За последней чертой

УТРЕННИЙ ВИЗИТ[3]

Лейтенант остановился и поднял руку — справа он увидел ферму, спрятавшуюся за рощей кокосовых пальм. Четыре чернокожих солдата тоже остановились, поставили ружья на землю и оперлись о них.

Солнце нещадно палило. Тучный лейтенант обильно потел и чувствовал себя неуютно в прилипшей к телу форме. Он знал, что на белой ткани расплываются отвратительные темные пятна пота, и проклинал жару, президента, а больше всего на свете — латиноамериканских бандитов.

Он с презрением оглядел четырех негров, которые стояли, уставившись пустыми глазами в землю, словно кастрированный скот.

— Вот это место. — Лейтенант кивнул круглой головой в сторону фермы. — Двое направо, двое налево. Без шума. Не стрелять, если что — пользоваться штыками.

Он выхватил саблю. На солнце сверкнула сталь. Солдаты оживились и рысцой побежали к ферме, пригнув головы, сжимая ружья в руках. Они были похожи на гончих, взявших след.

Лейтенант не спеша двинулся за ними. Он шел осторожно, будто по яичной скорлупе. Под красивой формой его жирное тело покрывалось гусиной кожей, когда он, замирая от страха, мысленно представлял себе попавшую в цель пулю. Лейтенант держался под прикрытием кокосовых пальм. Выйдя на открытое пространство, он побежал, спотыкаясь, по кочковатой земле, борясь с тугими жаркими волнами раскаленного воздуха.

Солдаты уже добрались до фермы и стояли неровным кругом, ожидая старшего. Они значительно повеселели — знали, что скоро вернутся в бараки после этого изнурительного марша под палящим солнцем.

Ферма представляла собой приземистое строение с крышей из пальмовых листьев и побеленными стенами. Лейтенант осторожно приблизился, и тут дверь отворилась — на свет вышел высокий, бедно одетый кубинец.

Солдаты вскинули ружья, угрожая ему сверкающими на солнце штыками. Кубинец стоял молча, с одеревеневшим лицом, скрестив руки на груди.

Лейтенант уточнил:

— Лопес?

Кубинец метнул взгляд на солдат, видя перед собой только стальной частокол ружей.

— Да, — ответил он сухим, шелестящим голосом.

Лейтенант наставил на него саблю.

— Ты, должно быть, слышал обо мне, — сказал он со зловещей ухмылкой. — Я Рикардо де Креспедес.

Лопес переминался с ноги на ногу на песке. Его глаза бегали, но лицо оставалось бесстрастным.

— Вы оказали мне честь, сеньор.

— Мы войдем в дом. — Лейтенант прошел мимо Лопеса, держа саблю на отлете.

Комната была очень бедной и грязной. Де Креспедес шагнул к неказистому столу в середине и уселся на край. Расстегнул кобуру и подтянул поближе револьвер. Бросил одному из солдат:

— Обыщите дом.

Негр направился в другую комнату.

Лопес поспешно сообщил:

— Ваше превосходительство, здесь никого нет, кроме моей жены.

— Проверьте, не вооружен ли он, — приказал де Креспедес.

Второй солдат ощупал Лопеса загрубевшими ладонями, покачал головой и отступил в сторону. Де Креспедес помедлил, потом нехотя вложил саблю в ножны. Воцарилось напряженное молчание. Негр вернулся из соседней комнаты, толкая перед собой кубинку.

Де Креспедес посмотрел на нее, и его маленькие глазки заблестели. Женщина бросилась к Лопесу и прижалась к нему, бледная от страха. На ней были белая блузка и юбка, ноги босые. Де Креспедес решил, что она очень мила. Он тронул свои навощенные усы и улыбнулся. Это движение не ускользнуло от Лопеса, и он покрепче прижал жену к себе.

— Ты прячешь на ферме оружие, — заявил де Креспедес. — Где оно?

Лопес покачал головой:

— Ваше превосходительство, я бедный крестьянин. Я не торгую оружием.

Де Креспедес взглянул на женщину. У нее была красивая грудь. Мысли лейтенанта уплыли в сторону, и это немного рассердило его, потому что он был хорошим солдатом.

— Лучше скажи сейчас, — нахмурился он.

Женщина начала плакать. Лопес нежно обнял ее за плечи:

— Тише, это Рикардо де Креспедес.

Лейтенант встал и слегка поклонился:

— Он прав.

Женщина почувствовала пробуждающееся в нем желание.

Лопес в отчаянии повторил:

— Ваше превосходительство, произошла ошибка.

Потеряв терпение, де Креспедес приказал солдатам обыскать дом. Когда трое из них ушли, он поманил женщину пальцем:

— Иди сюда, я хочу на тебя посмотреть.

Лопес открыл рот, но промолчал. Его глаза были полузакрыты, а кулаки стиснуты. Он знал, что ничего не может сделать.

Женщина робко подошла поближе к де Креспедесу, прикрывая руками грудь. Ее страх распалил лейтенанта.

— Понимаешь, почему я здесь? — спросил он, поглаживая ее обнаженную руку. — Предатели снабжают оружием мятежников, восставших против президента. Здесь спрятаны ружья. Нам это известно. Где они?

Женщина дрожала, как испуганная лошадь, не смея отойти в сторону.

— Ваше превосходительство, мой муж хороший человек. Он ничего не знает про оружие.

— Да ну? — Де Креспедес попытался привлечь ее к себе. — И ты ничего не знаешь про этих бандитов? Про заговоры для свержения Мачадо?

Лопес бросился между ними, заслонив собой жену.

— Мы ничего не знаем!

Де Креспедес вскочил со стола. Его лицо стало суровым.

— Схватить этого человека! — рявкнул он.

Солдат заломил Лопесу руки за спину. Женщина нервно вскрикнула. Ее глаза расширились.

— Нет, нет, — прошептала она.

Лейтенант лично провел обыск, но ничего не нашел. Он снова вышел на залитый солнцем двор и приказал солдатам обыскать местность вокруг фермы. Потом вернулся в дом и остановился в дверях, глядя на Лопеса.

— Где оружие? Быстро, где оно?

Лопес покачал головой:

— Мы ничего не знаем про оружие.

Де Креспедес повернулся к солдату:

— Держите его крепче, — потом направился к женщине.

Она бросилась к выходу, но негр преградил ей путь. Он улыбался, его крупные зубы были похожи на белоснежные клавиши пианино. Де Креспедес схватил женщину и сорвал с нее блузку. Она скорчилась у стены, прикрывая грудь ладонями и тихо рыдая.

Де Креспедес обернулся к Лопесу:

— Когда ты умрешь, я возьму твою женщину, она красивая.

Лопес с трудом сдерживался. Солдаты держали его в тисках, и он не мог ничего поделать.

Лейтенант приказал:

— Рубите ему пальцы, пока не заговорит.

Женщина закричала, упала на колени перед де Креспедесом, заламывая руки.

— Мы ничего не знаем, ваше превосходительство! Не трогайте моего мужа! — в отчаянии твердила она.

Де Креспедес с улыбкой посмотрел на нее. Потом поставил на ее обнаженную грудь свой грязный сапог и толкнул женщину на пол. Она съежилась, прикрыв руками голову. Солдаты усадили Лопеса за стол и крепко держали его за руки. Орудуя штыком, как ножом, один из негров отсек ему палец.

Лопес глухо замычал, не размыкая губ, и задергался. Солдаты с трудом удерживали его на месте. Де Креспедес смотрел на кровь, стекавшую со стола на пол. На его лице появилась гримаса отвращения.

— Пока не заговорит, — повторил он, расстегивая мундир и снимая портупею.

Негр опять поднял штык и со свистом опустил его вниз. Раздался треск перерубленной кости, и негр с усилием выдернул штык из деревянного стола.

Де Креспедес бросил мундир и портупею на скамью и подошел к женщине. Хмыкнув, он наклонился над ней. Взяв ее под мышки, потащил в другую комнату, швырнул на кровать и захлопнул дверь. Заметил, что в комнате очень жарко, хотя ставни не пропускали солнечных лучей.

Женщина лежала на боку, подтянув колени к подбородку. Она закрыла глаза, а ее губы беззвучно шевелились, шепча молитву. Де Креспедес схватил ее за ноги и перевернул на спину. Потом прижал ее колени к кровати и сорвал с нее оставшуюся одежду.

Лейтенант не спешил. Когда женщина попробовала сопротивляться, отталкивая его своими маленькими кулачками, он со всей силой ударил ее в грудь, словно хотел забить гвоздь.

Де Креспедес был опытен и знал, что напряженное тело женщины не подарит ему удовольствия, поэтому нужно сломить ее сопротивление. Он сгреб тонкие запястья левой рукой, а правой принялся с силой щипать ее. Женщина открыла глаза и закричала. Де Креспедес придавил ее своей тушей и продолжал колоть жирными, короткими пальцами. Вскоре жестокая боль превратила женщину в плачущее, корчащееся на постели существо. И когда он овладел ею, она лежала тихо, и только слезы капали на подушку.

Одному из негров пришлось выйти во двор, принести ведро воды и окатить Лопеса. Солдаты продолжили пытать его, старались вовсю, но им не удалось заставить его заговорить. В конце концов они потеряли терпение и убили его.

Когда де Креспедес вышел из комнаты, подчиненные ожидали его в тягостном молчании. Он взглянул на тело Лопеса и толкнул его сапогом. Отер лицо тыльной стороной ладони и зевнул.

— Он признался? — равнодушно спросил де Креспедес. Он думал о предстоящем долгом пути в бараки.

Солдаты покачали головами, и де Креспедес, пожав плечами, натянул мундир. Он чувствовал себя очень усталым. Молча затянул на толстом животе ремень и надел фуражку, затем вернулся и опять посмотрел на Лопеса:

— Возможно, он и правда не знал про оружие. Ошибки уже и прежде случались. — Он снова пожал плечами и направился к двери.

Солдаты подняли ружья и последовали за ним. На улице лейтенант остановился.

— Женщина! Я забыл про женщину, — раздраженно сказал он и посмотрел на одного из солдат: — Займись ею. Возьми штык.

Пока они ждали под палящим солнцем, де Креспедес с сожалением думал о том, как было бы хорошо, если бы она любила его. От плачущей женщины не было никакого удовольствия. Однако он не слишком расстроился, в любом случае женщины были ему необходимы.

Когда солдат вернулся, остальные дали ему время вытереть штык, и все вместе зашагали по разбитой дороге к баракам.