З.Л.О.

Глава 10 КАПЛИ СЧАСТЬЯ УБИВАЮТ ГОРОД

— Ну, слушай, Аркаша. Сатанюге Алхимик рассказал, а может, он сам придумал, тут я врать не стану. Но если ему верить, то события примерно так развернулись.

Когда Сатанюгу с Флипом отправили погулять, между Алхимиком и Бароном состоялся серьезный разговор. Посмотрел Барон на своего бывшего закадычного дружка и говорит:

— Нехорошо, Янчик!

— Что?

— Друзей предавать нехорошо. За девочек своих не бойся, они в порядке. Но вернутся к тебе, когда ошибку свою исправишь.

— Какую еще ошибку? Чего ты загадками говоришь? Сколько ты хочешь?

— Нисколько. И ты прекрасно знаешь, про что я говорю, Янчик. Что пожелал я тогда у башни Пеля, все сполна получил. Нахлебался по самые гланды своим желанием. Заплатил за него по полной. Вся надежда на тебя теперь. Ты ведь эликсир счастья для всех людей попросил, Янчик? А потом с ним убежал. Не захотел ни с кем делиться. Даже со старым другом. Нехорошо. А теперь вернулся покрасоваться. Вот он я, счастливый Алхимик. Мне твое счастье не нужно. Про девочек я тебя не спрашиваю. Не сужу. Хочу только справедливость восстановить. Не поверишь, не для себя — для людей стараюсь. Обидно мне, что зажал ты всеобщую радость.

— Ты ничего не понял, Барон. Я уехал тогда, чтобы не навредить никому. И тебе в первую очередь. Не важно, что мы хотели тогда пожелать, — важно, что получили. И к чему это приведет.

— Ух ты! Значит, и мне нужно было бежать тогда, Янчик? Чего ж ты мне не сказал?

— Думал, у тебя обойдется. Ты всегда на земле двумя ногами стоял, Сашка. Я думал, что ты что-нибудь простое, для семьи загадал. Здоровье, например. Не предполагал, что все так обернется.

— Так я и загадал. Деньги мне не нужны были, я для своих детей здоровья попросил. Или хотел попросить. Трудно быть теперь в чем-то уверенным. А получил знаешь что?

— Неуязвимость, силу и власть?

— Я так и думал, что ты все знаешь. Я жену потерял. Мне ее никто не вернет, никто не заменит. Дочек своих почти десять лет не видел. Я людей убиваю. А сколько их по моей вине еще умрет — страшно подумать. И мне с этого пути не сойти. Живу я одной надеждой — что если жило у меня на глубине темной неизведанной души заветное желание и оно исполнилось, то и у тебя, дурачка, тоже исполнилось заветное желание. А ты, сколько тебя помню, одного хотел — эликсира счастья. Чтоб всем вокруг от сердца отлегло и души радостью заполнились. Не разочаровывай меня, Янчик! Поделись эликсиром!

— Барон! Мне очень жаль, что с тобой случился весь этот кошмар. Но никакого эликсира счастья нет. Прости. Счастье каждый должен найти сам. Добиться своими руками и сердцем, как это ни банально. Счастье — держать за руку любимую, счастье — прижимать к груди новорожденного, счастье — умереть ради друга. Я, как и ты, теперь лишен всего этого. Мы не должны были лезть в чужие тайны и искать легкие пути. Отдай моих девочек, и ты нас больше никогда не увидишь.

— Нет! Это ты нас больше никогда не увидишь — если не поделишься эликсиром.

— Эликсиром? Искусственное счастье — выпил, и тебе хорошо? Барон, счастье эфемерно и недолговечно, то, о чем ты просишь, — скорее по твоей пушерской части. Наркотики заменяют мир минутным счастьем, забирая взамен жизнь. Так ты себе представляешь эликсир?

— Значит, ты получил его, но испугался действия? Очень на тебя похоже, Янчик. Если твой эликсир — наркотик, меня это не пугает. Меня не пугают вещества, только существа. Такие, как ты. Если эликсир — наркотик, то это самый чистый, самый сильный наркотик: принял его — и на всю жизнь счастлив и все вокруг счастливы.

— Ты сошел с ума, Барон!

— Нет, я сошел с ума, когда поехал с тобой к Пелю убивать свое счастье, а сейчас я в уме как никогда. У тебя сутки на размышление, Алхимик. Или ты отдашь мне вещество, или я исчезну вместе с твоими девочками, и никакое колдовство тебе не поможет.

Сказав это, Барон вышел из башни, оставив Алхимика в полном недоумении. Такого условия от Барона он не ожидал. Но мучился размышлениями Алхимик недолго. В ту же ночь он с помощью Гримуара, Сатанюги и верного Флипа вызвал демона Барбатоса, чтобы тот помог ему решить непосильную задачу. Сатанюга настолько перевозбудился тогда, что с трудом мог вспомнить все, что произошло той роковой ночью. Попробую воспроизвести обрывки воспоминаний безумного гота. Во-первых, черный Флип принес себя в жертву демону, и это стало абсолютной неожиданностью как для Сатанюги, так и для Алхимика. Когда бенинец перерезал себе горло острым мачете, которым раньше рубил головы курицам на вуду-ритуалах, Сатанюге стало плохо, а Алхимик уронил Гримуар и в ужасе схватился за голову, но поздно. Барбатос пришел и принял жертву. Он выслушал просьбу Алхимика и долго смеялся.

— Эликсир счастья? Вещество радости? В вашем мире такого товара нет, — скрежетал отвратительный урод Барбатос, с трудом уместившийся в подвале башни. — Зато я знаю место, где его полно. Я материализую тебе немного этого вещества, осуществлю, так сказать, твои детские мечты. Но взамен я хочу для начала твою душу, но это еще не все. Город твоего детства превратится в ад. А выйдет из него благодаря мерзким паразитам. Лучше ли от этого станет его жителям, я не знаю. Вижу только, что много еще душ отломится мне от этого заказа. А еще, Алхимик, хочу тебе сказать вот что: если захочешь отомстить Барону и спасти город от того Зла, которое он выпустит с твоей помощью в мир, то ты должен умереть 06.06.06. И тогда сможешь воскреснуть 09.09.09, если в ту ночь Яна с Аней и два твоих ученика вызовут демона Самриила! Только так! Как тебе такой расклад, Алхимик? Не пугает? Готов погрузить родной город во тьму и отдать свою душу за возвращение прекрасных двойняшек?

— Я смогу исправить все и вернуть в город свет через три года?

— Возможно. Ты же знаешь, нам, демонам, верить нельзя. Но у тебя нет другого выхода.

— Да, я согласен, Барбатос. Бери мою душу и принеси мне то, что обещал.

Барбатос мигнул в темноте, как перегорающая лампочка. В долю секунды он сгонял за обещанным веществом в тонкие миры. В полуметровых ладонях гиганта что-то переливалось и поблескивало. Демон открыл ладони и высыпал содержимое прямо на пол перед Алхимиком. На полу образовалась горка из блестящих разноцветных зернышек, больше всего напоминавших обножку — пыльцу цветов, которую пчелы переносят на задних ножках, только гораздо крупнее и трех цветов: зеленого, лилового и оранжевого.

— Что это? — спросил Алхимик.

— То, что ты просил! Зооморфогенный липидопротеиновый опиат райского происхождения. А если проще — пыльца райских цветов. Там она везде, растворена в воздухе, в воде… Основной предмет контрабанды из Рая. — Демон довольно ухмыльнулся.

— Разве демон может попасть в Рай?

— Нет. Но у нас много друзей везде, Алхимик. В Аду — вечная работа, смрад и пот, а в Раю постоянный отдых, расслабуха, но даже там кое-кто вынужден обслуживать всю эту благодать. За садом ухаживать надо. Так что недовольные имеются. Поэтому с контрабандой проблем нет. Твой Барон будет доволен. Эффект стопроцентный! Эндорфины — жалкое подобие воспоминаний о райской жизни, оставленное людям, чтобы не забывали, что потеряли из-за чрезмерного любопытства, гордыни и тяги к знаниям.

— И на сколько людей хватит этой кучки?

— В принципе на весь город. Я же не аптекарь, я — демон! Барон сам разберется. Он просил эликсир счастья, а не инструкцию. Я выполнил свое обещание. Напрасно твой варвар загадил пол, мы бы и так договорились. — Сказав это, Барбатос исчез так же внезапно, как появился.

Алхимик и Сатанюга убрали тело несчастного Флипа и переложили райскую пыльцу в дорожный саквояж мага. Сатанюга с трудом поборол желание украсть и проглотить сверкающий шарик счастья. Алхимик тут же позвонил Барону, и тот немедленно привез напуганных, но не плачущих двойняшек. Алхимик взглянул на них и молча отправил наверх, в спальню.

— Вот в этом чемоданчике твой эликсир, Барон. Вернее, его ингредиенты. Я назвал их З.Л.О.

— Ух ты! За все Легавым Отомщу? В честь Следака?

— Много чести. Просто зеленый-лиловый-оранжевый, или зима-лето-осень, или, если хочешь, «зачем любимых отнимают», ну или Зооморфогенный Липидопротеиновый Опиат…

— Достаточно, Янчик! Я рад, что ты решил поделиться с миром счастьем. «ЗЛО» — отличное название для эликсира счастья. Как его применять? Какие рекомендации?

— Сам разберешься. Советую начать с микродоз. Но думаю, что ты в этом гораздо больший специалист, чем я. Оно отлично разводится в воде, например.

— Пробовал?

— Нет. А теперь вали из моей жизни, Барон. У меня умер друг, мне надо его похоронить.

— Святое дело. Это ты про черного колдуна?

— Нет, это я про тебя.

— Ух ты! Молодец. Прощай, Янчик. Только знай: если обманул меня, никого не пощажу — найду тебя и девок твоих где угодно.

Когда Барон ушел, Алхимик впал в ступор. Лежал на своей любимой софе и молчал, глядя в потолок, как будто и не возвращались к нему дочери, и не нужно было срочно сваливать из проклятого Черняевска. Сатанюга пытался с ним заговорить и даже растолкать его, но все тщетно. Девушкам тоже не удалось его расшевелить. В результате Сатанюге, двойняшкам и повару-чеху пришлось самим сжечь Флипа в печи ресторана и подхоронить прах к могиле матери Алхимика. Через сутки Алхимик встал с софы, созвал всех своих и сказал:

— Мы никуда не поедем, пока не поймем, что за дрянь передали Барону и как он ею распорядился. Иуду Следака я прощаю, думаю, что Барон подло воспользовался его открытой больной душой, к тому же без него мне не выполнить задуманного. А теперь будем ждать и смотреть, что творится вокруг. На всякий случай я запрещаю вам пить городскую воду.

Но последний запрет был явно преждевременен. Алхимик видел дальше, чем нужно. ЗЛО пришло с другой, гораздо более стандартной стороны. Черняевск охватила эпидемия необычной наркомании. Долгих десять лет город был практически чист от тяжелых наркотиков. Конечно, случались единичные сбои. Гастролеры в город наезжали, но их моментально ликвидировали подопечные Барона. Цыганская героиновая мафия отсюда ушла, таджикскую не пустили. Молодежь бухала, дула «каннабис», иногда травилась бутиратом, «Моментом», поганками, изредка откуда-то просачивались экстази и скорость, но любые случаи продаж отслеживались, и виновные наказывались. И вот сидевший на чистяке город просто накрыла волна нового, необычного наркотика. Ходили слухи, что его раздавали бесплатно темные личности перед ночными дискотеками — капали из пипеток всем желающим на языки «капли счастья», а любителей халявы в нашей стране всегда хватало с лихвой. Рассказы о бесподобном кайфе, чувстве полного и безоговорочного счастья, вселенской любви, покоя и взрыва положительных эмоций одновременно, о каплях, делающих мир в тысячу раз ярче и привлекательнее, захватили умы молодежи Черняевска. Дискотеки не могли вместить всех желающих. Подростки выстраивались в длиннющие очереди, чтобы получить свою каплю — причаститься счастью, нырнув на сутки в непрерывное удовольствие. Родители и учителя забили тревогу слишком поздно. Через неделю в Черняевске почти не осталось подростков, не вкусивших с халявного древа соблазнов. Молодой Черняевск ликовал недолго — через неделю пипеточные жрецы нового безымянного бога бесследно исчезли, а всех попробовавших капли посетили жуткая абстиненция, страшные головные боли, мышечные судороги и депрессия. Больницы переполнились пациентами — старшеклассниками и студентами в тяжелом состоянии, требующими только одного — капель счастья.

Поползли слухи, что к эпидемии прямое отношение имеет Барон и что мэрия города тайно собирала ночное совещание глав городских служб с его участием. Безобразие случилось как раз накануне выборов мэра. И напрямую играло на конкурентов ополоумевшей от неожиданной беды городской матроны. Столичные светила медицины горестно разводили руками, не в силах помочь детишкам, которые лежали под капельницами и отказывались от еды.

Власти официально озвучили версию массированного теракта с использованием биологического оружия, учебные заведения закрылись, в городе объявили безвременный карантин, а несчастные дети продолжали угасать в больницах. Федеральные власти обнесли город санитарным кордоном со знаками биологической опасности, хотя анализы крови умирающих не выявили никаких отклонений. Въезд в город закрыли, порт законсервировали. Появились слухи, что виновных поймали и даже что Барон лично посадил на кол негодяев, потравивших детей. Несмотря на это, возмущенные горожане вышли на улицы и на всякий случай перебили все стекла в аптеках «Фармаг». Разъяренный народ попытался найти и линчевать самого Барона, но удалось только поджечь его пустой унылый дом-крепость. Толпу встретили и проводили открытые настежь ворота. Тогда решили сжечь колдуна Алхимика, без которого тут точно не обошлось, но ни его, ни странных его дочерей в пустой башне не нашли — поломали, что смогли, и ушли ни с чем. Поджигать башню не стали — велик был риск спалить весь город, да и запал у народа уже прошел.

Однако не все попробовавшие волшебные капли попали в больницы — часть из тех, кто побывал в раю, остались в рассудке. Только в сумрачном, помутненном состоянии и с одной лишь идеей фикс — раздобыть снова волшебные капли любой ценой. Они болтались по цветущим июньским улицам, словно потерявшиеся щенки, вглядываясь в собственные тени, либо сутками сидели в Интернете в надежде разыскать хоть какое-то упоминание о каплях счастья или подобных случаях. Город погрузился в хаос, траур и уныние, впервые за последние десять лет оставшись без хозяина, ведь Барон действительно исчез, и никто даже не предполагал, в каком направлении. Никто не мог понять, что, как и почему случилось с несчастными черняевскими тинейджерами. Никто, кроме Алхимика, который в подвале своего ресторанчика переждал городские волнения и, вернувшись в разгромленную башню, вызвал эсэмэской Сатанюгу, чтобы посвятить в план своей смерти с последующим воскрешением.

— Завтра, шестого июня, я остановлю свое сердце. Я виноват в том, что сейчас происходит с моим любимым городом, но помочь ему смогу только через три года. Ты, Кирилл, должен будешь найти Следака, потому что без него мое воскрешение не состоится. Наградой тебе за содействие будет Гримуар. Аня с Яной отдадут тебе его через три года. Я спрятал их в безопасном месте, чтобы все ужасы, которые ждут Черняевск, обошли их стороной. Не ищи их сейчас, бесполезно. Где хранится Гримуар, они узнают только через три года. Тогда же ты узнаешь, где я их поселил. Вы соберетесь вместе и вызовете демона Самриила. Оживив меня, вы спасете город, а я отомщу Барону.

Алхимик дал Сатанюге подробные инструкции, что сделать с его телом после смерти.

— Барон сейчас прячется, испугавшись джинна, которого сам выпустил по своей глупости. Он понимает, что сбылось то, о чем я его предупреждал, и ему стыдно признать поражение. Но, возможно, уже завтра он появится здесь, потому что решит, что единственное, чем можно победить ЗЛО, — это еще большее зло. Ему понадобится ЗЛО еще и еще, и он никогда не оставит меня в покое, где бы я ни был. Я переиграю его. Умру, чтобы он ничего не получил. Он бросится искать Аню с Яной, но «Мадонна, глядящая в небо» скроет их от него. Да и потом, без меня они ему ни к чему. С тобой ничего не случится. Вот тебе порошок, прими его сейчас, и в ближайшие тридцать дней ты не будешь чувствовать никакой боли. Это на случай, если я ошибаюсь и Барон будет тебя пытать.

Последнее предположение Сатанюге совсем не понравилось. Хоть он и любил боль, но пытать предпочитал сам. Он похоронил Алхимика и выполнил все его предписания. Барон так и не объявился.

Зато в городе опять появились чудесные капли. И опять никто не брал за них денег, а те, кто передавал их, прятали свои лица. Только в этот раз никаких «очередей в Мавзолей» не получилось. Среди бела дня из-под шатра раскидистой липы вышел человек в кепке, плотно надвинутой на глаза в солнцезащитных очках. Несмотря на теплую погоду, на нем был строгий деловой костюм. Он достал из кармана пиджака пипетку и призывно помахал ею в воздухе. По липовой аллее в это время бесцельно болталось с десяток подростков с потухшими глазами. При виде заветной пипетки их глаза осветились нехорошим желтым пламенем. Ребята не стали выстраиваться в очередь к незнакомцу в кепке, сразу спрятавшемуся обратно под сень ветвей. С дикими криками они гурьбой побежали в липовый шатер за «липовым счастьем». Там, внутри, не поделив заветной пипетки, пытаясь быстрее добраться до бутылочки в кармане кепочника, они буквально затоптали его и разорвали на клочки одежду. В свалке задавили двух самых слабых и пролили большую часть содержимого бутылочки, так что выжившим пришлось есть землю, на которую упали драгоценные капли. Из липового шатра выбрались восемь победителей с микроскопическими зрачками, все в земле, синяках, чужой и своей крови, и беспредельно счастливые разбрелись по городу. В тот же вечер в Черняевске стали продаваться «капли счастья».

Откуда покупатели знали, где найти продавцов, можно только догадываться. Может, из Интернета, может, по сарафанному радио, но факт остается фактом: каждый выкладывал за дозу счастья любые требуемые деньги. Отчаявшиеся родители покупали капли надежды для детей, умирающих в больницах под капельницами, смешивали их с физраствором, и дети мгновенно оживали, сбегали из палат, устремляясь на поиски жидкого счастья. Многие из родителей не устояли перед соблазном, не донесли до больницы смертельного лекарства и сами пополнили ряды «счастьеманов». В городе воцарился полный хаос. Все предприятия встали, транспорт не работал, милиция впервые за много лет по-настоящему выбивалась из сил в поисках «террористов-счастье-дилеров», но все тщетно. Деньги у людей кончались, на улицах лежали тела передознувшихся счастливчиков и обезображенные трупы — счастьеманы убивали друг друга в попытках отобрать волшебные капли. Девяносто девять процентов накоплений жителей Черняевска перетекло в карманы торговцев сладкой смертью.

Испуганные федеральные власти отрезали пораженный неизвестной заразой город от окружающего мира. Никакая связь не работала, в том числе и Интернет. Ни уехать, ни въехать в Черняевск стало невозможно. Город вымирал, оцепленный тремя санитарными кордонами федеральных войск. Казалось, ничего страшнее уже произойти не может, но вместе с июльской жарой пришел каннибализм. Пошли слухи, что счастье невидимыми флюидами задерживается в клетках тела недавно причастившихся счастливчиков. Тогда страждущие сбились в стаи и стали нападать на тех, кто еще мог позволить себе купить райские капли. Несчастных обгладывали до костей. Улицы опустели. Мэрша и правительство еще в июне ушли в отставку, бросив город на растерзание ядовитому счастью.

В мертвом городе почти не осталось здоровых людей, когда в нем опять объявился Барон. Где он прятался все это время и каким образом пробрался в город, никто не узнал, да и кого теперь это могло заинтересовать? Барон появился не один, с ним пришли восемь приятных во всех отношениях джентльменов. Похожие друг на друга как родные братья, румяные мужчины среднего возраста и среднего роста, не худые, не толстые, неприметно, но очень хорошо одетые, они явно выросли не в Черняевске, но при этом с первого взгляда казались каждому хорошими знакомыми. Барон и его новые друзья разошлись по восьми уцелевшим храмам города и устроили веселый перезвон в колокольнях шести кирх и двух православных соборов. Выманив таким образом жителей Черняевска на улицы, друзья Барона собрали их на центральной площади, где уже стоял заготовленный ими помост с трибуной. Сначала перед горожанами выступил Барон:

— Сограждане! Земляки! Черняевцы! Настали страшные времена. Никто, кроме нас самих, не спасет Черняевск. Это мой город. Вы все знаете, кто я такой. И я не дам Черняевску погибнуть! Москва махнула на нас рукой. Европейское сообщество испугалось эпидемии и поджало хвост. Весь мир отрезан от нас, и помощи ждать неоткуда, пока мы представляем опасность для здоровья людей на планете. Мировая общественность ждет, когда мы вымрем и проблема решится сама собой. Но я нашел людей, которые знают, как бороться с нашей бедой. Иван Иванович Сангров, глава негосударственной организации «Братство Крови» готов возглавить наш город, сформировать правительство и в кратчайшие сроки очистить Черняевск от заразы. Предлагаю немедленно провести досрочные выборы мэра города путем прямого голосования.

Изможденный народ, стоявший на площади, поверил бы в любую возможность спасения от страшной напасти. А когда перед собравшимися выступил краснощекий красавец, словно сошедший с рекламы дорогих автомобилей, люди буквально впали в транс. Иван Сангров говорил спокойно, уверенно, без доли какого-либо заискивания, и пообещал, что уже через неделю его правления в городе не будет ни одного больного, а виновные в безобразиях будут публично наказаны. Сангров сказал, что через месяц заработают все предприятия, снимут карантин и кордоны, в сентябре дети пойдут в школы, а в Черняевск будут ездить туристы со всей страны, чтобы воочию увидеть город счастья, в котором люди пьют чистейшую водопроводную воду прямо из-под крана и все друг другу радостно улыбаются на улицах. И тогда весь собравшийся народ как один человек в едином порыве поднял правую руку к небу и, как на новгородском вече, закричал в экстазе:

— Хотим! Любо! Пусть будет Сангров!

И началась в Черняевске новая эра. Все случилось так, как обещал новый хозяин города. Правительство он собрал из своих семерых друзей. Засели они в городском музее, в бывшем замке Шварценбург. В тот же день в городе перестали продавать капли счастья. А ночью изловили и упрятали в психушку на перековку всех самых агрессивных «счастьеманов» с улиц города. Остальным больным вводили в больнице вакцину от страшной привязанности, и им сразу становилось легче. Подростков из-под капельниц выпустили, и они, будто внезапно проснувшись, пошагали домой, недоуменно тряся головами.

Дома их ждали такие же изумленные родители. Все происшедшее в городе с момента появления капель счастья стало казаться черняевцам страшным сном. И только тысячи покойников, не совладавших со счастьем в крови, напоминали выжившим о том, что все случилось на самом деле. Жизнь налаживалась и быстрыми темпами менялась к лучшему. Горожане не могли нарадоваться на новых градоначальников. Но еще много больных нуждалось в заботе и лечении. Больше всего им требовалась чистая кровь выздоровевших собратьев. Донорство стало почетной обязанностью каждого пришедшего в себя после счастьеманского помутнения. Как грибы после дождя на каждой улице Черняевска повырастали донорские пункты. В том числе и в бывших аптеках «Фармага». По городу сновали туда-сюда передвижные пункты переливания крови. Улицы украсили перетяжки с лозунгами: «Сдай кровь — спаси мир», «Быть донором почетно» и «Твоя кровь нужна нам». У новоспасенных черняевцев вошло в привычку раз в неделю ходить в уютные донорские пункты и делиться своей кровью. Даже когда в больницах не осталось «счастьеманов», люди не перестали сдавать кровь, ведь беда могла прийти снова. И необходимо все время пополнять запасы, тем более что новые власти активно поощряли донорство и даже включились в федеральную программу создания Всероссийского банка крови под патронатом самого президента. Новый глава города Иван Сангров и его правая рука Петр Блутов стали самыми популярными людьми города, настоящими героями. Народ с радостным энтузиазмом поддерживал все их инициативы.

— Наша водопроводная вода — самая чистая, полезная и вкусная в мире, — говорил Блутов, — хоть бутилируй ее и отправляй на экспорт. Будем пить только ее и будем здоровыми и счастливыми.

— Ура! — отвечали горожане и не удивлялись, что из магазинов исчезли все напитки, кроме произведенных и разлитых в Черняевске. Не удивлялись тому, что все старые скважины просто повзрывали к чертовой матери без возможности восстановления. Пили воду из-под крана и радовались как малые дети.

Общее пережитое горе сблизило горожан, и они стали радоваться друг другу, улыбаясь при встрече на улице. А вскоре улыбки вообще перестали покидать лица черняевцев. Они улыбались, вставая в шесть утра на работу, весь день ходили с приклеенными счастливыми улыбками. Улыбались дома, тупо пялясь в телевизор. Даже во сне они сладко улыбались. В городе победившего счастья появилось огромное количество беременных улыбающихся женщин. Блутов и Сангров приветствовали сознательность молодых гражданок Черняевска, старающихся поднять кривую рождаемости, восполнить потери города, и обещали обеспечить роженицам лучшие условия для воспитания детей.

Шло время, и в улыбающемся цветущем городе Черняевске постепенно произошла массовая амнезия населения. Все как-то удивительно одновременно забыли, с чего началась эпидемия. Горожане вспоминали с трудом, что случился какой-то теракт, вроде как связанный с питьевой водой. Тех, кто начинал говорить про капли счастья и пипетки, поднимали на смех, да они и сами понимали всю глупость этих ложных воспоминаний, вызванных, скорее всего, пережитой болезнью. Появилась и официальная газетная версия недавних трагических событий от новых властей. Звучала она так: «Действительно, проведенное расследование показало, что имел место теракт на городском водохранилище с попыткой отравить население токсичным биологичским оружием, и теперь, во избежание повтора трагических событий, водоочистительный комплекс Черняевска стал стратегическим объектом номер один. Если раньше он стоял, обнесенный одним кольцом колючей проволоки, то теперь их стало три, и все — под током. Начальником городского водоканала назначен герой, призвавший в город команду Сангрова — Блутова, тот самый легендарный Барон, и сегодня горожане могут спокойно спать, работать, рожать детей и сдавать кровь под надежной защитой городских властей. Но бдительность, однако, не помешает. Если враг не может попасть к водохранилищу, он будет пытаться гадить в другом месте. Узнать врага теперь очень легко: он не улыбается, не радуется жизни, не доволен тем, как живет и процветает новый Черняевск, не пьет воду из-под крана и не сдает кровь. Обо всех подозрительных типах и небеременных девушках нужно сообщать в новую милицию, почти целиком собранную из излечившихся горожан, страдавших наиболее агрессивной формой счастьемании. Возможно, подозрительные типы вовсе и не враги, а просто недолеченные носители смертельной бациллы или опасные сумасшедшие, и для их же пользы им лучше пройти курс лечения в городской психиатрической больнице».