-- Право десять, на крыше перед трубой, фашист снайпер затаился. Минуту назад еще не было его. А еще дальше из мезонина ствол винтовки теперь торчит. Видишь?
-- Обе цели вижу. Могу работать. Первого сниму без вопросов одной пулей, второго сквозь доски чердака короткой очередью срежу.
-- Нам передали, их четверо будет. Нужно всех этих гадов разом валить. Разом... Других стрелков где-нибудь по соседству тебе видно?
-- Не вижу пока, тащ капитан.
-- Вот и я их не вижу! Поэтому лежим тихо и ждем, пока наши ребята их с той пожарной каланчи не вычислят. Я на пару минут. А ты за этими двумя понаблюдай пока.
-- Есть, наблюдать, тащ капитан...
Капитан отлучился лишь на минуту, как дальше все пошло не по плану. В прицеле было видно, что на той же крыше началась какая-то суета. Прибежавший капитан приказал сразу валить всех, кто в прицеле. Где-то рядом уже завывала сирена воздушной тревоги, прикрывая их снайперский огонь своим противным стоном. Двоих стрелков, обнаруженным им ранее, Сашка четко снял из М-2 парой коротких очередей. У второго, убитого им сквозь доски мезонина, винтовка упала с крыши. Капитан торопил и, Ильинский, закрепив на дверце толстую леску от кольца привязанной к стволу его "Браунинга" британской гранаты Миллса, кувырком скатился вниз по лестнице. Сработать эта мина должна была только при попытке выхода на крышу. Несколько десятков секунд быстрого бега, и их армейский 'Бредфорд' сорвался с места, лишь только они захлопнули двери кабины. Дальше диверсантам предстояло спешно добраться до Лулворта и пересидеть там, в небольшом домике главный кипеш. Возвращаться домой им было разрешено снова только через Канаду...
***
На следующий день после трагедии все газеты вышли с кричащими заголовками передовиц - 'Убийцы в Бовингтоне' и 'Месть Гитлера'. По словам газетчиков, это жестокое нападение было совершено вражескими агентами, которые по большей части были убиты на месте, при этом, сотрудники Скотленд Ярда и контрразведчики Mi5 с немалым трудом сумели поймать всего двоих террористов. Один из них оказался действующим агентом Абвера, другой обычной уголовной швалью. Последний сразу начал отпираться, мол, на политические убийства его никто не подписывал. Со слов этого пленника, стреляли другие, а ему австриец платил только за наблюдение и за фотографирование людей. Абверовец же сначала вообще молчал и пытался играть в героя, но после соответствующей физической обработки признался, что служит в военной разведке с 1937 года. С его слов, он был вызван телеграммой в Дорсетшир из Ливерпуля, без указания конкретного характера задания, а инструктаж должен был пройти у куратора уже на месте, но в момент прибытия был схвачен агентами Mi5. Еще двое убитых агентов по татуировкам были опознаны контрразведчиками, как члены нацистских 'охранных отрядов' СС, а третий убитый носил на коже вытатуированные знаки завсегдатая британских тюрем. Главным итогом этого нападения оказалась гибель четырех человек и ранения еще пяти. Сам Уинстон Черчилль, а также его коллега по правительству Климент Эттли и генерал-лейтенант принц Генри Уильям герцог Глостерский были вовремя сбиты с ног охранниками и отделались мелкими ссадинами от осколков каменных плит разбитых в опасной близости тяжелыми бронебойными пулями. А вот, стоявший буквально в шаге от них молодой герцог Гамильтон не пострадал. Именно это ему потом вменили в вину. Мол фашисты позаботились о безопасности человека который в 1936 году на Олимпиаде в Берлине встречался с руководством Третьего рейха. И, не просто так, а с умыслом... В итоге всего этого скандала, генералу пришлось подать в отставку, и отправиться в добровольную ссылку в Канаду. Знал ли он, на самом деле о предстоящем покушении, или нет, потом ходило множество домыслов, но в ВВС и в политику герцог так больше и не вернулся. О Гамильтоне вскоре забыли, а вот о других жертвах нападения помнили намного дольше. В тот день были сражены наповал новый министр иностранных дел польского правительства в изгнании Август Залесский, посол Соединенных Штатов Джон Уайнант, глава секретной службы Mi6 Стюарт Мензис, и двое охранников из Mi5. И уже в военном госпитале Бовингтона, через пять часов после покушения, скончался от раны в живот один из лидеров партии консерваторов 1-й граф Эйвонский сэр Энтони Иден. Уинстон Черчилль, увидев истекающего кровью друга, с яростью прохрипел - 'Клянусь! Мерзавец и его свора проклянут этот день вовеки веков!'. Британские газеты твердили, что сэр Энтони был убит именно за свои разоблачения в прессе людоедских планов Гитлера по уничтожению евреев в Европе, и что только случайность спасла в этот раз премьер-министра и других. Остальные пострадавшие выжили. Сравнительно легкие ранения получили еще несколько участников той встречи. Но были и тяжелораненные. Полномочный представитель СССР Иван Майский был ранен обычной винтовочной пулей в плечо навылет, а вот герцогине Глостерской Алисе тяжелая пуля противотанкового карабина перебила бедренную кость на ноге, вследствие чего, та чуть не истекла кровью. Как потом выяснилось, очень похожими пулями оказались разорваны тела двоих убийц. Впрочем, не все убийцы поплатились за теракт на месте преступления. Их заказчики, конечно, озаботились отсутствием живых террористов, но просчитались - двое попали в руки агентов контрразведки.
А Ильинскому после командировки доходчиво объяснили, что 'их там и не было'. Мол, если бы немцы не успели ни в кого попасть, то, тогда 'да', можно было бы хвастаться успехом. А сейчас буржуи могут обвинить 'коми' вместе с немецкими фашистами. Да и Гитлеру незачем знать, кто не дал его агентам успешно ликвидировать британского премьер-министра, не то немцы могут ведь и Договор о ненападении расторгнуть. Сашка был парнем не глупым, и вскоре вернулся в училище к своим любимым ракетам, никаких наград за эту командировку он не получил, за то и не наказали его... А вот на войну Альянса со странами Оси эта 'перестрелка в Дорсетшире' повлияла, примерно, как канистра бензина на свежие угольки. В Британии Черчилль разразился длинной речью в парламенте, и, судя по оформленным решениям, уже готовил тотальную войну на уничтожение. За океаном также разразилась буря. Спешно собранный Конгресс потребовал от президента адекватного ответа на убийство американского посла в Европе. И президентскому кругу не удалось заболтать идею. Количество американских добровольцев погибших во Франции и Польше уже превысило несколько тысяч. Нота протеста ушла в Берлин с ультимативным требованием о выдаче виновных. Какое-то время должно было пройти, но все понимали, война не за горами. В Берлине, в Рейхсканцелярии нашли своего козла отпущения, которым оказался штурмбанфюрер Науйокс. Его ждало понижение до гауптштурмфюрера и отправка в Польшу, примерно с такой же миссией, с какой был отправлен в Бельгию покойный ныне Шелленберг. Лишь оберштурмбанфюреру Леману не перепало в этой истории на орехи. Наоборот, его шеф Гейдрих, вызвал своего лучшего сотрудника из Швейцарии и, наделив чрезвычайными полномочиями, поставил ему задачу локализации последствий провала миссии Науйокса. Обергруппенфюрер был зол, но не на Вильгельма. Гейдрих понимал, что сам где-то допустил ошибку, которую нужно срочно исправлять, и что кресло под ним второй раз сильно покачнулось...
***
До праздника Рождества, завершающего тревожный 1940 год оставались считанные дни. Законопослушные и набожные британцы ждали его с нетерпением, дабы хоть ненадолго оторваться от своих мирских дел и забот и от тревожных военных новостей. Их надежды на изменения жизни к лучшему, соседствовали с переживанием за жизни солдат матросов и офицеров Его Величества, и с вечным раздражением от срыва и задержек различных жизненных планов. Сирены 'Воздушной тревоги' в графстве случались довольно редко, хотя над Йовилем порой появлялись не только германские разведчики, но и девятки бомбовозов 'Хейнкель Не-111' сбрасывающие бомбы на арсенал и авиационный завод. А иногда 'свистящая смерть' рушилась и на городские кварталы. Когда раздавался вой сирены, мирное население снова бежало к подвальным убежищам. В это же время, под злобный лай помнивших еще боевые 'цепеллины' устаревших зениток, с заводской взлетной полосы поднимались на перехват не принятые военной приемкой двухмоторные истребители, управляемые заводскими пилотами. Правда, на этой предрождественной неделе не было ни одного налета, мир словно бы замер в ожидании. Настоящая война пока шла где-то там, за Каналом. А здесь местным авиастроителям нужно было просто готовить оружие для защитников британского неба, не забывая, и про получение прибыли, и про сохранение коллектива опытных инженеров, мастеров и рабочих. Главный конструктор самолетостроительной компании 'Вэстленд', Вильямс 'Тедди' Петтер (по совместительству сын генерального и финансового директора), вместе со своим ведущим разработчиком Артуром Девенпортом, и с шеф-пилотом фирмы Гарольдом Пенроузом, засиделись в офисе до позднего вечера. Секретарь Джим Вертон уже трижды обновлял подносы с кофеем. Весь его облик молчаливо намекал своим появлением - мол, пора бы уже высокому начальству, и закончить свои полуночные производственные посиделки, вспомнив об отдыхе. Беседа шеф-пилота и двух опытных инженеров крутилась вокруг одной и той же вечной проблемы - 'как удержать компанию на плаву' в Наступающем 1941 году. Уже больше года шедшая, ни шатко - ни валко, война с 'джерри', казалось бы, открывала неплохие перспективы для компании, выпускающей военные самолеты. Однако, даже наличие частично оплаченного военного заказа, увы, никак не гарантировало стабильности. Да и заказ тот не так давно был урезан министерством вчетверо, что также вселяло тревогу. У фирмы 'Вэстленд' была неплохая репутация еще со времен Великой Войны. Правда, тогда фирма являлась лишь вспомогательным отделением моторостроительной фирмы 'Петтерс Лимитид', но инженеры КБ, все же, получили и опыт и даже некоторую известность в отрасли. В те военные годы молодым авиазаводом было выпущено приличное количество боевых и учебных летательных аппаратов, в основном по лицензии. В 20-е этот успех был закреплен, хотя в лидеры отрасли пробиться, так и не удалось. Да и, весовая категория фирмы была, все же, не та. Впрочем, выпускаемые с начала 30-х серийные машины фирмы, 'Лисандр' и 'Вапити', неплохо оценивались строевыми офицерами военной авиации и авиации флота. Причем, последнюю из упомянутых моделей эксплуатировали военные пилоты, не только в самой Британии, но и практически во всех доминионах. Но эти машины относились к устаревшим концепциям, и были обречены служить лишь во второй линии, а вскоре и вовсе должны были сойти со сцены навсегда. Созданные в 'период всеобщих исканий', они не успели кристаллизоваться в образцы перспективной авиатехники, и быстро устарели. Выигрыши в эксплуатационных свойствах и безопасности этих машин никак не окупали их архаичной аэродинамики и уже недостаточных ТТХ. Но, вот, в 1935 компания стала полностью самостоятельной, и получила свое нынешнее название 'Вэстленд Эйркрафт Лимитед'. До этого года инженеры фирмы с завидным упорством штурмовали конкурсы Министерства закупки, предоставляя год за годом: истребители-бипланы с пулеметным вооружением, двухмоторные пушечные бипланы, 'верхнепланы-парасоль', нижнепланы со стреляющей под 45 градусов вверх 37-мм пушкой и с неубирающимися шасси. Но все эти неплохие для конца 20-х боевые машины фирмы 'Вэстленд' в конкурсах на создание современного истребителя фатально терпели поражение за поражением от более известных фирм (таких, как 'Виккерс', 'Глостер' и других). Впрочем, даже законодателю истребительной моды 1930-х фирме 'Глостер', приходилось нелегко, их маневренные, но медлительные 'этажерки - Гладиатор' уже практически вышли в тираж. А вот у агрессивных конкурентов из фирм 'Хоукер' и 'Супермарин', как раз с 1935 года дело заладилось. Причем 'Супермарин' стал ранее известен в первую очередь своими рекордными машинами, на базе одной из моделей которых главный конструктор Реджинальд Митчелл, и построил своего 'Огневержца'. Впрочем, сам Митчелл вскоре скончался, и своим триумфом насладиться в полной мере нее успел. Спустя год-два после выхода в свет, первоначально считавшиеся чрезмерно радикальными контуры истребителей 'Харрикейн' и 'Спитфайр', стали стремительно определять моду в авиационном мире. А сами аппараты оказались в топе заказов для RAF и ВВС других стран и доминионов. В Европе от них не отставал главный оппонент 'Мессершмитт BF-109'. Нужно было догонять лидеров, но 'Вэстленд Лтд' на тот момент не строила рекордных самолетов и не воспринималась конкурентами всерьез. И хотя имелись в наличии достаточно опытные конструкторские кадры и неплохое производство, компания в Йовиле пока оставалась в аутсайдерах по заказам истребителей, и в метрополии, и в доминионах. Даже конкурсных заданий по новым спецификациям на новейшие скоростные аппараты из столицы поступало маловато. Впрочем, не одной 'Вэстленд' было нелегко, даже лидерам авиапромышленности было 'не объять необъятного'. К 1936 году оставалась лишь одна область авиационного производства, в которой пока серьезных монополистов на Острове не было - в производстве самолетов с пушечным вооружением. Хотя попытки и до этого имели место. Еще в 1924 прошел конкурс по спецификации 4/24 на постройку двухмоторного истребителя с парой мощных 37-мм пушек C.O.W. (Оружейного завода из Ковентри), а в 1929 уже появилась новая спецификация 29/27 на однодвигательный истребитель с одним таким же орудием. 'Вэстленд' построила свои прототипы, но они, как и их конкуренты, не добились успеха. А стандарты британской истребительной авиации на десятилетие законсервировались в требовании установки на истребители максимально большого количества пулеметов винтовочного калибра 7,7мм (7, 69мм). Одной из причин такого положения было отсутствие собственного производства авиапушек в метрополии. Однако уже во второй половине 1930-х прогремел успех швейцарской автоматической пушки 'Эрликон', вскоре успевшей повоевать в Испании и Китае, и умные головы из министерства авиации стремительно вернулись к идее уничтожения вражеских аппаратов одним мощным залпом. Были отправлены делегации на поиск средств реализации этой концепции. За 'Британским Каналом' в союзной Франции эмиссаров RAF восхитила и пленила показанная им огневая мощь новой 20-мм авиапушки 'Испано-404', устанавливаемой на истребители 'Моран Солнье MS-406', и идеально вписывающейся в новую концепцию. Вот только правительство Соединенного Королевства было категорически против оснащения британских ВВС оружием производящееся 'не британскими' фирмами-подрядчиками. Поэтому вскоре случилась почти детективная история с тайным появлением на Острове дочернего предприятия фирмы 'Испано-Сюиза', производящего англо-французские авиапушки 'Бритиш-Испано' (по сути, в нарушение декларируемых требований правительства). С этого момента пошел отсчет новых конкурсов на создание пушечных аппаратов. Причем, кто-то в столице благоразумно распорядился 'пригласить к столу' не одни лишь лидирующие конструкторские коллективы, вроде 'Хоукер', 'Супермарин', 'Бристоль', 'Болтон-Пол', но и менее известные 'Вэстленд', 'Дженерал Эйркрафт' и 'Эйр-спид'. Это был шанс! И конструкторский коллектив 'Вэстленд' свой шанс не упустил. Их революционный проект имел очень плотную компоновку свободнонесущего моноплана оснащенного, батареей из четырех авиапушек и парой новых моторов 'Роллс-Ройс Перигрин' (развитие легкого, но достаточного мощного авиамотора 'Кестрел'). Первоначально спецификация F.37/35 не предусматривала двухмоторную реализацию такого самолета. Но рассмотрев многообещающие альтернативы, министерство авиации исправило собственную недальновидность (ведь одним мотором 'таскать по небу' целых четыре орудия было действительно сложно), и дало согласие на изменение требований конкурса F.37/35 на создание пушечного аппарата, вызвавшее ажиотаж у конструкторов. После сравнительного безденежья середины 30-х, Королевские Воздушные Силы, наконец-то, перестали считать копейки, и теперь были готовы вкладывать немалые суммы в постройку превосходной авиатехники. Конкуренты бросились в эксперименты, а вот 'Вэстленд' создавала очень консервативную по облику, но беспрецедентную по количеству внедренных в конструкции новшеств, боевую машину. Уильямс Петтер был плохим чертежником, но талантливым инженером, с неменее талантливыми помощниками, которые вычертили на своих кульманах очень красивый аппарат, в который были заложены выдающиеся инженерные решения. Самолет имел гладкую обшивку из магниевых сплавов, что сильно снижало массу планера аппарата. В производстве широко использовалась штамповка дюраля, снижая трудоемкость. В очень тонком крыле располагались интегрированные топливные баки, используемые и как силовые элементы конструкции. Очень плотно скомпонованный фюзеляж в передней части перед кабиной закрывался бронеплитой, и переходил в носовой орудийный отсек с четырьмя 20-мм пушками. Характеристики данного проекта превзошли все, что сумели предложить конкуренты 'Вэстленд'. И вот в январе 1937 года двухмоторный двухкилевой проект красивого истребителя с мощной батареей 20-мм пушек в носовом обтекателе стал победителем конкурса. Правда очень скоро выяснилось, что двухкилевое оперение требует замены на однокилевое, но это было не столь важно. Компания 'Вэстленд' оказалась лишь в одном шаге от своего звездного часа, и имела решимость этот шаг сделать. Испытания шли неплохо, однако проблемы оставались, и самой болезненной из них являлась ненадежность моторов. Выбранные Петтером легкие почти девятьсотсильные 'Перигрины' могли разогнать самолет почти до 400 миль в час. А могли и угробить машину и пилота, выйди моторы из строя в неудачный момент. Причем, от самих-то инженеров фирмы 'Вэстленд' качество и надежность моторов самолета ну никак не зависели. Имелись и проблемы с управляемостью аппарата на режимах взлета и посадки из-за реакции винтов, вращающихся в одну сторону. Долго мучились и с механизацией крыла. Испытатели слали рекламации, производственники исправляли. К концу 1940 года за спиной у коллектива разработчиков 'Вихря' были несколько лет терзаний и наконец-то начатый серийный выпуск, но настоящего триумфа так и не случилось. Встать вровень со 'Спитфайрами' и 'Харрикейнами', 'Вихрю' пока не удавалось. Над Фландрией и над Ла-Маншем шли жесточайшие воздушные схватки, а мощный пушечный истребитель все никак не мог победить свои 'детские болячки'. RAF был готов ждать доводки аппарата, но снабжение эскадрилий остановить не мог. Воздушная война на Западе Европы моментально съедала все подкрепления. Поэтому для воздушной обороны метрополии и британского войскового контингента в Европе усиленно закупали машины фирм 'Хоукер' и 'Супермарин', а для колоний и на африканский фронт RAF начались закупки даже иностранной техники. И лишь несколько эскадрилий в Шотландии еще только начали перевооружение на многообещающие, но отнюдь не идеальные 'Вихри' ('Вэстленд Уирлвинд' МКI). Причем головная боль пилотов, инженеров и техников о проблемах ВМГ 'Перигрин' лишь усилилась, из-за того, что к концу 1940 года компания 'Роллс-Ройс' оставила всякие планы по доводке своего легкого мотора, бросив все силы на модернизацию моторов серии 'Мерлин'. Командование королевских Воздушных сил, также сильно разочаровалось в пушечном самолете фирмы 'Вэстленд', жестко урезав ей ранее согласованный заказ с 400 экземпляров до 112.
Нельзя сказать, что руководство компании в Йовиле за весь прошедший 1940 года совсем не искало альтернативных доходов. Работа велась и в направлении кооперации с другими фирмами. Были даже планы наладить выпуск агрегатов для 'Хокер Харрикейн'. Шли и разработки других проектов. Наиболее странный из таких проектов с июля месяца разрабатывался инженерами по инициативе эмиссара одной из армий Альянса. Риск отмены того заказа казался немалым, и руководство 'Вэстленд' потом частенько с тревогой вспоминало о той июньской беседе с американо-бельгийским майором Адамом Моровски. Его прогнозы утраты первенства моделью 'Вихрь' и ее вечной проблемы с моторами 'Перигрин', впоследствии сбывались с невероятной точностью. И это заставляло ускорять разработку нового разведывательного аппарата по заказу, сделанному самим майором. В тот раз американский поляк, ставший командиром бельгийской штурмовой эскадрильи, своими нахальными речами даже вызвал у Петтерса острое желание, скрутить этого визитера, и передать его в руки полицейских из Скотланд-Ярда. Его непонятная осведомленность о сильно засекреченном новейшем военном самолете казалась руководству компании чрезмерной и подозрительной. Впрочем, майор Моровски сразу же успокаивающе заметил, что сам по себе их 'секретный Вихрь' его принципиально не интересует. И что он хотел бы заказать от имени штаба 'Армии Волонтеров' (и возможно, от Бельгийских ВВС) несколько другую машину, но технологически во многом пересекающуюся с серийно производящимся 'Вэстленд Уирлвинд'.
-- Поймите же, джентльмены. Во Франции ив Польше и без того хватает своих двухмоторных истребителей с пушечным вооружением, а вот сверхскоростных разведчиков и целеуказателей для ПВО хотелось бы существенно добавить. И поскольку, ваша фирма работает на оборону Британии, я отнюдь не планирую заказывать вам серию. А вот лицензию на производство в Америке и в Польше мы бы купили, но купили бы не прямо сейчас, а, скажем, в начале 1941. Да и сам проект должен быть изменен...
-- Сэр. Что конкретно вы планируете изменить в проекте, вы же его даже не видели?! Да, и без разрешения из Лондона, не увидите.
-- Смотреть мне на него не обязательно, сэр. Иначе ваша контрразведка начнет за мной охоту. А мне еще защищать Бельгию от вторжения, и временем на все эти глупые встречи и объяснения я не располагаю. А, вот, изменений проекта планируется много.
Майор вальяжно разложил на кофейном столике свою кожаную папку с какими-то бумагами, и требовательно взглянул в глаза своих собеседников.
-- Вы готовы меня слушать, джентльмены?
-- Мы полны внимания, сэр.
-- Гм. Ну, так вот... Фюзеляж аппарата должен стать более объемным и длиннее на метр. Гаргрот за кабиной нам требуется выше исходного почти на полметра, но без ухудшения обзора назад. Также понадобится увеличенной площади несколько более стреловидный киль и вертикальный руль, примерно как вот на этом наброске. Как вы видите, в носовом обтекателе, вместо пушек, должен быть установлен новейший самолетный радиолокатор, а под ним будет располагаться отсек для уборки носового колеса. Размеры колес и стоек шасси приводятся вот на этом приложении к техническому заданию.
-- А вы уверены...
-- Простите, что перебиваю, сэр. Шасси, из-за размеров ниш, вам покажется избыточно низким, но поверьте, там есть секреты производителя, увеличивающие его высоту после выпуска, поэтому проблем с задеванием винта о поверхность не будет. Тут вам беспокоиться не о чем.
-- Хорошо, продолжайте, майор.
-- Съемный лафет с аэрофотокамерами и одним бельгийским оборонительным пулеметом 'Браунинг-52' должен быть смонтирован под брюхом самолета, его размеры даются. Исходное нижнепланное крыло должно получить ламинарный профиль, и стать среднепланным с еще более уменьшенным сопротивлением и на 1,5 % более тонким профилем, чем на 'Вихре', и с лучшим сопряжением с фюзеляжем, но почти без зализов. Конструкция топливных магистралей должна допускать питание мотора из топливных баков любого крыла. Чего сейчас нет на вашем 'Вихре'.
-- Но откуда...
-- Вильямс, не перебивай майора, пусть продолжает...
-- Гм. Хорошо пусть.
-- Итак, продолжим... Средняя аэродинамическая хорда крыла сдвигается в сторону хвоста. Трапециевидный центроплан, с дополнительным лонжероном и усиленными нервюрами, получает несколько больший размах и стреловидность в 16 градусов (как на этом чертеже). Это, чтобы вместить более объемные топливные баки, обеспечить прочность тонкого крыла, и при этом не закрывать обзор вперед и вниз. Под ним, вблизи фюзеляжа нужны четыре универсальных узла подвески для ПТБ и осветительных бомб. Моторы... Гм... С моторами-то как раз мы уже сами будем разбираться. Ваши любимые, но ненадежные 'Перигрины', либо заменят легкие 'Испано-Сюизы', либо найдем другие варианты ВМГ. Может быть, даже используем схему с длинными валами к толкающим многолопастным винтам несколько меньшего диаметра.
-- То есть вы, майор, предлагаете проектировать столь странный заказ, даже не зная точных характеристик моторов?
-- А зачем оно вам? Для проектирования, будет довольно и описаний диапазонов нагрузок от ВМГ. Предлагаю не отвлекаться, и дослушать требования заказа до конца. Я могу продолжать?
-- Безусловно, сэр.
-- Напоминаю, что трехстоечное шасси требуется только с носовым колесом, и для аэродромных маневров прототипа, вам придется ставить на планер любое подходящее. С вас же обеспечение размера базы и колеи шасси, достаточных для нормальной устойчивости при рулении, взлете и посадке. И, как вы понимаете, основные подкрыльевые стойки шасси должны будут убираться вперед против потока, и находиться сильно сзади, за линией центра масс самолета. Полагаю, для этого вполне сгодятся усиленной конструкции вытянутые крыльевые ниши с обтекателями под лонжероном на задней кромке центроплана. Консоли крыла можете использовать аналогичные вашей модели 'Уирлвинд', но с новым профилем, уменьшенной относительной толщиной и без любых снижающих аэродинамику выступающих в поток устройств. Даже ПВД правильнее будет вписать в фюзеляж. Ну и кабина аппарата должна стать двухместной и достаточно просторной. Фонарь общий на две кабины, из больших изогнутых листов многослойного толстого плексигласа, открываемый вбок, и с возможностью аварийного сброса пиропатроном (кроме переднего удлиненного козырька с прицелом, и заднего остекленного заголовника). Кресла пилотов должны быть крупного размера, и иметь мощную бронезащиту сзади и снизу (их масса и примерные размеры приведены на схеме 12). Пилоты должны располагаться один за другим. Посадка заднего пилота должна возвышаться над передним, так, чтобы частично видеть приборную панель пилота и верхний прицел в лобовом бронестекле. Управление также двойное. Это на случай, если командира в полете убьют. Размещение перископов заднего обзора и перископического видоискателя мощных фотокамер, а также индикаторов радара также нами продумано. Кстати, все приборы нужны во французском метрическом формате шкал. Форма и размеры приборных панелей и кронштейнов под прицелы есть на схеме 14. И обращаю внимание, все технологические карты и чертежи по лицензии, нам также нужны в метрической системе, поэтому проектирование вам лучше сразу начинать в миллиметрах...
Чем дольше звучало описание требований, тем сильнее вытягивались лица инженеров и шеф-пилота. А Уильям Петтер в раздражении подумал, что не бывает шпионов, столь же въедливых, как этот майор Моровски. Дальнейшее он слушал, с трудом сохраняя невозмутимость. Наконец его терпение лопнуло, и ответная фраза прозвучала довольно резко.
-- Майор! Вы же понимаете, сэр... что, фактически, заказываете уже абсолютно новый аппарат. Да еще и в метрической системе! На его разработку уйдет полгода, если не больше! И оплатить сразу вы предлагаете нам только часть расходов на проектирование. А если война в Европе закончится раньше?! Где гарантии, что вы, вернее штаб вашей 'Армии Волонтеров' вообще выкупит лицензию на эту машину?! Сэр, 'Вэстленд' не может идти на такой риск!
-- Гм. Джентльмены. Эта война уже идет с таким ожесточением, и с таким количеством жертв с обеих сторон, что закончить ее раньше, чем за год с лишним, можно только в случае предательства одной из стран Альянса. Или, если Гитлер сойдет с ума. Но - воля ваша! Не хотите получить этот заказ, мы поищем иные варианты...
-- Постойте, майор! Не торопитесь... Мы не спрашиваем вас, откуда вы столько всего узнали о британском сверхсекретном истребителе, но почему вы выбрали именно нашу компанию?!
-- Нам понравились ваши инженерные решения в проекте 'Вихрь', сэр. По оценкам аналитиков штаба ДА, ваша компания быстрей других выдаст приемлемый для нас результат. Штаб ожидает, что к началу 1941 года из самолетов-разведчиков первой линии у нас останутся единицы, и вопрос с переоснащением эскадрилий ближней разведки и целеуказания встанет очень остро. Да и для ПВО, такая машина нужна уже вчера. Поэтому бросить выданный аванс, и не сделать следующий ход, было бы несусветной глупостью с нашей стороны.
-- С британским радиолокатором точно могут быть трудности...
-- Мы дадим вам размеры, электрическую схему жгутов и разъемов и чертежи узлов крепления, как самого радара, так и приемников сигнала в задней кабине. Вы увяжите все это с конструкцией. Остальное не ваша забота. Вы меня понимаете?
-- Ммм... Готовые планеры с оснасткой вам понадобятся?
-- Безусловно. Будут нужны шесть двухместных прототипов с озвученными изменениями в проекте. И учтите, половинные новации на старом планере приняты нами не будут, только согласованные в заказе. И помните, джентльмены, во Франции и в Польше ваш аппарат мог бы сверкнуть по-настоящему. А там и ваше правительство, могло бы выдать разрешение уже и на поставки 'Вихрей' за рубеж. И только от вас сейчас зависит, пойдут ли новые заказы с этого многообещающего рынка в актив 'Веэстленд' или в актив другой британской или американской авиастроительной компании...
Последовавшие совещания инженеров в своем кругу прошли в нервной обстановке, но вскоре выяснилось, что принципиально нерешаемых проблем с этим заказом нет. Оказалось, что все требования майора, так или иначе, могут быть выполнены. В общем, беседа с Моровски и последующие консультации не прошли для фирмы даром. Предварительный контракт с штабом 'Армии Волонтеров' в июле 1940 года был заключен. Параллельно с доводкой серийной машины, отдельные элементы конструкции необычного самолета-разведчика начали разрабатываться и даже испытываться в металле на одном из прототипов 'Вихря', оставленном на фирме. К середине декабря 1940 года же совсем новый аппарат без имени, с неубирающимся трехстоечным шасси и двумя развернутыми назад моторами 'Кестрел' (что было собственной инициативой фирмы), совершил несколько полетов, и даже был продут в аэродинамической трубе. Заскочивший всего на три дня, Моровски, осмотрел прототип, оставил очередные указания, и снова убыл на фронт. Родные Королевские Воздушные Силы эта инициативная разработка абсолютно не заинтересовала, поэтому окончательного подтверждения закупки лицензии и оснастки для серийного производства руководство компании ждало с большой тревогой. Вдруг все сорвется? Но не сорвалось. В первых днях января 1941, сразу после приезда в Йовилл уже подполковника Моровски, состоялись летные испытания сразу двух прототипов с неубираемым шасси и моторами с многолопастными толкающими винтами малого диаметра. Скорости разгона и набора высоты даже не замерялись. Подверглись жесткой проверке: эргономика пилотских мест, обзор заднего члена экипажа, оснащение кабин и функциональность перископических устройств. Управляемость машины была троекратно перепроверена, и признана условно достаточной. В одном из полетов над морским мелководьем, Моровски, специально, отстрелил пиропатронами фонарь кабины, имитируя покидание аппарата. А затем уже без фонаря, он посадил машину на аэродром. Сброшенный фонарь потом искали почти сутки с привлечением водолазов, но все же, нашли. Наконец, все придирки и проверки завершились. Сумма в американских долларах, в полном объеме, попала на банковский счет фирмы. И вскоре, вместе с технической документацией, запасами материалов, полуфабрикатов и готовых запчастей, а также вместе со станками, оснасткой для штамповки и сборки элементов системы управления, деталей набора и обшивки, все шесть недостроенных аппаратов убыли в Бостон на небольшом транспортном пароходе типа 'Хогайлендер'. Не были отправлены лишь шасси, моторы и винты. Зато фонарей кабины и комплектов приборных панелей было упаковано больше сотни штук. Итоговая сумма получилась даже больше планируемой. Правда, уже через три дня в газетах появились фотографии тонущего судна с торчащими на палубе очень узнаваемыми планерами самолетов. Видимо подводники Дейница перехватили столь важный груз в Атлантике. Впрочем, руководство фирмы 'Вестленд Эйркрафт Лимитед' все эти проблемы и трагедии абсолютно не волновали. Свою премию за эту сделку компания получила, стало быть, история закрыта. Серийно выпускать такую модель возможности у нее не было. Вместо этого нужно было убеждать командование RAF увеличить заказ на 'Вихри'. Кстати этих 'страдальцев' все же практически удалось довести до кондиции, и за счет привлеченного финансирования, получилось создать истребительно-бомбардировочную модификацию 'Вэстленд Уирлвинд МКII'. Так что компании было не до чужих бед...
***
Василий вспомнил момент прощания в декабре в Люблине. Очередное расставание с бывшим подчиненным впечаталось в его память словно пресс-штампом. Вот, затянутый в подполковничий польский мундир собирает свои вещи, Павел Колун (для всех Адам Моровски)... Тот самый балбес и бабник Пашка, которого больше года назад должны были списать из авиации РККА за пьянство... Да, нет, уже не совсем тот. Теперь это был другой человек с чуть поседевшими висками и упрямыми морщинками у бровей. Уже не зеленый, комзвена и старлей, а настоящий мастер своего дела, наставник, и командир, способный командовать авиабригадой, а может, и не только... И, вот, этот спокойный и уверенный человек, сейчас неторопливо собирал свой чемодан, продолжая негромко напевать. Слова вроде бы звучали по-русски, а вот, ритм песни был чужой, нудный и с тягучими нотами американского блюза. И этот мерзкий мотив нагонял такую тоску своей похоронной бравадой. А когда Василий услышал слова 'Но, пуля - дура вошла меж глаз, ему на закате дня...', так и захотелось подойти вплотную и наорать на бывшего старлея. В груди щемило. А вдруг эта их встреча окажется последней? Не стал кричать, Василий. Дождался, пока парень с седыми висками собрал все к поездке. Хлопнул по плечу, стиснул сквозь кожаный реглан до хруста ребер, и просто негромко сказал ему прямо в ухо.
-- Домой - живым вернуться. Приказ ясен, пан подпулковник?
-- Так ест, пан пулковник! Приказано вернуться живым. Принято к исполнению.
-- Ну-ну. Ладно, до встречи... где-нибудь. Гм. Пан Моровски. Дай тебе... Гм...
-- Вшистко пожонку. Дзенькую. До видзенья, пан Петри!
Так и простились. Сам же генерал-майор Петровский был отозван из Польши уже в начале нового 1941 года. Затем, практически без паузы почти месяц пришлось передавать свой новый боевой опыт сразу в двух учебных истребительных авиабригадах в Тихвине и Каргополе. И лишь после этого, в феврале получил недельный отдых с перспективой скорой отправки в новую командировку. Причем, судя по намекам начальства, летать ему снова предстояло 'на факеле'. Новый реактивный 'Грач' Василий опробовал с большим интересом там же на бывшей авиабазе ОКОНа. Кстати, один из этапов будущей командировки волшебно совпал с нынешним местом проживания его Ларисы. Так что, ехал в Харьков к жене со смешанными чувствами. Вроде и отдыхать, а вроде как, и на службу. А в Северной столице Советской Украины, Василий наконец-то смог снова посетить местный авиационный институт, где как оказалось, его самого тоже не забывали. Хороших новостей было несколько. Первая - знакомство вживую, а не по переписке, с матерью Пашки Колуна. Его-то Лариса очень сдружилась с этой очень скромной женщиной, да и других поводов для встречи хватало. В прошлом саратовской учительнице, а ныне методисту харьковского института достались три долгожданных письма от сына и не только они. Еще в Плесси-Бельвилле по заказу штаба ПВО была сделана русская озвучка для американского сериала 'Приключения Сокола' (снятого о жизненном пути Адама Моровски). И как раз копии этих пленок захватил с собой Василий Иванович, когда уезжал из Польши. В актовом зале 135-го авиазавода завода, где Петровского хорошо запомнили, было не протолкнуться от зрителей, но для Веры Максимовны Колун и для Василия с Ларисой места в первом ряду оказались почти в самом центре. У самого же Петровского градус восприятия этого кино уже давно подостыл. А вот сидящие рядом женщины взволнованно глядели на экран, словно там все происходило вживую. Звучащий из громкоговорителей голос главного героя (в озвучке одного из 'греческих ветеранов'), конечно, ничем не походил на голос Пашки Колуна. А вот лицом актер смахивал на того засранца довольно сильно. Вера Максимовна глаз не отводила от экрана, и до конца второй серии не проронила ни слова, лишь глаза платком вытирала. На квартиру к ней доехали на такси, и сели чаевничать. Лариса старалась не мешать беседе. Понимала, что ее подруга взволнована фильмом и очень хочет про сына побольше узнать...
-- Василий Иванович. А, ТАМ сейчас... очень опасно? - дрогнул голос женщины.
-- Гхм! На войне всегда опасно. Но сейчас там, вроде как, затишье небольшое на всех фронтах. Думаю, в Англии или в Америке нынче поинтересней будет...
Василий серьезно кивнул, на немой вопрос и приподнятые брови. Пашкина мама явно за свою жизнь хлебнула переживаний и за погибшего мужа и за этого молодого ухаря, и сейчас внимала генералу уже почти спокойно.
-- Так что сильно беспокоиться не стоит. В деталях я не знаю, врать не буду, но и помимо воздушных боев у командования польской авиации всяких дел хватает.
-- Спасибо вам, за моего Пашеньку!
-- Это вам за него спасибо! Эх! Такого гарного хлопца вырастили! Как вернется с 'испытаний', сразу женить его не забудьте! А то, поди, застоялся конь в конюшне-то! И по хворостине заскучал... - улыбнулась от забавного сравнения, и румянец на щеках появился.
-- Он у меня упрямый шибко. Весь в батьку покойного. Такого силком не заставишь. Э-эх! Строптивый больно.
-- Ничего-ничего! Зашлем от этого строптивца сватов к подходящей крале... И уже не отвертится, у нас! А надо будет, так до самого ЗАГСа под конвоем его отправим! Вы главное, невесту Пашке хорошую найдите. Чтоб она сразу его, по стойке 'смирно', да по Уставу...
-- Хи-хим. Да присмотрела, вроде, одну 'невестку' подходящую. Девушка воспитанная, хорошая. И с образованием, и работящая. Красавица, умница, да и добрая какая. Они даже знакомы с Пашей. Да вот сбежал этот кавалер несносный... Все-то ему полеты на первом месте. Так что, сами его уговаривайте. Вы начальство! Вас, генерала, может, и послушает...
-- А, что?! И уговорим! На таком-то сокровище, без осечки женим! А пока, давайте ка за встречу поднимем. И чтобы все были здоровы!
Вера Максимовна внешне успокоилась. Вроде как поверила, что Колун сейчас не на фронте, хотя сам Петровский достоверно ничего знать не мог, но своей уверенностью так и фонтанировал. Потенциальную невестку она Петровскому все-таки показала, когда та к ней вечером в гости заглянула. Василий оглядел девицу подробно, так, что Лариса даже на ногу ему под столом наступила. Мол, 'куда это ты старый кобель пялишься, девушку смущаешь'. Но генерала та вовсе даже не испугалась, а приветливо ему улыбнулась. Сказала, что вспомнила, как видела его в школе на собрании вместе с Павлом. Посидели и поговорили хорошо. Упомянули мастера Михалыча, который с Пашкой 'огненную страсть' делал. Узнал Василий и про их со старлеем поход в театр. Это, когда чекист с подбитой рожей Колуну с Мариной билеты ко входу приносил, да еще и извинялся. Потом гуляли всей компанией, и в тот же театр даже на спектакль сходить успели. Петровский был не любителем 'Мельпомены', но его Лариса так и светилась вся, что сидел и делал вид, что ему тоже нравится. Время до отъезда на Восток убывало со страшной силой. За три дня до поезда с нарочным пришел приказ, еще раз заехать в ХАИ и ознакомится с рекомендациями испытателей по летной технике, и осмотреть отправляемые машины. Вот так и довелось Василию второй раз в жизни съездить на институтский аэродром Померки. А перед этим, подписав кучу очередных страшных подписок о неразглашении, удалось даже поглядеть на испытываемые в аэродинамической трубе аппараты. Профессор Проскура в том же костюме 'тройка' и с все с теми же моржовыми усами полковнику обрадовался. Покосившись на новый орден 'Боевого Красного Знамени' и, мудро, хмыкнув в густые усы, тут же напал на визитера с расспросами.
-- Василий Иванович, сударь вы мой! Ну, что ж вы так редко к нам захаживаете! Забыли совсем?! Ай-ай-ай! Новостей-то не привезли нам в это раз?! Сами знаете, каких...
-- Есть немного, Георгий Федорович. Пакет со схемами и чертежами я вам через НКВД еще две недели назад отправил. А, вот, эти крайние наброски пришлось самому от руки переписывать, да перечерчивать. Оригинал-то уничтожен. Сами понимаете...
-- Пустяки, батенька! Пустяки! Нам и копия сгодится! Ну, ка - ну, ка! Так-так. Гм. Протокол испытаний изделия 'Э-2'. Видимо это уже следующая модель мотора 'Эльф'. Наш код у него будет 'Ландыш-2'. Таблицы сплавов, температур и давлений. Графики... Ага. Зачтем мы ему это, как курсовую 3-го курса... Порадовали-порадовали, старика! Вам чаю или кофе?!
-- Нет-нет, товарищ профессор! Мне бы сразу в Померки нужно! Служба.
-- Отказа не приму, батенька! Сольцева! Ну, ка, принесите голубушка, цейлонского чая для товарища генерал-майора. Да с печеньем!
-- Хорошо, Георгий Федорович!
Но все-таки через час с лишним Петровский доехал до аэродрома на институтской 'эмке'. Старший охраны объекта, прочитал его пропуск и предписание, не нашел к чему придраться и пропустил генерала на территорию. С неба валил мелкий снежок, но народ тут явно не баклуши гонял. Даже кто-то в конце полосы какую-то 'крокозябу' подлетывал. Но первое, на что Василий уставился, были три совсем незнакомые машины в ангаре. Все три были двухместные. У каждой трехколесное шасси с носовым колесом. Под снятым с одной из них носовым обтекателем оказалось устройство, очень напоминающее знакомый по Франции британский самолетный радиоуловитель. Под брюхом аппарата располагались в ряд две мощные 33-мм авиапушки и между ними один 'пристрелочный крупняк' Березина. И еще под центропланом висели два блока, каждый на семь дальнобойных 130-мм эрэсов. Подошел к группе в летных комбинезонах, и, сходу, узнав знакомого, громко поздоровался.
-- Здравствуйте товарищи испытатели! Хорошего вам дня! Не забыли еще меня товарищ Синельников?
-- Здравия желаю, товарищ генерал-майор! Вас не забудешь! Какими судьбами тут у нас?
-- Да вот, читайте - приказано ознакомиться с вашей новой техникой, а послезавтра буду сопровождать отправку этих аппаратов в 'Пустыню' на войсковые. Вы тут сейчас старший? Командуйте, чего мне и куда?
Встретивший Василия майор Синельников внимательно прочитал все документы. Хмыкнул, и спокойно пригласил осмотреть технику вблизи.
-- Ну, что ж, идемте! Рановато их, конечно, на войсковые. Аппараты эти наша разведка, хрен знает, откуда приперла. Правда, вооружение, шасси, катапультное кресло и моторы там наши стоят. Да и радар самолетный, вроде как не хуже английского ленинградцы недавно сделали. Нравится?
-- Интересно выглядит, конечно. Нет слов. Мне сказали, что вторую тройку, вот таких же, на другой площадке где-то испытывают. Правда, или нет?
-- Все так и есть, Василий Иванович. Есть там, что испытывать. Я бы их всех полгодика, хорошенько, помучил бы. Рано их строевым пилотам давать, даже тем, кто на 'Грачах' летает. Там еще с управлением много всякого. Но приказ есть приказ! Надо отправить, значит, отправим!
-- Перед отправкой-то, поглядеть бы, да 'пощупать'... А, майор?
-- Гм. Товарищ генерал-майор. Вы же порядок знаете? Сами же его в нас в Монголии вбивали. Инструктаж мы вам проведем, про особенности управления расскажем. Сам аппарат дадим опробовать только в подлетах, тут уж не взыщите, Василий Иванович. Рисковать вами и новой техникой мы не можем. А в 'Пустыне', там уже сами будете решать, что, да как. Согласны?
-- Куда ж я денусь...
Машину выкатили третью, которая, стояла без пушек и ракетных блоков, но с одной 12,7мм 'березой' для пристрелки. За полтора часа успели с майором неплохо потренироваться. Синельников спокойно все объяснял. Потом заняли места в кабине. Фонарь закрыли. Обзор из кабины был неплохой, хотя сильно изогнутые стекла переднего козырька немного бликовали на солнце. Начали отработку запуска новых 'Кальмаров 7-2'. У Василия по счастью имелся опыт полетов на полностью реактивном 'Дугласе DB-7 Р4', на котором тренировались в ОКОНе. Так что перспектива опробования новой реактивной машины нервировала, но не сильно. Не сразу, но поймал ритм работы РУДами. Освоил руление по аэродрому и гонку тяги на тормозах перед стартом. Поговорили о действиях на посадке. Затем пошла отработка имитации взлета. В первой попытке подлета машина не хотела слушаться генерала, и когда до границы ВПП осталась сотня метров, Синельников мягко взял управление на себя. Вопреки собственным обещаниям, майор поднял машину сначала до километра высоты, а затем и показал представление. Хоть летать по-настоящему изначально и не планировали, но испытатель, доложил на КП по радио, и воспользовался случаем показать возможности аппарата. Разгон до скорости 700 километров в час, занял секунды. Всего за несколько минут набрали восемь километров, и Петровскому довелось поуправлять машиной в полете самому. Управление было пусть и не особо легким, за то скоростные и высотные характеристики машины вызывали восторг. Синельников, наплевав на собственную осторожность, отвел аппарат в сторону полигона, и показал приемы стрельбы по мишеням с выпущенными закрылками. Вернувшись на полосу, продолжили 'программу минимум'. Подлеты прошли в целом нормально. Василию довелось поуправлять, и из передней, и из задней кабины. Некоторые приборы оказались непонятны, переспрашивал. Полоса была не слишком длинной, поэтому после короткого энергичного разбега, подпрыгивали вверх до высоты метров 15 и тут же садились. С выпуском тормозного парашюта, тоже не сразу разобрались.
Последние полтора дня до дня отъезда провел со своей Ларисой. Снова, как когда-то старался каждую минуту подарить любимой. Только бы улыбалась, только бы не плакала от близкой разлуки. Время не остановить, настал день отъезда. Начались хлопоты отправки авиатехники. Кучу бумаг подпиши, крепление на платформе и охрану секретной техники проверь. С НКВД режим движения по пятому разу подтверди. Всю дорогу нервничал, ждал какой-нибудь хреновины - не дождался. Все три машины доехали без малейшего урона, и попали в ангары секретной ракетной бригады без номера в системе ВВС РККА. В кабинете генерал-лейтенанта Филина, Василий доложил о выполненном задании, и попросил разрешения полетать на новых машинах со стажерами.
-- Василий Иванович у нас же тут своих испытателей полно. Да и из Харькова с вами двое приехали. А сами вы на реактивных-то давно ведь не летали. Если 'тюльпаны' французские не считать...
-- Никак нет, товарищ генерал-лейтенант! Летал я, и на 'Дугласе', и на 'Граче' с нашими 'Кальмарами'. Да и вот на этой 'обновке' в Харькове тоже довелось. Даже пострелять па полигоне успел. Разрешите хотя бы с опытным испытателем несколько полетов сделать.
-- Успели, говорите? А, ладно! Сам с вами несколько раз слетаю. Вас все равно в нашу реактивную бригаду стажироваться прислали. Вот и будет вам стажировка в звене перехватчиков, а уже потом сами нас поучите современному бою. Тем более, есть нам тут на ком тренироваться.
Последнюю фразу, оброненную начальником реактивного училища и по совместительству командиром Учебного Центра реактивной авиации, Василий понял лишь через пару недель. Конечно же, в самый первый полет на едва собранной реактивной технике, Петровского не пустили. Но как только все три машины были хорошенько облетаны испытателями, слово свое Филин сдержал. Первые пять посадок на этом реактивном красавце дались Василию нелегко. Филин ему немного подсказывал, но в управление аппаратом вмешиваться не спешил. Да и чего вмешиваться, когда 'стажер' довольно уверенно пилотирует малознакомую машину, но не лихачит. Сразу видно - опытный летчик и командир. Сдал нормативы на трех типах реактивных самолетов Петровский на удивление легко. Даже высший пилотаж на 'Граче' нормально покрутил и 'слепые полеты' удались. Видимо боевые вылеты близ Парижа на 'Дугласах' со 'Светлячками' сказались. Есть, конечно, сильное отличие от винтомоторных машин, но приноровиться можно. Так что, нежданно-негаданно, получил Василий 'второй метеор', за который тут в 'Пустыне' его коллеги пилоты ВВС несколько месяцев, а кто-то и по полгода жилы рвали. Но история на этом не завершилась. Снова был вызван к Филину, и получил учебно-боевую задачу.
-- Товарищ генерал-майор, приказываю вам вступить во временное командование первым учебным реактивным полком, и подготовиться к ведению в течение недели боевых действий против авиабазы противника вооруженного мото-реактивной техникой.
-- Слушаюсь. Только разрешите уточнить, насчет условного противника.
-- Нет никакого условного противника, Василий Иванович. Противник настоящий.
-- То есть как! В Европе или прямо тут?
-- Прямо тут. Хотя не совсем здесь. Расстояние до авиабазы 'Цветущий сад' около трехсот километров. Ваша боевая задача - поджечь врагу склады ГСМ, сбросить с неба их воздушные патрули и постараться не потерять технику и личный состав от огня средств ПВО и от атак воздушного противника. Подробности вам доведет полковник Грицевец.
Знакомый еще по Тамцаг-Булаку Сергей Грицевец приказ начальства выполнил, и в курс дела бывшего и нынешнего командира ввел. И узнал тогда Петровский, что оказывается, уже с мая 1940 года глубоко в пустыне начала действовать полоса с твердым покрытием и другие объекты самой настоящей, хотя и небольшой авиабазы. И развевался на флагштоке этого объекта настоящий флаг японских ВВС. И все было там всерьез. Бетонные укрытия и единственный колодец с водой. И стоящие в готовности открыть огонь 'зенитные пушки Лендера', снабженные большим количеством еще царских трехдюймовых шрапнельных снарядов, и спаренные зенитные итальянские пулеметы калибра 12,7-мм. И даже одиннадцать боевых американских истребителей 'Брюстер Буфало', оснащенные бронированными кабинами и советскими моторами М-62, с парой ускорителей 'Тюльпан-5', а также с настоящими авиапушками ШВАК. Правда снаряды к пушкам снаряжались только дымным порохом, и взрыватели их срабатывали через раз. За то, воевали эти пленные японские вояки изобретательно и с огоньком. Настоящих пилотов японской выучки там было всего трое. Василий узнал, что за попытки побега оставили их всех навечно в нашем плену. В августе 1939 при заключении с японцами мира в Монголии, объявили погибшими около полусотни на самом деле живых японцев из разных родов войск. Чуть позже устроили для пленных авиашколу и школу зенитчиков. Опытные японские летчики сумели подготовить полтора десятка пилотов из бывших кавалеристов и пехотинцев. Ну, а пулеметчики и артиллеристы освоили премудрости наземной ПВО. И теперь несколько раз в месяц над этим уголком пустыни происходили самые настоящие воздушные бои. И проходили они отнюдь не бескровно. В июне 1940 года двух пилотов 'Грачей', сбитых точным японским огнем, пришлось взаправду хоронить. Да и японцы потеряли четверых в сгоревших машинах. Поначалу бои там шли очень ожесточенно. Но, больше полугода назад, договорились по рации, что японцы стараются не бить по кабинам советских реактивных самолетов, и за это русские, не бомбят их казарму, над которой развевается японский флаг. Вот такая 'договорная война' теперь шла в этой среднеазиатской глуши. Японцы защищали свой 'анклав', советские летчики периодически наносили им визиты. Но совсем уж до щебенки не бомбили, и даже сбрасывали на малой высоте и скорости еду и запчасти, упакованные в амортизирующие многослойные брезентовые мешки натянутые на проволочный каркас. Ближняя связь все время поддерживалось по радио, но сообщить о себе на свою родину японцы не могли. Всего километров на пятнадцать работали две их радиостанции. Улететь или сбежать иным способом никто из японцев не смог бы. В пустыне вокруг базы их ждали несколько охранных рот с бронеавтомобилями и радиоуловителем. Да и воды в 'Цветущем саду' едва хватало для ежедневного утоления жажды, и ни верблюдов, ни наземной техники для передвижения по пустыне у японцев не было. Название базы звучало насмешкой, никакой растительности там не росло. Личный состав реактивного полка предполагался постоянный. А вот аппараты им выдали не новые и с урезанной огневой мощью, вместо авиапушек стояли на них 'роторные пулеметы Блюма РТБ-4М' с вращающимся четырехствольным блоком стволов, пригодным для стрельбы винтовочными патронами калибра 7,62мм на дальность до 900м. Такими 'трещотками', только краску царапать на толстокожих бортах добронированных американских истребителей, пилотируемых японцами. За то, у советских пилотов всегда было подавляющее преимущество в запасе топлива и во времени полета их 'Грачей'. А, вот, у 'Брюстеров' японцев специально уменьшенные бензобаки не давали держаться в воздухе больше, чем в течение десяти-двенадцати минут. Поэтому и сидели самураи в своем 'оазисе' спокойно, даже не пытаясь сбежать с этого 'пустынного острова'. Вот против такого противника Василий и повел свой сводный полк на реактивных 'Грачах'. Снова ему было страшно за мальчишек, но понимал, что иначе не выучить из них настоящих реактивных пилотов. Смог себя пересилить, как во Франции его переубедил Пашка, что прошедшие такую школу молодые летчики получат шансы дожить до победы.
Летали на разведку. Дрались четыре на четыре с японцами, пока другая группа, выполнив противозенитный маневр, бомбила имитированный склад ГСМ. Старался не мешать молодым комэскам руководить боем подчиненных, лишь изредка поправляя их команды. Да и комэски-то были очень знакомые. Именно с этих орденоносных засранцев на авиабазе под Парижем он 'снимал стружку' за их амурные похождения, самоволки и прочие нарушения дисциплины. А сейчас слышал в эфире уверенные команды - '- Шило, у тебя пара косых на хвосте, отрывайся на форсаже! - Понял, ухожу! - Клин, два других вниз пошли, это твои. - Принял, командир. - Серый не спи! Косой на петле!'. Случались у них и ошибки. Первый раз вообще в зенитную засаду дали себя заманить. Возвращались "Грачи" порой на одном моторе. Потом техники показывали им раскуроченный ТРД со снятыми капотами. На одной машине покореженные снарядами ШВАК турбинные венцы, на другом выломанные дыры в корпусе мотора у самой камеры сгорания. Да и сам Василий как-то раз привез из вылета несколько шрапнельных попаданий в крылья. Правда, в ближних воздушных боях с ним японцам ничего не светило. Не зря в Польше опыт получал. Угадывал Петровский почти все их уловки, и либо уходил, либо подставлял врага под огонь своих звеньев. После каждого вылета сначала проводили разбор командиры звеньев, потом комэски, а завершал этот 'научный анализ' лично временный комполка в генеральском чине. В целом, результат оказался удовлетворительным. Сумели его мальчишки подбить моторы трем вражеским 'Брюстерам' (те сели на вынужденную, но не горели). Базу японцев тоже расчихвостили - смогли поразить почти все разрешенные к атаке наземные цели. И лишь один 'Грач' был серьезно подбит, и не долетев до 'дому', сел на вынужденную, да еще двое с пробитыми шасси на пузо садились в пески, рядом с базой. Остальные все возвращались нормально, катапультироваться никому не пришлось. После нескольких последних боевых вылетов, Филин всю эту 'футбольную войну' остановил, и провел жесткий финальный разбор полетов. Недавние выпускники 'ефимовцы' узнали много нового про свою детскую браваду, несовместимую со званием реактивного пилота. Но окончилось все вполне торжественно. Новый уже настоящий авиаполк получил боевое знамя и присвоенный по авиации РГК номер. А все отвоевавшие в этих песках мальчишки получили свой желанный 'Третий метеор'. Ну а Василию предстояло еще подучиться и сдать на такой же значок с цифрой '1'. И дальше ему намекнули о возможном переводе куда-то на Север. Зачем переводить его туда, где войны сейчас нет, Василий так и не понял, но привычно приготовился выполнить любой приказ командования...
***
Переданные 'Кантонцем' в ноябре 1939 года сведения, удалось надежно проверить лишь к лету 1940. Слабоуправляемый 'крылатый анархист', отбывая после плена через океан, в своем разведдонесении смог лишь наметить примерные контуры поиска подтверждений по этой серьезной теме. Даже лучший агент ГУ ГБ в РСХА 'Брайтенбах' не мог найти нужной информации, а главное документов по этому делу. И никто из других агентов НКВД также не был запросто вхож в кабинет 'наци N4' рейхсфюрера СС Генриха Гиммера. Поэтому проверки были развернуты сразу на нескольких территориях, упомянутых 'Кантонцем', как отправные пункты имперской политики переселения, и шли эти проверки в основном по косвенным данным. И вот в июле 1940 прямо из канцелярии наместника Вартеланда гауляйтора Артура Грайзера, расположенной в Позене (главном городе наместничества), поступили первые ответы. Прихваченный месяцем ранее на небрежном хранении у себя дома секретных документов и черновиков приказов, а также на пылкой страсти к замужним дамам (которых он любил снимать на фото в неглиже), двадцатисемилетний служащий канцелярии, был поставлен перед суровым выбором. Несколько доносов его начальству и в гестапо, о моральном облике ловеласа, и о потере им секретных бумаг из отдела, и обеспечены последующие долгие годы нужды и телесных страданий, а то и вовсе фронтовой окоп где-нибудь под Парижем, и скорая безымянная могила. Альтернативой было - продолжение карьеры с возможным повышением, и небольшими премиями дополнительно к окладу. А за 'правильный' выбор от этого 'архивного червя' Ёргена, получившего псевдоним 'Таубе' требовалось немногое. Всего лишь две расписки в получении денег от британской разведслужбы, да 'дружеские рассказы' (скорее письменные доклады) куратору о документах, поступивших в отдел (не только в руки самого новоиспеченного агента, но и на соседние столы его коллег). Для начала требовались лишь названия бумаг, с грифами секретности, регистрационными номерами и датами, краткими аннотациями и со списками информирования... И, только если куратор заинтересуется, и уже за отдельную плату, могло потребоваться уточнение по персоналиям авторов и адресатов, а иногда и фотографирование документа (благо фотодело было хобби молодого служащего). Канцелярист не захотел расставаться с любимой работой, и приятной жизнью в тылу (а сообщи он обо всем в гестапо, одним выговором бы точно не отделался). Через месяц с небольшим после вербовки, в очередном докладе "Таубе", был обнаружен документ с интересным названием - 'Вопрос об обращении с населением бывших польских земель с расово-политической точки зрения'. Речь в нем шла о 'депортации' поляков и евреев в 'оставшиеся свободными земли'. Судя по дате передачи меморандума в секретариат РСХА в Берлине, сам документ был прошлогодним. А вот, обратно в Позен он вернулся с фельд-курьером, который, помимо помеченного комментариями меморандума, доставил и приказ рейхсфюрера СС Гиммера с очень секретным грифом в запечатанном конверте. Адресованы были оба документа доктору юриспруденции Эрхарду Ветцелю уполномоченному по расово-политическим вопросам при начальнике гражданского управления в Позене группенфюрере СС Артуре Грайзере. Авторство прошлогоднего меморандума принадлежало тому же Ветцелю, который по случайному стечению обстоятельств, как раз перед приездом фельд-курьера отбыл в Кёнигсберг, и должен был вернуться лишь через пару недель. Куратор, недолго думая, выдал своему агенту пятьсот марок и сказал, что тот получит еще столько же, если спешно сфотографирует оба хранящихся в канцелярии документа, а после вернет им первозданный вид, и положит на место. Агенту 'Таубе' даже провели занятие по правильной перлюстрации запечатанных писем. Вскоре фотокопии документа благополучно сменили владельца, а 'ценный крот' получил свою обещанную оплату. Через пять дней фотокопии лежали на столе комиссара третьего ранга Фитина, часом позже уже на столе наркома Лаврентия Берии. А еще через три часа оба руководителя оказались на ковре у Самого. Такие решения принимались в стране только совместно высшими руководителями.
-- Значит, товарищ Фитин, все подтверждается? Получается немцы, действительно, собираются депортировать поляков и евреев, а их земли заселить немецкими колонистами?
-- Так точно, товарищ Сталин. И судя по собственноручным комментариям Гиммера, ссылающимся на главы 'Майн Кампф' их фюрера, 'прочим славянам и унтерменшам' он готовит такую же участь.
-- М-да. Что-то хотите добавить?
-- Обратите внимание, что значительную часть населения они считают 'ненужным сбродом' и планируют просто ликвидировать. Да и полная конфискация имущества всех поляков, ни в какие ворота не лезет. С целыми народами такого в мире никто еще не делал.
-- Вот же, гады!!! Мы тут договора о ненападении с ними заключаем, а они нас всех уже в расход определили! Да за такое..
-- Товарищ Буденный! Не нужно сейчас эмоций. Клим, что скажешь?
-- Мммм. Немцам поляки в Польше нужны только как рабочий скот (по сути холопы). Вон 'лимит лиц, обслуживающих колонистов' не зря придумали. Это-то понятно. Но зачем расстреливать миллионы?!
-- А тут их сволочная германская прагматика наружу-то и выпирает! Кого они расстреливать собираются?! Стариков! Инвалидов! Евреев и 'лиц, чей облик оскорбляет взор истинного арийца!'. То есть тех, кого они не хотят ассимилировать, а также тех, кто не может работать с прибылью для новых хозяев.
-- Тут вы, пожалуй, правы, товарищ Буденный. Но нам-то что с этим делать?
-- А может найти повод и вместе с поляками, как...
-- А потом во всех газетах назовут СССР агрессором, как в прошлом году Гитлера!
-- Товарищ Молотов?
-- Хм. С политической точки зрения, выгоднее спровоцировать немцев. НКВД, вот, предлагает предъявить эту информацию полякам, в момент, когда те будут стоять перед выбором - или депортация с расстрелами, или попроситься в состав СССР.
-- Народный комиссар внутренних дел на а этом настаивает?
Берия выпрямился, и в стеклах пенсне сверкнули отражения светильников.
-- Да, товарищ Сталин, настаиваю. Только нужен очень удачный момент. Нацисты уже несколько раз зондировали почву для сепаратных переговоров с британцами и американцами. Вот если бы...
-- Но сейчас-то такой момент еще не наступил. Вон французы с бельгийцами и голландцами держат оборону, да и британцы с американцами тоже еще не выдохлись. Даже сами поляки, воспользовались обострением войны на Западе, и довольно бодро наступают в Подкарпатье.
-- И поэтому, товарищи, показывать им эти сведения преждевременно.
-- Все с этим согласны?
-- Безусловно, товарищ Сталин. Нужно выждать. Пусть на западном фронте наступит затишье, и Гитлер начнет перебрасывать войска и технику на восток в Австрию, Померанию и Пруссию, вот тогда можно показать полякам документы. Правда, они слишком не любят русских, чтобы сразу поверить в подлинность этих сведений. Как бы, не упустить шанс...
-- И как же, вы, товарищ Фитин, предлагаете подстраховаться от такого провала?
-- Товарищи, а что если нам захватить этого юриста Ветцеля?! Раз он столько всего знает, значит, точно может удостоверить факт таких планов у Гиммера и у Гитлера, и дополнить картину подробностями!
-- Толково придумано! А если поляки начнут торговаться с немцами?!
-- Тогда надо захватить Ветцеля, допросить, передать его полякам вместе с копиями документов, и вдобавок опубликовать интервью с ним и фотокопии в газетах Британии, Швеции и Америки (благо выходы на них у нас имеются).
-- Предлагаешь подсечь, эту 'польскую щуку', чтобы с крючка не соскочила?! Ловко!
-- Так точно! В этом случае, поляки в будущем не смогут трубить об оккупации со стороны СССР. Мы ведь их спасаем от истребления и рабства?
Все взоры скрестились на Вожде. Что он скажет на эти выдумки. Тишина длилась минуты три.
-- Для такой комбинации нужно хорошенько продумать, кто, и главное, как, будет убеждать польское правительство, пойти на этот непростой шаг. Товарищ Молотов, что вы об этом думаете?
-- Гм. Генералы Берлинг и Свобода симпатизируют СССР. Бригадный генерал Стахон также склоняется к сотрудничеству с нами. Генерал Кароль Сверческий популярен в Польше, а Рокоссовского поляки даже сделали почетным гражданином четырех освобожденных его корпусом городов. Да и другие старшие польские офицеры и генералы, проходившие у нас переподготовку, должны поддержать в критической ситуации, особенно, если мы предложим мягкий вариант вхождения Польши в СССР.
Совещание завершилось уже под утро. НКВД получил директивы на выполнение секретных операций. Генеральный штаб РККА должен был подготовить и обеспечить оперативную переброску войск. В течение суток, с момента обращения польского правительства к СССР, в ближнем тылу польских фронтов должны были быть развернуты сорок тысяч бойцов и командиров ВДВ с легким вооружением (до реактивных гранатометов включительно), и с усилением в виде сотни пушечных самоходок и десятка дивизионов ПВО/ПТО. Еще в течение недели двадцать стрелковых дивизий должны были их усилить и начать строить мощные полевые укрепления, для прикрытия новых границ СССР. И в третьем эшелоне, планировалось размещение на польской территории еще свыше полусотни дивизий, из них полтора десятков должны были быть бронетанковыми, и шесть кавалерийскими. Прикрывать эту группировку с воздуха должны были целых три воздушных армии особого назначения. Оставалось лишь дождаться нужного момента и успеть, вовремя, среагировать. Но ждать и принимать быстрые решения московское руководство уже научилось...
***
Вся Америка содрогнулась от новой трагедии. Впрочем, в Старом Свете, трагедий хватало и без этого. Там гибли полки и дивизии под градом снарядов и пуль. Прямо на дорогах умирали беженцы под пулями и бомбами воздушных налетов. Но для законопослушных налогоплательщиков все это были лишь далекие тени в театре теней. А, вот, гибель в ракетном полете национального героя Америки Чарльза Линдберга, словно нашатырный спирт, прочистила мозги тех самых обывателей, которые за полгода до этого шутили над гибелью Ханны Райч. В этот раз, причиной "калиформнийской трагедии", помимо несовершенства ракеты, стали непомерные амбиции руководства Национального консультативного комитета по воздухоплаванию NACA, поддержавшего их штабного начальства из Вашингтона, и двух сенаторов. В ноябре 1940 года глава NACA Вэнивар Буш, его заместитель Джордж Дж. Мид и курирующий работу комитета контр-адмирал Артур Б. Кук, в пику проектам Североамериканской аэрокосмической ассоциации NASA (возглавляемой профессором Годдардом и поддерживаемой штабом ВВС), предложили Конгрессу свой 'новый проект покорения космоса'. Поначалу, для инициаторов все складывалось удачно. За ними был политический вес конгрессменов, а также большие деньги банкиров и оружейного лобби. Правда, против них резко выступили покровители Годдарда, глава USAAF генерал Генри Арнолд со своими покровителями и миллионер Говард Хьюз. Но этот раунд схватки они проиграли, а NACA резко вырвался вперед, получив финансирование и контракты подрядчиков. А вот дальше что-то пошло не так. Да, NASA пришлось отдать конкурентам единственную, полученную профессором Годдардом из России, действующую 'ракету Моровски'. Туда же в Виржинию отправились, вместе с запасами пороховых ускорителей Фрогфорда, и пять последних планеров летающего крыла 'Форда 15P', выпущенных на заводе 'Фарлоу' при частичном использовании документации Форда, и уже частично переделанных в ракеты. Однако самого профессора Годдарда, его коллег, и соратников из USAAF, заставить работать на новый проект, удачливым конкурентам все же, не удалось. Как не удалось им, и привлечь к разработке ракеты и модернизации носителя специалистов фирмы 'Белл' и концерна 'Командо'. Все эти предприятия, были связаны действующими контрактами с NASA, поэтому потребовали компенсаций неустоек, а заодно заломили неподъемные цены на свои услуги, и установили нереально затянутые сроки работ. Их, конечно, можно было скопом обвинить в сговоре и саботаже правительственного задания и затравить в прессе, но газетная шумиха была не в интересах руководства NACA. Зато на этот новый ракетный рынок заказов, с энтузиазмом облизнулись известные самолетостроительные компании 'Локхид' и 'Боинг'. Кстати, в это же время, именно на испытательных площадках "Боинг" подвизался Чарьз Линдберг, консультируя по разработке сверхдальних бомбардировщиков XB-29, и мечтавший о ракетных полетах. Как раз 'Локхиду' с 'Боингом' и достались контракты на разработку и модернизацию новейшей техники. А еще все эти процессы сопровождала постоянная спешка. Во что бы то ни стало, первые успехи своей космической программы NACA собиралась продемонстрировать уже в январе 1941 года.
Уже в декабре 1940, все детали этой головоломки были собраны. Организаторам даже удалось привлечь специалистов голландской компании 'Фокер', имевших опыт производства ракет Оберта с 1939-го года. Эмигранты, бежавшие из пылающей Европы, и устроенные работать в американском филиале 'Фокер', от предложенных денег не отказались. Уговорить пилота-рекордсмена Чарльза Линдберга, 'принять на свое чело лавровый венок первого 100% американского ракетонавта', удалось и вовсе легко. Тот ведь и сам недавно предлагал Говарду Хьюзу подобный проект, и вдобавок, успешно, консультировал разработку новых четырехмоторных "Боингов". Так что все необходимые слагаемые успеха сошлись в двух 'будущих космических столицах Америки' - в Лаборатории Лэнгли в Виржинии и на испытательном аэродроме Моффет-Филд недалеко от местечка Маунтин-Дью в Калифорнии. Работы шли ударными темпами, и вскоре модифицированный четырехмоторный В-17 поднял в небо легкий одноместный аппарат под гордым названием 'Независимость'. В кресле второго пилота носителя сидел Линдберг, но в дальнейшем ему была уготована другая роль. Что там было зашифровано в этом названии, общественность так и не узнала. То ли имелась в виду 'независимость Америки от Британии', то ли 'независимость американской ракетонавтики от Европы', то ли 'независимость NACA от NASA'. Как бы то ни было, но первый этап этой весьма амбициозной ракетной программы был выполнен. Через две недели Линдберг, уже в роли пилота-ракетчика, успел дважды выполнить отцепление от носителя и посадку ракеты в планерном режиме. Вместо жидкостных ракетных моторов в этих тренировочных полетах он запускал пороховые 'ракеты Фрогфорда', произведенные фирмой 'Близзард', и отжатые ранее у NASA. Успешные приземления ракеты, которая по проектным документам значилась как 'ракета NACA N1' (позиционируемая, как первая пилотируемая американская ракета, без упоминания в названии фамилий Моровски и Годдарда), убедили скептиков в столице, что успех неотвратим. И тогда курирующий проект, контр-адмирал Артур Б. Кук отдал приказ готовить рекордный полет. Его флотскую душу тешило предвкушение, как этим рекордом он 'утрет нос всем этим зазнайкам из USAAF', а потом на постоянной основе подключит моряков ко всем космическим проектам (все же космос больше похож на безбрежный океан, чем на клочок неба над аэродромом). Дальше он готов был 'делиться с другими куском пирога', и даже собирался привлечь из ВВС всех, кого удастся. Но первого - самого сладкого успеха моряк хотел добиться самостоятельно. Для достоверности флотского участия в программе, был даже создан специальный морской ракетный сквадрон (в переписке 'сквадрон Тайфун'), а Чарльзу Линбергу, назначенному его командиром, было присвоено звание капитана второго ранга в морской авиации. Вот только надежды 'космического флотоводца' Кука обидно не оправдались...
Первые несколько стартов были проведены 'вхолостую'. Носитель с минимальным запасом топлива поднимал облегченную ракету до тридцати пяти - тридцати семи тысяч футов высоты (10-11 км), но выше забраться уже не мог. В шестом полете с использованием 'ускорителей Фрогфорда' ракету поднимали уже с полной нагрузкой. На едва удерживаемой флотским экипажем В-17 высоте тридцати восьми тысяч шестисот футов (около 11,7 километров высоты), контр-адмирал все-таки решился 'махнуть платком', и дал Линдбергу команду на запуск разгонных ускорителей, и последующий старт на ЖРД. Поначалу казалось, что все идет нормально. Линдберг, в свое время зазубрил все материалы по стартам, выполненным Моровски и русскими пилотами. Поэтому он уверенно разогнал 'Независимость' до скорости звука, переведя в набор высоты. О том, что происходило в ракете на следующем участке полета, расследовавшая катастрофу комиссия высказывалась не слишком уверенно. Взрыв произошел примерно на высоте двадцати восьми километров (почти как в июльском полете Шиянова и Оберта младшего). По радио удалось принять лишь последние оборванные фразы Линдберга.
-- ...Мне не погасить его...
-- О Боже! Энни! Дорогая прости меня! Прости!!!
-- Это было безумие...
-- ...кроме Моровски никому не под си...'.
На большой высоте мощный взрыв столь сильно разметал ракету, что не позволил обнаружить, ни крупных фрагментов аппарата, ни тела погибшего пилота. Детали просочились в прессу, и газеты, захлебываясь сенсациями, пытались расшифровать последние слова погибшего рекордсмена. Кто-то даже предположил, что авария случилась из-за неудобного управления аппарата, управлять которым - 'под силу лишь Моровски'. Президент Рузвельт объявил по радио трехдневный траур. А в это время специально назначенные должностные лица пытались разобраться в обстоятельствах катастрофы. Главе сенатской комиссии Фолли пришлось в течение недели поочередно допрашивать всех значимых участников проекта. Попутно вскрылось несколько мелких хищений и нарушений режима, но выяснить настоящие причины трагедии так и не удалось. Тем не менее, резонанс в прессе оказался слишком мощным, чтобы замолчать инцидент и не выдать официального вердикта. А, значит, кого-то нужно было 'отдать на съедение толпе'. Этим кем-то назначили несчастливого (как оказалось), контр-адмирала Артура Б. Кука. Карьера моряка была разрушена, а его честное имя фактически втоптано в грязь, хотя особой вины его доказать никто не мог. Но общественное мнение 'требовало крови', поскольку в газетах всплыли подробности недавних интриг против NASA. В глазах журналистов, фактическая узурпация достижений этой организации, в руках 'ракетных профанов' из NACA, превратилась в трагедию. Так что, 'круглоголовым' из лаборатории Лэнгли и их подрядчикам из 'Локхид' и 'Боинг' тоже 'досталось на орехи'. Те, из сенаторов кто патронировал проект, тут же открестились от всего, хотя коллеги из соседних кресел им этого не забыли. Но уже дальше эту историю постарались замять на самом высоком уровне. Правительство пыталось 'сгладить углы', ведь без протекции из Вашингтона, и этой печальной истории бы не случилось. Началась переписка с Моровски и Обертом. Подполковник в этот момент командовал авиачастями Сил Поветжных на Восточном польско-германском фронте. И к нему пришлось направлять для переговоров целого однозвёздочного генерала Джеймса Дулитлла.
В частной беседе с высокопоставленным посланцем Вашингтона, на прозвучавший от гостя обвинительный намек на саботаж американской космической программы, командир авиабригады 'Сокол' и заместитель командующего польских ВВС довольно холодно ответил своему давнему знакомому (даже скорее другу).
-- Джеймс, вы это серьезно? По-вашему, американцы правы, обвиняя меня в смерти Чарльза?!
-- Если бы в место войны, вы вернулись в Штаты, то могли бы вместе с Линд...
-- Знаете что, Джеймс! Если бы я родился лет на тридцать пораньше, и успел бы к концу прошлого десятилетия возглавить вашу NACA, то этой трагедии бы точно не случилось! Если бы у бабушки росли помидоры. То она была бы дедушкой! Может быть, и мои предки тоже виноваты, что я появился на свет не в том поколении!?
-- Адам, не лезьте в бутылку! Я не имел в виду...
-- Не имели?! Угу. А может, генерал сэр... Может, вы считаете, что вполне допустимо соваться в конструирование и испытание пилотируемых ракет, не имея реального опыта, и обладая столь убогими и поверхностными знаниями об этой области техники?! Да еще и ведя эти работы в спешке, пренебрегая жизнями пилотов-испытателей?!!
-- Но, вы же, понимаете, что причиной той спешки стала необходимость поддержания престижа страны?! Адам!
-- Не выдумывайте, генерал, сэр! Никаких причин нет! НИКАКИХ - кроме амбиции Кука, Буша, Мида, и еще кое-кого в Вашингтоне! Им захотелось станцевать на костях Годдарда, и снять все сливки? Орлы!!! Пусть теперь намажут эти 'сливки' себе на бутерброд. Хотели престижа '100% американского достижения', и он у них есть!
-- Адам, почему вы не хотите понять, что приоритет Америки так важен в этом ракетном деле? Ведь если русские успеют рань...
-- Вероятно, потому Джеймс! Потому, что я такой же представитель страны, как и Линдберг. И что приоритет нами уже достигнут! И еще в 1939 году, а затем в первой половине 1940-го! Но, видно, происхождение американского гражданина Адама Моровски кого-то не устраивает в Вашингтоне. Ясно вам теперь, ПОЧЕМУ?!
-- Гм... Вы не желаете 'таскать каштаны из огня', для тех, кто объявит свой приоритет, нарушив ваш. Это мне понятно. Ну, а помочь сгладить эту ситуацию, вы можете?
-- Зачем мне это, генерал? Меня не стали ждать, решив, что 'мавр свое дело уже сделал', ну так и зачем мне теперь разгребать эту 'ароматную кучу', которую наворотили у Маунтин-Дью на Моффет-Филде?
-- Нужно же разобраться в ситуации. А вы единственный, кто...
-- Что за фантазии, сэр? Профессора Годдарда вам мало?! Вам что вообще нужно? Надо найти виновных в трагедии? Так, мне это абсолютно неинтересно. Я веду военные действия слишком далеко от Америки, чтобы принять участие в таком расследовании. Да и не вижу я для себя выгоды в этом деле, сэр.
-- Раньше вы были куда менее меркантильны...
-- Время идет, Джеймс... У меня были хорошие учителя. Могу лишь заметить. Если правительству нужен реальный результат, а не такая же поспешная авантюра, то пусть поставят все обратно с головы на ноги. Первое - прекратите травлю Годдарда!
-- Я обещаю вам, что профессору вернут, все, что у него забрали! И что авантюр больше не будет. Я добьюсь вам права лично курировать эту тему на самом высоком уровне!
-- Сенатские комиссии меня не прельщают. Но вы правы, в нынешнем состоянии темы, успеха не будет.
-- И что же теперь делать? Можете, хоть что-то предложить?
-- Для начала, NASA и NACA можно объединить в одну организацию, но без диктата облажавшихся умников из комитета. Они уже наворотили дел - убив Чарльза, и сильно подорвав в Америке веру в ракетное направление. Поэтому, вариант только один.
Взоры собеседников встретились. Джеймс не смог долго играть в эти гляделки, и с тяжелым вздохом, ответ свой взгляд.
-- Буша в отставку! Обойдемся без него. Вместо него я бы поставил главой вас, Джеймс.
-- Меня?! Вы с ума сошли!
-- Вы боевой генерал, мировой рекордсмен и пилот-испытатель, что еще нужно? В новой объединенной NASA (национальной аэрокосмической ассоциации) Годдарду необходимо стать вашим первым заместителем по всей ракетной технике и по космическим аппаратам. Я стану вторым вашим замом по ракетно-испытательной работе. Майор Терновски, испытывающий сейчас ракетные прототипы в Калвер-Сити, станет третьим вашим и первым моим замом. Директор Хьюз получает статус главного консультанта, а его завод становится одним из основных подрядчиков, наравне с концерном 'Командо'. И еще, Джеймс... первые полеты будущих американских ракетонавтов придется, все же, проводить в России.
-- Да почему в России?!
-- Да потому что, и я и Терновски, и Хьюз... Да и вы тоже, Джеймс! Потому что все мы хотим жить! Дbявол вас подери! Нам нужно не просто сгинуть во славу Америки, но живыми вернуться назад. Америке не нужны новые 'приоритеты Линдберга'. И еще, потому что, больше ни у кого в мире сейчас нет нормально летающих ракет! Даже у немцев! В память о Чарльзе мы с вами должны сберечь всех тех, кто станет первыми из американцев, вышедшими за пределы атмосферы.
Как ни кривились губы генерал-майора от условий, согласия полученного им от мятежного подполковника... Но в память о Линдберге, он принял на себя этот крест - убеждать начальство. Впрочем, по предложению Моровски, тут имелся неплохой шанс по-настоящему сгладить углы. Да, взлетать с ракетой и заправлять самолет носитель, предстояло с территории СССР, но выход на максимальную высоту и посадка предполагались уже над территориями и акваториями принадлежащими США. Старт мог состояться с мыса Чаплин на берегу Берингова пролива. Этот 'край земли' не имел никакого отношения к 'гению немого кино', но звучал для американцев вполне нейтрально. Правда, сам аэродром еще предстояло построить. И для этого американцам нужно было выкупать на Иркутском прокатном заводе, заказанные Адамом для Польши перфорированные и профилированные металлические плиты покрытия взлетно-посадочных полос (разработанные в Жешуве). Из четырех уже произведенных комплектов для аэродромов длиной 600 метров, вполне можно было сделать пару неплохих полос. Одну около полутора километров, и вторую чуть менее километра. Самолет-заправщик ПС-124 или Т-4 (клон "Правды") должны были взлетать уже из Владивостока.
***
Роман Буланов, вернулся домой через Швецию с парой наград от союзников, и слегка посеченным осколками своим любимым кожаным регланом, выкинуть который у него рука не поднималась. Их группу из сорока человек сразу отправили писать доклады о боевой работе пикировщиков с обеих сторон Западного фронта. Увидел и узнал недавний капитан Буланье за это время, действительно немало. Роману удалось полетать не только штурманом на французском флотском пикировщике LN-402, и на скоростном двухмоторном LeO-451, но и поводить в бой звено из шести машин. А несколько позже довелось ему в течение пары месяцев самому покомандовать авиагруппой пилотов-добровольцев из Дании, Польши и Голландии. Летали они на всякой разной технике, от слегка переделанных в штурмовики старых истребителей-верхнепланов, до специальных американских бипланов-пикировщиков "хелдайвер". Полтора года прошло с той их беседы с Колуном, а словно бы целая жизнь просвистела. За год до этого в Карелии пропали у Романа последние иллюзии, но во Франции удалось узнать и много нового. ПВО у германских частей была злая и зубастая, поэтому пришлось Буланову крепко кумекать по тактике своего полка. Воевать как раньше 'на арапа', не глядя на потери, он уже не хотел. Глупо было форсить, зная, что за этот форс расплатишься жизнями подчиненных пилотов. Поэтому тактике ударов с пикирования и тактике штурмовых ударов, обучал он своих разноплеменных 'птенцов', и за совесть, и за страх. Отрабатывали противозенитные маневры, перед и после атаки. Разучивали хитрые приемы ударов с разных сторон. Крутили 'чеpтово колесо', с поочередным выходом к цели. Углядели они как-то, что немцы наловчились срезать на пикировании с пристрелянных ракурсов, и стали отрабатывать удары с кабрирования. Это, когда сброс бомб производился в наборе высоты, и сами бомбы летят дальше, чем в обычных атаках. Долго оттачивали этот метод, пока стало получаться. Комбинировали найденные приемы в разных вариациях. Потери от огня ПВО все равно случались, но их стало намного меньше. С немецкими же истребителями можно было бороться только своим истребительным прикрытием. А поскольку штурмовым и пикировочным эскадрильям воздушного прикрытия зачастую не полагалось, Буланов мог рассчитывать только на себя. Написал рапорт, и смог выбить из начальства десяток старых 'Девуатинов -511' с убираемым шасси, да организовал в своей авиагруппе истребительное 'звено прикрытия', которое он сам и водил защищая, штурмовые звенья. Настоящим истребителем он, правда, не стал. Ни одного из немцев сбить в этих вылетах ему так и не удалось, но за то терять экипажи группа стала реже. Вдобавок, Роман, намного лучше понял и возможности вражьих 'охотников' по борьбе с пикировщиками, и шансы самих пикировщиков уцелеть и нанести максимальный урон противнику. И вот, когда все отчеты, наконец, были уже переданы начальству, вызвали Романа в Читу, откуда и начинался его боевой путь 'точного бомбометания с крутых углов'. Вылетел на ПС-84, и всю дорогу отсыпался. В штабе Читинского УЦ старый знакомый - подполковник Полбин с улыбкой встретил его неоконченной фразой из 'Тараса Бульбы'.
-- 'А, поворотись ка, сынку'. Экий у тебя нынче, Роман, взор... Ну, прямо, как у мудреца библейского. Заматерел, гляжу.
-- Здравия желаю, товарищ подполковник! Получил к вам вызов, и сразу явился. Только моей библейской мудрости, ну никак не хватает, чтобы понять причин этого вызова.
-- Сейчас я тебе, мудрецу, все и растолкую. Присядь пока тут.
Подполковник сделал несколько звонков, предупредив, что отбывает по делу часа на три. Подхватив капитана за плечо, повел его к машине, а через полчаса оказались они на новом незнакомом аэродроме. Видимо площадку построили недавно. Кое-где, в стороне от взлетки, еще видны были следы корчевки пней, и горы щебня. Сама ВПП оказалась из профилированных с отверстиями металлических пластин, сцепленных между собой специальными скрепами. А из капониров у лесной опушки выглядывали одномоторные самолеты, явно истребительного происхождения. Полбин курил, и молчал, делая расслабленный вид, и Роман решил подыграть хорошему человеку.
-- Иван Семенович. Не терзайте душу! Расскажите, зачем меня к истребителям притащили?
-- К каким таким истребителям, Роман? Где ты их увидел?
-- Да вон из капониров выглядывают.
-- Ах, эти?! Да-да-да, совсем забыл. Конечно, истребители. Ага.
Подполковник хлопнул себя по лбу, и картинно закатил глаза. Роман нахмурился. Что-то с этой пантомимой было не то. Судя по всему, Семеныч над ним явно потешался.
-- Так это, что тоже пикировщики? Одноместные?!
-- Ага, капитан. Штурмовик-пикировщик Кочеригина ОПБ-5. Кстати, тут у нас в Иркутске на совместном с голландцами заводе делаются. Вот думаю, дать тебе под начало учебную эскадрилью, через месяц удвоить состав, а весне 1941 развернуть ее в полноценный учебный полк.
-- А они... Эта...
-- Да пока недобирает до проектной скорости, выдавая максимально всего 535 километров в час.
-- Гм. Чуть лучше, чем ПБ Поликарповский, только много ли такой унесет, сотни две килограмм бомбочек, и все.
-- А полтонны не хочешь?!
-- Сколько?!
-- На внутренней подвеске нормально размещается одна полутонная бомба ФАБ-500 или укороченная авиационная торпеда АТУ-40-1 и АТУ-40-2, калибра 450-мм и 533-мм соответственно. Кстати флотские уже круги нарезают, но у них там пикировать вообще никто не умеет. Скоро налетят, 'стервятники', начнут у меня людей клянчить.
-- Да у этого же ОПБ, для них дальность мала, наверное. Там же море...
-- Нет, Роман, не слишком мала. Тысячу двести пятьдесят дает с нагрузкой. От Пскова до Стокгольма и обратно, запросто.
-- Гм.
-- Сомневаешься?! А я, вот, думаю, такой самолет необходим для нашего военно-морского флота. Ты, капитан, прикинь, ведь атака звена таких ОПБ по кораблям противника, по своей эффективности будет примерно равна к удару целой эскадрильи обычных СБ, которые тремя четвертями своих бомб только воду вскипятят. А с установкой нового мотора АШ-71, боевые возможности машины еще возрастут.
-- Иван Семенович. А полетать мне?
-- Обязательно полетаешь на таком. Затем тебя и вызывал. Кстати, капитан! Я слышал немцы на своих 'штуках' добились серьезных успехов по кораблям. Мы-то с тобой такого не отрабатывали. Врут, али, правда? Да и сам ты по кораблям не пробовал.
-- Правда, товарищ подполковник. Беззащитные пароходы они топят только в путь. С боевыми кораблями им сложнее, если зенитчики не зевают. И у 'Юнкерса -87' скорость плюшевая. Недолго они пировать будут. Сам я всего пять раз над морем летал, мы там подлодки немецкие бомбами гоняли, пока в резерве стояли. И еще я в Карелии слышал, что оба финских броненосца наши ракетами разбили. Вроде того, ракеты с крылом, как у самолета, а весом за полторы тонны. И с бомбардировщиков ее сбрасывают, а сама ракета по кораблю уже радиоуловителем наводится. Вот это техника! Мне думается понадежней, чем у нас будет. Пикировщик ведь никогда не превзойдет ракету по мощности попадания...
-- Хрень эти ракеты, Роман. Не могу с этой байкой согласиться! Даже для одной единственной ракеты требуется масса всего. Это и самолет-носитель, и 'наводилы-операторы' всякие, и истребительное прикрытие звена носителей на маршруте и обратно. А вот эти пикировщики, Рома, самодостаточны!
-- Ну да, самодостаточны они! Аэродром-то им нужен?!
-- Нужен! За то эти небольшие машинки могут атаковать с аэродромов подскока у самой линии фронта, или с вот такой же 'взлетной железной дорожки', положенной прямо на гать в болоте. Или с верхней палубы какого-нибудь танкера длиной метров сто пятьдесят - сто восемьдесят. С пороховыми ракетными ускорителями разбег у них будет, как у 'ишака'. Так, что пока я тебя в ренегаты не записал, давай быстро кайся, и впрягайся! Времени у нас не много, нужно не только войсковые испытания закончить, но и инструкторов подготовить. А кто у меня тут с самым знатным боевым опытом имеется?! А?! Капитан Буланов первый в списке стоит...
На этом аргументы у Романа закончились. Тем более что самолет сильно интриговал своими характеристиками и обликом. По виду, натуральный, чуть толстоватый и неуклюжий истребитель. По грузоподъемности, чуть слабее старых СБ - в пузе 'пятисотка', или торпеда! Ну, или четыре 'сотки', или шесть 'полташек', и еще пара ФАБ-50 на пилонах под крылом. Простой маневренный, и какой-то... 'хитрый'. Почему именно 'хитрый', Роман и сам не понял, просто на язык такое сравнение попало. Как выяснилось, с этим образом Роман практически угадал. Испытатели уже нарекли ОПБ-5, 'Бобром', видимо с намеком на будущее прогрызание стальных мостовых опор и бортов противника. Пилотирование новой машины сам Роман, и прибывший с ним десяток 'французов', освоили за неделю 'на отлично'. Вот только с самим пикированием пришлось попотеть. Укладывать 'практическую' бетонную бомбу в сорокаметровый круг, оказалось делом отнюдь не простым. По имитированным опорам железнодорожного моста, не сразу попадать научились, но все же, нашли методы. Дальше снова началась учеба. Все, что им удалось впитать там за кордоном, сейчас щедро изливалось в широко распахнутые глаза и уши курсантов Читинского учебного центра ударной авиации. Через месяц сюда же прибыли флотские пилоты, и все пошло на новый круг...
***
Владимир терпеливо ждал. Всю их бригаду, в смысле конструкторскую группу, еще недавно работавшую над 'соткой' в здании КОСОС, погрузили в самолет, без объяснений. Потом куда-то летели. На закате приземлились, и уже ночью привезли на какой-то завод. Только доставили на территорию, как сразу отправили отсыпаться в четырехместные комнаты, закрытой для других постояльцев, гостиницы, с вахтером в форме НКВД на входе. Кормежка в гостинице была не хуже, но и не особо лучше, чем в ЦКБ-29. На улицу не выпускали. Из короткой беседы со старшим лейтенантом госбезопасности, стало ясно только то, что родной 'соткой' больше заниматься не придется. Вот, это было очень обидно. Столько сил потрачено впустую! Хотя может, все же не впустую? Новое-то задание им еще не озвучили. Оставалось ждать. В первые два дня этого ожидания не прояснилось ничего. Ребята нашли в комнатах шашки и домино и, плюнув на все терзания, отдыхали. На их втором этаже имелось целых три душа с горячей водой, так что народ в этом блаженстве себе не отказывал. Кто-то отсыпался впрок, благо с кроватей конвой не гонял. Сам Владимир засел за наброски.
Если стали не нужны, ни высотный истребитель, ни пикирующий бомбер (которые оба уже летали), то, что, тогда, окажется нужным? Кстати 'сотка' в варианте пикировщика выходила на загляденье. Машина скоростная, маневренная, хорошо защищенная, и снизу, и сверху, и спереди. Причем, способная вести маневренный воздушный бой с истребителями. Скорость 540, бомб 600. Что еще нужно-то?! Точность бомбометания? Вот с ней было не все хорошо. Но ведь, довести-то можно! Правда, показанное им месяц назад документальное кино про боевую работу Поликарповского ПБ в Карелии, кое-что расставило по своим местам. У той машины поднимаемая масса бомб оказалась почти втрое больше, а скорость меньше всего километров на 20-25.. Вроде бы все еще поправимо. Ведь 'сотку' еще есть куда развивать! Но, немного подумав, Владимир, отбросил эту иллюзию. Даже с новыми моторами М-106, две тонны их самолет не поднимет точно! А меньше нет смысла городить огород. К тому же, боевой опыт ПБ доказывал, что в прифронтовой полосе выгоднее применять ФАБ-50 и осколочные 'четвертаки' АО-25. А, вот, их 'сотка', как бы это не звучало каламбуром, была рассчитана на боевую нагрузку именно из шести 'соток' ФАБ-100. Можно было летать с одной ФАБ-500, или двух ФАБ-250 под крыльями, но с недобором 100 кг нагрузки. А для подвески на полную загрузку ФАБ-50 и ЗАБ-50, и осколочными АО 'сотка' не годилась. Не продумали этот момент в проекте, да еще и нижнепланное крыло мешало увеличить размер бомболюка. А переделка чертежей для серии, потребует новых испытаний и съест еще полгода. И как раз в Карелии выяснилось, что стокилограммовые фугаски давали мало осколков и не имели зажигательного эффекта. Метать их в редкие колонны пехоты на марше, или обрабатывать линии окопов, или класть по загородной одноэтажной застройке, было, по сути, расточительством. Да и количество атакуемых целей получалось слишком малым, в отличие от использования ФАБ-50, ЗАБ-50 и АО-25. К тому же, с наружной подвеской их аппарат 'съезжал' со своих максимальных скоростей, почти до уровня модернизированного Архангельским СБ (СБ-РК, он же Ар-2), который в Карелии также отметился. А те же ПБ и Ар-2 могли поднимать до трех десятков 'полташек', или три 'полутонных', то есть, оказались, значительно универсальнее 'сотки'. Ерунда, в общем, выходила. Машина 'сотка' хорошая, а выпускать ее, смысла нет. По цене выходит дороже СБ-РК и ПБ, по эффективности хуже, хоть и скоростнее. Яковлевский ББ-22, вон, тоже в большую серию не пустили (переделав всех в разведчики), и понятно почему. У того со скоростью почти как у 'мессеров', но оборонительное вооружение бестолковое, нагрузка вышла всего 400 кг бомб, да и пикировать толком не может. Какой вывод? А вывод простой - в моду входят пикирующие бомберы с нагрузкой 2-3 тонны и больше. Логика в этом есть. Нужно накапливать технику к войне, не просто по количеству бортов, а и по поднимаемой боевой нагрузке. Получается, что те же ПБ в этом плане смотрятся получше 'сотки', а Ар-2, пусть чуть менее скоростной, но дешевле за счет отлаженного производства СБ, а значит, может быть массовым. Так что с серийным производством, в качестве пикировщиков, и его 'сотке', и ББ-22, ничего не светило. А через год-полтора 'карельских старичков' должна сменить совсем другая техника. И образец этой техники совсем недавно удалось пощупать руками у соседей по ЦКБ -29, 'Туполевцев'. Андрей Николаевич не зря считался одним из корифеев авиации. Он умел видеть далеко вперед. Год назад Владимир ему хвастался своим проектом высотной машины, а тот, лишь молча, улыбался. Словно уже тогда знал, что тема 'не взлетит' по-настоящему. А, вот, сам Туполев собирался строить и построил аппарат, явно опережающий время. Его 'сто третий' должен был летать со скоростями такими же, как у их 'сотки', но с трехтонной нагрузкой, и на огромную дальность. Да еще и пикировать должен был! И самолет, который у него с ребятами получился, действительно был на это способен. Кстати полгода назад группе Петлякова прислали чертежи 'сто третьего' и дали задание, параллельно с основной темой, продумать, вычертить и, вчерне, рассчитать проект переделки 'сто третьего'. Машину бригады Туполева "петляковцы" пересчитали под шасси с носовым колесом (с такой же стойкой, с какой перепроектировали по заказу УПР ВИ-100 для малой войсковой серии), а также под стреловидное крыло в 20 градусов и высокий стреловидный киль с 'т-образным' оперением. Ту 'факультативную задачу' они завершили как раз месяц назад, даже модель на продувку в УПР отправили. Бумаги у Петлякова тогда забирал лично глава УПР НКВД Давыдов. Но никаких последствий та тема вроде бы не имела. А вот Туполевскому 'сто третьему' давно открыли 'зеленую улицу'. Машина у АНТ не просто летала, а уже училась бомбить с 'горизонта', и с пикирования. Постепенно, началось и внедрение ее в серию. Правда, оставалась самая большая проблема с моторами. Серийных-то М-120, как не было, так и не нет. Микулинские АМ-37, могут их заменить, но их хочет все забирать к себе Микоян со своим 'высотником', и неизвестно, то там, в Москве, решат. Про микояновско-бисноватовскую машину им даже кино показывали, когда принималось решение - не делать 'сотку' в варианте двухместного высотного истребителя, мол, 'вон какой хороший перехватчик уже имеется, а пикировщик ВВС сейчас нужнее'. Иллюзии, кругом одни иллюзии. Прочностью и скоростями его проекта они тогда сами купились, а теперь видать 'прозрели', что в тот раз сделали глупость. Вывод? А вывод простой, хоть и безрадостный. Сидеть им пару лет, пусть и не в бараке, а на каком-нибудь серийном заводе, и править чужие чертежи и технологические карты. Обидно? А что делать? Владимиру с ребятами остается надеяться, что хотя бы режим там будет помягче, чем в ЦКБ-29.
Наконец, 'великое гостиничное сидение' завершилось. Когда сопровождающие привели бригаду в заводские цеха, сначала, показалось, что вчерашние 'прозрения' полностью подтвердились. Действительно рядами стояли сборочные стапели, для каких-то небольших, но явно двухмоторных машин. Значит, все-таки 'на чужого дядю работать'? Пригляделся Владимир. Хвост у этих аппаратов был однокилевым, а стабилизатор высоко поднят до середины мощного стреловидного киля (почти Т-образный). Крылья, собираемые из верхних и нижних половин в соседнем цеху, смотрелись почти обычно. Если не обращать внимание, на стреловидность передней кромки около 15-18 градусов, и на какие-то линзовидные гребешки сверху и снизу плоскостей. Но, что, действительно, удивляло, так это шасси. Почти такое же, как и в их 'передельном' проекте 'сто третьего'. Носовое колесо, убираемое под кабину пилотов, а главные стойки шасси, не совсем понятно зачем, убирались не в моторные гондолы, а в отдельно установленные на тонком крыле специальные обтекаемые ниши (почти как у рекордного Туполевского РД,который через полюс в Америку летал). Для такой среднепланной схемы аппарата, правильное шасси получалось недопустимо высоким, иначе винты за землю будут цепляться. Додумать эту мысль не удалось. Петлякова с коллегами позвали в следующий цех. И вот тут все встало на место. Вместо обычных 'воздушных звезд' или 'рядных самоваров', со снятыми капотами лежали на специальных площадках, и перемещались кран-балками, совсем не обычные моторы. Для этих двигателей винты были вовсе не нужны, поэтому шасси самолетов могло быть низким. Бригада, молча, осматривала 'чудеса', когда Петлякова окликнули...
-- Товарищ Петляков?
-- Это я. А вы, простите?
-- Я вас один раз видел, а вот вы меня вероятно не знаете. Лозино-Лозинский Глеб Евгеньевич из Харьковского института. Временно руковожу этим цехом реактивных двигателей и испытательной лабораторией завода.
-- Очень приятно, Владимир Михайлович авиаконструктор. Пока не знаю, точно, кем я здесь.
-- Рад знакомству. Владимир Михайлович, зайдите, пожалуйста, вон туда. В директорский 'аквариум'. Там вас ждут. Думаю, там и узнаете, кем вы сюда, да и зачем. А я к вам присоединюсь несколько позднее.
-- Хорошо, Глеб Евгеньевич. До встречи.
-- Всего хорошего, вам.
Войдя в расположенную у стены цеха большую бытовку с огромными стеклянными окнами, выходящими в цех, присмотрелся к негромко беседующим инженерам. Один из них, стоявший вполоборота, показался ему знакомым. Вот он, задумчиво, поджав губы, оглянулся по сторонам...
-- Пашка! Елки-моталки!
-- Вовка! Вы, что, уже приехали?!
-- Приехали! Так это к тебе нас?! Гм...
-- Ко мне! Хотя, не только ко мне...
Владимира переполняла радость. Если уж попал к Павлу, значит, тут дадут нормально поработать. Похлопав по плечам, бывшие коллеги по ЦКБ-29 стали, громко, перебивая друг друга, обсуждать насущные вопросы.
-- Ты аппараты в здешних цехах видел?!
-- Красавцы! Что, правда, реактивные?! Даже не верится!
-- Правда, правда!
-- Ну, ты, орел! Такую красоту сделал, да еще и в серию ее запустить успел!
-- Вова, ты сейчас будешь много смеяться, но это вовсе не моя конструкция...
-- Ха-ха! Шутишь, что ли?! Как так, не твоя?!
-- А вот, так. Мы полгода назад построили аппарат 'Снегирь' с теми же моторами. И даже в Польше его испытать успели. Малую серию выпустили. И тут, как снег на голову...
-- Что, как снег?! Не томи, давай, злыдень!
-- Лицензия, Вова! Вместе с заделом для постройки сотни с лишним машин. Причем, лицензия не полная.
-- Это как? Что еще за бред! Не бывает таких!
-- Сам удивился. Оказалось, бывает. Британцы их видать хотели строить с толкающими винтами, в варианте разведчика. А разведка наша всю малину им взяла, да испортила. Мы уже месяц тут пыхтим, все переделываем, чтобы с нашими стандартами увязать.
-- Хммм. Так британцы не реактивными его делали?!
-- Не-а. Одно хорошо - тот 'умник', кто от британцев их увел, озаботился переводом всей документации в миллиметры, и шесть собранных прототипов готовыми привез. Даже размеры кабины с катапультными креслами увязал. Испытания с харьковскими реактивными 'Кальмарами' и мощными авиапушками, они уже, считай, прошли.
-- И что, неужели, лучше, чем твои, которые 'полгода назад'?!
-- Тут, видишь, какое дело... Я, когда тот свой проект делал, многого не знал еще. Все больше запредельными скоростями вместе с ребятами бредил. Как же, 'самолет-ракета'! Звучит? Ага. Скорость, у меня, кстати, 770 получилась, на 40 км больше, чем у этого 'британца'. А, вот, катапультные кресла только через год после начала нашей работы, в СССР появились. Да и управляемость у 'Снегиря' нашего была не особо. Но, у меня, тогда, уже все чертежи для малой серии были 'на мази'. Задел для постройки готовился. Перепроектирование-то на полгода тормознуло бы всю тему! Начальство сказало - решайте сами. Ну и пустили мы наших 'снегирей' в производство без переделок. А на испытаниях, два 'снегиря' разбились, и один испытатель погиб.
-- М-да. Дела...
-- Только тогда, я и понял, что слишком поспешил. Поэтому в Польше, на фронтовых, мои только в ближнюю разведку и летали. А у пацанов-то, их реактивные 'Грачи' двухбалочные на сто километров в глубину по вражеским тылам шустрили, и фашистов сбивали. У них-то, катапульты на борту стояли. Трое пилотов им жизнями обязаны. Так что, когда поглядел я на испытания этих 'Сапсанов' в Харькове и под Москвой... А они там поочередно из задней и передней кабины пилотов катапультировали, и из крупнокалиберных пушек буксируемые планеры глушили за пределами нормальной видимости цели, с помощью бортового радиуловителя... В общем, я сам, пошел к Давыдову, и предложил 'Снегиря' пока в большую серию не пускать. Выпушенные полтора десятка, вместе с оставшимся заделом материалов еще на двадцать машин, сразу переделывать под катапультные кресла, и в учебные реактивные полки отправлять. Хоть так польза выйдет. А меня с бригадой попросил на этот завод определить, чтобы с этими 'полубританскими' машинами, во время внедрения, разобраться тщательно, да научиться. Кстати, у этих 'Сапсанов' управляемость на всех скоростях существенно лучше. Вот, так вот, Вова.
-- Да-а. Ну, а меня-то сюда, зачем, тогда, вызвал?
-- Так за тем же самым, Володь. Вместе тут опыта с тобой наберемся, что-то ты подскажешь, что-то я, а потом уже, и новую машину лучше 'аглицкой' сделаем. Тем более что твой проект переделки 'сто третьего' я уже видел. Толково нарисовано! Правда, о реактивных моторах и катапультных крессах, ты тогда еще не знал, поэтому многое переделывать придется. Хотя и не полностью. Мой опыт, да к твоей бы светлой голове. А? Если к сорок второму мы с тобой его до ума доведем, то в серию их точно пустят. Согласятся твои парни с нами вместе работать?
-- Спрашиваешь?! А Мясищев не здесь, часом?
-- Нет, второго Вовы нам не досталось. Его вместе с Бартини, профессором Беляевым и Чижевским послали тяжелый тридцатитонный бомбер делать. Там крыло очень уж, особенное, да гермокабины, да вооружение дистанционное. Почти, как в Мясищевском 'сто втором'. Кстати, гермокабины, дело нужное и полезное, да и пулеметы с дистанционным управлением. Может, и нам на что сгодятся, хоть мы и фронтовой аппарат создавать с тобой будем.
-- Так они успели свой 'шедевр' выпустить, или только рисуют еще?
-- Гм. Да, вроде бы пару машин уже даже в ноябре-декабре выкатили (сам-то проект в январе 1940 утверждали), но про полеты пока не слышно...
Вот, так, и переключили группу Петлякова на новую задачу. Турбореактивные 'Кальмары' резко меняли представления инженеров о 'практически возможном' в новых проектах. А, с учетом, озвученных Сухим новостей, эта тема оказалась втрое перспективней 'сотки'. Вскоре Владимиру стало уже не до самокопаний. На чертежных досках еще детальнее проявился бомбардировщик с четырьмя 'кальмаровскими' движками на пилонах и со среднепланным стреловидным на двадцать пять градусов и довольно тонким крылом. А также с Т-образным и тоже стреловидным оперением. Хвостовую стрелковую точку, расположенную под пером вертикального руля, Владимир, решил делать почти как в четырехмоторном тяжелом АНТ-42, но с гермокабиной и с Березинскими 23-мм авиапушкой и 12,7-мм пулеметом в электрогидравлической турели. Вес самолета, по расчетам, получался около 12-13 тонн. Поднимать эта четырехместная машина должна была пару авиационных торпед, или одну двухтонную бомбу, или до трех с половиной тонн разных бомб на внутренней и внешней подвеске (в центроплане удалось даже устроить два бомбовых отсека под четыре ФАБ-50 каждый). Причем, как потом осознал Петляков, о многих моментах конструирования такой техники он бы даже не задумался, не окажись он здесь, на заводе, и не ознакомься с работами Павла Сухого, и с конструкцией этого странного британо-советского 'Сапсана'...
***
По радио говорили о скором окончании всех военных действий в Европе. Хотелось в это верить. Но настроение было невеселым. Этим утром Сергей ехал на работу из служебной квартиры мрачнее тучи. Длящаяся уже третий день отвратительная склока между Глушко и Душкиным нервов у него извела не меньше, чем те давние допросы в НКВД. Пришлось даже неуважительно рявкнуть на подчиненных, и строго их предупредить. Мол, еще одна такая безобразная выходка, мешающая работать всему коллективу НИИ-3, и он отправит 'саботажников строить' ракетодром в Казахстане. А вместо них обещал к разработке ракетной техники привлечь более молодых и выдержанных специалистов. А еще намекнул спорщикам, что наша разведка сумела добыть сведения о новейших американских ЖРД, которые производят фирмы 'Рокетдайн', 'Близзард' и 'Дженерал-Электрик'. Мол, при наличии этих данных, и без двух советских инженеров с завышенным самомнением двигательные отсеки к первой и второй ступеням тяжелой жидкостной ракеты вскоре будут готовы. Пусть даже и месяцем позже, зато без дурных эксцессов! Последние угрозы Сергея прозвучали уже в звенящей тишине.
В общем, настроение вчера было окончательно испорчено на всю неделю, как испорчены им были и личные приятельские отношения с двумя этими 'огненными гениями'. Единственное, что хоть немного порадовало Сергея, так это спокойная и адекватная реакция других сотрудников НИИ. Никто вчера не встал на сторону спорщиков, и не был втянут в эту распрю. А Арвид Палло, даже сначала пытался их мирить, а потом громко приказал двум младшим сотрудникам принести пару ведер с холодной водой. Так, громко сказал, что услышали оба непримиримых противника. Правда, 'крикуны' сделали вид, что вовсе не испугались угрозы. Но Палло был настроен весьма решительно, и, не выступи тут Сергей 'диктатором-миротворцем', вероятно, мог бы случиться и иной вариант 'примирения'. Впрочем, 'хрен редьки не слаще'. И, вот, как теперь восстанавливать рабочую атмосферу в коллективе?! Может, вообще стоит создавать две отдельных группы двигателистов и устраивать меж ними конкуренцию? А, как обосновать перед комиссаром Давыдовым необходимость немалых дополнительных расходов? Э-эх! Из-за двух 'упрямых баранов', столько проблем на ровном месте! И главное, головы-то светлые у обоих!
Когда машина, слегка притормозив у поста охраны, заехала на территорию, никакого решения той задачи в голове у Сергея еще не было. Нужно было работать. Только успел собрать всех начальников отделов и групп на очередную планерку, как с фельдкурьером прибыл неожиданный приказ, отправить во Владивосток для приемки американских ракет целую бригаду с собой во главе. Дальше в приказе было еще страннее. Лететь им предстояло, тесно набившись в гермокабины шестимоторного носителя ракет ПС-124-РН, в сопровождении двух 'летающих' четырех моторных танкеров П-4 и еще двух таких же, но в грузовом варианте, с топливом для ракет, и с запчастями к ним же. Выяснилось, что ракеты построены заводом 'Фарлоу', а их начинка авторства лаборатории Лэнгли (правда, не вся). А, вот, основная задача, поставленная их бригаде, была обозначена так.
'Сводной группе НИИ-3 под руководством Королева, во взаимодействии с группой генерала Дулитлла и подполковника Моровского - на местных производствах Приморья произвести (при необходимости) доработку аппаратов, обеспечить до конца марта восемь (девять) безаварийных запусков с взлетающих с авиабазы Чаплин носителей трех готовых американских ракет. Два-три из запусков американской техники, произвести со смешанным составом экипажей, и порядка пяти-шести с чисто американскими экипажами. После чего обеспечить выполнение дополнительной советской программы...'.
Еще три пуска давно готовых собственных ракет НИИ-3 (отправляемых поездом во Владивосток и далее морем), нужно было произвести с той же Камчатской авиабазы, вообще без американцев. Причем первый полет, еще до начала полетов американских аппаратов, второй, как получится, а последний уже в самом конце, после отъезда американцев к себе домой. То есть вся программа запусков всего за месяц должна была сжечь топлива в количестве, запланированном более чем на год интенсивных полетов. Американцы, конечно, шли ва-банк, но зато и сами были готовы к взаимовыгодному бизнесу с русскими. Заключенное в начале февраля соглашение, включало отдельные программы сотрудничества с NASA, 'Дженерал Электрик', и 'Ethyl Gasoline Corporation'. В первую очередь выгода была в том, что у Страны Советов появлялся шанс быстро решить проблему с налаживанием производства высокооктанового авиационного горючего. В Сибири и в Поволжье строилось сразу три завода по выпуску недешевой топливной присадки - тетраэтилсвинца. И вдобавок, в Татарской АССР вовсю шла стройка нефтеперегонного завода и подземных нефте и бензохранилищ с небольшими трубопроводами к трем речным волжским нефтеналивным терминалам. Плюс на американскую сторону была возложена поставка труб, для трубопроводов, разной арматуры и много другого. За свои встречные услуги американцы получали в согласованных объемах различное сырье, по выгодной обеим сторонам цене. Правда, кое-что русским досталось вообще бесплатно. Так, при подписании февральского 'нефте-ракетного' соглашения, присутствовавший на встрече подполковник Моровский, лишь на минуту принял из рук генерала Дулитлла папку с подписанным договором и, подержав ее за спиной, с улыбкой передал главе советской делегации Молотову. А когда через полчаса Вячеслав Михайлович, решил проверить состав подписанных документов, то увидел под договорами, неизвестно откуда появившийся интересный доклад, явно переведенный с английского на русский (что было заметно по целому ряду стилистических ошибок). В этом документе описывались предполагаемые районы залегания богатых нефтеносных пластов недалеко от Казани. Как значилось из текста, еще в царское время в этом самом районе, нанятой на частные деньги американской геологической экспедицией, обнаружено гигантское месторождение нефти. В те времена, эту информацию удалось сохранить в тайне. Правда, в образцах найденного той экспедицией 'каменного масла' имелось немало примесей (серы и других веществ), но это открывало дополнительные возможности создания рядом с нефтеперегонным заводом еще и химического предприятия. Молотов сразу по возвращении информировал Сталина о нежданном подарке. А поскольку место постройки нефтеперегонного завода заранее в рамочном соглашении не оговаривалось, то советское правительство решило возводить его именно в районе, прилегающем к новому месторождению. Оставалось только проверить полученную информацию, к чему решили привлечь заокеанских партнеров. Американцы согласились поучаствовать в бурении и строить сразу два завода. Вопрос сотрудничества был на контроле у президента, так что на эти уступки они пошли легко, к тому же и выгода для САСШ имелась немалая. К началу 1941 никаких 'моральных эмбарго' уже не было, и этим оставалось вовремя воспользоваться.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги