Я краснею

Глава 3

У себя в спальне Мэй сидела за столом в наушниках. На полках у неё были аккуратно расставлены плюшевые игрушки, награды, книги и рамки с фотографиями семьи. Кровать была застелена, стены украшали мотивационные плакаты. Мэй делала домашнее задание по математике, слушая компакт-диск «4 Town», который ей дала Мириам. Мысли её витали в облаках, и она бездумно рисовала чьё-то лицо на полях тетради. Вдруг девочка остановилась. Лицо выглядело знакомым.

– Хм, – сказала сама себе Мэй. – Немного напоминает… Девона. – Она с отвращением фыркнула: – Не понимаю, что Мири в нём нашла. НЕ ТАКОЙ УЖ он классный…

Мэй продолжала рисовать. Пожалуй, плечи у него вроде ничего. И глаза… ммм… хорошие.

Мэй остановилась и сняла наушники. Вдруг ей представилось, как нарисованный Девон сидит на камне, а на пальце у него птица. Он улыбнулся ей и ПОДМИГНУЛ.

Мэй выпучила глаза. О чём она думает? Девочка схватила тетрадь, чтобы закрыть, но так и не смогла оторвать глаз от картинки, которую нарисовала. Она отодвинулась от стола. Что-то пошло не так. Она что-то чувствовала.

Мэй прижала блокнот к груди, встала со стула и эдак небрежно отошла от стола. Она опустилась на ковёр и прислонилась к кровати.

Мэй положила блокнот на пол. И опять просто не смогла сдержаться – взяла блокнот и нырнула с ним под кровать, словно секретный агент.

Мэй нарисовала другую картинку. Это было что-то новенькое. Закончив, она внимательно посмотрела на рисунок. Это был Девон вместе с Мэй, они, держась за руки, сидели на единороге, и Девон смотрел ей в прямо глаза. Мэй покраснела.

Она перевернула страницу и принялась опять рисовать. Много-много. Её бросило в пот. Дыхание прерывалось. Не успев опомниться, она заполнила рисунками всю тетрадь.

– Мэй-Мэй?

Мэй вздрогнула при звуке маминого голоса и ударилась головой о нижнюю часть кровати.

– Ой!

Она выползла и села на постель, стараясь выглядеть непринужденно. Только когда мать уже открывала дверь, Мэй заметила уголок блокнота, торчащий из-под кровати. Вот блин!

Мин вошла в комнату Мэй с подносом нарезанных на ломтики яблок.

– Хочешь перекусить? – спросила она.

Мэй натужно улыбнулась, она снова вся вспотела.

– Круто, здорово, спасибо!

«Только не смотри на блокнот, – думала девочка. – Не смотри на блокнот».

Мин пристально посмотрела на дочь. Она заметила пот и поняла, что что-то не так. Затем она увидела, как Мэй украдкой косится на пол. Мин заметила блокнот. Она поставила поднос на прикроватную тумбочку и подняла блокнот.

– Это твоя домашняя работа? – сказала Мин.

Мэй нервно рассмеялась.

Мин открыла блокнот и сразу поняла, что это не домашнее задание.

– Ох…

– Мама, не надо! – воскликнула Мэй. Но было слишком поздно. Мин перевернула страницу. – Нет… – промямлила Мэй. – Мама!

– Ой-ой-ой, – ахнула Мин. – Что?.. Что это? – Она перевернула страницу. – Ого? – Снова перелистнула. – Что? – Лицо её переменилось, выражая абсолютный ужас. – Ой-ой… Э… ФУ! Мэй-Мэй! – Вот теперь Мин перепугалась до смерти. – Что это?

– Ничего! – сказала Мэй. – Просто мальчик. Никто…

– МАЛЬЧИК? – Мин подняла рисунок, где Девон подался вперёд, чтобы поцеловать Мэй.

Мэй ахнула.

– Кто он? – вскричала Мин. – Он делал эти вещи? С тобой?

Мэй попыталась вырвать блокнот у матери, но Мин не отпускала.

– Нет! – выпалила девочка. – Это просто фантазии, мама! Не по-настоящему… – Тетрадка порвалась.

Мин, сощурившись, смотрела на разорванный рисунок Девона у себя в руке.

– Эта шапка… так это… тот помятый продавец из «Маргаритки»?

Не дав Мэй времени ответить, Мин развернулась на месте и вне себя от ярости вылетела из комнаты.

– Мама! – крикнула ей вслед Мэй. – Нет!

Через несколько минут семейный седан Ли с визгом остановился на стоянке перед минимаркетом «Маргаритка». Мин вышла из машины, Мэй выпрыгнула с пассажирского кресла.

– Нет-нет-нет-нет! – стенала Мэй, тащась за матерью в магазин. Дверь звякнула, возвещая об их прибытии. Куча тусовавшихся здесь подростков уставилась на Мин с Мэй, а Мин прошествовала к прилавку, стуча каблуками. Мэй мельком увидела знакомое лицо. «О нет!» Тайлер из школы Мэй был здесь.

– Ну и ну! – сказал Тайлер.

Мэй умоляла мать остановиться, но та прямиком направилась к прилавку. Мэй потянулась за ней.

– Мама, нет!

Все в магазине собрались посмотреть, что происходит.

Подлетев к Девону, Мин ткнула в него пальцем:

– ТЫ!

Девон от удивления отпрянул вместе со стулом.

– Что ты сделал с моей Мэй-Мэй? – требовательно вопросила Мин.

Девон, казалось, был сбит с толку.

– Эммм… с кем?

– Мейлин Ли, – пророкотал Тайлер. И он указал на неё: – Вот она!

Все головы повернулись к Мэй.

Мэй сглотнула.

– Мне следует сообщить о тебе в полицию! – бушевала Мин, перегнувшись через прилавок. – Сколько тебе лет? – Она оглядела Девона сверху вниз. – Тридцать?

– Я… Мне… семнадцать, – ответил Девон, вопросительно глядя на неё, словно уже ни в чём не был уверен.

Мин повернулась к Мэй:

– Вот видишь? Видишь? Вот что происходит, если не пользоваться кремом от солнца и целыми днями ширяться! – Она снова повернулась к Девону: – Она просто милый, невинный ребёнок! Как ты посмел воспользоваться ею!

Мин полезла в карман куртки.

Мэй ахнула.

– Мама, не-е-е-е-е-ет!!!!!

Мин вытащила рисунки Мэй и шлёпнула их на прилавок. Все подошли ближе, чтобы лучше рассмотреть. На верхней картинке был изображён Девон в образе русалки. Тайлер усмехнулся.

– Чаво? – недоумевающе промямлил Девон. Мэй только что задыхалась от волнения.

– Вот чудила! – сказал Тайлер, указывая на Мэй.

– Прямо маньячка, – прошептала какая-то девушка своей подруге.

Девон уставился на рисунок, затем посмотрел на Мэй.

Спрятаться было некуда, и Мэй отвела глаза. Её щёки горели.

Смех гремел всё громче.

И тут её мать окончательно всё испортила: она достала благовония и помахала ими, как будто проводила обряд экзорцизма[4]:

– Изыди… хулиган!

Новый взрыв смеха. Мин поставила благовония на стойку, а затем вывела Мэй из магазина.

Мин и Мэй сели в свою машину. Мин с удовлетворением хлопнула дверью. Мэй села на пассажирское сиденье и вся сжалась от стыда. «Как моя мать могла так поступить со мной? Нет, стой, – думала она. – Мама не виновата». Мэй сообразила, что её стараниями всё выглядело так, будто Девон к ней приставал! Её мать просто сделала то, что сделала бы любая на её месте. «Ты тупая, тупая, тупая!» – она ругала себя.

– Слава богу, я вмешалась, – сказала Мин. – Этот дегенерат больше к тебе не подойдёт. – Она заправила прядку волос за ухо Мэй и положила руку ей на плечо: – Так, есть ли что-то ещё, что мне следует знать, Мэй-Мэй?

Мэй сжала кулаки.

– Нет. – Она фальшиво улыбнулась. – Всё в порядке.

Когда Мэй вернулась домой, она отправилась спать и у себя в комнате разрыдалась в подушку. Затем она села в кровати и отчитала себя резким шёпотом:

– Ты что, больная! О чём ты только ДУМАЛА? – Сердце у неё жгло чувство горечи и сожаления. – Зачем ты рисовала всё это? Все эти ужасные вещи! – Она металась по комнате, словно ища выход. – Ничего страшного… Всего лишь нужно переехать в другой город, поменять имя…

Снова плюхнувшись на кровать, Мэй взяла в руки свою грамоту за успехи в учёбе.

– Ты этого не заслуживаешь. Ты просто гормональная ДИКАРКА. – Она разорвала грамоту. – Как и все остальные!

Мэй взяла с тумбочки фотографию себя с матерью. Раздираемая противоречивыми чувствами, она заплакала.

– Мамочка… – Девочка погладила рамку, словно живое существо. – Мне очень жаль!

Она встала перед напольным зеркалом и попыталась взять себя в руки.

– Ты её ГОРДОСТЬ и РАДОСТЬ, – сказала она своему отражению, – вот и веди себя соответственно!

Мэй ударила себя по лицу. Затем она схватила тетрадь, разорвала листы с рисунками и сунула их в корзину для мусора.

Она глубоко вздохнула, ещё раз посмотрела на себя в зеркало и ткнула в отражение пальцем со всей серьёзностью.

– Этого больше… никогда… не повторится.

Она выключила свет, нырнула в кровать и свернулась калачиком под одеялом.

Но этот кошмарный день ещё не закончился… пока не закончился.

В ту ночь, пока Мэй спала, во дворе было тихо. Позвякивали китайские колокольчики. Свет свечей лился на алтарь в храме, где Сунь Йи глядела с гобелена, висящего на стене. Вдруг порыв ветра загасил свечи, и наступила тьма.

Дождь застучал в окно. Полыхнула молния, и Мэй зашевелилась во сне.

Ей снились каменные статуи, охранявшие храм. Во сне они были залиты жутким красным светом. Снова вспыхнула молния. Глаза панд-хранителей засветились белым, а затем статуи взорвались, послав вверх, к небу, две колонны белого света. Сотни красных панд побежали по карнизам храмовой крыши, будто крысы, бегущие с тонущего корабля.

Луна светила красным светом.

Мэй повернулась в своей постели, стиснув мопса Уилфреда, свою любимую мягкую игрушку. Её сон причудливо тёк и менялся. Ей снился Девон в виде суши, он молил её о помощи. Ей снились диковинные человеко-цветы, распускающиеся лицами «4 Town». Всё новые образы наводняли её сны: фото предков, мёртвая птица, разбитые очки, лошадь со змеиным языком, червь, разрезанный надвое и извивающийся на земле.

И последнее, однако, возможно, самое важное: духи двух красных панд на гобелене Сунь Йи над храмовым алтарём открыли глаза. Их глаза загорелись красным, когда они спрыгнули с гобелена, наконец-то обретя свободу.