Взлётно-посадочная полоса ноль-восемь

1 22.05 — 00.45

Косые струи нудного дождя сверкнули в ярком свете фар такси, свернувшего ко входу Виннипегского аэропорта. Скрипнув тормозами, машина описала дугу на мокром асфальте и остановилась под неоновой вывеской здания аэропорта. Пассажир, выскочив из машины и кинув пару банкнот водителю, схватил чемоданчик и кинулся в вертящиеся двери.

В теплом и ярко освещенном большом зале он на мгновенье остановился. Опустив воротник намокшего пальто и посмотрев на висящие над ним часы, он поспешил к стойке отправления авиакомпании «Кросс-Кэнада Эйрлайнз», находящуюся в углу зала и напоминающую стойку бара. Около нее никого не было, лишь агент по обслуживанию пассажиров проверял бортовую ведомость. Увидев подошедшего, он поднял со стойки маленький микрофон, движением бровей сделал ему знак подождать и начал размеренно говорить:

— Рейс 98, рейс 98. Отправление от выхода номер четыре. Пассажиры рейса 98 приглашаются к выходу номер четыре. Пожалуйста, не курите, пока самолет не наберет высоту.

Группа людей потянулась через зал к указанному выходу. Человек в пальто открыл было рот, чтобы спросить, но его оттолкнула пожилая дама, заикающаяся от волнения.

— Молодой человек, — спросила она решительно, — рейс 63 из Монреаля уже прилетел?

— Нет, мадам, — спокойно ответил тот. — Он опаздывает, — агент сверился с журналом, — примерно на тридцать семь минут.

— Замечательно! Я встречаю племянницу…

— Посмотрите, — перебил ее нетерпеливо мужчина в пальто, — есть у вас места на рейс 98 до Ванкувера?

Агент покачал головой.

— Извините, сэр, ни одного. А почему вы не забронировали его заранее?

— Не успел. Приехал прямо в аэропорт в надежде на случай.

Мужчина в расстройстве облокотился на стойку.

— Я знаю, у вас иногда бывает одно-два.

— Все правильно, сэр! Но завтра в Ванкувере интересный матч. Все наши рейсы забиты до отказа. Я сомневаюсь, чтобы вы смогли улететь раньше завтрашнего полудня.

Мужчина тихо чертыхнулся, бросил чемоданчик на пол и сдвинул на затылок мокрую фетровую шляпу.

— Проклятье! Я должен быть в Ванкувере не позднее завтрашнего полудня!

— Вы разве не видите, что я разговариваю! — вспылила пожилая дама. — Молодой человек, послушайте, прошу вас! Моя племянница везет…

— Прошу прощения, мадам, — перебил ее агент. Он перегнулся через стойку и придержал мужчину за рукав пальто. — Послушайте, я не должен вам этого говорить…

— Да? Что?

— Ну что это такое в самом деле! — взорвалась дама.

— Есть чартерный рейс из Торонто. Они летят на этот матч. Я надеюсь, у них есть несколько свободных мест. Вы могли бы попытаться.

— Прекрасно! — воскликнул мужчина. — Вы думаете, есть шанс?

— Попытка не пытка.

— Куда мне обратиться?

Агент по обслуживанию пассажиров усмехнулся и махнул рукой через зал:

— Прямо напротив. «Мэйпл Лиф Эйр Чартер». Но я вам ничего не говорил.

— Неслыханно! — не унималась пожилая дама. — Вы должны знать, что моя племянница…

— Большое спасибо! — поблагодарил мужчина в пальто и быстро направился к маленькой стойке указанной авиакомпании.

За стойкой служащий в темной пиджачной паре, в отличие от щегольски нарядной униформы «Кросс-Кэнада Эйрлайнз», что-то торопливо писал. Увидев подходящего, он бросил писать и посмотрел на него. Взгляд служащего выражал «фирменное» внимание к клиенту.

— Сэр?

— Не могли бы вы мне помочь? Нет ли у вас одного места на рейс до Ванкувера?

— Ванкувер? Сейчас посмотрю. — Карандаш быстро заскользил вдоль списка пассажиров. — Ага, как раз одно есть. Рейс сейчас отправляется, он задержался.

— Отлично! Я беру его.

Служащий подвинул к себе корешок билета.

— Имя, сэр?

— Джордж Спенсер.

Все было сделано быстро, но с соблюдением всех формальностей.

— С вас шестьдесят пять долларов, сэр. Благодарю вас, рад был быть вам полезен. Багаж, сэр?

— Только чемоданчик. Я возьму его с собой.

Чемоданчик был взвешен и служащий прикрепил к нему бирку.

— Теперь послушайте меня, сэр. Билет и есть ваш посадочный талон. Идите к выходу номер три и спросите рейс 714. Пожалуйста поторопитесь, сэр — самолет готов к отправлению.

Спенсер кивнул и, повернувшись, показал работнику «Кросс-Кэнада Эйрлайнз», что все в порядке. Тот кивнул ему в ответ поверх плеча пожилой дамы и Спенсер заторопился к выходу на посадку.

Ночной холодный воздух вибрировал от воя авиационных двигателей; как в любом аэропорту здесь, после наступления темноты все, казалось, находилось в страшном беспорядке, но, в то же время, было частью хорошо отрегулированной системы. Дежурный повел его через блестящую от дождя площадь к стоящему самолету; фюзеляж его напоминал серебряную стрелу, блестевшую в свете дуговых ламп. Трап уже собирались убирать. Перепрыгивая через лужи, Спенсер добежал до трапа, помахал отрывным талоном билета и взбежал по ступенькам, придерживая шляпу от порывов ветра. Он нырнул внутрь самолета и остановился, тяжело дыша. Стюардесса, закутанная в непромокаемый плащ, улыбнулась ему и закрыла дверь. И он сразу ощутил, как заработали двигатели.

— Прошу прощения за задержку, — сказал он извиняющимся тоном.

— Добрый вечер, сэр. Рады видеть вас на борту.

— Мне тоже очень приятно.

— Впереди есть свободное место.

Спенсер скинул пальто и шляпу и прошел к свободному креслу. Он с трудом запихнул свое пальто в свободную ячейку багажного отделения, пробормотал:

— Они и не подумают сделать эти штуки чуть побольше, — обращаясь к своему соседу, внимательно разглядывающему его, задвинул чемоданчик под сиденье и, наконец, опустился в кресло.

— Добрый вечер! — раздался веселый голос стюардессы. — «Мэйпл Лиф Эйр Чартер Компани» приветствует новых пассажиров на борту самолета, выполняющего рейс 714. Мы надеемся, что вы останетесь довольны полетом. Пожалуйста, пристегните привязные ремни, мы взлетаем.

Пока Спенсер возился со своим ремнем, пассажир, сидевший рядом, проворчал:

— Ну и надпись. Век бы ее не видеть. — И кивнул на маленькую табличку на спинке впереди стоящего кресла — «Ваш спасательный жилет находится под сиденьем».

Спенсер рассмеялся:

— Я бы несомненно утонул, если бы не попал на этот рейс.

— О, вы такой страстный болельщик, да?

— Болельщик? — Спенсер вспомнил, что это был чартерный рейс на матч. — А-а-а, нет. Дело не в игре. Просто я спешу в Ванкувер на деловую встречу. Безусловно, я бы хотел посмотреть этот матч, но боюсь, у меня ничего не получится.

Его сосед перешел на конспиративный шепот, насколько позволял шум двигателей:

— Будь я на вашем месте, я бы не говорил об этом так громко. Этот самолет набит твердолобыми, которые летят в Ванкувер только с одной целью — подбодрить своих парней и орать проклятья противникам. И вам может не поздоровиться, если вы будете говорить об этом в таком пренебрежительном тоне.

Спенсер рассмеялся и выглянул из-за сиденья, чтобы осмотреть салон. В нем было полно типичных болельщиков — шумных, буйных, но добродушных, путешествующих лишь с одной целью — прославлять свою команду и проклинать соперника.

Справа от Спенсера сидела пожилая пара, погрузившись с головой в спортивные журналы. Перед ними сидело четверо ярых болельщиков, разливая водку в бумажные стаканчики. Они собирались провести ночь, обсуждая качества различных игроков; отрывки их беседы долетали до него.

— Хэггерти?! Хэггерти?! Не подсовывайте мне эту дрянь. Он же в другой лиге. А вот, если хотите, и для вас…

А перед ними сидели болельщики, одетые в цвета своей команды: могучий краснолицый мужчина настраивал их на предстоящую игру.

Спенсер повернулся к своему соседу. По давней привычке подмечать детали, он отметил скромный костюм, когда-то хорошо сшитый, но сейчас изрядно помятый; не подходящий к нему галстук; морщинистое лицо и седые волосы; и едва уловимое выражение уверенности и значительности. «Характерное лицо» — решил он.

В иллюминаторе замелькали синие огни рулежной дорожки — самолет двинулся вперед.

— Может быть я скажу ересь, — ответил Спенсер, — но я лечу на побережье совершить сделку, и это для меня самое главное.

Его сосед заинтересовался.

— Чем торгуете?

— Грузовики. Оптовая торговля грузовиками.

— Грузовики? Я считал, что ими торгуют дилеры.

— Так и есть. Меня подключают, когда сделка заключается на партию от тридцати до ста грузовиков. Местные торговцы меня не жалуют, они не любят людей из центральной конторы. Торговля имеет свои маленькие проблемы. Вот так то!

Спенсер достал сигареты, но остановился.

— Наверное, курить нельзя? Мы еще не взлетели?

— Если и летим, то очень низко и очень медленно.

— Ну и ладно! — Спенсер вытянулся в кресле. — Как я устал! Это был один из тех дней, когда лезешь на стену. Понимаете, о чем я говорю?

— Мне кажется, да.

— Сначала этот парень решил, что грузовики моего конкурента лучше. Потом, когда он все-таки согласился на мои машины и я решил, что смогу оформить заказ к ужину и к завтрашнему вечеру вернуться домой, я получаю телеграмму о том, что я должен быть в Ванкувере к завтрашнему ленчу. Там срывается большой контракт. Поэтому должен появиться волшебник и спасти положение. — Спенсер вздохнул, потом выпрямился в кресле и спросил с притворной серьезностью:

— Эй, послушайте. Если вам нужно сегодня сорок или пятьдесят грузовиков, я могу вам сделать приличную скидку. Чувствуете, как шумит ваш автопарк?

Сосед рассмеялся.

— Спасибо, не надо. Боюсь, мне негде их применить. Это не моя область.

— А чем вы занимаетесь? — поинтересовался Спенсер.

— Медицина.

— А-а-а, вы доктор?

— Да, доктор. И боюсь, что не смогу быть вам полезен в продаже грузовиков. Я не могу купить даже один, не говоря уже о сорока. Футбол — единственная страсть, которую я могу себе позволить и поэтому я путешествую везде, если только могу выкроить время. И вот я лечу ночью.

Откинувшись на спинку кресла, Спенсер сказал:

— Рад, что вы рядом, доктор. Если не смогу уснуть, вы пропишите мне снотворное.

Пока он говорил, моторы взревели на полную мощность, и весь самолет завибрировал, удерживаемый на месте тормозами.

Доктор наклонился к Спенсеру и прокричал ему в самое ухо:

— Снотворное в таком шуме не поможет! Я никогда не мог понять, почему они так ревут перед тем, как тронуться.

Спенсер кивнул; потом, когда через несколько секунд шум утих настолько, что он мог слышать себя без больших усилий, он ответил:

— Это всегда делается перед разбегом и взлетом. Каждый двигатель имеет два магнето на случай, если одно выйдет из строя в полете, а на старте каждый двигатель, в свою очередь, испытывается на полную мощность и каждое магнето проверяется отдельно. И если пилот удовлетворен их работой, только после этого он взлетает, но не раньше. Авиакомпании, слава богу, строго соблюдают этот порядок.

— Вы говорите, как специалист в этом деле.

— Вовсе нет. Я был военным летчиком во время войны, но порядком все подзабыл. Боюсь, что совсем все.

— Ну, мы поехали, — сказал доктор, когда рев двигателей стал глуше.

Их слегка вдавило в кресла, самолет все быстрее и быстрее бежал по взлетно-посадочной полосе. Внезапно легкий крен подсказал им, что они уже в воздухе, рев моторов перешел в ровный гул. Набирая высоту, самолет сделал крутой вираж, и Спенсер увидел, как огни аэропорта промелькнули под крылом.

— Вы можете расстегнуть ремни, — раздался голос стюардессы, — и можете курить.

— Наконец-то, — пробормотал доктор, расстегивая замок и беря предложенную сигарету. — Благодарю. Между прочим, меня зовут Бэйрд, Бруно Бэйрд.

— Очень приятно, док. А я Спенсер, просто Джордж Спенсер из «Фулбрайт Мотор Компани».

Некоторое время мужчины молча курили, рассеянно наблюдая, как сигаретный дым поднимался к потолку и втягивался в вентиляционное отверстие.

Невеселые мысли одолевали Спенсера. Очевидно, должен состояться серьезный разговор по возвращении его в центральный офис. Хотя он и объяснил ситуацию местному дилеру в Виннипеге перед тем, как вызвать такси в аэропорт, этот заказ необходимо было сейчас поддержать. А для этого желательно бы организовать в Ванкувере солидную контору. Да, это отличная идея! Это может служить поводом просить прибавки жалованья по возвращении. А еще лучше, повышение по службе. На место начальника отдела региональных дилеров, о чем старик часто упоминал, но никогда не делал. Это было бы очень кстати! Он и Мэри, Бобси и маленькая Китти могли бы переехать в район Паркуэй Гейтс. Или оплатить счета — новый бак для воды, счета за учебу, за медицинское обслуживание во время последней беременности Мэри.

«К сожалению, на это не хватит даже зарплаты начальника отдела», — с горечью подумал Спенсер.

Доктор Бэйрд никак не мог решить, устроиться ли ему спать или почитать захваченный с собой медицинский журнал, но не стал делать ни того ни другого, а погрузился в размышления о хирургической клинике в маленьком городке, которую он покинул пару дней назад. Интересно, как там справляется Эванс? Обещающий парень, но до смешного молод. Будем надеяться, что миссис Лоури не даст юному Эвансу сбиться с верного пути.

Доктор слегка задремал и проснулся оттого, что сигарета обожгла ему пальцы.

Пара, сидящая через проход от них, была по-прежнему погружена в спортивные журналы. Описать Джо Грир значило бы описать Хэйзел Грир: это была пара, какую трудно себе представить. У обоих была розовая кожа и проницательный взгляд небесно-голубых глаз; оба низко склонились над страницами, усеянными мелким шрифтом так, как будто там были напечатаны секреты всего мира.

— Ячменный сахар? — спросил Джо, когда стюардесса обходила салон с подносом.

— Ага-а-а, — ответила Хэйзел, усердно жуя, и две копны каштановых волос опять склонились над журналами.

Четверка пассажиров, сидящих сзади, по третьему кругу пустила бумажные стаканчики с водкой. Трое были совершенно обычного вида: мускулистые, энергичные любители поспорить, позабывшие свою обычную сдержанность на два предстоящих дня. А четвертый был невысокого роста, худощавый, мрачного вида и неопределенного возраста; говорил он с явным ланкаширским акцентом.

— За завтрашний успех «Лайонз», — провозгласил он следующий тост, поднимая стаканчик. Его друзья торжественно поблагодарили его за это. Один из них — на лацкане его пальто был нацеплен значок, на котором грязная, облезлая, бродячая кошка, стоящая на задних лапах, очевидно, изображала царя зверей — достал свой портсигар и заметил, уже не в первый раз:

— Никак не думал, что мы когда-нибудь улетим. Когда мы сидели в Торонто из-за этого проклятого тумана, я сказал себе: «Энди, очень возможно, черт возьми, что мы можем не попасть на этот матч!». Тем не менее, мы опаздываем только на несколько часов и можем с успехом выспаться в самолете.

— Я надеюсь, нас сначала покормят, — заметил один из его друзей. — Я проголодался. Когда же принесут обед?

— Я полагаю, чуть позже. Обычно они разносят его около восьми, но сейчас все сдвинулось из-за этой задержки.

— Неважно! Давайте выпьем в ожидании обеда, — предложил ланкаширец по прозвищу «Тушенка», поднимая бутылку.

— Полегче, дружище! У нас ее осталось не очень много.

— Да, нет. Водки у нас больше, чем вам кажется. Ну, поехали! Это поможет нам уснуть.

Остальные пассажиры, среди которых три или четыре женщины, разговаривали или читали или предвкушали предстоящую игру, радуясь тому, что их трансконтинентальное путешествие подходит к концу. В иллюминаторе еще можно было видеть мерцающие синие и желтые огоньки последних окраин Виннипега, пока их совсем не скрыли облака. Самолет набирал высоту.

В крошечной, но хорошо оборудованной кухоньке стюардесса Джанет Бенсон готовилась разносить обед, который она должна была подать еще два часа тому назад. В зеркале над стеклянным шкафчиком отражалось то радостное настроение, которое ее охватывало в начале полета и переизбыток которого ей не от кого было скрывать в своем служебном помещении. Доставая из встроенных ящиков салфетки и приборы, она что-то весело напевала. Роль официантки была наименее приятной из всех обязанностей стюардессы и Джанет знала, что ей предстоит выматывающий час: накормить полсотни голодных людей — но, тем не менее, она была счастлива и уверена в себе. Многие из ее коллег, когда видят ее развевающиеся из-под форменной шапочки светлые волосы и движения ее стройного тела во время работы на кухне, оценивающе присвистывают и тоже заряжаются ее уверенностью. В свои двадцать один Джанет только начинала вкушать жизнь, и находила ее прекрасной.

Впереди, в пилотской кабине, единственным звуком был гул работающих двигателей. Оба пилота сидели абсолютно неподвижно, если не считать редкого движения руки или ноги; их лица едва освещались множеством шкал на приборных панелях. В наушниках, наполовину прикрывающих уши, был слышен постоянный треск и переговоры самолетов между собой и с наземным диспетчером.

Командир корабля Даннинг вытянулся в кресле, разминая затекшие мышцы, и шумно выдохнул сквозь свои пышные усы — эта манера командира была хорошо известна его экипажу. Выглядел он старше своих лет — а ему было тридцать один.

— Как температура головки блока цилиндров третьего двигателя, Пит? — спросил он, бросив взгляд на второго пилота.

Пит повернулся и посмотрел на приборную панель.

— О`кэй, командир! Я проверял его в Виннипеге, но они не смогли ничего найти. Кажется, само исправилось, и теперь не греется.

— Хорошо, — Дан внимательно всматривался в ночное небо. Блеклая луна уныло освещала сугробы облаков. Пушистые, как хлопковые, нити лениво тянулись к самолету и, достигнув его, моментально проносились мимо; или внезапно самолет погружался в нагромождение серо-белых облаков, выскакивая оттуда через секунду-две, как спаниель, который отряхивается от воды после купания.

— Немного везения — и у нас будет приятный полет, — заметил он. — Метеосводка могла бы быть и получше. Не так уж часто выпадает в плановый полет увеселительная прогулка!

— Ты прав, пожалуй, — согласился с ним второй пилот. — Через месяц такого может и не повториться.

Машину затрясло, и на несколько минут командир сосредоточился, чтобы ее выровнять. А потом поинтересовался:

— А ты собираешься сходить на игру, если успеешь?

Второй пилот задумался.

— Я еще не знаю. Посмотрим, как все пойдет.

Командир внимательно посмотрел на него.

— Что ты имеешь ввиду? Какие у тебя дела? Если ты положил глаз на Джанет, то можешь не рассчитывать. Она еще очень молода, чтобы попасть под развращающее влияние такого Казановы, как ты.

Никому так не подходило это прозвище, как молодому, с задумчивым взглядом, второму пилоту в его двадцать лет.

— Полегче, командир, — возразил он, краснея. — Я в своей жизни еще никого не развратил.

— Прекрасно! Ну и не пытайся приударить за Джанет, — командир усмехнулся. — Половина мужиков с авиалиний Канады считали своим долгом попытаться заполучить ее. Так что не осложняй себе жизнь, болван.

А в двенадцати футах от них, за скользящей дверью, предмет их беседы собирала пожелания пассажиров относительно обеда.

— Вы будете сейчас обедать, сэр? — тихо спросила она, наклонившись с улыбкой к доктору.

— А? Что такое? О, да, пожалуйста, — проснувшись ответил тот и толкнул локтем спящего Спенсера. — Обедать будете?

Спенсер зевнул и проснулся.

— Обедать? Конечно! Немного поздновато, мисс, не так ли? Я думал, что давно пропустил его.

— Не задержись мы в Торонто, сэр, все было бы во время. Что вы желаете: телячью отбивную или жареный лосось?

— Э-э, да, пожалуйста!

Джанет слегка улыбнулась.

— Что да, сэр? — переспросила она терпеливо.

Спенсер, наконец, совсем проснулся.

— О, да, простите мисс! Мне отбивную, пожалуйста.

— Мне тоже, — добавил Бэйрд.

Вернувшись в кухню, следующие полчаса Джанет полностью была занята приготовлением и сервировкой обеда. В конце концов, Джанет обслужила всех, кто хотел есть, освободилась и подняла в кухне трубку внутреннего телефона и нажала кнопку.

— Кабина, — услышала она голос Пита.

— Я, наконец, заканчиваю с обедом. Лучше поздно, чем никогда. Что вы будете есть — телячью отбивную или жареный лосось?

— Подожди, — Джанет слышала, как они переговариваются. — Джанет, командир хочет отбивную — нет, секунду, он передумал. Рыба свежая?

— Мне кажется, ничего. Никто не жаловался.

— Командир будет лосось, я тоже. Можно положить побольше, мы еще растем.

— Хорошо, двойные порции, как обычно. Сейчас несу!

Она быстро уложила все на два подноса и понесла, балансируя с привычной легкостью в такт почти незаметным колебаниям самолета.

Пит повернулся, открыл ей дверь и принял у нее поднос. Командир уже включил автопилот и заканчивал обычный радиодиалог с диспетчером Виннипега.

— Высота 16 тысяч, — продолжал он в микрофон, висящий около рта. — Курс 285. Скорость 210 узлов. Расчетное время прибытия в Ванкувер — 05.05 по местному времени. Конец связи.

Он переключился на прием, услышал в наушниках треск и знакомые позывные:

— Рейс 714. Говорит Виннипег, наземный диспетчер. Понял вас, конец связи.

Дан дотянулся до бортового журнала, сделал в нем запись и отодвинул кресло назад, чтобы видеть все приборы и, в случае необходимости, быстро дотянуться до них. Пит уже принялся за еду, положив поднос на колени.

— Я быстро, командир.

— Можешь не торопиться. — Дан потянулся, вытягивая руки над головой, насколько позволяла маленькая кабина. — Я могу подождать. Наслаждайся. Кстати, как рыба?

— Неплохо, — пробормотал второй пилот с набитым ртом. — Если бы ее было в три-четыре раза больше, было бы лучше.

Командир усмехнулся.

— Ты бы лучше последил за фигурой, Пит! — Он повернулся к стюардессе, которая стояла сзади. — В салоне все в порядке, Джанет? Как там эти футбольные «фаны»?

Джанет пожала плечами.

— Пока все тихо. Эта задержка в Торонто всех утомила. Четверо постоянно пьют водку, но предупреждать их пока нет необходимости. Это помогает им успокоиться. Так что, я думаю, ночь будет спокойной.

Пит лукаво взглянул на нее.

— Так-так, девушка! В такие ночи, как правило, и начинаются всякие неприятности. Держу пари, кого-нибудь сейчас уже тошнит.

— Пока нет, — отшутилась Джанет. — Но ты предупреди, когда возьмешь управление в свои руки, и я приготовлю гигиенические пакеты.

— Молодец, — похвалил ее командир. — Я рад, что ты начинаешь в нем разбираться.

— Как там погода? — поинтересовалась Джанет.

— Сейчас посмотрим! Сплошной туман восточнее гор тянется почти до Манитобы. Но пока ничего страшного для нас. Это должна быть увеселительная прогулка на побережье.

— Хорошо. Командир, вы ведь не подпустите его к управлению, пока я готовлю кофе, да?

Она выскользнула из кабины, не дожидаясь реакции Пита, прошла через салон, предлагая кофе, и тут же вернулась обратно, неся поднос с кофе пилотам. Дан за это время успел пообедать, и с удовольствием принялся за кофе. Пит переключился на управление, полностью погрузившись в приборы, а командир встал с кресла.

— Держи крепче, Пит. А я пойду, пожелаю спокойной ночи пассажирам.

— Есть, командир, — кивнул Пит, не поворачивая головы.

Командир проследовал за Джанет в ярко освещенный пассажирский салон, зажмурился и остановился около кресел Спенсера и Бэйрда, протянувших свои подносы стюардессе.

— Добрый вечер, — сказал он. — Все в порядке?

Бэйрд поднял глаза.

— Ну конечно, спасибо. Очень вкусный обед. Мы как раз проголодались.

— Да, да. Я прошу прощения за задержку.

Доктор отмахнулся от него.

— Глупости! Вы же не виноваты в том, что в Торонто был туман. Ну ладно, — сказал он, устраиваясь поудобнее в кресле, — я, пожалуй, еще подремлю.

— Я тоже, — зевая, сказал Спенсер.

— Желаю вам спокойной ночи, — сказал Дан, выключая над ними лампочки индивидуального освещения. — Стюардесса принесет вам кофе.

И он пошел дальше по проходу, находя для каждого пассажира несколько слов, объясняя одним, как откинуть кресло в лежачее положение, рассказывая другим о прогрессе в авиации и о погоде.

— Ну ладно, я погружаюсь в страну грез, — пробормотал Бэйрд сонно, с закрытыми глазами. — Во всяком случае, добрых семь часов сна. Не будем терять время. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, док! — пробормотал Спенсер, поудобнее устраивая голову. — Хорошо бы поспать.

Вынырнув из густых облаков, монотонно гудевшая машина продолжала свой полет в холодном поднебесье. В шестнадцати тысячах футов под ней простирались прерии Саскачевана, сонные и безмолвные.

Дан дошел до четверки распивающих водку болельщиков.

— Вы знаете, — произнес он с укоризной, — употребление спиртных напитков на борту запрещено. Поэтому, чтобы бутылок я больше не видел, в противном случае вам придется выйти и прогуляться.

— А карты разрешены? — поинтересовался один из них, поднимая фляжку и рассматривая ее на просвет. Он огорчился от того, что в ней осталось очень мало любимого напитка.

— Пожалуйста, при условии, что вы не будете мешать окружающим.

— Сочувствуем, командир, — сказал ланкаширец. — Кому же это понравится — такая тяжелая работа на всю ночь.

— Рутина, — ответил Дан, — скучная рутина.

— Следовательно, я полагаю, каждый полет — рутина?

— Ну да. Именно так.

— Пока что-нибудь не случится, а?

Последовал взрыв смеха, к которому присоединился и Даннинг. Только ланкаширец, одурманенный предыдущей выпивкой, казалось, на мгновенье задумался над своими собственными словами.