Я совсем не получаю писем

Заслуженное наказание

Вы когда-нибудь видели грозу на Балатоне?

Если не видели, то не можете и представить себе это зрелище!

Всего минуту назад ярко светило солнце, все вокруг заливало своим сиянием. Небо казалось сотканным из голубого шелка. Балатон спокоен, лишь изредка по озеру пробегала мелкая зыбь. Вдруг небо застилают плотные темные тучи. По озеру начинают перекатываться темно-зеленые и темно-серые волны. Захлестывают берег. Яростно кипит белая пена. Все гудит и ревет, ветер треплет кроны деревьев. Ветви, словно в плаче, склоняются до земли. По шоссе мчится облако пыли, в двух шагах ничего не видно. Потом небо прорезают молнии; их ослепительные грозные вспышки, словно мечи, скрещиваются в вышине. За вспышками следуют оглушительные удары грома…

В мгновение ока все бегут с пляжа, бегут куда глаза глядят. Прячутся в кабины и смотрят оттуда на взвихренный песок, на разбушевавшийся Балатон, на внезапно хлынувший ливень. А дождь звонко стучит по крышам кабин.

Даже храбрые Кати и Ютка присмирели, а Жоли вдруг охватил ужас. Книги! Книги на веранде, в груде кирпичей!

В отчаянии он готов был тут же выбежать под дождь и стремглав, невзирая на грозу, на порывы ветра и вспышки молний, мчаться домой, чтобы книги Ютки и Кати с веранды спрятать в безопасное место. Потом Жоли стал себя успокаивать. А может быть, кирпичи укроют книги от дождя? А вдруг там, на холме, и дождя нет? Или к тому времени, когда они вернутся, книги успеют высохнуть?

В глубине души Жоли чувствовал, что дело кончится бедой. Сестры заревут, мама рассердится, напишет об этом папе, и ему не миновать наказания. Поставят в угол или с неделю не будут покупать мороженого, а то и купаться не разрешат. Да мало ли что ожидает его…

Мама, конечно, ничего не подозревает и думает, он потому так притих, что боится грозы. Она гладит его по голове:

— Не бойся, сынок, Сейчас уже и солнце выглянет…

О, хоть бы оно подольше не выглядывало! Хоть бы до бесконечности продолжался этот ливень! Смыл бы кабины, пляж, деревья, дома, их дачу вместе с верандой, с кучей кирпичей со всем вместе!.. Ах, если бы не надо было возвращаться домой, если бы никто никогда не узнал о случившемся.

Гроза ушла так же быстро, как началась. Песок на пляже мгновенно впитал в себя дождевую воду; дождик умыл деревья, и чистые листья заблестели. Все освежилось, зазеленело, весело засверкало в лучах выглянувшего солнца. Жоли готов был запеть от радости, если бы не тревога за книги.

«И почему это у меня всегда так получается? — горько спрашивал он сам себя. — Почему я не спросил у мамы, где можно засушить цветы?» Однако все эти «почему», к сожалению, пришли в голову Жоли слишком поздно…

— Домой, домой! — торопила мама, и они весело зашагали вверх по холму. — За десять минут я подогрею обед. Сегодня у нас вермишель. Что ты скажешь на это, Жоли?

— Я не буду обедать, не хочу, — неожиданно Жоли всхлипнул и заплакал.

— Что с тобой?

— Ничего.

— Тебя кто-нибудь обидел?

— Не-ет…

— Ютка, Кати, что случилось с Жоли?

— Я не знаю, — ответила Кати.

— И я тоже, — сказала Ютка. — Пошли, Жоли, я дам тебе свой красный карандаш.

Она достала из кармана красивый красно-синий карандаш, точь-в-точь такой, о котором давно мечтал ее братишка.

— Не нужен мне карандаш, — покачал головой Жоли.

— Вчера ты просил его!

— Не хочет — не надо, — проговорила Кати. — Ютка, оставь его в покое.

Обе девочки побежали вперед, а Жоли еле-еле передвигал ноги. Он то и дело останавливался то у дерева, то у забора, точь-в-точь как это проделывал ослик Якаб, когда не хотел возвращаться домой.

— Иди быстрей, Жоли! — подгоняла мама. — Поторапливайся, сынок…

Как медленно ни иди, а рано или поздно придешь домой. Вот и дача. Из-под калитки ручейком текла дождевая вода. Кругом все было мокро: забор, деревья, Черепичная крыша, стол под орешником. Разумеется, дождем залило и веранду с кирпичами…

Поднявшись на одну ступеньку, Жоли неожиданно остановился и горько заплакал.

— Я не хотел, я случайно…

— Что случилось? — испугалась мама.

— Я только засушил листики и цветочки… Я не хотел, чтобы они намокли. Я не думал…

— Жолик, горюшко ты наше, опять набедокурил? — расспрашивали его сестры.

Вместо ответа Жоли направился в угол веранды и вытащил книги из-под кирпичей. Да разве это книги? Какая-то бесформенная, разбухшая от воды бумажная масса.

— Что это? — удивилась мама.

— Мой «Календарь для девочек»! — воскликнула в отчаянии Кати.

— «Таинственный остров»! — с трудом узнав другую книгу, крикнула Ютка.

— Что ты снова наделал?!

— Мы же говорили тебе: не трогай наших вещей!

— Я не хотел… я не знал, что пойдет дождь… я только… на время взял…

— Ну что с тобой делать? — рассердилась мама. — Жоли, скажи, пожалуйста, сам, что с тобой делать?

А Жоли только плакал все горше и горше.

— Да не реви! Послушай лучше меня! Представь, что ты мама, а я Жоли.

— Не могу я этого предста-а-а-вить…

— Тогда вообрази, что ты сам должен наказать себя. Ты заслужил наказание, правда?

— Да-а-а.

— И что же ты заслужил?

— Чтобы меня нашлепали.

— Нет, дорогой мой, я не стану этого делать!

— Тогда не знаю.

— Ютка, Кати, что нам делать с этим безобразником?

Девочки переглянулись. Жоли стоял посередине веранды, лицо его было залито слезами. Он сопел и шмыгал носом, а в глазах столько раскаяния, что сестры сжалились над ним.

— Давайте простим его, — предложила Кати.

— Высушим книги на солнце, — добавила Ютка.

— Утюгом разгладим сморщенные листы.

— Пятна сотрем ластиком.

— Все равно мы их прочли.

— И потом, ведь он не нарочно. Правда, Жоли?

— Правда.

— Вся беда в том, сынок, что у тебя слишком много свободного времени. Давай договоримся: каждое утро до пляжа будешь два часа читать и писать, — сказала мама. — После обеда купим тебе тетрадку и шариковую ручку. Будешь писать диктанты. Только не считай это наказанием. Это не наказание. Тебе же на пользу пойдет.

Жоли тотчас перестал плакать. Он только сейчас понял, что сказала мама. Ну конечно, это не наказание…

Это даже замечательно!.. О лучшем нечего и мечтать!

Он получит тетрадку и ручку и будет писать сколько душе угодно. И сегодня после обеда… может написать письмо.

— Раз уж ты перестал плакать, то поди умойся. Девочки, нужно готовить обед, — со вздохом проговорила мама.

— Эх ты, разбойник, вот тебе красный карандаш, — сказала Ютка и погладила Жолика по голове.