Ястребы Утремера

IV. Слово Кормака

Когда Кормак Фицджеффри снова направился в Эль Гор, можно было бы подумать с первого взгляда, что вместе с ним едет турок. Майкл де Блуа ехал на гнедом туркменском коне и в остроконечном турецком шлеме. На поясе у него висел изогнутый ятаган, на плече — лук и колчан со стрелами, но он не носил кольчугу; стук копыт мчащегося жеребца, громкий и резкий, лишь добавлял достоверности.

Спутники направились обходным путем, чтобы миновать заставу, и сумерки наступили прежде, чем они достигли башен Эль Гора, который стоял, мрачный и угрюмый, окруженный с трех сторон хмурыми горами. На запад убегала широкая дорога, скатываясь с круч, на которых возвышался замок. Со всех других сторон узкие овраги испещряли склоны нависающих стен. Они сделали такой широкий круг, чтобы непосредственно оказаться на холмах прямо к востоку от крепости, и Кормак, взглянув на западные башни, сказал вдруг своему другу.

— Посмотри, облако пыли далеко на равнине…

Майкл покачал головой:

— Твои глаза гораздо острее, чем мои. Холмы затянуты голубыми тенями сумерек, я едва могу разглядеть размытое пространство, которое является равниной, тем более различить там какое-то движение.

— Моя жизнь часто зависит от остроты моего зрения, — прорычал норманн-гэл. — Посмотри внимательнее: видишь узкую полоску земли, которая рассекает холмы, словно широкая долина, вон там к северу? Отряд всадников, сплоченный, как раз у входа в ущелье, судя по облаку пыли, что они поднимают. Несомненно, группа разбойников, возвращающихся в Эль Гор. Так, путь через холмы труден и пройдет несколько часов, прежде чем они подъедут к замку. Давай займемся делом — звезды уже мигают на востоке.

Они привязали своих лошадей в скрытом от глаз любого наблюдателя месте ниже по склону в овраге. В последнем тусклом сумеречном свете они видели тюрбаны часовых на башнях, но, пробираясь среди валунов и рытвин, они были достаточно хорошо укрыты. Вскоре Майкл свернул в глубокий овраг.

— Здесь вход в подземный коридор, — сказал он. — Боже, только бы он не был обнаружен Нуреддином. Он отправил своих воинов на поиски хода или чего-то в этом роде, подозревая о его существовании, когда мы отказались рассказать, как сбежали.

Они прошли вдоль оврага, который становился уже и глубже, некоторое расстояние, нащупывая тропу; вдруг Майкл остановился со стоном. Кормак, продвинувшись на ощупь вперед, почувствовал железные прутья, и его глаза, привыкшие к темноте, выделили проход, похожий на зев пещеры. Крепкие железные балки были прочно укреплены болтами в твердой скале, и в них были установлены тяжелые стержни, слишком близко друг к другу, чтобы позволить протиснутся даже очень тощему человеку.

— Они нашли тоннель и закрыли его, — простонал Майкл. — Кормак, что же нам делать?

Кормак подошел ближе и положил руки прямо на брусья. Наступила ночь, и в ущелье было так темно, что даже он со своими кошачьими глазами с трудом мог различить предметы под рукой. Гигант норманн-кельт глубоко вздохнул, сжимая брусья могучими руками, уперся стальными ногами в землю и медленно применил всю свою невероятную силу. Майкл, наблюдая в изумлении, скорее почувствовал, чем увидел, как огромные бугры и валы мышц вздулись под гибкой кольчугой, как вены набухли на огромном лбу и полился пот. Стержни трещали и скрипели, и как раз когда Майкл вспомнил, что этот человек сильнее, чем сам король Ричард, тяжелый выдох вырвался из уст Кормака взрывоопасным ворчанием, и в то же время стержни уступили, словно хрустнул тростник в его железных руках. Один сломался, буквально выпав из гнезда, а остальные сильно погнулись. Кормак, тяжело дыша, смахнул пот с глаз, отбросив брусок в сторону.

— Святые, — пробормотал Майкл, — вы человек или дьявол, Кормак Фицджеффри? Это подвиг, я полагаю, даже для вас.

— Довольно слов, — пропыхтел норманн. — Давай поспешим, если мы сможем протиснуться. Вполне вероятно, что мы найдем охрану в этом туннеле, но этот шанс мы должны использовать. Доставай свое оружие и следуй за мной.

В туннеле было темно, как в утробе Гадеса[18]. Они на ощупь продвигались вперед, каждую минуту ожидая, что попадут в ловушку, и Майкл, стараясь идти бесшумно, почти наступая другу на пятки, проклинал стук своего сердца и дивился способности гиганта двигаться тихо и не брякая оружием.

Спутникам начало казаться уже, что они пробираются в этой темноте целую вечность, как вдруг Майкл наклонился вперед, чтобы прошептать, что он полагает, что они уже внутри внешних стен замка, указав на слабое свечение, появившееся впереди. Осторожно прокрались они к резкому повороту коридора, за которым сиял свет. Заглянув осторожно за угол, они увидели, что свет исходит от колеблющегося факела, засунутого в нишу на стене, а рядом с ним стоит высокий турок, позевывая, опираясь на свое копье. Еще двое мусульман спали на своих плащах рядом с ним. Очевидно, Нуреддин не возлагал слишком много доверия на стальные прутья, которыми он заблокировали вход.

— Охрана, — прошептал Майкл, и Кормак кивнул, отступил назад и приблизился к своему товарищу. Настороженные глаза норманна-гэла разглядели каменные ступени лестницы позади воинов с тяжелой дверью наверху.

— Думаю, им трудно будет использовать свое оружие в туннеле, — пробормотал Кормак. — Сними стрелой бодрствующего воина — и не промахнись.

Майкл натянул тетиву и, высунувшись из-за угла, прицелился турку в горло, чуть выше кольчуги. Он молча проклял мерцающий обманчивый свет. Вдруг сонный воин повернул голову и подозрительно взглянул в их сторону, прищурив от света глаза. Одновременно раздался протяжный звук спущенной тетивы, и турок зашатался и рухнул вниз, страшно булькая и схватившись за древко стрелы, что пробила его бычью шею.

Двое других, разбуженные предсмертной агонией своего товарища и внезапными конвульсивными ударами ног по земле, вскочили — и умерли, так и не успев продрать сонные глаза и не нащупав своего оружия.

— Это было хорошо сделано, — проворчал Кормак, стряхивая красные капли со своей стали. — Здесь не прозвучало ни единого звука, который могли бы услышать через вон ту дверь. Тем не менее, если она закрыта изнутри на засов, наши труды были напрасны, и мы проиграли.

Но засова не было, наличие воинов в туннеле говорило об этом. Когда Кормак осторожно открыл тяжелую железную дверь, внезапный наполненный болью скулеж с другой стороны ударил их, словно током.

— Юлала! — ахнул Майкл, побелев. — Это пыточная камера и ее голос! Во имя Бога, Кормак, вперед!

И большой норманн-гэл азартно широко распахнул дверь и прыгнул вперед, словно атакующий тигр, Майкл следовал за ним по пятам. Они остановились на миг. Это была пыточная, правильно, а на полу и стенах стояли или висели все адские приборы, которые человеческий разум изобрел для мучений своего собрата. Три человека были в подземелье, и двое из них были мужчинами со скотскими мордами, в кожаных штанах, которые обернулись испуганно, когда вошел франк. Третьей была девушка, которая лежала связанная на своего рода скамье, голая, как в тот день, когда родилась. Угли пылали в жаровне рядом, и один из немых уже потянулся за раскаленными добела щипцами. Он так и замер, чуть присев, глядя на вошедших в изумлении, его рука все еще тянулась к щипцам.

Из бледного горла пленной девушки вырвался жалкий крик.

— Юлала! — воскликнул Майкл яростно и прыгнул вперед, красный туман плавал перед его глазами. Один из немых стоял прямо перед ним, поднимая свой короткий меч, но молодой франк, не замедляя шаг, бросил свой ятаган по широкой дуге, которая провела изогнутое лезвие через кожу головы и череп. Освободив свое оружие, он упал на колени рядом с пыточной скамьей, громкие рыдания разрывали его горло.

— Юлала! Юлала! О, девочка, что же они сделали с тобой?

— Майкл, мой любимый! — Ее большие темные глаза были словно звезды, горящие в тумане. — Я знала, что ты придешь. Они еще не пытали меня, лишь избивали… они только собирались начать…

Другой немой скользнул стремительно к Кормаку, как змея, с ножом в руке.

— Сатана! — пробурчал большой воин. — Я не буду пятнать свою сталь твоей кровью…

Его левая рука метнулась вверх, схватив немого за запястье, и тут же раздался громкий хруст треснувших костей. Нож вылетел из пальцев немого, которые сейчас напоминали раздувшуюся перчатку. Кровь вырвалась из лопнувшей на концах пальцев кожи, и немая тварь раззявила рот в тихой агонии. И в это мгновение правая рука Кормака стиснула его горло, и через открытый рот хлынул красный поток крови, железные пальцы норманна сминали плоть и позвонки в малиновую массу.

Отбросив в сторону замерший труп, Кормак повернулся к Майклу, который уже освободил девушку и сейчас держал ее на руках, нежно прижимая к себе с истинной страстью и радостью. Тяжелая рука, опустившаяся ему на плечо, вернула его к реальности и осуществлению их плана. Кормак нашел плащ и в него завернул обнаженную девушку.

— Пойдем, сейчас, — быстро сказал он. — Это все ненадолго, до тех пор, пока другие не придут, чтобы сменить охранников в туннеле. Вот, у вас нет брони, возьми мой щит… нет, не спорь. Тебе, возможно, потребуется он, чтобы защитить девушку от стрел, если ты… если мы будем спасаться от погони. А сейчас поспеши…

— Но ты, Кормак? — Майкл помедлил, колеблясь.

— Я заблокирую наружную дверь, — сказал норманн. — Подопру ее скамейкой. Затем последую за вами. Но не ждите меня. Это приказ, ты понимаешь? Пройдете через туннель и идите к лошадям. Там тотчас же садитесь на туркменскую лошадь и уезжайте! Я пойду другим путем — да, нет такой дороги, по которой я не смогу пройти! Езжайте к сэру Руперту де Вейлу, сенешалю Антиохии. Он наш друг, торопитесь.

Кормак стоял несколько мгновений в дверях наверху лестницы и смотрел, как Майкл и девушка торопливо спустились вниз по ступенькам, проскользнули мимо того места, где лежали мертвые часовые, и скрылись за поворотом туннеля. Затем он вернулся в камеру пыток и закрыл дверь. Он пересек комнату, откинул засов на внешней двери и распахнул ее. Он смотрел на убегающие вверх ступени. Лицо Кормака было неподвижно. Он добровольно принял свою участь.

Гигант норманн-кельт был оппортунистом. Он знал, что такого шанса проникнуть в самое сердце цитадели врага больше не будет, скорее всего. Жизнь была изменчивой в Утремере; если подождать другого удобного случая нанести удар по Нуреддину и Косре Малику, то он, вероятнее всего, может и не наступить. Сейчас лучшая возможность для мести, которая пылает в его варварской душе.

То, что он может расстаться со своей жизнью в завершении своей мести, не имеет никакого значения. Мужчины рождаются, чтобы умереть в бою, в соответствии с их кредо, и Кормак Фицджеффри тайно склонялся к вере своих предков викингов о Валгалле, куда отправляются заслужившие это право души павших под звон мечей. Майкл, найдя свою девушку, мгновенно забыл о первоначальном плане их возмездия. Кормак не винил его: жизнь и любовь — для юных. Но мрачный ирландский воин в долгу перед убитым Жераром и готов оплатить долг собственной жизнью. Таким образом Кормак сдержит свое слово перед мертвыми.

Он хотел бы, чтобы Майкл забрал черного жеребца, но знал, что его конь никому, кроме него самого, не позволит себя оседлать. Теперь он попадет в мусульманские руки, подумал он со вздохом. Затем направился вверх по лестнице.