Выжить с Рейн

Глава 11 Земля

Я сидел на краю входного отверстия плота, уставившись в темноту и пытаясь выяснить, что, черт возьми, со мной происходит. Я был не в состоянии уснуть, даже когда пальцами Рейн перебирали мои волосы. После того как она, наконец, задремала, я высвободился из ее объятий и устроился здесь, чтобы сидеть и созерцать... пустоту.

Я не знал, что буду чувствовать или, как предполагалось, должен был почувствовать, рассказав все о Джиллиан и ребенке, и был отчасти удивлен, что чувствовал в основном пустоту внутри. Может, я просто переживал все это дерьмо еще раз — вспоминая все, что так долго пытался забыть на дне бутылки или рюмки. Может быть, я действительно чувствовал только ненависть к себе, которая была такой знакомой, что засела в моей голове как ничто другое. Может, так оно и есть. Если бы я придерживался своего стиля женоненавистника, то никогда не влюбился бы в Джиллиан и был совсем другим человеком сейчас.

Был бы?

Я попытался представить, где я был бы сейчас, если бы не встретил ее, или если бы она не спала с Йеном. И снова столкнулся с пустотой. Учувствовал бы я в турнирах? Я уже немного стар для этого дерьма. Мне исполнялось тридцать этим летом. Может быть, я бы обучал других бойцов или ушел в отставку и открыл бордель или что-нибудь, чтобы скоротать время. Может, мы бы жили в пентхаусе — Джиллиан, я и ребенок. Может, я бы учил малыша самозащите или читал ему книжки каждый вечер. Может, мы все жили бы на судне и наняли репетитора, чтобы он жил вместе с нами. Меня бы здесь не было; это точно.

Меня бы не было здесь вместе с Рейн.

Черт.

Я больше не люблю Джиллиан и, если быть совершенно честным, не уверен, что когда-либо ее любил. Может быть, она была просто кем-то, кто, как я думал, был постоянным в моей жизни — это было то, что я любил в наших отношениях. Может быть, я был влюблен в идею любви. Я был счастлив с ней, несмотря ни на что, я помнил об этом. Я был счастливее, чем когда-либо был прежде.

— Она заставляет меня чувствовать себя так, словно я на самом деле чего-то стою, — сказал я Джону Полу, положил гантели рядом со скамейкой и сел. — Кроме Лэндона, никто никогда не хотел глупого дрянного мальчишку вроде меня. У Лэндона были свои причины, и те не имеют почти ничего общего со мной. В любом случае, я делаю ему кучу денег.

— Лэндон тоже заботится о тебе, — произнес Джон Пол, — у него хреновый способ показать это, но он заботится о нас обоих и не только из-за турниров. Он тоже видит нечто большее в тебе. Если я облажаюсь, он вышвырнет меня в мгновение ока. Я думаю, что ты можешь натворить что угодно, но он все равно примет тебя как блудного сына или типа того.

— Не знаю, — ответил я. — Я думаю о нем, как об отце время от времени, потому что он — самый близкий человек, который когда-либо был в моей жизни, но он, конечно, не раз угрожал вышибить мне мозги, когда я лажал.

— Тем не менее, он не сделал этого.

— Нет, но хотел бы. Я думаю, что ему не нравится Джиллиан, но он не говорит почему. Она не похожа на охотницу за деньгами. Джиллиан не нужны мои деньги. Приятно знать, что она хочет только меня, а не что-то еще.

— Это хорошее чувство, — согласился Джон Пол.— Вы, ребята, действительно хорошо смотритесь вместе — это точно.

— Речь не о том, — сказал я, качая головой. — Я люблю ее, Джон Пол, и она тоже меня любит. Я действительно подумываю об уходе на пенсию и покупке огромного претенциозного кольца.

— Ублюдок, — рассмеялся он. — Я должен уйти на пенсию первым — я занимаюсь этим дольше.

— Да, и, возможно, ты когда-нибудь будешь делать это правильно!

Он хлопнул меня по плечу, и мы захохотали, а затем вернулись к гантелям.

Я не знал, что чувствовал сейчас. Счастье? Грусть? Пустоту? Ничего? Да, это, вероятно, наиболее точный способ описать мои чувства. Ничего. На секунду я взглянул через плечо на спящую на полу позади меня темноволосую женщину. Когда я посмотрел на нее, пустота внутри меня испарилась быстрее, чем роса с собирательного листа в верхней части плота. Я рассказал ей больше, чем когда-либо говорил кому-то. Она знала вещи, которые я никогда не говорил Джиллиан или Джону Полу, или даже Лэндону. Она знала меня, и я понятия не имел, что должен делать дальше.

Когда я смотрел на нее, обнимал ее, ощущал ее руки на себе, — что я чувствовал тогда? Я не придумал этому название. Словом счастье не описать это чувство. Оно может быть частью этого, но было что-то еще внутри, и показывало, что не все было хорошо. Я также чувствовал панику, когда думал о ней, и не был уверен почему.

«Потому что ты знаешь, что она словно крючком зацепила что-то внутри тебя, и если она сейчас потянет, то завладеет фунтом плоти и много чем еще».

Я хотел рассказать ей больше. Хотел рассказать ей все. Я хотел, чтобы она знала все обо мне, о Джоне Поле, о том, что случилось со мной в тюрьме. Я даже хотел рассказать ей о ночи, когда ее отец был подвергнут пыткам и казнен вместе с пятнадцатью другими людьми прямо на моих глазах, а я стоял там и смотрел, как это происходит. Да, что бы она обо мне тогда подумала, когда узнала бы, что я тогда не сказал ни слова? Когда узнала бы, что я ничего не сделал, чтобы остановить их?

Я яростно покачал головой из стороны в сторону, стараясь удержать видения и звуки, которые пытались ворваться в мое сознание. Я мог слышать крики, видеть выражение их лиц, когда каждый из них понимал, что он будет следующим. Мог чувствовать брызги крови на своей коже и тошнотворный запах смерти. Я с трудом сглотнул, пытаясь сдержать желчь в горле.

Я хотел выпить. Я так чертовски сильно хотел выпить, что это причиняло гребаную боль.

Я смотрел на небо на востоке, как солнечные лучи медленно поднимались из-за горизонта, снова и снова говоря себе, не думать об этом. Мгновение я просто смотрел, глаза сузились, пытаясь разглядеть трюк света, вызывающий дифракцию солнечных лучей в одну сторону. Небольшая полоса кучевых облаков украшала небо с золотыми и оранжевыми оттенками. Там был оттенок зеленого на нижней стороне ближайшего облака.

Четыре пеликана пролетели над плотом на запад.

Я понял, что мое дыхание участилось, и хотя я боролся с гипервентиляцией, я приветствовал прилив адреналина.

— Рейн, просыпайся!

—Хммм? — она перевернулась и потерла глаза. Наши взгляды встретились, и этот вид я считал более красивым, чем вид горизонта. — Что такое?

—Земля.

*****

— Вот так, — сказал я, наблюдая, как Рейн привязывает конец покрывала-полотенца, а теперь паруса, к верхушке купола. — Крепко держи край — мы не должны причалить с наветренной стороны острова.

— Почему?

— Там могут быть рифы или скалы, и скорее всего они там есть. А вот подветренная сторона острова — если это остров — должна быть песчаной. Рифы представляют опасность — о них может порваться плот. Если мы причалим, нам понадобиться все что у нас здесь есть, пока не выясним, где именно находимся.

— Как думаешь, там есть люди?

— Бл*дь, не имею ни малейшего понятия, — рявкнул я. — Не начинай задавать тупые вопросы. Лучше держи парус.

Я поправил пару плавучих якорей, которые уберегут нас от опрокидывания в море, когда мы достигнем берега. Хотя, будучи на грани выживания, находиться на суше намного лучше, чем на воде, причаливать к берегу на надувном плоту было опасно. Я взял весло и начал грести влево, вокруг небольшого мыса, который выступал из того, что выглядело как маленький остров.

Почти весь день у нас ушел на то, чтобы подобраться ближе. «Парус», который мы сделали, не работал, как мы ожидали, но лучше так, чем ничего, и Рейн могла выплеснуть на него всю свою энергию. В противном случае, она бы по миллион раз задавала «я нервничаю и болтаю» глупые вопросы, и я бы спятил. Гребля лишь незначительно помогала, хотя, думаю, она станет более полезна, когда мы подберемся ближе к земле. Спустя еще один час, когда солнце начало садиться на западе, крошечный кусочек земли, покрытый песком, был на востоке от плота. Я греб активнее, пытаясь ускориться, и увидел небольшую часть рифа у ближайшего края пляжа.

— Нам нужно подплыть еще ближе, — сказал я, указывая на рифы. — Если мы напоремся на рифы, они разорвут плот. Потяни рычаг паруса вправо на двадцать градусов, и пусть парус снова поймает ветер.

— Слишком далеко, — рявкнул я, когда Рейн повернула парус, но вернула его на тридцать градусов. Я подавил желание наорать на нее, что становилось еще сложнее из-за навалившей усталости. — Поверни назад на десять градусов.

— Знаешь, у меня нет компаса! — крикнула Рейн. Она тоже устала. Она недоедала и не привыкла к такому виду физической нагрузки. Я попытался вызвать в себе сочувствие, но не получилось.

— Ты разве не учила геометрию в школе? — огрызнулся я. — Десять гребаных градусов. Это не так уж и сложно.

Рейн сказала что-то себе под нос, но ветер унес слова подальше от моих ушей, думаю это и к лучшему. Она снова отрегулировала парус, и плот встал на правильный курс. Я вернулся к веслам, пристально разглядывая рифы, когда мы их проплывали. Мы все еще были слишком близко к ним, чтобы чувствовать себя в безопасности, нельзя быть уверенным в том, что какая-либо часть рифа внезапно не окажется под нами в воде. Я резко изо всех сил начал отгребать на безопасное расстояние.

Прошло еще два часа.

Не зависимо от того, как сильно я греб, мы не двигались. Течение тянуло нас дальше, и мы находились все еще далеко от пляжа, чтобы попытаться доплыть до него. В любом случае вариант был дерьмовый, потому что мне было нужно все, что на плоту — ничего нельзя было восстановить.

— Поверни рычаг на бок! — крикнул я Рейн. — Нам нужно подобраться к другой стороне пляжа.

— Почему? — прокричала Рейн, перекрывая шум разбивающихся волн. — Так ведь дальше!

— Заткнись! — рявкнул я. — Просто делай!

Рейн нахмурилась и немного повернула парус. Он опал и потерял ветер, затем сразу же наполнился, притягивая плот на одну сторону, из-за чего Рейн чуть не потеряла равновесие.

— Осторожно! — крикнул я.

— Я пытаюсь! — она чуть не плакала, но у меня не было времени на что-либо еще, кроме нынешней ситуации. Я отключил все эмоции — все кроме тех, что нужны были мне прямо сейчас. Если нам удастся подобраться ближе к пляжу, мы могли бы выбраться из течения и подплыть к берегу.

Прошло еще больше часа упорной гребли и плавания под парусом, когда мы, наконец, выбрались из течения и направились к берегу. Мои руки болели, но я забил на боль, отказываясь ее признавать. Якоря начали зарываться в песок, что было и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что я бы мог выбраться из плота прямо сейчас, и плохо, потому что они нас тормозили. Решив, что еще слишком рано, я греб против тяги якорей, сфокусировавшись на игнорировании боли в спине и плечах.

Я, наконец, увидел песчаную отмель под волнами и прыгнул в воду, обвязавшись веревкой. Я слышал крики Рейн, но, не обращая на нее внимания, оперся ногами о дно и начал тянуть плот за веревку ближе к пляжу. Парус был больше не эффективен, но снова кричать на нее только подвергло бы риску мою решимость, поэтому я тянул дальше. Сквозь слепую решительность, я не понимал, что выпрыгнул слишком рано — мы все еще были далеко от берега. Мои ноги резко провалились в песчаную насыпь.

Я начал уходить под воду, задыхаясь от морской воды и ощущая, как веревка врезается в мой живот. Я потянул за нее, но она еще сильнее впилась, по крайней мере, я знал, что не отпустил ее. Если отпущу, плот попадет обратно в течение. Тогда у Рейн не будет шансов самой выбраться на берег, и я, возможно, не смогу достаточно быстро доплыть до нее. Я должен перебраться через следующую насыпь, и сделать это, отпустив немного веревки.

Я всплыл, выплевывая воду, откашливаясь и тяжело вдыхая воздух, а затем следующая волна накрыла меня. К счастью, она подтолкнула меня вперед — ближе к берегу. Будучи под водой, я отвязал веревку от своей талии и обернул вокруг руки. Пальцы впились в нее — я не мог отпустить ее. Несмотря ни на что, я не мог отпустить ее.

Я всплыл на время, достаточное долгое, чтобы успеть сделать вдох и услышать, как Рейн выкрикивает мое имя. Когда я опять погрузился, я усердно плыл, как только мог, чувствуя вес плота и волн, разбивающихся вокруг меня. Мои конечности уже настолько устали, что не хотели двигаться, так что я прикусил нижнюю губу, чтобы сфокусироваться на чем-то другом, нежели боли в руках. Мне необходим был воздух, так что я всплыл опять, сделал быстрый вдох и снова продолжил тянуть плот.

Я тянул через боль. Я плыл усердно. Еще глоток воздуха. Я продолжал слушать ее крики, потому что это значило, что она в порядке, и затем продолжал тянуть опять через боль.

Когда мои ноги, наконец, ударились об песок, я впал в панику, считая, что вновь оказался на внешней стороне отмели. Когда я приподнял голову над водой, то смог увидеть пляж перед собой. Мои ноги врылись в песок, толкнули вперед, и я потащил плот позади себя. Рейн продолжала кричать, хотя тон ее крика был совсем иной. Еще усилие и я дернул нос плота, чтобы вытащить его на песок. Тащить стало тяжелее, но я продолжал тянуть сильнее так, что мои мускулы напряглись и ныли от нагрузки. Почти всё мое тело покинуло воду, но этого не ощущалось. Я просто продолжал тащить за веревку. Даже когда я услышал всплеск позади себя и почувствовал руки Рейн на своих плечах, я не совсем понимал, что происходит.

— Бастиан, ты сделал это! — заплакала она. Ее руки были на моей шее, но я качнул головой и потянул снова. Рейн не сдвинулась, она пыталась руками повернуть мою голову, чтобы я взглянул на нее. — Бастиан, остановись. Мы на пляже!

По-видимому, мои ноги услышали ее, потому что я остановился и повернулся взглянуть на плот. Он был наполовину в воде, наполовину нет, все еще поднимающийся и опускающийся вместе с оставшимися маленькими волнами, которые разбивались о пляж. Я обернулся назад, снова обернул веревку вокруг своего кулака и потянул сильнее, еще и еще, пока плот полностью не был на пляже. Я огляделся вокруг, пытаясь определить прилив или отлив сейчас. На данный момент прилив был высоким и возможно собирался спадать, но я не был уверен. Мой разум начал проверку важных вещей, которые необходимо было принять во внимание.

Рейн была на пляже и в безопасности на данный момент.

Плот был не в воде и высокий прилив означал, что его не утянет обратно в воду.

Два литра воды все еще оставалось в плоту: этого было достаточно, чтобы протянуть день или два, если экономить.

Мы были на суше, и наши шансы на выживание были сейчас в геометрической прогрессии выше, чем час назад.

Здесь были деревья, которые могли служить убежищем и, надеюсь, источником воды.

Солнце садилось, и срочную необходимость в крове можно отложить до завтрашнего дня.

Здесь, возможно, были съедобные растения, и рыбалка должна быть легче на рифе с другой стороны пляжа.

Здесь есть скала, которая также означала высокую вероятность нахождения источника воды, а также могла быть местом для сигнального костра.

Мы сделали это. Я смог сделать это возможным. Я смог спасти ее.

Я смутно ощутил, как мое тело рухнуло на песок, перед тем как вырубился.

*****

— Больно? Да? Да? А так?

Маниакальный смех наполнил комнату. Гюнтер поднял длинный зазубренный нож с капающей кровью и показал его последнему из них... оставшемуся из шестнадцати. Последний был старше и почти спокоен или, может быть, его мозг просто отключился в этот момент. Предыдущая жертва Гюнтера немного дергалась, но я не думаю, что он был еще жив. Я надеялся, что нет. Лэндон усилил хватку на моей руке.

—Заключительное представление, Гюнтер, — рассмеялся Фрэнкс. — Скоро время для подачи салатов. Мы не хотим опоздать на ужин.

— Поверните его.

Я попытался двинуться вперед, но какой-то идиот удерживал мое плечо. Когда я посмотрел на него, то идиота больше не было. Это был Лэндон.

—Не двигайся Бастиан, твою мать. Он, не колеблясь, убьет и тебя».

Дезориентация в пространстве встретила меня, когда я проснулся. Свет был не тот, и отсутствовало привычное ощущение качки на волнах. Структура поверхности, где я лежал, была тоже незнакомой, хотя привычный и утешительный вес Рейн был на моей груди, и это было совершенно и абсолютно правильно.

Меня определенно разбудил кошмар, но, к счастью, я не мог вспомнить многих деталей. Я думал, что он был о Терезе, потому как я вспомнил что-то насчет идиота. Я с трудом сглотнул пару раз, отмечая, как сухо в горле. Открыл глаза и посмотрел на чистое небо и яркие звезды. Я лежал на пляже в мокрых шортах.

Земля.

Несмотря на Рейн, лежащую на мне, и кошмары, здесь я чувствовал себя легче. Здесь я мог выжить и спасти ее. Мы сможем найти все необходимое. Я сделал глубокий вдох и поднял голову, чтобы оценить окружающую обстановку. Возле моих ног были следы волочения, и я предположил, что Рейн пыталась тащить меня дальше по пляжу, но не очень успешно. Я, наверное, жестко вырубился. Мы были достаточно далеко от края воды, чтобы остаться вне прилива, плот, все еще был привязан к моей правой руке, и не было опасности, что он уплывет. Я ослабил веревку на запястье и почувствовал приток крови к руке, а затем снова положил голову на мокрый песок, обнял Рейн и заснул

Я проснулся оттого, что пальцы Рейн нежно стряхивали песчинки с моего живота. В небе начинало светать, но все равно было еще темно. Скала, которая находилась позади нас, еще около часа будут сдерживать яркий восход солнца. Я на мгновение сильнее обнял ее за талию, а затем расслабился.

— Теперь с нами все будет хорошо, ведь так?

— Да, — ответил я.— Мы должны быть в порядке. Мне нужно будет осмотреться, когда станет немного светлее.

— Это у тебя от веревки?— взволнованно спросила Рейн, поглаживая пальцами уродливую красную линию, которая была немного ниже пупка. Это выглядело намного хуже, чем ощущалось.

— Скорее всего,— пробормотал я.

— Ты напугал меня, — сказала Рейн, уткнувшись головой мне в ложбинку между плечом и шеей.— Когда ты потерял сознание, у меня не получалось привести тебя в чувство. Я не знала, будет прилив или нет, но не смогла перетащить тебя.

— Посмотри на пляж, — обратился я к Рейн, указывая рукой, она проследовала глазами по направлению, куда я показывал ей.— Видишь, где начинается линия с тиной? Это и есть верхняя линия прилива.

— Я не знала.

— Ты узнаешь много нового в ближайшие пару дней, — сказал я и улыбнулся, когда она украдкой посмотрела на меня.— У нас сегодня много работы

— Что мы будем делать?— спросила Рейн, поворачивая голову в сторону.— Точнее, что именно?

— Первое, что нам необходимо сделать — это хижину, — сказал я и указал ей на пальмовые деревья с кокосовыми орехами наверху.— Затем мы соберем их.

— Кокосы?

— Да,— ответил я.— Еда и вода одновременно.

— Смотри, на земле их много,— отметила Рейн.

—Да, но совсем сухие. А нам нужны молодые, наполненные жидкостью внутри. Вода, скорее всего, может быть у той скалы, но и в кокосах она точно есть. Поэтому будем пользоваться проверенной вещью. Мы можем сначала сделать запасы кокосов, а затем поискать другой источник воды.

— Какой?

— Я покажу тебе.

— Конечно, ты же у нас босс,— проговорила Рейн, пожимая плечами.

— Так я босс?— я вскинул брови, смотря на нее, определенно мне нравилась идея быть главным, когда дело касалось Рейн. В моей голове сразу выстроился список вещей, которые я могу приказать ей сделать

— Не увлекайся!— рассмеялась Рейн.

— Черт побери,— я издал рык.— Тебе обязательно рушить мои фантазии?

Я улыбнулся, она опять рассмеялась. Мы поднялись на ноги, стряхивая с себя песок, затем я взял ее за руку и повел по направлению к группе деревьев с подходящими по размеру стволами для построения нашего временного жилища. Я использовал нож из набора для выживания, чтобы срезать их, желая сохранить мой складной нож острым для охоты, затем я воткнул стволы глубоко в песок на вершине дюны недалеко от пляжа. Таким образом, у меня было шесть длинных палок, которые я воткнул напротив друг друга на расстоянии двух с половиной метров, затем поместил поверх их раздвоенных верхушек, которые сделал ножом, самую толстую и длинную палку, соединяя их вместе. Преодолевая утомление и незначительную мышечную атрофию, Рейн помогала мне устанавливать толстые палки с одной стороны хижины, а затем покрывать готовое жилище большими пальмовыми листами.

— Совсем не отличить от хижин из «Остров Гиллигана»( прим.пер. американский ситком.),—заметила Рейн.

— Я еще не закончил с хижиной, завтра еще поработаю над ней,— фыркнул я. — Я подумываю, чтобы сделать одну из тех магазинных тележек, чтобы ты могла развлекать себя, сидя там и обмахиваясь пальмовым листом, пока я буду катать тебя по острову. Может быть, построю даже бамбуковый гольф-клуб.

Рейн мило захихикала и положила еще парочку пальмовых листов поверх хижины. Я взял один из них и показал ей, как нужно скреплять его с основным покрытием крыши, чтобы сделать ее более водонепроницаемой.

— Это выглядит не слишком похоже на то, что нам нужно,— сказал я. — Но на данный момент пойдет. Со временем я сделаю что-нибудь получше.

— Я просто пошутила,— ответила Рейн, разглядывая песок под ногами некоторое временя, перед тем как бросить на меня взгляд сквозь длинные красивые ресницы. Я сделал шаг к ней и приподнял указательным пальцем подбородок.

— Я знаю,— просто проговорил я.— Но все равно сделаю тебе что-нибудь получше.

Я прижался губами к ее губам и был вознагражден улыбкой, когда отстранился. Я играл с идеей о том, чтобы превратить поцелуй во что-то большее. Но, несмотря на мой возбужденный член, мне нужно было позаботиться о ее нуждах, прежде чем думать о своих.

— Теперь нам надо найти воду, — сказал я. — Я взберусь наверх. А ты начинай копать.

— Копать?

— Ага, можешь воспользоваться веслом от плота, чтобы копать песок. Так будет быстрее. Нам нужна яма в метр шириной и чуть больше полуметра глубиной. Найди место на пляже, которое большую часть дня будет на солнце.

— Хорошо...

Я подмигнул ей и пошел к ближайшей кокосовой пальме. Я сделал глубокий вдох, надеясь, что помню, как это делается. Положил одну руку на заднюю сторону ствола, а вторую перед собой на уровне груди. Я нашел свой центр тяжести и подпрыгнул, поместив ноги по обе стороны дерева. Я отталкивался ногами, поднимая руки выше, затем останавливался и вновь отталкивался ногами. Используя этот метод, я быстро добрался до вершины и начал бросать зеленые кокосы на землю.

К тому времени как я собрал с дерева все кокосы, Рейн уже положила хорошее начало яме. Я пошел к плоту и стянул верхнюю часть навеса. Он был сделан из полиэтилена, как раз то, что мне было нужно. Я собрал столько листьев, сколько смог и вернулся к Рейн. Как только мы закончили копать яму, я положил один контейнер для воды на дно и обложил его листьями по краям. Затем накрыл все это полиэтиленом и закрепил его по бокам камешками. В конце я поместил маленький камешек посередине навеса — прямо над контейнером с водой.

— В зеленых листьях много воды, — сказал я Рейн. — Как только солнце начнет взаимодействовать с листьями, это сформирует конденсат на полиэтилене, который будет стекать в контейнер. Воды не получится много, но вместе с кокосами нам будет достаточно, пока мы не найдем источник получше.

— Ты невероятный, — сказала Рейн, обнимая меня за шею и прижимаясь своими губами к моим.

— А ты слишком долго пробыла на солнце, — ответил я, вынуждая себя отстраниться от нее. Я провел пальцами по ее теплой щеке.— Пойдем в хижину. Тебе надо попить и поесть.

Рейн начала протестовать, но я напомнил ей, что она уже назначила меня главным, так что ей пришлось сделать, как я сказал. Я расколол два кокоса, и мы выпили воду из них, а потом съели мякоть. После перекуса, я решил пойти посмотреть, что смогу найти на рифе, пока Рейн отдыхает в тени.

На южной стороне пляжа была приличного размера скала, которая могла служить домом большому количеству потенциальной пищи — крабам и мидиям. Добыть мидии было легко — я просто оттягивал их от скалы и бросал в один из полиэтиленовых пакетов, которые входили в набор для выживания. Когда я наклонился, чтобы взять несколько штук из одного созданного приливами и отливами бассейна между скалами, то увидел свое отражение в воде. Черт, я выглядел ужасно.

Как только я набрал мидий, я сел и вновь посмотрел на свое отражение, проводя рукой по полноценной бороде. Я вытащил нож из пояса, плеснул воды на лицо и начал сбривать ее. Это заняло немало времени, поскольку она была достаточно длинной, но я умудрился закончить, не порезавшись, благодаря тому, что нож был острым. Я вновь посмотрел на воду, поворачивая голову, чтобы получше рассмотреть лицо. Провел пальцами по лицу, нашел кусочек, который пропустил, и сбрил его. Я провел рукой по щекам и шее, впечатленный, что смог достаточно хорошо побриться в таких обстоятельствах. Мое отражение показало, что я выглядел, по крайней мере, сносно, поэтому я поцеловал лезвие, сложил нож и убрал его на место.

Я схватил двух крабов и разломал их, прежде чем бросить в пакет. Один краб все же ущипнул, но не порвал кожу. Надо быть осторожнее с этим, потому что отсутствие антибиотиков было огромной проблемой для нас. Я собрал ужин и направился к зеленой зоне на краю пляжа, подбирая куски деревьев, которые будут хорошо гореть, а потом пошел обратно. Рейн не было в хижине, когда я вернулся, и это взбесило меня, но затем я увидел, где она была.

Я посмотрел на воду и увидел ее не слишком далеко по плечи в воде. Видимо она сидела на песке, потому что если бы она стояла, вода доходила бы ей только до бедер. Она проводила по себе руками с водой и комочком песка, видно пытаясь помыться.

Я наблюдал за ней, складывая куски дерева в яму для огня, которую я заранее подготовил, недалеко от хижины. Рейн в это время проводила пальцами сквозь волосы, пытаясь вымыть песок. Когда она подняла руки вверх, я смог увидеть изгиб ее груди. Затем я заметил, что ее одежда лежала у кромки воды, она выйдет абсолютно голая. Неудивительно, что мой член был очень благодарен данной части информации, и подпрыгнул по стойке смирно, пытаясь получше рассмотреть, как волны плескались вокруг нее.

Счастливые волны.

Я должен был отвести взгляд, когда все это понял, но не было ни единого гребаного шанса, что я сделаю это. В конце концов, я по-прежнему был засранцем. Вместо того чтобы строить из себя джентльмена, я убедился, что огонь горел и пошел на пляж, стараясь быть тихим настолько, насколько это было возможно. Было несложно подобраться к кромке воды бесшумно, поскольку прибой был достаточно громким. Она все еще была в воде, к сожалению, но она ведь когда-нибудь решит выйти, поэтому я сел рядом с ее одеждой и наблюдал. Примерно через пять минут, Рейн, казалось, закончила и начала подниматься, поворачиваясь. Я получил неплохой вид на ее грудь, прежде чем она заметила меня.

— О, боже мой! — вскрикнула она, плюхнувшись обратно в воду на живот.

Я знаю, что был мудаком, но не мог с собой совладать. Я расхохотался вслух.

— Нужна помощь? — предложил я, самодовольно ухмыляясь.

— Ты чертовски напугал меня! — крикнула она на меня в ответ. — Уходи!

— Ты, как предполагалось, должна была держаться подальше от солнца, — напомнил я ей.

— Я хотела попытаться... немного помыться, — она посмотрела, нахмурившись, на меня и затем наклонила голову на бок. — Ты побрился.

— Я понял, что уже давно пора было сделать это, — ответил я.

— Я не узнала тебя, — сказала она.

— Здесь нет никого, кроме меня, малышка, — вновь засмеялся я, но взгляд на ее лице быстро заставил меня заткнуться. Она прикусила нижнюю губу, но не от любопытства или скромности, как я привык видеть. Она моргнула несколько раз.

— Я не уверена... ну в смысле, — она перестала говорить и, опустив голову, уставилась на воду. Ее дыхание стало быстрее. Я был уверен, что ее сердцебиение тоже ускорилось.

— Я не хотел напугать тебя, — произнес я. И это было правдой. Ошеломить и получить возможность взглянуть на ее обнаженное тело — да, но не напугать по-настоящему. — За кого ты меня приняла?

— Не знаю, — сказала она, и слезы внезапно полились из ее глаз.

— Дерьмо. Рейн, — сказал я, встав, но я не знал, что делать. Если бы я подошел к ней... ну, она все еще голая и очевидно расстроенная насчет этого тоже. Если я принесу ее одежду, то она намочится, что также не очень хорошая идея, и сейчас, когда она плачет, все что я хотел сделать — обнять ее. Я зарычал на себя, отошел на несколько шагов и затем повернулся спиной к воде.

— Выйди из воды и оденься, — сказал я. И услышал всплеск воды, когда она выбежала, все еще плача. Наконец она сказала, что все в порядке, и я повернуться лицом к ней. Я сделал полдюжины шагов, чтобы настигнуть ее и обнял ее за талию. — Почему ты плачешь?

— Я правда сначала не узнала тебя, — она всхлипнула. — Только на секунду, но я была... голая... и затем я подумала, что не знаю где ты. Что я должна делать, если тебя нет поблизости? И я испугалась... а затем, поняла, что это был ты...

Она снова зарыдала, и я прижал ее крепче, не зная, что еще сделать.

— Пойдем назад в хижину, — сказал я мягко. — Тебе нужно уйти с солнца.

Она не сдвинулась с места, поэтому я поднял ее, прижал к груди и пошел назад к дюне, где было наше убежище. Рейн обняла меня руками за шею и крепко прижалась, все еще плача, из-за чего мое плечо стало мокрым. Я хотел разозлиться из-за этого, но не злился. Я просто не хотел, чтобы она была такой расстроенной.

— Рейн, пожалуйста, прекрати, — сказал я, когда достиг хижины. Я не знал, должен ли был опустить ее, поэтому я просто держал ее и стоял как идиот. — В любом случае я не понимаю, какого хрена ты плачешь!

— Я тоже не понимаю! — зарыдала она.

Как, черт побери, я должен иметь дело с этим? Я развернулся, наклонился, чтобы войти, и затем посадил Рейн себе на колени. Я переместил руку на заднюю часть ее головы и прижал ее к плечу. Не то чтобы оно могло стать еще более мокрым.

— Пожалуйста, прекрати, — сказал я мягко. — Здесь у нас больше воды, но это не значит, что ты должна тратить ее на слезы.

— Я н-ничего не могу п-п-поделать с этим!

— Сделай глубокий вдох, — сказал я ей. Я ощутил, как ее грудь опала и поднялась несколько раз. Медленно, она начала расслабляться рядом со мной, шок проходил. — Лучше?

— Немного, — подтвердила она. — Ты не должен был делать это.

Как будто я на самом деле пытался напугать ее. Какого черта? Она думает, что я правда сделаю это? Ну да, она может. Не то чтобы я показал ей что-то другое кроме придурка, каким я могу быть. Я сделал глубокий вдох и выдохнул.

— Я только играл с тобой, — наконец я сказал себе под нос. — Я не знал, что ты испугаешься. Я вроде забыл, что побрился, когда понял, что ты там в чем мать родила.

— Ты мог бы, по крайней мере, сказать «извини», — проворчала Рейн.

— Я никогда не извиняюсь, — напомнил я. — Это совершенно не имеет значения, это ничего не меняет.

— Это будет что-то значить для меня, — я слышал ее шепот себе под нос.

Я начал трясти головой и обдумывал рассказать ей пять тысяч причин, из-за которых извинения были полностью бессмысленны. Эти слова ничего не меняли. Ты не мог забрать назад то, что ты сказал или сделал, бросив еще несколько слов, чтобы стереть то, что произошло. Я мог бы извиниться перед ней, но это не изменило бы того факта, что я напугал ее и заставил плакать. Я не мог изменить то, что происходило сейчас, потому что время прошло.

В своей голове я слышал звук разбитого стекла.

— Ты глупый, глупый идиот! — высокий мужчина с темной щетиной на лице кричал, а я попытался встать с кухонного стула быстрее, чем он смог бы поймать меня. Я потерпел неудачу, он схватил меня за лодыжку, потянув меня со стула, и я упал на пол. Кусок разбитого стекла врезался в мою ладонь.

— Прекрати плакать, как маленькая девочка! — закричал он.

— И-и-и-звинииии!

— Заткнись, маленькое глупое дерьмо. Извинения ничего не меняют! Извинения — чертовски бессмысленны! Извинения не заставят этот стакан волшебным образом починиться! Они, черт побери, не заставят деньги возникнуть из воздуха, чтобы заменить его! Даже не говори никогда чертово «извини» снова, ты глупый, глупый...

Бессознательно воспоминания заполнили мой разум. Я не был уверен, кем он был... мой отец? Приемный родитель? Я не знал, кто он, знал только то, что он пугал меня, обижал меня, и я ненавидел его. То, что я знал — это то, что важно для Рейн — важно для меня больше, чем что-либо когда-то прежде. Мне было плевать на все, что было раньше. Мысли и мнение Рейн имели гораздо большее значение, и чего бы она ни хотела — если это было в моей власти — я дам ей.

— Извини, Рейн.

В конце концов, полагаю, что я не должен быть таким мудаком.