Я краснею

Глава 2

Как только трамвай остановился, Мэй поспешила сойти. Она опаздывала, и хотя она знала, что она самостоятельная личность (и знание это держала близко к сердцу), но также она знала, что вокруг есть люди, которые на неё рассчитывают, – например, её мама. Мэй влетела в ворота, ведущие в китайский квартал Торонто, и понеслась мимо покупателей и лотков с товарами.

– Простите! – Она пробежала мимо парня, державшего коробку с печеньем.

– Эге, – крякнул парень. – Ты чего так быстро бежишь? – прибавил он на кантонском диалекте – китайском наречии, на котором говорили жители китайского квартала Торонто. – Не беги!

Мэй уворачивалась от велосипедов и вёдер с овощами так, словно от этого зависела её жизнь. Впереди два сантехника пересекали тротуар, неся тяжёлые трубы. Мэй подбросила компакт-диск «4 Town» и футляр с флейтой в воздух, поднырнула под трубы, тотчас ловко поймала диск и флейту с другой стороны и ещё быстрее побежала к дому.

Она пронеслась мимо женщины с растением в руках.

– Привет, Мейлин!

– Как поживаете? – откликнулась Мэй.

Мимо прошёл мужчина с деревянным ящиком. Из него выпал фрукт, и Мэй подхватила его. Она перебросила его мужчине, не теряя ни секунды.

– Спасибо, Мейлин! – сказал тот. Похоже, здесь все друг друга знали.

Мэй бежала до самого перекрёстка. Тут она остановилась, чтобы посмотреть налево и направо, прежде чем перейти улицу, и перевела дух. Почти на месте!

Наконец она добралась до старого китайского храма – храма Ли. Это был семейный храм, её храм. Две обережные статуи красных панд стояли у входа. Мэй остановилась, чтобы дотронуться до каждой статуи.

– Привет, Барт, – сказала Мэй. – Привет, Лиза.

Она прошла через величественные ворота и пересекла маленький дворик, где господин и госпожа Гао играли в шахматы.

– Привет, Мейлин! – поприветствовала её госпожа Гао.

Мэй улыбнулась паре:

– Всё ещё готовы взять реванш, господин Гао?

– В любое время, Ли! – отозвался господин Гао. – Вот какая хорошая девочка.

Мэй вошла в сувенирный магазин и повесила рюкзак на крючок. Она положила футляр для флейты на прилавок и закрепила на свитере бейджик с надписью «МЕЙЛИН ЛИ, ПОМОЩНИЦА ХРАНИТЕЛЬНИЦЫ ХРАМА». Затем она остановилась на мгновение, чтобы поклониться портретам предков.

Мэй нашла свою мать, Мин, стоящей на коленях перед алтарём. Над алтарём был гобелен с изображением красивой женщины в традиционных китайских одеждах и духов-хранителей, красных панд, по обеим сторонам от неё. Мин поднялась с пола, когда услышала шаги Мэй.

– Мэй-Мэй! Вот и ты!

Мин была высокой элегантной женщиной, и возраст её совершенно не угадывался. На лацкане её пиджака был такой же бейджик, как у Мэй: «МИН ЛИ, ХРАНИТЕЛЬНИЦА ХРАМА».

– Привет, мам, – сказала Мэй.

Мин подошла к Мэй и обхватила её лицо ладонями. Она внимательно посмотрела на Мэй.

– Ты опоздала на десять минут. Что случилось? Ты поранилась? Ты проголодалась? Как прошёл твой день?

– Крутяцки, как всегда, – бодро ответила Мэй.

– Ты мой маленький учёный, – сказала Мин. – Сегодня лучшая ученица. Завтра генсек ООН! Предки будут тобой гордиться.

Мин и Мэй преклонили колени у алтаря. Мин подожгла благовония за них обеих.

– Сунь Е, – торжественно проговорила Мин, – почитаемая прародительница, хранительница красных панд…

Мэй приоткрыла один глаз, чтобы взглянуть на гобелен, изображавший её безмятежную прародительницу.

– …Мы смиренно благодарим тебя, – продолжала Мин, – за то, что ты защищаешь и направляешь нас. – Мин поймала взгляд дочери. – Особенно Мэй-Мэй, – добавила она.

Обе закрыли глаза, и Мэй продолжила молитву:

– Да продолжим мы служить и почитать тебя и эту общину.

– Во веки веков, – закончили они в один голос, а затем поклонились.

Мин и Мэй вышли во двор храма. Снаружи шумел ветер и щебетали птицы. Они напитались всем этим, сделав очищающий вдох. Это было мгновение безмятежности. Храм был их особенным местом.

– Ты готова? – спросила Мин.

Мэй хрустнула костяшками пальцев:

– За дело!

Они взяли чистящие средства и пристукнули мётлами одна об другую, словно хоккеисты, выходящие на лёд. Потом они начистили, оттёрли и отполировали всё, на что упал взгляд, включая Барта и Лизу, статуи красных панд. Они даже прогнали группку подростков, пытавшихся разрисовать стену граффити.

– Вы придурки! – крикнула им вслед Мэй.

– Я поговорю с вашими матерями, – пригрозила Мин.

Наконец подошла туристическая группа, и Мин провела посетителей в храм. Она указала на гобелен Сунь Йи:

– Вот самая почитаемая из наших предков: Сунь Йи была учёным, поэтессой и защитницей животных! Она посвятила свою жизнь всем созданиям леса и особенно…

Тут появилась Мэй в костюме красной панды, сделанном из картона.

– …красной панде! – закончила Мин.

– Та-дам! – сказала Мэй.

Туристическая группа охала и ахала, делая фотографии. Мин объяснила, что Сунь Йи любила красную панду за её огненную шубку и озорной нрав.

– С тех пор, – сказала Мин, – красная панда одаривает нашу семью удачей и процветанием.

– И вас тоже может одарить! – сказала Мэй.

Пока туристы аплодировали, она передала им ящик для пожертвований. Мин и Мэй отрабатывали экскурсию за экскурсией, пока солнце не начало садиться и тени не выросли. Наконец они проводили последнюю группу к выходу.

– До свидания! – сказала Мин, махая рукой.

– До встречи, – сказала Мэй.

Они закрыли двери храмовых ворот и, прислонившись к ним, вздохнули с облегчением. Что за день!

– Дай пять, – сказала Мин, пока они шли к своему дому, стоявшему под охраной отдельных ворот на храмовой территории. Мэй улыбнулась матери и дала ей пять, довольная тем, что на сегодня хлопоты окончены.

Отец Мэй, Цзинь, был дома – готовил на кухне ужин. Он так энергично нарезал, приправлял и варил, что у него очки запотели от пара. В гостиной Мин и Мэй сели на диван и принялись лепить пельмени, смотря свой любимый сериал «Дневники Нефритового дворца».

В телевизоре главный герой обнял героиню, которая явно замышляла что-то нехорошее.

– Я хочу, чтобы ты осталась со мной навсегда, – сказал мужчина.

Мин застонала.

– Ему следовало прислушаться к своей матери и жениться на Линь И.

Она ловко сложила и залепила последний пельмень.

– Точно, – согласилась Мэй. – Суй-Джуй такая двуличная. – Она подала матери поднос, чтобы та положила на него свои пельмени.

– Она просто использует его, чтобы подобраться поближе к трону, – сказала Мин. – Вероятно, она заколет его в первую брачную ночь.

– Хм! Всё-то ты знаешь, мама.

Мэй отнесла поднос с пельменями отцу, и тот осмотрел все до одного. Он довольно хмыкнул:

– Идеально!

– Да! – согласилась Мэй.

Из телевизора донеслась поп-музыка, привлекшая внимание Мэй. Это была реклама.

– Вы все слышали их хиты, – говорил диктор, а на экране появились пять артистов. – Вы повторяли их движения. А теперь вы сможете увидеть их вживую! Мировая поп-сенсация «4 Town» начинает свой тур по Северной Америке! Билеты уже в продаже!

У Мэй вдруг задрожали коленки. Она вцепилась в диван, чтобы не упасть.

– Обожемой!

Мин скривилась.

– Что это за… хипхоперы? – Она повернулась и посмотрела на Мэй. – А почему они называют себя «четырьмя пацанами», если их пятеро?

– Я не знаю, – пожала плечами Мэй. – Некоторым в школе они нравятся.

– Ты имеешь в виду Мириам? – Мин снова повернулась к телевизору. – Эта девочка… довольно странная.

Мэй посмурнела. Мириам была совершенно нормальной. И почему её маме не нравятся её друзья?

– Ужин готов! – позвал Цзинь.

Мин поднялась с дивана. Проходя мимо дочери, она взяла Мэй за подбородок и ласково улыбнулась. Мэй улыбнулась в ответ. А потом Мэй бросила на телевизор последний мечтательный взгляд. Она напела себе под нос одну мелодию «4 Town», прекрасно зная, что мать ни за что не поймёт, и присоединилась к своим родителям за столом.