Выбираю таран

ЗВАНИЕ «ГЕРОЙ» ГЕРОЮ НЕ ПРИСВОЕНО…

Первые месяцы нашествия гитлеровских орд некоторые историки называют временем «позорного отступления» и даже «панического бегства» наших войск, при котором нашей авиации в воздухе и видно не было. На отдельных участках гигантского фронта от Баренцева до Черного моря так, конечно, бывало, но типичней — упорное сопротивление. Тем ценней сегодня мнение о первом этапе войны с той, немецкой, стороны.

Вот дневниковые записи офицера 2-й роты 36-го танкового полка (архив Министерства обороны, опись 229), попавшего в плен в Полесье при контратаке наших войск:

«Я нахожусь в головной походной заставе. Около 20 неприятельских бомбардировщиков атакует нас. Бомба за бомбой падают на нас, мы прячемся за танками… Истребители расстреливают нас. Наших истребителей не видно… Война с русскими будет тяжелой».

Спустя три дня:

«Трудно приходится нам воевать. Один взвод танков полностью уничтожен. Никто из нас еще не участвовал в таких боях, как здесь, в России. Поле сражения имеет ужасный вид. Такое мы еще не переживали…»

Немецкий генерал А. Филиппи итожит:

«Бои на Киевском направлении, особенно в лесисто-болотистой Припятской области, были тяжелыми и кровопролитными. Постоянное наращивание сил противника, усиление его сопротивления, активизация артиллерии, переход его от обороны к контрударам и контратакам, в силу чего наши войска несли большие потери — до 200 человек в сутки на дивизию, все это рассеяло надежды на достижение успеха в ближайшее время».

Немецкий генштабист Греффрат в послевоенных мемуарах свидетельствует:

«За период с 22 июня по 5 июля 1941 года немецкие ВВС потеряли 807 самолетов всех типов, а за период с 6 по 19 июля — 477. Эти потери говорят о том, что, несмотря на достигнутую немцами внезапность, русские сумели найти время и силы для оказания противодействия».

Таким образом, общее количество сбитых за этот период немецких самолетов — 1284 лишь сравнялось с количеством советских машин — 1200, уничтоженных бомбардировщиками на земле в первое утро войны…

В уже упоминавшейся книге известного своей объективностью немецкого генерала Вальтера Швабедиссена «Сталинские соколы. Анализ действий советской авиации в 1941–1945 годах» дана такая оценка «началу русской кампании»:

«При попытке суммировать общее впечатление авиационных, армейских и флотских офицеров о советских ВВС 1941 года вырисовывается следующая картина:

1) советские ВВС использовались исключительно для поддержки действий наземных войск, и авиационные части при выполнении этих заданий иногда демонстрировали похвальную агрессивность и известную энергичность. Их неудачи объяснялись в первую очередь тем фактом, что люфтваффе добились превосходства в воздухе;

2) …тем не менее на некоторых участках фронта в определенные периоды русские имели превосходство в воздухе, что влияло больше на эмоции немецких армейских командиров, чем на картину в целом;

3) слабость советских ВВС объяснялась в основном следующими факторами: потерей большого количества самолетов на земле и в воздухе во время первой неожиданной атаки немцев; недостаточной тактической, летной и общей подготовкой советского летного состава и отсутствием боевого опыта; отсталостью самолетного парка, вооружения и другого оборудования в начале кампании; разрушением советской наземной службы в результате боев, потерь аэродромов при быстром продвижении немецких сухопутных частей».

«Замысел противника, — читаем в книге маршала Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления» о тех первых неделях нападения, — состоял в том, чтобы рассечь наш Западный фронт мощными ударными группировками, окружить основную группу войск в районе Смоленска и открыть путь на Москву… Уже в начале наступления ему удалось осуществить глубокие прорывы в районе Полоцка, Витебска, севернее и южнее Могилева… Соединения 13-й армии, упорно оборонявшие Могилев, были окружены…»

«Но тем не менее русские продолжали сражаться с неукротимым героизмом, — подтверждает слова маршала английский военный историк Алан Кларк в книге «Крах блицкрига», — и их «дикое упорство», на которое будет часто сетовать в своем дневнике генерал Гальдер, постепенно подтачивало вооруженную мощь вермахта».

В эти июльские дни «неукротимого героизма» советская авиация действительно, как отмечает генерал Швабедиссен, используется исключительно для поддержки наземных войск, ведущих оборонительные бои и наносящих контрудары.

161-й истребительный авиаполк прикрывает расположение штаба упорно сопротивляющейся даже в окружении 13-й армии. Выдающийся пример неукротимого героизма, вошедший в историю Второй мировой войны, демонстрирует командир эскадрильи полка старший лейтенант Терехин.

«Скучно ему было по земле ходить…» — записал в военном дневнике известный поэт, фронтовой корреспондент «Красной звезды» Константин Симонов. Он приехал в полк вскоре после беспримерного боя, но не застал раненого, как было ему известно, Николая Терехина в госпитале, а встретил его на аэродроме, только что прилетевшего на связном У-2. Пока герой подруливал, Симонов узнал от вездесущих авиатехников, что тот уже на второй-третий день после фантастического боя, едва дав медикам обработать раны и ушибы, взмыл в небо на своем И-16, заметив приближающийся фашистский бомбардировщик, и расстрелял его на подступах к аэродрому.

После разговора с героем поэт написал балладу «Секрет победы», которая была напечатана в «Красной звезде» 5 августа 1941 года с подзаголовком «Посвящается истребителю Николаю Терехину», в которой были такие строки:

8 июля 1941 года Николай Терехин Указом Президиума Верховного Совета СССР был награжден орденом Ленина. Газета «Правда» в тот же день, «Известия» — на следующий в своих передовых статьях подробно рассказали о его подвиге.

Картина боя по описаниям газет и рассказам очевидцев представляется так.

Два дежурных звена на И-16 поднялись в воздух с аэродрома в Пуховичах, близ Могилева, и взяли курс на запад. Через несколько минут с земли донесся тревожный голос старшины Архипова:

— Истребители! Истребители! Группа бомбёров подходит к аэродрому на высоте 2000 метров! «Хейнкели-111».

Старший лейтенант Терехин развернул группу «ястребков» на обратный курс. Имея преимущество в высоте, они напали на «хейнкелей» сверху, со стороны солнца. Терехин, опытный боец — сражался с японцами на Халхин-Голе в 1939 году, — атаковал, как велит тактика боя, ведущего группы бомбардировщика. «Но пули винтовочного калибра не принесли ему особого вреда», — объясняет причину неудачи фронтовой корреспондент.

А дело было, видимо, в дальности расстояния до противника. Лишь сблизившись с ведущим «хейнкелем», Терехин поджег его, и тот факелом рухнул вниз. Но пулеметы замолчали — заело или кончились патроны? Разбираться некогда. Ясно одно — полет остальных начиненных бомбами стервятников можно теперь остановить лишь тараном.

И Терехин прервал полет второго «хейнкеля» ударом крыла своего И-16 по его хвосту. Этот второй, чадя, понесся к земле.

Помутнело в голове, сотряслась машина. В кабине запахло гарью. Это третий «хейнкель», зайдя сзади, всадил в «ишачок» серию очередей — и замолк. То ли оттого, что тоже кончился боезапас, то ли оттого, что был уверен: советский летчик, если еще жив, выбросится с парашютом из горящей машины.

Конечно, он выбросится, но прежде направит свой пылающий «ястребок» на тебя! Удар!

Три «хейнкеля» вместе с грузом бомб один за другим повалились в болота Полесья. Остальные повернули на запад. Бомбежка была сорвана.

Спускающийся с парашютом Николай Терехин заметил два белых купола, под которыми качались немецкие летчики с подбитых им самолетов, дал знак подбегавшим к нему пехотинцам повернуть к фрицам и сам, приземлившись, с пистолетом в руке побежал к ним. Немецкие летчики подняли руки. С захваченными «языками» Николай Терехин героем дня вернулся в полк.

Что значили для молодых необстрелянных летчиков полка эти три победы комэска на седьмом дне войны, объясняет выписка из донесения штаба 43-й истребительной авиадивизии, в состав которой входил авиаполк: «161-й иап в составе 37 боевых самолетов базируется на аэродроме в Пуховичах…

С 21.6.1941 по 25.6.1941 год полк произвел 250 самолето-вылетов, полком сбито 2 самолета противника».

При 250 боевых вылетах — сбито лишь два вражеских самолета…

То есть «действия русских в первые дни войны превратились в бесконечные и бесполезные вылеты с большим перевесом сил», как позже напишет известный немецкий ас майор Ралль, после войны — один из руководителей ВВС НАТО. Именно эту порочную тактику «бесполезных вылетов с большим перевесом сил» решил сломать старший лейтенант Николай Терехин, вылетевший 28 июня 1941 года на патрулирование всего с двумя ведомыми и с твердым настроем на победу. И — сломал! И — доказал, что сильного врага бить можно и на устаревших «ишачках», используя их хорошую маневренность и скорострельность пулеметов «шкас».

Правы были командиры Липецких высших тактических курсов усовершенствования начальствующего состава, еще в 1938 году давшие ему характеристику:

«Как командир смелый, решительный, инициативный. Требователен к себе и подчиненным. В своих решениях настойчив и проводит их в жизнь. Дисциплинирован отлично.

Личная подготовка: летное дело за короткий период времени освоил на отлично. Стреляет как в воздухе, так и на земле только на отлично. Штурманская подготовка отличная. Летает ночью на самолете И-16 отлично.

Высотой и боевым применением на высоте 9 тысяч метров овладел отлично.

Летает на У-2, Р-5, УТИ-4, И-16. (Вскоре в этот перечень войдут И-15, И-153, в годы войны — новые истребители ЛаГГ-3, МиГ-3 и американский «киттихаук». — Л. Ж.). Умело руководит подчиненными и умело передает свои знания и опыт».

Терехин заразил однополчан победным духом, показав собственным примером, что бить сильного противника даже в неравном бою можно и тогда, когда ты остался безоружным: винт самолета, крыло самолета, вся несущая тебя в небе машина — это тоже оружие!

Ну а пленение комэска еще и двух фашистских летчиков, пригнанных связанными в полк, пристыженных, потерявших самоуверенность, довершило воспитательный урок. Но продолжил его командир и в последующие дни, сбивая на глазах молодых летчиков вражеские самолеты: 30 июня, 1 июля, 10 июля…

Правда, после боя с тяжелым истребителем Me-110 техники насчитали в «ишачке» командира 60 пробоин! Ранен был в том бою и сам командир, но медикам приказал: «Перевяжите и не мешайте летать!»

А 27 июля комэска только угрозой тарана вогнал бомбардировщик До-217 в землю вместе с бомбами, так и не упавшими на наши наземные войска. Слава об этом ошеломляющем поединке распространилась широко по фронту.

В сентябре 1941 года 25-летний Николай Васильевич Терехин, уже в звании майора, был назначен командиром 10-го истребительного авиаполка, базировавшегося под Ленинградом. За несколько месяцев командования личным составом полка было сбито 24 самолета противника и штурмовкой уничтожено на аэродромах более 10 машин. Личный счет молодых летчиков полка: у старшего лейтенанта Соболева — 6 побед, у старшего лейтенанта Максименко — 7. У самого командира полка майора Те-рехина, как гласит архивный документ от 20 июня 1942 года, — 15 сбитых самолетов врага.

А за 10 сбитых самолетов по приказу Народного Комитета Обороны № 0299 от 1941 года летчик должен был быть представлен к высшей награде — званию Героя Советского Союза, как и — согласно пункту третьему этого приказа — за 40 боевых вылетов.

У Терехина боевых вылетов насчитывалось 150, из них 30 — на штурмовки, «которые провел успешно».

«Успешно» — это означало, что фотокамера на борту «ястребка» зафиксировала зримый ущерб врагу: горящие эшелоны с техникой и живой силой, цистернами с горючим, покрытые клубами дыма укрепления врага.

Но звания Героя Советского Союза признанный летчик-герой Терехин так и не был удостоен…

31 декабря 1942 года он не вернулся с боевого задания. Нашли однополчане в землянке командира письмо жены:

«Жалко, что не успела родить тебе сына или дочку. Береги себя, Коленька, хотя понимаю, как нелегко уберечься в бою…»

Прошли годы, и о храбрейшем, самоотверженном герое, казалось, все забыли. Остались лишь скупые сведения о его беспримерном бое на седьмом дне войны в томах «Истории Великой Отечественной войны» и краткая биография в книге-справочнике «Герои воздушных таранов» генерала авиации А. Д. Зайцева, в которой, к сожалению, место исторического боя — под Могилевом — перенесено на Ленинградский фронт и неверно указана его дата.

Эти неточности легко объяснимы — обстоятельства гибели аса Терехина до сих пор окутаны загадками, документы его личного дела не полны, на запросы исследователей в архив Министерства обороны, почему майор Терехин не удостоен заслуженной им Золотой Звезды, многие годы приходил однотипный ответ: «Представления на звание Героя Советского Союза в архиве не имеется»…

… В первые дни 1943 года узнал из фронтовых газет о гибели Николая Терехина его однокашник по военной авиашколе в городе Энгельсе Василий Хованов, в то время летчик 177-го истребительного авиаполка, который прославил подвигом ночного тарана в августе 1941 года Виктор Талалихин.

Следя за фронтовой судьбой своего друга Николая Терехина, изредка переписываясь, когда время позволяло, Хованов, зная о пятнадцати сбитых им самолетах еще к июню 1942 года, ждал вот-вот награждения друга Золотой Звездой Героя. Услышав печальную весть о его гибели, никак не мог поверить, что аса из асов Колю Терехина могли сбить, пусть даже в неравном бою.

На фронтовых дорогах встретил однополчан Николая, засыпал вопросами. Те поведали, что сами немало удивлены. Во-первых, тоже ожидали присвоения звания Героя своему командиру, так как представление отсылалось еще летом 1942 года, когда на счету Терехина уже было 15 побед и 150 боевых вылетов. Почему не выполнен этот приказ в отношении всем известного героя Николая Терехина — непонятно. И во-вторых, рассказывая о гибели своего бесстрашного командира, однополчане произносили загадочную фразу: «Группа, которую возглавлял комполка Терехин, по приказу кого-то с земли сменила курс и ушла, не предупредив о том командира. А через несколько минут полета его «киттихаук» атаковали шесть «мессеров»…» Где упал самолет комполка — точно не знают.

Тогда и загорелось от обиды за друга сердце Василия Хованова, как он объяснял уже после войны, когда стал писать запросы в Центральный архив Министерства обороны СССР. Ответили, что в личном деле Терехина Н. В. нет представления на звание Героя. Подумал, подумал Хованов, да и написал Сталину: просил заставить чиновников из наградного отдела выполнить приказ № 0299–41. Но до Сталина письмо, видимо, не дошло, а от чиновников пришел ответ: «В личном деле представления не обнаружено, ищите другой способ увековечить подвиг боевого товарища».

Подобные ответы получал и позже — от хрущевских, брежневских, андроповских помощников. Собралась целая папка. «Другой способ» увековечить память друга В. П. Хованов нашел: после ухода из армии, поселившись в подмосковном Подольске, вместе с Печеневским, ведомым Талалихина, стал проводить в школах и техникумах города военно-патриотическую работу, рассказывая ребятам о героях тарана Николае Терехине, Викторе Талалихине и многих других.

Его рассказы услышали как-то два молодых человека — майор (теперь подполковник) Олег Аслангериевич Хотягов и журналист Вячеслав Михайлович Ерохин, собиравший в ту пору материал для фильма о Талалихине, и они включились в поиск правды о забытом герое Николае Терехине.

Вячеслав Ерохин работал тогда в журнале «Молодая гвардия» и предложил В. П. Хованову написать воспоминания о Николае Терехине в номер, посвященный 45-летию Победы над фашизмом, — вдруг кто-нибудь из фронтовиков откликнется, прольет свет на загадки фронтовой судьбы советского аса и его гибели.

Василий Петрович написал, но до публикации воспоминаний в журнале не дожил… И тогда молодые подвижники продолжили поиск сами.

Их бескорыстные хлопоты быстро увенчались успехом: в личном деле майора Терехина они нашли копию наградного листа на звание Героя Советского Союза, подписанного командующим ВВС 52-й армии полковником Брайко и военным комиссаром ВВС 52-й армии полковым комиссаром Присяжником еще 20 июня 1942 года — за полгода до гибели летчика.

Военное звание — майор.

Занимаемая должность — командир 10-го истребительного авиаполка.

К чему представляется: Званию «Герой Советского Союза» и ордену «Отечественной войны I степени».

Год рождения: 1916.

Национальность — Русский.

В Красной Армии с 1934 года. Член ВКП(б) с 1939 года.

Принимал участие в МНР в 1939 году и Западной Белоруссии в 1939 году. В Отечественной войне с начала военных действий.

Имел ранение в июле 1941 года.

Награжден орденом Ленина в июле месяце 1941 года за личную храбрость в воздушном бою с превосходящим противником.

Майор Терехин как летчик подготовлен хорошо. Имеет большой боевой опыт. Тактическая подготовка достаточная. В воздушных боях проявляет личную храбрость и умение ведения боя. Воюет не количеством, а умением. В Отечественной войне участвует с первых дней. 10 июля 1941 году в одном из воздушных боев пулеметным огнем сбил самолет противника «Хейнкель-111». И израсходовав все боеприпасы, тараном сбил 2-й «Хейнкель-111». И уже поврежденной своей машиной вторым тараном сбил 3-й «Хейнкель-111». За геройство и умение воздушного боя с превосходящим противником тов. Терехин награжден орденом Ленина.

27.7.41 года на исходе воздушного боя, не имея боеприпасов, умелым маневром вогнал в землю самолет противника «Д-17».

На 30 мая 1942 года имеет лично сбитых самолетов противника 15 штук. В сложной боевой обстановке находчив. Не теряя самообладания, всегда готов на выручку и помощь. Имеет 150 боевых вылетов, из них 30 на штурмовку войск противника, которые провел успешно.

Личный состав полка воспитывает и учит искусству ведения воздушного боя.

Полк, которым командует тов. Терехин, за период с октября 1941 по июнь 1942 года имеет 1808 боевых вылетов. В воздушных боях личным составом полка сбито 24 самолета противника и уничтожено на аэродроме 10 самолетов. Как командир полка Терехин умело мобилизует личный состав на выполнение боевых заданий.

Являясь истинным патриотом нашей Родины, до конца предан делу партии Ленина — Сталина. Горит жгучей ненавистью против врагов Советского Союза.

Вывод: За личную храбрость, умение ведения воздушного боя, за сбитых лично 15 самолетов противника в соответствии с приказом НКО № 0299 от 1941 года майор Терехин достоин высшей правительственной награды «Звания Героя Советского Союза» и в соответствии указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 20.5.42 года ордена «Отечественной войны I степени».

Дата исторического боя — 10 июля, это, конечно, досадная описка штабистов, так как еще 8 июля Терехин получил за него орден Ленина, наградной лист на который сохранился.

А вот ходатайство о награждении Терехина одновременно с Золотой Звездой еще и орденом Отечественной войны I степени — ошибка уже непростительная, поскольку всем штабным работникам должно было быть хорошо известно: одним наградным листом представлять к двум наградам не положено!

Формалисты из наградного отдела Наркомата обороны, вместо того чтобы сообщить командованию 52-й армии о допущенной грубой ошибке, дали ход представлению лишь на одну из наград — орден Отечественной войны.

Но и этот скромный, но уважаемый в среде фронтовиков орден не успел привинтить к своей гимнастерке герой: прислан он был в полк как новогодний подарок… через полгода после представления, к 31 декабря 1942 года, на следующий день после того, как командир полка не вернулся из боя.

Новый, 1943 год в полку отмечать никто не мог. Не чокаясь, молча выпили спирт за погибшего командира и поклялись отомстить за его смерть врагам. И мстили, сбивая фашистские самолеты со свастикой на американских «киттихауках» с русской надписью на борту: «За Николая Терехина!»

Многие в полку причину гибели летчика искали в изъяне двигателя американского самолета — отказывал он при длительной работе на форсированных режимах. Вспоминали, что последними словами прославленного аса Бориса Сафонова, воевавшего тоже на «летающем тигре», были: «Подбил третьего. Мотор…»

Но многим другим, как мы помним из воспоминаний Василия Петровича Хованова о встречах с однополчанами Терехина, показался странным чей-то приказ с земли — об уходе сковывающей группы из-под начала комполка Терехина, которого о том даже не поставили в известность. Он остался в ленинградском небе, кишащем фашистскими машинами, один с ведомым — необстрелянным новичком сержантом Шияновым, даже имя которого оказалось невозможно установить.

И продолжатели дела Василия Петровича Хованова решили не пожалеть времени на дальнейший поиск документов, восстанавливающих фронтовую биографию Николая Терехина.

Нашли запись выступления комиссара Яковлева на совещании командного состава ВВС 52-й армии. Комиссар констатирует, что «много самолетов в армии выходит из строя, тогда как их катастрофически не хватает, зато 10-й иап с 24 апреля 1942 года, то есть в течение месяца уже, работает без аварий».

Был найден второй документ, еще раз подтверждающий факт представления майора Терехина к Золотой Звезде. В архивах 14-й воздушной армии, которой оперативно подчинялись ВВС 52-й армии, хранился со времен войны «Именной список лиц начальствующего состава, представленных к правительственной награде за образцовое выполнение боевых заданий, от 16 июля 1942 года». В этом списке первым значится «Терехин Николай Васильевич, командир 10-го иап, 1916 года рождения, представленный к званию Героя Советского Союза».

Полковника Хованова, будь он жив, такие подтверждения его давним догадкам несказанно бы порадовали, как и похвала в адрес друга.

В своих воспоминаниях он рассказал о замеченном еще командирами авиашколы в Энгельсе редком даре Терехина к летному делу.

«Впервые Колю Терехина я увидел в августе 1933 года на аттестационной комиссии, проводившей спецнабор в военную школу летчиков города Энгельса (на Волге), — пишет Хованов. — Терехин был направлен в ВШЛ из автодорожного техникума, где был секретарем комсомольской организации, а я из автодорожного института. Мы быстро нашли общий язык и подружились».

…Их назначили старшинами двух соседних отделений, они стали неразлучными друзьями, и только ему, Василию, семнадцатилетний Николай читал свои стихи, а позже рукопись повести о курсантах — будущих военлетах. «Меня поразило, насколько точно и подробно он предвосхитил в своих набросках повести многие реальные ситуации, с которыми мы столкнулись во время войны…»

Но ближайшую цель себе Николай ставил — стать летчиком высокого класса.

«…Когда курсанты ВШЛ приступили к практическим полетам, Николай не совершил еще и половины запланированного числа «вывозных полетов», то есть вместе с инструктором, — вспоминает Хованов. — Но попросил инструктора доложить командиру звена о готовности курсанта Терехина к самостоятельному вождению самолета. Командир звена не поверил в досрочную готовность курсанта, и сам вылетел с Терехиным «на спарке». Курсант действительно уверенно вел машину, и комзвена послал рапорт о готовности курсанта к самостоятельным вылетам командиру отряда. Тот тоже усомнился и сам полетел с Терехиным.

Наконец, этот процесс проверки дошел до начальника школы, и… курсант Терехин был первым допущен к самостоятельным полетам».

После окончания летной школы Терехина и Хованова оставили в полку — осваивать новейший по тем временам истребитель И-16 конструкции Н. Поликарпова, а затем распределили в Бобруйскую истребительную авиабригаду — летайте, соколы, совершенствуйтесь, сколько душа просит. А душа Терехина не просто просила — рвалась в небо!

Он стал первым в бригаде летчиком-высотником, легко, без кислородной маски, переносящим высоту до пяти тысяч метров и более. Вырос в мастера высшего пилотажа, виртуозно исполнявшего иммельманы, «бочки», «мертвые петли», лихие виражи… Первым самостоятельно начал осваивать ночные полеты. Он предчувствовал, что рано или поздно все это летчику-истребителю пригодится — в 1940 году в «воздухе пахло грозой».

Друзья вскоре расстались: Хованова направили в Военно-политическую академию, Терехина — в «горячую точку» на монгольской реке Халхин-Гол, где японская армия, до того уже захватившая большую часть Китая, теперь решила прихватить и Монголию, имевшую с Советским Союзом договор о взаимопомощи.

Там впервые Николай услышал о воздушных таранах Николая Губенко, Витта Скобарихина и других, потом прочел все попавшиеся ему книги о Петре Нестерове и уже тогда, двадцатидвухлетним пилотом, представлял заход истребителя сверху или снизу самолета противника, разящий удар винтом или плоскостью… Прикидывал, проигрывал возможные ощущения, вплоть до краткой потери сознания, и решил: выдержу! Только нужно усложнить тренировки и увеличить физическую нагрузку.

Вернувшись в часть, стоящую у западной границы, в Белоруссии, усиленно занялся спортом, приучая организм после прыжка на землю с высоты вмиг восстанавливать равновесие. Не потому ли он выдержал два сокрушительных таранных удара, хотя даже от одного многие наши летчики теряли сознание, а немецким пилотам казалось, что на них «обрушилось небо».

…В 1942 году в Красную Армию стала поступать по ленд-лизу боевая техника союзников.

В фондах 22-го запасного авиаполка (зап) сохранилась служебная характеристика на командира 10-го иап майора Терехина, датированная 8 ноября 1942 года, из которой явствует, что с 12 июля по начало ноября 1942 года личный состав полка находился при 22-м запасном авиаполке на переучивании — осваивали прибывший из США истребитель «киттихаук».

Летом 1942 года Военно-Воздушные Силы СССР уже могли позволить себе снимать с передовой поредевшие авиаполки для переучивания, отдыха, подготовки пополнения. Фашистский план блицкрига был окончательно сорван, фашистские орды встретили ожесточенное сопротивление, впереди были сражения за Сталинград, Кавказ, Ленинград…

Командир 22-го зап полковник Родин приводит в служебной характеристике итоги боевых действий полка, прибывшего на переучивание: «Сбит личным составом полка 31 самолет противника. Свои потери полк имеет: сбитых в воздушных боях — 21 самолет ЛаГГ-3. Погибло — 7 летчиков и 4 не вернулось с боевого задания».

Серийное производство истребителя ЛаГГ-3, аббревиатуру которого в летной среде за сложность в управлении с черным юмором расшифровывали как «лакированный авиационный гарантированный гроб», вскоре было прекращено.

«За период нахождения на переучивании, — сообщает далее полковник Родин, — при 22-й зап с 12 июля 1942 года тов. Терехин сумел организовать и мобилизовать личный состав на быстрейшее изучение и освоение новой иностранной материальной части — самолета «киттихаук» в короткий срок.

Общий налет летного состава в период нахождения в 22-й зап 530 часов и 1931 посадка. Имели аварию — одну и мелких поломок — четыре.

Личный состав сплочен и готов выполнять любое задание командования…»

…Летчики пытались перевести заморское имя своего нового самолета. Выяснилось — «летающие тигры»! Создан на базе американского истребителя Р-36А. Боевую карьеру «летающие тигры» начали на Тихом океане, много их погибло при бомбежке японцами американской базы Пёрл-Харбор. Максимальная скорость на высоте 1500 метров — 539 километров в час. Дальность полета — 1368 километров. Потолок — 8840 метров, что хорошо для летчиков-высотников, каким слыл Терехин. Вооружение — шесть пулеметов калибра 12,7 мм плюс бомбы: одна под фюзеляжем и две под крылом. Он тебе и истребитель, и штурмовик, и бомбардировщик. Сложная машина. В воздушном бою, правда, бомбы только помеха, не дай бог, пуля хоть чуть их коснется… Значит, идя на штурмовку, моли бога, чтобы не встретить самолеты врага. Ведь сбросить их куда попало, как делают немцы, нельзя: внизу позиции наших войск или населенный пункт, и везде — наши люди.

30 ноября 1942 года 10-й истребительный авиаполк Терехина в составе всего двух эскадрилий «киттихауков» вошел в состав 239-й истребительной авиадивизии 6-й воздушной армии Северо-Западного фронта и перебазировался на аэродром Выползово в Ленинградской области. Они обороняли Ленинград с юга, Москву — с севера.

По отчетам полка, написанным майором Терехиным, видно, что полк тратит много времени на тренировочные полеты и изучение материальной части, воздушно-стрелковую и навигационную подготовку, изучение тактики ВВС противника. Чтобы побеждать, надо знать о своем и вражеском самолете все! А про «киттихаук» ходили упорные слухи, что двигатель его не выдерживает длительных форсажей…

Отчет от 30 декабря написан уже батальонным комиссаром Мильчицким, когда уже стало известно, что комполка Терехин в часть никогда не вернется…

В этом отчете и нашли исследователи ответ на вопрос: как погиб Терехин?

«7 самолетов под командованием майора Терехина вылетели в район станции Лола для встречи и сопровождения штурмовиков Ил-2, — сообщает комиссар. — В 10.55 над станцией Лола сковывающая группа из-за неправильно принятого решения потеряла из виду группу непосредственного прикрытия майора Терехина. Группа майора Терехина на высоте 1000 метров обнаружила шесть Ме-109Ф, из которых два стали сближаться и произвели атаку на самолет майора Терехина».

«Мессершмитт-109Ф» более совершенен, чем Me-109, по аэродинамическим формам, мощности мотора и вооружению», — пишет А. С. Яковлев в книге «Советские самолеты».

Встреча с ним для «летающего тигра» серьезна, а атака сразу двух, тем более при слабом летчике-ведомом, — серьезна вдвойне.

К сожалению, хода боя в полку никто не видел, констатировали лишь трагический финал: «В результате боя были сбиты майор Терехин и сержант Шиянов. Самолет майора Терехина упал в 4–5 километрах северо-западнее озера Вершинское»…

Что это за «неправильно принятое решение», которое повлекло трагическую гибель опытного летчика и необстрелянного новичка сержанта Шиянова?

Расшифровка туманной фразы нашлась в политдонесении 239-й истребительной авиадивизии от 3 января 1943 года, видимо, написанном уже после проведенного расследования: «…Командир сковывающей группы… ушел по сигналу с земли на атаку вражеских истребителей без разрешения командира всей группы майора Терехина».

Фамилии командира сковывающей группы и того, кто дал ему с земли сигнал на уход, не поставив в известность Терехина, в донесении не указаны… Понесли ли виновные наказание за гибель двух летчиков — документов не найдено.

…В землянке командира полка нашли боевые товарищи фото миловидной молодой женщины — его жены Натальи Ивановны и письма от нее. И было там послание из родного села Чардым Лопатинского района Пензенской области, от отца Василия Панкратовича и матери Ирины Киреевны, присланное еще в июле 1941 года, когда газеты сообщили о награждении летчика Терехина за два тарана в одном бою орденом Ленина.

«Дорогой наш сын Николай! Трудно выразить словами чувства, что мы пережили, когда узнали, что Родина удостоила тебя высокой награды за доблесть и мужество. Мы гордимся тобой и даем тебе наказ. На награду ответь новыми подвигами, беспощадно громи фашистских стервятников!

Колхозники твоего родного села также гордятся тобой, своим земляком.

Урожай у нас ожидается высокий, мы уберем его без потерь, чтобы фронту было больше хлеба. Мне, твоему отцу, уже 70 лет, но я не буду сидеть дома. Ждем тебя с полной победой!»

В сквере города Лопатино Пензенской области есть Аллея героев, которую открывает портрет Николая Васильевича Терехина, при детском центре — маленький музей боевой славы, в нем стенд, посвященный герою-летчику. Создала музей Вера Михайловна Кузьмичева с помощницами.

Среди экспонатов музея находятся два документа, очень ценных для восстановления фронтовой биографии летчика-героя.

Прежде всего, это послужной список майора Терехина, в котором зафиксировано прохождение воинской службы с 16 августа 1934 года — дня поступления в 14-ю Военную школу летчиков в городе Энгельсе. Затем до начала Великой Отечественной он совершенствовал летное и командирское мастерство последовательно в 33-й истребительной авиаэскадрилье — младшим летчиком, в 35-м истребительном авиаполку — командиром звена и командиром эскадрильи, а с 13 марта 1939 по 1 декабря 1940 года служил уже в должности военкома 122-го истребительного авиаполка. Оттуда и был направлен на Высшие курсы усовершенствования начальствующего состава в город Липецк.

Далее послужной список приводим полностью:

«15.6.1941–25.7.1941 год — командир авиаэскадрильи 161-го иап;

25.7.1941–23.9.1941 год — заместитель командира 425-го истребительного авиаполка;

23.9.1941–15.6.1942 год — командир 10-го истребительного авиаполка;

15.6.1942–9.7.1942 год — командир 2-го гвардейского истребительного авиаполка (бывшего 526-го иап. — Л. Ж.);

9.7.1942 год — командир 10-го истребительного авиаполка».

«Послужной список составлен 16 августа 1942 года, заверен подписью командира и гербовой печатью 22-го запасного авиаполка», — заканчивает свой ответ архивист на запрос Лопатинского музея. Второй документ — ответ на запрос музея о представлении летчика к званию Героя Советского Союза: «В проверенных документах отдела кадров Волховского фронта, отдела кадров ВВС Волховского фронта, 52-й армии, 239-й истребительной дивизии, 10-го истребительного авиационного полка Наградного листа на Терехина Н. В. не имеется и сведений о представлении его к званию Героя Советского Союза нет…» (Но сведения, как мы знаем, были!)

В этом же документе содержатся сведения о месте захоронения Николая Васильевича Терехина:

«В именных списках безвозвратных потерь 239-й истребительной дивизии значится:

10. Терехин Николай Васильевич, майор, командир 10-го истребительного авиаполка, самолет «киттихаук»… 30.12.1942 года погиб в воздушном бою в районе озера Вертинское (тут, вероятно, опечатка — Вершинское. — Л. Ж.)₉ станция Лола. Похоронен на кладбище села Добывалово Валдайского района Ленинградской области».

После войны прах Н. В. Терехина был перезахоронен в городе Валдае в Сквере Героев. На серой каменной плите высечено: «Майор Терехин геройски погиб в воздушном бою с немецко-фашистскими захватчиками над городом Валдаем в 1942 году».

Вышедшая на русском языке книга-энциклопедия английских исследователей Томаса Полака и Кристофера Шоурза «Асы Сталина. Война в воздухе. Статистика побед и поражений. 1918–1953» задала новые загадки.

В списке «Полки истребительной авиации» среди названных 979 истребительных авиаполков отсутствует 10-й гвардейский, видимо, не нашли о нем документов английские историки. А вот что сообщают они об асе Терехине: «Николай Васильевич Терехин, старший лейтенант… В первые недели войны получил значительный боевой опыт, ко 2 августа имел на своем счету шесть побед, в том числе три — тараном. После этой даты сведений нет».

Исследователям, имеющим доступ к нашим, германским, английским, американским архивам, не удалось узнать многого о советском асе и его дальнейших победах. Но и то, что они сообщают, вносит разночтения в сведения, собранные нашими исследователями.

В таблице «Подтвержденные победы» на личном счету Терехина английские историки числят шесть сбитых самолетов врага до 10 июля 1941 года: 28 июня — три Хе-111 (один тараном, но не два, как у нас); 30 июня — один Ме-110; 1 июля — один Ю-88 (таран); 10 июля — один Ю-88 (таран).

При всей противоречивости западных и наших данных общее в них одно — в первые дни войны Терехин сбил шесть вражеских машин, из них три — тараном (английские исследователи имеют в виду врезавшийся в землю от угрозы тарана бомбёр, или это мы не знаем о еще одном таране аса?). Нам известно о сбитых Терехиным к июню 1942 года 15 самолетах врага, и пока неведомо о победах последних месяцев его воздушных сражений.

«Звания Героя Советского Союза достоин. Но больше нет страны, за которую он сражался», — ответил один из чиновников Министерства обороны РФ.

Но нынешняя Россия потому и существует сегодня, что была такая страна — Советский Союз, которую спасли, как и Европу, как США, как весь мир, от фашистского мирового господства такие герои, как Николай Терехин. И есть в ней звание «Герой России».