Выжить с Рейн

Глава 13 Ярость

Сто пятьдесят метров. Темнокожий парень с дредами на голове высоко задрал подол футболки Рейн и захохотал, потянувшись к ее обнаженной груди.

Сто двадцать метров. Еще один парень, низкий и полный человечек с грязными светлыми волосами, сдвинулся в сторону, чтобы иметь лучший угол обзора. Его ладонь опустилась на промежность, так он мог обхватить свой член.

Девяносто метров. Ублюдок со стрижкой «ежик» и пивным животом, положил ладони на спину парня с дредами и подтолкнул его вперед таким образом, что рука того прикоснулась к груди Рейн. Они все засмеялись.

Шестьдесят метров. Придурок с гладким черным хвостиком, который удерживал руки Рейн сзади, усилил захват, из-за чего она вскрикнула от боли.

Тридцать метров. Они все обернулись посмотреть на меня, потому что гортанный, яростный крик вырвался из моей груди.

Я набросился на парня с дредами быстрее, чем кто-либо из остальных успел двинуться с места, отбросил его назад на песок, наваливаясь сверху. Я даже не помню, как вытащил складной нож, но он уже был воткнут в шею ублюдка, кровь хлестала сильным потоком из раны, что полностью соответствовало его сердцебиению. Он пытался закричать, но все что смог выдавить из себя с ножом в горле — это булькающий, скрипучий стон. Я провернул лезвие ножа в ране, так чтобы перерезать сонную артерию, но тут один из других парней схватил меня за плечи и оттащил от него. Это был тот, что с «ежиком» — урод, который толкнул парня с дредами на Рейн. Если бы он не сделал этого, то у ублюдка не было бы даже шанса прикоснуться к Рейн — так, как он это сделал. Я видел все через ясный, яростно кроваво красный туман, который застилал мой взгляд.

Мой разум быстро принимал необходимые решения. Я мог драться в любой среде — на любой арене боев, в любых джунглях или на любом пляже. В моей голове не было ни одной другой мысли, кроме как убить подонков, которые в данный момент окружали меня, и я не остановлюсь до тех пор, пока от них не останется ничего, кроме безжизненных тел. Я особо не думал — все происходило автоматически. Это была моя стихия. Моя сильная сторона.

Мужик с «ежиком» дернул меня за локти, и я позволил ему поднять меня вверх и вывернуть мне руки за спину. Он громко кричал и ругался на испанском, но его слова абсолютно не воспринимались. Парень с дредами перевернулся на одну сторону и схватился за шею, где еще торчала рукоять ножа, кровь из раны продолжала стекать на песок.

Коротышка-блондин с грязными волосами, который дрочил до этого, подскочил ко мне, размахивая складным ножом передо мной. Я зарычал на него, подстрекая. Он сделал шаг вперед, держа перед собой нож и желая вонзить его в мой живот. Я толкнул «ежика» спиной в грудь, игнорируя боль в вывернутых руках, затем коротышка сделал еще шаг вперед. Придурок.

Я резко наклонился вперед, а затем откинулся назад, используя парня, который удерживал меня, как рычаг. Я поднял ноги высоко и обхватил лодыжками шею коротышки. Я быстро сжал мышцы ног, перемещая его в положение захвата между бедрами, потом резко совершил скручивающий маневр нижней частью туловища в сторону. Я услышал знакомый хруст, когда захватом и поворотом бедер сломал ему шею. Он упал на землю, быстро открывая и закрывая рот, пытаясь выдавить хоть звук.

Когда мои ноги опустились на песок, я наклонился вперед и перекинул через спину парня с «ежиком», он упал на своего друга. Я обрушился на него и схватил его левой рукой за горло, но угол захвата был непривычным, потому что умирающий коротышка с грязными волосами в вытянутой руке держал нож, а парень с «ежиком», пытался дотянуться до ножа. Я не позволил ему это сделать, вскинул правую руку и начал обрушивать удары на его лицо, снова и снова. Я разбил ему обе глазницы, кровь лилась из его глаз, носа и рта. Мой кулак продолжал наносить непоправимый ущерб лицу ублюдка, когда я услышал оглушительный крик Рейн справа от себя и посмотрел на нее.

«Черный хвостик» тащил ее по мелководью к маленькому скоростному катерку, который находился в паре метров от пляжа. Я не заметил его, потому что был сосредоточен на другом. Они были уже почти у лодки, он схватил Рейн за талию, поднял ее вверх и перекинул через невысокий бортик на носовую часть катера, прежде чем я успел среагировать. Я вскочил на ноги и в последний раз ударил мудака с «ежиком» пяткой по колену с такой силой, что его нога вывернулась под неправильным углом. Резкий звук ломающихся костей был заглушен душераздирающим криком ублюдка. Этот мудак со сломанным коленом и разбитым до крови лицом был мгновенно забыт, когда я кинулся со всех ног к катеру.

Я ощутил резкую боль в задней части правого бедра, чуть повыше колена. Я проигнорировал ее и побежал дальше. «Черный хвостик» был уже на лесенке, переброшенной через бортик катера, затем на борту, и вот заревел мотор. Мои ноги увязали в мокром песке, когда он вдавил газ до упора. Катер понесся по воде. Я был слишком далеко. Я не смог добраться до него вовремя.

Тридцать метров. Я беспомощно смотрел на то, как смысл моего существования грубо схватили и бросили на пол катера. Мой желудок сжался, затем я почувствовал, будто его вывернуло, я не мог сделать ни вдоха.

Шестьдесят метров. Я увидел, как ублюдок поднял руку и показал мне средний палец, и услышал его смех, прежде чем он опять повернулся и сосредоточил внимание на своем грузе.

Девяносто метров. Рейн снова неистово закричала, и я увидел, как «черный хвостик» поднял ногу и ударил что-то на полу катера.

Сто двадцать метров. Я чувствовал, как кровь медленно стекает по задней стороне ноги, но надеялся, что этой раны будет недостаточно для того, чтобы я умер, хотя все же сомневался в этом.

Сто пятьдесят метров. Я увидел, что якорь катера все еще лежит на песке у края воды и к нему привязана длинная веревка.

Я зашлепал по мелководью, сопротивление волн действовало как препятствие для моих ног. Рывком кинулся вперед и обернул вокруг запястья веревку, которая была привязана к якорю. Я поднял вторую руку и схватился чуть повыше и начал подтягиваться. Острая, сильная боль пронзила заднюю часть моей ноги, как только на нее попала вода. Я напряг плечи и бицепсы, чтобы не вывихнуть руки, когда резко взмыл вперед.

Катер тащил меня вслед за собой, держать голову над водой было практически невозможно. Соленая жидкость заполнила мой нос, и я кашлянул, в попытке вытолкнуть воду, но только еще больше наглотался. Наклонив подбородок к груди, я больше не мог видеть ничего впереди себя, но это хотя бы помогло мне не утонуть, прежде чем я добрался до лодки. Я продолжал подтягиваться вперед при помощи рук, не обращая внимания на острую боль в моих бицепсах, легких и ногах. Считая каждый толчок, я приблизительно подсчитал расстояние до катера и задних винтов. К великому счастью, ублюдок не оборачивался, поэтому он не заметил меня, болтающегося на веревке. Я держался к завязанному узлу на веревке настолько близко, насколько мог, чтобы меня не затянуло в лопасти катера, и попытался добраться до другой стороны лодки, чтобы уцепиться за край бортика. Мои пальцы вскользь прошлись по грубой поверхности катера, я уцепился еще раз — на этот раз удачно — и подтянул свое тело на выступ в задней части катера.

Я увидел, что Рейн лежала на дне, кровь стекала из раны на ее губе, а этот гребаный ублюдок возвышался над ней. Когда мои ноги коснулись палубы, он повернулся, его глаза расширись от удивления, когда он осознал, что я действительно стою перед ним.

— Для твоего же блага лучше отпустить ее, — проговорил я. Мой голос был спокоен, на задворках сознания он отпечатался как голос Лэндона, когда он сулил смерть. — Независимо от того, что произойдет здесь — ты умрешь. Прими как данность.

— Бастиан... — Мое имя раздалось как шепот на ее губах

— Шшш… — ответил я. Я не смотрел на нее. Просто не мог. Я был сосредоточен только на нем, я не мог видеть ее в его руках.

— Я убью сучку, — прорычал ублюдок. Он пытался сохранить голос спокойным и жестким, но уже заведомо проиграл. Его взгляд показывал все — он прекрасно знал, что умрет.

— Убери от нее свои руки, и я обещаю, что убью тебя быстро. — Я сделал маленький шажок по направлению к ним и увидел, как его пальцы сжались на ее горле. — Ты знаешь, что ты уже труп. Весь вопрос в том, как долго я буду тебя убивать.

— Я ее убью!

— Как? — спросил я его. — У тебя нет оружия. Ты сможешь ранить ее раньше, чем я доберусь до тебя? Хочешь попытаться? Я знаю кучу способов заставить тебя испытать боль.

Он двинулся, но не в том направлении, что я ожидал.

Испытать удивление во время боя — это не то, что часто случалось со мной. Я мог только предполагать о его предстоящих действиях — я давно не практиковался просчитывать наперед действия противника — пока не стало слишком поздно. Используя свое тело, он толкнул Рейн через борт катера в воду. Он резко развернулся, к рычагам управления и нажал на один из них, прибавляя ходу лодке.

У меня было мало времени, чтобы действовать, и совершенно не было времени, чтобы подумать. Рейн была позади нас, незащищенная в волнах. Лодка, которая, несомненно, являлась лучшим шансом на спасение, на полном ходу направлялась в море. Но самое главное, я определенно не собирался оставлять этого мудака в живых. Мне следует немедленно идти к Рейн на помощь, потому что она может утонуть в любую минуту, но в тоже время я не мог оставить его на лодке, да еще и в живых. Был только один вариант действия. Я в один прыжок достиг его и схватил за хвостик, слава господи у его было достаточно волос, чтобы я смог получше ухватиться. Я ринулся за борт, держа его крепко за волосы.

Катер продолжал двигаться на полной скорости в море.

«Черный хвостик» ногтями до боли впился в мою руку, которой я держал его за волосы. Мне пришлось использовать другую руку, чтобы грести и оставаться на поверхности, одновременно блуждая глазами по волнам в поиске Рейн. Я заметил ее на расстоянии сотни метров от себя. А берег был еще в километре от нее.

Бл*дь.

— Рейн! — закричал я ей и увидел, как она обернулась в мою сторону. Я хотел, чтобы она смотрела на меня, а не на берег, как будто ей под силу было это сделать. Я хотел, чтобы она была рядом со мной. Мне нужно, чтобы она была со мной, чтобы я мог прикасаться к ней и знать, что она в безопасности.

Я продолжал удерживать почти утонувшего ублюдка рукой под водой, чувствуя, что его борьба ослабевает. У меня не было больше возможности убить его, как я хотел — медленно и мучительно. Мне необходимо было сделать это быстро, после этого я бы смог дотащить Рейн до берега

Я подтянул мужика ближе к себе, его голова опять оказалась над волнами, пока я плыл к Рейн. Она держалась хорошо, оставаясь на воде и удерживаясь на плаву. Я так хотел, чтобы в эту минуту у меня под рукой был нож, чтобы я смог зарезать ублюдка, которого тащил. Я посмотрел на его лицо, и он плюнул на меня морскую воду.

Я крутанулся в воде и притянул мудака еще ближе к себе, когда почувствовал, что он начал сопротивляться, пытаясь вырваться из моей хватки. Я схватился за одну из петель на его джинсах и подтянул его тело ближе к моему, затем резко поднял колено и двинул со всей силы ему по яйцам. Он закричал и начал извиваться в воде. Молниеносным рывком, я нанес ему удар лбом по носу, и кровь начала стекать в воду. Я опять погрузил его под воду и поплыл к Рейн.

Хватка рук, которыми он сжимал мои, стала более отчаянной, пальцы впились в мою кожу за минуту перед тем, как его движения замедлились и, наконец, полностью прекратились. Я потряс ублюдка за волосы и затем отпустил его. Он не всплыл на поверхность, но медленно тонул в море. Я подавил желание вытащить его на берег, реанимировать и затем избить крайне жестоко.

Через несколько минут, я наконец-то смог коснуться руки Рейн. Он сразу же обхватила мою шею двумя руками и прижалась ко мне настолько сильно, насколько это было возможно.

— Полегче, детка, — сказал я. И обхватил руками ее талию под водой, прижав ее к себе на некоторое время, прежде чем перекинуть ее на спину. — Держись крепко, но позволяй мне дышать, хорошо?

— Да. — Ощущение горячего дыхания Рейн у моего уха давало мне чувство комфорта и спокойствия, но мой разум все еще был настолько сосредоточен на сильном желании убивать. Я не мог думать ни о чем больше, кроме как вернуться к последнему ублюдку, который посмел угрожать той, что принадлежала мне, и добить его.

Мы потихоньку плыли, моя правая нога ощущалась уставшей и утомленной. Руки Рейн, обернутые вокруг моей шеи, практически лишали меня кислорода, но я продолжал медленно, но верно двигаться вперед, пока я, наконец, не почувствовал под ногами песок, и затем мы выбрались из воды. Я потянулся и взялся за ее предплечья, нежно убирая их со своей шеи, возникли небольшие трудности, потому что она, по-видимому, не хотела отцепляться. Я принял это за хороший знак — она, должно быть, не очень пострадала. Я снял ее со спины, поставил перед собой и взял ее лицо в ладони. Я оглядел ее сверху вниз. Кроме ее ушибленной губы, я не увидел никаких повреждений. Я взглянул на море и увидел, что лодка еле виднелась на горизонте. Я перевел взгляд на Рейн.

— Ты ранена?— спросил я, мои слова вышли невнятными и напряженными. Мои мышцы все еще испытывали крайнюю нужду в том, чтобы кого-нибудь сжать и удушить до смерти.

— Я так не думаю,— она ответила в перерыве между глубокими вздохами.

Я без единого слова выпустил ее из своих объятий и отправился туда, где на песке лежал парень со стрижкой «ежик» и пытался одновременно подняться и отползи подальше. У него получалось не слишком хорошо двигаться с одной здоровой ногой, он смог только проползти на двести метров вниз по пляжу — как будто он мог спрятаться от меня. Мне даже не пришлось утруждать себя, чтобы бежать за ним.

Когда я настиг его, то схватил его раненую ногу, оттягивая ее и выворачивая так, что он закричал изо всех сил. Он перевернулся на спину, и ужас в его глазах напомнил мне испуг Рейн, когда ее удерживал парень с черным хвостиком. То же выражение было на ее лице, когда мудак с «ежиком» толкнул парня с дредами на нее, чтобы тот пощупал ее. Я почувствовал, как в моей груди все сжалось, и усилил хватку на его щиколотке, пока не нащупал под моим большим пальцем кость. Давя с прежней силой, я резко вывернул влево его ногу, пока не услышал хруст кости, и его вопли не заглушили все звуки вокруг нас.

Он все еще держал окровавленный нож в руке и пытался приблизиться ко мне, размахивая им в надежде заколоть меня. Я пнул его по руке, сломав ему при этом два пальца, нож отлетел и упал в воду. Он повернул голову, ища глазами потерянное оружие.

— Ты хочешь его обратно? — зарычал на него я, а затем разразился громким смехом. — Ты гребаный урод, хотел меня зарезать? Чертов сукин сын. Ты хотел меня заколоть им? Может, нам стоит пойти и найти твою потерянную игрушка, а?

Я потащил его к воде и толкнул его лицом вниз в мокрый песок. Он боролся в моей хватке, пока я не приподнял его вверх за уши, давая перевести дыхание, а затем опять толкнул его лицом вниз в мелководье. Я обнаружил, что мне безумно хочется, чтобы у него тоже был хвостик, тогда бы я держал его за него, но ничего я обошелся тем, что имелось.

Образы того, как этот мудак с «ежиком» толкнул к Рейн парня с дредами, заполнили мое сознание. Я начал быстро долбить его голову о мокрый песок. Все его лицо представляло собой кровавое месиво из мелких порезов и ссадин. Я бросил быстрый взгляд на нож, который лежал в паре шагов. Я рывком поднял «ежика» вверх и толкнул его в сторону ножа.

— Давай, слабак! — закричал я.— Подними чертов нож! И я тебя разорву даже с ним, ты, бесполезный кусок дерьма!

Он стонал и плакал, даже не пытаясь двинуться в сторону ножа. Он прикрыл рукой свое израненное лицо и умолял не убивать его.

— Ты был покойником с первой минуты, когда посмотрел на нее, — сказал я тихо. Я ощущал, будто говорю голосом Лэндона. Я в три шага подошел к нему, схватил нож, который лежал в воде, и поволок урода обратно на песок. Я приставил нож в его лицу, желая убедиться, что он хорошо рассмотрел, прежде чем я открыл его и перерезал ему горло.

Из его горла раздался булькающий звук, и кровь хлынула из его рта. Пальцами здоровой руки он схватил меня за запястье, но в этом жесте не было силы. Я с размаху впечатал кулак ему в живот, чувствуя, что его рана открывается еще больше и внутренности начинают вываливаться из живота. Я ударил его в лицо, чувствуя, как его нос ломается под моими костяшками. Я ощущал себя охрененно, поэтому начал наносить ему удары снова и снова. Наконец, его руки опустились и упали обессилено у головы, он прекратил бороться. Но мои кулаки продолжали наносить безжалостные удары. Иногда я попадал кулаками в песок, но это не имело большого значения, что я попадал мимо цели. Я чередовал удары левой и правой рукой по тому, что еще осталось от его лица и груди, слушая хруст его ломающихся ребер.

— Бастиан, Бастиан! Пожалуйста, остановись! Он мертв! Бастиан... пожалуйста, остановись.

Наконец я услышал ее, но не уверен, как долго она умоляла меня остановиться. Ее руки были на моих плечах, она пыталась оттащить меня от изуродованного трупа, что находился подо мной. Я прекратил наносить удары моими ноющими руками и отклонился, усевшись на пятки. Изящные пальцы обернулись вокруг моего бицепса и дернули меня за руку. Острая боль с задней части ноги пронзила мое тело и отдалась в бедро, концентрируясь в точке над коленом, и затем словно каскадом омыла от колена до лодыжки. Моя нога немного подогнулась, но я заставил себя проигнорировать это дерьмо и выпрямиться.

Моя грудь приподнялась, когда я пытался вдохнуть воздуха, чтобы успокоить адреналин, что бурлил в моей крови. Это совершенно не сработало, только закончилось тем, что я начал задыхаться еще сильнее. Я заставил себя прекратить, или я бы просто задохнулся. Я осмотрел пляж. Были ли еще? Их же было четверо, где тело четвертого ублюдка? Затем я вспомнил — я оставил его умирать в воде. Было три трупа на пляже: один у моих ног, а двое немного дальше.

Пальцы Рейн поглаживали меня по руке. Когда я посмотрел вниз, то увидел, что ее пальцы остановились в том месте, где мои руки покрывала кровь. Все было даже ужасней на второй руке. Мой живот и грудь сплошь и рядом были покрытыми красными брызгами крови.

Сотни образов проносились у меня в голове. Сколько раз я стоял по центру арены, поднимая в победном жесте окровавленные руки, и слушал улюлюканья богатых ублюдков, которые ставили на то, что я убью тех, кто играл против меня? Сколько раз восторг от победы захватывал меня настолько, что я испытывал удовольствие от стекающей по рукам крови?

— Пойдем, смоем все. — Раздался тоненький голосок Рейн. Не сопротивляясь и не имея ни одной мысли в голове, я позволил ей подвести себя к кромке воды и попытался смыть кровь с кистей рук, ног и живота на мелководье. Бл*дь, она была везде. Я прошел дальше и нырнул под воду. Рейн стояла недалеко от меня, что было очень хорошо. Если бы она попыталась уйти от меня, то я потерял бы все самообладание и крупицы контроля, что остались во мне.

Когда я вернулся на мелководье, Рейн взяла мои руки в свои и перевернула их ладонями вверх, затем опять вниз. Я смотрел, как она водит пальцами по моим израненным костяшкам. Они должны были бы нещадно болеть, но я ничего не чувствовал. Мне нужно было хоть что-то почувствовать.

Я схватил ее за руки и провел вверх по ним. Когда я достиг плеч, то притянул ее ближе к себе, обрушиваясь с поцелуем на ее губы. Она вздрогнула, и я ощутил привкус крови на своем языке, поздно вспоминая, что у нее разбита губа. Я переместился к нетравмированной стороне рта и запустил одну руку ей в волосы. Мои губы стали оставлять обжигающие поцелуи на ее челюсти, пока другая рука опустилась к ее талии и притянула ближе. Жар ее тела ощущался напротив моей влажной кожи, требуя больше внимания. Это было все, что я мог чувствовать — ее тепло, ее жизнь. Оно было моим. Она была моей. Я все думал, как она смотрела на меня на плоту, когда держала меня за руки, а я плакал. Образы того, как она смеется, мелькали у меня в голове. Я вспомнил ощущение того, как мы в первый раз переспали и как правильно это чувствовалось. Я понимал, что те мужчины хотели забрать ее у меня, от этого мой гнев и ненависть вернулись и обрушились на меня с новой силой.

— Ты мне нужна, — прорычал я и схватил ее еще крепче за талию, потираясь невероятно твердым членом о низ ее живота.

Я практически опрокинул ее на спину в песок и еле сдержался, чтобы не сорвать с нее, разрывая, промокшую одежду. Вместо этого я спустил боксеры по ее ногам и отбросил их в сторону. Я стянул через ее голову футболку, прежде чем начал возиться с пуговицами на своих шортах. Сняв их, я улегся на Рейн сверху и поднял ее ноги над своими бедрами. Секундой позже я вонзился в нее.

Может, я думал, что мгновенно успокоюсь, когда вновь окажусь в ней, но нет — мне это не помогло. Напротив, я почувствовал себя еще более отчаянным и взрывоопасным. Они пытались забрать ее у меня. Если бы я все еще был в тропическом лесу... если бы я не вернулся в тот момент на пляж… Я бы пришел назад и обнаружил, что ее нет.

— Моя, — прорычал я и подался вперед бедрами, чувствуя, как мои яйца ударяются со шлепающим звуком о ее округлую попку, в то время как мой член вонзался в нее.

Что бы я сделал? Если бы вернулся и не нашел ее, чтобы я бы мог сделать? Я, вероятнее всего, нашел бы их следы и обнаружил то место, где лодка причаливала к берегу. Я бы точно понял, что тут кто-то был, и что они сделали. Она же не уплыла бы без меня добровольно?

— Я сделал это только ради тебя, — прошипел я в ее ухо. — Только я! Ты поняла меня?

Я не стал дожидаться ответа; просто увеличил темп, толкаясь в нее. Образы того, что они могли бы сделать с ней, если бы я не успел, заполнили мой разум. Эти четыре мудака с легкостью могли схватить ее за ноги и за руки, удерживая на песке, и каждый бы воспользовался представленной возможностью. Если бы я пришел на десять минут позже, я бы увидел...

— Нет! — до меня донесся мой собственный крик. Я обернул одну руку вокруг ее плеч, пока другая удерживала ее за поясницу, приподнимая, и начал вдалбливаться в нее сильнее. — Ты моя... они не смогли бы... никогда... я никогда не позволю никому…

Я почувствовал, как руки Рейн обняли меня за плечи, а ее ноги обвили мою талию. Ее пальцы впились в мои лопатки. Я не стал замедляться. Давление начало нарастать в моих ногах, и затем я почувствовал острую боль на задней стороне бедра, но вновь проигнорировал ее. Я сосредоточился на более важном и пытался не отвлекаться на такое незначительное препятствие как боль.

Через секунду я был уже за гранью досягаемости, вколачиваясь в нее жестко и заглушая крики в изгиб ее шеи. Я толкнулся в нее еще пару раз, перед тем как рухнуть на нее и припасть в поцелуе к ее горлу. Мое горячее дыхание перемежалось и вырывалось из груди тяжелыми толчками, отражаясь от ее кожи и согревая мое лицо.

Мои руки все еще были под ней: одна под ее поясницей, а другая между лопатками. Я напряг мышцы и прижал ее к себе, когда образы четырех мудаков и того, что они хотели с нею сделать, пронеслись в моей мазохистской башке. Я точно не знаю, сколько мы пролежали так, обнявшись, но когда мой разум успокоился и пришел в норму, сосредотачиваясь на происходящем вокруг, я внезапно осознал, что она дрожит всем телом и плачет.

Святое дерьмо.

Она не просто плакала, она буквально молча рыдала подо мной. Ее плечи тряслись, я отстранился от нее, сожалея, и почувствовал, как прохладный вечерний воздух обвевает мой член, когда я выскользнул из нее. Рейн издала протяжный, душераздирающий стон. Не отпуская мою спину, она прижилась лбом к моему плечу. Я почувствовал, как ее слезы увлажнили мою кожу.

Тысячи мыслей пронеслись в моей голове. Я сделал ей больно? Я чувствовал сильные эмоции, когда находился внутри нее, и был груб с ней, когда стремился заклеймить ее, сделать ее своей. Я был ничем не лучше, чем тот мудак, что забрал ее девственность и не дал ей ничего взамен. Нет, я не был, как он. Я был намного хуже. Я взял и убил четырех человек перед ней, а потом трахнул ее, чтобы почувствовать себя лучше.

Бл*дь.

Не было ничего достойного восхищения в том, что я убил последнего ублюдка. Никто не дал мне денег за это, не было никакого поощрения, поздравлений с победой. Никто не дал мне тугой сверток наличных и не похлопал по спине. Она плакала, когда отрывала меня от тела парня с «ежиком». Она, несомненно, была ужасно напугана, когда они удерживали ее, и скорее всего еще больше напугана мной, когда я убил четырех человек.

Затем я трахнул ее на песке.

— Прости, Рейн... Мне так чертовски жаль… — Я пытался вытереть слезы с ее щек, но они катились слишком быстро. — Я не хотел…

Чего я не хотел? Убивать их? Трахать ее? Кого я пытаюсь обмануть, я хотел этого. Я желал этого.

— Тебе не следовало это видеть,— продолжал я, заикаясь. — Черт, детка... Мне так жаль... Прости! Прости!

Мне пришло в голову, что, наверное, я последний человек, которого она хотела бы в данный момент видеть рядом с собой, и вполне может быть, что ей лучше побыть некоторое время одной. Я отстранился от нее, чувствуя, что она резко опала на песок, я начал отступать назад. Но перед тем как я смог отодвинуться подальше, она вскинула руки и схватила меня за запястья, словно заковывая в кандалы, и закричала:

— Не отпускай меня!

Она продолжала надрывно кричать и пыталась что-то сказать сквозь слезы, но я не мог понять, что она говорит большую часть времени. Единственно, что я смог разобрать из всего сказанного, так это: «Не оставляй меня!»

— Я не оставлю, — сказал я тихо. Я присел на корточки и прижал ее к своей груди. Ее руки обвили мою шею мертвой хваткой, почти так она меня держала, когда мы были в воде.

— Скажи мне, что ты со мной, — прошептала Рейн сквозь рыдания.

— Я с тобой, Рейн, — ответил я.— Я с тобой. Мне очень жаль...

Мы сидели на песке, пока солнце не начало садиться. Не зная, что еще делать, я поднял ее на руки, прижал к своей груди, и медленно пошел по отмели к нашей хижине. Моя правая нога опять хотела подогнуться, но я выпрямился и продолжил движение. Я посмотрел на три тела на берегу и подумал, что мне необходимо что-то сделать с ними, но, естественно, после того как Рейн уснет.

Я хмуро посмотрел на навес от плота, который начал прогибаться немного больше, чем первоначально при постройке хижины. Я хотел бы поскорее закончить строительство нового жилища, но у меня пока были дела поважнее. Я опустился на колени на покрытый пальмовыми листами песок и положил аккуратно Рейн на спину. Она продолжала крепко держаться за мою шею, поэтому я прилег рядом с ней, завернул ее в одеяло-полотенце и обнял. Она продолжала безмолвно всхлипывать в моих руках.

Я немного все еще был во власти жажды крови, и сочетание хорошо знакомого мне состояния и незнакомых прежде действий по утешению этой женщины было совершенно нелепым. Я изо всех сил старался удержать руки от дрожи, потому что желание убивать пронеслось вновь в моих жилах, хотя больше не осталось ни одного подонка. Это чувство не было необычным — такое у меня всегда было после боев, именно поэтому я проводил весь остаток ночи, жестко трахаясь. Это помогало мне высвободить внутреннюю энергию и спустить всю накопленную злость. Но это было настолько отличное ощущение от всех предшествующих, я хотел Рейн снова, но не хотел использовать грубость и жестокость по отношению к ней. Такая двойственность была шокирующей для меня.

Я тяжело сглотнул и сильнее прижал ее к себе. Постепенно она перестала сотрясаться от рыданий, и в итоге засопела мне в плечо. Я почувствовал, как она глубоко вдохнула и попыталась медленно выдохнуть, но воздух словно застывал у нее в горле пару раз, от чего ее дыхание было неровным и сбивчивым.

Я хотел сделать... сделать... хоть что-то. По крайней мере, сказать что-нибудь, но я не знал, что говорить и что делать. Пока я размышлял, Рейн тяжело вздохнула и провались в сон, позволяя истощению взять вверх. Я большим пальцем стер оставшиеся дорожки слез с ее лица и прижался губами к ее волосам на макушке. Я был измотан, так же как и она, и хотел просто присоединиться к ней и провалиться в спасительную дрему, но у меня была работа, которую нужно сделать в первую очередь. Я не хотел, чтобы, проснувшись утром, она увидела напоминание этого кошмара.

Я выскользнул из ее объятий, надеясь, что еще достаточно светло, чтобы избавиться от тел на пляже. Когда я попытался встать, моя нога подогнулась, и мне пришлось неловко опереться на руку, чтобы не упасть на Рейн. Я тихо зашипел от боли и повернулся, чтобы взглянуть на заднюю часть бедра.

Посмотрев на рану, я сразу и не вспомнил, как ее получил, но затем вернулся к моменту, когда сломал колено парню с «ежиком». Я припомнил резкую боль в задней части бедра и понял, что тогда-то и был ранен. Рана не было ужасной, но она также и не выглядела хорошо. После того как еле выбрался из хижины, я развернул свою ногу, чтобы разглядеть ее получше. Пальцами я аккуратно коснулся краев раны и оттянул их в стороны, чтобы посмотреть насколько глубокий порез. Кровь сильнее начала хлестать из раны. Без сомнения, мне нужно было наложить швы. Я поразмыслил над тем как мне изловчиться, чтобы наложить швы на заднюю сторону бедра, и в итоге пришел к неутешительному выводу, что мне никогда не изогнуться под нужным углом, чтобы качественно зашить рану. Нужно будет попросить Рейн сделать это.

Когда я взглянул на нее, она лежала на боку и глубоко спала. Я никогда не стал бы будить ее из-за этого. Я сделал глубокий вдох и поднялся на ноги, игнорируя боль и желание моего тела согнуть ногу. Я собрался с силами и заставил себя перенести вес тела на ногу и заковылял по пляжу, решив просто не обращать внимания на то, что с раны стекала кровь по голени, пока не представится более удобный момент. Рана не достаточно кровоточила, чтобы можно было серьезно волноваться, поэтому я решил не заморачиваться по данному поводу.

Я обнаружил, что наша одежда все еще лежит на песке. По крайней мере, ее не смыло приливом. Но она была сырой и покрыта песком, поэтому я отжал ее и разложил на песке рядом с нашей хижиной, перед тем как направиться к телам, что лежали неподалеку.

Тела было легко обнаружить... Я увидел огромные темные пятна крови на песке и, по правде говоря, не особо представлял как я смогу избавиться от этого до утра. Я вздохнул и задумался, как лучше всего избавиться от трупов. Выбросить их в море, чтобы, в конце концов, они приплыли обратно на берег? Рейн уж точно не нужно снова видеть все это. Тогда я решил сжечь их и начал собирать тела в одно место на пляже.

Вонь была просто неимоверной. Я покачал головой, как будто это помогло бы мне избавиться от запаха вокруг меня. Я подтащил последнее тело — парня с дредами — к горящей куче. Воспоминания ударили меня словно кувалдой по голове, когда я посмотрел на его руку. Я вспомнил, как он ее трогал за грудь. Я погряз в своих воспоминаниях. И полностью потерялся в них.

Я поднял руки, сжатые в кулаки, и стал бить по его телу, впечатывая плоть и кости в песок. Я разжал руку и схватил его кожу, царапая и разрывая ее. Я вытащил нож из его шеи и сделал круговой надрез на голове, затем одним рывком сорвал с него скальп и бросил его в огонь, где кожа зашипела, от чего вонь только усилилась.

К тому времени, когда я почувствовал себя более-менее вменяемым и успокоился, в кусках плоти передо мной больше невозможно было опознать человека. Но это не помогло. Я желал, чтобы он, как по волшебству, вернулся к жизни, и тогда я смог бы снова причинить ему боль. Я хотел вырвать его внутренности и запихнуть их ему в глотку, чтобы он задохнулся. Я хотел отрезать каждый его гребаный палец, что прикасался к ней, и вбить и молотком ему в череп.

Посмотрев вниз, я заметил, что был не только голым, но и полностью покрытым густой, запекшейся кровью. Я заставил себя оторваться от того, что осталось от парня с дредами, и бросил куски плоти в большой костер. Когда пламя хорошо разгорелось, мои ноги сами понесли меня к кромке воды, чтобы я мог смыть с себя всю кровь. Отмываясь, я прокручивал в голове все то, что произошло пару часов назад, с того момента, когда Рейн остановила меня от дальнейшего измывательства над изуродованным трупом, и до того, как я отнес ее в хижину.

Я, наверное, был самым большим придурком, который когда-либо жил.

После всего, что она пережила, — а я даже не знаю, что они, возможно, успели сделать или сказать до того, как я добрался до них — я просто повалил ее на песок и оттрахал, как обыкновенную шлюху. Я, черт побери, был тот еще подарочек.Немногосарказма. Несомненно, я просто отвратительный... кто, черт возьми, я для нее? Ее парень? Слова «девушка» было недостаточно для того, чтобы описать все то, что она для меня значила, а все испортил, как самый натуральный придурок. Я все думал, как бы было хорошо, если бы я смог избить себя как тот парень из «Бойцовского Клуба», который избивает себя перед своим боссом. (прим. пер. говорится о моменте из фильма «Бойцовский Клуб»)

Злясь на самого себя, я вышел на пляж из воды, натянул свои почти сухие шорты и перекинул ремень через плечо. Заднюю часть бедра нестерпимо жгло от контакта с соленой морской водой, но я заслужил эту чертову боль за то, что был такой сволочью. На самом деле, несомненно, я заслужил гораздо большего наказания.

Душераздирающий крик Рейн вырвал меня из моих размышлений. Несмотря на боль в ноге, я побежал в хижину.

— Рейн! Рейн, что случилось?

— Бастин! — закричала она снова и обняла меня за шею. Она вновь дрожала и всхлипывала, я еле мог держаться на ногах из-за нестерпимой боли в ноге и дополнительного веса ее тела. — Ты ушел... ушел…

— Господи, Рейн, прости меня,— сказал я и запнулся. После того как я не принес ни единого извинения в своей взрослой жизни, сколько раз я за последние несколько часов автоматически сказал «извини» ей? — Я просто спустился к воде, детка. Я был недалеко.

— Не оставляй меня.

— Я не оставлю, детка, — я уложил ее обратно на пальмовые листья и лег рядом с ней, стараясь не вздрагивать от боли.— Я здесь. Я никуда не уйду, клянусь.

— Скажи мне, что ты со мной!

— Я с тобой! — я прижал ее голову к своему плечом и прошептал ей на ухо: — Я с тобой. Детка, ты в безопасности. Не бойся. Я с тобой.

Я закрыл глаза и прижал ее к себе, повторяя снова и снова, что я с ней и она в полной безопасности. Я положил ее на бок, но все еще находился почти над ней, держа ее в своих теплых объятиях и окружая ее своим телом. Я обнял ее руками и даже переплел одну свою ногу с ее, накрывая ее своим телом и держа ее так крепко, как только мог. Снаружи хижины я все еще мог слышать потрескивания и видеть мерцающий свет жуткого костра на пляже.

— Зачем ты развел костер?— спросила Рейн тихо.

— Немного подчистил беспорядок, который натворил ранее,— ответил я, надеясь, что она не будет, как обычно, заваливать меня вопросами, но зная, что она непременно так и поступит.

— Ты сжег тела? — едва слышно прошептала она.

— Да. — Я тяжело втянул воздух в легкие и замолчал в ожидании следующего шквала вопросов.

Но она молчала тридцать секунд.

— А что насчет костей?

Бог мой, из всего, на чем можно заострить внимание, она решила выяснить, какие части тела горят лучше всего.

— Я избавлюсь от них, когда потухнет костер.

Еще тридцать секунд тишины.

— Кто они такие? — спросила она, еще сильнее впиваясь пальцами в мои плечи. Я покачал головой, не желая рассказывать ей ничего. Даже несмотря на то, что я рассказал ей обо всем том дерьме, что сделал, и ей были известны некоторые грязные подробности жизни вне закона, я не хотел, чтобы она знала все. Я не хотел рассказывать ей о вещах, которые, по моему мнению, были гораздо хуже, чем все уже известное ей дерьмо, я бы ни за какие деньги и вознаграждения не связался бы с подобным, но тем не менее я знал, что есть много людей, занимающихся этим.

— Трудно сказать. — Я пожал плечами, пытаясь замять тему, но она не купилась на это. Если честно, я был ужасным вруном, когда дело касалось Рейн.

— Кто они такие, Бастиан?— повторила она вопрос. И протянула руку к моему лицу, наклоняя мою голову к себе. — Ответь мне.

— Ты действительно не захотела бы знать, кто они такие. — Я сделал глубокий вдох и выдохнул через нос, не желая вдаваться в подробности. Знать, что они желали сделать с ней, уже было достаточно, чтобы ужаснуться даже мысленно. Она посмотрела на меня, и я понял, что вести дальнейшие препирательства не имеет смысла. Я тяжело вздохнул и прикрыл глаза. — Я подозреваю, что это были работорговцы.

— Работорговцы?

— Да.

— Это те, которые... продают людей?

— Да.

— А что бы они сделали со мной? — спросила она тихо.

— Рейн, ради всего святого, — зарычал я. У меня тоже был предел, и сейчас как раз она его достигла. — Ты не захочешь думать об этом. Я не хочу думать об том. Не заставляй меня это говорить!

На этот раз молчание длилось почти целую минуту.

— Я была так счастлива, когда только увидела их, — пробормотала Рейн, и я почувствовал, как ее объятия стали немного сильнее. — Я даже и не думала…

— Ты о чем?

— Когда я услышала шум катера, — пояснила она, — то побежала к берегу и стала привлекать их внимание, затем я увидела, что они направились к острову. Я прыгала от радости, потому что была очень счастлива их видеть. Я не могла дождаться, чтобы сказать тебе, что мы спасены.

— Оо… — это был мой единственный ответ. Чем больше я думал об этом, тем больше тревожился из-за всего произошедшего по многим причинам. Мое внимание было сосредоточено на том, чтобы разорвать ублюдков на части, а не на том, как они сюда добрались, и почему они тут высадились. Они, вероятнее всего, просто проплыли бы мимо, если бы она спала и не услышала бы их.

— Я думала, что они прибыли, чтобы помочь нам. Я такая дура.

— Все хорошо, детка, — сказал я, прижимая ее голову к своему плечу и нежно целуя ее в лоб. — Ты не могла знать, кто они такие. Это уже не имеет никакого значения, потому что они больше не смогут заниматься подобной херней с кем-либо.

Две минуты.

— Ты пугаешь меня.

— Я знаю. — Что я мог еще ей сказать по этому поводу. Черт. — Прости, Рейн. Я не хотел пугать тебя, особенно... после... того, что произошло на пляже, когда я... Черт.

— Не это напугало меня, — она нахмурилась.— Просто тебе... это было необходимо.

Да, мне обязательно было ее трахнуть, когда она ничего не соображала, особенно после того, как ее чуть не изнасиловали. Я не спрашивал у нее ничего, я просто взял силой, что хотел. Нормально. Я чертов мудак.

— Почему у тебя такой вид?

— Какой?

— Как будто ты мысленно избиваешь себя.

— Рейн... черт… — Я сделал несколько глубоких вдохов, но так и не смог посмотреть ей в глаза.— Это только… доказывает, что я... не достаточно хорош для тебя.

— Бастиан, это даже…

— Я заставил тебя плакать, — сказал я тихо. Эти слова ранили меня, когда я произнес их.

— Это не ты заставил меня плакать, — настаивала Рейн.

— Тогда почему ты плакала? — потребовал я ответа. Я не знал, что она пыталась сделать — выставить меня полным засранцем или все-таки успокоить? Я не собираюсь больше мириться с этим дерьмом. То, что я сделал... было по-настоящему ужасным. Даже хуже того раза, когда я ударил ее.

Я такой козел.

— Это просто... все разом навалилось на меня,— наконец, ответила Рейн. — Я была так рада, когда увидела их и поняла, что они заметили меня и собираются причалить к берегу. Они высадились на пляж и подошли ко мне, и тогда я поняла, что происходит что-то не то. Я не знала, где ты и когда вернешься. Они... окружили меня.

На последних словах ее голос надломился, и я прижал ее покрепче к своей груди.

— Я совершенно растерялась и не знала, что делать,— продолжила она. — Я знала, что мне нужно кричать, и если ты где-то поблизости, то услышишь меня, но я от страха не могла выдавить из себя ни звука. Затем один парень схватил меня и... потом ты оказался рядом, и я поняла, что все будет хорошо, но затем он схватил меня и потащил на тот катер… ты не смог поспеть вовремя...

У нее перехватило дыхание, и она пальцами впилась мне в кожу.

— Как ты добрался до катера? Я не могу понять?

— Он забыл вытащить якорь, поэтому я смог добраться по якорной веревке.

— Я рада, что ты такой сильный,— прошептала она тихо, ее было еле слышно. Она провела пальчиками по моему бицепсу.

— Если смотреть на вещи так, то я тоже рад.

Рейн кивнула, прежде чем продолжить.

— Затем я оказалась в воде, и сначала не могла выплыть на поверхность. Потом я услышала, что ты зовешь меня, и затем ты уже держал меня и крепко прижимал к себе… когда мы доплыли и снова были на острове, ты не прекращал бить того парня… Я думала, ты никогда не остановишься. Было так много крови, я не знала, твоя ли она или их. Ты не слышал меня, даже когда я кричала тебе.

Она снова сделала пару глубоких вдохов.

— Все произошло так быстро. Это было все равно, что смотреть фильм в быстрой перемотке. Я думала, что они сделают мне больно и тебе тоже, но затем внезапно я снова была с тобой, и все было хорошо. Ты сказал, я нужна тебе... и я снова почувствовала себя в безопасности. А затем, думаю, просто давление и последствия от всего произошедшего сказалось на мне. Я плакала не из-за тебя, а из-за всего что произошло... это просто стресс и облегчение от того, что все закончено, не потому что ты...

— Я даже не дал тебе кончить, — прервал я ее. — Я просто использовал тебя.

— Ты нуждался во мне, — исправила Рейн, она положила ладонь на мою щеку, поворачивая мою голову так, чтобы я посмотрел на нее.— Это не одно и тоже, Бастиан.

— Я просто забрал, что хотел, силой.

— Я сама отдала тебе.

— Бред.

— Так, Себастиан Старк, слушай меня, — Рейн вдруг рявкнула на меня. Она приподнялась, чтобы посмотреть на меня, и теперь стала немного возвышаться надо мной, хотя мы оба лежали на боку. Ее взгляд заставил волоски на моей шее встать дыбом. — Я тоже сейчас тебя использовала, когда заставила обнять и сказать, что я в безопасности?

— Нет! Бл*дь, Рейн... Я хотел этого! Ты была расстроена, и...

— Спасибо, что выслушал мое мнение.

Мой рот открылся, но я так и не смог найти подходящих слов, чтобы описать ее действия. Черт возьми, я не мог поспорить с ее логикой. Когда она плакала и хотела, чтобы я ее обнял, я ничего большего и не желал, кроме как прижать ее к себе, не потому что я хотел того или нуждался в этом, а потому что она хотела. Я хотел быть рядом с ней, чтобы ей стало лучше. Если бы она сейчас объяснила мне, что нужно отрезать левое яйцо, чтобы она почувствовала себя лучше, я бы ни секунды не сомневался и отхреначил его с улыбкой на лице. Так вот что это было для нее? Она хотела дать мне то, от чего мне станет лучше — трахнуть ее на песке, даже не думая о своих потребностях? Она не могла хотеть этого. Никто не может хотеть этого, особенно после того, что произошло. Я повалил ее на песок и практически принудил к сексу…

А она обвила меня руками и ногами, чтобы мне было удобнее.

Я потянулся к ней рукой, обхватил ее затылок, запутываясь в густых волосах пальцами, и притянул ее к себе, приникая к ее губам в нежном поцелуе. Я целовал ее неспешно, пытаясь исправить то, что натворил ранее, даже если она и говорит, что была не против произошедшего секса. Поцеловав ее губы нежно, я положил ее голову к себе на грудь и убедился в том, что она задремала раньше, а потом сам провалился в спасительный сон.

В конце концов, полагаю, что после всего произошедшего, это можно отнести ко всей той любовной чепухе.