Я князь. Книга #18

Глава 1 Рот открой

Загородное поместье рода Бердышевых.

— Та-а-а-ак, а кто это у нас тут такая красавица?

В стерильной комнате гостевого дома рода Бердышевых, наконец, закончилась операция.

Вся было заставлено пустыми склянками, завалено окровавленными простынями, а также различными медицинскими и хирургическими приборами.

Старик с моложавым лицом устало сполз по стенке и вытянул ноги. Операция проходила чуть больше суток без остановки и нельзя было терять ни концентрации, ни внимания, ни потоков энергии ни на секунду. Все же от этого зависела не только красота пациентки, но и ее жизнь.

И даже при условии, что все прошло хорошо — не зря граф Бердышев снабдил старика приличным количеством кристаллов — последний все равно чувствовал неимоверную усталость. И даже не физическую, а эмоциональную и духовную.

Энергетические каналы болели, как от неожиданной нагрузки, голова гудела и хотелось просто лечь и смотреть в потолок. Желательно с бокалом пива и под какой-нибудь сериальчик. Как раз недавно появился один простецкий про любовную любовь. Вот этого сейчас не хватало для расслабления мозга.

После смерти отца от сердечного приступа Сергей Николаевич Пирогов унаследовал все тайны и секреты рода. А их было немало. Вот только он не успел еще углубиться в это искусство на отцовском уровне. Все же там не одна книженция, а целые библиотеки, которые отец собирал на протяжении жизни.

Для Сергея Пирогова это стало настоящим благословением богов. В столь юном возрасте для мага с предрасположенностью к лекарству, он ста двадцати лет от роду стал ведущим пластическим хирургом в стране.

Но все же опыта Сергею еще не хватало. С такими последствиями магии он сталкивался впервые. Хоть он и нашел у отца записи, как проводить операции на подобных пациентах, но пропасть в практике сильно сказывалась.

Немного переведя дух, Сергей Николаевич встал, подошел к стационарному телефону и снял трубку.

— Это я. Все готово, Ростислав Тихомирович.

Его голос был тихим и усталым. Сергею страшно хотелось спать.

— Идем, — коротко ответил граф и положил трубку.

Лицевой маг повернулся к центру комнаты, где стоял хирургический стол, на котором лежала девушка. Рот у нее был обтянут марлевой повязкой с капельками крови, а голое тело прикрывала простынка. Пока Алиса спала.

Через несколько минут дверь открылась, и в операционную вошли граф Бердышев и его помощник, Андреев. Оба возбуждены и взволнованы исходом операции, и это было видно даже невооруженным взглядом.

— Ну как? — поинтересовался граф, подходя к девушке. — Ты же говорил, что она должна быть в сознании во время операции.

— Ага, — кивнул Сергей. — Операция прошла успешно. Пациентку я усыпил.

— И сколько продлится процесс заживления? — спросил Андреев, аккуратно приподнимая простыню. Как только он понял, что девушка нагая, тут же опустил и подоткнул, чтобы не продувало.

— Еще минут тридцать и можно отпускать дамочку на все четыре стороны! — попытался пошутить Сергей, но сил не хватило. — Редко такую красавицу оперируешь. Она и на обложки журнала может нормально залететь.

Андреев с Бердышевым переглянулись. Странный старик, но ничего не поделаешь. Именно с ним работал род Бердышевых. Точнее, он находился у графа в вассалитете. Удобно. Но эти лицевики все странные.

— Ладно, пошли наверх. Чайку попьем, потом отвезем ее домой. Михаил должен уже быть в Москве, — сказал граф ровным голосом.

Вот только ни от Андреева, ни от Сергея не ускользнуло, как он нет-нет да и улыбнется своим мыслям. Наверняка, рад, что девушка теперь в порядке.

Троица поднялась наверх. Андреев вызвал служанку, и та устроила целую чайную церемонию. Минут пятнадцать они сидели и спокойно пили чай, наслаждаясь тишиной.

Граф думал, что наконец смог отплатить Мише за его помощь. Андреев размышлял о том, что давно не видел молодого красивого женского тела, а Пирогов о том, как же он зае… хочет домой, отдохнуть. Маменька наверняка приготовила окрошку на кефире.

Но тишину нарушил женский визг, да такой оглушительный, что у всех лопнули чашки. Окна также не выдержали мощи и посыпались. Как и вся стеклянная посуда.

Бердышев и Андреев с удивлением посмотрели на Пирогова. Тот, как ни в чем не бывало, пожал плечами.

— Увидела себя в зеркало. Еще бы! После стольких лет с такой мордой, а у нее красивое лицо. Тут любой так будет визжать.

Но визг продолжался.

— А точно все в порядке? — уточнил Андреев.

— Да, просто остаточная боль, фантомная, — улыбнулся Сергей.

Граф же погрузился в мысли.

— Что-то я не припомню внизу зеркала… — произнес он.

Трое мужчин переглянулись и через пару секунд разом подорвались и побежали в операционную.

Вбежав в комнату, они обнаружили корчащуюся на полу голую девушку. Марлевая повязка сорвана, и лицо было правда красивое. Никаких следов операции или изменений. Даже шрамов и тех нет.

Но она истошно кричала и хваталась за живот.

— Алиса! Что такое? Что случилось? — первым к ней подскочил врач. Он положил ей руку на лоб и пустил легкий импульс энергии по нужным каналам, чтобы убрать боль.

Это помогло, но не до конца.

— Живот! Болит живот! — закричала Алиса.

Андреев и Бердышев стояли, как истуканы и не понимали, что происходит.

— Зараза, — выругался Сергей и крикнул: — Чего встали⁈ Помогите положить ее на стол!

После того, как Алиса оказалась на столе, все увидели, что с ней случилось.

— Черт, я не думал, что это даст побочку! В записях отца говорилось, что такое возможно только при условии, что изменения проникли в саму структуру астрального тела! Это передается по наследству! Такое, блин, вообще невозможно! — кричал он, водя по телу Алисы руками, а она продолжала кричать и вырываться. — Держите ее ноги и руки!

Граф с помощником подскочили и схватили девушку.

— Сейчас, милая, станет лучше, — обливаясь потом, Сергей попытался пошутить, но вышло по-дурацки: — Это у тебя зубки режутся.

Он схватил со стола уже использованную хирургическую пилу. Теперь Сергей больше напоминал сумасшедшего маньяка, чем квалифицированного врача.

Бердышев и Андреев с ужасом выпучили глаза, когда врач со всей силы рубанул по животу.

— Ты что творишь⁈ — заорал граф, поддавшись эмоциям.

— Спокойно! Так надо! — он отошел в сторону и обратился к Алисе. — Ну что, дочка, лучше?

Граф с Андреевым поняли, что девушка не вырывается и не кричит.

А еще поперек живота у Алисы появилась пасть, напоминающая ту, которую они устранили полчаса назад.

— Нихрена же себе… — выдохнул Андреев.

— Это что? Это что, рот⁈ — закричала Алиса. — Это как так-то?

Сергей положил ей руку на голову, и девушка отрубилась.

— Так, господа, — хлопнул врач в ладоши. — Теперь я хочу посмотреть родословную этой девушки.

— Сережа, ты чего наделал? — выдохнул граф, аккуратно трогая зубы в животе Алисы. — Как же она будет теперь жить?

— Знаете, граф, это очень хороший вопрос! Но пока, я не могу на него ответить, — развел руками Сергей Пирогов.

Кабинет Следователя Имперской канцелярии по делам аристократов Ф. Э. Дзержинского.

— Феликс, объясни подробнее, какого черта происходит? Почему это существо опасно для человечества? — Островский даже вскочил со стула.

— Спокойно, Коля, сядь, заткнись и послушай!

Дзержинский достал черную папку с надписью «Кузнецов. Секретно».

Лоре даже говорить не надо — она уже в нее влезла с помощью Болванчика. Все же в этой папке инфа обо мне, и не только.

— Как нам известно из архивных записей, — начал зачитывать документ следователь. — У Владимира Кузнецова, то бишь основателя рода Кузнецовых, был питомец под кодовым именем «Любавка». Откуда она появилась, у нас нет никаких данных. По крайней мере, в архивах. Петр Петрович ни разу не упоминал о ней, как и другие члены отряда Кузнецова.

— Тогда откуда у вас такие сведения? — подметил Островский.

— У нас что, триста лет назад были только царь и Кузнецов с командой в двадцать человек? Тут и показания солдат, и летописцы. Многие видели это существо! — парировал Дзержинский.

Лора выдала мне все с открытой страницы. Там были старые записи с рисунками. И да, в них указывалось, что Любавка испускает лазерный луч разрушительной силы.

— Она теперь питомец Михаила, — ответил Островский. — Никакого уничтожения не может быть. Всем известно, что питомца нельзя уничтожить, не убив владельца.

— Да, — кивнул Дзержинский. — Так и продолжай говорить остальным, Коля.

Следователь приподнялся со стула, подошел к окну и раздвинул шторы. Помещение тут же заполнил солнечный свет, а в воздухе появились частички пыли.

— Коля-Коля… — вздохнул Дзержинский. — Я беру на себя ответственность, и довольно большую, но все же, Михаил вправе знать…

Он повернулся и посмотрел на меня пустым взглядом.

— Твой предок сперва отпустил Любавку. Поэтому она еще жива.

— Не особо вы меня удивили, — ответил я. — Больше интересно, с какой это стати я должен уничтожить ее?

— Не ты, — пожал плечами следователь. — Тебе надо только отказаться от нее. А остальное мы сделаем сами. У нас есть специалисты.

Я склонил голову набок.

Удивительной простоты человек. Хотя не скрою, очень скользкий и хитрый. Он мне показался таким с первой встречи. Втирается к тебе в доверие и ждет, когда ты ошибешься, а потом наносит удар.

Все во благо Империи, конечно же.

— Я откажусь, — ответил я.

— Миша, — положил мне руку Островский на запястье. — Я сам.

Следователь вернулся за стол, скрестил запястья и вопросительно посмотрел на моего представителя, мол, «ну давай, удиви».

— Почему? — спросил Островский. — У вашего отдела должны быть веские причины для этого.

— Она может вызвать метеорит! — ответил следователь. — Тебе этого мало?

— Она мой питомец, — сказал я. — Без моего разрешения она не станет ничего делать.

Теперь следак перевел свой пристальный взгляд на меня.

— Михаил, а я не говорю о том, что она может сойти с катушек. Все дело в хозяине.

Вот оно как. Он боялся, что я рано или поздно могу учинить небольшой апокалипсис и наслать на Империю метеориты?

— Тогда почему меня не арестуют? — приподнял я бровь. — Раз вы не доверяете мне.

— Нет оснований, — за следователя ответил Островский.

— Петр Петрович в курсе этого питомца, и он не позволит!

— Может быть, — кивнул Дзержинский. — Но Михаил, пойми, я не делаю ничего, что идет вразрез с законом. Не делаю что-то, что навредит нашей стране, и только хочу сделать ее лучше. Надеюсь, ты меня понимаешь.

— Понимаю, и я полностью на вашей стороне. Но своего питомца я не буду убивать, и точно не буду от него отказываться, — я встал, собираясь уходить. — Если вам мало того, что я сделал, и в Японии, и при штурме Скарабея, тогда у меня плохая новость, Феликс Эдмундович. Вы не справляетесь со своими обязанностями, потому что все это время князья, которых я убил на Сахалине, проводили эксперименты над ней. И как Любавка к ним попала? Как вы это упустили? Они проводили эксперименты с хаосом! Разрабатывали специальные таблетки, дающие временный прирост этой отравленной магии! И что? Где была Имперская Канцелярия?

Я не собираюсь сдаваться, и если мне предстоит бороться за Любавку, я без проблем пойду против этого следователя.

— А сейчас, когда всю вашу работу за вас сделал граф Кузнецов, вы решили поиграть с защитников Империи? Хотите заставить меня силой? Ну попробуйте!

Островский сидел молча, как и Дзержинский, и оба смотрели на меня.

— Михаил, вы неправильно поняли. Это не приказ. Это рекомендация. Все это следует из отчетов наших ребят. Вам лучше отказаться от нее, чтобы не было соблазна. Ваши уникальные умения могут на вас дурно повлиять, — пояснил Дзержинский, зайдя с другой стороны. Теперь он был хорошим копом, так сказать.

— Я не превращусь в Есенина, — я развернулся и, направившись к выходу, остановился в дверях. — И да, если вы до сих пор не можете проверить до конца МОЙ Сахалин, то, может, лучше отозвать людей и доверить это мне? Все же впервый раз я хорошо справился.

После всего сказанного, я не видел причин оставаться, поэтому вышел за дверь. Кожедуб моментально сделал вид, что копается в бумагах.

Кабинет Следователя Имперской канцелярии по делам аристократов Ф. Э. Дзержинского.

Это же время.

Как только Михаил ушел, громко хлопнув дверью, Николай Романович повернулся к следователю.

Тот сидел с удивленным лицом, и складывалось ощущение, что с ним так давно не разговаривали. Даже Петр Петрович на совещаниях обычно хвалил его, отмечая преданность и самоотверженность, но сегодня какой-то молодой пацан вытащил на свет все, что он тщательно старался скрыть.

— Феликс… — произнес Островский.

— Может, он прав? Может, я тут засиделся? Только делаю, что постоянно проверяю ход работы, допрашиваю… Может, старость подошла? Пора на покой?

— Погорячился ты с Кузнецовым, — заметил Николай. — Я знаю этого парня. Такого доброго человека ты во всей стране не найдешь. Он так же, как и его предок, хочет спасти человечество от этой напасти.

Феликс Эдмундович хмыкнул.

— Есенин тоже хочет. Но методы разные.

— Да, но это не значит, что у Михаила будут такие же наклонности. Ты же читал про Владимира. И я читал, да многие в канцелярии знают эту историю. Он пожертвовал собой ради всех! И я говорю не только о стране! Ты же видел записи! Отчеты его команды!

Островский не справился с эмоциями и начал плеваться слюной.

— Это не значит, что он будет таким же! — вставил следователь.

— Тебе мало подвигов, что он сделал? Он ослабил Захара! Спас Скарабей! — замахал руками Николай.

Дзержинский вздохнул и потер глаза пальцами.

— Сложно! Сложно! Непонятно! — громко сказал он, но сдался. — Ладно, дам ему шанс. Ты знаешь, что я могу действовать в обход царя в исключительных ситуациях.

— Это не тот случай, Феликс, не тот. Поверь. — Островский встал и протянул руку своему другу. — Спасибо.

— Пока не за что, — ответил на рукопожатие следователь.

Когда Николай Романович практически дошел до двери, то обернулся.

— Может, реально отдадите ему Сахалин? У него скоро свадьба. Отличный подарок будет!

— Ага, с этим подарком и титул князя в придачу! — развел руками следователь. — Все, Коля, вали уже, не трепи нервы!

Островский улыбнулся.

— С меня пиво!

— Много пива! — крикнул в спину другу следователь Дзержинский.

До поместья мы ехали молча. Я не стал говорить Николаю Романовичу, что слышал все до последнего слова. Да и в голове у меня сейчас совершенно не это.

— Значит, он отказался от Любавки, — прочитала мои мысли Лора. — Интересный ход. Я пока не поняла, как это сделать.

— А оно нам надо? — подметил я. — Никого не буду отпускать.

— Даже перед смертью?

— Если буду сильным, не придется.

И слава богу, мое угрюмое настроение разбавил звонок от Марии.

— Привет, красавчик, как там в столице? Стоит?

Ну вот, уже соскучился по Маше.

— Стоит, куда денется, — улыбнулся я. — Побывал в Кремле, походил по барам…

— Да уже видела! — хихикнула она. — Отец отправил парочку фотографий.

Блин, я как-то не проконтролировал этот момент, и стало стыдно.

— У вас там как?

— А у нас что? Все хорошо. С девчонками собрались. Позвали Асю и Свету. Пробуем вино, — похвасталась Маша.

— Что? Какое вино? Ты же кхм…

Рядом сидел Островский, и не хотелось раскрывать тайну раньше времени.

— Девочки пробуют, — поправилась Маша. — Я же не тупая.

— Ты у меня умница! Завтра-послезавтра прилечу!

Мы еще минут десять поболтали, и меня привезли домой. Попрощавшись и поблагодарив Островского за услуги, я направился в дом.

Лора предупредила, что Алиса уже вернулась и сидит в гостинной. Почему-то я не стал проверять через Болванчика, что она делает, а надо было.

Когда я зашел в гостиную, мне показалось, что я увидел нечто такое, чего не должен был. Как будто случайно заглянул в женскую раздевалку.

На полу сидела Алиса. Судя по ее энергии, это точно она. Перед ней стоял вентилятор, а она в одном лифчике сидела и охлаждалась.

Вместо живота у нее была огромная зубастая пасть с высунутым языком.

— Не простудишься? — по глупости ляпнул я.