Я слежу за тобой

Глава шестая

Коктейльное платье из бордового кружева колется, и ей до безумия хочется выпить, но она приехала на эту скучную вечеринку по случаю помолвки Филдинг отдельно от отца и Лизетт. Последняя, наверное, еще разносит на части дом, пытаясь найти свой бриллиантовый браслет от Картье. Он пропал. Это ее самая ценная вещь, причем не только из-за своей стоимости в двадцать тысяч долларов, но еще и потому, что Джон ей подарил его чуть больше года назад, когда Джефф Хадсон – владелец фамильной сети продуктовых магазинов наконец решился вложиться в предпоследнее исследование перед выводом на рынок «Бронкотина». Этот препарат от астмы сейчас приносит отцу самую большую прибыль. Отец до сих пор думает, что это Лизетт удалось договориться об инвестициях, но он ошибается. То была первая сделка Холли.

А теперь благодаря «Ритофану» корпорация «Хэлс Про Икс» сможет выйти на международный фармацевтический рынок. Но финальные испытания невозможны без больших вливаний наличности, а Холли никак не может перестать чесаться из-за дурацкого бордового платья, которое царапает кожу, как наждачная бумага. Надо было надеть лимонное платье, которое предлагала Лизетт. Акт неповиновения Холли обернулся для нее крапивницей. Но как бы неудобно ни было, это не помешает ей действовать на вечеринке так, как она должна: сплетничать, улыбаться и вращаться среди элиты Форест-Вью, будучи при этом подпираемой с обеих сторон отцом и Лизетт.

А потом, в конце вечера, она, конечно же, подойдет к Чарли Лэнгу и утвердит его в намерении заключить сделку. Как только он согласится инвестировать, Холли увидит свою награду. Отец просияет, глядя на нее, и крепко обнимет.

– Ты лучшая, моя девочка, – скажет он, как всегда говорил ей раньше, пока в их жизни не появилась Лизетт. Если она представит себе это, то так все и будет. Это называется воплощением. А если размер инвестиций окажется достаточно велик, ей, возможно, больше не придется закрывать сделки.

Она заказывает в баре колу, оглядывает богато украшенный зал, ища глазами Алексис. Сводная сестра уже должна быть здесь, так что они смогут сделать вид, что у них идеальная смешанная семья. Холли замечает Надю Филдинг. Та что-то вещает за установленным на возвышении столом для почетных гостей, рядом со своим женихом Стюартом Литтоном – старшим сыном семейства, имеющего большое влияние в сфере недвижимости. Тема сегодняшнего вечера, несомненно, богатство. Им здесь пышет все, начиная от серебряных подсвечников на каждой изящной скатерти розоватого оттенка и заканчивая свисающим с потолка безвкусным ворохом цветов пастельных оттенков. Холли без сил, но заставляет себя встрепенуться, когда в зал под руку входят отец с Лизетт. Лизетт поднимает брови, глядя на Холли. Время ее выхода.

Холли подходит к ним в центр зала, поглядывая на голое запястье Лизетт. Девушка улыбается. Лизетт безупречна в своем струящемся белом платье, но Холли доставляет удовольствие мысль о том, как мачеха, изрыгая проклятия, носилась по дому в поисках браслета, который она уже никогда не найдет.

Отец целует Холли в щеку и шепчет:

– Чарли Лэнг должен быть где-то поблизости. Сделай так, чтобы я тобой гордился, моя сладкая.

Холли делает глубокий вдох и произносит слова, которым сама удивляется, едва они успевают слететь с ее губ:

– Может, на следующей неделе с Чарли пообедает Лизетт? Раз уж я теперь работаю няней.

Отец смеется, будто она только что отпустила презабавнейшую шутку.

– Ты мой козырь. Я на тебя рассчитываю. А Лизетт уже устроила для тебя все так, чтобы сегодня у тебя была возможность к нему подойти.

Сердце Холли падает.

Лизетт изучает ее взглядом.

– Это платье тебе не идет.

Холли не отвечает.

Лизетт поворачивается в направлении тяжелой дубовой двери зала. Та как раз открылась, и Холли облегченно выдыхает. Алексис здесь. Ее широкие плечи ссутулены, черное платье в пол сидит плохо, а каштановые локоны длиной почти до талии уже начали курчавиться. Она кого-то ищет глазами.

Лизетт коротко взмахивает рукой, привлекая внимание дочери, и тихо говорит Холли:

– Что с вами обеими такое? Как будто я вас вовсе не учила стилю.

Холли не обращает на ее слова никакого внимания и радостно улыбается приближающейся к ним Алексис. Эспадрильи сводной сестры скрипят при каждом шаге по сияющему полу. Лизетт всю передергивает; Холли подавляет улыбку. Только Алексис могла решить, что текстильные туфли на плоской подошве могут подойти для вечеринки в клубе «Каньон».

Алексис обнимает сначала мать, потом Джона, который сдержанно обнимает ее в ответ. Лизетт расчесывает рукой локоны Алексис. Это не имеет ничего общего с проявлением любви; она просто пытается пригладить завивающиеся и торчащие во все стороны волосы.

Холли обнимает сводную сестру.

– Ты выглядишь счастливой, Лекс.

– А ты выглядишь прекрасной, как всегда.

Холли фыркает:

– Я похожа на баклажан.

Они обе смеются, и напряжение в семейном кругу ослабевает, правда только на секунду и только между ними.

– Там Стэн и Глория. Идем туда. – Джон хлопает Алексис по плечу. – Пусть говорит Холли.

Холли касается подвески со знаком «инь» в знак солидарности со сводной сестрой. Алексис касается своего «янь».

Сплоченной группой семейство направляется к Стэну и Глории Филдинг. Стэн избегает смотреть в глаза Холли, а Глория одаривает ее отработанной улыбкой.

– А, вот же она, красавица. – Глория посылает Холли воздушный поцелуй, а потом соображает, что только что оскорбила Алексис. – Алексис, моя дорогая, – произносит она. – Как приятно тебя видеть. – Она поворачивается к Джону. – Две дочки. Одна няня, а вторая вот-вот станет врачом? Настоящая семья. – Она жеманно улыбается.

Холли решает не говорить Глории, что передний зуб у нее испачкан розовой помадой.

Лизетт заливисто хохочет и переплетает руки с Джоном.

– Я счастливая мать.

– Очень приятно видеть вас обоих, – говорит Холли, входя в роль под гордым взглядом отца. – Маза́ль тов с обручением Нади, – поздравляет она Филдингов, а заодно и себя с тем, что правильно произнесла фразу на идише.

– Спасибо, дорогая, – отвечает Глория. – Твой папа говорит, ты очень хорошо закончила первый курс на медицинском факультете. Он тобой так гордится. Скоро будешь заправлять «Хэлс Про Икс».

– Пока лето, Холли еще сидит с мальчиком Дэниела Голдмана, – добавляет отец больше для Стэна, чем для остальных.

Холли замечает подле себя сникшую Алексис.

– У Алексис тоже есть новости. Она этим летом проводит исследования для профессора психологии в Университете Британской Колумбии. Это престижный проект по поддержке душевного здоровья медсестер.

Но уже слишком поздно. Отец успел углубиться в беседу со Стэном, а Лизетт с Глорией рыщут глазами по залу в поисках следующих светских побед. Из ниоткуда в голове Холли возникает образ. Дэниел – отец, взъерошивающий волосы на голове сына и нахваливающий его просто за то, что он его сын. Ничего общего с этой показухой на людях, совершенно не то, что происходит сейчас.

– Кстати о Голдманах, – говорит Стэн. – Они должны быть где-то здесь. И, Джон, как насчет раунда в гольф в воскресенье?

– С тобой? Ни за что не упущу такой возможности. Дэниел к нам присоединится. В девять строго.

Холли с Алексис переглядываются. У дружеских отношений отца, если, конечно, их можно так назвать, всегда есть цель и цена.

– Вы должны попробовать семгу, – настаивает Глория, когда мимо проходит официантка с блюдом. – Они подают ее в великолепной имбирной глазури.

Холли с Алексис закатывают глаза, а когда Глория отходит, Алексис шепчет:

– Сколько раз ей надо сказать, что я вегетарианка?

Холли смеется.

Лизетт пристально на них смотрит.

– Пора повращаться в обществе, леди. – Она шевелит пальцами, показывая на кого-то в противоположном конце зала, и обращается к Джону: – Там Чип и Люси Роулинс. У них же компания по производству органических конфет, которая недавно стала публичной. – Холли она говорит: – Походи по залу, а потом найди нас. Алексис, ты иди с ней, но говорит пусть Холли.

Как только Джон с Лизетт их покидают, Холли берет сводную сестру за руку. Они проходят по залу, прихватив с буфетного столика тарелку с деликатесами: утку конфи, ростбиф и салат с пастой для Холли, и киш со шпинатом для Алексис. Но уже после первого полного круга Алексис умоляет прекратить это занятие:

– Я так больше не могу. У меня уже щеки болят от фальшивых улыбок. Я пойду подышу воздухом немного, – объявляет она. – А тебе надо продолжать тут ходить?

– Ты же знаешь, что надо. Неприятностей не оберешься, если уйду. Увидимся позже.

Алексис чмокает Холли в щеку.

– Удачи. Жаль, что я не умею это делать так хорошо, как ты.

«Нет, не жаль», – думает Холли после того, как Алексис выходит через стеклянные двери и скрывается на круглом балконе. Взгляд Холли блуждает по залу, но нужного ей человека не видно среди группок разодетых в пух и прах и увешанных драгоценностями хозяев жизни.

Она бросает взгляд на отца с Лизетт. Мачеха болтает с Роулинсами, не сводя с нее глаз. Чип представляет собой дородного мужчину под шестьдесят. Холли чувствует сильный дискомфорт в животе. Жестом она показывает на дубовую дверь на выходе из зала и беззвучно произносит, обращаясь к Лизетт: «В туалет».

Лизетт кивает и указывает на плечи Холли, давая понять, что ей надо выпрямиться.

Холли идет по длинному элегантному коридору, на стенах которого гордо висят таблички с именами выдающихся и давних членов клуба, вроде ее отца и деда. У Монро безупречная репутация в Ванкувере, и Холли уже тошнит от того, что приходится ей соответствовать. Все равно ведь это ложь. Дед Уильям обманул собственного брата, выдавив его из компании, которую они основали вместе, и предоставил семье ее двоюродного деда подбирать объедки.

В коридоре толчется несколько гостей. Холли проходит мимо ниши. В детстве она играла здесь в прятки с Алексис, которой было поручено за ней приглядывать. Впереди она видит двух мужчин в элегантных костюмах. Они возбужденно разговаривают приглушенными голосами.

Один из них Дэниел. Дома он выглядит таким любезным и уверенным, но сейчас вид у него напуганный. Холли с удивлением узнает во втором мужчине Чарли Лэнга, нависшего над Дэниелом как черная туча.

Холли вжимается в нишу и прислушивается.

– Я тут не в бирюльки играю.

– Я над этим работаю. Это не проблема. Мне просто нужно чуть больше времени.

Потом Чарли уходит, минуя Холли и даже не замечая ее. После его ухода Дэниел вытаскивает из внутреннего кармана пиджака телефон и что-то печатает. Она наблюдает за тем, как он яростно давит на кнопки и на висках у него выступают бисеринки пота.

Что бы ни произошло между этими двумя, Дэниел явно очень напряжен. Он работает в фирме, занимающейся программным обеспечением. Возможно, они с Чарли ведут совместный бизнес и что-то пошло не так? А может, это вообще из-за дурацкой игры в гольф. Кто их знает, этих мужчин. Холли просто диву дается, как напрягается отец из-за своего гандикапа.

Холли выходит из ниши, и лицо Дэниела тут же меняется. Он убирает телефон обратно в карман пиджака и широко ей улыбается.

– Холли! Очень рад тебя видеть.

– Сара здесь? – интересуется Холли. – То есть я, конечно, тоже рада вас видеть, но где же Сара?

Дэниел смеется.

– Наверное, в зале. Какая веселая вечеринка. Мы ни за что бы ее не пропустили. Стэн – мой старый друг. – Дэниел выглядит довольным собой. – И с твоим папой мы начали играть в гольф этим летом. Ты знала об этом? Это на самом деле очень здорово.

– Он мне говорил. Он рад, что вы играете с ним и со Стэном.

Дэниел не желает признавать того факта, что печатал на телефоне или общался с Чарли в жесткой манере. Вместо этого он говорит:

– Мне нужно было немного отдохнуть от этого полного народу зала и переговорить с няней. – Он проводит рукой по своим густым волосам, а его взгляд тем временем скользит по обтягивающему платью Холли.

Холли никогда не возражает, если мужчины к ней приглядываются. Это их естественная реакция, и она наделяет ее властью. Но впервые в жизни она чувствует укол какого-то другого чувства оттого, что Дэниел на нее так смотрит. Нечто вроде отвращения. Ей хочется заступиться за Сару.

Дэниел, бесспорно, привлекательный мужчина: высокий и стройный, хоть и с наметившимся животиком, зато с сильными на вид руками. Костюм по фигуре, туфли сверкают. Он на удивление хорошо смотрится. Дэниел выглядит куда более собранным, чем идущая к ним по коридору Сара.

– Холли! Ты такая красивая. – Сара обвивает рукой талию мужа. Ее черное платье-футляр, напрочь лишенное формы, скрадывает ее фигуру. Также она попыталась изобразить высокую прическу, но волосы стянуты недостаточно туго, и пряди беспорядочно выпадают. У Холли руки чешутся зачесать их, как надо.

– Лизетт хочет, чтобы я выглядела гламурно, – оправдывается Холли, но тут же сдерживает порыв шлепнуть себя по губам. Она не имела намерения озвучивать это так прямолинейно, однако в присутствии Сары всегда получается именно так: ей будто в кои-то веки дозволено говорить правду.

Сара усмехается и поворачивается к Дэниелу.

– Ты дозвонился до няни? – Прежде, чем он успевает ответить, Сара трогает Холли за руку. – Джейкоб был так расстроен, что сегодня вечером с ним посидишь не ты. Кажется, он считает, что ты его собственность. – Сара смеется.

Дэниел обращается к жене:

– С Норой я говорил только что. Дома все в порядке.

Интересно. Домой он не звонил, но у Холли сейчас нет намерения заваривать кашу. По крайней мере, хоть Сара ответственная мать – заботится о сыне, разговаривает с нянями и беспокоится о Джейкобе, поскольку он для нее важен.

Дэниел целует Сару в щеку.

– Пойду в мужскую комнату. Увидимся с вами в зале, леди.

– Конечно, милый. – Сара улыбается Холли. – Я в уборную.

– И я тоже. – Холли идет за Сарой по коридору до первой двери направо. Возле двери их встречают алый плюшевый стул и зеркало в полный рост. После встречи с Сарой спазм в желудке у Холли прошел.

Она показывает на Сарины волосы.

– Можно я поправлю? Укладка разваливается.

Сара смотрится в зеркало.

– Правда? Конечно. Спасибо. – Она вздыхает, и Холли улавливает в этом вздохе всю тяжесть этого мира. – Как жаль, что я уже не такая молоденькая, как ты. В моем возрасте это все дается уже куда сложнее. Мне бы хотелось иметь такие волосы, как у тебя.

Холли привыкла к комплиментам в адрес своих волос. Ее длинные золотисто-каштановые локоны всегда привлекают много внимания. Это единственный подарок от мамы. Холли не приходится тянуться, потому что она на добрых пять дюймов выше Сары. Девушка чуть наклоняется и вынимает шпильки. Она укладывает Сарины волосы в идеальный классический пучок. Потом Холли роется в сумочке-клатче и достает хайлайтер.

– Ты позволишь? – спрашивает она. – Просто небольшой штрих.

Сара кивает, и Холли придает ее щекам розоватый блеск.

Сара смотрится в зеркало.

– Выгляжу я ужасно, знаю. Я ведь приуменьшила, сказав, что Джейкоб расстроился из-за того, что ты не посидишь с ним вечером. На самом деле он полностью раскис.

– О нет. Прости.

– Не извиняйся. Ты должна была быть с семьей.

– Если честно, я бы лучше с ребенком посидела. – Холли убирает хайлайтер обратно в сумочку. – Я в буквальном смысле считаю минуты до конца таких мероприятий.

Сара улыбается.

– Неужели? Я тоже. Но мы делаем то, что должны.

Слова Холли рождаются как крик души:

– Как жаль… – Она осекается.

– Что жаль? – недоумевает Сара.

– Ничего. Ерунда. – Холли изображает радостную улыбку. – Мне надо возвращаться, пока Лизетт с отцом не отправили за мной поисковый отряд. К тому же там осталась брошенной моя сводная сестра.

– Я была бы рада с ней познакомиться, – говорит Сара.

Внутри у Холли все сжимается. У нее нет желания представлять Алексис Саре. Ей хотелось бы сохранить Сару только для себя. Хотя бы на этот вечер.

Ей везет. Когда они возвращаются в зал, Алексис нигде не видно.

– Думаю, мне на сегодня достаточно. Просто я хочу домой, к Джейкобу. Нехорошо оставлять его надолго в расстроенных чувствах. Ты же понимаешь?

– Конечно, – поддерживает Холли. – Он еще маленький, и меньше всего хочется травмировать его отсутствием мамы.

– Именно так, – соглашается Сара. – Сейчас найду Дэниела и откланяюсь. – Ее взгляд мечется по залу в поисках мужа. Судя по всему, в зале его нет. – Ну, я хотя бы переговорила с Глорией и Стэном, а это главное. А Дэниел может сказать всем, что Джейкоб раскапризничался. – Она приобнимает Холли. – Если уже сегодня не увидимся, то до понедельника.

От этого простого жеста Холли на глаза наворачиваются слезы. Она обнимает Сару в ответ, и та выходит из зала искать Дэниела. Как только Сара ее покидает, Холли чувствует, что на нее кто-то смотрит. Она поворачивается к бару, и ее взгляд перехватывает Чарли Лэнг. Пора.

Она подходит и касается руки Чарли. Проверяет, обратил ли на это внимание отец. Обратил. Он стоит со Стэном возле буфетного столика и поднимает в ее сторону бокал с мартини.

Холли переходит к миссии сегодняшнего вечера.

– Здравствуйте, Чарли.

– Мисс Монро. – Его почти черные глаза разглядывают ее с головы до ног. – Вам какой отравы? – Он показывает на бар. – Я угощаю. – Чарли смеется, радуясь собственному остроумию.

Холли смеется с ним за компанию, все это время ненавидя саму себя.

– Просто колу, пожалуйста. Я за рулем.

Чарли делает заказ, продолжая потягивать из высокого стакана виски с содовой. Холли смотрит, как его сильные пальцы сжимают стакан, и ее бросает в пот, а по коже бегут мурашки.

– Довелось ли вам побывать в лаборатории «Ритофана»? Мы готовы приступить к третьей фазе клинических испытаний. – Она старается не отводить от него взгляда, будто Чарли единственный человек во всем зале, с кем она желает говорить.

– Довелось. Я впечатлен.

Сегодня Холли чувствует себя не в своей тарелке, не вполне понимая, что сказать. Может, все дело в платье? Между тем, чтобы выглядеть сексуально и при этом утонченно, быть добропорядочной дочерью, с одной стороны, а с другой – молодой и доступной инженю, жаждущей наставлений, проходит очень тонкая грань. Возможно, дело вовсе не в платье. Может, это оттого, что она увидела здесь Сару с Дэниелом, и два ее мира столкнулись против ее воли.

Холли проводит пальцем по ободку бокала.

– Отец наверняка говорил вам, что хочет получить одобрение Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов для «Ритофана», чтобы можно было импортировать препарат в Штаты? – Она стреляет на него глазами. – Это очень интересно.

– Это перспективно. И дорого. – Чарли поднимает свои густые брови. Он смотрит на ее губы. – Расскажите поподробнее.

Холли оглядывает зал.

– Ваша жена здесь? – спрашивает она, прекрасно зная, что она вместе с детьми-подростками находится в Лейк-Луиз. Именно поэтому Лизетт так напирает на важность заключения сделки сегодня.

Чарли медленно улыбается.

– Нет. Я один. Совсем один.

Холли сдерживает дрожь.

– Хотите прогуляться? Вечер прекрасный, а здесь слишком шумно для того, чтобы говорить о таких личных вещах.

Чарли ставит стакан на барную стойку и опускает руку, касаясь талии Холли. А та тем временем снова ищет глазами Алексис и замечает ее рядом с Лизетт. Они болтают с Надей и ее женихом. Лизетт оборачивается через плечо, бросая на Холли полный удовлетворения взгляд. Потом она кладет руку на спину Алексис и направляет дочь к следующей группе гостей.

Выходя из зала в сопровождении Чарли, Холли быстро смотрит назад в надежде на то, что отец увидит и либо не даст ей уйти, либо пойдет вместе с ней, но он занят общением с Дэниелом. Он машет ей и вновь углубляется в беседу. Холли ищет глазами Сару, но ее нет рядом с мужем. Наверное, отправилась домой одна.

Холли снова сосредотачивается на своем задании.

– Идемте, – приглашает она, делая вид, что восхищается Чарли, и уводит его от клуба к дальнему месту на парковке. Там стоит ее джип. У них уходит три долгие минуты на то, чтобы переместиться от многолюдной вечеринки к удаленной и тихой парковке, где почти пусто и царит кромешная тьма. Холли отпирает машину. Она проскальзывает на водительское сиденье, а Чарли заполняет своими внушительными габаритами пространство пассажирского сиденья с таким видом, будто это его машина и он просто разрешает Холли прокатиться.

Он тянется своей мясистой ручищей и тяжело кладет ее на шею Холли. Она хватается за руку Чарли и убирает ее от себя.

– Кажется, вам не терпится инвестировать. Это в самом деле так?

– О, не терпится, – отвечает он. – Даю слово, что это так.

И только тогда Холли отпускает его руку. Она тут же возвращается к ее шее, и Холли гладит ее пальцами. Она наклоняет голову и смотрит через переднее стекло на растущие вдоль парковки кусты. Ее будто встряхивает.

Она может поклясться, что всего какую-то секунду прямо на нее была направлена, а потом исчезла пара чьих-то глаз.