Я вам не Сталин… Я хуже! Часть первая: Перезагрузка системы.

Однако, зададимся вопросом:

Что может сделать король и его свита, если все поголовно бароны - отказываются по его указу освободить крепостных?

Ничего!

Только констатировать сей прискорбный факт и постараться минимизировать ущерб своему королевскому авторитету.

Точно также должен был поступить и Сталин, решив отложить «битву» на более поздний срок. Ну а там – война, послевоенное восстановление…

Всё руки не доходили!

Лишь в конце 1952-го года, на XIX съезде он вновь бросил перчатку в лицо «господствующему классу» - сражаясь за власть Советов…

И вновь проиграл.

Но я не Сталин…

Я хуже!

И поэтому я этот бой выиграл. Конечно, вся война ещё впереди и будет она долгой и затяжной – возможно даже столетней… Но главное уже сделано: головы у партийной гидры отрублены. А те, которые будут пытаться вырастать вновь – я буду беспощадно прижигать.

Я – злой, жестокий и коварный и не имею право быть добрым, белым и пушистым!

Глава 10. А жизнь то... Продолжается!

Фаина Раневская:

«Думайте и говорите обо мне что пожелаете. Где вы видели кошку, которую бы интересовало, что о ней говорят мыши?».

Старинов, Илья Григорьевич:

«Те, кто считает, что время нельзя повернуть одним толчком, не видели, как уходит под откос железнодорожный состав».

Микколо Макиавелли «Государь»:

«При этом надо иметь в виду, что нет дела более трудного по замыслу, более сомнительного по успеху, более опасного при осуществлении, чем вводить новые учреждения. Ведь при этом врагами преобразователя будут все, кому выгоден прежний порядок, и он найдет лишь прохладных защитников во всех, кому могло бы стать хорошо при новом строе».

На совещании в кремлёвском кабинете по поводу только что случившегося катаклизма, не мог не вспомнить Высоцкого:

«"Что там было? Как ты спасся?" -

Каждый лез и приставал,

Но механик только трясся и чинарики стрелял.

Он то плакал, то смеялся, то щетинился, как ёж.

Он над нами издевался - ну сумасшедший, что возьмёшь?».

Я не трясся, не «стрелял», не смеялся, не щетинился и, тем более - не плакал…

«Те кто выжил в катаклизме

Пребывают в пессимизме…».

Никакого «писецТсизма» - само ледяное спокойствие.

На вопрос: «Что там было?» - отвечал кратко, но при этом крайне информативно:

- Там была полная жоппа.

Ибо, чем меньше на рублике говоришь – тем тяжеловеснее каждое твоё слово.

На второй вопрос – «Как ты спасся?», мой ответ был более пространным:

- Предлагаю наградить товарищей Берию и Власика званием «Герой Советского Союза», с вручением Ордена Ленина и медали «Золотая звезда»… Хм, гкхм… Посмертно.

Подняв руку:

- Кто «за»? Принято единогласно.

По ходу первого моего совещания в Кремле, Поспелов Пётр Николаевич - главный редактор газеты «Правда», несколько раз подходил ко мне с несколькими вариантами «хроники происшествия», из которых я выбрал наименее фантастичный и слегка собственной рукой отредактировав - разрешил опубликовать в средствах массовой информации СССР…

Но от уже принятого решения - законно репрессировать его при первой же возможности, отнюдь не отказался.

Но конечно же главным вопросом того совещания был:

- Что делать, товарищ Сталин?

На классический вопрос, ответ тоже должен быть классическим:

- Сухари сушить!

Мысленно поугорав над их обескураженными физиономиями, успокаиваю:

- Шютка! Мал-мал капказский пошутилка, товарищи наркомы и исполняющие их обязанности. Если же серьёзно, то вы должны как и прежде - исполнять свои должностные обязанности. Больше ничего делать не надо…

Слегка рыкнул на них, шоб боялись:

- …И даже не вздумайте!

Действительно, член Политбюро Вячеслав Молотов, к примеру, являлся в тот исторический период одновременно Председателем Совнаркома – главой Советского правительства и Наркомом иностранных дел…

Кто-то берётся утверждать, что он спал и ночевал на трёх своих должностях и причём – одновременно в трёх креслах и, теперь без него - «всё пропало»?

Конечно, нет!

У него были «негры» - заместители то бишь, которые и пахали за него. Сам же Вячеслав Михайлович, хорошо что ещё успевал особо не вникая расписываться в наиболее важных документах…

Да и то - далеко не факт.

На посту Председателя СНК, заместителем Молотова формально считался практически любой нарком. Фактически же, его обязанности выполнял Яков Ермолаевич Чадаев – имевший огромный послужной список и, надо полагать – не менее огромный опыт работы на высших (не партийных!) государственных должностях.

Знаете такого?

Конечно ж, нет – на хрен знать какого-то негра…

То ли дело, сцуко, товарищ Молотов!

И тем не менее, в годы Великой Отечественной войны - когда Сталин являлся Председателем Совнаркома СССР, правительственные постановления публиковались в печати за двумя подписями: его и Чадаева.

Так неужели Яков Ермолаевич не справится с Совнаркомом без Молотова?

На этот счёт у меня нет сомнений.

Заместителем Молотова на должности Наркома иностранных дел, был Андрей Януарьевич Вышинский…

Ну, этого то, кто не знает!

Конечно, на него грязи вылито немало – сравнимо со Сталиным и Берией… Но одного не отнимешь: это был очень жёсткий человек и при этом - умный, по-европейски образованный, блестяще владеющий несколькими языками и обладающий незаурядным ораторским искусством.

Все будущие крупнейшие международные конференции, такие как Ялта и Потсдам, не проходили без участия Вышинского. Он же активно разрабатывал и послевоенное устройство мира.

Иностранные коллеги отзывались о Андрее Януарьевиче - как о вежливом, учтивом дипломате – вмиг превращающийся в какой-то разъярённый вулкан ненависти, если дело касается международных интересов страны.

Так кто же на должности Наркома иностранных дел СССР, может быть лучше его?

По крайней мере, я таких не знаю.

Ну а чуть позже, я к нему молодого Андрея Громыко подтяну – «на вырост», так сказать.

Точно такая же, или почти такая же бодяга и, с остальными членами и кандидатами в члены, ныне покойными, у каждого из которых были пахавшие за них заместители. Правда, вместе с Калинином - Председателем Президиума Верховного Совета СССР, утонули и оба его заместителя: Председатель Совета Союза Верховных Советов СССР Андреев и Председатель Совета национальностей Верховного Совета СССР Шверник.

Хрен как говорится с ними, но я не про это.…

Этот случай был единичный и при этом пострадал больше всего - вовсе не этот орган высшей законодательной власти страны, а советский балет - лишившейся мощной поддержки этого козлобородого лезбиянца.

Так по нему мы и так - «впереди планеты всей».

Ну, отстанем чуток и что?

Ничего страшного!

С остальными наркоматами – всё пучком.

Например, Председателем «Государственной плановой комиссия при СНК» (Госплан СССР) был Вознесенский… После его гибели ВРИО этой должности стал его заместитель Максим Захарович Сабуров.

Что-то изменится с государственным планированием в худшую сторону?

Уверен, что нет.

А вот в лучшую – вполне может быть.

Были заместители и у Кагановича - наркома путей сообщения, Микояна - наркома внешней торговли, Маленкова - начальника Управления кадров ЦК ВКП(б)…

Про Берию Лаврентия Павловича я уже говорил, ну а Ворошилов - так тот вообще: на момент своей смерти, был практически пустым местом. А у пустого места, как правило, заместителей не бывает.

Так что конца света не случилось!

В народе в таких случаях обычно говорят:

«Померли Охримы, да и хрен с ними».

Был поднят вопрос и о том, что делать с утонувшим Мавзолеем и главное – с телом Ленина.

Было даже предложение привезти с Донбасса шахтёров-стахановцев, мобилизовать московских комсомольцев и, в ударном темпе - к следующей годовщине великого Октября откопать Мавзолей и поставить его на место, чтоб руководству было откуда на парады в честь очередной годовщины смотреть. Если получится - то даже бункер отрыть, чтоб извлечь из него тела погибших делегатов - для их захоронения в виде серого порошка в кремлёвской стене… Другие предлагали объявить об международном конкурсе мемориала у той же стены в память погибших.

Я был в принципе не против, но в свою очередь предложил проконсультироваться со специалистами и вызвать сюда кого-нибудь из «Метростроя».

И часа не прошло, как никому не известный капитан с петличками танкиста привез самого «отца советского метро» - Павла Павлович Роттерта и, тот попеременно краснея и бледнея, безбожно заикаясь – панически-истерически-категорически отверг саму такую возможность:

- Товарищи! Ради Маркса не делайте этого! При попытке откопать Мавзолей – провалится под землю весь московский Кремль!

Мне осталось лишь беспомощно развести руками:

- Ну, вот видите? Так что нам не остаётся ничего другого, как засыпать ту яму и восстановить брусчатку Красной площади – чтоб на ней можно было парады в честь Великой октябрьской революции проводить. А руководство страны, любоваться ими может с кремлёвской стены – там даже виднее, ибо обзорность выше.

- Насчёт увековечивания памяти погибших товарищей, же…

Походив и, типа подумав:

- …Лучшим мемориалом нашим погибшим товарищам, будут наши успехи в деле построения социализма в нашей стране, укрепления её обороноспособности и успехи СССР на международной арене.

На этом я закончил совещание, запланировав вновь встретиться с наркомами и исполняющими их обязанности, после завершения Внеочередного всесоюзного съезда народных депутатов - на котором я официально вступлю в должность Председателя Совета Народных Комиссаров СССР и объявлю о некоторых конституционных реформах.

Все эти важные события, без всякого преувеличения – переломных и судьбоносных в истории страны, произойдут после окончания трёхдневного траура – 23 января…

Время, как быстро летит время!

Уже практически полторы недели я в теле Реципиента, а фактически ничего ещё не сделано.

***

Наконец-то все вышли, оставив в кабинете троих уцелевших посвященных: Поскребышева, Косынкина и Виноградова.

Я сразу предупредил:

- Не спрашивайте что произошло, друзья, чтоб мне не пришлось вам врать.

Скажи им, всю правду: что всё началось из-за того что я не подумав как следует - приказал Власику установить блок-пост перед въездом на Ближнюю дачу, чтоб мне не докучали сталинские детишки… После чего последовала вся эта цепь невероятных событий – приведшая к столь трагическим событиям…

Что сын Сталина был формальным главой(!) антисталинского заговора… Что из чувства самосохранения, я залюбил мозги Хрущёву якобы у меня имеющейся порнушкой(!) с его коровой… И, он как последний лох поведшись на такой тупой развод, в целях неразглашения этого фейка расстрелял Политбюро… Что в результате моего договорняка с ним в сортире(!), тот по моему совету взорвал подземный бункер с партсъездом - от чего ушёл под землю Мавзолей с Лениным…

Нет!

Только не это – пусть думают, что хотят. Всё равно до такого не додумаются – ибо это…

За гранью добра и зла!

Впрочем, у Косынкина уже был готов ответ:

- В том что произошло, чувствуется воля ЕГО(!!!). ОН(!!!) Вас послал к нам, он и Вас и уберёг.

Внимательно посмотрел на него:

Кажется вместо просто умного, исполнительного и преданного Власика, я получил вдобавок и ещё религиозно-фанатичного Начальника личной охраны. Правда, нам с ним ещё работать и работать: в службе охраны Кремля и меня лично – обнаружены серьёзные изъяны.

Виноградов, тоже был такого же мнения, хотя менее эмоционально и крайне осторожно согласившись:

- Иначе это ничем не объяснишь.

И только Поскрёбышев сохранив хладнокровие, задал конструктивный вопрос:

- Иосиф Виссарионович! Не считаете ли Вы, что после смерти Лаврентия Павловича и Николая Сидоровича, число «посвящённых» должно быть увеличено?

Я задумался:

Действительно, что мы имеем в «сухом остатке»?

Секретарь – ходящий «отдел кадров», скрещённый с арифмометром.

Вчерашний пограничник – хотя и боевой, но ещё не освоившийся на новой должности и скорее всего человек ограниченный службой.

И профессор медицины, который в соответствии с уровнем современной медицины - разве что клизму могущий профессионально поставить, да посоветовать чаще ходить пешком.

Всё это конечно здорово, но…

Маловато будет!

Спрашиваю:

- У Вас есть кто-то на примете, Александр Николаевич?

Тот, прячет глаза:

- После вашего рассказа про будущее, Иосиф Виссарионович, я просто не решусь кого-либо рекомендовать… Вам виднее.

На другое я и не рассчитывал: секретарь – он и в Африке секретарь. Исполнит всё что угодно, но вот подсказать что…

На то существует шеф!

А «шеф» напоминаю – это я.

Посмотрев в окно, где заметно вечерело:

- Так, так, так… Завтра с утра у меня будет рабочая встреча с одним капитаном – который в данный момент тусит в секретарской…

Пора наконец познакомиться с моим «поддельником» и сделать ему предложение, от которого тот не сможет отказаться.

- …Но это пожалуй к делу не относится.

С закрытыми глазами, в несколько секунд перебрав все известные мне варианты:

«Так, так, так… Кого ещё?».

Озарение пришло как всегда неожиданно:

- Завтра днём судя по всему, я буду шибко занят на траурных мероприятиях – посвящённых сегодняшнему происшествию… А вот вечером соберите мне в этом же кабинете следующих лиц: Льва Захаровича Мехлиса, Глеба Максимилиановича Кржижановского, обоих братьев Бонч-Бруевичей – Михаила и Владимира Дмитриевичей, Розалию Залкинд по прозвищу «Землячка» и… Эх, жалко, что Антон Семёнович Макаренко уже умер…

Чуть не хлопнув себя по лбу:

- …И Виктора Николаевича Сороку-Росинского. Если кто-то из них находится не в Москве – как последний, то вышлите за ним мой личный самолёт.

Подумав ещё:

- Но их «посвящение» должно происходить не так как вас - то была чистейшей воды импровизация с целью легализации, а…

Вкратце рассказал первый пришедший в голову «сценарий» – а стало быть и самый верный и, на этом мы на сегодня расстались. Поскрёбышев остался в секретарской – ибо там всегда есть чем заняться, Виноградов направился в Кремлёвскую поликлинику – там кому-то стало плохо, а мы с Косынкиным поехали на Ближнюю дачу.

На сегодня всё!

***

Всё, да не совсем всё…

Когда мы с новым Начальником охраны приехали на блок-пост, чтоб снять с него стажёров, тех оказалось всего четверо… Отсутствовал и старший – сержант Ерофеев.

На недоумённый вопрос Косынкина – а где личный состав, те отвечают, стеснительно поглядывая на меня:

- Ужинают на даче у товарища Сталина.

Спохватываюсь:

- Ах, да… Я же сам им предложил харчеваться у себя – ибо, про них похоже забыли за этой кутерьмой. А вы то как, товарищи бойцы? Не голодны?

Гаркают хором:

- А мы уже недаром поужинали, спасибо!

Первым делом представившись новым Начальником охраны, Косынкин их озадачил:

- Скоро за вами приедет машина: дождётесь возвращения своих товарищей, сворачивайтесь и отправляйтесь в своё подразделение. Считайте, что испытательный срок уже прошли: три дня отдыха и приступить к исполнению обязанностей по охране товарища Сталина.

- Служим трудовому народу!

Люди дисциплинированные и про Власика ничего спрашивать не стали. Не стали говорить ничего и мы: в своё время сами узнают…

Зачем раньше времени настроение портить людям?

Кстати…

Когда подъехали к даче, я:

- Петр Евдокимович! Только ничего не говори моей сегодня про сегодняшнее… Задолбает ведь до утра вопросами да своими бабьими «ахами» да «охами», а я сегодня выспаться хочу. С утра «обрадую» и сбегу на работу.

Улыбается краешками губ:

- Хорошо, Иосиф Виссарионович.

Валентина Васильевна встретила нас уперев в бока руки и с подозрением принюхиваясь:

- Что так поздно?

- Дел сегодня было много – едва разгрёб.

«Сама попробуй целый партсъезд за день закопать и Мавзолей с Лениным вдобавок!».

Недоверчиво оглядывает с ног до головы:

- А чё опять напялил какое-то старьё?

Поглядывая на вытертые чуть ли не насквозь рукава старенькой сталинской шинели:

- Это рабочая форма одежды: по запарке забыл переодеться.

Иронично хмыкает:

- Хм… Ты бы ещё в строительной каске домой припёрся.

«Мда… Каска и шахтёрский фонарик во лбу, пожалуй, сегодня были бы не лишними».

Затем, настроение у моей изменилось и она чисто по-женски жалеючи:

- Не замёрз хоть? Опять поди «гавкать» всю ночь будешь и неделю носом шмыгать…

Удивительно, но за весь день, не помню чтоб чувствовал холод. Стресс должно быть и выделяющийся в избытке адреналин.

Пожав плечами:

- Сегодня на работе было жарковато: пахал как сам Стаханов в забое – только успевали оттаскивать и, замерзать было некогда.

Из малой столовой раздавались молодые голоса и звонкий девичий смех.

На мой немой вопрос, моя супружница озабоченно отвечает:

- Светка сержанта твоего охмуряет.

Ерофеева однозначно, больше среди стажёров никаких сержантов не заметил.

Интересуюсь:

- Ну и как успехи?

Вздыхает:

- Замуж пора выдавать девку, пока не испортилась…

Клюя носом:

- Раз «пора» - значит выдадим. Ты бы это, мать… Накрыла бы нам с Петром Евдокимовичем на кухне.

Спохватывается:

- Ах ведь и правду: чего это я стою – с вами лясы точу?! Мужиков же кормить надо…

И уже на бегу:

- …Водку то пить будете?

- Водку? Водку пить будем.

Косынкин, непреклонно-категорически:

- Я не буду, товарищ Сталин: исполняю обязанности.

Бурчу по-стариковски:

- Ну и на хер мне всё это «диктаторское всесилие», если уж и выпить не с кем? Не… Всё-таки надо было валить на пенсию, чтоб спиваться не в одиночку – аки бирюк какой, а в дружной компании…

Но настаивать не стал.

Не успели мы с Начальником охраны опустошить по тарелке борща, а я вдобавок закинуть за воротник пару стопок «Особой московской», как на кухню слетает перевозбуждённая Светка и «шепчет» на полдома:

- Папка, можно тебя на минутку?

- Меня не только «можно» - но и нужно. Но сперва поздоровайся с Петром Евдокимовичем.

Та, даже нечто вроде «книксена» сделала…:

- Здравствуйте, Петр Евдокимович!

До чего воспитанный ребёнок, ё!

…После чего бесцеремонно вытащила меня за рукав в прихожую:

- Помнишь, что ты говорил по мужчину-охотника? «Чем больше за какой-нибудь «птичкой» по лесу бегаешь, чем больше при этом мозолей на ногах натрёшь и больше шишек на лбу набьёшь – тем «вкуснее» она потом тебе кажется»…

- Эээ… Ну, говорил. Я вообще в последнее время очень много чего говорю…

- А это правило и девушек тоже касается?

- Эээ… Дай соберусь с мыслями…

По ходу, она на этого сержанта Ерофеева «запала».

Ну, а что?

Парень молодой, видный: «вышел ростом и лицом, спасибо матери с отцом». Я б лучше в него «попал», чем в этого… Ээээ… Старпеда рябого.

Так что же ответить?

- С одной стороны всё верно: ведь в СССР с 1917-го года существует равенство полов и женщина также вольна «охотиться» за мужчиной - как и тот за ней… А с другой стороны, мы – мужчины, существа противоречивые! «Охотник» перестанет видеть в ней «дичь» - а точно такого же «охотника» как он сам и, мало того – соперника… Если конечно, речь не идёт об приверженце так называемой «однополой любви»… Ты понимаешь, о чём я?

Та, закусив губу:

- Понимаю…

Бурчу:

- Все вы всё «понимаете», а потом выскакиваете замуж за всяких педрил… Ты, плачешь?!

Обливаясь слезами, Светка больно ударила меня в грудь кулачком:

- Он никогда не будет на меня «охотиться»… Потому что я – твоя дочь, я - Сталина…

И завывая смертельно раненной волчицей, убежала к себе наверх.

Глядя ей вслед, процитировал одного из классиков великой русской литературы:

- «Что за комиссия Создатель…».

И все мои проблемы, самому же - враз показались такими мелочными, что хоть плачь:

«Мне выпить не с кем, за ней – никто не «охотится»… Повзрослев, Светлане придётся брать инициативу в свои руки и, оттого будут все её личные семейные трагедии. Бедный ребёнок…».

Закончив на оптимистической нотке:

- …А впрочем, жизнь продолжается.

***

На следующий день, прибыв с утра в свой кабинет, первым делом ознакомился с только что вышедшим номером «Правды», из-за траурной каймы и списка погибших – бывшим, как бы не втрое более толстый, чем обычный.

Собственно то, он и состоял из художественно-документального описания самой катастрофы и длинного списка-перечня её жертв.

Из первой части, простой советский человек мог узнать, что перед тем как стать жертвами, депутаты Съезда - под руководством Политбюро ЦК ВКП(б) и лично товарища Сталина, длительное время затыкали образовавшийся пролом в стене бункера своими – депутатскими телами…

И причём добровольно и с песТнями – распевая «Интернационал», то бишь!

Когда же депутатские тела наконец кончились, товарищи из Политбюро ЦК ВКП(б) поручили товарищам Берии и Власику - любой ценой найти выход и спасти «Вождя и Учителя». А сами навалившись на стальную дверь бункера, изо всех сил удерживали грунтовые воды – пока те были в поиске…

Товарищи Берия и Власик сумели найти аварийный выход из бункера и вывести товарища Сталина из подземелья наружу – на радость всему советскому народу, всем трудящимся всего мира и, просто – всему прогрессивному человечеству. А сами вернулись – чтоб вывести и его соратников…

Но тут новый удар стихии и все до одного умерли.

Я ржаль и плакаль, плакаль и снова ржаль… А редактору «Правды» мысленно пообещал:

«Весёлый ты парень, товарищ Поспелов! Тебя я убью последним».

Бегло прочитав список жертв и наскоро его проанализировав, я понял что перед тем нас навсегда покинуть - мои соратнички решили меня слегка «обуть», забыв пригласить на Съезд некоторых членов Центрального комитета ВКП(б), могущих оказать мне поддержку.

Сперва теряюсь в догадках:

«Неужели они не понимали, что Сталин заметит это?».

Потом вдруг осенило:

«Ах, да! Мнимый мини-инсульт… Виноградов предупредил их, что после него товарищ Сталин ведёт себя странно, может не узнавать кого-то. А потом при первой же встрече на Ближней даче, они сами убедились - что со зрительной памятью у него что-то не так… Например, я не смог узнал Андреева и это видимо было замечено».

Ну, что ж…

В любом случае, всё что не делается – делается к лучшему!

Осталось только процитировать Булгакова, несколько переиначив:

- «Никогда не читайте советских газет перед обедом… Читайте с утра – для поднятия настроения».

***

Затем у меня была встреча с тем капитаном-танкистом (ныне капитаном-госбезопасности и без пяти минут кавалером ордена «Красной Звезды»), с коим имел удовольствие законно репрессировать Хрущёва. О том, что он же убил Берию, я старался не вспоминать – помня о возрасте Реципиента, его не шибко богатырском здоровье и сердечно-сосудистых проблемах.

Сидя за письменным столом в своём кремлёвском кабинете, делаю приглашающий жест:

- Присаживайтесь, капитан. Разговор у нас с Вами будет долгим и, надеюсь - конструктивным, а в ногах правды нет.

Когда тот расположился на кресле напротив, некоторое время за ним молча наблюдал… Сразу бросилось в глаза, как тот с жадностью разглядывает книги в книжном шкафу.

Любит читать, стало быть - одно «очко» в своё копилку уже заработал.

- Представьтесь, пожалуйста: фамилия, имя, отчество и семейное положение. Происхождение меня не интересует: ибо среди представителей разных классов - хватает как порядочных людей, так и откровенных мразей… То же самое с партийностью и национальностью, добавлю.

Тот соскочив:

- Славин Пётр Алексеевич, холост, беспартийный…

Я слегка вздрогнул: «Славин» - фамилия советского диктатора из одной довольно примитивной (хотя и увлекательной для меня) компьютерной стратегии, из игрового мира «нулевых» годов. Правда, тот – просто «Славин», а этот вдобавок – «Пётр Алексеевич», как один из первых в мире космонавтов… Хм, гкхм: «что-то с памятью моей стало»…

Как первый в мире российский император.

Невольно уставившись во все глаза на потолок:

«Это – совпадение, или какой-то знак «свыше»?».

Подумав, я решил «забить»: если «им» что-то от меня надо – пусть вышлют методичку.

- …Про происхождение и национальность точно сказать не могу, так как сколько себя помню – детдомовец.

«Выживший, значит… Детдомовцем, может стать только самостоятельно выживший на улице ребёнок. Ещё одно «очко» стало быть».

- Ваше жизненное кредо, товарищ Славин?

С готовностью отвечает:

- Что такое «кредо» я точно не знаю… Но дядька Степан – завхоз детдома, что был мне за отца родного, учил пока жив был: «Не пей с кем попало, никогда не бери чужого и не спи со шлюхами и, никого не бойся». Стараюсь следовать этим правилам, товарищ Сталин.

С понимающей усмешкой:

- И потому до сих пор капитан?

Ему на вид где-то под тридцатник: другие уже полковники в его годы, а то и генералы.

Отвечает с юморком:

- Если учитывать, что до лета тридцать девятого года, я был всего бригадиром таксистов в Горьком - откуда меня как старшину запаса забрали для Освободительного похода на Западную Украину и, до сих пор не вернули – я сделал достаточно стремительную карьеру.

Недоверчиво хмыкаю:

- Герой, стало быть? А почему я не вижу орденов и медалей на геройской груди?

Разводит руками и, виновато:

- Так я же не при штабе «геройствовал», товарищ Сталин!

Понимающе улыбнувшись:

- Возможно, это и к лучшему. Да, Вы присаживайтесь, капитан – мы не в штабе, а я не начальник финансовой части.

Когда тот снова расположился в кресле, задаю главный вопрос и внимательно слежу за его лицом и особенно за глазами:

- Как, когда и при каких обстоятельствах, Вы познакомились с моим сыном? В Академии Генерального штаба, где учитесь?

Энергично вертит головой:

- Я не учусь в Академии! А с вашим сыном познакомился случайно.

«Стало быть он не дурак: в Академии Генерального штаба РККА – никого кроме дураков и встретишь, в этом я с Жуковым согласен… За редким исключением, конечно».

Во всех отношениях – замечательный чувачок, этот капитан!

Мне стало шибко интересно:

- Вот, как? «Случайно», говорите? Расскажите, как это было.

- Иду по Москве, в коей проездом из Карелии на Дальний Восток, любуюсь столицей нашей Родины – где ни разу не был… Вдруг - скрип тормозов, рядом останавливается такси, из него выпрыгивает какой-то лейтенант-лётчик: «Я сын Сталина, помогите мне освободить отца, которого арестовали люди Берии». Как я мог ему отказать? А потом мы с ним поехали в Академию…

- На этом достаточно.

Рассказа про убийство Берии, я могу не перенесть и тут же начать неконтролируемо звереть.

Вроде… Уверен, что не врёт.

Ибо, прожив столько лет «там» - я достаточно хорошо разбираюсь в людях. Да и моя прежняя профессия главы региональной ОПГ - как у «ошибающегося всего раз» сапёра: не распознал человеческую натуру – и вот тебя уже несут в деревянном «макинтоше», а вокруг играет музыка – которую ты не слышишь. А потом над тобой не синее небо - каменный памятник, на котором твоя же фотография и по годовщинам - чётные цветы, на которые не прилетит пчела…

Задаю вопрос, чтоб понять как разбирается в людях он:

- Как Вам показался мой сын?

Подумав, тот тщательно обдумывая каждое слово:

- Горяч, глуп… Но это пройдёт с возрастом. Склонен предаваться излишествам – спиртное, женщины. Но если прямо сейчас загрузить делом и ответственностью – выйдет толк.

В принципе, я согласен с такой оценкой этого юного балбеса – Василия Сталина.

Ну что сказать?

Без всякого сомнения сидящий предо мной человек - природно умён и, судя по карьере – обладает незаурядными качествами лидера…

Мимом таких людей проходить нельзя.

Смотрю ему в глаза и безапелляционно, как о давно уже решённом:

- Товарищ Славин! Дальний Восток отменяется, отныне будете служить при мне… Эээ… Ну, скажем «офицером для особо деликатных поручений». Официально же – в службе охраны Кремля. Подчиняетесь мне и только мне и, больше никому.

Осторожно спрашивает:

- В чём будет заключаться моя служба, товарищ Сталин?

Встав и неторопливо сделав вокруг стола круг, наблюдая за его головой – поворачивающей за мной, подобно корзине подсолнечника – за Солнцем, усаживаюсь на место, и:

- Злодейски убитый хрущёвцами генерал Власик – да будет вечной об нём память, создал спецслужбу для охраны первых лиц в государстве…

Ткнув себя пальцев в грудь:

- …Если быть точнее – лично товарища Сталина.

Помолчав, продолжаю:

- Но Вы как человек военный, должны понимать: лучший вид обороны – это нападение. И недавние события, когда даже НКВД во главе с товарищем Берией - аблажался по полной, тому лишнее доказательство.

Капитан удивлённо приподнял брови, но ничего не сказал, ничего не спросил. За него это сделал я:

- Почему, спросите? Отвечаю: НКВД – слишком неповоротливая структура! Чекисты могут справиться с вызовами - носящими общий и массовый характер, но перед узконаправленными - они спасуют. Да к тому же они вынуждены действовать хоть в каких-то рамках закона. А что делать когда есть «сигналы», например, но нет свидетельских показаний, улик, вещественных доказательств? Ничего нет, кроме вероятной угрозы государству?

- «Хватать и тащить»? А если потенциальная угроза исходит из окружения лица высокопоставленного? Напомню, что Николая Второго вовсе не рабочие с крестьянами свергали, а собственные генералы. Среди основателей РСДРП, тоже – нет ни одного «босяка», а одни лишь генеральские, да купеческие сынки – на коих ни один жандарм, не посмеет даже косо взглянуть без веских на то оснований.

Беру со стола бумажник Хрущёва и вынимаю из него несколько фотографий. Первая, что удивительно – портрет улыбающегося Ленина в кепке. Покачав головой, засовываю обратно, беру и перебрав фотографии хрущёвских выблядков, рассматриваю фото сожительницы покойного Поп-корна…

В реале - корова-коровой и, что он в ней хорошего нашёл?

Высокую удойность, что ли?

- Например, давно уже поступали сигналы, что Первый секретарь компартии Украины - спит не с тем, с кем ему следовало бы спать, как настоящему большевику… А с врагом Советской Власти, одним словом. А «ночная кукушка» - это сила!

Показывая капитану фото, медленно произношу:

– Нина Кухарчук, она же Горпина Безотказная – член террористической группы «Майдан промежности», являющейся правым крылом украинской ультра-националистической организации «УХНА-УХНО».

Задумчиво:

- Далеко протянули они свои щупальца, очень далеко…

Как бы очнувшись:

- …Так далеко, что этим «сигналам» - не верили ни я, ни товарищ Берия, ни члены Политбюро – за что они и поплатились сполна, а я лишь чудом спасся. Представляете, товарищ капитан, что было бы со страной и народом – если бы погиб товарищ Сталин?

Выдыхает, с хорошо заметным чувством ужаса:

- Понимаю!

- Понимаете, что я от Вас хочу?

После недолго раздумья:

- Понимаю: Вы хотите чтоб я убивал…

Резко перебиваю:

- «Убивает» шпана в подворотне, запомните это, капитан! Вы же, товарищ Славин, будете ЛИКВИДИРОВАТЬ(!!!) угрозу для ПЕРВОГО(!!!) лица государства. Чуете разницу? Или Вы разницу не чуете?

Внимательно, на меня глядя:

- Я хорошо понимаю разницу, но хочу задать ещё один вопрос, товарищ Сталин: как определить истинный этот «сигнал» или «ложный»?

Стараясь не шибко нравоучительно:

- В таких случаях, лучше перебдеть, чем недобдеть, товарищ Славин. Положим сигнал ложный сигнал и Коммунистическая партия по ошибке лишится одного или даже дюжины первых секретарей… Да хоть всех - как это произошло вчера. Что произойдёт, что изменится?

Достаточно уверенно-смело отвечает:

- Выберут других… Ничего не произойдёт, в общем-то и, ничего не изменится.

- Правильно! А что произойдёт, если убьют товарища Сталина?

С испугом – так ему не идущим, на меня таращась:

- Боюсь даже представить себе не такое!

Указательный палец вверх:

- Правильно! Потому что такие как товарищ Сталин, в нашем государстве – рождаются один раз в сто лет… И это ещё – если сильно повезёт. Вот не было в веке девятнадцатом никого на него похожего и всё! Рассыпалась Российская Империя и города её переполнились беспризорниками.

Помолчав:

- Так каков будет ваш ответ?

Капитан, больше не раздумывая, соскакивает и вытянувшись «по швам»:

- Я согласен, товарищ Сталин!

Внутренне ликуя:

«А куда б ты делся с этой планеты!».

Вслух:

- Рад это слышать и вот Вам первое задание…

Убрав обратно в бумажник фотографии Ленина и детей Хрущёва, протягиваю ему фото их матери и по совместительству – сожительницы дохлого Кукурузника:

- Капитан, Вам приходилось убивать женщин?

- Нет, товарищ Сталин.

Прищурившись:

- А хотелось бы попробовать?

После недолгого замешательства, тот твёрдо:

- Нет… Сказать по правде – нет.

Только радуюсь:

«А он вдобавок – не беспринципный! И это очень хорошо».

- Не обязательно делать это своими руками. Позже, я дам Вам документ - по которому Вы сможете выбрать себе любого исполнителя в любой тюрьме СССР. Естественно, работать надо крайне аккуратно и без лютого фанатизма: имитация самоубийства или несчастного случая… Если что я подскажу Вам несколько типовых схем. «Исполнителя» обратно в тюрьму можно не возвращать… Понимаете, про что я?

- Понимаю, товарищ Сталин.

- Где-то через месяц-другой - как всё устаканится после сегодняшних событий, можете приступать…

Увидев, как тот снова бросил жадный взгляд на книжные шкафы:

- Кстати, можете выбрать себе любую книгу. Дарю.

Славин, не заставляя себя долго уговаривать, подошёл к книгам и «завис»:

- Прямо глаза разбегаются…

Подсказываю:

- В таких случаях в нашем народе говорят: «Бери ту, какая на тебя смотрит».

Тот выдернул с полки какой-то томик и засунул его под мышку. Я успел мельком прочесть на обложке: Никколо Макиавелли «Государь».

Хороший, хотя и случайный выбор.

Глава 11. Оболганные и позабытые... Команда, одним словом.

Великий русский учёный-химик Ипатьев В.Н.:

«Для того, чтобы руководить хотя бы несколькими десятками людей, в каком угодно деле, необходимо обладать особыми качествами натуры и своим авторитетом так влиять на окружающих людей, чтобы они беспрекословно выполняли отданные им приказания…».

И.В. Сталин 12-й съезд партии:

«Гораздо легче, завоевать ту или другую страну при помощи кавалерии товарища Будённого, чем выковать двух-трёх руководителей из низов, могущих в будущем действительно стать руководителями страны».

«Траурные мероприятия» продолжались три дня: с 21-го по 23-е января включительно. За первый день я успел побывать на нескольких траурных митингах, толкнуть там пару коротких речей, лично выразить соболезнование родным и близким и, после того как яму на месте Мавзолея засыпали, возложить к кремлёвской стене венок с надписью:

«Пацанам, которых с нами больше нет…».

А с какой ещё?

«Любим, помним, скорбим», что ли?

Так не любил я никого из них, а помнить и скорбеть собираюсь лишь по Берии и Власику - и то лишь по тому, что их мне будет явно не хватать.

Так зачем кривить душой, особенно если без особой на то надобности?

Не люблю я это…

Наконец наступил вечер и я наскоро перекусив в совнаркомовской столовой отправился в свой кабинет, где меня уже ожидали «посвященные» и те - кому только предстояло ими стать, чтоб получить предложение - от которого, они не в силах будут отказаться.

Пожалуй, моим современникам из приглашённых хроноаборигенов, самым известным был Лев Захарович Мехлис – про которого что только не пишут и, как только бумага эту писанину терпит…

Откуда растут ноги этой писанины легко понять, зная какую должность он ныне занимает: Народный комиссар государственного контроля.

Понятно?

Мехлис – главный борец с коррупцией в СССР и, на этой должности он проявив себя честным бессребреником-коммунистом - которого невозможно подкупить, став настоящим бичом для партийно-государственной номенклатуры - пытающейся поживиться за счет советского народа. Не долго проработав на этой должности - с 6 сентября 1940-го года по 21 июня 1941-го, Лев Захарович тем не менее успел возбудить свыше четырёхсот дел и успел дать «по рогам» многим коррупционерам - вызвав, естественно, страх и ненависть высшей бюрократии.

Естественно позже, те не пожалели собственного вонючего дерьма и чёрных чернил продажных писак, чтоб осквернить его память перед потомками.

Мехлис был безупречно честном и принципиальным коммунистом и, в любой обстановке – храбрым в любой ситуации, не поддавался панике человеком, обладающим несгибаемой волей и твердым характером.

Генерал Хренов А. Ф., начальник инженерных войск, рассказывал о таком случае на Финской войне:

«В одной из рот его и застал приказ об атаке. Он, не раздумывая, стал во главе роты и повел ее за собой. Никто из окружающих не сумел отговорить Мехлиса от этого шага. Спорить же с Львом Захаровичем было очень трудно...».

Конечно, спорить с ним было действительно трудно!

Лев Захарович был весьма не простой человек: порой излишне резок, зачастую прямолинеен в оценках и требованиях и, видел всё лишь в белом - либо в черном цвете… Но факт остается фактом - когда понимал, что был неправ, то он никогда не стеснялся признать это. Дипломатничать он не любил - никогда не стеснялся в лоб говорить, обличая подлость, трусость, халатность и прочие недостатки. Миндальничать любил ещё меньше, бывая порой не просто жёстким – но и по-настоящему жестоким, если этого требовала обстановка на войне например…

Но то же самое можно сказать и про Жукова!

Так почему тот «Маршал Победы», а этот – палач Сталина?

Где, сцуко, логика?

«Крымская катастрофа», говорите?

Дык, у Георгия Константиновича - была катастрофа Приграничного сражения и, ни чё – как с гуся вода…

Ларчик открывается просто: Жуков возглавил преступную генеральскую клику, а Мехлис противостоял ей.

Впрочем тема «Мехлис и генералы», у нас будет отдельной…

***

Глеб Максимилианович Кржижановский – это Леонардо да Винчи советской эпохи, которого открыто ругать не принято - но и вспоминать про него стараются как можно реже:

Как так?

«Ленинский гвардеец» и вдруг не жертва сталинских репрессий - даже на пять лет переживший Вождя народов…

Как же так?

Так не бывает!

Поэтому – молчим, молчим…

Глеб Кржижановский был одним из основателей партии большевиков, соратником Ленина и автором плана «ГОЭЛРО»…

Но это бесконечно мало – почти ничто!

Глеб Кржижановский – воистину цивилизационный деятель: если Карамзин – отец русской истории, то он - основоположник советской науки.

Апофеозом последней был старт «Востока», несущего человека в космос. Кто тогда вспомнил про Кржижановского?

Никто…

Как тут не вспомнить Данко из «Старухи Изергиль» Горького?

«Кинул взор вперед себя на ширь степи гордый смельчак Данко, — кинул он радостный взор на свободную землю и засмеялся гордо. А потом упал и — умер.

Люди же, радостные и полные надежд, не заметили смерти его и не видали, что еще пылает рядом с трупом Данко его смелое сердце. Только один осторожный человек заметил это и, боясь чего-то, наступил на гордое сердце ногой... И вот оно, рассыпавшись в искры, угасло...».

В 1929-м году, глава Госплана СССР Глеб Максимилианович Кржижановский становится вице-президентом советской Академии наук (АН) и вскоре составляет пятилетний план её развития.

В нём Кржижановский наметил два пути развития советской науки: снизу - от задач развития отдельных научных дисциплин и, сверху - в виде особо важных тем, определяющих задачи всего коллектива Академии - в свою очередь исходящих из нужд развития науки в целом и из нужд развития хозяйства страны.

Кржижановский приступает к совершенствованию структуры Академии.

Было создано «Техническое отделение», включающее в себя ряд новых научных институтов и лабораторий. В 1931-м году был создан «Энергетический институт», в 1933-м - «Институт горючих ископаемых», а затем еще пять институтов по разным отраслям технических наук. Все эти институты создавались по инициативе Глеба Максимилиановича, организовывались под его непосредственным руководством. «Энергетическим институтом» он руководил лично в качестве директора.

После успешного завершения пятилетнего плана, Академия наук СССР – эта, прежде оторванная от практической жизни организация - на десятилетия превращается в мощный «стартовый стол» развития всей советской экономики.

В конце 1930-х годов Кржижановский был отстранён от всякой руководящей работы…

За что?

Якобы за нелестные отзывы в письмах о Сталине…

Хм, гкхм…

Кому предназначались «письма», что это за «отзывы», как о них стало известно тому – кто отстранял?

Наконец, почему он не был арестован и в духе эпохи не репрессирован?

Как обычно: нас заставляют глотать это дерьмо даже не разжёвывая.

Скорее всего же, к концу 30-х в советской Академии наук образовались свои «клики», которым «нужды развития хозяйства страны» были абсолютно по барабану. Одним хотелось заниматься «чистой» - академической наукой, в которой ни за что не отвечаешь. Другие намертво связали науку и марксисткие догмы середины 19-го века, используя их как аргумент в спорах…

Возможно были третьи, четвёртые, пятые, десятые и так далее.

Научное общество, все эти академики, профессора и прочие «доценты с кандидатами» - это отнюдь не стадо безобидных овечек, блеющих на латыни что-то очень заумное…

Это стая безжалостных волков, насмерть грызущихся за место в иерархии!

Вот они совместными усилиями и «съели» Кржижановского.

Глеб Максимилианович был Человек с большой буквы, чей разум без труда охватывал особо важные темы. Специалистом, отлично знающим нужды развития народного хозяйства страны и, хорошо понимающим как наука может практически этим нуждам помочь. Он относится к числу уникальных по квалификации и значимости государственных деятелей, который дал мощный толчок развитию страны.

Этого «толчка» хватало надолго…

Но не навсегда!

И к периоду так называемого «Застоя», советская наука - сгнила вместе с КПСС и всем Советским Союзом в целом. И «до тех пор» - уже российская наука, хотя и гребёт из государственной казны фантастические суммы - но практическую отдачу имеет околонулевую.

Как впрочем и всё остальное постсоветское – промышленность, кинематограф, литература…

***

Уникальнейшее в нашей российско-советской истории явление – братья Михаил и Владимир Бонч-Бруевичи!

Первый – царский генерал-майор, генштабист, до революции даже среди своих коллег - имеющий репутацию махрового черносотенца. И тем не менее, сразу после отречения Николая II, он был…

Избран членом Исполнительного комитета Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов города Пскова!

После Октябрьской революции (или переворота – кому как угодно) он первым из генералов Русской императорской армии перешёл на сторону большевиков и фактически стал создателем Красной Армии.

А кто ещё?

Журналист Троцкий и «прапорщик военного времени» Крыленко, что ли?

Не смешите мои домашние тапочки, они и так смешные!

Советские, а следом за ними российские историки - запутались с создателями РККА, как сказочный долболюб Емеля в трёх соснах и, создаётся стойкое впечатление, что она создалась как-то сама по себе…

Знакомый почерк не правда ли?

Великую Отечественную Войну, советский народ якобы выиграл сам по себе – вопреки яростному сопротивлению параноика Сталина, которому изредка смел перечить Жуков… И Красная Армия в 1918-м году создавалась точно также – коллективным разумом перепивших «балтийского чая³³» матросов с деревянными маузерами и пулемётными лентами через плечо.

Бывший генерал являлся видным теоретиком военного дела, издал немало трудов по прикладной тактике боя и для Советской России он обладал немыслимой ценностью. И став «красный генералом», Михаил Дмитриевич активно включился в создание советских вооружённых сил, последовательно занимая должности военрука Высшего Военного Совета РСФСР, Главкома Реввоенсовета (РВС), начальником Полевого штаба РВС.

Однако, ещё в самый разгар Гражданской войны Михаил Бонч-Бруевич вдруг подает в отставку и переходит на преподавательскую работу.

Что это? Нежелание воевать с бывшими коллегами, перешедшими в лагерь белых?

Навряд ли…

Ещё в Германскую, он считал многих из них «германскими шпионами» и без всяких политесов предлагал царю их вешать - за что и был подвергнут опале по настоянию самой царицы.

Скорее всего произошёл классический случай, описанный нашим стало быть Вильямом Вильгельмом… Ээээ…

Шекспиром:

«Афроамериканец сделал своё дело, афроамериканец должен уйти».

За рычаги созданной Михаилом Бонч-Бруевичем военной машины уселись окончившие три класса сельской школы и ускоренные кавалерийские курсы краскомы, а сам он стал не нужен…

Впрочем, без работы он не остался: в военном деле есть профессии - которые лихим кавалерийским наскоком не возьмёшь. Например, топография и геодезия. По поручению самого Ленина, Бонч-Бруевичем-старший сперва организовал «Высшее геодезическое управление»… Затем он же создал Государственное бюро «Аэрофотосъемка», которым и руководил долгое время и причём – руководил блестяще, став словами современников - «дедушкой советской аэрофотосъёмки».

В 30-е годы Михаил Дмитриевич дважды арестовывался, но заменить его было некем и, избежав преследований (так же как и его младший брат) он прожил долгую и полагаю – счастливую жизнь, до конца работая в своём детище - в «МИИГАиКе».

***

Младший из братьев - Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич, тоже практически не известен моим современникам… Ибо советские и постсоветские историки про него упорно молчат, или что-то несвязно мычат - аки глухонемой тургеневский дворник Муму, злонамеренно утопившей боярского Герасима и теперь дающий показания становому в полицейском околотке.

А ведь это была в своё время политическая фигура, сравнимая по значимости с ленинской!

Долго рассказывать, но без него не была бы создана партия большевиков, не случилась бы Великая Социалистическая революция - да и кто такой Ленин, мы бы скорее всего не знали.

В отличии от «основателя первого в мире государства и крестьян» - в основном кабинетного теоретика, Владимир Дмитриевич был человеком дела. До октября 1920-го года он был Управляющим делами Совнаркома РСФСР: по сути – второй человек в государстве. Это он непосредственно создавал механизм действия Советской власти и обеспечивал его успешное функционирование в первый – самый критический период.

Он национализировал банки, создал личную охрану Ленину, правительственную систему связи и медицинского обслуживания.

Бонч-Бруевич-младший был предтечей Дзержинского в деле создании «ВЧК», вместе с братом буквально «с нуля» строил Красную Армию, управлял внутренней и внешней политикой страны.

В становлении новой идеологии его заслуги безусловны и неоценимы – сравнить их было просто не с кем.

Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич свергал памятники царям и ставил новые революционные монументы, утверждая Советскую власть на века. Сносил церкви, кошмарил священников и курировал систему научного атеизма в СССР. И при этом якшался с сектантами.

Он редактировал партийные газеты, ведал советской литературой и искусством…

Да всего просто невозможно перечесть!

Образованнейший интеллектуал - именно такие люди стояли у истоков Великой Октябрьской социалистической революции. Придя к ней исходя из собственных глубоких убеждений, построенных на осмысленном взгляде на мир, историю своей страны и чаяниях на будущее… Он не цепляясь за власть, чем грешило и за что расплатилось абсолютное большинство «ленинских гвардейцев - ушёл из большой политики, как только понял, что его прежние идеалы не соответствуют суровой реальности.

Говоря проще:

Когда понял, что «что-то пошло не так».

Добровольно побыв какое-то время директором совхоза(!) Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич – был инициатором создания и первым директором Государственного литературного музея, Литературного музея при Всесоюзной библиотеке имени В. И. Ленина и руководитель издательства Государственного литературного музея, выпускавшего тематические летописи, сборники «Звенья», каталоги фондов и другие издания. Один из учредителей первого музея Л. Н. Толстого в Ленинграде, участник создания Толстовской выставки в Историческом музее.

После войны и до самого момента своей кончины в 1955-м году - директор Музея истории религии и атеизма АН СССР в Ленинграде.

Так почему же такой неординарный человек не занял в истории достойного места?

Уверен, что по той же причине, что и Кржижановский: он не соответствует критерию истинного ленинского гвардейца – который обязательно должен быть расстрелян Сталиным.

***

Ветеран партии Розалия Самойловна Залкинд, больше известная по партийному псевдониму Землячка, ныне Председатель «Комиссии советского контроля при Совнаркоме СССР» и, видать по сему факту – нелестных эпитетов у историков заслужила не меньше, чем Лев Мехлис. «Красный демон революции», «самая страшная женщина-палач в истории», «еврейка, садистка, истеричка и нимфоманка» и так далее, в том же духе.

Солженицин так тот вообще обозвал эту женщину - «фурией красного террора»…

Как в народе говориться:

Что с мудака взять!

На самом деле, в отличии от этого дезертира и лагерного стукача, Розалия Самойловна – сильная личность, настоящий большевик, готовая за свои убеждения идти на костёр.

Первая женщина награждённая советским орденом – это о многом говорит!

Что касаемо приписываемых ей зверств в Крыму и в частностях расстрелах «сто тысяч пятьсот миллионов» пленных белых офицеров… Так вся армия Врангеля до разгрома насчитывала всего не более трёхсот тысяч человек, из которых лишь примерно каждый десятый – офицер.

Какая-то часть погибла в боях, порядка двухсот тысяч уплыло на пароходах в Стамбул…

Кого расстреливать? Каких «офицеров», вы про что лопочете?!

Какое «красное от крови море», нах?

Расстреливали скрывающихся в горах бандитов – возможно частично и выходцев из «благородного сословия» - с тех вполне станется и, расстреливала не партийная организация Крыма – возглавляемая Землячкой, а «особые отделы» частей Красной Армии и вездесущие чекисты.

А с другой стороны, что с ними ещё делать надо было – в задницу целовать, что ли?

Где содержать этих - прошедших за время Гражданской «Крым, Рым и медные трубы» отморозков? Кем охранять и главное – чем кормить в то время, когда даже в детдомах был голодный мор ни в чём не повинных детей?

Что же касается присвоенных ей эпитетов…

Тьфу на них!

Раз историки кого-то демонизируют - взывая не к холодному рассудку человека, а к его эмоциям - практически к животным инстинктам хавающего пипла, то значит они однозначно пи…здят. Верить им в таких случаях – самое последнее дело…

Тьфу на них ещё раз!

***

Учась на историко-филологическом факультете Санкт-Петербургского университета, Виктор Николаевич Сорока-Росинский увлёкся экспериментальной психологией, занимался вопросами индивидуальных особенностей памяти и воображения, внимания и возможностями воздействовать на эти особенности. За эти исследования, юноша получил императорскую стипендию и освобождение от платы за обучение.

После университета Виктор Николаевич учился психопатологии у академика Бехтерева, работал в Военно-медицинской академии, в психологической лаборатории видного психолога Лазурского - где разрабатывал собственную науку о самовоспитании - «автогогику», которая по его убеждению - должна была занять такое же место в системе знаний о человеке, как и педагогика.

Короче, уже в дореволюционный период Сорока-Росинский заявил о себе как об оригинальном ученом-теоретике и авторитетном педагоге-практике. Главная направленность его творческого поиска – создание новой школы, установление гуманных форм и способов обучения и воспитания детей. Виктор Николаевич выступал постоянным автором ведущих педагогических журналов, где опубликовал циклы статей, посвященных педагогике и психологии детского мировосприятия и детского чтения, проблемам социологии молодежи разных стран. Параллельно с научно-исследовательской и просветительской деятельностью Виктор Николаевич занимался преподаванием истории в гимназиях и занимал должность классного наставника.

Естественно имеющие большие проблемы - как с детской беспризорностью, так и с детской преступностью большевики, не могли пройти мимо такой яркой личности.

В период Гражданской войны, Виктор Николаевич преподавал историю и литературу в училище Путиловского завода, известное своими педагогиче­скими инновациями и представляло собой комплекс учебных заведений: городское отделение, колония для детей-сирот, детский сад, подготовительные курсы, клуб. Здесь впервые были организованы группа продленного дня и питание детей в школе. Так же впервые если не в мире, то в стране – педагогическая работа строилась на проектной основе.

Именно там и появилась первая «ребячья республика», своего рода прообраз будущей «Школы имени Достоевского» для трудно воспитываемых подростков - более известной как «Республика ШКИД».

Последней, Сорока-Росинский управлял более пяти лет, воспитав немало нормальных граждан из потенциальных преступников, но…

Как и в случае с Антоном Семёновичем Макаренко, дорогу новатору перешла тупая баба – никогда не имевшая собственных детей, но возомнившая что знает как воспитывать чужих.

Крупская писала в газете:

«Не в Чухломе какой-нибудь, а в Ленинграде процветает советская бурса, руководимая людьми, работа которых ничего общего с задачами, поставленными советской властью, не имеет… Бурс, хотя бы они и называли себя советскими детдомами, нам не надо».

После этой статьи, Сороку-Росинского освобождают от должности директора «Школы социально-индивидуального воспитания имени Ф.М.Достоевского для трудновоспитуемых».

С 1925-го по 1928-й год несдающийся педагог заведовал «Школой №39» Центрального района города Ленинграда для особо трудных подростков. Это назначение состоялось лишь потому, что никто больше на нее не соглашался – до того трудно воспитываемым был «контингент», держащий в страхе весь близлежащий район…

Питер, это вообще – столица российского хулиганства!

И здесь Виктор Николаевич справился, принимая на перевоспитание самых трудных детей – от которых даже тюрьма отказывалась.

И тогда в 1928-м году по отношению к Сороке-Росинскому было принято беспрецедентное даже в те непростые времена решение – ему официально запретили работать в общеобразовательных школах.

Советская эпоха времён «Застоя» что-то несла про «запреты на профессии» в ФРГ…

Как писал по примерно такому же поводу Крылов в своей басне «Мартышка и очко»:

«Чем кумушек считать трудиться,

Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?».

И заметьте: до сталинских репрессий ещё очень далеко!

Всем в данный момент заправляют как раз те, по кому постсоветская «демократическая» общественность - льёт горькие слёзы и распускает липкие сопли.

Запрет был снят лишь в 1936-м году – незадолго до тех самых «репрессий», после чего Виктор Николаевич устроился в одну из обычных ленинградских школ простым преподавателем русского языка и литературы. Впереди этого, воистину - Человека эпохи Возрождения, ждала блокадная дистрофия, депортация жены-немки, нелепая смерть под колёсами трамвая и полное забвение потомков.

«Республику Шкид» и литературно-киношного «Викниксора» - написанного с него же, его же воспитанниками – иногда вспоминают всуе…

Виктора Николаевича Сороку-Росинского – никогда.

Подытоживая по всем этим шестерым, скажу:

Историю пишут победители!

Вот и написали победившие после смерти Вождя партократы-коррупционеры - эти оборотни с партбилетом в кармане, свою историю - которую и впаривают нам уже на протяжении почти столетия…

А мы с вами хаваем это тухлое дерьмо кишащее опарышами, дАрагие рАссияне, да ещё и нахваливаем!

Стыдно… За наш народ стыдно и больно, а не за этих шестерых – уже мёртвых.

А мёртвые, как известно из летописей – «…бо срама не имуть!».

***

Когда я вошёл в кабинет, как трое уже «посвящённых» - так и все шестеро «неофитов», были уже в сборе и в полной готовности меня слушать. Лишь Сорока-Росинский выглядел не в своей тарелке: изрядно перепугано-растерянным, каким-то помятым и бледно-зелёном на лицо…

Ещё бы!

Он – простой учитель, а стало быть по положению здесь самый низший… А тут столько начальства в том числе и сам(!) Сталин. Да и в самолёте должно быть укачало.

На чём его интересно сюда везли?

Уж не на истребителе ли, для скорости?

Хахаха!

Не без труда узнав некоторых (оно дело - отретушированные фотки в Инете и совсем другое дело - живые «натуры»), поздоровался с каждым и, ободряющие подмигнув педагогу – мол, «не сцыте, товарич!», усевшись во главе стола жизнерадостно вопросил:

- Ну, что могучие старики…? Хм, гкхм… И никогда не стареющие дамы, в количестве одной прекрасной особы… Есть ещё порох в пороховницах?

За всех, ответила вопросом на вопрос Розалия Самойловна, враз разоблачив меня:

- Порох-то есть… Но что-то, товарищ Сталин, Вы на самого себя не похожи. Уж не засланный ли Вы, казачок?

Смотрю на неё:

Ну, какая же она «фурия»?

О чём этот бородатый членосос вообще лопочет?

До боли знакомый по соседкам по подъезду типаж, но главным образом по мультфильму про Шапокляк: сухенькая такая, бойкая, гиперактивная старушенция… Которой до всего есть дело.

Однако, появилась проблема – большая или маленькая, пока не знаю…

О том, что с товарищем Сталиным «что-то не так», догадывались многие – по глазам видел. Но вслух осмелиться высказать свои подозрения - решилась лишь эта… Хм, гхм…

Фурия.

Вообще-то я планировал начать совсем по-другому, конечно.

Типа, такая вот фигня товарищи: поступил сигнал от потомков - что к нам приближается писец полярный…

Но в данной ситуации, на прямой вопрос - ответ тоже должен быть прямым. Поэтому пришлось с места в карьер импровизировать.

Не менее жизнерадостно чем при первом знакомстве, отвечаю:

- А я, товарищи… Не Сталин! Вернее – Сталин, но не совсем.

Народ опи…зденев конкретно, переглядывается в полном ах…уе, а Мехлис резко:

- А кто Вы, если не Сталин?

- Счас всё объясню, Лев Захарович. Вы только постарайтесь держать себя в руках! А то консенсуса у нас с Вами не получится - о чём возможно, нам с вами обоим придётся горько сожалеть…

Встал, походил и остановившись напротив Кржижановского:

- Вот Вы, Глеб Максимилианович, как человек науки, в телепатию – то есть передачу мыслей на расстояние, верите?

- Ну… Вполне возможно.

- А в передачу мыслей через время? Из будущего в прошлое, например?

Не думая:

- Не может такого быть!

Спокойно, как об чём-то само собой разумеющемся:

- Ну, почему же? Эйнштейн доказал, что если что-то материальное движется со скоростью превышающей световую, то время для него движется вспять… А что может двигаться быстрее света?

Указательный палец вверх и с самым умным видом:

- Только человеческая мысль!

Кржижановский слегка надменно:

- Квантовая теория? Буржуазная наука!

- Про эту «науку» и её «буржуазность», мы с Вами позже поговорим – для этого я Вас сюда и вызвал… А пока слушайте.

Сделав ещё круг возле стола, встаю во главе его и опершись руками – возвышаясь таким образом над всей компанией, бомблю дальше:

- А что такое человеческий разум, как не набор мыслей, который может при определённых условиях перенестись в будущее? И причём не просто перенестись и пропасть бесследно, а вселиться в какое-нибудь материальное и желательно – человеческое тело…

«Театральная пауза» - сам Станиславский бы сгорел от зависти, и:

- …Так вот, товарищи: я – человек из будущего, попавший в товарища Сталина.

Вижу опешившие лица и выпавшие челюсти, а у имевшего протез Кржижановского – в буквальном смысле.

Всей имеющейся силой воли, сдерживая рвотные позывы, делаю замечание:

- Глеб Максимилианович… Вы бы подобрали со стола «это»… Фу, какая гадость! Некрасиво, да и перед дамой неудобно.

- Шпашибо, Иошиф Вишшарионовиш.

Зря я это сказал!

Все уставились на лежащий на тёмно-синем сукне протез довольно архаичного вида и, всем без исключения изрядно поплохело. А и без того «бледно-зелёному» после перелёта Сорока-Росинскому, сделалось совсем плохо – того и гляди харчи станет метать.

В панике обращаюсь к Поскрёбышеву:

- Александр Николаевич! Срочно проводите Виктора Николаевича в туалет – пока он мне рабочее место не заблевал.

Сороку-Росинского увели, Кржижановский вставляет гуттаперчевую челюсть, братья Бонч-Бруевичи переглядываются, Розалия Самойловна смотрит как на врага народа…

А до Мехлиса видно только дошло:

- Какие «мысли», какая «квантовая теория», какое «будущее»… Что за бред?

Вдруг, враз переменившись в лице он стремительно соскочил и лапая пустую кобуру:

- Вы… Вы… ТЫ(!!!) - двойник товарища Сталина, засланный разведками капиталистических стран! А настоящий товарищ Сталин погиб вместе с товарищами в подземелье!

Вспомнив, что ему даже застрелиться нечем, он попытался прорваться в секретарскую, вопя во все гланды:

- Так вот что это было! Диверсия!

Мехлис напрасно дёргал ручку двери: она была предусмотрительно заперта снаружи по моему приказу – чтоб никто не смог сбежать. Тогда он схватил стул и ломанулся было к окну – с твёрдо на писанным на лице намерением разбить стекло и сигануть со второго этажа…

Но положение спас Косынкин, выхватив табельный «ТТ»:

- Сядьте на место, товарищ Мехлис! Сядьте!!! Иначе я прострелю Вам ноги!

В этот раз он не сплоховал, молодец.

Тот нехотя послушался, но выглядел далеко не лучшим образом – я немало на своём веку покойников перевидал краше его нынешнего и, обеспокоенный Виноградов щупал его за запястье - пытаясь таким образом найти пульс. Потом сунул ему за щеку какую-то пилюлю.

В общем, моё признание в попаданстве и в этот раз было каким-то скомканным, хотя водку вроде не пил и к артисткам лёгкого поведения ехать не призывал…

И как это у других получается?

Пришёл и, только сказал: «Я из будущего» - как все тебе тут же начинают жоппу шершавыми языками лизать…

Чёрной завистью завидую, блин.

***

Когда обратно привели педагога-новатора, народ (да и я признаться) уже немного успокоился и уже не только с недоумением, страхом или ненавистью посматривал на меня… Но и с изрядным любопытством.

Поинтересовавшись здоровьем Сороки-Росинского и Мехлиса и, получив от последнего сквозь зубы что-то вроде «не дождёшься, вражина», я начал:

- Товарищи! Если бы я был иностранным шпионом, или вообще – врагом Советской власти – разве я бы сделал заявление, что я не Сталин? Наоборот, я бы изо всех сил старался «косить» на него… Сами то подумайте!

Не услышав возражений – по крайней мере вслух, продолжил:

- Давайте работать в таком формате: я расскажу вам про будущее, отвечу на интересующие вас вопросы по нему, а потом сделаю каждому из вас предложение – от которого уверен, вы не сможете отказаться.

Спустя какое-то время Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич, обращаясь к профессору Виноградову:

- А что говорит в этом случае медицина?

Тот с полным понимаем озабоченности, уверенно отвечает:

- Если Вы про психиатрию, то Иосиф Виссарионович абсолютно здоров и находится в твёрдом уме и ясной памяти. Хотя и перенёс совсем недавно мини-инсульт.

Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич:

- Товарищи! Давайте, наконец его выслушаем… Может тогда поймём в чём дело.

После этих слов все пятеро уставились на меня, а Розалия Самойловна, с холодной усмешкой:

- Ну, товарищ Сталин или как там тебя… Рассказывай про будущее! Только правду и только правду: я брехню за версту чую.

Не отводя взгляда от её колдовски-чёрных - отнюдь не поблекших с возрастом глаз, отвечаю:

- Всё как есть расскажу, кроме моих настоящих фамилии, имени, отчества и дат ваших смертей, конечно…

Стараясь не смотреть в сторону Мехлиса – который в «моей» истории умер немногим раньше Реципиента, тыкаю большим пальцем себя в грудь:

- Поверьте на слово: очень тяжело жить, считая каждый прожитый день… Гитлеру не пожелаешь!

Землячка перебив:

- А когда ты сам умрёшь?

Не люблю таких вопросов, ибо знаю одну историческую байку, в которой вслед за ним - «предсказателю» прилетело топором в лоб и ехидное: «А вот и неправда – ты умер сегодня, прямо сейчас!».

Личное оружие в комнате охраны забрали, но даже мужиков не обыскивали и, тем более - не залазили под юбку единственной даме…

Держась настороже, кивнув на портрет на стене, требую уточнить:

- Я, или товарищ Сталин?

Та смешавшись:

- Ээээ… Товарищ Сталин.

На автомате выдаю:

- В «реальной истории» товарищ Сталин скончается пятого марта 1953-го года.

Та, помедлив:

- А ты?

- Второго октября 20…-го года.

Мехлис, скривившись как от зубной боли:

- Бред!

Но на него зашикали оба Бонч-Бруевича разом:

- Пусть расскажет! А там будет понятно – бред это или нет.

Ставлю условие, глядя в упор на Мехлиса:

- Чур, только не перебивать. Выслушайте и потом можете задавать любые интересующие вас вопросы… Договорились?

Любопытство не порок, а присущая всему живому функция организма – способствующая выживанию… Правда не всегда. Очень часто – совсем наоборот, но тем не менее… А высшая форма организма – к коей относится каждый человек, смерть как хочет узнать «что там за горизонтом» - про будущее то есть.

Поэтому тот даже с нетерпением:

- Договорились… Начинайте уже!

Избегая что-либо упоминать про лично свою - бурную событиями и нелицеприятными фактами биографию, я начал вкратце – очень вкратце рассказывать дальнейшую историю, вплоть до момента своего переноса:

- Итак, товарищи: 22 июня, ровно в четыре утра…

***

Уже в первой половине моего рассказа о грядущем, Лев Захарович уронил голову на подставленные ладони… Мне даже показалось, что он плачет и невольно вспомнился Маяковский:

«Если бы

выставить в музее

плачущего большевика,

весь день бы

в музее

торчали ротозеи.

Еще бы – такое не увидишь и в века!».

Сказать по правде и мне пока в диковинку.

Как будто на полжизни постаревшая, Землячка сидела неестественно прямо, неподвижно, плотно сжав губы, остекленевшими глазами глядя в какую-то невидимую точку прямо перед собой… Как окаменевшая Лотта – увидевшая творившееся в родном Содоме и Гоморре безобразия.

Остальные впрочем – немногим лучше, особенно Сорока-Росинский - услышавший число жертв ленинградской Блокады…

Мне их стало жалко: а не перестарался ли я?

Но я всё-таки продолжал и закончил такими словами:

- …Таким образом, товарищи, две крупнейшие республики бывшего СССР - сцепились с собой в многолетней кровопролитной войне, на потеху всему прогрессивному и не совсем человечеству. У меня всё: чем закончился этот самый большой цирк под открытым небом и куда уехали главные клоуны – я без понятия.

Закончив, я при полном молчании, прямо с горлышка жадно допил остатки воды в графине и, напророчил:

- Уверен не ошибусь, если предугадаю что первым будет вопрос про меня. Точнее, как мой разум оказался в теле товарища Сталина… Так ведь?

Кржижановский, первым придя в себя:

- Конечно, так!

Не став особо мудрить, я бесхитростно ответил:

- Я по этому поводу ничего сказать не могу, ибо сам не знаю. Сидел за компом и вдруг, бац… Я – СТАЛИН!!!

Поскрёбышев подтвердил:

- Я в этот момент находился рядом и могу подтвердить: случившееся было полной неожиданностью для… Для…

Кржижановский подсказал:

- Для человека из будущего.

Кивнув благодарно, Поскрёбышев продолжил:

- Он выглядел растерянным, не понимающим где находится и как сюда попал…

Украдкой бросив на меня взгляд:

- …Правда, довольно быстро освоился.

Я согласился:

- Было такое дело – не знал что и подумать и, чувствовал себя в Генштабе - как Миклухо-Маклай среди папуасов… Потом смотрю: а они все в синих штанах… Значит, свои.

Тот продолжил:

- Я и погибший совсем недавно товарищ Власик сразу заметили: хоть голос – всё тот же и, даже наличтвует характерный акцент – построение фраз совершенно другое, как и применение отдельных слов и их сочетаний. Ну, а потом он нам признался и привёл неопровержимые доказательства…

Про тот, что это «признание» было в ресторане и совершенно мной по-пьяни, Александр Николаевич политкоррентно промолчал.

Кржижановский, недоумённо оглядывая всех и задержав пристально-недоверчивый взгляд на мне:

- Невероятно! Я достаточно легко могу поверить в способность человеческого разума путешествовать в пространстве и времени и, вселяться в кого угодно… Но то, что он случайно выбрал именно товарища Сталина – который один на всю планету, а не например - какого-нибудь китайца, коих на нашей планете большинство… Такого не может быть!

Посмотрев на потолок, решив не упоминать ни о каком «туннеле со светом в конце», ибо исключая Косынкина - здесь собрались сугубо одни атеисты-материалисты, я предположил пожав плечами:

- Возможно это был какой-то научный эксперимент, под который я случайно попал… Не знаю, в общем, а врать вам не хочу.

Не знаю чем бы всё это кончилось, ибо «ожившие» Мехлис и Землячка продолжали смотреть на меня откровенно враждебно. Да и оба Бонч-Бруевича поглядывали как-то подозрительно косо… Но положение спас Профессор Виноградов:

- Товарищи! Могу предположить, что какая-то группа учёных-коммунаров из будущего, сделав какое-то великое научное открытие - специально «переслала» нам его, чтоб всё исправить.

Естественно, появился вопрос:

- А почему он сразу не сказал это?

Тот, изрядно потея и промокая носовым платком лоб:

- Возможно из-за мини-инсульта – про который я рассказывал, он частично потерял память.

Вновь все вытаращились на меня, но уже совсем по другому… С надеждой, что ли.

Кржижановский задумчиво протянул:

- На данный момент, это единственная теория, которая хоть как-то, но всё объясняет…

Чуть не испортила всё Землячка, очковой коброй поблёскивая стёклышками очков:

- А может всё наоборот? В будущем была образована Всемирная Республика Советов, построен коммунизм… А группа уцелевших капиталистов на каком-нибудь острове, наняла продажных учёных, чтоб всё переиграть?

Как пишут в романах: «Нависла зловеще-звенящая тишина…».

Чуть приподнявшись, я пристально посмотрел в её глаза - та аж очки сняла:

- Розалия Самойловна! Так Вы стопроцентно уверенны, что в данный момент - в СССР строится коммунизм? А не что-нибудь другое?

Все и ахнуть не успели, а Косынкин дёрнулся было - да и застыл в этом положении… Как достав из кармана свой «ТК», сняв с предохранителя, передёрнув затвор, я приставил холодный ствол к виску:

- Скажите мне «да» и, я тут же «уйду» от вас. А вы продолжайте строить – флаг вам в руки и барабан на шею!

Странно, но никакого «биения током» я не почувствовал… Сняли со «строго поводка», что ли? Типа, я уже настолько изменил историю, что могу стреляться, вешаться или топиться – дело сделано?

Непонятно…

Землячка первой отведя глаза, с горечью сказав:

- Увы! Но я стопроцентно уверенна, что со строительством коммунизма мы идём куда-то не туда.

Поставив пистолет на предохранитель и спрятав его в карман, я оглядев всех и каждого:

- Товарищи! Что бы помешать строительству коммунизма, мне не надо было собирать вас всех здесь… Мне достаточно было просто ничего не делать, оставив всё как есть.

По ответным взглядам я понял, что переломил ситуацию на свою сторону и, с этой минуты начнётся конструктивный диалог.

- Сразу расставляю все точки над «ё», чтоб после не было непоняток между нами. Не знаю за каким хунтом меня к вам послали, но лично я никакими глобальными целями - типа построения коммунизма, не задаюсь! Ни на всём земном шаре, ни на всего лишь одной шестой части его поверхности. Лично моя цель: оптимизировать потери в будущей войне - снизив их хотя бы на пару миллионов и сделать так, чтоб нашей стране стало лучше жить… Хоть совсем на немного!

Не услышав возражений по «программе-минимум», сев на своё место во главе стола, я:

- Ну а теперь можете задавать вопросы. Только по очереди и на этот раз всего по одному: наговориться мы с вами ещё успеем.

Пока все пятеро «неофитов» переглядывались, профессор Виноградов поделился собственным опытом:

- Товарищи! Я убедился что этот человек говорит правду, задавая вопросы про современные ему медицину, наиболее распространённые болезни и лекарства. В частности, я спросил его: чем он болел в своих - довольно-таки преклонных по нашим меркам годах и чем его лечили мои коллеги из будущего…

Многозначительно помолчав, торжествующе:

- …Так вот: придумать специально такое нельзя – эти надо самому переболеть! Вы только почитайте фантастические романы: до чего же там всё убого – даже у такого писателя как Жюль Верн… А рассказ это человека - изобилует самыми мельчайшими подробностями, над которыми фантасты обычно не задумываются при написании своих опусов.

После него, первым с изрядной патетикой, меня спросил Мехлис:

- Как вы такое могли допустить?

Я ответил той же монетой:

- А как вы могли такое допустить? Вы – первые начали!

Хотя было похоже на сценку из детства: «Дурак! Сам дурак!», но подействовало - Лев Захарович заткнулся и задумался.

Глеб Максимилианович Кржижановский:

- Извините… Эээ…

- Иосиф Виссарионович, если забыли.

- А что такое «комп», Иосиф Виссарионович?

Я, буквально млея, едва не описцавшись лишь при одном упоминании:

- Ооо!!! «Комп» - народно-сокращённое от слова «компьютер», это… Это, товарищи, для моего современника…

- …ВСЁ!!!

***

Я тараторил не умолкая!

Мой рассказ про компьютеры, ноутбуки, айфоны, смартфоны, планшеты - плавно перетекший в повествование про Интернет, «Википедию», «игрушки», социальные сети, селфи и всё такое прочее – продолжался немногим меньше, наверное - чем про историю человечества с 1941-го по две тысячи …ой год.

Были и разумеется вопросы, с которыми меня перебивали:

- Сколько-сколько операций в секунду?

- Мой самый обычный, даже уже изрядно устаревший «Intel Pentium 4» мог обрабатывать до четырех миллиардов вычислений в секунду. А инженерные, так называемые – «большие» компьютеры – на порядок, а то и два больше. Сколько именно не знаю – не мой конёк, извините.

- Невероятно…

У Кржижановского, аж очки запотели!

- …Производительность самого лучшего арифмометра, выпускающегося ленинградским заводом – всего сто пятнадцать вычислений в секунду.

Усмехаюсь:

- Вы бы ещё про деревянные счёты вспомнили, Глеб Максимилианович.

А вот при просьбе рассказать про устройство всех этих «ништяков», я начал буксовать и даже включать заднюю:

- Не знаю! Всё что вспомню – запишу на отдельный листик и предоставлю Вам, а пока извините.

Тот в лютой непонятке:

- Как же так? Пользуетесь, а как устроено – не знаете?

- А вот так! В моё время даже автомобили выпускались с не открывающимися капотами: отъездил пару миллионов «кэмэ» и сдал её в утиль, после чего взял кредит и купил новую.

У того, аж очки на лоб полезли:

- «Пару миллионов километров»? Невероятно!

- Даже понятие такое появилось: «пользователи». Ну, чтоб Вам было понятно – это что-то вроде класса…

После недолгих раздумий:

- …Да-да, именно социальный класс! Ибо, в Интернете можно хорошо зарабатывать – что и делают или пытаются сделать десятки и сотни миллионов пользователей. И прям-таки по Марксу, Энгельсу и Ленину, во Всемирной сети тут же возник ещё один – эксплуататорский класс, отнимающий у пользователей часть прибавочной стоимости – «админы».

После этих слов, все так и оху…

«Ухи поели» и причём – досыта, до отрыжки.

После недолгого молчания, Глеб Максимилианович Кржижановский встал и торжественно заявил:

- Товарищи! Это человек говорит правду: ни в бреду, ни в здравом уме – такое специально придумать нельзя!

Профессор Виноградов торжествующе:

- Ну а я что говорил!

***

Следующим вопрос задал Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич:

- Уже не сомневаясь в том, что этот человек в теле Иосифа Виссарионовича Сталина говорит правду, всё же хочу спросить: вот Вы упомянули про «пользователей» и «админов» и сказали что это нечто вроде «классов»…

- Было такое дело и, что?

- Ладно я понимаю: Коммунистическая партия к тому времени, как Вы выражаетесь – «сгнила». Но неужели рабочий класс Советского Союза, взял и просто так отдал свои завоёванные в Октябре права?

- Эээ…

Почесав затылок:

- …Даже не знаю, что Вам и сказать, уважаемый Владимир Дмитриевич! Было дело в наши «Лихие девяностые» - приезжали разок (или два «разка», не помню точно) в Москву шахтёры и зачем-то стучали об асфальт касками. Им что-то там дали, или только пообещали что-то дать и они уехали… Всё!

Помолчав добавил:

- А впрочем, ответ Вы и сами знаете - просто боитесь себе в этом признаться: эксплуатируемые классы не имеют собственной политической воли. Чтоб угнетённые массы восстали, нужна какая-то «руководящая и направляющая сила»: новый, более прогрессивный эксплуататорский класс – говоря своими словами. Или же, какая-то группа единомышленников, иными словами – «партия». А иначе – никак нельзя: так уж мы – человеки, устроены!

Тот, ерошась - как воробей перед зачётной дракой:

- Вы разбираетесь в марксизме?

Искренне удивляюсь:

- Кто, я?! С чего бы это вдруг? Просто я много читал, а стало быть - много знаю и, немножко умею думать. Так что никаких дискуссий, увольте Владимир Дмитриевич!

Бонч-Бруевич-младший успокоившись:

- А как дело обстоит с классами и классовой борьбой в будущем? Мировой пролетариат, разве не борется за свои права?

«Рассказать ему про гей-парады – борющиеся за права секс-меньшинств и про демонстрации экологов – против выбросов «це-о-два», что ли? Пожалуй, не стоит – надо пожалеть психику».

Отвечаю:

- Такой «пролетариат», про какой Маркс говорил что ему «кроме цепей терять нечего» - давно исчез, если он конечно был когда-то. Исчез и классический капиталист – пузатый, в цилиндре и с толстой сигарой в зубах.

- Что же вместо них?

Я ненадолго задумался, затем:

- Вообще-то, никогда не парился на этот счёт… Но как-то чисто от безделья довелось читать одну книжку³⁴ – с очень оригинальным взглядом на тему классов и взаимоотношений между ними. Мне она показалась небезынтересной и наиболее достоверно рассказывающей об устройстве классового общества и время от времени происходящих с ним метаморфозах. Хотите буквально в двух словах, перескажу саму суть той – пост-марксисткой теории?

Если заинтересуется, я смогу надиктовать ему или машинистке буквально слово в слово…

Тот, поёрзав на стуле:

- Извольте. Очень интересно было бы послушать.

- Так вот, классический капитализм канул в своё историческое небытие и сменился социализмом, когда вместо небольших мастерских и мануфактур с ручным трудом – появились огромные заводы и фабрики, начинённые всё более сложными и сложными станками и механизмами. Трудиться на них стали уже не прежние босяки-люмпены - застенчиво называемые «пролетариатом» или «рабочим классом», а специалисты - умеющие работать со сложными машинами…

- Так, так, так… Пока всё верно – кроме «смены социализмом», продолжайте.

- …Капиталисты-частники по большей части разорились, а вместо них образовались акционерные общества – считай те же кооперативы, во главе которых стоят советы акционеров - которые на общем собрании избирают директора или управляющего.

- Если Вы этим Америку открыли, то спешу Вас разочаровать: всё это нам уже известно.

Не обращая внимания:

- Вот возьмём к примеру классический случай: американская автомобилестроительная компания «Ford Motor» была создана в 1903 году, когда группа инвесторов поверила уже ставшему известность инженеру-самоучке Генри Форду и вручила ему двадцать три тысячи долларов…

Оглядев всех:

- Все известны достижения этого великого организатора на своём поприще, да? Тогда я этот момент пропущу… Так вот не смотря ни на какие – воистину грандиозные успехи в автомобилестроении, Форд не был волен в своих делах – по каждому поводу спрашивая разрешения у держателей акций. Например, когда он решил взяться за производство тракторов миноритарные акционеры ему запретили и он должен был сперва организовать подставную фирму, а после первых успехов - привлечь других инвесторов и создать знаменитую компанию «Henry Ford and Son», известную по тракторам «Fordson»…

После недолгого молчания:

- И вот я спрашиваю: с какого бока это похоже на классический капитализм, товарищи марксисты и им сочувствующие?

Не дождавшись ответа:

- В принципе, это уже не важно!

Палец вверх, и:

- …Важно то, что этот момент вы – марксисты, проспали! И называете «империализмом – как высшей стадией развития капитализма»…

- …СОЦИАЛИЗМ!!!

Бонч-Бруевич-младший, аж с места взвился:

- БРЕД!!!

Спокойно, с ледяным хладнокровием:

- Я уже несколько раз за нашу встречу слышу это слово. Но каждый раз в конце-концов, вы со мной соглашаетесь.

Однако, жгу дальше:

- Второй момент вы проспали тогда, когда Рузвельт в разгар «Великой депрессии» объявил об социальных реформах - согласно которым государство берёт на себя опеку над самыми незащищёнными слоями населения…

Палец вверх:

- …Всё! С этого момента, товарищи марксисты, мировую социалистическую революцию можете не ждать: она уже свершилась и причём – без вас.

Мой оппонент встал столбом, пока его старший брат - Михаил Дмитриевич, не одёрнул его за рукав. Усевшись обратно, тот растерянно:

- Так что же получается… Все развитые страны мира строят социализм?

Пожав плечами:

- Получается, что строят. Только стесняются называть вещи своими именами. По крайней мере многие советские люди, во времена «Застоя» побывавшие положим где-нибудь в Швеции, так и говорили: настоящий социализм. Даже вроде бы сам Хрущёв, так якобы разок в сердцах высказался… В чём впрочем не уверен.

Бонч-Бруевич-младший растерянно оглядываясь по сторонам:

- А мы?

Кивнув:

- Мы тоже строим социализм…

Хотел как можно более нейтральным голосом, но получилось несколько стэбно:

- …Но как это обычно у нас принято - идём при этом своим собственным, неповторимым путём. Менталитет, так сказать… А менталитет – это судьба!

Мой визави поникнув и даже как-то съёжившись в размерах, склонил голову и еле слышно:

- Я этому человеку вверю: он действительно из будущего…

***

Бонч-Бруевич-старший – Михаил Дмитриевич, хлопнул ладонь об стол и по-генеральски прямолинейно:

- Товарищи! Хватит больше проверок. Кем бы он на самом деле не был, но товарищ Сталин созвал нас не просто так – лясы поточить, а для какого-то дела… Так давайте же наконец, к нему приступим!

Я согласно кивнув:

- Конечно. Для каждого из вас, товарищи, у меня есть предложение – от которого уверен, никто из вас не сможет отказаться… С кого начнём?

Бонч-Бруевич-младший – Владимир Дмитриевич вдруг «ожив»:

- Давайте уж начнём с меня – уж очень мне любопытно, могу «сгореть»! Так что Вы мне хотите предложить, Иосиф Виссарионович?

Прямо глядя ему в глаза, чеканю каждое слово:

- Вы должны возвратить Коммунистическую партию в то состояние – в котором она пребывала до Октября 1917-го года. То есть: организация теоретиков, духовных сподвижников, пропагандистов и агитаторов – а не карьерным трамплином, коей она с каждым годом всё более и более становится.

Смотрит поверх очков:

- Для чего?

- А вернитесь к началу нашего разговора: чтоб в случае чего – было кому возглавить народ, в случае если «верхи» - поведут его куда-то не туда. Так, что? Берётесь?

- Подумать надо… Не над тем – надо ли, а над тем – как это сделать.

Откидываясь назад в кресле, с облегчением выдыхаю:

- Один раз вам с Владимиром Ильичом уже удалось это сделать - не сомневаюсь, что получится и в этот раз.

Далее, «гружу»:

- Кроме этого, партия должна быть «мозговым центром» советского общества, определяющим векторы его экономического, духовного и культурного развития. Ну и само-собой – его совестью, выявляющей все пороки и прежде всего – в самой себе.

Помолчав, Бонч-Бруевич безапелляционно заявляет:

- Нужно возродить в партии дискуссии, ибо истина рождается только в спорах и никак иначе.

Положив руку на сердце, горячо:

- Так в чём же дело? Главное, чтоб диспуты не выродились в словоблудие, как у средневековых схоластов – спорящих сколько бесов может разместиться на кончике елды… Пардон, Розалия Самойловна, хотел сказать «на кончике иглы».

Та понимающе усмехается, а Владимир Дмитриевич смотрит мне в глаза и режет правду-матку:

- Дискуссии обязательно приведут к фракционности в партии.

Невозмутимо отвечаю:

- Не вижу ничего плохого, если в Партии появятся фракции: «у них» - многопартийность, у нас – много фракционность в единственной правящей партии… Иначе снова сгниём!

- С одним уточнением, конечно: в двадцатые годы они являлись инструментом личной борьбы за власть, а в будущем - они должны быть инструментом поиска направления развития социализма…

Посмотрев на лепной потолок, добавляю:

- …Ну например, в ВКП(б) будет фракция ратующих за большее развитие кооперативного движения и противостоящая ей фракция - анус рвущая за государственную промышленность. Кроме того, могут быть фракции «изоляционистов» и «интервенционалистов» на международной арене, сторонников «сухого закона» и свободной продажи лёгких наркотиков и так далее…

Тот, с ироничной усмешкой процитировал фразу из комедии Грибоедова «Горе от ума»:

- По принципу «Шумим, братцы, шумим»?

- А почему бы и нет? Всяко лучше нынешнего болота, где только лягушки квакают… Так, что Владимир Дмитриевич? Каков будет ваш ответ?

Махает рукой:

- А была не была… Берусь!

- Ну вот и отличненько!

Потирая азартно ладони, перевожу взгляд на Народного Комиссара государственного контроля:

- А мы с товарищем Мехлисом, по мере возможностей будем Вам помогать: я – добрым советом человека из будущего, он – словом и делом. Правда, Лев Захарович?

Тот поднял на меня глаза, в которых был немой вопрос… Но ничего не сказал.

- Вот думаю при Совнаркоме СССР создать «Совинформбюро» - «Советское информационное бюро» и, предлагаю Вам его возглавить. Вам будут подчиняться все редакции газет, журналов, все пейсатели и вся журналистская братва. Не говоря уже про радиовещание и синематограф… А я Вам подскажу парочку суперсовременных для этого времени полит- технологий: если с умом подойти – горы можно свернуть!

В «реальной истории», такой пропагандистский орган был создан только, когда жареный петух в жоппу клюнул - 24 июня 1941-го года.

Почему именно он, а не положим Щербаков – возглавивший его «в реале»?

Насколько мне известно из «послезнания», в добавок к уже описанным достоинствам, Мехлис прекрасно владел самыми различными приемами пропаганды - характерными для его времени. Говорил всегда с пафосом, но, надо отдать ему должное - он всегда искренне верил в то, о чем говорил… А это – главное условие, чтоб люди поверили даже в самое невероятное.

Так что если он согласится, у меня будет собственный доктор Геббельс…

Eh bien pourquoi pas?

Благодаря этому колченогому, немцы до самого последнего момента верили в то, что победят.

Мехлис молчит, словно в рот набрал, тогда я повышаю ставки:

- Сразу предупреждаю: лёгкой жизни я Вам не обещаю, Лев Захарович! Трудностей у Вас будет – просто невпроворот, особенно во время войны.

Слушает внимательно, но молча и с хорошо заметным недоверием в глазах – как голодная, но умная мышь на сыр в мышеловке.

Вот ты как, да?

Счас я тебя…

- Пропагандисты Третьего Рейха, чтоб разобщить народы СССР – будут бить по их национальному самосознанию и прежде всего – поднимать пресловутый еврейский вопрос. В частности, убеждая в своих листовках бойцов Красной Армии в том, что воюют они не против русского народа – а против еврейского засилья в руководстве страны. Что мол пока русские гибнут в окопах, евреи жируют в тылу – объедая их семьи…

Увы, но в «реальной истории» у Александра Семёновича Щербакова ума хватило только на то, чтобы заставить евреев – редакторов и репортёров газет, сменить фамилии на русские. Хотя, он человек конечно - хороший, руководитель - умелый и авторитетный…

Но вот пропагандист – никакой.

- …И Вы знаете, хотя своего они не добились, но после войны – когда домой из окопов вернулись солдаты, в СССР был всплеск антисемитизма. В результате многие граждане еврейского происхождения, почувствовал себя чужими - стали стремиться любой ценой свалить из страны, где из века в век скачут на одних и тех же граблях. Был нанесён огромный политический и экономический ущерб государству – ведь уезжали далеко не худшие специалисты и просто люди.

Не купившись на лесть, с непонятным выражением на меня глядя, Мехлис:

- А сами то Вы какой национальности? Я имею в виду – там, в своём будущем.

Пожав плечами:

- По языку я, как и Вы – русский. По крови же…

Я реально завис, затем в потолок глядучи начал перечислять свои гены:

- …Моя бабушка по матери, иногда обзывала моего дедушку по матери «мордвином». По последней тёще же, я – саратовский немец, а мой сын женился на татарке – хотя и не чистокровной, а с примесью…

Перебивает меня:

- А как Вы лично(!) относитесь к национальному, в частности – к еврейскому вопросу?

Мотаю головой, как лошадь отгоняющая мошек:

- Я к нему никак не отношусь, но мои любимые русские поэты - Пушкин и Высоцкий. У первого как известно прадед - «арап Петра Великого», у второго дед – еврей из Брест-Литовска.

Морщит вспоминая лоб:

- «Высоцкий», говорите…? Не помню такого поэта.

Улыбаюсь снисходительно:

- Он Вас тоже не помнит, Лев Захарович! Потому что ему в данный момент… Ээээ… Два-три годика всего, не больше.

Мехлис задумался было, но вдруг вкрадчиво:

- А расскажите-ка нам один из его стихов.

Даже доли секунды не раздумывая:

- А вот это – всегда пожалуйста!

Встаю и прокашлявшись, объявляю:

- Владимир Высоцкий: «Песня о погибшем друге». Посвящается погибшим на войне лётчикам… Вообще всем погибшим на той войне.

Декламирую сокращённый вариант, стараясь с выражением, как в школе:

- «Я за пазухой не жил,

Не пил с Господом чая,

Я ни в тыл не просился,

Ни судьбе под подол,

Но мне женщины молча

Намекали, встречая:

Если б ты там навеки остался —

Может, мой бы обратно пришёл!

Для меня не загадка

Их печальный вопрос,

Мне ведь тоже несладко,

Что у них не сбылось.

Мне ответ подвернулся:

«Извините, что цел!

Я случайно вернулся,

Вернулся, вернулся, вернулся,

Ну а ваш — не сумел».

Он кричал напоследок,

В самолёте сгорая:

«Ты живи! Ты дотянешь!» —

Доносилось сквозь гул.

Мы летали под Богом

Возле самого рая,

Он поднялся чуть выше и сел там,

Ну а я — до земли дотянул.

Встретил лётчика сухо

Райский аэродром.

Он садился на брюхо,

Но не ползал на нём.

Он уснул — не проснулся,

Он запел — не допел.

Так что я вот вернулся,

Вернулся, вернулся, вернулся,

Ну а он — не сумел…

Я кругом и навечно

Виноват перед теми,

С кем сегодня встречаться

Я почёл бы за честь.

Но хотя мы живыми

До конца долетели —

Жжёт нас память и мучает совесть,

У кого, у кого она есть».

Вижу потрясённые до самой глубины лица – равнодушных не было и, слегка поклонившись говорю:

- Спасибо за внимание, товарищи.

И сел.

Через пару минут, Мехлис подскакивает как в оппу ужаленный и прижав ладонь к груди, чуть ли не со слезами на глазах:

- Иосиф Виссарионович! Товарищ Сталин! Извините что сразу не поверил Вам…

Добродушно усмехнувшись в усы, киваю на портрет на стене:

- Настоящий Вождь и Учитель говорил в таких случая: «Здоровое недоверие – самая хорошая основа для сотрудничества». От себя же: извинять не буду – отработаете словом и делом, Лев Захарович.

Тот, едва ли божась на красный угол:

- Клянусь, что не подведу и всемерно оправдаю ваше доверие!

Слегка поморщившись от его невольной патетики:

- Если бы я в этом сомневался, мы бы с Вами здесь сейчас не разговаривали… Однако следующий, товарщи!

***

Перевожу взгляд на Бонч-Бруевича-старшего:

- Михаил Дмитриевич!

Смотрит умными глазами сквозь стёкла очков:

- Внимательно слушаю Вас… Товарищ Верховный Главнокомандующий.

- Догадываетесь, да?

Тот, несколько уклончиво:

- Скажем так: делаю некоторые предположения.

- Ходить вокруг и около не буду: предлагаю Вам звание маршал Советского Союза, орден Ленина и должность моего заместителя на должности Верховного Главнокомандующего Вооружённых Сил Союза Светских Социалистических Республик.

Все без исключения присутствующие охнули, а у генерала - расширяются и слегка вылезают из орбит глаза, как у омара - присутствующего при соитии синего кита и плоской камчатской камбалы…

Поковырявшись мизинцем в ухе, переспрашивает:

- Какого-какого «заместителя»?

- Единственного! Кроме Вас, других заместителей у меня не будет: только подчинённые.

Бонч-Бруевич-старший в полной растерянности:

- Должность заместителя Верховного? Да кто я такой? Меня то в армии уже давно никто не знает…

Кивнув на внимательно слушающего наш разговор Мехлиса:

- Это дело поправимое: скоро в советских газетах начнут печатать правду, только правду и ничего кроме правды. И весь советский народ узнает - кто на самом деле был создателем Рабоче-Крестьянской Армии. И это был не Троцкий, не Ворошилов и даже не сам товарищ Сталин… А Вы - Михаил Дмитриевич!

Перевожу взгляд на его брата:

- И кстати про Вас, Владимир Дмитриевич, советскому народу тоже надо рассказать правду. Что Вы после Октября семнадцатого года и вплоть до окончания Гражданской войны – были вторым человеком в государстве после Ленина, а товарищ Сталин – всего лишь Наркомом по делам национальностей.

Оглядев всех:

- Товарищи! Нельзя основывать историю нашей страны на лжи – даже из самых благих побуждений. Ибо, всё равно она где-то - да прорвётся и уколет нас же самих у сраку… И будет очень больно, поверьте!

Помолчав, уставился на усатый портрет на стене, и:

- А у товарища Сталина своих достижений хватает и, надеюсь – самые выдающиеся из них ещё впереди…

Слегка, кивком поклонившись всей честной компании, уточняю:

- …С вашей помощью, конечно, без неё мне – никак.

Спустя минуту или две, без пяти минут маршал Советского Союза, осторожно спрашивает:

- И каковы будут мои предполагаемые обязанности и полномочия?

- Обязанность у Вас будет одна: разбить врага и желательно - не под Москвой и на Волге, а как можно западней.

Неужели кто-то подумал, что я сам лично буду командовать фронтами и театрами боевых действий? Я бы рад конечно… Но вот чего не умею – того не умею.

Однако, продолжаю:

- Насчёт же полномочий… Я Вам предоставлю любые полномочия, чтоб Вы могли как можно эффективнее выполнять вашу единственную обязанность – защищать наше с вами Отечество.

Вижу, тот отойти никак не может и добавляю «плюшек»:

- Приходилось мне читать, Михаил Дмитриевич, что Вы писали царю: «Пока не перевешаем некоторых генералов – немцев нам не победить!»…

Вижу, у того открывается рот, и:

- …Так вот: даю вам полный карт-бланш: вешайте кого хотите и сколько хотите – хоть всех до одного генералов перевешайте, если это потребуется для победы.

Того аж холодная испарина пробила, но утершись платком и взяв себя в руки:

- Позвольте, Иосиф Виссарионович… Было совсем не так! Ко мне в штаб Северо-Западного фронта приезжали генералы свиты от императрицы Александры Фёдоровны и требовали показать карты готовящихся операций… Позже же, эти операции проваливались! Вот я и предположил, что кто-то из этих царедворцев (не генералов!) был германским шпионом. Но чтобы предлагать царю вешать генералов – такого не было: врут ваши историки!

Несколько в душе разочарован:

«Хм… А я то думал ему понравится».

- Историки всегда врут… Но я вижу дело не в этом. Корпоративная солидарность? Или, мараться об это дерьмо не хотите? Хорошо! Я дам Вам двух сатрапов и они будут за Вас бить генеральские морды, расстреливать и возможно даже вешать.

Вдруг осеняет:

«Стоп. Я ничего не забыл?».

Едва не хлопнув себя по лбу:

«Сёмка! Так я же не дал распоряжение Тимошенко и Жукова из кутузки на Лубянке освободить!».

Посмотрев на часы:

«Сейчас уже поздно, пусть ещё ночь перекантуются – злее будут. Завтра утром позвоню и сразу назначу обоим, так сказать - «аудиенцию»».

Улыбаясь, Бонч-Бруевич-старший:

- Ну коли «сатрапов» мне дадите, тогда я согласен!

Я тоже улыбаюсь:

- Не по-уставному отвечаете, товарищ маршал Советского Союза!

Тот по-молодецки соскочив и вытянувшись в струнку, с видом «лихим и слегка придурковатым», как рявкнет:

- Служу Советскому Союзу!

Любуясь этим бодрым, боевым стариканом:

- Надеюсь не подведёте, Михаил Дмитриевич и, благодарные потомки будут называть Вас «Маршалом Победы»…

Вслед за этим, подняв палец в потолок и слегка сочувственно:

- …Только перед этим, Вам придётся наступить на горло собственной песТне, товарищ маршал Советского Союза.

Недоумевает:

- Как это понимать, Иосиф Виссарионович?

- В прямом смысле этого слова.

Со всей строгостью на него глядя:

- Как Вы относитесь к генералу Драгомирову и его учению?

***

Военная доктрина России (основной принцип тактики), сформировалась во второй половине XIX века и, её дух - последовательно властвовал в армиях Российской империи, РСФСР и Советского Союза. Утверждать не буду, но вполне возможно («жив ещё курилка!») и в Вооружённых Силах Российской Федерации моего времени… Судя по их последним «успехам» - очень даже вполне возможно.

Разработана сия доктрина была в «Николаевской академии Генерального штаба» - которой долгое время руководил генерал-адъютант Драгомиров М.И., следовательно - этот известный военный теоретик и является её автором.

Смысл российской военной доктрины, изложенной в многочисленных трудах Михаила Ивановича – превалирование человеческого духа над вооружением. По его словам:

«…Усовершенствованное вооружение, хороший план, знание войсками техники дела значат, конечно, очень много, но значат не более, как нули, когда левее их стоит единица: они увеличивают количественное, но не качественное значение её; сами же по себе ничего не значат. Эта единица в военном деле, как во всём и всегда, человек…».

В принципе нет возражений, что главное для победы в бою - это моральный дух войск, знание каждого солдата - за что ему придётся идти в бой и, возможно - получить в нём тяжкое увечье или даже смерть. Но почему-то из этого утверждения делался вывод, что неважно чем вооружены войска: если они храбры и решительны, то с любым оружием - «труднее, с большими потерями, но всё же» победят противника.

Бессовестно эксплуатируя выдернутое из контекста известное суворовское изречение: «Пуля - дура, штык - молодец!», Драгомиров ловко формирует её в следующий постулат своей доктрины: главным оружием боя является штык, а пули — это дело десятое.

По его мнению, без штыка - бой вообще невозможен!

«Слизывая» этот откровенный бред с Драгомирова, довоенный «Боевой устав пехоты РККА» гласил:

«Конечная боевая задача пехоты в наступательном бою - разбить противника в рукопашной схватке».

Именно так и, никак иначе!

Отчего на мой взгляд и, были такие огромные потери в живой силе в Отечественной Войне: ведь даже уже в её второй половине, рядового бойца больше учили колоть чучело соломенного фашиста, утверждая при этом:

«Немец штыка боится!».

Не стесняясь, Драгомиров вслух и в печатном виде считал солдата «священной скотинкой» - обязанной сдохнуть за «Веру, Царя и Отечество» и наши синештанные стратеги туда же.

С этим надо немедленно кончать!

И я это сделаю – с Бонч-Бруевичем-старшим или без него…

Но обязательно сделаю!

***

На мой прямой вопрос, Михаил Дмитриевич ответил так же – прямо и, причём - не без гордости:

- Почитаю за честь считать себя учеником Михаила Ивановича!

Случай оказывается очень тяжёлый и довольно-таки – запущенный…

Встав, молча походив по кабинету, останавливаюсь перед ним, и:

- Когда Драгомиров ваял свою «нетленку», пулемёты были редкостной диковинкой - которую долго ещё не могли куда определить куда засунуть – в пехоту или артиллерию. Последняя же била прямой наводкой и на дальность - не намного превышающую дальность стрельбы из «Бердан».

Ещё круг вокруг стола:

- Уже в начале Мировой войны всё резко и неотвратимо изменилось: пулемётов стало так много, а стреляющая из-за горизонта артиллерия - обрела такое могущество, что в штыковом бою участвовали лишь случайно недостреленные солдаты.

- Тогдашний царский генералитет этого не понял, он изо всех сил цеплялся за устаревшую как экскременты птеродактиля военную доктрину Драгомирова. В результате – кадровая армия была истреблена, а призванные из запаса многодетные мужички - не пожелали быть «священной скотинкой», и…

Посмотрев на протокольные рожи присутствующих старых и не очень большевиков и не стал продолжать тему…

Не дурак чай – сам поймёт.

Продолжаю:

- В начале предстоящей нам войны, которую по справедливости назовут Великой Отечественной, была примерно такая же история. В соответствии «с учением» кадровую армию истребили в Приграничном сражении, а призванные взамен из запаса - были до того необученные и неумелые, что их не было иной возможности применять – кроме как толпой бросать под пулемёты.

Бонч-Бруевич, удивлённо:

- Но мы же победили!

- Победили, да… Но какой ценой? И какие были последствия… Не Победы – она священна! Этой «цены» - за неё заплаченной… Погибли лучшие – которые не отсиживались в тылу с липовой справкой. Погибло первое поколение образованных советских людей – поколение энтузиастов, которое не смогло оставить после себя точно такое же потомство.

- Напротив же: крысы избежавшие фронта - размножились и породили полчища крысёнышей, сожравших страну изнутри.

Сделав ещё круг, вновь останавливаюсь напротив Бонч-Бруевича-старшего:

- Но главное даже не это. Времена с петровских времён изменились: бабы «ещё рожать³⁵» новых солдат отказываются… Население сокращается – мы уже не третьи в мире – после Китая и Индии… А как бы не двадцатые.

Наклонившись над ним, глаза в глаза:

- Мы вымираем, Михаил Дмитриевич… Понимаете? МЫ ВЫМИРАЕМ!!!

***

После нескольких минут тишины, во время которых я успел усесться на своё место во главе стола, мой собеседник озадаченно:

- Так что же делать? Войн без потерь не бывает, а иначе мы воевать не умеем…

Затем, с тщательно скрываемой, но хорошо заметной ехидцей:

- …Может подскажете, как воевать по-новому, Иосиф Виссарионович?

В ответ сам спрашиваю:

- Михаил Дмитриевич! Вы генерала Плеве помните?

То удивлённо:

- Павла Адамовича фон Плеве? Заведующего 5-й армии? Конечно, помню: в декабре шестнадцатого он сменил Рузкого на Серном фронте, где я был начальником штаба… Хороший генерал был, жаль что рано умер… Ээээ… В шестнадцатом году. А почему Вы про него спрашиваете, Иосиф Виссарионович?

- Потому что он создал новую тактику пехоты: штурмовые группы. В них отбирали по лучших солдат, вооружали карабинами, револьверами гранатами, кинжалами, топорами, ножницами для резки колючей проволоки и придавали штабу полка.

Закатив глаза к потолку, тот кивнул:

- Вспоминаю о чём-то подобном…

- Суть в чём? Действуя впереди боевых порядков, бойцы штурмовых групп вслед за огневым валом артиллерии незаметно просачиваются в глубь обороны противника, подавляют огневые точки и способствуют общему успеху. Вслед за Россией, такая тактика пехоты появилась и, у её противников и союзников…

Разведя руками:

- …Но по окончанию Первой мировой войны, всё было всеми забыто. Всеми – кроме Германии. И её успехи в новой, Второй мировой войне - обязаны штурмовой пехоте, посаженной на автомобили и ставшей от этого мобильной. Танки же, авиация и артиллерия – лишь создают для бойцов штурмовых групп более благоприятные условия.

После небольшой паузы:

- Всё понятно, товарищ маршал Советского Союза?

- Так точно!

- Тогда слушайте мой устный приказ…

Безапелляционно требую:

- …Вы должны официально отречься от этого учения, принародно сжечь труды своего учителя и создать другую – новую военную доктрину, отвечающую современным требованиям войны. Иначе - грош нам с вами будет цена, товарищ маршал Советского Союза.

Тот, вздохнув и как с отвесной скалы в море бросаясь:

- Раз Отечеству надо – я готов создать новую военную доктрину Красной Армии, товарищ Верховный Главнокомандующий!

Конечно, тактика штурмовых групп – это лишь первые азы современного общевойского боя. Ещё требуется наладить взаимодействие, что невозможно без связи…И так далее и тому подобное.

Навряд ли хоть десятую часть того что хотелось бы, мы с Бонч-Бруевичем успеем сделать до 22-го июня…

Но когда-то же начинать надо?

Так лучше поздно, чем…

Мехлис с отчётливо прорывающими прежними истерическими нотками, перебил мои мысли:

- Иосиф Виссарионович! Так Вы разве, вообще отрицаете боевой дух красноармейца и командира?

- Ни в коем разе! Но всё в этом мире взаимосвязано – учите диалектику, Лев Захарович. Если красноармеец вооружён лучше противника, если он сыт, здоров и уверен что командиры - зря его на убой не пошлют… Его боевой дух так поднимется, что мама не горюй!

***

Минуту спустя, когда страсти чуть улеглись, Мехлис вполголоса:

- Неужели с нашими генералами так плохо, Иосиф Виссарионович?

Положа руку на сердце:

- Лев Захарович, дорогой… Да когда война начнётся, Вы лично - захотите шкуру с них живьём сдирать вместе с синими штанами, не токмо вешать.

Встрявшая в диалог Землячка, достаточно обольстительно для её почтенных лет улыбаясь:

- Тогда догадываюсь, для чего Вам понадобилась я.

Оторвав задницу, слегка приподнявшись и учтиво поклонившись единственной в нашей «сильной компании» даме:

- Совершенно верно, Розалия Самойловна! Хочу предложить Вам воссоздать и возглавить институт военных комиссаров в Красной Армии, замененный в августе прошлого года введением заместителей командиров по политической части…

С горьким сожалением разведя руками:

- …Оказалось что это преждевременно: наши красные командиры без «няньки» воевать никак не могут! Не все конечно, далеко не все… Но очень многие из них, после первых же неудачах в первой войны, пали духом и вели себя недостойно и крайне безобразно: попав в окружение – без боя распускали целые армии и даже фронты, бросали своих подчинённых и сбегали в тыл, срывали знаки различия, переодевались в гражданское и без сопротивления сдавались в плен фашистам… Даже когда наша армия стала побеждать и, то - были замечены массовые безобразные явление: пьянство, хищения государственного имущества, мародёрство трофейного барахла, манипуляция наградами среди «своих» и кумовство при повышение в званиях…

В «послезнании» вдруг всплыл рассказ ветерана ВОВ:

«Не женское дело война. К ним, во-первых, приставали все чиновники. А меняли как? Приехал командующий фронтом в армию, о, машинистка красавица! Он сразу адъютанту приказ, ее переводят туда. Вот так передавали из рук в руки. Это нехорошо конечно было…³⁶».

- …Даже принуждение к сожительству женщин-военнослужащих!

У той по-крокодильи лязгнули вставные железные челюсти:

- Вот, даже как?

- Увы! Последнее явление было настолько массовым, что даже появился термин «ППЖ» - походно-полевые жёны.

Розалия Самойловна Залкинд по прозвищу «Землячка», скрипнув от лютой ненависти зубами:

- Я согласна возглавить Военно-политическое управление РККА, Иосиф Виссарионович.

А сам помолодела - лет так на …дцать враз, глаза так и горят!

Со злорадством думаю:

«Ну держись теперь, оборотень в синих штанах!».

***

«Так, так, так… Кто у нас там ещё остался?».

Кржижановский, уже давно изнывал он жгучего любопытства, но моё предложение…

Его просто убило!

- Глеб Максимилианович, а Вам я предлагаю помочь мне ликвидировать Академию наук СССР.

Когда не без помощи профессора Виноградова того откачали, я как ни в чём не бывало продолжил:

- А действительно: для чего нужна эта богадельня, ответьте? На данный момент в составе АН СССР имеется восемь тематических отделений - физико-математическое, химическое, геолого-географическое, биологическое, по техническим наукам, истории и философии, экономике и праву, литературе и языку… Плюс республиканские филиалы, позднее преобразованные в республиканские академии наук. Всего за этой конторой числятся две научно-исследовательские базы (Кольская им. С. М. Кирова и Северная) и одна горно-таежную станцию (Дальневосточная им. В. Л. Комарова), 47 институтов, 76 лабораторий, советов, станций, обсерваторий, баз и других научных учреждений – в которых трудятся более 4700 научных и научно-технических сотрудников, в том числе 123 академика и 182 члена-корреспондента…