Я верю в завтра

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Приглашение Эквайеров провести уик-энд в их загородном доме пришло на следующий день.

Они как раз завтракали все вчетвером, сидя вокруг стола в залитой солнцем столовой. «Милая семейная идиллия», — подумала Бритт с иронией, прислушиваясь вполуха к мелодичному голосу Стефани, красочно описывавшей вечеринку у друзей, где она была накануне. Как всегда, в этих внешне милых описаниях присутствовала изрядная доля желчи и сарказма, столь разрушительная для репутации тех, о ком говорила Стефани.

Бритт внимательно посмотрела на Крейга. Неужели он не видит, что представляет собой Стефани на самом деле? Или он настолько ослеплен ее лучезарной улыбкой, длинными стройными ногами и безупречными чертами лица, делающими ее похожей на породистую кобылу?

Интересно, что он почувствовал, когда жена, которую он считал мертвой, вдруг неожиданно объявилась? Шок — это естественно. Гнев — это было очевидно. А что еще?

Он хотел ее прошлой ночью, в этом у Бритт не было никаких сомнений. Но она, как никто другой, понимала, что физическое влечение составляет лишь часть прочных отношений между мужчиной и женщиной. Она сама испытывала сильное сексуальное влечение к Дэвиду, благодаря чему так страстно отвечала на его ласки, но это была вовсе не та любовь, которую она чувствовала к Крейгу. А что чувствует он по отношению к ней? Желание и только? Даже если это так, физическая любовь — мощное оружие в ее руках. Вопрос только в том, хватит ли ей мужества им воспользоваться…

— …перестанешь, наконец, спать на ходу? Будь любезна отвечать, когда я задаю тебе вопрос, Бритт, — прервал ее размышления голос Стефани.

Увидев, что Бритт вздрогнула, она покачала головой и ехидно улыбнулась.

— Я спросила, собираешься ли ты повторить то меню, которое было на прошлом обеде с Эквайерами. Мне до сих пор жаль беднягу Джона. Еще бы — ему пришлось довольствоваться омлетом, в то время как остальные наслаждались экзотической баскской пищей!

Услышав очередную колкость, Бритт сосчитала до десяти, потом до двадцати, и лишь тогда ей удалось справиться с раздражением и ответить спокойно.

— Вообще-то я планировала нечто другое, — сказала она. — Когда-нибудь потом, когда мы будем принимать одних Эквайеров, я позабочусь, чтобы «бедняга Джон» тоже отдал должное баскским блюдам, только приготовлю их без соли. Но поскольку в воскресенье у нас будут и другие гости, я подумала, что уместнее будет предложить более нейтральное меню. Да, кстати… На этот раз можешь не беспокоиться — пища будет несоленой, так что Джону она не повредит.

Глаза Стефани сузились.

— Ты говоришь загадками. Неужели ты опять решила вспомнить рецепты своего знаменитого отца, и нас ждут чечевица и похлебка из опоссума?

— А вот посмотришь. Мне так хочется преподнести тебе сюрприз! — безмятежно ответила Бритт.

— Что бы вы ни задумали, дорогая, я уверена, что все будет в порядке, — веско изрекла Юнис, желая положить конец обмену колкостями. — Дайте мне знать, если вам потребуется моя помощь.

Бритт собиралась сказать, что ничья помощь ей не нужна, но что-то во взгляде свекрови ее остановило.

— О да, конечно. Я буду вам очень признательна, если вы позаботитесь о цветах. Мне не хотелось бы, чтобы и на этот раз гости застали меня неодетой. В прошлый раз, как вы помните, произошла путаница с моим заказом в цветочном магазине, и мне пришлось исправлять ошибку в последнюю минуту.

— Так вот почему… — начал было Крейг и осекся.

— …я не успела переодеться, когда прибыли Эквайеры? Да, именно так. Как ни странно, но мой заказ в цветочном магазине затерялся. Времени на то, чтобы заказать другие цветы, уже не было, поэтому мне пришлось изрядно повозиться, придумывая замену.

Крейг все так же внимательно смотрел на жену. Наконец, словно взвешивая каждое слово, он медленно произнес:

— Я получил письмо от Эквайеров. Они предлагают провести уик-энд в их домике на берегу озера. Я обещал Луизе, что поговорю с тобой. Если мы уедем от них рано утром в воскресенье, у нас останется время на подготовку обеда.

Бритт подняла глаза на мужа, с трудом сдерживая радость. Он наверняка понимает, что Луиза поместит их в одну комнату. Означает ли это, что Крейг готов разделить с ней не только комнату, но и постель?

Серебристый смех Стефани прервал тишину.

— Как мило — провести целый день в обществе Эквайеров! Думаю, что смогу на это пойти ради тебя, Крейг. Хотя, должна признаться, подобное времяпрепровождение вряд ли можно назвать увлекательным…

Крейг встал, чтобы налить себе еще кофе.

— Тебе повезло, Стефани, — сказал он. — Скучать тебе не придется — приглашение касается лишь Бритт и меня.

Бритт терялась в догадках. Что скрывается за этой сухой фразой? Неужели он пытается дать ей понять, что хочет, чтобы она поехала? Если так, то по лицу Крейга догадаться об этом невозможно. Внезапно она почувствовала, как ее охватывает гнев. Ну почему она всегда должна угадывать, о чем он думает, что на самом деле чувствует? Вот Дэвид совсем другой — его мысли легко прочитать по выражению лица, по улыбке, по глазам…

«Но ведь не Дэвид тебе нужен, — напомнил Бритт внутренний голос. — И потом Дэвид щедро дарит свою любовь стольким людям, что вряд ли нуждается в тебе, в то время как Крейг, одинокий и зажатый, нуждается наверняка…»

Эта неожиданная мысль настолько поразила Бритт, что чашка с кофе, которую она держала в руке, со стуком опустилась на блюдце, а пятно темной жидкости расплылось по белоснежной скатерти.

Возникло минутное замешательство. Вытирая пролитый кофе салфеткой, Бритт сумела овладеть собой и уже спокойно взглянула на Крейга, не обращая внимания на натянутую улыбку Стефани.

— Я с удовольствием проведу уик-энд с тобой на озере, — сказала она и увидела, как удовлетворенная улыбка скользнула по серьезному лицу Крейга.

Однако только этой улыбке и суждено было питать надежды Бритт, когда она на следующий день укладывала вещи для поездки — эту ночь Крейг снова провел на узком диванчике.

Было решено, что они выедут из города днем, чтобы к вечеру прибыть на место. Эквайеры же должны приехать позже, поскольку у Джона было назначено важное совещание.

Собираясь в предстоящую поездку вдвоем с Крейгом, Бритт оделась особенно тщательно. Светлый пушистый свитер, выбранный ею для уик-энда, как нельзя лучше подходил к ее темным глазам. Укладывая вещи, Бритт с удивлением обнаружила, что вся ее одежда и даже записные книжки отца все еще хранятся в доме.

В ответ на слова благодарности Крейг лишь молча кивнул, оставив Бритт в недоумении — почему он не выбросил это болезненное напоминание о своей неудачной семейной жизни еще полтора года назад, когда узнал, что жена погибла?

Одевшись и посмотрев на себя в зеркало, Бритт осталась довольна. Лицо ее пылало румянцем. Интересно, заметит ли Крейг ее новые духи и яркий шарф на шее? Или для него эта поездка — докучная обязанность, которую он взял на себя, чтобы потрафить шефу?

Погруженная в эти размышления, она отправилась отдать миссис О'Брайен последние распоряжения относительно воскресного обеда.

Бритт нашла кухарку на кухне, где та колдовала над двумя воздушными пудингами с вишневой начинкой.

— Один я приготовила специально для вас, мисс Бритт. Я положу его в корзинку, чтобы вам было с чем выпить днем чаю, — сказала кухарка.

— Спасибо, миссис О'Брайен, — поблагодарила ее Бритт, с улыбкой глядя на неугомонную хлопотунью. — Мы вернемся завтра днем, так что у меня будет достаточно времени, чтобы помочь вам с обедом.

— Благослови вас Бог! Только мне помощь не нужна — мы отлично справимся с Джанис и Чарльзом. Вы просто чудо, мисс Бритт! Если хотите знать мое мнение, миссис Дуглас могла бы поучиться у вас, как планировать званый обед…

— Ну, я бы вам не советовала говорить всего этого при ней, — с улыбкой произнесла Бритт.

Распрощавшись с миссис О'Брайен и подхватив корзинку с пудингом, она вышла в холл, где ее уже ждал Крейг.

На нем был тонкий белый свитер, а поверх него — замшевый пиджак. Крейг улыбнулся Бритт, и у нее вдруг защемило сердце. Улыбнувшись в ответ, она молча пошла к машине, не в силах произнести ни слова.

Дорога к домику Эквайеров, расположенному на берегу озера примерно в шестидесяти милях от Дуглас-Гроува, показалась Бритт слишком короткой. Сидеть в машине рядом с Крейгом так близко, что она чувствовала его дыхание, разговаривать легко и свободно, как они, бывало, говорили в первые месяцы после свадьбы, знать, что впереди ее ожидает целый уикэнд с мужем, причем без навязчивого присутствия Стефани — это ли не счастье? Бритт постаралась выкинуть из головы все, что ее мучило, и полностью отдаться восхитительному осеннему дню и ласковому солнцу, пробивавшемуся сквозь ветви деревьев.

— Отличная погода! Прямо не скажешь, что уже осень, — заметил Крейг и кивнул на клен, только начинавший желтеть. — А как тебе понравился климат в Калифорнии? Приятно жить так близко от океана?

Он впервые спросил об этом, и Бритт, хотя немного удивилась, решила ответить честно.

— Место там действительно красивое, но в Калифорнии я никогда не чувствовала себя как дома.

— А в Огайо? Что ты скажешь о Дуглас-Гроуве?

Бритт заколебалась, а потом решительно ответила:

— Здесь я тоже никогда не чувствовала себя дома, Крейг, хотя мне этого очень хотелось. Сам городок мне нравится. Именно в таком тихом, уютном месте я мечтала когда-нибудь пустить корни. Но жизнь под одной крышей с твоей матерью… Понимаешь, мне всегда казалось, что я маленькая девочка, которой ежедневно устраивают экзамен. И я все время испытывала страх, что его не выдержу…

Крейг напряженно молчал, и Бритт решила, что он обиделся. Раньше в такой ситуации она непременно пустилась бы в объяснения, стала бы оправдываться, виня во всем себя и свою несдержанность. Теперь же, осмелившись высказаться до конца, она решительно продолжала:

— Жить в доме, где хозяйничает другая женщина, очень трудно. Поверь мне… Мне хотелось создать собственную семью, быть тебе настоящей женой, самой совершать ошибки и учиться на них — но без вмешательства посторонних. Я знаю, что порой под одной крышей прекрасно уживаются несколько поколений, но такая… разветвленная семья никогда не казалась мне идеалом. Не забывай, что почти все свое детство я провела в чужих домах и всегда чувствовала себя непрошеной. И в доме твоей матери мне почему-то казалось, что я прохожу некий испытательный срок…

Бритт ждала, что скажет Крейг, но он упорно молчал. Внезапно ее охватило чувство безнадежности. К чему оправдываться, что-то объяснять? Очевидно, они никогда не поймут друг друга. В конце концов, он задал ей вопрос, и она честно на него ответила, а уж как к этому относиться — его проблема, а не ее…

— Почему же ты ничего не сказала мне, Бритт? Когда мы только поженились, я предложил подождать с детьми, и ты легко со мной согласилась. Я был уверен, что ты не хочешь иметь детей, по крайней мере в то время. И насчет того, чтобы жить с моей матерью… Ты ведь никогда не жаловалась. Мне казалось, ты даже рада, что избавлена от хозяйственных забот и живешь в доме, где полностью налажен быт.

— Боюсь, что ты неправильно меня понял, — заметила Бритт. — Потому что на самом деле я очень хотела детей. Я ведь была единственным ребенком, и мне всегда хотелось иметь свою семью. А что касается того, где жить… Да я бы с радостью поселилась в палатке, если бы знала, что мы там будем одни!

Даже если Крейг намеревался что-нибудь ответить, он не успел этого сделать, потому что они уже свернули на дорожку, ведущую к домику Эквайеров.

«А может быть, — подумала Бритт, — он воспользовался удобным предлогом, чтобы замять неприятную тему».

К тому времени, как они достигли домика, вечерние сумерки уже сгустились. Бритт с восторгом взирала на бревенчатую хижину, такую по-деревенски уютную под раскидистыми деревьями.

— Как чудесно! Это напоминает…

Она запнулась, не желая признаться, что это ей напоминает медовый месяц в домике судьи.

Казалось, Крейг не заметил ее внезапного молчания. Подав Бритт руку, он помог ей вылезти из машины.

— Пошли скорей! Пока нет Эквайеров, ты можешь освоиться в доме. Ключ под ковриком…

Телефон зазвонил как раз в тот момент, как они переступили порог. Трубку сняла Бритт.

— Как хорошо, что вы уже добрались до хижины! А я боялась, что не застану вас, — раздался приятный голос Луизы Эквайер на том конце провода. — К сожалению, мы сможем присоединиться к вам только завтра утром. Джону только что позвонил важный клиент. Он вылетает из Чикаго и настаивает на немедленной встрече. Вы справитесь там одни? В холодильнике полно еды, а постельное белье лежит…

Она продолжала что-то объяснять, но Бритт уже слушала вполуха, едва сдерживая смех. И Луиза еще спрашивает, не возражает ли Бритт против того, чтобы провести с мужем ночь в этом восхитительном, уютном домике? Да это просто подарок судьбы!

Опасаясь, что довольное выражение, появившееся на лице, выдаст ее чувства, Бритт повернулась к Крейгу спиной и начала горячо уверять Луизу, что она нисколько не в претензии, что она, конечно же, найдет в холодильнике бифштексы и прекрасно поняла, где лежит белье, так что пусть хозяйка ни о чем не беспокоится.

— В чем дело? — поинтересовался Крейг, когда Бритт повесила трубку.

— Это Луиза. Сегодня вечером у Джона встреча с важным клиентом из Чикаго, так что они смогут приехать только завтра утром.

К ее разочарованию Крейг лишь коротко кивнул и как ни в чем не бывало заметил:

— Что-то здесь прохладно. Пожалуй, лучше разжечь камин. Кажется, где-то за домом должны быть дрова.

С этими словами он вышел, а Бритт принялась исследовать содержимое холодильника. Там и в самом деле лежал толстый кусок мяса, из которого выйдут отличные бифштексы. Нарезав мясо и положив его на сковородку, она начала колдовать над замороженными овощами, пытаясь приготовить из них острый салат.

Поглощенная работой, Бритт сама не заметила, как начала что-то мурлыкать себе под нос, и опомнилась, только когда Крейг окликнул ее с порога.

— Ты обычно что-то напеваешь, когда у тебя хорошее настроение. Тебе действительно доставляет удовольствие возня на кухне?

Бритт заколебалась, прежде чем ответить, не понимая, что кроется за этим вопросом. И снова, как недавно в машине, решила говорить откровенно.

— Да, но только если я изобретаю что-нибудь новое, — призналась она. — Готовить простые блюда — это такая скука! Но когда я начинаю придумывать, пробовать разные сочетания, специи, травы… Да, для меня стряпня так же увлекательна, как для художника создание картины, для писателя — его книга, а для адвоката — сложное, запутанное дело.

Она умолкла, раздумывая, стоит ли говорить Крейгу о том, что она написала кулинарную книгу, которая, по словам Дэвида — Бритт позвонила ему вчера вечером, решив, что в письме всего не объяснишь, — уже получила восторженные отклики во многих женских журналах.

Но Крейг уже ушел, чтобы принести дров для камина, и подходящий момент был упущен. Ну ничего, успокоила себя Бритт, они поговорят об этом позднее. После ужина они сядут у пылающего камина, и она расскажет мужу обо всем — о своей жизни в Сосалито, о Стелле, о кулинарной книге, о дружбе с Дэвидом. И расскажет не потому, чтобы доказать — вот, мол, смотри, я отлично справилась без тебя! — а потому, что между ними и так было слишком много недомолвок. И еще она скажет, что все еще любит его. И если он хочет, чтобы она осталась, она с готовностью оставит прошлое позади и вернется к нему.

Но и Крейг должен понять, что его жена уже не та женщина, которая полтора года назад покинула Огайо, что ей нужно нечто большее, чем просто быть тенью мужа. Она хочет по-настоящему стать его женой, иметь детей, создать уютный, красивый дом. А еще она хочет найти выход своей творческой энергии, заниматься любимым делом, которое для нее имеет такое же значение, как для него адвокатура…

Когда ужин был почти готов, Бритт накрыла стол скатертью в красную и белую клетку, которую нашла в ящике комода, поставила керамические тарелки и положила приборы. Затем она зажгла свечи. Крейг, словно угадав ее настроение, погасил верхний свет, и комната погрузилась в приятный полумрак, освещаемая лишь огнем камина да пламенем свечей.

Ел он с аппетитом и так горячо все хвалил, что Бритт не смогла удержаться от улыбки.

— Ты ведешь себя так, словно голодал несколько дней, — покачав головой, заметила она.

— Много месяцев, а не несколько дней, — поправил он ее, и его лицо стало серьезным.

Бритт почувствовала, что у нее перехватывает дыхание. Но прежде чем она нашла достойный ответ, Крейг уже переменил тему, поинтересовавшись, как ей удалось приготовить такой восхитительный соус к мясу.

Бритт была немного разочарована, однако принялась с готовностью объяснять, что все дело в корице — именно она придает блюду такую пикантность. Утешилась она мыслью, что в конце концов ужин — не совсем подходящее время для серьезного разговора, и возможность поговорить с Крейгом о том, что ее волнует, наверняка представится позже.

Потом, пока они убирали посуду, беседа продолжалась в таком же непринужденном духе — обо всем, кроме них самих и прошлого. Бритт налила кофе, а Крейг, заглянув в небольшой бар, извлек оттуда бутылочку бренди.

Они устроились вдвоем на диване, сев так близко, что Бритт чувствовала, как его бедро касается ее ноги. Она ждала, что Крейг обнимет ее и поцелует…

Однако он этого не сделал — во всяком случае, сразу же. Некоторое время он рассказывал Бритт об изменениях, которые произошли в его жизни с тех пор, как он принял предложение Джона Эквайера, а потом умолк. Наступила тишина, но никому из них не хотелось нарушать ее. Бритт откинула голову на спинку дивана. Ей было хорошо и спокойно. И когда Крейг, склонившись над ней, поцеловал ее неторопливо, почти лениво, она ответила на его поцелуй с готовностью, но без страсти.

«Как хорошо снова очутиться в объятиях Крейга», — подумала Бритт, вдыхая запах смолистых поленьев, аромат лосьона, которым пользовался Крейг после бритья, и еще чего-то неуловимого, что всегда ассоциировалось у нее с минутами интимной близости.

Крейг отстранился, но Бритт это не обеспокоило. Она была уверена, что сейчас он поведет ее в спальню, и они будут наслаждаться любовью всю ночь, долгую, чудесную, восхитительную ночь…

Крейг встал и принялся гасить огонь в камине. Бритт наблюдала за ним, уверенная, что все будет так, как она себе представляла. Когда же Крейг начал собирать чашки и стаканы с остатками бренди, Бритт охватила тревога.

— Думаю, нам пора спать. Завтра будет трудный день, — произнес Крейг, не глядя на нее. — Я лягу здесь, на диване. Мне не хотелось бы ложиться в хозяйской спальне. А тебе, надеюсь, будет удобно в комнате для гостей.

Внезапная боль пронзила Бритт, не физическая боль, а горечь унижения, сознание того, что ею пренебрегли, что человек, которого хочет она, равнодушен к ней. Ее охватило желание в ответ причинить такую же боль Крейгу. Но как?..

Собрав остатки гордости, Бритт поднялась, показала Крейгу, где лежит постельное белье, вежливо пожелала ему спокойной ночи и удалилась в спальню, пытаясь скрыть от мужа глаза, полные слез.

Она начала готовиться ко сну — переоделась в шелковую ночную рубашку, на которую возлагала такие надежды, а сверху набросила халат, пожалуй, слишком роскошный для уикэнда в деревне.

Затем Бритт долго сидела за туалетным столиком и, глядя в зеркало, совершала привычный вечерний ритуал, который всегда ее успокаивал, но только не сегодня. Расчесывая волосы и накладывая на лицо крем, она чувствовала одно желание — кричать в голос от боли и колотить кулаками в стену.

Итак, она ошибалась, да еще как ошибалась! Одного поцелуя оказалось достаточно, чтобы она вообразила, что Крейг все еще любит ее. Только потому, что он на короткий миг потерял контроль над собой… Но нет, она не могла ошибиться! Возможно, это была не любовь, не то, что сама она испытывает к Крейгу, но ведь он хотел ее! Они были близки много лет, и она научилась безошибочно понимать такие вещи.

Ну и что же теперь делать? Провести ночь, ворочаясь в постели, и упустить такую прекрасную возможность доказать Крейгу, что она все еще его жена, что они еще могут, собрав осколки своего брака, склеить из него нечто прекрасное? Ведь теперь она знает, что Крейг не изменял ей со Стефани. Неужели у нее нет ни единого шанса снова завоевать его? А почему бы… Вот именно — почему бы не соблазнить его?

Нет-нет, этого она не сделает. Вернее, прежняя Бритт этого не сделала бы. А новая? О да, новая Бритт сумеет добиться всего, чего пожелает!

Она потушила свет, открыла дверь спальни и долго стояла на пороге, пытаясь унять сердцебиение и собраться с мыслями.

Через несколько минут, когда глаза привыкли к темноте, Бритт увидела, что хотя Крейг погасил лампу, тлеющие угольки в камине достаточно освещали комнату. Значит, на мебель она не наткнется и особого шума не устроит. Бритт медленно двинулась вперед. Подойдя к дивану, она увидела, что Крейг, натянув на себя одеяло, лежит на боку лицом к камину.

Бритт долго смотрела на это дорогое ей лицо. Она ни о чем не думала, целиком отдавшись во власть эмоций. Постепенно она стала различать ровное дыхание Крейга, мерное колыхание его груди. Ей даже показалось, что она слышит стук его сердца, но возможно, это было ее собственное сердце, бившееся с надеждой, любовью и желанием.

Бритт начала раздеваться. Она сбросила с себя халат и рубашку. В теплом мерцании угольков ее тело казалось розовым. Радостное возбуждение охватило Бритт, наполнив приятной дрожью каждую клеточку.

Она присела на диван рядом с Крейгом, уютно устроившись в изгибе его бедер. Осторожно протянув руку, она провела пальцами по его сильной шее, ощутив, как бьется пульс в ложбинке у плеча. Вдруг биение участилось, и Бритт поняла, что Крейг проснулся и чувствует, как она его ласкает.

Ее пальцы двинулись дальше, коснувшись губ, век, которые все еще оставались опущенными, гладко выбритых щек. Движения Бритт стали настойчивее. Она принялась снова ласкать шею Крейга, а затем его широкую грудь, плоский живот, бедра.

Тело Крейга затрепетало под этими ласками. Холодная сдержанность была забыта, он схватил руки Бритт и нежно поцеловал сначала одну, потом другую. Губы его чуть дрожали, когда он коснулся чувствительной кожи ее ладоней. Теперь настала его очередь дарить ей ласки. От этих дразнящих движений Бритт вскоре почувствовала, что сойдет с ума, если он сейчас же не поцелует ее, не овладеет ею. Как будто они никогда до этого не занимались любовью, как будто ее тело было внове для него, как будто она была инструментом в руках умелого музыканта… Руки и губы Крейга блуждали по телу Бритт, и вскоре она забыла обо всем, ощущая лишь горячее пламя желания и восторг от того, что ее касается и ласкает мужчина, которого она любит.

Наконец Крейг поцеловал ее. На этот раз это был настоящий поцелуй, от которого у Бритт перехватило дыхание. Волна страсти захлестнула ее, вознесла в мир неистовых наслаждений, не оставив ничего, кроме желания раствориться в этих безумных ласках.

Их тела слились, стали одним целым, объединенным общей страстью. Когда они одновременно достигли пика наслаждения, Бритт на мгновение показалось, что ее плоть, все ее существо словно растворяется в горячем, страстном объятии Крейга…

Прошло немало времени, прежде чем она снова возвратилась на землю. Покоясь в объятиях Крейга, Бритт положила голову ему на грудь. Он нежно откинул спутанные волосы с ее лба, вытер капельки пота и коснулся губ, чуть припухших после его поцелуев. Бритт сладостно вздохнула. Быть здесь, рядом с Крейгом, чувствовать, как ее обнимают его сильные руки, вспоминать каждый изгиб, каждую впадинку его тела, такого родного, любимого — это ли не счастье?

— Если бы ты знала, Бритт, как часто я мечтал о твоей любви за эти долгие месяцы…

Голос Крейга был слегка хрипловатым, и Бритт вспомнила, что после интимной близости немного меняется его голос.

— Иногда я представлял тебя так живо, что не мог поверить, что ты действительно умерла, как будто некий внутренний голос нашептывал мне, что это не может быть правдой. А потом утром я возвращался к реальности и понимал — мне придется смириться с тем, что я потерял тебя навсегда…

— Извини. Мне очень жаль… Я думала, что ты меня не любишь, что ты…

Бритт запнулась, прикусив губу. Ну как она может признаться Крейгу в том, что настолько не доверяла ему? Вообразила, что у него и в самом деле связь со Стефани!

Он теснее прижал ее к себе.

— Я наделал столько ошибок, Бритт. Мне казалось, что в нашей семейной жизни все нормально… Только когда мне сообщили, что твой самолет разбился и ты погибла, я увидел все так ясно… Я понял — увы, слишком поздно! — что требовал от тебя невозможного. Я привез тебя в чужой город и заставил приспосабливаться к своей жизни, принять мою семью, моих друзей, как будто они были тебе такими же близкими, как и мне. В глубине души я понимал, что нам не стоит жить с моей матерью, но предпочел закрыть на это глаза, потому что считал, что я у нее в долгу.

— В долгу? За то, что она тебя родила?

Крейг лег на спину и уставился в потолок.

— За смерть Мартина… Мне казалось, что поскольку я был причиной гибели брата, значит, обязан загладить вину перед матерью, оправдать надежды, которые они с отцом на него возлагали.

— Но как ты можешь обвинять себя в его смерти? Ведь тебя даже не было на яхте, когда это случилось!

— Однако я должен был там быть. Мы с Мартином собирались утром поплавать на яхте, но накануне я долго занимался — готовился к экзаменам — и потому проспал. Когда он начал меня будить, я огрызнулся — вот, мол, если он такой умный и ему не надо корпеть над учебниками, это еще не значит, что и мне учеба дается так же легко.

Слово за слово, и мы поссорились всерьез. В конце концов Мартин в бешенстве выскочил из коттеджа и отправился на яхте один. Если бы я был рядом, я сумел бы его спасти, когда яхта перевернулась и он очутился в воде…

— И с тех пор ты искупаешь свою вину?

— Да, наверное… Но только понимаешь, Бритт, до недавнего времени я сам этого не осознавал. Я только знал, что существуют вещи, которые я обязан сделать, цели, которых обязан достичь. Ну, например, как можно лучше сдать экзамены, добиться успеха в карьере… Когда мы поженились, я привез тебя в дом моей матери, потому что считал — если мы не станем жить с ней, она решит, что я ее предал. Это был самый главный мой долг, понимаешь? Мартин всегда был любимчиком и отца и матери и умер, как я считал, из-за меня. Я не мог поступить иначе…

— А Стефани, вдова Мартина? Ты считал, что обязан загладить свою вину и перед ней?

— Мне кажется… Пожалуй, да. Мы никогда об этом не говорили, но сознание вины все равно преследовало меня.

Бритт вдруг стало холодно, и она теснее прижалась к Крейгу.

— А потом ты женился на мне и привез в свой дом. Когда ты понял, что совершил ошибку, что я не вписываюсь в твою жизнь? — негромко спросила она — не потому, что ждала ответа, а потому, что хотела высказаться до конца.

Крейг покачал головой.

— У меня никогда не было подобных мыслей, Бритт.

Поколебавшись, он добавил:

— Меня действительно беспокоило, что та близость, которая была между нами вначале, словно куда-то исчезает. Но, к сожалению, я ничего не мог поделать, не знал, как вернуть то… то чувство, когда мне казалось — мы вдвоем и нам принадлежит весь мир! Я ничего не предпринимал, надеялся, что все как-то наладится, но постепенно все становилось хуже и хуже. Дошло до того, что временами у меня было такое ощущение, что мы просто живем под одной крышей, спим в одной постели, но мы уже не близкие люди, не муж и жена… Но я никогда не считал, что совершил ошибку, женившись на тебе. Ты — самое лучшее, что у меня есть в жизни. Как же я могу считать наш брак ошибкой?

— Но в тот вечер накануне моего отъезда ты сказал, что хочешь утром поговорить со мной. У тебя было такое холодное, чужое лицо, что я решила — речь пойдет о разводе. Поэтому я и решила уехать к Линде.

— Я хотел спросить, не возражаешь ли ты, если мы станем жить собственным домом. А если я выглядел мрачным, то только потому, что понимал — я не смогу дать тебе всего, что ты заслуживаешь, по крайней мере, в ближайшее время. Дело в том, что я собирался оставить фирму Эквайера и основать свою собственную, чтобы заниматься теми делами, которые мне действительно интересны. Работа с неимущими клиентами убедила меня в том, что я занимаюсь не своим делом, служа у Эквайера.

Но, как ни странно, когда Джон предложил мне стать его партнером и услышал, что я об этом думаю, он согласился, чтобы я не бросал благотворительную деятельность, а делил время между его фирмой и тем, что мне действительно интересно. Но тогда, полтора года назад, я этого не знал. Мне казалось, что, оставив фирму, я обрекаю себя — да и тебя тоже — на годы долгой, изнурительной борьбы. Мне хотелось удостовериться, что ты меня поддержишь — ведь предстоящие изменения касались не только меня, но и тебя, однако я не знал, как ты воспримешь мои новости…

— О Крейг, конечно же, я бы согласилась! — воскликнула Бритт. — Меня никогда не интересовало материальное благополучие. Я поддержала бы тебя во всем. Разве ты этого не знал?

— Я не был уверен. Я во многом не был уверен…

— А сейчас?

— Теперь — да. Но должен признаться, что вчера ночью, пока я лежал и ждал, решишься ли ты прийти ко мне, я ругал себя на чем свет стоит за то, что не доказал тебе своей любви.

— Ты хочешь сказать, что не спал и смотрел, как я раздеваюсь? Какой же ты негодник, Крейг!

— Я должен был понять твои истинные чувства, удостовериться, что дело не только в бренди и в том, что мы оказались вдвоем в такой романтической обстановке.

Он подмигнул ей.

— Если бы ты промедлила еще минуту, я, наверное, выломал бы дверь твоей спальни, а там будь что будет!

Бритт удовлетворенно улыбнулась, а в следующую минуту Крейг уже обрушился на нее с поцелуями, прижав к себе так крепко, что ей стало трудно дышать. На какое-то мгновение ей стало не по себе — Крейг был так честен с ней, значит, она обязана рассказать ему о Дэвиде. Но пока ее тело с готовностью отвечало на его ласки, а душа словно парила, наслаждаясь их близостью, Бритт решила, что не стоит портить очарование такой минуты неуместными признаниями. Когда-нибудь потом, когда она окончательно удостоверится в любви Крейга, она расскажет ему обо всем — о своей жизни в Сосалито, о кулинарной книге, и — что еще более важно — даст ему понять, что чувство, которое она испытывала к Дэвиду, было лишь дружеским расположением, а никак не любовью.

Под утро они наконец уснули на мягкой, уютной кровати в комнате для гостей. Крейг положил голову на грудь Бритт, и впервые за долгое время ее посетили счастливые сны.

На следующее утро они встали поздно, объятия и поцелуи надолго задержали их в постели. Пока Крейг разжигал камин, Бритт приготовила обильный завтрак.

Они только что сели за стол, когда прибыли Эквайеры. Луиза, раскрасневшаяся от утренней прохлады, оглядела Бритт и, по-видимому, осталась довольна. Подтвердив легким кивком головы, что ее тайные надежды сбылись, она заронила в душу Бритт сомнение — а существует ли в действительности важный клиент из Чикаго или ее новая подруга решила взять на себя роль миротворца?

Все утро у Бритт не было возможности поговорить с Крейгом наедине, а на обратном пути в Дуглас-Гроув ее охватила такая сонливость, что очнулась она, лишь когда Крейг остановил машину у входной двери.

Широко улыбаясь, Крейг помог ей выйти и поднял на руки.

— Во время медового месяца я обещал, что по крайней мере раз в год буду переносить тебя через порог на руках, — торжественно напомнил он, когда Бритт смущенно потребовала, чтобы он немедленно опустил ее на землю и не устраивал спектакль для соседей. — Каждый год, пока мне не стукнет восемьдесят пять… Ты помнишь?

— Дело твое, только потом не надо жаловаться, если тебя схватит радикулит, — проворчала Бритт.

Возбужденная его близостью, она крепко обхватила Крейга за шею и дала внести себя в дом. «Жаль только, что этот дом не наш», — мелькнула у нее мысль.

Однако радужное настроение Бритт мгновенно улетучилось, как только Крейг открыл дверь и они нос к носу столкнулись со Стефани.

Окинув их быстрым взглядом, она ехидно улыбнулась.

— Как я понимаю, макиавеллиевский план, который вы разработали с Луизой, сработал, — протянула она.

— Я не понимаю… — начала было Бритт, но Стефани тут же прервала ее:

— Не прикидывайся невинным младенцем! Со мной это не пройдет!

Она погрозила Бритт пальцем.

— В этом городе трудно что-либо скрыть. Я случайно узнала, что Луиза разработала блестящий план, как оставить вас на ночь вдвоем. Джон рассказал об этом своему приятелю, а тот — мне…

Стефани пожала плечами.

— Должна признаться, что я тебя не виню. Заниматься любовью в этом мавзолее, именуемом особняком Дугласов… Да он отобьет охоту у самой темпераментной женщины! А ты ведь у нас жутко темпераментная, не правда ли, моя маленькая Бритт? Во всяком случае об этом можно судить по письму, которое ты написала своему любовнику…

С торжествующим видом Стефани извлекла из кармана злополучное послание Дэвиду и вручила его Крейгу.

Бритт вся похолодела, увидев, что это действительно то письмо, что она начала писать Дэвиду. Теперь она вспомнила — увы, слишком поздно! — что оставила листок на столе в библиотеке, когда Луиза Эквайер приехала к ней с визитом. Она отчаянно пыталась припомнить, что именно успела написать. Конечно, письмо было дружеским, даже нежным, но вряд ли по нему можно сказать, что их с Дэвидом связывает нечто большее, чем простая симпатия.

— На тот случай, если тебе вдруг станет любопытно, что поделывала твоя милая женушка в течение этих полутора лет, советую заглянуть в этот листок, — продолжала Стефани.

Глаза ее излучали торжество.

— Похоже, что у них с этим Дэвидом был общий кот, а значит, как я предполагаю, еще кое-что… Назовем это общим домом. Наша милая Бритт очень надеется, что любовник правильно поймет ее намерение на какое-то время задержаться в Огайо. Ну, а дальше следуют милые домашние мелочи — когда разморозить холодильник, как кормить кота… Все так мило и трогательно! Впрочем, тебе лучше самому прочесть эту эпистолу, Крейг.

Крейг взял листок из рук Стефани, но читать не стал, а положил на столик у двери. У Бритт похолодело сердце, когда она увидела, как он мгновенно напрягся, а лицо снова стало суровым и замкнутым.

— Ты не могла бы оставить нас одних, Стефани? — попросил Крейг. — Мне бы хотелось кое-что обсудить с женой. Да, кстати… Мне кажется, ты неверно истолковала то, что произошло в домике Эквайеров. Дело в том, что это я попросил Луизу устроить для нас приватный уик-энд. Бритт ни о чем не подозревала.

Веки Стефани чуть дрогнули, но она тут же овладела собой и подарила Крейгу очередную лучезарную улыбку.

— Прекрасно! Похоже, что я здесь лишняя. Но позволь напомнить тебе, Крейг, — пока твоя жена развлекалась на стороне, не кто иной как я тебя утешала и не дала окончательно пасть духом. Так что не забывай, кто тебе настоящий друг. А письмо я показала для твоего же блага. Ты и так столько перенес из-за того, что эта маленькая… я хочу сказать, Бритт сотворила с тобой. Мне бы не хотелось, чтобы история повторилась.

Крейг подождал, пока Стефани удалилась, и лишь затем бесстрастным тоном предложил Бритт перейти в библиотеку, дескать, там они смогут поговорить без помех. Бритт чувствовала себя узницей, которую препровождают в тюрьму. Она молча вошла в комнату и подождала, пока Крейг закроет за ними дверь.

Когда она увидела лицо мужа, ей стало страшно — это был абсолютно чужой человек. Она попыталась найти подходящие слова, чтобы сломить эту возникшую между ними стену отчуждения, но ничего не могла придумать. Ведь она действительно предала его, занималась любовью с другим. Сказать, что Дэвид совершенно ничего для нее не значит, было бы ложью — а она так устала от постоянной лжи…

Внезапно Бритт почувствовала, что с нее хватит. Если Крейг начнет обвинять ее, она потеряет над собой контроль и наговорит лишнего, а тогда все пойдет прахом. Нет, она этого не вынесет! А ведь еще несколько часов назад была эта восхитительная ночь, когда он сжимал ее в своих объятиях…

Закусив губу, чтобы удержать наворачивающиеся слезы, Бритт стремглав выбежала из библиотеки, оставив Крейга одного. Он застыл на месте, ни словом, ни жестом не попытавшись удержать ее.

Лишь очутившись в своей комнате и бросившись ничком на кровать, Бритт дала волю слезам. Как ни странно, ее душил гнев — но не на Крейга и даже не на Стефани, а на себя. Она снова покинула поле боя без борьбы, хотя ей следовало бы остаться, если она хочет сохранить мужа.

Да, она поступила некрасиво, уступив Дэвиду, но у нее есть смягчающие вину обстоятельства. Ведь она была уверена, что Крейг любит другую и что она больше никогда его не увидит. Кроме того, Дэвид же не первый встречный, которого она подобрала на улице. Этот человек столько для нее сделал, стал ей так дорог… Она доверяла ему, во всем полагалась. Ну да, ей доставила удовольствие близость с ним. Ну и что, разве она в этом виновата? Почему она все время должна что-то кому-то доказывать? А может быть, пришла пора Крейгу доказать, что он ее действительно любит и доверяет ей? А для этого он должен понять и простить то, что произошло в Сосалито!

Бритт встала, умылась и причесалась. «Как бы сложна и запутана ни была моя личная жизнь, — с иронией подумала она, — у меня есть определенные обязанности. Нельзя допустить, чтобы Юнис или слуги увидели, в каком я состоянии».

Когда Бритт вернулась в библиотеку, Крейг все так же стоял у окна. Он выглядел усталым, под глазами пролегли тени.

— Я хочу тебе сказать, — начала Бритт, — что устала жить в недоверии. Мы должны выяснить наши отношения раз и навсегда. Одно из двух — или ты веришь мне, когда я говорю, что люблю тебя, или между нами все кончено.

— Это что, ультиматум? — тихо спросил Крейг.

— Я просто хочу, чтобы ты мне верил. Я действительно тебя люблю…

Дверь отворилась, и в библиотеку ворвалась струя прохладного воздуха из холла. Бритт обернулась, пытаясь скрыть свои эмоции, и увидела Юнис.

— Так вот вы где! А я уже начала беспокоиться…

Казалось, Юнис не заметила напряженной обстановки, царившей в библиотеке. Коснувшись губами щеки Бритт, а затем Крейга, пожилая дама продолжала:

— Должна вам сказать, что эта О'Брайен становится просто невыносимой. Глядя, как она распоряжается на моей кухне, можно подумать, что она у себя дома! Я только что зашла туда — хотела только удостовериться, что все в порядке, — так знаете, что она мне заявила? Что мисс Бритт прекрасно справится сама, а она, О'Брайен, на этот раз не допустит, чтобы кто-нибудь у нее за спиной подсыпал соли в суп. Я уверена, что она на что-то намекала, но только вот на что? Ума не приложу… А вы что-нибудь понимаете?

Бритт медленно покачала головой. Все ее мысли сейчас были сосредоточены на Крейге, а суп — соленый или нет — вовсе не интересовал ее.

Крейг, пробормотав что-то насчет того, что надо внести в дом багаж, торопливо покинул библиотеку.

Глядя вслед мужу, Бритт чувствовала отчаяние и гнев. Не в силах справиться с собой, она несколько раз ответила свекрови невпопад, после чего Юнис, окинув невестку удивленным взглядом, отбыла в свою комнату, чтобы немного подремать перед обедом.

Оставшись одна, Бритт принялась ждать Крейга. Время шло, а он все не появлялся. Догадавшись, что продолжения разговора не последует, она поднялась наверх, чтобы принять душ и переодеться к обеду, который внезапно стал казаться ей абсолютно ненужной затеей. Однако предстояло пережить его, и лишь затем наступит момент, когда они останутся с Крейгом наедине и смогут, наконец, выяснить все до конца.