Высокие тополя

ПЛАНЕР НА ПРОВОДАХ

Мамка Петькина ушла на ферму. Она телятницей в колхозе работает. Петька достал чугун со щами, поел и, прибрав со стола, стал размышлять, что делать дальше. Всякой работы у него — прорва: надо наколоть дровишек и натаскать в избу, подмести во дворе и накормить корову, свинью и собаку. Да еще уроки выучить. Да еще подбить сапоги, а то они уже давно каши просят.

Размышлял он секунды три-четыре. И, накинув пальтишко, нахлобучив на лоб шапку, у которой одно ухо было надорвано и нелепо торчало, побежал вприпрыжку на улицу.

Постучал в окошко соседней избы.

— Вить, подь-ка сюда!

Из ворот выскочил мальчишка с заспанным лицом.

— Чего?

— Планер запускать пошли.

— Какой планер?

— А вот увидишь…

Мальчишки похожи друг на друга: низкорослые оба, широколицые, лупоглазые.

Было сумеречно, с озер налетал холодный, пахнущий сыростью, тяжелый ветер. В домах зажигались огни.

Петька вынес из сеней самодельный планер.

Планер был большой — с полметра длиной. С крыльями, с кабиной, с хвостом — все чин-чином. Петька мастерил его восемь дней. И пока мастерил, Витьке — ни гу-гу. Удивить хотел. Страсть как любит Петька удивлять дружка, глядеть, как тот таращит от изумления глаза и бормочет: «Гляди, опять чего выдумал!»

Много разных штуковин сладил Петька. По всей избе, амбару и двору разбросаны корабли, автоматы, пистолеты, самокаты, луки, змейки. В углу сеней лежит ракета, сделанная Петькой из трубы от старой печки. Это неудачная конструкция. При запуске отказали все механизмы ракеты, и она не поднялась даже на сантиметр. Ракетостроение — пока что непосильное для Петьки дело. А вот планер вроде бы получился. Красавец! Так и поблескивает серебристой покраской. До этого никогда не видывал Петька планер, ни настоящий, ни игрушечный. По книжке все делал. Наудачу.

Витька в таких делах не мастак. Помочь дружку поможет, а сам ничего не делает. С ленцой парнишка. Но хоть и с ленцой, а дружок хороший.

— Сейчас вот запустим.

— У-у, какой тяжелющий! — присвистнул Витька. — Как ты его?..

— А у меня резина есть. — Петька вытащил из кармана пальто два резиновых жгута, соединенных проволокой. — Во!

Они перелезли в огород. Привязали к забору концы резиновых жгутов.

— Все! Давай теперь подцепим планер, растянем резину эту и опустим, — проговорил Петька, дрожа от напряженного ожидания. — И полетит.

— А если он в окошко?.. Криульнет — и в окошко.

— Нет, поди.

— А если он улетит и не найдем?

Петька не ответил.

Посвистывал ветер в пряслах. Делая сердитые гримасы и сопя, Петька растянул резиновые жгуты и, охнув, пустил планер навстречу ветру. Планер взметнулся к небу, на секунду как бы замер в воздухе и… полетел на землю, кувыркаясь. Но до земли не долетел. На проводе повис. Одно крыло за провод зацепилось, другое о столб оперлось. А хвост — вверху.

— Давай собьем. — Витька схватил ком земли.

— Не-не, попортишь.

Петька приволок толстую, сучковатую жердь и начал отцеплять планер. Но тот что-то не отцеплялся.

— Стукани по проводу, — посоветовал Витька.

Жердь тяжеленная. Так качнулась в сторону, что Петька едва удержал ее. Удержал и ударил по проводу. Но слишком здорово. Провод порвался, просвистел над головами мальчишек. Планер свалился на землю, одно крыло у него сломалось.

Ребята оцепенели и стояли молча, скользя взглядами по порванному проводу.

— Ух, что теперь будет, — поежился Витька. — А мне уж домой пора, мамка оладьи печь собиралась.

— Трус!

— Чего?

— Трус, говорю.

— Мне в сам-деле надо оладьи есть. — Переминаясь с ноги на ногу, Витька поглядывал на двухэтажный дом в конце квартала, где была контора совхоза.

В конторе погас свет. Оттуда стали выходить люди, громко, сердито хлопала дверь. Размахивая руками и шмыгая носом, подбежала конторская уборщица Петровна.

— Аха! — закричала она. — Вот они, голубчики! Ох и влетит же вам!

— Я пошел, а то мамка ругаться будет, — сказал Витька. — Она шибко ругается, когда меня долго нету.

— Стой! — оранула Петровна. — Стой вот тута, возле меня. А вот и сам Кузьма Семеныч. Идет вон. Ой, куды-то не туды пошел. Кузьма Семеныч, подьте-ка сюды! Подьте-ка скорее сюды. Скорее! Ох и окаянные вы, разокаянные!

Лицо у директора совхоза угрюмое, глаза озабоченные.

— Они? — директор показал в сторону ребятишек.

— Они, Кузьма Семеныч, ей-богу, они. А за главного вот этот. — Петровна ткнула пальцем в пуговицу Петькиного пальто.

Петьке захотелось щелкнуть по пальцу Петровны, но он сдержался.

— Жердиной вон энтой провод-то оборвали. Специяльно жердину откудов-то приволокли. И каждый раз так. Давеча на конек чертовщину каку-то прицепил. Во-на! Мать не видела.

Придя из школы, Петька залез на крышу амбара и прибил самодельный ветроуказатель. Мать не будет его ругать. Разве что выдумщиком обзовет. Она тогда ругает Петьку, когда он бездельничает.

— Что у вас тут? — Кузьма Семенович присел на корточки.

— Планер, — ответил Петька.

— Сами делали?

— Сами.

— Так! — крякнул директор, о чем-то раздумывая. — Так.

— За волосья их оттаскайте, за волосья, Кузьма Семеныч.

— Подожди, Петровна.

— На той неделе они чуть кошку не задавили Пелагеину. Каланчу каку-то строили.

— Свалилась каланча-то? — спросил Кузьма Семенович.

— Аха! — просиял Петька. — Повалилась чего-то. А кошка как раз бежала мимо.

— На тополь у колодца забирался за каким-то чемором. Все пузо себе исцарапал. И летом вот как-то…

— Корпусу планера надо делать длиннее, — сказал Кузьма Семенович. — И крылья, думается мне, должны быть приподняты спереди.

Петровна с недоумением глядела на директора.

— А жердь надо было взять тонкую, легкую. И отцеплять легонько, неторопливо.

Закурив, он повернулся к уборщице.

— Ты не очень завтра протапливай печи, Петровна. Метеорологи обещали потепление.

И пошел.

— Петь, давай в прятки поиграем, — крикнул Витька.

А Петьке хотелось прыгать от радости: хороший у них директор, понятливый такой.