Выбор павшего. По следу памяти.

Глава 8

Я думала. Со мной такое вообще-то редко случается. Обычно я тихо плыву по течению, живу, как живется, и предпочитаю не забивать себе голову разного рода ерундой и глупыми философствованиями на тему: почему это так, а не по-другому. И думать по-настоящему начинаю лишь тогда, когда приходиться сдавать экзамен, к которому я, естественно, не подготовилась как следует. Сейчас, конечно, экзамена никакого не предвещалось, но подумать — пришлось.

А все из-за моего несносного спутника! Первое время он вел себя достаточно скромно и, не считая давнего случая с одеждой, ничего лишнего в отношениях со мной себе не позволял, а тут — поди ж ты… Как с цепи сорвался, честное слово! И дня не проходило без его шуточек.

Нет, я понимаю, почему для меня каждое утро начинается с купания в ледяном ручье. Не подумайте, это не я больная на голову и мне не терпится заработать пневмонию! Это Святу так легче меня разбудить. Я уже говорила, что люблю поспать по утрам? А, дабы пророка нагнать, приходилось просыпаться неприлично рано, и харту явно надоело стоять у меня над душой и по полчаса взывать к моему чувству ответственности, которого я вообще у себя ни разу не замечала. Вот он и спихивал спальник вместе со мной в ручей, а потом старательно записывал все, что слышал в свой адрес. Ей-ей, сидел на камушке и строчил тихонько на пергаменте! Хорошо, ручей неглубокий и там даже при очень большом желании утопнуть невозможно, но вот все свободное от поездки время я проводила у костра, пытаясь успеть просушить спальник и пижаму до прихода ночи. Чаще всего — не успевала…

Но — ладно, как уже сказала — это я понять могу. Будить меня по утрам, особенно, если я плохо спала ночью и вставать мне неохота — сущее наказание. Но вот зачем он мне жуков перед сном в спальник подсунул?! Я же насекомых с детства до икоты боюсь! Любых, даже безобидных бабочек, не говоря уже о пчелах и осах!.. Когда эти твари по мне поползли, я своим истошным визгом всю близлежащую деревню перебудила и народ в полном составе приперся к нам, на ночь глядя, отношения выяснять!.. И крайней потом оказалась именно я!..

А колючек мне зачем в рюкзак подсовывать?.. Ась? И момент-то, сволочь, нашел подходящий, когда я, скинув свою ношу на траву, преспокойно удалилась по делам в ближайшие кусты! А потом вернулась, закинула на плечо рюкзак… и крыла трехэтажным матом Свята и всю его родню до десятого колена включительно! И как подсунул — замаскировал, видимо, иллюзией, я и не заметила ничего! Зато поцарапанная спина до сих пор болит! Ведь, паразит, к колючкам еще какое-то бронебойное заклятье прицепил, чтобы они и сквозь мою куртку подействовали. Хотела подлецу отомстить, но лишь зря пробегала за ним полвечера. Я и за Артемом-то угнаться никогда не могла, а за этим — подавно. Бегает так — только пятки сверкают. Сейчас здесь стоял — и уже нету! И иди, ищи ветра в поле!..

А воду в мой сапог налить?.. Тут я, правда, одно очко отыграла… Сапоги-то у меня непромокаемые, но только тогда, когда они соответственно на ноги обуты. Если же в них предварительно самому воды налить — и протекать не будут, и звуки подозрительные скроют. И воду, к тому же, подогреют… Пятку я себе попросту ошпарила и со злости запустила несчастным сапогом куда-то в направлении харта, случайно угодив тому прямо между глаз… Нет, правда, совершенно случайно! Свят и увернуться не успел, так хохотал, бедняжка… А потом, надутый и разъяренный, он весь вечер лазил на карачках по окрестностям в поисках некой, одному ему известной травы, дабы излечиться от стремительно назревающего фонаря. Да какой фонарь — там целый прожектор в сопровождении лампочек образовался! Жаль, быстро сошел…

И вот сейчас я, сверля злобным взглядом спину вредителя, ехала и напряженно обдумывала планы коварной, жестокой и беспощадной мести. Я еще никому подобных безобразий с рук не спускала! А то возомнил тут из себя… Можно подумать, все вокруг — пятнистые олени, а он один — д'Артаньян! Я ему еще покажу… месть кардинала Ришелье!..

Кстати, о птичках!.. Кажется, у меня уже кое-что вырисовывается!.. Я проводила задумчивым взглядом одинокий кустарник, что скромно притулился в гордом одиночестве неподалеку от леса, и улыбнулась про себя. Вот и оно. Пора начинать спектакль под кодовым названием… Эм-м-м… Ну, просто — спектакль.

Остановив Мифа, я сползла с его спины и, насвистывая, направилась к кустику, провожаемая подозрительным взглядом Свята. А мысли ты мои читать не умеешь, а твоя бабушка мне специально амулет на такой случай дала… Я скрылась за кустом, села на землю и внимательно осмотрела сие творение природы. Невысокий. Мне по… ну, чуть ниже пояса. Листиками напоминает нашу черную смородину. Всем остальным — тоже. Даже ягодой. Я с любопытством сорвала одну, съела и скривилась. Тьфу, гадость. Точно — напоминает. Ненавижу смородину.

— Ты там еще долго? — нетерпеливо осведомился мой спутник.

— Уже, — буркнула я, морально собираясь с силами.

И, едва выйдя из кустов, согнулась пополам и заголосила:

— Ои-и-и-ий, живот боли-и-ит, не могу-у-у-у!

— Так я и поверил, — насмешливо фыркнул харт. — Хватит придуриваться и поехали!

— Не могу-у-у, руки-ноги сводит!.. — в лучших традициях "мыльных опер" вопияла я. — Умира-а-а-ю-у-у!..

— Касси, это не смешно! — повысил голос он.

Гордо промолчав, я мешком свалилась на траву и картинно скорчилась, обхватив руками предполагаемо больной живот. Свят тяжко вздохнул, соскочил с виала и покладисто уселся на траву в трех шагах от меня:

— Ладно, хочешь полежать — полежи.

Я тихо засопела. Не верит, зараза. Надо бы еще чего-нибудь придумать… И придумывала я так старательно, что не сразу обратила внимание на одну вещь — руки-ноги-то у меня действительно свело! Я страшно перепугалась. Вот те и смородина!..

Ой-ей…

Попытки разогнуться, распрямить свои несчастные конечности или заговорить ни к чему не привели. В тягостном молчании потянулись бесконечные минуты. Свят упорно не хотел верить в мою болезнь, а я — никак не могла доказать ему свою правоту. И неизвестно, сколько бы мне еще пришлось пролежать в позе спящего эмбриона, не сдайся харт и не реши самолично убедиться в том, что он — осел и круглый дурак, раз верит моим проделкам. Это я не для красного словца приплела, это у него на лице написано было, когда он перевернул мое неподвижное тело на спину и с унылым выражением на физиономии приготовился выслушать веское мнение о себе, любимом.

Я молча уставилась на него: мол, видишь, теперь убедился?

— Твою налево!..

Это он у меня успел выражений нахвататься…

— Что ты съела?! — унылое выражение мгновенно сменилось хмурой озабоченностью.

Я взглядом указала на куст. Мой спутник поморщился:

— Понятно. Тебя разве Магистр Альвиона в травах и ягодах разбираться не научила?

Я красноречиво закатила глаза. Учить-то она учила, да только я — не учила! Кто же знал, что оно пригодиться может? Мне проще ничего не есть из неизвестного растительного, чем учить, почему его есть нельзя. Но тут же — дернул черт…

— Лежи смирно! — и Свят, сорвавшись с места, резво убежал куда-то в направлении леса.

Да, можно подумать, я сейчас встану и уеду без него… В общем-то, я бы и встала, и уехала… если бы смогла. Проклятая ягода! Ведь куча безвредного вокруг растет — и надо же мне съесть именно опасную!.. Разыграть хотела, называется…

Нда.

Харт вернулся на удивление быстро, притащив с собой целую кружку какой-то ягоды. Присев рядом, он пару раз перевел взгляд с моего беспомощного тела на кружку, явно раздумывая, как бы сие противоядие в меня впихнуть. А выход-то один…

— Припарки делать придется, — пробормотал Свят после безуспешных попыток протолкнуть ягоды сквозь мои судорожно сжатые челюсти и, не удержавшись, упрекнул: — нашла время болеть!.. Ведь почти догнали твоего пророка!..

А сам-то, а сам-то!.. Кто из нас двое суток от лихорадки страдал, ась? Я, что ли?

— Это непредвиденное обстоятельство! — возмутился он, прочитав ответ в моих глазах.

Это — тоже!

— Это — нет!

Да, как и сапог…

— Если в следующий раз решишь меня разыграть — так хоть о своей безопасности прежде позаботься! — продолжал сурово отчитывать меня он. — Думать надо, что ешь, не маленькая!

Да, третье тысячелетие скоро разменяю… А как была всю жизнь рассеянной растяпой, так и останусь. Это уже не просто диагноз, это — лечению не подлежит…

— Ладно, не злись, — харт развел костер и подвесил на огонь котелок, бросив в быстро закипевшую воду ягоды и листья какого-то кустарника.

Опять еда всякой дрянью вонять будет… От привкуса перебей-травы едва отделались, теперь очередная «приправа» назревает…

— Кась, ты на меня сильно сердишься?

Ого! Что, совесть из длительного запоя вышла и решила проявить себя?..

— Это для твоего же блага!

Я те такое «благо» покажу! Только поправиться помоги!..

— Про то, что ты насекомых боишься, я не знал, честное слово! Это ведь непростые жуки…

Я метнула на него свирепый взгляд. Да, лечебные жучки, я уже поняла. Помогали мне избавиться от случайно выживших нервных клеток.

Свят, помешивавший варево в котелке, повернулся ко мне и невозмутимо пояснил:

— Ты курить не хочешь, заметила?

Упс. Точно, не хочу. Даже странно. Я бы и не заметила, если бы он не напомнил… До случая с жуками — мучилась и днем, и ночью, а сейчас — и забыла уже…

— Они весь накопленный негатив и его причины из существа вытягивают. И кошмары тебя мучить перестали.

Перестали. Но надолго ли?.. Кошмары здесь, как и Альвионе, преследовали меня постоянно, и никуда от них не скроешься…

— Колючки — тоже для пользы дела.

Массаж лечебный, никак?.. Иглоукалывание?..

— Зато у тебя шея со спиной болеть перестали.

Ладно, про хандроз забудем. А сапог?! А сапог с водой?! Я бросила возмущенный взгляд на вышеозначенную обувь.

Харт немного смутился:

— Ну, а сапог… Хм… Сапог — просто так… Не удержался. Извини.

И получил свое…

— Ладно, мы в расчете. Мир?

Я подумаю.

Припарки, надо сказать, граждане, дело мокрое и неблагодарное. И, хотя «припаривали» мне исключительно лицо и шею, воды под одежду набежало изрядно. Зато помогло, но ждать результата лечения пришлось около часа, а потом еще полчаса — растирать затекшие мышцы. Короче, полдня оказались потрачены впустую. Ну, почти впустую. Потому как, поразмыслив, я решила харта простить, и мы опять начали нормально общаться, а не строить друг другу козни. Вру, конечно, строили втихую, но, по крайней мере, ни по одному из нас этого непотребства не заметишь.

Впрочем, следующим вечером мои мечты о сладкой мести все же сбылись. Опять-таки — совершенно случайно!

Но — давайте по порядку.

Итак, ближе к уже упомянутому вечеру следующего дня, мы добрались до искомых Зеленых сосен. Деревушка, прямо скажем, яркой выраженной красотой и индивидуальностью не страдала и ничем особенным не выделялась. За исключением, может, той самой легенды о загадочной девушке. Свят мне за эти дни успел все уши прожужжать, рассказывая и о немыслимых сокровищах, и о таинственном призраке, и о жутких стражах клада. И вкратце суть истории сводилась к следующему.

Жила-была на свете одна бабулька. Такая древняя, что даже старожилы деревни не могли вспомнить, сколько ей лет. А помогала той старушке по хозяйству прапраправнучка — девица на выданье. Но вот ведь засада: бабулька деньги любила — страсть как, а зарабатывать сама — уже не могла и подключила к этому делу девушку. А та — мастерицей слыла на все руки. Полотна ткала, но не простые (нет, и не золотые), а, гм, двигающиеся. Речка на ее полотне журчала и убегала в никуда, птички — пели и порхали с ветки не ветку, облака — сновали по небу туда-сюда и так далее. И чудеса эти жители приграничных миров на ежемесячных ярмарках с руками отрывали.

Старушенция же, хитрюга подлая, у внучки все честно заработанные средства отбирала и, под предлогом, что, мол, на ее приданое копит, собирала в один большой сундук. И, по аналогии, с сундука ни днем, ни ночью лишний раз не слазила. Даже нужду, простите за откровенность, рядом с ним в горшок справляла. А девчонка, балда, верила, и все деньги в сейф на хранение сдавала.

И вот пришло время местной долгожительнице отойти в мир иной. И, граждане, представьте себе, эта скряга однажды, ясной лунной ночью, втихаря от внучки, собрала все ее деньги и удрала с ними в лес, дабы упрятать сокровища подальше. Мол, если мне не достанутся, то и вам — фиг с маслом. А девушка как раз возвращалась с гулянки и, не будь дурой, тайком отправилась за ней и проследила, куда именно вредная старушенция деньги запрятала. Бабулька, зарыв сокровища, на месте же и умерла, но успела ведь прежде шибко сильное заклятье на клад наложить. Настолько сильное, что и внучка, едва начав рыть землю, отошла следом за своей прапрапрабабкой.

— И с тех пор — каждое полнолуние дух девушки возвращается в лес, проходит по известному пути и никак не может поверить в то, что сокровища утеряны для нее навсегда, — торжественным голосом резюмировал харт.

Я передернула плечами:

— Бред.

— Спорим? — он азартно протянул мне руку.

— На что? — прищурилась я.

Тот задумался. А действительно — на кой со мной спорить? Готовить — так себе дороже выйдет, с моим-то несомненным «талантом». Посуду мыть — так я честно свою обязанность выполняю. И посему…

— Э-э-э… — его взгляд этак выразительно прогулялся по моей скромной персоне, а я в ответ грозно показала кулак. — На прощение.

— В смысле? — заподозрила неладное я.

— Если найдем клад — ты перестаешь злиться на мои шутки, — озорно сверкнув глазами, пояснил Свят. — Если нет — можешь смело мне мстить, я все прощу!

— Не-е-е, я не согласна! — возмутилась я. — Какой хитрый! Клад-то твой существует, раз легенды есть! Давай так — если там те несметные сокровища — ты выиграл, а если чушь всякая — то я.

— По рукам, — без раздумий согласился он.

Мы обменялись рукопожатием и, спешившись, углубились в сосновый бор на поиски той самой избушки, а виалов оставили у ручья. Уйти они никуда не уйдут, и украсть их — тоже никто не украдет. А в охоте за привидением наша магическая живность только помешает, как пояснил харт, поскольку чувствует присутствие потусторонних явлений и оповещает об этом своего друга. Для отлова призрака же — тишина нужна. Малейший шум спугнет девушку и все, моменто море, не видать нам вожделенных денег.

Изба обнаружилась метрах в трехстах от деревни. Запрятанный в глубине леса, дом, в отсутствие хозяев, до крыльца зарос ветками и черта с два его разглядишь среди деревьев, если не знаешь точно, где он находится. Естественно, я об этом у Свята поинтересовалась, а тот, ни мало не смущаясь, пояснил, что давно уже на сокровище глаз положил и, конечно, пару раз на разведку съездить успел. Хитрец, однако, предусмотрительный.

Заночевать или, вернее, дожидаться наступления ночи, решили снаружи, на неком подобии полянки. Любопытства ради и разминки для, я поработала парниками над проходом в избу, но природа все же оказалась сильнее меня. Толстые ветки упорно не желали спиливаться и срезаться (а ломать их о колено, понятно, не следует — колено вернее сломаешь) и моя экскурсия в мир неведомой древности ограничилась подглядыванием в грязное окно, к которому я с боем пробивалась около часа. И, так ничего интересного и не увидев, я разочарованно вздохнула, отерла со лба пот, помыла руки и уселась у костра ужинать.

— Главное, — меж делом вещал харт, — призрака не проворонить. По легенде, девушка с восходом луны появляется из лесу, бродит вокруг избы, а уже потом идет искать клад.

— А нам привидение ничего не сделает? — поинтересовалась я, заваривая в кружке чай.

— Нас оно даже не заметит, — заверил Свят, методично выскребая из плошки остатки чем-то сильно подпахивающей каши. — Если шуметь не будем. А если будем — она просто исчезнет в лесу до следующего полнолуния.

Посуду после ужина мыть не стали — да и негде, и до самой темноты мирно резались в карты. Местный аналог "подкидного дурака" от нашего не особо отличался — только что раздача шла по семь карт и козырь доставался со дна колоды. Карты «туз», «король», «дама» и «валет» здесь именовались соответственно — «спаситель», «магистр», «ведьма» и «маг», а в качестве «джокеров» выступали «хранители». И вместо наших мастей — «лес», «болото», «горы» и «равнина». Свят в игре мухлевал, как заправский шулер, да мой двоюродный брат раньше крупье в казино работал и меня не так-то легко обставить!

— Бейся, — харт, развалившись на одеяле, прикрыл карточным веером довольную ухмылку.

Зараза. Козырный "маг болота". А я могу ответить лишь козырной «ведьмой», «хранителем» и… и кучей всякой мелочи, которую и называть-то стыдно, и она — не в счет. Елы-палы… А "ведьма равнин" у него точно есть, у меня на пройденные карты — память феноменальная (и где она бродит, когда экзаменационный материл учить надо?..). Чем биться-то, чем биться?.. Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка…

— Давай свою «ведьму», — проворчала я.

Ну, все, каюк. Опять проиграю. Нам обоим везло с переменным успехом — пять раз подряд я выиграю, пять раз — он. И пока госпожа Удача, шелестя крыльями, мирно притаилась за спиной Свята. А я… а я осталась без «хранителя» и без козырей с тремя мелкими картами на руках.

— Кась, ты так и будешь перед каждым ходом думать по полчаса? — ехидно поинтересовался харт.

— Это еще никому вреда не принесло, — огрызнулась я, быстро соображая про себя.

Ага. У него "восемь равнин", "восемь болот" и "пять гор". Ха-ха. Фиг вам, называется. Не выиграешь. Подгадывая карты, я выложила друг за другом "две горы", "два леса" и "пять равнин".

— Проклятье! — возмущенно сплюнул Свят. — У меня же победа в кармане была!.. Касси, как ты это делаешь?

— Уметь надо! — хвастливо ответила я, сладко потягиваясь. — Ничья. Перекур?

— Да поспать надо хоть немного, по идее, — он, машинально тасуя карты, взглянул на небо, определяя время. — Пара часов еще есть. Даже если всю ночь за призраком пробегаем — днем отдыха не будет, иначе совсем от пророка отстанем.

— Угу, — согласно зевнув, я завернулась в полусырой спальник, положила рядом ножны и быстро задремала, убаюканная шелестом ветвей.

Сквозь сон до меня постоянно доносилось подозрительное шуршание опавшей хвои, словно вокруг нашего лагеря бродил некто неприкаянный, и каждый раз я вскакивала, тревожно вглядываясь в темноту. Костер же мой спутник предусмотрительно затушил, не видно ни зги и стра-а-ашно-о-о!.. В конце концов, харт, не выдержав, высунул голову из-под одеяла, рявкнул на меня и велел лежать смирно. В ответ я, обидевшись, язвительно посоветовала ему "не греметь своими костями" и снова чутко закемарила.

И тогда-то и свершилась моя мелкая месть. Дело в том, товарищи, что сплю я очень тихо. Нет, не так. Все люди спят тихо, кто не храпит, а я — даже не дышала. И не вру, ей-богу! Просто такая особенность организма — дыхания и не слышно, и не видно, пульс — почти не прощупывался. Родители, пока не привыкли, часто пугались. Думали, отошел их ребенок в мир иной… К тому же, я еще и бледнела жутко.

Вот и Свят купился. Уж не знаю, за каким лядом ему понадобилось наблюдать за спящей мной, но, узрев мое своеобразное состояние, перепугался он страшно! А поскольку я всегда просыпаюсь, когда на меня неприлично пялятся, то и сейчас — быстро переборола дремоту и несколько мгновений с удовольствием наблюдала за его реакцией.

— Ка-а-ась!.. — харт, наклонившись, осторожно потеребил мое плечо — Ка-а-асси-и-и!..

Я не реагировала.

— Касси!!!

Я закусила губу.

— КАССИ!!!

На его растерянную физиономию — приятно посмотреть! Не выдержав, я громко фыркнула и рассмеялась ему лицо. Свят удивленно отпрянул от меня и с размаху сел на пятую точку. В томительном молчании прошло несколько секунд, прежде чем он решился осторожно спросить:

— С тобой все в порядке?

— И не надейся! — ухмыльнулась я, расправляя спальник и садясь по-турецки. — Замучаешься ждать!

— А… Как тогда?.. — запнувшись, мой собеседник старательно изобразил на пальцах окончание своего вопроса.

— Так, — весело отозвалась я. — Организм такой, ясно?

— Ну…

По его глазам было видно, что ни черта ему не ясно, но я вдаваться в объяснения не стала, зато потребовала их от харта.

— Признавайтесь-ка, молодой человек, какого вам понадобилось среди ночи приставать к спящим незамужним девушкам?!

Он на мгновение смешался, а потом с плутовской улыбкой вытащил из травы ма-а-аленького такого, симпатичного, рыженького в белую крапинку паучка.

— Да вот, хотел тебе больной желудок подлечить… Ты же все на него жаловалась…

Я с визгом отскочила в сторону, запустив в него подвернувшимся под руку рюкзаком:

— Я те сейчас такой желудок покажу!..

Свят, хмыкнув, ловко поймал случайный снаряд, положил его на землю и с деланной обидой проворчал:

— И помогай после этого людям…

— Даже и не думай! — я оперативно схоронилась за ближайшей сосной и, испуганно выглянув из-под нижней ветки, умоляюще попросила: — Свят, ну, будь другом, убери его, а?..

— Кась, так он же — лечебный, — и харт, посадив паука на ладонь, шагнул ко мне.

— В обморок сейчас упаду! — в отчаянии пообещала я, чувствуя подступающий к горлу противный комок. — И тебе же хуже будет!.. Тебе меня потом таскать и надрываться!..

Он немного подумал, ухмыльнулся, бережно посадил свое членистоногое на сосну, понаблюдал, как его подопечный, бодро перебирая пятнистыми лапками, карабкается по стволу вверх, и кивнул мне:

— Выходи. Уползло страшное чудище.

— Попрошу без издевок, — я, подозрительно косясь на сосну, осторожно прокралась назад и с головой нырнула в спальник, откуда и пробурчала: — И я: а) отомщу, б) быстро отомщу, в) страшно отомщу…

— Все, я уже боюсь, — фыркнул Свят, но угомонился.

И на какое-то время в нашем лагере воцарилась сонная тишина. Я, однако, после пережитого шока нормально уснуть так не смогла. Стоило лишь закрыть глаза — и мое воспаленное воображение рьяно начинало рисовать картины, одну страшнее другой.

Вот паучок сползает с дерева и крадется ко мне…

Вот он уже подкрался и раздумывает, как бы залезть в спальник…

Вот он заползает, таинственно шурша по ткани своими конечностями…

И я в ужасе открывала глаза, дабы убедиться в отсутствии вредного насекомого. Ну, боюсь я их и ничего с собой поделать не могу! Ведь кто чего боится — кто-то мышей, кто-то — собак, кто-то — ментов, кто-то — темноты и замкнутых пространств, кто-то — зубных врачей, Свят, как я поняла, смертельно боялся одиночества (ему кошмар на днях приснился, а я подло подслушала и запомнила), я вот — насекомых…

Сон упорно не шел. Поняв, что уснуть мне не дано, я со вздохом встала, надела перевязь, оглянулась на мирно сопящего харта и нервно прошлась по поляне. Зато привидение не прокараулим… Луна, посеребрив верхушки сосен, медленно окидывала мир задумчивым взглядом. Значит, скоро в путь, на поиски сокровищ… Если они действительно существуют.

Бдительно обойдя поляну по периметру, я заглянула за избу и замерла с раскрытым ртом. Прямо на меня из лесу шла девушка. Та самая, представьте себе, граждане!.. Как харт мне ее и описывал!.. И выруливала она как раз из темных глубин соснового бора!..

Ну, выруливала — грубо, конечно, сказано. На самом деле — она плыла. Медленно, едва касаясь босыми ногами травы, призрак легко и бесшумно скользил по воздуху. На хрупком, стройном стане незнакомки развивались длинные белые одежды, по плечам и спине струились пышные иссиня-черные кудри, а на бледном личике неземным светом мерцали большие, полные нездешней печали, темные глаза. И выглядела девушка — как живая… Если бы не мягкое сияние, исходящее, казалось, из глубин ее существа и разгоняющее ночную тьму — я бы подумала, что это — обычный человек…

Вот черт… прости, Господи…

Я, как зачарованная, наблюдала за ее полетом. Нет, ну скажите мне, граждане, зачем такой девушке — и бабкины гроши?! Да ее бы и без приданого с руками оторвали! По крайней мере, я, если бы была мужчиной — и не думала бы ни о каких там копейках… И не надо меня подозревать в нетрадиционной сексуальной ориентации! Просто есть такой тип красоты, на который я готова смотреть и смотреть, воплощена ли она в женщине или в мужчине…

А призрак, пока я восхищенно хлопала ресницами, уже успел приблизиться вплотную ко мне. Озарявший поляну лунный свет вызолотил развевающиеся на легком ветру одежды, и девушка, изящным жестом откинув упавший на лоб непокорный локон, звонко рассмеялась. Словно серебристый колокольчик прозвенел ее смех и, переплетясь с тишиной, эхом пронесся по лесу, ласково и осторожно коснувшись моей щеки… Глупо улыбаясь, я собралась выйти из своего укрытия, когда…

— Стой, куда пошла!..

— Свя…

Я хотела сказать — "Свят, это оно!", а харт уже утащил меня обратно, под прикрытие избы, одной рукой зажав мне рот, а второй — цепко обхватив спереди за плечи.

— Тс-с-с!.. Молчи и не двигайся!..

Мы замерли, укрывшись среди свисающих с крыши ветвей. Свят по-прежнему крепко обнимал меня, прижимая к себе, а я невольно прислушивалась к его гулко колотящемуся сердцу. Чего он так опасается?.. Ну, увидит нас призрак, подумаешь, ведь не съест же…

"Молчи, Касси, ради Бога, молчи!".

А я и молчу! А ты не лезь без спроса в мои мысли! Сколько раз уже говорить тебе! Я не люблю, когда…

"Да заткись ты, наконец!!!".

От нежданной грубости у меня не только язык отнялся — мысли парализовало. А привидение, остановившись в двух шагах от нас, завертело головой, чутко поводя вздернутым носиком, словно заправская гончая, ищущая след… И нечто темное, зловещее зарождалось в загадочной глубине прекрасных глаз… Темное, древнее, бесконечно опасное…

Честное слово, я забыла, как нужно дышать. Прижалась к своему спутнику, словно перепуганный кролик, боясь не только шевельнуться — вздохнуть… И, дабы отвлечься, закрыла глаза и принялась медленно отсчитывать песчинки мгновения, что с гулким, отдающемся в ушах звоном, падали на чашу весов Времени, заставляя наши сердца биться в унисон…

…А призрак незнакомки, обойдя вокруг избы, уже медленно удалялся, унося за собой и шлейф странного, призрачного тепла, и волшебное мерцание чудесных глаз… И поляна вмиг опустела, показавшись мне тесной, мрачной, холодной, одинокой…

— Кась, — Свят немного ослабил хватку и зашипел мне на ухо: — Кась, ты как?..

— Да ничего, вроде, — осторожно прошептала в ответ я.

— Тьфу, чуть не попались, — перевел дух он и очень некультурно вытолкнул меня из-под импровизированного навеса. — Пронесло!

— Слышь, приятель!.. — возмутилась я такому обхождению. — Ты вообще-то…

— Я дурак! — перебил меня харт, возбужденно меряя шагами поляну. — Я болван!

— Знаю, — любезно откликнулась я. — Ничего нового ты мне не сообщил!

— Кась, она не простой дух, понимаешь? — Свят остановился и серьезно посмотрел мне в глаза.

— Как это — непростой? — опешила от удивления я. — С чего ты взял?

Ну, я не эксперт по привидениям, скажем прямо. Вот по трупам — это да. Трупов в разных стадиях разложения и передвижения я пересмотрела ого-го сколько, а вот живого призрака — первый раз увидела. И посему — откуда мне знать, обычный он или нет?

— Это киллит.

— Можно подумать, я досконально изучила вашу проклятую мифологию! — огрызнулась я.

— Киллит, — начал вдумчиво разъяснять он, между делом взяв меня под руку и увлекая за собой, — это бесплотный дух — хранитель силы. В мире существуют три вида силы — светлая, темная и смешанная, промежуточная. Смешанной владеют и, так сказать, хранят ее — живые существа. Люди, растения, животные… Мы не принадлежим ни к свету, ни к тьме, и оба этих начала, органично переплетаясь, хранятся в наших душах, поддерживая баланс силы в мире вообще. Светлую силу — хранят тайви. Замечала когда-нибудь, как в солнечном луче пляшут пылинки? Вот они и есть — тайви. Крошеные, неприметные, исключительно добрые и светлые существа. А темную силу — хранят киллиты. Как и тайви, конкретного облика они не имеют. Иногда это — лунный луч, иногда — блуждающий огонек на болоте, иногда — спящая на печке черная кошка, иногда — белый ворон, иногда — неприкаянная душа, иногда — твоя тень…

— А зачем они ее хранят? — с любопытством спросила я.

— На всякий случай, вдруг пригодится… Ладно, шучу. Мир, как и любой организм, вырабатывает огромное количество силы и если всю ее пустить в расход — мы полетим к черту. Потому и существуют хранители магии — сосуды, которые запирают в себе излишки энергии. Как бы тебе объяснить… Вот как земля сдерживает воду, чтобы она не затопила мир и не уничтожила нас, так и хранители — поглощают лишнюю силу. Ясно?

— В общих чертах, — кивнула я.

Нет, положительно, эти миры никогда не перестанут меня удивлять! То одно, то другое, то пятое, до десятое… Казалось бы, столько уже повидала, со стольким встретилась, столько выучила и вспомнила — и поди ж ты… В самый неожиданный момент мир, словно фокусник, достает за уши из шляпы очередной сюрприз… Надеюсь, Артемычу ничего такого не попалось… Сделать ему ничего не сделают, но вот напугают ребенка до икоты — факт. Я и то — пугаюсь.

Чудны дела твои, Господи…

— С киллитом, — нудным голосом продолжал лекцию Свят, — встречаться не рекомендуют. Хранители вообще не любят, чтобы за ними наблюдали. Они предпочитают оставаться в тени, и не дай Бог кто с ними столкнется лицом к лицу… Тайви-то — ничего не сделают, исчезнут тихо и все. А киллит — и убить может. А потом приспособит твои останки под очередной «сосуд».

Я испуганно выпучила глаза:

— Врешь?..

— И не думаю даже! — парировал харт. — Видела, как призрак нас искал?

— А почему не нашел?

— Потому что с тобой есть я… Переизбыток силы напрочь отбивает у хранителей все чувства, кроме слуха. Абсолютного слуха. Он способен уловить не только голос, но и мысль. Но, прежде всего — громкий голос.

— Но ведь оно меня видело, — заметила я.

— Нет, не видело. Им не дано зрение. Им даже не дано просто почувствовать присутствие живого существа. Только услышать.

Нда. Дела, граждане…

— Тайви и киллиты, в отличие от нас — создания Хранителей, — подвел итог рассуждениям Свят. — А нас уже из тьмы и света создал сам мир.

— Это я слышала, — буркнула я и только тогда и обратила внимание на то, что харт целенаправленно ведет меня по тропе в лес. — Слушай, куда ты меня тащишь, ась?

— За призраком, конечно же, — спокойно и чуть насмешливо ответил он. — Нам ведь деньги нужны, помнишь?