Я - первый

22

— Ладно, — сдавшись отходит и садится на противоположенную сторону поглощать остывший завтрак. А я думаю, с чего лучше начать этот не легкий разговор, в кучу все смешалось, наши отношения в последнее время как поле боя, что не день — то война.

— Было очень вкусно, Эл! — сначала кухню глазом окидывает, а потом на мне свой взгляд останавливает, словно целится, — Знаешь, я не могу поверить, что наконец-то мы будем вместе жить, — тянется за моей ладошкой через весь стол, а я не решаюсь не протянуть в ответ. Теплая ладонь накрывает и сжимает. — Я буду любить тебя здесь, — хищно смотрит и указывает пальцем на стол, — Здесь, — ведет пальцем на столешницу, — Там, — кивает в сторону дивана, где мы вчера втроем сидели, — Везде! — И если бы мне сейчас ненужно было ехать…

— Артур…, — обрываю его, так как решаю что дальше будет только хуже и сложнее, — Любимый… — Ты помнишь что вчера было?

Хмурится, явно вспоминая и прокручивая в голове вчерашние события.

— Да! А что? Посидели, выпили, а потом ты сделала мне офигенный минет. — оживленно изрекает.

— А ты помнишь что мы здесь были не одни?

— Ну и что? Мелкий говнюк тут ненадолго. — искренне удивляется зачем вообще его упоминать.

— Я не могу так…, — набираю побольше воздуха, что бы нырнуть в пучину, под названием Артур.

— Давай пока повременим с моим окончательным переездом… Мне не комфортно быть здесь… с вами двумя. — аккуратно подбираю слова, и говорю спокойно и мягко. Пытаюсь. Ведь знаю к чему это может привезти: Артур выдворит его, а я меньше всего хочу, что бы Сэм остался без жилья, ведь они здесь на равных.

— Что-о? — меняется на глазах, свирепеет и зубы сжимает. — Вчера он уехал, он пробыл здесь час. И я говорил тебе, что он здесь почти не живет и не ночует! — и снова не получилось у нас покойно все уладить.

— Это ты ему сказал уехать?

— Какая разница! Ты ищешь повод, что бы не переезжать ко мне? Что бл*ть происходит? — заводится и в своем стиле приподымается на дыбы упирая руки в стол.

За последний месяц я слишком часто видела его таким взвинченным, раньше он таким не был. Или я просто не знала его?

— Ты ведь и не собиралась, да? Знала что придумаешь отмашку? А тут она сама подвернулась… молодец! Папина дочка, — кривится он и отходит к кухне.

— Какого хера? — не сдерживаюсь, мы снова сражаемся, только не за единое, а друг против друга.

— Смотрите, мало ей места здесь, принцесса! Пожила бы немного не за родительской юбкой — тогда бы не несла такую чушь, а радовалась! Или тебе просто уже не надо это? — вопросительно смотрит и продолжает в том же язвительном тоне. — Так ты скажи, я тебя понять не могу, что ты хочешь от меня, то мало времени вместе и ревности кругом, то жить уже не хочешь со мной!

— Я хотела что бы мы жили вдвоем… — тихо выдавливаю из себя, так как уже не уверенна в этом. Еще много чего хочется сказать, но ком в горле снова перекрывает воздух и дышать, не то что говорить, становиться физически сложно. Разворачиваюсь, что бы уйти на второй этаж, всё внутри кипит, но остановившись выплескиваю в ответ, как меня и учили. Гложит-скажи! Вот я и выстреливаю:

— А ты мог бы и постараться для нас, и сам квартиру снять, а не ждать, пока родители сжалятся и как кость собаке бросят! Ты же у нас большой мальчик. Умный! И все знаешь лучше всех!

Знаю что по-больному, но не могла больше.

Артур подлетает ко мне как коршун, сгребает за футболку и одним толчком вжимает в стену так, что висящее над моей головой семейное фото падает, чудом не задев. Слышу громкий звон бьющегося стекла и рык одновременно.

— Ты бл*ть вообще знаешь, сука, что такое деньги и как они зарабатываются? Сама на шее сидишь и что-то мне рассказывать будешь?

— Отпусти меня! — делаю попытку вырваться и ступаю в сторону, что бы оттолкнуть, но сделанный рывок сопровождается резкой болью в стопах и я замираю.

Артур тяжело и громко дышит, и мне кажется, что он сейчас ударит меня, глаза словно кровью налитые. Но хватка ослабевает и он отпускает меня и матерясь семенит назад на кухню. Закрываю глаза руками и сползаю по стене на пол. Все происходило считанные секунды, но этого достаточно, что бы перечеркнуть годы: гнев, злость, обида, не понимание, ревность… — слишком много чувств и эмоций на нас двоих. Они сжигают и провоцируют на ужасные поступки. А время и пережитый кризис дают ложную уверенность, что теперь позволено и будет прощаться многое.

Под ногами мокро и пульсирует, сжимаю пальцы ног и опускаю взгляд вниз. Кровь. Много крови. Оглядываю лужицы, которые растекаются, часто моргаю и стараюсь не паниковать. Пытаюсь встать, но тут же возвращаюсь на исходную, так как приподняться даже на пятках не получается.

— Фак, Элеонор! — кричит Артур и подлетает ко мне.

Глаза бешено шарят по мне, руки и губы дрожат, резко опускается на колени и пытается взять за ногу, — я отдергиваю, мне больно, и я не хочу что бы он ко мне прикасался! Никогда больше! Парень что-то бубнит, вытирает измазанные в кровавый цвет пальцы о свои боксеры, оглядывает комнату, будто ищет что-то. Я чувствую его страх, его сердце, как оно колотится. Я почти упиваюсь его страхом, что-то подобное и я пережила несколько мгновений назад.

— Твою мать! Иди сюда. — пытается поднять и взвалить на себя, выходит неуклюже, и я чуть снова не падаю в разбитое стекло. Понимаю, что сама не выберусь. Поддаюсь ему вперед, обвивая за плечи. Он тут же подхватывает и бежит со мной на улицу.

— Ты в трусах! А на мне их нет вовсе! — с ужасом вспоминаю я, когда он подбегает к машине.

— Принеси мне шорты… в рюкзаке…и плед. — приказываю, когда меня усаживают на пассажирское сидение. Ноги сразу же окутывает холодный ветер, и становится даже немного легче.

— Арт достает из бардачка салфетки и пытается приложить к ногам, но я выхватываю и кричу что справлюсь сама. От моего крика он отшатывается и бежит в дом.

Не прошло и минуты как он выбегает, уже одетый с моими шортами, полотенцем и пледом. Какой находчивый! Конечно, сейчас всю машину ему запачкаю.

— Прости, Эл! Прости, умоляю! Я не хотел…я не думал! — умоляюще смотрит на меня и тянется, что бы утешить, обнять. Но я отшатываюсь. Слава Богу он не настаивает.

— Просто отвези меня в клинику.

— Да, да! Сейчас!

Кладу полотенце вниз и аккуратно ставлю на них стопы. Надо бы все ему тут побольше забрызгать кровью, пускай знает, идиот.

До госпиталя мы доезжаем за пятнадцать минут. Кровь уже не течет, но раны начинает ощутимо ныть. Вывернуть и посмотреть что там, так страшно, что я начинаю жалеть себя: плачу, омывая слезами лицо и руки. Арт несколько раз пробовал меня утешить, но его легкие касания и нежный голос, который совершенно по-другому звучал еще десять минут назад, только раздражали, и через пару моих отказов, он уже не предпринимал попытки, а лишь коротко поглядывал, то на белые ноги, то на красное от слез лицо.

Припарковавшись, Арт быстро выпрыгивает из машины и подбежав ко мне, помогает надеть шорты и накрыть ноги пледом.

Его руки все так же трясутся, и хочется сказать что-то вроде: Жить буду, не дрейф. Но нет, это он виноват — пускай наслаждается. Берет меня бережно, как невесту и несет ко входу.

Милый доктор осматривает, удивляется и интересуемся каким образом осколки могли так впиться в мои ноги. Выдумываю что-то на лету, про то что не заметила, как кошка разбила рамку и оступилась на нее. Кошусь на побледневшего, рядом стоящего Артура. Ага.

Продезинфицировав и вытянув все осколки из одной ноги, доктор решает что здесь можно обойтись без иглы и ниток, а воспользоваться специальным клеем, который соберет разрезанную кожу. Только нужно на несколько дней ограничить передвижения, что бы они не разошлись. При правильном соблюдении рекомендаций, пообещал что не останется и следа. Со второй ногой пришлось попотеть подольше, осколок глубоко врезался, и несколько раз задев кожу пинцетом и услышав мои окрики, доктор сделал обезболивающий укол и через несколько секунд держал в зажиме острый, продолговатый, прозрачный кусочек.

— Элеонор, знаю что молодым девушкам невмоготу лежать и дня в кровати, но вам нужно минимум три дня потерпеть, пока все раны хорошо затянутся. — его голос успокаивает и расслабляет. Забрав заключение и рецепт, еще раз осматриваю свои перебинтованные ножки и хочется снова разрыдаться.

— Отвези меня домой, — отрезаю не глядя, ведь знаю что он сводит с меня глаз.

— Хорошо, — доносится покорно.

— Эл, прости меня! Пожалуйста! Я же не знал….я не хотел что бы все так получилось…Детка, прости!

— Серьезно? — вскидываю брови вверх, — А что ты хотел? Припугнуть? Разочаровать? Показать себя настоящего? — не дав ему ответить добавляю, — У тебя получилось! Я думаю ты понимаешь, что жить с тобой я не буду.

— Элеонор, пожалуйста! Ты мне нужна! — смотрит он на меня глазами полными слез в ожидании пощады.

Я же не бездушная тварь, и таким никогда не видела его. Возможно когда привкус сегодняшнего утра сойдет, я отойду и уже не буду такой категоричной, но пока все очень свежо.

— Просто отвези меня домой, — вздыхаю и отворачиваюсь к окну.

Не хочу и не могу его сейчас прощать, смогу ходить тогда и поговорим. Хорошо, что впереди нет важных экзаменов и проект сдан.

Когда подъезжаем к моему дому, Арт берет левую руку и тянет к своим губам. Целует и утыкается в нее носом.

Такой простой жест, но я вижу, что он волнуется, что ему и вправду жаль. Он пол дня провел со мной, смотрю на него, и не могу понять, что чувствую. Обидел, но я вроде уже и не обижаюсь. Но и ехать к нему тоже не хочу. Руку не одергиваю, возможно это и правда недоразумение. Как глупо перечеркивать четыре года из-за одного инцидента. И это же не он меня толкнул на эти осколки. Стечение обстоятельств. Наверное. Оправдания летят вихрем в голове.

— Не надо… — тихо вырывается.

— Эл… я готов к ху*м разбиться, я подонок конченный. Я знаю, мне нет прощения, пожалуйста… не бросай! Я люблю тебя. Мне никто не нужен! Ты одна! Навсегда! Прости меня!

В уши течет еще более сладкая речь, всё, что я хотела слышать все эти годы я сейчас внимаю: поженимся, как компания начнет прибыль хорошую давать, дом купим, в котором я сама продумаю весь дизайн, детей родим, мальчика и девочку, собаку заведем, что бы во дворе играла, большую такую и пушистую.

Слезы струйками несутся, а он видит, что млею словно мороженное на солнце, наклоняется и нежно целует. Чувствую солоноватый вкус собственных слез, а они горечью момента отзываются. Ну вот зачем нужно быть всё портить?

Интимнее момента между нами еще не было. Даже в ту ночь, когда мы случайно встретились, а по итогу провели её не смыкая глаз: прощая, извиняясь, признаваясь в любви и предаваясь ей. Тогда мы изголодались по друг другу, не могли насмотреться, натрогаться, нацеловаться. Каждый страдал и переживал эту разлуку по своему, и дорвавшись, мы словно сумасшедшие хотели выпить друг друга до дна.

Даю себя поцеловать, что бы почувствовать тот спазм, те вибрации, что были между нами, ранее ведь это срабатывало. Но сейчас там тихо…трепета нет. Не работает.

— Дай мне время… я позвоню тебе… сама. — отстраняюсь. Эксперимент окончен.

— Детка…как скажешь! — с грустью твердит, но снова стискивает руку в кольцо, обдавая ее своим теплым дыханием, а я ведь даже не заметила какие они ледяные, мои руки, пока не выдернула, что бы поправить сползающий плед.

Тут должно быть, как я гордо вышла из машины, и пошла в сторону дома ни разу не обернувшись, но… ходить то я не могу. Видя мое замешательство, парень быстро реагирует.

— Не двигайся! — приказывает, быстро обходит машину, подхватывает на руки и несет в дом.

Рукой толкаю дверь и запах маминого вишневого пирога ударяет в нос. Живот в миг скручивает, а слюна собирается во рту, крепче сжимаю рот и сглатываю.

— Поставь меня там, — пальцем указываю на стул рядом с кухонным столом.

Артур покорно выполняет и опускает так словно я из фарфора сделанная.

— Эли, это ты…? — голос приближается к нам и я хочу ответить как можно радостнее, но мамино перекошенное лицо появляется раньше и вопрос уже не актуальный, в след за ним летит второй: — Что случилось? — она смотрит, то на меня, то на Арта.

— Мам… ты не волнуйся так…я спускалась по ступеням и плечом задела семейную фотографию, она упала под ноги, а ты же знаешь мою не поворотливость, ну вот я на нее случайно и опустилась. — смотрит на меня внимательно, будто не слышит.

— Джек, Джек! — истерично кричит мама.

Смотрю на Арта. Плечи осунулись, руки в карманах и встречаясь с ним на секунду глазами он одними губами выводит:

— Спасибо. Прости.

Конечно же, мама ни о чем не подозревающая, усадила парня за стол, у того живот не тише моего реагировал на сладкие ароматы.

Накормив нас, мама, на удивление даже не стала спрашивать, почему я не уехала с Артуром. А ведь сегодня мы должны были перевезти остальные вещи в наше прекрасное счастливое, совместное будущее. Но почему мне кажется, что мы откатись в точку…невозврата?

Мне определенно нужно взять перерыв и не видеться с Артуром. Провалятся целый день в кровати за просмотром сериала на Netflix, позвонить Ник… Телефон! Вспоминаю и хмурюсь, ведь точно помню как он предательски остался лежать на столешнице в доме Волмер.

— Ауч-ауч… — тихо пытаюсь на ребрах ступней добраться в ванную. И снова наша йога с подругой переносится, нам будто не судьба туда попасть. Это пока я ковыляю не спеша, думаю о таких мелочах, но войдя внутрь, я понимаю, что как раз сейчас ее, йогу, я и буду практиковать, ибо нужно как-то помыться не затрагивая перебинтованных ног. Сегодня их мочить доктор запретил. Ну что ж…вызов принят.