Выше времени

Глава 8 Золотая молодежь

Море, солнце, чайки, соленый ветер, брызги мелкие, холодные… Поначалу было неплохо, потом как-то начало надоедать. Лайнер слегка качает на волне. Земли не видно. Теплеет с каждым днем. Несколько дней, как обогнули мыс Горн. Идем на остров Пасхи.

Один из моих новых знакомцев, бритоголовый, с массивной золотой цепью и почти что священническим по размерам крестом, убеждал меня, что корабль движется на юг, и пусть капитан не заливает, что мы идем на север. Если на север — почему становится теплее? Теплые течения, что ли?

Убойная логика, сильные аргументы. Когда я попытался объяснить ему что-то насчет экватора, предложил посмотреть карту, он закивал, и опять сказал: так на экваторе ведь тепло? Даже жарко? Там юг… Значит, идем на юг.

Похоже, про южный полюс и Антарктиду он просто не слышал. Как и про то, что Земля имеет шарообразную форму. Школу в тот день прогулял, а для жизни ему знания не пригодилось — вот и обходится… Да и в круиз Витек поехал, можно сказать, по делам — отсидеться пару месяцев, пока им слишком интересуются дома. Здесь, на французском круизном лайнере, место для отсидки, что и говорить, гораздо удобнее, чем у нас на родине.

Впрочем, молодой человек не так уж плох. Ругается редко, всего в жизни достиг самостоятельно. Ну а незнание географии вряд ли самый тяжкий из его грехов… Хотя, насколько я понял, людей он не убивает. Только кидает. Какой-то бизнес с автомобилями. Ко мне относится покровительственно. Даже пытается чему-то учить. Особенно забавляет, когда это касается правил хорошего тона. При этом он неодобрительно косится в сторону европейцев и ворчит: «а то эти грамотеи нас за людей считать не будут».

Я попал на этот корабль почти случайно. Поехал на Канары, а там что-то тоска заела… Тут лайнер французский как раз в Японию отправлялся. Через Тихий океан. Редкий маршрут. Почему бы и не попутешествовать? Всегда мечтал посмотреть Полинезию, Микронезию и все острова вокруг — как уж они называются? Что касается архипелагов Тихого океана, я их знаю едва ли лучше, чем Витек антарктические воды. Но хочу узнать и увидеть. Тут, пожалуй, мы отличаемся. Витек не вылезает из бара и казино и сходит на берег только для того, чтобы посетить местные бары и казино, а я все же иногда езжу на экскурсии. Или просто стою на палубе, глядя на проплывающие мимо лайнера берега. Читать не хочется, писать не хочется.

Гулко загудел тяжелый медный колокол. Чувствовалось, как от лайнера в океанские дали понесся над водой звук. Но шелест волн быстро заглушил сигнал. Помощник капитана ударил в колокол еще раз. Да, на этом лайнере абы кого не поставят сзывать пассажиров к обеду — только помощника капитана.

Проводя на свежем воздухе много времени, легко приобрести хороший аппетит. В ресторан, где для пассажиров первого класса накрывали обед, я отправился с радостью. Вот, вроде бы, стремление набить брюхо — низменное. Но сколько приятных минут процесс набивания может доставить человеку! Особенно, если набивать с чувством, с расстановкой, ощущать, как мозг перестает получать сигналы от голодного желудка, как приходит эйфория, сравнимая разве что с опьянением, как отступают на второй план все желания, и приходит покой…

К столу я пришел одним из последних. Пожелал приятного аппетита соседям — пожилой паре из Лиссабона, и жизнерадостному, но не говорящему ни на каком другом языке, кроме родного, немцу. Я, к счастью, совершенно не знаю немецкого, и от общения с веселым представителем Германии всегда могу увильнуть. Потому что использовать, как переводчицу, пожилую даму из Португалии, учившую немецкий в школе, жестоко и по отношению к ней, и по отношению к нам. А немец знает английский очень плохо.

Взяв нож и вилку, я бросил взгляд на соседний столик. Как же, Инна Андреевна уже грызла свой салат. Улыбалась соседям, но улыбалась отстраненно. Не смотрела в сторону спутника — Васи из Ростова. Толстый, килограммов под сто пятьдесят, Вася сегодня был хмур. Вообще говоря, мрачный тип. И, кажется, даже муж Инны, а не любовник. Ведет себя слишком солидно. Что редкость по нынешним временам. Это я об оформлении отношений, а не о солидности поведения.

Инна, конечно, заметила, что я пришел. Но взглянула на меня только спустя минут пять. Словно бы и не на меня. Уверен, все увидела, все запомнила. Да, нелегко быть подругой Васи из Ростова! Но навыки, наверное, приобретаются.

Мне легче — я сижу к девушке лицом, она — вполоборота. Поэтому рассмотреть ее могу хорошо. Гладкая высокая шейка, шаловливая темная прядь, падающая на глаза, нежный обвод высокой скулы. И очень изящный носик, конечно. У меня тяга к изящным носикам. Полагаю, для меня в лице женщины главное — нос. Если нос не той формы, то и женщина кажется некрасивой. Впрочем, может быть, я преувеличиваю?

Обед заканчивался. Инна грациозно встала, сказала что-то соседям по-французски, почти открыто улыбнулась мне и вышла. Ее приятель или муж все еще жевал. Но жевать он будет недолго. Так что выходить следом попросту глупо. Да и я еще не наелся.

Вы можете спросить — почему я не найду себе девушку и глазею на чужую подругу вместо того, чтобы отдыхать в свое удовольствие? Ну, как бы вам сказать… Вопрос сродни тому, зачем меня вообще понесло в этот круиз. Одного.

Билеты дорогие, молодых скучающих девушек без спутников тут нет. Точнее, есть, но это англичанки, немки, американки… Увольте меня от их общества! Я ведь не животное, мне человек нужен, а не движущаяся теплая кукла. Человек, с которым можно поговорить, обсудить насущные проблемы, то, от чего болит душа. Женщина, которая будет понимать тебя с полуслова. Кто, кроме русской девушки, способен на такое? Нет, я не говорю, что иностранки все холоднокровны и ужасны. Но ментальность у нас с ними разная. И мне интересны соотечественницы.

Я им тоже интересен. Люся и Маруся, тетя Люся и тетя Маша, как я их называю, проявили ко мне повышенный интерес с первого дня круиза. Люся вполне серьезно пыталась меня очаровать. Они неплохие тетки, пожалуй. Но обеим — за сорок, комплекция их указывает на хорошее питание, а лица — на приверженность к отличной косметике. И интересы дам все-таки несколько разнятся с моими. Может быть, женщины — лесбиянки. Но вряд ли. Скорее всего, просто подруги. В любом случае, мне нет до этого дела.

Девочек легкого поведения на нашем лайнере, как вы понимаете, нет. Да и зачем они нормальному мужчине? То есть под девушками без комплексов я имел в виду, конечно, не дам, согласных на все, а профессионалок. Но данный маршрут слишком дорог. И компания заботится о своей репутации. Так что все свое носи с собой.

А понравившаяся мне девушка, конечно же, не одна. Она недоступна. Она прекрасна. Она умна — это видно с первого взгляда. И все это в некоторой степени трагично. Все в русских традициях. Нет в жизни счастья, а если и есть, то где-то далеко. На краю света. Куда мы сейчас и плывем.

Как я познакомился с Инной? Ну, сначала, увидел ее за столом. А потом столкнулся по пути из бассейна в солярий. Я не пользуюсь солярием — что за радость жарится под жестким ультрафиолетом? — просто исследовал корабль. А Инна несла какой-то огромный лист — то ли пенопласт, то ли резина, одним словом, коврик, на котором нужно лежать под солнцем. Она уже позагорала. И, увидев меня, отчего-то уронила этот лист. Сейчас у меня закрадывается подозрение — может, специально? Я кинулся лист ловить. Как будто, если кусок резины упадет на пол, с ним что-то случится!

Поймать такой огромный и довольно жесткий лист можно только, прижав его к стене. Что я и сделал. Как-то так вышло, что между мной и листом оказалась девушка. Волосы ее пахли морем, и тропическими цветами, хотя за бортом бушевал холодный шторм. Лицо светилось, как лилия. А лист был серым, и стена была серой.

Инна оказалась необычно горячей — я удивился, потому что не знал, что она только что загорала. Поэтому не удержался и спросил, не заболела ли она? Девушка очаровательно улыбнулась и поинтересовалась, с чего я это взял? Тогда я поведал ей о своих тактильных ощущениях. Она засмеялась еще громче и заразительнее. И спросила, как меня зовут.

Спросить имя попутчика в таком круизе не считается правилом дурного тона. Особенно у соотечественника. Русских на весь корабль человек двадцать, и мы чувствуем себя почти что родственниками. Друзьями — точно. То, что я русский, она поняла сразу, по междометиям, которые я произносил, ловя лист. Междометия ведь у каждого народа свои!

Так мы и познакомились. Пошли купаться в бассейн. Я, хотя только оттуда вылез, не преминул залезть обратно. И плавал еще час. Инна была стройной, но не худой. У нее были очень красивые ноги. Да и в целом она выглядела отлично. В конце часа, проведенного в бассейне, когда я уже влюбился, Инна сообщила, что путешествует с Васей из Ростова, и что будет не слишком хорошо, если он увидит нас вместе. Но в бассейн Вася никогда не приходит, потому что плавать не умеет. Поэтому она всегда будет рада встретить здесь меня.

Заметив, как вытянулось мое лицо, Инна тонко усмехнулась. Ее улыбка сказала: а что ты хотел, дурачок? Чтобы свободная и веселая студентка на стипендию раскатывала на дорогущем круизном лайнере? И ждала, что ее кто-то подцепит? Да я и сам прекрасно понимал абсурдность такого предположения. Но все равно было обидно.

В последующие дни мы регулярно встречались в бассейне. В пять вечера. Иногда — в шесть или в семь. Тогда мне приходилось посидеть в воде или полежать в гамаке рядом с огромной чашей соленой океанской воды подольше.

Как-то я встретил Инну по дороге из солярия еще раз. Мы столкнулись нос к носу, и я опять прижал ее к теплой серой стенке. На этот раз без всякого повода. Кожа ее пахла ландышами, была нежной и шелковистой. С полминуты она даже не сопротивлялась, потом быстро высвободилась и уже после этого непонятно зачем приказала:

— Пусти!

— Извини, — ответил я.

— Не за что извиняться. Потому что ничего не было. И дальше чтобы не было — если я Васе хотя бы намекну, что ты ко мне пристаешь, он тебя акулам скормит.

— Как знать, кто кого, — усмехнулся я.

— Да что тут и знать? Он тебя на честный поединок вызывать не будет. Спихнет в море — и до свидания! Поберегись, Никита! Мне, может быть, даже приятно твое внимание — но как бы тебе не стало худо.

— В бассейн мне больше не приходить?

— Отчего же не приходить? Приходи, если не боишься.

Я попытался обнять ее еще раз, но на этот раз она высвободилась сразу и покачала головой.

— Нет.

В бассейне мы плавали потом, как ни в чем не бывало. Она даже позволяла мне помочь ей подняться по крутой лесенке. Стоит ли говорить, что после этого, если не находилось темы для размышлений, я думал только о ней?

Обед закончился, до купания в бассейне оставалось часа три. Я решил провести время с пользой. Вернулся в каюту, взял ноутбук, отправился гулять с ним по кораблю. Походил вдоль борта, поднялся к бассейну, забрел в оранжерею рядом с солярием. Вот и тот коридор. По нему она, скорее всего, будет идти в бассейн.

Я присел на кресло под пальмой, открыл ноутбук, начал писать письмо:

Письмо готово. Только вот куда его теперь отправлять? Распечатать и просунуть под дверь каюты — проще уж сразу отдать хмурому Васе. И как он отнесется к моему эпистолярному творчеству? Положим, Васю я не слишком боюсь, но зачем же делать пакость Инне?

Оставаться в оранжерее больше не хотелось. Я выбрался на палубу, нашел шезлонг и сел, глядя в море. В дымке за бортом виднелся большой зеленый остров. Не иначе, обещанный капитаном накануне остров Пасхи. Мне почему-то совсем не хотелось осматривать каменных исполинов, установленных здесь аборигенами или пришельцами с далеких звезд. Но надо! Когда я еще здесь побываю? Скорее всего, никогда. Жизнь коротка, лишь музыка вечна. Музыка звучания небесных сфер…

В бассейн Инна не пришла. То ли продолжала ссориться с Василием в каюте, то ли готовила наряды к вечерней высадке на остров. В девятнадцать часов корабль пришвартуется в местном порту — не знаю, как он называется — и можно будет сойти на берег. Ходят слухи, что здесь дешевая выпивка. Мои соотечественники по этому поводу нездорово возбуждены. Самое интересное, пьют не на последние. Но само словосочетание «дешевая выпивка», наверное, действует на нас магически. У меня, хоть я пить много и не люблю, и то шевелится какая-то струнка в душе.

На острове Пасхи погуляли на славу. Встретил Инну среди торчащих из земли каменных исполинов. В их окружении она выглядела очень сексуально. Не знаю уж, почему. Группа в это время топталась в стороне. Некоторые делали вид, что понимают плохой английский экскурсовода. Может быть, неангличане и понимали. Есть теория, согласно которой два плохо говорящих на иностранном языке студента скорее поймут друг друга, чем тот же студент поймет того, кто говорит на безупречном иностранном языке.

— Наконец-то догадался отойти, — обратилась ко мне девушка.

Вообще-то, я отошел совершено случайно. И, пока соображал, что ответить, сзади почти неслышно подкрался Василий.

— А не зайти ли нам в ближайший бар, Никита? — вкрадчиво поинтересовался он. — Пока это стадо будет пастись на каменистых полянах…

Не подозревал, что Вася может так изысканно выражаться. Или он повторил чьи-то слова?

— Пытаюсь не пить до вечера, — ответил я соотечественнику.

— Что ж, тогда буду рад видеть тебя вечером, — осклабился он и увел девушку.

Больше я их на острове не видел. Еще несколько часов, и мы покинули эту землю. Я полагаю, навсегда. Загадка каменных исполинов осталась неразгаданной. Нет, я все же не верю в то, что их вытесали и установили дикари. Зачем? Но с другой стороны, зачем заниматься столь непродуктивной работой выходцам из других миров?

Корабль шел все дальше на север, и теплее становилось с каждым днем. Осень перевалила за вторую половину, близился жаркий декабрь южного полушария. Впрочем, по ночам было еще холодно.

В бассейн Инна перестала ходить. Видел я ее только за обедом и за ужином. Завтракать она не приходила. Может быть, ей приносили в каюту фрукты, сок или кофе. А может, она вообще соблюдала диету. Или вставала слишком поздно.

После очередного ужина я сел за еще одно письмо. Глупо писать письма и не отправлять их. Но может быть, когда-нибудь я все же решусь? Сделаю распечатку в офисном центре, или, еще лучше, отдам ей дискету. Наверное, Вася не умеет пользоваться электронными носителями информации?

Не дописав письмо, я отложил ноутбук и вышел на палубу. В небе сверкали алмазами россыпи звезд. Рисунки созвездий — непривычные, загадочные. От каждой из звезд свет летит несколько лет, а то и тысячелетий. Каждая звезда — огромный, недоступный даже нашему воображению мир. Что может быть величественнее звездного неба? По сравнению с ним, любая проблема кажется такой мелкой…

Я отправился бродить по палубе. Почти в полном одиночестве. Никто не сидел в креслах, не курил около перил. Сегодня публику пригласили на концерт какой-то португальской знаменитости, выступающей на португальском и английском языках. Народ на концерт валом валил, но мне было совершенно неинтересно слушать юмориста, язык которого я понимал плохо, а менталитет не понимал совсем.

Бродя по кораблю, я поднялся наверх, к солярию, где сейчас, конечно, никого не было, спустился вниз, к перилам самой нижней палубы. Метрах в двадцати внизу плескалась океанская волна. Иллюминаторы здесь были маленькими, света — мало. Почему бы Инне не побродить по палубе в одиночестве? Неужели каждый вечер нужно сидеть в баре или играть в казино? Впрочем, может быть, она где-то и ходит. Но встретить друг друга на этом огромном корабле слишком тяжело… Как в большом, чужом для людей городе.

Впереди на моем пути стояла парочка, горячо о чем-то говорившая. Лиц я не видел. Одни силуэты. Из-за близорукости я вообще очень плохо вижу в сумраке.

Я шел неслышно и размышлял над тем, как незаметно ретироваться, когда голоса стали еще громче. Ветер подул в мою сторону, принеся запах духов и слова:

— Все равно я буду делать так, как считаю нужным!

Девушка размахнулась и попыталась ударить своего собеседника чем-то, похожим на свернутый коврик.

— Дрянь! — крикнул мужчина.

И ударил девушку по лицу. Не очень сильно, придержав в последний момент руку. Но этого хватило. Картинно подставившись под удар, она потеряла равновесие и полетела через перила. Мелькнули туфли на высоком каблуке, раздулась широкая юбка — и девушка исчезла за бортом.

Сказать, что я опешил — значит, ничего не сказать. Что делать? Звать капитана? Пытаться спустить на воду шлюпку? Просто кричать? Здесь и спасательного круга поблизости нет…

Мужчина между тем быстро обернулся ко мне. Заметил. И в руке у него блеснул нож.

— Ты что? — возмутился я, забыв удивиться, что этот хам говорит по-русски.

— Ничего, — тихо сказал он. — Шума не поднимай.

Какой уж тут шум?

Снизу послышался плеск. Девушка долетела до воды. Умеет ли она плавать? Сможет ли вынырнуть на поверхность? Удержаться на плаву?

Драться с бандитом, который осторожно подходил ко мне, я не видел никакой возможности. Он крепче меня, у него нож. Похоже, позвать на помощь он мне не даст.

Резко оттолкнувшись ногами от палубы, я перемахнул через перила и полетел вниз. Кругом была чернота. Уже в полете я понял, что выбрал, пожалуй, худший из способов спасти девушку. Собственно, я ее не спасал. Просто зачем-то решил утонуть вместе с ней в безбрежном океане. Потому что разумный человек любой ценой позвал бы на помощь, поднял тревогу… А я совершил абсолютно идиотский поступок. Впрочем, останься я на палубе, вполне мог напороться на нож. И полететь в океан уже в сильно потрепанном виде…

Ноги сильно ударились о поверхность воды, тело обжег холод, и я ушел в глубину метров на пять. Работая руками и ногами, всплыл на поверхность. Закричал. Да что толку? Огромный стальной борт нависал надо мной. Нужно еще не попасть под винты. Но должно быть, винты у этого лайнера расположены глубоко — туда меня не затянет. Я утону через некоторое время — когда не останется сил держаться на воде.

Корабль уходил. Я болтался в океане — благо, волнение оказалось совсем небольшим. В небе ярко светили звезды. Когда я представлял, что подо мной несколько километров воды, просто жуть брала. Морских чудовищ я почему-то не боялся — только необъятности этой пучины и одиночества…

Шум от корабля стал стихать, а на воде послышался какой-то плеск. Я поплыл туда.

Спустя минуту мне удалось разглядеть в черноте ночи торчащую над водой женскую головку с мокрыми волосами.

— Никита? С твоей стороны было очень любезно присоединиться ко мне, — заявила девушка. — Надеюсь, тебе этот мерзавец не сделал ничего плохого?

Я узнал Инну. Такого не могло быть! Ситуация выглядела просто нереальной! Дождался. Вот мы с ней наедине. В очень романтичной обстановке. Не этого ли я хотел все время? Пожалуй, все виделось мне не совсем так. Но что-то приятное в случившемся все же имелось. Что-то нездорово-приятное…

— Ты не поможешь мне надуть матрас? — спросила девушка. — Как кстати, что я захватила его с собой… Словно чувствовала…

— Матрас? — переспросил я.

— Да. Надувной матрас. Я брала его, чтобы мягче было лежать в солярии. Тамошние попонки мне не очень нравятся. Да все никак не могла занести его в каюту. А тут такой неприятный разговор… И это животное бросает меня за борт. Всегда ожидала от него пакости!

Я осторожно, чтобы не утопить, перехватил из ее рук матрас. Нашел ниппель и начал надувать наше единственное плавсредство. Воздух входил внутрь матраса с трудом, но благодаря ниппелю, обратно выйти не мог, что облегчало задачу.

Минут десять, и работа была завершена. Мы с Инной положили руки на матрас, чтобы не тратить силы, и лишь слегка гребли ногами. Пока нормально, но к утру можно и замерзнуть. Вода бодрила.

Звезды горели не очень ярко. Маленькие облака и дымка, поднимающаяся от океана, мешали увидеть все небо.

— Куда поплывем? — спросил я Инну.

— Надо обязательно куда-то плыть? По-моему, разумнее остаться здесь и не расходовать силы. Мы находимся на пути следования кораблей, на судоходном маршруте. Тем более, далеко мы все равно не уплывем.

— Может быть, ты и права, — согласился я. — Интересно, нас хватятся?

— Мой попутчик вряд ли сразу сообщит о моем исчезновении. А когда сообщит — не сможет же он молчать все время — поздно будет искать.

— У меня и попутчика-то нет. Разве что на завтраке соседи заметят, что я не пришел. С другой стороны — кому какое дело? Я ведь не обязан ходить на завтраки.

— Действительно, — засмеялась Инна. — Как ты думаешь, здесь водятся акулы?

— Вода сравнительно теплая. Все может быть.

— Это нехорошо, — вздохнула девушка. — Хотя мне вода кажется холодной. Но мы ведь отобьемся?

Я ничего не ответил. Как мы отобьемся? Хорошо, что никто не ранен. По крайней мере, запаха крови морские хищники не почуют…

— Почти уверена, что утром нас подберут, — заявила девушка. — Нужно только продержаться до утра.

— У меня такой уверенности нет. Почему ты поругалась с мужем?

— С мужем? — расхохоталась Инна. — Какой он мне муж? Телохранитель. Правда, получил от отца строгое предупреждение отшивать всех, кто ко мне приблизится. На меня многие охотились… Сейчас что-то произошло. Он отказался подчиняться. Начал приставать ко мне со всякими странными предложениями. Когда я пообещала пожаловаться отцу, повел себя вызывающе. И вот — скинул за борт…

— Так запросто?

— В том-то и проблема. Боюсь, как бы с отцом ничего не случилось. Ведь Вася понимает, что, потеряй он меня, ему не жить. А он будто специально провоцировал конфликт. Может быть, отца сместили?

Что я мог ответить?

— Позволь полюбопытствовать, кто твой отец?

— Директор одного крупного завода, — туманно ответила девушка. — Очень важного.

— И он не хотел, чтобы ты познакомилась с кем-то в круизе?

История казалось мне все более странной. Более того, шитой белыми нитками.

— Ну да. Он — человек старой закалки. Не хочет, чтобы дочь вела разгульный, по его мнению, образ жизни.

— Поэтому он отправляет тебя в круиз с молодым сильным мужчиной? Странно это…

— Ничего странного. Васе нужно было побыть вдали от дома. У него возникли некоторые неприятности с законом. А угрозы никакой для меня в том плане, как опасался отец, он не представляет. Вася импотент.

— Ты только что говорила, что он приставал к тебе, — поймал я девушку на вранье.

— Да? — ничуть не смутилась она. — Я разве говорила, что его домогательства носили сексуальный характер?

— Мне так показалось.

— Но это было не так. Предложения касались бизнеса. А я не люблю, когда кто-то лезет в мой бизнес.

Может быть, девушка и лгала. Скорее всего, лгала. Но что ей в этом за выгода? Да и какое мне дело? Может, она патологическая лгунья, а может, напротив, рассказывает правду, какой бы странной она ни казалась.

— Стало быть, твой отец занимается чем-то незаконным, — резюмировал я очевидный факт. — Впрочем, кто в нашей стране может позволить себе отправлять детей в тихоокеанские круизы, будучи полностью честным?

— Сам-то ты чем занимаешься? — спросила Инна.

— Все больше — философией, — усмехнулся я.

— И за это сейчас много платят?

— Платит, как правило, мой отец. Я не исключение из правил… К сожалению. К тому же, отец считает меня паршивой овцой. До бизнеса пока не допускает. Отправил в Европу, подальше от всех наших дел… А я здесь резвлюсь помаленьку.

— Вот как, — тонко улыбнулась девушка. — Тогда ясно. То-то я смотрю — у тебя вид не слишком боевой… Если ты мозгом работаешь, непонятно, где охрана…

— Работаю мозгом? — переспросил я.

— Смотри, небо светлеет! — воскликнула Инна. — И, кажется, там, впереди, гора!

Я обернулся. На небе и правда обозначилась светлая полоска. Внизу ее закрывала какая-то черная громада.

— Может быть, это туча. Не будем радоваться заранее.

— Нет, это остров! — с энтузиазмом заявила девушка. — Настоящий необитаемый остров!

— Лучше бы он был обитаемым, — вздохнул я. — С гостиницей, рестораном и телефоном. У меня что-то нет настроения играть в «Последнего героя»…

— А я всегда хотела побыть на необитаемом острове одна, — прошептала Инна. — Это так романтично и интересно…

— Твоему желанию не суждено сбыться. Одна ты там не будешь — если, конечно, по дороге меня не съест акула.

— Ну, это в детстве я хотела оказаться на острове одна, — выдохнула девушка. — Теперь, пожалуй, мне будет приятнее там с хорошим спутником. Приятным молодым человеком. Надо ведь кому-то разводить костер, охотиться, жарить для меня мясо? Хотя, похоже, охотник из тебя никакой…

— Посмотрим…

Мне почему-то стало обидно, хотя на роль мускулистого волосатого дикаря, догоняющего горных коз и сворачивающего им шею одним движением руки, я никогда не претендовал.

— Увидим, — Инна широко улыбнулась, показав жемчужные зубки. — Наверное, стоит поторопиться добраться туда?

Небо светлело быстро, и теперь даже я с моим плохим зрением, прищурившись, мог различить гору, поросшую лесом. Если есть лес — значит, есть вода. И значит, жить на этом острове можно.

В море ориентироваться трудно, но мне показалось, что до земли не больше двух километров. Ну, может быть, трех… Если плыть со скоростью даже один километр в час, мы доберемся быстро. Впрочем, возможно, не так быстро, как акулы доберутся до нас…

— Поплывем, — согласился я, перебираясь на ту же сторону матраса, что и девушка. — Работай ногами.

— Интересное предложение, — усмехнулась Инна.

— Я имею в виду — греби, — уточнил я. — Руками помогать не нужно. Устанешь быстро, а толку никакого. Наш матрас только будет вилять из стороны в сторону.

— Ладно, — согласилась девушка, и забила ногами по воде.

— Не так сильно, — попросил я. — Мы не на соревнованиях. Ты быстро выдохнешься, а плыть далеко.

Приятно, что мои часы водонепроницаемые. Они исправно шли, отмечая время пребывания в воде. С того момента, как мы покинули корабль, и начало светать, прошло три часа. Теперь уже два часа мы плыли к неведомому острову. Не скажу, что он сильно приблизился. Впрочем, гора закрывала значительно большую часть неба, нежели прежде.

Хорошо, что туфли, в которых меня скинули за борт, были на шнурках. В горячке я не сбросил их, потом аккуратно снял, связал шнурки и повесил туфли на шею. В океане они мне ни к чему, а на острове могут пригодиться… Инна, кстати, тоже сохранила свои туфли. Их мы привязали длинными ремешками, которые прежде обхватывали ногу, к резиновым кольцам матраса.

Много положительных моментов можно было найти в нашей нынешней ситуации. Но я начал замерзать и уставать. А не такая крепкая Инна вообще лязгала зубами. Губы ее посинели, лицо стало бледным, почти белым.

— Интересно, одежда, что на нас, хоть немного греет? Или, наоборот, холодит? — слегка заикаясь, спросила девушка. — Она ведь мокрая…

— Она и не согревает, и не холодит, — ответил я. — Вода проходит через нее практически беспрепятственно… Нам надо грести сильнее. Еще час — и мы спасены.

— Час я не выдержу, — едва слышно ответила девушка. — Я хочу есть и спать. Я так замерзла…

— Я тоже замерз. Но выхода у нас нет… Хотя нет, подожди… Выход всегда есть. Полезай на матрас!

— Зачем? С него плохо грести…

— Но ты согреешься. Воздух теплее, чем вода. Залазь.

Инна вскарабкалась на матрас. Туфли плюхнулись в воду, но не утонули — держались на ремешках, которыми я привязал их к матрасу. Живот и ноги девушки были в воде, но плечи, спина, голова теперь не страдали от холода. Я лязгнул зубами, подплыл к матрасу с узкой стороны и начал грести еще сильнее.

— Хорошо, — тихо сказала Инна. — Когда ты совсем замерзнешь, поменяемся местами.

— Надеюсь, этого не понадобится. Опускаться обратно в холод слишком мучительно.

Девушка расслабилась и, возможно, даже задремала. Я себе такой роскоши позволить не мог. Болтал в воде ногами, а когда голова опускалась слишком низко, захлебывался горько-соленой водой. Обидно! Спасение совсем рядом, добраться до берега, кажется, смог бы и ребенок — но силы оставляют, холод высасывает из тела жизнь…

Инна подняла голову, широко открыла глаза.

— Плавник. Я вижу чей-то плавник.

Чей плавник она могла увидеть, долго размышлять не приходилось.

— Далеко?

— Метрах в трехстах. Кстати, берег рядом! Тоже метров триста. Но в другом направлении.

— Это уже радует.

Гора действительно возвышалась почти над нами. Можно было увидеть отдельные деревья, черные скалы. Не было только никаких признаков присутствия человека. В этой части остров казался необитаемым.

— Акулы часто охотятся у берега. Здесь больше живности, — объяснил я Инне. — Кто-то возвращается в море, кто-то хочет вылезти на сушу…

— Как мы, — тихо отозвалась девушка.

— Если акула одна, она может удовлетвориться тем, кто внизу. Но почувствовав запах крови, сюда быстро устремятся ее родичи. Так что, если со мной что-то случится, греби быстрее.

— Она пока нас не заметила, — тихо сказала Инна.

— Но скоро заметит. У них хороший нюх и хороший слух…

Белая полоска песчаного берега приближалась слишком медленно. Черный плавник теперь видел и я.

Я забыл о холоде и усталости. Грести стало легко. Только ноги двигались слишком медленно.

И вдруг наш матрас поплыл гораздо быстрее. Ночной бриз, сопротивление которого приходилось постоянно преодолевать, стих. Мне даже показалось, что ветер начал дуть к острову. Впрочем, ночной, дующий с суши бриз, рано или поздно должен был смениться дневным, дующим с моря. Солнце поднялось высоко.

— Она рядом! — закричала Инна.

Я повернулся, взмахнул ногой, пытаясь отогнать акулу, как не очень крупную собаку. Инна начала изо всех сил грести руками. Акула пронеслась мимо, но тут же попыталась развернуться.

Плот качнулся на волне, поднявшейся около берега, его бросило в одну сторону, в другую… Плавник надвигался прямо на меня. Исчез. Я слышал, что акулы переворачиваются для того, чтобы схватить добычу, плавающую на поверхности…

Не знаю, как мне это удалось, но я почти целиком выскочил из воды. Инна закричала:

— Не сталкивай меня в воду! Нам хватит места!

Девушка, похоже, совсем тронулась рассудком. Сталкивать ее? Чтобы акула получила свое и убралась? Хм, мысль достаточно трезвая… Но я не хочу жить любой ценой. Это — не та цена, которую я согласен платить…

Белая пасть мелькнула подо мной. Я, погружаясь в воду после рывка, ударил по ней ногой, вновь рванувшись вверх. Ободрал ногу. Нет, туфли снимать все же не стоило!

Плот зашипел, Инна полетела в воду. Тварь прокусила наше спасательное средство!

— На берег! — отплевываясь, закричал я. — На берег!

Под ногами обнаружилось каменистое дно. Схватил в охапку Инну, швырнул ее в направлении острова. Девушка отчаянно верещала и зачем-то держалась за спущенный плот. Не могла же она знать, что ее хватаю я, а не акула? В первый момент не разберешься, а потом уже поздно…

Серая туша вылетела на мелководье, но здесь огромной рыбине было трудно развернуться. Вздымая фонтаны брызг, мы выбежали на песчаный берег. Инна тащила за собой сдувшийся матрас, к которому были привязаны ее туфли…

Акула вернулась в родную среду обитания, мы упали на песок, поползли прочь от воды… Вряд ли в ближайшие несколько дней я отважусь искупаться или даже приблизиться к морю…

— Мы доплыли, — счастливо прошептала Инна. — Берег. Спасены…

— Пока нет, — мрачно заявил я. — У нас нет оружия, мы пока еще не нашли воду… Но это неважно…

Упав на песок, я заснул.

Проснулся я оттого, что в глаза бил яркий зеленый свет. По щеке стекала горячая капля пота. Очень хотелось пить. Кожа была шершавой, шелушащейся, но не обгорела. Пока я спал, на меня упал огромный лист. Кажется, банановой пальмы. Точнее, бананы, конечно, растут не на пальмах — но я не знаю, как называется эта банановая трава.

Я приподнялся. Нет, лист упал на меня не сам. Его положила мне на голову Инна, справедливо предполагая, что нужно защитить лицо. А кости после ночного купания лучше прогреть на горячем песке.

Сама девушка дремала рядом. Такой же лист прикрывал ее голову. Руки раскинуты на песке. Ноги прикрывает бывший надувной матрас. Туфли девушка надела.

Пожалуй, жариться на солнце хватит. Я тихо позвал:

— Инна!

Она не отозвалась.

Тогда я аккуратно взял девушку за руку, погладил.

Инна жалобно вздохнула, с трудом разлепила веки. Даже ненакрашенная, с осунувшимся личиком и спутанными волосами, она выглядела очень хорошенькой.

— Пить хочется, — пожаловалась она.

— Ты смотрела, что есть вокруг?

— Нет. Только сорвала несколько листьев. И вернулась греться на солнце. В лесу было холодно… А потом стало жарко. И я тоже заснула…

Я взглянул на хронометр. Пожалуй, с того момента, как мы выбрались на берег, прошло часа три.

— Пойдем в лес. Осмотримся, найдем воду. Она должна здесь быть. Остров большой.

— Пойдем, — согласилась девушка.

С трудом мне удалось натянуть заскорузлые, скукожившиеся от соленой морской воды и жаркого солнца туфли. По горячему, рыхлому песку мы побрели к зеленым зарослям. Полоса джунглей за песчаным пляжем начиналась резко, без всякого перехода. Густая, яркая зелень встала над полоской песчаного берега сплошной стеной. Чуть дальше, примерно в полукилометре от океана, поднимался крутой склон горы. С пляжа можно было разглядеть серые и желтые скалы, крупные желтоватые валуны и небольшие светло-зеленые поляны на склоне, выделяющиеся на фоне темной зелени джунглей. Пожалуй, поляны образовались там, где было слишком много камней… Или где склон был чересчур крутым.

— В лесу водятся львы? — осведомилась Инна.

— Львы? Пожалуй, нет, — ответил я, поразмыслив. — Точнее, львов наверняка нет. Вот ягуары, наверное, могут встречаться. Впрочем, тоже вряд ли. Остров, скорее всего, небольшой — больших островов в этой части океана просто нет. Раз так, то и крупных сухопутных хищников здесь быть не должно. А вот травоядных вполне могли завезти какие-нибудь моряки. Еще в прошлом или позапрошлом веке. Мы вполне можем набрести на стадо коз. Или одичавших свиней. И это хорошо.

— Что же тут хорошего?

— Козы — еда. Гораздо лучшая, чем ракушки и дождевые черви.

— Кабаны могут быть опасны…

— Надеюсь, мы с ними справимся. Я больше опасаюсь людей…

— Людей? — удивилась Инна. — Хочешь, чтобы остров был необитаемым? Совсем недавно ты смеялся, когда я говорила тебе о том, что хотела бы пожить на необитаемом острове…

— Я и хочу встретить людей, и боюсь этого, — вздохнул я. — Человек — самое опасное животное. Мы здесь чужие. Дикари или пираты будут рассматривать нас всего лишь как добычу. Но возможно, нам и повезет. В любом случае, если мы кого-то увидим, не спеши его окликнуть.

— Хорошо, — серьезно кивнула девушка.

Мы шли вдоль полосы растительности, не решаясь направиться прямо в заросли. Чего-то похожего на тропинку или просвет в густом кустарнике пока видно не было.

— Может быть, наши страхи напрасны, и мы выйдем сейчас к какому-нибудь уютному коттеджу, откуда позвоним во французское консульство… — не слишком веря своим словам, обнадежил я Инну.

— Почему во французское?

— Острова в этой части океана, насколько я знаю, в основном принадлежат или принадлежали Франции.

— У меня и паспорта с собой нет, — вздохнула моя спутница. — Он остался в каюте.

— Пожалуй, так даже лучше. Там у него больше шансов уцелеть. Вряд ли тебе удалось бы сохранить его в воде.

— Ты говоришь по-французски? — забеспокоилась Инна. — Я могу сказать несколько слов, но вряд ли смогу объяснить кому-то, в какую ситуацию мы попали.

— Я говорю по-английски. Надеюсь, французы — тоже.

— Ага, вот здесь можно свернуть, — обрадовано воскликнула девушка, указывая на просвет между деревьями.

— Пожалуй, — кивнул я.

Под высокими красноватыми стволами неизвестных мне деревьев действительно не было подлеска. Но радость наша оказалась преждевременной. Деревья росли из воды. Точнее, были залиты водой.

— Никита, мы пойдем вброд?

— Не стоит, наверное…

Я опустил руку в воду и попробовал ее на язык. Солоноватая, но не такая горькая, как в океане. При нужде ее можно пить, но лучше найти другой источник пресной воды.

— По-моему, тут запросто может сидеть крокодил, — предположила Инна.

Я не помнил, водятся ли на островах крокодилы. Кажется, есть какой-то вид, который живет даже в полусоленой, а не в пресной воде… Но это в Южной Америке. С другой стороны, отсюда до Южной Америки не так далеко…

— Здесь должна быть речка, — заявил я. — Этот водоем, скорее всего, образовался под действием приливов. Или во время шторма. Но воду разбавляет пресный источник.

Полусоленый водоем мы миновали быстро, и сразу же густые заросли кустарников закрыли нам путь вглубь острова.

— Будем продираться, — предложил я. — Остерегайся насекомых и змей. Думаю, они опаснее всего…

— А зачем продираться? — спросила Инна.

— Мы должны найти реку. Или озеро, — объяснил я. — Иначе совсем ослабеем от жажды.

— Но любая речка должна впадать в океан, — сказала девушка. — Мы увидим устье, если будем идти по берегу.

Замечательно трезвая мысль поразила меня.

— Действительно! Правда, реки здесь может и не быть. И тогда нам придется искать дождевое озеро. А пока — пойдем вдоль берега.

Инна устала брести в туфлях на каблуке по песку, я тоже еле передвигал ноги. На наше счастье, мы нашли деревце с зеленоватыми бананами и пожевали их. Вяжущие плоды слегка притупили голод, но не помогли нам бороться с жаждой. Все же банан — не апельсин. И только в три часа дня по времени острова Пасхи — полагаю, здешнее время не слишком отличалось от него — мы вышли к устью довольно большой реки.

Инна встала на колени, опуская лицо к текущему с гор потоку, и разочарованно сморщилась:

— Здесь вода тоже соленая!

— Прилив, — пояснил я. — Пойдем вверх — там она будет пресной и чистой.

Вдоль реки идти было ненамного легче, чем продираться сквозь заросли в другом месте, но здесь, по крайней мере, мы имели четкую цель и знали направление движения, не рисковали заблудиться и начать кружить в джунглях. Речка бурлила, шумела, стремясь быстрее скатиться с крутой горы. Поднявшись метров на четыреста от океана, мы обнаружили трехметровый уступ, с которого срывался красивый, искрящийся в солнечных лучах водопад.

— Как здорово, — прошептала девушка.

— И вода здесь хорошая, — ответил я, припадая к падающей с горы тонкой струйке.

Мы жадно пили, потом купались, забыв о холоде. Хотя температура бегущей с гор воды едва ли превышала пятнадцать градусов, смыть соль с тела очень хотелось… Одежду снимать было лень. Я об этом даже как-то не думал. Какие соображения имелись у девушки, не знаю…

— Бурный поток, — сказал я, глядя в переливающуюся на солнце воду. — Инна, тебя ведь зовут так?

— Что? — опешила девушка. — Ты забыл, как меня зовут?

Я рассмеялся.

— Речь не о том. Имя «Инна», по-моему, означает «бурный поток».

— Просто «бурная», — ответила обладательница звучного имени, откидывая со лба прядь темных волос. Пожалуй, имя влияет на жизнь человека.

— Несомненно, — согласился я.

Инна накупалась первой, выбралась на скалу и принялась оглядывать окрестности.

— Что интересного? Нет ли поблизости кокосов или чего-то стоящего?

— Здесь дом, — тихо отозвалась Инна. — Кажется, он брошен.

Спустя несколько секунд я оказался рядом с девушкой. В каких-то пятидесяти метрах от нас, на самом берегу речки стояло бунгало с бамбуковой крышей и когда-то ярко раскрашенной в синий цвет, а теперь порядком выцветшей дверью. Джунгли вокруг были вырублены, и бунгало освещалось солнцем. Впрочем, растительность возвращалась на поляну вокруг творения человеческих рук.

Перед дверью бунгало густо поднималась какая-то хвощеобразная трава. Если бы в хижине кто-то жил, он не смог бы входить и выходить беспрепятственно. Разве что в окно. Поэтому постройка, скорее всего, действительно была покинута людьми.

— Пошли, посмотрим, — предложил я.

— Боюсь, — тихо прошептала Инна.

— Почему? Если там никого нет, чего бояться?

— А вдруг они умерли? И там скелеты?

Не скажу, что такая перспектива обрадовала бы меня. Но в некоторых ситуациях соседство с мертвецами предпочтительнее, чем с живыми людьми.

— Мертвые не могут причинить нам вреда. Давай я посмотрю сам, если ты хочешь.

Тропинка, ведущая к бунгало, заросла густой травой. Она приходила откуда-то слева — видимо, от берега океана. Туда еще стоит сходить. Но сейчас нужно обследовать жилье.

Хвощи с треском ломались у меня под ногами. Инна брела следом — оставаться одной ей, видимо, хотелось еще меньше, чем исследовать заброшенный дом. В океане, там, где нам действительно могло прийтись солоно, девушка проявила значительно больше мужества. Или она просто не понимала, что ей грозит?

Синюю дверь я открыл с внутренним содроганием. Но на меня не бросился дикий зверь, не рухнул скелет. Никто не целился из ружья мне в лицо, не размахивал кривым обоюдоострым ножом. Внутри бунгало было светло, грязно и тихо. Только резко, словно ножом по металлу, скрипнули дверные петли.

— Заходи, предложил я Инне. — Тут пусто. Людей не было, наверное, уже больше года.

Действительно, крыша в некоторых местах прохудилась, доски пола в одном месте, под самой большой прорехой, сгнили. Шкаф в углу, два ящика под окном, стол, на котором стоял большой металлический чайник и стопка из нескольких алюминиевых мисок, широкая лежанка с аккуратно сложенным шерстяным одеялом.

— Странно все это, — тихо прошептала Инна, выглядывая у меня из-за плеча. — Ушли, бросили вещи…

— Может быть, рассчитывали вернуться, — предположил я. — Может, еще и вернутся. Скажем, на сбор урожая. Я слышал, что на некоторые острова люди приплывают только в сезон. Места мало, деревья плодоносят не круглый год. Как здесь жить? А сорвать куш, собрать орехи или манго, или что еще здесь растет, можно.

— Да. Или просто приехать поохотиться, — предположила Инна. — На диких коз.

— Или на потерпевших кораблекрушение путешественников, — добавил я.

Инна, похоже, не услышала меня.

— Тут все запущенно… Мы остановимся здесь?

— Наверное. Если не найдем людей.

— Ты собираешься искать их прямо сейчас?

— Нет, — улыбнулся я. — Не думаю, что бежать куда-то сейчас — лучший вариант. Отдохнем.

В шкафу мы обнаружили туго скатанный большой спальный мешок. Ни одежды, ни обуви, ни инструментов, ни оружия. В нижнем ящике лежали керосиновая лампа без керосина, неработающий электрический фонарик и несколько коробков спичек с надписями на английском языке. Мешок мы вывернули наизнанку и повесили сушиться на солнце. Спальник выглядел чистым, но мало ли, кто в нем спал? Рисковать не хотелось… Яркий солнечный свет — хороший дезинфектор.

Содержимое ящиков у окна порадовало меня куда больше. Один был почти доверху наполнен жестянками с тушенкой. Другой — наполовину — банками со сгущенным молоком. Произвели консервы в Новой Зеландии. Оставили их здесь охотники или сборщики урожая? Выловили из океана такие же бедолаги, как мы?

Срок годности консервов истек. Они были произведены четыре года назад. Может, этим и объяснялось то, что педантичные охотники (рыболовы, собиратели) из благополучной страны бросили их, как ненужный мусор?

Но мы отказываться от неожиданного подарка судьбы не собирались. Тем более, выбора особого не имелось. Тушенкой, конечно, можно серьезно отравиться. Все-таки мясо. А со сгущенкой, я уверен, проблем возникнуть не должно. Разве что молоко изменило вкус и цвет. Но съедобным оно осталось наверняка.

Если тушенка открывалась при помощи кольца, то для сгущенки нужен был консервный нож. Или заменяющий его предмет, которого мы не имели.

Впрочем, опасность и трудности нас с Инной не смутили. Мы съели по банке тушенки, отправляя мясо в рот прямо пальцами. Ложки на столе имелись, но они были грязными, а мыть их пока не хотелось. Консервов вкуснее я в жизни не пробовал. Если бы к мясу еще ломтик хлеба… Потом я нашел гвоздь и с помощью камня пробил в банке сгущенки две дырки. Молоко тоже оказалось неплохим. Одно отверстие для того, чтобы в банку поступал воздух, другое — для сгущенки. Передавая банку из рук в руки, можно было пользоваться разными отверстиями. Впрочем, я Инной не брезговал, но мало ли, как воспитана девушка? Одно дело — целоваться с человеком, другое — есть с ним одной вилкой. Второе лично мне как-то не очень приятно.

Тем временем в бунгало стремительно темнело, хотя до вечера, вроде бы, оставалось еще много времени. Я подошел к окну и выглянул наружу. Небо закрыли черные тучи.

— Похоже, скоро пойдет дождь, — сообщил я Инне.

— Хорошо, что мы нашли место под крышей, — улыбнулась сытая и довольная девушка. Глаза ее закрывались. — Надо снять с ветки спальник.

Едва я вернулся в хижину, прижимая к себе нагретую на солнце толстую ткань, небо на мгновение вспыхнуло, и на остров обрушился оглушительный гром. Инна вздрогнула. Я едва не выронил спальный мешок.

По бамбуковой, накрытой сверху длинными стеблями неизвестной мне травы крыше ударили первые крупные капли дождя. А спустя две минуты на джунгли обрушился тропический ливень. Гром гремел, как артиллерийская канонада. Вода лилась сплошным потоком. Резко похолодало.

— Надо же — какой сильный дождь, — сказала Инна. Из-за шума падающей воды ее было едва слышно. — В лесу мы бы промокли.

Из прорехи в крыше обильным потоком лилась вода.

— Заделаем завтра утром, — кивнул я на дыру. — Вечером дождь кончится, но лазить по мокрой крыше я не хочу.

— Почему ты думаешь, что дождь перестанет? — спросила девушка.

— В тропиках всегда так. Утро ясное, после полудня сгущаются тучи, льет дождь, а к вечеру опять появляется солнце.

— Не знала, — улыбнулась Инна. — Выходит, к определенному времени надо будет возвращаться домой?

— Ты уже считаешь эту хижину домом? — улыбнулся я. — Да, пожалуй, так и есть… Если бы здесь жили люди, какие-нибудь дикари, они бы растащили имущество из этой хижины. Остров безлюден. Когда дождь закончится, нужно будет приготовиться к ночлегу. Запастись дровами, посмотреть, не удастся ли набрать где-нибудь сена. Из-за ливня сделать все это будет не так легко…

Буйство стихии прекратилось так же быстро, как началось. Оглушительно прогремел гром, на травяную крышу шмякнулись последние капли дождя — и все вокруг стихло. Только журчали сбегающие в речку ручьи, да начали подавать голоса смолкшие в грозу птицы.

— Все прошло! — радостно воскликнула Инна. На щеках ее играли задорные ямочки. — Солнце опять светит!

На душе, и правда, стало радостно и спокойно.

— Стемнеет примерно через час, — предположил я. — Успеем ли мы запастись дровами?

— А зачем? — поинтересовалась девушка.

— Развести костер. Чтобы нагреть ужин. И отпугивать хищников…

Объясняя, зачем нам нужен костер, я понял, что не так уж мы в нем нуждаемся…

— Лично я уже наелась. На сегодня. А хищников, ты сам говорил, здесь нет. Может быть, просто ляжем спать? Двое суток на ногах, не считая «тихого часа» на пляже — это как-то чересчур…

— Ты права, — согласился я. — Бери себе спальный мешок — тем более, костюм у тебя легкий… А я обойдусь одеялом. Лягу в том углу, рядом со шкафом. С утра примемся за исследования острова.

Инна прищурилась, посмотрела на меня искоса, рассмеялась.

— Здесь будет холодно ночью, Никита. По-моему, мы поместимся в спальник вдвоем. Конечно, я согласна на это только в том случае, если ты будешь хорошо себя вести.

— Буду, — смутился я. — Что мне остается?

— Как легко согласился, — вновь рассмеялась девушка. — Вот что значит — мужчина. За теплое и мягкое место готов отказаться от всего. Готовь постель. Я скоро приду.

Умыться перед сном не мешало и мне. Я вышел к водопаду, напился, пожалел, что нет бритвы и зубной щетки. Да, пребывание на необитаемом острове таит в себе много трудностей, о которых на «большой земле» даже не вспоминаешь.

Когда я вернулся в хижину, Инны еще не было. Я залез в спальник и даже слегка задремал. Никаких посторонних мыслей, как ни странно, не возникало. Я размышлял над тем, чем мы займемся завтра, представлял, как буду заделывать прореху в крыше, и наслаждался теплом. Воздух после ливня бодрил.

Девушка скользнула в спальный мешок, чувствительно пнув меня коленками в живот.

— Уже заснул?

— Почти.

— И я буду спать, — констатировала Инна.

— Спокойной ночи, — пожелал я.

Девушка тихонько засопела мне в плечо. И я понял, что заснуть будет совсем нелегко. Несмотря на усталость, присутствие красивой молодой женщины рядом путало мысли и заставляло сердце биться чаще.

— Инна! — позвал я спустя минуту.

— Мр-мур, — ответила девушка.

— Спишь?

— Угу…

Я подождал еще минуту, но бороться с собой сил не было.

— Можно обратиться к тебе с нескромным предложением?

— Обращайся.

— Ты не будешь против, если я нарушу наш договор?

— Какой?

— Насчет хорошего поведения.

— Категорически против. Я уйду из хижины. В дикий холодный лес. На съедение ягуарам. Терпеть не могу, когда кто-то храпит во сне.

— А если я не буду храпеть? Если я буду вести себя тихо-тихо?

— Ну, разве что так, — мурлыкнула девушка.

Я опустился немного ниже и поцеловал ее в губы. Они были такими мягкими и сладкими на вкус… Наверняка, перед тем, как лечь спать, Инна полакомилась сгущенкой. Вот вам и декларируемая забота о фигуре!

— Это ничего? — спросил я, обнимая ее за плечи.

— Вовсе не ничего. Это я, — тихо фыркнула она. — Не задавай глупых вопросов. Я уже думала, ты заснешь, не поцеловав меня на ночь. Спокойной ночи!

— Все-таки спокойной ночи?

Инна тихонько засмеялась, услышав, что мой голос дрогнул.

— Не будь таким наивным. Хотя, впрочем, таким ты мне даже больше нравишься. На корабле ты был слишком самоуверен.

Девушка мурлыкнула и обняла меня за шею.

Проснулись мы, когда солнце уже встало. Было жарко и хотелось есть. И если прежде тушенка казалась нам необычайно вкусной, то с утра без хлеба жевать ее было не так уж приятно.

Инна часто улыбалась, поглядывая на меня. Это было очень приятно. Я решил, что нужно непременно что-то сделать для нее. Поймать голыми руками дикую козу. Найти прекрасное высокогорное озеро. Построить лодку или плот. Или, на худой конец, найти какие-нибудь вкусные фрукты. Манго, например, а не зеленые бананы. Растет ли здесь манго?

— Ты пойдешь со мной в горы? — спросил я девушку, когда мы позавтракали.

— Не знаю. Я не очень хочу лезть наверх… У меня и обуви подходящей нет. Но и здесь я оставаться боюсь.

— Мои туфли тоже не приспособлены для лазания по косогорам… Но нам стоит осмотреться…

— Ты полагаешь, мы увидим сверху что-то интересное?

— Мало ли? Может, на другой стороне острова метеорологическая станция. Или поселок. Не слишком верится, но все же. Зачем нам сидеть здесь?

— Тебе не нравится?

— Пока — нравится, — улыбнулся я, обнимая и целуя девушку.

Спустя час мы карабкались в гору вдоль речки. Не хватало еще заблудиться в лесу…

К счастью, чем выше, тем проще было продираться по зарослям. Подлесок становился реже, но скалы — выше, и обходить их стало труднее. Мы нашли еще пару водопадов, потом были вынуждены отойти от речки, которая сбегала по голым острым камням. Спустя некоторое время мы поднялись над истоком реки — нагромождением крупных камней.

С полян можно было хорошо разглядеть «нашу» часть острова. Следов присутствия людей видно не было. Впрочем, бунгало, где мы остановились, разглядеть с высоты тоже не представлялось возможным. Поэтому несколько туземных хижин мы вполне могли не заметить.

Полоска песка у берега имела разную ширину. За устьем речки песчаный пляж простирался дальше, растительность отступала к горам. Наверное, с этой стороны чаще дули океанские ветра. Интересно, какая это сторона света? Север, юг, восток, запад? В какую сторону нужно поворачиваться, чтобы увидеть восходящее солнце? Сейчас оно поднялось уже слишком высоко в небо… А мы так и не успели сориентироваться.

— Тебе не кажется, что проще обойти остров по периметру? — спросила Инна, когда мы выбрались на очередную поляну. Темные пряди волос, падающие на лоб, были мокрыми от пота. Инна покраснела и тяжело дышала.

Скалы перед нами стояли уже сплошной стеной. Дальше вверх пути не было. Оставалось только опуститься и попробовать взойти на гору по другой лощине. А может быть, прохода не было и там…

— Будем возвращаться, — согласился я. — Пройдем правее, чтобы не идти по тому же маршруту.

— Я сниму туфли, — заявила Инна. — И буду за тебя держаться.

— Держись, — улыбнулся я. — Мне будет приятно.

Вниз мы спускались медленно. В одном месте приятная с виду полянка оказалась заплетенной колючими ползучими лианами, которые намертво вцеплялись в одежду и кожу. У меня, по крайней мере, были брюки и закрытые туфли. Инну пришлось нести на руках. Когда я продрался к лесу, где землю устилали листья, чуть не уронил Инну на землю. И самый приятный груз может стать тяжелым…

— Иди ко мне, мой герой, — улыбнулась девушка. — Полежим рядышком. Ты такой сильный, такой самоотверженный! И так возбужденно дышишь!

Наглая, неприкрытая лесть, но мне все равно было очень приятно. Дышал я, правда, не возбужденно, а устало. Попробовали бы вы пройтись по горному склону, продираясь через колючки, держа в руках килограммов пятьдесят-шестьдесят. А полежать спокойно, конечно, не удалось. У Инны было слишком игривое настроение.

Когда мы двинулись дальше, меня шатало, очень хотелось есть. Инна жаловалась:

— У меня ноги дрожат.

— Ну, еще бы…

— Может, остановимся еще?

— Нет уж, — стиснув зубы, шептал я.

Хотя остановиться хотелось… Но я понимал, чем это закончится. Мы просто не вернемся к вечеру домой. Или вообще не вернемся.

Съедобного вокруг, как назло, ничего не находилось. А бунгало было еще очень далеко.

— Почему мы не взяли еду с собой? — спросила Инна. Она потеряла энергии гораздо меньше, чем я, но кушать тоже хотела.

— Не подумал.

— Глупенький…

Девушка провела пальцами по моей щеке, потом острыми ногтями дотронулась до запястья, несильно царапая его. Нет, нравиться она определенно умела. И опыт в обольщении мужчин у нее большой. Или это врожденное женское чутье?

— Пойдем правее, — предложила Инна.

— Нет, так мы спустимся быстрее, — возразил я.

— Нет, ну давай прямо через лес! Я прошу, — мягко улыбнулась девушка.

— Я понесу тебя, если ты устала, — скрепя сердце, заявил я. — Или опять отдохнем. Но в чащу забираться не будем. Видишь — лощина ведет к океану почти ровно. Здесь легко идти. В лесу нам придется несладко.

Инна надула губки, но спорить не стала. А спустя четверть часа мы вышли к недавно покрашенной металлической будке.

— Ой, что это? — выдохнула девушка.

— Судя по антенне — автоматический передатчик, — заявил я. — Видишь, на двери замок. Здесь глушь, но мало ли, кто появится.

— И что передает этот передатчик?

— Сигнал для пеленга, — объяснил я. — Это своего рода маяк. Ну, точнее, я так думаю. А на самом деле — кто знает?

— Может, сломаем его? — предложила Инна.

Я посмотрел на девушку с удивлением, потом сообразил: действительно, если передатчик сломать, рано или поздно кто-то приедет его чинить. И найдет нас. Такие случаи, кажется, даже описаны в литературе. Ну а если из-за нашей самодеятельности какой-то корабль или самолет не сможет найти дорогу в океане?

— Подождем, — предложил я Инне. — Может, тут все-таки есть люди. А мы начнем пакостить прямо сразу… Правда, идея у меня появилась. Надо соорудить на пляже, на берегу, какой-то сигнал для самолетов. Может быть, сверху заметят, что здесь обосновались потерпевшие крушение.

— Отлично придумано! — заявила Инна. — Ты заметил — скоро опять начнется дождь!

Действительно, небо уже было черным от туч.

— Жаль, будка закрыта, — вздохнул я. — Впрочем, не думаю, что дождь нам помешает. Мы и так грязные и мокрые.

— Там, кажется, сарайчик, — кивнула Инна на лес. — Пойдем?

— Конечно, пойдем…

И правда, на краю поляны оказалась неприметная сторожка. Не дом — хижина, в которой ремонтники, или смотрители могли укрыться от дождя. На полу — следы золы, на двух камнях стоит большая сковорода. На полке — пластиковая бутыль с желтой жидкостью. Скорее всего, с маслом.

— Можно что-то пожарить, — предложила Инна.

— Это что-то сначала нужно поймать, — вздохнул я.

Нет, охотник из меня никакой… Даже не видел никакой дичи — не говоря о том, чтобы добыть ее. А может быть, кроме мелких птиц, тут ничего и не водится?

Дождь прошел сравнительно быстро. Мы прихватили с собой сковороду, взяли масло, спустились к океану. Мокрый песчаный пляж был таким ярким…

— Вот здесь мы и соорудим опознавательный знак, — предложил я.

— Не сейчас! — воскликнула Инна. — У меня от зеленых бананов уже изжога. Мне на них смотреть тошно. Хочу тушенки! Хотя она мне тоже надоела.

— Разнообразим наше меню, — предложил я. — Пожарим бананов. Я слышал, так делают. Возьмем пару гроздей с собой… И если увидишь подходящие сучья, тоже бери…

— Что мы, вьючные лошади? — возмутилась девушка. — Сковорода, масло, бананы — а ты еще хочешь, чтобы я тащила вязанку хвороста?

— Бананы, положим, несу я…

Костер весело потрескивал. В ночное небо летели быстрые, юркие искры. Сковорода стояла на двух камнях. В ней шипело масло, и жарились бананы.

— Долго их жарить? — поинтересовалась Инна.

— Не знаю. Вряд ли дольше, чем картошку. Это зависит от того, что мы хотим получить. Попробуй кусочек.

Девушка алюминиевой ложкой выудила кусок банана, аккуратно положила его в рот.

— Ничего, — сообщила она через некоторое время. — Но пожалуй, следует пожарить еще. Чтобы получилась корочка.

Хрустящей банановой корочки мы так и не получили, но новое блюдо разнообразило наше меню. На сытый желудок спать было гораздо веселее.

С утра пораньше я предложил:

— Построим на берегу пирамиду из камней. Хорошо бы воткнуть в нее что-то вроде флага.

Инна покачала головой.

— Я смотрела «Последнего героя»… Они, когда им дали задание привлечь внимание пилота, выложили на желтом берегу какое-то слово зелеными листьями. С воздуха отлично смотрелось.

— Хорошо придумала. То есть вспомнила… Только ведь листья завянут.

— Их можно будет менять, когда они высохнут. А что твоя пирамида с флагом? Она никому ничего не скажет.

Спустя два часа мы выложили на берегу международный символ SOS. Не знаю, как он смотрелся с воздуха, а с земли — просто отлично. Пожалуй, дня на два листьев хватит. Потом заменим.

Экскурсию вокруг острова мы отложили. Близилось время ливня, а его лучше переждать в хижине, в теплом спальном мешке. Дыру в крыше я худо-бедно залатал, набросав на нее сверху жесткой травы. Вода внутрь теперь не лилась сплошным потоком, а тихо капала. Все же я не кровельщик…

Вечером мы снова жгли костер, смотрели на звезды. Если бы не легкое чувство голода и стойкое ощущение тревоги, было бы просто прекрасно. Огонь, теплая ночь, свежий воздух, красивая девушка рядом. И никого вокруг. Что еще нужно для счастья?

На следующее утро нас разбудил гул работающего вдалеке мощного мотора.

— Самолет, — предположила Инна.

— Может быть, катер. Пойдем, посмотрим. Не спеши высовываться и звать наших спасителей. Надо сначала рассмотреть, кто это такие.

Мы быстро спустились к берегу. Над водой, точнее, над берегом с нашей надписью, которая оказалась слегка поврежденной вчерашним ливнем, кружил большой гидросамолет.

— Что будем делать? — спросила девушка.

— Махать им, конечно, — пожал плечами я. — Другого случая может не представиться.

Инна выскочила на песок и подняла руки над головой. Я тоже выбежал на берег.

Самолет сделал вираж и пошел на посадку.

Волнения на море почти не было, и крылатая машина без проблем опустилась на воду, оставив за собой длинную белую полосу пены. Своим ходом самолет добрался до берега, ткнулся одним из поплавков в песок. Распахнулся люк, и прямо в воду выскочили трое русоволосых мужчин с автоматическими винтовками. Один — бородатый, два — просто заросшие щетиной.

Впрочем, я со стороны, наверное, выглядел не лучше. Тоже оброс за несколько дней. Инна жаловалась, что щетина ее колет.

Появление вооруженных бородатых незнакомцев меня совсем не обрадовало. Зачем им винтовки? Я беспокоился за Инну. Да и за себя тоже. Меня просто застрелят, а ее возьмут в рабство, будут мучить. Красивая женщина — желанная добыча…

— Ду ю спик инглиш? — закричал я издалека.

Если не вступят в разговор, лучше, наверное, убегать в лес. Хотя, они могут улыбаться, а уже оказавшись рядом, заломить нам руки и затолкать в самолет. Или расправиться на берегу.

— Ес, ви ду, — хмуро ответил один из бородачей.

Инна вдруг побледнела и прошептала:

— Я боюсь… Они мне не нравятся.

— Мне тоже не сильно нравятся. Но боюсь, поздно каяться…

— Убежим?

Что уж теперь убегать…

— Ви а ве ситезен оф Раша! — зачем-то заявил я. Потом подумал, что артикль the в этой фразе лишний. Или нет? Совсем уж глупый вопрос. От волнения я забыл ставший почти родным язык.

— Ты бы по-русски говорил, Никита Евгеньевич, — заявил один из мужиков, самый крепкий на вид. — И тебе проще, и, главное, нам понятнее. А то «ситизен», «ви», «ве»…

Было от чего опешить! Потом я расслабился. Если они меня знают — ничего страшного не произойдет. Или напротив? А вот Инна повела себя более чем странно. Услышав обращенную ко мне фразу, она взвизгнула и метнулась в лес.

Я хотел было бежать следом, но бородатый, который прежде изъяснялся на английском, крикнул:

— Погодь, Никита! Найдем мы ее, чего сейчас бегать? И допросим с пристрастием.

Этого я уже совсем не понял.

— Вы кто такие?

— Кто, кто… Кони в пальто, — буркнул самый худой мужчина с жидкой щетиной. — Отец твой нас послал. Третий день по морям рыщем… И горло промочить некогда.

— Ага, — тупо кивнул я.

Мне уже ничего не было понятно.

— Ты, типа, не дергайся, — продолжал худой. — Еще не хватало тебя по лесам ловить.

— Да зачем же меня ловить? — осведомился я.

— Слухи дошли, приболел ты, — объяснил бородач.

— Нет, все нормально. Только с корабля в воду упал.

— Ну да, ясен пень, — хмыкнул худой. На лице его был написан глубокий скептицизм.

Тем временем мужики дошлепали до берега.

— Ахеец, — представился бородатый.

— Меня Жлобом кличут, — похвастался крепкий. — А это — Шмыга. — Он кивнул в сторону худого.

— Мы из личной охраны твоего отца, — объяснил Ахеец.

— Ясно, — кивнул я.

— Ничего тебе не ясно, — пробурчал Шмыга. — Проводи разъяснительную работу, Жлоб.

— Ты не командуй, — обиделся Жлоб. — Над нами Ахеец начальник.

— Действуй, — кивнул бородатый.

Я приготовился слушать объяснения, но Жлоб молчал. Молча он вытащил из нагрудного кармана полиэтиленовый пакет, в который была упакована какая-то тряпка. Сосредоточенно разорвал пакет, извлек тряпку и резко схватил меня за шиворот, другой рукой прижимая тряпку к моему лицу.

«Влип», — пронеслась быстрая мысль. Но сознание я не терял, плохо мне не становилось. Хотя какие-то изменения в сознании и в физическом самочувствии, несомненно, происходили. Будто разом навалилось тяжелое, мрачное похмелье.

— Это что значит? — спросил я спустя полминуты, когда Жлоб убрал тряпку от моего лица.

— Извини, Никита Евгеньевич. Прививка. Тебя враги нашего отца опоить хотели. Запрограммировать.

— Опоить? Запрограммировать?

— Ну да. Ведьма рыжая, что с тобой была, постоянно в еду наркотики подмешивала.

Я покачал головой.

— Быть этого не может. Я и познакомился с ней случайно. Да и вообще — вы-то откуда такие вещи знаете?

— Работа требует, — буркнул Шмыга.

Я пристальнее вгляделся в лица нашедших меня людей. В физиономии Ахейца, несомненно, было что-то знакомое. Да и Шмыгу я прежде видел. Правда, память на лица у меня так себе, и в России я не появлялся уже года три… Но с Ахейцем, кажется, приезжал в Англию отец, когда я еще учился в Кембридже.

— От отца знак какой-нибудь есть? — спросил я. — Или на слово вам верить?

— Какие уж знаки, — хмыкнул Ахеец, доставая из кармана прорезиненный спутниковый телефон в титановом корпусе. — Позвони отцу, если не веришь. Мы с ним разговаривали, когда остров с вашим знаком нашли. Хорошо, что раньше, чем вражеские «спасатели» успели.

— Какие «вражеские»?

— Те, что работают на врагов наших, которые тебя похитили.

— Да никто меня не похищал…

— Тонко сработали, — криво усмехнулся Шмыга. — Ты даже не заметил. В том и соль… Будешь звонить?

— Да ладно… Что его зря беспокоить?

Общаться лишний раз с отцом мне в самом деле не хотелось. Тем более, ничего, кроме очередной взбучки, ждать от него не приходилось.

— Смотри, — усмехнулся худой порученец отца, видимо, тоже хорошо знавший его характер. И рассказал мне о том, как они, собственно, появились здесь.

Структурам, отвечающим в нашей корпорации за разведку, стало известно, что на меня началась охота. Конкуренты наняли девушку, отправили ее в круиз вместе со мной. Чтобы я ничего не заподозрил, да и для надежности с ней послали сообщника — специалиста по психологии и наркотическим веществам. То-то я подумал, что толстый Вася не слишком-то похож на боевика…

Девушке заранее сделали инъекцию новейшего препарата — супрелокса, разработанного специально для воздействия на меня, с учетом данных анализов ДНК. Где враги добыли мою кровь, остается только гадать. Производные супрелокса выделяются естественным путем, и делают его носителя чрезвычайно привлекательным именно для объекта охоты. Я читал о таком прежде, но полагал, что фармацевты слегка преувеличивают свои возможности.

— Вот она тебя и окрутила, — констатировал Ахеец.

— Почему бы ей было не отдаться мне прямо на корабле?

— Подозрительно. Неинтересно, — фыркнул тот. — А здесь можно провести обработку по полной программе. Это пока еще ее дружина не подтянулась. Не успей мы раньше — тебя бы и не спасти было…

Я покачал головой.

— Вы говорите, что она мне понравилась, потому что я попал под воздействие производных супрелокса. Но на корабле я редко входил с этой женщиной в контакт. Да и вообще, мне всегда нравились девушки такого типа.

— Какого? — состроив кислую мину, спросил Шмыга.

— Темноволосые, не толстые, но и не худые, с хорошей фигурой, с аккуратным носиком, — я попытался описать Инну и замялся. Понял, что она была другой! Я представлял ее темноволосой, а девушка, скорее, была рыжей… Пусть и темно-рыжей. И сейчас я осознал, что она была гораздо крупнее, чем мне казалось. Почти одного со мной роста, крепкая, хорошо сбитая… То-то мне было так тяжело таскать ее на руках! Она весила не шестьдесят килограммов, а все семьдесят, а то и восемьдесят. Спальник трещал по швам, когда мы залезали в него вдвоем. Там было слишком мало места, особенно, когда кто-то начинал двигаться…

— Ага, начинает доходить, — вставил свое слово Ахеец. — Мы, когда высадились на остров, увидели рядом с тобой большую рыжую деваху.

— Но такие тебе тоже нравились когда-то — и этот факт отражен в досье наших врагов, которые мы получили от нашего человека у них…

— Что за враги-то? — вздохнул я.

— Питерская группировка, — пояснил Шмыга. — Они давно хотят нас потеснить…

— И Инна… Она работает на них? Или все-таки дочь их главаря?

— Пес ее знает, — отозвался Жлоб. — Скорее всего, просто рыжая шлюха.

Я нахмурился, Шмыга невозмутимо предложил:

— Не мешало бы ее поймать. И допросить. Жестко.

— Не позволю сделать ей ничего плохого, — возразил я.

— Отрезвина мало в рецепт добавили, — поморщился Ахеец. — Она же использовала тебя, парень! И ты используй ее. Сделай с ней все, что хочешь, и выбрось!

— А жестко — это не обязательно пытать, — добавил Шмыга. — Мы понимаем, ностальгия, все такое… Запас правдина у меня всегда имеется. Будет рассказывать нам все, да еще и плакать от счастья. Да и вообще — хочешь, возьмешь ее с собой. Посадишь в клетку, будешь развлекаться, когда приспичит.

Меня передернуло. Я вспомнил нрав отца, порядки, царящие сейчас в моей стране. Нет уж, там девушка из враждебного лагеря долго не выживет. Даже если наши пощадят — что маловероятно — достанут и убьют свои.

— Я здесь главный? — спросил я Ахейца.

— Ты, — согласился он. — Отец тебя для дела вызывает. Моя забота — тебя домой довезти. И это я в любом случае сделаю. Но отношения мне с тобой портить ни к чему.

— Тогда я сам разберусь с девчонкой. Возвращайтесь в самолет и ждите меня.

— Нет, — оскалился Шмыга.

— Да, — жестко ответил я. — Тебе тоже нечего портить отношения с будущим боссом.

— Если она тебя пришибет, нас всех за ребро на крюк повесят, — ответил Шмыга сквозь зубы.

— Она меня не пришибет. Ты дашь мне винтовку, — заявил я.

— В лес не убежишь? — спросил Жлоб. — Искать тебя долго.

— После нашего допинга — не убежит. Он почти нормальный, — ответил Ахеец. — Но боюсь я, прав Шмыга. Как бы она тебе горло не перегрызла.

— Ты не бойся. Она тоже не дура. Понимает, что вы ее тогда найдете и прикончите.

— С особой жестокостью, — добавил Шмыга. — Что ж, верно… Поторопись только — как бы катер с питерскими не нагрянул. Разборки нам сейчас ни к чему.

— Вы за мной не ходите.

— Ладно, — кивнул Ахеец. — Если ты через два часа не вернешься, мы весь этот остров перевернем. И девка твоя пусть на пощаду не рассчитывает.

— Я вернусь после дождя, — заявил я, взглянув на темнеющее небо.

Дождь поливал, как из ведра. С листьев текло, ноги скользили по мокрой траве. Я поднимался к будке с передатчиком, которую мы с Инной нашли, когда лазили в горы. Если ребята правы, визит на этот остров готовился. И у Инны там база. Которую она не хотела показывать мне — поэтому и уводила прочь из лощинки, когда мы спускались к океану. И теперь она пошла туда — вызвать подмогу, сообщить о провале плана.

В хижину она вряд ли вернется. Понимает, что мы ее там можем найти. Глупо вообще уходить из леса — проще спрятаться где-нибудь в джунглях. Но девушка боится грозы и тропического ливня. Она постарается быть под крышей.

Догадка моя оказалась верной. Только сидела Инна не в железной будке, а под хилым навесиком. Сквозь щели в досках сочилась вода. Девушка увидела меня с винтовкой, вздрогнула, съежилась.

Какая она все-таки хорошенькая!

Хоть и рыжая, а не темноволосая, хоть и крупная, а не изящная…

— Привет, — зачем-то поздоровался я. — Это правда?

— Насчет чего? — вздрогнула Инна.

— Ты работала на врагов моего отца?

— Да, — не стала спорить девушка.

Если бы она сказала по-другому, боюсь, я обошелся бы с ней жестче.

— Почему?

— А почему ты сын своего отца? Так сложилось. Можно подумать, у нас есть выбор.

— Выбор есть всегда…

— Но почему я должна была отказываться от хорошего заказа? Я не знала тебя, я не знала твоего отца. Думала, ты богатенький порочный мерзавец. Потом ты мне очень понравился, и это правда…

— Может, и не правда, но проверить это уже никак нельзя.

— Нельзя, — вздохнула девушка. — Но я люблю тебя. И спала с тобой по любви, а не по работе.

— Врешь.

— Не вру.

— Боевиков уже вызвала?

Инна покачала головой.

— Все пошло не по плану. По нашему замыслу, тебя и меня должны были подобрать прямо в океане. Минут через сорок после того, как мы выпрыгнули с корабля. Но что-то произошло. Катер нас не нашел. И мы своим ходом добрались до этого острова.

— Значит, об этой будке ты ничего не знала?

— Не знала.

— И здесь нет передатчика?

— Ты же видишь — дверь заперта. У меня нет ключа, и я не знаю, где он.

Я снял с плеча винтовку. Девушка зажмурилась, но я выстрелил в дужку замка, запирающую дверь будки. Распахнул дверцу. Будка оказалась пустой… Кабель, ведущий к антенне, болтался в воздухе обрезанный.

— Ты сказала правду?

— Да.

— Почему же не призналась в заговоре сразу, когда поняла, что любишь меня? — криво усмехнулся я. — Думаешь, я не простил бы?

— Конечно, не простил бы, — отозвалась Инна. — Но я все равно собиралась признаться.

Женская логика! Точнее, вранье все, конечно.

— Полагаю, ты сама не заинтересована в том, чтобы тебя нашли твои заказчики?

— Наверное, — прошептала Инна.

— Точно. Они избавятся от тебя, или накажут за проваленное задание. Останешься здесь. Я улетаю.

— Как? Я останусь одна? Ты что? — широко открыв глаза, прошептала девушка.

— Так. Останешься. Тебе же будет лучше. Продержишься годик. Потом, может быть, я заберу тебя отсюда. Если соскучусь.

— Никита… — прошептала девушка.

— Сиди в лесу. Сделай себе шалаш — не очень далеко от речки, но и не близко. Чтобы тебя было трудно найти.

— Никита…

— Возьми винтовку. Она тебе пригодится, — я отдал девушке оружие. — Прощай. Мне нужно вернуться, пока солнце не выглянуло.

Инна ничего не сказала. Я повернулся к ней спиной и пошел прочь.

Сзади раздался сухой щелчок. Инна нажала на спусковой крючок винтовки. Я оглянулся. Ствол смотрел мне прямо в спину.

— Ты меня все-таки не любишь, — заметил я. — Или любишь очень сильно. Или не понимаешь, что творишь. Неужели ты думаешь, что у тебя есть шансы в случае моей смерти?

Инна вздрогнула и разрыдалась.

— Не бойся, я не причиню тебе вреда. Хоть ты и предала меня. Обойму найдешь на берегу. Там, где мы выкладывали с тобой призыв о помощи. Может быть, патроны тебе пригодятся. Не пытайся напасть на меня еще раз — по крайней мере, в ближайшее время. И запомни: вряд ли тебе стоит возвращаться на родину.

— Спасибо, Никита, — прошептала Инна.

— Что ты… Не стоит благодарности. Но ты — ты все-таки ведьма… Несмотря на все препараты и отрезвляющие инъекции — я люблю тебя. Прощай.

Через силу усмехнувшись, я пошел к самолету. Через сутки он доставит меня в Россию.