Взгляд Горгоны

14. Оборотень

— Что это значит? Кто это? — Разгневанный мистер Коддрингтон повернулся к доктору Броку.

— Это двоюродная бабушка Конни, — пояснил доктор Брок и поспешил к ней. — Годива, какого черта ты тут делаешь?

— Она не имеет права тут быть! — завопил побелевший мистер Коддрингтон. — Ей нельзя это видеть!

Его протесты проигнорировали. Гард, горный гном, подошел и вытянул руку.

— Посредник древесных духов, добро пожаловать.

— Я не посредник ду… — Годива поперхнулась, вспомнив, что сама заявляла о том, что не может увидеть таких существ, как Гард. — Что вы сделали с Конни? Где вы ее прячете?

Доктор Брок обнял ее за плечи. Кол ожидал, что она оттолкнет его, но вместо этого она как-то обмякла под его рукой. Волнения этой недели доконали ее.

— Посмотри вокруг, Ива. У нас ее нет.

Годива подняла глаза.

— Ты не можешь больше притворяться, что не видишь нас. Ты слишком долго пряталась от самой себя, — сказал Гард.

Это разозлило Годиву. Она снова выпрямилась и стряхнула руку доктора Брока.

— Я не желаю иметь ничего общего с… со всем этим. — Она повернулась, чтобы уйти.

— Но тебе придется, — сказал доктор Брок, сделав глубокий вдох. — Конни — Универсал, Ива. Разве ты не помнишь, что это значит? Как Реджи Коуни…

— Я не хочу это слышать, не хочу больше слышать!

— Но тебе придется. Ты бежишь, потому что боишься, а не потому, что это неправда. Та девушка, которую я когда-то знал, никогда не сбежала бы — она взглянула бы в лицо своим страхам.

— Это потому, что та девушка, которую ты знал, видела, как это чудовище убило всех ее друзей. Разве ты забыл, Фрэнсис? Джордж, Рамон, маленький Майкл, Фридрих — все они погибли.

— Тогда почему ты здесь?

— Я должна помочь Конни — спасти ее от вас. — Глаза Годивы загорелись прежним огнем. — Я слышала, как деревья в Мэллинском лесу шептали ее имя, когда я проходила мимо. Я знала, что вы держите ее здесь. Она в опасности. Я сама привела бы сюда полицию, если бы не…

— Если бы ты не хотела сдержать свое обещание Обществу не предавать мифический мир, — сказал Гард.

— Именно так, — сердито подтвердила она.

— Что же сказали деревья? — спросил Орленок — американский индеец, посредник Громовой птицы, тихо подойдя к Годиве с другой стороны.

— Они сказали, что она приближается. Что надвигается буря.

— Мэллинский лес — вот куда они ее везут, — объявил Орленок собравшимся.

— О чем вы говорите? Кто везет ее туда?

— Ива, Конни была захвачена Каллерво, — тихо сказал доктор Брок. — Думаю, ты слишком хорошо знаешь, что это значит для нее.

— Нет, это невозможно! — она затрясла головой, не веря своим ушам.

— Есть кое-что, чего ты можешь не знать: она, как Универсал, может использовать свою силу, чтобы причинять огромные разрушения. Речь идет уже не о тебе и не о твоих чувствах к Обществу. Дело касается выживания человечества.

Годива раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но потом неожиданно вышла из амбара. Кол видел, как она села снаружи на охапку сена, обхватив руками голову.

— Почему он везет ее туда? — спросила Кинга Потовска, посредник Морджика. Сильная женщина с волосами цвета стали, закрученными в узел на затылке, она вышла на середину амбара, возвращая собравшихся к теме, которая требовала неотложного обсуждения.

— Дорога, — проворчал Морджик.

— Правильно, — сказал Гард, топая обратно в круг от дверей. — Я чувствую, как стонет земля под колесами техники, завтра они начнут вырывать деревья из почвы, а этого произойти не должно.

— Каллерво, должно быть, планирует атаковать при первых лучах солнца, чтобы помешать выкорчевать лес, — добавила Кайра Окона, посредник Ветра-Жеребенка. Ее темная кожа заблестела, когда она выступила в полосу света и набросила на плечи оранжевое с черным хлопковое пончо.

Доктор Брок почесал нахмуренный лоб и бросил обеспокоенный взгляд во двор.

— Может быть, — наконец произнес он. — Может, и так. Мы знаем, что горгона — одна из его главных последователей и это ее лес намерены уничтожить строители дороги. Поэтому Каллерво решил начать именно отсюда.

— Итак, означает ли это, что универсальный посредник сдалась? — спросила Кинга, внимательно глядя на доктора Брока. — Ты говорил, она продержится долго.

— Знаю, знаю, — печально сказал он. — Я на это надеялся — я думал, что так и будет, — но кто из нас может быть хоть в чем-то уверен, когда мы имеем дело с мощью Каллерво? Мы знаем слишком мало об узах, которые связывают Универсала и оборотня, чтобы об этом заявлять.

Возмущенный тем, что Кинга, кажется, упрекает Конни в слабости, заговорил Кол:

— В его силах заставить вас выполнять его волю — я это хорошо знаю: он применил это ко мне. — Он взглянул Кинге в глаза.

— Прости, Кол, если я рассердила тебя, — мягко сказала она, успокаивающе кладя ладонь на его руку. — Не пойми меня неправильно. Я знаю, что Конни по доброй воле никогда не причинит никому вреда.

Тут заговорил мистер Коддрингтон, который все это время стоял в центре круга, раздраженный тем, что минуту его славы испортило появление Годивы:

— Разумеется, все мы должны понимать, что времени у нас очень мало. Мы знаем, что посредник горгоны, а вероятно, и Универсал тоже направляются сюда. Мы допускаем, что универсальный посредник сейчас во власти Каллерво. И должны приготовиться к битве. — Он замолчал, ожидая, что скажет Совет.

Советники смотрели друг на друга, ведя безмолвный спор; каждый из них кивнул, когда они пришли к молчаливому согласию.

— Боюсь, что мы обязаны сделать такое допущение, — устало сказала Кинга, — как бы больно нам это ни было.

— Я всегда предупреждал Общество, что Универсалы представляют для нас огромную — недопустимую опасность. Они даже хуже, чем отступники. — Мистер Коддрингтон бросил презрительный взгляд на женщину, сидевшую, съежившись, во дворе. — Но это теперь не важно: мы должны принять меры. Мы должны оказаться в лесу раньше, чем туда прибудет оборотень со своей армией.

— Будет нелегко скрыться от человеческих глаз, — сказал Орленок. — Люди, приехавшие на фестиваль, дорожные строители, местные жители — мужчины и женщины, даже всадники, участвующие в карнавале, — все они будут завтра утром толпами стекаться в лес.

— Да, — сказал доктор Брок, — я не удивлюсь, если Каллерво именно поэтому и выбрал для нападения завтрашний день. Несомненно, он хочет истребить первым ударом как можно больше людей. Победа в этом лесу могла бы привлечь на его сторону множество новых союзников.

— Но мы не знаем точно его намерений, — возразила Кинга. — Мы веками хранили тайну существования мифических существ, и мы не можем так опрометчиво пожертвовать ею. Это придется сделать только в одном случае: если у нас не будет другого выбора. Думаю, что нам следует выстроить наши основные войска на торфяниках, недалеко от леса, но подальше от людей. Мы пустим их в ход в качестве последнего средства и только тогда, когда будем знать наверняка, что Каллерво там.

— Твой план хорош, — проворчал Гард.

Кол слушал этот разговор, ожидая, что кто-нибудь выскажет те же подозрения, что терзали его самого, но они, казалось, пришли к решению начать действия, не усомнившись в той информации, которую обсуждали. Это казалось неправильным. Собрание уже подошло к завершению, и командиры приготовились приказать своим отрядам занять позиции. Он должен был высказаться, пока еще не слишком поздно.

— Можно мне кое-что сказать? — громко сказал Кол, дергая Кингу за рукав, чтобы привлечь ее внимание.

— Тишина! — обратилась она к тем, кто уже поднялся, чтобы уйти. — Посредник пегасов хочет высказаться. Что, Кол? — более мягко спросила она.

— Просто дело в том… — Кол запнулся, чувствуя, что внимание всех присутствующих приковано к нему. — Дело в том, что мы собираемся действовать именно так, как мог бы ожидать от нас Каллерво. Он уже говорил мне, что каким-то образом подкидывает Обществу информацию — по кусочкам. Должно быть, он знает, что мы пошлем в лес войска. Не кажется ли вам, что мы только льем воду на его мельницу?

— А что еще ты предлагаешь делать? — спросил доктор Брок. — По крайней мере, если мы будем действовать быстро, мы, может быть, сумеем спасти Конни и остановить его — этот шанс мы не имеем права упустить.

— Знаю, но… — Кол не мог придумать, в чем состоит это «но», помимо того, что инстинктивно чувствовал, что здесь может таиться ловушка. Каллерво — умелый охотник: он хорошо знает, как загнать свою жертву.

— Мы подумаем над тем, что ты сказал, Кол, — ласково сказала Кинга, но в голосе ее ясно чувствовался отказ. — Однако раз уж мы благоразумны в этом отношении, то должны действовать так, как нам кажется наиболее безопасным для людей, которые соберутся завтра. На позиции, друзья! Фрэнсис, — добавила она более тихим голосом, — если ты не против, то, может быть, пообщаешься с Годивой Лайонхарт ради нас?

— Разумеется, — сказал доктор Брок и первым вышел во двор. Кол видел, как он повел Годиву к дому — подальше от толпы существ, вышедших вслед за ним.

Все, кроме Кола и Жаворонка, в спешке покинули амбар. Жаворонок успокаивающе ткнул своего посредника носом.

— Что-то тут нечисто, — решительно сказал Кол в пустоту, — что-то не так!

Кассандра припарковала фургон на придорожной стоянке в десяти милях от Чартмута. Она забралась внутрь и потрясла Конни за плечо.

— Пора просыпаться, Универсал, — мягко сказала она. — Тебе нужно приготовиться.

Конни просыпалась с трудом; она еле разомкнула тяжелые веки и увидела, что на нее в упор смотрит пара ясных голубых глаз.

— Я сниму с тебя веревки, если обещаешь не пытаться выбраться из фургона.

Конни кивнула. Обе они знали, что она не смогла бы уйти далеко, но Каллерво строго-настрого приказал, чтобы ей не позволяли даже одной ногой коснуться земли.

Кассандра помогла Конни слезть с полки, а затем стала умывать и одевать ее, как ребенка.

— Знаешь, я делала так, когда Колин был маленьким, — задумчиво сказала она, расчесывая Конни волосы, и замерла с щеткой в руке.

— Кол, — прошептала Конни, уклоняясь от легкого прикосновения Кассандры.

— Тогда его звали Колин, — отрезала Кассандра и резко дернула щеткой по ее волосам, так что у Конни на глазах выступили слезы. — Мне надо бы ненавидеть тебя за то, что ты сделала. Это из-за тебя он выступил против меня. — Щетка со стуком упала на пол, и Кассандра нагнулась, чтобы ее поднять. — Он бы примкнул к нам, если бы у него было достаточно времени оценить то, что может предложить ему Каллерво, — времени завершить свое обучение.

— Вы ошибаетесь, — сказала Конни. — Каллерво просто использовал вас обоих. Кола просто испепелил бы контакт с ним, вы бы потеряли своего сына.

— Ха! Да откуда тебе знать?

— Я знаю.

Кассандра нахмурилась и отвернулась. Потом она положила на стол перед Конни сандвич в полиэтиленовой упаковке, картофельные чипсы и лимонад в жестяной банке.

— Ешь, — сказала она. — Когда закончишь, я помогу тебе надеть летную куртку.

Конни медленно пережевывала каждый кусок, пытаясь набраться сил для того, чтобы выдержать следующее испытание. Шквал голосов, ломившихся в ее сознание, наконец стих; она начала понемногу восстанавливать силы — в достаточной мере, чтобы начать задавать себе вопросы: где она и что произойдет дальше?

— Мы что, полетим? — спросила она.

Кассандра, казалось, не ожидала снова услышать голос Конни. Девочка едва ли сказала пару слов за все эти дни, и это сильно облегчало Кассандре ее задачу тюремщицы: она могла думать о ней только как об Универсале, а не как о ребенке — ровеснице Кола.

— Ты полетишь, — сказала Кассандра, избегая ее взгляда. — Ты готова?

Конни по опыту знала, что рано или поздно она будет вынуждена сделать то, чего от нее требовали. Она встала и позволила Кассандре застегнуть на себе куртку. Затем посредник горгоны набросила веревки на запястья Конни и связала ей руки впереди.

— На самом деле тебе следует радоваться, что он выбрал именно тебя, — вкрадчиво сказала Кассандра, все еще держа Конни за руки; Конни ощущала ее дыхание на своих волосах.

— С какой это стати? Я ненавижу его.

— Нет, не ненавидишь: ты любишь его. Он — вторая половина твоей сущности, и ты это знаешь.

Конни ничего не ответила, но не могла не признать, что Кассандра правильно подобрала слова. Она позволила Кассандре подвести себя к двери. Посредник горгоны открыла ее, впустив поток холодного ночного воздуха.

— Подожди! — предостерегла она, еще крепче ухватив Конни, когда та уже собиралась сделать шаг вниз.

Из темноты выступил темно-синий, как полночное небо, пегас. Он остановился рядом с открытым фургоном.

— Садись верхом, — сказал Каллерво.

Конни попыталась взобраться на спину зверя, но ей мешала слабость и связанные руки. Она соскользнула обратно, падая между пегасом и дверью так, что ее нога коснулась бы земли, если бы Кассандра грубо не рванула ее за пояс вверх.

— Помоги ей! — приказал Каллерво, разозленный тем, что едва не случилась осечка. Кассандра не слишком учтиво подтолкнула Конни вверх, к нему на спину, проследив, чтобы на этот раз Конни твердо сидела на ней, и вернулась обратно в фургон.

— Держись за меня коленями, Универсал, а руками — за мою гриву: мы немножко прокатимся.

Воспользовавшись тем, что на дороге никого не было, Каллерво перешел в галоп на проезжей части и вскоре взмыл в воздух, круто набирая высоту. Конни со страхом смотрела вниз, на мерцающие огни, и думала, что случится, если она попросту сползет со спины пегаса. Будет ли такая смерть лучше, чем то, что он уготовил ей?

— Ты этого не сделаешь, — тихо засмеялся Каллерво. Теперь у него был свободный доступ к сознанию Конни, и он мог слышать все ее мысли. — Ты слишком любишь жизнь.

Конни знала, что он прав. Она крепче сжала его бока коленями, мускулы у нее уже ныли от напряжения.

— Ты устала, посредник, — сказал Каллерво с какой-то нежностью в голосе, когда они проносились сквозь сырое облако. С тех пор как она попала к нему в плен, он стал заботиться о ней, как о своей собственности, добытой с большим трудом. Конни чувствовала, как он втайне торжествует и алчно за ней наблюдает.

— Я не твой посредник.

— Но ведь это так. У тебя нет выбора. Мы созданы друг для друга: наше сотрудничество так же неизбежно, как привязанность моря к луне, за которой оно следует приливами и отливами. Я твоя луна, Конни. Ты смотришь на меня как на темное и омерзительное существо, ты не понимаешь истинных возможностей нашей связи. Что ж, мой универсальный посредник, взгляни, чем мы с тобой можем стать, если будем вместе!

Конни пронзительно вскрикнула: посреди полета Каллерво начал менять обличье. Зверь, на котором она сидела верхом, таял, как облако, развеянное ветром, и она стремительно летела к земле.

Каллерво бесформенной массой закружился вокруг нее, замедляя ее падение. Она дрыгала ногами, пытаясь плыть в этой субстанции, как в воде, но в один момент он снова обрел форму — и Конни подхватил клюв грифона, чей львиный хвост бил по воздуху за оконечностями крыльев; грифон все так же летел на юг, к морю. Ее тошнило от страха, и она беспомощно болталась, слишком потрясенная, чтобы ощущать что-то кроме ужаса. Каллерво засмеялся:

— Ты так и не почувствовала вкус к этой игре? Но не страшись, я не дам тебе упасть. Воспользуйся моими преображениями! Присоединяйся к танцу ветра!

Его форма снова изменилась, и Конни опять упала в иссиня-черную мглу, сливающуюся с ночным небом. Она зажмурилась, отчаянно пытаясь спастись от этого кошмара. Но она не падала камнем на землю: ее кружило, как прутик, попавший в водоворот. Осознав, что ей больше нечего бояться падения на землю, она стала плыть свободнее, позволяя Каллерво поддерживать себя, кружить и поворачивать в воздухе, но тут его сущность перелилась в новую форму — дракона с длинным гибким хвостом. Он живо подхватил ее когтями, а потом снова подбросил в небо, превращаясь в феникса с развевающимися черными перьями. Падая в мягкую черноту, Конни ощутила возбуждение, которое пронизало все ее существо, вливаясь в ее вены, оживляя ее измученную душу. Каллерво наслаждался своей властью над формой, жаждал прочувствовать всю жизнь — самую ее суть — каждого из существ, в которых он превращался, радовался тому, что раскрывает тайны творения, научившись принимать его формы.

— Так почему же ты не любишь нас? — спросила Конни, которую смутил этот взгляд в глубь его натуры. Она и не думала, что он находит удовольствие в чем-то кроме разрушения.

Радость от игры лопнула, как мыльный пузырь, а феникс быстро вернулся в форму пегаса, снова сосредоточившись на своем деле.

— Человечество — это ошибка, — коротко ответил Каллерво.

Приближаясь к лесу, пегас начал кругами заходить на посадку. Конни всмотрелась в темноту поверх его шеи и увидела внизу огни Гескомба.

— Что мы здесь делаем? — спросила она, не надеясь на ответ, но, к ее удивлению, он с готовностью откликнулся:

— Завтра люди начнут уничтожать лес, но мы их остановим.

— Как? — спросила она, боясь того, что может сейчас услышать.

— У тебя нет другого выбора, посредник. Ты можешь помочь мне, став проводником моей силы, чтобы подобные работы прекратилась навсегда. Я подумал, что могу преобразиться в горгону и мы превратим бетоноукладчиков в камень — самый подходящий для них конец, ты не находишь? — Он громко и радостно засмеялся. — Нет? Ты не станешь? Сомневаюсь. Теперь я знаю тебя, Универсал: ты не будешь помогать мне по доброй воле, пока все остальные возможности не будут потеряны. Я должен заставить тебя увидеть, что этот момент настал. Если ты не решишься помочь мне сегодня, — продолжал он, — тогда ты должна принять второй вариант развития событий. Открытое сражение между мифическими существами на глазах у всего мира — вот чего я хочу. Общество пойдет на все, чтобы спасти тебя: не только из страха за твою жизнь, но и чтобы не дать тебе стать такой, как они боятся. Ты станешь прекрасной приманкой, чтобы выманить их из укрытия.

— Но зачем тебе это? — открыла рот от удивления Конни, начиная понимать его идею.

— Это уничтожит Общество. Они вынуждены будут убивать других мифических существ, чтобы защитить тебя и этих дорожных строителей. Подумай о том, что это будет значить! Общество будет разоблачено как людская мистификация, каковой оно и является: оно готово убивать нас, чтобы защитить тех, кто вырубает деревья. Стада мифических существ оставят его. Они примкнут ко мне, и тогда я стану достаточно сильным, чтобы уничтожить вас, людей. После этого битва произойдет уже между нами и человечеством: у нас гораздо больше шансов на победу в открытом бою, чем в этой игре в прятки, в которую мы играли столетиями благодаря Обществу. И когда эти две армии выстроятся друг против друга, я знаю, тогда ты примкнешь к нам, потому что ты любишь мифический мир слишком сильно, чтобы позволить своим друзьям-людям уничтожить его. Тогда ты по доброй воле станешь проводником моей силы и покончишь со всем этим навсегда.

— Ты ошибаешься, — резко сказала Конни.

— Нет, посредник, я прав: я знаю тебя лучше, чем ты сама. — Пегас начал крутой спуск. Верхушки деревьев теперь были всего в нескольких метрах от них. — Приготовься!

Он дал ей всего лишь миг на то, чтобы опомниться, и принял вид орла; Конни все еще цеплялась за его шею, когда грива превратилась в перья под онемевшими пальцами ее связанных рук. Орел покружил и приземлился на вершину высокого дуба.

— Добро пожаловать к дубу Мерлина, — заклекотал он.