Высоцкий, которого мы потеряли…

…он чувствовал, что мы его эксплуатируем

Всем почитателям таланта Владимира Высоцкого хорошо известен документальный фильм австрийского режиссёра Роберта Дорнхельма, снятый в конце 1975-го года, в Москве (эфир: 1976). Несколько лет тому назад наш музей нашёл в архиве австрийского телеканала ORF (Osterreichischer Rundfunk) окончательный вариант этого фильма (в том виде, в каком он был показан австрийским телезрителям в 1976-м году). Увы, в архиве сохранился лишь окончательный вариант фильма, весь же сырой материал быт уничтожен.

Про обстоятельства работы над фильмом я решила спросить самого Роберта Дорнхельма (Robert Domhelm /род. в 1947 году в Румынии/, живёт и работает в Лос-Анджелесе, в США). В творческом досье знаменитого австрийского режиссёра столь известные фильмы и сериалы, как "История Аманды Нокс", "Спартак", "Война и мир", "Анна Франк", а также номинация на Оскара и номинация на приз Эмми. Стоит отметить, что его внимание часто привлекали выдающиеся артисты, некоторым из них (например, Владимиру Высоцкому и знаменитому дирижёру Герберту фон Караяну) он посвятил свои документальные фильмы. В ответ на мои попытки связаться с ним Роберт Дорнхельм прислал мне письмо следующего содержания:

"Здравствуйте, Марлена, спасибо за Ваше письмо и за полученную от Вас информацию. В настоящее время я нахожусь в пути. Теперь Вы уже знаете мой адрес электронной почты. Мне очень жаль, что у меня нет ничего, кроме воспоминаний. Впрочем, наверняка, в каких-то коробках у меня лежат фотографии и статьи (…). Мой фильм был использован телеканалом CBS, они добавили к нему свой сюжет (…). Я разделяю Ваш энтузиазм по отношению к Владимиру. С самыми лучшими пожеланиями, Роберт".

Когда же дело дошло до более детального разговора о снятом в 1975-м году фильме, Роберт Дорнхельм удивил меня воспоминаниями об опасениях перед советской цензурой, которой, как это ни парадоксально, был тогда подвластен даже независимый австрийский документалист, и весьма интересными наблюдениями о том, как Владимир Высоцкий, явно эксплуатируемый австрийскими телевизионщиками, решил поэксплуатировать их самих. Все, кто видел австрийский фильм, прекрасно отдают себе отчет, сколько усилий требовало от поэта участие в фильме. Ведь Роберт Дорнхельм показал его и на сцене, и на съёмочной площадке, и в домашней обстановке. Наверно, назойливая телекамера, сопровождавшая В. Высоцкого и в машине, и за столом, и во время гримирования, и даже пристально следящая за "путём" рюмки, наполненной прозрачной жидкостью — от стола ко рту поэта, требовала от Владимира Высоцкого немалой дозы терпения. При этом, несмотря на то, что съёмки велись западным телеканалом, Владимир Высоцкий не получил за свой труд ни одной копейки.

Австрийский корреспондент ORF Эрхард Хуттер

Вот как запомнил работу над фильмом Роберт Дорнхельм:

— Австрийский корреспондент ORF Хуттер (Dr. Erhard М. Hutter — прим. авт.), который жил тогда в Москве, предложил мне снять документальный фильм для программы под названием "Teleobjektiv". Это был первый случай, когда я хотел сохранить за собой права на фильм.

В то время мы вынуждены были обращаться в русское агентство под названием "Новости" (Агентство печати "Новости" / АПН/, ныне РИА Новости - прим. авт.), чтобы получить все разрешения на съёмки.

Я записал звук с помощью устройства под названием "mini Nagra", лента которого свободно вмещалась в карман моей рубашки. У меня было отпущение, что агентство "Новости" хотело, чтобы я сразу покинул Москву (а съёмки мы сделали в течение пяти дней) с отснятым материалом прежде, чем чиновники изменят своё мнение и конфискуют песни.

Владимир был с одной стороны преуспевающим, хорошо защищённым актёром с явно неплохими политическими связями. Он ездил на большом Мерседесе, имел большую квартиру, где жил в то время с Мариной Влади. И очень много свежих цветов, которые были важным символом успеха в те времена. Владимир относился к своим песням, и особенно к своим стихам, предельно серьёзно. Он говорил и о некоторых других певцах-поэтах, как, например, Окуджава (которого в то время не жаловали). Его пение никогда не было пустым "бренчанием" на пьяной вечеринке, даже в случае, когда его нетрезвость становилась проблемой. Он был, как свеча, зажжённая с обоих концов, был очень страстный и бескомпромиссный. Он обладал артистической и политической сущностью.

Я думаю, что он чувствовал, что мы его эксплуатируем. Но, почувствовав себя использованным нами, решил в свою очередь использовать нас, чтобы добиться уверенности, что его песни будут услышаны за пределами Советского Союза. Это было задолго до того, как гонорары стали выплачивать также за участие в документальных фильмах.

Русские, которые вынуждены были беспрерывно сопровождать нас, были очень впечатлены, и я чувствовал, что их отношение к тогдашним реалиям изменилось, они стали намного смелее, и на это вдохновил их именно Владимир. Конечно, в России его песни были распространены как самиздат, и очень многие знали их наизусть.

Мы записали песни для фильма незадолго до моего отлёта из Москвы, чтобы у них не осталось времени для цензуры.

К сожалению, все дубли, все не вошедшие в фильм записи, пропали. Архив ORF сохранил только фильм.

Увы, я полный профан в области ayдио-видеотехники, поэтому кое-что из рассказа Роберта Дорнхельма стало для меня открытием. Например, мне и в голову не приходила мысль, что уже в 70-е годы прошлого столетия существовали столь малогабаритные устройства для записи звука. Почему-то те времена ассоциируются в моём сознании прежде всего с громоздкими бобинными магнитофонами. Хотя, конечно, я немного утрирую, ведь уже в период моего детства существовали кассетные магнитофоны. Они были намного меньше катушечных, а некоторые из них имели совсем миниатюрные размеры. И, конечно же, я прекрасно помню, что с таким магнитофоном работал сам Владимир Высоцкий.

В закоулках моего ума прочно укоренились слова поэта, раскрывающего свою творческую "кухню": "…я работаю с магнитофоном маленьким". Но, во-первых, mini Nagra почему-то напоминает мне своим видом катушечный, не кассетный магнитофон. Небольшой, конечно, но чтобы бобинный магнитофон свободно помещался в карман…

Во-вторых, даже понимая, что и в те годы существовали малогабаритные звукозаписывающие устройства, я не предполагала, что такого рода "карманные" магнитофоны могли записывать звук настолько качественно, что он был использован профессиональным режиссёром документального кино, снятого по заказу телевидения. Вот уж воистину — век живи, век учись.

Но самой горькой наукой стала для меня (в который уже раз!) констатация факта, что я опять опоздала. В архиве австрийского телевидения нет отснятого тогда в Москве материала, не вошедшего в окончательный вариант фильма Роберта Дорнхельма.