Я нашел подлинную родину. Записки немецкого генерала

Свержение социал-демократического правительства Пруссии

Позиции, которые занимала СДПГ в государственном аппарате Пруссии — самой крупной и самой важной в экономическом и политическом отношении провинции (земли) Веймарской республики, были помехой для германской финансовой олигархии на ее пути к установлению в стране открытой фашистской диктатуры. Многие члены Социал-демократической партии и Всегерманской федерации профсоюзов возлагали большие надежды на СДПГ и профсоюзы и были уверены, что лидеры этих организаций используют свое влияние для отражения фашистского натиска.

Легальным путем подорвать позиции СДПГ в Пруссии было невозможно. Результаты выборов в прусский ландтаг 24 апреля 1932 года ясно показали, что нацистам и реакционерам не удастся образовать собственное правительство. На коалицию с СДПГ им также не приходилось рассчитывать. Поэтому германские империалисты и милитаристы взяли курс на государственный переворот и стали готовиться к свержению законного прусского правительства, возглавлявшегося социал-демократами.

Руководство СДПГ в этот ответственный момент и не помышляло о том, чтобы поднять рабочих на борьбу против назревавшего государственного переворота. Вместо этого оно решило «не выходить из конституционных рамок», то есть, иными словами, предоставить империалистам и военщине полную свободу действий в борьбе против социал-демократического прусского правительства. Оно даже поощряло их в этом. Так, в середине июля 1932 года министр внутренних дел Пруссии Зеверинг, обсуждая с имперским министром внутренних дел фон Гайлом вопрос о назначении в Пруссию чрезвычайного имперского комиссара, заметил: «Не теряйте времени! Чего вы ждете?»

В личном архиве Винценца Мюллера, с октября 1931 года командовавшего ротой в мюнхенском гарнизоне, сохранились нижеследующие записи о его участии в акции рейхсвера 20 июля 1932 года:

«19 июля 1932 года начальник военно-политического отдела Министерства рейхсвера полковник Отт позвонил из Берлина в служебное помещение роты 7-го саперного батальона в Мюнхене и попросил меня по возможности скорее взять отпуск и сразу же выехать в Берлин. По его совету я должен был объяснить моему начальнику, что отпуск мне необходим ввиду личных обстоятельств.

В Берлин я приехал 20 июля к 9 часам утра. На вокзале меня встретил капитан в отставке Ганс Геннинг фон Хольтцендорф, вольнонаемный сотрудник военно-политического отдела. Он сообщил мне следующее: "С сегодняшнего дня в черте Большого Берлина и в провинции Бранденбург будет объявлено чрезвычайное положение для того, чтобы сместить правительство Брауна — Зеверинга. Возможно, не пройдет и часа, как президент республики подпишет соответствующий декрет. Исполнительная власть в этом районе перейдет к командующему III военным округом генералу фон Рундштедту. Вы будете прикомандированы к нему в качестве референта по вопросам, связанным с введением чрезвычайного положения. Задача осложняется тем, что в частях 3-й дивизии, дислоцированных в этом районе (в Берлине практически можно рассчитывать только на войска из гарнизона Потсдама и Франкфурта-на-Одере), сейчас отпускной период и многих офицеров и солдат вы не досчитаетесь. Под рукой у вас только берлинский караульный полк. Впрочем, надо полагать, крупных воинских контингентов вам и не потребуется. В крайнем случае можете рассчитывать на подразделения других дивизий, которые в соответствии с планом боевой подготовки находятся сейчас неподалеку, в летних лагерях Добериц и Ютербог. Следует, однако, иметь в виду, что в распоряжении полицей-президента Берлина имеются около 20 тысяч человек. Залог успеха — внезапность. Она обеспечена. Сразу же после обнародования декрета президента генерал фон Рундштедт отстранит от должности полицей-президента Берлина Гржезинского, его заместителя Вейса и начальника полиции полковника Хеймансберга, прежде чем они успеют принять контрмеры. Если они откажутся тут же добровольно подать в отставку, их следует взять под арест. После этого имперское правительство сможет предпринять дальнейшие необходимые шаги".

Вскоре после этого я явился в штаб III военного округа к генералу фон Рундштедту. Не успел я доложить о прибытии, как на столе у генерала зазвонил телефон. Звонил министр рейхсвера фон Шлейхер. Он сообщил, что президент подписал декрет о введении чрезвычайного положения. Министр передал мне привет и закончил разговор словами: "Надеюсь, что вы справитесь с этим делом. Ни пуха ни пера!"

Декретом, принятым на основании статьи 48 Конституции, президент назначил рейхсканцлера чрезвычайным имперским комиссаром Пруссии, возложил на него функции премьер-министра Пруссии и предоставил ему право сместить членов прусского кабинета и поручить руководство отдельными министерствами другим лицам по своему усмотрению. Поскольку декрет этот был уже на пути к нам, я продиктовал под копирку следующий текст уведомления Гржезинскому, Вейсу и Хеймансбергу: "На основании декрета президента республики о восстановлении общественного порядка и безопасности от 20 июля 1932 года вы увольняетесь с должности (следовала должность адресата). В случае вашего отказа сдать дела предьявитель настоящего приказа уполномочен арестовать вас".

Тут же я срочно вызвал в штаб III военного округа капитана Гауффе и трех фельдфебелей из 3-го батальона 9-го пехотного полка, расквартированного в Шпандау. Из числа офицеров 3-й дивизии, которым можно было поручить это дело, Гауффе просто первый подвернулся мне под руку. По поручению Рундштедта я дал ему следующие указания:

"По приказу командующего округом вы возьмете два штабных лимузина и поедете со своими тремя фельдфебелями в полицейское управление Берлина. Там вы вручите адресатам три полученных от меня уведомления. Если означенные лица добровольно сдадут дела, вы проследите за тем, чтобы они немедленно покинули служебные помещения и не возвращались к своим прежним обязанностям. Предварительно вы потребуете, чтобы они подписали соответствующие обязательства. Если же они откажутся выполнить приказ, возьмите их под стражу и доставьте их поначалу на военную гауптвахту в Моабит".

Не успел я проинструктировать капитана Гауффе, как позвонил полковник Маркс, ведавший в Министерстве рейхсвера вопросами прессы, и сообщил, что по желанию президента Гинденбурга следует Гржезинского, Вейса и Хеймансберга в случае их отказа сдать дела подвергнуть лишь "почетному аресту".

После этого Гауффе получил указание препроводить означенных лиц в случае необходимости не на гауптвахту, а в офицерское казино Берлинского караульного полка и держать их там под соответствующей охраной. В доверительном порядке я проинформировал Гауффе и о том, что новым полицей-президентом Берлина назначен бывший полицей-президент города Эссена Мельхер, а новым командиром полицейских войск — полковник полиции фон Потен.

Капитан Гауффе отбыл со своими фельдфебелями на двух лимузинах в полицейское управление. Не прошло и часа, как он доложил мне оттуда по телефону:

"Сначала все трое согласились выйти в отставку. Но после затянувшихся переговоров, в ходе которых особенно упорствовал заместитель полицей-президента Вейс, они передумали. Вейс заявил, что государственного чиновника могут уволить лишь вышестоящие инстанции после разбирательства его дела в административном порядке. Во всех других случаях чиновника можно лишь временно отстранить от исполнения его служебных обязанностей".

Я договорился с Гауффе по телефону, что как можно скорей вышлю к нему мотоциклиста с тремя новыми уведомлениями, текст которых мне практически подсказал сам Вейс. Я тут же продиктовал письма примерно следующего содержания:

"В соответствии с декретом президента республики от 20 июля 1932 года, принятым на основании статьи 48 конституции, вы немедленно отстраняетесь от исполнения ваших служебных обязанностей. В случае неисполнения настоящего приказа предъявитель сего уполномочен взять вас под стражу".

Генерал фон Рундштедт подписал эти уведомления, и связной мотоциклист выехал с пакетом к капитану Гауффе в приемную полицей-президента.

Тем временем Гржезинский позвонил Рундштедту и сказал ему:

— Господин генерал, вы отстраняете меня от должности! За что? Я сделаю все, что вы хотите. Но вы же еще ничего от меня не требовали!

— То есть как это не требовал? — ответил Рундштедт. — Я же в письменной форме предложил вам и двум вашим коллегам сдать дела. Добавить мне к этому нечего. К тому же я действую не по своей инициативе, а выполняю приказ министра рейхсвера!

Рундштедт сразу же передал мне содержание своего разговора с Гржезинским. Капитан Гауффе то и дело звонил из полицей-президиума, докладывая обстановку. Еще до прибытия мотоциклиста с новыми приказами в полицей-президиум между

Гржезинским, Вейсом и Хеймансбергом в присутствии Гауффе произошел следующий разговор.

— Рундштедт настаивает на выполнении полученного им приказа, — сказал полицей-президент. — Нам остается только подчиниться.

— Я не собираюсь добровольно уходить в отставку, — возразил Хеймансберг. — Это несовместимо с честью офицера.

— Но что прикажете делать? — вмешался Вейс. — Они [то есть рейхсвер. — В. М.] добьются своего. Сила на их стороне. Упрячут вас за решетку — и дело с концом. Так что не надо громких слов! К тому же без пенсии вы все равно не останетесь!

К 11 часам утра связной мотоциклист из штаба округа прибыл в полицей-президиум и передал капитану Гауффе новые уведомления, составленные "по всей форме". Вскоре Гауффе сообщил мне по телефону:

— Все трое хотя и заявили, что, ознакомившись с приказом, они слагают с себя полномочия, но дать соответствующую подписку отказались. Вообще говоря, здесь становится неуютно. Смена полицейских в городе происходит в 12 часов, и во дворе как раз выстроилась дежурная полицейская рота для развода по постам.

Я доложил обо всем Рундштедту и тут же по телефону передал Гауффе распоряжение генерала:

— Арестуйте всю троицу и препроводите их в офицерское казино караульного полка. На смену полицейских постов не обращайте никакого внимания — им сейчас не до вас. Как только прибудете в казино, звоните сюда.

Не прошло и получаса, как Гауффе доложил по телефону об исполнении приказа.

Генерал фон Рундштедт связался с командиром караульного полка, проинформировал его о случившемся и приказал разместить арестованных в казино под надежной внутренней и наружной охраной и обращаться с ними во всех отношениях корректно. Вслед за этим он поручил главному военному прокурору III округа Золлю, которого тем временем специально вызвали из отпуска, переговорить с "арестантами" в казино и урегулировать все необходимые формальности.

После того как полицейская верхушка была таким образом обезврежена, рейхсканцлер фон Папен приступил к осуществлению дальнейших запланированных мероприятий по ликвидации правительства Пруссии. Он пригласил к себе Зеверинга, Хиртзифера, заменявшего премьер-министра Брауна, который с начала июня находился в отпуске по болезни, и еще одного министра прусского кабинета и сообщил им, что декретом президента он, рейхсканцлер фон Папен, назначен чрезвычайным имперским комиссаром Пруссии, а Браун и Зеверинг отстраняются от должности. Руководство прусским Министерством внутренних дел фон Папен поручил вновь назначенному заместителю имперского комиссара Пруссии д-ру Брахту, до тех пор обер-бургомистру города Эссена.

Зеверинг протестовал и заявил, что он вынужден подчиниться силе. Когда Брахт после обеда явился в свое новое министерство и потребовал от Зеверинга сдать дела, тот отказался, повторив, что подчинится лишь насилию.

— Какая форма насилия вас больше устраивает? — любезно осведомился Брахт.

— Пусть с наступлением темноты два полицейских офицера выведут меня из министерства, — ответил Зеверинг.

Брахт заметил, что, поскольку в Пруссии введено осадное положение, Зеверинга могли бы вывести из кабинета два офицера рейхсвера, а не полицейские, которые как-никак бывшие подчиненные министра. Но тот стоял на своем. С наступлением темноты в министерство прибыли новый полицей-президент Мельхер и новый начальник полиции полковник фон Потен, которые и выпроводили Зеверинга из его кабинета.

В течение того же дня были выпущены на свободу и "узники казино" Гржезинский, Вейс и Хеймансберг, предварительно подписавшие обязательство, что они полностью слагают с себя свои служебные обязанности и впредь не будут пытаться установить какой-либо контакт со своими бывшими учреждениями.

Во второй половине дня 20 июля и в последующие дни до нас доходили слухи о готовящейся забастовке протеста, в частности, о назревающей забастовке на железных дорогах. Ничего, однако, не произошло. К тому времени Шлейхер сообщил Рундштедту, что слухи эти не подтвердились. 21 или 22 июля — не помню точно — ко мне в штаб округа явился полицейский вахмистр Шумахер, служивший в полицейском участке Хазенхейде в Нейкёльне, и сообщил, что в Шёнебергском полицейском управлении по инициативе майора полиции Энке хотят провести под председательством Хеймансберга тайное совещание, на котором будет обсуждаться вопрос о возможном противодействии мероприятиям имперского правительства.

Доложив об этом Рундштедту, я по его указанию снова вызвал в штаб капитана Гауффе и, проинформировав его о положении, дал ему следующие инструкции:

"Нужно захватить всех участников этого совещания, намеченного Хеймансбергом. Чтобы никто из них не ускользнул из Шёнебергского полицейского управления, разведайте предварительно все ходы и выходы, уточните, сколько солдат вам необходимо. Операцию начнете в 21 час — это самое удобное время. Главное — застать их врасплох. Вы сами в сопровождении одного-двух унтер-офицеров и сотрудника уголовной полиции, которого я вам пришлю, пойдете на квартиру к Хеймансбергу при Шёнебергском полицейском управлении и составите протокол, в котором перечислите присутствующих. Запишите также их объективные данные. Выясните, с какой целью они там собрались. Затем сотрудник уголовной полиции по вашему указанию произведет обыск квартиры Хеймансберга. Если среди присутствующих действительно окажутся сам Хеймансберг и майор полиции Энке, возьмете их под стражу и доставите на военную гауптвахту. Ордер на арест за подписью Рундштедта вы получите сейчас от меня. Он составлен таким образом, что вы, смотря по обстановке, сможете внести туда еще несколько фамилий. Рундштедт предоставляет вам в этом отношении полную свободу действий".

Около полуночи капитан Гауффе сообщил, что поручение выполнено и Хеймансберг доставлен на гауптвахту.

На основании декрета о введении чрезвычайного положения в стране были запрещены забастовки, а типография газеты КПГ "Роте фане", выход которой с 21 июля был запрещен на пять дней, занята полицией. Вскоре новый полицей-президент Мельхер позвонил Рундштедту и договорился о занятии Дома Карла Либкнехта — резиденции ЦК КПГ. После того как были отданы соответствующие распоряжения, в штабе округа дополнительно издали приказ, уполномочивающий полицейское управление принимать необходимые меры, чтобы воспрепятствовать «нарушениям общественного порядка коммунистами». Однако тут же последовал телефонный звонок от полковника Маркса из Министерства рейхсвера: "Разве можно накануне выборов делать такие вещи? Это же только на руку коммунистам! К тому же перед выборами, когда в стране шесть миллионов безработных, никаких забастовок и так не будет. Трубите отбой".

Если мне не изменяет память, 23 июля Рундштедту позвонил не то сам Шлейхер, не то полковник Отт или полковник Маркс. Рундштедту сообщили, что Геринг собирается предложить Шлейхеру поддержку штурмовых отрядов и с этой целью лично выехал к нам в штаб округа. Рундштедт получил указание отклонить это предложение на том основании, что рейхсвер не нуждается в поддержке и к тому же акция уже завершена. Вскоре после этого в штаб явился Геринг. В его беседе с Рундштедтом принял участие и начальник штаба III военного округа полковник Генштаба Шведлер, незадолго до этого досрочно прибывший по вызову из отпуска. Сразу же после недолгой беседы я узнал от Рундштедта и Шведлера о ее содержании.

Геринг действительно предложил нам поддержку своих штурмовиков, заявив, что в Берлине, Магдебурге, Штеттине и Франкфурте-на-Одере в его распоряжении достаточно людей, которых можно немедленно использовать. При этом, по его словам, в каждом из этих городов штурмовые отряды насчитывают десятки тысяч человек — от 30 тысяч до 60 тысяч. Рундштедт поблагодарил и сказал, что рейхсверу помощь не требуется, а кроме того, акция против прусского правительства уже завершена. "Если же, — закончил генерал, — придется предпринимать еще какие-либо меры, то рейхсвер справится с этим своими силами".

25 июля Государственная судебная палата отклонила просьбу смещенного прусского кабинета о временном возвращении его к своим обязанностям вплоть до окончательного решения суда о законности действий имперского правительства.

Вскоре после этого решения Государственной судебной палаты президентским декретом от 26 июля 1932 года военное положение в черте Большого Берлина и земле Бранденбург было отменено в связи с предстоявшими 31 июля выборами в рейхстаг. Я возвратился в свою часть в Мюнхен».