Яблоко

Если сердцу тревожно и трудно,

Закрутились пути впереди,

Приезжай в Ловозерские тундры,

Заповедным маршрутом пройди!

Пусть останется боль за спиною

И умолкнут столиц голоса,

Разомкнутся суровой стеною

Перед сердцем густые леса.

Здесь не спросят, кто ты и откуда:

Камни древние помнят вперед.

На скале вдруг проявится Куйва,

Потаенной тропой проведет!

От скорбей исцелишься однажды,

Причастившись озерных глубин,

Где кругом молчаливые стражи —

Силуэты туманных Хибин.

Маяки сокровенные — сейды —

Близость небу хранят изнутри,

И бредут по незримому следу,

Разгоняя ветра, лопари.

Незаметное, тихое чудо:

Легкость духа и ясность ума.

Точно мудрым безмолвьем врачует

Русский Север! — Великий шаман.

Я твоя по крови племянница,

Испытаний прошлых наследница,

Под твоими чуткими пальцами

Оживаю арфою кельтскою.

Наплывает звездная музыка,

Воскресает звуками новыми!

Музы все в девичестве узнаны —

Голосят стволами кленовыми.

По душе журчит песня струнная,

Умножает страсти октавами,

Изливаясь ручьями, струями,

Полыхая ночными травами.

Тетива натянулась — к выстрелу!

Властный ветер играет кронами.

Мною ты, рунопевец, выстрадан,

Как тобою — арфа бессонная.

Где стволы завязаны узлами,

Сумрачные сосны, как фаготы,

В ночь гудят чужими голосами,

Извлекая жалобные ноты,

Где березы странно низкорослы,

Все концы возвращены к началам,

Процветают старые ремесла,

А луна — лишь лодка у причала.

Где легко не знать, а просто верить:

Души предков так близки шаману,

И сама природа помнит Веды,

— Я любить тебя не перестану!

Где живут ветра Гипербореи,

От земли уводят лабиринты.

Терский берег, я тобой болею,

Оттого и рваны мои ритмы;

Где еще слепа любви наука,

Правят миром таинства кануны:

Глянь, в реке плывет святая щука,

Сквозь ребро которой дышат руны;

Где душа безмолвна и лучиста

И грозу притягивают кварцы,

Я останусь щеткой аметиста,

Каменной фиалкой постоянства.

Ты далеко, в плену других широт,

И мы с тобой пересеклись случайно.

Фантомной болью память отойдет,

Пусть слишком был свиданья час отчаян!

Ты в прошлом финн. По крови финка я,

И значит, мы родня наполовину.

Нас разметала времени струя,

Чужим дождям распахивая спину.

Ты не вернулся, я сюда пришла,

Легко лежать в родной земле, любимый!

Озера на заре, как зеркала,

И пахнут листья налетевшим дымом.

Чего ищу? Начала и конца,

Пусть нас с тобой ветра не пожалели,

Но над могилой твоего отца

Еще шумят кладбищенские ели.

Опять с тобой расстаться не смогли:

Не на земле — на небе повязали!

Я буду помнить гулкий шум вокзальный,

Наверно, истоптав и полземли.

И также ты, застряв в чужом краю,

От боли присмирев и обессилев,

Все будешь вспоминать меня, Россию

И длинную на север колею.

Где на ветру не растет трава,

Мох да кривые ели,

В море рассыпаны Кузова —

Рваное ожерелье!

Всмотришься — то ли высокий трон,

То ли обрыв отвесный.

Серые скалы со всех сторон

И валуны над бездной.

Облаком влажная пелена,

Прошлое — пенной глыбой!

Вдруг понесет за собой волна

По лабиринтам рыбой.

Где тот спасительный переход?

День, точно жизнь, короткий.

По ледяному молчанью вод

Один скользит на лодке,

Или спешит в затерянный скит

Беженец от раскола.

В ржавых уключинах ветер свистит,

Кровью грядущей — солон!

Берег, где звали богов, моля:

— К небу! Единым взмахом!

Выжегшая любовь земля

Каторжников. Монахов…

Есть в Русском Севере особый колорит,

Прозрачный и слегка неприхотливый,

Как будто кисть над озером парит

И повторяет неба переливы.

Палитра красок глубока, проста,

Творение настолько вдохновенно,

Как будто я шагнула вглубь холста

Художника, чье имя — сокровенно.

Сама природа в тайны посвятит,

Дух вовлекая в ритм коловорота,

Из глубины базальта черных плит

Незримые откроются ворота.

Над озером шамана кельтский крест,

Певучи камни в день солнцестоянья.

Я принимаю силу этих мест

И становлюсь источником сиянья.

У тебя глаза берсерка.

У тебя сверкает сердце.

Судишь строго, смотришь сверху,

От тебя — куда мне деться?

Воспевали в прошлом скальды

Той любви запретной имя.

Знаком светится наскальным

Золото Иерусалима.

Жив еще отважный рыцарь.

Викинг древний помнит руны.

Может перевоплотиться,

Волком бродит ночью лунной.

Серые глаза берсерка —

Зеркала в другие дали.

Волны ветрены от века.

Мы увидимся в Валгалле.

Когда будет чужое роздано

Или продано с молотка,

Я хотела бы жить у озера

В доме с окнами в облака,

Где открыты края небесные,

Очистителен шум дождя.

Точно храм был поставлен Нестором

Среди острова — без гвоздя!

Деревянная память зодчества!

Сруб как парусник на волнах.

Позабытое одиночество

Горьким привкусом на губах.

Сколько воли — и сколько радости!

Сердце дальней струной звенит.

От младенчества шаг до старости:

Через тяжесть земли — в зенит!

Задохнуться сосновой свежестью,

Слово травам назад вернуть!

Горизонт над седой безбрежностью

Как зовущий к истокам путь.

О любви вспоминать не поздно ли,

Когда кистью ведет Лука?..

Я хотела бы жить у озера,

В доме с окнами в облака.

Тело здесь, остальное — там!

Мне не стало в разлуке проще.

Я брожу по святым местам,

Связанным с твоим прошлым.

В настоящем туман и муть,

Испытаний не видно края!

Вспоминай про меня чуть-чуть,

Проминая небесный гравий!

Мы бессмертны и тем сильны,

Дым растраченных весен горек!

От тебя остаются сны

И подаренный мне город.

Мы вдруг столкнулись, в огне сердец —

Шальное сальто!

Так древний Илмаринен-кузнец

Шаманил сампо,

Силен и славен, в подручных — бес,

Корпел над дышлом,

Явилось чудо из всех чудес —

С узорной крышкой!

Прекрасен в образе жениха

Кователь неба!

Но раздувались в веках меха,

Играли гневом;

Пусть соль и деньги — за ларем ларь! —

Творенье мелет,

Но Сариола — души декабрь,

Обман, похмелье!

Увы, любые горьки концы,

Смешны отчасти.

И вековечные кузнецы

Не дарят счастья,

Им с каждым годом принять трудней,

Что ропот тщетен,

А от любви на янтарном дне —

Обломки, щепки.

Наступит век — великой новью —

Для всех, кто беден и богат,

Небесной орошен любовью,

Вселенской мудростью объят.

Из глубины пород исконных

Пробьется истинный родник,

И радостных миров духовных

Раскроется в душе цветник.

Миря высоты и глубины,

Сойдутся в сердце времена.

И в скалах книги Голубиной

Феб наколдует письмена.