Высокие маки

Глава 37

Нина сидела одна в своем офисе.

Лондон в апреле очень красив. Вишневые деревья, которые росли вдоль улицы и казались невзрачными, сейчас расцвели пышным цветом, став бело-розовыми. Было солнечно, таксисты от радости что-то насвистывали, на улицы выехали коляски с мороженым. Продвижение на Фолклендах объединило всех в едином патриотическом порыве, грязные окна домов были закрыты яркими флагами. Ничто так не помогает забыть об экономическом спаде, как .война. Но Нина не могла забыть.

Она только сейчас стала понимать, что в «Драконе» жила как в коконе. В огромных фармацевтических компаниях экономический спад — чисто теоретическое понятие. Расцвет, упадок, снова расцвет и упадок, но люди всегда болеют. Больницы покупают лекарства, а Тони Сэвидж богатеет. Неудивительно, что он сейчас на рыночном пиру. Розничные предприятия закрывались, но для такой крупной рыбы, как он, любителя половить мелкую рыбешку, по дешевке скупать маленькие фирмочки, восемьдесят второй год был просто раем.

Для всех же остальных — сущим кошмаром. .Нина сняла помещение на Уордур-стрит. Рента в Сохо высокая, как и должно быть; у нее маленькая площадь, зато в хорошем месте. Офис состоит из двух комнат; правда, стены были облезшие, но Нина засучила рукава и перекрасила их сама в спокойный яблочный цвет, а грязные окна вымыла и отполировала до прозрачности. На двери она повесила табличку, сделанную по трафарету:

«Рот консалтинг».

Консультации Рот. Звучит отлично. Шесть недель назад, когда Нина регистрировала свой офис, голова полнилась мечтами о славе. Она собиралась консультировать в области биотехнологии. Консультации по менеджменту — очень выгодный сектор бизнеса. А кто лучше ее знает европейские рынки? Ей надо несколько контрактов, и если она их получит, тогда наймет сотрудников…

Нина поняла, что определенные двери для нее закрыты. Большим компаниям не нужна ее помощь, там Тони успел сказать свое слово. Ей доступна лишь мелкая рыбешка. Фирмы, которые специализируются на одном продукте, или какой-нибудь одинокий офис в другой стране.

То есть те, кто никогда не интересовал Тони Сэвиджа.

Все оказалось замечательно лишь в теории. Реальность никуда не годилась. Маленькие фирмы оказались слишком ограничены в средствах, чтобы думать о консультациях. Для них это была непозволительная роскошь.

Тем временем плата за аренду офиса, оборудование и квартиру съедали Нинины деньги с потрясающей скоростью. Сидя у себя в офисе, глядя на цветущие вишни и постукивая карандашом по пустому подносику под входящую документацию, Нина поняла, что у нее очень серьезное положение. Ей нужен контракт. И немедленно.

— Сын!

Джек натянул поводья и обернулся. Его арабский жеребец раздраженно приподнялся на дыбы.

— Ты ничего не слушаешь, — устало сказал Джон Тэйлор. Он пришпорил коня и пустил его вперед. Джек загонял его сегодня, летая по полям ранчо, будто на всю жизнь хотел накататься. В общем, что бы он ни делал в Европе, это его никак не смягчило.

Сын вернулся в Штаты с золотой медалью. Он и Лу Энн все видели. Они наблюдали по телевизору, как их мальчик поднимался на пьедестал почета. Он казался выше и сильнее греческого бога, когда со звездно-полосатым флагом за спиной стоял, прижав руку к сердцу, и слушал американский гимн. Это был момент самой большой гордости в их жизни. Телевизионщики и журналисты столько шумели, что можно было подумать, будто вся страна любит Джека так же, как родители. Киношники крутились вокруг, как мухи над лошадиным дерьмом, желая снять Джека для фильма. Как Роберта Рэдфорда в ленте «Летящий с холма». На этот раз играл бы не актер, а реальный человек.

Джек мог гордиться собой больше, чем белый павлин.

Однако всего один раз он казался счастливым когда ему на шею надели медаль. А потом стал мрачным и нервным. Отказывался от интервью, совсем не походил на прежнего Джека. Таким же мрачным он и вернулся домой: .ничем не интересовался, даже девочками. А далласские красотки прямо в очередь выстраивались. Джон ухмылялся истинно мужской ухмылкой, наблюдая, как эти бабочки вились вокруг его мальчика, где бы он ни появлялся. Пару лет назад, возвратившись домой, Джек взял бы несколько презервативов и по порядку из очереди брал бы по одной за раз. А сейчас он вел себя как-то странно. Лу Энн настояла, чтобы он снова встречался с Клэрис. Эта малышка стала настоящим совершенством, прямо ходячая кукла Барби в южном варианте. Джек пару раз куда-то выводил ее, может, и переспал однажды, но все как-то механически.

Словом, Джек вел жизнь монаха.

Они закончили сегодняшний объезд десять минут назад, и Джону потребовалось десять минут, чтобы догнать сына.

— Извини, папа.

Тэйлор потрепал вспотевший бок лошади.

— Мальчик, я вижу, с тобой что-то не так. Лучше бы ты мне все рассказал. Мне на ранчо не нужно привидение.

Джек посмотрел куда-то вниз.

— Это из-за Элизабет.

— Элизабет? Снова она? Я думал, все кончено. Ты расстроен из-за того, что с ней случилось? Да, черт, она оклемается. Ее родители при деньгах. А ты ничем ей не поможешь, не изводи себя.

— Да, все кончено, но я не могу не думать об этом.

Подойти так близко к победе, а потом… Она ведь никогда уже не сможет кататься на лыжах.

— Бывает и хуже.

— Мы не увиделись с ней, ты знаешь, доктор сказал — никаких посетителей. Я послал цветы, звонил, но она ни разу не ответила.

— Веди себя с ней так же, как и она с тобой. Слушай, Джек, — продолжал Джон, слезая с лошади и привязывая ее к столбу, — мне очень жаль девушку, с которой такое случилось. Но пойми меня правильно: когда ты порвал с ней, ты говорил, что она упрямая, вспыльчивая, что с ней нельзя договориться, с ней все время надо бороться. Это ведь ужас, какой ты тогда был сердитый! Оглянись вокруг — здесь полно хорошеньких девушек. А сколько у тебя тут работы, сам знаешь. — Он махнул грубой загорелой рукой, указывая на необозримые пространства ранчо. — Конеферма, отели, земля, это же не кому-то достанется, а тебе. Пора уже начать интересоваться этим.

— Па, — Джек смущенно посмотрел на отца, — я должен поехать и отыскать ее. Сказать, как я ей сочувствую. Лично сказать. Это нужно.

— Что? Обратно в Европу? Черта с два! Слушай, сын, поезжай, если тебе надо, переспи с ней снова, если тебе…

Джек угрожающе нахмурился.

— Не говори так о ней, па.

— Слушай, — взбесился Джон, — ты уже достаточно повалял дурака. Ты хочешь потратить тысячи баксов, чтобы мчаться утирать слезы какой-то девчонке? Черт побери! Имей в виду, потом ты вернешь свою задницу сюда! — Он ткнул пальцем в конюшню за его спиной. — Вот твое будущее, Джек. Техас. Не Лондон. Так что угнезди это в своей башке!

Машина медленно подъезжала по гравийной дорожке, чтобы остановиться прямо перед домом. Элизабет сидела у своего окна в башне и наблюдала за серебряным «роллс-ройсом» Тони, сверкающим на теплом весеннем солнце.

Она удивилась, почему он не прицепил к машине флаг компании «Дракон». Зная самолюбие Тони, можно предположить, что сейчас для этого самое время.

Когда он появился, спокойствие покинуло Элизабет.

Она почувствовала, как адреналин кинулся в кровь. Увидела Монику, вышедшую встречать мужа сдержанным, холодным поцелуем. Так хорошо, как перед состязаниями, она сейчас не чувствовала себя, скорее, ощущала смесь страха и злости. Но Элизабет знала, что готова.

Откладывать нельзя.

Девушка подхватила газетные вырезки и взглянула на свое отражение в зеркале. Тони не понравится ее наряд, это точно. Черные джинсы, обтягивающая зеленая майка. В ботинках до щиколотки и со спортивными стальными часами «Ойстер» на запястье она выглядела агрессивной и сексуальной, что всегда раздражало его. Сейчас она знала почему.

Элизабет спустилась вниз по лестнице и напряженной походкой пошла навстречу Тони, который стоял, не обращая внимания на исступленную радость собак.

— Элизабет, дорогая, — сказал он и удивленно приподнял бровь, увидев ее новый облик, — это уж слишком, разве нет?

— В общем-то нет. Послушай, почему бы тебе не пройти в библиотеку — там мы мощи бы поговорить?

Тони кивнул в сторону Моники, давая понять, чтобы она шла на кухню.

— Я бы хотел сперва выпить чашку чая. Ты можешь подождать?

— Ну если ты хочешь, — сдержанно кивнула Элизабет. — Но я думаю, ты предпочел бы услышать это сразу.

Он посмотрел на нее сверху вниз холодным оценивающим взглядом, который так ранил раньше, но сейчас ничуть не трогал.

— Как хочешь.

Тони подошел к двери старой библиотеки. Толкнул и открыл. Элизабет вошла в зеленое убежище. Здесь у них произошла последняя стычка из-за бабушкиного завещания. Тогда ей было шестнадцать лет и его победа была полной. Но на этот раз номер не пройдет.

Тони сел за стол, как тогда, удобно устроился и взглянул на нее. Выглядел он совершенно довольным собой.

Элизабет закрыла за собой дверь и тоже села. Он думает, что он ее разрушил. И что ее дух сломался, как нога. По меньшей мере ей стоит удивить его.

— Ты меня всегда ненавидел, Тони. Теперь я знаю почему.

Она не назвала его отцом. Брови Тони поползли вверх.

— Не удивляйся так сильно. — Элизабет разгладила вырезки и подала ему. Заметив на его лице ошеломленное выражение при виде старых статей, она сказала:

— Я никогда не знала свою мать и очень об этом жалею. Она дурила тебя шесть дней в неделю, кроме воскресенья.

— Никто меня не дурил.

— Я на нее похожа, не правда ли? И совсем не похожа на тебя, лорд Кэрхейвен. Или, может, я похожа на Джея де Фриза? Боже мой, как это было бы ужасно для такого, как ты, которого мы все знаем и любим. — Ее голос был полон сарказма. — Шепотки в клубе, шутки в Палате. Бульварные газеты, которые только и ищут повод очернить тебя. Конечно, такое допустить невозможно, ты должен был примириться с кукушонком.

— Ну что ж. — Тони проделал над собой невероятную работу, чтобы скрыть охватившую его ярость. — Ты стала частным сыщиком, насколько я понимаю. Хотя ты никогда не была похожа на леди, такая же сучка, как и Луиза…

— Сучка только потому, что она не захотела быть бессловесной тварью в золоченой клетке? Как Моника?

Я, например, могу понять, почему она предпочла Джея, хотя у него не было денег и титула. Я тоже сделала бы такой выбор.

— Ты, дешевка, ублюдок! — заорал Тони в ярости.

— Ну что ж, в этом и разница между нами. Я знаю, что ты ублюдок. А ты точно не знаешь, кто я.

— Ты не мой ребенок, Элизабет. У меня сыновья.

— Ну что ж, тебе повезло, потому что мы все знаем, какого ты мнения о женщинах. Особенно после того, как одна из них втоптала тебя в грязь.

— Она была потаскухой, которая давила яйца! — прорычал Тони.

— Я всегда думала, — сказала Элизабет, — что мужчина, который позволяет раздавить свои яйца женщине, не мужчина.

— Жаль, что твой мистер Тэйлор не согласен с тобой.

Это был прямой удар. Элизабет вспыхнула, а граф сделал над собой усилие, чтобы успокоиться. Он откинулся в кресле и холодно посмотрел на нее.

— Чего ты хочешь? Я думаю, мне следует напомнить тебе, что у тебя уже не будет хорошей прессы, как когда-то. Пресса считает тебя испорченной стервой, лишившей Британию медали.

— Но у меня есть возможность посрамить тебя, мой дорогой папочка, — прошипела Элизабет. — Мы оба это знаем. Так что если ты ценишь свою репутацию…

— До определенной степени. Не думай, что у тебя чек на предъявителя. Я сделаю все, чтобы не пустить тебя обратно в «Дракон».

— Я уверена, что мы можем прийти к какому-то соглашению.

Тони сложил пальцы домиком. Потом посмотрел на нее, как на что-то неприятное, что ему хотелось бы соскрести с подошв своих дорогих башмаков.

— Тогда я повторю вопрос: чего ты хочешь?

Элизабет улыбнулась.

— Это тебе понравится, Тони. Я хочу выйти из игры.

Хочу быть подальше от тебя, подальше от этого вонючего замка, подальше от той куклы, что на кухне, от твоего лицемерия и высококлассных проституток. Я хочу достаточно денег на жизнь. А в обмен я навсегда останусь леди Элизабет. Миллион фунтов. Такой потери ты даже не заметишь.

Он покачал головой:

— Но нет гарантии.

— Я даю слово.

— А оно ничего не стоит. Но мы можем договориться так. Плачу миллион с интервалами в течение пяти лет при условии, что ты будешь молчать. Ты подписываешь контракт. Если скажешь хоть слово, деньги будут возвращены и последует наказание.

— Меня устраивает, старик, но я хочу кое-что получить сразу. Мои чемоданы упакованы. Я не собираюсь провести под этой крышей ни одной лишней минуты.

Тони встал, постучал пальцами по крышке рояля.

— Дом на Уолгрэйв-роуд.

Этот дом принадлежал компании «Дракон» и был полностью обставлен на случай визита начальства. Он стоял на зеленой улице, в глубине Эрлз-Корт. Элизабет там однажды была. Маленький симпатичный домик с садиком, полным роз и глициний: Соседями были оперный певец и саудовский» князек.

— Там есть экономка, которая тебя впустит, а завтра утром приедут юристы с бумагами. Это взнос за первый год. Дом стоит двести тысяч фунтов стерлингов.

— Прекрасно, — сказала Элизабет. — Пойди скажи своему шоферу, что сегодня у него есть пассажир в город.

Тони кивнул.

— Итак, дорогая, я надеюсь, это значит «до свидания».

— Я тоже надеюсь, отец, — ответила Элизабет.

— Ты или держишь обещание, или теряешь все. Тебе надо получше это понять. Не знаю, что ты намерена с собой делать, но я очень советую держаться от меня подальше. — Он неприятно улыбнулся. — У меня много врагов, но они все понимают, что к чему. Они меня ненавидят, но со мной не связываются. Я не думаю, что найдется хоть одна душа в Лондоне, которая пойдет на такой риск.

Элизабет ничего не ответила и вышла из комнаты. В этот момент больше всего на свете она жаждала мести.

Она вынесет любое унижение, лишь бы добиться своей цели. И тут в голове мелькнуло имя.

Женщина, которую она не любила, но уважала. Эта замороченная трудоголичка с острым умом, злобная стерва, но именно такая ей нужна сейчас. Кто-то, кто был близок к Тони. Кто-то, кто может найти способ отомстить ему.

Нина Рот.