Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3. Пьесы и киносценарии

Дочь прокурора драма в трёх действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Нил Никитич Чуйко — прокурор.

Кира Карловна — его жена.

Лиля — их дочь, ученица 10-го класса.

Лео кадия Львовна — бабушка.

Пахом Никитич — брат Чуйко.

Степанида — домработница.

Марфа Матвеевна Бондарь — врач.

Роман — ее сын, ученик 10-го класса.

Афанасий Аполлонович Гер — спортсмен.

Галина Аркадьевна — учительница.

Виктор, Октябрина, Марат — комсомольцы, ученики 10-го класса.

Анна Ивановна — народный судья.

Первый народный заседатель.

Второй народный заседатель.

Олимпиада Павловна — секретарь суда.

Михаил Михайлович — адвокат.

Прокурор.

Милиционер.

Стрелок.

Действие происходит в течение суток в большом городе на Украине в наше время.

Столовая в квартире Чуйко Средний достаток. Видавшая виды мебель. Накрытый стол. Над столом зажженная лампа под абажуром. Лиля, юная девушка, сидя за пианино, нервно играет гаммы. Леокадия Львовна, благообразная старуха, уткнувшись в полураскрытый буфет, роется в нем, напихивает рот едой. Кира Карловна, красивая дама южного типа, смотрится в зеркальце. Пахом Никитич, в военной гимнастерке без погон, сидит, примостив тетрадку на валик дивана, записывает что-то, иногда пользуется логарифмической линейкой. Степанида возится у стола, выходит и входит в комнату. Звонит долго телефон на столике у буфета.

Лиля (оторвавшись от пианино, подходит к телефону). Да… Нет, не жена прокурора… Не все ли равно. Дочь прокурора! (Резко кладет на рычаг трубку.)

Кира Карловна. Могла бы спросить — кто!

Лиля. Не интересуюсь твоими абонентами, мама. Дай бог" со своими заботами управиться!

Кира Карловна. Где ты получила воспитание!

Лиля. Под твоим высоким покровительством.

Степанида (входит). Надоело подогревать. Не обед получается, а ужин, прости господи…

Леокадия Львовна (успела занять место за пианино). Не люблю, когда прислуга раскрывает рот. Степанида! Пора бы знать свое место! (Залихватски ударяет по клавишам.)

Кира Карловна. Тише! Вы невозможны, мама! Леокадия Львовна. Я уже тридцать пять лет твоя мама!

Кира Карловна. Ну и глупо! Мой возраст здесь ни при чем!

Леокадия Львовна. Да-да. Очень при чем, если муж не спешит в твои объятия! Поэтому и участие прокурора в судебном заседании обязательно сопровождается голоданием его домашних… (Подходит к столу, стоя ест.) Мы, слава богу, не подсудимые… И не жаждем ими стать…

Кира Карловна. Безобразие — так опаздывать!

Пахом Никитич (оторвался от книг и тетрадей, он слегка заикается). Зачем нервничать. Нил Никитич сейчас придет из суда…

Кира Карловна (злорадно). Ага! Сами стали нервничать! Смотрите, чтобы вас опять не скрутило! Скова на меня свалите! Бог свидетель, что я даже не смотрю в вашу сторону!

Лиля. Мама, это жестоко! Врачи запретили напоминать дяде Паше о его припадках! Он не должен даже думать о них!

Пахом Никитич. И н-не д-думаю, Л-лиля!

Кира Карловна. В своем доме я хозяйка!

Пахом Никитич. Самое трудное, Лиля, — держаться!.. Еще год остался до окончания института…

Леокадия Львовна. Все водка-матушка!

Лиля. Не водка, а контузия! Дядя Паша не пьет!

Пахом Никитич. Не трать слов, Лиля…

Леокадия Львовна. Ах, для меня и слов жалко?!

Пахом Никитич. Вы не так поняли…

Леокадия Львовна. Прекрасно поняла, молодой человек!

Звонок в передней. Лиля заметалась по комнате.

Кира Карловна. Лиля, встречай отца!

Лиля. Вышла из сентиментального возраста, мама. (Садится к пианино, играет "Сентиментальный вальс".)

Кира Карловна. Что мне с тобой делать?

Леокадия Львовна. Ужасное воспитание! (Садится первая к столу).

Степанида. Сейчас, сейчас! Сама открою! (Уходит.)

Пахом Никитич. Вот видите, все в порядке. Нил Никитич прибыл. Прокурор любит, чтобы к его приходу дружная семья была в сборе. Давайте занимать места…

Кира Карловна. Нечего его оправдывать! Опоздал к обеду!

Леокадия Львовна. У меня весь аппетит пропал.

Входит Нил Никитич, вытирая полотенцем руки. За ним Степанида несет суп.

Нил Никитич. Встать, суп идет!

Кира Карловна. Сколько можно ждать?

Леокадия Львовна. Перестань играть, Лиля!

Лиля. Хорошо.

Нил Никитич. Привет, Лилечка, я тебя сегодня еще не видел.

Лиля (встает от пианино). Здравствуй, папа. Как дела?

Нил Никитич. Прошу извинить, дорогая семья, за вынужденную задержку; хотел уж было звонить и просить обедать без меня… Семеро одного, как говорится… (Садится за стол, повязывается салфеткой.)

Леокадия Львовна. Нам не трудно и подождать… Разве мы бесчувственные? Вы наш кормилец, Нил Никитич…

Пахом Никитич (наливает из графина). Без хозяина водка никому в рот не пойдет!

Нил Никитич. А себе не того… Не налил? (Пьет.)

Пахом Никитич. Кончились мои радости!

Степанида. Лилечка, садись… Налила супу…

Нил Никитич. Будем здоровы! Погодушка на дворе первый сорт.

Лиля (садится, берет рюмку, нюхает, ставит на стол). Интересное слушалось дело, папа?

Нил Никитич (ест). Как тебе сказать, дочка… Интересное и редкое… Целый день копались всем составом суда в деликатнейших вопросах человеческой жизни — в вопросах души… Не так много у нас осталось родимых пятен чужого мира, но они еще остались… И нам приходится ими заниматься, к сожалению… Лиля.

Лиля. Вот как! Ты уверен, что это пятна?

Нил Никитич. Представь себе — парень… преотличнейший парень!

Лиля. Как же он сидит на скамье подсудимых? Если отличный, надо освободить, мне кажется!

Пахом Никитич. Лиля, ты разве знаешь его? Пил, хоть бы дома отдохнул от судебных разговоров.

Лиля. Не мешайте папе!

Пил Никитич (ест). Чудесный парень. Сын военного. Отец погиб на фронте. У матери другая семья. Отчим не принял мальчика. Сын живет здесь у тетки, мать — в соседней области. Учился, дошел до десятого класса, попал в беду…

Пахом Никитич. Украл у тетки облигации?

Лиля. Не лезьте с глупостями, дядя Паша! Вас никто не спрашивает!

Нил Никитич. Лиля! Дядя Паша старше тебя!

Лиля. Пускай не болтает лишнего!

Пахом Никитич. Ладно, молчу.

Нил Никитич (ест). Да. Мальчик горячий, самолюбивый. Хорошо учился — и на тебе! Уголовно наказуемое деяние. Пойман на краже…

Леокадия Львовна (пьет водку). Бог мой! Теперешние дети на все способны!

Степанида. Дети как дети. Где худшие, где лучшие…

Нил Никитич. Верно, Степанида! (Ест.) Ну-с… Так вот. Дело как будто и простое. Но на суде выплыли некоторые подробности. Чувствуется, что парень скрывает существенные моменты. Запуган шайкой, как говорится, до предела. Отрицает наличие сообщников, главарей. А мы, ясное дело, не верим! Идет борьба…

Лиля. Понятно. Мальчик хочет спастись, а вы ему копаете яму.

Нил Никитич. Ошибаешься, Лиля. Мы намерены юношу вытащить.

Лиля (нервно). Из чего? Из жизни?

Нил Никитич. Прежде всего из воровской компании!

Пахом Никитич. Честное слово, не могу больше слушать, продолжение судебного заседания на дому! (Он заикается, у него дрожат руки, вынужден бросить ложку.)

Нил Никитич. Ты что — плохо себя чувствуешь?.. Не лучше ли сразу прилечь, Паша? Неприятность какая?

Пахом Никитич. Трудный день у меня сегодня в институте… Насилу высидел до конца… В разведке так не волновался… Наверное, это реакция… Пойду прилягу… Извините, пожалуйста… (Встает.)

Лиля. Я вас уложу, дядя Паша! (Поддерживая Пахома Никитича, уходит.)

Нил Никитич (вдогонку). Уложи его в кабинете, там никто не потревожит!

Кира Карловна. Я вся измучилась с ним!

Нил Никитич. Последнее время он чувствовал себя хорошо!

Кира Карловна. Не представляю себе, что могло разволновать! Уж мы так его оберегаем!.. Как в санатории…

Лиля (возвращается). Ты бы, мама, помолчала! Тоже мне санаторий! Врачи…

Леокадия Львовна. Такой, извините, студент только портит аппетит порядочным людям!

Кира Карловна. Не вмешивайтесь в наш разговор, мама!

Леокадия Львовна. Ты меня даже обижаешь, Кира! Почему это я должна молчать и терпеть?!

Лиля. Может, вас тоже терпят.

Леокадия Львовна. Эта невоспитанная девчонка доведет меня до апоплексического удара!

Лиля. Скорее вы с мамой дядю Пашу доведете! Стоит тебе, папа, уйти на минутку, как они его с двух сторон… Как осы…

Кира Карловна. Лилька! Можно ли такое выдумать?!

Леокадия Львовна. Я в эвакуации больше страдала, чем он на своем фронте! Фронт уж пора забыть.

Кира Карловна. Мама! Только вас и слышно! Как не понимаете, что болтливая старуха — явление невыносимое!..

Леокадия Львовна. Сама ты старуха! Я моложе тебя!

Нил Никитич (стараясь разрядить атмосферу). Не кажется ли вам, граждане, что прения сторон грозят обостриться и потребовать закрытого заседания?

Леокадия Львовна. Вам хорошо шутить, а у меня сердце разрывается на кусочки! Отдать Кирочке жизнь, молодость, здоровье — и вот благодарность: болтливая старуха!..

Кира Карловна. Не хнычьте, мама!

Леокадия Львовна. Когда я замолчу навек, в тебе заговорит совесть, спящая сегодня непробудным сном… О боже правый, дай мне терпение… (Встает из-за стола.) В этом доме кусок в горло не лезет!

Входит Степанида.

Степанида. Добавки сегодня не надо, Леокадия Львовна?

Леокадия Львовна. Попрошу без дурацких замечаний, Степанида! (Величественно уходит из комнаты.)

Нил Инкитич. Это твое дело, Кирочка, ты дочь… Но пожалей старую женщину… Сама когда-нибудь доживешь…

Кира Карловна. Сил нет терпеть.

Лиля. Она как бомба замедленного действия!

Нил Никитич. Сегодняшний мой обвиняемый и такой бабушке был бы рад…

Лиля. И на чем вы покончили, папа? Был приговор?

Нил Никитич. Завтра.

Лиля. Он под стражей?

Нил Никитич. Да.

Звонит телефон.

Степанида (у телефона). Алло… Слушаю… Нет, это Степанида… Хозяйку? Сейчас они подойдут к телефону.

Кира Карловна (берет трубку). Алло! Кто это?.. Знакомый? Нет, я вас не узнаю… Что? Даже не догадываюсь…

Лиля. Клади трубку! Опять тебя разыгрывают!

Кира Карловна. Нет, я не могу узнать… Да, телефон искажает…

Лиля. Мама, не будь смешной!

Кира Карловна. Не морочь голову! (В трубку.) Это я дочке говорю…

Нил Никитич. Кирочка, ей-богу, неудобно.

Кира Карловна. Я должна вас помнить? Намекните, если не хотите говорить прямо… Что?! Не может быть! Нет, это галлюцинация! Афанасий Аполлонович! Какое чудо! Конечно, хочу видеть!.. (Закрывает ладонью трубку.) Нил, ты вечером уходишь? Да? (В трубку.) К сожалению, Нил Никитич уходит вечером, вам не удастся с ним повидаться! Пока! (Кладет трубку.)

Лиля. Кто это, мама?

Кира Карловна. Сногсшибательная новость: Афанасий Аполлонович, представьте себе, жив!

Нил Никитич. Оказывается, слухи о его смерти были неточны?

Кира Карловна. А еще говорят, чудес не бывает! Ведь это чудо! Явиться через одиннадцать лет! Лилечка, моя девонька, обними меня, доченька…

Лиля. Ты разволновалась, как девчонка, мама!

Кира Карловна. Ущипни меня, неужели я сплю?

Лиля. С удовольствием! (Щиплет мать за руку.)

Кира Карловна. Идиотка! Синяк поставила! (Быстро уходит.)

Степанида. Нил Никитич, сладкое не забудьте… (Уходит.)

Нил Никитич. Да-да, Степанида… Спасибо…

Лиля. Старая мамина симпатия, да?

Нил Никитич (ест). Не лезь в дела старших, Лиля!

Лиля. Я его выставлю вон, хочешь?

Нил Никитич. Странное, Лиля, ощущение… Слушаю сегодняшнее дело в суде и представляю на месте обвиняемого собственного’ сына.

Лиля. Которого у тебя нет… Он очень плохой, этот мамин знакомый, папа?

Нил Никитич. Смотрю мальчику в глаза и думаю: как же мы легко отдаем его во власть чужого мира, не защищаем со всей страстью от врага?!

Лиля. Защищаете?! У мамы иногда бывают такие знакомые, просто ужас! Может быть, и маму надо воспитывать, а нам с тобой некогда… Для меня и то времени не найдешь.

Нил Никитич (ест). Смотришь на него, а он зеленый, неуклюжий, как щенок. Взгляд прямой, глаза любознательные. Руки ни минуты не лежат спокойно. Он бы убежал в такой вечер за город, бродил бы по лесу, собирал для своей девушки цветы…

Лиля. Я думаю!

Нил Никитич. Он, конечно, ненавидит нас! Как же, по его понятиям, мы — враги! А мы ему друзья больше, чем его родная мать…

Лиля. Друзей много, помощи мало.

Нил Никитич. Разберемся и поможем.

Лиля. Какая разница: дадите ему три года или пять? Надо же знать обстоятельства…

Нил Никитич (прерывает). По головке гладить за воровство?

Лиля. Разные бывают и воры, папа. Вот я хотела тебе сказать…

Нил Никитич (прерывает). Ты имеешь в виду сообщников? Суд этим и занимается. Ищет сообщников…

Лиля (сквозь слезы). Ищете! Небось, как самих припечет, не выдержите, головой о стенку ударитесь!

Нил Никитич. Лилечка, что с тобой?! Ты не больна?

Лиля. Ничего, товарищ прокурор, пройдет. (Убегает.)

Нил Никитич. Лиля! Лиля! Что случилось?! Лиля!

Кира Карловна (быстро входит). Что случилось?! Как ты смеешь обижать мою дочь?!

Нил Никитич. Кирочка, ты хоть спроси, в чем дело…

Кира Карловна. Зачем спрашивать? Не дал паршивых пяти рублей на кино! Какое это мучительное состояние! Воспитывать взрослую дочь — и оглядываться на каждую истраченную копейку!

Нил Никитич. У нас бюджет, Кира. Все, что по средствам, — пожалуйста. Увеличить заработок не имею возможности…

Кира Карловна. Если любишь — придумаешь. Другие прокуроры как сыр в масле катаются.

Нил Никитич. Фу, какая обывательская сплетня! Ты явно стареешь, моя дорогая!

Кира Карловна. Конечно! Тебе ведь отдала молодость!

Нил Никитич. Я не в этом смысле Кира…

Кира Карловна. Очень хорошо понимаю твои смыслы! Лилечке нельзя в кино пойти потому, что твой брат сидит на нашей шее! До каких пор, спрашиваю?!

Нил Никитич. Я уже говорил тебе.

Кира Карловна. Плевать! Пускай сам устраивается, как хочет.

Нил Никитич. Кончит институт — устроится.

Кира Карловна. А до тех пор будет портить мне нервы?

Нил Никитич. Что ты выдумываешь?

Кира Карловна. Не желаю продолжать эту нищенскую жизнь! Ни обстановки, ни мебели… Посуда дрянная. Платье ношу по три года, как нищая! Заказать туфли — целая проблема! Уйду!

Нил Никитич. Можно спросить, куда? Когда успокоишься, напомню тебе адрес…

Кира Карловна. Ты еще смеешь издеваться надо мной?! Если неспособен ценить, найдутся другие!..

Входит Степанида.

Степанида. Там пришла учительша.

Кира Карловна. Вы не могли подождать, пока мы кончим беседу? (В сторону.) Хамка!

Нил Никитич. Кира! Нельзя так распускаться!

Степанида. Ничего, Нил Никитич, у хозяйки слова легкие. Сейчас говорят, сейчас и забыли… Кира Карловна, обещалась я не открывать хозяину…

Кира Карловна (прерывает). Деньги я вам верну!

Степанида. Не в деньгах дело.

Нил Иикитич. Что за деньги, Кира?

Степанида. Да это те, что два года мне не плочены…

Кира Карловна. Неправда, я каждый месяц платила!

Степанида. А на другой день все деньги у меня и занимали…

Кира Карловна. Да, занимала и верну до копеечки!

Нил Никитич. Два года без зарплаты! Вы должны подать на нас в суд, Степанида!

Степанида. Деньги что! Я хозяйке обещалась о Лилечке вам не объяснять…

Нил Никитич. Неприятное что-нибудь?

Кира Карловна. Вы мне действуете на нервы, Степанида!

Степанида. Как же, действую… Девочка, как восковая свеча, тает… Мать — без внимания, отец занят… Опомнитесь, да поздно будет…

Кира Карловна. Не каркайте, как ворона!

Нил Никитич. Граждане, что у вас здесь происходит?!

Кира Карловна. Что? Я оберегаю твой покой!

Степанида. Мое дело сказать. Сюда приглашать учительшу или как?

Нил Никитич. У меня сейчас лекция в заводском клубе. Я должен уйти, поговори с ней ты, Кира. Женщине с женщиной легче беседовать. Степанида, вечером разберемся, во всем по порядку.

Кира Карловна. Степанида, скажи ей, что хозяйка не принимает! Мигрень, грипп, гипертония… Что угодно скажите…

Степанида. Она говорит, что у нее срочное дело.

Кира Карловна. Через неделю пускай приходит.

Степанида. Пойду скажу. (Уходит.)

Нил Никитич. Наверно, Лилька двойку схватила или нагрубила в классе… Великовозрастная девица — и двойка… Срам!

Кира Карловна. Всегда ко мне с пустяками ходит! А у меня потом два дня мигрень!

Нил Никитич. Надо поговорить с педагогом.

Кира Карловна. О сегодня не может быть и речи.

Нил Никитич. Просто ты ждешь… другого человека.

Кира Карловна. Жду… Может быть… запретишь?

Входит Лиля.

Лиля. Опять повышенный тон, дорогие родители?

Нил Никитич. Там твоя учительница пришла, Лиля.

Лиля. Она не ко мне.

Кира Карловна. Нет, как это тебе понравится, Лилечка?! Я уже не имею права принимать у себя старых друзей!

Нил Никитич. Зачем путаешь девочку в наши дела? Это ее совершенно не касается…

Кира Карловна. Нет, касается! Не верь мужчинам, дочка! Сначала они добрые, а потом все тираны!

Нил Никитич. Мама шутит, Лиля.

Кира Карловна. Прожила жизнь, света не видела… Вот тебе завет, дочь моя… Не выходи за человека старше тебя на пятнадцать лет… Боже мой…

Нил Никитич. Кирочка… Ты же знаешь. Я не претив знакомых… Мне приятно, когда они у нас бывают… Но…

Кира Карловна. Я не давала повод для ревности!

Нил Никитич. Это не ревность, Кирочка!

Кира Карловна. Тем более!

Вдруг Кира Карловна замечает что-то в складках портьеры у окна, в испуге бросается к Нилу Никитичу. Последний подходит ближе, отодвигает портьеру. Там стоит, притаившись, Леокадия Львовна.

Леокадия Львовна. Ах! Ах! Как вы меня напугали! Смотрела, знаете, на улицу… Такой хороший вечерок… Просто прелесть.

Нил Никитич (раздраженно). Очень мило! Леокадия Львовна в своем репертуаре… Неужели не надоело подслушивать? Это у вас болезнь! Стыд и срам! Приходится за вас краснеть!

Кира Карловна. Вполне с ним согласна, мама! Мы с вами поссоримся!

Лиля. В одно ухо вошло, в другое вышло.

Нил Никитич. Ходите в поликлинику! Лечитесь от этой привычки! Но перестаньте, наконец, подслушивать! (Уходит.)

Леокадия Львовна (вслед). Ей-богу, я ничего не слыхала! Клянусь жизнью Кирочки и Лилечки! (Выглядывает в переднюю.) Хлопнул дверью и ушел. Скатертью дорожка. Мужик и грубиян…

Лиля. Полегче! Это мой отец!

Леокадия Львовна. Ая твоя бабушка!

Кира Карловна. Лиля, учительница приходила. Что-нибудь пропало в школе?

Лиля. Я почем знаю?

Леокадия Львовна. Удивляюсь тебе, Кирочка, как ты в состоянии жить с таким мужем! Я вся дрожу…

Кира Карловна. А зачем подслушивала?

Леокадия Львовна. Для тебя подслушивала! Ты ведь доверчива, как птенчик…

Кира Карловна. Вам, кажется, пора пойти погулять…

Леокадия Львовна. Здравствуйте, я же и виновата! (Уходит, утирая слезы.)

Лиля. Шпионка противная!

Кира Карловна. Какой лексикон!

Лиля. У тебя училась! Думаешь, она мне хоть раз сказку рассказала? Одни гадости да сплетни. Напевает дурацкие песенки, когда думает, что никто ее не слышит! Дрыгает ногами, как припадочная! У всех бабушки как бабушки…

Кира Карловна. Не говори так! В молодости она выступала на сцене!

Лиля. Представляю себе! Бабушка в жизни должна быть настоящей… Вкусные вещи печь… На спицах вязать… Сказки рассказывать… Заботиться о всех. А наша? Подслушивает, дядю Пахома дразнит, спит до десяти часов… Зачем дядя терпит? Старый либерал.

Кира Карловна. Кто старый? Да ты что, Лиля! Пахом вовсе не стар. Сорок лет — средний возраст даже для женщины!

Лиля (ходит по комнате). Нет, с тобой трудно договориться… Прихожу повидаться с родной мамашей, а до нее тысяча километров бездорожья!

Кира Карловна. О золотая молодость! Не занозила ли сердечко!

Лиля. Кто это должен к тебе прийти?

Кира Карловна. Необыкновенная личность. Я все собираюсь рассказать о нем писателям. А то они все выдумывают, выдумывают ложные сюжеты. Даже по радио передавали, что не изучают жизни…

Лиля. Как ты любишь болтать, мама!

Кира Карловна. Представь себе такой сюжет. Высокоморальная пара. Она и он. Замужество. А между тем появляется красавец и влюбляется в нее до самозабвения. Но, увы, она замужем. Тогда роковой кра-савец пропадает без вести… Скупое сообщение: "Расстрелян на заре…" А между тем проходит одиннадцать лет…

Лиля. И он жив?

Звонок в передней.

Кира Карловна. Это в его характере, Лилечка, — не писать, не предупреждать… Примчаться, взять телефонную трубку, набрать номер и — сильвупле!..

Входит Афанасий Аполлонович Гер, несколько помятое лицо, выбрит и сильно напудрен. Букет в руке.

Афанасий Аполлонович. Пунктуальность — моя вторая натура! Можно? (Подносит цветы.)

Кира Карловна. Здравствуйте! Боже мой! Вы ни чуточки не изменились! Добро пожаловать!

Афанасий Аполлонович. Рад видеть вас, Кира Карловна! (Целует руку.) Встреча старых друзей всегда чем-то грустная. Не правда ли? А эта юная грация? Неужели ваша дочь?!

Кира Карловна. Поздоровайся, Лиля. Ты, верно, не помнишь дядю Фаню? Он очень любил тебя на руках носить…

Афанасий Аполлонович. Единственное о чем я сейчас глубоко сожалею — это о том, что мало носил на руках такое очаровательное создание!..

Лиля. Здравствуйте. Нет, не надо целовать! (Отдергивает руку.) Мама, я пойду погуляю…

Кира Карловна. Иди, иди, моя милая…

Лиля уходит из комнаты.

Афанасий Аполлонович. Чудесная девочка!

Кира Карловна. Конечно! Я же ее мать…

Афанасий Аполлонович. Мать?! Вы подруги — старшая и младшая! Вечерняя Аврора и Аврора утренняя…

Кира Карловна. Ты все такой же милый. Не могу опомниться, Фанечка! Боже мой! Одиннадцать лет разлуки! Для женщины — почти вечность…

Афанасий Аполлонович. Для мужчины одиннадцать лет — тоже не божеский срок!

Кира Карловна. Я не подурнела, нет?

Афанасий Аполлонович. Даже наоборот.

Кира Карловна. Только родной человек способен видеть истинную красоту женщины!

Афанасий Аполлонович. Муж дома?

Кира Карловна. Ушел. Он к тебе очень нерасположен…

Афанасий Аполлонович. Расположение прокурора — величина неопределенная… (Вдруг со стоном схватился обеими руками за голову.) Черт возьми…

Кира Карловна. Что случилось?! У тебя голова болит?

Афанасий Аполлонович. Спазма. Невыносимо… Нет ли порошка крепкого?

Кира Карловна. Есть. Мне от мигрени пиявки помогают. Приложу парочку пиявок за ухом…

Афанасий Аполлонович. Бр! Я бы умер от одного прикосновения! Не выношу вида крови…

Кира Карловна. Очень болит? (Ищет в буфете.) Вот, пожалуйста. Воды дать?

Афанасий Аполлонович. Не надо воды… Я так…

Кира Карловна. После порошка надо непременно прилечь. Идем в спальню!

Афанасий Аполлонович. Нет, нет, нет! Что ты, Кира, — неудобно…

Кира Карловна. Тогда в кабинет?

Афанасий Аполлонович. Тоже как-то…

Кира Карловна. Идем, идем!

Уходят. Комната некоторое время пуста. Затем Кира Карловн а возвращается. С ней — Пахом Никитич.

Кира Карловна. Я способна убить сейчас человека, слышите?!

Пахом Никитич. Кого?.. Меня? (Садится напротив.)

Кира Карловна. Как вы не понимаете, что когда хозяйка предлагает перейти из кабинета в другую комнату, надо не вступать в пререкания?

Пахом Никитич. Так точно, хозяйка.

Кира Карловна. У человека болит голова, он принял порошок, должен полежать…

Пахом Никитич. Понятно.

Кира Карловна. В крайнем случае можете пойти погулять пятнадцать минут на воздухе!

Пахом Никитич. Кабинет — не место для чужих, хозяйка.

Кира Карловна. Он мне менее чужой, чем некоторые, находящиеся в так называемых родственных отношениях!

Пахом Никитич. Неправильно поступаете!

Кира Карловна. Неправильно поступаю? Ну так вот что: либо вы, либо я!

Пахом Никитич. Приняли решение, хозяйка?

Кира Карловна. Да, приняла решение! Степанида!!

Входит Степанида.

Степанида. Не глухая, хозяйка.

Кира Карловна. Сколько вас можно звать?! Сейчас же вынесите в переднюю постель и все вещи вот этого человека! Он у нас больше не живет!

Пахом Никитич. У меня и вещей-то нет…

Кира Карловна. Вот и напрасно. Надо было привезти с фронта!

Пахом Никитич. Разные принципы у нас с вами.

Кира Карловна. Ну и отправляйтесь с принципами на улицу!

Пахом Никитич. Есть! Приказано отправиться с принципами на улицу!

Кира Карловна. Не думайте, что я шучу! Уходите сейчас же.

Пахом Никитич (заикается). Выдержка, Пахом… Не надо убивать эту женщину… (Уходит.)

Кира Карловна. Вы слышали: он мне угрожал!

Степанида. Учительше что сказать?

Кира Карловна. Разве она еще здесь?

Степанида. На кухне сидит.

Кира Карловна. Да скажите ей русским языком, что я ушла из дому! Ушла — и кончено! Слышите?!

Входит Галина Аркадьевна.

Галина Аркадьевна. Слышу, что вы ушли — и кончено. К счастью, ничего не кончено. Здравствуйте. Нехорошо заставлять себя ждать, Кира Карловна. Я старше вас… II мы с вами делаем одно дело — воспитываем молодое поколение…

Кира Карловна. Здравствуйте. Садитесь. Какое у вас дело, товарищ педагог?

Галина Аркадьевна (садится). Меня зовут Галина Аркадьевна. Классная руководительница. Вы можете меня выслушать внимательно?

Кира Карловна. Говорите. Но я очень занята. Меня ждут.

Галина Аркадьевна. Разве вас так мало интересует судьба дочери?

Кира Карловна. Как сговорились все сегодня-дочь, мать! Почему дочь, почему мать? Мы с Лилей две подруги! Старшая и младшая! Так сказать, утренняя и вечерняя Авроры…

Галина Аркадьевна. Аврора бывает только утренняя.

Кира Карловна. Тем более! И вообще непонятно, как можно у Лилечки находить недостатки? Красавица, способная, приносит домой одни пятерки, уроков не пропускает, педагогов слушается, поведения примерного…

Галина Аркадьевна. К сожалению, не очень.

Кира Карловна. На что вы намекаете?

Степанида. Душа у нее золотая…

Кира Карловна. Ах, это недоразумение с пропавшим пальто? Да? Подруга попросила принести из раздевалки, она принесла, а потом пальто пропало… Я уплатила стоимость… При чем здесь Лиля? Только услужила подруге…

Галина Аркадьевна. Был еще велосипед.

Кира Карловна. Вот-вот! У сторожихи из-под носа увели велосипед, она указала на Лилечку! Где же справедливость?!

Галина Аркадьевна. Разве не вы возместили стоимость велосипеда, Кира Карловна?

Кира Карловна. Ну конечно! Я не хотела вмешивать мужа… Он у меня прокурор, начнет копаться — а Лилечкино самолюбие!

Галина Аркадьевна. Сегодняшнее уголовное дело в суде вас тоже не волнует?

Кира Карловна. Какая связь? О чем вы говорите?

Галина Аркадьевна. О деле Ромы Бондаря. Кажется, ваш муж его обвиняет?

Кира Карловна. Вполне возможно. Но Лиля здесь при чем?

Галина Аркадьевна. Мы беспокоимся за нее! Подруги прибежали ко мне перепуганные, растерянные. Ученик соседней мужской школы Роман Бондарь арестован за кражу, сегодня его судят. Говорят, это Лилин товарищ.

Степанида. Какие ужасы!

Галина Аркадьевна. Соученицы предпринимают шаги. Мы ходили в юридическую консультацию… Завтра думаем — в суд…

Кира Карловна. Попрошу мужа прикрыть это дело!

Галина Аркадьевна. Как это возможно?

Кира Карловна. Вы забыли, кто мой муж? Бедная Лилечка! Что же ты не пришла к мамочке? Для нее я отказалась от всего, всего… Звездочка счастья над Мамочкиной старостью…

Галина Аркадьевна. Вы еще молодая женщина, Кира Карловна…

Кира Карловна. Правда? Вы находите? Мне все говорят, что я выгляжу не старше двадцати пяти! Но годы берут свое… Вот здесь у глаз появляются морщинки, морщинки… И никто не верит, как замечательно действует на кожу огуречный сок! Да-да, это точно! Вы берете свежие огурцы…

Галина Аркадьевна. Сегодня Лиля пришла в школу странная. Движения неуверенные, глаза жалкие. Спрашиваю: "Что с вами, Чуйко? Не больны ли вы?" — "Нет, — отвечает, — мне просто не хочется жить!"

Кира Карловна. Обыкновенная меланхолия! А вы сразу же к ней в душу! Что за мода, не понимаю… Не позволяю касаться ее души! Запрещаю! Я — мать! Обращусь во все инстанции! Защитите поруганную мать, товарищи!

Степанида. Кто же вас ругает, хозяйка? Предостерегают…

Галина Аркадьевна. Теперь мне многое понятно.

Кира Карловна. Мне тоже понятно.

Галина Аркадьевна. Сами не воспитываете и школе мешаете… К сожалению, не вы одна такая… "Не троньте моего ребенка!" А ребенок ездит на подножке трамвая, цепляется к проезжающим грузовикам, курит ворованные папиросы, ругается последними словами?! "Не троньте ребенка!" А он мучает животных, обламывает ветки цветущих деревьев, обижает маленьких, ворует, лжет! "Не троньте!!" Как же удивляться после этого, что ученик Рома Бондарь состоял в шайке, обиравшей квартиры? Ведь мы не знаем даже, с кем знакомы наши дети! Не знаем, откуда берется бурьян, иссушающий их души, заглушающий добрые ростки! Нет, за Лилю мы поборемся, дорогая Кира Карловна! Мы отвечаем не меньше, чем вы, мать! Лечить ее будем!

Кира Карловна. Каким образом, товарищ доктор? У нее, слава богу, жива мать, отец — прокурор! Да-а, видно, придется моему мужу навести порядок в вашей школе, товарищ педагог… Муж-то уж разберется, где правда, а где вы клевещете на советских детей!

Галина Аркадьевна. Жалко, что я опять не смогла с ним встретиться!

Кира Карловна. И не жалейте! Кому приятно иметь дело с судом?

Галина Аркадьевна. Да, теперь мы встретимся с ним на суде. Простите за поздний визит. (Уходит.)

Степанида провожает Галину Аркадьевну.

Кира Карловна (одна). Вот каким паникерам мы доверяем воспитание наших нежных детей! Этого так оставить нельзя! Пускай Нил ей пропишет! Да покрепче!

Звонит телефон.

Алло! Кто вам нужен?.. Откуда звонят?.. Из комсомола? Какого комсомола?.. Лилечки нет дома!.. Ничего я не знаю, и вообще… (Замечает на пороге Афанасия Аполлоновича, на полуслове кладет трубку.) Фанечка! Тебе помешали отдыхать?!

Афанасий Аполлонович. Спасибо, моя дорогая… Головную боль как рукой сняло… (Целует Киру Карловну.)

Занавес

Тот же вечер. Кабинет Чуйко. Просиженный диван. Канцелярский стол, лампа под зеленым абажуром. Глубокое кресло. В углу спиннинг.

Входит Лиля.

Лиля. Дядя Пахом! Дядя Пахом! Ушел… (Напевает "Одинокую гармонь".) Какая я несчастная… Почему им нет дела да моей личной жизни? Скажут, что я не обращалась… А я не умею обращаться… Комсомол — не канцелярия! Должны все сами понимать… Не с кем поговорить… Теперь и дядя Пахом ушел…

Входит Степанида.

Степанида. Лилечка, я тебя ищу, ищу… Гражданин ушел отсюда?

Лиля. Какой гражданин?

Степанида. Ушел, слава богу… Ночь на дворе, а ты ничего не кушала… Бедовая у тебя учительша… Мы вам Лилечку не отдадим, заявляет… Удочерим ее — и все тут!

Лиля. Что мне придумать, как помочь Роману? Да будь он на моем месте, а я на его — придумал бы, конечна! Вспомню, что в тюрьме на койке сейчас лежит, не спит, — реву… (Плачет.)

Степанида. Сам виноват.

Лиля. Такого, как он, в жизни не встречала! Если б Рома сказал мне: "Лилька, умри для меня!" — честное комсомольское, улыбнулась бы ему на прощанье — и все… Когда мы с ним гуляем, заходим дальше всех… Кругом нас уставшие, вспотевшие, злые, а мы только взглянем друг другу в глаза — и еще столько же можем идти. Мерили даже пульс — ни чу точки не повышенный, одинаковый у меня и у него…

Степанида. Вот тебе и пульс!

Лиля. Я боюсь при Ромке высказать какое-нибудь желание — вмиг исполнит! Один раз возле речки говорю ему — не прыгнешь… А он, как строил, в одежде, — прыг вниз… Я жутко испугалась, не помню, как и сама за ним следом… Вылезли мокрые, хохочем, как сумасшедшие…

Степанида. Это когда я вам костюмы сушила и гладила?..

Лиля. У него глухая тетка, старая-престарая… Хороший человек, но чем она может помочь? Мать присылает двести в месяц. Это много, как считаете?! Попробовала бы сама в большом городе вдвоем на двести пожить… А еще мать называется, ведущий хирург! Я ему даже сама рубашки штопаю…

Степанида. Вот и умница. Почему ж его не удержала?

Лиля. Не подозревала тогда ничего!

Степанида. Нечего оправдывать!

Лиля. Гражданин один подошел к Роме на стадионе. "Мальчик, говорит, у вас будущность спортсмена. Могу пойти к вам тренером!" Ромка объяснил, что он без средств. Тогда неизвестный дал слово бесплатно тренировать его на чемпиона мира…

Степанида. На чемпиона мира?!

Лиля. Да, представьте себе! На самого быстрого бегуна во всем мире! Как братья Знаменские или Эмиль Затопек…

Степанида. Вот и добегался!

Лиля. Ромка, глупый, увлекся, тренируется! Чемпион мира! Он хотел, чтобы я им гордилась, как не знаю кем! Да я и так им горжусь, Степанида!

Степанида. Ты гордишься, а он вор!

Лиля. Неправда, он не вор!

Степанида. В шайке-то ведь состоял?

Лиля. Рома сначала не знал, что то была шайка!

Степанида. Взял бы и заявил в милицию!

Лиля. Советовала! "Не могу, говорит, они тебя убьют! Ты у них заложница за меня!"

Степанида. Заложница!.. Страх какой! Как же его поймали?

Лиля. Наверное, в угрозыск кто-нибудь сообщил…

Степанида. Значит, донес кто-то…

Лиля плачет.

Бедная ты моя девонька!

Лиля. Я его так люблю, Степанида… Любовь — это такое чувство, когда все-все можно вытерпеть… Какую угодно боль… Вот была одна девушка. Наверное, у нее тоже не все гладко получалось… И плакала, как все девочки, и задачи у нее не решались!

Степанида. Какая девушка?

Лиля. Какая, какая! Зоя Космодемьянская! Вот какая!

Степанида. Она же героиня, куда тебе!

Лиля. И я хочу такой быть! Честной! Стойкой до конца! Не бояться!

Степанида. Вот и есть случай не бояться — возьми гражданина в оборот! Зачем он, подлюга, копался в хозяйских бумагах вот здесь на столе?

Лиля. Какой гражданин?

Степанида. Обыкновенный, напудренный.

Лиля. У папы не его частные дела…

Степанида. Ага.

Лиля. За это, знаете, что бывает?

Степанида (басом). Расстрел.

Лиля. Где он?

Степанида. С мамой.

Лиля. Зовите сюда. Да без мамы!

Степанида. Будет сделано! Я тоже стану недалеко! (Уходит.)

Лиля (одна). Это безобразие! — скажу. Да как вы смели трогать бумаги? — скажу. Я вас под суд отдам! Под суд? Нет, под суд я не имею права отдавать… Вам не стыдно в глаза смотреть?! Девочки уверяют, что у меня волевые глаза… (Опирается руками о стол. Принимает, как ей кажется, грозную позу.)

Стук в дверь.

Войдите!

Входит Пахом Никитич.

Пахом Никитич. Вот, Лилечка, билеты в кино. Кажется, изъявляла желание? А это яблоки… (Кладет яблоки и билеты.)

Лиля. Стипендии еще не выдавали. Откуда деньги?

Пахом Никитич. Зачем мне две роскошные бритвы, скажи, пожалуйста?

Лиля. Вы, дядя, снова чем-то взволнованы?

Пахом Никитич. Получил от твоей мамаши приказ передислоцироваться на улицу!

Лиля. Опять?! Трудно вам ее не дразнить? Могли бы поговорить по душам с прокурором, дядя Паша. Так и так, примите меры против домашних вредителей!

Пахом Никитич. Ты ведь тоже не обращалась к прокурору!

Лиля. Я — другое дело.

Пахом Никитич. Почему другое?

Лиля. Прокурор носи? дома розовые очки, дядя!

Пахом Никитич. Вот бы знать, где он их прячет, когда идет к себе на работу, — разбил бы вдребезги! Пускай открытыми глазами взглянет на свой дом!

Лиля. Чудак вы, лейтенант.

Пахом Никитич. Когда совьешь собственное гнездо, разрешишь приходить к тебе пить чай? Пустишь, а?

Лиля. Если получится гнездо, дядя Паша.

Пахом Никитич. Получится, черт возьми! Ты — настоящая! С тобой и на фронте надежно было бы. Храбрая!

Лиля. Первая трусиха в классе!

Пахом Никитич. Пойдем в кино?

Лиля. Нет.

Пахом Никитич. Кого-нибудь ждешь?

Лиля. Да.

Пахом Никитич. Вот что. Имеются в наличности золотые стоящие часы…

Лиля. При чем тут часы?

Пахом Никитич. Если в школе опять что-нибудь случилось…

Лиля. Неужели и вы считаете меня клептоманкой, дядя Паша?

Пахом Никитич. Нужны золотые стоящие часы? Подарок командования за одну разведку… Хорошего языка притащил с моими ребятами… Нужны часы?

Лиля. Нет.

Пахом Никитич. Отставить часы. Значит, в кино не пойдем? Позволь билеты. (Берет билеты.) Отдам мальчишкам…

Лиля. Дядя Паша! Кажется, мне понадобится ваша помощь… Подождите на кухне!

Пахом Никитич. Есть подождать на кухне! Подашь мне воинский сигнал!

Лиля. Какой, товарищ лейтенант?

Пахом Никитич. Две зеленые ракеты!

Лиля. Ждите! Две зеленые ракеты!

Пахом Никитич делает "налево кругом" и направляется к двери. На пороге — Афанасий Аполлонович. Пахом Никитич очень удивлен, ждет, что Лиля сделает ему какой-нибудь знак, но Лиля замерла, опершись руками на папин стол. Пахом Никитич уходит.

Афанасий Аполлонович. Неприятный субъект. Степанида настаивала, чтобы я шел один. Она уверяла, что меня ждет сам прокурор!

Лиля. Да, вас ждет прокурор!

Афанасий Аполлонович. Такой очаровательный?

Лиля. Скажите мне, пожалуйста, что вы искали в папином столе?

Афанасий Аполлонович. Вы хотели сказать — в бумагах?

Лиля. Это одно и то же.

Афанасий Аполлонович. Не скажите. Юриспруденция — наука точная.

Лиля. Вы рылись в бумагах?

Афанасий Аполлонович. Допустим. Рома Бондарь вам известен?

Лиля (отшатывается). Н-нет!

Афанасий Аполлонович. Отрекаться от друзей? Ай-ай-ай! Далеко пойдете… Имейте смелость глядеть опасности в глаза.

Лиля. Итак, вы сознаетесь?

Афанасий Аполлонович. В чем? В том, что заглянул в документы? Да, прокуроры имеют привычку носить домой судебные материалы! Как туда не заглянуть, не проверить? Не начал ли обвиняемый "капать"? Нет ли каких новых улик… Я специально пришел…

Лиля. Итак, вы сознаетесь, что лазали в папин стол?

Афанасий Аполлонович. Если не локализовать дела на Романе, могут получиться большие неприятности для многих, в том числе и для вас. Хорошо, что я заглянул в прокурорскую папку! Теперь мне ясен ход следствия…

Лиля. Украли бумаги?

Афанасий Аполлонович. Ну что вы! Изымают только особо важные документы! С бумаг рядовых просто снимают копии…

Лиля. Врете! Сию же минуту отдайте бумаги, и я даю слово не преследовать вас!

Афанасий Аполлонович. У вас папины интонации, моя девочка! Но я и папочки вашего не боюсь, он у меня вот здесь! (Показывает сжатый кулак.) Вы играете без козырей!

Лиля. Какая там игра! Хочу навести порядок в своем доме!

Афанасий Аполлонович. Ну и наводите! А в наши дела с Романом не суйтесь! Плохо будет! Это не угроза, только информация… Руки у нас длинные… Что вы скажете о ночи в глухом подвале в обществе Яшки Палача? Задушевная получается беседа, стонов не услышат никакие посторонние уши…

Лиля. Как вы смеете мне угрожать?!

Афанасий Аполлонович. Только предостерегаю.

Лиля. Я… я скажу папе!

Афанасий Аполлонович. Не думаю. Захочешь жить…

Лиля. Нет!! (Швыряет пресс.)

Афанасий Аполлонович (увертывается). Горячая лошадка!

Степанида (входит). Ты меня звала, Лиля?

Лиля. Н-нет, Стеша… Впрочем, подогрейте чай…

Степанида (поднимает с полу пресс, кладет на стол). Хорошо, Лилечка, хорошо, родная… (Уходит.)

Афанасий Аполлонович. Вот видишь, ты уже стала умницей… У нас не было случая, чтобы забунтовавший не раскаялся… Ну, а теперь можешь сказать мне: я буду паинькой, дядя Фаня!

Лиля. Не смейте говорить мне "ты"!

Афанасий Аполлонович. Цени! Я оказываю этим доверие… Слушай меня внимательно. С комсомолом не рви, нам нужны комсомольцы. Ходи на собрания, все как полагается, выступай, активничай. Мы сумеем проверить, если будешь с нами неискренна. Никаких поручений пока не даю. Не вздумай пойти на суд! Надеюсь, дело ограничится одним Романам. Нам надо замереть, идет гроза. Ты поняла?

Лиля. Ясно. Ненавижу, когда мне говорят "ты"!

Афанасий Аполлонович. Ладно, девочка, осушите ваши глазки! Вот характер! Ну, "вы", "вы", согласен! Можете требовать любые почести: находитесь под моим высоким покровительством!

Лиля. Две зеленые ракеты.

Афанасий Аполлонович. Что?! Какие ракеты?

Лиля. Разве это много?

Афанасий Аполлонович. Ха-ха-ха! Оригинально! Хоть сто ракет и двести фейерверков за ваши глазки!! (Берет Лилю за руки, пытается привлечь к себе.)

Кира Карловна (стремительно входит). Ах, вот что здесь происходит!!

Афанасий Аполлонович. Поговорим потом, Кира Карловна.

Кира Карловна. Что значит — потом? Лилька, сейчас же убирайся вон! Всякая девчонка будет топтать мои чувства!

Афанасий Аполлонович. Подите, Лилечка, в столовую. Мы сейчас.

Кира Карловна. Не смей уходить! Я желаю выяснить!

Лиля выходит.

Никому тебя не отдам!

Афанасий Аполлонович. Успокойся.

Кира Карловна. Она молода, я уже стара… (Плачет.)

Афанасий Аполлонович. Терпеть не могу слез!

Кира Карловна. Одиннадцать лет ждала! И вот награда…

Пахом Никитич (входит). Лилечки здесь нет?

Кира Карловна. Вы еще не убрались от пае? Ответьте этому гражданину, Афанасий Аполлонович, что я не желаю с ним разговаривать!

Пахом Никитич. Простите мою назойливость, но не было ли здесь двух зеленых ракет?

Кира Карловна. Какие ракеты? Не было здесь ракет!

Афанасий Аполлонович. Это Лилино выражение!

Пахом Никитич. Совершенно верно! Благодарю вас. Две зеленые ракеты, оказывается, были! Где Лиля? (Резко отталкивает Афанасия Аполлоновича с дороги и выбегает.)

Афанасий Аполлонович (в испуге закрыл локтем лицо). Квартирное хулиганство — страшное дело! В последний раз прихожу в этот дом!

Кира Карловна. Успокойся, он у нас больше не живет! (Уходит вместе с Афанасием Аполлоновичем.)

Из-за ширмы появляется Леокадия Львовна, садится в кресло, крутит сигарету, с наслаждением закуривает.

Леокадия Львовна. Да, теперь они в моих руках. Поздравляю вас, советский прокурор и ревнитель чужой нравственности. Ваша дочь — сообщница преступного мира! Вот и скажи, что подслушивать бесполезно… Полезно, хотя и очень обременительно. Если бы не упражнялась с детства, никогда б не выдержала. Кто знает, как это тяжело. Иногда хочется чихнуть или кашлянуть… (Курит.) Я родилась, чтобы все знать. В гимназии знала секреты каждой девочки. У меня был замечательный слух, просто феноменальный. Я слышала со своей передней парты, о чем шепчутся на "Камчатке"… Если б только не те невидимые миру слезы: иногда меня соученицы били, завязав юбкой голову… (Курит.) Окончила гимназию. Пошла на подмостки. Как мне было трудно в искусстве! Одну актрису свести, другую развести… Одного актера поднять, другого сбросить в бездну. Я умела слушать. И я добилась своего. Перелистайте, историки, газетные страницы дореволюционных изданий… Кто блистал и сверкал? Красотка Лео! (Лихо швыряет окурок, становится в позу опереточной дивы, поет.)

Старуха пытается вспомнить, как она танцевала в молодости. Звонок в передней. Леокадиа Львовна мгновенно испаряется из кабинета.

Входят Виктор, Октябрина, Марат. Их ведет Леокадия Львовна.

Леокадия Львовна. Подождите, молодые люди. Тутсюит! Лилечка сейчас зайдет. Располагайтесь, сильвупле! Как трудно, когда девочку все время отвлекают в комсомольскую сферу! (Уходит.)

Виктор. Какого она столетия?

Марат. Помните, ребята, — единым фронтом! Все ясно и понятно.

Октябрина. Не забывайте, что Лиля — моя соученица! Мы с ней договоримся быстро. Она пойдет с нами в суд.

Входит Лиля.

Лиля! Тебе миллион приветов…

Лиля. А, это ты, Октябрина!.. (Здороваются.) Октябрина. Срочное дело!

Марат. Ага. (Протягивает руку.) Марат из двадцать восьмой школы.

Лиля (здоровается). Лиля.

Виктор. Виктор из Роминого класса.

Лиля (здоровается). Лиля. Гости или делегация? Садитесь. Я вас слушаю, ребята…

Октябрина. Отца твоего в самом деле дома нет?

Лиля. Нет.

Октябрина. Жаль.

Виктор. Начнем с самокритики, Лиля.

Лиля. Начнем.

Октябрина. Не повторяй, как попугаи!

Виктор. Пришли с тобой посоветоваться, Чуйко. Комсомольская организация нашей школы считает, что она проворонила личную жизнь Ромы Бондаря. Правильно я говорю? На собраниях сидели вместе, а шли, оказывается, порознь. Будем исправляться и исправлять положение! Ты со мной согласна, Чуйко?

Лиля. Согласна.

Октябрина. Чего жевать так долго?

Марат. Не у всех такие зубы, как у тебя! Продолжай, Виктор!

Виктор. Завтра мы направляемся в народный суд. Хотим давать бой за Рому. Что мы за товарищи, если бросим его в беде? Подготовили крепкий материал для суда. Приметы главного руководителя шайки!

Лиля. Только приметы? Подумаешь, достижение!

Октябрина. Чего мы хотим? Раскрыть на суде все до конца!

Виктор. Постараемся раскопать дело поглубже. Все корешки. Не один Рома замешан. Всех посадим на скамью подсудимых! Правильно я говорю, товарищи? Несем полнейшую ответственность, Чуйко! Пойдешь с нами в суд! Ты, безусловно, многое знаешь! Вот и расскажешь твои предположения.

Лиля. Нет.

Виктор. Что — нет?

Лиля. Я не пойду.

Марат. Ты же комсомолка!

Лиля. Бывшая комсомолка!

Марат. Исключение райком не утвердил!

Лиля. Еще не утвердил.

Октябрина. Как, ты не пойдешь помочь Роме?!

Лиля. Нет.

Октябрина. Копеечная у тебя любовь!

Лиля. Какая есть.

Октябрина. Нет, вы только поглядите на дуру! Все знают, как мальчик к ней относился, да? А ей для него лень два шага сделать! Да я бы за Романа глаза всем выдрала, ребята! Противно ее уговаривать!

Марат. Чувствовало мое сердце, что Октябрина закусит удила!

Виктор. Теперь, Чуйко, наглядно видишь, какие мы чуткие, выдержанные, умеем беседовать с товарищами…

Октябрина. Я не виновата, что она бесчувственная!

Виктор. Лиля!

Лиля. Когда на сердце порез, зачем его солью посыпать? (Выбегает из комнаты.)

Виктор. Такой результат нашего посещения тебя устраивает, Октябрина?

Октябрина. Мы сами с нервами!

Марат. Если не считать, что лично твои нервы уже пошли на рояльные струны…

Виктор. Как дети, честное слово! И Лилю расстроили до слез… Неужели не видите? Удивляться надо…

Марат. Что же делать, Виктор?

Виктор. Что делать? Нельзя же уйти, не поговорив! Пускай Октябрина исправляет ошибку! Нам известно, что всякая неисправленная ошибка удваивается… Я верно формулирую?

Октябрина. Хорошо, ребята, исправлю… Приведу сюда Лилю… Мама тоже всегда жалуется на мой характер.

Марат. Ладно, иди за Лилей.

Виктор. А мы здесь минутку отдохнем от твоего характера.

Октябрина направляется к двери. Из другой двери входит Кира Карловна.

Кира Карловна. Что здесь такое? Кто это?

Марат. Мы к Лиле. Здравствуйте.

Кира Карловна. Кабинет прокурора — не место для посторонних. Кто вас сюда пустил?

Комсомольцы. Бабушка!

Кира Карловна. И вообще — Лиля уже спит!

Октябрина. Вы не знаете, в чем дело!

Кира Карловна. И знать не хочу!

Марат. Вы — мама Лили? Мы хотели, так сказать, поговорить.

Кира Карловна. Какие могут быть разговоры ночью?! Отправляйтесь домой! И скажите вашим родителям, чтобы они получше за вами смотрели. Какой-то кошмар! Где они получают воспитание? (Уходит.)

Комсомольцы уходят.

Пауза.

Лиля (быстро входит). Если бы не эта дура Октябрина… Что она понимает!.. (Пауза.) Нет, дождусь папы…

Звонок в передней. Второй звонок.

(Выглядывает в дверь.) С кем это он? (Убегает.)

Входит Нил Никитич, пропуская впереди себя Марфу Матвеевну.

Нил Никитич. Входите, гражданка Бондарь. Меня удивляет ваша настойчивость. Можно бы ко мне явиться в рабочие часы, а вы подстерегаете меня у дверей квартиры.

Марфа Матвеевна. Вы были заняты в судебном заседании.

Нил Никитич. Это не мотив, гражданка Бондарь. Марфа Матвеевна. Я не ищу мотива, гражданин прокурор.

Нил Никитич. Напрасно. Больше бы дорожили чужим временем — меньше бы теряли своего! Садитесь.

Марфа Матвеевна (садится). Вижу, как вы дорожите временем.

Нил Никитич. То есть?

Марфа Матвеевна. Вот. (Показывает на спиннинг.) Что это, по-вашему?

Нил Никитич. Спиннинг. Снасть для ловли хищной рыбы.

Марфа Матвеевна. Будь он проклят, вот что! Мой муж тоже с ума сходит. Вместо того чтобы побыть с семьей, провести свободную минуту с родными людьми, он что делает? Ходит без конца по берегу реки, хлещет этим дурацким кнутом по воде!

Нил Никитыч. Положим, рыбная ловля относится не к предосудительным занятиям, а к разряду спорта…

Марфа Матвеевна. При котором собственные дети спортсменов оставляются на произвол судьбы!

Нил Никитич. Надеюсь, вы не пришли к прокурору в неурочный час только для того, чтобы вести этот теоретический спор о влиянии спиннинга на воспитание подрастающего поколения?

Марфа Матвеевна. Можете, гражданин прокурор, не убивать меня оборотами речи.

Нил Никитич. В таком случае попрошу вести беседу нормальным тоном, гражданка Бондарь.

Марфа Матвеевна. Тон у меня нормальный. Такой тон, какой бывает у матери, когда ее сын попал в беду. И нравится тон вам или нет, мне безразлично!

Нил Никитич. Зачем вы ко мне пришли?

Марфа Матвеевна. Пожалеть вас.

Нил Никитич (пристально взглянул на посетительницу; пауза). Меня?..

Марфа Матвеевна. Да-да. Пожалеть.

Нил Никитич. Стоило из-за этого беспокоить человека?

Марфа Матвеевна. Стоило. Станете тверже действовать…

Нил Никитич. Никто еще не упрекал меня в мягкотелости.

Марфа Матвеевна. Да-да! У своего операционного стола я тоже умею отвечать за человеческую жизнь! А сына проглядела! И я должна вас огорчить…

Нил Никитич (перебивает). Вот что, гражданка Бондарь. Довольно. Либо говорите дело, либо прекратим бесполезные словопрения!

Марфа Матвеевна. Вы правы. Злю вас, сама злюсь, а сидеть-то рядом! Ведь отвечать будем вместе!

Нил Никитич. Еще раз прошу — к делу!

Марфа Матвеевна. Именно к делу! Какое имеете вы право вести дело, когда ваша дочь должна отвечать вместе с моим сыном?!

Нил Никитич. Гражданка Бондарь, вы не спасете сына, бросая тень на меня и на дочь, которую я знаю лучше вас…

Марфа Матвеевна, Плохо знаете!

Нил Никитич. Этим нельзя шутить.

Марфа Матвеевна. Я не шучу. Это правда. Лиля была соучастницей… Рома шепнул мне на свидании, что она все знает…

Нил Никитич. Что вы сказали? Позвольте… Но я не встречал в деле Лилиного имени… Это процессуальный момент, который в первую очередь касается меня как прокурора…

Марфа Матвеевна. В шайке состояла, а вы это из дела надеетесь изъять, гражданин отец? Не ожидала такой прыти от советского прокурора!

Нил Никитич. Не имеете права меня подозревать! Я не знал! Сейчас проверю, гражданка Бондарь!

Марфа Матвеевна. Проверяйте, проверяйте! Авось поверите…

Нил Никитич. Да. Прежде всего проверить! (Бросается к столу, достает из кармана ключи, "о… стол отперт.) Почему стол открыт?! Степанида! Степанида! Подите сюда!

Степанида (входит). Звали, Пил Никитич? Я на минутку отлучилась по делу… Чайку свеженького подогреть? Яишенку на скору руку?

Нил Никитич. Что это у вас рука завязана?

Степанида. Да с котом воевала! Чужой заскочил.

Нил Никитич. Садитесь.

Степанида. Некогда рассиживаться!

Нил Никитич. Садитесь, я вас прошу!

Степанида (садится). Только если вы насчет зарплаты, то никак не стоит, Нил Никитич! Утрясется…

Нил Никитич. Дело посерьезнее. Надеюсь, вы скажете мне правду. Слушайте внимательно, Степанида… Вы знали, что моя дочь Лиля…

Степанида (встает). Напраслина, хозяин!

Нил Никитич. Что напраслина?

Степанида. Ничего она в школе не брала!

Нил Никитич. Что произошло в школе, Степанида?

Степанида. Не с меня начинайте, хозяин.

Нил Никитич. С кого же начинать?

Степанида. С хозяйки. А потом и я добавлю, если уж вы стали на такую правильную линию…

Нил Никитич. Скажите, Степанида, не замечали ли вы, что Лиля роется вот здесь в моих бумагах?

Степанида. Зачем ей рыться? Она за вас на смерть пошла б, а вы на нее — напраслину! Хозяйкин знакомый рылся! Вон кто! Как пес, бумаги лапами разгребал.

Нил Никитич. Афанасий Аполлонович был?

Степанида. Перед вашим приходом только ушел! Через кухню на черный ход — шмыг! Пахом Никитич вслед кричит: стой, стой, две зеленые ракеты! Шум во дворе, скандал!

Нил Никитич. Лиля дома?

Степанида. У меня на кухне сидит.

Нил Никитич. Пригласите ее сюда…

Марфа Матвеевна. Разрешите, я с ней поговорю?

Нил Никитич. Проводите гражданку к Лиле. А ко мне — хозяйку, Степанида…

Степанида. Они сейчас укладывают на ночь волосы. А когда они имеют дело с волосами, пускай все кругом горит. И Лилечка горит, и дом, и все на свете… Не перебивайте меня, я страх потеряла в вашем доме! Идемте, гражданка! (Уходит вместе с Марфой Матвеевной.)

Нил Никитич (один). Прокурор думает, что в его семью не может войти преступление… Хирург верит, что раковая опухоль не коснется его сына… А болезни не разбирают… (Закрывает лицо руками.)

Быстро входит Кира Карловна, она в папильотках.

Кира Карловна. Почему такая срочность?! И эта Степанида позволяет себе черт знает что!

Нил Никитич. Кира Карловна, был ли Афанасий Аполлонович в моем кабинете?

Кира Карловна. Уже донесли домашние соглядатаи!

Нил Никитич. Был?

Кира Карловна. Пошлешь ему вызов на дуэль?

Нил Никитич. Перестань болтать глупости! Был или нет?

Кира Карловна. Ну, был. Но ты можешь не ревновать, он был здесь один, без меня… Я сидела с учительницей в столовой…

Нил Никитич. В данном случае лучше б он был с тобой!

Кира Карловна. Неудачная острота!

Нил Никитич. Что случилось с Лилей в школе?

Кира Карловна. Пустяки какие-то!

Нил Никитич. Кончающиеся тюрьмой!

Кира Карловна. Сажай ребенка в тюрьму!

Нил Никитич. Знала и скрыла от меня?

Кира Карловна. Ты не очень интересовался! Да, скрыла! Я — мать!

Нил Никитич. А я отец! И требую, чтобы ты рассказала мне все до последней мелочи!

Кира Карловна. Допрашивать меня?!

Нил Никитич. Пойми, что Лиля погибнет и будет поздно спасать ее! Не о нас с тобой забота. Вопрос о жизни и смерти нашего ребенка! Знаешь, что ей грозит за участие в шайке? Годы заключения!

Кира Карловна. Боже, я же ничего не думала… Если бы я предполагала…

Нил Никитич. Если дорога тебе дочь, рассказывай все! Говори! Что ты смотришь на меня, как курица?!

Кира Карловна. Ты никогда не кричал на меня…

Нил Никитич. Пойми, с Лилей несчастье!

Кира Карловна. Говорили… она… воровала… в школе…

Нил Никитич. Что воровала?

Кира Карловна. Пальто… велосипед… разные предметы… Я заплатила за все… Не хотела волновать тебя…

Нил Никитич. Она тебе призналась в воровстве?!

Кира Карловна. Нет!

Появляется с таинственным видом Леокадия Львовна.

Леокадия Львовна. Дорогие Нил Никитич и ты, Кирочка! Я должна сообщить вам… Ваша дочь, а моя внучка Лиля — воровка и находится в преступной шайке! Да, гражданин прокурор, нашей Лиле грозит тюрьма! А когда чьей-нибудь близкой родственнице грозит тюрьма, то и порядочном кругу полагается делать все, чтобы избавиться от угрозы… Это так естественно… Этим и отличаемся мы от диких зверей. Кто выносит, сор из избы? Только ненормальный человек, не правда ли?

Нил Никитич. А дальше что?

Леокадия Львовна. Дальше — молчание и тайна! Никто не должен проговориться ни единым словом! Вам понятна моя мысль? Никакой огласки! Лилю увезти из города. Все скрыть. Надо спасать семью. Меня, вас, Кирочку, Лилю… Торопитесь! Это хуже пожара!

Нил Никитич. Я обвиняю чужих детей, а собственную дочь увезу от суда? Так я вас понял?

Леокадия Львовна. Никто же не узнает! Если дочь воровала…

Кира Карловна. Вы ошиблись, мама, — Лиля не воровала…

Леокадия Львовна. Все совершенно точно, милочка! Собственными этими ушами слышала… Беседовал с Лилей наедине! Знаешь, кто он такой? Ни за что не угадаешь! Сам начальник ихней воровской шайки!

Кира Карловна. Нил, она опять фантазирует!

Леокадия Львовна. Ничуть не фантазирую! Наше молчание — Лилино спасение.

Кира Карловна. Перестаньте выдумывать, мама!

Леокадия Львовна. Помолчи. Простой резондэтр!

Нил Никитич (собирает бумаги). Я ухожу в прокуратуру. Скоро не вернусь. (Уходит.)

Леокадия Львовна (кричит вдогонку). Вот видите, Нил Никитич, не всегда плохо подслушивать!

Кира Карловна. Мама, вы погубили меня!

Леокадия Львовна. Кирочка, я наконец устроила нашу жизнь, напугав этого грубого человека!

Кира Карловна. Лучше б вы меня зарезали! (Плачет.)

Леокадия Львовна. Дурочка. Он теперь целиком в нашей власти!

Кира Карловна. Какое несчастье иметь такую мать!

Леокадия Львовна. Сейчас же перестань, истеричка!

Кира Карловна. Идите, бросайтесь под трамвай! Это все, что вам осталось! (Уходит.)

Леокадия Львовна (одна). Истеричка! Боже мой, и у меня такая дочь! Ты раньше сама бросишься под трамвай! По закону обязаны меня содержать, граждане, до естественной смерти! Ну и содержите, черт вас возьми! Под трамвай! (Делает фривольный жест, уходит.)

Пауза. Входят Марфа Матвеевна и Лиля.

Лиля. Папа ушел. Разговор втроем не может состояться…

Марфа Матвеевна. Попробуем вдвоем?

Лиля. Вы папина сослуживица, да?

Марфа Матвеевна. Нет, не сослуживица.

Лиля. Почему же папа поручил вам допросить меня?

Марфа Матвеевна. Поговорить, Лиля!

Лиля. Не вижу разницы.

Марфа Матвеевна. Как ты издергана, девочка!

Лиля. Не терплю, когда мне говорят "ты"!

Марфа Матвеевна. Да, как часто мы не замечаем, что дети уже выросли, с ними надо разговаривать, как со взрослыми…

Лиля. Вот именно.

Марфа Матвеевна. Отец очень взволнован тем, что в этом столе кто-то рылся в его судебных документах…

Лиля. Вас это, кажется, не должно волновать?

Марфа Матвеевна. Он надеялся, что вы к нему обратитесь…

Лиля. Пыталась. Не вышло.

Марфа Матвеевна. Почему?

Лиля. Потому что у нас с детьми, как со щенятами, обращаются! Сю-сю-сю! Тю-тю-тю! А мы не щенята. С нами надо считаться, как с равными себе, как с живыми!

Марфа Матвеевна. Не оправдываю я вашей матери; Лиля!

Лиля. Мою маму не трогайте! Я знаю мамаш и похуже! Захотелось одной из них вторично замуж выйти — прыг! — вышла… Куда девать мальчика от первого брака? Да куда угодно. Можно подбросить родным, знакомым. Щенок ведь, ему безразлично… Поселила у какой-то глухой тетки. Для спокойствия нового мужа. Двести рублей в зубы. Все! А как мальчик мучился? Я-то знаю…

Марфа Матвеевна. Мать проявила преступную слабость, Лиля!

Лиля. Красивые слова — и больше ничего! Пускай бы приехала, поддержала сына теперь хоть! Ведь он на скамью подсудимых сел! Думаете, легко там сидеть?! Такая жестокая…

Марфа Матвеевна. Она не жестокая, она несчастная…

Лиля. Не защищайте ее! Клинику, больных, неотложные операции — все надо отложить ради спасения сына!

Марфа Матвеевна. Не говори! Не говори! Не смей мне так говорить! Я — мать Романа!

Лиля. Мать?! Его мать? Не может быть… Я такого наговорила… Простите меня… Трудно быть одной… Я люблю его…

Марфа Матвеевна. Вот мы и вдвоем… Рома просил поцеловать тебя, Лилечка…

Лиля. Нет-нет, не целуйте! Он ничего не знает! (Шепотом.) Это я сама позвонила в угрозыск, чтобы его арестовали! (Плачет.)

Утро следующего дня. Зал заседаний народного суда. Солнце ярко светит в окна. Марфа Матвеевна и адвокат Михаил Михайлович беседуют. На местах для публики — Виктор, Октябрина и Марат.

Михаил Михайлович. Перерыв в судебном заседании затянулся, понимаю ваше нетерпение… А скажите, доктор, где у человека находится печень?

Марфа Матвеевна. Под ребрами с правой стороны. Никак не могу успокоиться после ночной беседы с Лилей!

Михаил Михайлович. Особа достойная! А какая боль печени всего опаснее: когда как железом прижигает или же как пробочник завинчивает?

Марфа Матвеевна. Одинаково плохо. Я уверена, что Лиля принесет счастье моему сыну! Какая девочка! Просто не верится в существование такой целомудренной и глубокой любви…

Михаил Михайлович. Как Ромео и Джульетта… Цирроз печени — опасная болезнь, доктор?

Марфа Матвеевна. Еще бы! Кто у вас болен?

Михаил Михайлович. Интересуюсь медициной, доктор… А вы заметили, какое возбуждение и сколько любопытных? Каждому интересно послушать… Запрудили мостовую.

Марфа Матвеевна. Так мне и надо…

Михаил Михайлович. А скажите, доктор, аппендицит — сложная операция?

Марфа Матвеевна. Как и всякая другая. Сижу как на иголках… Каждый ответ сына переживаю дважды — за него и за себя!

Михаил Михайлович. Вы обратили внимание, какая толковая судья! Как вы находите, доктор, сердце человека участвует в умственных процессах?

Марфа Матвеевна. Что? Какое сердце? Ах, Михаил Михайлович, до медицины ли мне сейчас? Зачем вам все это?

Михаил Михайлович. Отвлекаю вас, голубушка, в другую сферу… Волнуетесь очень… Не надо…

Марфа Матвеевна. Милый вы, милый человек! Но я вполне владею собой… Нил Никитич, прокурор-то наш, стал частным лицом сегодня?

Михаил Михайлович. Если дочь его выходит в свидетели, то он уже не прокурор по делу.

Входит Кира Карловна, возбужденная, в яркой шляпке, но чувствуется, что она маскирует тревогу.

Кира Карловна. Простите, я сюда попала? Насилу сквозь толпу пробилась! На улице такая давка! Муж работает здесь прокурором, а я ни разу не была… Парадокс! Я не опоздала? Муж позвонил, чтобы я срочно явилась…

Михаил Михайлович. Простите, пожалуйста, — дочь не с вами?

Кира Карловна. Зачем ей сюда приходить?

Михаил Михайлович. Садитесь, прошу вас.

Входит Нил Никитич с молодым прокурором.

Нил Никитич. Ну вот, товарищ прокурор, вы теперь полностью, как говорится, в курсе разбираемого дела… Улики не предъявляйте раньше времени… Свидетель приведен…

Прокурор. Спасибо, Нил Никитич… Только зачем вы брали домой эти документы? По составу преступления дело несложное, но…

Нил Никитич. Но запрещение брать домой касается всех дел… Сам себя спрашиваю — к чему нужны были эти бумаги?! Привычка, что ли?..

Прокурор. Прескверная… Что-что, а взыскание обеспечено.

Нил Никитич. И вполне заслуженное.

Прокурор. Вам от этого не легче.

Нил Никитич. Да…

Кира Карловна. Вот и я! Где мне сесть, Нил?

Нил Никитич. Садись, где хочешь.

Кира Карловна. Что-нибудь сенсационное, Нил, а? (Принимает изысканную позу.)

Нил Никитич. Не то слово, Кира Карловна.

Кира Карловна. Какая разница! Я не юрист…

Нил Никитич. Старайся молчать!

Милиционер вводит Рому Бондаря, ведет к скамье подсудимых, усаживает. Это бледный юноша, в скромной одежде, с нервными движениями.

Кира Карловна. Это и есть подсудимый? Он очень мил…

Нил Никитич. Здесь его мать…

Кира Карловна. Ах, это вы? Ну и что же?

Нил Никитич. Не место для болтовни!

Кира Карловна. Матери всегда приятно услышать хорошее мнение о внешности ее сына! (В сторону.) Удивляюсь Лилечкиному вкусу!

Марфа Матвеевна. Мужайся, Рома. Все будет хорошо.

Рома. Спасибо, мама.

Милиционер. Разговор воспрещен, обвиняемый!

Кира Карловна. Вот видите, Рома! Как нехорошо сидеть на скамье подсудимых…

Нил Никитич. Сейчас же замолчи!

Кира Карловна. От моих слов только польза…

Входит секретарь суда Олимпиада Павловна. Усаживается на свое место.

Прокурор. Дозвонились, Олимпиада Павловна? Олимпиада Павловна. Да, товарищ прокурор. Михаил Михайлович. Мое ходатайство приобщено, Олимпиада Павловна?

Олимпиада Павловна. Приобщено, товарищ адвокат.

Резко звонит электрический звонок.

Прошу встать! Суд идет!

Все встают. Входят: судья Анна Ивановна — пожилая женщина, скромно одетая, два народных заседателя — молодой и пожилой, усатый.

Судья. Садитесь, пожалуйста.

Все садятся.

Продолжается судебное заседание. Пригласите свидетельницу Горину.

Милиционер (идет к выходу. Зовет). Свидетельница Горина!

Входит Галина Аркадьевна, останавливается перед судейским столом. Она с трудом дышит, запыхалась, пробираясь через толпу.

Судья. Горина Галина Аркадьевна?

Галина Аркадьевна. Да.

Судья. Сколько вам лет?

Галина Аркадьевна. Шестьдесят один.

Судья. Место работы?

Галина Аркадьевна. Тринадцатая средняя женская школа. Классный руководитель десятого класса.

Судья. Суд разъясняет вам, свидетель, что вы обязаны говорить только правду и за дачу ложных показаний несете ответственность по 89 статье Уголовного кодекса РСФСР.

Галина Аркадьевна. Буду говорить правду.

Судья. Что можете сообщить по настоящему делу?

Галина Аркадьевна. Могу сообщить наблюдения педагога, соприкасавшегося с героями сегодняшнего печального дела…

Судья. Пожалуйста, свидетель.

Галина Аркадьевна. С недавнего времени я стала наблюдать в классе, которым руковожу, повышенную суетливость и нервозность, особенно вокруг ученицы Чуйко. Я заинтересовалась, граждане судьи. Что я выяснила? Я выяснила, что арестован ученик мужской школы Роман Бондарь, а Лиля Чуйко, простите, Лариса Чуйко, является его товарищем и поэтому очень волнуется…

Кира Карловна. Не выдумывайте!

Судья. Мешаете суду, гражданка!

Галина Аркадьевна. Я посоветовалась с комсомолками, объяснила им суть дела, мы решили связаться с мальчиками из школы Романа и действовать совместно. Это же ужас, что произошло! Мы поставили себе задачу раскрыть все обстоятельства дела. За случайными фигурами Романа и Лили могли ведь стоять и матерые волки! Так оно и оказалось. Мы представили суду документы, подтверждающие наши догадки. Сети преступников — вот что обнаружено в наших двух школах…

Судья. Успокойтесь, свидетель. Олимпиада Павловна, налейте свидетельнице воды…

Галина Аркадьевна. Спасибо. Суд уже имел возможность допросить наших школьников, находящихся здесь, в зале суда. Мне кажется, картина ясна… Спросите меня, как я недосмотрела. Мои неоднократные обращения к матери Чуйко не дали результатов…

Кира Карловна. Вы больше панику разводили!

Судья. Гражданка из публики, встаньте! Какое отношение вы имеете к ученице Чуйко?

Кира Карловна. Как какое? Я — мать!

Судья. Вы нарушаете порядок судебного заседания. Садитесь!

Октябрина. Она нас просто выгнала из квартиры!

Виктор. Ты не на улице!

Марат. Уважай суд, Октябрина!

Судья (звонит). Мы вам не мешаем, ребята? Здесь не собрание, а Народный суд.

Октябрина. У нас дополнительные показания!

Судья. Вы уже говорили, ребята! Когда будет необходимость, суд вас вызовет. Садитесь. Продолжайте, свидетель Горина…

Галина Аркадьевна. Ученица Чуйко знает такие подробности.

Судья. Суд будет иметь возможность допросить Чуйко, свидетель…

Галина Аркадьевна. Собственно говоря, вот и все. Постараюсь ответить, если будут вопросы…

Судья. Будут у сторон вопросы? У вас, товарищ прокурор? У вас, товарищ адвокат?

Михаил Михайлович. Товарищ председательствующий, разрешите поставить несколько вопросов обвиняемому?

Судья. Пожалуйста, товарищ адвокат.

Михаил Михайлович. Скажите, Роман, сколько вам давало в месяц воровство?

Роман. Да разве я из-за денег?

Михаил Михайлович. А шелковая рубашка?

Роман. Я мечтал стать чемпионом мира по бегу… Усиленно тренировался… Оказывал услуги тренеру… Когда мне дали шелковую рубашку, я стал разбираться в ситуации… И понял, что я погиб…

Михаил Михайлович. Это длилось не месяц, не два. Вы не пытались оставить преступное сообщество?

Роман. Я пытался… Но они сказали, что убьют… Лилю и меня…

Михаил Михайлович. Кто вас пугал?

Роман. Шеф. У них везде сидят свои люди… Я боялся.

Михаил Михайлович. Поэтому вы вчера и отрицали наличие соучастников?

Роман. Да.

Михаил Михайлович. А сегодня передумали?

Роман. Нет. Вчера я решил — пускай один погибну, чем они сделают несчастной Лилю… Ночью мне пришла другая мысль. Ведь шайка останется на свободе, если я буду молчать?! И Лиля все равно будет в их руках!

Михаил Михайлович. Вопросов больше не имею.

Судья. Хорошо. Мы примем это во внимание. Свидетель Горина, вы свободны. Если хотите, можете остаться на заседании суда.

Галина Аркадьевна. Да, да, конечно.

Судья. Свидетель Афанасий Гер!

Милиционер (идет к двери). Введите свидетеля Гера!

Входит Афанасий Аполлонович в сопровождении стрелка. У него растерзанный вид и синяк под глазом. У Романа — движение испуга. Кира Карловна зажимает себе рот платочком. Входят Пахом Никитич и Степанида, садятся в публике.

Судья. Подойдите ближе, свидетель. Нет, садиться нельзя, суд надо уважать, встаньте. Суд разъясняет вам, свидетель, что вы обязаны говорить только правду!

Афанасий Аполлонович. Я клянусь говорить только правду!

Судья. Ваша фамилия?

Афанасий Аполлонович. Афанасий Аполлонович Гер.

Судья. Возраст?

Афанасий Аполлонович. Это так обязательно? Почти сорок.

Судья. Под судом и следствием были?

Афанасий Аполлонович. Ни в коем случае! Вы меня даже обижаете!

Судья. Не паясничайте, свидетель!

Афанасий Аполлонович. Как же не паясничать, когда такое делается!

Судья.. А именно?

Афанасий Аполлонович. Берут свободного гражданина, ни с того ни с сего приводят в суд под стражей! На каком основании, позвольте вас спросить?!

Судья. На законном, свидетель.

Афанасий Аполлонович. Хороший мне закон! Хватают честного, мирного гражданина и запихивают в какой-то дурацкий мешок!

Судья. В какой мешок, свидетель?

Афанасий Аполлонович. Вот видите, суд этого даже не знает! Посадить солидного человека в грязный мешок и в таком виде волочить по улице!

Судья. Какого человека?

Афанасий Аполлонович. Как какого?! Меня лично!

Пахом Никитич (встает). Товарищ судья! Разрешите дать объяснение? Можно?

Судья. Что вы хотели сказать?

Пахом Никитич. Мы вот со Степанидой настигли его на заднем дворе…

Афанасий Аполлонович, Это он самый! Держите его!

Судья. Граждане, тише!

Афанасий Аполлонович. Запихать живого человека в мешок!

Пахом Никитич. А если пойманный отказывался идти добровольно? На фронте как делали? Транспортировали "языков" фашистских в мешках… Удобно нести. Субъект молчит. Можно даже не нести, а тащить по снегу, по рыхлой земле, по траве…

Афанасий Аполлонович. Но не по мокрой же!..

Пахом Никитич. Доставка нужна была с гарантией, товарищи народные судьи… Степанида довольно ловко накинула на неге мешок… Тащили только до милиционера… Потом повели…

Судья. Садитесь. Вы мешаете суду.

Афанасий Аполлонович. И это все?.. Странные порядки.

Судья. Скажите нам, свидетель, под судом и следствием…

Афанасий Аполлонович (перебивает). Уже спрашивали. Нет.

Судья. Впредь прошу меня не перебивать, свидетель! На оккупированной территории проживали?

Афанасий Аполлонович. Не приходилось.

Судья. Вы уверены в этом? Помните, что обязались говорить правду суду?

Афанасий Аполлонович. Клеветать можно на каждого!

Судья. Род занятий?

Афанасий Аполлонович. Преподаватель физкультуры, а также бальные танцы с собственным сопровождением.

Судья. В армии были?

Афанасий Аполлонович. Никак нет!

Судья. Теперь внимательно посмотрите на обвиняемого.

Афанасий Аполлонович. Вот на этого?

Судья. Он вам известен? Знаком?

Афанасий Аполлонович. Как прошлогодний снег!

Судья. Оставьте неуместную развязность!

Афанасий Аполлонович. Незнаком.

Судья. Обратимся к обвиняемому. Вам знаком свидетель Гер?

Афанасий Аполлонович. Возможно, мальчик состоял в одной из моих спортивных или танцевальных групп. Разве я помню?

Судья. Жду вашего ответа, обвиняемый.

Афанасий Аполлонович. Слепому видно, что я ему неизвестен!

Роман. Вы мне хорошо знакомы, дядя Фаня! Это вы подло вовлекли меня в шайку воров! Исковеркали мою жизнь!

Судья. Вот видите, свидетель!

Афанасий Аполлонович. Пардон! Не расслышал, что он сказал…

Судья. Он утверждает, что вы с ним все-таки встречались! Подробно расскажите суду: где, когда и при каких обстоятельствах?

Афанасий Аполлонович. Мальчик запуган и показывает несусветную чушь! Я здесь ни при чем…

Судья. Обвиняемый, напомните свидетелю подробности вашего с ним знакомства…

Афанасий Аполлонович. Задерганный, запуганный, несовершеннолетний правонарушитель — да он что угодно сболтнет на невинного человека! (Угрожающе.) Обвиняемый Бондарь, не клевещите! За это вас ждет наказание!

Михаил Михайлович. Товарищ председательствующий, свидетель оказывает давление на моего подзащитного.

Роман. Прошло то время, когда я вас боялся!

Судья. Оказывается вы, свидетель, не только встречались с обвиняемым, но и прекрасно помните его фамилию?

Афанасий Аполлонович. Теперь припоминаю… Он состоял в моем кружке… Сколько раз приходилось его наказывать!

Судья. Впредь этого не будет. Власть ваша над ним кончилась!

Афанасий Аполлонович. Слушаю, гражданка судья! Но измышлений обвиняемого не признаю!

Прокурор. Товарищ председательствующий! Разрешите поставить несколько вопросов свидетелю.

Судья. Прошу, товарищ прокурор.

Прокурор. Не ответите ли суду, свидетель, с какой целью вы вскрыли письменный стол и рылись в бумагах прокурора Чуйко, придя к нему на квартиру?

Афанасий Аполлонович. Это был визит к моим старым знакомым!

Прокурор. Вы у всех своих старых знакомых вскрываете столы и роетесь в документах?

Афанасий Аполлонович. Нет, гражданин прокурор!

Прокурор. Значит, это случилось потому, что бумаги моего предшественника имели к вам касательство? Какое же именно?

Афанасий Аполлонович. Вы меня не поняли! Ни к каким бумагам Нила Никитича я не прикасался!

Прокурор. Допустим. Почему же при обыске у вас в кармане оказались выписки из этих самых бумаг?.. Затрудняетесь ответить суду?

Афанасий Аполлонович. Нет, отвечу! Я должен был связать прокурора с преступными элементами, еще не привлеченными по настоящему делу…

Прокурор. Допустим. С какой целью?

Афанасий Аполлонович. Нил Никитич соглашался изъять из дела некоторые фамилии… Тем более, что среди них была и его дочь…

Пахом Никитич. Клевета!

Судья. Продолжайте, свидетель. Мы вас с интересом слушаем…

Афанасий Аполлонович. Готов принять присягу! Супруга Нила Никитича, присутствующая здесь, на суде, может подтвердить правдивость моих слов!

Кира Карловна. Афанасий Аполлонович, вы — подлец!

Судья. Продолжайте, свидетель. Если готовы были связать с преступными элементами нашего уважаемого Нила Никитича, то не найдете ли возможным связать с ними и наш состав суда?

Афанасий Аполлонович. Здесь круговая порука!

Судья. Я вас привлеку к ответственности за оскорбление суда, свидетель!

Прокурор. Товарищ председательствующий! Разрешите представить суду некоторые данные о личности свидетеля Гера.

Судья. Давайте, товарищ прокурор!

Прокурор (передает папку). Изволите видеть. Три фотокарточки в разных ракурсах. Отпечатки пальцев. Перечень фамилий, под которыми свидетель судился. Служба в полиции на оккупированной территории.

Судья и народные заседатели рассматривают материалы, сличают фото.

Судья. Все совпадает. Вот кого в первую очередь надо судить.

Афанасий Аполлонович. Не имеете права меня судить!

Судья. Мы вас не судим! Не за нами числитесь, свидетель.

Афанасий Аполлонович. Вот именно.

Судья. Вас будет судить военный трибунал!

Прокурор. Вы продолжаете, свидетель, настаивать на том, что прокурор Чуйко был преступно связан с вами? Ведь это ложь!..

Афанасий Аполлонович. Я говорил не подумав…

Прокурор. Просто вы струсили! Забыли народную мудрость: других путаешь — сам не бойся! Школьников легко было запугивать!

Судья. Когда школьник не забыт родителями, ему не страшны никакие запугивания! Беда, когда дети оставлены на произвол судьбы, тогда и этот мелкий жулик страшен.

Михаил Михайлович. Товарищ председательствующий, с вашего разрешения я отвожу характеристику "мелкий"!

Прокурор. Здесь уже отмечено несколько ваших побегов, свидетель. Последний с очень тяжелыми против вас уликами…

Афанасий Аполлонович (истерически). Все равно сбегу!

Судья. Товарищ стрелок, свидетеля можно увести.

Кира Карловна. Его надо расстрелять! Ах, какой негодяй!

Афанасий Аполлонович. Аврора!

Афанасий Аполлонович уходит, сопровождаемый стрелком.

Судья. Попросите свидетельницу Ларису Чуйко!

Милиционер (идет к двери, зовет). Свидетельница Лариса Чуйко!

Входит Лиля, останавливается перед судейским столом.

Судья. Фамилия, имя, отчество?

Лиля. Чуйко Лариса Ниловна.

Судья. Лет?

Лиля. Семнадцать.

Судья. Учитесь в тринадцатой школе?

Лиля. Да. В десятом классе.

Судья. Известно вам, свидетель, что дача ложных показаний карается по 89 статье уголовного кодекса? Вы обязаны говорить только правду.

Лиля. Буду говорить правду.

Судья. Расскажите суду, что вы знаете по настоящему делу. Не смущайтесь, не волнуйтесь, не спешите. Помните, что правда важнее всего.

Лиля. Я знаю. Меня не остановят никакие угрозы.

Сулья. Вам угрожали?

Лиля. Да.

Судья. Вот что, Лиля. Попробуйте рассказать по порядку.

Лиля. Откуда у Романа началось несчастье? От одной случайной встречи. К нему подошел на стадионе человек. Он видел, как Роман принимал участие в соревнованиях по бегу. "Юноша, я сделаю из вас чемпиона мира!" То да сё, стал тренировать. Как Роман гордился! Чемпион мира — про это только мечтать можно… И вдруг у него появилась шелковая рубашка… (Замолкает.)

Судья. Продолжайте, продолжайте!

Лиля. Почему я говорю о рубашке? Перед этим у нас с Романом случилось маленькое недоразумение. Ему показалось, что я насмешливо взглянула на его старую линялую рубашку… Когда у человека несколько рубашек, он не обижается. А когда одна-единственная, ему неприятно… Появился Роман в шелковой рубашке, а я испугалась. Где взял? "Купил". На какие деньги? "Мама прислала". Почему не пошел со мной вместе покупать? Замялся… Тут я поняла, что он врет: рубашку ему подарил тренер за одну услугу! Кто ж мог думать, что это плохо? Записку отнести по адресу — разве это преступно? Чемодан с носильщиком доставить. Что здесь плохого?

Судья. Вы знали, чем были наполнены доставляемые обвиняемым чемоданы?

Лиля. Сначала и сам Роман не знал! Потом мы догадались, но было уже поздно. Роман очутился в их руках…

Судья. Почему доставка поручалась именно ему?

Лиля. Мне кажется, у Романа такая внешность, что люди верят… Когда он с носильщиком доставлял чемодан, хозяева квартиры отказывались принимать его: адрес был неточный. Роман просил разрешения оставить чемодан до утра, пока он выяснит. Лицо у него честное, и хозяева квартиры верили. Чемодан оставался в передней, ночью из него вылезал малолетний помощник воров, отпирал дверь, квартиру грабили…

Судья. У вас в школе случались кражи в последнее время?

Лиля. Да.

Судья. Почему ваша мама вносила стоимость пропавших вещей?

Лиля. Она думала, что вещи крала я.

Судья. Это было не так?

Лиля. Нет.

Судья. Кто воровал вещи в школе — вам известно?

Лиля. Да.

Судья. И вы мирились с тем, что мама считала вас воровкой?

Лиля. Мама мирилась! Я хотела рассказать папе, но испугалась плохих последствий для Романа. Его могли убить!

Второй народный заседатель. Как дети были запуганы!

Судья. Расскажите все, что вы знаете. Не нервничайте.

Лиля. В школе я как-то получила записку от Романа. Мы часто так переписывались. Принесла записку чужая девочка. Рома писал, чтобы я ей помогла. Как помогла? Она рассказала мне, что ее знакомый мальчик встречается с моей соученицей, ей будто бы надо поймать их на месте встречи. Я спросила, при чем тут я. Она умоляла дать ей мое пальто и мою косынку на десять минут к моменту окончания уроков. Я согласилась. Через десять минут мне было возвращено мое пальто. Но когда я уходила домой, ко мне бросилась уборщица и стала обвинять в том, что я только что взяла с вешалки чье-то пальто…

Судья. Понятно. Вы узнали бы ее в лицо?

Лиля. Она приходила еще два раза, и я догадалась, что это была за девочка.

Судья. Эта воровка снова выдумывала какие-то причины?

Лиля. Нет. Просто требовала мое пальто и приказывала молчать. Украла физический прибор, велосипед… Сказала, что возврата к честной жизни у меня уже нет…

Второй народный заседатель. Как к вам относились в школе?

Лиля. Жалели. Считали клептоманкой, что ли… Болезнь воровства называется… Общее собрание исключило из комсомола… Я почувствовала, что продолжать дальше такую жизнь не имело смысла…

Первый народный заседатель. Вы куда-нибудь обращались?

Лиля. Не сразу. Я подумала, что нужны решительные действия, если я хочу спасти себя и Романа. Не посвящая никого в свое решение, я начала следить. Когда Роман проговорился мне, что получил приказ доставить очередной чемодан, я постаралась узнать адрес. Ну, узнала я адрес, пошла сразу же к автомату, позвонила в уголовный розыск, рассказала им все, что знала…

Роман. Спасибо, Лиля!

Милиционер. Разговор воспрещен.

Второй народный заседатель. Скажите, свидетельница, не проще ли было обвиняемому самому пойти в угрозыск?

Роман. Я не хотел, чтобы Лилю убили!

Судья. У страха глаза велики. Вы закончили, свидетельница?

Лиля. Да.

Судья. Хорошо. Садитесь, Лиля.

Лиля садится возле комсомольцев.

Прокурор. Товарищ председательствующий! Прошу разрешить мне поставить несколько дополнительных вопросов присутствующим здесь в качестве публики двум лицам.

Судья. В порядке ведения дела?

Прокурор. С целью поддержки моего последующего ходатайства суду. Можно?

Судья. Ставьте вопросы.

Прокурор. Гражданка Бондарь.

Марфа Матвеевна встает.

Сын ваш, сидящий на скамье подсудимых, — ваш единственный ребенок?

Марфа Матвеевна. Единственный.

Прокурор. Вы осознали ответственность, лежащую на вас?

Марфа Матвеевна. Да. Я оставила его одного.

Прокурор. Так. Могу я фиксировать ваш ответ, как обещание возвратить сына в семью, сделать полезным членом советского общества?

Марфа Матвеевна. Да. Моя вина. Моя. Я была плохая мать. Теперь уж не отпущу его от себя!

Прокурор. Вопросов к вам больше не имею.

Судья. Садитесь, гражданка Бондарь.

Прокурор. Гражданин Чуйко!

Нил Никитич (встает). Я.

Прокурор. Лариса Чуйко, выступавшая в качестве свидетельницы, — ваша единственная дочь?

Нил Никитич. Да.

Прокурор. Вас удовлетворяет воспитание вашего ребенка?

Нил Никитич. Нет.

Прокурор. Я имею в виду не ее мужественное поведение в разбираемом деле, а нечто другое: излишняя самостоятельность, нежелание обратиться за помощью к комсомолу, к вам, отцу, и к другим членам семьи; не так ли?

Нил Никитич. Так.

Прокурор. Нам важно, чтобы вы осознали.

Нил Никитич. Я осознал.

Прокурор. Больше вопросов не имею.

Судья. Садитесь, гражданин Чуйко!

Кира Карловна. Почему вы мать Лили не спрашиваете?! Здесь и я нахожусь!

Прокурор. К сожалению, вам предстоят более длительные и серьезные беседы, гражданка Чуйко. И не только по поводу вашей дочери.

Судья. Вы удовлетворены, гражданка Чуйко?

Кира Карловна. Боже мой! За что?

Судья. Есть ли необходимость в перерыве?

Прокурор. Товарищ председательствующий! Хочу вручить представление суду.

Михаил Михайлович. У меня имеется заявление суду.

Первый народный заседатель (судье). Выслушаем сначала стороны.

Судья. В таком случае, прошу вас, товарищ прокурор.

Прокурор. Граждане судьи. Обвиняемый Роман Бондарь совершил уголовное деяние, сошел с дороги честного советского школьника, опозорил имя комсомольца. Но, находя показания свидетелей и другие материалы дела меняющими картину и состав привлеченных лиц, считаю уместным ходатайствовать перед судом о доследовании, назначении дела к новому слушанию. Я кончил.

Судья. Ваше заявление, товарищ адвокат.

Михаил Михайлович. Граждане судьи. Присоединяясь к ходатайству прокурора о доследовании настоящего дела, полагаю возможным просить суд об изменении меры пресечения в отношении обвиняемого Бондаря, отдав его на поруки матери, Бондарь Марфе Матвеевне, и освободив из-под стражи. Соответствующее ходатайство суду подано.

Прокурор. Товарищ председательствующий, поддерживаю ходатайство товарища адвоката.

Судья (посоветовавшись с заседателями). Суд удаляется на совещание.

Судья и народные заседатели выходят. Секретарь собирает и уносит бумаги. С улицы доносится гул толпы.

Кира Карловна. Мне было так страшно! И безумно стыдно! Пойдемте домой…

Лиля. Сначала выслушаем решение суда.

Кира Карловна. Нил, разве она… обвиняемая?!

Нил Никитич. Мы все обвиняемые по этому делу.

Лиля. Папа… Я тебе причинила большое горе… Прости меня…

Нил Никитич. Да. У меня большое горе… Тяжкое обвинение выдвинуто против меня. Страшно подумать: еще один шаг — и будущее моей девочки было бы изуродовано, исковеркано! Жизненный путь каждого подсудимого я знал лучше, чем твою жизнь, моего ребенка! Поучал, обвинял других, а сам?.. Виновен! Лиля, родная… У тебя будет семья, и я верю, что твоя семья будет честной и чистой, дружной, достойной нашего прекрасного будущего, дочка! Коммунистического будущего! Без родимых пятен чужого мира…

Звонит электрический звонок.

Лиля. Папа! Папа! Ведь Романа сейчас освободят, да?!

Нил Никитич. Да.

Входит секретарь суда.

Олимпиада Павловна. Прошу встать! Суд идет!

Занавес

1953, Киев.