И. ЯКИМОВ
ЭТО БЫЛО В АПРЕЛЕ
(Сцены из колхозной жизни)
В 4-х картинах
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
А н д р е й И в а н о в и ч П е р е в е р з е в — полевод колхоза «Заветы Ленина».
А в д о т ь я Е г о р о в н а — его жена.
А н ю т а — трактористка.
Г р и г о р и й Н и к о л а е в и ч Г р о м о в — секретарь партийной организации колхоза «Заветы Ленина».
Д е д С и л а н т и й.
С е р г е й П е т р о в и ч К у з ь м и н — агроном МТС.
Е ф и м К а р п о в и ч П о п е р е ч н ы й — полевод колхоза «Путь крестьянина».
Д а р ь я В л а с ь е в н а — его жена.
Ф е д о с е й П р о к о ф ь е в и ч Т е л е г и н — секретарь партийной организации колхоза «Путь крестьянина».
В а с я — тракторист.
Н и к о л а й С е м е н о в и ч С е л е з н е в — секретарь райкома партии.
Н и к о д и м В а л е р ь я н о в и ч Б е р е ж н о в — сотрудник опытного поля.
Т а н я Ж е л е з н о в а — комсорг колхоза «Путь крестьянина».
Колхозники и колхозницы.
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Колхозная теплица-землянка. Ящики и горшки с сеянцами. Переверзев и Кузьмин, радостно взволнованные, смотрят на всходы пшеницы в одном из ящиков. Авдотья Егоровна из-за спины мужа тоже рассматривает всходы.
К у з ь м и н. Андрей Иванович! Ты понимаешь, какое это имеет огромное государственное... да, да, государственное значение? По-моему, это почти так же важно, как слияние Волги с Доном, или обводнение Кара-Кумов... Расскажи по порядку как все произошло...
П е р е в е р з е в (внешне спокойно). Ну, как?.. На Спорной Гриве посеяли мы в прошлом году пшеницу одиннадцатого апреля. Полевод соседнего колхоза Ефим Карпович Поперечный и этот, как его... Никодим Валерьянович с опытного поля прямо говорили — преступление! Порча семян! Напрасный труд! Морозом убьет! Останется артель «Заветы Ленина» без хлеба!.. И когда всходы поднялись, ночью ударил мороз, десять градусов!.. Ну, думаю, пропало все. Ведь двести гектаров на Спорной Гриве... Закоченели всходы, иней, — белым бело. А потом новые листочки выросли. Расти стали, как настеганные, и осенью... урожай сто пятьдесят семь пудов с гектара!.. А там, где сеяли в средине мая, в два раза меньше.
К у з ь м и н. Знаю.
П е р е в е р з е в. И вот недавно подумал я, а что если всё нынче посеять раньше, как только земля оттает, и первыми высеять семена со Спорной Гривы — закаленные, морозом проверенные?! Говорю Дуне...
К у з ь м и н (укоризненно). А мне ни слова. Вы подумайте, Авдотья Егоровна, от агронома своей МТС целый месяц такое дело скрывал?!
П е р е в е р з е в. Сергей Петрович! Так это же вы меня и натолкнули на думку... Помните, у вас, в эмтээсовском агрокабинете, смотрел я, как вы арбузные сеянцы холодом закаляете. Вы тогда сказали: «Сдается мне, что апрельские и майские заморозки не так страшны и зерновым культурам, как августовские и сентябрьские».
К у з ь м и н. Да, мне казалось: весенний короткий холод закаляет ростки и есть возможность повысить урожайность при известных условиях, конечно... Но это же были только разговоры. А сколько вы им дали градусов холода.
А в д о т ь я. Сначала десять, потом двенадцать, а после четырнадцать.
К у з ь м и н. Вот, вот... (Переверзеву.) Хороший у тебя помощник, Андрей Иваныч!
П е р е в е р з е в. Дуня-то? Да. Она у меня холодом заведует в этой секции. (Показывает на дверь.) Семена в три ящика мы высеяли. В тепле быстро наклюнулись ростки, а мы их в холодок. Подержим при десяти градусах и опять в тепло. Растут! Еще пуще! Тогда двенадцать даем... Оживают. Новые ростки дают (Пауза).
К у з ь м и н. И ты молчал!
П е р е в е р з е в. А почему? Боялся: а вдруг не получится — и меня и вас на смех подымут. Семь раз примерь, как говорится, и один отрежь...
К у з ь м и н. Не в этом дело, Андрей Иваныч... Мне-то отрезать надо в двенадцати колхозах МТС, а там, смотришь, и район подхватит... У нас ведь в чем беда? В апреле сеять боимся, тянем посевную до июня, а потом расплачиваемся.
А в д о т ь я. Истинная правда... Сеем в мае — веселимся, а в уборку — прослезимся.
К у з ь м и н. То засуха не дает ходу хлебам во время кущения, то осенние заморозки убьют зерно в молочной спелости. А ты молчишь!
А в д о т ь я. Ваша правда, Сергей Петрович, молчит... Он и сейчас не все сказал...
П е р е в е р з е в (испуганно). Дуня!
А в д о т ь я. А что — Дуня? О своем первом опыте не говоришь ведь. Ты покажи — Сергей Петрович посоветует. (Кузьмину.) Сладу с ним нет... Есть перестал: поставишь на стол обед, хлебнет ложкой раз — сорвется с места, как ужаленный, и поминай как звали до ночи. Все сомневается, все переживает... А вдруг не получится?
К у з ь м и н. О каком опыте речь идет? Андрей Иваныч, ты что это... мне не доверяешь?
П е р е в е р з е в (смущаясь). Да нет, что вы, Сергей Петрович... (Решительно.) Смотрите! (Выхватывает из-за горшков с рассадой небольшой продолговатый ящик, в котором пышно раскустилась пшеница. Тихо жене.) Ну, чтобы тебе помолчать! (Кузьмину) Я же, Сергей Петрович, хочу сперва проверить на факте. Может быть, колосья не разовьются или будут пустоцветами. Два месяца вожусь с ней!
К у з ь м и н (внимательно рассматривая пшеницу, все больше волнуясь). Н-да-а.
А в д о т ь я (Кузьмину). А я через два дня на третий поливаю эту пшеничку раствором из удобрений.
П е р е в е р з е в. Ваш прием, Сергей Петрович, который вы применяете на опытном участке, на своих доморощенных семенах пробую... Отобрав семена с кустов с двумя и тремя колосьями, даю всходам питание вволю... Чем чорт не шутит, думаю, вдруг что-нибудь получится... А?
К у з ь м и н (горячо жмет Переверзеву руку). Получится, Андрей Иваныч! Обязательно... Поздравляю! Ты пойми... отсеемся в апреле, уберем урожай в первой половине августа, уйдем от осенних заморозков и тогда... Андрей! Тогда не только зябь ранняя будет, но сорняки уничтожим осенью — заставим их перепреть в почве до морозов, питание подготовим хлебам с осени!
П е р е в е р з е в (мечтательно). Правда! А весной, только сверху земля оттает, закаленные семена рассеем в самую сырь, не опасаясь ни сорняков, ни заморозков... Раньше, возможно раньше, в сырь!
К у з ь м и н (все более воодушевляясь). Вот именно. Да вкрест, вкрест посеем, с гранулятом, да снежку побольше за зиму накопим...
А в д о т ь я (восторженно смотрит то на одного, то на другого). Я хоть и не агроном, а вижу: большие хлеба будут. (Показывая на раскустившуюся пшеницу.) А эту куда, с ней как?
К у з ь м и н. Новый сорт выведем и назовем его так: мильтурум Зауральская, скороспелая, переверзевская... Для нее почвы новые сделаем — по Вильямсу. (Переверзеву.) Видишь, Андрей Иваныч, какой у нас большой замах намечается?
П е р е в е р з е в. Даже самому страшновато, Сергей Петрович. (Мнется.) А как вы думаете, скоро можно это все... на факте показать? Начнут над нами смеяться Поперечный с Никодимом Валерьяновичем, а мы им... на факте, на факте!
А в д о т ь я. Нате, мол, любуйтесь урожаем переверзевским и на ус мотайте!
К у з ь м и н. Правильно! Бороться будем за успех! (Переверзеву). Район поднимем, область... Руку, товарищ! (Протягивает Переверзеву руку.) Руку! (Протягивает другую руку Авдотье. Крепкие рукопожатия).
З а н а в е с.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Межевой столб. На нем надпись: «Земля колхоза «Путь крестьянина» — и стрелка, показывающая направо. Слева — полевой вагончик тракторной бригады, внутри вагончика — телефон. На переднем плане — большая бочка с водой и одна березка. Утро. Солнце поднимается над горизонтом. Переверзев, Громов и дед Силантий стоят посредине поля, с тревогой смотрят то на поникшие всходы, то на солнце. Из-за вагончика наблюдают за пашней Авдотья и Анюта.
С и л а н т и й (отвернувшись, незаметно для других крестит землю и тихо шепчет). Помяни, господи, царя Давида и всю кротость его... Не допусти, владыко!
Г р о м о в. Ты что там, дедушка Силантий, бормочешь?
С и л а н т и й (с деланной непринужденностью). Да вот на березку смотрю, товарищ парторг, и думаю... Не ладно получилось.
Г р о м о в. Что?
С и л а н т и й. Поторопились. Убил мороз посевы... А я ведь говорил Андрею Иванычу: когда на березе лист в копейку — сей, а до этого — ни-ни. Да и яйца опять же...
П е р е в е р з е в. Какие еще яйца?
С и л а н т и й. Куриные! Если куры мелкие яйца несут, не торопись с посевом, а ежели крупные, — дуй, не стой... Верная примета!
Г р о м о в (мягко, Силантию). Знаешь, что, дед! Помолчи-ка ты лучше, не расстраивай народ... (Строго.) Хочешь смотреть — смотри, но не каркай... Видишь, волнуется народ. (Показывает налево, откуда с тревогой смотрят на пашню колхозники.)
Ч е й - т о г о л о с (тихо). Убило, братцы, всю нашу посевную морозом, как пить дать, убило.
В т о р о й г о л о с. Останемся без хлеба, да и от соседей конфуз. Засмеют!
Т р е т и й г о л о с. На Спорной Гриве только верхушки побелели, но стоят, не полегли... А здесь, как видно, насмерть.
А в д о т ь я (выходит вперед). Неправда... Я знаю, что неправда. Я видела. (Показывает на поле.) Солнышко обогреет — оживут, расти будут, я знаю...
Ч е й - т о г о л о с. Ишь ты, профессорша какая выискалась!
П е р е в е р з е в (Авдотье). Дуня помолчи до времени! (Подходит к ней вплотную.) Сколько вчера градусов в низине было?
А в д о т ь я (тихо). Десять градусов при восходе солнца, Андрюша.
П е р е в е р з е в (облегченно вздохнув, обращается к Громову, нарочито громко). Всё в порядке, Григорий. Николаевич, температура не страшная. (Увидев Анюту.) Анюта! Заливай воду в радиатор. Через полчаса засевать эту Гриву будем сверх плана. (Показывает налево).
А н ю т а (подбегает к нему, спрашивает тихо). Это верно? Они оживут, Андрей Иваныч? Я на двести процентов задание выполняла и вдруг... (Смеется от радости.) Заходил на зорьке Ефим Карпович Поперечный и ругался... допрыгались, говорит, вы с Переверзевым, остались без хлеба... И тут же дал команду трактористу Васе: опять влагу закрывать.
Г р о м о в. Ха-ха. А ты скажи своему женишку Васе (Анюта, смущаясь, отвертывается), что это не по-комсомольски, пристыди его. Ефим Карпыч не хочет, значит, сеять? Никодима Валерьяновича слушает, да и других хочет запугать заморозками... Но мы не из пугливых. Действуй, Анюта, по-комсомольски!
А н ю т а (повеселев). Есть действовать по-комсомольски, товарищ секретарь!
Г р о м о в. Постой, Анюта. (Анюта останавливается. Громов подходит к ней быстро и говорит тихо, но решительно.) В обеденный перерыв возьми с собой двух комсомольцев и побывай на полевом стану у соседей... Сменщика за себя оставь на агрегате. Разъяснить надо комсомольцам. Погубят урожай. Действовать нужно. Понимаешь? А мы по партийной линии их атакуем... Ведь дело-то общее, государственное... Понятно?
А н ю т а. Все ясно, Григорий Николаевич, сделаем. (Убегает).
Громов, Переверзев, Силантий, Авдотья и другие уходят влево. Справа слышен гул трактора. Машина глохнет. С ведром в руках появляется Вася. Слева, тоже с ведром, возвращается и бежит к бочке Анюта. Лицо Васи в пыли, видны только черные глаза и белые, как снег, зубы.
В а с я (галантно расшаркиваясь перед Анютой, говорит полушутливо). Приветствую, многоуважаемая Анюта, и спешу выразить свою неподдельную радость... Какая неожиданная встреча!
А н ю т а (смущаясь, смотрит вниз). Ах, как вы меня испугали, Вася. (Взглянув на Васю звонко хохочет). Ха-ха-ха...
В а с я (в недоумении и обиде). Анюта, (снова взглянув на него, Анюта хохочет все сильнее и громче) если мое появление кажется вам смешным, я могу уйти. (Сухо официально.) Разрешите из вашей бочки позаимствовать ведро воды для заправки радиатора, так как наша бочка в нашем колхозе рассохлась и вода вытекла.
А н ю т а (сквозь смех). Ты обиделся? Бедненький! (Вытаскивает из кармана зеркальце и подносит его к Васиным глазам.) Посмотри на себя!
В а с я (взглянув в зеркальце). Ну и ну! (Быстро зачерпнув воду ладонями, смывает пыль с лица и подскакивает к Анюте). А теперь штраф с тебя. (Хочет поцеловать Анюту, но она отскакивает). Анюта!
А н ю т а. Василий, ты что это, разве можно целоваться на вахте? Да и потом...
В а с я. Что потом?.. Анюта, когда наша свадьба? Ты обещала подумать... Когда?
А н ю т а. Я еще не знаю. Я еще не подумала... да и потом... Скажи, что ты сейчас делаешь?
В а с я. Как приказано, влагу закрываю.
А н ю т а. Влагу?.. Двадцатое апреля, земля сохнет, пылища, а он — комсомолец— влагу закрывает?! (Иронически.) Рекорд! Так вот почему ты в пыли... Такую пылищу поднял — солнышко закрыл. А когда сеять ваша артель начнет?
В а с я. Опять! Анюта не будем спорить. Ты же знаешь: по этому пункту между нами принципиальные разногласия.
А н ю т а. Принципиальные! Так, пожалуй, каждый лодырь может сказать, что у него со стахановцами принципиальные разногласия... (Ласково). Вася! Ведь обидно: ты комсомолец, мой жених и вдруг...
В а с я. Хочешь, я объясню подробно?
А н ю т а (запальчиво). Не надо. Знаю, чему учит вас «поперешный» полевод и этот ваш Валерьянович. Они хотят сеять в мае, а вы, комсомольцы, уши развесили, зеваете, влагу пылью закрываете. Нет, честное слово, Вася, это не по-комсомольски.
В а с я (сухо). Ну, знаете, товарищ Анюта, мои чувства вам давно известны, но садиться себе на шею я не позволю... принципиально!
А н ю т а. А я? Почему я должна позволять своему будущему... жениху... плестись в хвосте и... купаться в пыли... в такой решающий момент... Ни в коем случае! Это... это, наконец, смешно!
В а с я (вне себя). В таком случае, в таком случае... я ухожу.
А н ю т а (чуть не плача). А я не заплачу. (Вытирая глаза, черпает порывисто воду ведром и, всхлипнув, убегает влево.)
В а с я. Анюта! (Зачерпнув воды ведром бежит вправо и приостанавливается, хватаясь обоими руками за голову). Э-э-х! Опять поссорились... И до чего же мне не везет в любви... в решающий момент! (Махнув рукой, убегает).
Справа выходят, медленно осматривая поле, Поперечный и Бережнов.
П о п е р е ч н ы й (сдвигая шапку на лоб, чешет в затылке). Неужто выгадал Андрей Иванович? (Бережнов молчит. Качая скептически головой, он нагибается и выкапывает с корнем один стебелек.) Чудеса в решете!.. Вчера утром заходил — все померзло, а сейчас! Оживают!
Б е р е ж н о в. Ничего не понимаю... Вчера ночью было десять градусов холода! (Возмущаясь.) Весенние морозы смертельны для всходов — это доказано.
П о п е р е ч н ы й. Никодим Валерьянович, а все-таки, может быть, и нам... того, этого... Начать сев... А то как бы не того...
Б е р е ж н о в (нервничает, бросает стебелек). Ерунда! Заморозки должны повториться по прогнозу. Сев начнем по графику. (Резко.) Ефим Карпыч! Крепче нервы! Тверже характер! Продолжайте закрывать влагу!
П о п е р е ч н ы й. Никодим Валерьянович! Я хоть и не учен, а характер у меня... твердый. Но только как бы она, влага-то... не улетучилась... Пылит! (Показывает на большое облако пыли справа, откуда слышен гул трактора).
Б е р е ж н о в (испуганно). Что это?
П о п е р е ч н ы й (печально). Вася влагу... закрывает.
Б е р е ж н о в (с досадой, отворачиваясь). Ерунда! Всходы все равно повреждены морозом... Они будут расти плохо и погибнут при первой жаре или повторном заморозке... Это явление называется в науке патологическим анабиозом.
Слева быстро идет веселый Переверзев, напевая песню без слов. Он слышит последние слова Бережнова.
П е р е в е р з е в (молча здороваясь). Колдуете, товарищи? Вас бы с нашим дедом Силантием свести, и было бы три сапога... и не пара и не две — одному много, а двоим нехватит. (Поперечному) Советую, Ефим Карпыч, как полевод полеводу, одумайся, пока не все потеряно. Я, конечно, уважаю Никодима Валерьяновича, но... факты, факты и факты! (Показывая на поле, радостно.) Они ожили. Они будут расти еще лучше. А мы им поможем. (Кричит, соединив ладони рупором.) Эй, эй, Авдотья... Дуня! (Голос издалека: что, Андрюша.) С правого края подкормку начинайте. (Поперечному и Бережнову). Подкормочку дадим и... сто пятьдесят пудиков на круг, как минимум, возьмем. Факт! Все ведь вкрест посеяно, по двести килограммов на га, отборными, обогретыми, наполовину закаленными семенами. Перегною по 10 тонн на га дали, гранулята по центнеру, снегу по метру было... Народ поднялся...
Б е р е ж н о в. Ерунда! Ничего не поможет. Было бы вам известно: на зональном совещании научных сотрудников в Омске ранние апрельские сроки отвергнуты. Бесплодный риск! Ни посев вкрест, ни увеличение нормы высева, ни удобрения, ни метровый слой снега, который вы накопили за зиму, — ничего не поможет, если всходы подморожены и ослаблены, запомните это, ослаблены морозом.
П о п е р е ч н ы й (решительно). И через неделю, помяни мое слово, Андрей, они начнут выпадать, изреживаться... Точно! Верхушки побелели (вытаскивает с корнем один стебелек и показывает Переверзеву) да и корешки тронуты... Вы проиграли!
П е р е в е р з е в. А я думаю, наоборот.
Б е р е ж н о в и П о п е р е ч н ы й (в один голос). То есть как?
П е р е в е р з е в (спокойно). Мы выигрываем, а вы... уже проиграли часть урожая.
П о п е р е ч н ы й (раздражаясь). Я двенадцать лет полеводом в колхозе, Андрей Иванович, и не хуже тебя знаю: здесь дождей в мае не бывает. Надо под июньские и июльские дожди всходы к кущению подводить, а пшеницу сеять в мае... На этом поле я сеять начну через неделю и получу хороший урожай... Давай на пари! (Протягивает руку.)
П е р е в е р з е в. Ну и подведешь всходы не под кущение, а под осенние морозы. (Отстраняя руку Поперечного.) Пари я держать не буду!
П о п е р е ч н ы й (насмешливо). Боишься? (Бережнову.) Что я говорил?
П е р е в е р з е в (твердо). Пари я держать не буду. У нас с тобой, Ефим, есть другой способ проверки — мы соревнуемся. И колхозники нашей артели «Заветы Ленина» вызвали, как тебе известно, колхоз «Путь крестьянина» на социалистическое соревнование за выращивание ста пятидесяти пудов зерна с гектара на круг... А вы, между прочим, еще не ответили на этот вызов. Почему?
П о п е р е ч н ы й. Как? Обязательства нами приняты, за исключением одного... точно! Снегозадержание, удобрения, ремонт, очистка семян, обогрев, посев вкрест, закрытие влаги — все подписали... А урожай? Знаешь, Андрей, между нами говоря, тут вы загнули. Что значит сто пятьдесят пудов? Для вас это увеличение сбора зерна на двадцать пудов с гектара, а для нас... на сорок пудов... ну, сам посуди!
Б е р е ж н о в. (Переверзеву) Вы и себя и других загоните в тупик... Вы себе иллюзии создаете!
П е р е в е р з е в. А вы сами себе тупики готовите... В прошлом году сев затянули до июня, навоз не складировали, снег только для сводки задерживали. А перегной? Наша проверочная бригада позавчера убедилась, как вы выполняете свои обязательства. (Подходит Громов.) Вот парторг мне не даст соврать, скажет, как вы перегной используете.
Г р о м о в. Какое там используют... На сухом болоте, около фермы мы с Авдотьей Егоровной обнаружили богатейшие залежи. Его там копили лет пятнадцать — на два двухсотпудовых урожая хватит. Там каждый год такие могучие бурьяны растут, что силоса на обе наши артели можно было вдоволь заложить... Да что говорить. Не дело! А, главное, признать не хотите... Сегодня обещал заехать секретарь райкома товарищ Селезнев, ему скажите... так соревноваться нельзя!
Б е р е ж н о в и П о п е р е ч н ы й (вместе). Но при чем тут мы?
Справа выглядывает Дарья. Переверзев яростно спорит с Бережновым. Бережнов отчаянно жестикулирует.
Д а р ь я. Ефим, а Ефим.
П о п е р е ч н ы й (вздрагивая, оглядывается). Что тебе?
Д а р ь я. Ефим! Начальники приехали и тебя ищут... скорей.
П о п е р е ч н ы й. Сейчас... Опять нахлобучка! (Хочет идти.)
П е р е в е р з е в (смотрит из-под руки вправо). Да это товарищ Селезнев с Сергеем Петровичем (Поперечному), а с ними и парторг ваш. Сюда идут. Федосей Прокопьич вперед побежал (Вбегает Телегин).
Г р о м о в. Здравствуй, Федосей Прокопьич, что это ты всполошился?
Т е л е г и н. Да вот проверяем, по полям ездили... Беда! (Вздохнув.) Ох, тяжела ты, доля партсекретаря... Летучку секретарь райкома хочет в борозде провести о ходе соревнования. Так и сказал: «Соберите, кто есть, у межевого столба быстро...» Где твоя комиссия? Кличь!
Г р о м о в. Летучку. Хорошо. Да она без малого началась уже... стихийно... (Переверзеву) Андрей Иваныч, кончай дискуссию и скричи членов комиссии. (Телегину) Да, Федосей Прокопьич, надо что-то делать, а то у нас не социалистическое соревнование с вами получается, а какая-то баталия с дискуссиями... Слушал я сейчас перепалку и с тобой, как с парторгом, хочу посоветоваться. (Разговаривая, отходит вглубь. Бережнов нервничает, увидев вдали Селезнева).
П е р е в е р з е в (сложив ладони рупором, кричит). Ду-у-ня, Дуня, иди с дедом Силантием на летучку, на подкормке оставь пока Лукерью. (Слышен голос Авдотьи: «Иду-у, товарищ полевод».).
На авансцену выходят, оживленно разговаривая, Громов и Телегин.
Т е л е г и н. Согласен, что неладно получается. Вместо соревнования споры и раздоры. Вы в лес, мы по дрова. Комиссию вашу у нас не хотят признать. Да и в колхозе у нас не очень клеится дело... Ты понимаешь, Григорий Николаич, все как будто сделал я: и обязательства роздал, на сельсоветской машинке отпечатал по всей форме, лозунг пустил вверху «Пролетарии всех стран...», понимаешь... Заполнил сам все графы — подписали все до единого, чин чином... полный охват! Там и выработка в мягкой пахоте, и сев перекрестный, и навоз, и даже суперфосфат. Охрана семян и инвентаря. Так и записано — не допускать хищений, смотреть в оба, а вот, поди ж ты, не получается!
Г р о м о в. Эх, Федосей Прокопьич, ну как ты не можешь понять!.. Я же тебе говорил — бумажки эти, стандартные, все дело портят... Формалистика! Поднять надо весь народ, понимаешь? Люди сев кончили, а вы все влагу закрываете, да еще и теории оправдательные разводите... И смех и грех!
Т е л е г и н (начиная обижаться). Постой, постой... Мы по графику будем сеять. У нас это все согласовано, брат, обдумано. Вы — как хотите, конечно, но у нас особое мнение. Нам, видишь ли, Григорий Николаич, июньскую влагу поймать надо... Под нее угадать.
Г р о м о в. Слыхал! Но это же, Федосей Прокопьич, в конце концов, не по-большевистски.
Т е л е г и н (вспылил). Как, как ты сказал? Не по-большевистски!.. Возьми свои слова обратно, Григорий. Как ты можешь мне такие слова говорить? Мне, коммунисту с пятнадцатилетним стажем! Да если хочешь знать, Григорий Николаич, ты сам, ты сам...
Справа быстро входят Селезнев и Кузьмин. Бережнов снова подходит к Переверзеву и говорит ему о чем-то горячо. К ним подходит Поперечный и Громов.
С е л е з н е в (на ходу). Здравствуйте, товарищи. (Быстро идет вместе с Кузьминым к телефону.)
Слева вбегают, запыхавшись, Авдотья, за ней дед Силантий.
С е л е з н е в (в трубку). Главного агронома. (Пауза.) Здравствуйте, товарищ главный агроном... На каком основании вы лично утвердили колхозу «Путь крестьянина» график майского сева? Хотите оставить без хлеба? Что-о?! В порядке опыта? Странно! Это что же камень за пазухой? А на трехполку вы не собираетесь в виде опыта перейти? А знаете, к чему приводит ваш «опыт»... Сегодня все колхозы района заканчивают сев, а здесь влагу закрывают, вернее теряют. (Пауза.) После решения сессии райсовета надо было бы и вам понять... Ваша позиция? Знаем! Но позиция это еще не хлеб... Что? Разберемся, конечно, но директиву вашу отменяем. (Кладет трубку, Кузьмину.) Видите, как опасны скептики и маловеры!
К у з ь м и н (вне себя). Николай Семенович! Как коммунист, я настаиваю на гласном осуждении дезорганизаторов.
С е л е з н е в. Правильно. Сделаем. Но сейчас, Сергей Петрович, время не ждет, дорог каждый час, досевать надо. Пошли! (Останавливаясь, смотрит на всходы.) Хорошо! (Кузьмину) А знаешь, почему еще есть маловеры? Мы виноваты... Мы, коммунисты, должны все предвидеть заранее. Каждому человеку надо в душу заглянуть и помочь ему одолеть сомнения и заблуждения, возникающие от недомыслия или от инерции устаревших взглядов и привычек...
К у з ь м и н. Да, но в решающий момент эти привычки и взгляды могут погубить общее дело... Эти люди становятся дезорганизаторами.
С е л е з н е в. Ты прав... Заезжал ко мне вчера старый друг; когда-то вместе воевали, он получил назначение в соседний район заведовать сельхозотделом... И говорит за обедом: «Как друг, говорит, боюсь за тебя и за район. Разве можно так рисковать. Двадцатое апреля, а вы сев кончаете... Земля не оттаяла на всю глубину... Риск!» (Смеется.) Так на него с таким азартом навалились жена и дочь старшая, что он не знал куда деваться... Жена говорит: «Вам в Якутии надо побывать, там вечная мерзлота, а хлеба научились выращивать не хуже, чем мы.» А дочь: «Вы в плену отживших взглядов, у вас, — говорит, — пережитки». Понимаешь?! Но ты прав: надо и ударить кое-кого... Пойдем!
Селезнев и Кузьмин идут к группе оживленно жестикулирующих людей. Слева от межевого столба Громов горячо о чем-то говорит, обращаясь к Поперечному и Бережнову. За ним стоят возмущенные Переверзев, Авдотья, Силантий. Справа, в оборонительных позах, Поперечный и Бережнов. Сидя на земле, выглядывает справа Дарья. Шум голосов. Встревоженная вбегает и останавливается, как вкопанная, Таня Железнова. Солнце в зените. Жарко. Таня Железнова сдергивает с головы косынку, тревожно смотрит на солнце и, достав носовой платок, стирает с лица пот.
К у з ь м и н. Привет комсомольцам. (Подходит и здоровается с Железновой.) Здравствуй, Таня.
Т а н я (здороваясь за руку с Селезневым). Здравствуйте, товарищ Селезнев... Новый комсорг артели «Путь крестьянина» Таня Железнова.
К у з ь м и н (удивляясь). Новый, а что случилось со старым?
Т а н я. Сняли. Только что.
С е л е з н е в (подходит вплотную к Поперечному). Так как же дальше быть... Весь район отсевается, а вы? Как белые вороны!
П о п е р е ч н ы й (испуганно). Неужто весь район?
К у з ь м и н. Вы газет не читаете? (Вытаскивает из кармана газету и протягивает ему.) Смотрите!
П о п е р е ч н ы й (читая). Вот тебе и раз! «Путь крестьянина» в самом хвосте. (Бережнову) Никодим Валерьянович! (Протягивает ему газету. Бережнов и Телегин читают).
Б е р е ж н о в (стараясь сохранить уверенную осанку). Ну и что же... Наш график научно обоснован и утвержден главным районным агрономом... Вот. (Вытаскивает из-за пазухи и развертывает длинную бумагу, достающую почти до земли).
С е л е з н е в (спокойно, Бережнову). Значит, в график смотрите... А в почву не посмотрели? Кругом не оглянулись? (Бережнов хочет возразить, но так и остается с открытым ртом.) Нет? (Перешагивает через грань и, захватив горсть земли с правого поля, показывает всем.) Она же высохла на половину. (Сыплет почву из руки на землю, ветерок относит в сторону облачко пыли.) Видите?.. Эх вы, теоретик, прозевали влагу? (Телегину и Поперечному.) А вы?.. Что будем теперь делать? (Телегин и Поперечный молчат, Селезнев обращается к Громову.) Кто проверял ход соревнования?
Г р о м о в. Какое там соревнование... Они соревноваться не хотят!
П о п е р е ч н ы й и Б е р е ж н о в (вместе). Ничего подобного!
Б е р е ж н о в. Мы соревнуемся за проведение сева в нормальные сроки... Да!
Т е л е г и н. У нас обязательства оформлены на сто процентов!
Г р о м о в. Бумага! (Селезневу и Кузьмину) Этот валерьяновый график их заворожил. У них даже сеялки не все отремонтированы до сих пор... Дед Силантий проверял.
С и л а н т и й. Истина! (Громову и Переверзеву). Простите меня старого за промашку. Испугался я давеча, думал: зря наш труд колхозный пропал, даже боженьку вспомнил со страха по привычке... (Чешет в затылке). И рад, что обмишурился... Не докумекал! (Поперечному и Бережнову, горячо.) Да я же не в школу, а в подпасках ходил пацаном. А вы? Как вы обмишурились? Молодые! При советской власти роженые, вскормленные и вспоенные! Как?!
П о п е р е ч н ы й. А что мы? Мы не хуже других... А ежели опыт у вас есть, почему не доказали нам...
А в д о т ь я (гневно подступая к Поперечному). Юлишь, Ефим Карпыч, об опыте вам зимой говорено, а вы и слушать не хотели. Никодима Валерьяновича слушали. (Показывая на «график», беспомощно повисший в руках Бережнова.) Мы проверили: в январе эти святцы им написаны... А, по-моему, вы за легкой жизнью гонитесь. Еще бы! Сеять до июня, полегоньку, потихоньку, через пень в колоду... Зачем вам снег задерживать, зачем навоз возить, семена обогревать. На авось надеетесь, на летние дождички?
П о п е р е ч н ы й. Вас не просим помогать. Сами справимся. А цыплят по осени считать будем.
Б е р е ж н о в (важно). А от июньских дождей вы не отмахивайтесь, вот справимся с севом и...
А в д о т ь я (наступая). Не справились ведь! А кто громче всех кричал о непосильных обязательствах по урожайности, кто тягло снял с перегноя, кто «Валерьяновые капли» (показывает на график) колхозникам преподносил... (Поперечному) Вы... Телегин и ты! Недаром тебя колхозники зовут поперёшным...
Д а р ь я (вскакивает, скрестив руки на груди, подходит к Авдотье). А ты не командуй... Ишь какая агрономша! Мой Ефим не меньше тебя понимает — слышишь! На своего мужа кричи, а моему твои лекции ни к чему! Мы уж сами как-нибудь, без вас, рассудим. Мы, если надо, гору свернем с места, коли хочешь знать.
Авдотья, широко раскрыв глаза от удивления и любопытства, смотрит на Дарью. Поперечный и Телегин, испуганные, бросаются к Дарье и что-то шепчут ей. Поперечный и Дарья быстро уходят вправо. Большая пауза. Все смущены.
А в д о т ь я (волнуясь, смотрит вслед уходящей Дарье). Ишь ты какая... бабочка с характером, а? Силы-то некуда девать... Силища пропадает, через край брызжет. (Поперечному, когда он возвращается). А ты, Ефим, ее в домохозяйках держишь? Ой, неладно! (Ефим, растерявшись, молчит).
К у з ь м и н (энергично махнув рукой). Все ясно. (Сухо Бережнову.) Когда по вашему (иронически) графику сев начинается?
Б е р е ж н о в (водит пальцем по графику, отыскивая нужную графу). Двадцать седьмого апреля, через семь дней.
П о п е р е ч н ы й (словно испугавшись). Как Никодим Валерьянович?.. Разве через семь дней? (Бережнов, строго посмотрев на него, молчит).
С е л е з н е в (Поперечному и Телегину). Вот видите: самим страшно. (Смеется.) Ведь страшно? (Спокойно.) А я думаю (испытующе смотрит на всех) надо закончить сев двадцать шестого апреля. (Поперечный, Бережнов и Телегин в недоумении. Селезнев, заметив их удивление.) Да, да... Весной, товарищ Поперечный, надо смотреть не в календарь, а в почву, запомните это... (Всем.) Не забывайте: в борьбе с капризами и стихиями природы побеждает и выигрывает не тот, кто приспосабливается к ним и рабски преклоняется перед ними (громче, воодушевляясь), а тот, кто их побеждает, кто хочет и умеет заставить их работать на нас. Запомните: только тот, кто это делает, настоящий большевик. (Смотрит на всех по очереди.) Какие будут предложения?
Т а н я Ж е л е з н о в а (сильно волнуясь, делает несколько шагов к Селезневу). Меня послали к вам комсомольцы и... другие колхозники сказать: мы ошибались — и сегодня только убедились в этом, хотя многие колхозники давно говорили то же, что сказали сейчас вы, товарищ Селезнев, а раньше Григорий Николаевич, Андрей Иванович, Авдотья Егоровна. (Порывисто подходит к Селезневу и крепко жмет его руку.) Спасибо вам! (Потом подходит к Переверзеву.) Спасибо.
С е л е з н е в. Служим партии, товарищ... Таня! И рады за вас!
Т а н я Ж е л е з н о в а (останавливаясь посредине, обращается к Громову). Нам помогли ваши комсомольцы, они доказали нам, что мы действовали... не по-комсомольски! Старый комсорг не хотел понять, и мы его... сняли. (Смущаясь, прячется за спину Авдотьи, которая ее обнимает одной рукой).
П о п е р е ч н ы й (словно очнувшись от оцепенения, вдруг засуетился на месте). Но, товарищи, теперь сеялок нехватит... У нас один агрегат, а надо два... Прицепщиков где взять, возчиков зерна... Ведь надо же тогда заправку семян на ходу делать, сеять круглосуточно, людей мало... А? Никодим Валерьянович? Нам с вами расчет сделать бы...
Б е р е ж н о в (сконфуженный и потрясенный). Я... я не знаю... Мне лучше уйти, надо подумать...
С е л е з н е в. Подумайте вы потом, товарищ Бережнов, а сейчас нужно действовать. Вы виноваты, вы и исправлять ошибку помогайте.
Б е р е ж н о в (с обиженным видом, медленно свертывая график в трубку). Как вам угодно, товарищ секретарь, но я свое, особое мнение имею... Я опыты провожу и заявляю: многие старинные приметы мною теоретически обоснованы.
С е л е з н е в (иронически). Это интересно. Вот, например: листа на березе нет — и сеять нельзя... Как по вашей теории?
Б е р е ж н о в (горячась). Очень просто... Биологические процессы затянулись, почва не оттаяла на полную глубину, пищи нет березовым корням и листьям... Значит...
К у з ь м и н (в тон Бережнову). Значит и пшеницу сеять нельзя?
П е р е в е р з е в (гневно). А в наших местах всегда так бывает: когда почва оттает до дна, из нее верхняя влага вся ветрами высосана...
С е л е з н е в. Эх вы, опытник! Теории придумываете, чтобы оправдать косность?.. (Решительно.) Только вот что: обрекать колхозы на неурожай мы не позволим. Не имеем на это право... Из ваших березовых теорий и каши не сваришь, а мы боремся за изобилие всех продуктов. Понятно?
Б е р е ж н о в (развернув график, пятится, размахивая бумагой). Но я могу обосновать, я могу доказать... И докажу. (Останавливаясь.) Скажите: а что вы будете делать, если следующая весна будет поздней и подсохнет, скажем, двадцать седьмого апреля? (Как бы заранее торжествуя, поднимает свой график вверх).
С е л е з н е в (смеется, Переверзеву). Ответьте ему, Андрей Иваныч.
П е р е в е р з е в (резко и твердо). Мы поднимем всех и вся, от мала до велика, но посеем в апреле. (Все одобрительно кивают головами, за исключением Поперечного, который ошеломлен).
Б е р е ж н о в (махая графиком, пятится). А я докажу, я докажу, я докажу. (Пятясь, скрывается вправо).
С е л е з н е в (вздыхая). Трагическая агротехника! (Весело всем.) Так как же поступим с сеялками, возчиками и прицепщиками.
К у з ь м и н (тихо Селезневу, показывая на Громова и Переверзева). Николай Семенович, я думаю, что они...
С е л е з н е в (Кузьмину). Помогут соседям? (Смеется.) Ну, конечно!
К у з ь м и н. Да. Я именно об этом думал и уверен, что и они тоже... (Обращаясь к Поперечному и Телегину громко). А как сделать — это правильный вопрос. Надо вспомнить слова товарища Сталина о социалистическом соревновании. Равняйся на передовиков... У нас хороший пример рядом.
П о п е р е ч н ы й и Телегин. Пример — да, но сеялки, люди? (Вопрошающе смотрит на Селезнева).
С е л е з н е в (в упор Громову, Переверзеву, Авдотье, многозначительно растягивая слова.) По-мо-гай отстающим, — сказал товарищ Сталин, — добивайся общего подъема... как поступим, товарищи?
П е р е в е р з е в и Г р о м о в (вместе). Правильно! Помочь надо! Немедленно.
П е р е в е р з е в. Анюту с двумя сменами сеяльщиков (Поперечному) переключим к вам сейчас... Сеять круглосуточно!
Г р о м о в (Телегину). Бригаду по подвозке семян и загрузке сеялок на ходу — обе смены, вместе с агитаторами и с редколлегией «боевого листа» — перебросим к вам, сейчас команду дадим.
П о п е р е ч н ы й (растроганно). Спасибо, товарищи, ну прямо спасаете вы нас, честное слово. (Смущаясь.) Конфуз!
С е л е з н е в (довольный, весело). А общее командование объединенными силами артелей «Заветы Ленина» и «Путь крестьянина» возложим на старшего агронома МТС коммуниста Сергея Петровича Кузьмина. Ладно будет? (Возгласы: «Правильно»! «Замечательно!» «Лучше не придумать!»)
З а н а в е с
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Между второй и третьей картиной перерыв (антракт) несколько секунд. Декорация та же. Ночь. Видны вдалеке огни работающих машин, слышен гул моторов. Резкий, продолжительный звонок телефона. Уснувшая у телефона дежурная Дарья вскакивает, оторопело озирается и, поспешно схватив трубку телефона, слушает, потом бежит вправо с криком: «Сергей Петрович! Вас райком вызывает». Голос Кузьмина за сценой: «Сейчас!» Дарья возвращается, за нею семенит Бережнов).
Б е р е ж н о в (Дарье). Дарья Власьевна! Почему даже вы не хотите меня выслушать... Почему никто не хочет со мной считаться, как будто меня здесь и нет?.. Дарья Власьевна!
Д а р ь я (грубовато, оборачиваясь к нему). Ну что вам от меня надо... Я же вам говорю: от дежурной телефонистки эти дела не зависят!
Б е р е ж н о в. Дарья Власьевна! Я дружил с вами и Ефимом Карпычем... Меня слушались, а теперь... точно меня и нет!
Д а р ь я (вяло). Отстаньте... Надоели!
Б е р е ж н о в (упорно, не отставая). Но вы могли бы им сказать, повлиять, посоветовать. (Поднимает руку вверх, как бы проверяя температуру ветра.) Заморозки... Вот, вот опять ударят заморозки! Сев надо приостановить... О, господи!
Д а р ь я (раздражаясь). Отстаньте, я говорю... (Бережнов раскрывает рот, чтобы говорить). Вы, слышите, не до вас теперь... дела важные и срочные. Не мешайте!
(Идет к телефону и садится на скамейку).
Б е р е ж н о в (обреченно махнув рукой). О, господи. (Убегает вправо).
(Поперечный, вытирая со лба пот рукавом, выбегает из глубины сцены, кричит, обращаясь к кому-то направо).
П о п е р е ч н ы й. Мешки подтаскивай... Прыгай на подножку. Заправку на ходу сорвете!.. У меня, чтоб не одной секунды простоя... Слышишь?
(Голос за сценой: — Есть, ни секунды простоя! Слева направо быстро идет Андрей Иванович Переверзев).
П е р е в е р з е в (всматриваясь, останавливается). Ефим, ну как дела?
П о п е р е ч н ы й. На всех парах! (Переверзев хочет идти) Андрей Иванович (достает из кармана газету), читал? Главному районному агроному строгий выговор с предупреждением от райисполкома из-за нас...
П е р е в е р з е в. И поделом.
П о п е р е ч н ы й. Да, дела! (Задумчиво показывая на поле.) А я все-таки не пойму... Почему они после мороза еще пуще растут... Чудеса в решете!
П е р е в е р з е в. Не чудеса, а факт... узел кущения — понимаешь? Узел кущения борется за жизнь, в борьбе с холодом все свои силы напрягает, сопротивляется и побеждает... Факт! (Смотрит в поле.) Смотри, какое освещение на агрегатах, как днем. Пошли (Уходят вправо беседуя. Быстро выходит и берет трубку телефона Кузьмин).
К у з ь м и н. Здравствуйте, Николай Семенович! Спасибо... Рапортую: к утру артель «Путь крестьянина» сев зерновых заканчивает на сутки раньше назначенного вами срока. (Пауза). Да, круглосуточно... Что? Так подружились, что водой не разольешь... Как? Колхозники просят меня посоветоваться с вами о слиянии двух артелей, понравилась совместная работа. После уборки? Правильно. Всходы? (Пауза.) Растут, как в сказке. Здесь удивляются. Чудо, говорят. Всего! (Кладет трубку и быстро уходит вправо).
Слева направо идут Телегин и Железнова. Звонок телефона. Дарья слушает и опять убегает вправо, положив трубку на место.
Т е л е г и н (на ходу). Беги, Танюша, к сеялкам и скажи: к утру сев кончать. Сама стань к сеялке, сама. К утру надо обогнать переверзевский агрегат. Ночная вахта! Возьми «молнию» о сеяльщиках. (Передает ей листовку, а сам смотрит вперед.) Вот она, настоящая работа!
Ж е л е з н о в а. Сделаем, Федосей Прокопьич!
Оба уходят, слева выходит Авдотья и смотрит пристально на соседскую пашню.
А в д о т ь я (радостно). Росточки! Росточки! (Перескакивает через межу и нагибается.) Ну, конечно! Подкормку им надо дать. (Неожиданно появляется из темноты Дарья и смачно зевает. Авдотья, вздрагивая, поднимается.) Кто это? (Дарья, подступая к ней вплотную, загадочно улыбается. Полная, большая, она кажется горой рядом с маленькой и стройной Авдотьей).
А в д о т ь я (отступая, испуганно). Дарья Власьевна!
Д а р ь я. А ты не пугайся. (Смеется.) Маленькая ты, хрупкая, а смотрю на тебя, и... мне завидно!
А в д о т ь я (удивляясь). Завидно?
Д а р ь я. Да... (Неожиданно тепло.) Сила в тебе не по росту, Дуня. (Берет ее за руку.) Прости меня за то... Признаюсь: Ефима я тогда приревновала к тебе, а теперь сама вижу — дура!
А в д о т ь я. Что вы, что вы... Я и не думала обижаться.
Д а р ь я (в страстном порыве). Сила во мне бунтует — это ты правильно сказала тогда... а работа какая? Весной на огородах общественных неделю покопаюсь, летом — на прополке и сенокосе пяток дней, осенью — на сортировке, а больше — дома. Хочется, как ты вот, делать что-нибудь большое, чтоб все жилки играли и душа горела... Эх, Дуня! (Показывает на поле.) Хорошо жить, когда земля под руками расцветает...
А в д о т ь я. Так вас, я слышала, бригадиром по овощам хотят выдвинуть.
Д а р ь я (радостно и вместе с тем испуганно). Меня? Бригадиром? Кто?
А в д о т ь я. Секретарь партийный.
Д а р ь я. Федосей? А не врешь?.. Пойдем к нему, сейчас пойдем! (Берет Авдотью дружески за руку. Обе уходят).
Справа выбегает с ведром в руках Анюта, черпает воду из бочки и вдруг задумывается. Вася, тоже с ведрами, идет за Анютой и подкрадывается к ней.
В а с я. Анюта! Ты на меня не очень сердишься?
А н ю т а (вздрогнув, оглядывается, радостно). Вася!
В а с я (шопотом). Анюта! Ты слышала, что у нас говорят? Хорошо бы, мол, обеим артелям в одну слиться и вот так всегда работать. (Показывает на поле).
А н ю т а. Правильно.
В а с я. Вот бы и нас с тобой тоже.
А н ю т а. Что?
В а с я. В одном колхозе и в одной избе жить.
А н ю т а (вздохнув). Вася! Мне еще трех месяцев нехватает до восемнадцати лет!
В а с я. Трех? Это ничего. Но ты подумала, Анюта, когда свадьба?
А н ю т а (хватая Васю за руку). Знаешь, что, Вася? Давай сделаем так: урожай поспеет, уберем, будет тогда мне ровно восемнадцать и мы... поженимся? Согласен?
В а с я (вне себя от радости). Ну, конечно, согласен. Ура! Анюта! (Берет ее одной рукой за талию, держа ведро в другой, танцует.) Ур-ра! Наша взяла!
З а н а в е с
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Большая комната в уютной квартире. За большим, празднично накрытым столом сидят Переверзев, Телегин, Авдотья, Громов, дед Силантий, Таня Железнова, Дарья и Поперечный, Анюта и Вася, одетые по-свадебному, в центре. Над ними — два снопа с надписями: один сноп, побольше, с надписью «Заветы Ленина» — 200 пудов с гектара», второй сноп, поменьше, с надписью «Путь крестьянина» — 100 пудов с гектара». Дарья, Таня и Силантий хлопочут, разливая вино в бокалы. Все готово. Все напряженно смотрят на дверь, кого-то ожидая.
Г р о м о в (смотрит на ручные часы). Через пять минут должны быть... Сорок минут прошло, как выехали.
В а с я (Анюте, тихо). Если бы, вдобавок к нашему счастью, отпустили Сергея Петровича из МТС председателем нашего укрупненного колхоза — вот было бы дело!
А н ю т а (счастливо улыбается). Василий... Вася! Какая радость! Какое счастье... да?
В а с я. Даже не верится! (Шепчет что-то на ухо Анюте).
П о п е р е ч н ы й (Переверзеву). Сто пудов по нынешнему году, Андрей, не плохой урожай. За жениха с таким приданым (показывает на маленький сноп) краснеть не приходится, но невеста!.. Эх, Андрей, смотрю я на невестиное приданое (показывает на большой сноп) и губы кусаю, волосы на себе рву: какой я был дурак! Простофиля! Сто пудов с гектара, как одну копейку, из рук выпустил... сто пудов! Хорошо еще, что мы объединяемся.
П е р е в е р з е в. Ха, ха! И получается, Ефим, все-таки, в среднем сто пятьдесят! А Никодима Валерьяновича — слыхал? — раскритиковали в газете и послали на три месяца на переподготовку, переучиваться. Хорошо бы и тебя на курсы! (Вытаскивает карманные часы и смотрит время).
П о п е р е ч н ы й. Меня? На курсы? Не в коня овес, Андрей: мне уже под сорок... Да и Дарья меня одного не отпустит. Ни за что! Она у меня с характером ох, с характером... А ревнивая! А строгая!
П е р е в е р з е в. Зато колхоз с овощами теперь. Дарью Власьевну мы недооценивали... Видал какая картошка растет. А как она действует?.. Командир! Такие характеры, Ефим, надо шлифовать умеючи, надо знать с какой стороны подойти к ним.
П о п е р е ч н ы й. Где уж мне... Когда мы поженились, она первая через порог в избу ступила и с тех пор верховодит надо мной... А на курсы она меня одного не пустит, нет!
П е р е в е р з е в. А что, если вам обоим вместе на курсы поехать зимой... а? Идея!.. Если Дарьюшку подучить, она, действительно, гору своротит... Поговорить разве с парторгом?
П о п е р е ч н ы й (испуганно). Нет, нет, что ты... Она же меня заставит и там по одной половице ходить... (сообразив сразу) Знаешь что? Послать нас можно вместе, но... в разные города: меня в Челябинск, а ее, скажем, в Троицк. Точно!
П е р е в е р з е в (дружески хлопая Поперечного по плечу). Правильно. Так и сделаем.
П о п е р е ч н ы й (волнуясь). Одного боюсь: как бы ее не поделали после курсов куда-нибудь председателем. Она же у меня бой-баба! И придется мне тогда быть у ней полеводом... Заездит она меня! (Переверзев хохочет, подходит Дарья).
Д а р ь я (присаживаясь к ним, обмахивается платком, как веером). О чем спорите, полеводы...
П о п е р е ч н ы й (смущаясь). Спорим? Да, как тебе сказать, спорим об этой, как ее... агротехнике (Переверзев смеется).
Д а р ь я (мечтательно, смотря на молодых). А я вот, смотрю на молодых и думаю... Какие они хорошие. Лучше нас с тобой, Ефим. И это хорошо, что лучше... Хорошо! (Поднимаясь) Пойду Силантию помогать.
(Идет к буфету).
П е р е в е р з е в (смотрит на часы). Где же они... Время!
Слышен шум подъехавшей автомашины. Все встрепенулись. Входят Кузьмин и Селезнев, радостно взволнованные.
С е л е з н е в. Здравствуйте, товарищи. (Вместе с Кузьминым подходит к молодым, целует их обоих. Кузьмин горячо жмет обоим руки).
Все поднимают бокалы и подносят два бокала Селезневу и Кузьмину. Селезнев легонько подталкивает локтем Кузьмина. Напряженная тишина.
К у з ь м и н (поднимая бокал). За молодоженов и за их будущих деток!.. Ур-ра! (Громкое «ура». Все пьют стоя. Садятся и напряженно, вопросительно смотрят на Селезнева и Кузьмина. Пауза).
С и л а н т и й (не вытерпел, подошел к Селезневу). Николай Семеныч, а как же с Сергеем Петровичем? (Показывает на Кузьмина.) Народ волнуется. Ты уж нас не томи, сказывай. (Селезнев добродушно смеется. Силантий решительно Дарье.) Наливай, второй тост Николай Семенович объявит. (Трем баянистам, сидящим в конце стола.),А ну-ка, гармонисты, будьте готовы. (Делает рукой знак по-пионерски.) Дед Силантий после второй плясать привык. (Общий смех.) Эх-ма, что же это я — про молодых-то забыл, а им, поди, поцеловаться охота... Горько ведь, горько!
Возгласы с мест: Горько! Горько! Горько!
Анюта и Вася целуются!
С е л е з н е в (поднимаясь). Могу вас обрадовать. Мы в районе только что одобрили слияние двух артелей «Заветы Ленина» и «Путь крестьянина» и согласились с вашим предложением назвать новый укрупненный колхоз «Путь к коммунизму».
(Громкие возгласы «ура». Взволнованный Громов хочет что-то сказать, но вместо этого, вдруг, запевает партийный гимн. Все вдохновленно подхватывают:
Это есть наш последний
И решительный бой,
С Интернационалом
Воспрянет род людской).
С е л е з н е в. Мы связались по телефону с областью. Управление сельского хозяйства возражало, но потом, по рекомендации обкома партии, согласилось с вашей и нашей просьбой: утвердить старшего агронома МТС Сергея Петровича Кузьмина (кладет по-отцовски руку на плечо стоящего рядом Кузьмина) председателем укрупненного колхоза «Путь к коммунизму».
В а с я (вскакивает). Анюта, ур-ра! Наша взяла!
А н ю т а (встает). Нет, честное слово, это замечательно! (Вася и Анюта, взглянув друг на друга, неожиданно для всех, вдруг целуются. Все смеются и аплодируют).
П е р е в е р з е в (вставая, поднимает бокал). За нашего председателя, за Сергея Петровича. Урр-аа!
С е л е з н е в (поднимает руку). И еще одна радость, нет две радости. (Торжественно.) За героический труд на колхозных полях, за выращивание выдающегося урожая областные организации представили к правительственным наградам пятьдесят товарищей из нашего района, из них двадцать из колхозов «Заветы Ленина» и «Путь крестьянина». (Все привстают, взволнованные.) А в том числе и молодые (Все встают, громко аплодируя).
Т а н я Ж е л е з н о в а. Ура комсомольцам! Ура молодым!
С е л е з н е в (все громче и взволнованней). Обком партии и облисполком, рассмотрев ваше письмо колхозникам, колхозницам, работникам МТС области, постановили: одобрить вашу инициативу и объявить поход за выращивание в будущем году большого урожая во всех колхозах нашей области... В поход, товарищи! За высокий урожай!
Крики «ура». Радостные возгласы. Баянисты играют «урожайную», все поют. Дед Силантий пускается в пляс.
З а н а в е с
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
А н д р е й И в а н о в и ч П е р е в е р з е в — полевод колхоза «Заветы Ленина».
А в д о т ь я Е г о р о в н а — его жена.
А н ю т а — трактористка.
Г р и г о р и й Н и к о л а е в и ч Г р о м о в — секретарь партийной организации колхоза «Заветы Ленина».
Д е д С и л а н т и й.
С е р г е й П е т р о в и ч К у з ь м и н — агроном МТС.
Е ф и м К а р п о в и ч П о п е р е ч н ы й — полевод колхоза «Путь крестьянина».
Д а р ь я В л а с ь е в н а — его жена.
Ф е д о с е й П р о к о ф ь е в и ч Т е л е г и н — секретарь партийной организации колхоза «Путь крестьянина».
В а с я — тракторист.
Н и к о л а й С е м е н о в и ч С е л е з н е в — секретарь райкома партии.
Н и к о д и м В а л е р ь я н о в и ч Б е р е ж н о в — сотрудник опытного поля.
Т а н я Ж е л е з н о в а — комсорг колхоза «Путь крестьянина».
Колхозники и колхозницы.
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Колхозная теплица-землянка. Ящики и горшки с сеянцами. Переверзев и Кузьмин, радостно взволнованные, смотрят на всходы пшеницы в одном из ящиков. Авдотья Егоровна из-за спины мужа тоже рассматривает всходы.
К у з ь м и н. Андрей Иванович! Ты понимаешь, какое это имеет огромное государственное... да, да, государственное значение? По-моему, это почти так же важно, как слияние Волги с Доном, или обводнение Кара-Кумов... Расскажи по порядку как все произошло...
П е р е в е р з е в (внешне спокойно). Ну, как?.. На Спорной Гриве посеяли мы в прошлом году пшеницу одиннадцатого апреля. Полевод соседнего колхоза Ефим Карпович Поперечный и этот, как его... Никодим Валерьянович с опытного поля прямо говорили — преступление! Порча семян! Напрасный труд! Морозом убьет! Останется артель «Заветы Ленина» без хлеба!.. И когда всходы поднялись, ночью ударил мороз, десять градусов!.. Ну, думаю, пропало все. Ведь двести гектаров на Спорной Гриве... Закоченели всходы, иней, — белым бело. А потом новые листочки выросли. Расти стали, как настеганные, и осенью... урожай сто пятьдесят семь пудов с гектара!.. А там, где сеяли в средине мая, в два раза меньше.
К у з ь м и н. Знаю.
П е р е в е р з е в. И вот недавно подумал я, а что если всё нынче посеять раньше, как только земля оттает, и первыми высеять семена со Спорной Гривы — закаленные, морозом проверенные?! Говорю Дуне...
К у з ь м и н (укоризненно). А мне ни слова. Вы подумайте, Авдотья Егоровна, от агронома своей МТС целый месяц такое дело скрывал?!
П е р е в е р з е в. Сергей Петрович! Так это же вы меня и натолкнули на думку... Помните, у вас, в эмтээсовском агрокабинете, смотрел я, как вы арбузные сеянцы холодом закаляете. Вы тогда сказали: «Сдается мне, что апрельские и майские заморозки не так страшны и зерновым культурам, как августовские и сентябрьские».
К у з ь м и н. Да, мне казалось: весенний короткий холод закаляет ростки и есть возможность повысить урожайность при известных условиях, конечно... Но это же были только разговоры. А сколько вы им дали градусов холода.
А в д о т ь я. Сначала десять, потом двенадцать, а после четырнадцать.
К у з ь м и н. Вот, вот... (Переверзеву.) Хороший у тебя помощник, Андрей Иваныч!
П е р е в е р з е в. Дуня-то? Да. Она у меня холодом заведует в этой секции. (Показывает на дверь.) Семена в три ящика мы высеяли. В тепле быстро наклюнулись ростки, а мы их в холодок. Подержим при десяти градусах и опять в тепло. Растут! Еще пуще! Тогда двенадцать даем... Оживают. Новые ростки дают (Пауза).
К у з ь м и н. И ты молчал!
П е р е в е р з е в. А почему? Боялся: а вдруг не получится — и меня и вас на смех подымут. Семь раз примерь, как говорится, и один отрежь...
К у з ь м и н. Не в этом дело, Андрей Иваныч... Мне-то отрезать надо в двенадцати колхозах МТС, а там, смотришь, и район подхватит... У нас ведь в чем беда? В апреле сеять боимся, тянем посевную до июня, а потом расплачиваемся.
А в д о т ь я. Истинная правда... Сеем в мае — веселимся, а в уборку — прослезимся.
К у з ь м и н. То засуха не дает ходу хлебам во время кущения, то осенние заморозки убьют зерно в молочной спелости. А ты молчишь!
А в д о т ь я. Ваша правда, Сергей Петрович, молчит... Он и сейчас не все сказал...
П е р е в е р з е в (испуганно). Дуня!
А в д о т ь я. А что — Дуня? О своем первом опыте не говоришь ведь. Ты покажи — Сергей Петрович посоветует. (Кузьмину.) Сладу с ним нет... Есть перестал: поставишь на стол обед, хлебнет ложкой раз — сорвется с места, как ужаленный, и поминай как звали до ночи. Все сомневается, все переживает... А вдруг не получится?
К у з ь м и н. О каком опыте речь идет? Андрей Иваныч, ты что это... мне не доверяешь?
П е р е в е р з е в (смущаясь). Да нет, что вы, Сергей Петрович... (Решительно.) Смотрите! (Выхватывает из-за горшков с рассадой небольшой продолговатый ящик, в котором пышно раскустилась пшеница. Тихо жене.) Ну, чтобы тебе помолчать! (Кузьмину) Я же, Сергей Петрович, хочу сперва проверить на факте. Может быть, колосья не разовьются или будут пустоцветами. Два месяца вожусь с ней!
К у з ь м и н (внимательно рассматривая пшеницу, все больше волнуясь). Н-да-а.
А в д о т ь я (Кузьмину). А я через два дня на третий поливаю эту пшеничку раствором из удобрений.
П е р е в е р з е в. Ваш прием, Сергей Петрович, который вы применяете на опытном участке, на своих доморощенных семенах пробую... Отобрав семена с кустов с двумя и тремя колосьями, даю всходам питание вволю... Чем чорт не шутит, думаю, вдруг что-нибудь получится... А?
К у з ь м и н (горячо жмет Переверзеву руку). Получится, Андрей Иваныч! Обязательно... Поздравляю! Ты пойми... отсеемся в апреле, уберем урожай в первой половине августа, уйдем от осенних заморозков и тогда... Андрей! Тогда не только зябь ранняя будет, но сорняки уничтожим осенью — заставим их перепреть в почве до морозов, питание подготовим хлебам с осени!
П е р е в е р з е в (мечтательно). Правда! А весной, только сверху земля оттает, закаленные семена рассеем в самую сырь, не опасаясь ни сорняков, ни заморозков... Раньше, возможно раньше, в сырь!
К у з ь м и н (все более воодушевляясь). Вот именно. Да вкрест, вкрест посеем, с гранулятом, да снежку побольше за зиму накопим...
А в д о т ь я (восторженно смотрит то на одного, то на другого). Я хоть и не агроном, а вижу: большие хлеба будут. (Показывая на раскустившуюся пшеницу.) А эту куда, с ней как?
К у з ь м и н. Новый сорт выведем и назовем его так: мильтурум Зауральская, скороспелая, переверзевская... Для нее почвы новые сделаем — по Вильямсу. (Переверзеву.) Видишь, Андрей Иваныч, какой у нас большой замах намечается?
П е р е в е р з е в. Даже самому страшновато, Сергей Петрович. (Мнется.) А как вы думаете, скоро можно это все... на факте показать? Начнут над нами смеяться Поперечный с Никодимом Валерьяновичем, а мы им... на факте, на факте!
А в д о т ь я. Нате, мол, любуйтесь урожаем переверзевским и на ус мотайте!
К у з ь м и н. Правильно! Бороться будем за успех! (Переверзеву). Район поднимем, область... Руку, товарищ! (Протягивает Переверзеву руку.) Руку! (Протягивает другую руку Авдотье. Крепкие рукопожатия).
КАРТИНА ВТОРАЯ
Межевой столб. На нем надпись: «Земля колхоза «Путь крестьянина» — и стрелка, показывающая направо. Слева — полевой вагончик тракторной бригады, внутри вагончика — телефон. На переднем плане — большая бочка с водой и одна березка. Утро. Солнце поднимается над горизонтом. Переверзев, Громов и дед Силантий стоят посредине поля, с тревогой смотрят то на поникшие всходы, то на солнце. Из-за вагончика наблюдают за пашней Авдотья и Анюта.
С и л а н т и й (отвернувшись, незаметно для других крестит землю и тихо шепчет). Помяни, господи, царя Давида и всю кротость его... Не допусти, владыко!
Г р о м о в. Ты что там, дедушка Силантий, бормочешь?
С и л а н т и й (с деланной непринужденностью). Да вот на березку смотрю, товарищ парторг, и думаю... Не ладно получилось.
Г р о м о в. Что?
С и л а н т и й. Поторопились. Убил мороз посевы... А я ведь говорил Андрею Иванычу: когда на березе лист в копейку — сей, а до этого — ни-ни. Да и яйца опять же...
П е р е в е р з е в. Какие еще яйца?
С и л а н т и й. Куриные! Если куры мелкие яйца несут, не торопись с посевом, а ежели крупные, — дуй, не стой... Верная примета!
Г р о м о в (мягко, Силантию). Знаешь, что, дед! Помолчи-ка ты лучше, не расстраивай народ... (Строго.) Хочешь смотреть — смотри, но не каркай... Видишь, волнуется народ. (Показывает налево, откуда с тревогой смотрят на пашню колхозники.)
Ч е й - т о г о л о с (тихо). Убило, братцы, всю нашу посевную морозом, как пить дать, убило.
В т о р о й г о л о с. Останемся без хлеба, да и от соседей конфуз. Засмеют!
Т р е т и й г о л о с. На Спорной Гриве только верхушки побелели, но стоят, не полегли... А здесь, как видно, насмерть.
А в д о т ь я (выходит вперед). Неправда... Я знаю, что неправда. Я видела. (Показывает на поле.) Солнышко обогреет — оживут, расти будут, я знаю...
Ч е й - т о г о л о с. Ишь ты, профессорша какая выискалась!
П е р е в е р з е в (Авдотье). Дуня помолчи до времени! (Подходит к ней вплотную.) Сколько вчера градусов в низине было?
А в д о т ь я (тихо). Десять градусов при восходе солнца, Андрюша.
П е р е в е р з е в (облегченно вздохнув, обращается к Громову, нарочито громко). Всё в порядке, Григорий. Николаевич, температура не страшная. (Увидев Анюту.) Анюта! Заливай воду в радиатор. Через полчаса засевать эту Гриву будем сверх плана. (Показывает налево).
А н ю т а (подбегает к нему, спрашивает тихо). Это верно? Они оживут, Андрей Иваныч? Я на двести процентов задание выполняла и вдруг... (Смеется от радости.) Заходил на зорьке Ефим Карпович Поперечный и ругался... допрыгались, говорит, вы с Переверзевым, остались без хлеба... И тут же дал команду трактористу Васе: опять влагу закрывать.
Г р о м о в. Ха-ха. А ты скажи своему женишку Васе (Анюта, смущаясь, отвертывается), что это не по-комсомольски, пристыди его. Ефим Карпыч не хочет, значит, сеять? Никодима Валерьяновича слушает, да и других хочет запугать заморозками... Но мы не из пугливых. Действуй, Анюта, по-комсомольски!
А н ю т а (повеселев). Есть действовать по-комсомольски, товарищ секретарь!
Г р о м о в. Постой, Анюта. (Анюта останавливается. Громов подходит к ней быстро и говорит тихо, но решительно.) В обеденный перерыв возьми с собой двух комсомольцев и побывай на полевом стану у соседей... Сменщика за себя оставь на агрегате. Разъяснить надо комсомольцам. Погубят урожай. Действовать нужно. Понимаешь? А мы по партийной линии их атакуем... Ведь дело-то общее, государственное... Понятно?
А н ю т а. Все ясно, Григорий Николаевич, сделаем. (Убегает).
Громов, Переверзев, Силантий, Авдотья и другие уходят влево. Справа слышен гул трактора. Машина глохнет. С ведром в руках появляется Вася. Слева, тоже с ведром, возвращается и бежит к бочке Анюта. Лицо Васи в пыли, видны только черные глаза и белые, как снег, зубы.
В а с я (галантно расшаркиваясь перед Анютой, говорит полушутливо). Приветствую, многоуважаемая Анюта, и спешу выразить свою неподдельную радость... Какая неожиданная встреча!
А н ю т а (смущаясь, смотрит вниз). Ах, как вы меня испугали, Вася. (Взглянув на Васю звонко хохочет). Ха-ха-ха...
В а с я (в недоумении и обиде). Анюта, (снова взглянув на него, Анюта хохочет все сильнее и громче) если мое появление кажется вам смешным, я могу уйти. (Сухо официально.) Разрешите из вашей бочки позаимствовать ведро воды для заправки радиатора, так как наша бочка в нашем колхозе рассохлась и вода вытекла.
А н ю т а (сквозь смех). Ты обиделся? Бедненький! (Вытаскивает из кармана зеркальце и подносит его к Васиным глазам.) Посмотри на себя!
В а с я (взглянув в зеркальце). Ну и ну! (Быстро зачерпнув воду ладонями, смывает пыль с лица и подскакивает к Анюте). А теперь штраф с тебя. (Хочет поцеловать Анюту, но она отскакивает). Анюта!
А н ю т а. Василий, ты что это, разве можно целоваться на вахте? Да и потом...
В а с я. Что потом?.. Анюта, когда наша свадьба? Ты обещала подумать... Когда?
А н ю т а. Я еще не знаю. Я еще не подумала... да и потом... Скажи, что ты сейчас делаешь?
В а с я. Как приказано, влагу закрываю.
А н ю т а. Влагу?.. Двадцатое апреля, земля сохнет, пылища, а он — комсомолец— влагу закрывает?! (Иронически.) Рекорд! Так вот почему ты в пыли... Такую пылищу поднял — солнышко закрыл. А когда сеять ваша артель начнет?
В а с я. Опять! Анюта не будем спорить. Ты же знаешь: по этому пункту между нами принципиальные разногласия.
А н ю т а. Принципиальные! Так, пожалуй, каждый лодырь может сказать, что у него со стахановцами принципиальные разногласия... (Ласково). Вася! Ведь обидно: ты комсомолец, мой жених и вдруг...
В а с я. Хочешь, я объясню подробно?
А н ю т а (запальчиво). Не надо. Знаю, чему учит вас «поперешный» полевод и этот ваш Валерьянович. Они хотят сеять в мае, а вы, комсомольцы, уши развесили, зеваете, влагу пылью закрываете. Нет, честное слово, Вася, это не по-комсомольски.
В а с я (сухо). Ну, знаете, товарищ Анюта, мои чувства вам давно известны, но садиться себе на шею я не позволю... принципиально!
А н ю т а. А я? Почему я должна позволять своему будущему... жениху... плестись в хвосте и... купаться в пыли... в такой решающий момент... Ни в коем случае! Это... это, наконец, смешно!
В а с я (вне себя). В таком случае, в таком случае... я ухожу.
А н ю т а (чуть не плача). А я не заплачу. (Вытирая глаза, черпает порывисто воду ведром и, всхлипнув, убегает влево.)
В а с я. Анюта! (Зачерпнув воды ведром бежит вправо и приостанавливается, хватаясь обоими руками за голову). Э-э-х! Опять поссорились... И до чего же мне не везет в любви... в решающий момент! (Махнув рукой, убегает).
Справа выходят, медленно осматривая поле, Поперечный и Бережнов.
П о п е р е ч н ы й (сдвигая шапку на лоб, чешет в затылке). Неужто выгадал Андрей Иванович? (Бережнов молчит. Качая скептически головой, он нагибается и выкапывает с корнем один стебелек.) Чудеса в решете!.. Вчера утром заходил — все померзло, а сейчас! Оживают!
Б е р е ж н о в. Ничего не понимаю... Вчера ночью было десять градусов холода! (Возмущаясь.) Весенние морозы смертельны для всходов — это доказано.
П о п е р е ч н ы й. Никодим Валерьянович, а все-таки, может быть, и нам... того, этого... Начать сев... А то как бы не того...
Б е р е ж н о в (нервничает, бросает стебелек). Ерунда! Заморозки должны повториться по прогнозу. Сев начнем по графику. (Резко.) Ефим Карпыч! Крепче нервы! Тверже характер! Продолжайте закрывать влагу!
П о п е р е ч н ы й. Никодим Валерьянович! Я хоть и не учен, а характер у меня... твердый. Но только как бы она, влага-то... не улетучилась... Пылит! (Показывает на большое облако пыли справа, откуда слышен гул трактора).
Б е р е ж н о в (испуганно). Что это?
П о п е р е ч н ы й (печально). Вася влагу... закрывает.
Б е р е ж н о в (с досадой, отворачиваясь). Ерунда! Всходы все равно повреждены морозом... Они будут расти плохо и погибнут при первой жаре или повторном заморозке... Это явление называется в науке патологическим анабиозом.
Слева быстро идет веселый Переверзев, напевая песню без слов. Он слышит последние слова Бережнова.
П е р е в е р з е в (молча здороваясь). Колдуете, товарищи? Вас бы с нашим дедом Силантием свести, и было бы три сапога... и не пара и не две — одному много, а двоим нехватит. (Поперечному) Советую, Ефим Карпыч, как полевод полеводу, одумайся, пока не все потеряно. Я, конечно, уважаю Никодима Валерьяновича, но... факты, факты и факты! (Показывая на поле, радостно.) Они ожили. Они будут расти еще лучше. А мы им поможем. (Кричит, соединив ладони рупором.) Эй, эй, Авдотья... Дуня! (Голос издалека: что, Андрюша.) С правого края подкормку начинайте. (Поперечному и Бережнову). Подкормочку дадим и... сто пятьдесят пудиков на круг, как минимум, возьмем. Факт! Все ведь вкрест посеяно, по двести килограммов на га, отборными, обогретыми, наполовину закаленными семенами. Перегною по 10 тонн на га дали, гранулята по центнеру, снегу по метру было... Народ поднялся...
Б е р е ж н о в. Ерунда! Ничего не поможет. Было бы вам известно: на зональном совещании научных сотрудников в Омске ранние апрельские сроки отвергнуты. Бесплодный риск! Ни посев вкрест, ни увеличение нормы высева, ни удобрения, ни метровый слой снега, который вы накопили за зиму, — ничего не поможет, если всходы подморожены и ослаблены, запомните это, ослаблены морозом.
П о п е р е ч н ы й (решительно). И через неделю, помяни мое слово, Андрей, они начнут выпадать, изреживаться... Точно! Верхушки побелели (вытаскивает с корнем один стебелек и показывает Переверзеву) да и корешки тронуты... Вы проиграли!
П е р е в е р з е в. А я думаю, наоборот.
Б е р е ж н о в и П о п е р е ч н ы й (в один голос). То есть как?
П е р е в е р з е в (спокойно). Мы выигрываем, а вы... уже проиграли часть урожая.
П о п е р е ч н ы й (раздражаясь). Я двенадцать лет полеводом в колхозе, Андрей Иванович, и не хуже тебя знаю: здесь дождей в мае не бывает. Надо под июньские и июльские дожди всходы к кущению подводить, а пшеницу сеять в мае... На этом поле я сеять начну через неделю и получу хороший урожай... Давай на пари! (Протягивает руку.)
П е р е в е р з е в. Ну и подведешь всходы не под кущение, а под осенние морозы. (Отстраняя руку Поперечного.) Пари я держать не буду!
П о п е р е ч н ы й (насмешливо). Боишься? (Бережнову.) Что я говорил?
П е р е в е р з е в (твердо). Пари я держать не буду. У нас с тобой, Ефим, есть другой способ проверки — мы соревнуемся. И колхозники нашей артели «Заветы Ленина» вызвали, как тебе известно, колхоз «Путь крестьянина» на социалистическое соревнование за выращивание ста пятидесяти пудов зерна с гектара на круг... А вы, между прочим, еще не ответили на этот вызов. Почему?
П о п е р е ч н ы й. Как? Обязательства нами приняты, за исключением одного... точно! Снегозадержание, удобрения, ремонт, очистка семян, обогрев, посев вкрест, закрытие влаги — все подписали... А урожай? Знаешь, Андрей, между нами говоря, тут вы загнули. Что значит сто пятьдесят пудов? Для вас это увеличение сбора зерна на двадцать пудов с гектара, а для нас... на сорок пудов... ну, сам посуди!
Б е р е ж н о в. (Переверзеву) Вы и себя и других загоните в тупик... Вы себе иллюзии создаете!
П е р е в е р з е в. А вы сами себе тупики готовите... В прошлом году сев затянули до июня, навоз не складировали, снег только для сводки задерживали. А перегной? Наша проверочная бригада позавчера убедилась, как вы выполняете свои обязательства. (Подходит Громов.) Вот парторг мне не даст соврать, скажет, как вы перегной используете.
Г р о м о в. Какое там используют... На сухом болоте, около фермы мы с Авдотьей Егоровной обнаружили богатейшие залежи. Его там копили лет пятнадцать — на два двухсотпудовых урожая хватит. Там каждый год такие могучие бурьяны растут, что силоса на обе наши артели можно было вдоволь заложить... Да что говорить. Не дело! А, главное, признать не хотите... Сегодня обещал заехать секретарь райкома товарищ Селезнев, ему скажите... так соревноваться нельзя!
Б е р е ж н о в и П о п е р е ч н ы й (вместе). Но при чем тут мы?
Справа выглядывает Дарья. Переверзев яростно спорит с Бережновым. Бережнов отчаянно жестикулирует.
Д а р ь я. Ефим, а Ефим.
П о п е р е ч н ы й (вздрагивая, оглядывается). Что тебе?
Д а р ь я. Ефим! Начальники приехали и тебя ищут... скорей.
П о п е р е ч н ы й. Сейчас... Опять нахлобучка! (Хочет идти.)
П е р е в е р з е в (смотрит из-под руки вправо). Да это товарищ Селезнев с Сергеем Петровичем (Поперечному), а с ними и парторг ваш. Сюда идут. Федосей Прокопьич вперед побежал (Вбегает Телегин).
Г р о м о в. Здравствуй, Федосей Прокопьич, что это ты всполошился?
Т е л е г и н. Да вот проверяем, по полям ездили... Беда! (Вздохнув.) Ох, тяжела ты, доля партсекретаря... Летучку секретарь райкома хочет в борозде провести о ходе соревнования. Так и сказал: «Соберите, кто есть, у межевого столба быстро...» Где твоя комиссия? Кличь!
Г р о м о в. Летучку. Хорошо. Да она без малого началась уже... стихийно... (Переверзеву) Андрей Иваныч, кончай дискуссию и скричи членов комиссии. (Телегину) Да, Федосей Прокопьич, надо что-то делать, а то у нас не социалистическое соревнование с вами получается, а какая-то баталия с дискуссиями... Слушал я сейчас перепалку и с тобой, как с парторгом, хочу посоветоваться. (Разговаривая, отходит вглубь. Бережнов нервничает, увидев вдали Селезнева).
П е р е в е р з е в (сложив ладони рупором, кричит). Ду-у-ня, Дуня, иди с дедом Силантием на летучку, на подкормке оставь пока Лукерью. (Слышен голос Авдотьи: «Иду-у, товарищ полевод».).
На авансцену выходят, оживленно разговаривая, Громов и Телегин.
Т е л е г и н. Согласен, что неладно получается. Вместо соревнования споры и раздоры. Вы в лес, мы по дрова. Комиссию вашу у нас не хотят признать. Да и в колхозе у нас не очень клеится дело... Ты понимаешь, Григорий Николаич, все как будто сделал я: и обязательства роздал, на сельсоветской машинке отпечатал по всей форме, лозунг пустил вверху «Пролетарии всех стран...», понимаешь... Заполнил сам все графы — подписали все до единого, чин чином... полный охват! Там и выработка в мягкой пахоте, и сев перекрестный, и навоз, и даже суперфосфат. Охрана семян и инвентаря. Так и записано — не допускать хищений, смотреть в оба, а вот, поди ж ты, не получается!
Г р о м о в. Эх, Федосей Прокопьич, ну как ты не можешь понять!.. Я же тебе говорил — бумажки эти, стандартные, все дело портят... Формалистика! Поднять надо весь народ, понимаешь? Люди сев кончили, а вы все влагу закрываете, да еще и теории оправдательные разводите... И смех и грех!
Т е л е г и н (начиная обижаться). Постой, постой... Мы по графику будем сеять. У нас это все согласовано, брат, обдумано. Вы — как хотите, конечно, но у нас особое мнение. Нам, видишь ли, Григорий Николаич, июньскую влагу поймать надо... Под нее угадать.
Г р о м о в. Слыхал! Но это же, Федосей Прокопьич, в конце концов, не по-большевистски.
Т е л е г и н (вспылил). Как, как ты сказал? Не по-большевистски!.. Возьми свои слова обратно, Григорий. Как ты можешь мне такие слова говорить? Мне, коммунисту с пятнадцатилетним стажем! Да если хочешь знать, Григорий Николаич, ты сам, ты сам...
Справа быстро входят Селезнев и Кузьмин. Бережнов снова подходит к Переверзеву и говорит ему о чем-то горячо. К ним подходит Поперечный и Громов.
С е л е з н е в (на ходу). Здравствуйте, товарищи. (Быстро идет вместе с Кузьминым к телефону.)
Слева вбегают, запыхавшись, Авдотья, за ней дед Силантий.
С е л е з н е в (в трубку). Главного агронома. (Пауза.) Здравствуйте, товарищ главный агроном... На каком основании вы лично утвердили колхозу «Путь крестьянина» график майского сева? Хотите оставить без хлеба? Что-о?! В порядке опыта? Странно! Это что же камень за пазухой? А на трехполку вы не собираетесь в виде опыта перейти? А знаете, к чему приводит ваш «опыт»... Сегодня все колхозы района заканчивают сев, а здесь влагу закрывают, вернее теряют. (Пауза.) После решения сессии райсовета надо было бы и вам понять... Ваша позиция? Знаем! Но позиция это еще не хлеб... Что? Разберемся, конечно, но директиву вашу отменяем. (Кладет трубку, Кузьмину.) Видите, как опасны скептики и маловеры!
К у з ь м и н (вне себя). Николай Семенович! Как коммунист, я настаиваю на гласном осуждении дезорганизаторов.
С е л е з н е в. Правильно. Сделаем. Но сейчас, Сергей Петрович, время не ждет, дорог каждый час, досевать надо. Пошли! (Останавливаясь, смотрит на всходы.) Хорошо! (Кузьмину) А знаешь, почему еще есть маловеры? Мы виноваты... Мы, коммунисты, должны все предвидеть заранее. Каждому человеку надо в душу заглянуть и помочь ему одолеть сомнения и заблуждения, возникающие от недомыслия или от инерции устаревших взглядов и привычек...
К у з ь м и н. Да, но в решающий момент эти привычки и взгляды могут погубить общее дело... Эти люди становятся дезорганизаторами.
С е л е з н е в. Ты прав... Заезжал ко мне вчера старый друг; когда-то вместе воевали, он получил назначение в соседний район заведовать сельхозотделом... И говорит за обедом: «Как друг, говорит, боюсь за тебя и за район. Разве можно так рисковать. Двадцатое апреля, а вы сев кончаете... Земля не оттаяла на всю глубину... Риск!» (Смеется.) Так на него с таким азартом навалились жена и дочь старшая, что он не знал куда деваться... Жена говорит: «Вам в Якутии надо побывать, там вечная мерзлота, а хлеба научились выращивать не хуже, чем мы.» А дочь: «Вы в плену отживших взглядов, у вас, — говорит, — пережитки». Понимаешь?! Но ты прав: надо и ударить кое-кого... Пойдем!
Селезнев и Кузьмин идут к группе оживленно жестикулирующих людей. Слева от межевого столба Громов горячо о чем-то говорит, обращаясь к Поперечному и Бережнову. За ним стоят возмущенные Переверзев, Авдотья, Силантий. Справа, в оборонительных позах, Поперечный и Бережнов. Сидя на земле, выглядывает справа Дарья. Шум голосов. Встревоженная вбегает и останавливается, как вкопанная, Таня Железнова. Солнце в зените. Жарко. Таня Железнова сдергивает с головы косынку, тревожно смотрит на солнце и, достав носовой платок, стирает с лица пот.
К у з ь м и н. Привет комсомольцам. (Подходит и здоровается с Железновой.) Здравствуй, Таня.
Т а н я (здороваясь за руку с Селезневым). Здравствуйте, товарищ Селезнев... Новый комсорг артели «Путь крестьянина» Таня Железнова.
К у з ь м и н (удивляясь). Новый, а что случилось со старым?
Т а н я. Сняли. Только что.
С е л е з н е в (подходит вплотную к Поперечному). Так как же дальше быть... Весь район отсевается, а вы? Как белые вороны!
П о п е р е ч н ы й (испуганно). Неужто весь район?
К у з ь м и н. Вы газет не читаете? (Вытаскивает из кармана газету и протягивает ему.) Смотрите!
П о п е р е ч н ы й (читая). Вот тебе и раз! «Путь крестьянина» в самом хвосте. (Бережнову) Никодим Валерьянович! (Протягивает ему газету. Бережнов и Телегин читают).
Б е р е ж н о в (стараясь сохранить уверенную осанку). Ну и что же... Наш график научно обоснован и утвержден главным районным агрономом... Вот. (Вытаскивает из-за пазухи и развертывает длинную бумагу, достающую почти до земли).
С е л е з н е в (спокойно, Бережнову). Значит, в график смотрите... А в почву не посмотрели? Кругом не оглянулись? (Бережнов хочет возразить, но так и остается с открытым ртом.) Нет? (Перешагивает через грань и, захватив горсть земли с правого поля, показывает всем.) Она же высохла на половину. (Сыплет почву из руки на землю, ветерок относит в сторону облачко пыли.) Видите?.. Эх вы, теоретик, прозевали влагу? (Телегину и Поперечному.) А вы?.. Что будем теперь делать? (Телегин и Поперечный молчат, Селезнев обращается к Громову.) Кто проверял ход соревнования?
Г р о м о в. Какое там соревнование... Они соревноваться не хотят!
П о п е р е ч н ы й и Б е р е ж н о в (вместе). Ничего подобного!
Б е р е ж н о в. Мы соревнуемся за проведение сева в нормальные сроки... Да!
Т е л е г и н. У нас обязательства оформлены на сто процентов!
Г р о м о в. Бумага! (Селезневу и Кузьмину) Этот валерьяновый график их заворожил. У них даже сеялки не все отремонтированы до сих пор... Дед Силантий проверял.
С и л а н т и й. Истина! (Громову и Переверзеву). Простите меня старого за промашку. Испугался я давеча, думал: зря наш труд колхозный пропал, даже боженьку вспомнил со страха по привычке... (Чешет в затылке). И рад, что обмишурился... Не докумекал! (Поперечному и Бережнову, горячо.) Да я же не в школу, а в подпасках ходил пацаном. А вы? Как вы обмишурились? Молодые! При советской власти роженые, вскормленные и вспоенные! Как?!
П о п е р е ч н ы й. А что мы? Мы не хуже других... А ежели опыт у вас есть, почему не доказали нам...
А в д о т ь я (гневно подступая к Поперечному). Юлишь, Ефим Карпыч, об опыте вам зимой говорено, а вы и слушать не хотели. Никодима Валерьяновича слушали. (Показывая на «график», беспомощно повисший в руках Бережнова.) Мы проверили: в январе эти святцы им написаны... А, по-моему, вы за легкой жизнью гонитесь. Еще бы! Сеять до июня, полегоньку, потихоньку, через пень в колоду... Зачем вам снег задерживать, зачем навоз возить, семена обогревать. На авось надеетесь, на летние дождички?
П о п е р е ч н ы й. Вас не просим помогать. Сами справимся. А цыплят по осени считать будем.
Б е р е ж н о в (важно). А от июньских дождей вы не отмахивайтесь, вот справимся с севом и...
А в д о т ь я (наступая). Не справились ведь! А кто громче всех кричал о непосильных обязательствах по урожайности, кто тягло снял с перегноя, кто «Валерьяновые капли» (показывает на график) колхозникам преподносил... (Поперечному) Вы... Телегин и ты! Недаром тебя колхозники зовут поперёшным...
Д а р ь я (вскакивает, скрестив руки на груди, подходит к Авдотье). А ты не командуй... Ишь какая агрономша! Мой Ефим не меньше тебя понимает — слышишь! На своего мужа кричи, а моему твои лекции ни к чему! Мы уж сами как-нибудь, без вас, рассудим. Мы, если надо, гору свернем с места, коли хочешь знать.
Авдотья, широко раскрыв глаза от удивления и любопытства, смотрит на Дарью. Поперечный и Телегин, испуганные, бросаются к Дарье и что-то шепчут ей. Поперечный и Дарья быстро уходят вправо. Большая пауза. Все смущены.
А в д о т ь я (волнуясь, смотрит вслед уходящей Дарье). Ишь ты какая... бабочка с характером, а? Силы-то некуда девать... Силища пропадает, через край брызжет. (Поперечному, когда он возвращается). А ты, Ефим, ее в домохозяйках держишь? Ой, неладно! (Ефим, растерявшись, молчит).
К у з ь м и н (энергично махнув рукой). Все ясно. (Сухо Бережнову.) Когда по вашему (иронически) графику сев начинается?
Б е р е ж н о в (водит пальцем по графику, отыскивая нужную графу). Двадцать седьмого апреля, через семь дней.
П о п е р е ч н ы й (словно испугавшись). Как Никодим Валерьянович?.. Разве через семь дней? (Бережнов, строго посмотрев на него, молчит).
С е л е з н е в (Поперечному и Телегину). Вот видите: самим страшно. (Смеется.) Ведь страшно? (Спокойно.) А я думаю (испытующе смотрит на всех) надо закончить сев двадцать шестого апреля. (Поперечный, Бережнов и Телегин в недоумении. Селезнев, заметив их удивление.) Да, да... Весной, товарищ Поперечный, надо смотреть не в календарь, а в почву, запомните это... (Всем.) Не забывайте: в борьбе с капризами и стихиями природы побеждает и выигрывает не тот, кто приспосабливается к ним и рабски преклоняется перед ними (громче, воодушевляясь), а тот, кто их побеждает, кто хочет и умеет заставить их работать на нас. Запомните: только тот, кто это делает, настоящий большевик. (Смотрит на всех по очереди.) Какие будут предложения?
Т а н я Ж е л е з н о в а (сильно волнуясь, делает несколько шагов к Селезневу). Меня послали к вам комсомольцы и... другие колхозники сказать: мы ошибались — и сегодня только убедились в этом, хотя многие колхозники давно говорили то же, что сказали сейчас вы, товарищ Селезнев, а раньше Григорий Николаевич, Андрей Иванович, Авдотья Егоровна. (Порывисто подходит к Селезневу и крепко жмет его руку.) Спасибо вам! (Потом подходит к Переверзеву.) Спасибо.
С е л е з н е в. Служим партии, товарищ... Таня! И рады за вас!
Т а н я Ж е л е з н о в а (останавливаясь посредине, обращается к Громову). Нам помогли ваши комсомольцы, они доказали нам, что мы действовали... не по-комсомольски! Старый комсорг не хотел понять, и мы его... сняли. (Смущаясь, прячется за спину Авдотьи, которая ее обнимает одной рукой).
П о п е р е ч н ы й (словно очнувшись от оцепенения, вдруг засуетился на месте). Но, товарищи, теперь сеялок нехватит... У нас один агрегат, а надо два... Прицепщиков где взять, возчиков зерна... Ведь надо же тогда заправку семян на ходу делать, сеять круглосуточно, людей мало... А? Никодим Валерьянович? Нам с вами расчет сделать бы...
Б е р е ж н о в (сконфуженный и потрясенный). Я... я не знаю... Мне лучше уйти, надо подумать...
С е л е з н е в. Подумайте вы потом, товарищ Бережнов, а сейчас нужно действовать. Вы виноваты, вы и исправлять ошибку помогайте.
Б е р е ж н о в (с обиженным видом, медленно свертывая график в трубку). Как вам угодно, товарищ секретарь, но я свое, особое мнение имею... Я опыты провожу и заявляю: многие старинные приметы мною теоретически обоснованы.
С е л е з н е в (иронически). Это интересно. Вот, например: листа на березе нет — и сеять нельзя... Как по вашей теории?
Б е р е ж н о в (горячась). Очень просто... Биологические процессы затянулись, почва не оттаяла на полную глубину, пищи нет березовым корням и листьям... Значит...
К у з ь м и н (в тон Бережнову). Значит и пшеницу сеять нельзя?
П е р е в е р з е в (гневно). А в наших местах всегда так бывает: когда почва оттает до дна, из нее верхняя влага вся ветрами высосана...
С е л е з н е в. Эх вы, опытник! Теории придумываете, чтобы оправдать косность?.. (Решительно.) Только вот что: обрекать колхозы на неурожай мы не позволим. Не имеем на это право... Из ваших березовых теорий и каши не сваришь, а мы боремся за изобилие всех продуктов. Понятно?
Б е р е ж н о в (развернув график, пятится, размахивая бумагой). Но я могу обосновать, я могу доказать... И докажу. (Останавливаясь.) Скажите: а что вы будете делать, если следующая весна будет поздней и подсохнет, скажем, двадцать седьмого апреля? (Как бы заранее торжествуя, поднимает свой график вверх).
С е л е з н е в (смеется, Переверзеву). Ответьте ему, Андрей Иваныч.
П е р е в е р з е в (резко и твердо). Мы поднимем всех и вся, от мала до велика, но посеем в апреле. (Все одобрительно кивают головами, за исключением Поперечного, который ошеломлен).
Б е р е ж н о в (махая графиком, пятится). А я докажу, я докажу, я докажу. (Пятясь, скрывается вправо).
С е л е з н е в (вздыхая). Трагическая агротехника! (Весело всем.) Так как же поступим с сеялками, возчиками и прицепщиками.
К у з ь м и н (тихо Селезневу, показывая на Громова и Переверзева). Николай Семенович, я думаю, что они...
С е л е з н е в (Кузьмину). Помогут соседям? (Смеется.) Ну, конечно!
К у з ь м и н. Да. Я именно об этом думал и уверен, что и они тоже... (Обращаясь к Поперечному и Телегину громко). А как сделать — это правильный вопрос. Надо вспомнить слова товарища Сталина о социалистическом соревновании. Равняйся на передовиков... У нас хороший пример рядом.
П о п е р е ч н ы й и Телегин. Пример — да, но сеялки, люди? (Вопрошающе смотрит на Селезнева).
С е л е з н е в (в упор Громову, Переверзеву, Авдотье, многозначительно растягивая слова.) По-мо-гай отстающим, — сказал товарищ Сталин, — добивайся общего подъема... как поступим, товарищи?
П е р е в е р з е в и Г р о м о в (вместе). Правильно! Помочь надо! Немедленно.
П е р е в е р з е в. Анюту с двумя сменами сеяльщиков (Поперечному) переключим к вам сейчас... Сеять круглосуточно!
Г р о м о в (Телегину). Бригаду по подвозке семян и загрузке сеялок на ходу — обе смены, вместе с агитаторами и с редколлегией «боевого листа» — перебросим к вам, сейчас команду дадим.
П о п е р е ч н ы й (растроганно). Спасибо, товарищи, ну прямо спасаете вы нас, честное слово. (Смущаясь.) Конфуз!
С е л е з н е в (довольный, весело). А общее командование объединенными силами артелей «Заветы Ленина» и «Путь крестьянина» возложим на старшего агронома МТС коммуниста Сергея Петровича Кузьмина. Ладно будет? (Возгласы: «Правильно»! «Замечательно!» «Лучше не придумать!»)
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Между второй и третьей картиной перерыв (антракт) несколько секунд. Декорация та же. Ночь. Видны вдалеке огни работающих машин, слышен гул моторов. Резкий, продолжительный звонок телефона. Уснувшая у телефона дежурная Дарья вскакивает, оторопело озирается и, поспешно схватив трубку телефона, слушает, потом бежит вправо с криком: «Сергей Петрович! Вас райком вызывает». Голос Кузьмина за сценой: «Сейчас!» Дарья возвращается, за нею семенит Бережнов).
Б е р е ж н о в (Дарье). Дарья Власьевна! Почему даже вы не хотите меня выслушать... Почему никто не хочет со мной считаться, как будто меня здесь и нет?.. Дарья Власьевна!
Д а р ь я (грубовато, оборачиваясь к нему). Ну что вам от меня надо... Я же вам говорю: от дежурной телефонистки эти дела не зависят!
Б е р е ж н о в. Дарья Власьевна! Я дружил с вами и Ефимом Карпычем... Меня слушались, а теперь... точно меня и нет!
Д а р ь я (вяло). Отстаньте... Надоели!
Б е р е ж н о в (упорно, не отставая). Но вы могли бы им сказать, повлиять, посоветовать. (Поднимает руку вверх, как бы проверяя температуру ветра.) Заморозки... Вот, вот опять ударят заморозки! Сев надо приостановить... О, господи!
Д а р ь я (раздражаясь). Отстаньте, я говорю... (Бережнов раскрывает рот, чтобы говорить). Вы, слышите, не до вас теперь... дела важные и срочные. Не мешайте!
(Идет к телефону и садится на скамейку).
Б е р е ж н о в (обреченно махнув рукой). О, господи. (Убегает вправо).
(Поперечный, вытирая со лба пот рукавом, выбегает из глубины сцены, кричит, обращаясь к кому-то направо).
П о п е р е ч н ы й. Мешки подтаскивай... Прыгай на подножку. Заправку на ходу сорвете!.. У меня, чтоб не одной секунды простоя... Слышишь?
(Голос за сценой: — Есть, ни секунды простоя! Слева направо быстро идет Андрей Иванович Переверзев).
П е р е в е р з е в (всматриваясь, останавливается). Ефим, ну как дела?
П о п е р е ч н ы й. На всех парах! (Переверзев хочет идти) Андрей Иванович (достает из кармана газету), читал? Главному районному агроному строгий выговор с предупреждением от райисполкома из-за нас...
П е р е в е р з е в. И поделом.
П о п е р е ч н ы й. Да, дела! (Задумчиво показывая на поле.) А я все-таки не пойму... Почему они после мороза еще пуще растут... Чудеса в решете!
П е р е в е р з е в. Не чудеса, а факт... узел кущения — понимаешь? Узел кущения борется за жизнь, в борьбе с холодом все свои силы напрягает, сопротивляется и побеждает... Факт! (Смотрит в поле.) Смотри, какое освещение на агрегатах, как днем. Пошли (Уходят вправо беседуя. Быстро выходит и берет трубку телефона Кузьмин).
К у з ь м и н. Здравствуйте, Николай Семенович! Спасибо... Рапортую: к утру артель «Путь крестьянина» сев зерновых заканчивает на сутки раньше назначенного вами срока. (Пауза). Да, круглосуточно... Что? Так подружились, что водой не разольешь... Как? Колхозники просят меня посоветоваться с вами о слиянии двух артелей, понравилась совместная работа. После уборки? Правильно. Всходы? (Пауза.) Растут, как в сказке. Здесь удивляются. Чудо, говорят. Всего! (Кладет трубку и быстро уходит вправо).
Слева направо идут Телегин и Железнова. Звонок телефона. Дарья слушает и опять убегает вправо, положив трубку на место.
Т е л е г и н (на ходу). Беги, Танюша, к сеялкам и скажи: к утру сев кончать. Сама стань к сеялке, сама. К утру надо обогнать переверзевский агрегат. Ночная вахта! Возьми «молнию» о сеяльщиках. (Передает ей листовку, а сам смотрит вперед.) Вот она, настоящая работа!
Ж е л е з н о в а. Сделаем, Федосей Прокопьич!
Оба уходят, слева выходит Авдотья и смотрит пристально на соседскую пашню.
А в д о т ь я (радостно). Росточки! Росточки! (Перескакивает через межу и нагибается.) Ну, конечно! Подкормку им надо дать. (Неожиданно появляется из темноты Дарья и смачно зевает. Авдотья, вздрагивая, поднимается.) Кто это? (Дарья, подступая к ней вплотную, загадочно улыбается. Полная, большая, она кажется горой рядом с маленькой и стройной Авдотьей).
А в д о т ь я (отступая, испуганно). Дарья Власьевна!
Д а р ь я. А ты не пугайся. (Смеется.) Маленькая ты, хрупкая, а смотрю на тебя, и... мне завидно!
А в д о т ь я (удивляясь). Завидно?
Д а р ь я. Да... (Неожиданно тепло.) Сила в тебе не по росту, Дуня. (Берет ее за руку.) Прости меня за то... Признаюсь: Ефима я тогда приревновала к тебе, а теперь сама вижу — дура!
А в д о т ь я. Что вы, что вы... Я и не думала обижаться.
Д а р ь я (в страстном порыве). Сила во мне бунтует — это ты правильно сказала тогда... а работа какая? Весной на огородах общественных неделю покопаюсь, летом — на прополке и сенокосе пяток дней, осенью — на сортировке, а больше — дома. Хочется, как ты вот, делать что-нибудь большое, чтоб все жилки играли и душа горела... Эх, Дуня! (Показывает на поле.) Хорошо жить, когда земля под руками расцветает...
А в д о т ь я. Так вас, я слышала, бригадиром по овощам хотят выдвинуть.
Д а р ь я (радостно и вместе с тем испуганно). Меня? Бригадиром? Кто?
А в д о т ь я. Секретарь партийный.
Д а р ь я. Федосей? А не врешь?.. Пойдем к нему, сейчас пойдем! (Берет Авдотью дружески за руку. Обе уходят).
Справа выбегает с ведром в руках Анюта, черпает воду из бочки и вдруг задумывается. Вася, тоже с ведрами, идет за Анютой и подкрадывается к ней.
В а с я. Анюта! Ты на меня не очень сердишься?
А н ю т а (вздрогнув, оглядывается, радостно). Вася!
В а с я (шопотом). Анюта! Ты слышала, что у нас говорят? Хорошо бы, мол, обеим артелям в одну слиться и вот так всегда работать. (Показывает на поле).
А н ю т а. Правильно.
В а с я. Вот бы и нас с тобой тоже.
А н ю т а. Что?
В а с я. В одном колхозе и в одной избе жить.
А н ю т а (вздохнув). Вася! Мне еще трех месяцев нехватает до восемнадцати лет!
В а с я. Трех? Это ничего. Но ты подумала, Анюта, когда свадьба?
А н ю т а (хватая Васю за руку). Знаешь, что, Вася? Давай сделаем так: урожай поспеет, уберем, будет тогда мне ровно восемнадцать и мы... поженимся? Согласен?
В а с я (вне себя от радости). Ну, конечно, согласен. Ура! Анюта! (Берет ее одной рукой за талию, держа ведро в другой, танцует.) Ур-ра! Наша взяла!
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Большая комната в уютной квартире. За большим, празднично накрытым столом сидят Переверзев, Телегин, Авдотья, Громов, дед Силантий, Таня Железнова, Дарья и Поперечный, Анюта и Вася, одетые по-свадебному, в центре. Над ними — два снопа с надписями: один сноп, побольше, с надписью «Заветы Ленина» — 200 пудов с гектара», второй сноп, поменьше, с надписью «Путь крестьянина» — 100 пудов с гектара». Дарья, Таня и Силантий хлопочут, разливая вино в бокалы. Все готово. Все напряженно смотрят на дверь, кого-то ожидая.
Г р о м о в (смотрит на ручные часы). Через пять минут должны быть... Сорок минут прошло, как выехали.
В а с я (Анюте, тихо). Если бы, вдобавок к нашему счастью, отпустили Сергея Петровича из МТС председателем нашего укрупненного колхоза — вот было бы дело!
А н ю т а (счастливо улыбается). Василий... Вася! Какая радость! Какое счастье... да?
В а с я. Даже не верится! (Шепчет что-то на ухо Анюте).
П о п е р е ч н ы й (Переверзеву). Сто пудов по нынешнему году, Андрей, не плохой урожай. За жениха с таким приданым (показывает на маленький сноп) краснеть не приходится, но невеста!.. Эх, Андрей, смотрю я на невестиное приданое (показывает на большой сноп) и губы кусаю, волосы на себе рву: какой я был дурак! Простофиля! Сто пудов с гектара, как одну копейку, из рук выпустил... сто пудов! Хорошо еще, что мы объединяемся.
П е р е в е р з е в. Ха, ха! И получается, Ефим, все-таки, в среднем сто пятьдесят! А Никодима Валерьяновича — слыхал? — раскритиковали в газете и послали на три месяца на переподготовку, переучиваться. Хорошо бы и тебя на курсы! (Вытаскивает карманные часы и смотрит время).
П о п е р е ч н ы й. Меня? На курсы? Не в коня овес, Андрей: мне уже под сорок... Да и Дарья меня одного не отпустит. Ни за что! Она у меня с характером ох, с характером... А ревнивая! А строгая!
П е р е в е р з е в. Зато колхоз с овощами теперь. Дарью Власьевну мы недооценивали... Видал какая картошка растет. А как она действует?.. Командир! Такие характеры, Ефим, надо шлифовать умеючи, надо знать с какой стороны подойти к ним.
П о п е р е ч н ы й. Где уж мне... Когда мы поженились, она первая через порог в избу ступила и с тех пор верховодит надо мной... А на курсы она меня одного не пустит, нет!
П е р е в е р з е в. А что, если вам обоим вместе на курсы поехать зимой... а? Идея!.. Если Дарьюшку подучить, она, действительно, гору своротит... Поговорить разве с парторгом?
П о п е р е ч н ы й (испуганно). Нет, нет, что ты... Она же меня заставит и там по одной половице ходить... (сообразив сразу) Знаешь что? Послать нас можно вместе, но... в разные города: меня в Челябинск, а ее, скажем, в Троицк. Точно!
П е р е в е р з е в (дружески хлопая Поперечного по плечу). Правильно. Так и сделаем.
П о п е р е ч н ы й (волнуясь). Одного боюсь: как бы ее не поделали после курсов куда-нибудь председателем. Она же у меня бой-баба! И придется мне тогда быть у ней полеводом... Заездит она меня! (Переверзев хохочет, подходит Дарья).
Д а р ь я (присаживаясь к ним, обмахивается платком, как веером). О чем спорите, полеводы...
П о п е р е ч н ы й (смущаясь). Спорим? Да, как тебе сказать, спорим об этой, как ее... агротехнике (Переверзев смеется).
Д а р ь я (мечтательно, смотря на молодых). А я вот, смотрю на молодых и думаю... Какие они хорошие. Лучше нас с тобой, Ефим. И это хорошо, что лучше... Хорошо! (Поднимаясь) Пойду Силантию помогать.
(Идет к буфету).
П е р е в е р з е в (смотрит на часы). Где же они... Время!
Слышен шум подъехавшей автомашины. Все встрепенулись. Входят Кузьмин и Селезнев, радостно взволнованные.
С е л е з н е в. Здравствуйте, товарищи. (Вместе с Кузьминым подходит к молодым, целует их обоих. Кузьмин горячо жмет обоим руки).
Все поднимают бокалы и подносят два бокала Селезневу и Кузьмину. Селезнев легонько подталкивает локтем Кузьмина. Напряженная тишина.
К у з ь м и н (поднимая бокал). За молодоженов и за их будущих деток!.. Ур-ра! (Громкое «ура». Все пьют стоя. Садятся и напряженно, вопросительно смотрят на Селезнева и Кузьмина. Пауза).
С и л а н т и й (не вытерпел, подошел к Селезневу). Николай Семеныч, а как же с Сергеем Петровичем? (Показывает на Кузьмина.) Народ волнуется. Ты уж нас не томи, сказывай. (Селезнев добродушно смеется. Силантий решительно Дарье.) Наливай, второй тост Николай Семенович объявит. (Трем баянистам, сидящим в конце стола.),А ну-ка, гармонисты, будьте готовы. (Делает рукой знак по-пионерски.) Дед Силантий после второй плясать привык. (Общий смех.) Эх-ма, что же это я — про молодых-то забыл, а им, поди, поцеловаться охота... Горько ведь, горько!
Возгласы с мест: Горько! Горько! Горько!
Анюта и Вася целуются!
С е л е з н е в (поднимаясь). Могу вас обрадовать. Мы в районе только что одобрили слияние двух артелей «Заветы Ленина» и «Путь крестьянина» и согласились с вашим предложением назвать новый укрупненный колхоз «Путь к коммунизму».
(Громкие возгласы «ура». Взволнованный Громов хочет что-то сказать, но вместо этого, вдруг, запевает партийный гимн. Все вдохновленно подхватывают:
Это есть наш последний
И решительный бой,
С Интернационалом
Воспрянет род людской).
С е л е з н е в. Мы связались по телефону с областью. Управление сельского хозяйства возражало, но потом, по рекомендации обкома партии, согласилось с вашей и нашей просьбой: утвердить старшего агронома МТС Сергея Петровича Кузьмина (кладет по-отцовски руку на плечо стоящего рядом Кузьмина) председателем укрупненного колхоза «Путь к коммунизму».
В а с я (вскакивает). Анюта, ур-ра! Наша взяла!
А н ю т а (встает). Нет, честное слово, это замечательно! (Вася и Анюта, взглянув друг на друга, неожиданно для всех, вдруг целуются. Все смеются и аплодируют).
П е р е в е р з е в (вставая, поднимает бокал). За нашего председателя, за Сергея Петровича. Урр-аа!
С е л е з н е в (поднимает руку). И еще одна радость, нет две радости. (Торжественно.) За героический труд на колхозных полях, за выращивание выдающегося урожая областные организации представили к правительственным наградам пятьдесят товарищей из нашего района, из них двадцать из колхозов «Заветы Ленина» и «Путь крестьянина». (Все привстают, взволнованные.) А в том числе и молодые (Все встают, громко аплодируя).
Т а н я Ж е л е з н о в а. Ура комсомольцам! Ура молодым!
С е л е з н е в (все громче и взволнованней). Обком партии и облисполком, рассмотрев ваше письмо колхозникам, колхозницам, работникам МТС области, постановили: одобрить вашу инициативу и объявить поход за выращивание в будущем году большого урожая во всех колхозах нашей области... В поход, товарищи! За высокий урожай!
Крики «ура». Радостные возгласы. Баянисты играют «урожайную», все поют. Дед Силантий пускается в пляс.
З а н а в е с
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги