Япония Лики времени. Менталитет и традиции в современном интерьере.

ФОРМАЛИЗМ И УМЕРЕННОСТЬ

Японцы познакомились с конфуцианством довольно рано, в первых веках нашей эры. Это учение представляет собой не столько религию, сколько свод норм социального поведения. Оно определяет, какими должны быть отношения между правителем и подданными, родителями и детьми, между мужем и женой, братьями и сестрами и, наконец, между друзьями. Эти пять разделов охватывают большую часть взаимоотношений между людьми в обществе. Японцами они были усвоены, и впоследствии сзади основой общественных отношений, что нашло своё отражение в языке и мировоззрении. В этом истоки японского стремления чётко определить для каждого человека полочку на социальной лестнице и основные правила поведения. Правитель должен быть заботливым и мудрым, подданные — преданными и послушными, отец — справедливым, дети — почтительными, друзья — верными и т. д.

Любой иностранец сразу обращает внимание на то, что отношения между людьми в Японии несколько отличаются оттого, что можно видеть в других странах. В основе общеизвестной японской вежливости лежит стремление к сбалансированным и гармоничным отношениям. Важнейшую роль в этом играют формализация и стандартизация межличностного общения. Деление общества на бесчисленное множество групп и унифицированный кодекс поведения облегчают соблюдение общепринятых правил.

О том, какое значение придают японцы этикету и чисто внешним аспектам поведения, говорят результаты опросов. В разгар «японского экономического чуда» соблюдение общепринятых норм поведения занимало у японцев третье место в списке главных человеческих достоинств. Выше внешних манер они ценили только доброе сердце и сильную волю (Нихондзин-но катикан, 15).

В любом обществе отношения между людьми в какой-то мере формализованы, этого требует современный темп жизни. В Японии степень их формализованности чрезвычайно высока по сравнению с другими странами. Общаясь между собой, японцы видят в партнёре прежде всего представителя группы, имеющего в ней определённый статус. Исходя из этого они выбирают правильный тон и манеру поведения. Этим объясняется их необычайная любовь к визитным карточкам. Указанное в визитке название группы (фирмы), к которой принадлежит собеседник, и его статус (должность) дают японцу ключ к пониманию того, как следует себя вести с данным партнёром. В случае несовпадения статусов включается механизм поиска вариантов для деликатного выхода из создавшейся ситуации. Скорее всего, собеседники вежливо раскланяются и постараются избежать прямых контактов в дальнейшем. Этническая и культурная однородность японского общества, единство этико-моральных принципов и представлений о надлежащих манерах поведения обеспечивают эффективность и бесконфликтность коммуникации во всём многообразии её вариантов.

Гораздо труднее общаться с иностранцами. Во-первых, они представляют иную социальную систему, живущую по другим законам. Во-вторых, их статус в этой системе японцу в большинстве случаев непонятен даже при наличии визитной карточки. Отсюда трудности в выборе стратегии и тактики поведения, особенно на начальном этапе. Множество неписаных, но строго соблюдаемых правил составляют одну из главных причин закрытости японского общества и его непонятности для непосвящённых. Незнание иностранцами этих правил вызывало и продолжает вызывать опасения у большинства японского населения. Согласно опросам общественного мнения, быстро набирающий скорость процесс глобализации в первую очередь ассоциируется у японцев с нарушением социальной стабильности, которую они ценят превыше всего. Эти опасения разделяют сегодня почти восемь из десяти японцев (79 %) (Такахаси, 2003: 23).

Другая особенность поведения заключается в стремлении к сдержанности, умеренности и усреднённости во всех внешних проявлениях. Кодекс повеления самурая гласил: «золотая середина — это эталон для всех вещей» (Хагакурэ, 2004:57). В XIX веке Э. Гюмбер отмечал сдержанность японцев в проявлении восхищения: «Японцам не свойственны неистовые аплодисменты; держа в правой руке сложенный веер, они ударяют им более или менее быстро по ладони левой руки, сопровождая этот жест лёгкими криками удовольствия» (Гюмбер, 315). Сегодня под влиянием западной культуры японцы часто награждают спортсменов или артистов восторженными аплодисментами, но громко свистеть в знак одобрения, как это делают американцы, или бить в барабаны и дудеть в трубы, как в Европе, здесь не принято. Вместо этих громоподобных инструментов японские болельщики предпочитают пользоваться лёгкими воздушно-пластиковыми баллонами, которых почти не слышно при ударе друг о друга, но зато отовсюду хорошо видно.

Согласно тем же опросам, абсолютное большинство японского населения испытывает сегодня психологическую потребность ощущать себя «золотой серединой», стандартными гражданами с типичными потребностями и средним уровнем жизни, то есть теми, кого социологи именуют средним классом. Так, 2003 году 80 % японцев причисляли себя к среднему классу, что на 10 % больше, чем в США и Европе, где средний класс начал складываться намного раньше, чем в Японии (Такахаси, 2003:5). По другим источникам, более 90 % японцев осознают себя среднестатистическим большинством (Канаяма, 109).

Яркость или вычурность в одежде, экстравагантность в поведении, повышенная эмоциональность речи считаются в Японии признаками дурного вкуса или отсутствия чувства меры. Некоторые послабления в этом плане имеет молодёжь, которой общество позволяет элементы поведенческого эпатажа. В остальном этикетные требования строги и охватывают весь спектр внешних проявлений. В этом списке неяркая и практичная манера одеваться, сдержанность в проявлении чувств, минимальная жестикуляция, запрет на прикосновения к собеседнику и многое другое. Даже популярные артисты, спортсмены и общественные деятели для поддержания своего статуса должны соблюдать эти правила.

Об унификации внешнего вида, публичного поведения и манер уже говорилось. Кажется, стремление одеваться как все, незатейливо и практично, формирует не только массовые фасоны в одежде, но и направление мысли японских дизайнеров. Мировая мода отметила первый и последний всплеск их творчества в 1980-е годы, когда имена Иссэй Миякэ, Ёдзи Ямамото, Рэй Кавакубо были хорошо известны ведущим дизайнерам Европы и Америки. С тех пор в мире японской моды доминируют другие тенденции. «Нынешние молодые дизайнеры отражают в своём творчестве новую социальную реальность: функциональность важнее блеска, а скромность олицетворяет нравственность. Сегодня неважно даже, чтобы одежда была привлекательной. В отличие от европейских и американских коллег, большинство японских дизайнеров отвергают идею гламурности или хотя бы простой элегантности наряда» (Beals, 2001).

Физические прикосновения между людьми в процессе общения также связаны с повышенной эмоциональной экспрессией, а потому сведены к минимуму. По японским представлениям, взрослые собеседники не должны прикасаться друг к другу. Объятий, похлопываний по плечу или даже простых рукопожатий японский этикет не предусматривает. Поэтому телерепортажи из Советского Союза, в которых руководители КПСС обнимались и целовались с представителями «братских коммунистических партий», производили на японцев глубокое впечатление. В Японии даже детей можно обнимать и ласкать только до семи лет. В давние времена в связи с высоким уровнем детской смертности считалось, что до этого возраста ребёнок ещё находится в мире богов и взрослые правила на него не распространяются. Дожив до семи лет, он приобщался к миру людей, и с этого момента прикосновения прекращались. Поэтому при встречах и расставаниях с родными детьми японские мамы не обнимали их, как принято во многих странах, а вежливо кланялись, вызывая изумление иностранцев.

Самообладание и самоограничение являются необходимыми элементами группового и публичного поведения в Японии. Азартные игры и кварталы удовольствий с весёлыми женщинами всегда пользовались повышенным вниманием властей, поскольку легко могли лишить человека самоконтроля. Привычка к организованности и точности в сочетании со сдержанностью в проявлении чувств, помимо всего прочего, способствовала выработке особых правил для проведения коллективных мероприятий и церемоний. На них принято назначать ведущего, который от начала до конца контролирует ход мероприятия. Ведущий открывает и закрывает церемонию, делает необходимые пояснения, предоставляет слово выступающим и т. д. Когда торжественная часть переходит в застольную, на сцене появляется другой назначенец, отвечающий за соответствующее случаю настроение. Его называют тайко-моти, букв, «человек с барабаном». Это одновременно тамада и массовик-затейник на один вечер. Его задача — следить за коллективным настроением и направлять его в нужное русло. На таких мероприятиях обычно собираются свои, хорошо знающие друг друга люди, поэтому атмосфера бывает довольно непринуждённой. Но по характеру событие всё-таки публичное, поэтому ожидать от его участников полного веселья и непосредственного проявления чувств трудновато. Для этого необходим специально назначенный человек. Ему не только можно, но и нужно шутить, всех тормошить и помогать веселиться. Точно так же в токийском метро специально нанятые служащие (осия) утрамбовывают по вагонам пассажиров в часы пик, чтобы двери могли закрыться. И в том и в другом случае японцы больше полагаются на организованность и исполнительность назначенных людей, чем на инициативу и импровизацию масс.

Стремление к организованности и порядку проявляется также в точных временных рамках любого коллективного мероприятия, каким бы непринуждённым и весёлым оно ни было. «Банкет начинается в семь, завершается в девять» — такие уведомления, устные или письменные, в обязательном порядке доводятся до всех участников коллективных мероприятий. Убеждение в том, что любой процесс должен иметь свои временные рамки, органически присуще японскому миропониманию.

Дисциплина, самоконтроль и самоограничение — тоже элементы поведения самураев. Средневековые моральные наставления предъявляли воинскому сословию довольно жёсткие требования. И хотя они не всегда соблюдались, вековые традиции воспитания не могли не сказаться на внешнем облике и поведении японцев. Вот некоторые из этих заповедей:

В течение многих веков все виды искусства за редкими исключениями (стихосложение, каллиграфия, чайная церемония) считались в Японии разновидностью ремесла и развлечением для городских низов. Самураям запрещалось лично пересчитывать деньги, играть в азартные игры, заниматься искусствами, особенно петь, танцевать, играть на сцене. В известном моральном наставлении говорилось: «Искусствами под стать заниматься людям искусства, а не самураям. Если проникнуться убеждённостью, что причастность к искусству пагубна для самурая, все искусства становятся бесполезными» (Хагакурэ, 2000: 98). Поэтому современные японские мужчины не любят и не умеют танцевать. Зрелище русского народного танца с его акробатическими движениями, требующими силы и ловкости, захватывает японцев. Не меньше чем чисто физический аспект, их поражает удаль, размах и экспрессия танцевальных движений, чуждых японской сценической культуре.

А как же оригинальность, индивидуальность, самовыражение и прочие человеческие качества? Было бы неверно думать, что японская культура их не поощряет вовсе. Нет, они не запрещены, но им отведена своя ниша, более узкая и чётко очерченная, чем в других этнокультурах. В Японии надо твердо знать, где и когда эти качества можно проявлять. Индивидуальная инициатива, игра фантазии и самобытное творчество приветствуются в двух областях: 1) в санкционированной групповой деятельности; 2) в личной, глубоко спрятанной от посторонних глаз жизни.

Санкционированная групповая деятельность включает в себя все виды коллективных обсуждений и поисков решений. Сюда входят получившие известность «кружки качества» на производстве и обсуждения в стиле нэмаваси, обязательные в любом учреждении или организации. Во время этих обсуждений можно выдвигать самые невероятные идеи, задавать любые, даже нелепые вопросы без боязни быть осуждённым. В личной жизни это, прежде всего, разного рода хобби, увлечения и отдых, то есть те сферы, в которых контакте людьми из внешнего круга сведён к минимуму. В этом уголке жизни, минимально регламентированном общественными нормами, японцы обнаруживают поразительное многообразие интересов и предпочтений.

Однако большая часть жизни японца всё же проходит в сфере официально-публичных отношений, налагающих запрет на индивидуальные проявления. Поэтому неудивительно, что культивируемые ею качества становятся его второй натурой. Эмоциональная сдержанность, самоограничение в мыслях и поступках, приоритет групповых интересов, конформизм, точность, исполнительность и настойчивость в достижении результата входят в число главных требований. Когда в умении ярко и непосредственно выражать свою индивидуальность возникает самая главная, производственная необходимость, японские фирмы отправляют сотрудников на учёбу за границу. Мне приходилось видеть японцев за рубежом, в непривычной для них этнокультурной среде. В целом они довольно быстро адаптируются и перенимают новый стиль общения. По крайней мере, внешне. А вернувшись на родину, так же быстро восстанавливают прежние навыки.

Итак, японский этикет не поощряет прямоту и непосредственность оценок, мыслей, поступков. Что же скрывается за маской сдержанной вежливости японцев? Однозначно ответить на этот вопрос трудно. Но можно определённо утверждать, что под ней живут не злонамеренные темные личности, а самые разные люди. В меру чувствительные и доброжелательные, в меру пассивные и осторожные. По личному опыту могу сказать, что активная недоброжелательность и злонамеренные, откровенно корыстные действия в целом нехарактерны для японцев. Это косвенно подтверждают и сравнительные исследования. В ходе одного из них жителей разных стран просили ответить на вопрос: можно ли доверять другим людям? Готовность проявить доверие выразили 40 % всех опрошенных японцев, что поставило их на 9-е место среди 74 стран. Думается, что 40-процентный коэффициент доверия к людям отражает скорее положительную самооценку моральных качеств нации. Для сравнения: россияне оказались почти в два раза осторожнее японцев, с 23 % они заняли 39-е место в мировом рейтинге (Такахаси, 2003: 99).

ЭСТЕТИКА УМОЛЧАНИЯ

В японском языке есть пословица, почти в точности совпадающая с русской: тиммоку ва кин, юбэн ва гин («красноречие — серебро, молчание — золото»). Она означает, что скрытый смысл слов или невысказанное чувство ближе к истине и потому более изящны. На этом принципе построена классическая японская поэзия. Слова в ней служат для построения видеоряда, который лишь помогает понять настроение человека. Это свойство японской поэзии многократно проанализировано литературоведами. По замечанию писателя Macao Кунихиро, японцам свойственна особая «эстетика умолчания», возвышающая скрытые, невысказанные чувства и делающая вульгарным их вербальное выражение.

Впрочем, любовь к скрытому смыслу и радость от его постижения испытывают не только японцы. Попробуйте пересказать любимый анекдот, детально разъяснив всё, над чем следует смеяться, — и его прелесть исчезнет без следа. По-видимому, стремление к пониманию друг друга без лишних слов, при минимуме выразительных средств, является одной из общечеловеческих универсалий. Это особый контакт более высокого порядка. Русское выражение «понимать друг друга без слов» означает особые состояния: чувство влюблённых, слаженность действий спортсменов, однонаправленность мысли учёных.

Эстетика умолчания веками определяла отношение японцев к красноречию, публичным дискуссиям и многому другому, что связано с речевой экспрессией. Убедительности слов они всегда предпочитали убедительность поступков. Это заметно даже по мифам. Когда богиню солнца Аматэрасу потребовалось выманить из небесного грота, никто не пытался уговаривать или агитировать её пламенными речами. Боги просто устроили массовое гулянье, и Аматэрасу из любопытства сама вышла. Взятие японцами русской крепости Порт-Артур в декабре 1904 года овеяно в Японии мифами и легендами. По одной из них, после нескольких неудачных атак на крепость, которую русские удерживали из последних сил, японский командующий М. Ноги выстроил своих солдат и, желая вдохновить их на решающий бой, зарубил перед строем собственного сына. В тот день крепость пала. Убийство сына — вымысел. Но любопытно, что его авторам не пришло в голову наделить японского командира, признанного героя русско-японской войны, ораторским талантом, они предпочли приписать ему конкретный поступок в духе кодекса бусидо.

В японском языке есть много выражений со значением «хорошо, умело говорить», и большинство из них имеет негативный оттенок, выражающий настороженное отношение японцев к красноречию. Оно нашло отражение в пословицах, порицающих многословие: кути тасся-но сигото хэта («повок на словах — слаб в делах»), акидару ва ото га такай («пустая бочка громко гремит»), наку нэко нэдзуми торадзу(«мяукающая кошка мышь не поймает») и пр. В отличие от евро-американской культурной традиции, где ораторское искусство ассоциируется с развитым интеллектом, в Японии сдержанность в речах считается признаком глубины и цельности характера. «К искусным ораторам японцы относятся с подозрением» (Канаяма, 214). По японским представлениям, публично доказывать что-то — значит навязывать другим свою точку зрения. Одно время на японском телевидении многократно повторялся рекламный ролик, в котором в качестве ключевого слогана использовалась фраза «мужчина молча, как-нибудь…» (отоко ва даматтэ, нантока).

В начале 1870-х годов, на пике вестернизации, в Японии вошли в моду дискуссионные клубы, создаваемые по западному образцу. Два выдающихся просветителя той эпохи, Ю. Фукудзава (1834–1901) и А. Мори (1847–1889), одно время спорили об их необходимости. Выступая против публичных дискуссий. Мори приводил показательные аргументы. Он говорил, что японский язык изначально не приспособлен для публичного выступления. Он хорош для кулуарного обсуждения вопросов, но не для публичных речей с целью кого-то в чём-то убедить. Таких речей в Японии никогда не произносили, и соответствующих ораторских приёмов в языке просто не существовало. Единственный известный в Средние века вид публичных выступлении — толкование классических текстов. Но и в этом случае выступающий, во-первых, никого не убеждает и ни к чему не призывает и, во-вторых, говорит как бы вообще не от своего имени. Он излагает толкование какого-либо текста или учения слушателям, которые не являются его оппонентами. А потому их роль — слушать и запоминать, а не обсуждать услышанное. В другое время и по другому поводу Мори предлагал вообще отказаться от японского языка и заменить его английским, поскольку японский язык феодален по своей сути и намертво связан с культурными традициями. По его мнению, путы родного языка не давали возможности быстро модернизировать японскую культуру по передовым западным образцам.

А. Мори был образованным человеком, но не он первым подметил нелюбовь японцев к публичным речам и дискуссиям. За столетие до него Норинага Мотоори (1730–1801), ревнитель чистоты японской культуры, утверждал, что японцы никогда не спорили даже по самым важным для них вопросам, таким, например, как сущность синто. «Не спорить, — писал он, — значит не разглагольствовать попусту, как это бывает в других странах». А за тысячу лет до Мотоори об этом же говорил «один из двух гениев» японской классической поэзии Хитомаро Какиномото: «В нашей стране бамбука и риса не вели споров со времен богов» (Nakamura, 1960: 471). Так что традиция эта довольно давняя.

В эпоху Мэйдзи (1868–1912) понятие публичной речи спало проникать в общественное сознание. Этому способствовало оживление политической жизни. С публичными речами выступали участники гражданского Движения за свободу и права народа (Дзию минкэн ундо), члены парламента. Эта форма публичного выступления достигла своего расцвета в первые десятилетия XX века, и в японских школах начали преподавать риторику.

В 1930-е годы по мере изменения внутриполитической ситуации наметился возврат к традиционной форме выступления, напоминающего проповедь. От переводного «западного» названия эндзэцу отказались и заменили его словом коэн. В сегодняшней Японии публичные речи в их западном понимании занимают скромное место на периферии общественной жизни. К ним прибегают во время всевозможных митингов и акций протеста. В парламенте и других присутственных местах речи напоминают отчётные доклады с анализом, постановкой проблем и возможными путями их решения. Привычка агитировать и полемизировать так и не прижилась.

В Японии все решения принимаются и выполняются коллективно. Для предварительного обсуждения вопросов существует способ, известный под названием нэмаваси (окапывание корней). Так называют подготовительные работы по пересадке взрослого дерева на новую почву. За год или два до пересадки дерево обкапывают со всех сторон и обрубают мелкие боковые корни, оставляя несколько самых мощных. Они пускают поблизости от ствола молодые побеги, которые впоследствии помогают ему укорениться на новом месте. Отсечение второстепенных направлений и сохранение самых перспективных для решения проблемы — в этом смысл метафоры. Нэмаваси — путь к компромиссу и согласию в поисках решения.

Однако и в ходе такого обсуждения вы не услышите пламенных речей. Это скорее неспешный и осторожный обмен мнениями, больше напоминающий рассуждения вслух. Предложения если и делаются, то в форме риторических вопросов или предположений. А раз ничего прямо не предлагается, то и возражения бывают редко и делаются в косвенной форме. Все словно стараются обходить острые углы и выжидают, когда в результате обмена мнениями начнёт естественным образом формироваться подход или точка зрения, приемлемые для большинства. Человеку, впервые попавшему на мероприятие под названием нэмаваси, бывает непросто понять, в чём смысл обсуждаемого вопроса и в какую сторону движется обсуждение. Если контуры консенсуса не намечаются — не беда, собрание переносится на следующий срок. Участники будут собираться снова и снова до тех пор, пока консенсус не будет найден. Принятие решения большинством голосов тоже не пользуется особой популярностью, к нему прибегают лишь в крайних случаях. По той же причине — остаются недовольные, чьё мнение не приняли в расчёт.

За исключением выпусков новостей, на японском телевидении не бывает передач с одним ведущим. Обычно в студии присутствуют пять-шесть человек, беседующих на заданную тему. Напрямую к телезрителям не обращаются, участники передачи общаются исключительно между собой. Надо ли говорить, что ни возражений, ни дискуссий, даже завуалированных, в таком общении не бывает? Всё протекает гладко, непринуждённо и естественно, общая направленность и выводы всем понятны и не вызывают сомнений.

СТРЕМЛЕНИЕ К ИДЕАЛУ: ЧИСТОТА, ТОЧНОСТЬ, АККУРАТНОСТЬ

Японская культура сформирована ограниченным пространством и хорошо приспособлена к нему. Живущие в этом пространстве люди делят окружающий мир на сегменты и умело их организуют, проявляя фантазию и смекалку, эстетическое чувство и рационализм. Совершенствование внутренней структуры сегмента бесконечно и напоминает погоню за ускользающим идеалом.

С детского сада японских детей начинают приучать к здоровым привычкам, аккуратности и правильной гигиене. Их специально учат, как нужно держать в руке зубную щётку, какими движениями чистить зубы и как полоскать горло. Полоскание горла вообще считается главной профилактикой простудных заболеваний. В начальной школе весь класс освобождается от занятий, если несколько человек заболевают ОРЗ. Детям говорят, что чистить зубы положено трижды в день, после каждого приёма пиши, а принимать ванну и мыть голову шампунем следует ежедневно. В японской школе ученики не пользуются шариковыми ручками или чернилами, только простыми карандашами. Исправления должны легко стираться и не портить внешнего вида написанного. Эта привычка простирается и на студенческие годы. В начале занятия студенты обычно кладут перед собой несколько остро заточенных графитовых карандашей, их внешний вид тоже имеет значение.

Известный японский обычай снимать обувь перед входом в любое помещение также имеет отношение к чистоте. Чтобы обозначить границу между внутренним и внешним пространством, пол специально приподнимают на двадцатъ-тридцать сантиметров. Несмотря на сияющие чистотой туалеты, входить в них можно только в специальных тапочках, поставленных у двери.

Ванная в современном доме.

На полу моются, в ванне отдыхают.

Стремлением к чистоте и аккуратности объясняется повышенная чувствительность и брезгливое отношение ко всему, что может считаться нечистым, нездоровым, осквернённым. Это качество в той или иной мере свойственно, наверное, всем людям, но у японцев оно часто принимает обострённые формы. Последний сёгун Ёсинобу Токугава (1837–1913) после отрешения от власти жил тихо и скромно. В 1897 году в его дом проникли два вора-юнца и похитили из кладовки часть ценных вещей. Их быстро поймали, вещи были возвращены. Но потомственный самурай не смог жить в осквернённом доме и переехал в другое место (Сиба, 208). Уже в наше время при Государственном НИИ онкологии была открыта библиотека. По свидетельству Э. Онуки-Тьерни, её работники проводили дезинфекцию каждой книги после выдачи её больным, хотя онкология не относится к числу заразных заболеваний. Р. Марш сообщает о другом курьёзном случае. В 1982 году жительница Иокогамы случайно обнаружила в выброшенном с мусором чемодане 10 миллионов йен (около 80 тысяч долларов). Как положено, она решила сдать их в полицию, но купюры были очень грязными. Женщина выстирала и прогладила утюгом каждую, и только потом отправилась в полицию со своей находкой (March, 139).

Точность и пунктуальность — ещё одна черта, которую связывают с японским перфекционизмом. Эти качества имеют в Японии ярко выраженный исполнительский характер. Японцы любят действовать по заранее составленному и детально проработанному плану, когда точно известно, чем начинается, как проходит и чем заканчивается каждая отдельная операция, а также весь процесс в целом. Умение принимать спонтанные решения и импровизировать на ходу не считается здесь особым достоинством и не поощряется, в то время как последовательное и точное выполнение намеченных операций является важнейшим элементом любой производственной деятельности. Большинство японских служащих работают по заранее составленным планам, в которых их действия расписаны на несколько недель вперед. При активном содействии компаний миллионы календарей, блокнотов и записных книжек всех форматов каждый Новый год обретают новых хозяев. Тщательное планирование и выполнение намеченного — характерная черта не только деловой, но и личной жизни японцев. В отличие от многих стран, где люди живут по принципу «что-нибудь да получится», большинство японцев предпочитает иметь более или менее ясное представление о том, чем они будут заниматься в тот или иной период своей жизни.

Время — важнейший элемент японского мироощущения. Обычный школьник может не знать многих вежливых форм и оборотов речи, но он точно знает, что приходить на встречу нужно за пять минут до её начала. А уж для взрослого японца опоздать к назначенному времени — просто верх неприличия. «Согласно международным исследованиям, японцы входят в число самых пунктуальных народов мира» (March, 141). Современные технические средства придают японской пунктуальности новые черты. Слаженность и синхронность действий не в последнюю очередь зависят от точности часовых механизмов. Поэтому уже в 1940 году в Японии начали передавать радиосигналы точного времени, по которым настраивали часы. Десятого июня 1999 года была введена в строй современная система точного времени, в основе которой 4 генератора радиосигналов, которые передаются на длинных волнах и принимаются в любой точке страны. Точность сигнала гарантируют атомные часы с отклонением в 1 секунду за 30 тысяч лет. Большинство выпускаемых сегодня настенных часов снабжены приёмными устройствами и автоматически подстраиваются по этим радиосигналам. Растёт так же доля ручных часов, снабжённых системой автоподстройки. В Японии один часовой пояс, поэтому вся страна живёт в едином ритме.

Цезиевый хронометр — сердце атомных часов.

Стремление к точности имеет множество аспектов и порой приводит к неожиданным результатам. Например, оно влияет на такую, казалось бы, далёкую от времени вещь, как чаевые.

В большинстве стран мира принято благодарить обслуживающий персонал мелкой монетой. Где-то, как, например, в США, размер чаевых решается на месте и зависит только от отношений между клиентом и обслуживающим персоналом. Где-то он более или менее определён и заранее закладывается в счёт. В последнем случае клиенту не приходится каждый раз вступать с коммерческую сделку. Япония многое переняла из-за рубежа, но чаевые в число заимствований не попали. Об их существовании японцы узнают из фильмов о зарубежной жизни и туристических справочников. Почему так?

Причин несколько. Первая и главная — это пресловутый группизм. Японский таксист, официант, швейцар и вообще любой человек из сферы обслуживания работает не сам по себе, а от имени группы. Принадлежность к группе является для него ключевым жизнеобеспечивающим фактором и определяет правила работы с клиентами. Американский менеджер говорит таксисту или официанту: ты получаешь гарантированный минимум оплаты, остальное зависит от тебя. Будешь стараться — будут чаевые и дополнительный заработок, не будешь — твои проблемы. Твори, выдумывай, пробуй и зарабатывай чаевые. Для японцев такой подход неприемлем. Японский менеджер говорит таксисту или официанту: ты получаешь заработную плату и за это должен выполнять такие-то требования. Будешь хорошо работать — зарплата будет повышаться. Если не будешь — это не только твои, но и наши проблемы. Ничего творить, выдумывать, пробовать не надо, выполняй предписания, об остальном позаботится фирма.

Вторая причина состоит в том, что стоимость проезда в такси, как цена любой услуги вообще, выверяется и устанавливается с большой точностью. Чаевые могут её изменять, иногда существенно, а их размер определяется многими факторами и потому контролю не поддаётся. Как же их можно допустить?

Третья причина связана с необычайно чётким разграничением ролевых функций в сфере обслуживания. По японским представлениям, вся ответственность и все полномочия по организации услуги возлагаются на того, кто её предоставляет. Клиент в этом процессе — сторона пассивная. Единственное, что ему положено сделать — это расслабиться и получить удовольствие. Поэтому если вы в магазине из лучших чувств решите вдруг помочь продавцу и подержать пакет, пока он складывает туда ваши покупки, скорее всего он смутится и начнет извиняться. Ваша помощь станет вмешательством в его профессиональные обязанности и зону ответственности. А если продавец ещё и мнителен, он может воспринять её как намёк на свою нерасторопность. При таком подходе к разделению ролей участие клиента в определении размера чаевых представляется уже не столь простой задачей. Поэтому, полагают японцы, лучше вообще избавить его от этой заботы.

Стремление к идеалу подразумевает неустанное совершенствование, борьбу с недоработками и несоответствиями в любых проявлениях. Если их невозможно устранить, они должны быть скрыты. Перед свадьбой наследного принца Нарухито Управление императорского двора выпустило пресс-релиз, в котором помимо всего прочего сообщалось, что наследник трона на 2,5 см выше своей невесты Масако Овада. Вся страна много раз видела их вместе и знала, что невеста на 2–3 см выше жениха (March, 143). Вряд ли правдивая информация о росте наследника престола могла повлиять на тёплое отношение населения к молодожёнам, но почтение к принципу соответствий и внешней безукоризненности оказалось сильнее. Эта маленькая хитрость не привлекла внимания и никого не удивила — все знают правила игры.

Подчеркнутое стремление к внешней благопристойности и органичным отношениям между людьми является проявлением всё того же японского перфекционизма. Человека нельзя внезапно чем-то удивлять, задевать, ставить в неловкое положение. Это требование распространяется на всех и проявляется в самых разных областях японской жизни. Например, при всей любви современных средств массовой информации к документальной достоверности и горячим репортажам японская пресса и телевидение никогда не показывают откровенных кадров с места аварий, терактов и стихийных бедствий, тела раненых или погибших людей. И вообще избегают всего, что может шокировать читателя или зрителя натуральными подробностями. Может быть, по этой причине многочисленные сцены насилия в японских телефильмах снимаются таким образом, что любому ребёнку понятно: экранная драка — это чистейшей воды инсценировка, к тому же не очень умелая, а проливаемая телевизионными злодеями кровь больше похожа то на томатный сок, то на краску.

Повышенная чувствительность к внешним приличиям и благопристойности в полной мере проявилась при формировании государственного имиджа Японии и в отношении к своей истории. Центральное место здесь занимает идея несменяемости правящего императорского рода, который, согласно преданиям, принял подданных под своё покровительство в незапамятные доисторические времена, когда боги только создавали Японский архипелаг. И с тех пор бессменно и благополучно правит страной на радость благодарному населению. Другой важный аспект — возвышенное отношение к собственной истории. Японцам хотелось бы видеть её как последовательный, без срывов и провалов процесс восхождения нации от романтической «эпохи богов» к современному научно-техническому совершенству и социальному процветанию. Большое и красивое татэмаэ в национальном масштабе. Страна, первой встречающая восходящее солнце, ни разу не завоевывалась иностранными варварами, власть всегда была легитимной, а культура — самобытной и цельной. Проблемы и трудности, которые встречались на историческом пути, преодолевались постепенно, в гармонии с общим темпом развития и в согласии с традиционными ценностями.

ПОЗДРАВЛЕНИЯ И ПОДАРКИ

Группизм, взаимозависимость и взаимообязанности японцев по отношению друг к другу удивительны. Усилия по поддержанию такого рода отношений кажутся многим иностранцам непосильным бременем. Обмен подарками и посланиями играет в этих отношениях большую роль и составляет неотъемлемую часть японской культуры. Это целая наука со своей давней и богатой традицией. В период правления воинского сословия правила обмена подарками и ритуал подношений изучали в лучших школах.

Поводов для вручения подарков в современной японской жизни более чем достаточно. Если вы переступаете порог чужого дома, лучше запастись каким-нибудь съедобным подарком. Если вы посещаете кого-то на рабочем месте и намерены обратиться к этому человеку с просьбой, небольшой подарок тоже будет уместен. Уезжая в командировку и возвращаясь из нее, в качестве сувениров с собой везут местные бренды. Провожая знакомого, ему вручают подарок на дорогу. Подарком принято отвечать вообще на любую оказанную вам услугу. Подношение можно осуществить сразу, по горячим следам, или подождать официального сезона для обмена подарками. Он наступает дважды в год — в июне (тюгэн) и в декабре (сэйбо). Противники японских традиций говорят, что это узаконенное время для взяток.

Подарками сопровождаются многие события личной жизни. Переехав на новое место жительства, вновь прибывший обычно обходит ближайших соседей и вручает им недорогие символические подарки, чаше всего красиво упакованные туалетные или кухонные полотенца. Подарками также принято отмечать новоселье, рождение ребёнка и другие заметные события. В этих случаях виновник торжества обязательно получает подарок от группы, в состав которой входит. Это важнейший элемент группового ритуала, свидетельствующий о внимании группы к каждому из своих членов. Чем выше статус группы, тем значительнее может быть подарок. Средства на его приобретение берутся из общего фонда, образуемого членскими взносами.

Если японец задумает отремонтировать свой дом, он непременно обойдёт заранее соседей, извинится за будущее беспокойство и раздаст им те же символические подарки. То же самое он сделает перед переездом на новое место жительства. Жители соседних домов могут не иметь между собой личных отношений, но на ритуал подношений это не влияет.

По восточной традиции, подарок не может оставаться безответным. Равный статус предполагает обмен равноценными подарками, при разнице работает древнее правило: чем выше статус дарителя, тем богаче подарок. Ритуал торжественных мероприятий, сопровождающихся получением подарков или денежных подношений, предусматривает рассылку ответных даров, но не обязательно. Кроме того, они должны быть скромнее основных подарков. Например, молодожёны после свадьбы могут разослать гостям летние кепочки, футболки со своей фотографией или другим свадебным символом. Впрочем, иногда гостям раздают памятные подарки тут же, в конце вечера. Похороны также сопровождаются в Японии поминальным ужином и вручением семье умершего денежных подношений. В специальных, предназначенных только для этого конвертах, перевязанных чёрной ленточкой. В этом случае все участники печального события через некоторое время получают от семьи покойного благодарственные письма.

Что дарят друг другу в Японии? Почти всё. Даже то, что в других странах не дарят. Это может быть батон ветчины или копчёная рыба. Бутылка сакэ, упаковка пива, корзина фруктов.

Главное, чтобы подарок был красиво оформлен. Внешний вид, упаковка и место покупки значат не меньше, чем сам подарок. Приобщение дарителя и получателя к высокостатусной группе, какой является, например, известный торговый дом, особенно ценится в Японии. Традиция дарить самые обыденные вещи имеет давние корни. В средние века родители, приходя к учителю с просьбой взять сына в ученики, обычно дарили ему простой веер или кисть. Подарок имел скорее символическую, чем практическую ценность, и в этом усматривалось его основное назначение.

Современные японцы спокойно относятся к передариванию презентов. Непьющие раздают пиво и виски друзьям, не скрывая его происхождения. Некурящие так же поступают с блоками сигарет, вегетарианцы — с ветчиной. Под аккомпанемент фраз вроде «мне вот подарили, но не пригодилось» подарки в массовом порядке меняют своих владельцев. Известные люди получают столько подношений, что передарить их нет никакой возможности. В крупных японских городах есть специальные магазины, скупающие у населения непригодившиеся подарки. Удивительное сочетание эстетики символа и житейского прагматизма.

Шагая по миру, праздник Святого Валентина не обошёл стороной и Японию. Во многих странах 14 февраля влюблённые дарят друг другу подарки. В Японии этот праздничный ритуал, как и прочие заимствования, был изменён и приспособлен к местным условиям. Во-первых, подарки делают только женщины мужчинам. Во-вторых, только шоколад. И в-третьих, во избежание недоразумений называют его «этикетной шоколадкой» (гири тёко). Чтобы было ясно: никаких романтических флюидов, чисто товарищеская симпатия или чувство благодарности. Один японец из любопытства провёл опрос среди тридцати своих знакомых мужчин, как они относятся к гири тёко. Восемнадцать человек сказали, что им было приятно получить подарок, и почти все передарили шоколадки друзьям или членам семьи.

На шкале знаков внимания, которые люди оказывают друг другу, письма и открытки занимают следующее место после подарков. Здесь японцы тоже на уровне. Наверное, нигде в мире не отправляют столько открыток и поздравлений, сколько в Японии. Причём пока не заметно, чтобы распространение компьютеров и современных средств связи как-то влияло на эту традицию.

Послания отправляются по определённым поводам и пишутся по специальным образцам. Для их усвоения издаются учебные пособия. Текст должен содержать обязательные компоненты: сезонное приветствие, вступительное и заключительное приветствия, основное содержание, связующие элементы и пр. Такие послания чрезвычайно формализованы и состоят из выражений, которых в устной речи не услышишь. Как и многое другое, эта традиция была заимствована в Китае. Классическая хрестоматия XIII века Дзюнигэцу орай (Письмовник на 12 месяцев) предписывала аристократу писать письма друзьям и знакомым не реже раза в месяц. И столько же раз отвечать на их письма. Из двенадцати ежегодных посланий пять были приурочены к каким-либо значимым событиям, а семь отправлялись исключительно «для закрепления дружеских чувств». За девять столетий в Японии было составлено более 7 тысяч эпистолярных учебников, и спрос на них всегда соответствовал предложению.

Сегодня каждый месяц писем уже не пишут, но ежегодно три-четыре открытки, приуроченных к сезону, — в пределах нормы. Пик наступает под Новый год. Обмен новогодними поздравлениями можно было бы считать общенациональной забавой, если бы не серьёзность отношения к этому делу. По сообщениям японских СМИ, наиболее дисциплинированные граждане пишут в конце гола сотни поздравлений, уделяя этому занятию по несколько часов в день. При таком подходе просто невозможно удержать в памяти всех, кто тебя поздравил и кому ты должен ответить. Поэтому японцы обычно хранят полученные открытки в течение года, а затем раскланиваются по списку. Такой поточный метод, конечно, индивидуальной радости не добавляет, но зато никто не в обиде. Важный в этикете принцип взаимности поддерживается автоматически, хотя и с годовым опозданием. Например, поздравил тебя впервые человек в прошлом году — ты к нему ровно через год с таким же почтением. Писать ответные куртуазности с опозданием, уже в январе, не принято. А если вдруг не пришло поздравление от старого знакомого, то он естественным образом из твоего списка наследующий год выбывает.

Чтобы не смешивать радость с печалью, разработаны удобные правила. Например, если у кого-то в уходящем году умер близкий родственник, ему не положено обмениваться поздравлениями. В этом случае он в конце года рассылает своим постоянным корреспондентам извинительные письма, в которых всё подробно объясняет.

Одна из причин такой необычайной распространённости письменных форм общения заключается в высокой степени его формализованности. Легче написать письмо по всем правилам этикета, чем сделать это в устном сообщении. Кроме того, письменный текст в японской культуре всегда занимал главенствующее место. Это связано, во-первых, с особенностями самой иероглифической письменности и, во-вторых, с её материальной формой. Письменный текст можно хранить и перечитывать, а жизнь звуков коротка, устная речь не сохраняется во времени и пространстве. Поэтому для японцев зрительные смысловые образы первичны, а звуковые — вторичны. Это проявляется и в том, что в Японии, в отличие от других стран, редко дублируют зарубежные художественные фильмы, обычно их показывают с субтитрами. С каждым годом растёт число телепередач, в которых весь произносимый текст дублируется бегущей строкой в нижней часта экрана. Японскому зрителю привычнее видеть смысл, чем слышать его.