З.Л.О.

Глава 9 ЗАЧЕМ ЛЮБИМЫХ ОТНИМАЮТ

«В восемнадцатый день рождения двойняшек Алхимик с верным Флипом отправился дегустировать крем для праздничного торта. Когда они вернулись, башня оказалась пустой. Аня с Яной исчезли, запись с видеокамеры уничтожена. Сатанюгу, который пришел с двумя букетами белых роз, Флип с порога схватил за грудки и втащил в подвал, где на софе лежал бездвижный Алхимик, закрыв лицо руками. Флип уставился своими выпученными глазами в маковые зернышки зрачков Сатанюги, словно хотел достать с глазного дна двойняшек, но обнаружил там лишь пустоту и отпустил его.

— Что случилось? — спросил испуганный Сатанюга.

— Он забрал моих девочек, — тихо заговорил Алхимик. — Нельзя возвращаться туда, где тебя ждет предательство. Нельзя изменить ход событий. Я не знаю, чего он пожелал. Он видит, что я получил. Я не знал, чего сам пожелал, зато знаю, что потерял он. Его бесит, что я получил то, что он потерял.

„Мужик, по ходу, бредит“, — подумал Сатанюга и сказал:

— Да про кого вы говорите?

— Где твой друг? Где Следак?

— Не друг он мне. Мент поганый. Следак украл Яну с Аней?

— Мент, мент, мент… — Алхимик, демонстративно не слыша его вопроса, продолжил бубнить под нос: — Бывших ментов не бывает. Это он открыл башню, больше никто не мог сюда войти. Ученики всегда предают учителей. Но я думал, что предателем будешь ты, Кирилл. Я снова ошибся.

— Опять не понял. Вы что, специально взяли нас в ученики, чтобы мы вас предали? Так, что ли?

— Все предопределено. Я уже давно живу не своей жизнью. За желания приходится платить. Моя плата впереди, его — уже случилась. Он хочет моей боли, не понимая, что мы всего лишь часть большой игры. Мы пешки, которые съедят друг друга, чтобы новый ферзь вышел на поле. Десять лет я бегал по свету, чтобы найти способ вернуть все на свои места, но тщетно. Рано или поздно придется заплатить. Я приехал сюда, чтобы развязать этот узел. Пытался держать все под контролем. Я пока еще не знаю, что с меня возьмут. Но только не моих девочек. Я дам ему все, что он попросит, и мы уедем. Закрою вопрос. — Алхимик повернул перекошенное страданием лицо к Сатанюге. — Запомни, Кирилл: ни одно колдовство не спасет тебя от расплаты за один-единственный глупый поступок, даже если ты совершил его в надежде спасти мир.

— Ну, это мне не грозит. В смысле — я не собираюсь спасать мир, я бы его с удовольствием уничтожил. Вас погубила доброта. Зачем вы взяли в ученики бывшего мента? Кстати, о ментах. Вы в милицию обратились?

Алхимик только грустно рассмеялся:

— Милиция — это он. Весь Черняевск — это он. Он хочет, чтобы я тоже стал его частью, винтиком в империи зла. Если мы не можем снова стать лучшими друзьями, то должны стать лучшими врагами. Только он не знает, что, что бы ни получил от меня, его желания все равно разрушат построенный им мир. Конечно, он поневоле построил его таким, хоть и во всем винит меня. Нельзя хотеть большего счастья, чем ты уже имеешь.

Сатанюга слушал бормотание Алхимика вполуха. Он видел, что у мага сильнейший стресс и анализировать его бред бесполезно. Единственное, что Кирилл понял, — это то, что девочек похитил не Следак. Кишка тонка у Следака. Сделать такое мог только Барон, потому что могущественнее и страшнее фигуры в городе не существовало. И значит, Следак работал на Барона. Барон — наркобарон, очень крутой мафиози, но ведь Алхимик — маг и чародей… Сатанюга недоумевал, почему учитель не применит против врага свою колдовскую силу. Может, он ошибся в нем и этот низкорослый грустный клоун всего лишь богатый шарлатан-любитель?

— Ты, наверное, думаешь, почему я валяюсь здесь, как жалкая тряпка? Почему не мчусь спасать своих девочек? — Алхимик вскочил с софы. — Ты разочарован, Кирилл? — Он подбежал к Сатанюге вплотную и поднял к нему искаженное страданием, бледное лицо. — Он только этого и ждет! Хочет помериться силами. Он не знает моей силы, я не знаю его. Но я вижу, что он встал на другую сторону. Все, что он сделал за эти десять лет, его руками делала тьма. Вся городская преступность, весь черняевский смрад в его руках. Все под его контролем, кроме меня. Он не понимает, зачем я вернулся, боится меня, хочет сделать таким же, как он.

— Может, просто замочить его? Пусть Флип оживит мертвецов с кладбища, направим на него зомби. Пусть они бьются с его ментами и бандюками. Посмотрим, кто кого.

— Кирилл! Ты просто еще глупый пацан. Я не могу его убить. Боюсь, что никто не может, даже он сам. Иначе он давно бы уже это сделал. Я не могу рисковать девочками.

— И что же дальше?

— Буду ждать условий и сделаю все, чего бы он ни попросил. Но любое его желание обернется против него.

— Понятно, — сказал Сатанюга, разочарованно подумав, что выбрал не того гуру. Жаль, Барон не набирал учеников. — Надеюсь, они ничего плохого не сделают с Аней и Яной.

— Нет, он не посмеет! Как ты мог сказать такое, кретин! — сорвался на Сатанюгу несчастный отец.

Оттолкнув Кирилла с такой силой, что тот отлетел к стене, Алхимик побежал наверх в спальню двойняшек, из которой шла винтовая лестница на крышу. Флип и пришедший в себя Сатанюга едва поспевали за ним. По дороге наверх Алхимик периодически вскрикивал:

— Мои девочки! Мои девочки! — и всплескивал короткими руками в свободных рукавах, словно черными крыльями.

Взлетающие рукава поднимали волны воздуха, по башне стали носиться маленькие смерчи, они поднимали в воздух и раскидывали повсюду вещи, двигали мебель, роняли картины со стен. Чучело крокодила летало над перевернутым столом, точно дракон над разоренным городом. Сатанюга и Флип влетели на зубчатую крышу башни, как раз когда Алхимик, с поднятыми к синему осеннему небу руками, кричал, потрясая кулаками:

— Я отниму у тебя свой город, Барон! Зря ты ввязался в эту игру, старый друг! Я отомщу тебе за мой сегодняшний страх! Когда-нибудь отомщу! А сейчас отдай мне моих девочек! Отдай, и я сделаю все, что ты хочешь!

Он кричал и кричал, топал ногами и проклинал Барона до тех пор, пока синее небо не почернело. Сверкнули три толстенные молнии, грянул гром, и полился тропический бронебойный ливень. В этот момент Сатанюга осознал, что учителя себе выбрал правильно, и больше никогда душевные сомнения по поводу силы Алхимика его не мучили. Барон не заставил себя долго ждать. Через десять минут к башне подъехал черный глазастый „мерседес“. Весь седой, в черном пальто с красной подкладкой, Барон вылез из машины. Один, без всякой охраны, он поднялся на высокое крыльцо и зашел в грустно распахнутую дверь башни.

— Ух ты! Какой бардак, Янчик! Некоторые люди совсем не меняются. Не надо так на меня смотреть. И обезьян этих своих размалеванных убери. У нас тет-а-тетный разговор намечается. Девочки твои у меня в гостях. Дядя Саша просто пригласил их на виллу в их день рождения. Такие большие дочки, завидую. Правда, не родные, но, по-моему, они искренне тебя любят. А ты их в башню заточил. Таких-то красоток-златовласок. Знаешь, Янчик, нехорошо это. Надо давать детям свободу. Дети растут, с этим ничего не поделаешь. У меня на вилле просто замечательно. Бассейн с горками, зоопарк, сад чудесный — а ты девочек взаперти держишь. К дяде Саше в гости не ходишь. Даже не рассказывал им про меня. Про Пеля небось рассказывал. Или нет? Нехорошо забывать старых друзей. Я понимаю, тебе от меня ничего не надо, у тебя все есть. Помнишь, десять лет назад у меня тоже все было? Но у тебя возникла маленькая просьба. А теперь у меня — маленькая просьба. Помнишь моих малышек? Я их так давно не видел. Очень скучаю. Но безопасность прежде всего. И по тебе я сначала очень скучал. А теперь — нет. Просто маленькая услуга, и все. Видишь ли, я не могу спать спокойно, пока не буду убежден, что твое желание сбылось, Янчик. Все эти детские мечты, все это так славно! Только почему же я не вижу вокруг одни счастливые лица? Что-то пошло не так?

— Чего ты хочешь? Просто скажи, чего ты хочешь?

Они стояли друг против друга, ненавидяще щуря глаза.

— Ну, это личный разговор. Пусть твои Пятницы погуляют.

Пришлось Сатанюге вместе с невозмутимым Флипом выйти под дождь, который шел еще сутки, пока Барон на своем „мерседесе“ не привез двойняшек обратно в башню и не увез оттуда тяжелый желтый саквояж со ЗЛОм».

Седой отложил исписанные листы в сторону и по привычке направил свет лампы в лицо Следаку:

— Что еще за ЗЛО, Следак? Я такую аббревиатуру на зэках видел: «За все Легавым Отомщу». Алхимик — он же не сиделец, что за странный юмор? Я так понял из этого опуса, что ты, Следак, все же лоханулся. Правильно тебя Швец в дурку вернул. Между Бароном и Алхимиком внутриклановые разборки шли. В чемоданчике или деньги, но как-то мало, или наркотики. Люблю загадки, но разгадки сладки. Давай поясняй!

— Видимо, ты неплохо подкрепился, Аркаша. Вся кровь к желудку ушла? Голова не варит, зато добрая?

— Ну-ну. Остри, писатель. Я и правда пока добрый. Что в саквояже-то Барон унес? Почему Алхимик из Черняевска не уехал? Давай говори, не томи.

— Это длинная история. Сатанюга рассказывал, что какой-то колдун тринадцать лет назад исполнил тайные желания Алхимика и Барона, после чего Гелочек сбежал за границу, прихватив свою долю от их общего бизнеса. А у Барона, который остался аптечным королем Черняевска, началась полоса неприятностей. Наехали на него настоящие криминальные бароны. Как раз тогда в стране случился очередной передел собственности, во власть пришли новые люди, да и у наркомафии боссы поменялись. Новые, голодные совсем пришли. И решили сеть аптек бароновских оприходовать, чтобы по ночам там наркоту продавать. Осадили Барона, обложили, как волка, но он парень упрямый — ни в какую не соглашался. На угрозы плевал, смелостью и безбашенностью своей бравировал, вел себя абсолютно неадекватно. От охраны отказался, от крыши своей отбоярился, сам на стрелки ездил и клал на всех с прибором. Его даже взрывали: «мерседес» в клочья, а он, чертила, жив, только легкими царапинами отделался. После покушения перестали Барона прессовать, решили — что с него возьмешь, с отмороженного. Вроде как поутихло все, улеглось, успокоилось. Только оказалось, что наркомафия просто паузу взяла, выжидала удобного момента, чтобы надавить на Барона. Дождались и ударили его ниже пояса. Барон в Москву на переговоры улетел, а в Черняевске похитили его жену и дочерей. Охрану расстреляли, а семью Барона увезли в неизвестном направлении. Барон — к ментам, те руками разводят: мол, надо ждать условий и не рыпаться, пока еще шанс есть родных живыми увидеть. Только не стал Барон ничего ждать. Ночью с тремя отчаянными бойцами из своей бывшей крыши аптекарь атаковал загородный особняк черняевского цыганского барона, по совместительству босса местных пушеров. Всех, кто там по случаю оказался, Барон безжалостно порешил. Кровищи, говорят, столько пролили, что она весенними ручьями по двору бежала. Охрана цыганская пуль двадцать в Барона всадила, а ему — хоть бы хрен. Из братков, что с ним пришли, только один в живых остался, да и тот руку потерял. Он-то и рассказал потом, как Барон, весь в чужой и своей крови, махал катаной, по случаю привезенной из Токио, пока одни порубленные тела вокруг не остались. А потом вынес его, раненного, из дома, запалил хату наркотскую, а сам сел неподалеку на холме и до утра любовался пламенем и наслаждался криками сгорающих врагов. Так и сидел, пока дом дотла не прогорел. Ни пожарные, ни менты не приехали в ту ночь на место происшествия. Поговаривают, Барон заранее отвалил им за это огромные деньги. На следующий день пакет Барону во двор закинули. В нем лежало ухо его любимой жены-красавицы с бриллиантовой сережкой и письмо: «Спасибо, что избавил от конкурентов. Теперь не балуйся. „Фармаг“ на торги выставляй и три лимона бакинских кэшем готовь. Как соберешь бабло — иди в порт, в старые доки. Там обмен произведем. Торопись, Барон, каждый час будем тебе семью возвращать… По частям. К ментам не ходи».

Черняевск к тому времени для наркомафии золотым дном стал. Через него проходила самая настоящая Дорога смерти — европейский наркотрафик. Рядом с Черняевском оказались три границы — немецкая, польская и литовская, а в самом городе — речной порт, так что химическая наркота со всей Европы переваливалась в Россию, а афганский натуральный героин, наоборот, в Европу — и все это через Черняевск. Особо сладким местом по праву считался порт. Смерти наркотической через него прошло — не сосчитать. А Барон, между прочим, одним из акционеров порта числился — держал на руках серьезный пакет акций, да и грязными деньгами, перепадавшими оттуда, не гнушался. Вот его судьба-насмешница за похищенной семьей в порт и привела.

Барон появился в доках через полчаса — ровно столько времени ему понадобилось, чтобы просверлить в большом стальном чемодане дырки для воздуха. С двумя чемоданами Барон в доки и приехал. На большой стальной чемодан сел, маленький кожаный на колени положил, закурил. Тут и враги подтянулись — целых три лимузина в десяти шагах от него остановилось. Барон сидит — курит. Затонированное окошко плавно открывается, а там улыбающееся лицо начальника порта — бароновского приятеля и дольщика — Витьки Коршунова.

— Зря ты, Барон, вместе с Алхимиком не свалил. Нормальный ты мужик. Ничего личного — просто бизнес.

У Барона на лице ни один мускул не пошевелился — как курил он задумчиво, так и курит.

— Забирай своих и отваливай. Слышишь, Барон? Теперь в городе новые порядки будут. Уезжай в Москву или еще куда-нибудь подальше. Деньги-то принес?

Барон молча чемодан на коленях открыл — полный «зелени» нашинкованной.

— Вот и молодец. А то цыган пожег, дом спалил, людей поубивал — псих ненормальный. А если б мы твоих так же, а? Давай сюда чемодан, забирай своих баб — и валите. Никто тебя искать не будет, обещаю.

Барон выдохнул тонкой струйкой дым. Молча. Закрыл чемодан, положил его рядом с собой на землю и подпихнул ногой к машине. Стекло перед лицом Коршунова бесшумно поднялось обратно, зато открылась дверь во втором лимузине, и оттуда вытолкнули его красавицу-жену. Бывшую красавицу. Голова перевязана, лицо сведено судорогой от страха и боли. На руках спят четырехлетние дочурки. Девочек, похоже, накачали какой-то дрянью, они даже не проснулись. Барон кивнул жене. Встал ей навстречу, и одновременно сам собой открылся большой чемодан. Из лимузина ловко выпрыгнул невзрачный парень, подскочил к чемодану с деньгами. Барон взял у жены девочек и, положив их в железный чемодан, захлопнул крышку.

Юркий бандит еще не успел закрыть дверь машины, как Барон, оттолкнув жену за высокий чемодан, развернулся к лимузинам, выплюнул сигарету и, молниеносно выхватив из-за пазухи два «Микро-Узи», стал поливать свинцом стекла лимузинов. С другой стороны из дверей повываливались бойцы и ответили Барону из четырех стволов. Барон, словно не пули в него летели, а плевки, только утерся рукавом и, обойдя лимузины, в упор прикончил четырех бандитов. Потом добил раненых в машинах, забрал у мертвого Коршунова чемодан, который он еще прижимал к животу скрюченными руками, и пошел к жене и дочкам.

Снайперы, которые все это время вели огонь по Барону с крыш, в ужасе сбежали — они видели, что все их пули в Барона попали, но ни одна его даже не ранила. Бывшая мисс Черняевск-93, умница и красавица, любимая жена Барона, лежала мертвая за большим стальным чемоданом. В нее не попали бандитские пули — она умерла от руки мужа, ударившись при падении виском об острый угол чемодана. Маленькая ранка и совсем чуть-чуть крови. Барон вытащил дочек из чемодана-убийцы — они сладко и безмятежно посапывали курносыми носами. Он положил девочек кудрявыми головками на еще теплый живот их мертвой матери, сел рядом, закурил и попытался заплакать — у него не получилось. Тогда он закинул мертвую жену на плечо, взял девочек под мышки и ушел из доков. За его спиной один за другим взорвались оба лимузина, но он даже не обернулся.

Бойню у доков, как и сгоревшую цыганскую блат-хату, списали на нарковойны преступных кланов. Барона никто не тронул. Он тихо похоронил жену. Потом так же тихо и незаметно исчез из города с матерью и дочерьми. Через месяц он вернулся один. Его империя выжила. Общался Барон теперь только со своими директорами, и на его лице начисто пропало выражение любых эмоций, словно отвечавшее за них левое полушарие его мозга умерло в доках. Месяц в городских криминальных кругах стояла гробовая тишина. В порту царили неразбериха и полная анархия. Наркомафия несла серьезные убытки. А потом в офис Барона приехал веселый незнакомец. Упитанный, похожий на певца Баскова, одетый с ног до головы в «BOSS», розовощекий мужчина просто-таки излучал позитив, он струился с его добродушного лица мягкой улыбкой.

Словно свет утренней звезды, он беспрепятственно прошел в офис мимо охранника, секретарша улыбнулась ему как старому знакомому, когда он входил в кабинет Барона, хотя видела его в первый раз. Улыбчивый незнакомец провел с Бароном наедине три часа. Дверь в кабинет Барон запер изнутри, а телефоны отключил. Вышел позитивный мужчина из кабинета с еще более широкой улыбкой.

Зато никто больше никогда не видел улыбки на лице Александра Барона, в тот же вечер созвавшего на сходку всех уцелевших глав мафиозных кланов Черняевска, всех воров в законе, всех смотрящих, имеющих отношение к наркотрафику. Барон объявил им, что отныне он будет держать в руках все ниточки, их связующие, он будет в Черняевске главным, под ним будет порт, и ему будут платить они, слушаться и подчиняться беспрекословно. Слава о том, как Барон разобрался со своими обидчиками в доках, дошла к тому времени уже до всех, так что спорить с ним на сходке не стали. Правда, многие пытались потом устранить его, выйти из-под его жесткого контроля, только все они теперь в могилах. Это в лучшем случае. А Барон десять лет еще темной стороной города правил. Власти городские при нем как попугай при капитане Флинте — на плече сидели и слова заученные говорили, — а реальная власть вся у него оставалась.

Только ни радости, ни счастья власть эта проклятая Черному Барону (Черным его стали звать за тоску в глазах и за черные плащи с красной подкладкой, которые он стал носить) не доставила. Жил он один в своем загородном доме, почти ни с кем не общался, старался все вопросы решать по мобильнику да по электронной почте, появлялся только на сходняках. Но если приходила нужда наказать какого-нибудь отступника, тут он никому не доверял, сам расправлялся, причем с особой жестокостью. Милиция вся давно под ним лежала и боялась его не меньше, чем преступные подопечные. Федеральные власти сквозь пальцы на Черняевск смотрели, тем более что с приходом Барона кривые преступности и наркомании в городе резко снизились. Барон щадил и опекал родной город. Его главной задачей было — обеспечить беспрепятственный проход смертоносного груза через Черняевск. Такова оказалась цена спокойной жизни города. Все поменялось, когда неожиданно Алхимик с дочерьми вернулся в город, но с Бароном общаться не стал. Будто и не было их многолетней дружбы, будто не из-за него счастливая жизнь Барона к черту покатилась. Будто бы не из-за него он из аптекаря стал безжалостным криминальным авторитетом.

— Хорошо излагаешь, Следак. Я прямо заслушался. Только чересчур романтично. Ты же сам знаешь, романтизация зла ни к чему хорошему не приводит. Удивляюсь я вам, писакам. Всегда вы за добро горой, а как историю какую излагать, так сразу злодей в главных героях. И сочувствие, и уважение вызывает — прямо пример для подражания.

— Так тебе, мракобес средневековый, правда нужна или мистерия из площадного вертепа, где ангел черта всегда в конце палкой бьет? Ты ж меня просил все как есть рассказывать. Я и стараюсь. А ты меня только критикуешь и обвиняешь. Обвинитель и есть.

— В твоей истории правда с безумием так переплелась, что черт ногу сломит.

— Надеюсь на это. Так тебе дальше про Барона рассказывать?

— Давай. Только ближе к теме, Следак. Что Барон за дочерей у Алхимика попросил, что за ЗЛО в чемодане унес?