Я - первый

31

Из ступора снова вырывает вибрация. Артур.

— Где ты?

— Иду! В саду была.

— Я тебя десять минут уже жду! — бросает в меня словно копья.

Не хочу накалять. Сбрасываю вызов и иду в сторону входа.

Неужели это и вправду была я? Помню мама в детстве рассказывала что я любила ночью и в игрушки поиграть и яблоки помыть. Она сначала пугалась очень, а потом поговорив с очередным доктором — успокоилась, обнадежили, что в подростковом пройдет. Только дверь и окна мама потом перед сном надежно запечатывала. Вскоре это прекратилось, как и наши разговоры об этом. До сегодняшнего дня.

Вспоминаю сегодняшнее утро, те полоски на его теле, они были свежими и воспаленными. Вряд ли он нашёл здесь кого-то для… от одной мысли в дрожь бросает. Но я ведь абсолютно ничего не помню. Кроме моего привычного сна: вода, рука…Бог мой… Да! Я его догнала! Наконец-то, помню как радовалась, но это точно было во сне! Я ведь под водой была.

От понимания, что у нас с Сэмом был секс, пятна возвращаются, а руки принимаются истерически раздирать зудящие участки, оставляя отметины. Ногти и вправду очень отросли, и форма не удачная…

Что же я наделала, корю себя и не могу переступить порог, за которым меня ждёт Артур. Еще час назад, когда мы шли за руки по этому коридору, я точно решила, что сегодня мы должны всё обсудить, и по прилёту всё же попробовать жить вместе. Всё было понятно и хорошо, хорошо просто от того, что другого варианта не было, он отпал. Но сейчас…я изменила ему! С его братом! И даже не помню этого. Что за дура я такая?

— Детка, ты чего? — наклоняется и всматривается в лицо, — Я тебя заждался. Ты плачешь? Из-за Роуз? — тревожно спрашивает и обнимает меня за плечи.

Я вздрагиваю в новой волне. Почему он такой добрый? Я не заслуживаю, даже после той рамки, я поступила хуже в миллион раз, вонзила осколок прямо ему в сердце. Он этого еще не знает, но от этого не легче.

— Эл, всё хорошо! Она прожила прекрасную жизнь. Если ты не готова… ты не обязана идти туда.

Прийдём завтра. Если захочешь. Она держится. — успокаивает.

— Я не хочу её видеть такую, — мысль о лежавшей больной, женщине смывает мою собственную боль и я уже не понимаю что именно служит причиной моих слёз. — Я ведь помню как она впервые встречала нас на пороге своего дома. Помнишь у неё на шее был завязан красивый атласный платок с морским узором, — говорю проваливаясь в воспоминания. Та картина, нашего приезда два года назад оживает в моей голове: ухоженная, красивая, счастливая и улыбающаяся женщина, радо приветствовала меня как родную внучку. Готовила нам панкейки по утрам и рассказывала такие истории из своей молодости, что любой современный роман может позавидовать таким сюжетам. Ни смерть мужа девять лет назад не сломала её, ни одиночество, которое она коротала в большом доме, а болезнь — пришла и погубила её.

— Я не могу туда зайти. Прости. Я не могу. Снова рыдаю. Всё смешалось: стыд, страх, любовь, предательство, горе.

Тепло родных рук окутывает словно плед, Артур успокаивает, поглаживает волосы и прижимает ближе. Я не близкий родственник, но сейчас я готова выплакать за нее всё их слёзы.

— Сегодня не пойдем. Я понимаю. — шепчет мне на ухо, чем еще больше раззадоривает мою истерику. Понимает?

Просыпаюсь от того, что голова трещит так, словно я стену ею пыталась пробить.

Оглядываюсь по сторонам. Место знакомое. Из открытых, поглотивших белые тюли окон, доносится крик чаек. Я в доме Роуз.

Смотрю в окно — закат. В Чикаго нет таких. Любуюсь. Солнце скрывается за горизонтом показывая всевозможные грани своих красок. Обнимаю себя руками согреваясь и взор падает на стоящий рядом комод и красивую антикварную бело-синюю вазу. Похоже, что Элизабет и здесь успела похозяйничать, это её стиль. Обживается.

В дом заходит Джек и увидев меня в противоположенной стороне меняя траекторию:

— Ты уже встала, Эл. А мы решили на террасе поужинать. Точнее уже чай пьем. Лиза упаковала еду для тебя, она должна быть еще тёплой. И там ветер разгулялся не на шутку, накинь на себя что-то. — кивает на шкаф и направляется к подвалу.

— Спасибо…вам… — приятно чувствовать их заботу и такое отношение, как к родной. Я и вправду слишком устала и переволновалась, и кажется уснула еще на ходу, по пути в машину, потому как даже не помню на чём мы приехали и как я оказалась в доме.

Люблю эту семью, и чувствую себя с ними хорошо, точнее чувствовала, скоро всё изменится, они ведь еще не знают, что я и есть то яблоко раздора между братьями. И с недавних пор усугубила ситуацию еще хуже.

— Натягиваю на себя аккуратно сложенный полосатый плед и обуваю гостевые тапочки, похоже приготовленные специально для меня, выхожу на улицу.

Лицо обдает свежим ветерком и я хватаю воздух привыкая к смене температур и запаху.

Увидев семью Волмер за столом, направляюсь к ним, за столом царит идиллия.

— Ты встала! Вот: рыба и рис с овощами. Вы не ели нормально почти два дня, — начинает обхаживать меня Элиз.

— Спасибо большое, — снимаю фольгу, — Как вкусно пахнет, Элизабет! — Она быстро улыбается со словами Ешь, ешь и поворачивается к Сэму продолжая свой рассказ. Как я поняла, о докторах и клиниках, которые они меняли. А он взглядом меня пожирает, словно мы одни за этим столом. И я думаю что если примусь за еду, есть вероятность что я подавлюсь и умру. И это все разрешит. Отличный план, Эл!

— Ты как себя чувствуешь? — звучит справа. Артур. Я даже не заметила его.

— Нормально… Как бабушка?

— Без изменений, — коротко отвечает, — Ты ешь, давай! Я не хочу что бы Грейс высказывала мне, что увёз за сотни миль да еще и не кормлю, — настроение у него хорошее и даже веселое, улыбаюсь в ответ.

— Угу… — успевая промычать, но запах свежей еды так бьет рецепторы что я набрасываюсь на тарелку словно и вправду два дня не ела. Как же приятно ощутить в себе теплую и мягкую пищу.

Запиваю всё теплым чаем, любезно налитым Элизабет, и сразу как-то и теплее становится, настроение лучше и голова прошла.

Артур, как всегда, листает YouTube, а напротив, сидящие на белой скамье Сэм с мамой уже переключились и обсуждают правила жизни здешнего комьюнити. Сэм не переставая продолжает поглядывать украдкой, чем вызывает дикое волнение и нарастающий шторм внутри живота.

Они близки, сомневаюсь что она не знает о нас. В смысле, что я еще нравлюсь ему. Она никогда не подымала тему отношений со мной, даже когда я выбегала из комнаты Сэма в слезах, и возвращалась через несколько дней снова в его объятьях, по уши влюбленная. Сначала обижалась на нее, что ей все равно, думала: не будет меня — будет другая. Но помирившись, очень радовалась, что она не вызывала на диалог, не пыталась докопаться, а я тогда, с горяча, могла такого наговорить… Еще раз поражаюсь мудрости этой женщине.

Доев шоколадный кекс, ко мне ясно приходит понимание, что я хочу всё прояснить, с ними двумя. Нужно с ними поговорить. Только вот проблема, с кого начать? Артура? Вывалить ему всю правду освободившись и перечеркнуть четыре года жизни, любви, отношений. Или с Сэмом? Где-то там, далеко, во мне теплится надежда, что это его дурацкая шутка. И эти царапины, это…он упал, поцарапался ветками какими-то, но я к этому абсолютно не имею никакого отношения.

Выбираю второе, так у меня есть хоть мизерный шанс, что разговор с Артом может и не понадобится.

Окликать и звать его на разговор при всех я не могу, это будет слишком, нужно дождаться когда мы останемся одни.

Одни. Мысли о тех моментах, нашего уединения отдаются теплом в сердце и между ног. Что-то невероятное творится со мной, вспоминая о той ночи. Наверное попробовав я оральный секс с Артуром, я бы тоже его вспоминала с таким трепетом и желанием. Наверное.

— Эл, пойдем прогуляемся? — Артур кладёт руку мне на колено, и я вздрагиваю.

Сэм косится, тоже в ожидании ответа. Забываться нельзя, я всё еще девушка Артура.

Опускаю глаза в стол вставая и берусь за протянутую руку. Арт сразу заключает ее в замок и мы выходим. Спускаемся по мелким ступеням и оказываемся прямо у Мексиканского залива. Место просто волшебное, сказка.

Уже темно, и стало сильно ветрено, я кутаюсь в плед сильнее и убираю волосы набок. Артур не теряя возможности, обхватывает меня двумя руками становясь позади и мы оба смотрим туда, где еще час назад садилось солнце. Молчим. Мне одновременно приятно и грустно стоять вот так, в его объятьях, они родные и понятные, но скоро я этого лишусь. Хочу продлить момент, мы вместе, просто абстрагировать от всего трэша который сейчас происходит.

Он наклоняется, трется щекой и губами касаются волос целуя.

— Помнишь то место? Показывает он на лодочную станцию, которая находится через несколько домов от нас.

— Да, — тихо отвечаю и улыбаюсь, вспоминая, как приехав сюда впервые, мы катались на квадроциклах, и заехали сюда, что бы заняться любовью, в доме бабушки не могла даже поцеловать его тогда, приходилось искать укромные места, и мы их очень удачно находили.

— Я люблю тебя, Элеонор! — говорит и ближе притягивает. А я тоже люблю его, но почему вместо слов слёзы опять?

Резкий разворот и вот его губы жадно сминают мои в поцелуе, наши языки сплетаются и единственное что я чувствую, это разницу: разные движения, вкусы, запахи. Они такие разные! Во всём! Оба мне жизни не дают. Как я могла так запутаться, влюбиться в двух братьев. Эта истина словно током меня прошибает. Влюбиться. Я влюбилась в его брата. И поняла это, целуясь с ним. Так нельзя! Ужасная! Сама себе противная.

Хочу отстранится, но он сжимает крепче, вдавливая в себя. Чувствую, что Артур на взводе. Толкается в меня. А у меня одно лишь в голове Надо сказать ему! Кого он возненавидит больше, меня или его? Будет ли драка между ними? А как со мной поступит? Точно не простит…

Всё же с силой отстраняюсь, наконец-то набравшись смелости всё рассказать. Словно червь ядовитый ест это меня, не могу! Что бы ни было между нами, я не должна так с ним поступать. Даже если Сэм и придумал вчерашний секс, то что было неделю назад я помню хорошо, слишком хорошо. Не могу в себе это носить, целовать, врать, избегать! Чем дальше — тем хуже будет! Вижу! Знаю! Уже понимаю, как раньше, между нами уже никогда не будет!

— Арт, я… — Артур, тяжело дышит будто пробежал двадцать миль и падает коленями на песок упираясь мне лицом в живот. Обескураженная смотрю на него в непонимании что это значит. Он знает?

— Выходи за меня, будь моей! Навсегда! Малышка!?‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌