-- Мда-а. Как видите товарищи, такая необычная постановка технической задачи позволила в беспрецедентно короткие сроки построить образцы этой чрезвычайно интересной техники...
-- Мне вот интересно, чем эти танки лучше наших 126-х? Поставили бы в серию нашу машину, и потом можно было на их базе всю линейку такой техники выпускать. И что в них для вас такого интересного?
-- В первую очередь эти модели интересны малой трудоемкостью их постройки, товарищ Гинцбург. Ваша-то машина стоит в серии, примерно как Т-28, уступая ему в огневой мощи, зато несколько превосходя в бронезащите и подвижности. Впрочем, харьковчане грозятся модернизировать свой Т-32, который пока дороже всех, кроме КВ. Обещают, что зимой он станет не слабее вашей машины в бронезащите (лоб 45-мм под 60 градусов наклона), и при этом дешевле ее, мощнее по силе арт-огня (76-мм вместо 45-мм).
-- Еще неизвестно, что у них там получится...
-- Если доведут коробку, то получится. К тому же их ходовая сможет потом служить куда более удачной базой для самоходок разной мощности (до гаубиц 122-152 мм включительно). Да и дизель В-2 уже идет в серии. Правда польские танки выйдут раз шесть дешевле харьковского танка, да и 126-го тоже...
-- Но у нас-то машина тоже практически готова! Хоть завтра ее в серию пускать можно! А этих еще, сколько ждать придется?!
-- Товарищи спокойнее! Не нужно эксцессов! Кстати 126-й еще тоже не все испытания прошел. И задание на его облегчение вашим КБ пока не выполнено.
-- А, вы что молчите, товарищ Астров? Что вы думаете, о перспективах тех и других образцов?
-- Гм. Товарищи. Мы все помним, что новую версию танка 126-2 КБ товарища Гинцбурга создавало 'по мотивам' летних испытаний в Союзе германской 'тройки'. И танк у них вышел, надо признать, действительно, отменный. В своем классе, возможно, лучший. Вот только он отнюдь не легкий, а полусредний. Он тяжелее 'поляка' больше чем в полтора раза. Облегчить его для такой же транспортировки планером не удастся. И, с дальнейшим развитием 126-го не все так просто. Башню от Т-32 с трехдюймовой пушкой на него не поставить. Погон-то слишком узкий. А в родную башню пушка Л-10 тоже не встает. А если встанет, то минус один член экипажа. А вот у поляков танк должен получиться именно легкий, причем максимально защищенный и вооруженный. Да еще и не один танк у них получается, а целая заранее продуманная система вооружения танковых и мотострелковых частей. Хотя потрудиться над ней придется не один месяц, но дело это стоящее. Выпускать их потом можно будет, как горячие пирожки - десятками тысяч.
-- Зато наш танк имеет, лучшую броню, большую дальность хода, и за счет большей мощи мотора, даже средней толщины деревья валит! Наш мотор, этой вашей чахлой 'автоспарки' вдвое мощней...
-- Товарищ Гинцбург! Никто ваш танк, как танк, не критикует. Обсуждается система вооружения танковых войск. Сами посудите. Мощного специального дизеля В-4 в серии еще нет. 75-й завод их только осваивает. Вы же на таком же опытном ваш 'стодвадцатьшестой' на испытания гоняли?
-- Двигатель В-4 пожаробезопасный и уже через полгода пойдет серией...
-- Если сумеют довести! С его родственником В-2, вон уже второй год мучаются, и большой серии пока нет. А автомобильные моторы ГАЗ-11 у нас в стране идут поточно, массово и неплохого качества. И из-за рубежа можно доставлять аналогичные моторы. Задумайтесь коллеги, сколько времени будет затрачено на внедрение и мотора и самого вашего танка в серию? А ведь война может начаться уже следующей весной. А даже если не начнется то, сколько на Ленинградских заводах можно выпустить 'поляков' за год, и сколько ваших красавцев?
-- И какой вариант будет выгоднее для страны? А, товарищ Гинцбург? Тем более что ленинградские КБ и коллективы Ворошиловского и Кировского заводов, как раз могли бы сильно помочь с доработкой техпроцесса и внедрением новых машин. Конечно, если заявленные характеристики ими будут этими образцами достигнуты.
-- Вы-то, товарищ Астров, свой 'поплавок' Т-40 с серии снимать не хотите! Почему же нам от серии отказываться, если мы сумеем Т-126 облегчить?!
На яростный ответ Гинцбурга вернулась отповедь со стороны народного комиссара танковой промышленности. Которого тут же поддержал генерал Павлов.
-- Товарищ Гинцбург! Мы все понимаем ваши чувства. Но, что для вас важнее, личный престиж, или польза для страны?!
-- Товарищи. Уже первые испытания показывают нам, что новые легкие машины на многое способны, и за счет меньшей трудоемкости их можно выпускать массово. А, значит, нужно срочно дорабатывать польские проекты. Срочно! Да, пока это только макеты, хотя и очень технологичные, и при некоторой унификации с Т-40, эти машины можно было бы делать на тех же заводах, хотя поляки и тяжелее вашего, товарищ Астров, 'пловца'.
-- Можно я отвечу товарищу Гинцбургу, и заодно продолжу вашу мысль, товарищ Павлов?
-- Слушаем вас, товарищ Астров.
-- Товарищи! Мы тут в своем кругу посоветовались, и считаем, что Т-40 не нужно ставить в большую серию в качестве танка. Я не оговорился, не нужно ставить в производство в качестве танка!
-- Вот как! Но ведь ваш танк успешно прошел испытания! Объяснитесь, товарищ Астров!
-- Т-40 сейчас лучший плавающий танк в мире, но он предельный. ПРЕДЕЛЬНЫЙ. Добавить брони нельзя, мощности мотора не хватит на суше, а при форсировании водных преград танк утонет! Добавить в тот же корпус вооружения и поставить еще один мотор - невозможно по тем же причинам. Использовать их для поддержки пехоты не получится, 37-мм 'хлопушки' их легко пожгут. Поставить мощнее двигатель и броню - и это уже новый танк! И танк этот будет более тяжелый и уже не плавающий! А внедрять новые танки во время войны будет не реально, или титанически сложно. Модернизированные потомки Т-40 плавать смогли бы, лишь при наличии специальных металлических или фанерных понтонов. А зачем нам столь специализированный танк в столь мизерных количествах? Какая уж тут будет унификация, кроме автомобильного мотора?
-- Гм. Смелое заявление.
-- Не спорю, смелое, но честное. Мы лучше других знаем возможности нашего танка. Благо польские фронтовые испытания отлично высветили и плюсы и минусы. И поэтому, появилось такое предложение... В Польше столкнулись с американцами, и узнали о создании в Америке специальных армейских полноприводных вездеходов Форд 'Пигмей', способных из неглубокого брода на неподготовленный берег вылезать. Говорят, машина выйдет дешевая, но пока ее только запускают в серию. Коллеги с Ярославского автозавода недавно всем нам показывали свои серийные армейские полноприводные машины. И, вот такая, полноприводная ходовая, вполне годится для колесного танка. Правда, сам плавающий танк, при этом, превращается в колесную боевую машину, но из воды на берег, по идее, должен выходить.
-- Пока не очень понятно ваше предложение. Хотите отказаться от Т-40 в пользу плавающих броневиков?
-- Нам показали в Жешуве наш же Т-40, только установленный американцами на колеса. Сейчас он в ремонте, поэтому покажем его чуть позже. Переделка машины была кустарная, привод только передний. Проходимость нуждалась в доработках, и все-таки проект стоящий. Сам принцип нам с товарищами очень понравился. Поэтому предлагаем полностью сменить ходовую Т-40 на широкопрофильные облегченные колеса от БА-10, с увеличенными грунтозацепами. Машина станет колесной трехосной и полноприводной, но останется плавающей! Можно даже дополнительные приводимые от мотора ролики по бортам под днищем поставить, чтобы усиливать сцепление с поверхностью на неподготовленном берегу. А пока производство поляков только разворачивается, серию из пары сотен разведывательных Т-40 в гусеничном варианте все-таки стоит выпустить, но лишь до окончания испытаний колесного варианта. На доводке нового варианта, конечно, потеряем полгода, но зато выиграем заводские мощности для советских танков! При этом на самом потомке Т-40, в виду облегчения машины, можно добавить мест в боевом отделении. Вместо танка РККА получит отличную боевую машину для разведки. Бронекорпуса можно будет собирать из наборов деталей. Строить их можно будет серийно почти на любом автозаводе. Сколько нужно. На той же базе можно будет сделать легкую штабную машину. Как у поляков, машину авианаводчиков или легкую открытую зенитную установку с парой крупнокалиберных пулеметов. Такие будут полезны мотострелковым колоннам на марше. А вместо Т-40 в серию сразу на нескольких танковых заводах нужно массово ставить доработанных 'поляков'. Тем более что они даже немного повоевать успели. А мы с товарищем Гинцбургом могли бы все наработки по Т-126 и Т-40 внедрить в новом проекте, который и пойдет в серию.
-- Что скажете, товарищ Гинцбург?
-- Удивительно такое слышать от коллеги. Но в таком предложении действительно резон есть. Тридцать седьмой завод, выпускающий Т-40, конечно же, не сразу справится с выпуском 'поляков', но тут возможна широкая кооперация автомобильных и танковых заводов. Наше КБ готово участвовать в такой работе.
-- Ну, что ж товарищи. Предложение вроде бы многообещающее. При массовом производстве простеньких 'поляков' и технику на их основе можно строить десятками тысяч, а любые выпускающиеся сейчас и планируемые к серии средние танки требуют ресурсов в четыре и более раза больше. А по цене и в шесть раз больше станут. И это притом, что по огневой мощи поляк превосходит их всех кроме Т-28, Т-32 и КВ, а по бронезащите почти догнал Т-126 и не уступит Т-32 и Т-28 без экранов. Кстати длинноствольные 'сорокапятки' нужно, как можно скорее пускать в серию, они пригодятся везде, и в ПТО, и в башнях старых Т-26, и даже во флоте!
-- А что скажет товарищ Рокоссовский.
-- Товарищи, мне очень понравилась новая длинная 45-милиметровка и 60-мм пушка. Даже со старыми снарядами результаты существенно лучше. А при наличии новых боеприпасов, такие орудия позволяют проходить через вражеские танковые части, как нож сквозь масло. Если и броня будет нормально держать немецкие колотушки хотя бы до 400 м дистанции, то вообще отлично. Кстати, я видел в Жешуве еще четыре варианта таких машин. На самоходку ставили опытный крупнокалиберный возимый миномет калибра 160-мм (с барабанным механизмом зарядки на три мины) и с опускающейся сзади опорой. Вторая машина должна была стрелять ракетами с рельсовых направляющих. Третья была самоходным краном для этих ракет, а последняя мостоукладчиком для них же.
-- А почему эти машины не прибыли к нам на испытания? Товарищ Серов, почему так получилось?
-- Поляки их считают секретными, а остальные ничего принципиально нового в себе не несут. К тому же польский большой миномет пока вроде бы не стреляет. Не довели они его...
-- Гм. А ведь идея-то стоящая. Наличие таких огневых средств, как 160-мм миномет и тяжелые ракеты, в танковой дивизии помогло бы ей нормально решать большинство задач без применения буксируемых артсистем калибра 122-152мм. Вплоть до штурма городов. А это подвижность и снабжение. Кстати мостоукладчики, и самоходные краны также очень полезны танкистам.
-- Товарищи, мы не дослушали рассказ. Продолжайте, товарищ Рокоссовский.
-- Так вот товарищи. Наличие в дивизии недорогого, эффективно решающего большинство боевых задач, и при этом однотипного по ходовой части парка техники, резко повышает ее боевую устойчивость. На батальон из тридцати легких танков иметь две 'ремонтницы', одну штабную, одну заправочную, и пару штурмовых самоходок и пару зенитных самоходок. На танковую дивизию, помимо двух мотострелковых полков (или одного мотострелкового и одного кавалерийского), двух танковых полков, иметь разведбат из плавающих машин и бронированных транспортеров пехоты, самоходный артполк с 'дивизионным калибром', дивизион самоходных зениток, хорошо оснащенный рембат, саперно-понтонную роту, подвижный склад ГСМ и дивизион самоходных тяжелых минометов и ракет. И почти все это на однотипном гусеничном шасси. Пехотную поддержку передовых подразделений можно везти прямо на броне десантом. На марше, пара таких танков легко поднимет отделение, танковая рота пронесет на себе пехотный взвод. Танковый батальон доставит роту стрелков. Дозоры на плавающих танках и транспортерах пехоты выявляют позиции противника. Подошли к разбитому мосту, мостоукладчик вперед, остальные заняли оборону, пока переправа идет. Обнаружили заслон, танковый взвод с пехотой в обход, а самоходки огонь с корректировкой. Потом общая атака, скоординированная по радио. Уперлись в мощный опорный пункт, штурмовые самоходки с дивизионным калибром и пехота выбивают замаскированные позиции вражеской ПТО и метателей гранат. Танки с пехотными отделениями в прикрытии прорываются на участках с подавленной артиллерией. Вошли в город, зенитки и пехотинцы идут вперед, вынося пулеметные гнезда в окнах и на крышах, а танки чуть сзади 'ёлочкой' их прикрывают огнем по окнам домов и подвалов противоположных сторон улиц. Вон начальник оперативного отдела товарищ полковник Баграмян, лично участвовал, знает. Добавите, Иван Христофорович?
-- Так и есть, товарищи. Мы так в Жешуве работали. Правда, танки у нас были сборной солянкой. И наши, и 'чехи', и 'немцы' и 'поляки', и 'французы'. В городе зенитки полезней танка, потому что быстро огонь переносить могут, и по верхним этажам бьют. А танки так не умеют. Мне 'польский' комплекс нравится в первую очередь ремонтопригодностью. Если своими пушками враг, во время нашей атаки, выбьет несколько танковых рот. То подбитых сразу после боя вывезут тягачами к рембату, перекинут там целые элементы ходовой и детали движков с одних подбитых машин на другие. С самоходок или зениток на танки, или наоборот, и вперед. Разбили нам 45-мм длинноствольную пушку в танковой башне. Не беда. Ставим 60-мм орудие в ту же башню, и в бой. Ремонтники смогут быстро вводить в строй технику, и танковая бригада или дивизия сможет некоторое время воевать против сильного противника даже без подкреплений.
Подписанное всеми участниками решение утвердило солидарный запрос в НКО по изменению планов опытного и серийного строительства на следующий 1941-й год. Т-40 должны были выпускаться до конца января, а с мая их производство в доработанном колесном варианте должно было перекочевать на стоящийся под Комсомольском на Амуре новый завод. Удлиненное 45-мм и новое 60-мм орудия передавались в КБ Грабина и КБ Кондакова. С января же, на основе польского проекта по 'временному техпроцессу', сразу на трех заводах, должно было начаться производство самоходок с 76-мм пушками, штурмовых самоходок с длинной 45-мм пушкой бронированных заправщиков, штабных машин и самоходных зениток. К марту должны были пройти испытания и также пойти в производство по 'временному техпроцессу' и оба варианта танка, вместе с остальными вариантами гусеничной платформы. Вот только разработка 160-мм миномета была получена конструкторскому коллективу Шавырина со сдачей в буксируемом и самоходном вариантах лишь к сентябрю 1941 года. А ракетные системы для гусеничного шасси к такому же сроку должен был подготовить НИИ-3 и завод УПР НКВД в Красноярске.
***
В кабинете было жарко натоплено, и Эрнст попросил адъютанта немного проветрить помещение. Только сейчас ему стало ясно, что смерть их патрона, не только дала ускорение карьере, но и чуть отодвинула висящий над ним и Мильхом 'дамоклов меч' претензий вождя. За утраченное превосходство в небе, разбомбленные города Германии кто-то ведь должен был ответить. И этим кем-то благоразумно назначили мертвеца. Геринга даже хоронили без особых торжеств и траура по погибшему. Венок привез сам Удет, Мильх, несколько офицеров штаба, и чуть позже подъехал Гесс со своей свитой. Фюрер на похороны не приехал. К 'крылатому щиту и мечу рейха' у него накопилось множество претензий. Эту лавину критики первым принял на себя покойный. А заместитель главы Люфтваффе, Удет, некогда добившийся массовых поставок в эскадры, несущих огромные потери 'небесных черепах' пикировщиков 'Юнкерс-87', пока оставался на плаву. Не погибни Герман от пули того гауптмана, кто знает, не самому ли Эрнсту пришлось бы примерить свежие кровавые прорехи в своем парадном мундире. И хорошо если, без срывания погон и наград у расстрельной стенки. Зато теперь он глава Люфтваффе и фельдмаршал авиации, с перспективами стать рейхсмаршалом к концу противостояния с Альянсом. Конечно же, если конец этой войны будет для рейха победным. Несмотря на невысокий рост, Эрнст был модником, ему нравился шикарный парадный мундир фельдмаршала и блеск новых регалий, но на душе все же, было смутно. После гибели Геринга, массовые чистки прошли в министерстве и в штабах всех уровней. Некоторых бедолаг показательно расстреляли. Появилось множество надсмотрщиков из СС. А воздушных егерей и десантников Люфтваффе теперь параллельно подчинили отдельному штабу, курируемому Гиммлером. К тому же, большинство любимчиков 'Толстого Германа', были понижены в званиях и отправлены в самое пекло войны. Кто, в Бельгию, кто во Францию. Однако, пригнувшихся под этим 'ураганом', Удета и Мильха почему-то не тронули. Возможно, чтобы сохранить преемственность власти, и не допустить окончательной деморализации воздушных войск. А, вот, 'звезда дальней разведки' Теодор Ровель, настойчиво пропагандирующий создание полностью реактивных разведчиков 'Арадо' Е-370, застрял в своем звании и был стремительно укрощен в излишних амбициях. Гитлер не простил ему французского и греческого провалов, из-за которых марш войск Оси оказался сильно непарадным, и потому даже слышать не хотел о настоящих турбореактивных самолетах. Представленные ему летом образцы трофейных французских компрессорных ускорителей 'Светлячок' убедили вождя нации, что использование ВРДК и есть наиболее ценный и быстрый способ завоевания 'господства в небе'. Именно с подачи фюрера, изменение планов авиационного производства кренилось в сторону большего производства истребителей и компрессорных ускорителей. Прочие реактивные работы, не обещающие отдачу в течение полутора лет, было приказано закрыть и законсервировать(впрочем, программ по крылатым и баллистическим ракетам это не коснулось). Поэтому все проекты полноценных ТРД фирм 'Хейнкель', 'Юнкерс', 'БМВ' (и 'Брамо'), были срочно зашифрованы Удетом, как 'программы модернизации реактивных ускорителей'. Все же, по-глупому терять достижения было бы обидно. Немаловажную роль в той одержимости фюрера сыграло пренебрежение к компрессорной технологии ныне покойного партайгеноссе Геринга, и авторство в ней ненавистного Пешке-Моровски. Гитлер считал, что покойным рейхсмаршалом из-за амбиций и глупых интриг против пленного Пешке было упущено время, и нанесен большой вред рейху. И поэтому фюрер требовал, чтобы теперь все воюющие во Франции боевые самолеты Фатерлянда сразу получали такие ускорители. От столь поверхностной заботы, Люфтваффе все больше становилось образцом штурмовщины в армии. Удет даже не пытался увещевать безумное начальство. Он-то отлично понимал настоящую цену компрессорным ускорителям. Некоторое улучшение разгонных качеств и скороподъемности, не окупало серьезное снижение всех прочих характеристик. То, что в умелых руках, даже 'Светлячки' давали преимущество в бою, являлось скорее исключением, нежели правилом. Но спорить с вождем было невозможно. Заикнувшийся было о том Эрхард Мильх, тут же стал сам объектом едкой критики, а заодно фигурой, не приглашаемой на важные совещания. Просто он забыл, что мнений могло быть только два. Одно принадлежало фюреру, второе было не правильным. А между тем, разработка турбореактивных аппаратов фирм 'Хейнкель', 'Арадо' и 'Мессершмитт' продолжалась, чуть ли не подпольными методами. Удет ожидал через год достижения ими скоростей свыше 800 километров в час. Но, до этого времени, не стоило даже надеяться на выпуск малой серии хотя бы для обучения будущих реактивных частей. Лишь демонстрация фюреру полностью готового оружия, могла бы поколебать его фанатичную убежденность в правоте принятых ранее решений. И, следовательно, любая авария на том будущем показе была просто недопустима. Образцы предстояло доводить до максимальной степени надежности, а это было чревато большими потерями времени. В голове Удета даже родилась бредовая идея, специально придумать наличие таких аппаратов у противника. Ревность вождя нации к любым зарубежным достижениям, могла бы помочь ускорить работы по турбинным реактивным моторам в Фатерлянде (как уже случилось с компрессорными ускорителями). Но как этого было добиться?! Подбросить образцы якобы трофеев? Но как это сделать, так чтобы не попасть под проверки Гестапо, и чтобы по другим каналам пришли подтверждения? Тем более что техническую службу RLM плотно опекали умники из СС. Любые махинации тут же станут известны очкарику Гиммлеру. А уж этот-то придумает, как из заботы о техническом превосходстве рейха раздуть пугало очередного 'заговора военных'. От таких мыслей голова у фельдмаршала Удета начинала болеть, поэтому напряженные раздумья были отложены им на будущее (однако, крамольные идеи о восстановлении старой дружбы с русскими и американцами все время возвращались к нему)...
Сейчас наиболее остро стоял вопрос с планированием десантной операции 'Нарвал' в Ирландии. Наличие такого 'германского форпоста' у британских берегов, разом изменило бы расклады в буксующей войне. Побывавший в Аугсбурге фюрер, был очарован самолетом-гигантом 'Слон', вышедшим на финальные испытания. Именно такие восьмимоторные монстры должны были, по мнению Гитлера, принести свободу ирландцам. А, заодно, и отрыть для Вермахта 'нежное подбрюшье соединенного королевства'. Характеристики аппарата были действительно фантастическими. С грузом в двадцать тонн он вполне мог долететь из Дании до Эдинбурга на скорости почти как у 'Ю-52'. В воздух с легкостью поднимался средний танк T-IV, или пара грузовиков с минометами и другим вооружением, или полностью вооруженный десантный батальон в количестве 200 с лишним человек. От Удета требовалось срочно подготовить к боевым действиям особую эскадру сверхтяжелых транспортных машин (как всегда, в моменты озарений фюрера, вопрос о стоимости новой 'большой игрушки' уходил на второй план). Итого, вместе с планерным десантом, буксируемым груженными снаряжением 'тримоторами', в первой волне ожидалась высадка сразу двух дивизий. Снабжение планировалось и с неба крылатыми транспортниками, и из-под воды U-ботами. В течение недели группировка должна была достигнуть численности полноценной армии в сто тысяч штыков, при двухстах танках, и трехстах орудиях. По мысли фюрера, восстание ирландских патриотов должно было быстро удвоить количество солдат этого фронта. Прикрывать 'Нарвал' с неба должен был целый флот оснащенных компрессорными ускорителями новых 'Юнкерсов-88' и тяжелых пушечных истребителей 'Мессершмитт-110'. Начало операции планировалось на раннюю весну 1941 года...
Сделав пару телефонных звонков, Эрнст отодвинул на край стола цветное фото мессершмиттовского 'Слона' и припомнил свою последнюю встречу с автором идеи о таком тяжелом носителе. Случилось это за несколько недель до налета брандеров на Берлин. В тот раз, в руки патрулей фельджандармерии и тыловых охранных рот попали три сбитых над Германией женских экипажа. Один американский и два смешанных, с русскими и французскими летчицами. Геббельс еще не успел придумать свое новое "шоу с пленными феминами", а Удет, как раз проводил проверку в Польше, когда получил в Кракове то странное письмо. Письмо оказалось на подносе вместе с кофейником, а официант что-то мямлил, про господина который уже ушел, и просил это вам передать. В письме значилось следующее:
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
'Ваше высокопревосходительство! В память о нашей неоконченной дуэли, прошу уделить мне полчаса вашего лётного времени, сегодня в 14 часов над местом с координатами (...). Буду один. За вашу безопасность готов ответить головой. Предмет беседы важен нам обоим...
С уважением, А.П.'
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Не узнать автора послания, по его нахальному намеку было просто невозможно. Конечно, это 'А.П.' могло означать только одно - 'Адам Пешке'. Сначала Эрнст предположил наличие ловушки, и даже собирался связаться с контрразведкой Абвера. Но, поразмыслив, все же, решил слетать в одиночку. Смерти Удет не боялся. Координаты оказались недалеко от Люблина. Частей противника там не было, как впрочем, и германских частей тоже. В подлости Пешке ранее не был замечен, поэтому риск хоть и имелся, но был не запредельным. В себе Удет был уверен. Один на один, он не уступит неба даже Пешке! А если тот все же окажется мерзавцем, то смерть в бою, все же не самый плохой итог жизни летчика-истребителя. Предвкушение рискованной встречи слегка щекотало нервы старого авантюриста. Некоторого труда потребовало организовать вылет фельдмаршала в одиночку. Несколько офицеров набивались ему в ведомые, но прямого запрета нарушить не посмели. Для всех это был ответственный разведывательный вылет.
Придя на своем 'сто девятом' с форсированным мотором в указанный в письме район, Эрнст сразу нашел хозяина встречи. Тот меланхолично крутился на высоте пяти тысяч. Сверху к кабине его серебристого 'Ястреба-II' был привязан небольшой белый флажок. Вместо расхождения бортами, и начала 'танцев', Пешке качнув крыльями, сразу пошел на посадку. Заинтригованный Удет последовал его примеру. Поведение поляка хоть и было странным, но вполне в духе прочих безумных выходок Пешке. Грунтовая полоса была неширокой, но для двух самолетов ее вполне хватало. Пешке просигналил жестами, чтобы мотор не глушился, и помог затолкать колодки под колеса 'мессершмитта' своего гостя. Для беседы они отошли под деревья.
-- Чем я обязан, вашему приглашению, герр гауптман?
-- Уже не гауптман, а оберст лейтенант, экселленц. Я тоже рад вас видеть! Ну, а объяснение причин нашей встречи, прошу вас прочесть вот на этих листах.
-- Гм... Ну что ж, поздравляю с повышением! С вашими-то талантами, в Люфтваффе вы были бы уже полковником и командиром гешвадера.
-- А я никуда не тороплюсь. Как говаривал ваш фюрер во время моей дуэли с Гансом Рюделем, 'все еще случится в свой срок'. Прошу вас, генерал. Я подожду, пока вы это прочтете...
-- Гм...
Удет, не спеша, прочел предложение 'честного обмена пленными', включающее возвращение домой женщин-летчиц Альянса, и на минуту задумался. Пешке, не мелочась, предлагал менять всех сбитых пилотов Альянса на всех сбитых пилотов Люфтваффе. Обмен должен был пройти в балтийском море на острове Лавенсаари, где русскими был недавно построен военный аэродром. Гость признал такие условия в принципе справедливыми, но предупредил, что отказаться может его берлинское начальство.
-- Уверен, вы найдете нужные слова, экселленц. Ну, а я сумею уговорить русских. Ведь у них тоже 'рыльце в пуху'.
-- Вы про тех русских девиц, сбитых нашими 'ягерами' над Шампанью? Зачем нам вообще возвращать их, если Советская Россия с нами не воюет?
-- Ну, хотя бы затем, чтобы не стать 'садистами-насильниками' в глазах всей западной прессы. Поверьте, это не шантаж, а дружеское предупреждение. Я сам был некогда вашим пленником, генерал, и знаю, что рыцарство еще не покинуло Германию. Однако в поголовное наличие таких качеств у людей из Гестапо я, простите, не верю, ни на пфенниг.
-- Что ж, мне понятны ваши резоны, и методы защиты представительниц слабого пола. Вы ведь у нас известный мастер по этой части? Хотя даже в столь благородных целях, шельмование противника на страницах газет отдает... подлостью!
-- Не более сильно отдает, чем прикрытие бельгийским флагом двигающейся в тылу противника германской танковой колонны, экселленц!
-- Да-а, с вами трудно спорить. На все у вас по нескольку ответов! Вернуться в рейх, и перейти на службу в Люфтваффе я вам не предлагаю! Думаю, свой выбор вы уже сделали, не так ли?
-- Вы правы, генерал. Хотя мои искренние чувства к Германии, весьма далеки от моего же отношения к германскому рейху. Если бы немцы занимались своим делом, вероятно, я мог бы навсегда осесть на земле моих предков.
-- Не будем тратить время впустую! О главном мы договорились. Вам есть, что добавить на прощание?!
-- Только небольшой совет. Если когда-нибудь жизнь прижмет вас... Гм. Если столь сильно прижмет, что ваша рука сама потянется к спусковому крючку вашего 'Вальтера', просто вспомните, что в Центральной и Южной Америках большая нехватка в толковых командующих ВВС. Там большие германские диаспоры, и для настоящего патриота Германии всегда найдется достойное место. Прошу не забыть мой совет, экселленц!
-- Вам бы в астрологи фюрера податься, дружище! Хотя с вашим нахальством и заносчивостью, долго вы там не протянете. Язык - ваш враг, Пешке!
-- Я знаю, генерал. Поэтому вы и не видите меня среди советников фюрера Германии, да и среди ваших подчиненных тоже. Когда львами командует баран, перспектива попасть в котел возрастает многократно. И восхищенно глядеть на этот процесс я бы точно не смог. К тому же, я все также дорожу своей свободой, и поверьте, до сих пор не расстался с надеждой увидеть звезды поближе. Захотите ко мне в межпланетный экипаж, милости прошу. Вот вам моя визитка. Обещаю, гонять вас на тренировках, не меньше, чем фенрихов в Ц-шулле Люфтваффе.
-- Ваше шутовство, мой юный друг, не соответствует вашему же рангу и наградам. Выступайте лучше на подмостках, все же гарантированный доход. Ладно, прощайте, Пешке! Желаю вам вовремя повзрослеть, чтобы не слишком сильно страдать от обидного крушений ваших иллюзий.
-- И я желаю вам, генерал, вовремя выбрать свое будущее, как я выбрал свое...
На том и расстались. Доклад Герингу сделал свое дело, тот смог убедить фюрера, что игры с пленными куда менее ценны, чем несколько штаффелей опытных пилотов. Через десять дней обмен пленными состоялся. Еще через три дня, Люфтваффе 'стукнуло кулаком по столу', проведя звездные налеты на столицы стран Альянса. Досталось даже Лондону, хотя и потери крестоносных налетчиков оказались велики. А еще через неделю удар крылатыми брандерами 'Центавр' прямо по Берлину нанесли Силы Поветжные. Случись тот удар месяцем раньше, и никаких обменов пленных пилотов не было бы и в помине. Но вышло, так как вышло. В Москве, спасенным дамам и девицам, словно рекордсменам Чкалову и Громову, устроили проезд на открытых машинах по центру города под неистовые овации горожан и гостей столицы. Торжеству не помешала даже пасмурная погода. Чуть позже нечто подобное "московскому триумфу" случилось в Париже и в Нью-Йорке. О том, что леди были спасены из плена усилиями подполковника Моровски, гудела вся западная пресса. Тысячи девиц авантюрного склада характера ломились во все инстанции, чтобы стать добровольцами Альянса. Однако, как бы то ни было, к концу года женские авиачасти исчезли со всех фронтов. Даже с греческого и с восточного фронта в Генерал-губернаторстве пропали, оставшись лишь во второй линии ПВО Франции. Так что нереализованные затеи с пленными летчицами лелеемые рейхсминистром пропаганды Геббельсом ничего ценного бы не принесли. Больше представительниц прекрасного пола в плен не попадало. Да и вообще, в прессе прокатился слух, что в рейхе расстреливают военнопленных, поэтому количество сдающихся резко убавилось. Чаще они стали отстреливаться до последнего патрона. А потом был убит Геринг...
В кабинете стало прохладно, и фельдмаршал, не тревожа адъютанта, лично прикрыл окно. Глянцевая визитка Пешке тут же отправилась в растопленный камин. В условиях усилившейся подозрительности Гестапо, рисковать с хранением таких 'подарков' было глупо. На столе фельдмаршала лежал 'Атлас мира', раскрытый на странице с побережьем Мексики. Страница была прижата 'Вальтером П-38', словно специально. Удет хмыкнул своим невеселым мыслям, закрыл атлас и убрал пистолет в кобуру. Впереди было много дел. Европейская война продолжалась...
***
Первые месяцы службы для Алекса прошли, словно в тумане. Генерал умел держать слово, и отправил Алекса в пехотную роту с самым строгим командиром, капитаном Теренсом. Все там было непривычным, обидным и скучным. Капитан, игнорируя солдат, словно они насекомые, регулярно орал и шипел на взводных, а доставалось в итоге всем. То, что Алекс обещал Моровски в Чикагском Университете, ему вскоре пришлось самому хлебнуть полной ложкой. Зуд в ногах, и выпрыгивающее в горло сердце. Ползание в грязи и вечная вонь от армейских носков. А рядом благоухающие парфюмом офицеры с важным и презрительным, трагично заботливым или беспечно жизнерадостным выражением на лицах. В героической Второй Армии Великих Озер, всякого разного хватало с избытком, но воспитание Алекса не давало ему шанса стать как все, и регулярно делало Вандеккера объектом начальственной критики и насмешек бойцов взвода. Дядя-прокурор, конечно, не бросил родную кровь. Надавив на все мыслимые и доступные ему рычаги в Вашингтоне, дяде Дугласу удалось перевести своего племянника в полк Национальной Гвардии штата. Вот только от насмешек сослуживцев это и здесь не спасало. Ничего такого, с чем можно было отправиться в суд, но жизнь мажора и плейбоя всего за несколько недель превратилась в ад и там. Чуть менее сильно, чем в роте Теренса, но все равно чувствительно и обидно. Родня и тут не ударила в грязь лицом, переведя Алекса в ранг водителя при штабном начальстве. Вот только чаще всего, возить ему почему-то приходилось каких-то злобных проверяющих с характерами мизантропов и садистов. С такими пассажирами даже пускать газы за рулем было рискованно. О личном времени, тем более, и речи не было. Старый 'Кадиллак' оливкового цвета помнил еще времена вторжения в Панаму, и мало походил на стремительный серебристый 'Деляж-8 Спорт' Алекса. И все-таки это была уже не пехота, а совсем другой уровень. Впрочем, ползать (правда, не на пузе, а лишь на спине) рядовому Алексу Вандеккеру частенько доводилось, при ремонте своего антикварного аппарата. У машины постоянно что-то барахлило. Запчастей не хватало, и за любую услугу коллеги по автороте стрясали с 'богатенького сынка' разные профиты. Алексу волей-неволей приходилось крутиться. Он заказывал матери в письме много всякой всячины на взятки, понимая, что иначе тут не выжить. Отец прислал новый карбюратор и тормоза к его полудохлой машине. Без этого, ездить на ней было просто опасно. А дальше служба вошла в колею. Сегодня он летит в Баффало. Завтра в Милуоки. Потом мелкий ремонт. Дни до окончания контракта тянулись резиной.
В декабре 1939-го, когда до ухода со службы оставались какие-то несколько дней, в часть нагрянула целая делегация во главе с самим горячо любимым дядей - окружным прокурором графства Дугласом Вандеккером. Дядю сопровождала Элизабет Вандеккер - мама Алекса, дядин помощник Максимилиан Гаттон и еще какой-то армейский капитан. После завершения экспрессивного выражения чувств матерью рядового, от которого Алекс с огромным трудом отбился от нежностей, слово взял старший Вандеккер. И речи его мог завидовать сам Цицерон...
-- Алекс ты возмужал! Теперь, ты настоящий мужчина не ноющий о жизненных трудностях! Это достойно уважения!!! И мы с твоим отцом решили, что возвращение домой в чине рядового младшего мужчины нашего рода, было бы умалением чести нашей семьи. Вандеккеры не могут возвращаться домой побитыми псами!! Ты достоин большего, мой мальчик!!!
Не веря своим ушам, недавний представитель 'золотой молодежи', с ужасом, узнал новость. Оказывается, армейская жизнь для него, отнюдь, не закончилась. Теперь на несколько лет его ждали плацы, аудитории и тактические поля Военной Академии 'Вест-Пойнт'. А после ее окончания, служба в армии до получения звания капитана. Из переданного Алексу письма его отца следовало, что дела их семейной автофирмы теперь не слишком хороши. После того громкого позора в Лэнсинге, пришлось даже сменить вывеску, потому что спрос на машины и аксессуары к ним резко упал. То есть посетителей стало даже больше, но все они приходили лишь поглазеть на 'отца грубияна Вандеккера', как теперь склоняли Алекса в Чикаго и окрестностях. К тому же по городу поползли слухи, что отца Моровски заказали мафии именно старшие братья Ванддекеры. Отец нанял управляющего, и совсем перестал появляться в офисе. Это помогло ненадолго. Любопытные перестали мозолить ему глаза, но наступил застой в торговле - 'мертвый сезон'. Конкуренты почувствовали слабину, стали давить снижением цен, и рвать клиентуру из рук. За эти полгода их фирма, из вполне преуспевающей, скатилась до уровня захудалой. А впереди маячило разорение. За все это следовало 'поблагодарить' мерзавца Моровски. Кстати, его имя, теперь, было у всех на слуху. После польских подвигов, и особенно после того громкого шпионского скандала в Калифорнии. Никому неизвестный еще полгода назад парень теперь стал 'притчей во языцех'. За те же полгода он умудрился стать известным летчиком, капитаном Авиакорпуса, получить массу боевых наград в Польше, побывать в германском плену, вернуться триумфатором, и даже создать какие-то женские воздушные части. В письме отец рассказывал о беседе с генералом Маккоем, из которой он для себя понял, что с этим Адамом Моровски лучше бы, ни ему, ни Алексу, никогда больше не связываться. И ту же мысль настойчиво внушал в письме своему обожаемому сыну.
----------------------------------------------
Алекс!
Я не знаю, кто его покровители в столице! Но этого 'скунса' трогать себе дороже!
Забудь о нем! Наше дело страдает от той твоей ошибки! Так исправь ее раз и навсегда!!!
...
---------------------------------------------
И еще целая страница о том же другими словами...
Напоминание отца о том, что во всем этом 'нестроении' есть и немалая вина самого Алекса, и что именно ему и исправлять положение, было горьким, но справедливым. Теперь Алекс и сам это понял (Ну что ему стоило, не давать той дуре пощечины?! Надо было просто повернуться к нахалке спиной...). Но этот отцовский посыл нес в себе также мечту о возрождении их семейного бизнеса. Вернувшись домой в офицерском звании и с наградами на мундире, молодой Вандеккер вполне мог бы породить новый бренд для их семейного дела. Причем, уже не опасаясь насмешек и упреков в собственной никчемности. А там и до гонок дошли бы руки! Капитан Вернон как раз был представителем хороших знакомых дяди, которые должны были составить Алексу протекцию.
Как ни хотелось вернуться к прежней разгульной жизни, и как ни жаждал бывший автогонщик наказать своего обидчика, но аргументы, все же, смогли дойти до его расстроенного сознания. В январе 1940 года вступительные экзамены были им сданы (не без содействия), и новоиспеченный капрал-кадет приступил к занятиям в Академии. Капрала ему дали авансом, под залог будущих ответных услуг хорошим людям со стороны городских властей Чикаго и прокурора округа.
Учеба была еще более скучна Алексу, чем работа 'военным извозчиком'. Единственной отрадой стало наличие пусть временных, но подчиненных. Звание капрала, давало право гонять молодых мальчиков поступивших на учебу в сентябре, и до этого не видавших службы. Заставлять их отжиматься от пола или заледенелой тропинки младшему Вандеккеру нравилось. А потом служба снова вошла в колею. За прошедшие месяцы, он привык учиться, и даже почувствовал вкус к занятиям. Серьезно связывать свою жизнь с Армией Алекс не собирался, но красивая форма и некоторые привилегии притягивали к себе молодого человека. Но у военной службы офицера и солдата имелась и еще одна сторона. Любой, кто служит в армии, должен был быть готовым нести боевую службу, то есть воевать, а порой и лить свою кровь. Родственники Алекса отлично понимали все это, но не верили в серьезную опасность близкой войны, и выжимали из ситуации все возможное для возвышения отпрыска. В его карьерные перспективы они верили. Поэтому вскоре Алекса вместе с несколькими другими кадетами услали в командировку в Старый Свет.
На удачно начавшихся в апреле 'Учения нейтральных стран' Алекс попал стажером опять же по протекции знакомых своего дяди. Отправившиеся в Бельгию другие кадеты, за редким исключением были старшекурсниками. В Европе Алексу повезло. Он временно стал стажером командира автомобильного взвода. Возможность драть водителей за каждую мелочь вызывала в нем восторг. А вот дальше что-то пошло не так. До нападения немцев на Бельгию и Голландию, просто не успели вывезти их всех обратно в Штаты. Два дня германского наступления прошли в непонятках. Генерал Фрэнк Маккой ходил очень раздраженным, орал в телефон и гонял посыльных. Американские части пока никто не бомбил, но зенитчики-янки, временно приданные бельгийцам, уже вступили в бой с Люфтваффе. Вскоре пришел приказ и всем остальным. Вашингтон в этот раз решил, что потеря лица в случае бегства с Континента ударит по репутации Армии даже сильнее, чем возможное поражение 'американских добровольцев'. И американским военным пришлось вступить в дело. Учебу пришлось прервать на неопределенное время. Вскоре прислали новую форму и документы, младший Вандеккер, неожиданно для себя стал добровольцем сержантом. Когда начались бои с 'джерри', его автовзвод раздергали на отдельные машины. Сам Алекс вынужденно, околачивался при штабе генерала Маккоя, став стажером командира отделения охраны штаба, и одновременно, шофером-охранником для штабных пассажиров. Большего ему, увы (а может, и к счастью), не доверили. Теперь ему часто приходилось выполнять при штабе роль посыльного. Корпус 'Миротворец' нес потери и отступал вместе с французами. Как-то раз Алексу довелось увидеть Моровски. Тот в мундире бельгийского майора ВВС заезжал в штаб соседей-американцев. Их взгляды встретились неожиданно. Юного автогонщика, в этом заматеревшем опытном офицере, с длинными планками наград на мундире и с редкой сединой в висках, Вандеккер узнал с трудом. В том, что ненавистный мерзавец его узнал, никаких сомнений не было. Однако, ни кривой усмешки, ни презрения на его лице прочесть было нельзя. Лишь на одно мгновение, задержав на нем свой взгляд, бывший соперник по гонке, только ободряюще кивнул, и скрылся за массивной дверью генеральского кабинета. Больше они с Адамом не виделись. А вот, слышать про командира 'Белых Драконов' приходилось часто. И не только слышать... Как-то раз Алекс вез капитана с пакетом в одну из частей американского добровольческого корпуса 'Миротворец'. Неожиданно впереди на дороге взметнулись фонтанчики от пуль, а над головой раздался рык самолетного мотора. Алекс сразу узнал звук шестьсот первого 'Даймлер-Бенца', какие обычно стоят на 'мессершмиттах', и рванул свой штабной 'Бьюик' с дороги, через мелкую канаву, на большой луг. Вовремя. Пулеметно-пушечная трасса разворотила асфальт там, где они только что ехали. Из кабины мало что было видно. Но судя по звуку мотора и треску очередей, 'немец' не ушел. Машину бросало на ухабах, стучали камешки, летевшие от колес в днище и в колесные ниши. То справа, то слева по курсу вставали фонтаны земли, но вдруг исчезли. Неожиданно, к первому звуку самолетного мотора добавились еще два других. Стрельба в воздухе усилилась. Несколько томительных минут они скакали на 'Бьюике' по неровностям поля в сторону леса. Наконец, влетели под деревья, и водитель вместе с пассажиром капитаном резво выскочили из машины. Теперь можно было взглянуть на их несостоявшегося убийцу. А картина в небе сильно поменялась. Над опушкой леса, атаковавшего их 'мессера' зажали два серебристых 'Брюстера' с белой эмблемой на боку. Один летел чуть выше, пресекая попытки оторваться. Несколько маневров, грохот очередей. И вдруг 'мессершмитт', получив короткую очередь, взрывается, и на землю падают горящие обломки. Алекс слушал восторженные комментарии капитана, и не сразу понял, о чем тот говорил.
-- Так ему, бастарду!!! Порви ему хвост, приятель! Повезло нам с тобой, сержант. И повезло сильно! Первый раз вижу бой 'драконов'. Эх! Жаль, фотоаппарата под рукой не оказалось!
-- О чем вы, сэр?!
-- А-а... Ты, что не еще понял, почему мы с тобой еще живы?
-- Да вроде, успели оторваться от него...
-- Ха-ха. Парень! Ты еще расскажи своей подружке, что взорвался он, потому, что не смог за тобой угнаться. Не иначе как от злости. Ха-ха!
-- Простите, сэр...
-- Когда ты соскочил с шоссе, 'мессер' последний раз по тебе дал пару очередей и все. Почему, как думаешь?!
-- Не знаю, капитан, сэр. А разве он больше не стрелял...
-- Ха! Да, потому что ему самому пришлось туго! Разве ты не понял, что 'Драконы Моровски' его сразу зажали, и не дали нас спалить? А потом они вогнали его в землю! Чтобы бельгийцы делали без нас, янки...
-- Ясно, сэр. А это точно пилоты сквадрона Моровски?
-- Можешь не сомневаться! Уж, эмблемы-то я на их бортах разглядел. За этих ребят из 'Белых Драконов' я сегодня обязательно выпью! После того, как подтвержу штабу их воздушную победу. Ну, вот, сержант, ты, наконец-то, понюхал пороху...
Вернувшись вечером в штаб, Вандеккер доложил о происшествии, и отправился отсыпаться. Но сон к нему долго не шел. Мысли шли в раздрай. Раздражение и злость боролись с восхищением.
'Мало того, что этот гад испортил мне спортивную карьеру, разорил наш бизнес! Я что же, теперь жизнью ему обязан?! И как ему теперь мстить?! Спасти сбитого пилота из его скадрона, чтобы выставить нашего полукровку растяпой? Или, наоборот, перебежать к 'джерри', и помочь им в охоте на эту польскую сволочь?! Они ведь и сами ловят Моровски? А может, вместо этого, написать ему благодарность в письме? Да, чтоб его, этого Моровски!'.
Забылся сном он ближе к утру. А проснувшись, по здравому размышлению, перебегать к врагам Алекс не решился. Голос разума отмел такую месть, как вариант несовместимый, ни с бизнесом, ни с будущей славой. Желание отомстить Моровски все еще горело в его душе, но иногда накатывали странные мысли. Вандеккеру вдруг захотелось новых военных приключений. Этому немало способствовала объявленная ему благодарность за спасение того пассажира капитана. А, испытанный под огнем всплеск адреналина, даже чем-то напомнил ему гонки. Честолюбие гнало обратно на военные дороги под вражеские налеты. Военная служба уже становилась привычной, а раздражение и скука все чаще покидали Алекса. Вернуться в Штаты хотелось с серьезным отличием, тем более что колея к нему уже слегка накатана. Так, глядишь, свои награды он получит даже раньше выпуска из Академии. И, это как ни крути, карьера, в чем-то превосходящая карьеру автогонщика. Тем более что в случае войны, гонки почти наверняка прикроют, до наступления мира...
***
В Америке действительно много возможностей. Александр понял это давно, и жизнь постоянно напоминала эту аксиому. В конце мая произошла одна примечательная встреча. Как раз в это время инженеры напряженно вылизывали новую модификацию Р-43 'Лансер' под более мощный мотор '2180-1' в 1400 лошадиных сил. Модификацию авансом нарекли Р-44 'Роккет'. Скорость до 600 километров в час могла бы покорить американских военных, хотя они-то как раз предпочитали измерять быстроходность аппаратов в милях в час. И именно улучшение ЛТХ (ну не гордое же название аппарата) было способно даже временно примирить генерала Арнольда и его коллег с не особо сильным вооружением аппарата. Впрочем, аппетиты штаба росли все сильнее и быстрее. На заводе, все носились словно в мыле, стараясь изо всех сил. Наводили лоск. Ждали оценок измененного проекта и новых требований от штаба Авиакорпуса. А оттуда пока просачивалась невнятная критика, пополам с часто изменяющимися требованиями. И тут, неожиданный приезд этого странного гостя. Меньше всего Александр ожидал увидеть в цехах завода 'Рипаблик' в Фармингдейле Всеволода Якимука. С этим коллегой из захваченного немцами Варшавского PZL, и бывшим соотечественником, до сегодняшнего дня они виделись считанное число раз на различных авиационных выставках, и даже толком не общались. Правда, соотечественником Якимук себя не позиционировал. Пути Великой Польши и России окончательно разошлись еще в далеком 1920-м. Сам гость уже давно привык к новой родине. Поэтому, несмотря на звучание свободной русской речи, беседовали нынче, не белорус и русский грузин, а, скорее, поляк с американцем. Гость сходу заинтриговал упоминанием фамилий Моровского и Северского. Картвели сразу напрягся, ожидая упреков, шантажа и угроз, но озвученные Якимуком предложения приятно удивили, сломав лед первых минут встречи. Оказывается, сильно обиженный на бывших коллег Александр Северский нашел себе руководящее место в концерне 'Командо', и уже развернул новые производства в бывших прибалтийских провинциях некогда входивших в состав России (в независимых ныне Латвии и Эстонии). Ожидание подвоха, к счастью, так и не подтвердилось. Наоборот, страдающей от отсутствия финансов, и приостановленных армейских контрактов, компании 'Рипаблик', великодушно предлагался, пусть и небольшой, но оплачиваемый пакет частных заказов. Правда, окончательный заказчик, с которым торговал 'Командо', так и не был озвучен в беседе. Было ясно, что Северский отнюдь не доверяет бывшим партнерам, и не разбрасывается клиентурой. Вспыхнувшее подозрение о том, что самолеты попадут в Японию, Италию или Венгрию, было развеяно в зародыше. Якимук подтвердил, что крыло, оперение, и частично каркасы фюзеляжей, отправятся в Прибалтику, на сборку аппаратов 'Ястжеб-3'. Шасси предполагалось французское. Вооружение, и вовсе не афишировалось. Был озвучен намек, что аппараты будут воевать против стран Оси, но, где конкретно, и под каким флагом, эти машины поднимутся в бой, гость отвечать отказался.
-- Я не собираюсь разглашать сверхсекретные сведения о театре военных действий, которые по вашей неосторожности могут попасть в руки разведывательных служб Оси. Для вас довольно знать, что 'Командо' и 'Рипаблик' сражаются с врагом на одной стороне.
-- Но почему бы, хотя бы контурно не обозначить персоналии заказчиков?!
-- Причины очевидны, пан Картвели. После ряда, гм... недоразумений в прошлом... Ваш бывший и мой нынешний руководитель всерьез опасается стать 'третьим лишним'. Тем более что при вашем личном участии для этого был подан отличный повод. Поэтому или соглашайтесь, или я поеду дальше. Потеряю чуть больше времени, зато сохраню для нашего концерна источник дохода. У меня четкие инструкции от пана Моровского, который предвидел и такой вариант итога нашей встречи...
-- Это вы сказали сгоряча. Напрасно вы, пан Якимук, столь подозрительны. Впрочем, я вас понимаю! Да-с. С Александром Николаевичем Северским получилась некрасивая история. Я, безусловно, уговорю хозяев 'Рипаблик' взяться за ваш заказ. К тому же... Это ведь не поставка самолетов, а всего лишь отправка запчастей к ранее купленным машинам. Не так ли?
-- Вот тут вы правы! Ваш 'Лансер' не случайно забраковали военные. Как вы знаете, немцы отчеканили свой 'эталон', и теперь, в вечном равнении на него, аппетиты Авиакорпуса будут только расти. И, значит, большие серии машин для Авиакорпуса ваша Компания начнет выпускать еще не скоро. А, вот, наш заказ выгоден для всех. И, разумеется, в ваших же интересах, не трубить повсюду о причастности к этому производству 'Рипаблик'.
Александра порадовал конструктивный подход бывшего партнера и друга, на некоторое время, ставшего врагом. После всего пережитого, главными жизненными принципами Картвели избрал стремление к большому успеху, а также терпение и выдержку на этом пути. Не правы были те, кто говорил, что он коварно предал своего бывшего друга и работодателя Северского. С точки зрения Картвели, предательства ведь как такового не было. Просто он воспользовался ситуацией, ведь в бизнесе нет места сантиментам. К тому моменту, Северский скомпрометировал себя продажей самолетов покупателям из стран Оси. Вдобавок, его большие траты на аэродинамические исследования выкопали полумиллионную яму в бюджете Компании (хотя сам Картвели разделял идею о серьезных вложениях в исследования). И когда Картвели предложили заменить на его посту основателя Компании, тот долго не раздумывал. Ведь именно Северский в свое время дал ему замечательный старт, без содействия которого не было бы такой карьеры. Или карьера Картвели 'взлетела' бы, но спустя долгие годы. Кстати, преодолеть свой кризис компания 'Рипаблик', так и не успела. Отдельные успехи были, но все висело на волоске. Да, контракт с Авиакорпусом уже был заключен. Но постоянно идущие конференции вернувшихся в Америку ветеранов воздушных битв из французских и бельгийских частей Альянса, и из корпуса 'Миротворец', подвергли резкой критике саму 'концепцию легкого истребителя', которую продвигал именно Картвели. Требовалась иная машина с вооружением в 6-8 стволов пятидесятого калибра, со скоростями, превышающими 630-650 километров в час и с высотностью свыше 12 километров, и с хорошей дальностью. Кстати, сам Александр уже начал с коллегами проработки по куда более тяжелым машинам с моторами в 1900 л.с. и более (двигатели такой мощности еще не ставились ни на один истребитель в Мире!). Тем неожиданнее оказалось второе предложение польского гостя. На стол легли общие виды самолета намного крупнее, и 'Лансера' Р-43, и его модификации 'Рокета' Р-44. Беседа подходила к кульминации. Голос Якимука спокойно перечислял условия возможного сотрудничества.
-- Поскольку первый контракт нами начерно согласован, то мои коллеги из 'Командо', готовы обсудить сотрудничество с 'Репаблик' в разработке более мощного аппарата, как раз по контурным требованиям, озвученным вам ветеранами боев в Европе на конференции в Райт-Филд. Скажу вам больше. Новый восемнадцатицилиндровый мотор 'Двойная оса' уже проходит испытания на аппаратах нашего концерна. Кстати, первые, еще даже не произведенные партии, уже на корню выкуплены нами у 'Прат энд Уиттни'. Захотите сотрудничать, выиграете минимум полгода. Тем более что канва проекта у нас уже есть. Но наша помощь оценивается в четверть вашего армейского заказа, размещенная на заводах концерна 'Командо'. И торговаться по данным пропозициям я, увы, не уполномочен. Либо так, либо... Как известно, у моих нанимателей хорошие связи в штабе и в столице...
'А Саша-то сильно изменился. Стал намного жестче и циничнее. Настоящий купец! Или это его партнеры Хьюз и Моровски правят бал в коммерции их шустрого 'Командо'? Прямо волки купеческие, или абреки горские. Однако, пусть их! Мы, конечно, и сами с усами, но судя по спокойствию Якимука, знают они о наших делах и, правда, немало. И связи у них серьезные. Да и предложение не особо грабительское. Если их проект окажется толково продуманным, то можем действительно сэкономить время. А время нынче стоит дорого, куда дороже четверти армейского заказа. Хозяев 'Рипаблик' я совершенно точно сумею убедить. Да и условия, как ни крути, справедливые. Нам ведь даже без всяких гарантий подкинули столь нужный заказ, как раз когда нечем платить зарплату рабочим и инженерам...'
-- Когда мы сможем ознакомиться с вашим вариантом проекта, и сравнить его с нашим.
-- Сразу после подписания соглашений об ассоциации с нашим концерном, и о разделе заказов.
-- Хорошо. Предлагаю провести встречу на нейтральной территории. Например... гм... в Детройте?
-- Нет проблем. На эти согласования я уполномочен. Точное время и место встречи, я сообщу вам уже завтра. Позвольте откланяться. И будьте уверены, вы сделали правильный выбор. Вместе наши фирмы достигнут куда большего.
-- Дай-то бог...
Состоявшаяся вскоре встреча, от острой торговли 'о долях пирога' плавно перетекла в обсуждение совместного проекта новой модели ХР-47. Авиационные инженеры (по компоновке и аэродинамике) из 'Вако', 'Беланки', 'PZL', 'Райан' и других входящих в концерн 'Командо' конструкторских коллективов неплохо потрудились над концепцией 'тяжелого одномоторного истребителя'. Их решение с размещением компрессора в хвостовой части аппарата (с длинными воздуховодами к мотору), воздухозаборниками в широком коке винта и в крыле, а также фонарь кабины в форме капли, в чем-то даже превзошли собственные наработки Картвели, который еще только начал искать варианты компоновки машины со столь мощной ВМГ. Порой ему даже казалось, что кто-то прочитал его собственные идеи, витавшие в эфире, и не успевшие выплеснуться на чертежи и наброски. Но, как бы, то, ни было, подписи скрепили бумагу, и сотрудничество началось. И как по волшебству, через неделю штаб Авиакорпуса подтвердил приторможенный было заказ на 80 'Лансеров'. Посыпались и мелкие заказы от новых партнеров. Работа по ХР-47 шла скоростными темпами. Жизнь стала налаживаться. Несмотря на имевшиеся у Северского акции, компания 'Рипаблик' не стала собственностью концерна 'Командо', однако теперь была тесно связана с ним цепочкой поставок и совместной коммерческой политикой. Но, все же, главного Картвели добился. Его имя среди создателей истребителя 'Удар Грома' будет первым. А спустя годы никто уже и не вспомнит о прочих других, приложивших к этому руку.
Выпущенные из сборочных цехов рижского завода новые 'Ястжеб-III' вскоре попали сразу на два театра боевых действий. Полсотни таких машин неожиданно для всех оказались в британском Египте, и сходу показали итальянским 'Фиатам', что воевать с ними, не то же самое, что жечь старые британские 'Гладиаторы', и переделанные русские И-5 и И-7. Чуть позже два десятка новых истребителей были поставлены в британский же Аден, а потом тридцать аппаратов взяли под охрану небо Мадагаскара, в рядах авиации Добровольческой Армии. Остальная сотня выпущенных в Риге машин, заменила своих изношенных предшественников в Польше. В феврале 1941 боевые действия на Восточном (польско-германском) фронте несколько поутихли. Поляки укреплялись на отвоеванных рубежах и перегруппировывались. Немцы тоже готовились к новым боям, и не спешили нести потери в бесплодных слабо подготовленных ударах по врагу...
***
'Красотища-то какая! Погода над облаками, словно по заказу. Внизу белое кружевное покрывало, сбоку солнышко светит. Ласковое такое сквозь светофильтры. И переливающаяся разными цветами высь стратосферы со всех сторон. От крыла 'Боинга' солнечные зайчики ко мне на остекление скачут. Благодать. Хочется даже остановить мгновение, словно дядьке Фаусту. Только бы этот набор высоты длился и длился. Э-эээхх! Как же не хочется гибнуть именно сейчас. Уже целый год как, я своими чахлыми ручонками, упираюсь, хоть как-то затормозить Мировую Войну, и сделать ее чуть менее кровавой. Бестолково пытаюсь, хоть на десяток миллионов снизить потери моей Родины. А лучше бы и совсем... И не я одна тут корячилась. Вон сколько народу уже в деле! А чего же, мы добились? Чуть более звонко 'за речкой' щелкнули по носу японцев. Тут разница не особо заметна, но пусть... Итальянцы с греками надежно сцепились, и свои дивизии к нам не пришлют. Захвачена Финляндия, которая теперь стала нашим буфером с северо-запада. Аж целыми тремя. Что ж... Это уже кое-что... Карбышев-то со товарищи, с этого боку точно соломки стране постелят. Вон, Линия Маннергейма, я слышала, уже сейчас 'выворачивается мехом наружу'. В смысле, переделывается в обратную сторону, чтобы отбивать удар со стороны Швеции. А в Норвегии партизанская война идет до сих пор. Кстати, хреновая там у Гитлера 'антресолька' вышла. Войска к нашей границе тоже не в один момент пригнать. Это значит, не будет наступлений финнов и немцев, и не должно случиться обвала с этого боку. А, если через шведов фрицы сунутся, то сразу в Карелии и огребут. Минус бомбардировки Мурманска, и минус Блокада Ленинграда. Маленький такой плюсик моей совести. Есть польза стране и народу. Пусть крохотная, но есть. А с другой стороны глянуть. Это, вроде, как и много, но этого и очень мало! Да, за Бугом теперь маленький такой, свернувшийся колючим клубком, буфер появился - 'Сражающаяся Польша'. Но надолго ли ее хватит? В последних сражениях Войско устояло, но и германский Вермахт живее всех живых. Подтянут резервы и швах! А потом, ведь не оставят они и нашу страну в покое. Не смогут. За все уже заранее уплочено! Заказа не отменить! Шаг вправо, шаг влево, и Гитлеру крышка. Свои же, его и прихлопнут, по команде из-за океана. Если отступит. А значит, не сегодня, завтра, полезут 'сверхчеловеки'. Начнется 'новый сорок первый', а меня уже снова не будет. Обидно. Опять все случится без меня. Чуть лучше выйдет, хочется в это верить. Наверное, не расшибут на рассвете матчасть на аэродромах. Да, и потери Люфтваффе окажутся куда серьезнее. Но дальше-то что?! Танковые корпуса в идиотские атаки без заправщиков и второго БК, снова бы не бросили, ухари. А будь я там, что, лучше бы вышло? Кто бы меня в самые первые дни-то слушал? К Сталину, сломя голову, бежать сдаваться, мол, 'внемлите попаданцу, ради всего коммунистического!'. Ага. Три раза. Он проверенной разведке не всегда верил, а я кто? Под замок бы посадили на месяцок, охолонуть. Да стали бы колоть на знании будущего. И, тут я им, пык-мык - Сталинград, пык-мык - Севастополь. Угу. А хронология Второй Мировой уже год с лишним, как поменялась! Все уже по-другому. Даже командующие у групп армий другие окажутся. И потому, все пульки моих предсказаний в молоко, с размаху... И чем бы это помогло нашим? Ход войны-то другой! Все! Основные фишки 'Блицкрига' нашим генштабом уже и без меня переосмыслены. Не зря они 'ограниченные контингенты' в голубые дали посылали. А я? Ну, допустим, никуда не ходить мне, а просто воевать, как все. Еще одна единица в ВВС - десяток сбитых 'фрицев' и все. Через месяц-полтора, хвостом ввысь, морковкой в землю. Угум. 'Красная девица лежит в гробнице, а коса на улице'. Да не жалко! Для дела, не жалко. Но с моими нынешними возможностями - это примитив. А вариантов-то и нет. Если только в тылу отсиживаться испытателем. И в глаза парням улетающим на фронт глядеть, ушами от стыда пылая, да глаза от них пряча. Наши-то реактивные, которые я в Польше гоняла, еще не готовы ни хрена. Первая 'полуопытная' серия нам корячится, только к середине зимы 1941-го года. И воевать на них никто толком еще не умеет. Сколько еще будет жертв? Даже испытатели на фронте через одного биться будут. Все огрехи, как зомби из щелей полезут. В мирное-то время, целых три года бы самый первый реактивный полк учился до своей боеготовности. Три! И я нашим корифеям ученым и производственникам, может, самую малость могла бы подсказать, да и то, не факт. У меня ведь в этом времени уже полное отупение случилось. Все мои навыки мастера на другой уровень материалов и технологий заточены. Ни хрена-то я толком и не знаю, как работать в нынешних условиях. 'Тюльпан' примитивный смастрячить в сарае, много ума не нужно. Турбореактивного 'Эльфа' я, специально, спроектировала по мотивам британских же движков. Для бриттов в нем ничего нового. Да и то еще убожество вышло, по совести сказать. Но там весь смысл был в другом. Надо было нашим разведчикам к вражеским реактивным секретам путь-дорожку проложить, вот и проложила. Да еще Люльке с Лозино-Лозинским и прочим Уваровым и Стечкиным пинка хорошего дала. Чтоб быстрее наши моторы делали! Без ресурсных-то ТРД, не будет у СССР реактивной авиации. Пусть пробуют. Пусть ошибаются, но ищут и находят. Должны они справиться. Британский сплав 'Нимоник', вон, получили вроде. Но успеют ли его до войны освоить? Если что-то, вроде центробежного ТРД 'Дервент' к 42-му выйдет, значит, не зря я разорялась, и безумствовала. А мне теперь остается сделать, то, что не сможет вообще никто. Никто, кроме меня. Будет от этого толк или нет, время покажет. Правда, покажет оно уже не мне. Но, вот, такой случай больше точно не представится. Никогда. Берия с Судоплатовым не понимают, и не поймут, что такое стране нужно. Некому будет догадаться, и сделать это. Кроме меня - некому. И все же, уходить во тьму, вот так, все начатое бросая... Обидно. Обидно до жути! И ошибиться в своих прогнозах тоже страшно. А вдруг все станет только хуже! Вдруг Мировая Война станет для Родины Атомной, да еще и против всего мира? И что мне тогда делать?! Впрочем, МНЕ уже ничего делать ТОГДА не придется. Потому, что у меня только эта одна попытка и есть... Вот, только, сомнения гложут. Грызут и покусывают. Понимаю, что сегодня мой единственный шанс, угробить эту сволочь и его прихлебателей. Понимаю! Но будет ли польза?! Как я там, в своей могиле, пойму, что с того будет толк?! Как?! А, ну тихо! Отставить сопли истерические! Раскудахталась тут! Пан подпулковник хренова! Может, тебе новую юбку со склада выдать!? А как, те пацаны вчерашние школьники - подольские курсанты, умирали, на пути врага к Москве? Как эти мальчишки понимали, что их жертва не напрасна?! Они как?! Смогли! Сумели! Не отступили... Короче, слушай последний боевой приказ - засунуть все сопли поглубже, и просто сделать свое дело. Только так! Свой вклад внеси, товарищ пилот. Сдохни, но сделай! За детей наших...'
Из кабины аппарата мало, что было видно. "Феникс" сидел верхом на спине 307-го 'Боиннга', зафиксированный крепежными узлами на узкой полоске направляющей. Павла, ухмыльнулась, вспомнив, как убеждала все руководство NASA, включая своего партнера Хьюза и профессора Годдарда. Мол, потеря высоты на сотню метров, при старте из-под крыла, даст километры недобора подъема. Согласились. Тренировочный старт прошел без сучка, без задоринки. Прославленному ракетчику верили даже без расчетов, признавая авторитет. Но все это с ней происходит в последний раз. Через час, танкер-буксир В-17, отцепится, и сцепка окажется на высоте сброса. Потом отрыв от носителя... Павла старалась настроить себя, как бездушную машину. Чтобы все сделать ювелирно. Никаких метаний не должно быть в момент выполнения маневра. Это японские одноразовые пилоты, принося себя в жертву стране и императору, могли себе позволить петь в кабине песни, читать стихи и возвышенно думать о своем возрождении в храме павших воинов. Павла верила лишь в то, что своим поступком хоть немного ослабит вечного врага своей Родины. Врага, которому Гитлер с его рейхом, всего лишь, так, 'мальчишка на побегушках'. Надеялась, что хоть на некоторое время задержит начало Холодной Войны. Насколько задержит? Да, как получится! Хотя бы на несколько лет. За это время, чуть больше народа родится в Союзе. Чуть крепче будет армия. Чуть сытнее станет жизнь в деревнях и городах. Меньше будет сирот и калек. Сильнее станет наука и производство. Конечно, вместо Трумена, вскоре после смерти Рузвельта, придет другая сволочь! Куда ж без них-то? Овальный кабинет долго пустовать не будет. Но верней всего, преемник не будет столь резко тащить одеяло на себя. Точно ли? Она не знает. Но, в том, что Трумен упырь, сомнений нет. А на цену этой жертвы... плевать. Советскому разведчику нужно было думать только об успешном ударе своей ракетой, почти сразу после отрыва от носителя. Попытка будет только одна. Другой не представится. То, что вместе с сенатором (и будущим вице-президентом) на борту 'Боинга' погибнет несколько генералов с адъютантами, руководство NASA и NACA, а также три ключевых фигуры 'Манхеттен проекта', было лишь фоном. Притормозить столь важные направления работ вряд ли удастся. Главное, Трумен. Ей фантастически хитро, удалось сыграть на их тщеславии, предложив Америке невиданное шоу - 'Обручение с Космосом'. Как некогда Дож Венеции обручался с морем, все эти масоны собирались в этот раз обручиться с великой пустотой и звездным небом. Запустив по баллистической траектории ракетного пилота до очень низкой орбиты, апогеем километров 70-80 они рассчитывали, вымести из истории воспоминания обо всех прежних достижениях русских и немцев. Во всеуслышание признать все, сделанное до этого момента, лишь несущественными и неудачными попытками. Установить свой моральный суверенитет над межпланетными путями и орбитами небесных тел. Такая вот наживка оказалась для них слишком вкусной. Поищите ка политика не желающего попасть в анналы истории. А вообще такие бывают? И Павла их на этом подловила. Конкурс был жесточайший. На борту имелось только сорок мест. Просторный салон 'Боинга' после модернизации получил несколько панораных выпуклых окон. Сейчас у них толпились тщеславные 'хозяева жизни', позируя паре фотографов и кинооператору. Парашюты? Не смешно. В такой толчее им тут было не место. Шикарный 'Боинг' (родной брат самолета Говарда Хъюза) казался надежней Статуи Свободы. Полет с ракетой был у него уже не первым. Все пассажиры были уверены в полной безопасности.
'Ну, так что ж... насильно вас никто сюда не тянул. Сейчас я вас с космосом-то и повенчаю. Будет вам веночек, не сумлевайтесь. Так, вот вы какие 'творцы истории'? Уже скоро. Скоро белозубые широкие улыбки исчезнут с этих лиц, сменившись гримасами ужаса. Жалко ли этих людей, их будущих вдов и сирот? А жалели ли они японских детей в Хиросиме?! А сожженные корейские и вьетнамские деревни. А стыдно ли им было за гибель людей, замученных в тюрьмах ЦРУ? Вот и Павле не жалко этих мерзавцев. Она нынче 'ангел мести'. Мести, которая свершится несколько заранее. Да и есть ли у нее другой выход? Может, стоило делать карьеру в Вашингтоне, под крылом этого самого ненавистного Трумена? Он ведь намекал тогда в Лэнсинге... Стать генералом и главой какого-нибудь комитета. А то и уважаемым сенатором. Искупаться по уши в политическом дерьме, улыбаясь и пожимая руки тем самым 'хозяевам жизни' и их приказчикам? Врасти душой и телом в эту маску, чтобы потом - 'когда-нибудь!'... Нет. Не выйдет! Такую маску Павла носить бы не смогла. Это работа для киношного Штирлица, и вполне реальных разведчиков вроде Рихарда Зорге и Кима Филби. С этими титанами встать в один ряд, не выйдет. Все, что доступно ей, это играть роль нахального выскочки с боевым и испытательским опытом. А рывок к власти такого персонажа, в Вашингтоне пресекают на раз-два. Это тупик. Возможно, удалось бы годами снабжать СССР ценными разведданными. А может, выпал бы иной шанс, повернуть историю в нужное русло. В такое можно только верить. Но веры в это нет. Не справится. Потерять себя легко. А жить, зная, что единственный шанс упущен, невыносимо. Потому, прочь сомнения'.
Носитель ракеты уже почти набрал высоту отрыва. Перед глазами панель управления модернизированной ракеты. Сколько труда и душевных сил в нее вложено. Если бы сейчас Моровски на своем "Фениксе" взял высоту 70 км, то через год американцы наверняка начали бы постройку настоящего носителя систем весом более 30 тонн. Лет за пять-семь управились бы. Потом еще лет пять на испытания. При буржуйских деньгах, к середине 50-х результат был бы ими получен. И тогда, не было бы никакого 12 апреля в СССР. Если дать им сейчас хлебнуть глоток успеха. Так что, есть еще один повод, закончить этот затянувшийся сон именно сегодня. Следующие старты в Западном Полушарии теперь, наверняка, случатся очень не скоро. А в СССР готовится новый экипаж. У аппарата Оберта-Стечкина-Королева есть все шансы, начать космическую эру этой зимой. Нападет ли после этого Гитлер? Кто его знает. Но, под угрозой неотвратимого ракетно-химического удара по своей столице, он сто раз подумает прежде, чем сунется. Всей его придворной астрологии с хиромантией придется учитывать это грозный фактор.
'Пора. Скоро начнется отсчет. Прощайте скалистые горы. На подвиг Отчизна зовет... Прощайте друзья. До встречи в аду, враги. Счастливо страна. Хау - я все сказала. Пора мне'...
-- Сокол. Как настроение?!
-- Настроение боевое, сенатор, сэр!
-- Адам, проникнитесь моментом! Вы чувствуете, как на ваших глазах творится История!
-- Конечно, сэр! Всеми фибрами души. Разрешите запуск разгонных блоков?
-- Разрешаю запуск. Удачи вам, Сокол! Пусть грядущие поколения американцев благословят сегодняшний день! А для вас этот триумф - ступень к настоящей славе и богатству.
'Тьфу на вас, еще раз. Засуньте себе поглубже, свои похвалы и обещания'.
Ракета окутывается дымом ускорителей, но Павла сразу же вырубает три четверти тяги. Пилот, резко, слитным движением расцепляет замки, рвет на себя штурвал, вжимая регулятор носовых сопел на набор высоты. Ракета успевает неуклюже подскочить на сотни три с чем-то метров. Огненный зверь рвется вперед, нужно не дать ему проскочить цель. Когда становится ясно, что справиться не выходит, Павла отчаянно рвет рычаг тормозного парашютика, и тут же отстреливает его едва распустившийся купол. Ракета чуть отстает от самолета, заваливаясь влево. Пилот чувствует, как трещит волосок, на котором все висит. Наконец, инерция управления преодолена, и тут же руки пилота толкают штурвал от себя, отработав хвостовыми рулями и носовыми соплами. Ракета кивает, и нехотя, идет вниз прямо на ползущий над облаками, такой близкий силуэт лайнера. Вот, фюзеляж самолета неторопливо растет в размерах. Взгляд Павлы, словно стереотруба, приближает расположенные в шахматном порядке блистеры окон. За остеклением лица.
'О, как? Сам Оппенгеймер глаза вытаращил. Какие же у них противные лица и глаза - эти 'зеркала душ'. И, вот, эти деятели хотели править всем Миром? Тьфу ты... Даже умереть, как люди, и то не могут. Ну, привет вам 'вашингтонские небожители' от коренных американцев, которых вы некогда извели. Встречайте ответку за них, да и за всех других тоже. Большой 'фигвам' - избушка такая...'
Промелькнувшие мысли, сменила пустота. Блики на дюрале крыльев лишь на доли секунды отвлекли на себя внимание, но Павла успевает. Вовремя переводит тягу на максимум, прицелившись в самый центр огромного крылатого лимузина. В сам момент удара, удается лишь улыбнуться. Все...
***
Павла проснулась. За окном раздавались голоса на французском. Знакомая перебранка авиатехников. Слышанная не один раз. Память тут же подкинула и местоположение этого аэродрома - Тулуза. Голова советского разведчика лежала на влажной подушке. Сердце стучало, словно очередь из ШКАСа.
'Опять! Как же мне все это надоело! Опять по мозгам ездят, мучители. Зачем снова это несбыточное 'кино' крутить? Мне тут скоро через пол Европы армаду в небе вести, а они, как маленькие, все о том же. 'Хочешь конфетку, а нету'. Только дразнят своими глупыми сказками...'.
***
Сейчас Джеймс был почти спокоен. Жизнь военного пилота, испытателя, и рекордсмена, приучила полковника грамотно просчитывать любую ситуацию. Новое звание было ему присвоено этим летом за умелое командование авиагруппой 'Дугласов DB-7' и совмещение должности заместителя командира авиакрыла. Вместе со званием, был вручен 'Воздушный крест' от родных ВВС, и ордена от французов и бельгийцев. Что ни говори, награды получать всегда приятно. Однако, несмотря на авантюрную жилку в душе, рисковать по-глупому Дулиттл не любил. Впрочем, и отказаться от участия в такой операции также не мог. Ни за что бы себе потом не простил, оставшись в стороне от столь важного и громкого дела. И потому в этот раз, решил вместе с инициатором затеи, идти ва-банк. Шанс добиться нового впечатляющего успеха выглядел уникальным, поэтому за предложение своего 'Ошкошского крестника' Джеймс уцепился двумя руками. Однако в роли лидера, столь крупного соединения, как сводное авиакрыло ВВС Альянса, он выступал впервые, и это добавляло волнений. Впрочем, уверенность ветерана военной авиации в успехе этой авантюры, помимо серьезного расчета рисков, базировалась на созерцании впереди в штурманской кабине затянутой в летный шлем головы Адама Моровски. С этим 'талисманом' леталось ему вдвойне спокойнее. Две недели назад слишком молодой подполковник Сил Поветжных прибыл с Восточного Фронта в штаб объединенных ВВС под Парижем. Приезд был далеко не первым. Не далее, как в начале сентября 1940-го Моровски уже привозил в столицу Франции свои прожекты по борьбе с ПВО третьего рейха. В тот раз речь шла о появлении у противника районов оснащенных радарами новой генерации, а также о способах преодоления их авиачастями Альянса. Немцы сильно продвинулись в технике ПВО. Станции 'Фрея' имели дальность в 200 км, но пока их было немного. Зато планировалось выпускать крупной серией станции обнаружения 'Большой Вюрцбург' имеющие дальность обнаружения до 80 км. Станции орудийной наводки 'Малый Вюрцбург', имевшие дальность обнаружение в 40 км, также прошли в августе войсковые испытания, и сразу начали появляться в ПВО Берлина. Поначалу в планах Люфтваффе была защита западных границ рейха, но Гитлер настоял на 'приоритетной защите столицы от подлых ударов польскими этажерками по святыням германской государственности' (фюрером имелись в виду Рейхстаг и прочие реликвии нации). Если в сентябре доклад Моровски ставил перед участниками совещания вопросы о новой тактике противодействия, то в этот раз в центре внимания были оперативный и стратегический уровень планирования. И не всем присутствующим этот 'прогресс уровня выступления' был по душе. Конечно, докладчика знали все, однако для местного начальства, его статус и возраст сильно не дотягивали до уровня важности затрагиваемых им вопросов. Тем более что держался гость без малейшего подобострастия, на самой грани приличий. Только появившись тут, не страдающий смущением перед высокими чинами парень, смог на целых два с лишним дня отвлечь от текущих задач куда более высокопоставленных руководителей объединенных ВВС Альянса. Год назад, этого мальчишку оставили бы за дверями ждать, пока высокое начальство вынесет окончательный вердикт по его прожекту. Однако, заработанный им за год авторитет и нынешний статус зам. командующего ВВС отдельного Восточного Фронта, давали ему теперь иные права. В этот раз Моровски получил более-менее равный регламент для полемики с его оппонентами. Когда другие выступающие, собственными витийствами загоняли решение в очередной квазилогический тупик, слово снова брал инициатор этой встречи. И его слушали. Пусть и, перебивая атаками начальственной логики и авторитета, но все-таки слушали. А убеждать молодой зам. командующего умел. И именно этот риторический талант оказался здесь, как нельзя, кстати. Кое с кем из присутствующих, никаких проблем взаимопонимания не имелось. К примеру, уговаривать командование 'Добровольческой армии' вовсе не требовалось. Поскольку их, со штабом 'Сражающейся Польши', совместная работа по подготовке нового наступления, шла уже целый месяц. Под это дело, в советский порт Мурманск даже пришло грузовое судно с комплектами ЗИП к американским самолетам Альянса, запасными моторами, бочками с машинным маслом и высокооктановым бензином, а также с бомбами и патронами американского стандарта (эта поставка курировалась отделом специальных операций Армии Соединенных Штатов, который идею уже поддержал, хоть и не принял еще по ней окончательного решения). Но некоторым участникам совещания, резко не нравились, как повестка самого собрания, так и содержимое большей части этапов, претендующей на статус плана авантюры. Этому скепсису немало способствовали, как испытываемая рядом представителей элиты Альянса личная неприязнь и зависть к 'выскочке', так и прогноз больших потерь от огня зениток и 'охотников' Люфтваффе. Новая система ПВО Германии названная 'Гелле Нахтягд', оказалась комплексной и очень серьезной. В ее составе имелись районы, прикрытые ночными истребителями 'Bf-110', поддержанные зонами РЛС 'Вюрцбург', и прожекторными частями. С октября к этим средствам добавились участки, оснащенные мощной зенитной артиллерией, имеющей радарное наведение. Германские истребители 'ночники' имели на борту автоответчики 'свой-чужой' FUG-25, отвечающие на сигнал облучения своей РЛС 'Вюрцбург' измененным ответным сигналом. Это позволяло наземным германским радиометристам проводить селекцию воздушных целей, и наводить на врага, как зенитный огонь, так и атаки истребителей. Теперь дневной и ночной проход сквадронов бомбардировщиков Альянса через такие районы ПВО, был чреват серьезными потерями, а то и срывом боевых заданий. Поэтому сомнения в успехе воздушной операции, и в успехе последующих наземных боевых действий, казались серьезными. Впрочем, эмоции также явным образом влияли на оценки. Поступи это предложение от уважаемых генералов из штаба RAF, возможно решение было бы принято в разы быстрее. То ли дело, выслушивать 'гениальные измышления' от 'этого невыносимого выскочки' Моровски... Даже по лицам присутствующих было заметно, сколь сильно раздражал их спокойный апломб двадцатилетнего мальчишки в погонах подполковника. И все же, дело тут было не только в эмоциях... Кому-то, даже после грамотных ответов инициатора, все еще казался запредельным риск неудачи этого интересного проекта. Другие, имели жесткие инструкции от своего начальства, которые нужно было строго выполнять, или вовремя получить новые. Самодеятельность в штабах каралась жестоко. Третьи знали больше всех присутствующих вместе взятых, и опасались... не провала, а как раз успеха данной операции! Впрочем, даже они не спешили афишировать свою ведущую роль в 'предании анафеме' столь многообещающего плана (и в последующем обвале Западного фронта, который и так уже дышал на ладан). Некрасивого пятна на своей репутации, из высокопоставленных собравшихся в штабе объединенных ВВС, не желал никто.
А новый план, и вправду, смотрелся слишком дерзко, и даже, отчаянно. В случае весьма возможной неудачи, боевая авиация Альянса из-за больших потерь экипажей и матчасти, теряла нынешний паритет с врагом в воздухе, на длительное время (до апреля 1941 точно). Это могло аукнуться господством в небе Люфтваффе и Аэронаутики, а значит, и наземными поражениями сил Альянса. Почему 'весьма возможной неудачи'? Да, потому, что, с начала года ПВО германского рейха сильно окрепло, хотя и не достигло сплошного покрытия со стороны угрожаемых направлений. Немецкие радары 'Фрея' и 'Вюрцбург', выстроенные в виде дуги от балтийского побережья до баварских альпийских предгорий, увеличивали риск обнаружения воздушных налетов, даже на больших высотах и в сложных метеоусловиях. Сплошной эшелонированной линии радарного покрытия еще не было, но все к этому шло. Предпринятые недавно британцами воздушные удары, уже продемонстрировали высокий уровень потерь. Единичные радары стояли и на Восточном фронте, в районах Кракова и Варшавы (Польша все же была второстепенным направлением, хоть новых налетов 'брандеров' в Берлине и опасались). Со стороны нейтралов, радарного прикрытия практически не было. И докладчик, именно эту особенность ПВО противника, и указал в качестве причины запланированного им успеха. В его самоуверенном заявлении упор был на слабость флангов германской ПВО, в обход которых и планировалось нанести главные удары. Получалось нечто вроде сухопутного германского наступления, через Бельгию и Люксембург, в обход 'Линии Мажино'. Роль укреплений тут играла недостроенная линия немецких радаров. Только на этот раз все должно было случиться в обратную сторону, и не на земле, а в воздухе. В воздушных налетах на максимальную дальность, Моровски предлагал, ни много ни мало, задействовать целый воздушный флот из пяти-шести сотен самолетов (туманно добавляя, что им уже согласовано участие еще нескольких авиагрупп не присутствующих тут союзников, с явственным намеком на авиацию греческого ТВД). Больше половины авиагрупп собранного воздушного флота, должны были, взлететь из Британии и южной Франции. Нескольким волнам бомбардировщиков (в основной массе тяжелых и дальних) предстояло нанести бомбовые удары в германских тылах, и приземлиться на весьма удаленные от их места старта площадки... расположенные в восточной Польше. Это заявление вызвало живой отклик собравшихся. Такое тактическое решение позволяло бомбить объекты за пределами боевого радиуса самолетов, и оно же ломало все стереотипы штабных стратегов Альянса (впрочем, и стереотипы их противников тоже).
-- Благодаря джентльменам из Чикаго и Нью-Йорка, мы теперь вполне можем оснастить большую часть воздушных кораблей эффективными радиокомпасами. Буквально на днях, получена большая партия новых 'Бендикс' и более старых 'Фэйрчайлдов'...
-- А насколько обучены работе с оборудованием пилоты и штурманы?
-- Обучение работе с такими приборами и в Силах Поветжных, и в Арме дель Эйр, и в ВВС 'ДА' идет уже не первый месяц. Да и британские экипажи давно знакомы с подобными приборами. Теперь нам нужно воспользоваться плодами этой подготовки, и по большой дуге обойти крайние германские районы ПВО. Над Италией опасаться нечего. Турин мы обходим далеко. А в районах Милана и Вероны ни толкового зенитного прикрытия, ни ночных охотников у Муссолини не имеется. И, как мы с вами видим, господа, в районах 'Бромберга - Штетинна' и 'Инсбрука - Граца', надежного радарного прикрытия у Германии также не имеется. А сил ночников там мизер.
-- Полагаю, и эти ваши утверждения основаны на данных разведки?
-- Совершенно верно, мсье генерал. И этим сведениям вполне можно верить. К тому же, в согласованное время, в других районах ПВО на экранах германских радаров внезапно появятся сотни и тысячи целей... Не случайно, мы еще месяц назад заказали специальные отражатели, для постановки помех. А при соблюдении присутствующими требований сохранения секретности...
Неожиданно выступление было прервано резкой тирадой главы бомбардировочного командования Королевских Воздушных Сил, сэра Эдварда Ладлоу-Хьюитта. В его голосе британская чопорность боролась с негодованием, и явно проигрывала последней этот раунд борьбы.
-- Моровски! Вы хотя бы сознаете свою ответственность, выступая с подобными, с позволения сказать, 'инициативами'?!
-- Вполне сознаю, инспектор-генерал, сэр.
-- Да как вы же не поймете?! Вы же ставите на одну лишь эту карту слишком многое! Мы все знаем о вашей привычке 'идти ва-банк'. Вы бесстрашный пилот и командир... Но это же, фантастически безответственно!
-- Гм. Мой друг, не обижайтесь на сэра Эдварда, его негодование вполне можно понять. В случае провала такой операции, подполковник, ваша гибель никак не искупит вашей же вины перед союзниками. Вы это понимаете?
-- Да-да, пан Моровски. Хорошо ли все продумали, и просчитали ли все возможные последствия?
-- Более чем, господа. Последствия нами просчитаны! Причем в обе стороны. В случае успеха, наши французские союзники... С нашей с вами помощью, остановят германский 'паровой каток', намного дальше от Парижа, чем надеются это сделать сейчас. Франция сохранит свою армию и независимость. А это согласитесь немало. Не обещаю пока возврата территорий нашим бельгийским и голландским союзникам. Но и для них ситуация на фронтах станет куда менее острой, в отличие от текущей...
-- Но это лишь умозрительные рассуждения! Сейчас, когда все наши силы с трудом удерживают врага на пути к французской столице, предлагать наступать на Западе?! Это же безумие!
-- Лучше пусть 'Сражающаяся Польша' сама атакует врага с тылу! А по успехам ее потуг, им можно помочь и авиацией!
-- Чушь! Все бомбардировщики нужно срочно отводить за 'Канал'...
-- Господа, еще минуту вашего терпения! Еще лучше штабами 'Сражающейся Польши' и 'Добровольческой Армии' просчитаны последствия нынешней пассивности Альянса на фронтах в ближайшие месяцы. Да, объединенные ВВС с начала года многого добились. И мощные бомбовые удары по заводам и аэродромам, и воздушный террор наших истребителей, и активные штурмовые действия против бронесил, и налеты брандеров на важные объекты, все эти действия сильно замедлили победную поступь противника. Наземная оборона союзников умело воспользовалась большими потерями Люфтваффе и Панцерваффе, и сказала свое веское слово в Шампани и у Седана. К побережью враг так и не смог прорваться. К слову сказать, если бы не все эти наши с вами действия, Франция была бы нами потеряна еще в июне. Мы можем гордиться, господа - нами было сделано многое. ВВС Альянса не дали Люфтваффе удержать господства в небе, как было в Польше. Но к настоящему времени немцы существенно укрепили, и свои понесшие потери гешвадеры, и свою ПВО. Не хочу повторяться. О новых дальних и ближних радарах, станциях орудийной наводки, зенитных орудиях и о ночных 'охотниках', было сказано сегодня немало. Нашу тактику пора менять, и с октября кое-что в этом направлении было сделано. Даже высотные разведывательные полеты над главными землями противника проводились. Вражеская столица тоже почувствовала на себе наши удары. Вполне достойно восхищения... но этого недостаточно для победы! Робкие и нерешительные атаки лишь тренируют врага, и делают прочней его воздушную оборону. Чем дольше мы ждем, тем сложней и опасней станет наше положение. Налеты авиагрупп Альянса, выполняемые по прежним схемам, обойдутся нам намного дороже предлагаемого плана. К тому же, после наших летних воздушных налетов, враг перенес часть производств и баз снабжения вглубь своей территории, за пределы радиуса действия тяжелых бомбардировщиков. И пока на эти цели не падала ни одна бомба объединенных ВВС. Даже если зимой фронт устоит... В чем, также, нет серьезной уверенности... То уже к марту 1941-го весь накопленный врагом военный потенциал, вне всяких сомнений, сделает германский натиск на Западном Фронте неудержимым. Считайте, что у Альянса есть один единственный шанс, резко качнуть весы Фортуны в свою сторону. Чем ближе весна, тем этот шанс становится для нас с вами все более иллюзорным. И тем явственней проступают на картах и аэрофотоснимках контуры приближающейся катастрофы. И это, господа, если сдачи интересов Альянса не случится намного раньше грядущей весны...
-- О какой сдаче интересов речь, подполковник?! В чем суть ваших оскорбительных намеков?!
-- Моровски! Немедленно, объяснитесь!
-- Гм... Пан Винаров разрешите мне слегка вторгнуться в ваш круг вопросов?
-- В согласованных со мной пределах, вторгайтесь, подполковник. Если почувствую, что эти пределы уже близки, я вас остановлю...
-- Благодарю, пан генерал. Так, вот... Командование Войска и командование 'ДА' почему-то ничего не знают, ни о каком перемирии и переговорах объединенного штаба Альянса с нашим врагом. Однако, дело в том, господа, что разведка 'ДА' уже не первый месяц фиксирует присутствие в Швейцарии и Швеции неких эмиссаров Гитлера. И они там не одни. Некие круги близкие к...
-- Достаточно, пан Моровски. С вашего разрешения, господа, я продолжу дальше рассказ подполковника. Надеюсь, все мы понимаем, что в правящих кругах наших стран не все смотрят на будущий мир одинаково. Кое-кто своих эмиссаров к нейтралам также прислал. И эти сведения точны. Следовательно, запланированный кем-то сепаратный мир...
Эти слова вызвали с мест возмущенный гомон. Лица слушателей через одно покраснели. А невозмутимый генерал-контрразведчик, лишь слегка повысил голос, чтобы договорить начатую фразу...
-- Я не оговорился, господа! Именно сепаратный мир с нацистами кому-то очень сильно и очень срочно понадобился. При необходимости, контрразведка 'ДА' доложит высокому собранию подробности, за исключением источников. Однако! Однако я думаю, нам нет нужды именно сейчас отвлекаться от темы, и порождать недоверие между участниками Альянса. Мы ведь собрались здесь для обсуждения деталей совместной наступательной операции. Не так ли, господа?
Винаров обвел внимательным и строгим взглядом лица, а затем закруглил свое выступление спокойным и требовательным тоном.
-- Уважаемые господа. Предлагаю, наконец, определиться - штаб вооруженных сил Альянса все также един в борьбе с врагом? Мы по-прежнему несем с вами равную ношу войны с нацистами, или... Или, все-таки, за спиной Альянса родные страны кого-то из присутствующих начинают свою игру? Если воюем, то предложения о наступлении, у вас уже на руках, и только ждут уточнения методов их реализации. Выбор за вами, господа...
Трое участников совещания, после этого выступления, резко снизили ярость своих нападок, что не осталось незамеченным их коллегами. В сторону Моровски и Винарова, оскорбленные этим намеком, оппоненты глядели с тщательно скрываемым раздражением и злостью в глазах и с застывшими каменными масками на лицах. Впрочем, имелась и другая реакция. Косые подозрительные взгляды все чаще обращались в сторону британской делегации, но вопрос о докладе генерала Винарова благоразумно остался за кадром. Дальше посыпались более конструктивные вопросы и ответы на них. Новый 'План Моровски' несколько напоминал, атаки совершенные авиагруппой 'Беарна' на Кёнигсберг и Пилау в сентябре 1939-го. Но размах и сложность новой операции превосходили все доселе виденное. Совместный проект 'Сражающейся Польши' и 'Добровольческой армии', предусматривал несколько этапов и направлений наступления. На первом этапе налеты планировались по трем основным направлениям. Южное направление - в обход Швейцарии, над территорией северной Италии, с нанесением несколькими волнами ударов по южной Баварии, Австрии, Померании и Силезии. По самой Италии должны были отбомбиться средние бомбардировщики последней волны первых суток операции. Им предстояли взлет и посадка на площадках под Лионом. На полет до польских аэродромов их дальности с бомбами было недостаточно. Северное направление воздушно наступления - предусматривало пролет над нейтральной Швецией, и налеты на объекты в прибалтийских, центральных и западных землях Германии. Оба главных направления предусматривали использование перед первыми волнами сквадронов целеуказателей для маркировки пожарами объектов бомбометания. Сами бомбовые удары, наносились по целям, примерно, с получасовыми интервалами. Третье фронтальное направление - было скорее отвлекающим. Его задачей было, приковать к себе основные силы ночных авиачастей ПВО рейха над Руром, Сааром и западной Баварией. Здесь помимо постановщиков помех, пикировщиков и истребителей ночников, над самой линией фронта, должны были поучаствовать в боях и ночные женские эскадрильи французов. И на предельной высоте должны были поочередно прорываться над Швейцарией к Берлину несколько звеньев высотных помехопостановщиков из эскадрильи майора де Сент-Экзюпери. Их целью было - сковать силы ПВО германской столицы. На перекрестках Берлина, немало паники должны были добавить шумные наземные взрывы, имитирующие бомбежку. После проведенных в 1940 году нескольких налетов групп воздушных брандеров Альянса, появление любого неопознанного самолета над Берлином вызывало панические действия Люфтваффе. Как было известно от разведки, за воздушную безопасность столичного гау фюрер назначил ответсвенными командира ночных истребителей полковника Каумхубера и заместителя командующего Люфтваффе Мильха (лично неприятного Гитлеру).
Так, что, задачи операции смотрелись весьма амбициозно. Неоднократные бомбардировки сразу многих важных транспортных узлов и логистических центров противника, и угрозы бомбежки особо охраняемых районов, должны были сначала, на какоие-то часы, дезорганизовать силы ПВО, а затем уже на несколько суток парализовать снабжение и переброску войск в направлении Западного фронта. Параллельно воздушным налетам, в районах, соседних атакованными с воздуха, свое слово должны были сказать диверсионные группы союзников. Личный состав групп включал бельгийцев, эльзасцев, чехов и поляков-силезцев, переодетых в форму солдат и офицеров врага, и с отличным знанием немецкого языка. Их задачами становились нарушения ЖД-сообщений минированием и ведением огня из бронебойного оружия по паровозам, водокачкам, а также обстрелы аэродромов из минометов и крупнокалиберного стрелкового оружия. Не случайно в июле 1940 'Сражающейся Польшей' было закуплено в Америке старое оборудование патронных заводов, выпускавших еще в начале ХX века патроны 'Спрингфилд 30-03' калибра 7,62х64мм. Эта мера была вполне своевременной - ведь после потери Варшавы, для Войска Польского прекратилось производство бронебойных патронов всех старых моделей. Теперь же, заокеанские станки использовались для выпуска крупных серий специальных бронебойно-разрывных и бронебойно-зажигательных патронов 9х65мм. Такими могли стрелять тяжелые самозарядные винтовки Маросжика (оснащенные магазином на пять патронов, имевшие варианты с оптикой, сошками и со складывающимся амортизированным прикладом). Также они годились для, выпушенных специально под этот патрон, пулеметов 'Браунинг' польской модификации. Мощность нового боеприпаса лишь немного не дотягивала до таковой у специальных охотничьих патронов, разработанных в 1910 Вальтером Бреннеке (на ТТХ которых и равнялись создатели нового бронебойного патрона). Впрочем, кучность и дальность боя, дульная энергия и бронепробиваемость, вполне удовлетворяли армейских бронебойщиков, снайперов и диверсантов Войска Польского и 'ДА'. О том, что сами патроны производились на территории СССР в штабе Войска знали единицы.
Участников совещания предупредили об ответственности за утечку сведений к противнику. Контрразведка 'ДА' настояла на обязательном присутствии ее контрольных групп на всех аэродромах, задействованных в операции. Теперь дело было за авиаторами Альянса. Они должны были дать сухопутным силам союзников время, для контратак и укрепления оборонительных рубежей на Западе, и для точечного удара по войскам Муссолини на юге. Сразу после первых авианалетов операции, нужно было согласованными по времени авиаштурмовыми и наземными ударами сбить на ряде участков фронта темп германского наступления, и хотя бы на пару дней принудить 'джери' к обороне. В это же время, мощные воздушные удары по складам боеприпасов и ГСМ, должны были сорвать планы снабжения зимнего наступления Вермахта. Последующие массированные бомбардировки, требовалось нанести по вражеским объектам в Польше, а затем снова по объектам в Германии, уже с приграничных аэродромов восточных воеводств. Враг должен был ощутить неуверенность, и начать метаться от одного временного решения к другому. Часть истребительных групп Люфтваффе должна была спешно покинуть французское небо, перелетев обратно в Германию. И, заодно, открыв небо Франции для боевой авиационной работы французского воздушного ополчения, вооруженного старыми аппаратами. И этим шансом еще предстояло суметь грамотно воспользоваться авиационному командованию Альянса.
Диверсии в глубине вражеской территории должны были, на неделю, или даже на целую декаду, дезорганизовать снабжение и переброски боевых частей Вермахта в Центральных и восточных районах германского рейха. Плодами двух первых этапов операции должны были стремительно воспользоваться две франко-британских армии во Франции. А несколько дивизий Войска Польского, вместе с 'Добровольческой армией' атаковать врага на оккупированных польских территориях. Первыми целями наземного наступления польских союзников числилось полное освобождение Люблинского воеводства и окружение Кракова. За ними должны были следовать стремительные броски на оперативный простор в оккупированные врагом западные земли, для захвата районов Лодзи и Варшавы. Чешские союзники должны были оказать посильную помощь своими ударами в сторону Остравы, Оломуца и Брно. После достижения целей этих наступлений, Восточный фронт становился в оборону, лишь тревожа своего противника маневрами своих войск, и накоплением сил для броска в германскую Силезию и оккупированное польское Поморье. При этом контрнаступления продолжались бы со стороны Западного фронта Альянса. Правда, Северный ТВД в Скандинавии оставался бы на время операции совсем без поддержки. Причем, ситуация в Норвегии могла обостриться, но немцы, верней всего, не успели бы выбить противника из страны. Все-таки в горах без хорошего снабжения быстро не повоюешь. А вот на польской равнине, летом-осенью 1940 году судьба фронта уже несколько раз висела на волоске. Остаться один на один с Гитлером без Восточного фронта командование Альянса опасалось. Поэтому, в порядке ротации, еще в начале осени в Польшу была переведена большая часть воюющих на Западе соединений Войска Польского и ряд частей 'Добровольческой армии', в основном с чешским личным составом. Значительную долю потрепанных польских частей на Западе, тогда же сменили свежие канадские, индийские, австралийские и южноафриканские дивизии. Остался во Франции только южный польский корпус генерала Томме, и польская танковая бригада. Эти части были переведены с Южного фронта под Париж. Вместе с дивизиями Войска и с 'Добровольческой Армией' в Польшу был переброшен сводный отряд из трех бригад (отдельных полков) американского добровольческого корпуса 'Миротворец'. Те вынужденные переброски войск несколько осложнили в октябре ситуацию на Западе. Но в Польше до середины осени шли столь яростные сражения, что штаб Альянса не рискнул бросить там союзников совсем одних. Тогдашняя логика командования была проста - не дать Берлину быстро раздавить Восточный фронт в Польше, и отвлечь на это направление, как можно больше германских дивизий с главного ТВД. Расчет в принципе оправдался, но теперь спасать нужно было уже сам Западный фронт. И план подполковника Моровски, принципиально мог содействовать решению двух наиболее насущных задач противостояния. Раздергиванию сил противника, и укреплению фронтов союзников.
В эту замечательную картину союзники, однако, верить не спешили. Тем более что ответ был нужен сразу, и без возможности отказа. И много времени на раздумья им никто не давал. От командования Альянса требовалось не только выделить аэродромы, самолеты, пилотов, топливо и боекомплект. Нужно было собрать на Западе усиленные танками и артиллерией группировки войск для наземных контрударов. Нельзя было давать Вермахту возможность поочередного уничтожения противников. Давить врага нужно было сразу с нескольких сторон. Британцы, с трудом поборов свой англо-саксонский скепсис, первыми запросили тайм-аут, и понеслись консультироваться с руководством. Джеймс Дулиттл, вместе с генералом Фрэнком Маккоем, и полковниками Шеннолтом и Риджуэем, тоже ушли совещаться между собой, и заодно обменялись шифрованными посланиями с отделом специальных операций штаба Американской Армии. Этот новый отдел вырос из отдела военных советников и был утвержден в мае этого 1940 года для координации американских добровольческих частей любых родов войск. Все четыре офицера штаба корпуса 'Миротворец' уже оценили красоту замысла, но требовалось еще убедить отдел специальных операций. Сам отдел уже оказал содействие польскому заказу для оснащения нового аэроузла, но для утверждения операции, обязан был запросить разрешение из Вашингтона.
На следующий день совещание продолжилось с новой силой. Лондон озвучил принципиальное согласие, но начались торги по каждому пункту плана. Вечером в штаб поступили сведения о прибытии в Глазго американского судна, загруженного отражателями для постановщиков помех. На центральном направлении роль 'помехопостановщиков' для германской ПВО должны были сыграть скоростные средние французские бомбардировщики 'LeO-451'. На северном направлении и над Руром, ту же миссию предстояло выполнять дальним одномоторным английским бомбардировщикам 'Виккерс Уэллсли'. Возникла проблема с выделением аэродромов. Если в южной и восточной Англии площадок было предостаточно, то во Франции, пришлось искать паллиативные решения. Помимо действующих аэродромов, временные полосы из расширенных шоссейных автодорог в районе Тулузы и Лиона были принципиально готовы принять часть участвующих в налетах авиагрупп союзников. Согласование позиций участников того совещания шло тяжело. Неожиданно, заупрямилось заокеанское начальство в Вашингтоне, от которого требовалось непосредственно в операции задействовать все четыре десятка В-17, и выделить еще десяток 'крепостей' через неделю. Оставшейся у 'Миротворца' на Западном ТВД полусотней двухмоторных 'Дугласов DB-7', предстояло, в течение недели, сдерживать врага во Франции. Правда, работать им пришлось бы далеко не в одиночку, а вместе с бомбоштурмовыми и истребительными частями французов, бельгийцев и голландцев, но эти аргументы не сразу были приняты заокеанскими генералами. Потом представители RAF выразили свое большое сомнение в способности уже польской аэродромной сети в короткий срок принять столь большую воздушную армаду союзников. Но и на это последовал стремительный ответ. Тузом в рукаве подполковника Моровски оказались фотокарты шести длинных ВПП в восточной Польше, специально подготовленных и оборудованных для приема тяжелых самолетов (как оказалось впоследствии, строились они вместе с русскими у самой границы - практически на расстоянии артналета со стороны СССР). Чуть позже были разбиты и другие возражения. К вечеру первого дня Моровски в пух и в прах разругался с бывшим командующим Силами Поветжными генералом Юзефом Зайцем, который предлагал вариант не столь мощного 'Ограниченного наступления'. В последующей дискуссии молодой подполковник посмел повысить голос на бывшего своего командира полковника Клэра Шеннолта, и довел дело до склоки с начальниками тыла ВВС Альянса. Казалось, еще пара резких слов и все с неимоверным трудом достигнутые договоренности сейчас рассыплются, словно карточный домик. И все же, к раннему утру третьего дня, не иначе каким-то чудом, сторонники воздушного наступления сумели убедить большинство присутствующих, в том, что план выполним, без предлагаемых разными перестраховщиками 'обрезаний'. Скептикам пришлось согласиться, что в условиях отступления французских армий, это единственный способ мощно контратаковать противника со стратегическими целями.
Хотелось верить, что получив такую оплеуху, Гитлер, вынужденно, остановит свой 'паровой каток', и снизит давление Вермахта и Люфтваффе во Франции. И что куда менее стойкие войска Муссолини, от столь резкого удара, и вовсе далеко откатятся на юг. Индийские и канадские дивизии все еще держали оборону против Вермахта, прикрывая Париж. Обрушения фронта пока не случилось. На Востоке, собранные в октябре мощные группировки польских и добровольческих дивизий готовились к своему наступлению. Однако 'таскать каштаны из огня' без надежды на успех никто в Польше не собирался. Французское командование, наконец-то, получше разглядело все перспективы, и за оставшееся время совещания помогло убедить британцев. Офицеры Голландии и Бельгии не посмели высказать свое мнение, противоречащее высокому кворуму. Раз уж успех на Востоке мог сорвать и планы ОКХ по захвату Парижа, то сам бог велел оказать содействие этому удару. Крохоборствовать смысла не было. Как, впрочем, и бросать тяжелые бомбардировщики в бесполезные атаки против прикрытых зенитками полевых частей было бессмысленно. Не те масштабы. Оставшиеся в меньшинстве датчане и норвежцы, тоже вынужденно огласились. План Моровски был одобрен, и началась подготовка.
Потом была лихорадочная неделя сбора сил для этого стратегического наступления. Оказывается, часть подготовительных задач была начата еще с августа, и выполнялась Силами Поветжными и ВВС 'ДА' на свой страх и риск. Подготовка запасных аэродромов на расширенных и отремонтированных участках шоссейных дорог в Польше. Аэрофотосъемка будущих объектов атаки. Тренировки по ослеплению радаров ПВО, отработанные с соседями из Советской России в районах Бреста, Сувалки, Белостока. И даже около морских портов Одессы и Севастополя. Тренировки в перехвате высотных разведчиков Люфтваффе, которые наверняка сунутся к новым временным местам базирования тяжелых бомбардировщиков союзников, отрабатывались против трофейных 'Хейнкелей He-111', оснащенных ВРДК и оборудованием для высотных полетов. Было проведено и обучение личного состава новых польских аэроузлов дневной и ночной зенитной обороне от атак бомбардировщиков Люфтваффе. Сложные тренировки по снабжению нескольких эскадр тяжелых бомбардировщиков, базирующихся у самых границ СССР, потребовали титанических усилий. Накопление запасов ГСМ, а также тяжелых фугасных и легких зажигательных авиабомб. Последние, оказывается, были произведены с польскими клеймами на русских заводах. Подготовка складов запчастей и ремонтных мастерских для обслуживания авиатехники союзников. Кстати русские четырехмоторники, получившие во Франции шифр 'Фарман NC-240' планировалось обслуживать и ремонтировать на аэродромах Львова. Обучение летчиков опознаванию самолетов союзников в воздухе, для которого Моровски несколько раз привозил командиров польских эскадрилий ПВО вместе с их заместителями во Францию и Британию. Тестовые сверхдальние полеты без бомб на большой высоте над Австрией, Югославией и Италией до самой южной Франции, проведенные лично Моровски с несколькими французскими офицерами на четырехмоторном бомбардировщике, построенном в России для Арме дель Эйр. Тренировки по захвату мостов десантом и диверсантами, для обеспечения предстоящего польского наземного наступления. И даже захват и удержание до подхода союзной армии, расположенного под Варшавой объекта германской ПВО, оснащенного радарами 'Фрея' и 'Вюрцбург' было отрепетировано. Все это оказывается, уже было реализовано инициаторами. Теперь же осталось сложить все детали головоломки воедино. Дело было за малым - быстро и грамотно подготовить самих будущих участников налета. Моровски, первым делом, улетел на 'Остров', договариваться о кодовых сигналах, графике, целях и маршрутах британских налетов. И тут снова пришлось убеждать. Задачей одномоторных дальних бомбардировщиков было 'ослепить' германские радары сброшенными дюралевыми отражателями радиоволн. Основные авиагруппы 'Веллингтонов', должны были прорываться к объектам германского балтийского побережья. Фактически, британцам для этого требовалось, нарушить воздушные границы нейтральной Швеции. Впрочем, такие мелочи командование RAF как раз не смущали, свои 'извинения за потерю ориентировки' они были готовы принести соседям уже постфактум. В первый день операции критически важна была именно последовательность налетов. Альянсу предстояло сыграть со странами Оси в условные 'тактические шахматы'. Угрозой нападения, требовалось отвлечь силы противника от главного направления, а затем, поставить ему мат. Первый отвлекающий удар со стороны Франции наносился за двадцать минут до подхода к цели бомбардировщиков южного направления. Одновременно с ударом по Мюнхену, следовали наземные диверсии в Баварии и Сааре. Затем следовали удары в Австрии. В сторону Берлина, на высоте двенадцати с лишним километров, следовало первое звено из трех высотных французских помехопостановщиков 'Фарман NC-130'. При входе в зону радарного покрытия ПВО Берлина это звено поочередно несколькими частями сбрасывало помехи-отражатели. Когда ночные 'охотники' Люфтваффе уже поднимались на перехват, южная группа уже бомбила объекты в Богемии. А когда высотные 'Фарманы' оказывались над Берлином, и в городе раздавались имитационные взрывы и сирена, первые воздушные удары уже начинали сыпаться на прибрежные районы. Но следующий отвлекающий ход на центральном направлении не давал немцам шанса организовать массирование сил ночных истребителей на главных направлениях.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги