Я ПОПАЛ! в мир, скрытый в киске моей девушки!

Глава 8

Когда я упал, мне не было больно. Земля оказалась рыхлая, и я отскочил, как на батуте. Я находился на глубине тридцати футов. Не было никакой возможности подняться. Это больше было похоже на колодец, чем на шахту.

Фиг смотрела на меня с неба.

– Ты никуда не пойдешь, – сказала она, ее голос теперь был скорее скрипучий, чем писклявый.

– Мне нужно домой, – сказал я ей. – Мне здесь не место.

– Ты должен играть со мной вечно, – ответила она.

– Мне нужно вернуться к Стейси, – сказал я.

– Она забудет о тебе, – сказала она. – Как раньше она забыла обо мне.

– Но я люблю ее!

Она смотрела на меня некоторое время. Потом ушла. Я ждал часами. Она не возвращалась. Я оказался в ловушке. Просто стоял там, под светом сверху.

В этом мире не было ни дня, ни ночи. Было всегда между. Как рассвет или закат, без солнца на небе.

Я сел. Земля была влажная и мясистая. Я потер ее рукой. Она была теплая.

Это была плоть Стейси. Я должен быть на дне их мира, где земля встречается с ее телом. Какого черта я собирался делать? Что, если я никогда отсюда не выберусь? Что, если я никогда больше не увижу Стейси?

Я лег на живот и обнял мясистую землю, чтобы приблизиться к своей любви. Мои щеки стали влажными от слез, или, может быть, это просто пот, поднимающийся из кожи подо мной. Я погрузился в сон, впитывая звук сердцебиения Стейси, вибрирующего во всем моем теле.

Время шло. Казалось, прошли недели.

Моя кожа изменилась. Она стала резиновой. Краснота моих пальцев распространилась вплоть до моего запястья. Грудь и ноги тоже стали красные. Слизистые шарики росли из моей головы. Я становился похожим на Фиг.

Я ничего не ел с моего последнего энергетического батончика, но я не испытывал голод или жажду вообще. Я бы уже умер от жажды. Я верил, что моя новая кожа поглощает питательные вещества из атмосферы. Тело Стейси должно кормить этот мир, как кормят младенца в утробе матери. Людям здесь не нужно было ни есть, ни пить.

Я разговаривал с землей, как будто это была Стейси. Я рассказывал ей, как я счастлив быть с ней, хотя мы не можем видеть друг друга. Я был уверен, что она чувствовала то же самое, утешая свои одинокие ночи, зная, что я все еще внутри нее, думаю о ней.

После того, как мой голос начал скрипеть, я просто говорил с ней в голове.

Я проснулся от треска, исходящего из задней части моей головы. Затем по позвоночнику прокатился звук, как будто мою плоть расстегнули от шеи до таза. Я не мог пошевелиться, когда мое тело раскрылось. Мои кости и мышцы разошлись. Из меня выполз скелет.

Я отскочил, пиная существо, бегущее по потной земле. Мое тело стало легче. Я чувствовал спину. Рана уже заживала. Но мои внутренности… стали полыми. Мои кости ожили и отделились от тела.

Скелет присел передо мной на корточки, изучая мое лицо, касаясь его окровавленными пальцами. Он выглядел таким же смущенным, как и я, удивляясь, что он делает вне меня. У него не было мозга или жизненно важных органов. Я не знал, как он мог функционировать или думать. Я не знал, как я смогу функционировать или двигаться без костей…

Но я мог двигаться. Мое тело казалось почти невесомым. Мои пальцы обвивались вокруг запястья, как резиновые змеи. Моя голова без черепа стала мягче, но все равно казалось, будто что-то охраняет мой мозг. Возможно, тонкий слой хряща. Он твердый, но гибкий, как спина дельфина.

Скелет цеплялся за мои червивые пальцы, как котенок.

– Нет, – сказал я скелету.

Он щелкнул зубами.

– Плохой скелет, – сказал я.

Скелет повилял тазовой костью, как хвостом.

После пары дней игры со скелетом, когда я приучал его не кусать ноги, стараясь не двигаться так сильно, чтобы огромная рана на спине полностью зажила, Фиг наконец вернулась.

Теперь я был полностью на нее похож. Длинные липкие рога, белая с красными пятнами плоть, большие глаза и маленький рот, упругая латексная кожа. Мои движения были так же неестественны, как и ее, как будто я был глиняным или компьютерным.

– Теперь ты такой же, как я, – сказала сверху Фиг. Ее пронзительный голос звучал, словно иголки, у меня в ушах. – Твое место здесь.

Она бросила мне веревку.

– Ты должен играть со мной, – сказала она. – Не сбежишь?

– Я буду хорошо себя вести, – ответил я. Мой голос стал чужим. Он был такой же скрипучий, как и у нее. Мой голосовой аппарат, должно быть, стал резиновым.

По веревке было легко карабкаться с моим новым легким телом. Возможно, я даже смогу с легкостью взобраться на скалу. Я оглянулся и увидел, как скелет карабкался по веревке за мной, стуча зубами у моих лодыжек.

Как только я вылезу, я уйду. Мне нужно вернуться к Стейси. Надеюсь, она узнает меня, когда я выйду. Надеюсь, я смогу измениться обратно.

На полпути вверх Фиг сказала:

– Не думаю, что ты сможешь убежать. Хорошие зефранцы охраняют мост. Плохие зефранцы под мостом.

Я продолжал подниматься.

Скелеты меня не остановят. Если мне придется отрезать Фиг пальцы, пока она не прикажет им убираться, я это сделаю. Даже если мне придется убить ее. Ничто не помешает мне вернуться к моей любви.

За пределами шахты Фиг почувствовала мою новую кожу. Я проверил ее сам при новом освещении. Мои соски и волосы на теле исчезли. Волосы у меня на голове отросли. Интересно, покраснели ли мои глаза и волосы? Стейси взбесится, когда увидит меня.

– Пойдем играть! – воскликнула Фиг, как взволнованная маленькая девочка.

Она была такая грустная и одинокая. Неудивительно, что последние двадцать с лишним лет она все время рыдала, вырываясь из влагалища Стейси.

Я последовал за ней через поле оранжевых цветов, просто ждал подходящего момента, чтобы схватить ее. Скелетов с ней не было, но это не значит, что их не было поблизости. Мой скелет следовал за нами. Я не был уверен, он на ее или на моей стороне.

– Это будет весело! – проскрипела она.

– В какую игру ты хочешь играть? – проскрипел я в ответ.

Она прыгнула на меня. Я попытался схватить ее, но упал, когда земля начала грохотать. Землетрясение.

– Что происходит? – спросил я.

– Это то самое? – сказала она, оглядываясь.

Я смотрел, как над нами мечутся деревья.

– Иди за мной, – сказала она. – На всякий случай.

Мы побежали вверх по холму, спотыкаясь на зыбкой земле, пытаясь добраться до самого высокого пика в долине. Мы вошли в особняк и поднялись на крышу, где стояли все остальные мультяшные люди. Они все смотрели в одну сторону, вдаль.

– Это то самое? Это то самое? – перекрикивала грохот Фиг.

Что, черт возьми, происходит?

Я встал на стол, чтобы посмотреть поверх толпы, увидеть, на что они смотрят. Они все смотрели на утес, откуда я пришел, но там не было ничего интересного…

Подожди минутку… Стейси, нет…

Гейзер вырвался из скалы, взрыв белой жидкости. Затем еще одна вспышка белой жидкости. Потом еще одна.

Она!

Стейси… занималась сексом!

Я не мог держать рот на замке. Как лавина, долину наполнила сперма какого-то парня. Какой-то парень, с которым Стейси мне изменяла. Прошло всего несколько недель! И я все еще был внутри нее! Что она сделала!

Когда землетрясение стихло, я вышел из-за стола. Она даже не использовала презерватив. О чем, черт возьми, она думала? Что, если она заболеет? Она не занималась со мной сексом без презерватива в течение нескольких месяцев после того, как мы встречались, после того, как она отправила меня к врачу, чтобы убедиться, что я полностью свободен от ЗППП. Как она могла…

Толпа продолжала смотреть вдаль.

– Это может быть оно, – сказала Фиг, указывая на кратер в паре миль от утеса.

Озеро спермы растекалось по ландшафту, затопляя деревья, некоторые дома. Когда сперма вошла в кратер, люди задержали дыхание и посмотрели на небо.

– Смотри, – сказала мне Фиг, указывая на облака.

Я поднял глаза.

Облака рассеялись, словно их вытерли тряпкой, открыв куполообразное пурпурное небо. Затем вся толпа вскочила с безумными криками, когда розовая пленка растянулась по атмосфере, накрыв нас, как одеялом.

– Это случилось! Это случилось! – заплакала Фиг.

Мне не нужно было спрашивать, о чем они переживали.

Я уже знал…

Стейси забеременела.

Я упал на задницу и отвернулся. Мой скелет сидел в углу, выковыривая пауков из паутины и стуча на них зубами. Я закрыл лицо резиновыми руками. Слезы казались чужими на моей коже.

– Ха! – прищурилась Фиг, указывая на меня. – Ты не можешь уйти сейчас!

Я вытер глаза.

– Я же говорила, – сказала она. – Ты будешь играть со мной вечно! Мама так сказала! Она никогда не ошибается!

Она была права. Я не могу уйти. По крайней мере, года два или лет десять.

Пропитка отрезала туннель между этим миром и другим. Мы больше не были внутри тела Стейси, мы были внутри ее ребенка. Отверстие на скале исчезло. Я заперт здесь, пока не откроется новое. Как только ребенок Стейси подрастет и пропустит меня. И даже тогда я не знаю, сможет ли мое новое тело выжить там.

Я бродил по особняку, меряя шагами затхлые залы, не обращая внимания на обитателей, отталкивая Фиг и свой скелет, когда они пытались последовать за мной.

Как Стейси могла так поступить со мной? Не прошло и месяца, а она уже спит с кем-то другим… Это она заставила меня прийти сюда. Почему она не послала кого-нибудь за мной?

Этого не может быть. Она любит меня. Она бы никогда так со мной не поступила.

Может быть, это не ее вина. Может, ее изнасиловали. А может, это был несчастный случай. Может быть, какой-то парень вызвался прийти в этот мир, чтобы найти меня, но случайно эякулировал, пытаясь пролезть через ее вагинальный туннель… Или, может быть, парень никогда не верил ей насчет мира в ее утробе. Может, он просто подумал, что Стейси – сумасшедшая девчонка, и решил ею воспользоваться. «Ты хочешь, чтобы я вошел в твою вагину? Конечно, без проблем!» Или, когда он пытался залезть внутрь, Стейси просто унесло течением. Она могла так возбудиться, когда он попытался войти в нее, что они закончили сексом вместо того, чтобы спасти меня.

Это было то, что я всегда ненавидел в Стейси. Она была из тех людей, которые всегда увлекаются моментом. Когда она хорошо проводила время со своими друзьями, она всегда забывала о планах, которые у нее были со мной. Когда парни флиртовали с ней, она всегда флиртовала в ответ, даже когда я стоял рядом с ней. Я знал, что она любит меня, но иногда эмоции ослепляли ее и уносили прочь.

Насколько я знаю, она могла сделать это, чтобы подразнить меня. Это было так похоже на Стейси – заводиться от мысли о сексе с каким-то странным парнем, пока я находился в ловушке внутри нее. Я уверен, что эта идея ее бы возбудила. Я всегда ненавидел ее болезненные фетиши. Например, как ей иногда нравилось душить меня или себя во время секса. У нее был какой-то фетиш на шею. Особенно я ненавидел, когда она ложилась на меня сверху и трахала в горло. Ей нравилось чувствовать мое адамово яблоко на своем клиторе и нравилось душить меня своими бедрами. Она также заставляла меня напевать, когда она терла мою шею, чтобы мой голосовой аппарат работал как вибратор.

Я хотел оставить ее спать с другим парнем. Я хотел вышвырнуть ее из дома и сказать, что больше не хочу ее видеть. Но я не мог. Я никогда не смогу оставить ее, пока жив.