Южная Африка Инк. Империя Оппенгеймера

Только Anglo American обладает лучшими ноу-хау для добычи золота на такой глубине. . . . Мы надеемся, что благодаря этому объединению производство золота увеличится. Сделка была подписана год назад. Я считаю, что национальная группа заключила сделку на отличных условиях, потому что с тех пор золото упало в цене с 200 до 130 долларов.

Его показания были включены в отчет Комиссии как часть общего резюме председателя о ситуации. В Комиссию по горному делу был вызван Вальтер Морейра Саллес, один из трех бразильских владельцев, а также бывший посол и министр кабинета министров. По причинам, которые так и не были объяснены, из окончательного отчета была исключена та часть его показаний, которая касалась именно этой сделки. В итоге Anglo избежала критики, а золотой рудник послужил трамплином для дальнейших приобретений, к которым Симонсен, покинув правительство, приложил руку. Теперь компания владеет конгломератом на всем континенте, занимающимся добычей меди, никеля и золота, нефтехимией, удобрениями, тяжелой промышленностью, банковским делом, сталью и сельским хозяйством.

Выбор компании Anglo в пользу Бразилии для расширения за рубежом и прямых инвестиций был интересен по нескольким причинам. Она уже участвовала в совместном поисковом предприятии с ведущим частным финансистом горнодобывающей промышленности Бразилии Агосто Азеведо Антунешем, который сделал свое состояние на марганце в американском гиганте Bethlehem Steel. Группа открыла свою первую компанию в 1973 году, когда Anglo широко диверсифицировала южноафриканскую экономику и все еще имела доходы от продажи золота. У нее был неутолимый аппетит к геологоразведке по всему миру, и не в последнюю очередь потому, что многие из этих проектов оказались неудачными.

Кровавый конфликт на шахте Anglo в Карлетонвилле и массовая серия забастовок чернокожих рабочих, живущих за чертой бедности, также произошли в 1973 году. В политическом плане политика Ворстера по разрядке в отношении черной Африки практически рухнула, поскольку противоречия апартеида привели ко все более жестким требованиям чернокожих. Правительство ЮАР, находясь в дипломатической изоляции и имея мало зарубежных рынков, начало устанавливать более тесные связи с другими непопулярными странами, симпатизирующими его ущемленному положению. Среди них были Израиль, Тайвань, шахский Иран, Южная Корея и ряд латиноамериканских диктатур. Одной из главных задач при этом было обеспечение источников поставок для своих растущих потребностей в вооружениях и производственном потенциале. Молодые ядерные отрасли Израиля, Аргентины и Бразилии рассматривались как потенциально способные к сотрудничеству, особенно с учетом обширного доступа Южной Африки к урану. Претория вложила большую часть своих усилий в Бразилию.

Несмотря на риторику, направленную против апартеида, бразильские генералы стремились продавать свои товары и покупать нефть в Африке. В 1969 году авиакомпания South African Airways открыла свой первый еженедельный рейс из Йоханнесбурга в Рио, а бразильская авиакомпания Varig ответила взаимностью годом позже. Южноафриканских экспортеров, не отличавшихся особой изобретательностью, стали поощрять проявлять интерес, а в ряде латиноамериканских государств были открыты государственные кредитные линии. Подводный телефонный кабель между Бразилией и Канарскими островами был проложен в 1973 году для соединения с кабелем Лондон-Кейптаун. Поначалу торговля из Бразилии велась в основном в одну сторону, пока в дело не вступила компания Anglo.

Покупка рудника Морро-Велью в штате Минас-Жерайс стала важным приобретением. В XVIII веке Бразилия была крупнейшим в мире производителем золота, а шахта была затоплена более 150 лет назад. Это был основной источник подземного золота в Бразилии. Когда Anglo купила шахту, она была в запущенном состоянии, с устаревшим оборудованием, большой рабочей силой и серьезными техническими проблемами, вызванными ее большой глубиной. Нижние уровни, до 2 450 метров, перегревались, и бурение было невозможно. Компетентность компании Anglo, которую представлял лично Гарри Оппенгеймер, оказалась достаточной, чтобы привлечь мощную и скрытую поддержку.

К 1985 году рудник производил 5,6 тонны золота, что составляло 10 процентов от общего объема добычи в стране, и Anglo потратила 160 миллионов долларов на его модернизацию. Еще 60 миллионов долларов было потрачено на открытие нового золотого рудника в Якобине в Баии, в 1000 километрах к северу. Anglo рассчитывает к 1987 году производить 11 тонн золота в год на своих бразильских предприятиях. Бразильское правительство, погрязшее в международных долгах, с пониманием относится к идее о том, что золотая бонанза может спасти экономику страны. Его компания Mineral Resources Research оптимистично предсказывала в 1980 году, что производство может вырасти до 200 тонн в течение пяти лет. Официальный представитель Anglo был настроен скептически: "Вам нужна большая программа капиталовложений. Это не просто вопрос рытья ям".

Но на самом деле большая часть бразильского золота добывается именно таким образом - гаримпейросами, золотоискателями, работающими на местных участках. Если правительство и корпорации добьются своего, гаримпейрос будут вытеснены со своих участков, подобно тому, как в прошлом веке были вытеснены мелкие южноафриканские старатели. Журнал "Оптима", издаваемый компанией "Англо", в декабре 1984 года писал следующее:

Между тем деятельность безработных золотодобытчиков серьезно тормозит развитие некоторых капиталоемких методов добычи. Характер известных месторождений золота в Бразилии таков, что в одних районах добыча может вестись открытым способом, а в других - только подземным. При любом из этих подходов необходимо, чтобы территория была очищена от мелких старателей.

Anglo удалось расширить свой контроль над Морро Велью с помощью бывшего министра Марио Симонсена, которому была посвящена большая статья в журнале Optima. После очередного визита в Бразилию Оппенгеймер В октябре 1979 года холдинговая компания Anglo Amer ican Corporation do Brasil Limitada (Ambras) приобрела 49 процентов акций сталелитейной фирмы Siderugiga Hime, входящей в группу Bozano Simonsen, якобы для того, чтобы иметь исследовательскую базу для поиска цветных металлов. Однако Hime также владела 1 процентом акций компании Morro Velho, доля которой была увеличена до 51 процента, что обеспечило Амбрасу эффективный контроль.

Столь громкая известность южноафриканской компании оказалась слишком большой для бразильских финансистов. Так, в 1982 году заявка на получение государственных средств была отклонена на том основании, что рудник контролируется иностранной компанией, несмотря на 51-процентное бразильское участие. В течение одного года Ambras, очевидно, сократила свою долю, создав видимость национального контроля. Однако она все еще сохраняла 45 % через перекрестные пакеты акций, и в то же время Ambras продолжала наращивать свою долю в банке и промышленной группе Симонсена.

Параллельно с деятельностью в Южной Африке Anglo также получила значительные пакеты акций в бразильской промышленности по производству взрывчатых веществ. Ее методы здесь были еще более сложными и противоречивыми. Частные бразильские фирмы страдали от последствий устаревшей технологии, трудностей с получением финансирования и ценовой конкуренции со стороны DuPont и военных предприятий. Это привело к продаже нескольких местных компаний по производству взрывчатых веществ, три из которых были проданы EMPAR, дочерней компании португальской фирмы Sociedade Financeira Portuguesa (SOFIN), принадлежавшей бывшему министру финансов Португалии профессору Тексейра Пинто.

Это было удачей для Anglo, поскольку ранее группа сотрудничала с SOFIN при строительстве плотины Кахора-Басса в Мозамбике. Средством нового сотрудничества стала другая частная компания по производству взрывчатых веществ, Industria Quimica Matiqueira (IQM). В 1973 году она предложила совместное предприятие ICI America, американскому филиалу британского химического гиганта, который в течение многих лет работал в Южной Африке со взрывчатой компанией De Beers. Гарри Оппенгеймер узнал о предполагаемой сделке и убедил ICI (UK) заменить ICI America на AECI. В результате между AECI и EMPAR была создана совместная компания Ibex Participacoes, которая купила IQM в марте 1974 года.

Однако события в Португалии грозили нарушить планы Anglo. После революции 25 апреля 1975 года Тексейра Пинто перевел свои операции SOFIN в Люксембург и Швейцарию, прежде чем правительство смогло национализировать их. EMPAR, как оказалось, прошла в руки бразильских директоров: адвокат Пинто Густаво Капанема, сын бывшего министра образования Бразилии, и Франко Ворреси, итало-американец, работавший в целлюлозной компании Оппенгеймера, расположенной в Анголе. Впоследствии португальское правительство подало на Пинто в суд за то, что он продал свою долю в EMPAR по цене гораздо ниже рыночной. Оно считало, что за EMPAR по-прежнему стоит Пинто, и это мнение поддержала Бразилия, отказавшись продать Капанеме страховую компанию, поскольку он был скомпрометирован иностранными интересами.

Любопытно, что акционеры Anglo и AECI не сообщали о своей связи с EMPAR в годовых отчетах. Возможно, это связано с тем, что совместная компания Ibex Participacoes также владеет 100 процентами акций одной из важнейших бразильских компаний по производству вооружений, Companhia de Explosivos Valparaiba, ранее входившей в состав IQM. Это крупный поставщик бразильских вооруженных сил и крупный экспортер гранат, тяжелых взрывателей для боеприпасов, базук, авиационных ракет и пистолетов-пулеметов. Нет никаких свидетельств того, что что-то из этого попало в Южную Африку, хотя Бразилия экспортирует охотничьи карабины и запчасти к пистолетам для южноафриканских фермеров, которые сегодня являются важнейшим компонентом в составе пограничного спецназа.

Мини-империя Оппенгеймера в Латинской Америке сделала большой скачок вперед в 1981 году, когда корпорация объявила о покупке за 115 миллионов долларов 40-процентной доли в Empresas Sudamer-icanas Consolidadas, холдинговой компании интересов панамской группы Hochschild. Сюда входили крупнейший в Чили частный медный рудник Mantos Blancos, перуанский серебряный рудник Areata и аргентинская компания по производству удобрений Petrosur. В Бразилии - никелевый рудник Codemin и производитель удобрений, сажи, промышленного фосфата и гипса. Объявление было скромным, учитывая, что этот шаг удвоил инвестиции Anglo на южноамериканском континенте. На фоне денежных запасов группы в размере 1 730 миллионов рандов это было относительно скромным, но все же значительным событием. В ноябре 1984 года Anglo купила оставшиеся 60 % акций Empresas и реорганизовала всю свою латиноамериканскую структуру. Через холдинговую компанию, совместно принадлежащую AAC, De Beers и Minorco, Empresas контролирует операции по всей Южной Америке, а Ambras управляет бразильскими активами. В их число входит контрольный пакет акций высокорентабельной компании по переработке орехов кешью Iracema, одной из крупнейших в мире, которая в 1982 году экспортировала 350 тонн орехов в Южную Африку.

За двенадцать лет компания Anglo создала единую систему SAI-G. В этом деле старые связи семьи Оппенгеймер с бывшими португальскими колониями сыграли важную роль. О ее приверженности делу свидетельствует и продолжающаяся разведка золота и серебра в Бразилии, Чили и Аргентине. В 1985 году Гэвин Релли продолжил личный интерес Гарри Оппенгеймера, совершив обширную экскурсию по предприятию. Латинская Америка, конечно, гораздо меньше по масштабам, чем Южная Африка. Чистая прибыль Empresas в 1985 году составила 42 миллиона долларов, а дивиденды - 12 миллионов долларов.

Когда в Южной Африке наступит правление большинства, в какой бы форме оно ни проявлялось, многие из неизбежного исхода белых, вероятно, обратят свой взор на Бразилию. Эта страна с таким же уровнем развития, как и Южная Африка, хорошим климатом и укоренившимся расизмом в отношении лиц африканского происхождения (большая часть населения) вполне может стать для них домом из дома. Более того, Англо будет их обслуживать. Все это не так причудливо, как может показаться на первый взгляд. В 1978 году группа из ультраправой Национальной партии Херстигте объехала Бразилию и Боливию, изучая наличие сельскохозяйственных земель. Один из них по возвращении в Южную Африку заметил:

Очевидно, что мы не совсем довольны сложившейся там расовой ситуацией. Однако я не предвижу никаких реальных проблем, потому что, как и мы, они практикуют дискриминацию. Всей экономикой управляет небольшое меньшинство белых иммигрантов из Европы, которые держат местных индийцев на своем месте. Единственное реальное отличие заключается в том, что они делают это тихо, без рекламы.

Логово льва

В белой шляпе и клетчатой рубашке с открытым вырезом Гэвин Релли 13 сентября 1985 года отправился в домик президента Каунды в Национальном парке Луангва и побеседовал с Оливером Тамбо, главой Африканского национального конгресса (АНК) и бывшим коллегой Нельсона Манделы по адвокатской деятельности. Трудно было понять, кто капиталисты, а кто революционеры, - шутил позже один из бизнесменов, сопровождавших Релли.

Двумя годами ранее идея такой встречи была бы немыслимой. То, что она состоялась, свидетельствовало о том, что события на юге Африки изменились. В кои-то веки правительство апартеида и его хозяева испуганно разбежались в разные стороны.

Всего за восемнадцать месяцев до этого правительство и бизнес праздновали кульминацию непростого соглашения, которое было заключено на конференции в Карлтон-центре в 1979 году. Все более воинственные отношения Южной Африки со своими чернокожими соседями, включая частичное вторжение в Анголу в 1983 году, были сметены серией согласованных соглашений, благодаря которым Претория смогла заявить о себе как о региональной державе, поддерживающей мир. В феврале 1984 года в Лусаке ЮАР согласилась вывести свои войска из южной Анголы. В следующем месяце было подписано соглашение Нкомати, в котором Мозамбик обещал отказать АНК в предоставлении баз, а ЮАР - прекратить поддержку повстанцев Мозамбикского национального сопротивления (МНР). В мае состоялись переговоры между официальными лицами ЮАР и Народной организацией Юго-Западной Африки (СВАПО), а 29 мая президент Бота отправился с первым визитом южноафриканского президента в Мозамбик.

Глава государства в Европе на протяжении двадцати трех лет. Миссис Тэтчер пригласила его в Лондон для интимного тет-а-тет в Чекерс, ее уикенд-резиденции.

Нкомати был особенно важен для Боты, поскольку на повестке дня стояли не только вопросы безопасности, но и экономического сотрудничества. Оно должно было убедить администрацию Рейгана (в год выборов) и весь Запад в том, что Южная Африка стремится к мирному урегулированию отношений со своими соседями; перекрыть путь АНК через Свазиленд; и заверить бизнесменов в том, что их региональные рынки будут защищены. Лидеры южноафриканских бизнесменов, в том числе Гарри Оппенгеймер, поддержали подписание, и Бота вернул свою старую идею о констелляции южноафриканских государств, привязанных к южноафриканской экономике, если не к ранду. Бота, цитируемый в биографии, сказал: "Соглашение Нкомати стало результатом процесса, начавшегося много лет назад".

Хотя Оппенгеймер без особого энтузиазма относился к перспективе инвестирования в Мозамбик, руководитель Ассоциации торговых палат (Assocom), как и большинство белых южан, был настроен на то, чтобы африканцы в восторге. Мы стали ближе к премьер-министру.

В течение нескольких коротких месяцев эйфория и грандиозный замысел Боты рухнули. В регионе стало ясно, что ЮАР отказалась от своих соглашений с Мозамбиком и Анголой: тайная поддержка МНР продолжалась, южноафриканские войска продолжали оккупировать полосу на юге Анголы и усилили поддержку повстанцев УНИТА. Внутри страны за бойкотом августовских выборов в индийский и цветной парламенты Боты последовало новое восстание в черных поселках, начавшееся зловеще с Шарпевиля и впервые приведшее к выходу армии на улицы. Активность АНК не была ограничена высылкой боевиков из Мозамбика, и в ноябре черные гражданские группы под эгидой антиправительственной зонтичной организации, Объединенного демократического фронта (ОДФ), объединились с профсоюзами Йоханнесбурга, чтобы организовать двухдневную всеобщую забастовку или "выход из игры". На золотых приисках в районе Клерксдорпа тысячи шахтеров, недовольных своей зарплатой, начали бойкотировать такси, фирменные магазины и винные лавки. Арест двенадцати профсоюзных работников и 2 000 других людей накануне переговоров, в конце концов, вызвали публичное осуждение со стороны делового сообщества, включающего проправительственный Afrikaner Handelsinstitut (AHI), а также либеральные Assocom и Federated Chambers of Industry (FCI).

Это был беспрецедентный шаг со стороны организованного бизнеса, который привел в ярость правительство. Луи ле Гранж, министр по делам правопорядка, вызвал глав трех групп в свой кабинет для многочасового жаркого обмена мнениями, закончившегося разногласиями. В январе 1985 года последовал меморандум о реформе, подписанный организациями, представляющими 80 процентов национальной рабочей силы. Помимо FCI, Assocom и AHI, меморандум подписали Горная палата, чернокожая Национальная африканская федеративная торговая палата (Nafcoc) и Сталелитейная и машиностроительная промышленность. В итоге меморандум был одобрен Южноафриканским фондом (SAF). Меморандум требовал участия чернокожих в политической жизни, предоставления им общего гражданства, прекращения принудительного выселения из лагерей "нелегальных" сквоттеров и отмены закона о пропуске. В нем также говорилось о том, что они выступают против бойкотов и дезинвестиций, и в качестве демонстративного жеста документ был вручен сенатору Эдварду Кеннеди, чтобы продемонстрировать их приверженность реформам.

Этот раскол был не таким уж простым. Проблема для южноафриканского бизнеса, и для Anglo в частности, заключалась в том, что первоначальная готовность Боты реформировать систему апартеида, а также растущие политические требования чернокожих не позволяли им понять, к чему призывать и как сильно давить на правительство. Неспособность Релли призвать к "один человек - один голос" с минимальными предварительными условиями в любое время вплоть до 1986 года показала, насколько эта проблема остается актуальной в "Англо". После ухода Гарри Оппенгеймера на пенсию группа ушла в политический дрейф, похоже, участвуя в мягком двухшажном движении с Ботой через запутанные дебри южноафриканской национальной политики.

При Гарри Оппенгеймере все было совсем иначе. Будучи одним из богатейших людей мира, получившим классическое английское образование, он с самого начала смог увидеть Южную Африку со всеми ее недостатками. Богатство семьи и международные связи позволили ему проводить относительно либеральную политику в условиях Южной Африки. Когда националисты и их политика апартеида утвердились у власти в конце 1940-х годов, он мог высказывать свое мнение, находясь под защитой миллионов, которые его отец в то время привлекал в страну для инвестиций в Оранжевое свободное государство. С падением оппозиции националистам в 1950-х годах опасность для бизнесменов и предпринимателей возросла.

Сильная и эффективная оппозиция была жизненно необходима, и Гарри Оппенгеймер смог финансировать ее через Прогрессистов. Это был результат не вдохновенного политического анализа, а очевидной необходимости эффективной оппозиции любой системе, которая сдерживала экономический рост.

Гарри Оппенгеймер был сам себе хозяин. Он мог решать, какой линии придерживаться как в экономическом, так и в политическом плане, и быть единственным судьей последствий. Гэвин Релли не в таком положении. В отличие от Оппенгеймера, единственным притязанием Релли на славу является его работа: без нее он был бы, относительно говоря, никем. Чтобы его слова имели вес, он должен говорить с авторитетом председателя AAC. Это означает, что он должен получить одобрение как минимум своего внутреннего кабинета, а скорее всего - исполнительного комитета. В этой ситуации политическая позиция Релли автоматически будет сдвинута в сторону наивысшего общего фактора. Как минимум, его решения должны согласовывать Уодделл, Слэк, Огилви-Томпсон и, наконец, Ники Оппенгеймер. В политическом плане он должен поддерживать Зака де Бира, дипломата группы, который взял на себя часть деликатных политических задач, в которых был так искусен Гарри Оппенгеймер. Только при принятии самых важных коммерческих решений группы с Оппенгеймером советуются. В этой ситуации краткосрочная экономическая перспектива имеет тенденцию доминировать. Это неудивительно, ведь прибыли и убытки можно измерить, в то время как в политическом балансе таких показателей нет. Это, в свою очередь, означает, что, не отказываясь от либеральных традиций Anglo, необходимо в гораздо большей степени делать акцент на поддержании объемов производства на шахтах и заводах, чтобы защитить прибыль сейчас, а не бороться за изменения, которые защитят огромную базу капитала группы в долгосрочной перспективе.

Будучи одним из самых искушенных представителей международной бизнес-элиты, Гарри Оппенгеймер может понять, что обязательство "один человек - один голос" в течение следующих пяти лет - это единственное обещание, которое может удовлетворить требования чернокожих к более радикальным переменам и защитить его инвестиции. Однако он не может сейчас сказать нынешнему руководству Anglo, что они должны поддержать такой призыв, без их поддержки он будет бессмысленным. Гарри создал комитет по управлению компанией, поскольку понимал, что слишком опасно оставлять все богатство и власть семьи в руках его сына Ники. Отчасти это было связано с тем, что организация стала слишком большой, чтобы быть вотчиной одного человека, а также с тем, что что Ники не считали достаточно сильным, чтобы управлять им в одиночку. При новом лидере семья легко может стать восприимчивой к перевороту против Оппенгеймеров, когда высшее руководство перейдет на сторону второго крупнейшего акционера, Old Mutual - организации, которая богаче, чем были бы Оппенгеймеры без контроля над Anglo. Однако, создавая эту структуру комитета, Гарри также должен был предоставить им свободу Бейливика: тактически он может давать им советы, но должен позволить им принимать собственные решения, чтобы к тому времени, когда он действительно станет слишком стар, переход был завершен и основная часть влияния и власти семьи осталась нетронутой.

Изменение политического подхода Anglo, и в частности преобладание финансовых критериев над политическими, привело к тому, что правительство Боты получило подарок, которого давно жаждало. Это была смерть газеты Rand Daily Mail от рук Гордона Уодделла и Гэвина Релли. Оппенгеймер, некогда спаситель "Мейл", смирился. Закрытие 30 апреля 1985 года ведущей либеральной англоязычной газеты с репутацией журналистского расследования - это история коммерческого и политического цинизма в самом сердце группы Anglo. Она еще не до конца рассказана в Южной Африке и заслуживает того, чтобы отвлечься от мира южноафриканских СМИ и представить поездку в Луангву в лучшей перспективе.

Южноафриканская англоязычная пресса всегда симпатизировала горнодобывающим компаниям, которым принадлежали две основные группы. Группа Argus, ведущей ежедневной газетой которой была Johannesburg Star, изначально контролировалась синдикатом горнодобывающих капиталистов, включая Сесила Родса. Основными акционерами были компания Corner House (ныне часть Barlow Rand) и Johannesburg Consolidated Investment (JO). South African Associated News papers (SAAN) была образована в 1955 году в результате слияния синдиката Sunday Times и газеты Rand Daily Mail, основанной горнодобывающим магнатом сэром Эйбом Бейли. Интерес Anglo начался с поглощения JCI в 1960 году, когда либеральный редактор "Мейл" Лоуренс Гандар заявил о поддержке "Мейл" недавно созданной Прогрессивной партии.

На протяжении десятилетий горнодобывающие компании были чувствительны к обвинениям в том, что они влияют на газеты. В 1930-х годах газеты критиковали за то, что они являются рупорами иностранного капитала, а в Argus Group был создан траст с правом голоса, чтобы отдалить владельцев от редакторов. Тем не менее, в отчете Комиссии по прессе в 1962 году отмечалось, что "лица, контролирующие [горнодобывающие] компании и группы компаний, владеющие крупными городскими газетами, на самом деле являются теми же лицами, которые в конечном итоге определяют политику главных городских новостей в Союзе". В "Мейл" Гандар вскоре столкнулся с националистами. В 1965 году он опубликовал серию разоблачительных материалов об условиях содержания в тюрьмах, и правительство возбудило дорогостоящее судебное преследование. Руководство SAAN испугалось и предупредило других своих редакторов быть более осторожными в будущем. Гандара мягко отстранили от работы. Однако к началу 1970-х годов, когда поддержка "Прогрессистов" получила широкое распространение среди промышленников, большинство английской прессы поддержало партию. Они нападали на бюрократические ограничения мобильности рабочей силы и отказ разрешить официальные черные профсоюзы как на тормоз экономического прогресса. Они заняли моральную позицию против апартеида. Argus навлекла на себя гнев премьер-министра Ворстера, который пригрозил заблокировать постепенное наращивание группой акций SAAN.

Оппенгеймеры были любимцами газеты Rand Daily Mail. После второго брака Мэри с Биллом Джонсоном, ее инструктором по верховой езде, она начала вести "Колонку Мэри Джонсон", еженедельный галоп по южноафриканскому и лондонскому высшему обществу. В 1972 году, когда прогрессисты пытались убедить Оппенгеймера вновь баллотироваться в парламент, "Мейл" опубликовала статью под заголовком: "Звоню мистеру Оппенгеймеру". Похвалив его за то, что он был "выдающимся членом парламента", и напомнив о его "блестящих талантах" как бизнесмена, газета продолжила:

Ему уже 64 года, и, доведя свою бизнес-империю до такого блеска, он наверняка позаботился о том, чтобы другие могли ее содержать. Поэтому для него вполне возможно отойти от повседневных дел и посвятить себя более широким интересам страны. Парламент не только нуждается в людях с его характером, но его приход в прогрессивную политику будет иметь динамический эффект. Он убедит многих, кто до сих пор считает УП главным проводником перемен, что им тоже следует следовать своей природной склонности и оказывать полную поддержку прогрессистам. И, несомненно, другие выдающиеся личности последовали бы его прямому политическому примеру - на благо страны.

Оппенгеймер отклонил это предложение, но когда в 1975 году правительство попыталось взять под контроль SAAN и Mail, он не согласился.

Чтобы отбить предложение правительства, которое возглавлял промышленник Луис Люйт из Национальной партии, Anglo создала фонд Advowsen Trust, который обеспечил ей полный контроль над группой. В следующем году Люйт вновь перешел в наступление, выделив 32 миллиона рандов из секретных правительственных фондов на создание конкурирующей йоханнесбургской газеты The Citizen, которая впоследствии была разоблачена как прикрытие в информационном скандале Малдергейт.

Газета Mail, имевшая второй по величине тираж после Star, во многом благодаря энергии ее редактора Раймонда Лува, начала испытывать трудности. В 1975 году она понесла скромные убытки в размере 125 000 рандов. Появление телевидения съело национальную рекламу. Но началом конца, по словам двух бывших редакторов, стало назначение нового управляющего директора Клайва Кинсли. Игнорируя угрозу со стороны телевидения и отказавшись от региональных продаж, которые в Mail осуществлялись отдельными сотрудниками, Кинсли централизовал управление и маркетинг для всей группы, проигнорировав советы консультантов, которые призывали сосредоточиться на объемной розничной рекламе. Был и еще один важный сдвиг, как отметил позже новый редактор Аллистер Спаркс в ходе расследования гибели Mail:

И Кинсли, и его начальник отдела рекламы Найджел Твидейл испытывали антипатию к чернокожим читателям "Мейлз". Они считали, что это придает газете "раздвоенный образ". Они сдерживали тиражи в поселках и заставляли редакторов больше ориентироваться на белых читательниц. . . . Благодаря большому количеству чернокожих читателей газета не очень-то гармонировала с другими газетами группы. Будучи странной, сотрудники рекламного отдела начали возмущаться, потому что это усложняло их работу.

Объявления о недвижимости в Sunday Express и кадровые объявления в Sunday Times были гораздо более простыми и прибыльными целями.

С внедрением новых технологий "Мейл" на некоторое время оправилась. Электронное редактирование и высокоскоростные полноцветные печатные машины Goss Metro позволили сократить расходы и привлечь дорогостоящую рекламу. В 1981 году была получена рекордная групповая прибыль в 9,5 млн рандов, но уже через три года она была сведена к убытку в 6,3 млн рандов. В последний год своей деятельности Mail понесла ошеломляющие убытки в размере 15 миллионов рандов. Спад ускорился из-за ожесточенной конкурентной борьбы между группами Argus и SAAN. Argus запустила свою раннюю Sunrise Star по субботам и воскресную Star, которая снизила цену на обложку и расценки на дисплейную рекламу и начала сокращать монополию Sunday Express на рынке недвижимости. В ответ Кинсли снизил на 10 центов цену обложки газеты "Санрайз стар".

Saturday Mail, добавив 1 млн рандов к своим убыткам, которые усугубились после того, как SAAN вышла из сети распространения Allied Publishers и стала действовать самостоятельно. Спаркса сместили с редакторского кресла за его политику поощрения расследовательских статей, в то время как директора хотели увеличить тираж за счет более "популярных" историй о развлечениях и преступлениях.

В 1983 году SAAN заказала у лондонской Financial Times исследование о возможных вариантах повышения рентабельности Mail, включая запуск ежедневной финансовой газеты. Когда информация об исследовании попала к журналистам, генеральный директор был вынужден сделать заявление о том, что рассматривается вопрос о закрытии Mail. Фактически именно это и рекомендовала FT, предупредив при этом, что противодействие может исходить из двух источников: "Во-первых, представители Оппенгеймера и других прогрессивных интересов могут заблокировать этот шаг. Во-вторых, журналисты, симпатизирующие РДМ может вызвать большую международную критику". Исследователи FT не выполнили свою домашнюю работу. Несмотря на то что в совет директоров SAAN от Anglo входил только один директор - юрист без опыта работы в издательском деле, представлявший компанию Oppenheimer's Advowsen Trust, - самый непосредственный руководитель компании, Гордон Уодделл, не был заинтересован в сохранении убыточного предприятия. В то же время, будучи основным акционером, он отказался вмешиваться в противостояние враждующих групп. Омбудсмен The Mail Джеймс Маккларг утверждал, что конкуренция достигла уровня, противоречащего интересам Anglo: "Если отношения между Anglo и Argus были на расстоянии вытянутой руки, то отношения между Argus и SAAN сейчас можно охарактеризовать как на расстоянии вытянутой шпаги. Конкуренция, которая всегда была активной, теперь переросла в открытую войну, причем Argus угрожает нескольким газетам SAAN. Трудно поверить, что Англо мог терпеть эту ситуацию бесконечно. С точки зрения бизнеса это имело гораздо меньше смысла".

Однако в частном порядке к Уодделлу обращались еще в 1983 году с просьбой вмешаться и остановить кровопускание. Три редактора "Мейл", Гандар, Лув и Спаркс, обратились к нему с просьбой спасти "Мейл" от банкротства. В разное время в течение следующих двух лет они обращались к нему с подобными просьбами. Уодделла это не интересовало. Идея создания новой финансовой газеты уже витала в воздухе. По словам Раймонда Лува, Кинсли был убежден в ее перспективности еще в 1982 году. В сентябре 1984 года JCI Уодделла купила старые акции Bailey Trust в SAAN, увеличив долю Anglo до 70 процентов. SAAN сообщила своим сотрудникам, что акции находятся в "дружеских руках". Но в интервью с одним из журналистских лидеров, опубликованном задним числом после закрытия "Мейл", Уодделл сказал: "Ван Зил [лидер прогрессистов] и его друзья в Кейптауне больше озабочены политикой. В этом офисе, мэм, нас волнует конечный результат". Он подчеркнул, что оппозиционная пресса должна быть процветающей, чтобы оставаться жизнеспособной, и что конкурентная война должна быть прекращена, а позиции "Аргуса" полностью защищены.

Пока он уверял Ван Зила, что "Мейл" продолжит поддерживать прогрессистов, Уодделл планировал его похороны. Он заручился согласием Релли, и 15 марта 1985 года редактор Рекс Гибсон созвал сотрудников для официального объявления. "Если у кого-то есть плохие новости, лучше сообщить их быстро", - сказал он. 'The Rand Daily Mail закроется 30 апреля". На смену ей придет специализированная ежедневная газета, ориентированная на "высококлассную аудиторию", которая будет называться Business Day и создаваться по образцу Financial Times. Сделка была неизбежна. Помимо запуска Business Day, SAAN приобрела 50-процентную долю в новой газете Argus Sunday Star и закрыла свою собственную, недавно обновленную Sunday Express. Таким образом, у The Citizen стало на одного конкурента меньше на утреннем рынке. Я не хотел бы комментировать деловую часть этого вопроса. Это дело бизнесменов", - сказал премьер-министр Бота, от которого можно было ожидать, что он будет выступать против очередной англоязычной монополии. Однако он не смог скрыть своего удовольствия. Я бы сказал, что в Южной Африке воцаряется новый южноафриканизм, и СМИ должны обратить на это внимание. Новый дух национального единства постепенно обретает контроль над нашей страной, и это будет иметь приоритет над партийными политическими различиями

различия".

Конечно, казалось, что реформаторское рвение "Мейл" стало неуместным для целей Англо в новом климате черных волнений и более тесной поддержки Релли политики Боты. В результате в южноафриканской прессе стало меньше критики, а чернокожие лишились сочувствующего голоса. Южноафриканское общество журналистов без колебаний возложило вину на Англо:

Приняв это решение, совет директоров SAAN и ее акционеры предали прессу и общественность. Мы также обескуражены тем, какую роль в этом сыграла компания Anglo Amer ican. Anglo - это компания, которая, пытаясь остановить волну дезинвестиций, говорит всему миру, что находится в авангарде реформ. Будучи эффективным основным акционером SAAN и Argus, Anglo использовала свою власть в качестве монополии с разрушительная деструктивность.

Ассоциация работников черных СМИ назвала это решение "ошеломляющей победой националистического правительства, которое четверть века вынашивало планы и замыслы, чтобы заставить замолчать или хотя бы приглушить голос МДЖ".

Немедленного ответа от Anglo не последовало, и закулисные маневры не стали достоянием общественности. В июне 1985 года Гэвин Релли наконец прервал свое молчание. На конференции, организованной Business Day, он признал, что Anglo несет определенную ответственность за закрытие компании. Он сказал, что Anglo была готова предотвратить захват SAAN враждебными силами, действующими в интересах правительства, но в намерения группы никогда не входило субсидировать коммерческие убытки. Стоит повторить, что корпорация занимается бизнесом, чтобы приносить прибыль своим акционерам в социально ответственной манере... Мы должны идти на поводу у рынка.

в самом широком смысле этого слова. Кончина "Мейл" была судьей рынка".

Многие из лучших журналистов "Мейл" ушли или были изгнаны. Они основали "Уикли мейл", которая теперь является самой информативной газетой о том, что на самом деле происходит в Южной Африке за колючей проволокой и баррикадами. Гарри Оппенгеймер вложил 5 000 рандов.

Когда один из голосов оппозиции замолчал, Бота продолжил свои неуклюжие и неуклюжие попытки противостоять требованиям чернокожих и все более обеспокоенному международному давлению. Он уклонялся от решения вопроса об освобождении Нельсона Манделы, и даже его бывший союзник, вождь Бутелези, отверг его идею о создании "черного форума". Лидеры ОДС были задержаны и обвинены в государственной измене. Затем 15 августа 1985 года он произнес в Дурбане свою "речь Рубикона". Названная важным заявлением о дальнейших реформах, она неумело связала продолжающееся заключение Манделы с заключением советских диссидентов, и Бота, ткнув пальцем в мир, заявил: "Не толкайте нас слишком далеко". Речь была провальной, и 6 сентября влиятельная газета Financial Mail вынесла свой резкий вердикт, потребовав немедленных и далеко идущих реформ. В редакционной статье под заголовком "УХОДИТЕ СЕЙЧАС" было написано: "Все, что мы можем сказать, - это сделать это и уйти. И если вы не можете заставить себя сделать это, все равно уходите". The Mail также наняла клинического психиатра, чтобы тот проанализировал язык тела Боты во время его речи в Дурбане. Психиатр нагромоздил на отказ кучу насмешек:

Во всех его жестах мы постоянно замечаем дерзкое, вызывающее, детское поведение. Мы чувствуем беспокойство за

Поза, похожая на маску. Его слова несут одно послание. Его тело

Язык говорит о другом... он показывает сердитого ребенка.

Через неделю Релли уже летел на самолете компании Anglo в Замбию. Планы встречи с АНК вынашивались почти год. Неофициальные переговоры в Лондоне с представителями АНК состоялись в конце 1984 года и в январе 1985 года. Ключевую роль сыграли Дэвид Уиллерс, лондонский директор Южноафриканского фонда, и Хью Мюррей, издатель глянца Leadership SA, у которых были хорошие контакты в Замбии, где находился головной офис АНК. В июле 1985 года Релли посетил президента Каунду, чтобы обсудить последние приготовления, а в августе он встречался с Виллерсом в Лондоне, чтобы обсудить тактику. За неделю до встречи Виллерс выступил по британскому телевидению вместе с лондонским представителем АНК Солли Смитом и заявил, что у нас есть области, представляющие взаимный интерес для обсуждения.

Когда новость о предстоящей встрече просочилась наружу, Бота пришел в ярость. Он осудил бизнесменов как "нелояльных". Этого оказалось достаточно, чтобы отпугнуть Антона Руперта из Рембрандта и SAF.

президент Фред дю Плесси, и в итоге делегация была несколько

Это было дело "Англо". С Релли были Тони Блум из группы "Премьер", Зак де Бир, исполнительный директор "Англо", и генеральный директор SAF Питер де Сорур. Были и два редактора газет - Тертиус Мибург из Sunday Times и Гарольд Пакен-дорфт из Die Vaderland.

На шестичасовой встрече в игровом домике президента Каунды присутствовали ведущие политические деятели АНК во главе с его президентом Оливером Тамбо. Среди них были Табо Мбеки, 43-летний директор отдела информации и сын Гована Мбеки, активиста Коммунистической партии ЮАР, отбывающего пожизненное заключение на острове Роббен; доктор Палло Джордан, руководитель исследовательского отдела, получивший западное образование, также 43 лет; Крис Хани, политический комиссар "Умхонто уе Сизве"; и Мак Махарадж, 50 лет, старший индиец в исполнительном комитете.

По общему мнению, атмосфера на встрече была необычайно дружелюбной. Каунда, у которого были давние личные отношения с тремя бизнесменами, встретил южноафриканцев теплыми словами: "Я не могу передать словами, как мы благодарны вам за то, что вы приехали сюда сегодня". Когда группа расположилась под сенью деревьев, а в нескольких ярдах от них в реке пили слоны, Каунда задал примирительный тон. "То, что объединяет людей, исходит от Бога; то, что нас разделяет, создано человеком". Он хотел уйти, но все настояли на том, чтобы он остался на посту председателя.

Обе стороны изложили свои позиции. Бизнесменам было сказано, что некоторые из крупнейших корпораций Южной Африки будут национализированы правительством с черным большинством, поскольку они представляют собой огромные богатства посреди невыразимой нищеты. Это было не более чем повторение Хартии свободы АНК 1955 года.

От имени бизнесменов Гэвин Релли заявил, что хочет увидеть безусловное освобождение Нельсона Манделы, больше реформ системы апартеида, включая интегрированное образование, и переговоры с лидерами чернокожих. Тони Блум прокомментировал это после: Мы говорили о том, что какой бы ни была политическая ситуация в будущем, важно, чтобы экономика была жизнеспособной и сильной, и поэтому бизнес жизненно заинтересован в будущем". Он был далек от пессимизма: "У меня сложилось впечатление, что они заинтересованы в том, чтобы государство владело частью наиболее важных отраслей, а не в полной национализации. Их беспокоит концентрация богатства в руках очень немногих. Они хотят немного сплющить пирамиду". Блум обнаружил у людей из АНК непреодолимую ностальгию по знакомым местам в Южной Африке, которые они не видели уже много лет.

Впоследствии Релли неохотно комментировал свою поездку. В частном порядке он считал, что внес свой вклад в дело АНК. Остальное зависело от правительства, как он объяснил девять месяцев спустя.

Я интересовался этим делом исключительно для того, чтобы составить свое мнение о важности этого ужасного марксизма, который они якобы отстаивают. Меня меньше волнует, кто управляет Южной Африкой, чем форма экономической системы, которая преобладает. Я считаю, что руководство АНК было бы больше заинтересовано в жизнеспособной и динамичной южноафриканской экономике, чем в марксистской форме экономики. Это не меняет их взглядов на то, что они будут национализировать все, что попадется на глаза, но это люди, которые могут не настолько жестко придерживатьсья своей точки зрения, чтобы со мной нельзя было поговорить.

Один из официальных представителей Замбии впоследствии объяснил одну из причин этих переговоров. По его словам, идея заключалась в том, чтобы отделить от Боты как можно больше белых:

Благодаря переговорам, подобным тем, что недавно прошли в Замбии, возможно, удастся отвести некоторые элементы от активной поддержки и сохранения этой системы. Релли и другие привлекли внимание части африканского общества к тому факту, что это правительство не в состоянии поддерживать стабильность в нашей стране. Это люди, которые питали иллюзии, что у режима Боты есть ответы.

Исторические последствия этой встречи и зрелище бегущей Anglo American не остались без внимания комментаторов. Южноафриканский журналист Стэнли Уйс написал:

Капитализм в Южной Африке вступил в борьбу за свое выживание. Он сталкивается с риском того, что если он не сможет дистанцироваться от апартеида, то вместе с ним пойдет ко дну. Чем дольше будет продолжаться тупиковая ситуация между борьбой черных и репрессиями белых, тем больше черных будут видеть в уничтожении капитализма условие своей свободы.

Впервые вступая в переговоры с АНК, Релли представлял не только узкие интересы Anglo и южноафриканского капитала. По крайней мере, в горнодобывающей промышленности он может быть уверен, что технические и управленческие навыки Anglo не будут легко растрачены правительством АНК в краткосрочной перспективе. Дальнейшее опустошение Мозамбика и Анголы после исхода португальцев и уроки прагматичного подхода Роберта Мугабе в Зимбабве уже были отмечены. Но топливо для экономического роста Южной Африки пришло извне, от иностранных инвестиций и технологий. В этом отношении Релли был также посланником институтов, банков и транснациональных корпораций США и Европы, которые так много теряют.

Два внешних фактора, оказывающих поддержку АНК, - это добровольное дезинвестирование и официальные санкции. В 1984 году прямые и косвенные иностранные инвестиции составили более 30 миллиардов фунтов стерлингов, причем наибольшую долю составили 12 миллиардов фунтов стерлингов, опередив лишь Соединенные Штаты.

Доля горнодобывающей промышленности, а также около 40 процентов производственных мощностей Южной Африки находятся за границей. В некоторых отраслях, например в производстве компьютеров, американские фирмы контролируют около 70 % рынка. Компании Shell и British Petroleum обеспечивали 40 % рынка бензина, а два британских банка - Barclays и Standard Chartered - были крупнейшими в стране. Частный сектор, по крайней мере, все еще мог сравнительно легко привлекать зарубежные банковские кредиты, несмотря на внешний долг Южной Африки в 17 миллиардов фунтов стерлингов. По данным исследования Всемирного совета церквей, с середины 1982 года по конец 1984 года 202 банка восемнадцати национальностей выдали девяносто восемь новых кредитов на общую сумму 3 миллиарда фунтов стерлингов.

Европейские и американские транснациональные корпорации и банки уже давно утверждают, что санкции неэффективны для ускорения реформ в Южной Африке. Выступая в середине 1985 года, доктор Вернер Брайтшвердт, председатель совета директоров Daimler-Benz, заявил: "Мы абсолютно убеждены, что бойкот был бы совершенно неприемлемым способом попытаться улучшить условия жизни чернокожего населения в Южной Африке. Он не приведет ни к чему, кроме дальнейшего усугубления нынешней ситуации". В 1983 году руководитель компании Mobil, имеющей одну из крупнейших американских инвестиций, мог сказать: "Полный отказ от поставок полиции и вооруженным силам принимающей страны вряд ли соответствует образу ответственного гражданина в этой стране". Большая часть работы полиции и вооруженных сил в каждой стране, включая Южную Африку на благо всех ее жителей".

Однако основной тенденцией, кульминацией которой стало решение американских банков в августе 1985 года не перераспределять краткосрочные кредиты, стало прекращение деятельности, причем только за год до июля 1986 года из страны ушло до пятидесяти американских фирм. По оценкам Резервного банка ЮАР, в период с 1976 по 1984 год чистый отток капитала из частного сектора составил 1 млрд рандов, а уровень внутренних инвестиций в обрабатывающую промышленность в постоянных ценах 1975 года с 1980 по 1984 год снизился на 40 %. В период 1983-6 годов реальный рост был отрицательным, и, исходя из 2,8-процентного роста населения, Банк подсчитал, что за период 1977-85 годов реальное богатство сократилось на 4 процента. В своем годовом отчете за 1986 год Банк сообщил, что за первые шесть месяцев этого года из страны был вывезен краткосрочный и долгосрочный капитал на сумму 2,64 млрд рандов. Счет внешней торговли резко сократился из-за накопления запасов нефти на случай более жестких санкций, надвигающихся со стороны Конгресса США, ЕЭС и Движения неприсоединения во главе с Зимбабве.

Внимание всего мира - по мере того как просачивались новости о пытках, бесчинствах сил безопасности в поселках, массовых задержаниях и непрекращающемся сопротивлении - занимал вопрос о том, как долго сможет продержаться ЮАР, управляемая белыми, в условиях осады внутри и снаружи? Мы бы добавили, действительно ли Западу нужны ее сказочные металлы и минеральные богатства? И какова во всем этом роль Англо? Разве Оппенгеймер не заметил в 1984 году: "Вы никогда не замечали, как в странах где процветают миллионеры, обычные люди, как правило, живут лучше?'

Переправа через реку

Кампания по введению международных санкций началась в Великобритании двадцать семь лет назад, когда в 1959 году было основано Движение за бойкот, предшественник Движения против апартеида. Только в 1970-х годах кампания начала набирать обороты. Первый значительный шаг был сделан в 1971 году лондонским советом Камдена, который решил исключить из своего пенсионного фонда инвестиции в компании, более чем на 10 процентов связанные с Южной Африкой. Сумма составляла относительно небольшую сумму в 150 000 фунтов стерлингов. В США первым городом, ограничившим свои южноафриканские инвестиции, стал Котали, штат Калифорния, в 1978 году. К 1985 году 121 британский местный орган власти в той или иной форме выступил против апартеида. В Америке шесть штатов и двадцать шесть городов проводили политику дезинвестирования, а в ноябре 1984 года в Вашингтоне стартовало Движение за свободную Южную Африку с кампанией гражданского неповиновения, которая вызвала больше поддержки, чем что-либо со времен протестов 1960-х годов против войны во Вьетнаме. Более того, в 1984 году Нью-Йорк объявил, что выведет свои пенсионные фонды из банков, которые ссужали деньги южноафриканскому правительству. Это было совсем другое дело. Citibank, который управлял 3 миллиардами долларов фонда, незамедлительно выполнил это требование в феврале 1985 года. За ним в марте последовал Morgan Guaranty. Wells Fargo и First National Bank of Boston пошли еще дальше, запретив выдавать любые кредиты частным южноафриканским компаниям.

К марту 1985 года, по оценкам журнала Economist, было продано южноафриканских акций на 5 миллиардов долларов. Кампания набирала обороты. К тому времени, когда 10 сентября президент Рейган объявил о пакете ограниченных санкций, изменив свою политику.

В рамках "конструктивного взаимодействия" все крупнейшие банки США договорились не выдавать кредиты государственным учреждениям ЮАР и предоставлять деньги только на проекты, которые явно пойдут на пользу всем расам. В октябре саммит глав правительств стран Содружества в Нассау на Багамах последовал этому примеру, хотя большинство его санкций лишь формализовали существующую практику.

Самой убедительной причиной для такого корпоративного ухода была угроза их внутреннему бизнесу. Нет более наглядного примера, чем случай Phibro-Salomon, заветного американского добытчика денег Anglo.

Доля Anglo в Phibro-Salomon означала, что компания всегда была уязвима перед давлением апартеида. На ежегодном общем собрании акционеров компании в 1981 году сотрудников Phibro спросили об их деятельности в Южной Африке. Они ответили, что выступают против любой резолюции, ограничивающей их южноафриканский бизнес, поскольку офис в Йоханнесбурге занимается "закупками материалов, которые используются по всему миру и включают металлы платиновой группы, которые поставляются только из трех источников в мире: ЮАР, Советский Союз и Канада. Если бы эти металлы не были доступны, сложная промышленность остановилась бы. Вся автомобильная промышленность в США перестала бы функционировать, потому что не могла бы производить катализаторы". Тогдашний генеральный директор Дэвид Тендлер ответил на вопрос о том, продает ли компания Phibro нефть в Южную Африку, следующим образом: "Однозначно, нет". В следующем году было еще больше вопросов от двух церковных групп, и была принята резолюция, призывающая Salomon Bros прекратить кредитование Претории. Тендлер выступил против, заявив, что "для сохранения способности компании вести свою деятельность по всему миру, мы считаем необходимым оставаться аполитичными". Руководители компании Phibro начали терять терпение в 1983 году, когда в ответ на очередную критику один из них ответил:

Несмотря на все наши усилия по разъяснению, вопросы собственности постоянно понимаются неправильно или истолковываются неверно. Сегодня я вынужден обратиться к этому вопросу, потому что нас попросили проголосовать за еще одно предложение акционеров, которое противоречит истине. В этом предложении содержится призыв к Salomon Brothers прекратить подписывать облигации для правительства ЮАР, несмотря на то, что доказательства против этого очевидны. Дело в том, что 72 процента акций Phibro-Salomon, корпорации из Делавэра, находятся в США. Я полагаю, что многие обвинения, которые нам приходится принимать по этому вопросу, связаны с 26,6-процентным пакетом акций. В нашей компании есть интересы, связанные с Южной Африкой. Эта позиция отражает пассивные инвестиции, сделанные в 1969 году в компанию-предшественника, в три раза отличающуюся от сегодняшней Phibro-Salomon. Мы не можем контролировать покупку акций этой компании, да и не хотелось бы. Акции торгуются на Нью-Йоркской бирже, абсолютный свободный рынок.

В том же 1983 году компания Salomon была включена в список арабских бойкотов за связи с Израилем и Южной Африкой. Это само по себе не имело большого значения, поскольку бойкот соблюдался неравномерно. Одним из крупнейших клиентов фирмы является лондонский инвестиционный офис Кувейта, который в том же году способствовал поглощению компанией Charter компании Anderson Strathclyde. А в 1981 году в отчете правительства ЮАР были приведены доказательства того, что Саудовская Аравия тайно продала несколько крупных партий нефти в Южную Африку через посредников.

В начале 1985 года критическое давление усилилось. И снова они исходили в первую очередь от городов, Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. Объем муниципального андеррайтинга Phibro составлял 35 миллиардов фунтов стерлингов. В январе Лос-Анджелес заявил, что потребует от компаний, ведущих дела с городом, раскрывать свои связи с Южной Африкой. В ответ на запрос о предоставлении информации от контролера Нью-Йорка главный исполнительный директор Phibro-Salomon Джон Гутфройнд написал 20 февраля:

Нашим нефтеторговым организациям было дано указание не торговать нефтепродуктами для этого направления. В настоящее время мы намерены придерживаться этой политики, пока сохраняется существующая социальная система в Южной Африке. Как страна, подписавшая Салливанские принципы, мы обязуемся поддерживать изменения в этой системе, которые приведут к полному равенству в этой стране. Компания Phibro-Salomon решительно выступает против политики апартеида в Южной

Африка, которые, по нашему мнению, являются морально отвратительными и привели к ущемлению основных прав человека и гражданина.

В этом письме поддержка Гутфройндом "Принципов Салливана" - добровольного кодекса поведения для американских компаний, работающих в Южной Африке, - прозвучала довольно пусто. Несмотря на то, что Гутфройнд публично выступал против апартеида, компания Phibro-Salomon получила низкий рейтинг 111-C за свою деятельность в 1984 году, указывающий на то, что ей "необходимо стать более активной". Компания даже не подала отчет. Официально о решении Гутфройнда было объявлено в мае 1985 года, причем еще одно указание на то, что компания не будет торговать южноафриканскими ценными бумагами или делать какие-либо новые инвестиции в них. Опасения по поводу потери муниципального бизнеса подтвердились в начале августа, когда Salomon проиграла тендер на финансирование проекта по утилизации отходов и получению энергии в Лос-Анджелесе стоимостью 200 миллионов долларов.

22 августа компания Phibro-Salomon, двенадцатая по величине корпорация в Соединенных Штатах Америки, объявила, что уходит из Южной Африки, закрывает свой офис в Йоханнесбурге и воздерживается от любых сделок с южноафриканскими компаниями. Компания "Фибро-Саломон" простодушно заявила, что это решение не окажет "существенного влияния" на ее бизнес.

Офис в Йоханнесбурге со штатом в пятьдесят человек занимался поставками продукции нескольких тяжеловесов южноафриканской промышленности и горнодобывающей отрасли, включая компанию Anglo's Highveld Steel. Помимо поставок нефти, драгоценных металлов и стали, компания ежегодно отправляла 159 000 тонн различных минеральных руд только в Японию. Уход Phibro-Salomon, по словам Гэвина Релли, мало что изменил. Сотрудники из Йоханнесбурга просто уволились и создали свою собственную торговую компанию. Производители и покупатели снова смогли вздохнуть. Но надолго ли?

Правительство ЮАР и его апологеты на Западе уже давно утверждают, что промышленность "свободного мира" зависит от минералов и металлов ЮАР. Любые серьезные перебои в поставках поставят Запад в зависимость от альтернативных советских поставок. Если взглянуть на девять наиболее важных сырьевых товаров, то реальность окажется совершенно иной.

Асбест Южная Африка производит около 5 процентов мирового объема асбеста, в том числе смертельно опасный голубой асбест, который уносит жизни шахтеров, добывающих его. Страны третьего мира, которые не могут позволить себе заменители, являются основными рынками сбыта. Исчезновение асбеста в долгосрочной перспективе было бы очевидным преимуществом для всех заинтересованных сторон.

АлмазыПрименение алмазов в промышленности включает полировку и огранку. Их использование в подшипниках и шарнирах сократилось с появлением электронного таймера. Картель De Beers в условиях санкций неизбежно ослабнет, высвобождая запасы и подкрепляя старение производства, как на шахтах, так и на искусственных алмазных фабриках за пределами Южной Африки. В дефиците окажутся только камни ювелирного качества.

В Южной Африке добывается 15 процентов мирового объема сурьмы в виде концентрированной руды. В металлическом виде она используется в качестве незначительной добавки свинца в свинцово-кислотных аккумуляторах. Другое его применение - в качестве антипирена. В последние годы оба вида использования сократились. Кальций заменил его в некоторых батареях, в частности в батареях General Motors. Поскольку он выделяет токсичные пары при нагревании, его стали использовать в самолетах и автомобилях. Кроме того, китайцы обнаружили, что у них есть горы этой руды. Теперь они доминируют на рынке, снизив цену с 8 000 долларов за тонну в начале 1970-х годов до 2 000 долларов.

Ванадий Почти весь ванадий в мире используется в качестве твердого связующего в различных сталях. По своему применению он схож с молибденом, который во многих случаях может быть использован в качестве заменителя. Во время нефтяного бума 1970-х годов ванадий использовался в нефтепроводах, но на новом месторождении на Аляске выяснилось, что металл не выдерживает суровых условий вечной мерзлоты. Его заменили молибденом, и в условиях массового перепроизводства цена на него упала на десятую часть. Повышенный спрос на ванадий в более мягком климате также создал обильное предложение, и в США хранится около 2 процентов мирового годового производства в виде запасов. Китай недавно расширил производство, а многие другие производители имеют свободные мощности.

Уран ЮАР и Намибия производят 25 процентов западного урана, но обе страны были вынуждены сократить производство из-за падения спроса после нефтяного спада и межнационального беспокойства по поводу ядерной энергетики. На рынке наблюдается значительный избыток предложения.

Платина ЮАР производит примерно столько же металлов платиновой группы, сколько и Советский Союз, и вместе они обеспечивают около 90 процентов мировых поставок. Однако советские руды содержат 70 процентов палладия и 20 процентов платины, а в Южной Африке все наоборот. В группу входят еще четыре металла - родий, рутений, иридий и осмий. Платина наиболее важна для крекинга и реформинга органических соединений в нефтехимической промышленности, а также для использования в катализаторах автомобилей, препятствующих загрязнению окружающей среды. Запасы платины невелики по сравнению с другими металлами, хотя США держат стратегический запас на шесть месяцев для собственных нужд. Тот факт, что в августе 1986 года цена превысила 600 долларов за унцию, показал ее чувствительность к событиям в Южной Африке. Но есть и промышленная экономия, в частности, за счет переработки лома автомобильных катализаторов, которые с начала 1970-х годов являются обязательными для автомобилей в Японии и США. Япония является крупнейшим потребителем ювелирных изделий и, несомненно, будет перенаправлять запасы для промышленного использования. Цена вырастет, но, как и во время золотого бума 1980 года, люди начнут продавать даже свои безделушки. Здесь советские поставки могли бы сыграть решающую роль, но советская платина, как и золото и алмазы, уже попадает на рынок благодаря договоренностям с южноафриканцами о ценах.

Хром Существует значительный избыток всех трех видов феррохрома. США имеют запасы на два-три года вперед, отчасти из-за спада в сталелитейном бизнесе. Временно пострадает только производство нержавеющей стали, поскольку в нем используется низкосортный шихтовый хром, поступающий в основном из Южной Африки. Однако никель, титан и молибден могут быть использованы в качестве заменителей хрома, а нержавеющая сталь часто может быть заменена алюминием.

Марганец Поскольку марганец используется в производстве стали, его запасы очень велики. В США его столько, сколько Южная Африка производит за год.

Золото С точки зрения санкций это ключевой момент. Если бы все золото в Форт-Ноксе было продано, металл стоил бы как свинец. Если бы на рынок было выпущено достаточное количество золота, что привело бы к снижению цены, скажем, до 250 долларов за унцию, большая часть золотой промышленности Южной Африки стала бы нерентабельной. Однако, поскольку большая часть торговли золотом осуществляется не в физическом, а в бумажном виде, его можно будет покупать и продавать по всему миру - при условии, что реальные запасы будут храниться в нейтральном и ответственном месте, чтобы покупатели знали, что в конечном итоге они смогут получить свой слиток. Швейцария или Гонконг могут быть такими местами.

Итак, это жемчужины южноафриканской экономики, которые, за исключением хрома и марганца, монополизированы компанией Anglo в производстве, переработке и сбыте. Какова будет реакция Anglo, если против Южной Африки будут введены более жесткие санкции? Стала бы она приводить в действие свою разветвленную международную сеть, чтобы обеспечить выживание блокадной экономики, а вместе с ней и власти белых? Ответ должен быть однозначным "да". Восемьдесят лет дерзкой корысти и политической робости не изменить в одночасье. Никакие либеральные мольбы Релли или скрытные поездки Гарри Оппенгеймера по миру, чтобы успокоить инвесторов, не смогут замаскировать их сотрудничество. Теперь уже слишком поздно бросать вызов государству в таких областях, как заработная плата, признание профсоюзов, обучение и продвижение по службе, которые никогда не были ограничены законами апартеида. На самом деле, Anglo уже готова прийти на помощь Претории, как она уже делала это в кризисные времена.

Это не просто набор планов, с которых нужно смахнуть пыль, когда санкции действительно угрожают жизненно важным ресурсам страны. У Anglo есть хорошо отработанная и испытанная операция по обходу санкций с ее закрытыми швейцарскими агентствами по торговле металлами, ее сетью грузоперевозок и секретными компаниями, которые De Beers и CSO используют для направления торговли алмазами. Как выяснила комиссия Тириона, даже квазисудебным следователям крайне сложно выяснить, чем именно занимается De Beers. Отслеживание неясной межнациональной паутины латунных табличек - задача не из легких, особенно таких, как Management and Technical Services (MATS), которая зарегистрирована в Либерии. Отчет этой компании за 1980 год был среди тех, что обнаружили захватчики в амстердамском офисе Anglo в 1986 году. В нем указаны активы в размере 25 миллионов долларов США, в основном в виде кредитов и котируемых акций компании, доход от комиссионных в размере 160 000 долларов США и полученные проценты в размере 1,1 миллиона долларов США. Кто платил комиссионные или кому начислялись проценты, нигде не объясняется, и в отчете даже не указан конечный владелец MATS и не объясняется, почему эта компания сидит в Либерии и владеет такими большими активами. Только из других источников, в данном случае от правительства Анголы, мы узнаем о роли MATS как сервисной компании для управления продажами алмазов, не принадлежащих De Beers. Такая крупная клановая операция, как алмазный картель, представляет собой идеальную базу для организации, финансирования и обслуживания сложного плана по отмене санкций.

Не менее важны связи через межнациональный бизнес Anglo, связи от Johnson Matthey и Engel hard к ее хорошо обеспеченной геологоразведочной деятельности, которая скупает чувствительные права на полезные ископаемые. Во многих отношениях можно утверждать, что Anglo продвигается на международном уровне, рассчитывая приобрести влияние и разведданные, а также инвестиции. Например, директора Minorco, похоже, были привлечены за их политическое влияние, а также за их опыт. Рохатины, Фрейзеры и Хэмбросы этого мира не стоят дешево, но у них есть очень полезные друзья. Поэтому Англо-империя может легко справиться с рядом незначительных санкций, наложенных Западом. Она может гарантировать сохранение экспорта полезных ископаемых из страны и будет рыскать по миру, чтобы сделать это. Заработанной иностранной валюты хватит на весь необходимый импорт, а транспортная система Anglo поможет обеспечить его доставку в страну. Государство позаботится о своих военных потребностях и нефти.

Все это имеет свою цену, и не только с точки зрения издержек, связанных с закулисной торговлей. Экономика Южной Африки значительно подорвана совокупным воздействием множества мелких санкций.

Те южноафриканские полезные ископаемые, которые становятся уязвимыми, приходится продавать по всему миру по ценам ниже рыночных. Уголь продается по дешевке по долгосрочным контрактам в Европу. В этой ситуации именно внутренняя адаптация к международному экономическому и политическому давлению имеет решающее значение для выживания государства. Как было показано в других странах, "верховенство закона" в глубоко расколотом обществе, как правило, рушится, если экономика делает это первой. Правительство США продемонстрировало этот принцип в Чили и Никарагуа, а Южная Африка использовала аналогичные механизмы в Мозамбике и Анголе. Поэтому внутренняя экономическая активность, призванная компенсировать и устранить ущерб от санкций, крайне необходима режиму апартеида.

В 1986 году Запад официально и с некоторой неохотой принял широкий, хотя и разрозненный, набор санкций. ЕЭС, несмотря на строгие требования миссис Тэтчер, запретила импорт южноафриканского железа и стали. Конгресс США, преодолев вето президента Рейгана и, возможно, опираясь на свой черный электорат, запретил поставки продовольствия, угля, урана, стали, соглашение о двойном налогообложении и права на посадку самолетов South African Airways. Чтобы успеть до 12 ноября, когда Конгресс наложил запрет на новые инвестиции, две крупнейшие американские компании, General Motors (GM) и International Business Machines (IBM), организовали выкуп своих дочерних предприятий местным руководством - правда, на чрезвычайно щедрых условиях и с возможностью обратного выкупа на более позднем этапе. GM и IBM пошли по стопам Coca-Cola, General Elec tric, Proctor and Gamble и двух десятков других крупных американских мультинациональных компаний. Но схема дезинвестирования такова, что американские компании все же сохранили свои южноафриканские рынки: GM продолжает поставлять свои детали из Opel в Германии и Isuzu в Японии, а сироп Coca-Cola по-прежнему экспортируется для местного производства. Американцы, по сути, перенимают японский метод. Новые инвестиции из Японии были запрещены еще в 1968 году, но сейчас Япония является одним из крупнейших торговых партнеров Южной Африки. Например, мейнфреймы Hitachi распространяются компанией Barlow Rand, компоненты Toyota входят в четверть всех автомобилей южноафриканской сборки, а продукция Sony производится по лицензии.

Общее воздействие этих изменений на экономику займет некоторое время. Станут ли Ford и GM продавать больше легковых и грузовых автомобилей теперь, когда они смогут возобновить продажи военным и другим государственным структурам? И как повлияет постоянное сокращение доли многих британских компаний, включая Hill Samuel, Associated British Foods и Barclays Bank? Является ли все это шарадой или имеет большее значение, чем кажется на первый взгляд?

Очевидно, что откат в целом пагубен. Доверие, как среди иностранных инвесторов, так и внутри страны, сильно подорвано. В целом экономика ЮАР оказалась под ударом, но Anglo расширила свои интересы, задешево скупив отставших многопрофильных компаний, таких как Barclays National. Золото и платина, являющиеся основными видами продукции группы, только выиграли от угрозы санкций, так как цены на них выросли, а возможность забрать выброшенные западными инвесторами драгоценные камни стала просто глазурью на торте. Этот процесс пошел на пользу государству, превратив то, что могло бы стать необратимой катастрофой, в контролируемый переходный период, после которого и власть апартеида, и Англо парадоксальным образом укрепились.

Южная Африка всегда была склонна к централизованному управлению. Санкции должны усилить эту тенденцию. Возьмем, к примеру, автомобильную промышленность - традиционный двигатель промышленного роста. На протяжении многих лет она была зоной бедствия, терпящей убытки, имеющей слишком много конкурентов и сильно зависящей от импортных комплектующих. Экономическое давление, вызванное санкциями, в сочетании с опасностью того, что такая стратегически важная отрасль зависит от импортных комплектующих, означает, что правительство должно хотеть превратить ее в более централизованную, самодостаточную отрасль внутри страны, причем с минимальными затратами. Это полностью противоречит всем тенденциям в международной автомобильной промышленности.

В 1985 году в Южной Африке насчитывалось не менее десяти отдельных производителей легковых автомобилей и четырнадцати производителей грузовиков общей мощностью более 700 000 автомобилей в год, конкурирующих за поставку на рынок менее 230 000 легковых и 130 000 коммерческих автомобилей. В перспективе южноафриканский рынок меньше, чем объем производства одного небольшого производителя с полным ассортиментом продукции в Европе, США или Японии. В этих регионах небольшие производители могут оставаться конкурентоспособными только за счет выпуска специализированной продукции по премиальной цене, классическими примерами чего являются Volvo или BMW. Британская компания Rover Group, в отличие от южноафриканской промышленности, в 1985 году выпустила полный модельный ряд из 467 000 легковых автомобилей и фургонов и 75 000 коммерческих автомобилей. Однако, будучи единственным оставшимся британским производителем массовых автомобилей, Rover не может продвинуться на рынке настолько, не может быть рентабельной и получать экономию от масштаба при таком широком ассортименте автомобилей, чтобы быть конкурентоспособной с гигантами отрасли. Другими словами, компания слишком мала, чтобы быть конкурентоспособной на международном уровне в качестве крупного производителя, и остается сильно убыточной. Тем не менее, только Rover Group производит достаточно автомобилей, чтобы удовлетворить весь южноафриканский рынок.

Это вписывается в контекст убытков, понесенных многими автопроизводителями в Южной Африке за последнее десятилетие, а также объясняет большую часть широкомасштабной реструктуризации, возглавляемой компанией Anglo, которая потрясла отрасль. Но даже такая реструктуризация, являющаяся результатом санкций и внутреннего экономического давления, не приведет к созданию сильной, хорошо организованной промышленности с достаточным масштабом производства, чтобы быть в значительной степени независимой от международных компонентов и технологий. Правительству ЮАР необходимо, чтобы рационализация быстро продолжалась в этом направлении, но оно не может форсировать изменения диктатом, поскольку это означало бы вытеснение импортеров, сотрудничество и поддержку которых Бота хочет сохранить. Правительство, по сути, зависит от крупнейших корпораций Южной Африки в деле рационализации этой ключевой отрасли. Именно здесь Anglo, обладающая огромными капитальными ресурсами и способная использовать технологии автомобильной промышленности США и Японии, по-настоящему доказывает свою состоятельность.

Эта ситуация характерна не только для автомобильной промышленности. В последние годы белое меньшинство Южной Африки было настолько богатым, даже по сравнению с более богатыми западными промышленными странами, что многим старым американским и европейским транснациональным корпорациям, таким как General Electric Company (GEC), было выгодно поддерживать здесь свои производственные операции, даже если это не соответствовало глобальному взгляду на их бизнес. В некотором смысле богатство белого рынка и низкие ставки заработной платы позволяли промышленности выживать, несмотря на то что она была довольно отсталой, и поэтому транснациональные корпорации могли оставаться в стране с минимальными реинвестициями, стремясь сохранить позиции в надежде на то, что в конечном итоге будет достигнуто политическое урегулирование. В свою очередь, это означало, что общие темпы экономической концентрации замедлились, поскольку транснациональные корпорации, хотя и не вкладывали значительные средства, все же стремились получить долю южноафриканских рынков для своих дочерних компаний. Поскольку эти дочерние компании обычно полностью контролировались, у их конкурентов даже не было возможности поглотить их, чтобы выкупить свою долю рынка. Это не только замедлило темпы концентрации, но и привело к тому, что опыт управления интегрированными местными производственными подразделениями в Южной Африке был более ограниченным, чем в противном случае.

Теперь южноафриканский режим должен гораздо серьезнее относиться к возможности применения более жестких санкций, которые лишат страну значительной части импорта. Это может произойти напрямую, как запрет на экспорт американского и японского компьютерного оборудования для использования в полиции или армии. Это может произойти и косвенно, в результате частичных санкций, снижающих цену, которую Южная Африка получает за экспорт минералов. Однако, как бы маловероятно это ни было, правительство должно быть готово к такой ситуации, а это означает, что экономика должна быть переведена на более высокий уровень самообеспечения. Этого можно достичь либо с помощью государственного механизма, навязывая изменения, национализируя и законодательно контролируя производство и рынки, либо поощряя частный сектор к этому. Поскольку они утверждают, что защита апартеида необходима для защиты западного свободного предпринимательства, у президента Боты и его приспешников не остается иного выбора, кроме как принять последний подход. 7 ноября 1986 года Бота в третий раз с момента прихода к власти созвал конференцию между правительством и лидерами южноафриканского бизнеса. Двумя темами конференции стали новая, ориентированная вовнутрь страны экономическая стратегия, рекомендованная Экономическим консультативным советом, и обсуждение предложения о продаже значительной части экономики, находящейся в собственности государства. И то, и другое свидетельствовало о том, что руководство крупнейших южноафриканских корпораций зависит от того, как страна переживет санкции. И хотя председатель КРК Гэвин Релли демонстративно объяснил недовольство группы темпами перемен, сославшись на "предыдущие дела", это, конечно, не помешало ряду представителей Anglo, включая Зака де Бира, принять участие в заседании.

посетили конференцию, которая отличалась тем, что не затрагивала ключевых политических вопросов. Мы работали на основе того, что от апартеида уже отказались", - сказал впоследствии один из участников, полностью игнорируя расовые разногласия, олицетворяемые конференцией.

белизны. Никто не спрашивал об освобождении Нельсона

Мандела "6. Зак де Бир заявил, что было "много конструктивных дискуссий" и понимание того, что решения должны быть как политическими, так и экономическими.

Пока Англо цепляется за ошметки своего либерального имиджа, оно продолжает играть ключевую роль в выживании белого государства, и эта роль будет только усиливаться благодаря националистическим экономическим стратегиям и приватизации. Такие краткосрочные возможности вполне могут стать тем неотразимым пряником, с помощью которого режим утихомирит своего главного критика бизнеса. Сейчас правительство ЮАР слишком хорошо осознает свою зависимость от группы Anglo и неспособность напрямую контролировать исполнительную власть Anglo. В кои-то веки либерализм в южноафриканском контексте дал возможность его сторонникам значительную защиту от длинной руки южноафриканского государства. Будучи крупнейшей частной корпорацией с большим количеством американских акционеров, которая, очевидно, смело поддерживает свободу для всех людей в Южной Африке, независимо от расы, Anglo теперь является воплощением идеализированного американской администрацией видения капитализма: борьба за справедливость и свободу. Бота знает, что попытки контролировать Англо с помощью угроз или силы будут совершенно контрпродуктивными и, возможно, окажутся фатальными для его попыток проложить узкий курс между отвращением Запада к голому расизму и его восторгом от легкой наживы. Он также знает, что истинные желания Anglo не так уж далеки от его собственных, и что соблазн выгодных услуг, которые можно получить в период масштабной приватизации, может оказаться более чем достаточным, чтобы заставить лидеров группы замолчать.

Во многих отношениях неявка Релли на экономический саммит и присутствие Зака де Бира продемонстрировали, на какие меры пойдет руководство Anglo, чтобы противостоять усилиям режима по сохранению превосходства белой расы. После самого Оппенгеймера де Бир всегда был политиком в Anglo; он - единственный руководитель группы, который пришел в компанию из политики, а не стал депутатом с должности в бизнесе. Несмотря на его стаж, преданность и опыт, его не причисляют к ключевым лицам, принимающим решения в бизнесе, как показало поглощение Consgold. Но на посту председателя строительной компании LTA он проявил свои таланты. Выигрыш крупных строительных контрактов, финансируемых государством, таких как строительство новых дорог и аэропортов, является самым политическим делом в любой стране Запада, поскольку речь идет о больших суммах денег и о большой известности проектов. По всей вероятности, Релли в любом случае был бы не в своей тарелке, учитывая его опыт карьерного бизнес-помощника Оппенгеймеров. Одно дело - публично фехтовать с президентом и его друзьями, когда ты обладаешь огромным богатством и опытом работы в парламенте, как Гарри Оппенгеймер; совсем другое - когда ты человек из компании, как Релли. Хотя его отсутствие явно отрицало одобрение политики правительства, оно также давало де Биру более сильную позицию на переговорах. По правде говоря, для Боты это было не более чем блошиный укус, но обоснование было классическим англоязычным - хорошо отработанный образ неодобрения, сдобренный практикой совместной работы.

Заявление председателя совета директоров компании Relly, опубликованное в 1986 году, представляло собой прозу, которой в прежние времена мог бы гордиться Гарри Оппенгеймер: Я считаю, что запрета политических партий и освобождения политических заключенных недостаточно для того, чтобы начать переговоры по конституции и свести к минимуму угрозу санкций. Остаточные элементы апартеида также должны быть вычеркнуты из свода законов. Поэтому я бы призвал правительство публично взять на себя обязательство - как это было сделано с Законами о пропуске - отменить в установленные сроки Закон о групповых районах, Закон об отдельных удобствах, Закон о регистрации населения и Закон о земле. Как только эта цель будет достигнута, можно будет начать переговоры о разработке новой конституции, которая установит и гарантирует права и свободы всех людей.

Это было не единственное преклонение перед президентом, и Релли продолжил подрывать свою собственную критику политики правительства. Бота, по его словам, "придерживался своего обязательства продвигать программу реформ, в частности, отменив законы о пропуске и систему контроля за притоком населения, которая применялась к чернокожим южноафриканцам на протяжении более полувека. . . . В совокупности с предоставлением чернокожему населению права на свободную собственность, открытием для торговли и инвестиций центральных деловых районов для всех южноафриканцев и восстановлением гражданства для многих чернокожих южноафриканцев они представляют собой важный шаг вперед на пути к отмене статутного апартеида и нормализации нашего общества". Среди международного сообщества, где отсутствие доверия и цинизм также преобладает оценка достижений президента государства.

Таким образом, Релли оказывается на шатком заборе, играя на международную аудиторию, одновременно осуждая неудачи режима и умоляя его о пощаде. Однако именно такой подход привел к злосчастному трехпалатному парламенту, спровоцировав беспорядки 1984 года и далее.

Хотя к концу 1986 года речь шла лишь о неизбежном кровопускании, возможно, еще удастся добиться мирного перехода к правлению большинства. Это было бы сопряжено с огромными рисками для руководства Anglo. Это означало бы, что правительство будет так настойчиво добиваться справедливого урегулирования, что возникнет риск жестокой мести - со стороны акционеров, военных и правых африканеров, и при этом можно будет рассчитывать только на непостоянную поддержку Конгресса США. И самый страшный риск заключается в том, что после переходного периода бизнес переходит под контроль нового правительства. Гарри Оппенгеймеру, как квинтэссенции выжившего, это бы не понравилось, но он создал свою собственную смирительную рубашку. Для исключительного круга людей, управляющих Англо, частое замечание епископа Десмонда Туту должно стать повторяющимся кошмаром: "Мы узнаем, кем были наши друзья".

Приложение

ОППЕНГЕЙМЕР И СЫН

На самом верху Anglo, в компании E. Oppenheimer & Son, Anglo American Corporation (AAC) и De Beers Consolidated Mines очень тесно связаны между собой перекрестным директорством и акционированием. Эти связи означают, что AAC и De Beers фактически контролируют друг друга, подчиняясь контролю Э. Оппенгеймера (см. табл. 1).

Совокупная доля De Beers/Oppenheimer в AAC, составляющая 46,36 процента, обеспечивает им полный контроль над AAC, особенно если учесть скрытые семейные, руководящие и межгрупповые пакеты акций. Доля AAC в De Beers, составляющая 34,3 %, гораздо меньше, но благодаря более мощным ресурсам AAC ее контроль над De Beers также не может быть оспорен. Таким образом, компания Oppenheimer остается доминирующим акционером в AAC и De Beers. Ее 8,20-процентный пакет эквивалентен 13,26 процента выпущенных акций AAC, не считая тех, что принадлежат De Beers. Единственный другой пакет акций, превышающий 5 процентов, принадлежит компании SA Mutual Life Assurance, владеющей 7,71 процента акций AAC и 6,91 процента акций De Beers. Эти пакеты акций могут показаться значительными, фактически совпадающими с пакетами акций семейной компании. Однако сами по себе они практически не имеют веса при голосовании, пока советы директоров обеих компаний поддерживают семью Оппенгеймер.

Семья и укоренившееся руководство Anglo/De Beers - это так важно. После AAC и De Beers компании группы Anglo можно определить с точки зрения контроля, который внутренний кабинет Оппенгеймеров способен над ними осуществлять. Их можно условно разделить на четыре типа:

- Дочерние предприятия группы - это центральные компании, которые можно контролировать непосредственно на ежедневной основе только благодаря контрольному пакету акций. Они образуют прочное сердце Anglo, в котором правление внутреннего кабинета Оппенгеймеров является практически абсолютным. Иногда пакеты акций принадлежат косвенно, комбинации компаний, которые могут быть котируемыми или некотируемыми. Например, доля в Premier Group Holdings в значительной степени проходит через Premsab Holdings Ltd, которая 50:50 принадлежит AAC и JO, но классифицируется как дочерняя компания, что значительно ограничивает раскрытие информации. Некоторые компании, принадлежащие чуть менее чем на 50 процентов, также должны быть включены в список, поскольку это излюбленная уловка англоязычных компаний, позволяющая создать видимость того, что такие компании действительно независимы. JCI - один из лучших примеров этого. Теоретически 48,2 процента акций компании, принадлежащих AAC и De Beers, недостаточно для полного контроля. На практике этого более чем достаточно, учитывая, что остальные акции находятся в довольно широком владении, но некоторые из них все равно попадают под контроль Anglo. Например, по состоянию на 30 июня 1985 года директора JCI имели прямые и семейные доли в 0,5 процента акций, а попечители программы поощрения акций JCI для "старших членов персонала" контролировали еще 3 процента акций, что в общей сложности составляет 51 процент. Помимо таких пакетов акций, которые, по крайней мере, раскрываются в годовом отчете компании, под контролем Anglo, вероятно, находятся и другие, скрытые пакеты. Например, большинство компаний группы в той или иной форме имеют пенсионные фонды, а некоторые - несколько, чтобы охватить сотрудников разных категорий. Эти фонды обычно владеют диверсифицированным портфелем акций, включая акции таких компаний группы, как JCI. Southern Life Association (SLA) является частью Anglo. Она была образована в результате слияния компании по страхованию жизни Anglo, Amlife, и Southern Life Association, при этом Anglo получила крупнейший пакет акций в обмен на Amlife, а Barclays - второй по величине в обмен на финансирование. Позже SLA увеличила свой пакет акций Barclays до 7,5 процента на момент выпуска прав, что дало Anglo не менее 32,5 процента с учетом этого пакета. Однако такие пакеты акций (как и пакеты акций пенсионных фондов) часто игнорируются, поскольку считаются принадлежащими держателям страховых полисов. Тем не менее председатель совета директоров SLA Зак де Бир может голосовать теми голосами, которыми обладают акции.

- В категорию "управляемых" ассоциированных компаний входят компании, в которых доля Anglo значительно ниже 50 процентов. Это объясняется огромной властью, которой обладает руководство компании. В случае "управляемой" компании Anglo официально признается контролирующей руководство этой компании на повседневной основе. Это означает, что Anglo назначает руководство, и, естественно, выбор падает на людей, чья лояльность в первую очередь связана с материнской компанией и лишь во вторую очередь - с компанией, которой они управляют. Разделение лояльности не является непримиримым, поскольку Anglo заинтересована в том, чтобы ее "управляемые" компании хорошо работали, производя хорошую продукцию. Прибыль и для других акционеров. На лояльное руководство можно положиться в том, что оно негласно будет поддерживать контроль Anglo над управляемой компанией, и у него есть все необходимое для этого. Например, они могут внимательно следить за любыми операциями с акциями своей компании, о которых необходимо уведомлять регистратора, и следить за тем, чтобы все директора были в строю и довольны своими отношениями с материнской компанией. Все это представляет собой хорошо смазанный механизм, который, по крайней мере в южноафриканских финансовых кругах, не может быть сдвинут с места без согласия внутреннего кабинета Оппенгеймеров.

- Контролируемые ассоциированные компании - это компании, которые не являются ни контрольным пакетом акций, ни "управляемыми" группой, но на которые она, тем не менее, имеет значительное влияние. Обычно это происходит в тех случаях, когда общий пакет акций Anglo является доминирующим, обычно порядка 20-45 %, а остальные акции достаточно широко распределены между рядом несвязанных акционеров. Затем группе неизменно удается в течение периода времени, который может составлять несколько лет, создать укоренившееся руководство, связанное с Anglo. Насколько тесно и каким образом такие компании связаны с Anglo, очень различно. На это влияет множество факторов, включая степень установления контроля со стороны руководства Anglo, степень целесообразности предоставления крупной ассоциированной компании возможности свободно функционировать в качестве почти полностью независимого центра прибыли, то, где базируется компания - в Южной Африке или в других странах, а иногда и политические факторы, например опасность обнародования доминирующего положения Anglo в экономике Южной Африки, отдельных ее секторах или даже, в некоторых случаях, в определенном секторе международной экономики. Например, компания South African Breweries (SAB) должна быть хорошо отделена от Anglo, поскольку она уже печально известна как монополист в Южной Африке. Тесные связи с Anglo только ухудшат ситуацию, приведут к ужесточению контроля и принесут мало пользы. SAB не является жизненно важным поставщиком для других подразделений Anglo и может эффективно работать как независимый центр прибыли, не нанося ущерба более широким интересам Anglo. В отличие от African Explosives and Chemical Industries (AECI), столь же печально известным монополистом в Южной Африке. Здесь Anglo нужны тесные связи, поскольку AECI является крупным поставщиком взрывчатых и химических веществ для шахт и промышленных предприятий Anglo и, как следствие, имеет сильное представительство в совете директоров. Это также должно быть терпимо для правительства, которое отчаянно нуждается в сохранении этой сильной базы химикатов и взрывчатых веществ с ее важнейшим технологическим вкладом из Великобритании.

- Связанные компании - это компании, в которых Anglo не является доминирующим акционером и не имеет управленческого контроля, но при этом оказывает значительное влияние. Ни одна компания не является идентичной, поэтому отношения Anglo с ними сильно различаются.

Первые три категории - дочерние компании группы, управляемые ассоциированные компании и контролируемые ассоциированные компании - по сути, полностью контролируются Anglo. Следовательно, они представляют собой основные компании в составе большой группы Anglo. Связанные компании отличаются тем, что, хотя они тесно и совместно связаны с группой, контроль Anglo над ними, насколько нам известно, не является полностью гарантированным. Это ключевое различие, и по этой причине связанные компании сгруппированы отдельно в следующем списке.

КОМПАНИИ ГРУППЫ АНГЛО

Приведенный ниже список не претендует на полноту: просто в нем слишком много компаний и дочерних предприятий, и любой такой список был бы запутанным и устаревшим еще до его завершения. Цель состоит в том, чтобы описать операционную форму группы, а не искусственную структуру, которую навязывают ей юридические, политические, финансовые и налоговые требования к учету. Соответственно, компании сгруппированы по типу и месту их экономической деятельности. Сначала описываются южноафриканские интересы группы, а затем ее международные интересы. В каждой части сначала перечислены основные компании, а затем отдельный раздел, посвященный связанным компаниям. В южноафриканском разделе компании разбиты по секторам и отраслям, в международном - по секторам и регионам.

Если компания является дочерней по отношению к финансовому дому, указывается название материнской компании, как в Amcoal I AAC. Статус ассоциированных компаний, включая личность управляющего финансового дома, указывается в скобках после названия, как, например, (администратор: AAC) или (контролируемая ассоциированная компания).

Несмотря на широкую диверсификацию компании в другие отрасли и другие регионы мира, горнодобывающая промышленность ЮАР по-прежнему является сердцем группы Anglo, приносящим прибыль. В частности, доминирует золото, а платина, уголь и алмазы являются основными генераторами прибыли, но гораздо менее важны по отдельности. В силу специфики отрасли алмазный бизнес является наиболее самодостаточной и легко идентифицируемой частью группы, поэтому мы начнем с этого сектора.

DIAMONDS

Сама De Beers функционирует исключительно как подразделение Anglo, занимающееся добычей, торговлей и продажей алмазов. У нее есть инвестиции за пределами алмазной промышленности, включая долю в AAC, и они составляют около 30 процентов активов (по балансовой стоимости) и прибыли компании, но практически все они контролируются центральным руководством Anglo.

- Central Selling Organisation - это название всей международной деятельности De Beer по продаже драгоценных камней, осуществляемой как в рамках корпоративной империи De Beers, так и совместно с другими компаниями, в основном подразумевающими другие подразделения Anglo. Для поддержки своей маркетинговой деятельности CSO проводит полномасштабные рекламные операции на всех основных рынках драгоценных алмазов, включая США и Канаду, Бразилию, Мексику, Японию, Гонконг и Юго-Восточную Азию, Австралию и все основные европейские страны.

- De Beers' Industrial Diamonds (Ирландия) занимается сбытом всех природных и синтетических промышленных алмазов компании и сопутствующих материалов. Компания имеет технические консультационные центры в Лондоне, Дюссельдорфе, Милане, Токио, Гонконге, Бомбее, Мельбурне и Сан-Паулу. Boart International, промышленная компания Anglo, является крупным международным потребителем промышленных алмазов для изготовления инструментов с алмазными наконечниками и режущих коронок (см. ниже).

- De Beers Consolidated Mines является материнской компанией и управляет всеми южноафриканскими шахтами, большая часть которых находится в аренде у правительства ЮАР.

- Компания Consolidated Diamond Mines of South West Africa (CDM) (Proprietary) управляет намибийскими шахтами, на которых добывается алмазное сырье.

Побережье к северу от Оранжевой реки, дающее в основном ценные драгоценные алмазы.

- Компания De Beers Botswana Mining (Debswana), принадлежащая совместно с правительством Ботсваны, управляет ботсванскими рудниками Орапа (введен в эксплуатацию в 1971 году), Летлхакане (1976) и Джваненг (1982).

- De Beers Industrial Diamond Division (Pty) производит промышленные алмазы через: Установки сверхвысокого давления в Спрингсе, ЮАР, и Шенноне, Эйре; и Scandiamant Aktiebolag в Швеции (обе компании принадлежат на 50 процентов).

Данные о добыче на рудниках не дают представления о стоимости, поскольку она зависит от качества. Только De Beers оценивает это качество и не публикует цифры, поэтому рудники нельзя сравнивать. De Beers не предоставляет общих цифр оборота для бизнеса по производству синтетических алмазов или промышленных природных алмазов. В результате невозможно получить реальную оценку всего бизнеса.

ЗОЛОТО

В частности, золото является основой прибыли всей империи Оппенгеймера. На самом деле Anglo контролирует настолько большую часть золотодобывающей промышленности Южной Африки, что по политическим причинам ей приходится поддерживать сложную корпоративную структуру этой части группы. Для начала AAC управляет четырьмя золотыми рудниками, среди которых два крупнейших в Южной Африке, производящих между собой 39 процентов добываемого в Южной Африке золота и 57 процентов. Таким образом, A AC официально является крупнейшей золотодобывающей компанией страны. Вторая основная горнодобывающая компания Anglo, Johannesburg Consolidated Investment (JCI), по сравнению с ней, занимает пятое место по объему производства золота. Она управляет всего двумя рудниками, причем меньший из них - малодеятельный, срок эксплуатации которого подходит к концу. Но вместе AAC и JCI контролируют 47 процентов южноафриканского золота и 73 процента добычи урана. Именно доминирующее положение этих двух компаний не позволяет Anglo консолидировать свое влияние на второй по величине горнодобывающий финансовый дом Южной Африки, Gold Fields of South Africa (GFSA), который управляет шестью рудниками, производящими еще 21 процент золота и 2 процента урана. Вместо этого GFSA приходится управлять по доверенности от Anglo базирующейся в Лондоне компанией Consolidated Gold Fields (Consgold; см. ниже). Эти уникальные с точки зрения Anglo отношения оставляют отношения GFSA с Anglo хорошо скрытыми, несмотря на то, что компания на 70 процентов принадлежит Consgold и AAC вместе.

Таким образом, Anglo контролирует 69 процентов добычи золота в Южной Африке и 75 процентов добычи урана.

Шахты

Free State Consolidated (администратор: AAC/Amgold). До недавнего времени компания AAC управляла четырьмя рудниками в Оранжевом Свободном Государстве, расположенными в полосе вокруг города Велком в 172 милях к юго-западу от Йоханнесбурга. Эти рудники - Free State Geduld, President Brand, President Steyn и Western Holdings - уже имели общую установку по очистке хвостов, Orange Free State Joint Metallurgical Scheme (OFS-JMS). Затем, в феврале 1985 года, компания AAC объявила, что рудники будут объединены, чтобы создать то, что быстро стало известно как "суперрудник Anglo". Потребовался еще год корпоративных маневров и переговоров с правительством, прежде чем новый рудник, названный Freegold, появился на свет.

Крупнейший золотой рудник в мире, Freegold почти на три четверти больше следующего южноафриканского золотого рудника по количеству работников и в два с половиной раза больше по объему производства. Такое несоответствие объясняется относительно низким содержанием золота в руде - в среднем 5,4 г тонны в 1985 году, а также возрастом шахт, на которых оно базируется. Они были открыты в конце 1940-х годов и характеризуются как зрелые рудники, что означает, что наиболее богатые руды были удалены. Тем не менее, они классифицируются как "рудники лучшего качества" со сроком эксплуатации 15-20 лет, и Anglo надеется, что сможет продлить срок их эксплуатации.

В результате слияния рудника, и, несомненно, будет стремиться сделать это за счет сокращения рабочей силы в долгосрочной перспективе. Рудник раскинулся на территории вокруг Велкома в Оранжевом Свободном Государстве и полностью доминирует в золотодобыче, производя почти в два раза больше золота, чем все остальные рудники вместе взятые.

Vaal Reefs Exploration and Mining Company (администратор: AAC/ Amgold). Второй по величине в Южной Африке золотой рудник и крупнейший производитель урана (почти 2000 тонн оксида урана в 1986 году) расположен на реке Ваал недалеко от Клерксдорпа, а вторая арендная территория к северу в основном предназначена для добычи урана. Еще один рудник с "лучшим качеством" и сроком эксплуатации 15-20 лет, но с гораздо более высоким содержанием урана (7,4 г/т), чем у Freegold, его персонал пропорционально намного меньше, но, тем не менее, очень велик. Рудник Vaal Reefs также является результатом слияния предыдущих рудников и ведет свою историю с начала 1950-х годов. С момента основания на нем было добыто 1 398 тонн золота стоимостью 30,5 миллиарда долларов по текущим ценам и 26 600 тонн оксида урана. Учитывая недавние трудовые конфликты, неудивительно, что новый ствол № 9 рудника используется в качестве группового центра для установки комплекса оборудования для разработки "эффективных механизированных методов добычи" (Report and Accounts, 1984). Все это - часть реакции рудника на то, что "меняющийся экономический и социально-политический климат поставит перед горнодобывающей промышленностью множество проблем в ближайшие годы".

Западные глубокие уровни (администратор: AAC/Amgold). Этот рудник напрямую отражает преимущества, которые дает контроль над крупной финансовой и промышленной империей. Возможно, Anglo упустила драгоценные камни золотоносного месторождения Западный Витс, рудники Дрифонтейн и Клуф, но огромные денежные и технические ресурсы позволили Anglo добраться до тех участков, до которых другие горнодобывающие компании просто не могли добраться. Western Deep - это, как следует из названия, чрезвычайно глубокая шахта. Каждая из основных систем шахт имеет первый ствол, уходящий вниз на 1 930 метров, для разработки первого рифа "Ventersdorp Contact". На этой глубине также вырезается горизонтальная камера для размещения заводного механизма, а затем из этой камеры спускается еще один ствол на 1 175 метров, чтобы достичь следующего, гораздо более богатого рифа "Карбон-лидер". Еще одна камера и шахта проходят вниз еще на 675 метров, чтобы добыть нижнюю часть рифа, который наклоняется вниз под углом 22 градуса. Таким образом, общая глубина составляет 3 780 метров, что больше, чем высота любой горы в Пиренеях, и не намного меньше, чем некоторые из самых высоких в Швейцарских Альпах.

Достижение, а также очень тяжелые, жаркие условия работы внизу, по словам шахтеров, которым приходится это терпеть. Тем не менее, шахта приносит хорошую прибыль с тех пор, как Гарри Оппенгеймер заложил первые дерны в 1957 году, с самым высоким урожаем в lOg на тонну среди всех шахт AAC. Шахта продолжает расширяться, и в 1986 году была запущена третья шахта.

Эландсранд (администратор: AAC/Amgold). Примыкающий к Western Deeps, Эландсранд - самый молодой рудник компании AAC, который был заложен в 1974 году. Шахта достигает 2 875 метров до верхнего рифа "Ventersdorp Contact", а более богатый нижний риф находится слишком глубоко для разработки. Технические и финансовые ресурсы Anglo вновь позволили ей рискнуть капиталом, необходимым для разработки рудника. Разрабатывая рудник быстрее, чем любой другой глубоководный рудник в стране, Anglo смогла получить золото и превратить свой капитал в прибыль гораздо быстрее. Проходка субшахт для достижения полной глубины рудника была завершена только в 1984-85 годах, поэтому рудник, хотя и приносит значительную прибыль, все еще является относительно небольшим производителем золота в пересчете на AAC.

Randfontein Estates (администратор: J CI). Этот рудник состоит из трех участков, разбросанных по золотоносному району Вест-Ранд к западу от Соуэто и в некоторых местах затрагивающих его границы. (Как один из худших работодателей в отрасли, компания JCI в своем годовом отчете описывает шахты и окружающие их белые города, такие как Йоханнесбург и Вестонария, совершенно не упоминая о самом большом городе Африки, лежащем у их порога). Несмотря на то, что месторождения Западного Ранда разрабатываются уже давно, в Рандфонтейне продолжают добывать 5,3 г/т и получать хорошие прибыли благодаря относительно доступным месторождениям и сравнительно небольшой рабочей силе.

Западные Ареасы (администратор: J CI). Золотой рудник Western Areas расположен непосредственно к югу от рудников Randfontein, и лишь небольшое расстояние отделяет его от участка Cooke в Randfontein. Это маргинальный рудник с низкой производительностью 4,4 г/тонну, требующий почти такого же количества рабочей силы, как на руднике Randfontein, для производства почти такого же количества золота. В результате его прибыль сравнительно невелика, но поскольку налоги платятся незначительные, рудник все равно может выплачивать акционерам значительные дивиденды.

Слияние рудников Восточный и Западный Дрифонтейн в 1981 году сделало это месторождение поистине жемчужиной в горнодобывающей короне Южной Африки. Дрифонтейн является лишь третьим по величине производителем золота, уступая Freegold и Vaal Reefs компании AAC, но при этом значительно превосходит их по уровню прибыли. Это происходит благодаря высокому содержанию золота в руде, которое в 1985 году составляло в среднем 11,3 г/тонну, что более чем в два раза выше, чем на руднике Freegold. И несмотря на то, что Driefontein является самой богатой шахтой, она также довольствуется тем, что является одной из самых эксплуатируемых по отношению к своей черной рабочей силе, платя значительно меньше (наряду со всеми шахтами GFSA), чем другие шахты, за работу, выполняемую в условиях не хуже, а то и хуже, чем в других местах. Высокие прибыли привели к тому, что все большие суммы перечислялись правительству ЮАР в виде налогов и доли государства в прибыли. В 1984 году эта сумма превысила полмиллиарда рандов, а в 1985 году цена на золото резко упала вместе с падением курса рэнда. Это было на 140 % больше, чем заплатили в том году рудники Freegold и на 50 % больше, чем Vaal Reefs, причем меньшие капитальные затраты Dries составили лишь небольшую часть разницы. Восточный и Западный Дрифонтейн по-прежнему публикуют отдельные рабочие показатели, поскольку у них разные налоговые ставки. Доходность этих и других богатых рудников заметно снижается при высоких прибылях, чтобы продлить срок их службы.

Клуф (администратор: GFSA). Клооф - самый богатый рудник в Южной Африке по содержанию добываемой руды, его производительность в 1985 году составила 14,4 г на тонну, и он даже богаче, чем Дрифонтейн Консолидейтед. Расположенная чуть восточнее последней, шахта Kloof меньше по размерам и имеет менее половины объема добычи. Тем не менее, схожее содержание руды и условия труда означают, что прибыль и выплачиваемые налоги пропорционально одинаково неприличны.

Дорнфонтейн (администратор: GFSA). Остальные рудники GFSA выглядят нищими по сравнению со своими соседями. Дорн-Фонтейн примыкает к руднику Эландсранд компании AAC, и права на него принадлежат AAC (хотя составители карт GFSA и AAC, похоже, расходятся во мнениях). Это "более качественный" рудник с приемлемой производительностью 6,5 г/тонну и сроком службы 15-20 лет, но относительно небольшой, производящий чуть меньше трети продукции Kloof, с рабочей силой на две трети больше, размещенной в общежитиях, которые в 1984 году жители назвали худшими в регионе. Благодаря этому и низким зарплатам, на предприятии по-прежнему получают хорошую прибыль. Значительные расходы на строительство новой шахты (и общежития) должны значительно увеличить прибыль в долгосрочной перспективе.

Либанон (администратор: GFSA). Расположенный непосредственно к северу от Kloof, этот рудник имеет содержание металла в руде, которое, составляя менее 5,1 г/тонну, составляет лишь чуть более одной трети от соседнего. Однако разработка вокруг шахты, введенной в эксплуатацию в 1983 году, должна обеспечить стабильный приток дивидендов владельцам рудника.

Дилкраал (администратор: GFSA). Этот рудник расположен к западу от рудника Эландсранд компании AAC и ориентирован на тот же риф "Вентерсдорп Контакт". Рудник был запущен позже, и разработка велась медленнее, так что подшахтный ствол был введен в эксплуатацию только в 1985-86 годах, и добыча будет продолжать расти. В настоящее время компания не платит налоги благодаря различным льготам, а в 1986 году у нее был "налоговый убыток" в размере 133 миллионов рандов, так что в течение некоторого времени он не будет подлежать уплате.

Вентерпост (администратор: GFSA). Самый маленький из золотых рудников GFSA, Вентерпост примыкает к северному краю Либанона, отмечая конец классической цепочки от сильного к слабому, которая начинается с Клуфа. Это маргинальный рудник с содержанием золота ниже 4 г/т и самым низким уровнем добычи среди всех рудников GFSA. Он весьма уязвим перед любым ухудшением цены на золото или ростом рабочих затрат. Однако в последнее время первое работает в его пользу, и акционеры получили большие и неожиданные бонусы.

Очистка хвостов

У Anglo есть четыре компании по переработке хвостов, которые перерабатывают отходы, часто с уже закрытых шахт, для извлечения остаточного золота и/или урана. Одна из них - OFS-JMS - была создана, финансировалась и поставлялась четырьмя рудниками, которые сейчас составляют Freegold. Три другие компании являются самостоятельными.

East Rand Gold and Uranium - ERGO (администратор: AAC). Эта компания была основана с новым заводом в 1970-х годах для извлечения золота, урана и пирита из старых шахтных отвалов Южной Африки на золоторудном месторождении Ист-Ранд, расположенном к юго-востоку от Йоханнесбурга. С тех пор компания расширилась до трех заводов и модернизирует свой первоначальный завод, чтобы извлечение золота с более низкими содержаниями стало экономически выгодным.

Южноафриканские земли и геологоразведка - SA Lands (администратор: AAC) и Vlakfontein Gold Mining Co (администратор: GFSA). Обе эти операции основаны на том, что бывшие шахты используют существующие установки для повторной переработки отвалов как своих, так и других шахт.

ЗОЛОТОЙ ФИНАНС

В группу входит несколько золотодобывающих компаний. Это чисто финансовые структуры, управляемые соответствующими горнодобывающими компаниями, не ведущие значительной торговой деятельности и поэтому не имеющие реального существования. Существует три типа.

- Аренда или роялти Эти компании обычно передают свои права на добычу полезных ископаемых другому руднику на условиях "с прибылью", что означает, что доходы будут колебаться в зависимости от успешности добычи в этом районе. В результате они могут быть классифицированы как отдельные рудники, хотя и не ведут торговлю. При сравнении чистой прибыли их доходы должны быть добавлены к доходам основного рудника. Afrikander Lease (администратор: AAC) и Southvaal Holdings (администратор: AAC) добывают руду в составе Vaal Reefs.

- Владение акциями При слиянии рудников некоторые "добывающие" компании остаются владельцами лишь акций основной добывающей компании. В случае с Anglo к таким компаниям относятся:

Компания Orange Free State Investments - OFSIL (администратор: AAC) владеет 51 процентом акций Freegold.

Welkom Gold Mining Co. (администратор: AAC) владеет 30 процентами акций OFSIL и 5 процентами акций Freegold.

Компании Elsburg Gold Mining Co. (администратор: JO) принадлежит 49 процентов акций Western Areas.

- Золотые финансы Эти компании владеют более широким портфелем акций, в том числе неангловых, а иногда и незолотых. Их размеры сильно варьируются, но даже Amgold, крупнейшая из них, не имеет реального существования за пределами своего администратора AAC, вопреки впечатлению, которое производит глянцевый годовой отчет. В число золотодобывающих компаний Anglo входят:

Инвестиции в золото Anglo American Gold - Amgold (админ.: AAC) имеет инвестиции во многие шахты общей стоимостью R4,8 млрд в 1986 году. Компания New Central Witwatersrand Areas (администратор: AAC) владеет акциями на сумму 54 миллиона рандов.

DAB Investments (администратор: JO) имеет портфель на 61 млн рандов, состоящий в основном из акций горнодобывающих компаний.

New Wits Ltd (администратор: GFSA) имеет портфель стоимостью R2I0 млн в 1986 году. В этой категории есть и другие компании, такие как Ultra Deep Levels от AAC и Selected Mining Holdings от GFSA, но они являются дочерними предприятиями других компаний группы, поэтому их интересы включены в другие категории.

Отраслевые организации

Шахты и горнодобывающие предприятия Anglo также имеют акции и участвуют в таких общеотраслевых организациях, как Rand Refineries, Горная палата, Международная корпорация золота, Корпорация ядерного топлива Южной Африки и Бюро по трудоустройству в Африке (TEBA). Естественно, доминирование Anglo mines в отрасли отражается в этих организациях, но политические соображения и трудовые отношения требуют, чтобы группа держалась в тени на этом уровне, оставляя управление на усмотрение более жесткой части Anglo и отрасли.

ПРОЧАЯ ДОБЫЧА ПОЛЕЗНЫХ ИСКОПАЕМЫХ

Другие горнодобывающие предприятия Anglo, возможно, не приносят такого большого дохода, как золото, алмазы и уран, но, тем не менее, играют важную роль. Относительная значимость отдельных полезных ископаемых для группы может колебаться в очень широких пределах. Например, в течение нескольких лет, вплоть до середины 1985 года, уголь был восходящей звездой, но падение цен на нефть в начале 1986 года значительно отбросило его перспективы назад. В то же время платина была на подъеме, и доходы от продаж быстро обогнали доходы от угля. Это объясняется тем, что в ее пользу одновременно сработали и падающий ранд (все меньшая часть угольной продукции идет на экспорт), и цена, превысившая цену на золото. В то же время в последние несколько лет шахты по добыче цветных металлов, таких как медь и никель, находились на очень низком уровне, и перспективы их значительного восстановления были невелики, разве что в результате исключительно низкого курса рэнда для южноафриканских шахт.

Одна из промышленных компаний Anglo, Highveld Steel, также управляет шахтой. Поскольку это неотъемлемая часть промышленной деятельности, она рассматривается в этом разделе.