За СССР. Старик на ринге

Раунд 4

Гонг возвестил о начале четвёртого раунда. Воронин с трудом поднялся с табурета, чувствуя, как немеют ноги и тяжелеет тело. Три проведённых раунда отобрали у него большую часть сил. Рассечение над глазом продолжало кровоточить, несмотря на все усилия Алексея остановить кровь.

— Держись, деда, — тихо сказал внук, помогая ему подняться. — Просто держись. Никто не ждёт от тебя победы.

— А я сам от себя жду, — хрипло ответил Воронин, выходя в центр ринга.

Джексон выглядел свежим и уверенным. Нокдаун во втором раунде, казалось, только разозлил его и придал новых сил. Он двигался легко, пружинисто, глаза его были сосредоточены и холодны. Никакого сочувствия к пожилому сопернику — только профессиональный расчёт.

С первых секунд раунда американец взял инициативу в свои руки. Он методично теснил Воронина к канатам, нанося точные, выверенные удары. Левый джеб, правый кросс, снова джеб. Воронин блокировал большинство ударов, но каждый пропущенный джеб сотрясал его всё сильнее.

— Давай, старик, покажи свой хвалёный советский дух, — процедил сквозь капу Джексон, проводя очередную комбинацию. — Или ты уже готов упасть?

Воронин не ответил. Он сосредоточился на защите, блокируя большинство ударов, но с каждой секундой это давалось ему всё труднее. Дыхание стало тяжёлым, перед глазами плыли тёмные пятна. Кровь из рассечения заливала глаз, мешая видеть.

Алексей в углу ринга с тревогой наблюдал за дедом. Рядом с ним сидел врач, готовый в любой момент остановить бой. В правительственной ложе высокопоставленные чиновники напряжённо следили за происходящим, понимая, что эксперимент с заменой бойца выходит из-под контроля.

— Работай, Тай! — кричал из своего угла тренер Джексона. — Прижми его к канатам и заканчивай!

Американец следовал указаниям. Он провёл молниеносную серию ударов, завершившуюся мощным боковым в корпус. Воронин отшатнулся, его колени подогнулись. Казалось, вот-вот старый боец упадёт.

— Деда, держись! — крикнул Алексей, вскакивая.

Воронин услышал голос внука сквозь шум в ушах. Это придало ему сил. Он выпрямился и неожиданно провёл контратаку — короткий, но точный джеб в голову Джексона. Удар был не сильным, но заставил американца отступить на шаг.

Это была лишь временная передышка. Джексон быстро восстановил равновесие и возобновил натиск. Его удары становились всё более точными и мощными. Воронин уже не успевал блокировать их все. Несколько сильных попаданий в голову потрясли старого боксёра.

— Миша, держись! — раздался вдруг крик из зала. Это был голос его фронтового товарища, сидевшего в первых рядах. — За Родину, Миша! Как под Сталинградом!

Эти слова словно пробудили что-то в глубине души Воронина. Перед его внутренним взором на мгновение возникли картины войны — окопы, разрывы снарядов, лица погибших товарищей. Он стиснул зубы и продолжил бой.

Джексон всё больше входил в ритм. Он двигался как хищник, загоняющий жертву в угол. Каждый его удар был рассчитан, каждое движение — выверено тысячами часов тренировок. Он провёл великолепную комбинацию — джеб, хук, апперкот, мощный правый боковой.

Последний удар потряс Воронина. Старик пошатнулся, его глаза на мгновение потеряли фокус. Джексон, почувствовав близкую победу, бросился добивать соперника.

И тут произошло нечто неожиданное. В момент атаки Джексон оступился, его правая нога неловко подвернулась. Лицо американца исказилось от внезапной боли. Он инстинктивно отшатнулся, перенося вес на здоровую ногу.

Воронин, даже в своём полуоглушённом состоянии, мгновенно понял, что произошло. Многолетний опыт подсказывал ему: соперник травмировался. Возможно, вывих или растяжение голеностопа.

Это был шанс. Тот самый момент, который может перевернуть ход боя. Джексон был временно уязвим, его равновесие нарушено. Одна хорошая атака могла отправить его в нокаут.

Но в сознании Воронина вспыхнул внутренний конфликт. Использовать травму соперника? Бить пока он не в форме? Это было тактически верно, но... спортивно ли?

Доли секунды растянулись в вечность, пока в голове старого боксёра шла напряжённая борьба. Перед его мысленным взором пронеслись образы всей его жизни — война, где было только одно правило: выжить любой ценой; спорт, с его кодексом чести; тренерская карьера, где он всегда учил молодых боксёров уважать соперника...

"Он не пощадил бы тебя," — шептал голос самосохранения.

"Но ты не он," — отвечал голос чести.

Воронин видел, как Джексон пытается восстановить равновесие, как морщится от боли, но продолжает держать защиту. Профессионал до мозга костей.

И старый боксёр принял решение. Он атаковал — но не с открывшейся стороны больной ноги. Вместо этого он провёл классическую комбинацию: двойной джеб в голову, правый кросс в корпус. Чистый, честный бокс.

Джексон успел заблокировать джебы, но пропустил удар в корпус. Он пошатнулся, и боль в ноге вспыхнула с новой силой. Американец отступил к канатам, прихрамывая, но не опуская рук.

На трибунах поднялся гул. Зрители, заметившие хромоту чемпиона, оживились. Советская часть публики начала скандировать: "Во-ро-нин! Во-ро-нин!"

Воронин продолжил наступление. Он двигался медленно, но методично, сохраняя силы и выбирая момент для точных ударов. Джексон отбивался, его техника оставалась превосходной, но травмированная нога ограничивала подвижность.

Воронин выждал момент и провёл удар — точный, выверенный боковой в печень. Джексон не успел уйти с линии атаки. Кулак Воронина врезался точно в цель.

Бой продолжился. Джексон, несмотря на боль, сражался с прежней техничностью. Воронин, обретший второе дыхание, действовал осмотрительно, выбирая моменты для точных контратак.

До конца раунда оставалось тридцать секунд. Оба боксёра выглядели измотанными, но решительными. Джексон провёл быструю атаку, стараясь не опираться на травмированную ногу. Воронин уклонился и ответил коротким хуком слева.

Трибуны ревели. Никто не ожидал такого поворота событий. Семидесятидвухлетний ветеран не просто стоял на ногах против чемпиона мира — он достойно сражался!

Десять секунд до конца раунда. Джексон, понимая, что уступает инициативу, решился на последнюю атаку. Он пошёл вперёд, игнорируя боль, и выпустил серию мощных ударов.

Воронин блокировал большинство из них, но пропустил сильный правый кросс в голову. Удар отбросил его к канатам. На мгновение в глазах старого боксёра потемнело. Он пошатнулся, но устоял, цепляясь за канаты.

Джексон бросился было добивать, но в этот момент прозвучал гонг, возвещающий об окончании раунда.

Воронин, тяжело дыша, направился в свой угол. Алексей подхватил деда, почти донеся его до табурета. Все понимали спас лишь гонг.

— Ты видел? — хрипло спросил Воронин, опускаясь на сиденье. — Он ногу повредил.

— Видел, деда, — кивнул Алексей, обрабатывая рассечение. — Ты мог бы этим воспользоваться.

— Мог, — согласился старик. — Но не для того я дожил до своих лет, чтобы выигрывать нечестно.

Алексей улыбнулся, в его глазах блеснули слёзы гордости.

— Ты великий человек, деда. Настоящий боец.

Воронин только хмыкнул, принимая бутылку с водой.

В противоположном углу тренер и врач осматривали ногу Джексона. Американец морщился от боли, но отказывался от предложения остановить бой.

— Я закончу этот поединок, — твёрдо сказал он. — Что бы ни случилось.

И, глядя через ринг на своего пожилого соперника, Джексон впервые за весь бой искренне улыбнулся. Он понял, что перед ним не просто старик, которого выставили в качестве замены. Перед ним был настоящий воин, достойный уважения.

Гонг к пятому раунду должен был прозвучать через минуту. Оба боксёра готовились к новому этапу этого необычного поединка, который из политического фарса превратился в настоящую битву характеров.