@importknig
Перевод этой книги подготовлен сообществом "Книжный импорт".
Каждые несколько дней в нём выходят любительские переводы новых зарубежных книг в жанре non-fiction, которые скорее всего никогда не будут официально изданы в России.
Все переводы распространяются бесплатно и в ознакомительных целях среди подписчиков сообщества.
Подпишитесь на нас в Telegram: https://t.me/importknig
Дэвид Паллистер “Южная Африка Инк. Империя Оппенгеймера»
Оглавление
День в Карлетонвилле
Династия Оппенгеймеров
Ранние годы
Важность быть Гарри
От Шарпевиля до Соуэто
Привлечение доллара янки
Алмазный заговор
Золотая дуга
Работа в компании Anglo
Игра в черное. Рынки
Логово льва
Переправа через реку
Приложение
День в Карлетонвилле
Молодой чернокожий охранник стоит на улице Йоханнесбурга, одетый в безупречную кепку с пикой и блестящий кожаный ремень, на его левой груди красуется овальный значок с надписью "Anglo American Property Services". Размахивая дубинкой, он охраняет Карлтон-центр - гордость города и крупнейший комплекс коммерческой недвижимости в Африке. Над ним возвышается пятидесятиэтажный офисный центр, соединенный с тридцатиэтажным отелем "Карлтон" огромным куполом оранжереи, где в зарослях пышной растительности на два этажа ниже уровня земли утопают эксклюзивные бутики. Среди покупателей и посетителей хорошо одетые негры легко и уверенно перемещаются по центру и вестибюлю отеля. На доске объявлений отеля - за неделю до объявления чрезвычайного положения в День Соуэто в июне 1986 года - висит напоминание о том, что Британское туристическое управление арендовало зал для проведения съездов, чтобы продавать Старую страну.
Сегодня мы отправимся в необычную экскурсию по улицам центра Йоханнесбурга с американской сеткой, в северные пригороды с их просторными виллами, обнесенными стенами, а затем по современному шоссе, мимо дымных просторов Соуэто, к первым золотым приискам, которые сто лет назад создали этот город на высокогорных негостеприимных просторах. Свидетельства прежних хищных рантье, открывших и эксплуатировавших скрытые сокровища алмазов, а затем и золота, найти несложно. Шлаковые отвалы старых городских золотых приисков до сих пор служат их свидетельством. Но мы ищем поместье их преемника, Гарри Фредерика Оппенгеймера, патриарха группы Anglo American, обычно известной как Anglo. Все, что мы подбираем по пути, является частью империи Англо, включая свалки, которые Anglo перерабатывает, чтобы извлечь последние остатки золота и урана. Другая крайность - наш автомобиль Ford, купленный в одном из салонов McCarthy и застрахованный в Eagle.
По оживленному центру Йоханнесбурга, мимо башен Civic Towers/ ICL House, отеля Devonshire и десятка других офисных зданий, люди идут по своим повседневным делам: делают покупки в элитном универмаге Edgars, приобретают пиво South African Breweries, безалкогольные напитки Fanta и вина Boschendal в винном магазине Solly Kramer's и продукты в одном из супермаркетов OK. Вы могли выбрать яйца и цыплят Farm Fare, подсолнечное масло Ole, арахисовое масло Yum Yum, маринованные огурцы Carmel, грибы и спаржу Denny. Торт можно было купить в сети пекарен "Голубая лента", ткани Jenny Wren - в магазине одежды Scott's, Hush Puppies - в ближайшем обувном магазине ABC, а краски, обои и мебель - на любой вкус.
На другом конце финансового района стоит огромная зеркальная однобокая пирамида со шпилем на одном конце и передней навесной стеной, ограненной как грань бриллианта. Дом номер 11 по Диагональной улице был спроектирован для компании Anglo American Property Services чикагским архитектором Гельмутом Яном, учеником Миса ван дер Роэ. Внутри тяжелых дверей из листового стекла многогранные зеркальные стены фойе поднимаются к вершине на пять этажей выше. Широкий шлейф воды, подсвеченный цветными лампочками, падает вниз по скульптурной горке из стали с меньшим количеством пятен. Когда светит солнце, свет и тепло отражаются на Йоханнесбургскую фондовую биржу, где половина сделок приходится на акции Anglo. В нескольких ярдах от нее стоит внушительное здание из песчаника с высокими витражными панелями над богато украшенными дверями. Оно напоминает собор 1930-х годов, но в соответствии со страстью Anglo к осмотрительности единственный опознавательный знак выгравирован под фризом из слонов у подножия ступеней: 44 Main Street. Это штаб-квартира группы "Англо", которую Гарри Оппенгеймер, несмотря на формальный выход на пенсию в возрасте 78 лет, по-прежнему посещает каждое утро рабочей недели. Иногда в обеденный перерыв его слегка сгорбленную миниатюрную фигуру можно увидеть прогуливающейся в Рэнд-клубе, а за ней в нескольких шагах идет молодой надсмотрщик с выпуклостью на пиджаке своего хорошо скроенного костюма для гостиной.
Есть и другие, более очевидные признаки всепроникающего влияния Оппенгеймеров на город. В нескольких минутах ходьбы от Главной улицы находится комплекс искусств Market Theatre. На табличке в фойе выбита информация о щедрости Мемориального траста сэра Эрнеста Оппенгеймера. В Голд-Риф-Сити, туристическом игрушечном городке-празднике на месте старых шахтерских домов находится конференц-зал и банкетный зал Оппенгеймера. По направлению к северу, к пригороду Парктаун, через высокую насыпь автострады Де Вильерс Грааф специально прорублена необозначенная боковая дорога. На другой стороне дорога ведет к паре высоких металлических ворот, которые управляются электроникой охранником в черной форме, сидящим в своей сторожке. Это вход в Брентхерст, прекрасный семейный дом Оппенгеймеров, расположенный на 50 акрах самого ухоженного участка земли к югу от Лимпопо. Расположенный на склоне поросшего деревьями хребта, Брентхерст изолирует своих жителей от окружающей географической и политической реальности. В северном пригороде находятся самые престижные частные школы Южной Африки, многие из которых поддерживаются компанией Anglo и другими крупными горнодобывающими предприятиями. Сам Гарри Оппенгеймер учился в подготовительной школе Парктауна в 1920-х годах; ее целью, согласно проспекту, было "подготовить сыновей джентльменов к поступлению в Итон, Харроу и другие ведущие государственные школы".1 Как мы увидим, элитарная этика английских государственных школ на протяжении десятилетий определяла деятельность семьи Оппенгеймеров и ее тесно сплоченного высшего руководства.
Йоханнесбург продолжает расти, и трудно не заметить башенные краны строительной компании LTA, когда мы едем на юго-запад по автостраде, проходящей через золотые города Вит-Вотерсранда. В газете Business Day, которую мы взяли в канцелярском магазине CNA, говорится, что ослабленный ранд укрепляется по отношению к доллару, что по-прежнему является хорошей новостью для золотых приисков. По мере того как новая дорога прокладывается вверх и вокруг Соуэто, можно увидеть строительную технику Komatsu, принадлежащую LTA, которая завершает проект. Наш "Форд" соревнуется за популярность с "Пежо", "Ситроенами" и "Мицубиси". Огромные курганы камня и земли усеивают сельскую местность - это отходы столетней золотодобычи.
Фермер подкармливает свои посевы удобрениями AECI. У него новый трактор Ford. По обеим сторонам дороги большие знаки на воротах подъездных путей говорят о том, что мы въезжаем в золотую страну. Обсаженная деревьями дорога к шахте выглядит привлекательно. Дорожки аккуратно подстрижены, а с одной стороны - поле для крикета и боулинг-грин. По воскресеньям и там, и там полно белых в белом.
Чуть дальше среди деревьев и лужаек стоят одноэтажное здание и клубный дом. Это территория шахтоуправления, и по мере приближения к устью шахты трава становится неухоженной, коричневой и пожухлой. Начинают появляться высокие заборы, промышленные здания и груды складов. Закрытый комплекс общежития, где живут тысячи чернокожих шахтеров, а на воротах возвышаются стальные ворота с домиками охраны. Приходить и уходить могут только жители. Все остальные, включая жен, - нарушители.
В устье шахты есть еще одно свидетельство существования группы. Большие барабаны со стальным тросом Хагги лебедкой спускают клети в шахту, построенную LTA. Посетители, одетые в белые комбинезоны шахтеров, резиновые сапоги и потные тряпки, втискиваются в низкую темную клеть. В помещении лебедки оператор бросает рубильник, и игла на большом диске перед ним начинает медленно двигаться по кругу, по мере того как клеть набирает скорость. Она погружается в первую из трех шахт глубиной в милю со скоростью 11 метров в секунду; мокрые скальные стены мелькают в мрачном свете шахтерских ламп. Внизу, в жаре, шуме и брызгах, буровые коронки Boart с промышленными алмазными наконечниками от De Beers, мирового алмазного картеля, проделывают отверстия для взрывчатых веществ и взрывателей AECI. Выбитая взрывом руда в конечном итоге будет измельчена дробильными шарами Scaw.
Список можно продолжить. Под контролем группы Anglo находится более 600 компаний, на которые она оказывает значительное влияние, владея акциями и занимая директорские посты. Рост Anglo после Второй мировой войны и превращение ее в крупнейшую и самую влиятельную корпорацию Южной Африки - это в значительной степени история южноафриканской политической экономики, поскольку она больше, чем любой другой бизнес, способствовала росту богатства страны и укреплению власти белого меньшинства. В Южной Африке она стала ключевым частным предприятием, чьи шахты, промышленность и торговля, наряду с экономическими интересами южноафриканского государства, составляют основу экономики страны. Старая поговорка о том, что то, что хорошо для General Motors, хорошо для Соединенных Штатов, гораздо более уместна для Anglo и Южной Африки. Безусловно, Anglo контролирует гораздо большую долю южноафриканской экономики, чем General Motors когда-либо могла бы надеяться достичь в США. В то же время Anglo создала разнообразную и мощную зарубежную империю, охватывающую шесть континентов, с сетью тайных компаний, чтобы воспользоваться преимуществами международных налоговых соглашений.
Вы не найдете бизнес Oppenheimer ни в одной таблице рейтинга ведущих транснациональных корпораций. Это потому, что никто не признает формально, что он существует, а юридически его и вовсе нет. Формально есть просто две крупные южноафриканские компании, котирующиеся на бирже, - Anglo American Corporation of South Africa (AAC) и De Beers Consolidated Mines, - с признанными тесными рабочими отношениями и различными перекрестными пакетами акций с другими компаниями. Поскольку советы директоров AAC и De Beers представляют свои компании на фондовых биржах и перед деловыми партнерами и правительствами по всему миру как независимые образования, они никогда не могут официально признать, что эти две компании работают как неразлучные близнецы. Это означает, что у тех, кто признает эту реальность, нет прочной основы, на которой можно было бы описать Anglo в целом. Невозможно просто сложить инвестиции, перечисленные в годовых отчетах AAC и De Beers, чтобы получить целое, а те, кто пытается это сделать, как, например, издатель южноафриканского журнала Who Owns Whom, подвергаются презрению и насмешкам со стороны высшего руководства Anglo. Эти две половинки нужно разобрать на части, препарировать и снова собрать вместе, чтобы получить транснациональную корпорацию, занимающую двадцать пятое место в мире - больше, чем Unilever, ITT, Nissan, Siemens или BAT.
Но даже в этом случае сложность учета множества различных компаний в таких разных отраслях, как банковское дело и сбор плетня, а также низкий обменный курс южноафриканского рэнда могут преуменьшить истинный масштаб Anglo. Одним из показателей является количество людей, работающих на группу. Включая финансовые дома, которые она контролирует, в Anglo работает 305 000 человек только на золотых рудниках; 25 000 - в алмазном бизнесе; возможно, 100 000 - на других рудниках, включая платиновые и угольные; 150 000 - в обрабатывающей промышленности; 140 000 - в пищевой промышленности, производстве напитков и розничной торговле; и, возможно, 50 000 - на различных других предприятиях. За пределами Южной Африки работают еще около 30 000 человек, включая многочисленную и низкооплачиваемую латиноамериканскую рабочую силу. В целом, таким образом, группа насчитывает около 800 000 рабочих, большинство из которых получают нищенскую зарплату в самом сердце апартеида, производя минералы, товары и услуги, которые необходимы для поддержания богатства белой Южной Африки.
Другой подход заключается в изучении запасов полезных ископаемых Южной Африки, от которых почти полностью зависит ее экономика. Страна, включая незаконно оккупированную Намибию, является крупнейшим в западном мире производителем золота, платины, урана, драгоценных алмазов, хрома, марганцевой руды и ванадия (который используется для производства высококачественной стали для нефтепроводов). По стоимости минералы этой страны превосходят только американские; вместе они составляют около 60 процентов всего экспорта, а одно только золото - почти половину. В 1985 году на южноафриканских золотых приисках было добыто 670 тонн золота, что составляет более половины западного производства. Уголь, по некоторым данным, является вторым по величине источником валютных поступлений при добыче 170 миллионов тонн в год. Южная Африка является ведущим мировым экспортером энергетического угля и занимает четвертое место по общему объему экспорта угля. Она поставляет 50 процентов французского угля.
60 процентов из 36 миллионов тонн, экспортированных в 1984 году, пошли в страны ЕЭС, в том числе в Великобританию во время забастовки шахтеров. Однако точное распределение экспорта неизвестно, поскольку данные о таких полезных ископаемых, как платина, ванадий и уран, являются государственной тайной. Металлы платиновой группы, в частности, являются жизненно важным видом экспорта и по стоимости могут превосходить уголь.
Являясь ведущей горнодобывающей организацией ЮАР, объединяющей три горнодобывающие компании, Anglo вносит непревзойденный вклад в экономику страны. Главный дом, корпорация Anglo American, управляет шахтами, на которых добывается 38 процентов золота, 57 процентов урана, 24 процента угля, а De Beers добывает большую часть алмазов в Южной Африке. Если принять во внимание другие компании, то контроль группы над южноафриканским золотом и ураном возрастает до 60 процентов, а в угле и платине она занимает чуть меньшую, но все же доминирующую позицию.
Структура группы развилась из более четко определенной системы "управляемых" компаний. До относительно недавнего времени годовой отчет AAC пытался объяснить это:
Термин "группа" в горнодобывающей промышленности ЮАР имеет более широкое значение, чем его законодательное определение. ...материнский [горнодобывающий] дом не только управляет компаниями, которые не обязательно являются дочерними, но и предоставляет им полный спектр услуг.
технические и административные услуги и может оказать им помощь
в поиске капитала для расширения и развития.
Это вежливый способ сказать: "Формально мы не владеем этими компаниями, но мы решаем все, что они делают". Или, как сказал Гарри
Однажды Оппенхцимкр признался: "Когда я говорю "контроль", я не имею в виду в среднем 51 процент".
Эта система управляемого контроля зародилась на золотых приисках в конце прошлого века. Не имея местного капитала для финансирования новых рудников, горнодобывающие компании привлекали его в США или Европе, создавая новые компании, в которых они сохраняли миноритарный пакет акций. Затем они назначали своих директоров и заключали контракты на управление.
Мы также можем выделить три других типа компаний в составе группы. Помимо дочерних компаний, полностью принадлежащих AAC или De Beers, существуют совместно контролируемые дочерние компании, такие как горнодобывающая компания Johannesburg Consolidated Investment и международный инвестиционный гигант Minorco. Кроме того, существуют контролируемые ассоциированные компании, такие как African Explosives and Chemical Industries (AECI) и South African Breweries, где сильная доля миноритариев и представительство в совете директоров позволяют осуществлять эффективный стратегический контроль. На более отдаленном этапе находятся родственные компании, часто базирующиеся в Америке или Европе, которые дополнительно связаны с группой давними историческими связями, взаимными интересами или настолько значительным холдингом, что конкурентов не существует. Таковы корпорация Engelhard в США и Charter Consolidated в Англии. Наконец, есть и прямые инвестиции, распространенные по всем другим крупным отраслям промышленности страны.
Наиболее поразительным аспектом южноафриканской экономики является то, что в ней доминируют всего несколько крупных компаний, причем государство и частный сектор совместно контролируют такие стратегические сферы, как транспорт, грузоперевозки, машиностроение и судостроение. Тенденция к монополизму началась с потребностей горнодобывающих компаний. Расширение золотых приисков обеспечило рынок и часть капитала для развития промышленности и торговли на местах. По мере расширения приисков государство удовлетворяло потребности в транспортной, водной и электрической инфраструктуре. В то же время государственная защита местной промышленности путем контроля над импортом стимулировала рост местного производства с использованием иностранного опыта и капитала.
С точки зрения западной промышленности, Южная Африка была и остается небольшой экономикой, что способствует слияниям и монополиям, чтобы конкурировать с импортом. В 1950-х годах расширение денежного рынка Южной Африки и его растущая изощренность подтолкнули насос. Anglo сыграла решающую роль в этой трансформации, открыв в 1955 году свой собственный торговый банк Union Acceptances Ltd. - чрезвычайно успешное предприятие, которое в последующие несколько лет стало доминировать на денежном рынке.
В течение следующего десятилетия стоимость промышленных инвестиций Anglo выросла почти на 500 процентов и достигла 290 миллионов рандов. В 1960-е годы экономика Южной Африки была одной из самых быстрорастущих в капиталистическом мире. За первые три года десятилетия валовой внутренний продукт вырос на 9,3 процента - больше, чем в любой стране Европы или Северной Америки. Anglo внесла существенный вклад в этот рост, помогая сдерживать отток инвестиций из страны после резни в Шарпевиле, где в 1960 году погибли 69 чернокожих. Золотые рудники группы были более глубокими и более зависимыми от иностранных технологий, чем у других горнодобывающих компаний. Все они зависели от электрического, гидравлического и механического оборудования и опыта, которые предоставляли местные филиалы американских и европейских компаний, а также от импорта компоненты и оборудование. Без них шахты в лучшем случае стали бы менее прибыльными, а в худшем - были бы вынуждены закрыться. Угроза дезинвестиций и санкций послужила мотивом и возможностью для Anglo, разжиревшей на своих золотых рудниках в штате Оранж-Фри, широко шагнуть в южноафриканскую промышленность. Целью была вертикальная интеграция горнодобывающей промышленности - от банков, предоставлявших кредиты, до плантаций, на которых выращивались карьеры. Чтобы облегчить эту задачу, Anglo создала новую компанию, Anglo American Industrial Corporation (AMIC), для централизации и координации своей экспансии с одной из других компаний группы, De Beers Industrial Corporation. С иностранными партнерами и иностранными технологиями группа начала свое долгое шествие по всем аспектам экономической жизни ЮАР и формирование некоторых гигантов южноафриканской промышленности. Во многих случаях они были связаны со стратегическими потребностями государства, включая оборону, а также со здоровьем группы и ее акционеров по всему миру.
Все началось с создания корпорации Highveld Steel and Vanadium, которая сегодня является крупнейшим частным производителем стали в Африке. Проект был разработан компанией Davy United из Шеффилда (Англия), а американский младший партнер, компания Newmont, предоставил технологический опыт. Вскоре компания стала одним из крупнейших котируемых промышленных концернов в стране.
В 1964 году Anglo приобрела компанию Scaw Metals, которая постепенно развивала производство стальной продукции с помощью американской и британской технической помощи. Scaw стала одним из ведущих южноафриканских экспортеров мануфактурных изделий и поставщиков мелющих шаров и высокопрочной проволоки для золотых рудников. Компания завоевала международную репутацию благодаря своей стальной и литейной продукции, а в Америке поставляла подштамповки для железнодорожных грузовых вагонов.
Еще одной историей успеха Anglo стала группа Boart International, созданная в 1930-х годах и ставшая крупнейшим в мире производителем горных буров с алмазными и твердосплавными наконечниками, имеющим филиалы в десятках стран. Boart - это название алмазного сырья, не являющегося драгоценными камнями; поставки компании, конечно же, осуществлялись с рудников De Beers. Золотые прииски нуждались во взрывчатке в огромных количествах. Африканская компания African Explosives and Chemical Industries (AECI), первоначально совместно принадлежавшая De Beers и британской ICI, вошла в состав группы после поглощения De Beers компанией Anglo в 1929 году. Это крупнейший производитель коммерческих взрывчатых веществ в мире. В 1985 году она занимала девятое место по размеру активов в южноафриканской лиге 100 лучших компаний и седьмое - по прибыли. В партнерстве с ICI она создала химическую промышленность Южной Африки, помогла в разработке добычи урана для атомной промышленности и участвует в производстве заменителя метанола на бензин. Она является ведущим производителем удобрений, пластмасс и ферросилиция для сталелитейного производства группы. О его непреходящем значении для Южной Африки написала газета Financial Mail тринадцать лет назад: "Если бы завтра AECI закрылась, последствия для Южной Африки были бы гораздо серьезнее, чем недавняя забастовка шахтеров в Великобритании. Вся горнодобывающая промышленность и большая часть промышленности остановились бы, сельскохозяйственное производство сократилось бы до мизера.
очень. Если бы отключение продолжалось долго, нам грозило бы
голода "4.
Как и в случае с другими видами деятельности Оппенгеймера, у AECI есть и темная сторона. С помощью оборудования и персонала ICI она также создала южноафриканскую промышленность боеприпасов. В опубликованной истории компании говорится, что "еще в 1937 году правительство ЮАР, проанализировав свои ресурсы, решило, что ему нужен завод по производству боеприпасов, и вступило в переговоры с ICI. В результате было заключено соглашение, по которому ICI обязалась поставить необходимое оборудование для изготовления компонентов на заводе, который должен был производить 100 000 патронов за тридцатишестичасовую неделю, в то время как AECI должна была производить кордит и ударные капсюли".5 В течение следующих тридцати лет AECI основала еще три завода по производству боеприпасов для снабжения армии и полиции, все из которых в 1970 году перешли в собственность государства. Но на этом сотрудничество англоязычных компаний в оружейном бизнесе не закончилось. После восстания в Соуэто выяснилось, что AECI производит слезоточивый газ, который используется полицией и силами безопасности шахт против демонстрантов и забастовщиков.
Другая компания участвовала в более масштабной и тайной операции. В конце 1970-х годов Южная Африка приобрела технологию и детали для создания 155-миллиметровой гаубицы большой дальности, способной проталкивать снаряд на тридцать километров. Это была самая современная артиллерийская система в мире, разработанная совместной американо-канадской компанией Space Research Corporation. Система имела огромное значение для Сил обороны ЮАР. Во время вторжения в Анголу в 1975/6 году российская артиллерия, использовавшаяся Народным движением за освобождение Анголы (МПЛА), легко превзошла южноафриканские орудия. За последующие два года было выпущено более 50 000 155-мм снарядов, стволов орудий, в Южную Африку были поставлены система радиолокационного наведения и сложное испытательное оборудование.
Этот период совпал с подписанием обязательного эмбарго ООН на поставки оружия в Южную Африку. Американские таможенные документы, обнародованные в ходе последующего судебного процесса над руководителями Space Research, показали, что по крайней мере к одной из поставок была причастна англоязычная грузовая компания. 3 февраля 1977 года рейс 210 авиакомпании South African Airways вылетел из нью-йоркского аэропорта имени Джона Кеннеди в Йоханнесбург с грузом высокой технической сложности. Среди них были пьезотронный манометр, текстовый прицел и скоростная катушка - все для измерения давления в стволе орудия и скорости снаряда. Грузоотправитель
была названа Aero Marine Freight Services, Johannesburg, на пятьдесят процентов принадлежащая Anglo.
В 1965 году была создана компания LTA, один из строительных гигантов южной Африки и дочернее предприятие группы. Оппенгеймер долгие годы был председателем совета директоров. Возглавляя различные консорциумы, он построил туннель на реке Оранж-Фиш, огромную плотину Кахора-Басса в Мозамбике, аэропорт Йоханнесбурга имени Яна Смутса, а также дороги, мосты и железнодорожные пути. Другая дочерняя компания группы, Shaft Sinkers, созданная и контролируемая Anglo, занимается рытьем шахтных стволов, что играет ключевую роль в разработке рудников, поскольку необходимо понести огромные расходы, прежде чем рудник начнет приносить доход. Опыт компании Shaft Sinkers таков, что теперь она может выигрывать контракты на прокладку тоннелей и шахт за рубежом.
Это поразительное расширение вертикального контроля в тяжелой промышленности, часто связанной с добычей полезных ископаемых, было воспроизведено и в других областях. В 1967 году была создана бумажная компания Mondi Valley. Как обычно, технологию принесла иностранная компания: британская Bowater Paper Co., которой досталось 13 процентов акций. В 1970-х годах интеграция бумажной промышленности была завершена. Anglo владеет плантациями, лесопильными и целлюлозными заводами и пятью фабриками по производству бумаги и картона. Она имеет гарантированный внутренний рынок благодаря крупным миноритарным пакетам акций двух ведущих англоязычных газетных групп, Argus и South African Associated Newspapers (SAAN).
Рецессия не помешала агрессивной поглотительной деятельности группы Anglo. Как и в случае с послевоенным контролем над импортом, слабость экономики в середине 1970-х годов фактически подтолкнула Anglo к большей централизации. В автомобильной промышленности ей изначально принадлежала лишь миноритарная доля в крупнейшем южноафриканском дистрибьюторе Маккарти. Но в 1976 году компания объединила Illings и Chrysler South Africa, получив 75 процентов акций вновь названной Sigma Motor Corporation, что сделало ее третьим по величине производителем автомобилей. Но из-за слишком большого количества конкурентов на маленьком рынке компания теряла большие суммы денег - по оценкам, 200 миллионов рандов в 1984 году. Решение Anglo заключалось в том, чтобы стать крупнее. В 1985 году компания, переименованная в Amcar, была объединена с Ford Motor Company of South Africa, оставив за Anglo 58 процентов акций.
В сфере недвижимости в пятерку лидеров вошла компания Anglo American Properties Ltd (Amaprop) с наибольшим объемом собственных средств - 333 млн рандов. Помимо Carlton Centre и 11 Diag onal Street, ей полностью принадлежат крупные объекты в большинстве крупных городов ЮАР, включая McCarthy Chrysler Building в Дурбане, Transvaal House в Претории, Southern Life Centres в Кейптауне и Крюгерсдорпе и огромный торговый центр Killarney в Йоханнесбурге. Кроме того, Anglo приобрела крупнейшую сеть туристических агентств.
Для укрепления позиций группы в пищевой промышленности и производстве напитков был выбран более непрямой путь. До 1983 года ее главной продовольственной компанией была Tongaat-Hulett Group, одиннадцатая по величине фирма в стране. Самая мощная после Anglo промышленная группа Южной Африки, Barlow Rand, уже начала укреплять свои продовольственные интересы в период роста черного потребительского рынка. Финансовое поглощение Premier Group в 1983 году, оставившее исполнительную власть в тех же дружественных руках, прекрасно иллюстрирует экономическое влияние и непревзойденные связи Anglo.
Premier, в то время вторая по величине продовольственная компания Южной Африки, была создана семьей Блум, еврейскими эмигрантами из России на рубеже веков. Тони Блум, 44-летний председатель совета директоров, владеет небольшим миноритарным пакетом акций через семейный траст. Необычно для южноафриканского бизнесмена, что у него есть специальное разрешение от Советского Союза на посещение своих родственников и проверку получения ими дивидендов.7 Получив юридическое образование в Витватерсрандском университете Йоханнесбурга, а затем в Гарварде и Стэнфордской школе бизнеса, он завоевал репутацию одного из самых прогрессивных бизнес-лидеров Южной Африки. Он выступал против задержания профсоюзных лидеров и является одним из немногих бизнесменов, открыто поддерживающих концепцию Африканского национального конгресса "один человек - один голос" в унитарном государстве.
В 1983 году Блум решил перевести бизнес в Южную Африку - на случай, если крупнейший акционер, компания Associated British Foods (ABF) из Великобритании, решили, что у них другие планы на Премьер и его место в ней. ABF, принадлежащая канадской семье Уэстон, вполне могла планировать уход, особенно после отмены валютного контроля в феврале того года.
Как бы то ни было, выбор партнеров дался Блуму легко. На протяжении многих лет он был близким другом Гордона Уодделла, тогдашнего председателя Johannesburg Consolidated Invest ment (JO), одной из самых важных горнодобывающих финансовых компаний Anglo, которой принадлежало четыре процента акций Premier. Уодделл, бледный и амбициозный шотландец, занимал внушительное место в южноафриканском бизнесе. Он был членом той группы, которую называют "королевским балконом", - небольшой группы финансистов, обладающих ресурсами и связями, чтобы создавать или разрушать компании, в которых они владеют миноритарным пакетом акций. Гарри Оппенгеймер был ее неоспоримым королем. Гордон Уодделл был зятем Гарри от его брака с Мэри Оппенгеймер в 1965 году. После их развода он оставался членом внутреннего кабинета корпорации Anglo American до своего неожиданного заявления об уходе из JCI в начале 1987 года (см. главу 6). Как и несколько высокопоставленных мужчин-англоманов (женщинам в этой традиционной иерархии места не нашлось), Уодделл провел некоторое время в парламенте от Прогрессивной партии. Руководителем его избирательной кампании в 1974 году был Тони Блум, крестный отец его детей.
Другим вариантом Блума был другой близкий коллега по бизнесу, Дональд Гордон, глава крупной страховой компании Liberty Life, у которого была 11-процентная доля в Premier. На этом этапе внутренним кабинетом Anglo было принято решение вмешаться, подключив к прямым переговорам Гэвина Релли, председателя совета директоров Anglo. Результат вызвал серьезный переполох в кабинетах директоров в Йоханнесбурге и одним махом изменил контрольный пакет акций южноафриканского розничного потребительского бизнеса.
Консорциум JCI/Liberty/Anglo не только приобрел 52 процента акций Premier, но и объединил свои третьи доли в South African Breweries (SAB), четвертом по величине промышленном концерне страны, и передал их в новую холдинговую компанию Premier. После этого консорциум стал крупнейшим держателем акций. SAB была "голубой фишкой": первая промышленная компания, зарегистрированная на Йоханнесбургской фондовой бирже в 1893 году. Когда главный исполнительный директор Дик Госс узнал о планах консорциума, он пришел в ярость. Весь совет директоров пригрозил уйти в отставку вместе с ним из-за перспективы играть вторую скрипку перед молодым новичком из Premier. В конце концов, после ночных переговоров, Госс согласился на слияние при условии, что Релли будет председателем совета директоров, а он и Блум - заместителями председателя.
Но после пятнадцати лет управления SAB и защиты своей пивной монополии с помощью того, что один близкий наблюдатель назвал ударом ногой в пах, нанесенным с апломбом и потрясающей точностью, у Госса не было сил терпеть своих новых хозяев. Он тихо ушел в отставку, оставив Блума на посту председателя совета директоров. Вскоре после этого Уодделл перебрался в зал заседаний совета директоров SAB и занял кресло председателя. Совет директоров SAB по-прежнему мог сообщить, что, насколько им известно, ни одна компания или частное лицо не имеет контрольного пакета акций компании. Это была удобная фикция для всех заинтересованных сторон. Но, как отмечает Тони Блум в своей роскошной новой книге штаб-квартиры в северном пригороде, признает: "Вы не можете делать вещи которые могут разозлить ваших основных акционеров". Между собой Уодделл из JCI и Релли из Anglo теперь контролируют 47 процентов акций Premier и ее долю в SAB; это делает Anglo финансовым посредником в огромной сети супермаркетов OK Bazaars, вездесущих музыкальных и книжных магазинах CNA Gallo и множестве других интересов, от мебели до рыболовства.
Способность Anglo сохранять контроль над многими компаниями, не владея контрольным пакетом акций, во многом зависит от ее положения на финансовых рынках. Ухудшение экономического климата в 1970-х годах привело к серии просчитанных слияний в банковской и страховой сферах, которые сделали Anglo практически неприступной. В частности, сеть ее альянсов создала буфер против любых угроз со стороны африканского капитала, который все еще таил обиду на размер и влияние англоязычного бизнеса, несмотря на некоторое сближение позиций после восстания в Соуэто в 1976 году.
Центральное место в этой реорганизации финансовых институтов страны занимали отношения Anglo с банковским гигантом страны Barclays National (Barnat), в котором группа стала крупнейшим южноафриканским акционером. Гарри Оппенгеймер, владевший 14,1 % акций, входил в совет директоров, что привело его в немалое замешательство, когда в 1975 году выяснилось, что Barclays вложил 6,5 млн фунтов стерлингов в государственные облигации ЮАР. Под давлением антиапартеидных настроений в Великобритании Barclays начал передавать контроль над южноафриканским подразделением компании Anglo в 1985 году. Питер Лесли, генеральный директор компании в Великобритании, заявил, что это было чисто "коммерческое решение". В результате доля Barclays в южноафриканском банке сократилась до 40 процентов, доля Anglo увеличилась до 30 процентов, а название банка было изменено. Наша собственная давняя политика заключается в том, что имя Barclays не должно быть прикреплено к бизнесу, когда мы перестаем быть контролирующим акционером".9 Среди других участников Anglo были Liberty Life, занимавшая третье место в лиге страхования жизни, и Southern Life (SLA), четвертая по величине компания страхования жизни с активами в 4,5 млрд рандов, контроль над которой она получила в 1984 году, а Barclays был миноритарным партнером. Кроме того, Anglo владела крупными миноритарными долями в огромной страховой компании South African Eagle Insurance Company и в Discount House of South Africa.
В ноябре 1986 года власть Anglo над Barclays стала окончательной. Неожиданно и драматично Barclays объявил, что окончательно уходит из Южной Африки. Председатель совета директоров, сэр Тимоти Беван, снова заявил, что это решение было "в основном коммерческим". Было ясно, что бизнес банка сильно пострадал из-за бойкота студентов в Великобритании, и существовали опасения, что его огромные инвестиционные планы в США также окажутся под угрозой из-за связи с Южной Африкой. Акции Barnat были переданы группе Anglo, 22,5 % которых достались Anglo American, 7,5 % - De Beers и 25 % - Southern Life. Для империи Оппенгеймера это была очень выгодная сделка: акции ушли за 18 рандов по сравнению с ценой 23 рандов на Йоханнесбургской фондовой бирже. За долю в 527 миллионов рандов Anglo получила контроль над банком с активами в 23 миллиарда рандов и депозитами в 16,86 миллиарда рандов. Кроме того, Barclays в Лондоне пообещал, что кредитные линии останутся открытыми, как и отношения по обучению и технологиям. Крис Болл, управляющий директор в ЮАР, который придерживался политического лагеря Anglo, пообещал, что никто не потеряет работу и что новый банк может рассчитывать на открытие зарубежных филиалов и инвестирование за рубежом.
Монополия в частном секторе привела к тому, что семь корпораций владеют 80 процентами акций, котирующихся на Йоханнесбургской фондовой бирже. По сути, это картельная экономика, в которой есть место лишь нескольким поставщикам. Правительство не стремится бороться с этой концентрацией. Действительно, оно управляет некоторыми из крупнейших предприятий в сфере транспорта, электроэнергии, почты и черной металлургии. Многие из них возникли в результате необходимости обеспечить инфраструктуру, необходимую для горнодобывающих предприятий. Например, Комиссия по электроснабжению (Escom) была создана, когда стало ясно, что частного производства электроэнергии недостаточно для обслуживания растущих золотых приисков. Теперь Anglo обеспечивает большую часть угля компании Escom. Для золотых приисков также были построены железные дороги, соединяющие прииски Рифа с портами в Кейпе, Натале и Мозамбике. В этой стране на все и вся существует картель, - заметил один бизнесмен.
Но там, где ступает нога Anglo, формальные картели не обязательны. Ее хватка в частном секторе Южной Африки такова, что она может диктовать целым отраслям. Это становится очевидным, если взглянуть на список крупнейших компаний, ранжированных по общему объему активов, так называемых SA Giants (Financial Mail Special Survey, Top Companies, 1986). Если говорить о сорока крупнейших компаниях, то самая большая группа принадлежит государству - это электроэнергетические и транспортные компании, Почта, Резервный банк, Лэндбанк, нефтеугольная компания SASOL, сталелитейная корпорация Iscor и Корпорация промышленного развития, активы которых составляют 91,3 млрд рандов. Сразу за ним идет Anglo с десятью компаниями с активами в 72,3 млрд рандов: Barclays National Bank, AAC, De Beers, Amgold, Southern Life, Gold Fields of South Africa, South African Breweries, Vaal Reefs, JCI и Premier Group. Замыкает тройку лидеров группа Old Mutual Group - Nedbank, SA Mutual, Barlow Rand и CGS Food, состояние которых составляет 40,2 миллиарда рандов. Еще две страховые группы, SANLAM и Liberty Life, следуют за ними с 39,1 и 34,6 млрд рандов соответственно. Хотя эти цифры и включают в себя некоторый двойной учет активов, это можно оправдать, поскольку каждая часть группы может действовать отдельно, занимая деньги "независимо", чтобы подготовиться, например, к нападению на фондовый рынок.
По сути, картина представляет собой относительно небольшую экономику с тремя основными столпами: государством, тремя страховыми группами, которые ведут между собой борьбу, и компанией Anglo. Неудивительно, что в частном секторе Англо является последним арбитром, а Оппенгеймеры вызывают благоговейный трепет в своем собственном сообществе.
Династия Оппенгеймеров
Прошло двадцать лет с тех пор, как Гарри Ф. Оппенгеймер, которому в то время было около пятидесяти лет, вошел в десятку богатейших людей мира, наряду с Полом Гетти, Говардом Хьюзом, Дэниелом Людвигом и человеком, который изобрел камеру Polaroid, доктором Эдвином Лангом.1 Сейчас, в возрасте 78 лет, Оппенгеймер находится на полупенсии, он был не только проницательным бизнесменом, получившим в наследство богатейшие золотые месторождения в мире. В свое время он был членом парламента от оппозиции и, по-видимому, убежденным противником политики апартеида; международным апологетом медленных темпов реформ по должности; суррогатным дипломатом американских, британских и южноафриканских интересов в черной Африке. У него есть друзья и родственники в высших эшелонах американской финансовой и политической власти, а также в аристократических олигархиях лондонского Сити.
Anglo - так принято сокращать название группы - никогда не испытывала недостатка во влиятельных друзьях, с тех пор как отец Гарри Эрнест основал компанию в 1917 году с помощью финансиста горнодобывающей промышленности, который впоследствии стал президентом Соединенных Штатов, Герберта К. Гувера. Британские рыцари занимают места в советах директоров основных компаний Оппенгеймера, а в совете директоров De Beers представлены как британская, так и французская ветви семьи Ротшильдов. И отец Оппенгеймера, Эрнест, и дядя, Бернхард, были посвящены в рыцари за заслуги перед Империей в Первой мировой войне; а когда сэр Эрнест посетил Лондон на свой семьдесят седьмой день рождения, в Букингемском дворце был дан обед. По случайному стечению обстоятельств королевская семья и Оппенгеймеры пользуются услугами одних и тех же биржевых брокеров, Rowe & Pitman. В 1984 году компания Anglo добавила особый блеск к своей диадеме, приобретя значительную долю в этой фирме перед ее слиянием с Mercury Security в 1986 году, одна из крупных групп по оказанию финансовых услуг, готовившаяся к дерегулированию лондонского Сити. Где бы ни находился Гарри Оппенгеймер - в Вашингтоне или в Африке, - его принимают главы государств. Он путешествует на частном самолете Gulfstream. VIP-персоны, приезжающие в Йоханнесбург, неизменно оказываются за его столом. Вечером перед тем, как премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан произнес свою знаменитую речь о "ветрах перемен", он ужинал с Оппенгеймерами в Брентхерсте. Но когда ветры грозили обрушиться на Капскую провинцию, именно Гарри Оппенгеймер, как никто другой, неоднократно приходил на помощь южноафриканскому государству в самые трудные для него времена.
Контроль над его огромной организацией в конечном итоге принадлежит горстке людей - членам правления небольшой частной компании, зарегистрированной в Йоханнесбурге под названием E. Oppenheimer and Son. Именно благодаря этой компании, созданной сэром Эрнестом в 1935 году, семья и ее друзья сохранили свое неоспоримое положение. Директорами компании являются Гарри, его сын Ники, британский кузен сэр Филип Оппенгеймер, американец Генри (Хэнк) Слэк, третий муж единственной дочери Гарри, Мэри, и ее первый муж, бывший игрок шотландской команды регби "Лайонз" Гордон Уодделл до его внезапного ухода из JCI в январе 1987 года. Кроме того, есть коллеги, которым он доверял: Джулиан Огилви Томпсон, сын бывшего председателя Верховного суда ЮАР и председатель De Beers; Гэвин Келли, председатель корпорации Anglo American; сэр Кит Акутт, старый рекрут сэра Эрнеста; сэр Альберт Робинсон, который руководил JCI, пока Уодделл не был готов к этой работе; Грей Флетчер, сослуживец Гарри по 4-й бронетанковой армии ЮАР; и Д. Г. Николсон. Как и Хэнк Слэк, Огилви Томпсон и Релли начали работать в Anglo в качестве личных помощников Гарри и считаются частью "семьи". Только Мэри не принимает активного участия в управлении бизнесом. Внутри избранного круга есть более влиятельный внутренний кабинет, который принимает самые деликатные и важные решения: Релли, Огилви-Томпсон, Слэк, Уодделл, Ники и, в меньшей степени, Гарри Оппенгеймер.
сам.
Такова династия Оппенгеймеров, столь же могущественная и тесно связанная, как и все, что можно найти на нефтяных месторождениях и в имениях Техаса. Ключ к контролю над семьей и ее личным богатствам лежит в отношениях между Э. Оппенгеймером и сыном и двумя основными компаниями группы - Anglo American Corporation of South Africa Limited (AAC) и De Beers Consolidated Mines, которая управляет грозным алмазным картелем на протяжении трех четвертей века.
AAC и De Beers владеют чуть более трети долей друг друга, в то время как E. Oppenheimer and Son принадлежит около 8,2 процента акций AAC, неизвестное количество акций De Beers и 6,5 процента акций международной инвестиционной компании Minorco, номинально базирующейся на Бермудских островах. Семейная фирма также имеет право реализовать 5-процентный опцион на любой новый бизнес. Точные данные об имуществе компании "Э. Оппенгеймер и сын" являются таким же секретом, как ядерный потенциал Южной Африки или торговля нефтью. Но их стоимость может исчисляться миллиардами долларов.
В южноафриканском обществе, или, по крайней мере, в белой англоязычной его части, Оппенгеймеры имеют статус, граничащий с королевским. Их рождение, браки и смерти - бесконечный источник внимания СМИ. В 1950-е годы газеты Йоханнесбурга торжественно объявляли: "Миссис Гарри Оппенгеймер отправится из Йоханнесбурга в Лондон в пятницу, 18 января, на самолете Sabena, чтобы отвезти своих двоих детей в школу". Белые жители Йоханнесбурга надолго запомнят первую свадьбу Мэри в 1965 году, когда тысячи людей устроили беспорядки, борясь за право взглянуть на молодую невесту, только что приехавшую в Лондон с дебютантского сезона. На 1000 гостей, среди которых не было ни одного африканца, было выпито 500 бутылок шампанского. Единственной небелой, не считая пары чернокожих журналистов, была миссис Вайолет Падаячи из Дурбана, индийская сотрудница социальной службы, подруга Мэри, которая придала экзотичности своим роскошным сари. Друзья Мэри рассказывают, что она хотела пригласить некоторых из своих коллег по исполнительному комитету Union Artists, группы, которая продвигала черный театр. Ее отец не одобрил это предложение; он не хотел вызывать "разногласий".3 Подарком Гарри своему зятю стало спортивное купе Maserati, первый такой автомобиль в Африке.
Семья всегда тратила свое богатство со вкусом. На шестидесятый день рождения Бриджет, жены Гарри, в 1981 году было разослано 450 приглашений в черно-желтых цветах ее скачек; их лошади победили некоторых классиков южноафриканских скачек. По этому случаю из Нью-Йорка прилетел оркестр Питера Дёрчина, который играл в шатре в загородном поместье Мэри; обычный гонорар группы за вечер составлял 10 000 долларов. В 1960-е годы чаепитие с миссис Оппенгеймер было делом благородным. Гибсон, одна из двенадцати чернокожих служанок (не считая горничных), накрывала на стол, украшенный кружевами и серебром, в белом платье с алым поясом на плече. После этого двое других слуг, одетых так же, убирали со стола. В доме царила атмосфера империи, которую и сегодня можно встретить в некоторых посольствах Великобритании в странах третьего мира. Со слугами, разумеется, обращаются с пунктуальной вежливостью.
Хотя Оппенгеймеры были выходцами из Германии и жили в Южной Африке, им нравилось считать себя квинтэссенцией англичан. Действительно, половина семьи - Эрнест и его братья - получили британское гражданство, когда впервые прибыли в Лондон в конце XIX века, что дало им право на получение рыцарских титулов. В 1930-х годах сэр Эрнест тихо перешел в англиканство, как и многие его современники-евреи, чтобы соответствовать господствующей культуре англофилов Рэндлордов. Как деловые, так и семейные отношения переплетались с английской аристократией, что часто приводило к появлению причудливых, пусть и отдаленных связей. Племянник сэра Эрнеста, сэр Майкл Оппенгеймер, женился на дочери сэра Роберта Харви, вторая дочь которого вышла замуж за барона Бальфура из Инчрай, члена парламента от консерваторов и младшего министра авиации во время войны. (Второй брак Бальфура был заключен с сестрой Джона Профьюмо, военного министра, чья политическая карьера закончилась шпионским скандалом в начале 1960-х годов). После смерти сэра Майкла его жена, Кэролайн (Ина), вышла замуж за сэра Эрнеста, а сын сэра Майкла женился на дочери другого члена парламента от консерваторов, сэра Хью Вира Хантли Даффа Лукаса-Тута. В этой породе было что-то заразительное. Огилви Томпсон женился в семье виконта И Лампдена, что было разумным выбором тестя, поскольку он был управляющим директором торгового банка Lazard Brothers, близкого друга англичан. С деловой стороны к Anglo присоединились некоторые представители "голубых кровей" из старинной сети Сити. Эсмонд Баринг, связанный с банкирами Baring Brothers, присоединился к компании в Лондоне после работы в Rowe & Pitman в 1951 году. Сын Эсмонда, Оливер, партнер в R&P, имел крестным отцом Гарри Оппенгеймера. Другой партнер R&P, Хьюи Смит, сын лорда Бистера из Морган-Гренфелла, одного из банкиров Anglo, присоединился к компании в Йоханнесбурге. Можно понять, что кредитоспособность Оппенгеймеров в Сити основывалась не только на корысти под высокими вельдами на Витватерсранде.
Самыми восхитительными качествами британской жизни были те, которые создали и поддерживали империю. Они изобиловали очевидными противоречиями. Некоторое высокомерие сменялось сдержанной скромностью; вежливость скрывала безжалостную корысть; покровительственная элитарность маскировалась общительностью. Этос, прежде всего, был (шляпой английской государственной школы.
И Гарри, и его наследник Ники пошли по знаменитому пути Чартерхаус и Хэрроу, соответственно, а затем в Крайст-Черч в Оксфорде. В то время как очень богатые отправлялись в Англию, просто богатых обслуживали дома. С 1840-х годов в Южной Африке существовали англиканские школы, созданные по образцу великих английских учебных заведений, а с момента открытия золота в 1886 году основным источником финансирования стали шахтерские дома.4 В 1950-х годах Гарри Оппенгеймер пожертвовал 7500 фунтов стерлингов на строительство нового шестого класса в Michaelhouse, ведущей англиканской школе в Натале. У. Д. Уилсон, бывший заместитель председателя AAC, был старожилом и членом фонда Michael-house Trust. Хайбери, старая подготовительная школа в Натале, в 1969 году получила 15 000 рандов из фонда председателя совета директоров Anglo American. Фонд сэра Эрнеста Оппенгеймера передал 30 000 рандов Уотерклооф-Хаусу. В 1962 году колледж Кирсни в Натале открыл свои научные лаборатории в здании Оппенгеймера. Годом позже Anglo профинансировала новую англиканскую школу в Велкоме, предназначенную в основном для детей белых работников золотых приисков Свободного штата.
Церковные школы и их национальные организации были, как известно, исключительными и консервативными. К еврейским и римско-католическим школам относились с подозрением и презрением, и только в 1970-х годах они были допущены в качестве наблюдателей в два главных координационных органа - Конференцию директоров и Ассоциацию частных школ (APS). В 1976 году APS подтвердила, что школы-члены должны обеспечивать христианское преподавание и богослужение, продолжая исключать двадцать три еврейские школы, хотя и позволяя католическим школам соответствовать требованиям. Высшие руководители Anglo, такие как У. Д. Уилсон и М. К. О'Дауд, были ведущими фигурами в создании APS в 1974 году, а Уилсон и Гарри Оппенгеймер вдохновили создание Промышленного фонда, который улучшил научное оборудование и финансировал учебные поездки в Англию для учителей. Только в конце 1970-х годов в школы были допущены чернокожие ученики. Католические школы проявили инициативу в Капской провинции, Натале и даже в бурском сердце Трансвааля, где власти неизменно отклоняли все заявления чернокожих о приеме; они просто игнорировали закон. Для англиканских школ, мучительно размышлявших о морали отрицания мультирасовости и в то же время желавших сохранить свою белую культурную идентичность, этот процесс занял гораздо больше времени, и, за редким исключением, они по-прежнему остаются преимущественно белыми.
Однако связь с Оксфордом остается самой сильной в Anglo. В 1984 году шесть из восьми руководителей подразделений компании были стипендиатами Родса. Старшие руководители, как и Гарри Оппенгеймер, сумели избавиться от южноафриканского акцента. Гэвин Релли полушутя-полусерьезно говорит: "У нас иногда появлялись странствующие кембриджцы. Но они не задерживались надолго ".
Сам Релли иллюстрирует еще одну англоязычную практику, проистекающую из клубности группы. Удрученный победой Националистической партии в 1948 году, он решил работать на оппозиционную Объединенную партию: "Должен сказать, что не из какого-то глубокого убеждения, что это способ провести свою жизнь, но я не знал, что делать дальше".6 Работая на лидера Объединенной партии сэра Вильерса Граафа, он встретил на одном из политических собраний представителя "Англо" Альберта Робинсона. Узнав о неуверенности Релли в выборе карьеры, Робинсон пригласил его пообедать с Гарри Оппенгеймером, который в то время был членом парламента от Объединенной партии. Через месяц Оппенгеймер прислал ему письмо с приглашением встретиться с секретарем компании в Йоханнесбурге, человеком, который, по воспоминаниям Релли, был очень неприятным. Тем не менее он начал работать в отделе документации за 17 фунтов стерлингов в месяц и к концу 1950 года стал личным помощником Гарри Оппенгеймера по политическим вопросам. Нынешний личный помощник Релли, молодой выпускник Сорбонны, был нанят почти таким же образом. Директор-англичанин предложил ему за ужином зайти в отдел кадров в следующий понедельник. Встретивший его человек оказался директором по персоналу.
Философия менеджмента Oppenheimer стремится к беспристрастности. Она рассматривает группу с точки зрения интересов, которые она может контролировать, а не с точки зрения формальных отношений, которые можно найти в других корпоративных балансовых отчетах. В большинстве транснациональных корпораций существует четкая цепочка подчинения сверху вниз. В Anglo дело обстоит иначе. Только на высших уровнях управления она действует как единое целое, базирующееся в штаб-квартире AAC на Мэйн-стрит, 44, Йоханнесбург. Все основные инвестиционные решения группы возникают или должны быть одобрены здесь внутренним кабинетом. Затем решения AAC утверждаются исполнительным комитетом из пятнадцати человек, который собирается каждый вторник и четверг. До своего ухода из Anglo American в 1982 году и из De Beers в 1984 году Гарри Оппенгеймер, как и его отец, обладал автократическим правом вето и инициативы. Он до сих пор остается директором De Beers, и во время его регулярных утренних визитов на Мейн-стрит, 44, к нему регулярно обращаются за советом по поводу важных решений. Внизу существует замаскированная структура власти, в которой повседневное управление осуществляется руководителями, казалось бы, совершенно разных компаний. В результате получается тот же эффект, что и в любой другой транснациональной корпорации, хотя внешне все выглядит совершенно иначе.
Пример с золотыми приисками дает представление о сложности системы. Месторождение Western Areas в Дальнем Западном Ранде находится под управлением компании Johannesburg Consolidated Investment (JO) Гордона Уодделла, которая напрямую владеет лишь 6,4 процента акций. Инвестиционная компания Anglo по инвестированию в золото, Amgold (48,6 процента акций принадлежит AAC), владеет 2,5 процента акций. Непосредственно AAC принадлежит 2,2 процента. Компания под названием Elsburg Gold Mining владеет 48,7 процента акций, но 26,6 процента Elsburg принадлежит JCI, а 6,1 процента - AAC. Большинство остальных инвесторов, как и на всех золотых рудниках, распределены между американцами, европейцами и южноафриканцами. С формальной точки зрения AAC. Western Areas является исключительно инвестиционным предприятием, в действительности же оно контролируется и управляется группой.
Система скрытого контроля распространяется не только на золото, но и на промышленность и торговлю. Пока отдельные компании, называемые ассоциированными, работают хорошо, Anglo отходит на второй план и пожинает дивиденды. Когда же они оказываются под угрозой банкротства или когда группа приступает к поглощениям, то быстро обнажается потрясающая мощь финансовой империи.
Вопрос о преемственности Гарри Оппенгеймера до сих пор не решен. Он предусмотрительно создал внутренний кабинет, чтобы заменить свое автократическое правление и обеспечить преемственность семейного контроля, какими бы способностями ни обладал его сын. Преимущество нынешней системы в том, что она избавляет прямого наследника от необходимости управлять бизнесом столь же открыто, а Ники еще не продемонстрировал жестких амбиций, которые могли бы привести его на горячее место. Гэвин Релли, который занял кресло главы Anglo в 1982 году, рассчитывает оставаться на этом посту в течение шести лет. Вполне вероятно, что затем его сменит Огилви Томпсон, который на несколько лет младше его. Затем может наступить очередь Ники Оппенгеймера, если он этого захочет. Однако, учитывая нынешние политические события в Южной Африке, вопрос о том, будет ли он отмечать столетний юбилей в 2017 году, остается спорным.
Ранние годы
Эрнест Оппенгеймер, немецкий еврей с хорошими связями, ставший натурализованным британцем, на первый взгляд не был предназначен для больших свершений в Южной Африке. Он обладал всеми характеристиками, способными вызвать недовольство и зависть у белого населения. Он прибыл на алмазные поля Кимберли в ноябре 1902 года, через пять месяцев после окончания ожесточенной англо-бурской войны, в результате которой африканерские республики Оранжевое Свободное Государство и Трансвааль вошли в состав Британской империи. Хотя Кимберли, расположенный в Капской колонии, был англоязычным, сельские африканеры не любили иностранный горнодобывающий капитал, который угрожал захватить экономическую власть.
К воинственному профсоюзному движению и расизму белых шахтеров из Европы добавился антисемитизм, карикатурно изображавший многочисленных немецких горных магнатов-евреев как "Джоггенхаймеров" - название, фактически заимствованное из музыкальной комедии, вышедшей в Лондоне в том же году. В той постановке оно имело отношение к репутации, которую приобрели ранние рэндлорды как жадные эксплуататоры рабочих и политические манипуляторы правительствами. В Лондоне они выставляли напоказ свои огромные богатства, роскошные дома на Парк-Лейн и в Белгравии, в то время как их чернокожих шахтеров загоняли в лагеря и обращались с ними не лучше, чем с животными. Главным среди этих рэндлордов был Сесил Родс, человек, объединивший алмазные рудники в мощную компанию De Beers и создавший в Лондоне синдикат по продаже алмазов, который с тех пор контролирует мировой рынок. Для своих многочисленных врагов, которые считали его не более чем циничным оппортунистом, он также был человеком, который организовал фиаско рейда Джеймсона в богатую золотом республику Трансвааль в 1895 году.
Премьер-министр Капской колонии, он также оказал поддержку
пресловутый Закон о хозяевах и слугах, широко известный как
Каждый человек должен бить своего черномазого".1 В Южной Африке раздутый персонаж Хоггенхаймера в шелковом колпаке с ярко выраженными семитскими чертами с годами стал олицетворять ненавистного капиталиста в коммунистической, а затем и националистической социалистической пропаганде. Хотя это имя изначально не было направлено на Оппенгеймера, по мере того как семья поднималась к своему главному положению в алмазном и золотом бизнесе, оно прилипло к ним на десятилетия.
Несмотря на эти препятствия, империя Оппенгеймеров росла и процветала. Ведь в каждый критический момент возвышения "Англо" Оппенгеймеры и южноафриканское государство сотрудничали в деле выживания друг друга. Как и влюбленные по рассеянности, они, возможно, не всегда наслаждались обществом друг друга, но их связывали неразделимые интересы. Государство кроваво ограничило власть белых шахтеров, организовало обильное и дисциплинированное предложение дешевой небелой рабочей силы, преодолело враждебность к иностранному капиталу и постепенно втянуло африканеров в русло промышленного роста. Даже победа националистов в 1948 году и укрепление апартеида - уже достаточно развитого - не помешали прогрессу.
Эрнест Оппенгеймер уже имел преимущество, когда в возрасте 22 лет приехал в Кимберли, чтобы возглавить офис лондонской фирмы по покупке алмазов A. Dunkelsbuhler. Все это было в семье. Они были частью общего еврейского исхода из неспокойной и растущей антисемитизма Центральной Европы, который привел к более широкой диаспоре в Нью-Йорке, Лондоне и Йоханнесбурге. Старшие братья Оппенгеймера, Луи и Бернхард, более десяти лет назад работали на алмазных месторождениях на своего двоюродного брата по браку, Антона Дункельсбулера. Луи был представителем фирмы в Кимберли и вскоре стал ее партнером. Бернхард подписал от имени Дункельсбулера соглашение об алмазном синдикате 1890 года, которое положило начало первым попыткам создания в Лондоне мирового алмазного картеля.
Эрнест происходил из большой семьи, в которой было шесть мальчиков и четыре девочки. Его отец Эдуард был преуспевающим торговцем сигарами, происходившим из еврейской семьи из Райхенбаха, который сейчас находится в Восточной Германии недалеко от города Карл Маркс, где жил его прадед Баер Лой Оппенгеймер был президентом еврейской общины и единственным евреем.
Владелец недвижимости освобождался от налогов на землю и имущество. На момент рождения Эрнеста семья жила во Фридберге, недалеко от
Франкфурт на протяжении многих лет, но доходы от сигар не могли прокормить такую большую семью. В раннем возрасте дети были вынуждены искать свою судьбу в другом месте. Бернхард покинул дом в 13 лет, а Эрнест в возрасте 16 лет в 1896 году отправился в Лондон, чтобы поступить на работу в контору Дункельсбулера. К началу века пятеро братьев были в Лондоне и все работали в алмазном бизнесе. Эрнест и Отто занимались сортировкой бриллиантов в Dunkelsbuhler's, а Луи был старшим партнером в фирме. Густав приехал на короткое время в эту отрасль, а Бернхард перешел в алмазные интересы семейной фирмы Lewis and Marks. Был еще один двоюродный брат, Густав Имрот, сотрудник Dunkelsbuhler, который стал главой JCI, прежде чем она была поглощена группой. Из всех братьев Эрнеста связывали самые тесные отношения с Луи, который был старше его на десять лет и остался в Лондоне, чтобы управлять сначала алмазными, а затем медными рудниками семьи в Родезии.
На рубеже веков Кимберли превратился из грубого шахтерского поселения в солидный город с населением 10 000 человек, с несколькими прекрасными общественными зданиями, театрами, ухоженными белыми пригородами и собственным полем для гольфа. Но это все еще был город компании, зависящий от занятости и благосостояния De Beers, ведущей алмазодобывающей компании. В первый год работы Эрнеста город оправлялся от шока, вызванного смертью в марте 1902 года Сесила Родса, который был связан с городом на протяжении тридцати лет. Сначала Эрнест поселился у главного представителя лондонского синдиката, Фрица Хиршхорна, директора De Beers и еще одного двоюродного брата по материнской линии.
Тихий и трудолюбивый молодой человек, Эрнест быстро занял свое место в обществе Кимберли и в алмазном мире, уже выбрав себе жену с выгодными связями в лондонском обществе. В июне 1906 года он женился на Мэри (Мэй) Поллак, дочери богатого лондонского биржевого маклера и бывшего президента Лондонской фондовой биржи. Джозеф Поллак жил на одной из самых престижных улиц Лондона; в его особняке в Кенсингтонском дворцовом саду сейчас располагается посольство королевского правительства Непала. Пара познакомилась на свадьбе брата Эрнеста Луи и старшей сестры Мэй, Шарлотты. В 1908 году, когда Мэй подарила Эрнесту наследника, Гарольда Фридериха, он был избран в совет Кимберли. Фрэнк родился двумя годами позже. В 1912 году, когда город получил статус англиканского кафедрального города, он стал мэром.
Тем временем состояние A. Dunkelsbuhler процветало. По совету Эрнеста компания приобрела значительную долю в одном из новых алмазных месторождений, руднике Премьер. В 1905 году она установила тесную связь с Consolidated Mines Selection (CMS), одним из немногих первых финансовых домов, занимавшихся финансированием горнодобывающей промышленности. У CMS были интересы по всей Британской империи, но ее основной потенциал заключался в правах на минеральные ресурсы, которыми она владела на Дальнем Востоке, где глубоко под поверхностью было обнаружено золото. Впервые золото было обнаружено в скважинах Трансваальского угольного треста, и, несмотря на сомнения в целесообразности затрат на разработку, CMS выкупила собственность треста и открыла две небольшие шахты.
К тому времени уже была создана система найма и снабжения африканской рабочей силой, которая так хорошо служила владельцам шахт в течение последующих пятидесяти лет. В 1913 году Горная палата, созданная в 1889 году горнодобывающими компаниями для обеспечения регулярных поставок дешевой рабочей силы, окончательно установила контроль в Южной Африке, а также в Мозамбике и трех территориях с высокой комиссией - Бечуаналенде, Басутоленде и Свазиленде. Успех "Чам бер" был достигнут при помощи генералов Луиса Боты и Яна Смэтса, руководителей колониального правительства Трансвааля после англо-бурской войны и Союза после 1910 года, когда Южная Африка была объединена в рамках Британской империи.
Однако генералы, бывшие командиры бурских партизан, не были полностью сговорчивы с интересами шахтеров, поскольку находились между противоречивыми идеологиями и интересами. После англо-бурской войны они примирились с британской связью и хотели устранить раскол между африканерами и англоговорящими. Кроме того, им приходилось балансировать между интересами влиятельных и воинственных белых шахтеров и владельцев шахт. Поскольку нехватка рабочей силы усугублялась по мере затопления все новых шахт, белые шахтеры хотели ввести жесткую цветовую шкалу, чтобы защитить свои квалифицированные рабочие места. С другой стороны, владельцы шахт, стремясь снизить расходы на оплату труда, хотели иметь возможность привлекать небелых на некоторые низкоквалифицированные работы. Правительство, со своей стороны, должно было обеспечить устойчивый доход от шахт и сбалансировать его с потребностями африканерских фермеров, которые также конкурировали на том же рынке труда.
Сочетание административных и законодательных мер позволило найти непростой компромисс. Владельцы шахт неохотно платили высокие налоги и были вынуждены терпеть правительственную инспекцию за условиями труда на шахтах. После забастовки белых шахтеров в 1907 году правительство Трансвааля согласилось на фиксированное соотношение "цивилизованной рабочей силы" и чернокожих рабочих. Кроме того, правительство Союза регулировало заработную плату и запрещало переманивать африканских рабочих другими горнодобывающими компаниями. Но, что особенно важно, Закон о земле туземцев от 1913 года придал законную силу ограничению африканцев 8,8 % территории, создав постоянные трудовые резервации, которые позже были институционализированы как банту-станы. Наконец, Законы о пропуске регулировали въезд африканцев в "белые районы" для работы. Взаимосвязь между этими мерами была далеко не однозначной, но к началу Первой мировой войны крупные горнодобывающие компании были готовы к следующему большому рывку вперед.
По иронии судьбы, враждебное отношение к Германии со стороны лояльных империи южноафриканцев послужило одним из стимулов для создания корпорации Anglo American. С самого начала войны Оппенгеймер стал жертвой усиливающейся кампании против его немецкого происхождения, хотя он продемонстрировал свою лояльность короне, помогая формировать второй батальон Кимберлийского полка. В одном из рекламных проспектов, распространяемых по городу, была опубликована история из
в газете "Рэнд Дейли Мейл" под заголовком "Урок хороших манер для мистера Оппенгеймера". В нем сообщалось об отставке мэра Ковентри немецкого происхождения. Атака подводной лодки на лайнер "Лузитания" у берегов Ирландии в 1915 году, в результате которой погибло 1300 человек, заставила Эрнеста Оппенгеймера уйти в отставку. Во время антигерманских беспорядков, вспыхнувших в Кимберли, полиции пришлось защищать дом Оппенгеймера от разъяренной толпы. Машину Оппенгеймера забросали камнями. Он решил эвакуировать жену и двух сыновей в Кейптаун, а через несколько недель вся семья отправилась в Лондон.
Прошло совсем немного времени, и Эрнест снова оказался в Южной Африке. Нужно было решать неотложные вопросы. Компания CMS, треть акций которой находилась в руках немцев, а в ее совет директоров входили четыре немца, подвергалась нападкам в Южной Африке и в британской прессе; существовала вероятность того, что Хранитель вражеского имущества захватит компанию. Оппенгеймер вернулся в Йоханнесбург с намерением избавиться от активов CMS, но его убедили в обратном потенциально богатые глубокие уровни на Дальневосточном Ранде. Совет директоров CMS согласился на то, чтобы Оппенгеймеру досталась половина доли в любых новых предприятиях в этом районе. Хотя Оппенгеймер мог рассчитывать на капитал Дункельсбулера, он решил, что для таких крупных инвестиций нужны деньги из-за рубежа.
То, как создавалась корпорация Anglo American, дает наглядное представление о дальних связях, которые Оппенгеймеры уже успели обзавестись. Первым делом Эрнест связался с Уильямом Л. Хоннольдом, бывшим американским управляющим директором CMS, который вернулся в США в 1915 году и активно занимался сбором средств от имени Американской комиссии по оказанию помощи Бельгии. Будучи давно увлеченным потенциалом дальневосточного Рэнда, он с готовностью согласился помочь. Он обратился к председателю комиссии Герберту К. Гуверу, человеку с большим опытом работы в горнодобывающей промышленности в качестве инженера.
Когда Гувер и Оппенгеймер встретились в Лондоне, чтобы обсудить план, Эрнеста сопровождал его друг Генри Халл, министр финансов в первом кабинете Боты. Гуверу понравилась идея, и он вместе с Хоннольдом организовал финансирование. Вернувшись в Южную Африку, Халл и Оппенгеймер объяснили свой план Смэтсу, который был не согласен с тем, что американцы придут сюда ради быстрой прибыли. Его успокоил тот факт, что Оппенгеймер намеревался зарегистрировать компанию в Южной Африке, а не в Лондоне, как все остальные дома. С первоначально предложенным названием возникла небольшая проблема: Хоннольду не нравилось "Африканско-американская корпорация", потому что он считал, что оно "будет указывать на наших темнокожих соотечественников и, возможно, приведет к насмешкам".
В сентябре 1917 года была создана компания Anglo American Corporation of South Africa Limited с уставным капиталом в 1 миллион фунтов стерлингов. Совет директоров и акционеры компании представляли собой тяжеловесов. Уильям Б. Томпсон был основателем гигантской американской горнодобывающей компании Newmont Mining Corporation. К. Гамильтон Сабин из важной американской группы Guaranty Trust представлял интересы другого крупного акционера - нью-йоркской банковской фирмы J. P. Morgan. От Национального банка Южной Африки прибыл член парламента Хью Кроуфорд. С благословения генерала Смэтса Халл занял свое место, а Эрнест Оппенгеймер составил шестерку.
Кроме того, в Лондоне и Нью-Йорке существовали комитеты, в которые входили Луис Оппенгеймер и несколько директоров CMS. Эрнест изложил свои амбиции в отношении новой компании несколькими месяцами ранее, в письме к Хоннольду в мае 1917 года:
Первая цель, которую я преследую, - обеспечить нашей компании справедливую долю в бизнесе, предлагаемом на дальневосточном Рэнде. Как только это будет достигнуто, я буду неуклонно следовать курсу на слияние компаний Mines Selection и Rand Selection с нашей собственной компанией. Мы уже прошли значительный путь к слиянию компаний Mines и Rand Selections. . . . Принимая во внимание все факты, не кажется слишком оптимистичным думать... что мы сможем в течение разумного времени осуществить желаемое объединение трех холдинговых компаний Eastern Rand, которое сразу же сделает нас самой важной золотой группой в Йоханнесбурге.
Кроме того, нет никаких причин, по которым наша новая компания не могла бы развиваться в других направлениях, помимо разработки золота. Например, в конечном итоге наша компания может сыграть свою роль в алмазном мире. Что нужно Южной Африке [для алмазов], так это предприимчивость и деньги, и я верю, что наша новая компания обеспечит и то, и другое.
Объединение все-таки состоялось, хотя Эрнест Оппенгеймер едва не дожил до этого дня. Во время путешествия из Лондона в Южную Африку в последние дни войны он находился на борту лайнера Galway Castle, когда через два дня после выхода из Плимута он был поражен торпедой американской лодки. Его и других выживших в его спасательной шлюпке подобрал в сумерках британский эсминец.
Вернувшись в Йоханнесбург, Оппенгеймер продолжил реализацию своего грандиозного плана, хотя прошло еще десять лет, прежде чем он достиг своей цели - стать королем бриллиантов.
Anglo American все еще оставалась относительно младшим горнодобывающим предприятием. Ось Оппенгеймера AAC, Consolidated Mines Selec tion и Rand Selection имели совокупный оплаченный акционерный капитал в размере 1,4 миллиона фунтов стерлингов. Три гиганта, Central Mining/Rand Mines, группа братьев Барнато и Consolidated Gold Fields, имели более 4,2 миллиона фунтов стерлингов каждый. Все четыре компании, которым предстояло сыграть важную роль в открытии новых золотых месторождений, начинали с алмазных денег. Consolidated Gold Fields была основана Сесилом Родсом (Cecil Rhodes). Central Mining стала золотодобывающим наследием двух самых известных рантье, Альфреда Бейта и Джулиуса Вернера, которые умерли в 1906 и 1912 годах соответственно. Их алмазные интересы перешли к фирме L. Breitmeyer, представителем которой в Южной Африке был двоюродный брат Оппенгеймера и директор De Beers Фриц Хиршхорн (Fritz Hirschhorn). Неустанные нападки Оппенгеймера на De Beers и лондонский синдикат в конце концов отдалили его от человека, который пятнадцать лет назад приветствовал его в Кимберли. С другой стороны, Barnato Brothers оказалась союзником. Эта группа была в руки Солли Джоэла, племянника легендарного Барни Барнато. Урожденный Барнет Айзекс, сын торговца подержанной одеждой из лондонского Ист-Энда, Барни стал одним из первых четырех директоров De Beers Consolidated Mines. После самоубийства Барнато в 1897 году (он выбросился за борт почтового парохода) Солли Джоэл стал самым известным алмазным человеком. К моменту образования A AC он был крупнейшим акционером трех основных алмазодобывающих компаний - De Beers, Premier и Jagersfontein, а также обладал значительными долями в золоте в Johannesburg Consolidated Investment.
Первым переворотом Оппенгеймера против престарелой монополии De Beers стала скупка всех прав на богатые россыпные месторождения в Юго-Западной Африке, которые Лига Наций передала в управление Южной Африке. Для этого ему снова понадобились две главные опоры: правительство ЮАР и американцы. Оба были сговорчивы.
Контакты Оппенгеймера со Смэтсом переросли в дружбу, и его пригласили поехать с генералом на Версальскую мирную конференцию. Бота также не возражал против предложения бесценного Халла, хотя один из пунктов контракта предусматривал, что новая компания, Consolidated Diamond Mines (CDM), будет работать "с должной осмотрительностью".
и должным образом учитывать интересы правительства Союза и территории Юго-Западной Африки". J. P. Morgan, а также семейная фирма A. Dunkelsbuhler помогли собрать большую часть капитала в размере 3,8 миллиона фунтов стерлингов. Приобретение стало крупным переворотом, ведь CDM производила 16 процентов мировой продукции. Благодаря объединению интересов в 1919 году Anglo American стала старшим партнером в лондонском синдикате по продаже. Этот успех не обошелся без семейных разногласий. Фриц Хиршхорн был глубоко возмущен вмешательством Anglo. Несмотря на попытки Оппенгеймера умиротворить старика, Хиршхорн так и не простил его, и в будущем его ждала еще большая горечь. Цель Оппенгеймера - сломать контроль De Beers над синдикатом и сделать себя королем алмазов - не ослабевала. В его планах не было места семейной сентиментальности и преданности. Однако его амбициям пришлось подождать, пока на золотых приисках не начались другие неотложные дела.
В период с 1917 по 1920 год стоимость работ на шахтах выросла на треть, и Горная палата решила, что единственный способ справиться с критически низкой рентабельностью - снизить зарплату белым шахтерам и использовать африканцев на работах, предназначенных для белых. Сматс встал на сторону Палаты, и в 1922 году белые шахтеры ответили восстанием Рэнд. Сотни из них были убиты в артиллерийских и авиационных бомбардировках, которым подвергся Смэтс. В итоге это была пиррова победа. Политические союзники забастовщиков, националистическая и лейбористская партии, объединились на всеобщих выборах 1924 года и сформировали первое правительство, целью которого было укрепить привилегии белых за счет черного большинства. Зарождалось авторитарное полицейское государство современного апартеида.
Сэр Эрнест Оппенгеймер, которого в 1921 году посвятили в рыцари за его первые усилия по вербовке в Кимберли, был избран членом Южноафриканской партии Смэтса, представляя город, который так жестоко отверг его девятью годами ранее. В течение следующих десяти лет Оппенгеймер поддерживал непростые отношения с националистами в правительстве. В кругах националистов ходили разговоры о том, что алмазные и золотые рудники могут перейти под контроль государства. Однако к концу 1930-х годов Оппенгеймер полностью взял под контроль De Beers и лондонский маркетинговый синдикат; Anglo значительно увеличила свои доли в золотых рудниках, которые приносили огромные прибыли, и на горизонте замаячили новые, еще более богатые находки в Оранжевом Свободном Государстве. Кроме того, компания расширяла свою деятельность в промышленности и горнодобывающей отрасли по всему югу Африки. Такая враждебность, какая существовала в южноафриканском парламенте, никогда серьезно не ограничивала рост компании Anglo.
Амбиции Оппенгеймера по установлению железной хватки в алмазном бизнесе были реализованы в течение пяти лет. К своей доле в лондонском синдикате и руднике CDM в Юго-Западной Африке он добавил право продавать камни из Анголы, Конго и Западной Африки с Barnato Brothers в качестве партнера. Когда в 1925 году синдикат отказался увеличить ежегодную квоту производителей CDM на 21 процент, Оппенгеймер вышел из игры, прихватив с собой Солли Джоэла. Вместе они сделали предложение о покупке всей продукции De Beers через новый конкурирующий синдикат, в который вошли надежные сторонники Оппенгеймера - J. P. Morgan в Нью-Йорке и Morgan Grenfell в Лондоне. В следующем году укрепившиеся интересы Оппенгеймера позволили ему занять место в совете директоров De Beers. Это было еще одно унижение для Фрица Хиршхорна.
Правительство ЮАР с растущим беспокойством наблюдало за этими нестабильными событиями. Оно приняло Закон о контроле над алмазами, наделив его широкими полномочиями по контролю над продажей и производством алмазов. Эти полномочия предполагалось использовать только в крайнем случае, если производители не смогут договориться о своих квотах. Вся отрасль была в ужасе и начала ожесточенную атаку. Но Оппенгеймер использовал более дипломатичную тактику. Будучи членом парламента от оппозиции, он смог добиться принятия поправки, которая гарантировала, что в любом споре предпочтение будет отдаваться производителям, зарегистрированным в Южной Африке.
В последующие три года давление на De Beers и алмазный синдикат усилилось. Открытие россыпных алмазов в Лихтенберге в Западном Трансваале, а затем в Намакваленде на мрачном атлантическом побережье Западного Кейпа привело к падению цен, поскольку копатели, которые устремились туда, были поддержаны националистическим правительством Херцога. Многие из копателей были афроканерами, и в законодательстве защищались интересы "малого человека". Герцог также создал государственные копальни и предложил создать южноафриканскую алмазообрабатывающую промышленность, что рассматривалось как угроза контролю синдиката над сбытом через единый европейский канал. Ответом Оппенгеймера стало предложение рационализировать всю индустрию, от точки производства в Южной Африке до продажи в Лондоне. Члены синдиката отнеслись к этому предложению с пониманием, как и некоторые более дальновидные члены совета директоров De Beers. В Лондоне Оппенгеймер заручился поддержкой детской группы Ротса, и в декабре 1929 года, через два месяца после того, как крах на Уолл-стрит вверг мир в депрессию, правление De Beers наконец уступило его требованию занять кресло. В конце месяца Фриц Хиршхорн подал в отставку.
Первоначальной задачей нового председателя была реорганизация всего бизнеса. Во-первых, контрольный пакет акций Anglo American в CDM и пакет акций Solly Joel в шахте Jagersfontein были переданы De Beers в обмен на акции De Beers, что дало Anglo контроль над De Beers, которая также имела контрольный пакет акций другого основного производителя, Premier. Синдикат с его акциями и контрактами на покупку южноафриканской продукции был заменен в Лондоне Алмазной корпорацией с Оппенгеймером в качестве председателя. Корпорация, которую в то время контролировали De Beers, Anglo и Dunkels-buhler, получила право покупать алмазы из всех других источников. Грандиозный замысел Сесила Родса, первого председателя De Beers, был завершен, и Эрнесту Оппенгеймеру предстояло показать, что он может противостоять враждебному правительству и победить.
Депрессия все больше затрудняла продажу алмазов, как в виде ювелирных изделий, так и в промышленности. Запасы быстро росли, и у De Beers заканчивались деньги. Производство пришлось сократить. Оппенгеймер предупредил, что что если шахты не будут закрыты, то их ждет крах. Правительство ЮАР выступило с протестом, не в последнюю очередь из-за безработицы, которую вызовет такой шаг среди белых шахтеров. Оппенгеймер привлек из Лондона директоров De Beers, чтобы привести аргументы в свою пользу. Адриан Фури, министр горнодобывающей промышленности, не был впечатлен:
В Южной Африке мы наблюдаем картину, когда один человек является председателем всех добывающих компаний в Южной Африке, этот же человек является председателем Diamond Corpor ation. Он один является центром всей алмазной промышленности и, более того, он отстаивает свое дело в этой палате. Дело в том, что достопочтенный член от Кимберли может жонглировать, манипулировать и иметь дело со всеми алмазами, какими только пожелает, а все люди, которых он привозит из-за границы, ничего не значат, потому что он их всех обводит вокруг пальца. Правительству необходимо взять эту великую отрасль под свою защиту и не упускать из виду интересы общества в целом.
7
Оппенгеймер проигнорировал протесты, и в марте 1932 года глубокая шахтная добыча по всей Южной Африке была закрыта. Фури создал комиссию для расследования ситуации в отрасли. Anglo пренебрежительно отказалась давать показания, и комиссия была отозвана.
Возможность Оппенгеймера игнорировать правительство основывалась на нескольких взаимосвязанных факторах. Во-первых, южноафриканские английские капиталисты, хотя и рассматривались частью африканеров как угроза, были основным источником государственных доходов. Треть доходов приносили золотые рудники. Когда в 1932 году Южная Африка вслед за Великобританией отказалась от золотого стандарта, прибыль от золота и доходы государства резко возросли.
Во-вторых, будучи членом оппозиционной Южноафриканской партии Смэтса, второй по величине партии в палате представителей, Оппенгеймер имел возможность влиять на политический центр. Он был представителем партии по вопросам финансирования горнодобывающей промышленности. В 1933 году, по мере углубления депрессии, генерал Херцог, премьер-министр-националист, и Смэтс создали коалицию, чтобы создать единый ответ белых на экономические трудности и продвинуть законодательство, требующее большинства в две трети голосов, чтобы защитить рабочие места белых от конкуренции черных. Через год коалиция оформилась в Объединенную партию, а 19 депутатов-националистов остались на оппозиционных скамьях, чтобы в 1948 году пройти в правительство. Оппенгеймер оставался в парламенте, хотя и без портфеля, до 1938 года. Он не занимал свой пост. Однако это не было инвалидностью. Назначение нового министра горной промышленности, симпатизирующего Anglo, привело к тому, что правительство и администрация Юго-Западной Африки присоединились к De Beers в ассоциации производителей, которая получила половину доли в Лондонской алмазной корпорации. До победы националистов на выборах 1948 года у Anglo было мало претензий к политике южноафриканского правительства, и клеймо "Хоггенхаймера" не представляло серьезной угрозы. Хотя антисемитизм был распространен среди более бедных африканеров, на что в значительной степени повлияли события в Германии, ведущие националисты до сих пор противостояли ему. Генерал Херцог заявил в 1929 году: "Там, где это касалось национализма, любви к людям, ненависти к угнетению, доктор Д. Ф. Малан, один из тех жестких африканеров, которые впоследствии отождествили себя с нацистами, говорил в 1930 году: "Я думаю, что народ Южной Африки, в целом, принадлежащий ко всем партиям и секциям, желает предоставить еврейскому народу в этой стране полное равенство во всех отношениях... полное участие в нашей национальной жизни, и я рад сказать, что есть возможность оценить, и оценить очень высоко то, что евреи сделали для Южной Африки".
Наконец, хотя Эрнест Оппенгеймер и Горная палата хотели ослабить запрет на цвет кожи на рабочих местах, другие меры обеспечили им обильное предложение дешевой черной рабочей силы из соседних африканских стран. Контроль и подавление черного рабочего класса стали решающим фактором в разделении рас и снижении стоимости рабочей силы. Оппенгеймер разделял общее мнение белых, распространенное как в правящих кругах Лондона, так и в Йоханнесбурге, что африканца необходимо "цивилизовать", прежде чем он сможет принять участие в жизни ответственного общества. Участие африканцев в политической жизни даже не рассматривалось. Лишь немногие, среди них горстка белых профсоюзных деятелей, отходили от принятия расизма, а усилия националистическо-рабочего правительства в период с 1924 по 1933 год закрепили привилегии белых. Некоторые законы раздражали владельцев шахт, некоторые помогали им. В итоге и шахтовладельцы, и правительство получили выгоду за счет африканцев. Комиссия Сталларда 1922 года постановила, что чернокожий африканец должен находиться в городах только для того, чтобы "удовлетворять потребности белого человека и должен покинуть его, когда он перестанет быть министром".
Первоочередной задачей было исключить чернокожих из числа квалифицированных рабочих. Цивилизованная политика правительства в области трудовых отношений поглощала белых в таких секторах, как железные дороги, заменяя небелых рабочих. Закон о резервировании рабочих мест и Закон о шахтах и работе от 1926 года сделали определенные категории работ только для белых. Благодаря Закону о промышленном согласии 1924 года легализованные профсоюзы могли исключать африканцев, индийцев и цветных, закрывая цеха и контролируя поступление в ученики. В некоторых новых отраслях легкой промышленности белые профсоюзы настаивали на том, чтобы небелым платили по ставке, предусмотренной для данной работы, чтобы защитить свои собственные гарантии занятости. Другие кооптировали небелых по другим причинам, как объяснил секретарь Типографского союза:
До 1927 года мы отказывались принимать индийцев в Типографский союз. Затем они начали вести переговоры отдельно и в итоге исключили европейскую типографию из Наталя. Тогда мы приняли их в наш союз, чтобы остановить это. В результате... они были почти уничтожены. Это произошло потому, что мы приняли их в союз. Но когда они были отдельно, они практически уничтожили нас. Это говорит о многом.
Закон о таможенном тарифе 1925 года поставил условием предоставляемой защиты то, что работодатели должны принимать на работу "разумную долю цивилизованных рабочих".
Африканцев стали строже ограничивать во всех сферах жизни. Законы о пропуске, согласно которым африканцы должны были иметь при себе документы, разрешающие им находиться в "белых районах", стали применяться более жестко, со штрафами и тюремными сроками. В городах Закон о городских районах от 1933 года ограничил права чернокожих на проживание. Закон 1932 года о контрактах с коренными жителями предусматривал уголовную ответственность за уход африканцев с шахт или ферм без согласия их работодателей. Растущая воинственность Африканского национального конгресса (образованного в 1912 году) и зарождающееся профсоюзное движение чернокожих, незарегистрированное, но нелегальное, жестоко подавлялись новыми полномочиями, закрепленными в Законе о туземной администрации 1927 года и Законе о бунтарских собраниях (поправка) 1930 года. Коалиция Херцога и Смутса после 1933 года ускорила этот процесс, приняв в 1936 году Закон о земле, согласно которому 14 процентов земли было выделено на постоянной основе для африканцев, составлявших 70 процентов населения.
Правительство поощряло владельцев шахт нанимать работников за пределами страны. Поправки к Закону об иммиграции позволили им открывать офисы по найму к северу от 22 градуса широты - линии, которая делит пополам нынешние Анголу и Мозамбик. Доля иностранных рабочих - около половины из 318 000 человек на шахтах - неуклонно росла. В течение всего периода соотношение зарплат белых шахтеров к черным составляло 12 к 1.
Семья Оппенгеймеров, тем временем, утвердилась в величественном стиле так называемых "рэндлордов". В 1924 году они купили особняк на пятидесяти акрах парковой зоны и назвали его Брент-Херст. Двое мальчиков, Гарри и Фрэнк, ходили в частную школу неподалеку, а затем в государственную школу Чартерхаус в Суррее, Англия. В небольшом доме в поместье - Литтл-Брентхерст - Эрнест Оппенгеймер собрал свою знаменитую библиотеку книг, манускриптов и карт. Он приобрел галерею голландских и фламандских старых мастеров и пару гоев, хотя, по общему мнению, его собственная оценка этих картин была подчинена его удовольствию демонстрировать их гостям. Атмосфера в Брентхерсте была официальной и благопристойной, напоминающей загородную резиденцию мелкой английской аристократии. Дома Эрнест был заботливым отцом, а когда юный Гарри поступил в университет Крайст-Черч в Оксфорде, он финансировал пристрастие сына к пикникам с шампанским за городом. Он даже приехал на двадцать первый день рождения Гарри, прихватив с собой своего старого друга генерала Смэтса.
В середине 1930-х годов Эрнест Оппенгеймер пережил несколько личных трагедий. В 1934 году в возрасте 46 лет умерла его жена, а его племянник сэр Майкл, сын Бернхарда, погиб в авиакатастрофе. В следующем году его собственный младший сын Фрэнк, который продвигался по карьерной лестнице в компании после окончания Тринити-колледжа в Оксфорде, утонул в муниципальном лидо во время отдыха на Мадейре. На следующий день после похорон Оппенгеймер крестился в христианскую веру. Хотя многие еврейские финансисты стремились принять англиканство, конкретные причины крещения Оппенгеймера остались загадкой. Утверждают, что после смерти жены и сына он обратился к Библии в поисках утешения. Другие предположили более циничный мотив - что Германия, как и союзники, нуждались в алмазах для своей станкостроительной промышленности, и Гитлер не стал бы торговать с евреем.
Каковы бы ни были причины его обращения, Эрнест, безусловно, был в шоковом состоянии и отправился в Лондон, где в 1936 году женился на вдове Майкла, Ине. Гарри был одним из свидетелей. (Этот брак был типично оппенгеймеровским: и Эрнест, и Гарри на протяжении всей своей жизни любили приобщать к бизнесу родственников и друзей. Глава корпорации Anglo American до его смерти в 1934 году был Лесли Поллак, брат первой жены Эрнеста).
Брентхерст с новой молодой хозяйкой стал средоточием высшего общества Йохана Несбурга. Предпочтение отдавалось игре в бридж, а ужин по-прежнему проходил в черном стиле и подавался на золотых блюдах. Семейным автомобилем стал Rolls.
Неизменно вежливый, вплоть до сдержанности в общественной жизни, он также был необычайно тщеславен. Он написал множество своих портретов, как будто остро чувствовал свое место в истории, а когда на него нападали в парламенте, он изображал из себя патриота Южной Африки, которого грубо поносят. Когда его критиковали за план закрытия алмазных рудников во время депрессии, он сказал министру горнодобывающей промышленности: "Я с нетерпением жду того времени, когда в Палате представителей можно будет сказать, что компания De Beers под моим руководством сохранила работу своим людям, в то время как все остальные ушли на пенсию. Это будет некоторым признанием того, что я делаю". . . . Я получу некоторое удовлетворение от того, что правительство хотя бы скажет: "Вот южноафриканец, который
отстаивает интересы страны и держится за свое оружие, а кто пытается довести дело до конца".13 Но настоящий бизнесмен в нем проявился, когда он предупредил о необходимости сократить производство: "Я не собираюсь, чтобы на меня указывали как на председателя компании De Beers.
которые видели, как она дошла до банкротства, и которые держали своих европейцев использовали, чтобы разорить акционеров".14 Как и его герой Сесил Родс, на которого он постоянно ссылался, Эрнест Оппенгеймер был автократическим строителем империй, отметая, например, возражения акционеров против того, как он тратил прибыль De Beers на золото и промышленные разработки. В бизнесе с ранних лет он также демонстрировал безжалостные амбиции Родса. Оба мужчины задолго до того, как это стало практической реальностью, утверждали, что придут к контролю над торговлей алмазами. Хотя Оппенгеймер противостоял ярому расизму Родса (который описывал, как англосаксы могут извлечь выгоду в тех частях света, где обитают «самые отвратительные особи». Он поддерживал теорию Родса о "равных правах для всех цивилизованных людей". Бизнес часто удерживал его вдали от парламента; на некоторых заседаниях в конце 1930-х годов, когда правительство не представляло угрозы, Оппенгеймер не произносил ни одной речи. Он мог быть щедрым; он тратил миллионы рандов на добрые дела, не в последнюю очередь на строительство домов в черном городе Соуэто.
Эти черты как публичного, так и частного человека были воспроизведены в сыне Эрнеста Гарри до невероятной степени. Несмотря на то, что отношение к апартеиду и воинственности чернокожих менялось, они остаются в центре философии Оппенгеймеров и построенной ими империи.
Война с Германией стала еще одним переломным моментом в судьбе Anglo. В то время как Гарри отправился на службу в южноафриканские войска, сражаясь в составе британской Восьмой армии в Северной Африке в качестве офицера бригадной разведки, Эрнест руководил расширением деятельности группы в сфере золотодобычи. Разведка в Оранжевом Свободном Государстве открыла сказочно богатое золотое месторождение. Поначалу Anglo занимала слабую позицию, владея лишь миноритарными долями в двух небольших горнодобывающих компаниях. Но в течение следующих пяти лет Эрнест начал активную скупку акций. Несмотря на противодействие и конкуренцию со стороны других горнодобывающих компаний, сложная система взаимосвязанных пакетов акций, на которой держалась горнодобывающая промышленность.
Основание компании позволило ему создать значительные миноритарные пакеты акций. К 1945 году Anglo поглотила две компании, которые владели самыми богатыми месторождениями: SA Townships и Lewis and Marks. Они обеспечили восемь из четырнадцати новых золотых рудников, созданных впоследствии в провинции, причем семь из них находились под прямым контролем Anglo. Группа могла финансировать свои приобретения в основном за счет собственных запасов, которые впечатляюще выросли в 1930-х годах благодаря восстановлению алмазного бизнеса. Только в 1937 году продажи алмазов принесли 17,7 миллиона фунтов стерлингов.
Однако прежде чем Англо сможет воспользоваться преимуществами Свободного государства, необходимо было решить вопросы стоимости рабочей силы и воинственности чернокожих рабочих.
Во время войны прибыль рабочих на шахтах снизилась. Инфляция привела к росту стоимости промышленных товаров, которыми они пользовались, а также к увеличению заработной платы белых шахтеров. Южноафриканское государство ввело военный налог на прибыль в размере 71 %. В то же время реальная заработная плата черных шахтеров снижалась. Правительственная политика поощрения внутренней миграции привела к обнищанию резерваций, где проживало большинство африканцев и где оставшиеся семьи вынуждены были добывать средства к существованию. В период с 1933 по 1939 год около 135 000 африканских крестьян искали работу на шахтах, что составило пятидесятипроцентный прирост африканской рабочей силы. Многие другие африканские рабочие, которых отпугивала низкая заработная плата на шахтах, были привлечены в значительно расширившийся промышленный сектор, где зарплата чернокожих во время войны выросла более чем на пятьдесят процентов. Приток африканцев в городские районы и горнодобывающие районы вызвали новую волну боевых действий, организованных вокруг профсоюзов.
Владельцы шахт не хотели видеть в профсоюзах чернокожих. Горная палата отметила: "Профсоюзная деятельность в том виде, в каком ее практикуют европейцы, все еще недоступна пониманию коренных жителей племен". Совет торговли и труда, который не возражал против вступления цветных рабочих в профсоюзы, утверждал, что чернокожие африканцы "еще не достигли той стадии умственного и культурного развития, когда им можно доверить права и обязанности, связанные с признанием их профсоюзов".
Все небелые группы населения, особенно индейцы Наталя, активно участвовали в создании профсоюзов, некоторые из них были смешанными. В Трансваале в 1941 году был создан Совет неевропейских профсоюзов, который в 1945 году заявил о 158 000 членов в 119 профсоюзах. Это составляло сорок процентов от 390 000 африканских рабочих, занятых в торговле и производстве. На первом заседании Совета председательствовал Мозес Котане, член Африканского национального конгресса (АНК) и Коммунистической партии Южной Африки (КПЮА).
Тогда АНК была совсем другой организацией, чем сейчас. Собрания открывались молитвой и гимном, булава символизировала уважение к парламентским процедурам, и существовала твердая приверженность ненасилию. CPSA, в которой доминировали белые, только-только вышла из многолетнего внутреннего конфликта и отказалась от своей расистской позиции, согласно которой только белые могли возглавить революционный авангард. При поддержке Африканского национального конгресса Трансвааля в 1941 году был создан Африканский профсоюз шахтеров (AMWU). К 1944 году он заявлял, что представляет 25 000 рабочих, несмотря на враждебное отношение к набору в профсоюз со стороны горнодобывающих компаний. Организаторы устраивались на работу в шахты и проводили ночные собрания в помещениях. Женщины-продавщицы тайно распространяли профсоюзные листовки.
За волной забастовок в нескольких отраслях промышленности и на угольных шахтах Наталя в 1942 году в январе 1943 года последовала забастовка Африканского профсоюза работников газовой и энергетической промышленности против компании Victoria Falls Power Company, которая поставляла электроэнергию на шахты. Сматс назначил комиссию по расследованию, Комиссию по заработной плате коренных жителей шахт Витватерсранда, под руководством судьи Лансдауна.
В конце года Комиссия сообщила, что африканские шахтеры не могут прожить на свою зарплату и что более трех четвертей из 308 374 африканцев получают меньше, чем "средняя дневная зарплата", установленная Горной палатой.
В докладе был сделан вывод об ухудшении состояния резервов и их обнищании, а также рекомендовано ежегодное повышение заработной платы на 10-12 фунтов стерлингов, то есть примерно на 30 процентов в год - расчетный дефицит между доходами и расходами семьи, живущей в резервациях.
Но Комиссия отклонила требование AMWU о признании, заявив, что африканские шахтеры "еще не достигли той стадии развития, которая позволила бы им безопасно и с пользой использовать профсоюзную деятельность в качестве средства продвижения по службе".
Правительство Смэтса отказалось принять рекомендации комиссии, хотя небольшое повышение заработной платы было проведено. В новейшей истории профсоюзного движения в Южной Африке отмечается:
Политика Горной палаты заключалась в том, чтобы избавиться от всех, кто пытался организовать африканских рабочих. В Союзе были установлены шпионы, а правительство дополнило законы о военных мерах (которые и так не позволяли африканцам бастовать), запрещающие собираться на территории шахт более двадцати человек. Это сделало проведение собраний практически невозможным, а также привело к значительному сокращению финансов. Профсоюз не мог легко собирать взносы, а новых членов не удалось набрать.
Кризис, связанный с затратами и трудовыми отношениями, разразился в 1946 году, когда профсоюз AMWU потребовал установить минимальную зарплату в размере 10 шиллингов в день и отменить военную меру 1425. После того как Горная палата проигнорировала эти требования, от 70 000 до 100 000 африканских шахтеров устроили забастовку на 21 шахте.
Генерал Смутс направил полицию и войска, чтобы заставить людей вернуться на работу. В общей сложности двенадцать человек были убиты и 1200 ранены. Несколько лидеров забастовки и Йоханнесбургский районный комитет Коммунистической партии были арестованы и приговорены к девяти месяцам лишения свободы условно. Весь руководящий состав КПСС также был обвинен в подстрекательстве к мятежу, и через два года Верховный суд отменил это обвинение.
С самого начала компания Anglo была прекрасно осведомлена об огромных инвестиционных затратах, связанных с разработкой шахт в Свободном штате, и о необходимости поддерживать низкий уровень заработной платы чернокожих. В 1943 году неподписанный меморандум одного из чиновников Anglo предупреждал:
Любое увеличение заработной платы коренных жителей будет рассматриваться как неблагоприятный фактор, поскольку он должен влиять на стоимость работ в каждом подразделении - разведку, расходы на оборудование и его установку и, в конечном счете, на фактическую стоимость работы. Если условия станут еще более обременительными, возникнет опасность того, что капитал будет бороться с таким предприятием, которое все еще очень многое еще не доказано.
Опасения по поводу привлечения капитала окончательно развеялись в начале 1946 года, когда Эрнест Оппенгеймер сообщил акционерам инвестиционного фонда Orange Free State Investment Trust, что скважина № 1 на границе между фермами Гедулд и Фридерсхайм даст золото по 1600 фунтов стерлингов за тонну руды - баснословное количество, в 500 раз превышающее лимит выплат на существующих рудниках. Фондовые биржи Лондона, Парижа и Нью-Йорка бросились покупать акции Свободного государства. В течение следующих четырех лет компания Anglo привлекла 48,3 миллиона фунтов стерлингов в виде кредитов от британских и европеиских банков, а De Beers вложила 16 миллионов фунтов стерлингов в рудники Свободного штата.
В официальной биографии Эрнеста Оппенгеймера, 600-страничном монументе сэра Теодора Грегори, опубликованном в 1962 году, не упоминается ни забастовка 1946 года, ни реакция Оппенгеймера на нее. Из его писем и речей того периода можно понять, что он верил в расовое раздельное жилье, сохранение в обозримом будущем системы компаундов и обеспечение африканцев достаточными удобствами, чтобы гарантировать шахтам стабильную и покорную рабочую силу. В 1947 году на церемонии открытия проходки новой золотодобывающей шахты Оппенгеймер говорил о необходимости эффективного освоения малонаселенных приисков Свободного государства:
Когда я говорю об "эффективности", я имею в виду не только минимально возможные рабочие затраты при максимально возможном тоннаже, но и то, что мы уделяем особое внимание благосостоянию наших сотрудников и развитию региона в целом. . . . Наша цель - обеспечить наилучшие жилищные условия для нашего европейского населения и улучшить условия их жизни в максимально возможной степени. Что касается африканцев: Я неоднократно упоминал о нашей цели - материальном улучшении жилищных условий коренного населения. Когда я думаю о проблемах наших коренных жителей, я, конечно, нахожусь под влиянием условий в Северной Родезии, где проживает большое количество женатых коренных жителей со своими семьями, которые живут отдельно. С другой стороны, я думаю, что на наших угледобывающих предприятиях в Натале есть и женатые, и холостые. Необходимо тщательно изучить всю проблему. . . . Лично я убежден, что в интересах коренных жителей и шахт создать поселки для женатых коренных жителей, а также улучшить нынешнюю структуру и общее устройство комплексов. В этой связи очевидно, что там, где на горнодобывающих предприятиях работает большое количество туземцев, прибывших с территорий за пределами Союза, система компаундов должна сохраняться еще некоторое время, но я уверен, что нашей конечной целью должно быть создание в течение разумного времени современных туземных деревень, из которых шахты в конечном итоге будут черпать значительную часть своей рабочей силы из числа туземцев.
Столкнувшись, как всегда, с конкуренцией за африканскую рабочую силу в других отраслях, Оппенгеймер рассказал на ежегодном собрании 1951 года об усилиях по привлечению рабочей силы на рудники:
Хотя золотодобывающая промышленность всегда уделяла большое внимание благополучию своих коренных работников, мы считаем, что есть возможности для дальнейшего прогресса в направлении предоставления нашим коренным работникам большего количества удобств и удобств на более высоком цивилизованном уровне. С этой целью мы ввели центральные столовые посреди двухэтажных корпусов общежитий и применили новые стандарты питания, гигиены и контроля в этих общежитиях. Высказывались сомнения в том, что коренные жители действительно оценят эти нововведения: однако накапливается множество доказательств того, что они пользуются популярностью у коренных жителей. Эти свидетельства не только в форме словесных выражений одобрения и благодарности; текущая статистика также показывает, что очень высокий процент наших местных работников в Свободном государстве состоит из тех, кто искал работу на наших шахтах. Такое отношение коренных жителей к поиску работы следует поощрять и развивать в общих интересах золотодобывающей промышленности.
Конфликты с националистическим правительством после 1948 года по поводу трудовой политики не позволили Оппенгеймерам реализовать свои планы по созданию поселков для африканцев. Но в Родезии, где в то время как жесткость апартеида еще не была полностью введена, Anglo смогла воплотить в жизнь некоторые из своих стратегий в отношении чернокожих рабочих. Оппенгеймеры, отец и сын, были встревожены растущей волной черного национализма, охватившей африканский континент. Их неодобрительное отношение ко всему, что напоминало о правлении большинства, оставалось с Гарри на протяжении всей его деловой жизни. Деятельность компании Anglo в медной полосе к северу от Лимпопо показала, насколько глубоко укоренились их взгляды.
патернализм превратился в патернализм.
Компания Anglo впервые инвестировала в родезийский медный край (большая часть которого находится на территории современной Замбии) в 1924 году. В том же году Британская южноафриканская компания Сесила Родса передала свое тридцатилетнее управление Северной Родезией законодательному совету, в состав которого не входили африканцы. К концу Второй мировой войны компания Anglo добывала почти половину из 233 000 тонн руды в этом районе. Эрнест Оппенгеймер постарался заверить Британию как колониальную державу, что добыча на территориях останется в имперской сфере влияния, а не перейдет к американцам как ведущим специалистам в области мирового производства меди. После того как Anglo присоединила к себе свой Родезийский холдинг Родезийская компания Anglo American (Rhoanglo) была зарегистрирована в Лондоне.
В 1928 году заместитель председателя правления Р. Б. Хагарт обратился с письмом к родезийскому менеджеру компании:
Сэр Эрнест попросил меня передать вам, что он будет рад, если вы воспользуетесь первой же возможностью и расскажете губернатору о положении дел в новой компании. Как вам известно, с самого начала развития событий в Северной Родезии большое внимание уделялось тому факту, что здесь разрабатывается крупное и практически единственное месторождение меди в Британской империи, и политическое значение этого факта неоднократно подчеркивалось. Учитывая это, мы считаем крайне важным не создавать ни малейшего впечатления, что это великое национальное достояние переходит в иностранные руки. Из цифр, которые я привел выше, вы увидите, что капитал новой компании почти полностью обеспечен британскими интересами, единственным американским интересом является компания "Ньюмонт", сотрудничество с которой было необходимо, так как считалось, что с технической стороны мы должны иметь заинтересованную крупную американскую медную группу. Поэтому вы можете заверить губернатора, что родезийская Anglo American Limited является британской компанией с почти полностью британским капиталом.
В 1953 году Anglo и другие британские и американские горнодобывающие компании с энтузиазмом поддержали создание Центральноафриканской федерации (две Родезии и Ньясаленд, ныне Малави), которую правительство консерваторов в Великобритании создало, чтобы увековечить власть белых поселенцев. В новом избирательном списке 1953 года требования к уровню доходов и образованию означали, что из 7 миллионов африканского населения в стране было 423 африканских избирателя. Однако менее жесткое разделение рас позволило компаниям построить шахтерские поселки, чтобы стабилизировать численность рабочей силы. Несмотря на противодействие со стороны профсоюза белых шахтеров, чернокожие шахтеры, хорошо организованные в свой профсоюз, также получили право занимать несколько категорий рабочих мест, ранее предназначавшихся для белых. Оппенгеймер разослал работникам Rhoanglo заявление, в котором излагались цели группы:
Полвека назад население Коппербелта жило в дикости и страхе - беспомощные жертвы рабовладельческой анархии и болезней.
За полвека они добились феноменальных успехов - темпов прогресса, не имеющих аналогов в мировой истории.
Этот прогресс был достигнут исключительно благодаря порядку и руководству европейцев. Его продолжение по-прежнему полностью зависит от этого руководства и будет зависеть в обозримом будущем.
Прогресс африканцев в Родезии должен продолжаться. Европейское руководство обязано следить за тем, чтобы это происходило; и медные компании постоянно вносят улучшения в жилищные условия африканцев, оплату труда, отпуска и условия работы в целом. Однако этого недостаточно. Африканец научился пользоваться простыми европейскими инструментами и выполнять задачи, которые еще несколько поколений назад он считал бы, если бы вообще думал о них, далеко не посильными для себя. Необходимо дать африканцу возможность развить эти навыки и помочь ему в этом с помощью европейского обучения. В основе политики новой Федерации лежит идея о том, что африканец должен играть более значительную роль в жизни общества.
участие в промышленной экономике страны, гражданином которой он является.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги