Я был драгдилером "Rolling Stones"

10

Домик Кита в Редлэндсе был настоящей жемчужиной архитектуры. Вокруг довольно беспорядочно выстроенного главного здания с соломенной крышей красовался аккуратно подстриженный зеленый газон. А газон, в свою очередь, окружал широкий и глубокий ров, вырытый сотни лет назад для защиты старинного дома от воров и бандитов. В ясные дни вода во рву искрилась на солнце, на ее чистой поверхности отражалось голубое небо. Гости обычно поначалу жаждали искупаться в нем — пока Кит не упоминал мимоходом о водяных крысах. Я долго ему не верил, но как-то в полдень, неспешно прогуливаясь, чуть не наступил на целое семейство, притаившееся в прибрежных камышах. Трое маленьких сразу же юркнули прочь, а самый большой — очевидно, глава семьи — недоброжелательно посмотрел на меня налитыми красными глазками и вызывающе обнажил желтые зубы. Он был огромен, ростом почти с кошку, и я тут же вспомнил старые сельские байки об огромных крысах, которые без проблем прокусывали шеи терьерам.

— Да, — согласился Кит, когда я вечером рассказал ему о крысах, — меня они уже давно беспокоят. Если ничего не предпринимать, рано или поздно они обнаглеют и вообще начнут забираться в дом.

На следующий день он достал с чердака два старых помповых ружья. Было около семи вечера. Воздух был полон необыкновенной тишиной. В такой вечер можно слышать собачий лай за несколько миль и замечать, как ветер шумит в верхушках деревьев. Кит положил на лужайку в десятке метров ото рва приманку — остатки курицы. Мы, с ружьями наготове, засели в кустах метрах в двадцати от этого места. Затем молча закурили косяк и уже почти докурили его, когда Кит вдруг толкнул меня и показал на крысу, крадущуюся к курице сквозь заросли.

— Подождем еще, — шепнул он, останавливая меня жестом, — может, их там больше.

Вскоре четыре омерзительных крысы уже пировали над бедной курицей. Кит прилег на землю и прицелился. Я водил прицелом, пока не поймал в него самую жирную крысу.

— Давай! — крикнул Кит, и грохот ружейных выстрелов разорвал вечернюю тишину.

Все четыре крысы, залитые кровью, лежали на лужайке.

Ричардс, взяв кусок бумаги, осторожно подобрал их и подвесил на колючую проволоку, идущую над забором, неподалеку от ворот: он видел, что так делали другие фермеры.

Приехавший поздним вечером Мик спросил у Кита:

— Что там за дрянь болтается на заборе?

— Это мои долбаные крысы, — ответил Кит. — Можем приготовить их сегодня на ужин.

Позже я услышал, как они играют на гитарах и Кит напевает: «Мой друг стреляет водяных крыс, мои друг стреляет водяных крыс».

— Тони, мы посвятили тебе песню, — крикнул он мне.

Поначалу я не хотел на него работать. Я понимал, что мне надо заниматься «Везувием» независимо от того, много ли денег это принесет. Но от жизни содержателя ночного клуба я устал буквально через неделю. Снаружи это кажется таким солидным — быть боссом, угощать людей выпивкой, трясти им руки, шутить и рассказывать веселые байки. Но я быстро понял, каково это на самом деле. Мне почти сразу надоело притворяться, делая вид, что я счастлив общаться со всякими мерзкими типами. Так что, когда Кит предложил мне 150 фунтов в неделю за работу его личным помощником, я лишь спросил у своего партнера, сможет ли он справиться с клубом сам, и тот, учитывая все возрастающую прибыль, с готовностью согласился.

— Понимаешь, старина, — делился со мной Кит, — тот парень, что работал на меня прежде, чересчур охамел. Начал переть у меня вещи, врать, и я почти уверен, что это именно он настучал репортерам «Ньюс оф зе Уорлд» про ту вечеринку, когда нас замели. Но вообще он парень крепкий и бывает полезен, так что я направил его к Брайану.

«Да, с такими друзьями Брайану не надо никаких врагов», — подумал я. Подумал, но промолчал. Кит был мне хорошим другом, у нас были общие интересы, и в целом мне нравилось работать с ним.

Во рву у Кита была привязана маленькая гребная шлюпка, и иногда, дымя гигантским косяком, он катался в ней, пока не укуривался так, что ронял весла в воду и тщетно пытался их потом найти. Кроме того, одно время он упражнялся в стрельбе, но, так как редко попадал в цель, ему приходилось каждый раз ездить за стрелами на лодке.

После очередной такой поездки за стрелами он объявил:

— Знаешь, это тяжеловато — каждый раз плавать и подбирать их. Я понял: мне просто нужна небольшая машина на воздушной подушке, чтобы я мог, выстрелив, сразу лететь, подбирать стрелы и возвращаться обратно.

Если бы мне сказал это кто другой, я бы рассмеялся ему в лицо. Однако, повращавшись немного в кругах рок-звезд и миллионеров, я понял, что здесь любой каприз быстро становится реальностью, так что согласился с тем, что личный транспорт на воздушной подушке — прекрасная идея.

Спустя месяц он прибыл. Это была округлая машина серебристого цвета высотой метра два с половиной, рассчитанная на одного человека. И вот Кит сел в нее в первый раз. Машина, взревев, словно «конкорд», поднялась над лужайкой, а он заорал:

— Эй! С дороги! Уходите с лужайки!

Мы с Анитой и остальными быстро последовали его совету.

Берег рва оказался слишком крут и неудобен даже для такой машины. Но Кит не расстроился. Испытывая машину, он быстро перемахнул через ворота и, почти как космонавт, неожиданно приземлился на деревенской дороге.

— Изумительно, просто фантастика! — поделился он впечатлениями, вернувшись к нам.

Спустя пару недель новая игрушка ему наскучила, и машина осталась ржаветь в сарае. Он больше никогда ею не пользовался. А стоила она, думаю, порядка пяти тысяч фунтов.

На следующей неделе, в пятницу вечером, он позвонил мне и попросил приехать к ним с Анитой на выходные. У меня тогда была собака, здоровый доберман по кличке Цезарь, и я решил взять его с собой — порезвиться на свежем воздухе сельских просторов. Я мог приехать только к трем утра, но знал, что Кит никогда не ложится раньше четырех, так что особенно не беспокоился. Как только я заглушил мотор, Цезарь выпрыгнул из машины на лужайку и принялся резвиться, словно щенок, для которого весь окружающий мир в новинку.

Услышав, что я приехал, Кит вышел встречать меня через заднюю дверь вместе со своим туповатым лабрадором Йорки. И тут, прежде чем мы успели понять, что происходит, из темноты вынырнул Цезарь, взревел и волком накинулся на бедного Йорки, кусаясь и рыча. Йорки храбро пытался ему ответить, и нам с Китом стоило немало усилий их развести.

Затем я запер возмущенного Цезаря в гараж. Кит в это время свертывал очередной косяк и обрабатывал раны лабрадора.

— Черт, Томми, бедняге Йорки крепко досталось, — ухмыляясь, констатировал Кит, когда я вошел в дом.

— Да, — сказал я, испытывая гордость за Цезаря, — Йорки чуть не оторвали хвост.

— Твой пес играл нечестно. У него-то самого нет хвоста!

Тут мы расхохотались.

Анита уже давно спала. Мы с Китом тоже отправились было на боковую, но нам отчаянно мешал Цезарь — он выл так, что позавидовала бы и собака Баскервилей.

— Слушай, можешь его как-нибудь заткнуть? — попросил Кит.

Я пошел в гараж и отшлепал пса. Однако спустя минуту он опять завелся.

Со второго этажа раздался голос Аниты:

— Черт, Кит, что случилось? Вы можете заставить собаку замолчать?

— О, я знаю, как с ним справиться, — с озорной ухмылкой заявил Кит. — Дадим ему снотворного, пару таблеток мандракса. Как думаешь, он успокоится и заснет?

— Идея неплохая, — с сомнением проговорил я.

Кит подержал ничего не понимающей собаке пасть, пока я скармливал ей пару таблеток. Мы немного подождали. Спустя десять минут Цезарь попытался выйти из гаража, но спотыкался и запинался, словно Чарли Чаплин. Кое-как он все-таки сумел выбраться на аллею за домом. Он был настолько одурманен, что несколько раз крепко ударился головой о стену, и я забеспокоился, как бы он нечаянно не поранился до смерти.

Кит вышел из гаража, чуть не умирая от смеха.

— Ох, вот потеха! — хохотал он. — Потрясающе! Может, нам и Йорки накормить?

Внезапно мы услышали шумный всплеск. Бедняга Цезарь свалился в ров. Кит рассмеялся так, что слезы брызнули из глаз. Однако я встревожился.

— Это уже не смешно, Кит. Бедный пес может утонуть.

— Ну так прыгни туда и спаси его, если это тебя так беспокоит.

— Прыгать будешь ты, ибо это все случилось по твоей вине.

Мы подошли к берегу рва. Но ночь была темной, безлунной, и видно почти ничего не было. Мы могли только слышать, как барахтается несчастное животное. Через несколько минут раздался еще один звук, похожий на царапанье когтей, словно пес пытался выбраться на берег.

Кит сходил за фонарем, и вскоре мы осветили лучом отчаянно барахтающегося пса.

— Сюда, Цезарь, сюда, мой мальчик! — Я звал его и свистел, но он никак не мог вскарабкаться на берег и все время соскальзывал обратно в воду.

У берега лежал толстый слой мутной грязи, мешавший мне подойти поближе и вытащить его.

Я уже обеспокоился всерьез, потому что понимал, что силы у собаки рано или поздно кончатся и долго он так не продержится. Тогда я быстро сбегал к гаражу, взял там старую бельевую веревку и обвязал один конец вокруг пояса, а другой отдал Киту.

Затем я начал спускаться по крутому берегу вниз к воде, опасаясь, как бы не наступить на еще одно семейство водяных крыс. Кит смотрел на меня и просто бился в истерике.

— Эй, Анита, — заливался он, — иди, глянь, как доберман плавает в нашем рву. И Тони тоже собирается поплавать!

Я уже по пояс погрузился в грязную вонючую воду, и для меня ситуация совершенно перестала быть забавной. Бедный обожравшийся таблеток пес, казалось, никак не мог понять, что же с ним случилось, и отчаянно пытался плыть, выписывая круги по рву, в то время как я безуспешно пытался его поймать каждый раз, когда он проплывал поблизости. С третьей попытки мне удалось ухватить его за шкирку, и я притянул его к себе.

— О'кей, Кит, тащи нас, — крикнул я.

Однако ногами я уже крепко увяз в иле, и в какой то момент мне даже показалось, что мы с собакой так и завязнем здесь. Тем не менее в конце концов Кит крепко приналег на веревку, и мы, грязные и вонючие, измазанные илом, выползли на траву.

— Просто фантастика! — хохотал Кит. — Завтра обязательно повторим!

— Да, — ответил я, — но в ров на этот раз полезешь ты.

Собаки вносили в атмосферу Редлэндса элемент суматохи и неразберихи. Спустя несколько месяцев Кит с Анитой устраивали одну из своих бесчисленных вечеринок. На этот раз гостями были в основном актеры и актрисы из неформальной театральной труппы «Живой Театр», с которыми Анита в свое время выступала. Среди них выделялся рослый чернокожий парень сатанинского вида, носивший тюрбан. Его звали Джо Монк.

— Ничего, если я возьму байк и немного поохочусь? — спросил он как-то после обеда.

«Байк» представлял собой тяжелый мотоцикл для пересеченной местности — с широкими «рогами» руля и толстыми шипами, предназначенными для сельского бездорожья. Кит всегда позволял друзьям кататься на нем.

— Конечно, — ответил Кит — Возьми с собой Йорки, и я уверен, ты добудешь к обеду пару фазанов.

Кит вставил пять зарядов в помповое ружье и передал его Джо. Рослый темнокожий Джо на мотоцикле выглядел очень эффектно: в развевающемся плаще из козьих шкур и с ружьем за спиной он напоминал кровожадного афганского кочевника. Минут через двадцать где-то в миле от нас, отдаваясь эхом по полям, прогремел первый выстрел. Затем — другой, а потом третий, четвертый, пятый…

— Что-то многовато, — удивился Кит.

Но тут два выстрела прозвучали одновременно, и мы обеспокоенно переглянулись.

— Господи! — воскликнула Анита. — Надеюсь, это не в него стреляют!

Спустя несколько минут перед домом остановился полицейский автомобиль. Из него выбрался полицейский и направился прямиком к Киту.

— Фермер сказал нам, что сделал несколько выстрелов в воздух, отпугивая браконьера. Браконьер был с черной собакой, очень похожей на вашу, сэр, — сказал он. — Это случайно не один из ваших гостей?

— Нет, нет, — ответил Кит, — это не из моих гостей. А где мой пес, я не знаю, но он где-то здесь и точно не занимается браконьерством.

— Вы в этом уверены? — с подозрением переспросил офицер. — У того парня африканская прическа, как у фанатов Джимми Хендрикса, а все странные личности, появляющиеся у нас в округе, на поверку оказываются вашими гостями.

В общем, Киту как-то удалось от него отвязаться, и мы вздохнули с облегчением, так как в доме у Кита были спрятаны гашиш и кокаин. Однако через два часа от Джо все еще не было никаких вестей. «Возможно, — мрачно думал я, — фермер все-таки не промахнулся, и лежит Джо сейчас где-нибудь в кустах, в луже крови».

Наконец, уже совсем в сумерках, Джо появился на пороге. Его одежда была изорвана и запачкана кровью.

— Что случилось? — спросил я.

— Я так торопился смотаться от этого психа с ружьем, что упал с мотоцикла и поранился. Но вот… я все-таки принес… — И он выложил на стол трех жирных фазанов.

Кит по телефону вызвал такси, чтобы Джо мог уехать в Лондон, прежде чем полицейские явятся к ним вновь.

— Хорошо, что старина Джо нас покидает, — проговорил Кит, и мы все дружно засмеялись.

Однако это происшествие довольно сильно сказалось на отношении окрестных фермеров. Поначалу их забавлял и удивлял необычный внешний вид молодежи, собиравшейся у Кита. Но теперь их отношение стало откровенно враждебным. И вслед за этим произошло множество тревожных и неприятных событий. Началось с того, что однажды домой не вернулся Йорки. Затем исчез Берни, еще один лабрадор. Вслед за ними такая же участь постигла Уинстона и Большого Дэна.

— С меня хватит, — объявил Кит. — Наверняка эти чертовы фермеры отравили или пристрелили их. Заведу большого, здорового пса, которого никто не рискнет трогать.

Так в доме появился Сиф, шотландская борзая, которую Кит специально заказал из Шотландии. Пока мы везли пса с железнодорожной станции в Истоне, его стошнило прямо на заднем сиденье.

— Господи, — пробормотал Кит, — выглядит он так, словно и впрямь переболел сифилисом.

Несчастный Сиф действительно оправдывал свое имя и с каждым днем становился все безобразнее. Однако он был лучшей охотничьей собакой из всех, что я видел. Кит охотился с ним на кроликов и фазанов. Но в один прекрасный летний день он бесследно исчез, как и его предшественники.

— Если найду фермера, который их травит, я из него душу выну, — ругался Кит.

Обычно он не бросался словами. Для него человек, убивающий собак, сам заслуживал пули. Однако, прочесав окрестные фермы, мы не нашли никакого следа исчезнувших псов. И в конце концов Кит решил сообщить обо всем в местную полицию.

Дежурный сержант не удивился, составил протокол, задал несколько вопросов и записал все в большую записную книжку. Этим дело и кончилось.

Сам я думал тогда, что псы, скорее всего, просто нашли себе других хозяев. Кит часто и надолго уезжал из Редлэндса, и тогда о псах заботился старый уборщик, живший неподалеку. Вероятно, собаки решили найти себе лучших хозяев. Даже у животных в этом плане есть свои предпочтения.

Другой проблемой в Редлэндсе стали кражи. За шесть месяцев дом взламывали три раза. Кит поставил сигнализацию, оповещавшую полицейских в участке о проникновении в дом чужака, и (я над этим только посмеивался) обнес сад трехметровым забором. Сигнализация работала, но воры всегда успевали скрыться за пять минут до приезда полиции. Они предпочитали всякие мелочи вроде пластинок и часов, не обращая внимания на дорогие персидские ковры ценой в 5000 фунтов и бесценный антиквариат. Однако как-то раз воры замешкались и были пойманы.

— Эго послужит им уроком, — сказал мне Кит после того, как два молодых парня были оштрафованы на 125 фунтов. — Единственное, чего не могу понять: как им все это удавалось? Они же не профессионалы, а обычная деревенщина.

Все музыканты группы были частыми гостями Редлэндса. Я чувствовал, что между Анитой и Миком что-то происходит, и это не на шутку тревожило Кита. Впрочем, Мик почти всегда приезжал с Марианной, так что его дружеские отношения с Анитой никогда не переходили границ легкого флирта.

Мику нравилась Анита, ее тонкий ум, проницательность и вспыльчивый характер — все то, что по характеру-так отличало ее от Марианны. Постепенно Анита обрела над ним такую же сверхъестественную власть, какую имела над Китом и Брайаном. Однажды она слушала новую песню, «Stray Cat Blues», и Джаггер ждал, что она, разумеется, оценит запись и похвалит ее. «Дерьмо, — сказал она, дослушав. — Вокал выведен слишком громко, а бас почти не слышно». Мик был так ошеломлен, что отправился обратно в студию и свел композицию еще несколько раз.

Мы с Анитой оба свободно говорили по-итальянски и были достаточно близкими друзьями, но без всякой романтики, как брат и сестра. Она часто делилась со мной своими переживаниями.

— Я себя чувствую шестым членом группы, — сказала она мне как-то. — Я нужна и Мику, и Киту, и Брайану — нужна, чтобы утешать их, критиковать и подавать им новые идеи.

Брайана постоянно звали в гости, однако он не приезжал, поскольку не был уверен, что, увидев Аниту, сможет держать себя в руках. Но в какой-то момент его настолько достали полицейские рейды и шантаж, что он предложил Мику все-таки встретиться в Редлэндсе и обсудить, что можно с этим сделать и как противостоять полицейскому давлению. Тогда он как раз ждал суда после истории со злополучным клубком шерсти и думал, что его посадят в тюрьму, а Мик и Кит используют это как предлог, чтобы выгнать его из группы.

— Слушай, Брайан, — орал Мик, — на нас тоже были полицейские налеты, и все равно мы все на свободе. Не будь идиотом, чем мы от тебя отличаемся?

Тут Брайан внезапно нервно выкрикнул: «Я покончу с собой! Покончу с собой!» И прежде чем мы успели понять, что происходит, он выбежал из дома, промчался мимо нас с Китом и ласточкой прыгнул в ров, который, по словам Кита, был глубиной метров шесть. Голова Брайана как раз скрылась под водой, когда из дома выбежал Джаггер.

— Быстрее! — в отчаянии вскричал он. — Брайан тонет! Кто-нибудь… веревку!

Мы смущенно переглянулись. Никто из нас не был хорошим пловцом, и у нас не было никакого желания вылавливать Брайана со дна рва.

— Ну, кто-нибудь будет спасать этого ублюдка? — крикнул Мик.

— Да, будет. Ты! — с этими словами Кит обвязал веревку Мику вокруг пояса.

Мик сбежал по склону к берегу, пробрался сквозь кусты и прыгнул в ров. Когда он добрался до Брайана, то понял, что ров был максимум метра полтора глубиной, хотя дно устилал еще тридцатисантиметровый слой илистой грязи. Брайан, судя по всему, присел на колени, чтобы нас одурачить. Вероятно, он надеялся, что все подумают, что там глубоко. Мик был настолько взбешен тем, как его провели, что, схватив Брайана за волосы, окунул его несколько раз головой в воду.

— Говоришь, хочешь утонуть, ублюдок? — крикнул он злобно. — Ладно, я тебя утоплю!

Ослепнув от бешенства, он поволок Брайана за волосы на берег, положил на траву и отвесил ему затрещину.

— Посмотри на эти вельветовые штаны! Они стоили мне пятьдесят фунтов, а теперь что с ними делать? — кричал он. — Ты тупой ублюдок! Надеюсь, тебя все-таки посадят в тюрьму, и надолго!

Тем же вечером Брайан уехал в Лондон. Однако, кажется, после этого случая он перестал жалеть себя. Целую неделю он не принимал наркотики, а затем улетел в Северную Африку — записывать барабаны и духовые инструменты племени джуджука. Он пробыл там месяц и вернулся отощавшим, загоревшим, но на вид вполне здоровым.

— Их музыка может стать новым открытием! — возбужденно рассказывал он. — Люди устали от ритм-энд-блюза, им хочется чего-то совершенно нового. Возможно, как раз такой невероятной, пульсирующей музыки… Ну, вы услышите, я все записал. Из этого можно сделать потрясающий альбом!

«Хвала Всевышнему, — подумал я, — кажется, у Брайана наконец опять все в порядке».