Я Запечатаю Небеса

Глава 58. Это не его мир

Прошло два месяца, Мэн Хао до сих пор не покинул Пещеру Бессмертного глубоко в горах. Внезапно громоподобный грохот сотряс окрестности, огромная плита, которая запечатывала вход в Пещеру Бессмертного, рассыпалась на куски. Среди каменных брызг показался силуэт Мэн Хао, длинные волосы ниспадали по его халату ученого подобно плащу.

Его глаза сверкали, подобно молниям, от него исходила поразительная энергия Ци и приятный аромат трав, а на лице играла радостная улыбка.

После очень долгой уединенной медитации он, наконец смог от души рассмеяться, его смех распугал всех зверей в округе.

«Восьмая ступень Конденсации Ци!» – произнес он, сжав кулаки. Если бы сейчас была ночь, его глаза светились бы как два ярких фонаря.

Двухмесячная медитация Мэн Хао началась в страхе и боязни надвигающейся угрозы, эти эмоции по ходу его занятия Культивацией рассеялись. Он истратил около десяти тысяч Духовных Камней на дублирование целебных пилюль, которыми не преминул воспользоваться, больше он не намерен бегать ото всех поджав хвост.

Произошедшее с ним совершенно его не радовало, но только став сильней он сможет шаг за шагом постепенно избавиться от всех угроз, что нависли над ним.

«Мне нужно стать сильней, для этого мне не нужно причин. Я просто обязан стать сильней!»

У входа в Пещеру Бессмертного стоял обычный ученый и последователь Конфуцианства, он вдыхал свежий горный воздух, а в его глазах светилась решимость.

Последние три года, в связи со всем пережитым его характер немного изменился. Теперь его упрямство стало более очевидным, он упорно отказывался сдаваться даже после провала на Имперском Экзамене, он боролся изо всех сил в Секте Покровителя, он не уступил даже Ван Тэнфэю, всё это, так или иначе, повлияло на его виды на будущее.

Стать сильней, все равно, что стать богатым. Такой мечте не нужна причина, а если человеку она нужна то, скорее всего это страх оказаться в нищете. В это верил сам Мэн Хао.

«Жизнь – это вечный огонь, яркий и живой, в ней надо быть сильным и никогда не склонять головы», – он посмотрел в небо и вспомнил свою Секту Покровителя, надменных и тщеславных экспертов Государства Чжао, ту безжалостность, с которой его хотели убить, и о взгляде Защитника Дао, который стоял рядом с Ван Тэнфэем в ту ночь.

«Моя мать и отец исчезли, когда я был молод, если бы я упрямо не занимался саморазвитием, то скорее всего опустился бы в пучину отчаяния. Если бы я не упорствовал, становясь сильней в Секте Покровителя, мне никогда не удалось бы стать членом Внутренней Секты. Упрямая настойчивость на пути к самосовершенствованию – это моя дорога в будущее», – он тяжело вздохнул и взмахнул рукавом. Возникший черный луч трансформировался в черный шип, от него исходило черное свечение. Он направил его на ближайший валун восемнадцати метров в высоту. После взрыва от него осталась только куча камней вперемешку с черным льдом, от которого исходил Ледяной Ци.

Довольная улыбка мелькнула на лице Мэн Хао, он взмахнул рукой и черный шип вернулся к нему. Но на этом дело не кончилось, он взмахнул рукавом еще раз, и радужный луч закружился вокруг него, веер из шестнадцати перьев парил в воздухе, повинуясь каждому движению его пальцев. И тут прозвучал хлопок, перья разлетелись в разные стороны, теперь в воздухе кружились уже шестнадцать лучей света.

Они чем-то походили на летающие мечи, быстрые, юркие и опасные. Повинуясь движению его руки, они начали быстро крутиться вокруг него, тем самым создав непроницаемый щит, который подпитывала его духовная энергия.

После чего перья опять собрались в веер, и он вернулся обратно в его руку.

«Жаль, что у меня оказалось недостаточно Духовных Камней, медное зеркало невероятно прожорливо. На одну копию Пилюли Земного Духа я истратил сотню Духовных Камней, не так уж и дешево, между прочим. А Пилюля Небесного Духа, полезная на восьмой ступени Конденсации Ци, требует пятьсот штук за одну копию. Дороговато…» – от одной мысли о потраченных Духовных Камнях он погрустнел. Из десяти тысяч Духовных Камней, что у него были, по итогу почти ничего не осталось, за эти два месяца ему пришлось использовать около восьмидесяти Пилюль Земного Духа. Он ел по две штуки в день, чтобы пробиться на восьмую ступень Конденсации Ци.

«В будущем, – подумал он, – для Культивации мне понадобиться еще больше духовной энергии». Мэн Хао проверил свою бездонную сумку, там лежало всего пять Пилюль Небесного Духа. Он уже успел попробовать одну и, по его расчетам, чтобы достичь девятой ступени Конденсации Ци ему понадобиться около ста пятидесяти таких пилюль.

«Я понимаю, что мне нужно очень много духовную энергии, может быть мое тело отторгает целебные пилюли из-за того огромного количества Демонических Ядер, что я съел?» – засомневался он. Однако он не знал способа, как проверить свои догадки. Если его теория окажется верной, тогда ему, вполне возможно, понадобится еще больше Пилюль Небесного Духа, а может и каких других пилюль.

«Сто пятьдесят Пилюль Небесного Духа… равняется семидесяти тысячам Духовных Камней… Неизвестно сколько времени уйдет на концентрирование такого количества духовной энергии без них, а с моим скрытым талантом на это уйдет еще больше времени…» – теперь когда в его сумке гуляет ветер, он сокрушенно вздохнул.

У него остались еще три невероятно больших Духовных Камня, но он не смел их тратить, чем больше прогрессировала его Культивация, тем яснее он понимал, насколько опрометчиво тогда продублировал деревянный меч. Большие Духовные Камни явно были чем-то совершенно экстраординарным, иначе никак не смогли бы продублировать Кровавые Кристаллы Путеводного Нефрита.

«Эти большие Духовные Камни пойдут в ход только в самом крайнем случае, – твердо решил для себя Мэн Хао, – возможно, в будущем я выясню другие возможные способы их применения». Веер под его ногами засверкал, и Мэн Хао вместе с ним трансформировался в луч света, который устремился к горизонту.

За время своего путешествия он не сказал ни слова, вместо этого просто циркулировал свою духовную энергию. В конечном счете, его чудесный веер начал блекнуть и внешне стал похож на обычный предмет. Чем дальше Мэн Хао улетал, тем спокойней было у него на душе.

«За эти пару месяцев ученики Секты Пурпурной Судьбы наверняка ушли». Осторожно продвигаясь вперед, он в итоге смог выбраться из гор без приключений. Его взгляд устремился вдаль. Если память ему не изменяла, он оказался совсем недалеко от столицы Государства Чжао, когда-то давно он денно и нощно мечтал туда попасть. Это желание уступало лишь его стремлению когда-нибудь посетить Великий Тан в Восточных Землях. Он не удержался от вздоха, а в памяти невольно всплыли три года экзаменов и неудач, он так ни разу и не дошел до финального столичного экзамена. Спустя еще три года он добрался до столицы, но уже не как ученый, а как Практик.

Уже на подступах к городу, он убрал веер и пошел пешком по дороге. Он стянул волосы в хвост и теперь, будучи в халате ученого, он ничем не отличался от самого себя несколько лет назад, правда теперь он стал выше и стройней. Загар по-прежнему никуда не делся, при этом от него исходила сильная жизненная сила.

Он рассеянно шел по дороге. С наступлением марта в Государстве Чжао часто шли снегопады. Пока Мэн Хао шел, темнота медленно обступила его, а с неба начал падать снег. Вскоре вся дорога походила на белоснежное пуховое одеяло. Снег в волосах Мэн Хао не таял, его подхватывал ветер и уносил прочь.

Стояла тишина. Позади него послышался стук колес, на большой скорости по дороге летел экипаж. Кажется, пассажира беспокоило, что главные ворота могут скоро закрыться.

Экипаж просвистел мимо Мэн Хао, в ту же секунду ветер приоткрыл шторку, и он смог увидеть юношу-ученого читающего какой-то текст.

Мэн Хао он сразу напомнил самого себя несколько лет назад, теперь ему уже двадцать лет, хотя он чувствовал себя значительно старше.

Он тихо вздохнул. Экипаж впереди внезапно остановился и из окна высунулся этот юный ученый, он выпрыгнул из кареты и сложил руки в знак приветствия.

«Брат, ты собираешься в столицу на Имперский Экзамен?»

Мэн Хао тоже поприветствовал его, сложив ладони: «Многие годы я мечтал об этом, но ныне эти мечты обратились в прах, я просто хотел взглянуть на Башню Тан».

«Очень жаль, Брат мой, – сказал юноша огорченно, – по твоей манере держать себя я было подумал, что ты один из кандидатов. Ты и правда отринул свое стремление стать чиновником?» На вид этому юноше было примерно столько же лет сколько Мэн Хао.

В ответ Мэн Хао молча покачал головой.

«Не бери в голову», – сказал юный ученый. Он окинул ученый наряд Мэн Хао и тепло улыбнулся. «Снегопад усиливается, по дороге будет идти все сложней, если ты не успеешь вовремя, то городские ворота закроются на ночь. Почему бы тебе не составить мне компанию? — он указал на экипаж. — Я думаю, мы доберемся на нем в срок».

Мэн Хао посмотрел на небо, а потом на юного ученого, потом почтительно поклонился и сел в экипаж.

Внутри морозный холод рассеивал огонь маленькой медной печки. На месте возницы сидел старый слуга семьи юноши, сложив эти два факта не трудно было догадаться, что он выходец из богатой семьи.

Коническая шляпа была надвинута на лицо старого возницы, но судя по набитым костяшкам его пальцев, он кое-что знал о кунг-фу.

«Я Чжэн Юн, – с улыбкой сказал юноша, придвинув руки поближе к печке, – Брат, не надо стесняться, мы оба ученые и должны помогать собратьям».

«Я Мэн Хао, – скромно улыбнулся он, – большое спасибо Брат Чжэн». Он заприметил книгу, лежащую рядом с Чжэн Юном. Это были Записки о правилах благопристойности. Книга выглядела весьма старой и потертой, очевидно, это была не копия, а настоящий древний текст.

«Твоя фамилия Мэн? – Чжэн Юн заметно оживился. Даже в такой тесной карете он умудрился выпрямиться и почтительно исполнить малый поклон: «Благородная фамилия, ты один из наследников Цинфу! Я был не учтив, прости меня, Брат Мэн».

(Цинфу был одним из сыновей Хуань-гун правителя княжества Лу в 8-7 в. до н.э. От него образовались три клана: Цзисунь или Цзи, Мэнсунь или Мэн и Шусунь)

Мэн Хао поднялся и ответил на его поклон: «Не беспокойся Брат Чжэн, это всего лишь фамилия, прошлое моих предков ослепительно, но что до меня, я несколько раз подряд провалил Имперский Экзамен, стыд до сих пор сжигает меня». Оба вновь сели на место. «Брат Мэн, мне кажется, тут ты ошибся, — сказал торжественно Чжэн Юн, — твоя фамилия принесёт тебе удачу. Она передавалась из поколения в поколение с древних времен. Будучи наследником Цинфу, даже если ты не прошел Имперский Экзамен, пока в твоем сердце есть место доброте и милосердию ты сможешь жить как настоящий Конфуцианец».

Мэн Хао ненадолго задумался над словами юноши, а потом тихо спросил: «Брат Чжэн, что есть Конфуцианство?»

«Правила и этикет; гуманность и справедливость; преданность и великодушие; следование среднему пути, – без тени сомнение ответил он, — это и есть Конфуцианство».

(Прим. срединный путь — избегать крайностей)

Мэн Хао продолжал молчать, его взгляд не был обращен на собеседника, а на окно, за которым медленно падал снег. После долгой паузы он тихо спросил: «В чем тогда смысл жизни?»

«Жизни?» – удивлённо переспросил Чжэн Юн. Он впал в задумчивость, только стук колес нарушал тишину в экипаже.

Мэн Хао вытащил руку наружу, снежинки постепенно образовали на его руке небольшую горку.

«Снег появляется только зимой, – сказал Мэн Хао тихо, – он не может существовать без холода и зимнего ветра. Поэтому для него жизнь – это зима». Он протянул руку к медной печи и снег начал таять, вода медленно просачивалась сквозь его пальцы.

«Снег может жить только зимой, когда он приближается к огню, то погибает. Такова его жизнь. Он может мечтать о лете, но… все что он может – это лишь мечтать. В моей ладони снег обратился в воду, потому что это не его мир…» Он взмахнул рукой, и вода вылетела в окно, там, скрывшись от взгляда юного ученого, она опять обернулась снегом.

Чжэн Юн замер, не говоря ни слова, в его глазах застыло задумчивое выражение. Так они и ехали в тишине, пока экипаж не достиг столицы.

«Спасибо за то, что позволил составить тебе компанию, Брат Чжэн, – сказал Мэн Хао тихо, – мне пора идти». Он вежливо поклонился, вышел из экипажа и медленно побрел по заснеженной улице.

«Мечтает о лете, – прошептал Чжэн Юн, – но может существовать только в холоде зимы. Ему ничего не остается, кроме как смотреть издали… это и есть снег». Он наблюдал, как фигура Мэн Хао медленно растворялась в снегопаде. Когда она исчезла, он выбрался из экипажа и глубоко поклонился в ту сторону, куда ушел Мэн Хао.

Его покрывал снег, но он знал, что когда вернется в экипаж, снег погибнет. Он никогда не забудет ни этого человека, ни того, что он увидел и услышал. Многие годы спустя, став знаменитым Конфуцианцем Государства Чжао, он будет возвращаться к той памятной зимней ночи, когда снег медленно таял и превращался в воду в ладони ученого по имени Мэн Хао.