За кулисами вертепа ЗЧ ОУН

«Государственные» дела

Первейшим «государственным» делом в бандеровском королевстве, делом, которое волнует все его руководящие умы, является обеспечение себе люксовой жизни.

А отсюда следуют уже сразу аж три первоочередных пункта «государственной» программы:

Достать деньги.

Достать деньги.

Достать деньги.

Я, повторяю, имел непосредственное отношение к финансовым делам ЗЧ ОУН, — был бухгалтером и кассиром провода, — так хорошо знаю, как эти дела решаются.

Итак, откуда получают деньги.

Значительную долю бюджета ЗЧ ОУН, или же, скажем уже, бюджета бандеровского «государства», составляют, как и в большинстве стран, поступления от торговли, так сказать, на экспорт. Но поскольку «держава» — особая, то и товар у неё тоже особенный: продаются человеческие души.

Иностранные партнёры, а точнее говоря, иностранные разведки, платят неплохо. Сотрудничество, тесные деловые контакты с ними — это обычный бизнес «революционеров» с ЗЧ ОУН. А как же! Если и те проводники сами не раз с потрохами запродавались каким угодно хозяевам, то почему бы им ещё и другими не поторговать?! Тем более, что эта торговля стала уже традиционной, и на «товар» покупатели не переводятся.

Однако иностранные разведки платят не просто за людские души, а за выполненную ими шпионскую работу. Поэтому эта статья дохода очень и очень нестабильна.

Вот почему есть и второй источник пополнения бюджета — узаконенная спекуляция. Спекуляция лозунгами, идеями, именами, человеческим доверием.

Здесь проявляется неусыпная активность. Члены провода дружно запрягают свою фантазию в работу по изысканию разнообразных средств выцыганивания денег у украинских эмигрантов: объявляются сборы на всевозможные «освободительные фонды». И здесь имеется в виду только одно — как бы «освободить» из чужого кармана какую-то малость.

Сбор фондов — важнейшее и единственное дело, которое действительно беспокоило провод. К нему все относились серьёзно, с жаром, выдумкой. Апеллировали к сознательности украинских эмигрантов, к патриотизму; печатали открытки с громкими призывами; газеты с каждой страницы кричали: «Ты уже выполнил свою квоту на освободительный фонд?», «Два раза даёт — кто скоро даёт!». Везде и всюду, где только живут эмигранты-украинцы, носились в погоне за их копейкой специальные сборщики-агенты.

Чины провода тоже на месте не сидели — скитались по США и Канаде между украинской эмиграцией. Даже сам «президент» АБН Ярослав Стецько на этой «патриотической» работе отдыха не знал, просто-таки пуп надрывал себе на ней — из года в год проводил шумную кампанию по сбору средств.

Спекуляция идёт так, что заправский, нечистый на руку торговец позавидовать может. Произносятся «научные рефераты», на все способы прославляются «героические» чины организации. Словом, делается всё, чтобы по спекулировать на патриотических чувствах рядовых членов и симпатизантов организации и побудить их открыть свои кошельки.

И таки открывали, и в кассу организации же капало. Бывало, и неплохо капало. Так, однажды, помню, с тех собраний в главную кассу поступило около 250 000 западногерманских марок…

Так приобретаются средства.

Но пополнить каким-то образом казну ЗЧ ОУН — это ещё не значит решить все «государственные» дела, то есть обеспечить себе сладкую жизнь.

Тут мы и подходим к следующему этапу безудержной деятельности оуновских «властителей».

Вопрос, который возникает к решению на этом этапе, очень и очень беспокоит весь провод и его прихлебателей: речь идёт о том, как эти средства распределить.

Конечно, каждому «патриоту» хочется, чтобы это было сделано как можно лучше, как мудрее. А лучше и мудрее — это значит, что «патриоту» перепадет можно щедрее.

Разумеется, в первую очередь эти вопросы решают те, кто ближе к самому корыту толчётся. Здесь «государственные умы» показывают, на какую титаническую работу они способны. Кроме официальной платы, которую они получают, члены провода придумывают всевозможные (якобы крайне необходимые для «государственной работы») дополнительные специальные квоты для себя. Есть, например, «чрезвычайные», «оперативные», «диетические» выплаты. Ведь бывает, знаете, что складывается «чрезвычайная» ситуация, когда нужно оперативно раздобыть деньги на какое-нибудь мероприятие — или любовницу задобрить, а то и самому заскочить в корчму, чтобы просидеть там ночь «на диете». А Ленкавский с Васьковичем придумали ещё и так называемый фонд на презентабельную одежду. В одежде, за официальную плату купленной, они не могут, видите ли, «государственные дела» вершить.

Всё это делается, конечно, только для того, чтобы иметь как можно больше возможностей под видом добропорядочности и законности запускать нечистые руки в кассу организации, тянуть на свои нужды деньги, выцыганенные у рядовых членов.

Наконец, не всегда даже и о той законности для человеческого глаза заботятся — берут, когда есть потребность, и всё. А чтобы никто не мог в той воровской их политике концов с концами свести, финансовые дела ведутся так, что и сам чёрт у них толком не разберёт.

Перед тем, как стать бухгалтером и кассиром провода, я и понятия не имел, что с теми финансами такие чудеса мошеннические производятся. Мой предшественник Дмитрий Мыськив, который был не только бухгалтером и кассиром, но и членом провода и финансовым референтом, годами не вёл кассовой книги. Куда, на что, и какие средства пошли — только разве докапываться было.

С разбросанных по всем ящикам бумажек мне удалось-таки кое-что выяснить.

В частности, то, что только сам Мыськив украл из той кассы по меньшей мере 15 тысяч марок. Когда я захотел как-то ту его «финансовую деятельность» вывести на свет божий, перед человеческими глазами, то на заседании провода с меня ещё и вроде дурачка сделали: мол, как я мог до такого додуматься, чтобы степенное, уважаемое всеми лицо в этаком заподозрить?! «Господин Мыськив — сказал на то Григорий Васькович, тогда новый финансовый референт и авторитетный член провода, — был очень порядочным, честным человеком, ему доверял, любил сам проводник Степан Бандера». Разумеется, мои доказательства таким «аргументированным» заявлением обесценивались. Оно и удивляться нечего — вор вора не выдаст, когда это может и на него тень бросить. Ведь и тот же Васькович, и те же Бандера или Ленкавский, или Стецько могли когда-либо запустить руку в общий оуновский кошелёк и извлечь оттуда вожделённую сумму, хотя их официальные платы с каждым годом всё увеличивались.

Члены провода, как правило, за поднятые[12] суммы не рассчитывались, никаких документов не предъявляли и не оставляли — всё решало слово, всё делалось очень просто. Здесь оуновская «деможкрадия» процветала пышным цветом.

Вот вам, скажем, типичная сценка.

На заседании провода Ленкавский спрашивает:

Дать другу Васьковичу на репрезентационные издержки такую-то сумму?

Дать! — в один голос отзывается сборище.

После этого поднимается Васькович:

Дать другу Ленкавскому на покупку новой автомашины столько-то тысяч марок?

Дать! — заученно отзывается вся компания.

И так далее…

Как видите, «государственная работа» была налажена хорошо, всё шло четко: только и оставалось, что запрашивать для вида, кричать «дать», поднимать вверх белые не натруженные руки и запихивать дармовые деньги в свои мошны.

Хотел было я, не просвещённый, привести хотя бы какой-никакой порядок в том бедламе, и где там! Когда как-то отказал Стецько выдать на слово немалую сумму, то он, как баба на ярмарке, поднял несусветный шум, разорался так, будто я к нему в карман залез, выпаскудил[13] меня и побежал к Ленкавскому. Досталось тогда мне за мою старательность от «проводника» хорошо!

Вскоре я понял, что организация для того только и существует, чтобы те ленивые дармоеды, торговцы человеческими душами и совестью, могли обеспечить себе сытую жизнь. Понял и махнул на всё рукой. То, что мне показалось было непорядком, оказалось узаконенным «государственным» порядком…

Сам Ленкавский, перегруженный «чрезвычайными», «оперативными» расходами на любовниц и на пьянки, щедро выгребал деньги из кассы организации. А на «общенациональные» праздники и в свадебные дни любил показать свою щедрость. Разумеется, не за счёт собственного кармана. Правда, имел к этому делу дифференцированный подход — не каждого одинаковой костью осчастливливал. Так, например, своему помощнику из шпионской референтуры К-3 Степану Костюку, когда тот принимал брак с хорошенькой немкой-блондинкой, в подарок «преподнёс на полотенце» трёхкомнатную квартиру да ещё и велел 120 марок месячного довольствия на женщину выплачивать. «Доктору» Вилли тоже приданое дал, но всего 700 марок, а Бобурчаку — только триста.

А чтобы те финансовые дела были для вас ещё яснее, вот красноречивый пример с простой арифметикой.

В бюро ЗЧ ОУН работало десять сотрудников. Их жалованье, вместе с расходами на социальное обеспечение, не превышало 5000 марок ежемесячно. А тем временем провод тратил ежемесячно 28 000 марок. То есть сумма 23000 оставалась для шести членов организации. Из этой суммы никаких сбережений не откладывалось. Вдумайтесь в эти цифры и судите дальше, что к чему. Думаю, не надо высших школ заканчивать, чтобы разобраться в той мошеннической арифметике оуновских предводителей.

Так, в общем, распределяются средства в бандеровском «государстве»…

Но после того, как деньги распределены, их надо ещё и умело использовать. Это, так сказать, заключительный этап каждой финансовой политики, этап, который венчает всё.

Ну, касательно этого, то уже сокрушаться совсем-таки не надо — что-что, а куда деньги пустить, оуновские «государственные мужи» хорошо знают! У каждого же проводника должна быть «для репрезентации перед чужаками» (чтобы Украину, видите ли, и её народ не уронить) комфортабельная квартира, собственное люксовое авто, богатый гардероб и, конечно… любовница. Касса платит за те многокомнатные помещения членов организации, за деньги кассы покупаются люксовые машины, касса оплачивает и такие жизненные потребности «вождей», как утробные и другие телесные наслаждения.

Балы, праздничные обеды и ужины, «дипломатические» рауты с обильной выпивкой и изысканными закусками — это то, без чего в бандеровском «государстве» обойтись, обычно, нельзя. А взвесьте же, что после такой тщательной работы «на благо независимой Украины» надо мужчине и отдохнуть: просто себе посетить ресторан или какой-нибудь кабачок и провести ночь в тёплой компании. А наутро же, бывает, и опохмелить «государственную голову» надо! И за границу не помешает выскочить на какой-то курорт, чтобы подорванное на «государственной работе» здоровьечко подправить. Или просто так себе, как и все смертные люди, где-то весело забавляться надо. А ещё, смотри, какая свежая юбка в глаза упадёт или просто под руку подвернётся… Всё же это денег требует! Вот и летят всевозможные «оперативные», «диетические», «чрезвычайные» и другие квоты, аж свистит за ними.

Я вас спрашиваю, земляки мои, вне Украины существующие, как можете вы трудовые копейки свои в руки этих господдобродетелей отдавать? Ведь они их разворовывают, пропивают, прогуливают или иным образом растранжиривают.

Если бы и больше было, то и тем совет дали бы. Недаром же Степан Костюк орёт со страниц бандеровской газетки об «освободительной борьбе», которая каждый раз требует больших пожертвований, потому что есть растущие расходы.

А расходы действительно увеличиваются. На тот, пожертвованный рядовыми членами и симпатизантами организации, трудовой грош, каждый раз шире раскрываются привычные к дармовому хлебу рты. Ведь у хозяев их аппетит растёт и запросы шляхетнишают[14]: и на вино и закуску утончённейшую тянет, и от моды ни в чём отставать не хочется, да и к любовницам требования повышаются. Поэтому каждый «господин», не жалея своих локтей и чужих боков, высунув язык, изо всех сил пропихивается ближе к корыту.

Но здесь мы подходим к ещё одной, невидимой для рядовых членов, стороне жизни оуновских «достойных».