За все наличными

Глава 7. Человек с особыми полномочиями

Утром следующего дня, после праздника в "Пекине", Неделин проснулся чуть позже обычного. По пути в ванную комнату он увидел на столе микропленку от своего фотоаппарата, называвшегося "Соглядатай", и веселые воспоминания о вчерашнем вечере в китайском ресторане мгновенно испарились. За завтраком, состоящем из скромных холостяцких бутербродов и большой чашки кофе, ему невольно припомнился роскошный стол накануне, но философствовать на сей счет сегодня не было времени — нужно было как можно скорее прояснить ситуацию. Тут же, на кухонном столе, он наскоро набросал запрос: "Прошу срочно выяснить личность молодого человека, одетого на снимке в серый твидовый пиджак и вишневого цвета рубашку. Убежден, что он проявляет ко мне повышенный интерес. Никого из этой компании прежде не встречал. Филипп".

Потом Картье набрал номер телефона в доме на Кутузовском проспекте, и, когда услышал в трубке бодрый старческий голос, поздоровавшись, сказал:

— Дедуля, если будет время, я, возможно, сегодня заскочу, — и, не дожидаясь ответа, положил трубку.

Телефонный текст означал, что в течение получаса он положит в почтовый ящик отставного полковника милиции важное сообщение.

Апартаменты старого полковника, вдовца, служили Неделину еще и конспиративной явкой для встречи со своим начальством. Место расположения, да и сам хозяин дома, бывший начальник уголовного розыска одного из районов Москвы, Картье вполне устраивали. Шумный, оживленный проспект, дом на двенадцать подъездов, возможность подъехать прямо к парадному с разных улиц, окна, выходящие на Триумфальную арку, — все основательно продумали на Лубянке.

Имя Филипп было его профессиональным псевдонимом, под этим зашифрованным именем он проходил в документах на Лубянке и на Петровке, 38. С этим именем он сжился, уже более трех лет добывая серьезную информацию об экономических диверсиях против страны, о крупных финансовых аферах, о готовящихся ограблениях, о государственных чиновниках высшего ранга, связанных с мафией, о правительственных служащих-взяточниках, об утечке важной для России секретной информации.

...Отслужив в армии, Неделин вернулся в Москву в конце декабря 1988 года и еще раз упустил возможность поступить в МГИМО, о чем, конечно, очень сожалел. Если раньше он не поступил в институт только из-за придирок приемной комиссии, то уж в следующей своей попытке ничуть не сомневался. Армейский срок засчитывался вровень с производственным стажем, к тому же с флота и характеристики привез отменные: комсорг части, отличник боевой и политической подготовки, спортсмен-разрядник, английским владел в совершенстве.

Полгода до новых вступительных экзаменов в МГИМО Картье занимался переводами с английского языка для одного частного издательства, куда пришел по объявлению в газете. Ближе к августу вплотную засел за учебники, рисковать он уже не мог — годы подпирали. Но осечка вышла и на этот раз, хотя до проходного он не добрал всего один балл. Когда он, донельзя расстроенный, пришел в приемную комиссию института за документами, секретарша, вернувшая личное дело, вдруг спохватившись, сказала, что его попросили заглянуть в спецчасть МГИМО, и объяснила, как туда пройти.

Неделину не надо было объяснять, что такое спецчасть и чем она ведает в таком серьезном институте, но, удивившись, решил все-таки заглянуть в названную комнату в глухом коридоре-тупике. Встретил его пенсионного возраста, высокий, еще сохранивший военную выправку мужчина, наверняка в молодые годы занимавшийся куда более серьезными делами. Предложив Неделину сесть, он вдруг, без наигранности, сказал:

— Жаль, не разглядели преподаватели вас раньше, да и наш отдел промашку дал. Такого студента упустили... жаль...

Потом он еще минуту-другую раздумывал о чем-то и лишь тогда, взяв со стола заранее заготовленный листочек, протянул его недоумевающему Картье. На отрывном листке из блокнота размашистым почерком было написано: "Виктор Степанович" и указан служебный телефон, судя по первым цифрам, где-то в центральных районах Москвы.

Хозяин встал и, считая встречу законченной, сказал:

— Обязательно позвоните. И подумайте над предложением поступить в одно из закрытых учебных заведений. Желаю удачи. — И добавил на прощанье: -Надеюсь, понимаете, что наш разговор и будущее предложение вы не должны ни с кем обсуждать.

Возвращаться домой с личным делом под мышкой и объявлять бедным родителям, без предварительной подготовки, что он опять провалился, Слава не хотел. И потому, дойдя до первой же телефонной будки, позвонил по указанному телефону некоему Виктору Степановичу, который мог что-то изменить в его судьбе.

На другом конце провода тотчас подняла трубку секретарша, и Неделин, назвавшись, попросил соединить его с Виктором Степановичем, что тут же и сделали.

— Когда мы сможем с вами встретиться? — без долгих предисловий перешел к делу неизвестный собеседник.

— Да хоть сейчас. Я могу подъехать, куда вы скажете, — обрадовался Картье.

После небольшой паузы его спросили, где он сейчас находится, и, когда Неделин ответил, что звонит с улицы Горького, с автоматов у Центрального телеграфа, Виктор Степанович сказал, что будет там через двадцать минут.

Как ни выглядывал Слава подъезжавшие к Центральному телеграфу машины, все же человека, которого ожидал, просмотрел. Молодой мужчина лет тридцати пяти — тридцати семи, элегантно одетый, неожиданно возник рядом и, протянув руку, представился:

— Здравствуйте, Вячеслав Михайлович. Меня зовут Королев Виктор Степанович, будем знакомы. — И они обменялись крепкими мужскими рукопожатиями.

И тут же Королев широким жестом пригласил Славу в бесшумно подъехавшую к ним серую, неприметную "Волгу". Через полчаса они сидели и неспешно беседовали. О том, что это квартира не Королева, Неделин догадался сразу, но чувствовал себя здесь Виктор Степанович уверенно.

Уже в самом начале разговора, увидев в руках у Неделина папку с личным делом, Виктор Степанович, улыбнувшись, заметил:

— Зря вы поспешили забрать документы, при любом исходе нашего разговора мы решили помочь вам. Нам звонили из института, из спецчасти, и сказали, если мы не сговоримся, чтобы вы снова зашли к ним. Если вас не устроит наш вариант получения высшего образования, можете начинать учебу в МГИМО, это гарантировано. Балл туда, балл сюда — не имеет значения, у вас прекрасная для нашего времени биография, достойная семья, родители.

После такого вступления Неделин задышал ровнее, жизнь уже не казалась потерянной, и он внимательно стал слушать неожиданно возникшего из ниоткуда благодетеля, ангела-хранителя — так думалось ему в те минуты.

Беседа не сразу набрала нужный ритм: Виктор Степанович задавал какие-то вопросы, Картье, не вдаваясь в подробности, отвечал, но даже из такого корявого диалога Неделин понял, что собеседник знает о нем достаточно много, а о последних годах даже в деталях. Удивило Славу, что Королев хорошо знал о случае с "бандеровцами" и о "подвиге" Кольцова, и он еще раз пожалел, что они не вместе вернулись в Москву, — он знал, что Гера остался во Владивостоке с молодой женой. Но постепенно вопросы иссякли, и вялый диалог незаметно перетек в монолог хозяина явочной квартиры.

— ...Сегодня, когда могучее государство сотрясают внутренние неурядицы и оно все же решается резко изменить курс и пойти по пути реформ, мы, работники органов, по опыту и анализу событий, происходящих в стране, видим, что общество стоит на пороге грандиозных потрясений. Передел власти, передел госсобственности, передел сложившихся национально-территориальных границ -особенно при ослабленном государстве — вызовет локальные военные конфликты, которые могут перерасти в настоящие войны. Как следствие военных конфликтов, национальной нетерпимости друг к другу появятся потоки беженцев. Бедность, безработица, отсутствие моральных и политических ориентиров вызовут небывалое для нашего пуританского общества падение нравов. Скорее всего произойдет резкий, невиданный доселе взлет преступности, насилие, террор могут затопить волной наши города и села. Казнокрадство, коррупция, гигантские финансовые и промышленные аферы всегда являются верными спутниками смутного времени. Об этом что ни день докладывают наши аналитические центры, а ведь у нас — так уж сложилось — работают не самые слабые кадры.

Но сегодня мы не будем говорить о печальных перспективах, рассмотрим реальное положение в стране и самые ближайшие события, которые нам кажутся очевидными.

Виктор Степанович подошел к окну, выходящему на Тверской бульвар, и долго стоял там, о чем-то задумавшись. Неделин почувствовал, что эта пауза в разговоре никак не связана лично с ним. Даже результаты сегодняшней приватной встречи вряд ли особенно волновали Королева, его беспокоила судьба России, Отечества, Державы, — наверное, ему было известно такое, что другому, даже осведомленному человеку, и в голову не могло прийти. Вот это горестное знание и личное бессилие перед надвигавшимися на родину бедами держало его у пыльного окна. Дом был старый, построенный еще в прошлом веке, прекрасно сохранившийся, ибо во все времена тут проживал непростой люд, и Картье вдруг увидел Королева не в модной цивильной одежде, а в мундире офицера той прежней, дореволюционной России. Наверное, поздней осенью 1917 года или ранней весной 1918-го у этого же окна, глядя на оживленный внизу бульвар, тоже стоял какой-нибудь офицер, ясно видевший, что ждет великую Российскую Империю, раскинувшуюся от океана до океана и объединившую под своим крылом сотни народов, и то-же в бессилии сжимал кулаки. На протяжении одного века Россия во второй раз собиралась круто менять свою судьбу.

Видимо, Картье точно уловил настроение Виктора Степановича. Вернувшись за стол, тот начал с грустью и издалека:

— Я, дорогой Вячеслав Михайлович, как и вы, коренной москвич, русский. Мой дед, Иннокентий Христофорович Королев, занимал в тайной полиции царской России довольно высокий пост и революцию встретил в звании генерала. В 1918 году, в разгар холода, голода, интервенции, анархии, пошел работать во вновь организованную советскую милицию. Нет, не оттого, что разделял убеждения большевиков, а потому, что не хотел развала России, хаоса вокруг. Он был профессионалом и знал, как навести в стране порядок, даже если режим не подходил ему по политическим и моральным воззрениям.

Преступность — она при любой системе и есть преступность, и бороться с ней могут только профессионалы, специалисты. Вор, бандит, насильник -категория не политическая, не национальная, а уголовная. Мой отец пошел по стопам деда, уже в сложившейся социалистической системе, при относительном порядке. В те годы организованная преступность была ликвидирована и воровской мир не имел никакого влияния ни на политическую, ни на экономическую жизнь страны. Сегодня многим такое положение преступного сообщества может показаться нереальным, но что было, то было — улицы наших городов, парки, вокзалы, подъезды не представляли никакой угрозы населению. Хотя преступности, особенно хулиганства, хватало с избытком.

Вы об этом можете и не знать, но в пятидесятые годы любой человек в форме, и не только в милицейской, не имел права равнодушно пройти мимо хулигана, дебошира, не говоря уже о том, чтобы не откликнуться на конкретный призыв о помощи, — форма означала государственную службу, и несоответствие ей грозило большими неприятностями, а то и трибуналом.

Сегодня в милицию входят ГАИ, ОБХСС, ОВИР и десятки прочих подразделений, сотрудники которых даже при погонах никогда не вмешаются в конфликт, пройдут мимо хулигана, бандита, мошенника, вора, ибо это не входит в их прямые обязанности. А ведь простому гражданину все равно, по какому ведомству ты проходишь: если носишь мундир, получаешь зарплату, будь добр, огради, защити меня. Кстати, тогда, в пятидесятых, если человек работал в органах, то и без формы, вне служебного времени, не имел права пройти мимо правонарушения — и преступный мир знал об этом. А сейчас любой домушник, увидев милиционера-гаишника, даже не подумает свернуть с дороги, знает, что тот и пальцем не пошевелит против него.

"Уж не в милицию ли меня сватают? Что же он так-то рассыпается и перед кем? — мелькнула у Неделина веселая мысль. — Хорошенький скачок — от МГИМО до мента..." Но он не стал перебивать хозяина, а тот продолжал неторопливо рассказывать о себе. И ничего не поделаешь — приходилось слушать.

— Я пришел в органы в конце семидесятых, после МГУ. Конечно, второе, специальное, образование получил в закрытых учебных заведениях. Мой выбор был сознательным, да и традиция в семье уже сложилась — Королевых много работает в органах. К чему я это говорю, Вячеслав Михайлович? Да потому, что приглашаем вас работать у нас в смутное время, когда неясно, по какому пути пойдет Отечество. К тому же, честно говоря, мало, что можем предложить... Квартиру, например, ежегодное санаторное или курортное лечение, хорошую пенсию и оплату за выслугу лет? Все это было раньше. Сейчас ничего этого гарантировать невозможно. Страна на перепутье, и наш долг в этот ответственный исторический момент не допустить хаоса, анархии, грабежа национального достояния. А это не так просто, когда у руля государства, в важнейших его институтах, оказались продажные, беспринципные политики, если партии и движения финансируются извне, а средства массовой информации и телевидение прибрали к рукам нечистоплотные люди. Потому мы столь тщательно приглядывались к вам, подробно изучили вашу биографию, историю вашей семьи, всей родни, ближайшего окружения — хотим предложить вам работу и учебу одновременно, в органах, в особых подразделениях.

— Сразу работу? — не удержавшись, удивленно перебил Неделин собеседника.

— Да, работу. Полученная вами в армии подготовка так основательна, что вы вполне пригодны для службы в правоохранительных органах. Плюс интеллект, знание языков, характер, возможность пройти какие-нибудь особые ускоренные курсы. И конечно, заочное образование в наших закрытых учебных заведениях, обязательные стажировки в зарубежных университетах для ознакомления с разными странами, образом жизни в них, закрепление языковых навыков. Все это в конце концов сложится в прекрасное образование, — заключил с улыбкой Виктор Степанович на чистейшем английском.

— Интересно... — вырвалось неожиданно у Неделина.

— Что интересно, это вы точно подметили. Но будет трудно, зачастую опасно, и я должен об этом предупредить, прежде чем получить ваше принципиальное согласие. Сегодня, — продолжил Виктор Степанович, — наши враги неожиданно получили невиданный шанс развалить гигантскую супердержаву — Советский Союз, и помощь, как нам видится, придет к ним изнутри. А цель у них ясная, конкретная — в мире должна остаться только одна могучая держава — США, она и станет диктовать условия миру, ибо противовеса в лице СССР уже не будет.

Вы читаете прессу и наверняка заметили, какая мощная атака идет на правовые органы: МВД, КГБ, прокуратуру, да и на армию и флот тоже. И здесь четко прослеживается цель — развалить следственный аппарат страны, дискредитировать все силовые структуры, ослабить их насколько удастся, а главное, подорвать к ним доверие народа — чтобы в час "Х" государство не имело опоры. Наверное, заметили, опять же по газетам, как Запад вдруг стал приглашать читать лекции за щедрые гонорары некоторых наших "интеллектуалов" и как после возвращения появляются их статьи, а по сути инструкции, рекомендации, как добить наше государство, кого опорочить или хотя бы высмеять в первую очередь или как настроить одну часть населения против другой. Начавшийся в Карабахе межнациональный конфликт, первый за десятилетия, — лучший тому пример.

Сегодня вы можете прочитать такую невообразимую грязь про нас, про органы, про историю государства, его завоевания и успехи, что человек, не имеющий своей позиции, своего мышления — особенно это касается молодежи, не задумывающейся над тем, по-чему это вдруг хлынуло потоком, да еще из уст вроде авторитетных людей, — может испытать к нам, да и к своему Отечеству только ненависть. Мы это осознаем. И в это трудное для органов время мы тем не менее приглашаем вас работать к себе. Что бы ни про-исходило вокруг, какие бы люди и партии ни рвались к власти, какими бы путями ни пошло государство, для нормального человека, для патриота своей Родины, в конце концов, для русского человека главным должна быть забота о судьбе Отечества. Россия у нас одна. В органах достаточно людей, которые не намерены спокойно взирать на передел всего и вся, в этом вы должны быть уверены. И в этом я вам лично ручаюсь честью русского офицера. — И Виктор Степанович протянул через стол Неделину руку, которую тот нере-шительно пожал. После небольшой паузы Королев закурил и продолжил: — Три четверти преступлений абсолютно новы для правоохранительных органов и требуют нового подхода, а зачастую и новых людей в органах, извините за тавтологию. Но суть проблемы примерно такова.

Я долго и, возможно, нудно объяснял вам политическую и экономическую ситуацию в стране, но эта предыстория необходима, потому что именно вы — те молодые люди, которые будут бороться с преступниками совсем неординарными методами. Вы будете вести эту опасную борьбу чаще всего в одиночку. Вас никто не станет ограничивать никакой четко поставленной задачей, цель у вас одна — стоять на пути тех, кто может нанести вред Отечеству.

— Как в пятидесятых? — попытался отшутиться Неделин.

— Да, примерно так. Хотя... У нас не сидели оборотни, предатели, двурушники и казнокрады, — ответил с внезапно прорвавшейся горечью Королев.

Виктор Степанович отлучился из комнаты и вернулся со свежезаваренным чаем. Словно подытоживая предварительный этап беседы, он решительно сказал:

— Если вас не пугает постоянный риск, отсутствие каких-либо гарантий на ближайшие годы и есть желание помочь Отечеству, то, заручившись вашим принципиальным согласием, мы перейдем к другой части нашей беседы, к конкретным деталям вашей новой службы, а точнее, новой жизни.

— Прежде чем дать согласие, на которое вообще-то уже готов, я хотел бы задать очень важный для себя вопрос: не означает ли ваша личная позиция и позиция тех коллег, о которых вы упоминали, что в органах не желают перемен и готовы стоять насмерть за идеи компартии. Можно немножко короче: вы отождествляете Отечество только с коммунистами?

Королева не смутил вопрос Неделина, он уловил, что для бывшего десантника это принципиально важно, и спокойно ответил:

— Ну, во-первых, Отечество нельзя отождествлять ни с какой партией, ни с какой идеологией. Я уже говорил — Россия у нас одна. Помните, в начале беседы я упомянул своего деда, царского генерала, добровольно пошедшего в советскую милицию. Он не разделял большевистской идеологии, но не мог и оставаться в стороне, когда Россию разрывали на куски. А что касается наших политических убеждений, то сейчас мы меньше всего думаем об идеологии — мы заняты конкретным делом, и под это совсем необязательно подводить какую-то политическую платформу.

— Меня устраивает ваш ответ. Я опасался, что будет как и прежде: этого не тронь, этого нельзя, этого не смей, тот секретарь обкома, жулики, проходимцы, и никого нельзя призвать к ответу.

В таком случае, Виктор Степанович, мне с вами по пути. Мне действительно не безразлична моя родина. И давайте не будем терять времени, перейдем к главному, чем я буду заниматься?

— Ну, вот и хорошо. Я рад, что вы примкнете к нам. Смею надеяться -вы надежный человек. — И Королев еще раз пожал руку Неделину. — Ну а теперь к делу...

Геронтократия — власть стариков — рухнула первой, что и должно было случиться. Первыми к нарождающейся рыночной системе приспособились молодые — среди тех, кто сделал свои начальные легальные миллионы, почти нет людей среднего или старшего возраста. К такой ситуации, когда власть стала переходить из рук одряхлевших стариков в руки "новых русских", оказались не готовы ни сама власть, ни мы — органы. Ситуация нормальная, если бы существующая власть спокойно и твердо пошла на контакт, передавая постепенно бразды правления и опыт, тогда бы сохранилась традиция, преемственность поколений. Но не встречая внимания и интереса со стороны власти у себя дома, "новые русские" становятся объектом внимания для наших противников извне. Преступность — уголовная, экономическая и политическая — резко помолодела. И пока у нас в руках еще есть сила и финансы, мы, на свой страх и риск, решили провести ряд акций в среде "новых русских", тесно связанных с криминальными структурами. Однако нам, со старым кадровым составом, трудно войти с ними в контакт. У преступного мира, "новых русских", короче у мафии, есть свои люди и в органах, и во властных структурах. Поэтому и мы решили внедрить в их среду своих людей, иначе мы будем продолжать проигрывать схватку за схваткой, а аппетиты у них не знают предела. Нам необходимо знать их планы, так как они представляют опасность и для государственных институтов, и для народа.

Чтобы попасть в эту сферу, прежде всего надо иметь свое дело, быть богатым, молодым, нахрапистым, самоуверенным, жить их интересами. Посещать дорогие рестораны, казино, ночные клубы; стать завсегдатаем модных тусовок, показов мод, вернисажей, театральных премьер. Примелькаться в богемных клубах, артистических салонах, катранах, где играют по-крупному, чаще бывать в журналистских кафе, видных адвокатских конторах — там нынче продается и покупается важная для нас информация, там бывают люди, представляющие для нас интерес. Вы обязаны стать предпринимателем, светским человеком, эдаким удачливым прожигателем жизни. Не возбраняется водить дружбу и с уголовной средой, особенно с авторитетами и ворами в законе, но тут уж вы сами должны знать чувство меры. Эти, последние, очень осмотрительные люди, тончайшие психологи, не пытайтесь их переиграть — важно, чтобы они не "прочитали" вас.

— Вы думаете, мне это под силу? — удивленно и с некоторой тревогой спросил Неделин.

— Вполне. Не комплексуйте. Все наши нелегалы на чужой территории начинали так, с нуля. А теперь среди них есть настоящие миллионеры, истинные акулы капитализма. К тому же вас, как и их, на первых порах подготовят и поддержат материально. Ну а если вы не сумеете стать предпринимателем и разоритесь, значит, таков ваш удел. Но и это не трагедия, ибо задание сверхтрудной категории, тут гарантий успеха никто дать не может. Не потянете роль прожигателя жизни на свои средства, перейдете из нелегалов на работу в штат и будете продолжать образование заочно или вечерне. Так что, дорогой Вячеслав Михайлович, ваша судьба в собственных руках, дерзайте!

Академических пособий, как стать миллиардером, тоже нет, хотя сегодня в нашей стране, как никогда, — удачная стартовая ситуация для тех, кто хотел бы разбогатеть. Наверное, в истории подобный расклад случается примерно раз в тысячу лет. Считайте, что вам выпало "зеро" при сумасшедших ставках. Да, пособий нет, но есть всякие курсы, чтобы кинуться в рыночную экономику, не очертя голову. Для вас мы порекомендовали бы два ускоренных курса — по компьютерной бухгалтерии и по маркетингу и менеджменту. Там в самые сжатые сроки можно изучить основы предпринимательской деятельности. Затем с вами займутся наши специалисты — пройдете более углубленный цикл лекций: о банковской деятельности, лицензировании, таможенном контроле, ценных бумагах, офшорных зонах, налогах, о риэлторской и консалтинговой службах. После лекций вы подвергнетесь серьезной аттестации и в случае успеха получите соответствующие документы.

Поскольку в спецназе вы прошли азы работы с компьютерами и их программным обеспечением, мы пришли к выводу, что вам лучше всего избрать этот вид бизнеса. В стране вот-вот начнется бум с компьютерами, и вам самое время застолбить на рынке свое место. В одном из райисполкомов Москвы вам помогут зарегистрировать фирму без особых осложнений и мздоимства. Подскажут, в каком надежном банке следует открыть счет и туда же переведут стартовый капитал. Затем вас свяжут с одной солидной английской фирмой в Лондоне, которая производит компьютеры высокого класса, и у вас появится неоспоримое преимущество в самом начале, ибо не сегодня-завтра на наш рынок хлынут потоком компьютеры "желтой" сборки и, хуже того, непонятно каких фирм, собранные в кустарных мастерских Китая, Бирмы, Таиланда, Гонконга. За счет качества своей продукции и известной марки вы должны успеть войти в контакт с серьезными банками, корпорациями и финансовыми группами. На этом наша опека закончится, ну, в крайнем случае, один-два раза можем подстраховать на таможне, не больше. Можете не бояться уголовки, ссылайтесь на то, что вы спецназовец и что в любой момент можете собрать свою бригаду из бывших сослуживцев, они, в случае крайней необходимости, появятся в вашем распоряжении в течение часа, это мы гарантируем. Можем в серьезных ситуациях помочь с наружным наблюдением, охраной при выезде в другие города, проверить компаньонов при крупной сделке. А дальше придется действовать уже на свой страх и риск.

— Будет ли у меня с вами связь в экстремальных случаях или какие-нибудь постоянно действующие каналы? Они мне понадобятся в первое время, пока я не освоюсь и с бизнесом, и с вашим заданием, — спросил Неделин.

— Да, конечно. Мы отладим вам и почтовую, и телефонную связь. Впрочем, вас, кажется, многому обучали во Владивостоке, я подробно знакомился с вашими учебными программами.

— Да, готовили нас основательно, но я не предполагал, что это мне когда-нибудь пригодится.

— Нет, Вячеслав Михайлович, ничего не бывает просто так, — впервые за встречу от души рассмеялся Королев.

Потом он быстро глянул на часы и поспешил закончить аудиенцию.

— Для первого раза достаточно. Возвращайтесь домой, сообщите родителям, что вы поступили на вновь открытое заочное отделение по международной экономике. Причина? Скажите, что встретили своего старого школьного приятеля или армейского друга, как вам будет удобнее, у которого есть своя процветающая фирма, и он взял вас к себе на высокооплачиваемую работу, с предоставлением служебного автомобиля. И что через три дня вы начнете обучение на курсах по компьютерной бухгалтерии за счет фирмы, а через месяц — новые курсы по бизнесу, а там командировки, стажировки, хорошая зарплата. Больше опирайтесь на собственную фантазию, я даю всего лишь ориентиры. Дома должны привыкнуть, что вы работаете в солидной фирме и что скоро сами заведете свое дело... 2

А дальше все в бешеном темпе понеслось так, как и расписал Королев. Картье закончил платные курсы при академии Внешторга, куда, оказалось, не так-то просто попасть. Завел там кучу знакомых, а главное, всерьез увлекся азами экономики, бизнеса — ему не терпелось проверить себя на деле. Многие, с кем он посещал занятия, уже имели собственный бизнес и мечтали о расширении — в ту пору о банкротстве никто не задумывался: огромный рынок, полное отсутствие конкуренции, впереди маячили только прибыли, прибыли...

После окончания курсов и по бухгалтерии, и по маркетингу его и еще четырех парней собрали в каком-то закрытом санатории в Подмосковье, где-то под Рузой. Там они провели с одним небольшим перерывом сто двенадцать дней, занимаясь ежедневно по десять — двенадцать часов в сутки. Преподаватели приезжали к ним из Москвы бригадой по вахтовому методу — неделю одни, затем другие, третьи, четвертые, и по второму кругу, если того требовала программа. Наверное, благодаря интенсивности и качеству обучения, а также учитывая высокую квалификацию преподавателей и инструкторов, они за это сжатое время одолели обычный институтский курс, на который в других ситуациях уходят годы.

Программа включала и теоретические занятия, и практические, вплоть до составления бухгалтерских отчетов. А с Неделиным персонально занимались еще два специалиста по компьютерам. По окончании занятий в Подмосковье Картье мог заткнуть за пояс не только любого дилера компьютерной фирмы, но даже некоторых специалистов, ибо сам мог собрать и отладить любую систему.

Ребята, с которыми он занимался по специальной программе, все оказались из разных регионов: один из Самары, другой из Ленинграда, двое братьев-близнецов из Ростова. Наверное, у всех были похожие задания, но бизнес предполагался разный, поэтому, встречаясь в редкие свободные минуты, о частностях они не говорили. Перед каждым из них поставили условие: намеренно встреч и взаимовыгодных контактов по бизнесу не искать, но если уж их интересы пересекутся, особенно в экстремальных ситуациях, или кто-то из них будет нуждаться в помощи, они должны оказать ее в первую очередь.

Аттестацию Неделин в Подмосковье выдержал с отличием и вскоре в одном из райкомов комсомола, в центре города, арендовал на десять лет целое крыло с отдельным входом под офисы, а также просторные сухие подвалы под склады. Через год он уже сам сдавал в субаренду торгово-закупочным фирмам часть комнат и часть подвалов, имея на этом ежемесячно кругленькую сумму, и сразу почувствовал силу знаний, полученных под Рузой: именно там подсказали поспешить с арендой зданий, складов, подъездных путей, пакгаузов, пока все не расхватали конкуренты. Первая же его сделка с английской фирмой оказалась не только сверхприбыльной, но и сразу же утвердила его положение в глазах заказчиков, потому как редкий продавец в то время имел ясное представление о товаре, которым торгует, тем более таком высокотехнологичном и интеллектуальном. В том же году Картье купил трехкомнатную квартиру рядом с родителями на Кутузовском проспекте — его школьный товарищ, с которым он просидел за одной партой все десять лет, отъезжал с родителями в Израиль. Работа Картье, его образ жизни диктовали ему необходимость иметь собственное жилье, и вдруг такая удача! Этой покупкой он удивил родителей более всего, наконец-то они поверили, что сын занят действительно серьезным делом.

Конечно, не все шло гладко, случались и неудачи, был даже уголовный наезд, и Картье пришлось собирать "свою" бригаду — в общем, показал зубы, отвоевал свое место в жизни и бизнесе. Воспользовался он однажды и помощью на таможне, но только раз — он хотел добиться успеха сам.

Девяносто первый, девяносто второй годы оказались очень тяжелыми для работников МВД и КГБ: их сотнями отправляли на пенсию, в отставку, а тут как раз подоспела гайдаровская реформа цен, вмиг превратившая сбережения на черный день в пыль. В эти годы, без чьей-либо подсказки или просьбы о помощи, Картье передал для бедствующих коллег, уволенных из органов, а также для стариков ветеранов два чемодана, туго набитых деньгами. Тайна этих миллионов вряд ли когда-нибудь выплывет, так как знали об этом только Виктор Степанович и сам Картье. Но благое дело не нуждается ни в рекламе, ни в ответной благодарности — так оценивал свой поступок Неделин.

Прошло три года с тех пор, как он передал первую информацию о том, что в Центральный банк России преступный мир внедрил несколько высококлассных специалистов с целью провернуть беспрецедентную по масштабам финансовую махинацию. Тогда он не мог назвать ни фамилии "беловоротничковых" преступников, ни уточнить смысл аферы, ничего, кроме того, что это связано с чеченской мафией, ибо все держалось в строжайшем секрете, и он узнал об этом случайно. Произошло это как раз накануне государственного переворота в августе девяносто первого года, надолго выбившего страну из колеи, а затем — месяцы гонений на МВД и КГБ, череда реорганизаций в обеих системах не дали возможности всерьез заняться этой информацией. Да и сами люди, с которыми Неделин находился в контакте, включая Виктора Степановича, едва удержались на своих местах, тут не до аферистов в банке было. Возможно, приняв к сведению его информацию, усилили охрану в хранилищах, при перевозе крупных сумм.

Но через полгода, когда в один день из десятков банков в разных регионах России по фальшивым авизо вытянут триллионы рублей, на самом верху вспомнят о сигнале некоего тайного агента по кличке Филипп... А Виктор Степанович даже специально встретится с Картье и покажет бумагу с грифом "Чрезвычайно важно!", он еще тогда незамедлительно дал знать наверх о готовящейся грандиозной афере в банковской сфере страны, но органы на тот момент сами оказались парализованы каждодневной травлей со всех сторон. Возможно, стратеги аферы на это и рассчитывали...

Но не среагировали только на первую его информацию, по остальным своим сообщениям он видел реальный результат, ибо имел дело с ситуациями, не терпящими отлагательств. Вот и сегодня, заложив с утра в почтовый ящик запрос, он чувствовал, что нащупал что-то интересное, в последние годы интуиция его редко подводила. Во второй половине дня, когда он выходил из Инкомбанка неподалеку от улицы Горького, раздался зуммер пейджера. Неделин не спеша открыл бесшумную дверцу "мерседеса" и, только сев за руль, прочитал сообщение: "Дедушка просил обязательно заехать вечером на чай". Это означало, что его ждет с важной информацией Виктор Степанович, по пустякам его не отвлекали. "Ага, значит, я попал в точку", — обрадовался Неделин и, развернув машину, поехал к Елисеевскому магазину.

За годы встреч на явке, на Кутузовском проспекте, он сдружился с хозяином явочной квартиры, бывшим оперативником, и никогда не приезжал к нему без подарка или гостинцев. Старик любил хороший чай, кофе и был сластеной — обожал торты, печенье, конфеты. Конечно, даже на пенсию участника войны и полную выслугу лет в уголовном розыске, где он постоянно, как и на фронте, подвергал свою жизнь риску, ничего из качественных продуктов хозяин позволить себе теперь не мог.

В гастрономе Неделин прошел в боковую дверь, где в бывшем мясном отделе теперь торговали за валюту. В большом переоборудованном зале тихо играла музыка и всего два-три человека стояли у прилавков. "Неужели вся эта перестройка была затеяна для того, чтобы незначительная кучка удачливых или ловких людей могла почувствовать комфорт европейского уровня жизни?.." -невесело подумал Неделин. Он не торопясь сделал покупки в кондитерском отделе, особенно тщательно выбирал торт, так как предложение оказалось на удивление богатым. В конце концов остановил свой выбор на датском торте "Замок" с орехами. А с остальным — чаем, кофе, конфетами — вышло куда быстрее, тут он ориентировался четче, ибо сам любил хороший цейлонский чай с бергамотом и добротный кофе.

Виктор Степанович однажды рассказал Неделину, что на первых порах, после каждой встречи на Кутузовском, хозяин явки всегда настороженно спрашивал: неужели этот щеголь на японской машине, с иголочки одетый, пахнущий французским одеколоном, всегда пунктуальный и вежливый — наш человек?

На что, конечно, Королев твердо отвечал: наш, но понимал, что не совсем убедил старика.

Только после того, как Картье в первый раз принес чемодан, туго набитый деньгами, для бедствующих коллег — чемодан этот долго хранился на Кутузовском, — старик окончательно поверил Неделину, да что поверил, искренне полюбил его. Дотошные дворовые бабки все-таки засекли, что в 106-ю квартиру, к отставному полковнику, изредка наведывается элегантный молодой человек и поинтересовались у старика — кто, мол, такой, кем он вам приходится? И бывший оперативник вынужден был сказать, что это его любимый внук, а потом в их телефонных звонках появилась семейная связь: дедушка -внук.

Когда Картье приехал на Кутузовский проспект, Виктор Степанович уже поджидал его. Судя по возбужденному взгляду Королева, Неделин понял, что незнакомец из ресторана "Пекин" представлял для органов интерес. Две добротно отпечатанные фотографии лежали на столе, и Королев, взяв одну из них, нетерпеливо спросил:

— Как ты вышел на него? Очень обрадовал ты моих коллег с шестого этажа. Они полгода с него глаз не спускают, не поймут, что его у нас интересует, с каким заданием прибыл.

— А что, такая уж важная птица? Или Армения уже представляет для кого-то особый интерес? — полюбопытствовал Неделин.

— Нет, Армения интереса не представляет, — оживленно ответил Виктор Степанович. — А Карлен Татлян, так зовут этого симпатичного молодого человека на фотографии, — гражданин США. Он окончил разведшколу в Иллинойсе и с ЦРУ сотрудничает со студенческих лет.

— Он что, хочет завербовать меня в ЦРУ? — рассмеялся Неделин.

— Не знаем, не знаем. Но он видит тебя не в первый раз. Я же сказал, что за ним ведется наружное наблюдение. Он был в казино "Трефовый туз", когда ты сыграл там свою "коронку". Вот фотография, узнаешь? — И Королев протянул другой снимок, где тот же молодой человек, но уже в смокинге и белом муаровом галстуке-бабочке, был заснят как раз в тот момент, когда делал ставку в рулетку. — Возникает вопрос — специально ли он оказался в тот вечер в казино "Трефовый туз"? И если не случайно, то что ему от тебя надо? И второе: почему он появился вчера в "Пекине" и зачем заснял тебя? -Скорее всего Королев повторял вопросы своих коллег с шестого этажа.

— Если он не случайно пришел в "Пекин", значит, что-то знает обо мне, возможно, ищет встречи со мною или хочет знать, с кем я бываю? — рассуждал вслух Неделин. — То, что он сотрудник ЦРУ, многое проясняет... Виктор Степанович, вы сказали, что ваши ребята с шестого этажа ведут за ним догляд уже с полгода: к чему он проявляет интерес, к чему из запретного его тянет?

— В том-то и вся загадка, дорогой Вячеслав Михайлович... По долгу службы он представляет газету "Лос-Анджелес таймс", имеет рубрику в колонке культуры, сообщает новости светской жизни из России, говорят, делает это довольно-таки толково, мало что пропускает значительного, особенно из столичной жизни. Но его не замечали возле секретных объектов, он не ищет подходов к НИИ или производствам, не кружится возле ученых. Не уличен в связях с военными или в интересе к военным объектам. Не заводит он и дружбы с теми, кто наверху. Странный парень, загадочный шпион. Зато проявляет интерес к игорным заведениям, причем самым дорогим, где играет по-крупному. Бывает он и в подпольных катранах, хотя азартом не отличается: играет сдержанно, чаще выигрывает. Частенько посещает дорогие рестораны, салоны модной одежды, но покупает только по мелочи, чаще консультирует друзей из своего нового окружения. Короче, бывает там, где крутятся большие деньги, а точнее — шальные деньги.

— Говорите, проявляет интерес к деньгам? — встрепенулся вдруг Картье, словно отгадал что-то важное. — Это весьма интересно. Деньгами никогда просто так не интересуются... 3

...В то же самое утро на другом конце Москвы, только часом позже, Карлен Татлян передал по своим каналам шифрованное сообщение. Оно гласило: