За три моря за зипунами. Морские походы казаков на Черном, Азовском и Каспийском морях

РАБОТОРГОВЛЯ В СЕВЕРНОМ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ

Рассматривая вопрос о походах казаков, нельзя обойти стороной вопрос о судьбе тех, кто в силу разных причин попадал в плен к «басурманам». В XVI–XVII веках территория Крымского ханства и Османской империи была буквально переполнена пленниками из русских земель. Многие из них ранее были казаками и попадали в плен, как правило, в ходе военных операций. Татары испокон веков производили набеги на пограничные русские земли, уводя в качестве пленников тысячи людей. Охота за людьми была главной целью татарских набегов. Автор XVI века Михалон Литвин так писал о татарах: «И хотя владеют перекопские [татары] скотом, обильно плодящимся, все же они еще богаче чужеземными рабами-невольниками, почему и снабжают ими другие земли. Ведь к ним чередой прибывают корабли из-за Понта и из Азии, груженные оружием, одеждой, конями, а уходят от них всегда с невольниками».

Особенно усилились набеги после того, как в 1478 году Крымское ханство попало в вассальную зависимость от Османской империи. Пленники были главным источником богатства и даже выступали в виде платежей податей в пользу хана. В большинстве случаев, после захвата в плен дальнейшая судьба невольников была стандартной — их отправляли на рыботорговые рынки Востока. Татары снабжали невольниками все восточные рынки и, если даже не имели живого товара в наличии, были готовы в короткий промежуток времени поставить необходимое количество товара. Особенно ценились женщины, которые пополняли гаремы восточных деспотов.

Положение захваченных невольников было самым что ни есть незавидным. Им приходилось долго идти по безводной степи, со связанными или скованными за спиной руками, понукаемые ногайками. Тот, кто не мог идти, погибал прямо в степи от удара татарской сабли. Питались в пути, чем придется, часто сырым мясом павших лошадей. Тех, кто выдерживал этот переход, приводили в город Кизы-Кермен, стоявший на правом берегу Днепра. Здесь невольников переправляли в татарские владения. Поскольку уже можно было не опасаться за то, что пленных могут отбить, отношение к ним несколько смягчалось. Их не столь сильно гнали вперед, ведь живой товар — это деньги, и чем лучше сохранится человек, тем большую сумму можно за него запросить. Добравшись до Кара-Мечети, татары распускали свои табуны и начинали делить пленников. После того как каждый получал свою долю, их гнали дальше на невольничий рынок или на новое место жительства — в хозяйство знатного татарина. Судьба тех, кто попадал на невольничий рынок, была печальна. Поскольку рабы не считались людьми, а были лишь имуществом, с ними не церемонились. Расхваливая свой товар, продавец предлагал покупателям пощупать мышцы раба, осмотреть его зубы. Чтобы дороже продать невольниц, их без зазрения совести раздевали на показ толпе.

Главным рыботорговым рынком в Крыму была Кафа (Феодосия), с 1475 года принадлежавшая Турции. Согласно Боплану это «…столичный город Крыма, [в нем] находится турецкий губернатор — наместник Великого господина». В городе проживает огромное количество невольников в основном из Польши и Московии, число которых Боплан оценил в 30 тыс. человек. В городе проживает множество купцов, которые ведут торговлю с Константинополем, Трапезундом, Синопом, а также островами греческого Архипелага и Левантом. Эту прибрежную крепость охранял сильный гарнизон из янычар и сипахов, а также из числа местных жителей. Кроме того, рабов продавали в Карасу-базаре, Тузлере, Бахчисарае и Евпатории, но сравниться с рынком в Кафе они не могли.

После покупки новый хозяин набивал рабами трюм корабля и вез их к новому месту жительства в Турцию, Сирию, Египет, а иногда и на самые окраины мусульманского мира — в Аравию или Ирак. По пути из-за жары, тесноты, болезней, голода и жажды умирало множество рабов. Тех, кто умирал в трюме, немедленно поднимали наверх и без лишних церемоний бросали за борт. Поскольку путь занимал иногда недели и даже месяцы, число таких несчастных росло, но зато после их смерти освобождалось место для остальных, что давало им шанс выжить.

Положение невольников было неоднозначным. Наибольшие шансы на более или менее сносные условия имели мальчики и женщины. Первых разлучали с родителями и обращали в ислам. После курса предварительной подготовки многие из них попадали в янычары — гвардию султана. Поскольку многие из них забывали свое прежнее происхождение, они становились истинными солдатами пророка, ревностно защищая султана и участвуя во всех крупных военных кампаниях империи. Если им удавалось проявить себя, это давало возможность существенно продвинуться по служебной лестнице и стать придворными чиновниками.

Женщин, особенно если они отличались красотой и были более или менее образованны, оставляли в гареме, для увеселения татарской и турецкой знати. Наиболее «удачливые» попадали в султанский гарем. Например, знаменитая Роксолана, жена Сулеймана I, вероятно происходившая из Украины и ставшая матерью султана Селима II, имела огромное влияние на политику государства. Однако это скорее исключение из правил, и в большинстве случаев женщинам приходилось терпеть неимоверные мучения и издевательства.

Русское правительство предпринимало большие усилия по выкупу своих подданных из магометанского плена. Однако это был длительный процесс, а размеры выкупа были огромными. В XVII веке были установлены следующие размеры выкупа за служилых людей:

1) За дворян и детей боярских — 20 руб. со 100 четвертей поместного оклада (5 руб. со 100 десятин поместного оклада, если попал в плен вне службы).

2) За московских стрельцов — 40 руб.

3) За украинских стрельцов и казаков по 25 руб.

4) За посадских жителей — 20 руб.

5) За пашенных крестьян и за боярских детей 15 руб.

Полоняничные деньги, предназначенные на выкуп, собирались в Посольском приказе погодно. Г.О. Катошихин в своем труде о русском государстве XVII века оценивал ежегодные сборы полоняничных денег для выкупа пленников у татар и турок в 150 тыс. рублей. Впрочем, в правдивости этих сведений есть сомнения. Русский правовед А. Лохвицкий выдвинул вполне обоснованные сомнения в правильности расчетов Катошихина, особенно учитывая тот факт, что согласно официальным актам 1686 года общая сумма сбора полоняничных денег составляла всего 33 965 руб. Эта огромная по тем временам сумма предназначалась, конечно, не только для выкупа, но и для передачи посольских взяток, содержания посредников и тому подобных расходов. Сборы подобных платежей продолжались весь XVII век и даже в начале XVIII века.

Но, несмотря на столь внушительные для тех времен суммы, выбраться из турецкого плена при помощи выкупа было довольно сложно. Например, 2 июня 1649 года из турецкого плена возвратился донской казак Прохор Федоров. Он попал в плен, когда отправился в паломничество с сыном Антипом. На пути с Дона в Воронеж, а затем в Козлов его перехватили крымские и ногайские татары. Казака привели в Крым, где на рынке Кафы продали в рабство. Следующие одиннадцать лет он провел в Константинополе. Его выкупил из плена царский посол Степан Васильевич Телепнев. Деньги за несчастного полоняника в размере 50 рублей внес сын Прохора Иван, который ради этого отдался в личную кабалу.

В июле 1649 года из крымского плена вернулся городовой казак Софон Замятнин. В 1646 году он участвовал в походе Ждана Кондырева и князя Пожарского под Азов.

На реке Кагальнике в бою с татарами был захвачен в плен, где он и пробыл до 1649 года, пока не был выкуплен. За его освобождение царские послы отдали 95 рублей и пленного татарина.

Платили татарам не только правители Москвы, но и литовцы и поляки. С начала XVI столетия Литва платила Орде ежегодно 15 000 золотых деньгами и тканями, не считая других подарков и выплат. Таким образом, и поляков и русских объединяло общее тяжелое ярмо в виде постоянных выплат за пленников, которых захватывали турки и татары.

Судьба некоторых пленников складывалась как история из авантюрного романа. В 1616 году в турецкий плен попал князь Самуил Корецкий. Он участвовал в походе в Валахию вместе со Стефаном Потоцким. Оба шляхтича содержались в плену в одном месте — в Черной башне в Константинополе. Однако оба сумели сбежать из плена. При этом Потоцкий решил более не рисковать своей жизнью, а Корецкий снова вступил в королевскую армию, но снова попал в плен. Поскольку князь уже сбегал из плена, не заплатив выкупа, что было по представлениям турок делом бесчестным, диван принял решение казнить пленника в темнице, если он не заплатит огромный выкуп. Девять месяцев ждали турки выкупа. Так и не дождавшись денег, турки удавили его, а труп на глазах у других пленников сбросили с башни и закопали в песке.

Вместе с Самуилом Корецким в 1616 году в плен к туркам попал другой знатный шляхтич пан Пшерембский. Несмотря на то, что он происходил из знатного рода, выкуп не смогли собрать в назначенное время. В результате турки решили его продать как обычного раба. Один персидский купец заплатил за него 200 талеров. В результате польский дворянин был увезен в Персию, чтобы исполнять роль носильщика. Пять лет, не имея вестей о доме, он скитался вместе с купеческими караванами по всему Востоку, пока судьба не забросила его обратно в Константинополь. На его счастье, в это время в городе находилось польское посольство, прибывшие, чтобы успокоить султана относительно участившихся нападений казаков на турецкие владения. Случайно один из польских шляхтичей зашел в лавку того самого персидского купца. Он узнал своего знакомого и предложил персу за пана Пшерембского выкуп, но хитрый купец очень дорожил своим носильщиком и заломил за него огромную сумму денег. В результате поляк решил пойти на хитрость, пользуясь турецким обычаем, согласно которому сипахи[13] могли выкупать братьев своей жены. Он подговорил одного из них по имени Челеби объявить Пшерембского братом его жены. Заранее предупрежденный о том, как ему себя надо вести, Пшерембский при приближении к лавке Челеби выскочил на улицу и стал слезно просить «родственника» освободить его. Спектакль удался. Несмотря на то, что перс пытался прекратить эту сцену, нашлись прохожие, которые подтвердили право сипаха, и, заплатив ошеломленному купцу за Пшерембского 200 талеров, шляхтич освободил своего знакомого.

Однако подобные случаи были скорее исключением из правил. Даже несмотря на впечатляющие суммы, которые тратили правительства России и Польши, их было недостаточно для выкупа всех пленных. Торговля ими приносила туркам и татарам львиную часть доходов, и они не могли отказаться от нее вплоть до начала XVIII века, когда вместе с исчезновением галерного флота и изменением социально-экономических условий доходы от перепродажи рабов стали падать.

ПОБЕГИ РУССКИХ ПОЛОНЯНИКОВ ИЗ ТУРЕЦКОГО ПЛЕНА

Казаки, как и простые русские люди, попадали в плен разными путями. Однако чаще всего — в результате сражений с турками. Рабское состояние русских пленников вызывало сильное сопротивление со стороны несчастных. Поскольку далеко не все родственники могли собрать столь значимую сумму за своих родных, а государственных денег всегда не хватало, оставался лишь один верный способ получить свободу — побег. Однако это было не так просто, как кажется. Турки зорко следили за своими рабами и при первом подозрении могли наказать провинившегося самым жестоким образом. И, тем не менее, побеги случались.

Многие из пленников казаков попадали в плен во время боевых операций. Так, весной 1641 года донской атаман Тимофей Яковлев на 12 стругах с 600 казаками выходил в Азовское море для захвата языков. В конечном итоге отряд разделился. 7 стругов вернулись обратно в Азов, а оставшиеся 5 с тремя сотнями казаков направились в Черное море во главе с атаманом Михаилом Тараном Казаки напали на турецкий город Подризу, захватив множество пленных и трофеев. Но на обратном пути, возле устья Дона, им преградил путь турецкий флот. Тогда казаки направились к устью Днепра. Но и здесь их встретили у Очакова 5 галер и 12 полугалер. С трудом казаки вошли в устье Днепра. Выше по течению их встретил польский отряд полковника Душинского. Казаки просили поляков уберечь их от турок, пока устье Дона не освободится, подкрепив свою просьбу богатыми подарками. Полковник взял подарки, но поскольку ненавидел казаков, послал к очаковскому паше весть, чтобы совместно напасть на них. В результате на донцов напали одновременно с двух сторон, перебив несчастных или взяв их в плен. Михаил Таран попал в число тех, кто остался жив, но его схватили. Часть казаков с боем ушла от погони, известив московские власти о случившемся. Те же из казаков, кто оказался в турецком плену, надолго там не задержались. В октябре 1641 года в Москву прибыли Юрка Марченок и еще 6 казаков, захваченных в ходе Очаковского сражения. Они сбежали от своих хозяев и добрались через дикие степи до России. В награду за удачный побег каждый из них получил по два рубля и отрезу сукна и ежедневное содержание в 8 денег.

Среди попавших в плен в том деле оказался и казак Онуфрий Шатров. В ходе сражения он попал в плен к туркам. Его отправили вместе с другими пленными в город Урван (Варну), где продали в рабство турку Кегей-Магомеду. Однако долго в рабстве Шатров так же не задержался. В начале октября 1641 года он сбежал от хозяина и через Валахию вышел в польские земли в город Савран, оттуда добрался до Лысенок, затем до Звенигорода и Киева. Прожив в Киеве две недели, казак отправился в Конотоп, затем в Путивль, откуда и пришел в начале января 1642 года в Разрядный приказ в Москве. Здесь он известил власти о своей судьбе и сообщил о том, что слушал, что при возвращении из Азова в шторм погибли 10 турецких галер. За свой подвиг Шатров получил от правительства два рубля и отрез ткани, а также 8 денег денежного содержания. Еще один казак, участвовавший в сражении под Очаковым, Алексей Седой прибыл в Москву 23 февраля 1642 года Он также попал в плен к туркам, однако пробыл там всего неделю, после чего сбежал. Добрался до Киева, а затем до Камаричей, где сильно заболел и был вынужден прожить там два месяца. Таким образом, значительная часть казаков, взятых в плен под Очаковом, благополучно сбежала из плена и добралась до Москвы.

В феврале 1645 года в Посольский приказ являлся сбежавший из плена донской казак Василий Прокофьев. Он рассказал, что, находясь в Азове, был послан на море на поиски языка, однако попал в плен и был продан на галеру. Но оттуда он вскоре сбежал. За свое терпение и побег Прокофьев получил вознаграждение 5 рублей и отрез сукна.

Некоторые пленники попадали в рабство по нескольку раз. Так, мае 1646 года челобитную о вознаграждении за побег из турецкого плена подал донской казак Андрей Евдокимович Клепиков. О себе он сообщил, что еще в детстве он был взят в плен ногайскими татарами и пробыл у них в услужении пятнадцать лет. После этого Клепиков сбежал от хозяев и ушел на Дон, где служил царю около тридцати лет. Так продолжалось, пока его снова не взяли в плен в 1643 году азовские татары. На этот раз его отправили в Крым, где продали новому хозяину в Константинополь. Четыре года Клепиков терпел рабство, пока снова не сбежал. Его путь на свободу пролегал через Валахию и Польшу в Севск, откуда он и прибыл в Посольский приказ в Москве. За свое терпение и побег из плена Клепиков получил из казны четыре рубля и отрез ткани, также дневное содержание 6 денег на месяц.

Путь через Балканы в Россию был для русских пленников самым близким, поэтому им пользовались достаточно часто. В 40–50-е годы XVII века этой дорогой попали на Родину многие из бывших турецких пленников. Так 21 октября 1645 года из турецких владений пришел в Путивль русский полоняник Петр Кузьмин. Он был крестьянином Комарицкой волости, откуда в 1637–1638 годах ушел на Дон. В 1644–1645 годах он участвовал в неудачном морском походе полутора сотен донских казаков. Турки подстерегли их на Донце и перебили, когда те возвращались с моря. Убив около 10 человек, турки увели остальных в плен. Их привезли в Азов, откуда распродали по разным городам, а их предводитель атаман Родион Карагич был отправлен в Константинополь, где по указу султана казнен. Кузьмина также продали в Константинополь, где он и провел восемь лет в рабстве, пока не сбежал. Царь Алексей Михайлович по челобитной пленника, поданной в марте 1646 года, повелел дать ему двор и корм по восемь денег в день на неделю. По второй челобитной Кузьмина с просьбой выдать ему денег на прокорм, было велено выдать ему 4 рубля из приказа Большого прихода.

В 1646 году в Москву прибыл другой донской казак Наум Афанасьевич Шихотник, также сбежавший из турецкого плена. В 1644 году он вместе с другими донскими казаками ходил за языками к Темрюку. Разгромив татар и захватив пленных, казаки двинулись в обратный путь на Дон. Однако на Мертвом Донце их перехватили азовцы, крымские и ногайские татары. Три дня 300 казаков отбивались от превосходящих сил врага. Раненого Наума Шихотника взяли в плен. Его продали в рабство в Константинополь, где он пробыл два года, пока не совершил побег и не вернулся обратно в Россию, пробираясь, видимо, через Балканы.

В августе 1648 года из турецкого плена сбежал донской казак Андрей Елисеев. В 1646 году во время похода отряда Ждана Кондырева в Азовское море, его отправили с донесением с Кривой косы в Черкасский городок. Однако до конечной точки Андрей не добрался. В степи его перехватили азовские татары. Изначально его отправили в Константинополь ко двору султана, где подвергли допросу, а затем должны были казнить. Однако казака «спас» визирь. Он всячески пытался переманить Елисеева в ислам, однако тот категорически отказался. Тогда визирь отправил его в тюрьму, где тот просидел с января по апрель 1647 года. После этого его отдали рабом на галеру. Елисееву повезло, во время стоянки в Константинополе он сбежал и начал пробираться на родину по суше через Балканы, Валахию и польские земли, откуда добрался до Путивля. За свое терпение в плену и удачный побег Елисеев получил 4 рубля и кусок сукна.

В середине декабря 1648 года в Москву прибыл еще один беглец, донской казак Степан Молинский, и житель Рыльска Василий Иванов. Молинский попал в плен за десять лет до побега, во время похода на Черное море. Его отвезли в Константинополь, где он и находился в рабстве. Василий Иванов попал в плен в 1646 году во время набега крымских татар на Рыльский уезд. Его продали на галеру, где он и пробыл два года. Не известно, как встретились беглецы, но в Россию они пробирались через Венгрию, Валахию и Польшу, пока не достигли границы, откуда и были отправлены в Москву. За побег Молинский получил 4 рубля и отрез ткани.

В январе 1649 года в Москву прибыл донской казак Михаил Липовскии, сбежавший из турецкого плена. На допросе он рассказал, что попал в плен в 1646 году во время похода под Азов. Его продали в рабство в Константинополь, где он и пробыл до осени 1648 года, пока не сбежал. Добираясь через Балканы, он 28 декабря явился в Путивль и предстал перед воеводой, который и отправил его в Москву. За побег казак получил вознаграждение в 4 рубля и отрез ткани.

В феврале 1649 году в Москву прибыл другой турецкий полоняник Федор Иванов. Этот казак, как и Липовскии, попал в плен под Азовом в 1646 году и два года провел в турецком плену в Константинополе. Дальнейший его путь на свободу пролегал по тому же пути, что и его товарища по несчастью — через Венгрию, Валахию, Польшу в Россию. Как и Липовского, его наградили 4 рублями и отрезом сукна

Зачастую побеги из плена превращались в настоящий авантюрный роман. Такова, например, история побега стрельца Андрея Дербышева. Он появился в Царицыне 7 августа 1668 года. В ходе расспросов он рассказал, что служил в Терском городке, в конных стрельцах. Зимой 1666/67 года его отправили в составе отряда из двадцати стрельцов сопровождать Сергея Протопопова с отпиской терского головы в Москву. Проводив гонца до Черного Яра, стрельцы собрались в обратный путь. В степи недалеко от Белого озера во время обеда на них напали ногайские татары. Стрельцы вступили в сражение, однако силы были неравными. Двое были убиты, а остальные восемнадцать человек попали в плен. После этого их разделили и отвели по разным улусам. Судьба Дербышева была весьма печальной. Его привели в Азов, где продали туркам за 60 талеров. Бывшего стрельца отправили к новому хозяину Сандалу Асанову в Константинополь. Пять месяцев Дербышев жил у него, выполняя роль слуги, пока Сандал не отправился по торговым делам в Азов. По дороге они зашли в порт Теф, где пробыли четыре недели. Пока хозяин занимался своими делами, Дербышев подговорил других русских невольников в городе к побегу. Собрав отряд из пятидесяти человек и вооружив их всем, что они могли найти в домах своих хозяев, Дербышев повел их в порт. Заранее запасаясь небольшим количеством припасов, они захватили один из стругов и спешно вышли в море. Пять дней они двигались вдоль берега, рассчитывая достичь устья Дона. На их беду в море они повстречали флотилию из пятидесяти стругов запорожцев, находившихся на службе крымского хана. Поскольку выхода у беглецов не было, они вступили с ними в бой. К сожалению, силы были неравны. Несмотря на то, что полоняники убили десять черкас, все они снова попали в плен. В очередной раз они оказались в подземельях, на этот раз в городе Тамань. Здесь Дербышев узнал о том, что в городе находится его бывший хозяин Сандал. За несчастного стрельца он выложил в качестве откупа пятнадцать талеров, забрав с собой в Азов. Остальные пленники остались ожидать своей судьбы в Тамани. Дербышев прожил в Азове еще пять недель, а чтобы он не убежал, его заковывали в ножные кандалы, скованные с кольцом на шее. Но и это не остановило отважного стрельца. В одну из ночей он сбил свои оковы и перелез через городскую стену. Дальше ему пришлось пробираться пешком по степи, пока не достиг Черкасского городка. Прожив у казаков около трех недель и восстановив силы, он отправился дальше в Царицын, где и предстал перед местным воеводой.

В 1674 году из турецкого плена сбежали рейтар из Ельца Федор Феоктистович Дорохин и крестьянин из Нежина Андрей Астафьев. Дорохин на допросе сообщил, что был взят в плен под Чудновом и пробыл в плену в Крыму около двух лет, пока его не продали в рабство в Константинополе. Дальнейшая его судьба сложилась весьма своеобразно. Он занял место турка на военной службе. Заработав денег, зимой 1673/74 года Дорохин выкупился у хозяина. Перезимовав вместе с турецкой армией, он весной перешел Дунай и вскоре добрался через Валахию до Киева, откуда вернулся в Россию.

Андрей Астафьев заявил, что попал в плен к татарам под Нежином, за пятнадцать лет до побега. Его продали в рабство на рынке в Константинополе. Несколько лет он работал в столице, затем его продали Мутянскому (Валашскому) владетелю, где он пробыл около двух лет. Когда Польша начала войну с Турцией и валашский правитель объединился с поляками, Астафьева, в числе многих других подданных, мобилизовали на войну с турками. Долго воевать ему не пришлось, и вскоре он сбежал со службы, пробыв в Валахии еще год. Однако его сильно тянуло в родные места, и он стал пробираться домой через польские земли, а затем добрался до Киева, где и встретился с товарищем по несчастью Федором Дорохиным.

Однако не всегда беглецам так везло. Те, кто бежал от турок, зачастую, проделывали весьма долгий путь на родину, возвращаясь не напрямик, а окружным путем, через персидские земли. Этот путь был значительно более длинным и не гарантировал безопасность, однако у полоняников, оказавшихся в глубинных районах Малой Азии, не оставалось иного пути на свободу. Добравшись до границы с Персией, которая всегда была враждебна Османской империи, русские рабы надеялись встретить русских купцов или послов, которые практически каждый год выезжали в Персию для торговли и переговоров.

В 1644 году из турецкого плена сбежали полоняники Антон Артемьев из Ливен, Никифор Онофриев из Костромы и Петр Дмитриев из Ельца. На расспросе в Посольском приказе они рассказали, что были среди оборонявших Азов во время «великого сидения», однако после того как казаки покинули город, они вместе с товарищами на 30 стругах отправились в поход на Черное море. В Духонском лимане их отряд наткнулся на турецкий флот из 90 галер. Отступая, казаки два месяца отбивались от турок, пока у них не закончился порох и пули. После этого турки захватили казацкие струги, частично перебив, а частично взяв в плен казаков. Пленников разделили и продали в разные города. Однако Артемьев, Онофриев и Дмитриев сбежали от своих хозяев и разными путями случайно сошлись в персидских владениях в Шемахе. Оттуда их взяли на борт русские купцы, которые и доставили их на бусах в Астрахань. После этого астраханский воевода Борис Александрович Репнин отправил их в Москву для составления подробного отчета об обстоятельствах побега. За нахождение в плену они получили по 5 рублей и по отрезу сукна, а на дневное содержание по 8 денег.

В декабре 1649 года в Москву прибыл сбежавший из турецкого плена донской казак Конон Нестеров. Он попал в плен во время обороны Азова от турецких войск. В ходе вылазки из крепости он был схвачен и обращен в рабство. Его доставили в Константинополь, где он выполнял разные службы, в том числе был гребцом на галере девять лет, пока не сбежал. Через Персию он добрался до Астрахани, а затем был доставлен в Москву.

В апреле 1650 года в Москву прибыл беглый полоняник донской казак Михаил Петров. В 1646 году он участвовал в походе Пожарского и Кондырева под Азов, где раненый и попал в плен. Петрова опознали как войскового писаря, после чего азовский наместник Мустафа-бей приказал пытать его, желая выведать тайны Донского войска. Поскольку казак так и не выдал никаких секретов, его отвезли в Крым, где продали в рабство паше города Кафа. После того как в город пришел турецкий флот, Петрова снова подвергли пытке. Его жгли огнем и били плетьми, после чего посадили за весло гребца на одной из галер. Восемнадцать дней он провел прикованным к веслу. Только после этого турки убедились, что он либо ничего не знает, либо слишком упрям и ничего не расскажет. Тогда они решили освободить его за выкуп в 2000 золотых. Полтора года его возили по разным селениям. Ему почти повезло, когда его привезли в Азов на размен пленных, но и в этот раз он не получил свободу. В конечном итоге его продали в Константинополь, откуда доставили к новому хозяину в город Суваз. Несколько лет он терпел унижения, пока в августе 1649 года не сбежал из рабства. Он пересек границу с Персией. Его дальнейший путь лежал через Кавказ в кумыцкие степи, а затем на Терек, откуда он и попал в Астрахань. В пути к нему присоединились такие же беглецы из Турции, всего 8 человек, в основном донских казаков и служилых людей. В Астрахани их принял воевода князь Оболенский, который и отправил их всех в Москву для расспроса.

7 апреля 1668 году в Приказную палату прибыл бывший рейтар Степан Иванович Ценин. На допросе он сообщил о том, что проходил службу у воеводы Василия Борисовича Шереметева в Запорожье. Там он попал в плен к крымским татарам. Те привели его в Крым, а затем продали туркам. Его новый владелец проживал в городе Деврен недалеко от Константинополя. Два года он находился на службе у турецкого янычара, пока не сбежал. После этого он жил в самых разных местах около трех лет. В конечном итоге он был вынужден вернуться обратно к своему хозяину в Деврен. Однако его в очередной раз продали в город Аван к Алею-паше. Новое место жительства было недалеко от Кызылбашской земли (Персии). Прожив в услужении еще два года, Ценин снова сбежал в город Кут, откуда через Персию добрался до Шемахи. Здесь его подобрал русский купец Андрей Третьяков, который и доставил его в Астрахань.

Случались аналогичные побеги и в более позднее время. Сохранилась челобитная костромского служилого человека Василия Васильевича Полозова к царю Федору Алексеевичу, который сбежал из турецкого плена. Еще в малолетстве Василий с отцом отправился на службу к воеводе Борису Александровичу Репнину в Яблонев, где Полозов попал в плен к крымским татарам. Полтора года костромич находился в плену, пока не был отправлен в качестве подарка султану. Василию повезло, поскольку его оставили при дворе, и он 12 лет прислуживал султану. Все это время он сохранял свою веру, что в конечном итоге и вызвало гнев султана. В ярости он захотел казнить слугу, но от смерти его «спас» Ахмед-мурза, который отдал его на галеру. Следующие девять лет несчастный провел за веслом, скованный цепями по рукам и ногам. В конечном итоге Полозову снова «повезло». Галера затонула вместе со всем экипажем во время шторма Спаслись лишь Полозов и его сосед по веслу. Прикованные цепями к обломку, они держались за него, пока их не выбросило на берег. Дальнейшая судьба Полозова весьма необычна. За долгие годы во дворце и на галере Полозов хорошо выучил турецкий язык, что очень ему помогло. Смуглый костромич с идеальным турецким произношением и в восточных одеждах не вызывал подозрения, поэтому его всегда принимали за подданного султана. Бывший невольник не стал сразу возвращаться на родину, а прежде решил выполнить обет, который дал еще на галере — совершить паломничество на Святую землю, если Бог избавит его от рабства. Поэтому, распрощавшись с товарищем, Полозов направился в Иерусалим. Посетив все святые места Палестины и Сирии, Полозов направился в Египет, где прожил еще полтора года. За это время он посетил все возможные святыни. Выполнив обет, Полозов решил добираться на родину, которую не видел с самого детства. Через турецкие владения достиг Грузии, Дагестана и, пристав к персидскому купцу Кондрату, добрался через Каспийское море до Астрахани. Здесь он представил властям подробный отчет о своих приключениях, составив описание городов Османской империи.

ПОБЕГИ РУССКИХ НЕВОЛЬНИКОВ С ГАЛЕР

Василий Полозов, как и товарищи по несчастью, был весьма удачливым. Однако надо учитывать, что они бежали от своих хозяев, находясь на земле. Значительно сложнее было галерным рабам.

Как и в странах Европы, рабы на турецких галерах были представлены, в основном «неверными», то есть представителями иного вероисповедания. В случае с Османской империей это, как правило, были христиане. Лишь в исключительных случаях на галеру мог попасть правоверный мусульманин, совершивший религиозное или уголовное преступление, либо принадлежавший к одной из многочисленных мусульманских сект. Большинство гребцов попадали на галеры в качестве военнопленных. Ислам поощрял применение в качестве гребцов христиан, поскольку, таким образом, стало возможно их обращение в истинную веру. Практика показывает, что многие из христиан, прельстившись возможностью освобождения от столь мучительного наказания, отказывались от своей веры и переходили в ислам.

Однако далеко не все военнопленные попадали на галеры. Ввиду специфики данного вида деятельности, капитаны галер предпочитали комплектовать свои экипажи физически сильными мужчинами в возрасте 25–30 лет. Предпочтение отдавалось представителям простонародья, поскольку считалось, что за аристократов можно получить неплохой выкуп или выменять его на знатного турка. Кроме того, предстатели высших слоев общества, не приученные к тяжелому физическому труду, не выдерживали длительной тяжелой работы. Предварительный отбор гребцов проводили особые чиновники, которые тщательно выверяли все физические параметры своих подопечных. Только это позволяло обеспечить слаженную работу всей команды, особенно в период максимальных нагрузок в бою. Неудивительно, что в число гребцов часто попадали именно казаки, которые были привычны и к морю и к физическим нагрузкам.

Самых сильных рабов ставили на место первых гребцов (шпалеры), которые задавали темп и придавали гармоничность движению весел. Самые дальние и наиболее тяжелые в физическом плане места отдавались самым непокорным рабам

Состав галерных команд был в основном мультинациональным. Здесь можно было встретить уроженцев всех турецких провинций Османской империи, но значительно больше было жителей пограничных территорий: русских, поляков, балканских славян, венгров, а также испанцев, итальянцев, французов и других средиземноморских народов.

Большинство гребцов на турецких галерах были военнопленными, многие из них уже были ранее знакомы с морским делом, или были моряками торговых и военных кораблей. Их захватывали во время морских сражений и обращали в рабство. Это обходилось значительно дешевле, чем приобретение рабов на специализированных рынках. Известны случаи, когда именно охота за рабами была главным мотивом деятельности как турецких пиратов, так и военных моряков. Османская империя столь остро нуждалась в живой силе для своего галерного флота, что набеги на прибрежные селения Средиземноморья стали настоящей напастью для жителей этих регионов.

Рынки рабов располагались практически во всех больших и малых портах Османской империи, как в Средиземном море, так и в Черном. Это значительно облегчало жизнь капитанам турецких галер, поскольку естественная убыль гребцов заставляла их часто заходить в порты для пополнения экипажей. Чаще всего они посещали Кафу, Азов, Очаков или Варну, если находились в приграничной полосе. Если галеры базировались собственно на турецкой территории, к услугам капитанов были рынки Константинополя, Синопа и других портовых городов Малой Азии.

Если захваченных рабов необходимо было перевезти в другой порт, это вызывало значительные сложности. Рабы были опасным грузом, и как показала практика, восстания на галерах и рыботорговых судах не были редким явлением, особенно учитывая тот факт, что многие рабы имели военное или морское прошлое и были способны захватить судно при определенных условиях.

Попытки турецких властей централизованно осуществлять закупки гребцов для своего галерного флота и упорядочить расходование средств на эти нужды предпринимались множество раз, однако, учитывая непостоянство «расходования» рабского материала на галерах, сделать это было довольно сложно. В период войн и эпидемий естественная убыль галерного состава была столь огромной, что ставила османский флот на грань дееспособности. Учитывая тот факт, что эпидемии холеры, дизентерии и даже такие болезни, как цинга, сводили гребцов в могилу сотнями и тысячами, турецкий флот постоянно балансировал на грани возможности защиты своих берегов.

Прикованные к своим скамьям, они были весьма ограничены в средствах побега. Печальной была судьба тех, кто попадал на турецкую каторгу. Большинство гребцов на них были славянами. На ограниченном пространстве в 50 на 10 метров на скамьях сидели до трех сотен рабов. Четыре — пять гребцов приводили в движение огромное весло. Между рядами скамей ходил надсмотрщик, который без всякого стеснения наказывал плетьми любого, кто, по его мнению, пытался ослабить усилия. Всю свою жизнь эти несчастные проводили прикованными к скамье. Спали они вповалку прямо под веслом, ели там же. Лишь изредка смрад немытых тел смывал дождь. Гребцы не знали, что такое отдых до тех пор, пока галера не заходила в порт для пополнения запасов. Но и тогда их не оставляли в покое, отправляя на берег заниматься самыми грязными работами в порту. Турецкие капитаны зорко следили за своими подопечными и не допускали, чтобы те проявляли неповиновение. Тем не менее это не останавливало русских пленников.

Известно, что в 1574–1599 годах гребцом на галерах был запорожский казак Самуил Кошка. В конечном итоге он поднял восстание и, перебив турецкий экипаж, сбежал. Вернувшись в Запорожье, он в 1600 году был избран кошевым атаманом. За свои подвиги этот казак стал героем народной песни «Дума о Кошке».

В 1639 году русские рабы снова подняли восстание на галере и увели ее в Азов в качестве трофея. Эта история стала известна благодаря отписке воронежского воеводы Мирона Андреевича Вельяминова в Москву от 30 октября 1639 года. В ней он сообщал о том, что в Воронеж прибыли из Азова казаки Стенька Самсонов, Иевко Иванов с полоняниками Сенькой Ивановым, Ермошкой Алексеевым, Сидором Васильевым и Иваном Аникеевым. Эти полоняники в августе того же года на галере прибыли в Азов, сбежав из турецкого плена. Обстоятельства их пленения были довольно разнообразными. Самсонов и Иванов летом 1638 года были в числе отряда, который был направлен к Кафе для захвата языков. В Черном море в Адахонском лимане их струг осадили турецкие галеры, а с берега подошли крымские татары. После краткого сражения казаки были захвачены в плен и обращены в галерных рабов. Там они и встретились с товарищами по несчастью.

Другой полоняник Ермошка Алексеев был воронежским казаком и был захвачен в плен во время поездки в Валуйки в районе Оскола. Татары привезли его в Азов, где его некоторое время содержали в темнице. Затем Алексеева продали новому хозяину в Кафу, в оттуда — в Константинополь. Новый хозяин определил его гребцом на галеру. Прикованный цепями русский полоняник провел 13 лет.

Московские стрельцы Иван Аникеев и Сидор Васильев заявили, что когда они были на государевой службе в Яблоневе, их послали в Оскол для сопровождения припасов, отправленных местному гарнизону. По дороге между Яблоневым и Осколом у Орлина ручья на них напали крымские татары. Их отвели в Крым, где продали на галеру. Их рабство продолжалось два года.

На галере, кроме Самсонова, Иванова, Алексеева, были и другие невольники. Всего 140 гребцов разных народностей. Турок на галере было значительно меньше: каторжный (галерный) бей и 70 турецких «воинских людей». Вооружена галера была тремя пушками. В мае 1639 года, когда галера совершала переход из Белгорода к Азову, Самсонов с товарищами освободились из цепей и подняли восстание.

Схватка была краткой. Турецкий экипаж был перебит или сброшен в море, а все рабы были освобождены. После этого пленники направили галеру в Азов. Среди освобожденных полоняников оказались греки и арапы (арабы), которые вместе с казаками были направлены в Москву. Если русских полоняников можно было понять — они стремились на родину всеми путям, то мотивы остальных участников мятежа были несколько иными. Галерные рабы из числа греков, турок и арабов заявили о том, что поскольку они участвовали в мятеже, то не могут вернуться на родину, где их ждет неизбежное наказание. Поэтому они изъявили желание остаться в России.

Галерными рабами становились не только славяне, но представители других народов — греки, арабы и даже турки. Все они попадали на каторги самыми разными путями. Например, освобожденные в результате галерного восстания 1639 года греки Авраам Иванов и Михаил Степанов были сыновьями крестьянина в деревне Стражка на турецких землях. Местный бастанчибаши просто продал их на галеру, где они и находились до того, как получили свободу.

Среди участников восстания оказалось несколько арабов, которые с собратьями по несчастью добрались до Москвы. Араб, назвавшийся Алеем Абдулом, оказался родом из Магриба. Он проживал в Константинополе и занимался перевозом. По неосторожности он попался в пьяном виде местному бастанчибаши. Его поймали и посадили в тюрьму, откуда продали на галеры. В качестве раба он просидел на весле год. Другой араб Варка Бубывин заявил, что его отец родом из Испании, а сам Варка был захвачен в плен на Средиземном море Алистофа-агой. Его отправил в город Грибез, покуда попал на галеры, на которой пробыл 5 лет.

Еще один несчастный, Мержон Хаирлов, заявил, что он из Хабежского государства за Египтом. Его взяли в плен в Константинополе, где он жил у Сулейман-аги, который и продал его на галеру. Гребцом он был 5 лет.

Среди гребцов был и турок Хасан Салих. Он жил на берегу Средиземного моря в городе Сакизе, где его отец был городским приказчиком. После смерти своего отца он сильно напился и за это был отправлен местным агой на галеру, где он провел 2 года.

Рассмотрев прошение бывших галерных рабов из числа арабов и турок о крещении, Михаил Федорович повелел провести обряд, а так же выдать им денежное содержание по 5 рублей на человека. 21 декабря 1639 года был произведен обряд крещения, после чего они получили имена Игнат (Алей Абдулов), Даниил (Варка Бубывин), Степан (Мержон Хаирлов) и Павел (Хасан Салих), а в качестве дополнительного вознаграждения им было выдано после крещения еще по десять рублей, а также отрезу английского сукна и тафты. По именному царскому указу арабы были посланы в Конюшенный приказ, а турок и греки в Посольский.

Аналогичный случай произошел несколько лет спустя. 5 октября 1644 года в Путивль прибыл беглый пленник донской казак Прокопий Анкудинов. Он сообщил, что когда в 16 38 году донские казаки ходили в поход на Черное море, их схватили турки. Анкудинов попал в плен и пробыл на турецкой галере 6 лет. В апреле 1644 года невольники подняли мятеж на галере и перебили турецкую команду. Однако они уже не могли добраться на ней до Дона или Днепра, которые контролировал турецкий флот. В результате галерники приняли решение идти к ближайшему побережью. Пристав к берегам Болгарии, 93 невольника разошлись в разные стороны. Анкудинов через Польшу прибыл в Путивль, откуда воевода направил его в Москву. Здесь Анкудинов получил, как и другие бывшие пленники, 5 рублей и отрез сукна да 8 денег «дневного корма».

Русские полоняники поднимали мятежи, не только когда находились в Черном море. Значительная часть турецкого флота постоянно находилась в Средиземноморье. Тем не менее это не останавливало смельчаков. Один из самых известных мятежей, вызвавший всеобщее восхищение в Европе, произошел в 1642 году. Организатором заговора стал калужский стрелец Иван Мошкин. В 1636 году он был взят в плен татарами после сражения под Усердом. Его отвезли в Константинополь, где продали на галеры. Несколько лет бывший стрелец тянул лямку гребца, испытывая самые разнообразные муки. Однако жизненные испытания отнюдь не сломили его дух. Он лишь ждал удобного момента для организации побега.

На галере служили 280 рабов, из которых 210 были выходцами из различных русских областей. Еще 250 человек составляли турецкий экипаж. Вероятнее всего, это был галеас, представлявший собой переходный тип судна от галеры к галеону. Он был вооружен 7 большими и 12 меньшими медными пушками. Это было весьма солидное судно, и захватить его было бы крайне сложным делом. Тем не менее вскоре Мошкин стал подбивать своих товарищей на мятеж. Несмотря на то, что он не был представителем дворянского сословия, его признали лидером все невольники. Нужен был лишь благоприятный момент для начала восстания.

Такой момент представился, когда его галера участвовала в осаде Азова в 1641 года. Сбежать у Мошкина тогда не получилось, но сама осада дала повод для надежды. Дело в том, что пока длилась осада, гребцов заставляли выполнять самые разнообразные тяжелые работы, в том числе переносить бочки с порохом, которого требовалось огромное количество для осадной артиллерии. Невольники восприняли это как шанс и укрыли от своих надзирателей около 40 фунтов пороха, припрятав его среди груза сухарей в трюме галеры. В этом им помог русский прислужник Микула. Турки считали его надежным человеком и во всем доверяли ему. Поскольку осада вскоре закончилась полным провалом, полностью подготовить мятеж не удалось. Капитан галеры Апти-паша, прибыв в Константинополь, испытал на себе всю суровость султанского гнева. Опасаясь за свою жизнь, он предпочел немедленно покинуть столицу и направился в Средиземное море.

То, что галера находилась за сотни километров от родных берегов, ничуть не смутило заговорщиков. Вокруг Мошкина сплотились такие же несчастные страдальцы, как и он. Судьба их всех была примерно идентичной. Один из них, Тимофей Иванов из города Верхний Ломов, попал в плен в 1634 году во время одного из татарских рейдов в Среднее Поволжье, еще четверо — Прохор Герасимов, Григорий Никитин, Иван Игнатьев и Ефим Михайлов были донскими казаками. В 1634 году, прикрывая рубежи от набега крымчаков, они были взяты в плен у переправы через Северский Донец. При этом все они были сильно ранены. Например, Герасимов получил целых три огнестрельные и одну сабельную раны.

Однако самые большие испытания выпали на долю Якима Васильева. Он несколько раз менял своих хозяев. Во время Смуты, вероятно в 1611 или 1612 году он попал в плен к полякам, где пробыл 9 лет, пока его не захватили крымские татары во время очередного набега на Речь Посполитую. Как и всех прочих невольников, его отвели в Крым, где он пробыл в рабстве еще 10 лет. Трижды он пытался сбежать на родину, но каждый раз его ловили. После третьего побега непокорного русского продали на галеру, где он мучился вплоть до мятежа 1642 года. После всех перенесенных невзгод и возвращения домой он единственный подал царю челобитную с просьбой отпустить его в монастырь. Его просьба была удовлетворена…

Были среди участников восстания и другие служилые люди, разными путями попавшие на галеры. Большинство имели схожие истории. Кирилл Кондраев попал в плен в 1611 году под Тулой. Ногайцы через 13 лет продали его на галеры. Назар Васильевич Жилин, сын боярский, служил в Орле и был схвачен во время разведывательного похода. После этого его отвезли в Крым и продали на галеру, где он пробыл 7 лет. А еще были сыновья боярские — Иван Осипович Климов (попал в плен в 1626 году), Мартин Яковлевич Сенцов (в 1628 году), Филипп Еремеевич Кореплясов (в 1640 году) и стрельцы — Иван Лукьянов (в 1634 году), Лонгин Макаров (в 1640 году), сын стрелецкий Родион Дементьев (в 1640 году). И, конечно, в этой компании были обычные русские крестьяне — Никита Афанасьев (в рабстве с 1616 года), Григорий Киреев (с 1639 года), Петроний Ларионов (с 1640 года), Максим Полуектов (с 1611 года) и Андрей Григорьев (с 1634 года). Все эти люди в разное время и при разных обстоятельствах попали в плен, однако их объединяла общая трагическая судьба, поэтому им нечего было терять, кроме своей жизни.

29 октября 1642 года Мошкин решил, что настал удобный момент. Порох перенесли в помещение под капитанской каютой. Однако возникла проблема, где взять горящий фитиль. Самодельный фитиль, изготовленный самими мятежниками, слишком сильно дымил и привлек внимание охраны. В этот критический момент выручила находчивость стрельца. Охранникам он заявил, что желает курить табак. Это успокоило капитана и янычар, и они разошлись спать. Выручил галерников отуречившийся итальянец Сильвестр, которого Мошкин переманил на свою сторону. Он принес невольникам несколько сабель и настоящий горящий фитиль. Взрывом установленной «мины» разнесло кормовую надстройку и выбросило за борт два десятка янычар. Однако капитан уцелел и немедленно призвал своих подчиненных к оружию. Мошкин с товарищами в кандалах бросились на своих угнетателей и, несмотря на то, что практически не имели оружия, сбросили турок за борт. В короткой схватке невольники перебили 210 человек. В плен попали 34 турка, 4 еврейских купца, сразу предложившие за себя выкуп в 10 тыс. скуди, две турчанки, 2 негра и 3 мальчика. Среди трофеев оказалось много оружия, драгоценных украшений, костюмов, серебра и золота.

Сняв оковы, освобожденные невольники снова сели на весла. Им предстоял довольно сложный путь к реальной свободе. Через некоторое время они прибыли в Мессину, где произвели настоящий фурор. Нечасто в те времена происходили подобные события. Однако это не помешало властям буквально ограбить несчастных, конфисковав галеру и все ее грузы. Усилия Мошкина были по достоинству оценены, ему дали приличную одежду и 20 рублей денег. Испанцы пытались переманить Мошкина на свою службу, однако упрямый стрелец требовал выдать ему документы для возвращения на родину. Чтобы «образумить» Мошкина и его товарищей, их даже ненадолго бросили в тюрьму, но когда увидели, что это не помогает, сжалились и отпустили. Начался длительный путь бывших рабов через всю Европу. В Вене, где они задержались при дворе императора, их снова пытались соблазнить военной службой, но и здесь русские полоняники снова наотрез отказались. В результате они добрались до Польши, где растроганный их рассказами Владислав IV выдал Мошкину 10 рублей, а остальным его собратьям по два, приказал доставить к русской границе. После долгих мытарств Мошкин, наконец, прибыл в Путивль, где после расспроса о его судьбе, вместе с товарищами был отправлен в Москву. Как и в других подобных случаях, царские власти выдали служилым людям денежное вознаграждение, сукно и кормовые деньги, после чего распределили их по разрядам.

Несмотря на то, что в морской истории известно множество историй бунтов на галерах, далеко не все они закончились успехом, что заставляет восхищаться мужеством людей, обреченных на страдание в этом аду на море.