Я - жена злодея?! Требую развод!

Глава 13

Вернулась я уже затемно. Под неодобрительным взглядом мужа проверила записки, написанные Лилиан. Ровненькие, как под копирку буквы радовали глаз, однако расстраивало, что горничная трет перегруженное с непривычки запястье правой руки.

Супруг в присутствии слуг отчитывать меня не стал. Вальяжно сидел в кресле, пролистывая утреннюю газету без особого интереса, и чаще смотрел на меня, чем на страницы. Чтобы избавиться от этого пронзающего будто насквозь и отчего-то смущающего взгляда я ушла в спальню. Там, когда горничная помогла мне избавиться от платья, показала ей несколько упражнений, которые помогут немного снять боль, и отсыпала щедрую горсть медяков. Судя по тому, как засветились глаза девчонки, она считала, что ее труд того стоил. И я была с ней согласна.

Распорядившись, чтобы с утра записки доставили по адресам, я наконец то завалилась в кровать. Тут же закрыла глаза и уже начала проваливаться в полусон. Слышала на задворках сознания шаги и шорох ткани, но слишком устала, чтобы на это реагировать. Однако сон как рукой сняло, когда перина справа от меня сильно прогнулась.

Из-под опущенных ресниц я покосилась на графа. Он лежал на спине во вполне приличной рубашке и просторных штанах, положив руку под голову, и задумчиво пялился в потолок.

Вопрос «Что вы здесь делаете?» я проглотила, стиснув зубы. Очевидно, лег в постель, в которой лежит его жена. Формально не подкопаешься. Но почему-то в груди закололо — то ли сила, то ли банальное смущение. Впрочем, чего смущаться? Я вроде бы не первокурсница на студенческом посвящении.

По-хорошему, надо бы просто уснуть, но не получается. Миллион вопросов тут же всплыли в голове, и я ворочалась, думая о том, какой из них задать.

— Простите меня, Беатрис, — вдруг тихо сказал Адриан.

Я от удивления даже подпрыгнула, и, глубоко вздохнув, тоже повернулась на спину и посмотрела на мужа уже не таясь.

— За что?

— Я нашел того, кто стрелял в вас. Но этот мерзавец уже был мертв. Я так и не смог узнать, почему он это сделал. Допросить Марию тоже не представляется возможным — если обвиню дочь графа Лайтнера в покушении, то добьюсь только новых проблем, — коротко выдал Адриан. — Я обещал защитить вас, но не смог.

Да уж, такими темпами чувство гиперответственности его в могилу сведет раньше, чем демоническая сущность или казнь.

— Все предусмотреть невозможно. Да и, справедливости ради стоит признать, что я напрасно вспылила и вызвала Марию на дуэль. Мне, пожалуй, стоило бы извиниться за это.

Сейчас, когда мы просто разговаривали, почти не глядя друг на друга, смущение ушло. Осталось только чувство спокойствия и защищенности. И хоть я все еще отлично помнила, как выглядит граф в своем птичьем обличии, меня это совершенно не пугало. Проклятое иррациональное «шестое чувство» твердило, что все хорошо. Я ему не доверяла, но будучи спокойной я соображала лучше, чем когда тревожилась, так что и во внезапно проснувшейся интуиции видела плюсы.

— Не этим, так другим способом, они нашли бы повод вас достать. И кто знает, может, другая попытка оказалась бы более удачной? — возразил граф и повернулся ко мне. — Возможно, Мария специально провоцировала вас, и место они заранее подготовили. Вы заметили большую охапку сухой травы за спиной противницы?

Я кивнула. Уже и сама догадалась, где прятался убийца, и Адриан, заметив это, вдруг резко сменил тему.

— Но что до вашего решения стреляться… впервые дама защищала мою честь с оружием в руке, а не наоборот. Должен вам признаться, что это было волнующе и приятно.

Я тоже повернулась к мужу и успела заметить на его губах лукавую усмешку. Но взгляд его тут же посерьезнел.

— Однако я попрошу вас все же воздержаться от повторения этого подвига.

Я усмехнулась в ответ и снова уставилась в потолок.

— Постараюсь. Однако в последнее время со мной происходит что-то странное. Я стала слишком импульсивной, резкой, эмоции как будто обострились. Раньше… — тут я запнулась и, быстро взглянув в глаза графа, увидела, что он отлично понимает, о каком «раньше» я говорю, — со мной такого не случалось.

— С учетом ваших обстоятельств то, что происходит — нормально. Вы молоды, сильны, ваше тело наполняет магия. К тому же, оно изменилось, и нет ничего удивительного в том, что меняется и характер, — тихо пояснил Адриан.

Меня пробрал холодок беспокойства.

— То есть, со временем я стану совсем другой?

— Вовсе нет. Никто не сможет отнять у вас знания, опыт, привычку мыслить определенным образом. Но эмоции больше зависят от тела, чем от разума, так что вам придется принять их, хотите вы того или нет. С годами вы конечно же станете спокойнее. Но это вы и без меня знаете.

Вот так вот, прямо в лицо он мне заявил, что знает о моем попаданстве и даже о возрасте моего тела в прошлой жизни. Но откуда?

Как только я вдохнула, чтобы задать вопрос, граф вдруг коснулся ладонью моей щеки и слегка надавил большим пальцем на губы.

Я замерла, совершенно растерянная. Любой другой мужчина уже получил бы кулаком в глаз, но бить Адриана я мало того, что не хотела, так еще и опасалась. Мало ли, вдруг превратится в огромную птичку и сожрет меня, так что и косточки не останется?

— В городе нас слишком легко подслушать, — наклонившись, прошептал он мне на ухо, касаясь носом волнистых волос.

По телу пробежала дрожь и я, к своему стыду, ощутила легкое возбуждение: такое знакомое прежней мне, но такое новое для этого молодого тела. Чтобы не усугублять ситуацию, ровно вдохнула и решила просто не двигаться. Граф тем временем не спешил убирать руку от моего лица.

— Я обязательно все вам объясню, как только мы вернемся в поместье, обещаю, разговор будет долгий и исчерпывающий. Отбываем уже завтра, так что сейчас вам лучше отдохнуть. Спокойной ночи.

Наконец, теплая рука графа отдалилась, по щеке пробежал свежий сквознячок из приоткрытого окна.

— Спокойной ночи, — выдавила из себя я, скрывая нарастающее раздражение, отвернулась и почти до макушки накрылась плотным одеялом.

«Спокойной ночи», мать его! Вот и что это было? Зачем? Соблазняет меня и пытается в себя влюбить, чтобы я продолжила играть роль его жены, фактически ею не являясь? Если да, то, кажется, он делает успехи. И как мне теперь спать?!

Утро прошло в хлопотах перед отъездом. Мы поднялись еще до рассвета. Вернее, поднялся граф и своей возней разбудил меня. Пока Лилиан упаковывала вещи, я заплатила посыльному и отдала ему письма. Как только все было готово, граф почти силком запихал меня в карету, мотивируя свой поступок тем, что я якобы еще слишком слаба для поездки верхом. Полнейшая чушь, чувствовала я себя прекрасно, но его уговорам уступила, впрочем, с меня хватило и полудня тряски в экипаже, чтобы взбунтоваться и пересесть в седло.

Первое время сердце замирало перед каждым поворотом. Я вспоминала встречу с демонессой и повторения такой истории не хотела. Но все обошлось, и когда над деревьями показалась крыша особняка, даже обрадовалась тому, что возвращаюсь в это тихое, спокойное и относительно знакомое место.

Аннет нас встречала. Вернее, встречала она своего брата, которого сдержанно обняла в холле. Меня приветствовала лишь реверансом, но я, честно говоря, ожидала еще более холодного приема. Обедать не пошла: после пары дней верхом чувствовала себя настолько вымотанной, что сил хватило только на подъем по лестнице до комнаты. Я упала на кровать и намеревалась проспать до самого утра, но когда солнце уже почти село за горизонт, проснулась и не в силах больше сомкнуть глаз села на кровати.

Через несколько минут в комнату вбежала Лилиан и сообщила, что граф приглашает меня отужинать в библиотеке.

Я настолько удивилась, что решила согласиться, и спустя пол часа сидела в мягком кресле у камина, который приятно потрескивал и отбрасывал на стены длинные тени от книжных полок. За окном моросил дождь, над низким столом витал запах горячих закусок и терпкого вина, а Адриан все молчал, то и дело прикладываясь к бокалу. Мы остались вдвоем — Аннет я не видела с того момента, как мы поздоровались внизу.

— Вы были правы, — наконец прервал тягостное молчание граф. — Библиотеку давно стоило привести в порядок.

Я огляделась. Горничные не теряли времени даром: вычистили мебель и ковры, отмыли окна, протерли рамы картин, на которые я в прошлый раз не обратила внимания. Как я и предполагала, комната стала на удивление уютной.

— Вы пригласили меня, чтобы сказать это? — проворчала я, поудобнее устраиваясь в кресле.

За то время, пока мы молчали, я успела наесться и осушить бокал вина, и теперь чувствовала себя вполне готовой к серьезным разговорам. Так же считал и граф, судя по потемневшему взгляду.

— Вовсе нет. Я обещал вам все объяснить.

— Я вся внимание.

Адриан Даркрайс

Я рывком вскочил с кровати, как только понял, что жив. В ушах еще стоял залп выстрелов из ружей, после которого пули изрешетили мое тело.

Опустил взгляд на грудь, и вместо крови увидел только белую рубашку, чуть помятую после сна. Устало откинулся на подушки и еле удержался от того, чтобы снова не застонать.

Снова! Какой уже это раз, третий? Четвертый? Сколько раз смерть не миловала меня вечным забвением, а лишь отбрасывала на несколько месяцев в прошлое? Во имя черной силы, ну что им стоило на этот раз меня наконец-то прикончить? Сколько можно повторять эту историю — раз за разом, один и тот же мучительный кошмар, который заканчивается моей казнью. А потом — все сначала.

Я пробовал все: интриги, кинжалы, яды. Один раз просто заперся в замке и вообще ничего не делал, но она все равно появилась в моей жизни. Мария Лайтнер, впервые увидев которую, я снова и снова сходил с ума. Становился будто одержим, мною овладевала неестественно-бурная страсть, которой я не мог сопротивляться. Но Беатрис, милая, добрая Беатрис, которую я за все эти долгие месяцы так и не смог полюбить, каждый раз оставалась мне верна. На нее не действовали ни уговоры, ни угрозы, и раз за разом, снова и снова я убивал эту кроткую, но такую отважную девочку.

При воспоминании о том, сколько раз я проливал ее кровь, по плечам прошла судорога. Чтобы отвлечься, подумал о книгах, которые мне принес священник. Я уже сидел в темнице и до казни оставались считанные дни, но я почти не сомневался в том, что отгремят выстрелы, а я опять проснусь здесь. Подкупил служителя магии света, и он принес мне старую книгу о ритуалах крови. Из нее стало ясно, что моя демоническая кровь, проливаясь, преодолевает время. Почему — не знаю. «Потому, что хочет исправить ошибку судьбы» — гласил старый том.

Может, в этот раз предложить палачам задушить меня? Тогда кровь не прольется, и я наконец обрету покой. Что ж, если и в этот раз ничего не выйдет, то непременно так и сделаю. Однако есть идея, которую очень хочется опробовать. Если моя кровь преодолевает время, то может, она способна преодолеть и тонкие грани между мирами? Как знать, может в другом измерении мне удастся спрятаться или найти избавление от своих проблем? Или, чем черт не шутит, даже от своего демонического наследия? Мои предки-демоны когда-то перешли границу между мирами, так чем я хуже? В этом мире мне точно ничего не может помочь, то в другом…

Несколько дней ушло на подготовку, и вот я уже на высокой скале. Внизу — узкая полоса песчаного пляжа, которую то и дело полностью накрывают морские волны. Небо темнеет, надвигается гроза: молнии-то и должны стать той силой, которая позволит мне порвать завесу между мирами. Я выбрал измерение без магии — колдовскими штучками сыт по горло. Но чтобы туда попасть, придется воспользоваться «недобрым светом» — той самой молнией, которая способна вызвать пожар и бурю.

Когда замечаю на горизонте первый яркий росчерк, разделивший небо пополам, времени думать не остается. Быстрое движение кинжалом — и вот уже из обеих рук сочится кровь. Поднимаю их к небу, шепчу простое заклинание на старом языке. Мне незачем перекрикивать бурю — если небесным силам угоден мой дар, они услышат.

Вспышки все ближе, море вздымается так сильно, что до меня долетают соленые брызги, по земле хлещут плети дождя, раскаты грома над головой будто предлагают отступиться, пугают или предупреждают. Наконец, свет прямо над головой, боль в теле такая невыносимая, что я слышу, как рык моего чудовища сливается с очередным взрывом в небе.

— Адриан!

«Беатрис?» — ее имя последней мыслью мелькает в меркнущем сознании, а потом все в один момент гаснет.

— Денис!

— Эй, Дэнчик, вставай, на пары опоздаем! Сегодня у Крючкова лекция, не придем — отрабатывать заманаемся!

Слова я разбирал, хоть звучали они непривычно. Грудь болела, едва удавалось сделать вдох, и голова раскалывалась так, будто я на спор залпом выпил три бутылки дешевой крепкой медовухи.

Кто-то слева смачно выругался, на пол упало что-то тяжелое. Потом меня затормошили за плечо и пришлось открывать глаза. Белый потолок с желтыми разводами и трещинами оказался гораздо биже, чем я ожидал. Повернувшись, понял, что лежу на втором ярусе узкой кровати, а по маленькой комнатке, где и одному-то не развернуться, носятся два парня: один низенький и сгорбленный рыжий очкарик, второй — огромный кудрявый блондин с мягкими, женскими чертами лица, который занимал большую часть комнаты.

— О, проснулся наконец-то! Нечего было вчера выпендриваться. Бутылку коньяка залпом — это ж надо! — прогудел блондин мощным басом.

Мне оставалось лишь пожать плечами.

Стукнувшись головой о потолок, с кровати кое-как слез. Боль в груди постепенно отступала, но рубашку и штаны я натягивал, стараясь не делать резких движений. Судя по ощущениям, у паренька, который так вовремя умер и любезно предоставил свое тело, случился сердечный приступ, но из-за интоксикации он этого даже не понял, скончался во сне.

Времени не оставалось, и я успел лишь вскользь глянуть на свое новое вместилище: голубоглазый брюнет с простецким, деревенским лицом. Высокий, широкоплечий, но ссутуленный так сильно, что кажется совсем больным. Темные пряди длинной челки падают на лицо, и по дороге из комнаты по длинному коридору общежития пришлось заскочить в местную умывальню и смочить немного длинные патлы, чтобы не лезли в лицо.

Освоился я довольно быстро. За первую неделю выяснил, что мой реципиент — студент биологического факультета, родители погибли в аварии и поступил он по льготной программе. Учился на тройки, особо ничем не увлекался, по выходным напивался в баре с друзьями и, похоже, страдал проблемами с сердцем.

Направление учебы подвернулось мне крайне удачно, стипендия помогала не умереть с голоду, и я быстро наверстал учебную программу, а заодно записался в спортзал: ходить сутулым мне решительно не нравилось.

Сообразив, что и к чему в учебе, углубился в генную инженерию и изучение строения мозга — в этих двух темах, как мне казалось, я мог бы отыскать ответ на свой вопрос. Но чем дольше погружался в теорию, тем отчетливее понимал, что провернуть нечто подобное в моем мире и хотя бы ослабить действие демонической сущности возможным не представляется. Раньше я полагал, что дело можно решить переливанием крови, но хорошо, что не успел попробовать: выяснилось, что кровь неподходящего типа могла меня убить.

Даже с учетом магии изменить тело настолько сильно, чтобы оно начало функционировать иначе, оказалось невозможно. К тому же теперь я не был уверен, что тело графа Даркрайса изнутри выглядит также, как тело любого другого человека. Возможно, генные эксперименты нарушили бы работу внутренних органов.

В общем, к окончанию учебы, получая на руки бесполезный диплом, я уже полностью убедился в том, что зря потратил время: найти избавления от своей проблемы так и не смог. На эксперименты в моем мире мне потребовались бы долгие годы и главное — десятки подопытных, таких же как я — полудемонов, но таким материалом я не располагал.

Преподаватели дружным хором предлагали продолжить обучение, прочили мне славу чуть ли не величайшего ума столетия и еще какие-то регалии, но научная карьера в маленьком городке и яйца выеденного не стоила, так что я отказался.

Устроился тренером в какой-то вонючий фитнесс-клуб, куда ходили потные мужики весьма среднего достатка, и почти год прожил, совершенно не понимая, что делать дальше: магии в новом теле не было ни грамма, поэтому вернуться назад, в свой мир, я не мог. Оставалось только ждать и надеяться, что после смерти я не растворюсь в небытии, а снова стану графом Даркрайс.

В конце концов депрессия сошла на нет и поиски я продолжил. Хотя не столько из надежды отыскать что-то стоящее, сколько из интереса к науке, которой посвятил неполных четыре года. Со временем новая жизнь даже начала нравиться мне: несмотря на то, что сердце иногда пошаливало, а заводить серьезные отношения с женщинами я опасался, все еще думая, что в любой момент могу снова пересечь границу миров, я расслабился. Сущность зверя не донимала, не требовала охоты, свежего мяса и полета, на плечах не лежали горой обязанности по защите поместья и необходимость постоянно лавировать в болоте дворцовых интриг, и прожив в новом мире почти десяток лет я решил, что скоротать в нём остаток жизни, а потом тихо умереть в старой хрущевке, купленной за бесценок — участь не такая уж и плохая. Особенно по сравнению с последними несколькими перерождениями.

Следующие пять лет прошли почти что счастливо. Поездки, бары, работа, книги, иногда — в порядке исключения — даже женщины. Но я понял, что задержался здесь, когда в подворотне справа мелькнула тень.

Я шел по улице в теплый солнечный день, когда его заметил. Лицом мужчина не походил на моего старого знакомого — обрюзгший алкоголик внешне не имел ничего общего со шпионом Дэрбентона — врага, который раз за разом выносил мне спертный приговор. Этот мерзкий человек, имени которого я так и не успел узнать, постоянно вертелся с ним рядом, скользкий как гадюка. Именно эта манера скользить меня и привлекла.

Неужели кому-то еще удалось совершить переход?

Тень скользила за мной, я петлял от нее по переулкам, но она не отставала. Тогда я остановился в каком-то дворе, окруженном облупленными офисными двухэтажками, и стал ждать. Я рассчитывал, что шпион наконец-то выйдет из укрытия и мы поговорим. За годы, прожитые в этом мире, я научился неплохо драться, и хоть врачи всегда говорили, что с моим здоровьем организм вообще не мог бы выдержать таких интенсивных нагрузок, чувствовал я себя прекрасно.

Однако не учел, что мой противник освоился в этом мире не хуже меня. От знакомого звука выстрела я дернулся, грудь обожгло привычной болью.

Ругаясь, повалился на землю, еще одна пуля задела шею, но сознание упорно не желало покидать тело. Пришлось наблюдать, как вопреки всякой логике вокруг меня собирается толпа, кто-то снимает, кто-то объясняет ситуацию «скорой» по телефону. Перед глазами начало темнеть, когда незнакомая женщина, оттолкнув тщедушного паренька, склонилась надо мной и коснулась руки.

Я не видел ее лица, но перед глазами болталась пластиковая карточка, прицепленная к нагрудному карману. С маленькой фотографии по-мальчишески улыбалась коротко стриженная женщина с совсем белыми волосами, угловатым лицом. По виду старше меня, она казалась такой живой и яркой, что мне непременно захотелось узнать ее имя.

Взгляд уже поплыл, но я успел отыскать на ускользающей куда-то в сторону карточке надпись: «Дарья Бор…».