Глава 2

— …а потом он сказал, что сделал это! — Боуэн Пизор наконец доходит до кульминации своего рассказа.

Шутка совсем не смешная, но я смеюсь над ней изо всех сил.

Его глаза теплеют, когда он смотрит на меня. На мгновение я чувствую, как он раздевает меня взглядом.

— Итак, Боуэн, что ты думаешь о падении акций в… — бормочет папа, и я сразу отключаюсь, когда он блокирует меня в своей обычной манере, не замечая своего социального окружения. Он весь в делах. Даже на светских мероприятиях, таких как репетиция свадьбы, он не может выдержать и не заговорить о работе.

Как папа не может не возвращаться к своей работе, так и я не могу сосредоточиться на деловом разговоре, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Я знаю, что у меня есть всего несколько минут, чтобы постоять на месте и притворяться, что слушаю, прежде чем это станет слишком скучным.

Как бы я ни радовалась, что мне удалось помочь Зандеру и Аве заполучить это место для их свадьбы, мне бы хотелось, чтобы мои родители не стали захватывать праздник для своих собственных целей.

Вилла Керлетт расположена к северо-западу от Сан-Хосе (Сан-Хосе — город в Калифорнии, по численности населения третий в штате после Лос-Анджелеса и Сан-Диего и десятый в США. Находится на западе штата Калифорния в северной части штата к югу от Сан-Франциско. Административный центр округа Санта-Клара. Неофициальная столица Кремниевой долины. — прим. пер.), и она совершенно великолепна. Она приютилась в предгорьях гор Санта-Крус, на огромном участке с потрясающим видом на окружающие сады, а также рядом с многочисленными пешеходными тропами. Отсюда можно наблюдать за очень красивыми закатами, а также здесь есть театр. Добавьте к этому личный вертолёт моего отца, на котором можно осмотреть территорию, и это место однозначно можно назвать раем. Вот почему я не смогла удержаться, чтобы не предоставить Зандеру и Аве такую виллу на их особенный день.

Думаю, им было всё равно, где жениться. Первоначальный план был прост: пожениться в местном парке и пойти в хороший ресторан отметить это событие. Не то чтобы я была снобом или думала, что с этим что-то не так, но у меня имелся доступ к этому кусочку рая, так что я была бы худшим другом в истории, если бы не подарила им его. И конечно, мне не нужно было платить ни цента, чтобы арендовать это место. Мне просто нужно было позвонить маме, а это гораздо сложнее, чем можно представить.

Мне пришлось мириться с вопросом за вопросом о том, когда я собираюсь бросить эту «глупую работу» и присоединиться к ней и её светской элите.

Она не понимает ни меня, ни ту жизнь, которую я создала для себя.

Но ради Зандера и Авы, я смирилась с этим ужасным телефонным звонком и была вынуждена пообещать навестить родителей в ближайшее время. Я никак не ожидала, что они появятся на вилле… со своими друзьями, что определённо сводит на нет моё обещание навестить их в ближайшее время.

Недели тревожности, которую они вызвали во мне, также являются достаточным наказанием, чтобы ещё несколько лет не выходить на связь с ними обоими. К сожалению, к тому времени, когда я узнала об их планах, наши рейсы уже были забронированы, и Аве очень понравилось это место. Поэтому пути назад не было.

Вообще, мои родители дружили с родителями Зандера. Большую часть моего детства наши семьи были соседями довольно долго, жили в среднем доме, в среднем районе, у них была скучная работа. Потом папу повысили, потом ещё раз повысили, а потом и маму тоже. Внезапно их жизнь стала сводиться только к работе, и я чаще всего оставалась одна.

Когда мои родители решили снять квартиру поближе к центру и своей работе, я отказалась уезжать. К этому времени мне исполнилось четырнадцать, и я уже не стремилась ни в частную школу, ни в какую-нибудь шикарную новую квартиру. Я злилась на них за то, что они изменились и забросили меня. Поэтому отказалась уступать. И добилась своего.

Ко мне переехала бабушка, и я жила в доме своего детства, пока не закончила школу. Это были четыре лучших года моей жизни просто потому, что мне редко приходилось с ними общаться.

И теперь мои родители испытывают ностальгию или что-то в этом роде, потому что захотели увидеть, как Зандер женится. И, конечно же, они привели с собой восемь своих ближайших деловых друзей, которые никогда в жизни не встречались с Зандером.

Меня все это раздражает, но Боуэн немного смягчил мой гнев.

Похоже, он в хорошей форме, высокий и, возможно, чуть старше сорока. Мне никогда не нравились парни сильно старше меня, но этот мужчина цеплял. Уверенный и сильный, он также умен и невероятно хорошо сложен. Он явно близок к моим родителям или так же богат, как они. Он имеет деловую хватку, но не выглядит одержимым, как мой отец. Он рад выпить, посмеяться, и когда он смотрит на меня, я понимаю, что полностью завладела его вниманием.

Боуэн доказывает, что может быть ещё более идеальным мужчиной для меня, когда перебивает моего отца и перенаправляет разговор обратно ко мне.

— Итак, Саша, ты сегодня прекрасно выглядишь.

Мои щеки горят, и я понимаю, что краснею. Да, Саша Дженнингс краснеет! Когда я это делала?

— Спасибо, — говорю я, нервно разглаживая руками сарафан, который на мне надет.

Платье повседневное, как и соломенная шляпка, которую я надела под него, но я на самом деле приложила много усилий, чтобы уложить мою буйную афро-шевелюру и ещё надела несколько браслетов и длинную подвеску, спускающуюся в мое декольте. Добавьте к этому убийственные серьги, так что выгляжу я блестяще.

— Я просто жду начала репетиции свадьбы.

Репетиция свадьбы была специально назначена за три дня до большого дня, чтобы мы, девочки, могли устроить девичник завтра вечером. Ава потребовала, чтобы девичник мы устроили в этом раю. Пару недель назад мальчики гуляли на мальчишнике.

Затем у нас будет один день, чтобы восстановиться к важному дню. На следующий день после свадьбы мы все разъезжаемся по домам, а Зандер, Ава и их сын Дженсен отправляются в свадебное путешествие.

Неделя на Багамах — это прекрасно, даже если их невозможно уговорить не брать с собой Дженсена. Для меня взять с собой малыша значит убить все настроение, но они решительно настроены взять его с собой. Ван, почти шестнадцатилетний брат Зандера, останется, чтобы продолжить наслаждаться своими летними каникулами дома, не рискуя подслушать что-нибудь, что может повредить его психику. Он сам так сказал.

Честно говоря, после того как я сама застукала Аву и Зандера в его кабинете, должна сказать, он сделал правильный выбор.

— Ах да, свадьба, на которую мы все собрались. — Боуэн быстро закатывает глаза, и из меня вырывается самое ничтожное хихиканье.

Он просто улыбается шире, положив руку мне на локоть.

— Может быть, позже мы встретимся на нашем собственном празднике? — он подмигивает, и мне сразу становится неловко, что этот человек только что сделал мне непристойное предложение перед моим отцом. Однако, бросив на него быстрый взгляд, обнаруживаю, что он повернулся к нам боком и разговаривает с кем-то другим.

— Ну, я… Эмм… — ага, я не могу подобрать слов, чтобы ответить.

Саша Дженнингс потеряла способность составлять предложения.

Я ведь всегда Мисс Крутая. Я никогда не была косноязычной и не мямлила перед парнями. Но полагаю, что это не просто какой-то парень. Это мужчина. Настоящий мужчина.

Моё тело дрожит от одной только мысли, что я позволю этому человеку управлять моим телом. Держу пари, он может заставить меня петь всего от нескольких прикосновений, от нескольких слов.

— Саша, дорогая, только не говори мне, что ты приехала сюда без кавалера! — мама, второй человек за вечер, который пытается обломать мне кайф.

— Мама! — рявкаю я на неё, не в силах удержаться от такого визга.

«Очень привлекательно, Саша!»

— Тебе почти тридцать. Когда ты уже перестанешь так легкомысленно относиться к своей жизни и…

— Мы действительно собираемся обсуждать это прямо сейчас? — я обрываю её, впиваясь в неё взглядом, к которому она, к сожалению, невосприимчива.

— Да. Ты никогда не отвечаешь на мои звонки и…

— Мама! Разве ты не видишь, что я разговариваю с этим славным мужчиной? — я выпучиваю на неё глаза, и её внимание, наконец, переключается на Боуэна.

— О, мистер Пизор, как приятно снова встретиться с вами, — мама позволяет ему поцеловать ей руку.

Меня вот-вот стошнит от соблазняющей улыбки, которой она одаривает его, окидывая взглядом его тело.

«Какого чёрта!»

— Миссис Дженнингс, рад снова вас видеть, — он даже слегка кланяется, хотя не отводит взгляд от меня, и тут же подмигивает.

Внезапно мне становится тепло, и я широко улыбаюсь ему.

— Я только что спрашивал вашу сестру, — он делает паузу, в то время как мама радостно визжит на это фальшивое, целующее задницу замечание, — не хочет ли она сопровождать меня в…

Я задерживаю дыхание, ожидая слов, которые мне так хочется услышать, но тут весь кайф обламывает незнамо откуда появившийся третий человек.

И это чёртов Деклан Локвуд.

— Детка, репетиция вот-вот начнётся, — он обвивает рукой мою талию и прижимает к себе.

— Детка? Подожди-ка, это твой парень? — осторожно спрашивает мама, блуждая взглядом по Деклану. На этот раз взгляд не чувственный, а оценивающий. Скорее всего, она пытается выяснить, богат он или нет. Судя по хмурому выражению её лица, видимо, она пришла к неутешительному выводу.

Я пытаюсь спасти себя от того, что собирается сделать Деклан. Он, вероятно, издевается надо мной, потому что он самый большой придурок в округе.

— Конечно, он…

Я не могу вымолвить больше ни слова, потому что Деклан предотвращает моё отрицание поцелуем, крепко удерживая меня на месте, чтобы я не могла убежать. Честно говоря, я слишком потрясена таким поворотом событий, чтобы сопротивляться.

Однако когда он пытается просунуть свой язык мне в рот, я просыпаюсь от этой странной альтернативной реальности, в которую неизвестно как попала, и сильно прикусываю его нижнюю губу, отчего он отстраняется.

— Деклан! Что, чёрт возьми, ты вытворяешь? — рявкаю я, толкая его в грудь. Этот мускулистый болван едва сдвинулся на дюйм.

— Извини, детка, знаю, тебе не нравится, когда я целую тебя на людях, но ты просто неотразима в этом платье, — бурчит он. Его глаза почти умоляют меня, в то время как напряжённая улыбка касается его губ. Губ, которые в настоящее время испачканы моей помадой.

У меня отвисает челюсть. Не только потому, что Деклан впервые за почти двадцать лет, что я его знаю, сделал мне комплимент, и потому что крошечная часть меня действительно находит его невероятно очаровательным с моей помадой, размазанной по лицу, но и потому, что он пытается продолжать эту уловку.

— Я… Что…? — я снова теряюсь в словах. Затем моё сердце ухает в пятки, когда Боуэн быстро и разочарованно кивает мне, затем с извинением удаляется.

Моя мать фыркает, бросая на меня ледяной взгляд, затем следует за ним.

Как только они поворачиваются ко мне спиной, Деклан убирает руки, словно я его обожгла.

— Какого хрена? — шиплю я на него, внезапно осознав, что вокруг начинают собираться новые гости.

— Действительно, какого хрена. Ты знаешь, кто этот засранец? — Деклан оборачивается ко мне. Он на целых тридцать сантиметров выше меня и, вероятно, вдвое или втрое тяжелее моего веса. Однако меня не волнует, что он может раздавить меня. Мне всё равно, что он сильнее меня. Меня просто волнует, почему он переступил черту, и мне очень хочется стереть эту ухмылку с его лица.

— Единственный засранец которого я вижу поблизости — это ты! — я сильно тыкаю его в грудь, уже зная, что, вероятно, повредила палец, а вот ему хоть бы хны.

Он хватает меня за запястье и прижимает к своей груди, напирая прямо на меня, чтобы я не могла убежать от его слов или взгляда.

— Нет, это тот самый засранец, которого я только что подслушал, когда он говорил с одним из своих людей о том, как весело ему будет тебя сломать.

— Что? — огрызаюсь я, застигнутая врасплох таким поворотом событий.

— Он подонок, Саша. Я не знаю, кто он, но он положил на тебя глаз. У меня плохое предчувствие насчёт него.

— Плохое предчувствие? Серьезно, Деклан, его слова могут означать что угодно.

Конечно, этот парень не подонок. Я не получила от него никаких жутких посылов. Обычно я довольно хорошо умею судить о людях или, по крайней мере, чувствовать их. Не то чтобы это помешало мне встречаться с несколькими…

Ладно, у меня не самый лучший послужной список по выявлению засранцев. Тем не менее, Деклан никогда не интересовался моей личной жизнью, и он видел нескольких подонков, с которыми я связывалась. Тогда он даже не пикнул, так почему сейчас?

— Сломать кого-то можно несколькими способами, но ни один из них не приемлем, Саша, — когда я открываю рот, чтобы ответить, не имея ни малейшего представления, как могу оспорить этот пункт, он продолжает говорить. — Но, может быть, я ослышался или что-то в этом роде, — соглашается Деклан, хотя в его словах есть сарказм, заставляющий меня думать, что на самом деле он вовсе не уступит. — У меня от него какое-то странное ощущение. Плюс ко всему, он выглядит знакомым, и мне это не нравится.

— Плюс ко всему, он выглядит знакомым? Что это значит? — я фыркаю, выдёргивая запястье из его хватки и упирая руки в бока.

Многие люди выглядят знакомыми по той или иной причине. Это не повод отшивать их!

— Я провожу большую часть своего времени, изучая и преследуя засранцев. Подумай хорошенько, Саша. — Деклан свирепо смотрит на меня. Я ненавижу, как он может заставить меня чувствовать себя идиоткой всего лишь от одной фразы.

— Что ж, очень жаль. Мне всё равно, что ты делаешь и что тебе не нравится! — я делаю шаг вперёд. От того, что мы и так стоим близко, расстояния между нашими телами почти не остаётся. — Я взрослая женщина и говорю тебе, чтобы ты свалил с моего пути.

— Взрослая женщина? Ты ребенок с серебряной ложкой в заднице, у которого за всю жизнь не было ни одной реальной проблемы.

Я таращусь на него, глупо недооценивая, насколько жестоким может быть Деклан.

— Ну, если это так, то и с Боуэном проблем быть не должно. Держись от меня подальше! — я упираюсь руками ему в грудь и на несколько дюймов увеличиваю расстояние между нами, чтобы пройти мимо него и удалиться.

Возможно, я немного драматично сбегаю прочь, но думаю, что заслуживаю немного побаловать себя. Хотя бы по той причине, что Деклан придурок и ублюдок, завёрнутый во внешнюю оболочку, которая может выглядеть привлекательно, но внутри он совершенно уродлив.

Он всегда делал всё возможное, чтобы расстроить меня. Когда мы были детьми, это казалось ребячеством. Теперь, когда мы взрослые, это ощущается как месть.

Пока я росла, у меня были Зандер, Джоуи и Арти, которых я любила как братьев. Они очень быстро стали моей семьёй. Когда Арти убили в первый рабочий день в полиции, мы все были опустошены. Хотя мы все переживаем эту ужасную потерю, я знаю, что по ребятам это ударило гораздо хуже, чем по мне. Но мы объединились и стали сильнее. Теперь, когда Зандер женится на Аве, у него есть малыш Дженсен и его младший брат Ван, они все часть моей семьи.

Деклан всегда был рядом, но недостаточно близко. Но очень глубоко в душе я знаю, что если бы у меня были серьёзные проблемы, я могла бы положиться на него, и он бы вытащил меня из них, ведь он помог мне избавиться от того жуткого преследователя в колледже, но между нами всегда была пропасть. Что-то, что не давало нам сблизиться.

Наверное, мне должно быть обидно, но я привыкла к этому.

Теперь это просто утомляет.

— Саш! — Ава зовёт меня, подсовывая мне спящего Дженсена. — Ты не могла бы подержать его, пока я схожу пописать? — спрашивает она и убегает, не дождавшись ответа.

Похоже, девушка сильно хочет писать.

Я иду дальше в небольшое сборище, замечая Джоуи с его спутницей; какая-то женщина по имени Кей, с которой мы только вчера познакомились в самолёте. Просто увидев их вместе вчера, я поняла, что она не «та самая» для Джоуи. Ему нужна та, которую он будет добиваться, а эта женщина влюблена в него по уши. Он мог бы сказать ей раздеться догола перед всеми, и она сделала бы это, но не потому что она нудистка, которая чувствует себя комфортно в таком виде, а потому что она была бы готова к этому, если бы думала, что это заставит его любить её сильнее. Она очень милая, может быть, немного застенчивая, но только не та самая.

В дальнем углу сидят Зандер и Ван, которые, похоже, ведут серьёзный разговор.

Чуть в стороне от них находятся несколько клиентов, которые подружились с Зандером, а также некоторые адвокаты и полицейские чиновники, с которыми Зандер подружился после драмы, произошедшей с Авой.

Я даже замечаю Имоджен, маму Арти, которая явно нервничает. Я не утруждаю себя приближением к ней. Мы все — напоминание о том, что она потеряла, когда умер её сын. Я в шоке, что она вообще приехала на свадьбу.

Затем я замечаю Синтию Парк, нашего нового IT-гуру и вторую подружку невесты. Она быстро подружилась с Авой и получила моё одобрение. На самом деле, как только она подъехала на собеседование, мы похитили её и заставили опоздать на него. Поскольку она обладает потрясающими навыками, и Ава сразу же полюбила её, Зандер тут же нанял Синтию. Теперь она моя близкая подруга. Я люблю в ней всё, кроме её девушки.

Синтия — крутая женщина с самыми милыми родителями на свете. Они иммигранты из Южной Кореи, которые едва говорят по-английски. Всякий раз, когда мы встречаемся с ними, они засыпают нас вкусной едой и тёплыми объятиями.

Синтия была совсем маленькой, когда приехала сюда, но она свободно говорит на обоих языках и неплохо знает французский. Её родители не только дали ей способности к обучению нескольких языков, но и идеальные азиатские черты. Она могла бы стать моделью, если бы не становилась такой застенчивой всякий раз, когда видела камеру.

Её красота, как внутри, так и снаружи, отчасти является причиной, по которой я не могу понять, почему она терпит Ванессу, ибо та полная сука. Ненавижу, как она разговаривает с Синтией. Однако Синтия не услышит ничего из того, что мы могли бы ей сказать, поэтому мы с Авой решили подождать, пока не произойдёт неизбежный разрыв. Тогда мы будем рядом, чтобы поддержать её.

Я надеялась, что Зандер не пригласит Ванессу. Таким образом, Синтия и я могли бы создать свою пару на свадьбе, раз уж мы окружены парочками повсюду. К сожалению, этому не суждено было случиться, и теперь Ванесса вцепилась лапами в Синтию и без конца мечет в меня взглядами-кинжалами.

Кто так гневно смотрит на женщину, которая держит на руках спящего ребёнка?

Затем я замечаю Деклана, который стоит в стороне, повернувшись ко мне лицом так, что я не вижу синяка, который украшает его лицо и его внимание направлено на Боуэна, разговаривающего с моим отцом в дальнем углу.

Ава была очень удивлена, что его борода исчезла, когда впервые увидела его вчера, но нахмурилась сразу, как только заметила синяк. Конечно, он не признался, как его получил, и я не собиралась добровольно признаваться, так как знала, что он будет выглядеть ещё хуже через пару дней. Сегодня он приобрел неприятный фиолетовый оттенок.

Мне должно быть немного стыдно за это, но сейчас я слишком зла на него, чтобы испытывать сочувствие.

Я снова смотрю на Боуэна и не вижу того, что, чёрт возьми, видит Деклан. Боуэн может оказаться мудаком, но это не проблема Деклана. Я встречалась со многими придурками в прошлом, и он раньше никогда не считал нужным вмешиваться.

Кроме того, на этот раз он ошибается. Верно?

Когда мой отец смеется над тем, что говорит Боуэн, я ненавижу себя, потому что испытываю легкое разочарование из-за того, что мои родители так сильно любят его. Я знаю, что это ребячество встречаться с людьми, которых твои родители не одобрили бы, но часть меня никогда не хотела быть с кем-то, кто им понравится.

Они трудоголики, легкомысленные и чертовски поверхностные. Зачем мне встречаться с кем-то, кто им понравится?

Либо Боуэн просто играет с ними, и это ещё не всё, либо он такой же, как они.

Хочу ли я рисковать?

Я снова смотрю на Деклана и вижу, что его внимание приковано ко мне. Его руки скрещены на груди, поза напряжена, а взгляд пуст.

Всегда ненавидела, когда он так на меня смотрел. Я не часто вижу другие эмоции на его лице, но они проявляются, когда он смотрит на других, особенно когда держит Дженсена на руках. Я признаюсь в этом только самой себе, но от этого он выглядит в десять раз сексуальнее. Впрочем, ко мне он относится только с презрением.

Но почему?

— Большое тебе спасибо! Я думала, что лопну! — Ава слегка толкает меня, когда врезается в меня, и я снова обращаю внимание на неё. — Дурацкие туфли, — бормочет она, выпрямляясь.

Я смотрю на малыша Дженсена и вижу, что он всё ещё спокойно дремлет.

— Он будет самой большой головной болью сегодня вечером, — говорит она мне, слегка поглаживая его голову.

— Он маленький ангел, и я не соглашусь ни с какими возражениями, — говорю я отчасти просто, чтобы позлить её.

Я знаю о сильных лёгких Дженсена не понаслышке. Удивительно, что у меня из ушей кровь не потекла.

— Значит, ты только что вызвалась стать первой в моём списке ночных нянек, — угрожает Ава.

— Подруга, ты уже знаешь, что я была на вершине этого списка!

У Авы нет родителей, так же как и у Зандера, а его младший брат плохо подходит на роль помощника, так что с няньками у них беда. Я часто присматриваю за Дженсеном, чтобы Ава и Зандер могли пойти на свидание, но до сих пор это не переходило в ночное рандеву с младенцем.

Я бы с радостью согласилась на это, потому что даже если он будет терроризировать меня всю ночь, я всё равно смогу вернуть его на следующий день, а потом проспать неделю.

Понятия не имею, как Ава и Зандер делают это изо дня в день. Они, должно быть, сумасшедшие.

— Ты права, — она драматично вздыхает. — Как я могу напугать тебя, если мне нечем тебя напугать?

— То, что ты рассказывала о родах, и так достаточно страшно, поверь мне, — шучу я. На самом деле, не совсем, когда я вспоминаю её ужасную историю.

— Всё было не так уж плохо…

— Серьёзно? Ты хочешь сказать, что всё может быть ещё хуже? — я поднимаю бровь и стараюсь выглядеть как можно более встревоженной.

Ава постоянно пытается скрасить ужасы рождения Дженсена, потому что, как она уже много раз говорила мне, она хочет, чтобы я поторопилась и тоже родила ребёнка, чтобы у нас были близкие по возрасту дети.

Я не тороплюсь заводить детей, а после рассказа о её двадцативосьмичасовых родах, когда в конце было совсем худо, а обезболивающие уже давно не действовали, я не так заинтересована в продолжении рода. Теперь она боится, что запугала меня родами.

Дженсен выбирает именно этот момент, чтобы проснуться и моргнуть своими очаровательными голубыми глазами. Его взгляд задерживается на мне, затем он поворачивается, чтобы посмотреть на свою маму. Сердце тает от его улыбки, когда он вновь оказывается на руках у своей мамы.

Я чувствую тоскливый укол от того, как красиво они смотрятся вместе, особенно когда Ава целует его голову, прижимая его к своему телу.

Именно так должны выглядеть все родители со своими детьми.

Как можно перейти от этого к ужасной правде того, что есть у других?

Мои родители любили меня, пока деньги не стали для них важнее.

Они так же крепко держали меня, когда я была маленькой? Они целовали меня в лоб и шептали, как сильно любят каждый день? Или они всегда держались на расстоянии, а деньги и жадность делали это ещё более очевидным? Может быть, взросление и осознанность помогли мне увидеть то, что было прямо передо мной.

— Саша, дорогая, можно тебя на пару слов? — мама тянет меня за руку, и я быстро прощаюсь с Авой, стандартно закатывая глаза, что я, кажется, часто делаю, когда речь заходит о моих родителях.

Она улыбается мне и направляется к Зандеру и Вану. И тут же всё внимание их переключается на Аву и малыша, когда Зандер очень нежно целует их обоих.

Я никогда раньше не думала о Зандере как о нежном или мягком человеке, но он становится большой зефиркой, когда рядом Ава и Дженсен.

— Они выглядят счастливыми, — комментирует мама.

Я оборачиваюсь и вижу, что она тоже смотрит на счастливую семью.

— Да, — подтверждаю я, удивлённая тем, что мама проявляет интерес.

— Это хорошо. Печально то, что случилось с его родителями. Они были хорошими людьми, — говорит она мне, и я киваю, не совсем понимая, к чему она клонит. — Если бы они послушали Вито об инвестировании в эти акции, они могли бы изменить свою жизнь. Никогда бы не попали в ту автокатастрофу…

И вот оно. Деньги решают всё, и трагическая случайность вдруг становится чьей-то виной.

— Они хотели быть ближе к своим детям и правильно воспитывать своих сыновей. Посмотри, сколько любви и счастья в их жизни. А потом посмотри на своего собственного ребёнка. Совершенно незнакомого тебе человека, одинокого, не интересующегося ни браком, ни детьми, — прямо говорю я ей.

Она вздрагивает, как будто я ударила её, что в принципе мне очень хотелось сделать.

На самом деле нельзя сказать, что у меня нет никакого интереса к детям или браку, но я знаю, что моя мама надеется однажды организовать роскошную свадьбу и ещё много лет слишком драматизировать, рассказывая об этом свои друзьям-снобам. Добавим к этому внуков, которых она будет использовать как пешки, чтобы опустить своих друзей этими прекрасными и добившихся огромных высот созданиями.

— Я думаю, что родители Зандера сделали лучший выбор и не жалели об этом ни секунды. А ты сожалеешь о чём-нибудь, мама? — спрашиваю я, искренне заинтересовавшись её ответом, но уже зная, что это будет не то, что я хочу услышать.

— Не говори глупостей. Мне не о чем сожалеть, — она выпрямляет спину, выглядя обиженной и расстроенной, и смотрит на меня сверху вниз. — Ты можешь быть упрямой и глупой, когда дело касается мужчин, но это не имеет никакого отношения ни к твоему отцу, ни ко мне. Все твои решения зависят только от тебя.

Я качаю головой, надеясь, что ярость, которую чувствую внутри себя, не прорвётся наружу. Обычно меня не смущает перспектива накричать на мать, неважно в общественном мы месте или нет, но я не хочу испортить праздник Авы и Зандера.

— А теперь, пожалуйста, скажи мне, что ты не встречаешься с этим головорезом. Теперь я припоминаю его со времен твоего детства. Разве его родители не были преступниками?

Презрение, сочащееся из её голоса, ещё больше усиливает мой гнев. Мне может не нравиться Деклан, но это не значит, что я буду стоять в стороне и позволять кому-то другому говорить о нём гадости.

— Да, его отец много раз сидел в тюрьме, — говорю я ей, насмехаясь над ужасом, написанным на её лице.

— И чем же теперь занимается этот… Деклан? То есть, когда он не сидит в тюрьме или его не бьют, — презрительно бормочет она.

Я сразу же хочу сказать ей, что именно её дочь-головорез наградила его этим фингалом, но это может дать ей надежду, что между нами всё несерьёзно. А так как мой гнев достиг точки кипения, я выбираю худший способ помучить её.

— У него нет работы. Я рассказала ему о своём трастовом фонде. Ему нравится идея жить за мой счёт. Мы будем сидеть без дела, напиваться и кайфовать, и уж точно растолстеем вместе. Таков наш план. Разве это не чудесно звучит? — я натягиваю на лицо свою лучшую фальшивую улыбку.

Мамины глаза сужаются, её ужас быстро сменяется отвращением.

— Я знаю, что ты лжёшь и просто пытаешься меня расстроить. Я понятия не имею, почему Бог одарил меня такой неблагодарной дочерью, но, похоже, это моё бремя. Если ты надеешься, что твой отец и я лишим тебя денег, то именно это мы и сделаем. Ты этого хочешь? — я знаю, что она думает, что это её козырная карта, не подозревая, что я никогда не касалась этих денег.

— Я бы отдала каждый цент, который у меня есть в этом мире, чтобы иметь действительно заботливых родителей, — признаюсь я. Правда, которую, как я уже знаю, она не услышит.

— Мы заботимся. Иногда даже слишком заботимся. Считай, что деньги, которые твой отец дал тебе в прошлом месяце, были последними. Когда ты будешь готова говорить разумно и извиниться передо мной, мы поговорим снова.

Когда она уходит, я смеюсь над её словами. Она явно ожидает, что я побегу за ней, запаникую из-за потери денег, которые они мне дают. Я не пользовалась им с тех пор, как окончила колледж.

Я нашла удивительную работу, чтобы удержаться на плаву, и Зандер, вероятно, платит мне больше, чем положено по должности. С другой стороны, я его рабочая жена. Я имею дело не только с телефонными звонками, назначением встреч и рассылкой счетов. По-моему, моя зарплата вполне оправдана.

— Ещё одна весёлая беседа с твоей матерью? — Деклан удивляет меня, подходя сзади.

На мгновение мне кажется, что он саркастичен, учитывая постоянное напряжение и гнев между нами, но его усмешка искренняя. Он никогда даже не замечал нашей неприязни друг к другу. Не знаю, почему он этого не видит. Мне кажется, он считает, что я разыгрываю спектакль, или, возможно, более чем вероятно, что у меня разногласия по поводу денег или чего-то тривиального.

— Как всегда. Что тебе надо? Я стою одна, так кого ты хочешь спугнуть на этот раз? — ворчу я, разыскивая глазами Боуэна, который стоит позади меня и теперь окружён гостями моих родителей.

Они пока держатся особняком. Мы все стоим во дворе, ожидая репетиции, а они после этого собираются отправиться в ресторан для обсуждения своих занудных планов.

— Этот засранец всё время смотрит на тебя, — рычит Деклан, глядя поверх моих волос на Боуэна. — Он должен знать, что ты для него недоступна.

— Вообще-то, — огрызаюсь я, все ещё злясь на мать, — единственный мудак, который смотрит на меня — это ты. А что касается объявления, что я под запретом, как насчёт того, чтобы я сама решала за себя? Я сама себе хозяйка, так что вполне могу принимать решения самостоятельно. Мне не нужно, чтобы ты предъявлял претензии на то, чем не обладаешь. Если Боуэну интересны только твои притязания на меня, а не мои собственные слова, тогда он такой же большой мудак, как и ты, и вы оба можете пойти на хрен, — я срываюсь с места, наверняка подтверждая образ сверхдраматичной личности, которой считает меня Деклан.

Мне так сильно хочется что-нибудь грохнуть, швырнуть или, чёрт возьми, дать кому-нибудь по морде. Но тут меня настигает мой криптонит: Ава преграждает мне путь и передаёт Дженсена, в то время как священник, местный житель, найденный в интернете, просит всех встать на свои места.

Дженсен что-то бормочет, сидя у меня на руках, дёргает за волосы и пускает слюни на платье. Я улыбаюсь ему и встаю позади Авы, пока мы идём по короткому проходу, и Синтия идёт позади меня.

Для этой части нас должно быть только восемь человек. У Зандера три шафера: Ван, Деклан и Джоуи. У Авы две подружки невесты: Синтия и я. Ещё священник. Вот и всё.

Тем не менее, так как мы все собираемся поужинать вместе после этого, все ходят вокруг, и, раз уж я, очевидно, любимица Дженсена, именно я держу его. Во время свадьбы он будет в умелых руках Кей. Может, она и не подходит для Джоуи, но она медсестра, и заверила нас, что ей можно ненадолго доверить ребёнка.

Итак, мы проходим через церемонию бракосочетания, затем ждём в стороне, пока Зандер и Ава обсуждают все моменты со священником, чтобы сгладить любые изменения в последнюю минуту. Я теряю, наверное, половину волос, пока Дженсен методично выдёргивает их, прядь за прядью.

Я избегаю мамы и папы, которые держатся по краям двора, обсуждая дела со своими друзьями, затем вижу, как они, наконец, уходят внутрь.

Наша группа собирается ехать в город, и у нас есть четыре внедорожника, готовых и ожидающих, чтобы отвезти нас.

В тот момент, когда ко мне подходит Деклан, я начинаю ощущать неприятный запах.

Что ещё он скажет, мне всё равно. На сегодня с ним покончено. Я выполнила свою норму. Если мне придётся общаться с ним чаще, я, скорее всего, прибегну к насилию вне зависимости от того, есть ли у меня на руках ребёнок.

— Саш…

— Твоя очередь, — перебиваю я, толкая Дженсена к нему и не отпуская до тех пор, пока он не оказывается в безопасности. Я игнорирую тепло, которое автоматически приносит мне их совместное присутствие, и быстро выпускаю своё последнее жало. — Ему пора менять подгузник, — повернувшись, я быстро убегаю от них, жестоко ухмыляясь тому в буквальном смысле бардаку, который я оставила Деклану.

Дженсен может быть ангелом, но его — задница настоящий демон, и его какашки, конечно же, не пахнут розами.

Я прыгаю в ближайший внедорожник, достаю телефон и проверяю электронную почту, ожидая, когда мы уедем.

Хотела бы я сказать, что на этом мои встречи с Декланом закончились на этот вечер, но мне так не везёт. На самом деле, мне вот-вот предстоит увидеть гораздо больше Деклана, чем когда-либо в жизни.