Выхожу на связь

С. Голяков «Я — КРЫЛОВ!»

— Разрешите доложить, товарищ полковник. По вашему приказанию для выполнения специального боевого задания люди подобраны.

Полковник Соколов оторвал взгляд от груды лежащих на столе телеграмм, потянулся к коробке «Казбека»:

— Ну что ж, докладывайте.

Капитан Михайлов достал из папки несколько листков:

— Командиром группы предлагаю назначить Харитонова Бориса Петровича. Двадцать шесть лет. Коммунист. Начало войны встретил на пограничной заставе. Был ранен. В сентябре 41-го попал в плен. В тот же вечер бежал. Но через четыре дня после побега, при переходе линии фронта, был снова схвачен немцами. В ноябре 41-го бежал из офицерского лагеря в городе Владимир-Волынском. Потом — партизанский отряд полковника Медведева. Медведев аттестует Харитонова как инициативного бойца, способного выполнить любое задание командования. Там же вступил в партию. В военной разведке с октября 1944 года. Хорошо знает немецкий язык.

Полковник молча кивнул:

— Так, кто еще?

Заместитель командира группы — Лобацеев Сергей Иванович. Двадцать пять лет. В армии — с первого дня войны. Отличный радист.

Командование первой чехословацкой дивизии в СССР рекомендовало включить в состав группы гражданина Чехословакии подпоручика Пичкарь Дмитрия Васильевича. Двадцать шесть лет. Перед войной жил в Венгрии. В 40-м году был арестован и брошен в тюрьму за отказ служить в хортистской венгерской армии. Дважды бежал из гестапо. Ловили. После третьего побега благополучно добрался до нашей территории. Учитывая специфику района действия группы, очень ценный разведчик. Знает радиодело.

Кроме того, в группу включена радистка — Саратова Майя Дмитриевна. Двадцать лет. Комсомолка, москвичка. В начале войны ушла из школы работать на завод. Потом окончила школу радиоспециалистов.

Капитан назвал фамилии еще трех разведчиков, кратко охарактеризовал их и заключил:

— Всего в группе семь человек. Все в сборе. Готовы приступить к отработке задания по получению приказа.

Полковник взял листки, еще раз внимательно перечитал биографии. Спросил:

— Где предполагается организовать занятия с группой?

— В нашем доме в деревне Гженск…

Полковник сделал пометку в блокноте, медленно смял в пепельнице недокуренную папиросу.

— Прежде всего объясните людям, что им придется работать рядом с друзьями. Мы знаем, что в Чехии и Моравии действуют партизанские отряды. Все попытки немцев ликвидировать их не имели успеха. Нам очень важно установить связь с партизанами, помочь им, если нужно, оружием, продовольствием, медикаментами. Враг у нас общий. И будет лучше, если мы станем действовать сообща. Пусть товарищи всегда помнят об этом.

Но главное, может быть, даже в другом.

Полковник Соколов встал из-за стола, подошел к большой карте Европы и неожиданно спросил:

— Где, по-вашему, закончится эта война, капитан?

— Думаю, что в Берлине, товарищ полковник. Возьмем Берлин — и баста.

— Так-то оно так, — как бы размышляя вслух, проговорил Соколов. — Берлин — столица гитлеровской Германии, цитадель фашизма. Но может случиться, что даже с падением Берлина война все же не кончится. У немцев ведь очень сильный плацдарм в Чехословакии. И они продолжают укреплять его, несмотря ни на что… Короче, не будем сейчас гадать, как развернутся события и где закончится война. Ясно одно: нам важно иметь в Праге своих людей.

— Понимаю, товарищ полковник, — ответил капитан Михайлов. — Все эти соображения будут переданы товарищам и отражены в задании группе.

Боевой приказ.

«Для выполнения особого задания в тылу противника назначается группа в составе семи человек. Командир группы — Харитонов Б. П., паспортная фамилия Крылов. Зам. командира — Лобацеев С. И., радисты — Пичкарь Д. В., Саратова М. Д. Разведчики Собко И. Д., Веклюк М. П., Богданов А. Е.

Группе приказываю убыть в тыл противника авиадесантом в район города Ческа-Тржебова (Чехословакия) с задачами:

— связаться с чешскими подпольщиками-патриотами в городе Ческа-Тржебова Дитром и Вацлавом и помочь им наладить радиосвязь с Центром;

— разведать дислокацию частей противника в пунктах Ческа-Тржебова, Забржек, Моравска-Тржебова, Оломоуц, Басковице. Установить нумерацию частей, состав, организацию и численность войск противника;

— выявить наличие и характер оборонительных сооружений противника, места нахождения аэродромов, количество и типы базирующихся на них самолетов в районе деятельности группы;

— освещать переброску войск и техники противника по железным и шоссейным дорогам в направлениях: Усть — Ческа-Тржебова, Ческа-Тржебова — Моравска-Тржебова — Забржек;

— обратить особое внимание на передвижение танковых и моторизованных частей противника;

— с целью получения документальных данных о противнике производить нападения на штабные машины, пленение отдельных лиц высшего и старшего офицерского состава, а также связных и посыльных;

— уничтожать склады боеприпасов и горючего в районе действия группы…

Все полученные сведения группа сообщает в Центр по радио и добытые документы направляет в Центр со связниками, выделенными из состава группы. Пароль для перехода линии фронта: „Я от Крылова иду к Соколову. Доставьте меня в крупный штаб“.

Пароль для связи с подпольщиками в Ческа-Тржебова: „Здрав Лаушман, котори встпомина ваши праце в Жупе и ваших зправ в выходической обзори“ („Приветствует Лаушман, который помнит о вашей работе в Жупе и ваши статьи в чешском обзоре“).

Все радиограммы за подписью Крылова направлять на имя Соколова. Радиосвязь круглосуточная.

Действующая армия. 20 февраля 1945 года».

Февраль 45-го… В те дни вместе с первыми весенними ветрами к людям пришло пьянящее ощущение близкой победы. Война подходила к концу. Советский солдат уже принес свободу народам Польши, Румынии, Болгарии, Югославии. Он снял оковы фашистской неволи с плеч миллионов своих братьев и с боями продвигался к Берлину.

Победа была близка. Но враг все еще не сдавался. Обреченный, он бросал в бой последние силы, жадно цеплялся за любую возможность отсрочить час неминуемой гибели.

Вполне понятно, что наше командование хотело иметь как можно больше достоверных данных о реализации этих планов. Именно с такой целью в феврале 1945 года в штабе 1-го Украинского фронта было решено послать в район будущих боевых действий специальную группу.

Капитан Михайлов взглянул на часы:

— Пора!

Они поднялись с пустого ящика из-под снарядов, на который присели перед дорогой. Михайлов протянул руку:

— Ну, как говорится, ни пуха ни пера. Удачи и попутного ветра. Первым делом береги людей. Напрасно не рискуй. Думаю, долго вы там не задержитесь. Воевать, по всему видно, осталось с гулькин нос.

Крылов улыбнулся:

— Вот я и боюсь, товарищ капитан: пока будем лететь до места, в Москве победный салют дадут.

Они обнялись. Крылов повернулся, шагнул в темноту, туда, где уже рвал винтами сырой ночной воздух готовый к вылету самолет.

В пять часов тридцать минут утра 22 февраля 1945 года радиоцентр штаба 1-го Украинского фронта принял сообщение:

«Группа выброшена в районе города Хрудим с ошибкой на 35 километров от намеченного места. Веклюк сильно побился. Принял решение уходить в лес в направлении города Высоке-Мито.

Крылов».

Крылов приземлился последним. Быстро погасил парашют. Тихо. Достал фонарик. Три короткие вспышки — сигнал к сбору. Когда через несколько минут разведчики собрались вместе, оказалось, что нет Веклюка. Его удалось отыскать довольно быстро. Веклюк беспомощно лежал под мохнатыми ветвями единственной во всей округе сосны. Случилось невероятное. Его парашют накрыл верхушку одинокого дерева. Веклюк повис метрах в восьми над землей. Ему удалось ухватиться за ствол, но опереться на него он не мог — мешал укрепленный на груди вещевой мешок. Веклюк полоснул ножом стропы. Упал. Хотел подняться. И потерял сознание.

При свете луны Майя присыпала раны стрептоцидом, забинтовала голову. Но самое страшное состояло в том, что Веклюк не мог идти — при падении он, по-видимому, не только сильно ушиб ногу, но и повредил себе позвоночник.

Крылов решил: до рассвета ждать не стоит. В любой момент могут нагрянуть немцы: повисший на сосне парашют не останется незамеченным. Приказал группе двигаться к ближнему леску. До опушки Веклюка поочередно несли на себе Крылов и Пичкарь. Остальные распределили между собой его груз: туго набитый вещевой мешок, рацию, комплект питания к ней. В лесу срезали две тоненькие осинки. Накрыли их плащ-палаткой. Уложили Веклюка на носилки.

К рассвету прошли километров пять. Шли молча. Крылов понимал: треволнения первой ночи утомили людей. А тут еще из-за ошибки летчиков пришлось двигаться почти вслепую по незнакомой местности. Особенно доставалось Майе Саратовой. Она с трудом тащила на себе тяжелую рацию. Товарищи несколько раз предлагали ей помощь. Майя хмурила брови: «Я не маленькая».

Разведчики остановились на небольшой полянке. Когда взошло солнце, запалили костер. Веклюку в пути стало совсем плохо. Нога раздулась, посинела. Из-под бинтов сочилась кровь. Временами он начинал бредить.

По карте Крылов определил: до ближайшего жилья километров шесть. Надо попытаться оставить Веклюка там. Но как знать: может быть, в деревне немцы. Все же решил рискнуть. С Веклюком пошли Пичкарь и Лобацеев. Вернулись под вечер. Взволнованные, улыбающиеся. Рассказали: чехи встретили их, как братьев. Долго расспрашивали о положении на фронтах. Интересовались, не нужна ли какая помощь, продукты. Веклюка взял к себе старик мельник. У него самое безопасное место во всей деревне. Кроме того, он обещал вызвать из города своего сына — хирурга, который сможет поставить разведчика на ноги.

Отряд снова двинулся в путь. Как и прежде, последним шел Богданов, посыпая следы нюхательным табаком.

«27 февраля 1945 года. Соколову.

Прибыли в район действия, в большой лес возле города Хоцен. В лесу много бежавших военнопленных. Местное население относится к нам хорошо. Сегодня с Пичкарем выезжал в Ческа-Тржебова.

Крылов».

Утро было свежее, безоблачное. В лесу еще царил полумрак, и голые стволы деревьев отбрасывали продолговатые серые тени. Когда Крылов выбрался из землянки, Пичкарь уже ждал его. На нем был обычный гражданский костюм, поношенная, с выцветшей ленточкой шляпа. Крылов был одет еще скромнее — в серый вязаный свитер и грубошерстные, пузырившиеся на коленях брюки-гольфы.

Путь предстоял не близкий — километров шестьдесят. Накануне Пичкарю удалось раздобыть два велосипеда. Краска на них давно покоробилась и облезла, ржавчина густыми веснушками покрыла никель. Но колеса крутились исправно. Разведчики выбрались из лесу на проселок и налегли на педали.

Дорога вилась между зеленеющими полями, перелесками, ныряла в лощины, где еще лежали ноздреватые шапки талого снега.

Город увидели издалека. Он раскинулся по обе стороны железной дороги. Чистенький, аккуратный. Красные черепичные крыши. Струйки дыма над трубами. Издали город казался тихим и безмятежным уголком земли, который война пощадила, обошла стороной.

— Хальт! Документы!

Крылов затормозил, спрыгнул с велосипеда. Вот она, первая встреча с врагом. Мельком взглянул на Пичкаря. Молодец! И глазом не моргнул. Спокойно полез в карман за документами, которые им приготовили еще там, у своих. Крылов тоже достал пропуск. Протянул фашистам.

— Вы что, не знаете, что эти пропуска уже неделю назад аннулированы? — спросил немец.

Пичкарь изобразил на лице искреннее недоумение.

— Просим прощения, господин обер-лейтенант. Были в отъезде в деревне. Еще не успели обменять.

Лейтенант обвел их подозрительным взглядом. Что- то сказал солдату. Тот подошел вплотную, обшарил карманы разведчиков.

«Хорошо, что не взяли с собой оружия», — мелькнуло в голове у Крылова.

— Проваливайте, и чтоб сегодня же все было сделано! — хрипло гаркнул лейтенант.

Они миновали несколько узких улочек, выбрались на привокзальную площадь. По пути обсудили положение. Документы были сделаны за несколько дней до вылета группы. Кто же мог предположить, что немцы решат их обменять на новые? Но факт оставался фактом. С просроченными пропусками в незнакомом месте находиться опасно. Пришлось изменить первоначальный план. Решили, не осматривая города, встретиться с подпольщиками и уже с их помощью выправить нужные бумаги.

Крылов и Пичкарь без особого труда разыскали дом, в котором проживал Вацлав Фиала.

Дверь открыла молодая опрятная девушка.

— Вацлав Фиала? — она подняла брови. — Он здесь теперь не живет. Справа от вокзала маленький домик за зеленым забором. Попробуйте поискать его там.

Но в маленьком доме за зеленым забором Вацлава тоже не оказалось. Пожилая женщина долго допытывалась, кому он понадобился. И только после того, как Пичкарь словно невзначай назвал условную фамилию Лаушмана, заперла за пришедшими дверь. Рассказала:

— Вацлава брали в гестапо. Видимо, немцы что-то пронюхали. Несколько дней пытали, потом отпустили. Но глаз с него не спускали. На работе Вацлав сказал, что уезжает в соседний город к брату. Несколько дней жил здесь, потом ушел к партизанам.

Итак, Вацлав исчез. Но оставался еще один адрес — улица Центральная, 17. Томаш Дитр.

Дитр был дома. Пожилой, седоволосый мужчина с осунувшимся, заросшим щетиной лицом. Всего несколько дней назад он похоронил единственного сына. Немцы пристрелили его за то, что он слишком громко распевал чешские песни.

— Пока что я вам не помощник. Простите, но у меня нет сил. — Он кивнул на соседнюю комнату: — Там его мать. Бедняжка убита горем. Слегла, и я должен о ней позаботиться… — На прощание сказал: — Только не задерживайтесь в городе. Немцы совсем озверели. Ищите людей в лесу…

«27 февраля. Соколову.

С Вацлавом установить связь пока не удалось. Дитр работать не может: болен. Пытаюсь установить связь с партизанами, найти новых людей.

Крылов».

Люди приходили сами. Лес, в котором расположилась группа Крылова, только внешне казался необитаемым. С конца 1944 года фашисты гнали через Чехословакию колонны советских военнопленных, прежде работавших в шахтах Силезского района. По пути многим из них удавалось бежать в близлежащие леса. Будь оружие, можно было бы организовать большой отряд, способный к серьезным самостоятельным действиям. В Центр полетела радиограмма. Крылов просил оружия, взрывчатки, медикаментов. Все самолетом. Срочно.

Тем временем люди Крылова рассеялись по окрестностям, изучали обстановку в районе, завязывали связи. Днем и ночью ходили они по деревням, хуторам, городкам, подбирали помощников, имевших возможность добывать нужные сведения. Опасность ждала их на каждом шагу. Облавы, проверка документов, аресты заложников, шпики. Ловушки полиции, капканы гестапо. Вскоре выяснилось: в районе действует крупный отряд партизан. Командир — Большой Гонза. Однако встретиться с партизанскими вожаками Крылову удалось только в середине марта, а до этого группе приходилось собирать сведения и завязывать связи своими силами. Между тем Центр требовал как можно скорее установить наблюдение за перевозками войск и оружия по железной дороге. Нужен был надежный человек, живший вблизи линии, или, еще лучше, местный железнодорожник. И такой человек скоро нашелся.

Крылов даже улыбнулся, когда услышал его имя — Ярослав Гашек, путевой обходчик на участке железной дороги Пардубице — Ческа-Тржебова. Разведчики познакомились с ним через брата. Ярослав понял все с полуслова. И теперь каждый вечер, в 10 часов, в тайнике на опушке Гашек и его товарищи оставляли подробную сводку. В ней сообщалось не только о количестве вагонов и эшелонов, но и о характере груза и станциях назначения.

Разведчики заметили: к опушке леса часто приезжает на подводе человек. Всегда привозит какие-то свертки, мешки. Судя по всему, связан с партизанами и военнопленными, скрывавшимися в лесу.

На встречу с незнакомцем был послан Пичкарь. Вернулся, доложил: Иозеф Смикл — пекарь из города Высоке-Мито. Свой человек. Привозит в лес хлеб, кое-что из одежды. В городе работает в пекарне, которая обслуживает несколько немецких гарнизонов в Высоке- Мито, Литомишле, Хоцене. Хорошо знает обстановку в этих городах.

Это была настоящая находка. Но Крылов не хотел спешить с выводами. Он знал: гестапо посылает провокаторов в самом разном обличье. Решил навести справки у партизан.

Ждать пришлось недолго. Лесной народ дал Смиклу самую лучшую характеристику — наш человек. Бывало так, что увозил из-под самого носа немцев целые обозы с продовольствием для партизан.

У группы появился еще один верный помощник. Прежде всего он помог разведчикам обзавестись надежными документами. Дело это было нелегкое. Через своих знакомых чех достал в комендатуре бланки пропусков. Но на плотные синие карточки со свастикой нужно было наклеить фотографии владельцев. Где их взять? У разведчиков не было с собой ни карточек, ни фотоаппарата. Тогда Иозеф привез в лес громоздкий деревянный ящик на раздвижной треноге, наподобие тех, что когда-то стояли у нас на рынках перед натянутыми холстинами с «южным пейзажем».

По этому случаю разведчики долго скребли бритвой заросшие щетиной лица, приводили себя в порядок. Но когда карточки были готовы, оказалось, что все они вышли почти на одно лицо: родная мать не узнает. Радовалась только Майя. Деревянный ящик проявил к ней явную благосклонность, и она упросила Смикла сделать еще несколько отпечатков. Никто не знал, что один из них она подарила Сергею Лобацееву.

Кроме карточек на пропусках должна стоять печать, которую немцы хранили за семью замками. Чех сам пошел к коменданту, прихватив большую бутыль спиртного. Пили прямо в кабинете. До поздней ночи. Когда немец захрапел, Иозеф взял у него ключи и открыл сейф. Наутро разведчики нашли в тайнике документы.

Крылов сообщил в Центр:

«Есть возможность организовать конспиративную квартиру в доме пекаря в городе Высоке-Мито».

Центр одобрил план. Предложил отправить в город Пичкаря с радиостанцией.

Ежедневно в Центр летели радиограммы. Теперь наше командование точно знало о передвижении вражеских эшелонов, строительстве оборонительных сооружений, численности гарнизонов, о расположении складов боеприпасов, аэродромов. Немцы начинали догадываться, что за каждым их шагом следят зоркие глаза. Теперь к лесу все чаще подъезжали крытые грузовики с усиками антенн на крыше. Пеленгаторы очень осложнили работу. Приходилось делать вынужденные перерывы, выходить в эфир по ночам.

Как-то из Центра сообщили: «Подготовьтесь к приему груза с продовольствием, оружием, взрывчаткой».

Крылов обрадовался: теперь группа сможет не только вести разведку, но и с помощью партизан наносить удары по врагу, пускать под откос эшелоны, громить склады. Послал ответ: «Ждем самолет с нетерпением. Место выброски в лесу 2 км северо-западнее села Добржиков. Опознавательный сигнал — три костра треугольником со сторонами 80 метров».

Костры жгли несколько ночей подряд, но самолет не появлялся. То ли подводила «небесная канцелярия», то ли с машинами в ту горячую пору было туго. Наконец из Центра пришла радиограмма: «Нынешней ночью самолет обязательно будет».

На всякий случай Крылов приказал зажечь костры поярче. На сухие ветки разведчики плеснули бензин, пламя взметнулось на несколько метров. И его заметили немцы. Несколько вражеских самолетов поднялось в воздух, закружилось над лесом. Костры быстро потушили. Но было поздно. Фашисты засекли их.

Наутро к лесу подъехали на машинах триста гестаповцев и эсэсовцев. С автоматами наперевес они двинулись в чащу.

Крылов приказал группе укрыться в хорошо замаскированных подземных бункерах. Сам остался наверху, чтобы следить за обстановкой.

Облава продолжалась несколько дней подряд. Фашисты ушли ни с чем. Выручил разведчиков партизанский опыт маскировки, самоотверженная помощь чешских друзей-патриотов, которые как могли отвлекали на себя внимание немцев, уводили их по ложному следу.

Тем не менее оставаться на прежнем месте группа не могла. Решили перебазироваться на несколько километров северо-восточнее. Не успели обжиться на новом месте — опять беда: кончилось питание для рации. Без связи с Центром работа разведчиков потеряет всякий смысл. Пропадут результаты огромного труда сотен людей. Ведь к Крылову стекалась информация не только от членов его группы, но и от чешских партизан, из отрядов «Ян Гус», «Ермак», «Орел». Партизаны держали под своим контролем обширные районы. И сведения, которые они добывали, представляли для нашего командования чрезвычайную важность. Где же выход?

Использовать для связи с Центром радиостанцию Пичкаря, с которой он отправился в дом к пекарю Смиклу? Но Пичкарь работал буквально под самым носом у врагов. Он передавал в Центр только крайне важные и срочные данные, касавшиеся положения на подступах к Праге. Постоянный контакт с лесом увеличил бы и без того огромный риск, которому он постоянно подвергался. И Крылов отверг этот план.

Помощь пришла совершенно неожиданно. Снова выручили чешские товарищи. Несколько комплектов питания нашлось у старого учителя маленького городка Горные Селени Мирослава Китлера.

В школьном кабинете физики, где он проработал долгие годы, хранился целый склад аккумуляторов и батарей, собранных Китлером для показа опытов. Учитель с готовностью опустошил шкафы, как только услышал, кому и для чего понадобились его запасы.

Контрольная лампочка на рации Крылова замигала ярче, веселее. По ночам разведчики жадно прислушивались к голосу Москвы, ловили последние вести с фронтов. Советская Армия успешно громила врага. Наши войска уже заняли всю северо-восточную часть Германии, освободили Вену, форсировали Одер. Упорные бои шли и на территории Чехословакии. Но здесь фашисты сопротивлялись с особенным ожесточением.

Каждый метр земли нашим солдатам приходилось брать с боем. Враг цеплялся за любую возможность замедлить продвижение советских воинов, часто бросался в отчаянные контратаки.

Центр требовал от разведчиков еще более подробных данных о переброске на фронт техники и войск, о сооружении узлов обороны.

Крылов догадывался: эти данные нужны командованию для подготовки последнего, завершающего удара. Судя по всему, ждать такого удара оставалось недолго. Особенно после того, как из Центра, пришло указание: направить Пичкаря в Прагу для сбора и передачи сведений непосредственно из чешской столицы.

Направить Пичкаря в Прагу… Легко сказать. Крылову и его товарищам предстояло решить уравнение со многими неизвестными: где раздобыть необходимые документы на въезд в Прагу, как найти в городе подходящее для Пичкаря место, каким образом установить связь с пражским подпольем, чтобы получать от него нужные Центру сведения.

Крылов решил посоветоваться с руководством местных партизанских отрядов. Большой Гонза внимательно выслушал его, обещал помочь. Через два дня в установленном месте появилась записка. Партизаны рекомендовали связаться с Аккерманом, жителем Праги, который в конце каждой недели приезжал в Высоке-Мито проведать свою семью.

Аккерман до войны работал в небольшой пражской газете. С приходом немцев бросил журналистику, устроился на службу в областной земельный отдел. В Праге у него была квартира, обширные знакомства, сохранившиеся еще со времен его работы в редакции.

Крылов стал с нетерпением ждать ближайшей субботы. Он и Пичкарь решили встретиться с Аккерманом в маленькой прокуренной пивной, где вечерами всегда много посетителей.

Аккерман вошел в зал точно в назначенное время. Его, видимо, уже успели предупредить о цели встречи, и он сразу же перешел к делу. Как только будут готовы документы, Пичкарь отправится в Прагу и остановится у него на квартире.

В Праге через Аккермана Пичкарь сможет установить нужные связи с патриотами. Он быстро окажется в курсе важнейших событий.

На прощание крепко пожали руки. Крылов спросил:

— Вы хорошо подумали, на какой риск идете? В случае провала — неминуемая смерть. У вас семья, дети.

В ответ услышал:

— Я коммунист!

«15 апреля 1945 года. Соколову. Завтра отправляю Пичкаря в Прагу. Будет работать с надежным человеком, у которого большие связи и исключительно благоприятные возможности для получения информации.

Крылов».

«16 апреля 1945 года. Соколову. Немцы ищут нас с пеленгаторами. Слушайте нас круглые сутки. Днем работать почти невозможно.

После нападения на немецкий склад удалось раздобыть около 700 килограммов тола, 20 винтовок. Приступаем к активным боевым действиям.

Крылов».

Это повторялось изо дня в день. С раннего утра до наступления темноты над лесом, словно ястребы, кружили черные фашистские самолеты. Разведчики установили: каждая машина снабжена пеленгатором. Видимо, гитлеровцы решили во что бы то ни стало засечь их рацию. Работать приходилось с предельной осторожностью, короткими сеансами.

А обстановка менялась чуть ли не каждый час. Немцы спешно стягивали к дальним подступам Праги воинские части, боевую технику. Усилилось движение по железным дорогам. С востока на запад беспрерывным потоком шли эшелоны с ранеными. В противоположном направлении неслись платформы с танками, цистерны с горючим, боеприпасами, техникой, войсками. Гашек рассказывал: фашисты мечутся, как ошалелые, — направят эшелон на запад, потом возвращают его на восток, потом снова гонят на запад. Ведь они не только вели ожесточенные бои с наступающими частями Красной Армии в районах Брно, Братиславы, Моравской Остравы, но и одновременно сосредоточивали резервы на подступах к Праге. Чешской столице была уготована ужасная участь — стать последним оплотом сопротивления гитлеровских банд.

Группа Крылова работала в эти дни с двойным напряжением. В Центр передавались подробнейшие сведения о расположении немецких штабов, о дислокации гарнизонов, сосредоточении техники, строительстве оборонительных сооружений.

Но разведчики не хотели довольствоваться сбором информации. Как только удалось раздобыть тол, начали налеты на вражеские склады, железнодорожные узлы, аэродромы. Один за другим летели под откос фашистские эшелоны, рушились мосты, горели хранилища горючего и боеприпасов.

1 мая провели дерзкий налет на фашистский аэродром возле Хоцена. Разведчики решили уничтожить те самые самолеты, которые немцы использовали для пеленгации их радиостанции. Операция прошла удачно. Все пять чернокрылых вражеских стервятников были уничтожены. Но в тот момент, когда группа отходила к лесу, вражеская пуля настигла Сашу Богданова. Погиб всеобщий любимец, весельчак и балагур, бесстрашный разведчик-комсомолец.

Крыловцы похоронили своего боевого товарища возле тихого чешского села Срубы. У засыпанного первыми весенними цветами холмика поклялись:

— Будем мстить врагу до последнего вздоха, до последней капли крови.

«29 апреля, Соколову. К обороне Праги готовятся три немецкие дивизии и 70 тысяч эсэсовцев. Коммунисты-подпольщики готовят население к вооруженному восстанию. На всех крупных предприятиях формируются боевые отряды рабочих».

Пичкарь прибыл в Прагу вместе с Аккерманом 19 апреля. Первые дни жил на его квартире, в большом сером доме недалеко от Карлова моста. Быстро установил связь с подпольщиками. Но надежную связь с Центром наладить не удалось.

Квартира Аккермана находилась на первом этаже. Для радиопередач это самое неподходящее место: трудно установить антенну. Пришлось на время покинуть город. По совету подпольщиков Пичкарь перебрался в деревню Клинец, под Прагой. Стал жить у чеха Пешека. Аккерман присылал сведения через своих связных. Все шло благополучно, пока Пешек не принес тревожную весть:

— Регулярное движение поездов между Прагой и Клинцом прекращено.

Пичкарь решил вернуться в Прагу. Подпольщики подготовили для него новую квартиру. Представили хозяина:

— Иозеф Покорны, рабочий, коммунист. В доме живут его жена и брат. Не подведет никто.

Покорны провел Пичкаря в маленькую комнатку.

— Чувствуйте себя как дома. Кроме вас, сюда никто не будет входить.

Пичкарь наскоро натянул антенну, включил передатчик. Новостей накопилось много:

«Население Праги с нетерпением ищет прихода Красной Армии. Люди только об этом и говорят. Фашисты тоже готовятся. Почти во всех окнах больших домов устанавливают пулеметы.

Марионеточное „правительство“ протектората укрылось. в Градчанах, за плотными рядами проволочных заграждений. На всех дорогах, ведущих к Градчанам, усиленные патрули с тяжелыми пулеметами.

Коммунистическая организация города заканчивает последние приготовления к вооруженному восстанию».

1 мая Покорны в праздничном костюме, при галстуке, пригласил Пичкаря за семейный стол. Выпили по рюмочке сливовицы за скорую победу. Потом долго сидели, говорили о том, какая будет жизнь после войны.

А на следующий день разразилась беда. Вечером 2 мая гестаповцы оцепили весь квартал. В комнату к Пичкарю вбежала жена Покорны, крикнула:

— Беги!

Но бежать было поздно. Несколько фашистов уже ломились в дверь. Схватили всех, кто был дома. Нашли рацию.

Рыжий гестаповец вытащил из кобуры парабеллум, ткнул в грудь Пичкаря вороненый ствол.

— Кто? Шпион? Большевик? С кем держал связь? Кто твой руководитель?

Пичкарь молчал. Фашист выстрелил. Боль обожгла левую ногу. Пуля раздробила ступню. Но Пичкарь сдержался, не крикнул. Его выволокли из дома, бросили в кузов грузовика.

Очнулся Пичкарь в темной душной камере. Он еще не знал, что попал в Панкрац — гестаповский застенок, из которого мало кто выходил живым.

Глухо ухнула тяжелая дверь. Допрос. Потом еще и еще.

Так прошло два дня. Все это время Пичкарь был почти без сознания. На третий день в камеру явились двое. Снова стали выпытывать шифр. Пичкарю дали карандаш, листок бумаги.

— Если к утру не напишешь, расстреляем!

Но они не успели выполнить свое обещание. Утром 5 мая в Праге началось восстание. Двери тюрьмы распахнулись.

2 мая, в тот самый день, когда гестаповцы схватили Пичкаря, пал Берлин. Фашистский рейх доживал последние дни.

Но война, закончившаяся в логове врага, все еще шла на территории Чехословакии. К моменту подписания акта о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии части Советской Армии вели упорные бои в 250–300 километрах от Праги. Во всей Европе это было единственное место, где по-прежнему гремели орудия, свистели пули, лилась солдатская кровь.

Группа Крылова, как и предполагалось, действовала в районе, лежавшем теперь в направлении главного удара наступающих советских войск. Разведчики видели, как с юга, востока и севера устремились сюда остатки фашистских армий, отряды эсэсовских головорезов, последние колонны танков. Обезумевший враг задумал ознаменовать свою окончательную гибель чудовищным преступлением: превратить в руины чешскую столицу, похоронить под ее развалинами сотни тысяч людей.

Крылов передал в Центр: банды эсэсовцев, засевшие в Праге, рассчитывают на вступление в город фашистской группировки генерал-фельдмаршала Шернера, которая уклонилась от капитуляции перед советскими войсками и продолжает сопротивляться, чтобы выиграть время и в последний момент разрушить Прагу.

Теперь нужно было во что бы то ни стало добыть и передать командованию сведения о движении гитлеровских войск, уточнить местоположение штабов, узлов связи, численности и вооруженности отдельных полков и частей. И крыловцы при содействии чешских патриотов отлично справлялись с этой трудной задачей.

4 мая в Центр ушла радиограмма с важнейшими сведениями о местонахождении штаба генерал-фельдмаршала Шернера. Крылов сообщал:

«Штаб Шернера расположен 16 км севернее Градец-Кралове. При штабе находятся высшие офицерские чины, в том числе штурмбанфюрер СС. Узел связи при штабе имеет 160 телефонных линий, обслуживается 200 связистами. Некоторые отделы штаба располагаются в Ческа-Скалице. Там находится начальник службы железных дорог Чехии, начальник службы шоссейных дорог».

Из Центра передали:

«Поступившие от вас данные очень ценны. Большое спасибо».

А Крылов уже готовил новое сообщение:

«Центр. Соколову.

Захватили радиостанцию, 3 радистов и шофера 94-го горного артполка 4-й горной стрелковой дивизии. Командир дивизии — генерал-лейтенант Брайт, командир полка — подполковник Гарер. Дивизия насчитывает до 8 тысяч человек, расположена 30 км юго-восточнее Троппау, с боями отходит на, запад».

Вечером 6 мая к Крылову пробрался связной от Аккермана. Он сообщил, что обстановка в Праге осложнилась. Оправившись от растерянности, гитлеровцы предприняли ответные действия против патриотов. В город спешно перебрасываются танковые части. На захваченные повстанцами кварталы фашисты обрушили артиллерийский огонь, бомбардировали с воздуха.

Крылов немедленно передал эти данные в Центр. Запросил дальнейших указаний. Центр ответил: продолжайте передавать данные о противнике. Перебазируйтесь в район Праги.

Не знал Крылов, что в эти минуты на помощь восставшей Праге уже рванулись советские танки из-под Берлина.

Задача разгрома гитлеровской группировки и освобождения столицы Чехословакии была возложена на танковые армии генерал-полковника П. С. Рыбалко и генерал-полковника Д. Д. Лелюшенко. Руководил всей операцией Маршал Советского Союза И. С. Конев.

Боевым машинам предстояло пройти около 350 километров, круша оборону гитлеровцев, перевалить через Рудные горы и ворваться в Прагу. Этот беспримерный даже в истории Великой Отечественной войны молниеносный бросок решил судьбу красавицы Праги. Уже через два дня советские танкисты вышли на оперативный простор. С ходу форсировав Огржу и Влтаву, они оказались в тылу у немецкой группировки Шернера. Путь на Прагу был открыт.

На рассвете 9 мая 4-я и 3-я гвардейские танковые армии 1-го Украинского фронта вступили в Прагу. В течение нескольких часов наши войска при активной помощи населения полностью очистили город от гитлеровцев. В тот же день в Злату Прагу вошли подвижные части 2-го и 4-го Украинских фронтов.

Пражские улицы заполнили тысячи людей. Объятия, поцелуи, слезы, цветы… Счастье, огромное, ни с чем не сравнимое счастье свободы, победы, весны объединило сердца освобожденных и освободителей. И в общем радостном возбуждении никто не обратил внимания на маленькую группу усталых, заросших густой щетиной солдат, озабоченно искавших кого-то в ликующей толпе.

И наверное, никто не заметил, как пятеро нашли того, кого искали, как подняли его на руки и стали качать, и как обнимались и целовались потом, и как смахивала с глаз счастливые слезы худенькая, бледнолицая девушка, неизвестно как оказавшаяся среди этих бородачей. Потом девушка подхватила того, кто хромал на левую ногу, и все они исчезли с ликовавших улиц так же незаметно, как и появились.

А еще через несколько минут армейские радисты услышали в эфире чей-то взволнованный голос:

— Всем, всем, всем. Победа! Победа! Победа!

С тех пор прошло более двадцати лет. Как сложилась дальнейшая судьба героев-разведчиков? Первым удалось разыскать Сергея Ивановича Лобацеева. Он живет в Москве, работает на одном из московских предприятий. Бывший заместитель командира группы представил нам свою жену.

— Знакомьтесь — Майя Дмитриевна.

— Как, та самая?

— Да. После войны мы с Майей поженились. Вместе трудимся на одном заводе, растим двух дочерей.

— А где сейчас Крылов — Борис Петрович Харитонов?

— Борис работает в городе Ровно. После войны он окончил библиотечный институт. Часто пишем друг другу, бывает, что и в гости наведываемся. Последний раз виделись в чехословацком посольстве в Москве. Получили чехословацкие ордена.

— Значит, не забыли вас в Чехословакии?

— Наоборот. С каждым годом у нас там появляется все больше друзей. — Сергей Иванович достает пухлую пачку писем. — Смотрите, кто нам только не пишет. Старые боевые товарищи, простые чехи и словаки, помогавшие нам укрываться от врагов, ребята-пионеры, бойцы чехословацкой армии.

Борису Петровичу Харитонову после войны довелось побывать на местах наших походов. Его имя присвоено в Чехословакии новому рабочему поселку заводов «ЧКД» и «Орлиган», а сам он удостоен звания почетного гражданина города Хоцен.

Сергей Иванович достал несколько фотографий. На одной — строгий гранитный монумент, у подножия цветы. Это могила Александра Богданова. Каждый год 9 мая к ней приходят тысячи людей из окрестных сел и городов. Память героя священна…

Расспрашиваем о других членах разведывательной группы. Бывший разведчик Иван Дмитриевич Собко работает в одном из рыболовецких колхозов Приазовья. Михаил Павлович Веклюк обосновался в Дрогобычской области. До последнего времени был парторгом одного из заводов.

Ну, а Пичкарь? Где он сейчас? Чем занимается?

Жив и здоров Дмитрий Васильевич. После войны пошел на работу в органы милиции. И вот уже почти два десятка лет не снимает синей шинели. Старший сержант Мукачевского районного отделения милиции коммунист Д. В. Пичкарь отлично несет трудную, а порой и опасную службу.

Вот, кажется, и все.

Живут и трудятся рядом с нами простые люди, бывшие военные разведчики. Назовешь их героями — они отмахнутся: «Таких, как мы, было много. Поэтому и победили».