Юлий Цезарь. Полководец, император, легенда

ЭПИЛОГ

Цезарь родился в республиканском государстве, уже подверженном внезапным и кровавым всплескам политического насилия. За время его жизни насилие достигло небывалых ранее масштабов, и его собственная гибель стала лишь одним из эпизодов в чрезвычайно бурном периоде римской истории. Смерть Цезаря была жестокой и полной внутреннего драматизма, но лишь очень немногие из его современников умерли от естественных причин. Время обошлось с женщинами милосерднее, чем с мужчинами, хотя Клеопатра стала исключением в этом, как и во многих других отношениях. Последователи Сатурнина были истреблены, когда Цезарь находился в младенчестве, Союзническая война разразилась, когда он был ребенком, а годы его взросления сопровождались бурями гражданской войны. Борьба между Суллой и его противниками стоила римской элите таких потерь, каких она не несла со времен войны с Ганнибалом. Но на этом дело не закончилось. Восстание Лепида в Италии вскоре было подавлено, но Серторий в Испании вел умелую оборонительную войну и потерпел поражение лишь после нескольких лет ожесточенной борьбы. Потом был заговор Катилины; после этого Клодий, Милон и многие другие, менее значительные деятели прибегали к насилию для удовлетворения своих личных амбиций задолго до того, как Цезарь перешел через Рубикон. Все это время Республика вела войны за рубежом, а ошеломительные первоначальные успехи Спартака породили глубокие опасения в обществе, сильно зависевшем от рабского труда. Кровопролитие, которое стало результатом разногласий между группами влиятельных римлян, вероятно, было еще более страшным, чем много лет спустя, когда Антоний и Октавиан сначала разгромили заговорщиков, а потом вступили в схватку друг с другом.

Цезарь жил в жестокое и опасное время. Это очевидная истина, но о ней часто забывают — блеск и величие Рима затеняют в глазах наших современников неприглядные эпизоды римской истории. Собственные «Записки» Цезаря, огромное наследие писем, речей и философских трактатов Цицерона, наряду с историческими сочинениями Саллюстия и поэзией Катулла, представляют величайшие произведения латинской литературы. В сочетании с более поздними источниками, они дают лучшее впечатление об этом времени, чем о любом другом периоде истории Римской республики. В наши дни бывает чрезвычайно трудно не поддаться искушению рассматривать предыдущие периоды через призму мировоззрения I века до н. э.; в особенности это относится к трудам и высказываниям Цицерона. Пересказ бытовых сплетен или подробные описания выборов и дебатов могут создать обманчивое впечатление стабильности и нормального устройства жизни. Римскую общественную сцену в I веке до н. э. можно назвать как угодно, только не стабильной. Насилие вспыхивало не всегда, но его угроза постоянно существовала. Правила, ограничивавшие конкуренцию между поколениями сенаторов, больше не действовали. Ровное течение общественной жизни лишь изредка прерывалось чрезвычайными ситуациями; сенаторы собирались на заседания, народные собрания избирали магистратов и утверждали законы, суды выносили вердикты, чиновники занимались своими делами, а выборы проходили в назначенные сроки. Иногда судебных заседателей подкупали, либо иным способом убеждали изменить свое мнение, либо манипулировали голосами избирателей, но в целом обстановка была приемлемой, хотя и не идеальной. Бунты, убийства, отрежиссированное насилие, а тем более военные конфликты оставались исключениями, нарушавшими эту схему. Республиканская система отличалась замечательной устойчивостью и после каждого кризиса возвращалась к подобию нормальной жизни. Но с недавних пор все изменилось, и ничто больше не казалось постоянным. Такие люди, как Марий, Цинна и Сулла, продемонстрировали, что власть можно захватить силой, а Помпей в начале своей карьеры показал, как одаренный полководец во главе собственной армии может выдвинуться на передний край политической сцены, что раньше считалось невозможным.

Люди, принадлежавшие к поколению Цезаря, в целом имели такие же устремления, как и сенаторы былых времен. Они стремились к высоким должностям, славе и богатству, чтобы укрепить собственное положение и повысить репутацию своей семьи. Со II века до н. э. завоевания Рима обеспечили приток новых средств в столицу, и траты на строительство монументов, организацию празднеств и другие способы приобретения славы и популярности за деньги достигли невероятных размеров. Как и многие другие, в начале своей карьеры Цезарь влез в огромные долги, надеясь на то, что будущие успехи помогут ему удовлетворить притязания кредиторов. Если бы на каком-то этапе удача изменила ему, то его падение было бы окончательным и бесповоротным. В этой связи стоит вспомнить хотя бы его обращение к матери в день выборов на пост верховного понтифика, когда он сказал, что вернется с победой или вообще не вернется.

Цезарь шел от победы к победе, но другим везло меньше, и они теряли все. Некоторые поднимались наверх на короткое время, пока соперники не добивались их осуждения в суде или на народном собрании. В 63 году до н. э. Цицерон казнил бывшего консула Лентула, который уже был изгнан из сената и попытался заново начать карьеру. Несколько лет спустя сам оратор отправился в изгнание по приговору Клодия, и лишь изменение политического расклада позволило ему вернуться в столицу. Риски политической жизни возросли многократно, и лишь очень немногие могли чувствовать себя в безопасности от любых нападок. Потерпевшие поражение пополняли ряды отчаявшихся, готовых примкнуть к любой авантюре под руководством человека, обещающего вернуть утраченные средства и влияние. Многие такие люди присоединились к Катилине и погибли; другие встали на сторону Цезаря в 49 году и преуспели, если только им удавалось пережить гражданскую войну. Неудача в это жестокое время означала не только политический и финансовый крах, но почти неизбежную гибель. С другой стороны, новые опасности соседствовали с гораздо более широкими перспективами успеха. Некоторые, хотя и немногие, получили возможность нарушить или обойти законы, определявшие назначения на высокие посты, либо приобрести беспрецедентные командные полномочия в провинциях на более долгий срок, чем когда-либо раньше. При диктатуре Суллы стало ясно, что богатство и высокое положение можно приобрести в результате междоусобного конфликта. Противники Цезаря во время гражданской войны изображали себя защитниками традиционных республиканских ценностей, но большинство из них сумели в свое время неплохо нажиться на победе Суллы.

Сочетание высокого риска и возможностей для почти безграничного успеха питало честолюбивые устремления и страхи современников Цезаря. Все видели, как некоторые люди достигают невообразимых высот, а другие впадают в нищету или бесславно гибнут. У большинства не было ни способностей, ни благоприятных возможностей для продвижения своей карьеры с помощью угроз или открытого насилия, но никто не мог быть уверен в том, что его соперники не воспользуются подобными методами. Сенаторы всегда были готовы поверить в слухи о вооруженном перевороте или заговоре с целью убийства. После начала гражданской войны даже сохранение нейтралитета далеко не всегда гарантировало безопасность, как показали проскрипционные списки Суллы. Чем выше поднимался человек, чем больший риск он был готов принять, тем более болезненным было его возможное падение и тем больше он страшился, что враги набросятся на него при первых признаках слабости. Непомерные амбиции многих выдающихся деятелей эпохи поздней Республики не вызывают сомнений, но нельзя забывать и о нервной и напряженной атмосфере, в которой они жили и боролись за власть. После каждого успеха становилось все труднее повернуть назад, и подлинный залог безопасности заключался в новых успехах. Цезарь вошел в историю как человек, который переправился через Рубикон и погрузил римский мир в хаос, поставив на кон собственную жизнь. Было бы неправильно рассматривать его как человека, разительно отличавшегося от своих противников или большинства других известных римлян I века до н. э. Точно так же будет ошибочно полагать, что главные действующие лица этой драмы исходили только из рациональных соображений. Все они по-своему были игроками, боялись последствий поражения и не доверяли друг другу. Призрак военной диктатуры и проскрипций всегда маячил поблизости. Менталитет римской элиты допускал мало возможностей для компромисса. Молодых аристократов воспитывали в духе virtus, важной частью которого была твердая решимость никогда не сдаваться, даже перед лицом неминуемого поражения. Это качество сослужило Республике хорошую службу в войнах с чужеземными державами. Оно ставило в тупик Пирра и Ганнибала, которые не могли понять, почему римляне не сдаются даже в тех случаях, когда их разбивают наголову. В эпоху гражданских войн это качество римского характера привело к тому, что внутренние конфликты были особенно непримиримыми и безжалостными. После начала схватки люди с обеих сторон знали, что они должны победить или умереть. Римские аристократы чрезвычайно редко кончали жизнь самоубийством после поражения в войне с внешним врагом. Они твердо знали свой долг: собрать остатки войск, укрепить боевой дух солдат и подготовить их к новым битвам и победам. Во время гражданской войны рядовые участники еще могли надеяться на снисхождение, в отличие от командиров, кончавших с собой либо от отчаяния, либо в знак своей непреклонной решимости.

Цезарь попытался изменить это положение вещей. В 49 году до н. э. он опасался попасть в руки своих соперников, а сами они страшились его возвращения во главе армии. И в том и в другом случае страхи могли оказаться необоснованными, но это не делало их менее реальными. После начала войны Цезарь демонстрировал свое милосердие, щадил разгромленных врагов и со временем разрешал им возобновить карьеру. Это была расчетливая политика, имевшая целью привлечь на свою сторону колеблющихся и создать для противника такие условия, при которых он не видел бы смысла стоять насмерть. Она принесла свои плоды. После победы Цезаря помилованные сторонники Помпея вернулись к общественной жизни, а некоторые из них удостоились его особой благосклонности. Он четко сознавал, что такое отношение скорее убедит их и всех остальных примириться с его диктатурой. Независимо от побуждений Цезаря, в его характере присутствовала душевная щедрость, несвойственная многим другим римлянам, пришедшим к власти в сходных обстоятельствах. Популистские меры, за которые он ратовал, были направлены на то, чтобы заручиться поддержкой широких масс, но в то же время он принял ряд полезных законов, обеспечивавших интересы большинства населения.

Цезарь был исполнен решимости подняться до самого верха. Марк Антоний у Шекспира сказал о нем, что «материал для властолюбья тверже должен быть», но на самом деле в истории трудно найти более твердого и решительного человека. Иногда он бывал совершенно безжалостным, хотя эта черта гораздо сильнее проявилась в Галлии, чем во времена гражданской войны. Судя по всему, его нравственные принципы были очень гибкими, и он подходил к зверствам с холодным прагматизмом человека, взвешивающего целесообразность своих поступков. Вместе с тем он был чужд бессмысленной жесткости и пользовался своими победами ради общего блага, не забывая, конечно же, о собственной выгоде. В конечном счете мы возвращаемся к вопросу о неоднозначности характера Цезаря и его карьеры, с которого мы начинали. Он обладал выдающимися талантами, но при этом был человеком своей эпохи. Римская политическая жизнь во времена поздней Республики «пошла вразнос», и многие нормы и принципы перестали действовать. Республиканская система во многом опиралась на прецедентное право и формальные соглашения, которые теперь утрачивали свою силу — не в последнюю очередь из-за готовности властей применять чрезвычайные указы, приостанавливавшие действие нормальных законов. Правила политической игры изменились, и теперь было трудно или даже невозможно вернуться к старому порядку вещей. Огромное честолюбие Цезаря, его талант, решимость и удача привели его к господству над Римом и не дали ему свернуть с избранного пути. Если бы он родился в другую, менее беспокойную эпоху, о его поступках могли бы судить с гораздо большей определенностью. Он мог стать вторым Сципионом Африканским и покрыть себя неувядаемой славой, спасая Рим от чужеземного врага. Возможно, что в таком случае ему, как и самому Сципиону, пришлось бы пережить горькое разочарование и удалиться в добровольную ссылку после того, как судьба бросила его на обочину политической жизни. Несмотря на все свои изъяны, Цезарь несомненно был патриотом и очень способным человеком. Независимо от наших суждений о его поступках, трудно представить, что его жизнь в каких-либо отношениях могла быть более яркой и драматичной.

Цезарь как полководец пользовался высочайшим уважением во все последующие эпохи. Его «Записки» были заново открыты и опубликованы в конце XV века. С возникновением новых государств, развитием военного строительства и появлением профессиональных армий военные теоретики часто обращались к трудам Цезаря и черпали в них вдохновение. Греческое и римское искусство войны оказало глубокое влияние на теорию и практику европейского военного дела в XVI и XVII веках. До сравнительно недавнего времени «Записки» Цезаря наряду с другими античными текстами продолжали играть важную роль в образовании офицерского корпуса западных стран. Наполеон часто называл Цезаря одним из своих главных учителей и даже во время ссылки на острове Св. Елены составил критический обзор военных кампаний Цезаря. Его подражание римлянам явно не ограничивалось военным делом, так как он построил свою карьеру по римскому образцу и стал консулом, а потом императором Французской республики, которая с самого начала позаимствовала многие черты республиканского Рима. В иконографии и лексиконе империи Наполеона очень много было взято у римлян и привлекало внимание к Цезарю и его преемникам. Впоследствии Наполеон III выделил средства на первую масштабную археологическую программу по изучению мест, связанных с завоеваниями Цезаря в Галлии. Восхищение Цезарем сочеталось с романтическими чувствами по отношению к галлам; детей во французских школах до сих пор учат думать об этих племенах железного века как о своих «предках». В XIX веке эта связь только укрепилась, потому что главным соперником и потенциальным противником Франции была Пруссия (впоследствии Германия), что отражало представление Цезаря о галльских народах, отделенных от враждебных германцев Рейном[98].

Цезарь удостоился высших похвал за свои полководческие таланты, хотя иногда встречаются и критические отзывы. Отношение к нему как к государственному деятелю с самого начала было гораздо более неоднозначным. Октавиан возвысился как наследник Цезаря, привлекший на свою сторону его ветеранов, чтобы отомстить за убийство диктатора. После обожествления Цезаря он называл себя «сыном божественного Юлия». Он не придерживался политики милосердия, принятой его отцом, и, хотя не мог сравниться с ним как военачальник, оказался чрезвычайно одаренным политическим деятелем. Когда гражданская война завершилась и его господство стало бесспорным, Октавиан Август успешно замаскировал свою абсолютную власть и скрыл ее от взоров общественности, чего не удалось сделать Цезарю. Такие авторы, как Тит Ливий, неоднозначно рассматривали Цезаря и его деяния, но определенно не пели ему хвалу. Вероятно, что утраченное историческое сочинение Асиния Поллиона не было лишено критики в адрес Цезаря. При Августе и его преемниках Катон, а также до некоторой степени Брут и Кассий чаще становились объектами преклонения. Их образы идеализировались, так что они представали благородными защитниками республиканского строя. Во времена Нерона поэт Лукан сложил эпическую поэму «Фарсалия» о борьбе между Помпеем и Цезарем, где последний представал далеко не в лучшем свете. Впрочем, никто не изображает его как злодея, а в некоторых описаниях он больше похож на таинственную силу природы, чем на смертного человека. Светоний начал с Цезаря свое жизнеописание первых двенадцати римских императоров. В его описании Август ближе всего подходит к образу идеального правителя, но в некоторых отношениях биография Цезаря выделяется среди других. Несмотря на диктаторские полномочия, он не был императором, или принцепсом (princeps), в смысле официального титула, введенного его приемным сыном. Светоний критикует Цезаря, но также подробно рассказывает о его многочисленных достижениях. В этом он следует общей традиции римлян, восхвалявших великие завоевания Цезаря, но осуждавших другие аспекты его деятельности и чтивших некоторых его противников.

Неоднозначное отношение к Цезарю сохранилось и в дальнейшем, что способствовало появлению многочисленных образов диктатора, сильно отличавшихся друг от друга. Наверное, самый известный из них представлен в трагедии Шекспира «Юлий Цезарь». Несмотря на название, автор уделяет гораздо больше внимания Марку Бруту, а Цезарь появляется сравнительно редко и погибает в начале третьего акта. Шекспировский Цезарь почти не наделен явными чертами величия, будучи немного помпезным, хвастливым и падким на лесть, но определенно не может считаться тираном. Ощущение его власти и влияния исходит главным образом от реплик и поведения других персонажей. Шекспир был не первым и тем более не последним драматургом, проявившим интерес к личности Цезаря. Многие, включая Вольтера, писали пьесы или оперы, касавшиеся всей его жизни или некоторых ее аспектов. Убийство Цезаря привлекало наибольшее внимание из-за внутреннего драматизма ситуации; следующим по популярности был его роман с Клеопатрой, полный восточной экзотики и эротических намеков. Впрочем, последний фактор полностью отсутствует в пьесе Бернарда Шоу «Цезарь и Клеопатра». Здесь мы видим более мягкого и благожелательного Цезаря, а его отношения с царицей, которую сделали шестнадцатилетней девушкой (а не взрослой женщиной, которой она была на самом деле в 48 году до н. э.), по сути дела, представлены как отношения между отцом и дочерью.

Существует ряд кинематографических портретов Цезаря, наиболее памятный из которых — роль Рекса Гаррисона в фильме «Клеопатра» (1963) [1]. Его Цезарь больше похож на человека действия и обладает внешне приземленным, но прочным авторитетом признанного лидера. Он также наделен красноречием и способен изъясняться с блеском подлинного оратора. Его роман с Элизабет Тейлор в роли Клеопатры изображен очень красиво, хотя на самом деле в этой связи было больше политики, чем страсти. Телевидение тоже не осталось в стороне, выпустив фильм «Юлий Цезарь» (2002) с Джереми Систо в главной роли. Здесь мы видим другого и в основном симпатичного Цезаря, но создатели фильма столкнулись с необходимостью уместить всю историю его жизни в два с половиной часа экранного времени. О Крассе вообще не упоминается, а хронология чрезвычайно расплывчатая: например, Катон уже заседает в сенате при диктатуре Суллы. Но в фильме предпринята честная попытка дать зрителю более широкое представление о Цезаре, помимо Египта и мартовских ид[99].

Цезарь многое совершил в своей жизни. Этот период был богат событиями и хорошо отражен в исторических хрониках, потому попытки художественного описания всей его карьеры в романах так же редки, как и на кинопленке. За последние годы самая подробная и обширная версия была представлена Колин Маккалоу в серии «Властители Рима», состоящей из шести романов, каждый объемом по 700—800 страниц. Ее добросовестное описание начинается с Мария и Суллы и завершается последствиями убийства Цезаря. Она проделала хорошую подготовительную работу и близко придерживается реальных событий. Разумеется, с учетом объема книг и интереса к личной жизни главных действующих лиц, многочисленные пробелы заполняются игрой воображения. Романист — не историк и может позволить себе такую роскошь.

Значительно более легковесная (в том числе и по объему) версия представлена в литературной серии Конна Игглдена «Император». По сути дела, это ряд приключенческих романов с Цезарем в роли главного героя. Здесь приоритет целиком отдан действию, и автор позволяет себе вольно обходиться с фактами. Маккалоу и особенно Игглден рисуют Цезаря в благоприятном свете, хотя и показывают читателям его безжалостность. Более критичный и серьезный роман «Цезарь» принадлежит перу Алана Мэсси. Его главным персонажем и рассказчиком является Децим Брут; в значительной степени это опровержение версии Шекспира, так как Марк Брут выставлен помпезным глупцом, а не благородным героем. Цезарь изображен как великий человек, но его цинизм и честолюбие выдвинуты на передний план. Образ Цезаря также появляется в ряде мистических романов Стивена Сейлора, и здесь он больше похож на эгоистичного разрушителя Римской республики, чем на героя. То, что сама Республика в этих романах поражена пороками и расшатана борьбой за власть, не уменьшает, по мнению автора, его ответственность за ускорение окончательного краха.

Исторические факты играют не самую главную роль для романистов, драматургов и сценаристов, так как им нужно приспосабливаться к требованиям сюжета. Некоторые подходят к делу гораздо добросовестнее, чем другие, но для историка было бы неразумно подвергать обличительной критике отклонения от известных фактов (которые сами по себе не всегда точно установлены) в художественных произведениях. Их авторы представили много разных взглядов на Цезаря, но стоит отметить, что за последние 200 лет серьезные историки тоже изображали характер великого римлянина, его цели и историческое значение совершенно по-разному. В этой книге я попытался обобщить имеющиеся сведения и воссоздать жизнь Цезаря. Существуют вещи, которых мы не знаем и вряд ли когда-нибудь узнаем. Я поставил перед собой задачу описать каждый эпизод жизни Цезаря без предпосылки о неизбежности всех последующих событий. Некоторые стороны его характера — например, внутренние мотивы поступков, личные убеждения и особенно замыслы в последние годы — остаются неясными. О них можно лишь гадать, и каждый человек так или иначе будет создавать собственного Цезаря, которого можно осуждать или восхищаться им, но чаще всего и то, и другое. Через две тысячи лет история его жизни до сих пор пленяет нас. Одно можно сказать с уверенностью: это будут не последние слова, написанные о Гае Юлии Цезаре.