Япония в эпоху Токугава

Центробежные тенденции, появление которых можно отнести к XII в., особенно усилились в XVI в. Хотя сёгуны из дома Асикага формально считались верховными правителями, и в одном из районов Киото, в Муромати, существовало центральное правительство, но власть бакуфу фактически распространялась лишь на области, расположенные вокруг столицы. В масштабах страны правительство в Муромати имело значение лишь в той мере, в какой его поддерживали те или иные могущественные даймё. Со своей стороны, сёгуны пытались вмешиваться в борьбу могущественных домов, стремясь использовать распри между ними для усиления собственной власти.

К 40-м гг. XVI в. сэнгоку даймё владели значительными территориями, власть некоторых из них распространялась на несколько провинций. По мере того как росла их военная сила, усиливалась и борьба между ними за расширение владений. Дом Такэда сражался против дома Уэсуги, Оути — против Мори, Уэсуги — против Нагао, Акамацу — против Ураками[46]. В эту борьбу включились мелкие и средние даймё, поскольку последним реально угрожала опасность поглощения со стороны сильных соседей. В ходе этой длительной междоусобной борьбы давно канул в забвение идеальный облик самурая, который должен был быть не только сильным и храбрым, но и чувствительным и милосердным. Война сокрушила все морально-этические нормы, и ее участники не останавливались ни перед убийствами, ни перед предательством.

В ходе междоусобных войн выдвинулись три фигуры, которых часто называют «объединителями Японии», хотя первый из них, Ода Нобунага, такой задачи в начале своего пути, судя по всему, не ставил. Но так или иначе, именно Ода Нобунага (1534–1582), Тоётоми Хидэёси (1536–1598) и Токугава Иэясу (1542–1616) предприняли целый ряд политико-административных, социальных и экономических начинаний и тем самым начали процесс создания централизованного государства, получивший затем свое завершение в эпоху Токугава.

Нобунага, Хидэёси и Иэясу отличались друг от друга своим социальным происхождением, возрастом, характером, темпераментом. У них была и разная тактика в достижении поставленных целей. Но их роль в истории Японии несомненна, о чем свидетельствует и тот факт, что историки по-разному датируют окончание периода сэнгоку дзидай и начало следующего периода кинсэй, связывая это с определенными датами в их биографиях.

Ода Нобунага

Ода Нобунага появился на политической арене в один из драматических периодов японской истории. Путь этой неординарной личности, масштаб которой не смогли до конца понять и оценить многие из его окружения, определили многие объективные и субъективные факторы, и оценивать ее следует с позиций той эпохи, в которую он жил.

Трагический конец жизни Нобунага — вынужденное самоубийство в лучших самурайских традициях — создал вокруг него некий ореол, хотя он был типичным сэнгоку даймё, во имя достижения власти убиравшим со своего пути даже ближайших родственников. Так, Нобунага убил своего младшего брата Нобуюки, обвинив его в тайных связях со своими врагами, и некоторых других членов семьи, хотя бы потенциально представлявших угрозу его власти[47]. Но такую жестокость можно объяснить и страхом перед предательством, которое было обычным делом в период сэнгоку дзидай. Нобунага обладал необузданным характером, он насмехался над житейскими нормами, ненавидел всяческие формальности, не верил ни синтоистским, ни буддийским богам и, по выражению Вакита Осаму, много писавшего о Нобунага, с упоением играл свою роль на подмостках войны, прожив жизнь, как одно мгновенье[48].

История сохранила для нас свидетельство человека, много раз встречавшегося с Нобунага. Португальский миссионер Луиш Фроиш, проживший в Японии 34 года, описывал его следующим образом:

Природа одарила Ода Нобунага многими способностями, которые помогли ему достичь высот власти. Тем не менее всю жизнь Ода страдал своего рода комплексом неполноценности, связанным с его незнатным происхождением.

Возможно, семья Ода вела свое начало от рода Ода из провинции Оми (ныне префектура Сига), хотя точных доказательств этого нет. Более достоверно, что предки семьи проживали в провинции Этидзэн, где к западу от современного города Такэфу находился городок Ота[50]. Там был расположен синтоистский храм Ота Цуруги дзиндзя, божество которого считалось хранителем рода.

В XV в. в провинции Этидзэн должность сюго занимал некто Сиба Ёсисигэ, которого затем перевели в провинцию Овари, где к тому времени обосновался род Ода. Сиба сделал деревенского старосту Ода Сёдзё своим представителем в деревне. Все благополучие рода Ода стало теперь зависеть от милости сюго, и когда в ходе междоусобных войн положение последнего пошатнулось, это сразу отразилось на его судьбе. Род распался на два дома. Один обитал в районе Ивакура, другой — в Киёсу, и оба они включились в войну всех против всех. Ода из Ивакура покорили четыре уезда в провинции Овари (Нива, Хагури, Накасима, Касугаи), а Ода из Киёсу с помощью Сиба Ёсисигэ подчинили себе уезды Тита, Кайсай, Кайто, Аити. Семья, в которой родился Нобунага, была ответвлением дома Ода из Киёсу, где ее глава был лишь чиновником (бугё).

О первых годах жизни Нобунага известно немного. Он родился в 1534 г., предположительно 15 мая, и был старшим сыном в семье. Место его рождения также точно не установлено, называют замок Нагоя или замок Сёбата[51].

Борьбу за объединение провинции Овари начал еще отец Нобунага — Нобухидэ. Он был способным человеком и сумел привлечь на свою сторону многих самураев.

Овари была большой провинцией, и ее удобное расположение и хорошие дороги привлекали внимание могущественных соседей, которые стремились прибрать ее к рукам. С востока ей угрожал могущественный даймё Имагава Ёсимото, принадлежавший к дому сёгунов Асикага. Покровительство сёгуна помогло ему захватить соседнюю провинцию Микава после смерти ее владельца Мацудайра Хиротада. Имагава сделал своим заложником сына Хиротада — Токугава Иэясу. С севера распространить свое влияние на провинцию Овари стремился даймё Сайто Досан из провинции Мино, прозванный за свое вероломство «гадюкой» (мамуси). В 1544 г. Сайто вел борьбу с отцом Нобунага, которая закончилась своеобразным миром — он выдал свою дочь замуж за Нобунага.

В марте 1551 г. Ода Нобухидэ умер, и 17-летний Нобунага стал главой семьи. Ему пришлось утверждать своё лидерство как в провинции, так и в семье с помощью силы и изворотливой дипломатии, частью которой было заключение разного рода союзов, распадавшихся, как карточные домики, когда надобность в них отпадала.

Смерть Нобухидэ вызвала смятение в Овари. Этим воспользовался Имагава Ёсимото и вторгся в пределы провинции. Более восьми лет потребовалось Нобунага, чтобы одолеть этого сильного противника и нанести ему сокрушительный удар. Это произошло в 1560 г. в битве при Окэхадзама, во время которой Имагава Ёсимото был убит. Убирая со своего пути соперников, Нобунага подчинил своей власти всю провинцию (ранее дому Ода принадлежала лишь ее западная часть).

В ходе этой борьбы судьба свела Ода Нобунага с Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу. После поражения Имагава Ёсимото оба они стали надежными союзниками Нобунага. Образование этого союза можно считать первым шагом на пути к объединению Японии.

Было бы неверным утверждать, что, начиная борьбу за полный контроль над провинцией Овари, Нобунага ставил перед собой цель распространить свою власть и на соседние владения. Скорее всего, эта идея возникла у него под влиянием достигнутых военных успехов, заставивших его поверить в свои силы и возможности. Способствовали этому и события в столице страны Киото. В 1564 г. там неожиданно умер канрэй[52] (регент) Миёси Тёкэй. Вскоре после его смерти при загадочных обстоятельствах погиб и правивший в то время сёгун Асикага Ёситэру, что вызвало чувство тревоги у местных феодалов. Многие из них подумывали о том, чтобы направить войска в столицу, но отважился на такой шаг лишь Ода Нобунага, который с армией в 50 тыс. чел. вступил в Киото, сурово покарал виновных в убийстве сёгуна Ёситэру и провозгласил новым сёгуном его младшего брата Ёсиаки. В честь этого события Нобунага распорядился построить для нового сёгуна замок Нидзёдзё, строительством которого он руководил лично[53].

Удачно проведенная Нобунага операция, несомненно, укрепила его авторитет. Но у него оставались еще два могущественных соперника: на востоке — Такэда и на западе — Мори. Этим можно объяснить то обстоятельство, что Нобунага не воспользовался событиями в столице для захвата власти, а, наоборот, всячески старался укрепить авторитет сёгуна, видимо, полагая, что его час еще не пробил. Он выжидал до 1573 г.[54], когда сверг последнего сёгуна из династии Асикага за попытку сопротивления своей воле.

Установив полный контроль над столицей и получив реальную власть примерно над половиной территории Японии, Нобунага, тем не менее, не принял титула сэйи тай сёгун[55], что можно объяснить его комплексом, связанным с его недостаточно высоким происхождением, которое не давало, по мнению Нобунага, ему право на этот титул, принадлежавший лишь дому Минамото. Другое возможное объяснение — Нобунага пытался создать систему власти, свободную от влияния прежних структур.

В пользу последнего говорит характер взаимоотношений Нобунага с императорским домом и придворной аристократией, который проливает свет на него как на политика. Существует мнение, будто Нобунага хранил верность императору, что позволило ему добиться успеха в деле объединения Японии.

Но гораздо ближе к истине тот факт, что Нобунага стремился использовать свои отношения с императором для укрепления своего положения и авторитета.

Несмотря на полную утрату императором реальных политических прав, он формально оставался верховным правителем страны, получившим власть из рук богини Аматэрасу. Этот сакральный престиж императора использовали все правители Японии. Однако за всю историю императорского дома это был самый тяжелый период не только в правовом отношении, но и материальном — двор практически не имел средств к существованию.

Тем не менее Нобунага, хоть и отказался от титула сёгуна, пожелал стать кугэ и таким образом вошел в политическую структуру двора. Он вернул ранее принадлежавшие кугэ земли, рассчитывая на их помощь в деле утверждения своего влияния на императора и двор. А строптивых кугэ он подвергал домашним арестам. В 1579 г. Нобунага усыновил принца, сына императора Огимати. Он оборудовал в своем замке Адзути специальные императорские апартаменты, давая этим понять, что будущий император будет часто его посещать[56].

Нобунага вошел в историю своими нововведениями в военном деле. Он был искусным тактиком и стратегом, использовавшим в вооруженной борьбе все возможности, имевшиеся в его время.

Прежде всего, войска Ода Нобунага были оснащены огнестрельным оружием. Оно стало поступать в Японию начиная с середины XVI в., после появления там португальцев. Это был совершенно новый для японцев вид вооружения, который в период смутного времени быстро нашел широкое применение и произвел определенный переворот в военной технике. Каждый даймё при его использовании применял свою тактику. Поначалу огнестрельное оружие использовалось лишь как вспомогательное средство, поскольку как само оно, так и боеприпасы к нему стоили очень дорого. Даже когда удалось наладить его производство в Японии, свинец, необходимый для изготовления пуль, и сырье для пороха приходилось ввозить. Нобунага удалось добиться максимально эффективного использования огнестрельного оружия применительно к японским условиям ведения боя.

Основу армии Нобунага составляли самураи, которые жили на подвластных ему территориях. Их отношения строились по принципу хозяин — слуга. В армии была жесткая дисциплина, что проявилось, когда в 1564 г. Нобунага вступил в столицу. С давних пор повелось, что войска, вступив в город, начинали бесчинствовать и грабить. Моральный дух воинов падал, и было много случаев, когда неожиданная контратака врага приводила к разгрому недавнего победителя. Нобунага хорошо осознавал такую опасность и безжалостно казнил мародеров.

Ода Нобунага изменил способ боевого применения отрядов пехоты (асигару). В его войсках асигару дополняли самурайские отряды и тем самым расширяли основную боевую часть войска, тогда как другие феодальные дома применяли асигару лишь в качестве вспомогательных частей. Одновременно Нобунага усовершенствовал главное оружие японской пехоты и конницы — копье, удлинив его до 6 м. Все это помогло Ода Нобунага разгромить даймё Такэда Кацуёри, и его тактика вошла в анналы военного искусства.

Излюбленным способом действий Ода Нобунага были стремительные кавалерийские атаки небольшими силами. Нобунага отлично владел искусством маневрирования на местности, неожиданно атакуя противника в самый неподходящий для него момент. Он наносил удары под покровом ночи, когда противник меньше всего ожидал атаки и не был готов отразить ее[57]. Нобунага использовал в своих целях даже непогоду — ливни и ураганные ветры.

Следует отметить, что с юношеских лет Нобунага занимался физическими упражнениями и изучал военное дело, что было естественным — в то время война была образом жизни людей его круга. Он дважды в день упражнялся в верховой езде, овладевал всеми видами оружия, старательно осваивал приемы и методы ведения боевых действий. Участвуя в сражениях, Нобунага всегда проявлял личное мужество.

Ода Нобунага укреплял свою власть не только силой оружия или путем политических интриг. В заслугу ему следует поставить осознание необходимости проведения экономических мероприятий, без которых нельзя было добиться успеха в политической и военной сферах. Во время его правления получили новые стимулы для развития города и различные объединения торговцев, что способствовало дальнейшему развитию рыночных отношений. Главную роль в этом сыграли указ о свободных рынках (ракуити) и свободных цехах (ракудза) и благоприятная политика в отношении городов. Первые свободные цехи появились в призамковом городе Адзути, принадлежавшем Нобунага.

Большую роль в развитии торговли сыграла ликвидация таможенных застав, которые сооружали не только владельцы земель, но и монастыри и деревни. Застав было великое множество, их главной целью являлся сбор пошлины, что негативно отражалось на цене товара. Кроме того, в условиях войны заставы препятствовали передвижению войск и снабжению городов продовольствием. Убрать их пытались еще сэнгоку даймё, поскольку они мешали развитию рынков в их владениях[58].

Проводя такую политику, Нобунага как бы опередил время, поскольку свободе торговли должно было предшествовать объединение страны. Тем не менее эти мероприятия отвечали интересам новых слоев купечества, которое было заинтересовано в прекращении междоусобной войны и на поддержку которого мог опереться Нобунага. Это купечество не было связано со старыми феодальными кругами и нуждалось в покровительстве новой власти.

Основные экономические мероприятия стали осуществляться после прибытия Нобунага в Киото, но еще раньше они начали проводиться в Овари, Мино и других подвластных ему провинциях. Нобунага держал под своим контролем дороги и транспортные средства в провинциях и следил, чтобы они были в хорошем состоянии. Он освобождал владельцев лодок и лошадей от повинностей и разрешал им заниматься перевозкой товаров, от чего получал денежный доход[59].

Нобунага пытался наладить систему денежного обращения. В средневековой Японии центральное правительство не занималось чеканкой монет; в ходу были сунские и минские монеты, хотя в Японии добывалось достаточное количество меди, чтобы чеканить собственные[60]. Существовала практика, связанная с внешней торговлей, когда японцы в обмен на медь получали китайскую медную монету (эйракусэн). Строгого денежного стандарта не существовало, широко практиковалась порча монеты. Против этого и были направлены основные указы Нобунага. Правда, исправить положение ему не удалось, несмотря на применение наказаний[61].

Проводя политику поощрения торговой и предпринимательской деятельности, политику открытых рынков и открытых цехов, Нобунага не ликвидировал и старые цеховые объединения[62]. Он сохранил старую цеховую структуру еще и потому, что такие города, как Киото и Сакаи, которые широко славились своими искусными ремесленниками, нуждались в бесперебойной поставке сырья, а ликвидация старых цехов нарушила бы систему производственных и снабженческих связей[63].

Экономические мероприятия Ода Нобунага в целом способствовали расцвету самоуправляющихся городов, стимулируя их экономическую активность. В провинциях, подчиненных Нобунага, таких городов было несколько, и на первых порах он уважительно относился к их статусу. Многие экономические мероприятия Нобунага начал проводить в своем призамковом городе Адзути. Однако по мере расширения и укрепления его власти отношение Нобунага к городскому самоуправлению менялось. Он обложил города временными и военными налогами и при любой попытке противиться его приказам сурово расправлялся с непокорными.

Ярким примером такого рода политики является судьба города Сакаи, расположенного в провинции Идзуми. Этот город на морском побережье разбогател на внешней торговле. Достигнутый в нем уровень городского самоуправления позволял сравнивать Сакаи с вольными городами Европы.

Город выкупил землю, на которой стоял, был хорошо укреплен (его опоясывал ров), имел свое войско, формировавшееся на основе найма (ёхэй).

В октябре 1568 г. Нобунага потребовались дополнительные деньги на военные нужды, и он обложил большим налогом провинции Сэццу, Идзуми и другие; на долю Сакаи выпала огромная сумма в 20 тыс. кан[64]. Сакаи отказался выплатить эту сумму, и на следующий год Нобунага подчинил своей власти строптивый город и покончил с его независимостью, назначив туда наместника (даикан). Вместе с тем, хотя Нобунага предпринял целый ряд мер, чтобы ослабить обороноспособность городов (распустил отряды самообороны, заставил срыть укрепления), он ничего не менял во внутренней структуре городов и сохранил особые права торговцев и ремесленников[65].

Преобразования Ода Нобунага затронули и аграрную сферу — главную отрасль производства, где было занято более 80 % населения. Борьба, которую вел Нобунага, требовала не только больших людских сил, но и огромных материальных расходов, и главным источником их пополнения было сельское хозяйство.

Обследование и перепись земли (кэнти), начатые Нобунага в 1568 г., преследовали чисто практические цели — выявить экономический потенциал даймё[66]. Учитывались и земли буси, полученные от даймё в качестве феодов. В результате кэнти точно определялись размеры земельных налогов[67].

Ода Нобунага, как правило, ограничивался получением сасидаси, т. е. сведений от владельцев земли о проведении переписи. При подозрении в утаивании земель представители Нобунага проводили обследования, и если подозрения подтверждались, все владения провинившегося феодала конфисковались. Таким путем от крупных даймё отрывался слой мелких феодалов-буси, которые лишались источника своего существования — и земли, и хозяина, а крупные даймё теряли свою военную и экономическую силу. Поэтому проведение кэнти можно рассматривать как составную часть общей политики Нобунага.

Кроме того, это мероприятие Нобунага было направлено и против могущества буддийских монастырей, некоторые из которых являлись крупными землевладельцами. Монастыри имели значительные вооруженные силы и активно участвовали в междоусобных войнах. Чтобы ослабить потенциальную угрозу с их стороны, во время проведения кэнти в провинции Ямато все земли храма Кофуку были конфискованы[68]. А монастырь Хиэйдзан, считавшийся «неугасимым светильником Закона», Нобунага предал огню, как только выяснилось, что надменные монахи не желают склониться перед его волей[69].

К истории не применимо сослагательное наклонение, поэтому трудно предположить, какие дальнейшие шаги предпринял бы Нобунага, если бы его жизнь неожиданно не оборвалась и ему удалось подчинить своей власти другие части Японии. При нем процесс объединения страны был лишь в стадии становления, и потребовалось еще более 50 лет борьбы для того, чтобы возникло общеяпонское централизованное государство. Преобразования, проведенные Нобунага, не затронули в основе ни политическую, ни экономическую систему страны, они лишь создали предпосылки для будущих коренных преобразований. Но это был первый шаг в иное общество. Можно сказать, что Нобунага затворил ворота эпохи средневековья (тюсэй) и заложил первые кирпичи в фундамент здания, строительство которого завершили сёгуны из династии Токугава. Своей борьбой за объединение Японии (хотя такой конкретной цели он себе не ставил, но объективно этому процессу способствовал) он проложил дорогу японскому обществу к периоду длительного мира.

Возможно, Нобунага успел бы сделать больше, если бы не предательство одного из его военачальников — Акэти Мицухидэ (1526–1582), который 1 июня 1582 г. неожиданно напал на Нобунага, когда тот остановился на ночлег в храме Хоннодзи. Силы были неравными, и Нобунага покончил жизнь самоубийством. По мнению А. А. Искендерова, это был настоящий заговор с целью захвата власти, о чем свидетельствуют тщательно разработанный план переворота, точно и искусно выбранный для его осуществления момент[70].

Японский историк Вакита Осаму, посвятивший многие свои работы Ода Нобунага, назвал его последним верховным властителем (хася) средневековья[71], захватившим власть силой оружия. Нобунага блестяще сыграл свою роль на исторической сцене, хотя многое разрушил и не успел построить новое. Он проявил выдающиеся организаторские способности как военачальник. Со временем его образ приобрел лишь привлекательный оттенок, чему способствовала его трагическая гибель в результате предательства. Не случайно его личности и эпохе посвящено много не только исследований, но и повестей, пьес, кинофильмов. Как всякая незаурядная личность, жившая в переломную эпоху, Нобунага был противоречив в своих поступках. Но та борьба, которую он начал, послужила первой ступенькой в деле создания централизованной власти. Именно с этих позиций и следует оценивать его роль в истории Японии.

Тоётоми Хидэёси

Хидэёси, как и Нобунага, был родом из провинции Овари. Он родился в 1536 г. в деревне Накамура уезда Аити. Провинция была расположена в центральной части Японии, недалеко от столицы Киото, и потому часто становилась ареной жестоких боев, которые вели враждовавшие между собой феодалы. Отец Хидэёси — Киносита Яэмон — служил пехотинцем (асигару) в армии Ода Нобухидэ, отца Нобунага. В одном из сражений он был ранен в ногу и был вынужден оставить военную службу. Он вернулся домой и продолжил занятия крестьянским трудом.

Когда Хидэёси исполнилось восемь лет, его отец умер. Мать вторично вышла замуж, но Хидэёси не любил отчима и отношения между ними были сложными. В 15 лет Хидэёси покинул отчий дом и отправился странствовать, не зная ни цели, ни маршрута своего путешествия. Судьба улыбнулась юноше, и его взял в услужение Мацусита Кахэй, владелец небольшого замка Куно. Хидэёси провел в замке несколько лет и всю жизнь с благодарностью вспоминал своего хозяина. Существует несколько версий относительно того, почему Хидэёси покинул замок Куно[72], но, может быть, решающей причиной оказалась тоска по матери, которую Хидэёси нежно любил. Вернувшись домой, он встретился с Ода Нобунага, с которым надолго связал свою судьбу.

Хидэёси свел с Нобунага случай. В то время борьба за объединение провинции Овари была в самом разгаре, и Хидэёси, который был у Нобунага простым слугой, вскоре стал участвовать в сражениях. Он проявил смелость и находчивость, умело действовал в бою, за что завоевал доверие Ода Нобунага и спустя некоторое время был возведен в ранг самурая. Хидэёси добивался успеха в самых трудных операциях, что способствовало его карьере в армии Нобунага[73].

Весть о гибели Нобунага застала Хидэёси в провинции Биттю, где он вел борьбу против могущественного феодального дома Мори, одного из самых сильных противников Нобунага. В момент нападения на Нобунага все верные ему сподвижники находились далеко от Киото и не могли быстро прийти ему на помощь, на что и рассчитывал Акэти Мицухидэ[74]. Но уже 12 июня 1582 г. Хидэёси удалось разгромить войска Мицухидэ, опередив Сибата Кацуиэ, воевавшего в провинции Эттю против феодала Уэсуги и также поспешившего выступить против Мицухидэ после получения известия о смерти Нобунага.

Смерть Нобунага открыла для Хидэёси путь к власти, хотя среди сторонников Нобунага были и другие военачальники, которые могли с полным основанием претендовать на роль преемника. Главными соперником Хидэёси был Сибата Кацуиэ. Его позиции усиливало то обстоятельство, что на его стороне выступил Ода Нобутака, младший сын Нобунага (его старший брат Нобутада, подававший большие надежды, погиб вместе с отцом).

Соперничество Хидэёси с Сибата Кацуиэ закончилось разгромом последнего в замке Китаносё, где он укрылся с семьей и немногочисленными сторонниками. Сибата, его жена Оити и свыше 80 вассалов и фрейлин покончили жизнь самоубийством. Оити, которая была родной сестрой Ода Нобунага, написала Хидэёси письмо с просьбой приютить ее детей[75]. После победы над Сибата Хидэёси приказал выдворить Ода Нобутака из отцовского замка Гифу и поместить его в один из монастырей в провинции Овари. Нобутака не выдержал такого позора и покончил жизнь самоубийством. Внука Ода Нобунага — Самбоси, который был старшим сыном Нобутада, Хидэёси переправил в замок Гифу, установил ему годовой доход в 300 тыс. коку и больше о нем ни разу не вспомнил[76].

Победа над сильным соперником укрепила позиции Хидэёси. Но процесс объединения страны был еще далеко не завершен. Большая часть Японии пока находилась во владении могущественных феодалов, которые отнюдь не спешили признать власть Хидэёси. Последовавшая борьба, которая привела Хидэёси к вершинам власти, продлилась 8 лет и потребовала огромных военных усилий и материальных затрат.

Хидэёси находился у власти с 1582 по 1598 г. За это время он успел осуществить ряд мероприятий, оказавших большое влияние на социально-экономическую структуру Японии. Это, прежде всего, перепись земель, известная в истории как кэнти Хидэёси.

Первоначально проведение кэнти Хидэёси, так же, как и кэнти Нобунага, было направлено, главным образом, против враждебных феодалов и храмов. В ходе переписи конфисковывалось много храмовых земель, и часть землевладельцев освобождалась от храмовой зависимости. Правда, позднее Хидэёси возвратил монастырям и храмам значительную часть их прежних владений в виде пожертвований и тем привлек их на свою сторону[77].

Но главные причины проведения переписи и обследования земель и введения новой единицы налогообложения следует искать в возросшей автономии сельской общины, которая активно боролась за свои права. Проведение кэнти было шагом к установлению новой аграрно-административной структуры, что в свое время пытались сделать еще сэнгоку даймё.

Хидэёси добился в этом деле большего успеха, поскольку обладал значительной военной силой и властью и проводил кэнти на иной основе. Нобунага ограничивался получением сасидаси (сведений от землевладельцев о проведении переписи), а Хидэёси проводил кэнти силами официальных властей. Крупные даймё (Токугава, Мори, Симадзу и др.) осуществляли кэнти в своих владениях сами по указанию Хидэёси. В остальных провинциях и уездах земли обследовали чиновники (бугё). Регистрировались все виды земли — не только заливные, но и суходольные поля, земли под постройками, пустоши (последнее вызывало особое недовольство крестьян).

Началась перепись в окрестностях Киото, в провинции Ямасиро, с владений буддийского храма Тофукудзи. Именно там впервые были осуществлены на практике новые правила обмера земли, причем налог определялся в зависимости от качества земли, которая подразделялась на 9 разрядов[78].

Все сведения об обследованных землях заносились в реестры (кэнтитё). В них указывались провинция, уезд, деревня, время проведения кэнти, площадь и качество земель, урожайность и имя землевладельца; затем следовали общий итог и подписи чиновника и ответственного от деревни[79]. Кроме того, чиновники указывали, какое количество крестьян и какие крестьянские дворы были приписаны к земле того или иного даймё или его вассала[80].

Сводные реестры составлялись трех видов: о каждой деревне, о владениях каждого даймё и всеяпонские. При этом перепись велась не по крестьянским наделам, а по поселениям; во владениях даймё реестр составлялся по районам или деревням, а в масштабе всей страны — по провинциям. Общий реестр был составлен в 1596 г. под названием «Кэнти дзёмоку». Не совсем ясно, кто нес основные расходы по проведению кэнти — владельцы земель или центральная власть[81].

В результате проведения кэнти[82], была установлена единая единица земельной площади (тан), с которой брался налог. Размер самого тан был упорядочен. Для измерения урожая и налогов, исчислявшихся теперь в коку (примерно 150 кг), Хидэёси приказом в 1585 г. ввел так называемую столичную меру объема (кёмасу), которая составляла 700 коку. При определении урожайности поля считалось, что с одного тан площади получали 1 коку риса, хотя в зависимости от качества земли устанавливались разные размеры налогов. Кроме того, учитывался ущерб от засухи и наводнения.

Хидэёси установил новые размеры налогообложения крестьян. В прежние времена пропорция распределения урожая между феодалом и крестьянином была равна приблизительно 1:1 или 2:3. Хидэёси установил по всей стране, как в своих владениях, так и во владениях даймё, пропорцию 2:1. Впервые эта норма была установлена при проведении кэнти в провинции Оми в 1586 г. и окончательно распространена на всю страну в 1595 г. Кроме основного налога (нэнгу) взимался вспомогательный налог (кутимай). Все прочие существовавшие до тех пор налоги были отменены.

При Хидэёси была введена новая система измерения урожая, налогов и доходов в коку риса (кокудака), которая унифицировала все меры в стране[83]. Одновременно унифицировался и социальный статус жителей деревенских поселений, объединенных общим названием хякусё (крестьянин). В результате этого мероприятия были упорядочены земельно-имущественные отношения, окончательно ликвидирована система сёэн, на развалинах которой создавались хан (княжества). В ходе кэнти был выявлен основной земельный фонд страны, установлены прямые отношения между землевладельцем и непосредственным производителем сельскохозяйственной продукции, т. е. вводилось прямое налогообложение, без посредников.

Хидэёси отделил самураев от крестьян (хэйно бунри), запретил первым становиться крестьянами или купцами, а крестьянам — покидать поля и перебираться в город[84]. Главной целью, которую преследовал Хидэёси, проводя хэйно бунри, был отрыв воинов-буси от земли; этим он лишал их независимости и силы и ликвидировал существовавшую в период сэнгоку дзидай ситуацию, когда буси присоединялись к крестьянским восстаниям. Создавая новую политическую структуру, Хидэёси сделал акцент на внедрение принципов отношений «господина и слуги», отобрал оружие у крестьян[85] и сделал первый шаг к введению сословной системы в стране. Все эти мероприятия оказали большое влияние на развитие японских городов, особенно призамковых дзёкамати, куда даймё переселяли своих самураев вместе с семьями.

Меры, направленные на объединение страны, поддерживала зажиточная верхушка горожан, заинтересованная в создании благоприятных условий для торговли. Поэтому богатые купцы щедро финансировали военные кампании Хидэёси, снабжая его продовольствием и транспортными средствами. Хидэёси, продолжая мероприятия Нобунага в стимулировании торговли, последовательно проводил политику свободных рынков и свободных цехов, что привело к постепенному исчезновению старых цехов и появлению новых объединений торговцев (тонъя) и ремесленников (накама)[86].

XVI век — время расцвета городов, которые становились центрами ремесел и торговли. Экономическая политика Хидэёси в целом способствовала этому процессу. Однако в противоположность Нобунага Хидэёси не признавал городского самоуправления, запретил все цехи, добился жесткого контроля над купцами и ремесленниками, извлекая из этого доходы.

Хидэёси, как и Нобунага, не имел титула сёгуна, хотя в отличие от Нобунага испытывал страсть к почестям и титулам. Возможно, свою роль в этом сыграло то, что Хидэёси был незнатного происхождения[87]. Из всех чинов и титулов, которыми был наделен Хидэёси, он особенно гордился званием кампаку, полученным в 1585 г. Это звание восходило к древнему японскому роду Фудзивара и требовало, чтобы его обладатель непременно был аристократического происхождения. Поскольку Хидэёси не отвечал этому требованию, император дал ему новую аристократическую фамилию — Тоётоми, под которой он и вошел в историю[88].

Получение высокого титула было ознаменовано постройкой дворца Дзюракудай и широкой реконструкцией Киото. Он прожил там всего четыре года и отказался от звания кампаку в пользу своего племянника Хидэцугу. К тому времени Хидэёси исполнилось 56 лет, но выглядел он глубоким стариком. Его печалило, что у него не было детей, и, утратив всякую надежду иметь прямого наследника, он усыновил Хидэцугу и передал ему титул; сам же, приняв титул таико, который давался отставному кампаку, удалился в замок Фусими под Киото.

Но в 1593 г. Ёдогими, любимая наложница Хидэёси, родила сына, которого назвали Хидэёри. Появление прямого наследника правителя трагически сказалось на судьбе Хидэцугу — пожелав лишить его титула кампаку в пользу родного сына, Хидэёси заставил своего племянника покончить жизнь самоубийством[89]. При этом Хидэёси жестоко расправился с семьей Хидэцугу: более двадцати человек были убиты по его распоряжению лишь потому, что находились с Хидэцугу в родственных отношениях. Не пощадили даже его трехлетнюю дочь[90].

Остаток своей жизни Хидэёси провел в замке Фусими. Он жил в уединении, почти затворником, терзаемый страхом за судьбу своего малолетнего сына Хидэёри. Для этого у него были все основания и, прежде всего, опыт его собственных поступков в отношении сыновей Ода Нобунага, а также история с Хидэцугу.

От природы сообразительный, умеющий принимать неординарные решения в критических ситуациях, смелый и находчивый, мужественный и мудрый, Хидэёси вместе с тем был суровым и даже жестоким человеком. Используя силу, хитрость, интриги, лавирование, Хидэёси безжалостно убирал соперников со своего пути и добился того, что стал единственным правителем страны. Это, однако, не принесло ему чувства уверенности в незыблемости его власти. Он разыграл целый спектакль, во время которого феодалы присягали на верность императору, которому он демонстративно выказывал уважение. За участие в нем император получил от Хидэёси огромную по тем временам сумму (5530 рё); дорогие подарки получили все члены императорской семьи, придворные аристократы, высокопоставленные императорские сановники, а также многочисленная свита, сопровождавшая императора, включая фрейлин и прислугу[91].

Хидэёси хорошо осознавал реальную возможность возникновения борьбы за власть после своей смерти, поэтому решил предпринять шаги, которые, по его мнению, могли бы обезопасить будущее его сына Хидэёри. Для этого Хидэёси создал так называемый совет пяти старейшин, или высших советников (готаиро), куда вошли Токугава Иэясу, Маэда Тосииэ, Мори Тэрумото, Уэсуги Кагэкацу и Укита Хидэиэ.

Сохранилась копия документа с обращением Хидэёси к своим сподвижникам, где говорилось: «До тех пор, пока Хидэёри не достигнет совершеннолетия, прошу тех, чьи имена указаны здесь, помогать ему во всем. Это единственная моя просьба»[92]. Но только Укита Хидэиэ проявил верность заветам Хидэёси и пытался бороться за их выполнение. После смерти Хидэёси на передний план выдвинулся Токугава Иэясу, который заставил Хидэёри совершить сэппуку (харакири). Так круг замкнулся, и сын Хидэёси повторил судьбу сына Нобунага.

Личность и политика Тоётоми Хидэёси не получили однозначной оценки в японской историографии. Действительно, трудно ожидать, что такая противоречивая историческая фигура могла вызвать одинаковое к себе отношение со стороны историков, принадлежавших к разным поколениям и школам. По-видимому, место Хидэёси в истории следует определять, исходя из оценки его политики в целом, а не по его отдельным акциям. Власть Нобунага действовала лишь на ограниченной территории. Хидэёси добился гораздо большего: он сосредоточил в своих руках и гражданскую, и военную власть, что позволило ему успешно проводить социально-экономические мероприятия в масштабах всей страны. Можно сказать, что политика Хидэёси ознаменовала собой вступление Японии в качественно новый период развития — в период кинсэй, что явилось результатом социально-политической трансформации и экономических изменений, имевших место в XVI в.