За все рассчитаюсь с тобой!

Глава 5 КОНТРНАСТУПЛЕНИЕ

«Вест-отель» Мартелло выходил фасадом на океан. С нашего балкона, защищенного от солнца бело-зеленым тентом, мы могли видеть бульвар Рузвельта, который в этот час был почти пустынным. Ставни близлежащих домов закрыты, собаки дремали под припекающим солнцем на тротуаре. Справа от нас, вдалеке, мы различали изумрудно-зеленые острова, окруженные сверкающим океаном, над которым парили белые облака. Пароходы и суда всех размеров прокладывали себе путь вдоль знаменитого фарватера, северо-восточного, этого классического пути в течение нескольких веков. Мисс Бондерли сидела рядом. На ней был надет купальный костюм, который обтягивал ее фигуру, как перчатка. Соломенная шляпка, отделанная красным, защищала ее лицо от солнца. На коленах у нее лежала книга.

Проходили минуты. Я немного подвинулся, чтобы дотянуться до сигарет. Она легким движением погладила меня по руке, когда я брал свою зажигалку. Я улыбнулся ей.

— А ведь здесь совсем неплохо, а? — спросил я нежно.

Она утвердительно кивнула и сняла шляпу. Ее роскошные волосы цвета меди, рассыпались по плечам. Она и сама выглядела очень недурно.

Мы находились в этом отеле уже пять дней. Сейчас наше бегство казалось нам лишь страшным и уже далеким кошмаром. Мы не говорили об этом. Первые два-три дня мисс Бондерли была совершенно разбита и с трудом приходила в себя. Она плохо спала, и ее преследовали кошмары. Ей было страшно выходить из отеля. Она холодела от ужаса, когда кто-либо входил в комнату. Хетти и я ни на минуту не оставляли ее одну. Хетти была замечательной женщиной. Она осталась с нами.

После побега из тюрьмы мы прямо направились к Тиму, где взяли катер. Тим и Хетти поехали вместе с нами, и я до сих пор не могу себе представить, как нам удалось проскользнуть мимо кордона полиции, которую Киллино расставил по всем дорогам. Мы добрались до Кей-Веста, а Тим на следующее утро вернулся на своем катере в Парадиз-Палм, как ни в чем не бывало.

Местные жителе Кей-Веста занимались ловлей рыбы и добыванием губки. Кей-Вест с его размеренной жизнью, спокойствием, приветливым видом, был идеальным местом для отдыха, и здесь мисс Бондерли пришла в себя намного быстрее, чем можно было этого ожидать. Она стала почти совершенно нормальной.

— Все хорошо, дорогая? — спросил я, улыбаясь ей.

— О, да! — ответила она. — А как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно! Это такого рода отдых, о котором я мечтал, и который думал найти в Парадиз-Палм.

— Сколько времени мы пробудем здесь? — спросила она, слегка покраснев. Я бросил на нее быстрый взгляд.

— Но ведь мы же не торопимся, — ответил я. — Прежде всего, тебе надо окончательно оправиться. Мы останемся здесь столько времени, сколько тебе захочется.

Она повернулась боком, чтобы лучше видеть меня.

— А что с нами будет потом? — спросила она, протягивая мне руку.

Я нахмурил брови.

— Как это, что с нами будет?

— Мой дорогой, может быть, я не имею права спрашивать тебя об этом, но мы… что мы… останемся вместе, ты и я? Она при этих словах покраснела еще больше.

— А ты сама хотела бы этого? — улыбаясь спросил я. — Я ведь довольно странный дорожный компаньон, знаешь?

— Если тебя устраивает мое общество, то твое меня устраивает вполне, — спокойно проговорила она.

— Я схожу с ума от тебя, — уверял я ее, — но я пока не знаю, как ты сможешь приспособиться к той жизни, которую я веду. Понимаешь, я сейчас просто не способен упорядочить свою жизнь. Меня никогда и никто не учил, как это надо делать. Я совсем не представляю себя человеком порядка. Мне кажется, что моя жизнь для тебя окажется нелегкой.

Она посмотрела на наши соединенные руки. — Ты вернешься туда, не правда ли? — спросила она.

— Куда это — туда? — резко спросил я.

— Я прошу тебя, дорогой, — проговорила она, сжимая мою руку сильней, — не будь таким со мной. Ты вернешься туда?

— Не беспокойся, — ответил я, улыбаясь. — Я еще не знаю, что я сделаю.

— Но ты ведь будешь знать это, когда вернется Тим'. Ты ведь его ждешь, не правда ли?

— Ну и что с того? Конечно, да, — признался я. — Я жду его.

— Когда он приедет, ты вернешься вместе с ним?

— Возможно.

— Ты обязательно уедешь, я знаю это.

— Возможно, — повторил я. — Но я еще ничего окончательно не решил. Это зависит от того, что там произошло. Она сжала мою руку изо всех сил.

— Мой дорогой, я тебя прошу, не езди туда. Я просто не верю, что нам удалось убежать. В этой ужасной тюрьме я думала, что больше никогда не увижу тебя. Я думала о том, что тебя тоже поймают и причинят тебе зло. Но нам удалось благополучно бежать, и теперь ты находишься около меня. Будет очень плохо, если мы нарушим наше счастье, ты не находишь этого?

— Не надо так беспокоиться и волноваться, — сказал я. — Но там я должен кое-что закончить. Я люблю ставить точки над «и». Я таков. — Это совсем неправильно. Никто не таков. — А я — да.

— Мой дорогой, прошу тебя, не делай этого, — ее рука дрожала в моей руке. — Откажись… я прошу тебя… только на этот раз. Я тихонько покачал головой. Она высвободила свои руки из моих.

— Ты очень упрям, — проговорила она голосом, ставшим неожиданно жестким и сердитым. — Ты совсем не думаешь о нашей любви. Ты не думаешь о нас. — Она немного отдышалась и бросила резким тоном:

— Ты, видимо, насмотрелся слишком много фильмов о гангстерах. Это просто несчастье!

— Ты просто не можешь понять… — хотел я ей объяснить, но она перебила меня.

— Я понимаю очень хорошо. — Теперь она вполне владела собой. — Ты хочешь отомстить. Ты сообразил, что Киллино слишком многое себе позволяет, и ты хочешь научить его, как надо жить. Ты слишком любишь рисковать. Ты находишь это замечательным — атаковать в одиночестве всю эту банду, и ты не остановишься ни перед чем, потому что Хемфри Богерд и Джеймс Канги то же самое делают в фильмах, чтобы заработать себе на жизнь. Тебе обязательно нужно подражать им?

Я сделал глоток виски и покачал головой. Она продолжала:

— Если бы тебя колотили, жгли сигаретами или бы раздели донага и пропустили через толпу стражников, я бы поняла тебя, — сказала она тихим голосом. — К тебе ведь никогда не приходили среди ночи в камеру, чтобы посмотреть на тебя, не так ли? Рядом с тобой никогда не было сумасшедшей, которая без передышки все время бормотала сквозь решетки ужасные вещи… отвратительные вещи…

— Конечно, нет, дорогая.

— Наконец это прошло. Да или нет? Это я страдала, а не ты, и я не хочу никакого реванша. Это ты хочешь его, и только один ты. Я вырвалась на свободу и очень довольна, что вышла из этой ужасной игры. О, Боже мой! А ты после всего происшедшего с нами хочешь продолжать! Ты хочешь драться! Ты хочешь отомстить за, меня. Но если я не хочу, чтобы ты за меня мстил? — ее голос внезапно сорвался.

Некоторое время она молчала, потом снова заговорила:

— Мой дорогой… разве ты не можешь немного подумать и обо мне?.. Принести такую жертву?.. Ради меня… ради нас?

Я погладил ее по руке и встал.

Наступило долгое молчание. Я стоял к ней спиной, но слышал, что и она встала. Она подошла ко мне и взяла меня под руку.

— Об этом ты думал, когда говорил, что я не смогу жить такой жизнью, как ты? — спросила она.

Я посмотрел на нее долгим взглядом, обнял и притянул к себе.

— Да, — сказал я. — Я не могу переносить, когда мне наступают на ноги. Я прошу у тебя прощения, дорогая, но я должен вернуться туда. Я поклялся, что сведу счеты с этим мерзавцем, Киллино, и сдержу свое слово. Я знаю, что очень плохо с моей стороны так поступать по отношению к тебе, но ничего не поделаешь. Если дать возможность этому прохвосту остаться безнаказанным, я никогда не прощу себе этого.

— Хорошо, мой дорогой, — сказала она. — Я понимаю тебя. И я сама прошу у тебя прощения, что сразу не поняла этого. Ты простишь меня?

Я поцеловал ее.

— Мой дорогой, — проговорила она через некоторое время, — ты хочешь, чтобы я ожидала тебя?

— Разумеется, ты будешь меня ждать, — с некоторым удивлением проговорил я.

Она покачала головой.

— Нет, далеко не разумеется, — ответила она. — Я буду ждать тебя при одном условии. Если ты его не примешь, то не найдешь меня здесь, когда вернешься. Я говорю серьезно.

— Какое же это условие?

— Я не хочу, чтобы ты убивал Киллино. До настоящего времени ты только защищался. Если же ты убьешь Киллино, то это уже будет настоящим убийством. Этого не должно быть. Ты обещаешь мне это?

— Но я же не могу обещать тебе этого, — сказал я. — Я ведь могу оказаться в таком положении…

— Это… это совершенно другое дело. Я хочу только сказать, чтобы ты не пытался убить его по собственной инициативе. Если, конечно, он нападет на тебя и у тебя не будет другого выхода, то это же совсем другое дело. Но не надо его преследовать и убивать, как ты собирался это сделать.

— О'кей! — сказал я. — Это обещано.

Я сжал ее в объятиях, когда вдруг совершенно неожиданно почувствовал, что она вся напряглась. Я повернул голову.

Катер Тима был на расстоянии не более мили от берега, и он быстро, приближался.

Мы сидели все трое у Тима: Девис, Тим и я. Бутылка виски на столе и полные стаканы в руках.

Девис только что вошел. Ночь наступила как раз тогда, когда мы приехали на Кей-Вест.

— Я не терял времени даром, — со смехом проговорил Девис, — но прежде чем начать, я хотел бы получить сведения о малышке.

— Она чувствует себя очень хорошо и уже вполне оправилась, — ответил я. — Ей пришлось бог знает что перенести в тюрьме, но она выдержала. Теперь, как мне кажется, она окончательно пришла в себя.

Девис вопросительно посмотрел на Тима. Тот удовольствовался пожатием плеч.

— О, конечно, она очень возражала, и не хотела, — чтобы я возвращался сюда, — проговорил я, потерев свой подбородок. — Но, как я думаю, она привыкнет и к этому.

— В сущности, самое главное, что она чувствует себя хорошо, а это уже прекрасно, — заметил Девис, как всегда приглаживая свои волосы маленьким гребешком.

— Просто горе с , этим парнем, — заметил Тим, — он всегда напрашивается на неприятности. Когда Хетта узнала, что он хочет вернуться в Парадиз-Палм, она устроила мне отличную сцену.

— Все это очень хорошо, — сухо оборвал я. — Давайте лучше оставим эти интимные детали и перейдем к делу Что нового?

— Очень много, — сказал Девис. — Для начала, Флагерти мертв. Что вы на это скажете? Один из заключенных разбил ему череп ударом кулака.

— О, это значит, одним меньше для меня.

— Да. А теперь, вот самое главное: Киллино принял на себя обязанности Флагерти. Он не хочет сообщать прессе все подробности происшествия в тюрьме. Он считает, что выборы слишком скоро наступят и что его верным избирателям совсем незачем знать о таких неприятных вещах.

— А что с Митчелом?

— Он скрылся. Я видел его перед отъездом, а он мне все рассказал. Старина, я просто снимаю перед ним шляпу. Это действительно был красивый удар. Я написал прекрасную статью, но после консультации с Киллино, мой редактор не пустил ее в набор, так что, публика ничего не знает.

— А Максисон?

— Ему удалось выкрутиться, но, конечно, не без трудностей. Лора рассказала ему свою историю, и Киллино, в конце концов, выпустил Максисона, после довольно пристрастного допроса. Он сейчас продолжает заниматься своим делом, но я должен признаться, что у него вид человека, вырвавшегося из ада. Кстати, есть одна вещь, которая вас несомненно заинтересует: нашлось тело Броди.

— Он мертв?! — воскликнул я.

— Да. Его нашли в Дайден Бич. Ваш , «люгер» лежал рядом с ним. Совсем нетрудно отгадать имя убийцы.

— Я и не сомневался в этом, — ответил я, сжимая кулаки. — Итак, теперь меня уже обвиняют в трех убийствах?

— Как вы сказали? — с шокированным видом переспросил Девис.

— Тем хуже. — Я налил себе выпивку и пристально посмотрел на него. — Это все?

— А вот это самое примечательное из всего, — сказал он, вытаскивая из кармана билет в пять долларов. — Я нашел его в казино позавчера.

Я взял билет в руки и стал его поворачивать на свет. У него был превосходный вид.

— И что же?

— Этот билет фальшивый.

Я снова стал внимательно его рассматривать. Этот билет казался мне совершенно обычным.

— Вы уверены, что…

— Да, — перебил меня Девис. — Я заставил проверить его в моем банке. Мне сказали, что это очень хорошо выполненная подделка, что это превосходная работа, но тем не менее, он все же фальшивый.

— А ведь, действительно, прекрасная работа! Вы получили его в казино? Он кивнул.

— Мне дали его одновременно с двумя другими билетами по пять долларов. Я их выиграл. Два остальных были настоящими.

— Интересно, — я сунул билет в карман.

— Дайте же мне взамен другой, — с некоторым беспокойством проговорил Девис. — И к тому же, раз мы ведем дело, вы мне должны сто долларов. — Я?

— Да. Я тратился из-за вас. Догадались на что? Я нанял частного детектива, чтобы он раскопал какие-нибудь грязные историйки о ваших «дружках». Что вы на это скажете, а?

— Это правда? А, вообще-то, совсем неглупо! И он нашел что-нибудь, заслуживающее внимания?

— Это была хорошая мысль. — Девис радостно потер себе руки. — Он обнаружил, что бордель, который вас интересует, потребляет в пять раз больше электричества, чем требуется, вот уже в течение двух лет. Это вам ничего наговорит?

— Конечно, говорит. Это, несомненно, указывает на то, что там установлена какая-то машина, которая потребляет много электрической энергии, так?

— Я тоже так думаю. И этот бордель — прекрасное прикрытие для фабрики, выпускающей фальшивые денежные знаки, а?

— Что еще? — спросил я.

— Вы слишком торопитесь, сэр, — со смехом проговорил Девис. — Парень занимается этим делом всего два дня. Вот если вас интересует Гомец, то о нем он раскопал кое-что…

— Гомец? В настоящее время не вижу, какую роль он может играть в нашем деле…

— Тогда, может, отбросим Гомеца?

— А что обнаружил детектив в отношении его?

— Он тайно переправляет людей на Кубу…

— Продолжайте, это, наверное, интересно.

— Пока нет. Но он проделывает это под большим секретом и с большими предосторожностями. У него есть три судна, и он получает по тысяче долларов с головы…

— Когда же он переправляет? В какое время и кого?

— Революционеров. А также занимается контрабандой оружия. Судя по тому, что я слышал, на Кубе скоро будет восстание.

— Да, это будет очень неприятно для него, если хоть одно из его судов будет утоплено Киллино, — задумчиво проговорил я.

— На это очень немного шансов, — возразил Девис. — Как мне кажется, он должен быть приятелем Гомеца.

— Но все же предположите, что Киллино потопил судно Гомеца, охваченный завистью. Что тогда по-вашему сделает Гомец?

— Я думаю, что в таком случае, Киллино не поздоровится. Но почему вы считаете это возможным?

— Киллино только что занял должность директора полиции, да и выборы приближаются. Такая комбинация ему на руку, особенно, если пресса поднимет шум…

Толстое лицо Девиса расплылось в улыбке.

— Что вы тут замышляете?

— Где Гомец держит свои суда?

— Разве мне известно это? — проговорил Девис, посмотрев сначала на Тима, потом на меня. — Детектив, его зовут Клаберд, какое-то дикое имя, правда? Так вот, он раскрыл этот горшок с розами совершенно случайно. Он не искал в этом месте. Он пошарил в квартире Лоис, пытаясь найти письма, которые Киллино мог ей писать. Это была моя мысль. Я думал, что мы могли бы здорово подцепить Киллино, найдя и опубликовавшего любовную и секретную корреспонденцию. Клаберд как раз шарил в комнате Лоис, когда туда вошел Гомец. С ним был тип из соседней квартиры. Клаберд спрятался за шторой и слышал, как Гомец сговаривался со своим соседом переправить две партии партизан на следующий день.

— Хорошая работа! — воскликнул я одобрительно. — А письма, письма он нашел?

— Нет. Как только Гомец ушел, он постарался побыстрее смыться оттуда, решив, что находиться там дольше опасно.

— Это, разумеется, стоит, чтобы начать вплотную заниматься этим делом. Вы можете поговорить на эту тему со своим детективом?

— Да, сейчас же, если это необходимо.

— Скажите ему, чтобы он не спускал глаз с Гомеца. Я хочу знать, где находятся его суда, и где он собирается осуществить посадку на суда кубинцев сегодня вечером. Пусть зайдет на обратном пути сюда. Мы его будем ждать.

Девис немедленно отправился к телефону.

Тим задумчиво смотрел в пространство.

— Я не вижу, что это может дать для вашего дела…

— Я, как видно, становлюсь окончательно бестолковым к старости, — сказал я. — Ты знаешь, что мне пришлось обещать малышке?

Он покачал головой.

— Не убивать Киллино! Ты понимаешь это? Она вообразила, что я собираюсь прямо направиться в его кабинет и застрелить его там Недурная мысль, а?

— Но разве вы не собирались сделать именно это?

— Приблизительно. Но разве я мог предположить, что она догадается об этом?

— Итак, вы оставили Киллино в покое? — удивленно спросил Тим. — Тогда зачем же вы вернулись сюда?

— Я обещал его не убивать, но это совсем не означает, что я оставлю его в покое. Только надо изменить несколько тактику. На это, конечно, потребуется время, но итог будет тот, который нужен. Только надо, чтобы на моем месте действовал кто-то другой, например, Гомец.

Появился Девис.

— Клаберд сказал, что в настоящее время Гомец находится в игре, а после этого займется делами. Так он полагает и вскоре собирается прийти… как только Гомец закончит игру на стадионе и уйдет.

— А вы пока не уходите, — сказал я. — Нам, может быть, придется здесь кое-что сделать.

— Не рассчитывайте на меня, — быстро проговорил Девис. — Я чувствую, когда вы начинаете готовить удар и… Короче, я возвращаюсь домой.

— Как хотите, — рассмеялся я и протянул ему билет в сто долларов. — Скоро вам удастся написать большую и интересную статью…

— Ничего не говорите, — попросил Девис, притворяясь, что его охватила дрожь, — дайте мне возможность самому догадаться…

Клаберд был еще совсем молодым светловолосым человеком, одетым в синий костюм и соломенную шляпу. Он вошел в салон вслед за Тимом и смотрел на меня глазами ротозея, жадного до сенсаций. Его небольшая светлая бородка была плохо выбрита, глаза какие-то испуганные. Во всяком случае, на детектива он совсем похож на был. Но это, без сомнения, было хорошим признаком.

— Устраивайтесь, — сказал я, указывая ему на стул. — И возьмите стакан.

Он сел на стул с такими предосторожностями, будто это могло оказаться капканом для волков, снял шляпу и положил ее на колени.

— Вам нравится работать на меня? — спросил я, пододвигая ему стакан и бутылку.

— Очень, мистер Кен, — и покачал головой при виде бутылки. — Я никогда не пью. Спасибо.

— Не пьете?

— Не на работе, во всяком случае. Это снижает мыслительные способности и…

— Верно. Молодец! И как долго вы занимаетесь нашим делом?

— Вы хотите знать, сколько времени я работаю детективом? — Он покраснел. — По правде говоря, совсем недавно, и, если говорить точно, то это мое первой большое дело…

— А вас не смущает то обстоятельство, что меня разыскивают в связи с тремя убийствами? — улыбнулся я ему. Он повертел в руках шляпу и положил ее на стол.

— Мистер Кен, у меня сложилось впечатление, что вас обвиняет человек, у которого совершенно отсутствует совесть…

— В самом деле?

— Ну да. Я ознакомился подробно со всеми фактами. Понимаете, мне нужно ведь думать о моей репутации тоже. А на преступника работать очень опасно. Я нашел доказательства того, что вы в этих убийствах неповинны.

— Жаль, что очень немного людей придерживаются такого мнения, — сказал я. — Значит, у вас для меня есть что-то интересное и новое?

— Да. Я принес вам подробный рапорт, — ответил он, вытаскивая из кармана пачку бумаг. Я поторопился отвести его руку.

— Скажите лучше словами то, что там написано, и этого будет вполне достаточно. Чтение не мое занятие, на него уйдет больше времени, а оно в настоящее время очень дорого.

Он выпятил грудь и, устремив взгляд на стену позади меня, начал свой рассказ.

— Вечером, в двадцать один тридцать, я получил соответствующие инструкции от мистера Девиса последить за Жуаном Гомецом, подозреваемом в секретных перевозках граждан Кубы, дабы выяснить место, с которого производится отправка в Гавану.

Я провел рукой по волосам, посмотрел на Тима и покачал головой, сделав ему знак слушать внимательно.

Каберд продолжал монотонным голосом:

— Я занял наблюдательный пункт, откуда я мог отлично видеть Гомеца, не будучи замечен им. В тот момент он играл в пелоту. В конце партии я вышел и стал ожидать его появления в своей машине у выхода, предназначенного для игроков. Вскоре появился Гомец в компании рыжей женщины, в которой я узнал Лоис Спенс. Они уехали в «кадиллаке». — Он остановился и посмотрел в свой рапорт.

— Не сообщайте нам номер его машины, нам это неважно, — сказал я, догадавшись, что он искал в своем рапорте. — И куда они поехали?

Он с сожалением отложил рапорт в сторону.

— Они направились по боковой улице и мне было нетрудно проследить за ними. Движение было очень оживленным, и я мог всегда оставлять две машины между нами. В трех милях от Дайден Бич имеется дорога, которая ведет к морю. Они направились по этой дороге, а я побоялся последовать за ними, так как фары моей машины выдали бы мое присутствие и они могли бы догадаться, что я преследую их.

Я остановил машину, вышел из нее и последовал за ними пешком. В конце дороги я обнаружил, что и они тоже оставили свой «кадиллак», и увидел, что мисс Спенс и Гомец пешком отправились к востоку. Для меня не было никакой возможности воспользоваться каким-либо прикрытием, чтобы следовать за ними незамеченным, и я вынужден был оставаться на месте. По счастью, они отошли совсем недалеко, и я смог наблюдать за ними, спрятавшись за «кадиллаком». Они остановились и, как будто, чего-то ожидали. Так прошло несколько минут. Вдруг в открытом море какое-то судно начало подавать сигналы. Гомец ответил при помощи карманного фонаря, и судно стало приближаться к берегу.

Это была барка в тридцать футов длиной, выкрашенная в темно-зеленый цвет, без мачт и балансира. Одно из стекол иллюминатора было разбито…

Он остановился и откашлялся, чтобы прочистить горло, вежливо прикрыв рот рукой, потом продолжил:

— В этот момент я разглядел существование небольшого бетонированного мола на берегу, замаскированного песком и выдающегося в море, так что к нему могли причалить суда. Барка пристала к этому молу. Гомец и мисс Спенс поднялись на борт. — Он снова остановился в нерешительности и покраснел. — Мне было поручено узнать, куда направляется эта барка, но с того места, где я находился, я ничего не мог расслышать. Тогда я решил подплыть к барке, несмотря на риск быть обнаруженным'.

Я смотрел на него с удивлением, представляя себе, как он плывет при свете луны, чтобы приблизиться к банде негодяев, которые, не задумываясь, прихлопнули бы его. Этот молодой человек сразу же вырос в моих глазах.

— Нужно иметь незаурядную сообразительность, чтобы проделать такое, — сказал я поощрительным тоном. — Детектив из розового сразу же стал пурпурным.

— О… я не знаю, — сказал он, потирая щеку. — Понимаете, ведь я получил определенное задание… — Он немного поколебался, лотом пролепетал. — Правда, «школа детективов» в Огайо, которую я закончил, дала лишь общие указания, как надо действовать в различных ситуациях, ничего не оставляя на волю случая. Специфическое искусство повсюду проникать невидимым очень пригодилось мне на практике. Я в свое время очень много упражнялся в этом.

Тим вдруг чуть не задохнулся от кашля и почему-то смотрел в другую сторону. Я нахмурил лоб.

— Продолжайте, Клаберд, — сказал я.

— Мне удалось благополучно достигнуть места причала, и я спрятался сзади, — продолжал Клаберд, как будто дело касалось простой обязанности на уроке в школе детективов. — Через некоторое время Гомец и мисс Спенс вышли на мостик, и я слышал, как они разговаривали.

Гомец объявил, что он покидает Гавану завтра в девять вечера, и что высадит своих пассажиров в Пижон-Кей, и после этого вернется сюда. Они условились о свидании, и она спустилась с судна и уехала на своем «кадиллаке». Вскоре подъехал другой автомобиль и из него вышли четверо мужчин, похожих на кубинцев. Они поднялись на судно.

— А что вы делали все это время? — спросил я.

— Я вырыл себе яму в песке, — пояснил он, — и зарылся в нее. На голову себе я положил газету, чтобы было свободно дышать, слушать и смотреть. Мне пришла в голову эта мысль, как только я вспомнил наши занятия в школе по укрытиям.

Я некоторое время молчал, он тоже сделал для себя передышку.

— Да… Как видно, этот курс занятий очень полезен, и вам надо следовать ему всегда, — сказал я. — Но продолжайте.

— Судно отчалило и взяло курс на Гавану. Я некоторое время подождал, пока оно не скрылось из глаз, потом добрался до своей машины и вот, пришел к вам.

— Вот это да! — воскликнул я. Он поднял голову.

— Я надеюсь… вы довольны мной, мистер Кен?

— Еще бы! Послушайте, молодой человек, только вы должны быть более осторожны. Вы проделали замечательную работу, но не забывайте, что вы имеете дело с жестокой компанией людей. Я не хотел бы потерять вас.

Он улыбнулся.

— Я постараюсь быть более осторожным, но если что-нибудь и случится, я буду яростно защищаться. Я занимался боксом и прилично стреляю.

Но мне показалось, что свои бицепсы он оставил дома, так как ничего похожего, глядя на него, предположить было нельзя.

— Вы изучали приемы бокса и стрельбы в школе? Он снова покраснел.

— Ну да. У меня еще не было возможности практически использовать мои знания, но теорию, по крайней мере, я знаю здорово.

На этот раз я уже не посмел посмотреть на Тима. Я взял две сотни долларов из своего бумажника и протянул их Клаберду.

— Возьмите это, вы были очень полезны. Продолжайте в том же роде, и у вас будут еще и другие.

Его глаза загорелись, и он радостно схватил билеты.

— Я страшно рад, мистер Кен, что вы довольны мной, — сказал он. — Я придаю этому огромное значение. — Он снова засмущался, потом вдруг резко бросил:

— Если вы не возражаете, мне кажется, что я мог бы произвести расследование в… э-э… в ходе дурной славы… Естественно, что мне очень не нравится ходить в подобные места, но ведь это составляет часть моей работы, не так ли?

Он смотрел на меня серьезно, полный надежды.

— С моей стороны возражений нет, — так же серьезно ответил я ему.

— И вы считаете, что я могу произвести это расследование?

— Я нахожу вашу мысль превосходной, — ответил я, кивая головой. — Только будьте предельно осторожны и следите, чтобы вас не подхватила одна из местных курочек!

Он покраснел.

— Женщины не имеют на меня никакого влияния, — степенным тоном проговорил он. — Это ведь тоже составляет часть моих обязанностей — противостоять различным искушениям.

Я погладил себе нос.

— А это что, тоже было у вас в учебной программе? — спросил я у покрасневшего парня.

— Разумеется. Этим вопросом занимаются в определенной теме: «Сексуализм и владение собой».

— Вот как? Мне было бы интересно почитать это наставление, — сказал я с легким присвистом. — Это может и мне пригодиться. Можно достать эту книгу?

Он уверил меня, что с большим удовольствием даст мне почитать этот курс при первой же возможности, и, поднявшись с места, приготовился исчезнуть.

— Одну секунду, — сказал я ему, протягивая палец к его шляпе. — Я, конечно, не хочу вас обидеть, но почему вы носите эту шляпу? Вы не считаете неосторожным носить такие заметные цвета? Как шляпа — она очень хороша, это даже своего рода находка, но чтобы следить за кем-нибудь, разве это не слишком заметный предмет? Ее ведь видно за целую милю, вашу шляпу!

Он почему-то очень обрадовался.

— Но ведь это же так нарочно сделано, мистер Кен, — ответил он. — Это определенный аксессуар, который предусмотрен курсом. В сущности, ведь это же фальшивка.

Он снял свою ужасную шляпу, которая была водружена на его голове, и вывернул ее наизнанку. Он также перевернул и ленту. Теперь шляпа стала бежевой с лентой красного цвета с желтым.

— Не глупо? Не правда ли? — спросил он. — Вы понимаете, это же ведь вводит в заблуждение людей. По моему мнению, одна шляпа стоит того, что я заплатил за весь курс обучения в школе детективов. Она к тому же и очень удобна. — С этими словами он поклонился и вышел из комнаты.

— Ну и ну! — воскликнул Тим.

Он схватил бутылку с виски и налил себе порядочную порцию, после чего передал бутылку мне.

— Возьмите, — сказал он, — это вас подкрепит!

— Нет, — ответил я, отстраняя бутылку. — Я должен быть предельно внимательным к своим мыслительные способностям.

На следующий день, очень рано утром, Тим и я отправились в Майами, который находился в ста двадцати километрах от Парадиз-Палм. Мы поехали туда на «меркурии», и переезд наш занял не более полутора часов. Я остановил машину перед отделением Федеральной полиции, оставив Тима в машине.

Федерального инспектора звали Джек Хоскис. Эта был высокий, крепкий тип, с черными как сажа волосами, толстым мясистым лицом и хитрыми глазами. Он встал при виде меня и протянул мне свою руку поверх письменного стола.

— Я — Честер Кен, — представился я без лишних слов. Он кивнул. Было видно, что он и так уже узнал меня.

— Я могу что-нибудь для вас сделать? — спросил он. Я с ошеломленным видом смотрел на него.

— Но ведь утверждают, что я убил трех человек. Вы что, на это не реагируете?

Он покачал головой.

— Когда полиция Парадиз-Палм попросит нашей помощи, тогда мы этим займемся, — ответил он, предлагая мне сигарету. — В настоящий же момент нас это не касается.

Я снова уставился на него.

— И тем не менее, мне кажется, что вы должны были бы меня задержать…

— Не усложняйте ваше дело, — со смехом сказал он. — Не собираетесь же вы учить меня моему делу? У нас имеется смутная догадка о том, что вы здесь можете искать. — Он посмотрел в окно и добавил:

— Может быть, мы ищем одно и то же.

— Киллино, видимо, не очень-то популярен, — со смехом заметил я.

— Я никак не понимаю, как он до сих пор умудрился не совершить ни одной ошибки, — сказал Хоскис. — Мы давно наблюдаем за ним, но пока он был слишком хитер и искусно заметает все следы. Я дорого дал бы, чтобы подловить его…

— Я тоже, — сказал я, кладя на его письменный стол билет в пять долларов, который мне передал Девис. — Может быть, это вас заинтересует?

Он осторожно взял билет, осмотрел его, потом поднял брови.

— Ну и что?

— Посмотрите же хорошенько, это не кусается. Он снова взял билет в руки и сел в кресло, которое застонало под его тяжестью. Я видел, что его заинтриговала моя настойчивость, — И где же вы его взяли?

— В Парадиз-Палм. Их там немало в обращении.

— Верно! — со злостью вдруг сказал он. Он открыл стол и вытащил из ящика пачку билетов, и, присоединив к ней тот, что я передал ему, закрыл стол.

— А они здорово похожи, а? — сказал он. — В течение нескольких месяцев мы пытаемся поймать эту шайку, но пока не смогли обнаружить ни малейшего следа. А у вас на этот счет имеются какие-нибудь подозрения? — спросил он, пристально глядя на меня.

— Может быть, я и смогу догадаться.

Он явно ожидал продолжения, но я не спешил.

— И откуда они только берутся? — продолжал он, поняв, что это признание у меня надо вырвать.

— У меня есть для вас предложение, — затянувшись сигаретой, сказал я.

— Валяйте, — с улыбкой сказал он.

Я рассказал ему про свои злоключения с момента моего появления в Парадиз-Палм. Я только умолчал о Митчеле, а также о том, где находилась мисс Бондерли, во всем же остальном я придерживался истины.

Он слушал меня очень внимательно, откинувшись на спинку кресла. Когда я кончил, он слегка присвистнул.

— Почему же этот идиот Херрик не обратился к нам? — с горечью сказал он. — Мы оказали бы ему всю необходимую помощь и помогли бы закончить начатое им расследование. Я прихожу в ужас от умников, которые всегда хотят преподнести нам уже совсем законченное дело и иногда платят за это своей жизнью.

— Но ведь я-то адресовался к вам, — осторожно заметил я.

— Чего же вы хотите? — спросил он, рассматривая меня.

— Мне осточертело платить за разбитые горшки, — сказал я, сбрасывая пепел на пол. — Я хочу, чтобы весь Парадиз-Палм взлетел на воздух. Для этого я и приехал к вам.

— Продолжайте, — с невозмутимым видом произнес он.

— Имеются два дела, касающиеся федеральной полиции: соучастие в мошенничестве, то есть в мошеннических перевозках, и в изготовлении и сбыте фальшивых денег. — А как это касается непосредственно Киллино?

— Это уже мое дело. Я передаю вам не все дело, а только его часть.

— Все же продолжайте.

— Сегодня вечером, как сегодня вечером, как мне известно, одно судно перевезет группу мужчин-кубинцев на Пижон-Кей. Они покинут Гавану около девяти часов вечера. Судно в тридцать футов длиной, без мачт, один иллюминатор разбит, и оно окрашено в темно-зеленый цвет. Мне здорово поможет, если вы этим займетесь.

— Вы в этом уверены?

— Конечно. Это дело верное!

— О'кей! Я обязательно займусь этим.

— Вот еще что. Можно сделать так, что сообщение об этом корабле, вроде бы, было получено вами от Киллино. Девис это может опубликовать. Вы согласны?

— Но по какой причине? Для чего это вам нужно? — Он нахмурился.

— Это часть моей комбинации. Если я сообщу вам, где находится фабрика, изготовляющая фальшивые деньги, и фамилии парней, которые этим занимаются, это ведь стоит того, чтобы идти со мной, верно?

— Может быть. — Он все еще был настороже. — Но, Кен, у вас такой вид, будто вы знаете много больше об этом деле, чем стараетесь показать это. А что, если бы вы играли с открытыми картами? Не думайте, что вам удастся использовать нашу организацию в своих личных целях. Это было бы грубой ошибкой.

— Вот теперь вы заговорили, как настоящий флик. Послушайте, я выдаю вам судно и готов указать, где печатаются фальшивые деньги. Вы должны быть мне благодарны.

— Хорошо, хорошо, — засмеялся он. — Но не начинайте комбинации, которую мы не сможем закончить.

— Будьте спокойны. Приезжайте в четверг вечером в Парадиз-Палм. Мы встретимся с вами у номера 46, на пристани в одиннадцать часов. Подождите до драки. Если вы приведете с собой своих парней, тем лучше, но только пусть они не показываются раньше, чем начнется «танец».

Он широко раскрыл глаза.

— Что вы еще там затеваете? Вы даете мне адрес борделя. Почему именно там?

— Ведь нужно же немного и развлекаться время от времени, старина, — подмигнул я ему, направляясь к двери.

На следующее утро в шесть часов Девис вихрем ворвался в мою комнату. Разбуженный так внезапно, я выхватил из-под подушки револьвер, но, увидев его, снова растянулся на кровати.

— Вот так и случаются несчастные случаи, — сердито сказал я, протирая глаза, — который час?

Не отвечая на мой вопрос, он протянул мне номер «Морнинг Пост».

— Тут все! — с гордостью проговорил он. — Обратите внимание, печать еще совсем свежая. Что вы на это скажете?

Он сел на край кровати, пыхтя и отдуваясь, как тюлень. Глаза его блестели.

— Бог знает, что теперь устроит Киллино редактору, шефу, а тот мне, когда узнает, что Киллино не сказал ни одного слова из того, что я здесь написал. Но это именно то, чего хотели вы!

— Браво! — сказал я, принимаясь за чтение. Заголовок гласил:

И еще многое в таком же духе. В газете даже была помещена фотография затонувшей барки, Киллино и береговая охрана возле нее. Это была отличная работа, о чем я и сказал Девису.

— Подождите, пока Киллино увидит это. Он здорово удивится, до какой степени его расхвалили. — Девис почесал голову с довольным видом.

— Я сомневаюсь, — ответил я, спрыгивая с кровати. — Это же замечательно для его избирательной кампании. Он же никогда и ни в чем не признается, даже Гомецу. Да Гомец, к тому же, и не поверит ему.

Я стал торопливо одеваться.

— Куда это вы собираетесь в такой ранний час? — спросил Девис. — Я, например, сплю стоя!

— Ложитесь тогда на мою кровать. После такого сногсшибательного сообщения я ни в чем не могу вам отказать. А у меня свидание с Гомецем.

— И где вы собираетесь найти его в такое время? — спросил Девис, расстегивая ботинки.

— У Лоис Спенс, конечно, — проговорил я, направляясь к двери. — Если же его там не будет, я поговорю с этой курочкой. Она меня тоже интересует.

Девис, не говоря больше ни слова, растянулся на кровати.

— Меня тоже, — вдруг со вздохом проговорил он. Я взял «меркурий» Тима и направился к Лессинг-авеню.

Остановив машину, я вышел и прямо направился к нише, где находился швейцар.

— Хелло, дедушка! — приветствовал я старика. — Ты меня узнаешь?

Я видел, что он меня отлично запомнил. Не надо ничего кроме денег, чтобы люди запомнили вас!

Его лицо при виде меня прояснилось.

— Да, мистер, я прекрасно вас помню.

— Я так и думал, — сказал я, убедившись, что нас никто не услышит.

Достав из кармана билет в пять долларов, я повертел его в руке, чтобы старик хорошенько рассмотрел его. Он двигал глазами, как шариками лото.

— Что, Гомец сейчас у мисс Спенс? — небрежно спросил я. Он кивнул.

— И они оба бай-бай, а?

— Этого я не могу знать, сэр. Во всяком случае, они оба наверху.

— Отлично. Я нанесу им небольшой визит. Это, конечно, будет для них сюрпризом, — я внимательно смотрел на него. — Здесь, случайно, нет какой-нибудь отмычки?

— Я не могу сделать этого, мистер. Я потеряю свое место. Я взглянул на ряд ключей, висевших позади него на крючках.

— Хотел бы я знать, который из них от номера мисс Спенс? Я дал бы пятьдесят долларов, чтобы только узнать это, и при условии, что ты пойдешь немного прогуляться, но, конечно, только после того, как скажешь мне это.

Он боролся с искушением, но пятьдесят долларов быстро заглушили муки его совести. Сняв один из ключей, он положил его на прилавок.

— Очень сожалею, мистер, но большего я сделать не могу. Мне надо подумать и Ъ моем месте.

Я сунул ему в руку пятьдесят долларов. — О'кей! Если так будет продолжаться, ты вскоре сможешь купить себе дом!

— Прошу прощения, — сказал он, — мне надо заняться почтой.

Он прошел через холл, не оборачиваясь.

В одно мгновение я завладел ключом и отмычкой и стремительно поднялся на четвертый этаж.

Апартаменты под номером 466 были погружены в полумрак и тишину. Я вынул револьвер, так как не хотел быть подстреленным Гомецом, и, пройдя через салон, оказался прямо в спальне.

Гомец и Лоис Спенс лежали на кровати, он спал на боку, она на спине.

Я присел на край кровати и ущипнул за палец на ноге Лоис. Она что-то пробормотала, повернулась, вытащила руку из-под одеяла и уронила ее на шею Гомеца. Он выругался и оттолкнул ее. Потом он вдруг проснулся, сел на кровати и, увидев меня, сразу же протрезвел. Он сидел и не делал ни малейшего движения. Мой револьвер выглядел, наверное, очень внушительно.

— Салют, чемпион! — с улыбкой проговорил я. — Ванна была хороша?

Он резко откинулся на подушки. В его глазах появилось злобное выражение, как у тигра в клетке, но за исключением этого, он был удивительно спокоен.

— В один из дней с тобой непременно случится несчастье, Кен, — сквозь зубы проговорил он. — Что все это означает? Какого черта тебе здесь надо?

— Ничего особенного, — ответил я. — Я просто хотел узнать, доволен ли ты вчерашним купанием? Он пристально смотрел на меня.

— Нет, — проговорил он, — совсем не доволен!

— Что-то мне тоже говорит об этом! — со смехом проговорил я. — Я становлюсь страшно догадливым. Ты не находишь это? Итак, дружок, что же ты теперь будешь делать? — Не спуская с него глаз, я поспешно вытащил из кармана номер «Морнинг Пост» и протянул ему. — Вот, посмотри на это! Наш друг Киллино делает себе хорошую рекламу за твой счет, ты не находишь этого?

Взглянув на заголовок, Гомец облокотился о подушку, взял у меня из рук газету и стал внимательно читать. Его резкое движение сдвинуло с Лоис простыню. На ней не было ничего надето. Она с ворчанием потянула простыню и отвернулась к стене. Я снова ущипнул ее за палец.

— О, да довольно же! — закричала она, открывая глаза. Она увидела меня, подскочила и вцепилась в Гомеца. Тот резко и грубо оттолкнул ее и продолжал читать.

— Не спеши, моя красавица, — улыбнулся я, — ты же смажешь весь свой крем. У нас с Хуаном своеобразная конференция.

Она села на кровати, но, видимо, подумав, что в комнате все же находятся мужчины, закуталась простыней.

— Что же это здесь происходит? — спросила она, со страхом и злобой глядя на меня.

— Закройся! — проворчал Гомец, продолжая чтение.

— Вот галантность двадцатого века, — с грустью и иронией проговорил я. — Отдохни пока, малютка… и подожди, пока большой человек покончит с газетой.

Она снова легла и смотрела на Гомеца глазами, поблескивающими от злости.

Гомец кончил читать и бросил газету на пол.

— Подонок! — прошипел он, сжимая кулаки. — Что же ты хочешь? — вдруг вспомнил он о моем присутствии.

— Я в очень неважных отношениях с Эдом Киллино, и я подумал, что у тебя, может быть, появится желание прореагировать на это…

Он некоторое время пристально смотрел на меня, потом откинулся на подушки.

— Каким образом?

— Ты сумасшедший? — злобно спросила Лоис. — Почему ты позволяешь этому прохвосту сидеть на нашей кровати? Разбей ему рожу! Ну, сделай же хоть что-нибудь!

Гомец в ярости дал ей пощечину и вылез из кровати.

— Отойдем-ка лучше в сторонку и побеседуем спокойно, а то эти женщины могут довести до бешенства.

Я посмотрел на телефон, стоящий около кровати, и покачал отрицательно головой.

— А если у этой куклы возникнут скверные мысли? Я не должен спускать глаз с вас обоих.

Гомец резким движением оторвал шнур от розетки, взял телефон и прошел через комнату.

— У меня есть желание поговорить с тобой, — сказал он, — но она определенно ищет ссоры. Если она будет вмешиваться в наш разговор, то мы никогда не кончим.

— Ты заплатишь мне за это! — вдруг взорвалась Лоис. — Ну и манеры… грязный сутенер!

— Закройся! — крикнул он, направляясь к ней.

— Ну, идем, — нетерпеливо сказал я.

Секунду он злобно смотрел на Лоис, потом повернулся, подошел ко мне и мы вышли в салон, закрыв за собой дверь.

Гомец устроился в кресле. Он провел рукой по своим грязным жирным волосам и смотрел на меня, как удав перед завтраком.

— А что ты делаешь во всем этом? — спросил он.

— Киллино хочет разделаться с тобой, мой мальчик, — сказал я, внимательно глядя на него. — Он прекрасно понимает, что единственная для него возможность быть переизбранным, это доказать избирателям, что он может быстро расправиться с типами, подобными тебе. Это его единственный шанс, и он им, как ты видишь, воспользовался. Он уже выдал тебя и выдаст таким же образом всех остальных своих друзей. Но ты, если хочешь, можешь помешать ему.

— Не беспокойся, я-то ему здорово помешаю, — сквозь зубы прошипел Гомец и сжал кулаки. — И я не нуждаюсь ни в твоей помощи, и ни в твоих советах!

— Все вы одинаковы, — сказал я, пожав плечами. — Ты рассчитываешь прийти к Киллино и убить его, не так ли? Но тебе это никогда не удастся. Он же прекрасно понимает, что ты постараешься отомстить ему и примет все меры предосторожности. Держу пари, что ты даже издалека не увидишь его до выборов. А после уже будет поздно.

Он нахмурился и стал покусывать губы.

— Так что же ты предлагаешь? — нервно спросил он.

— Есть отличная возможность погубить Киллино. Приходи сегодня в половине двенадцатого к номеру 46 на пристани. Разве тебе неизвестно, что Киллино ходит в эту коробку развлекаться? В подвальном же этаже есть комната, зарезервированная для его банды, куда все они ходят. Это тебя, надеюсь, не затруднит.

Немного подумав, он встал.

— Если это все, что ты можешь мне предложить, то убирайся! А в следующий раз, если войдешь сюда без приглашения, выйдешь отсюда ногами вперед!

— Как мне страшно! — иронически проговорил я, открывая дверь. — Если же ты обнаружишь в этом борделе Киллино, то для газет это будет выглядеть довольно мило. Ты этого не находишь? Джед Девис готов описать всю грязь, при условии, если будет иметь доказательства тому. А если подобного рода новость появится в газетах накануне выборов, Эду будет несладко.

— Убирайся! — повторил он.

Я с насмешкой посмотрел на него и вышел.

На границе Парадиз-Палм виднелись несколько жалких хижин. Дальше можно было заметить единственный в своем роде особняк, над дверью которого был освещен только номер здания — «46».

Я остановил «меркурий» на пустыре, поблизости, и осторожно направился к этому зданию, стараясь все время держаться в тени. Через открытую дверь до моего слуха доносилась танцевальная музыка. Сквозь щели штор на окнах пробивался свет.

Какой-то человек вышел из тени на свет и приблизился ко мне. Я остановился, положив руки на револьвер.

Но это был Хоскис.

— Салют, Джек! — сказал я — Видели вы сегодня утром «Морнинг Пост»?

— Ах, это вы! Видел. Это заставит Киллино призадуматься.

— Держу пари, что и вас тоже. Вы настроены немного повеселиться?

— Да, я думаю войти туда, — сказал он, подозрительно осматривая фасад дома. — Только я хотел бы знать, что из этого выйдет?

— Увидите. Не надо спешить. Сколько с вами людей?

— Шесть человек. Этого достаточно?

— Надеюсь. Только скажите им, чтобы они не показывались, пока. И пусть будут начеку. А пока они могут с пользой для себя провести время. Мне хотелось бы, чтобы они перерезали телефонные провода. Это возможно?

— Полагаю, что да. Но зачем все это?

— Мне очень не хотелось бы, чтобы в случае драки, были предупреждены флики Киллино. Мы и так будем достаточно заняты.

— Вы, надеюсь, не вслепую идете? — спросил Хоскис, который, видимо, все еще сомневался.

— Вы же видели, как я подал вам ваших кубинцев. Мне кажется, что вы можете доверять мне.

— Да, вы действительно хорошо продаете ваш салат, — сказал он. — Ладно, я отдам необходимое распоряжение. Я подождал, пока он вернулся.

— Они устроят это. Так мы войдем?

— Войдем. У вас, конечно, есть револьвер?

— Да. Но у вас, я надеюсь, есть разрешение на ношение оружия?

Я кивнул и мы вошли в здание.

Внутри располагался слабо освещенный бар и площадка для танцев. В углу, на желтом ковре, расположился оркестр, состоящий из пианиста, виолончелиста, саксофониста и ударника. У бара за прилавком стоял кубинец.

На площадке топталось несколько пар. У мужчин был обычный вид клиентов подобного рода коробок. Девушки танцевали полураздетыми. На них были надеты только лифчики, шелковые трусики, чулки и туфельки на высоких каблуках. Среди них были и довольно красивые.

Атмосфера была удушливой, жаркой и сырой одновременно: смешение запахов пота, духов и алкоголя. Бумажный серпантин свисал с потолка, как лишайник.

Мы протянули свои шляпы груму — китайцу и поискали глазами местечко в зале.

Я посмотрел на часы: было одиннадцать часов десять минут.

— Можете развлекаться в течение двадцати минут. В половине двенадцатого мы начнем работать, — сказал я.

Хоскис внимательно осмотрел высокую блондинку в белье из черного шелка, которая с недовольным видом облокотилась о стойку бара.

— За двадцать минут я не успею наделать глупостей; у меня не хватит времени. Лучше выпьем по стакану.

Блондинка смотрела, как мы приближались к бару.

— Хелло, красотка! — сказал Хоскис.

— Хелло, красавец! — ответила она.

— Что, если мы выпьем по стаканчику, — подмигнул мне Хоскис. — Я имею большой успех у блондинок.

— Не верьте ему, — сказал я девушке. — Этот тип ежедневно на завтрак ест орехи. Вот это, действительно, дает удивительный эффект!

Девушка, очевидно, приняла нас за пьяных и посторонилась. Кубинец, протирая стаканы, спросил, чего бы мы хотели.

— Три порции сухого виски, — сказал Хоскис. — И не суй свой палец в мой стакан. — Потом он обратился к девице:

— Скажи мне, курочка, ты не возражаешь, если я не буду делить тебя с другим? Ты для этого слишком хороша. У тебя нет подружки, которая могла бы заняться моим товарищем, чтобы нам побыть немного наедине?

— Он разве недостаточно взрослый, чтобы выбирать самому? — засмеялась она. — Коробка набита…

— Слышите! — сказал мне Хоскис. — Не охотьтесь на моих землях… Посмотрите вокруг себя…

Я ошалело смотрел на него. Он, безусловно, понимал жизнь. Кубинец поставил перед нами стаканы, и мы заплатили в два раза дороже, чем это стоило.

— Теперь ваша очередь, — Хоскис сделал широкий жест рукой и кивнул кубинцу. — Мой друг нас приглашает, иначе я бы не поехал с ним!

Я сунул кубинцу пять долларов. Девушка прижалась ко мне. Эти пять долларов решили вопрос. Это со мной она будет любезной и милой. Хоскис грустно посмотрел на нее.

. — Ты, милашка, ошиблась в клиенте. Может быть, ты была недостаточно внимательна? — О, брось! Хоскис казался задетым. — А я-то подумал, что ты полюбишь меня бесконечно!

— Пошли его спать, — вздохнула блондинка, посмотрев на меня. — Он нас только расстраивает, — Мадам просит вас отправиться спать, — сказал я с улыбкой Хоскису. — Это возможная вещь? Он допил свой виски и вздохнул.

— Не сейчас. Я не буду портить вам удовольствие. Она ведь здесь не одна, от которой пахнет одеколоном. Я как раз вижу другую, которая подходит с моей стороны.

К нему действительно приблизилась довольно жирная рыжая девица, сильно напудренная, в трусах желтого цвета.

— Тебе нужно подкрепление? — спросила она у блондинки.

— Избавь нас, пожалуйста, от этого нудного человека, — сказала она, указывая пальцем на Хоскиса. — Он лопает только орехи и сидит без гроша.

Рыжая фыркнула.

— Верно, что у тебя нет ни гроша, мой дорогой? — спросила она Хоскиса.

— Я берегу свои деньги для рыжих. Ты попала в самую точку. Хочешь выпить?

— Пойдем потанцуем? — спросила меня блондинка.

— Вот-вот, идите-ка лучше танцевать, — подхватил Хоскис. — Моя подружка будет меня держать в тепле все это время.

Я проглотил виски и отвел блондинку на площадку. Танцевала она прилично.

После двух кругов по площадке я спросил ее:

— А кто держит эту коробку? Ее глаза округлились.

— А что тебе до этого?

— Послушай, к чему же делать из этого тайну?

— Действительно, ни к чему. — Глаза ее вдруг потеряли всякое выражение. — Это мадам. Ты это хотел узнать?

— Мадам? Которая?

— Мадам Дурелли, — вздохнула она. — Ты доволен?

— Я не собираюсь терпеть твое скверное настроение, — тихо проговорил я. — Если ты неспособна быть полюбезнее, я тебя оставлю.

Ее глаза вспыхнули, но она сдержалась.

— Не сердись, дорогой, мне так хотелось провести хороший вечер.

— Мне тоже, — ответил я, устраиваясь так, чтобы приблизиться к Хоскису.

Он посмотрел на нас и очень громко сказал рыжей девушке:

— Довольно странные люди! Этот парень выглядел бы лучше в своей клетке!

Он, казалось, очень забавлялся. Она тоже.

— А что, если мы поднимемся наверх? — спросила блондинка. — Здесь слишком жарко для танцев. — Решено, — ответил я, увлекая ее к двери. Хоскис с упреком посмотрел на меня. С насмешливым видом, прощаясь с ним, я последовал за блондинкой. Она поднялась по лестнице и устремилась по коридору первого этажа.

Я вошел следом за ней в маленькую комнату с диваном, комодом и ковром.

Она остановилась возле дивана и выжидающе посмотрела на меня.

— Надеюсь, ты не слишком скупой, мой милый? Я достал из кармана три билета по пять долларов и повертел возле ее носа.

Глаза ее заблестели, она приветливо заулыбалась. Выражение недоверия исчезло.

— Пойди и скажи мадам Дурелли, что я хочу с ней поговорить. Она широко раскрыла глаза.

— Почему это? — спросила она внезапно изменившимся жестким голосом. — Я что, не нравлюсь тебе, или что?

— Ты что, не способна заработать немного денег без того, чтобы не полаять? Возьми это и поищи мадам. Иди быстро! Она взяла деньги и сунула их в чулок.

— Как только я тебя увидела, так я сразу же решила, что ты весьма забавный тип. Не двигайся, я пойду за ней.

Я присел на край дивана и в ожидании закурил сигарету. В коридоре послышались шаги. Открылась дверь и в комнату вошла крупная женщина среднего возраста, с жестким худым лицом. Она смотрела на меня своими проницательными глазами, опираясь о косяк двери.

— Что вы хотите?

Я посмотрел на часы. Было одиннадцать часов двадцать пять минут.

— Вчера вечером новый начальник полиции потопил судно, принадлежащее Хуану Гомецу. Вы, вероятно, прочли об этом в «Морнинг Пост»?

В ее глазах появилось недоверие.

— Кто вы такой?

— Это неважно. Я хочу дать вам хорошую возможность, а это вполне доказывает, что я ваш друг. — Продолжайте.

— Вы, как видно, умная женщина. Нет надобности вам объяснять подробно. Гомец в ярости, так как Киллино потопил его судно. Он появится здесь и учинит драку.

Она напряглась.

— Откуда вам это известно?

— У меня свои возможности в этом отношении.

— Я лучше пойду поищу кого-нибудь, кто мог бы поговорить с вами по этому вопросу, — сухо проговорила она, направляясь к двери.

Я схватил ее за руку и повернул к себе.

— Ничего подобного. Это я адресуюсь лично к вам. Если не хотите последовать совету друга, то вы в этом очень скоро раскаетесь. Время не терпит. Гомец со своей бандой появится здесь с минуты на минуту. Вы должны заставить уйти ваших курочек и клиентов. Несколько мгновений она смотрела на меня.

— Подождите, — сказала она и стремительно вышла из комнаты. Я тут же последовал за ней и заметил, как она вошла в дверь в другом конце коридора. Войдя за ней, я увидел, что она хочет звонить по телефону, но телефон не работал. Она испугалась.

— Действуйте побыстрее, — сказал я ей с порога.

— Перестаньте же следовать за мной повсюду! — злобно сказала она.

— Раз вы поняли, что вам надо делать, я совершенно спокоен, — ответил я и направился к входной двери.

К заведению, пробираясь между хижинами, приближались две машины. Люди из них выскакивали на ходу. Я вытащил револьвер и дал три выстрела над их головами. Потом быстро закрыл дверь, убрал револьвер в кобуру и вернулся в танцевальный зал.

Я укрылся в баре в компании с Хоскисом. Рыжая девушка была с нами, но кубинца мы вышвырнули прочь. Его компания нам не нравилась.

Хоскис рассказал о приготовлениях к одной из своих военных операций. Это было интересно, но я видел, что девица его не слушала. Она обняла руками колени, и лицо ее было искажено гримасой ужаса.

Выстрелы раздавались совсем близко и даже было слышно как посвистывали пули.

— Это напоминает мне случай, когда я как-то оказался отрезанным от своих людей после форсирования Рейна, — проговорил Хоскис. — Я торчал в одной дыре, и фрицы начали обстреливать нашу позицию из мортир. Не было к сожалению виски, чтобы поддержать нашу храбрость и было очень страшно.

Он, при этих словах, влил себе в горло глоток виски.

— Нечего улыбаться, — добавил он, глядя на меня прищуренными глазами, — вы бы тоже страшно боялись.

Совсем близко от нас кто-то начал стрелять из винтовки, шум был действительно страшным.

Рыжая девица вдруг завопила тонким голосом и уцепилась за Хоскиса. Он с силой прижал ее к себе, подмигнув мне при этом.

— Надеюсь, что прилавок защитит нас от пуль, и мы будем в безопасности, — сказал он.

— Я хочу вернуться домой, — стонала рыжая девушка. Это были ее первые слова после начала стрельбы.

Я пролез до конца прилавка и бросил осторожный взгляд в зал. Площадка для танцев была пуста. Четверо музыкантов укрылись за пианино, две девушки, опрокинув столик, укрылись за ним, были видны лишь их ноги в нейлоновых чулках. Все остальные из зала исчезли.

Непрерывные выстрелы нарушали тишину ночи. Мне хотелось обнаружить человека с винтовкой, которая щелкала неподалеку от нас.

С того места, где я находился, стрелка из винтовки не было видно. Я выполз из-за прилавка и мои голова и плечи находились уже вне укрытия.

— Вот таким образом и зарабатываются ордена, — сказал Хоскис рыжей девице. — Но при этом имеется отличный шанс заработать себе место в могиле.

Я вдруг заметил парня с винтовкой. Он был средних лет и немного уже плешив. — Двигается что ли дело, плешивая голова? — спросил я у него, незаметно вплотную приблизившись к нему. — Ты, видимо, воображаешь, что попадешь в кого-нибудь?

Он подскочил от страха и неожиданности и направил свою пушку на меня. Я так быстро отполз назад, что насмерть перепугал рыжую девицу. Я сел на полу и вытер пот со лба.

— Оказывается, этот тип забавляется совсем один, — объяснил я Хоскису. — Может быть, ему надо помочь?

— Не будьте таким нетерпеливым. Моя маленькая подружка и я находим это просто замечательным. — ответил он.

Над нашими головам вдребезги разлетелись несколько бутылок. Мы были обрызганы алкоголем и осколками стекла. Брюки Хоскиса в мгновение пропитались виски, что же касается меня, то моя щека оказалась расцарапанной стеклом, но я хоть остался сухим.

Внезапно откуда-то из-за угла вылез и направился, шатаясь через зал, совершенно пьяный мужчина с лицом, покрытым красными пятнами. Но не успел он пройти и несколько шагов, как в него угодила, наверное, целая дюжина пуль. Мужчина рухнул, уткнулся носом в пол и затих.

Дверь неожиданно резко отворилась, и в зал на четвереньках вползли трое мужчин с автоматами. Вид у них был весьма решительный.

В проеме двери я успел заметить дона Сперанца. Не входя в помещение, он приказал своим людям расположиться около окна, остерегаясь слишком обращать на себя внимание. Мне доставило большое удовольствие снова увидеть его.

Его люди проползли через весь зал к окнам и стали поливать ночь потоками пуль. Вопли снаружи показали, что они хорошо знают свое дело.

— Я полагаю, что мы вскоре сможем совершить небольшую прогулку, — сказал я. — Мне надоело оставаться неподвижным.

— Когда захотите, — ответил Хоскис, вытаскивая свой маузер и снимая его с предохранителя.

— Не оставляйте меня одну! — вопила девица, ухватившись за него.

Он оттолкнул ее.

— Достаточно. Теперь я должен работать. Сперанца исчез. Возле дома раздавались крики и выстрелы. Вероятно, начинался штурм здания.

— Как вы думаете, ваши люди собираются вступать в игру? — спросил я.

— Это уже сделано, — ответил Хоскис, прислушиваясь. — Я всегда узнаю своих людей по выстрелам, которые они делают. Послушайте!

— Отлично, — сказал я. — Как представитель власти, вы, наверное, не станете колебаться, а будете стрелять в каждого подозрительного индивидуума, который вам покажется опасным?

— Еще бы!

— Тогда, старина, начинайте первым. Я вас прикрою сзади.

— Если хотите пройти вперед, не стесняйтесь, — быстро проговорил он. — Я заранее беру на себя ответственность за все последствия, которые вы можете спровоцировать.

Раз дело было предложено в такой форме, я не мог отказаться, и, бросившись к двери, проник через нее в центральный холл.

Какой-то человек, стоявший у двери, быстро повернулся и выстрелил. Я почувствовал на лице ветер от пролетающей пули и выстрелил в свою очередь. Человек упал.

— Видите, — обернулся я к Хоскису, как бы извиняясь, — в меня всегда стреляют первыми.

— Успокойтесь, — ответил Хоскис. — Проходите вперед, вы, кажемся, более ловки, чем я.

Казалось, в холле все затихло, и я толкнул дверь, ведущую в полуподвальный этаж, приглашая за собой Хоскиса.

Тихо спустившись, как мыши, вниз по лестнице, я указал Хоскису на толстый электрический кабель, проложенный вдоль стены. Хоскис кивнул и улыбнулся.

У двери, в конце коридора, я остановился и прислушался. Все было тихо.

— Войдем? — спросил я у Хоскиса.

— Мы всегда входим в любую дверь, — ответил он.

Я толкнул дверь.

Помещение было большим и прекрасно оборудованным различными прессами и машинами. Лампы, прикрытые абажурами из зеленого стекла освещали пачки билетов, валяющихся на полу.

Возле одного пресса я увидел труп. Пуля попала этому человеку в самую середину лба, маленькое отверстие было окружено кровавым кругом. На коленях у стены стоял Эд Киллино. Его лицо было искажено страхом, глаза вылезли из орбит, руки были подняты на уровне плеча. В нескольких метрах от него стоял частный детектив Клаберд, по-прежнему в своей фальшивой шляпе. В руке у него был «кольт 45», направленный в лоб Киллино.

— Прикажите ему уйти! — завопил Киллино. — Пусть он уберет оружие!

Мы приблизились.

— Хеллоу, толстяк! Что же это такое, наш молодой друг вам не нравится? — Я положил руку на плечо Клаберда. — Что вы тут делаете, малыш?

Клаберд опустил пистолет.

— Я рад, что вы во время пришли, мистер Кен, — смущенно сказал он. — Я уже спрашивал себя, что мне делать с этим человеком.

Хоскис провел рукой по волосам.

— Что это за тип? — спросил он, не скрывая удивления.

— Самый способный и самый достойный детектив, после Фила Венса, — ответил я.

Киллино неожиданно бросился к бумаге, лежащей на письменном столе.

— Не так быстро, — произнес Хоскис, отталкивая его. — Держись спокойнее, пока я не разрешу тебе шевелиться.

Клаберд подобрал бумагу и стал топтаться на месте со сконфуженным видом.

— Это показание, — проговорил он, протягивая мне исписанный лист бумаги, — оно полностью оправдывает вас, мистер Кен. Этот человек признался, что Бат Томпсон по его приказу убил Херрика, Гилеса и Броди. Они обнаружили фабрику фальшивых денег и поэтому поплатились своими жизнями. Надеюсь, что здесь все, как надо.

Совершенно ошеломленный, я пробежал глазами показания Киллино. Документ был составлен отлично. Я протянул его Хоскису.

— Боже мой! — только и сказал он, прочитав бумагу.

— Я отрицаю все, до последнего слова! — бормотал Киллино. — Я это сделал потому, что он угрожал мне смертью!

— Как вам удалось заставить его написать все это? — спросил я Клаберда.

— Я и сам ничего не понимаю, мистер Кен, — ответил он, нервно теребя свой галстук. — Киллино, вероятно, подумал, что мой револьвер может выстрелить сам. И, наверно, он был прав, потому что это случилось, когда появился другой. — Он показал на труп, который лежал около пресса. — Киллино считал, что я не рискну стрелять. Но потом он понял, что ошибался, и когда я предложил ему сделать подобное признание, он сразу же его написал.

Хоскис расхохотался.

— Вы не так глупы, мой милый, как на первый взгляд выглядите. Мой мальчик, вы далеко пойдете с такими незаурядными способностями! — сказал я Клаберду.

Он покраснел. — Вы очень любезны, мистер Кен. Меня в школе научили строить из себя дурачка. В школе детективов в Огайо мне внушали, что преступники не относятся с подозрением к человеку, у которого глупый вид.

Я подтолкнул Хоскиса локтем.

— Было бы небезынтересно пройти там курс учения. Мой малыш, это ваш пленник, — кивнул я на Киллино. — Уведите его.

— Не рассчитывайте на это, — прошипел где-то сзади голос Сперанца. — Руки вверх! А ну-ка, быстро, или я уложу вас всех!

Мы повернулись.

На пороге комнаты стоял Сперанца с автоматом в руках. Он был бледен, глаза его сверкали ненавистью.

Когда я читал показания Киллино, то положил свой «кольт» на стол. Оценив расстояние до оружия, я решил, что оно лежит слишком далеко, чтобы я успел дотянуться до него. Киллино снова бросился вперед, пытаясь схватить бумагу, но Хоскис снова оттолкнул его. Около меня раздался выстрел. Сперанца уронил автомат и грохнулся на пол. Посреди лба у него появилась аккуратная дырочка.

— Действительно, этот револьвер стреляет сам, — пробормотал Клаберд, глядя на дымящийся «кольт». Огонек удовлетворения светился в его глазах.

Задыхаясь от смеха, я упал на руки Хоскиса.

— Боже мой! И подумать только, что он научился стрелять заочно!

На первый взгляд дело было закончено. Я предоставил Хоскису уточнять детали. Теперь я очень сожалею, что не сделал этого сам, так как он допустил, что Бат Томпсон проскочил у него между пальцев, ft Несмотря на то, что полиция Майами затянула очень хорошо петлю вокруг Парадиз-Палм, Бату Томпсону удалось ускользнуть из окружения.

Сперва меня это обстоятельство весьма беспокоило, но потом я подумал, что предоставленный самому себе, Бат не будет столь опасным. Он, как мне казалось, был слишком глуп, чтобы все основательно продумать и нанести ответный удар. Но, тем не менее, я все же предпочел бы знать, что он находится в клетке, а не на воле. Феды были почти уверены, что он удрал, так как именно он убил Херрика, Гилеса и Броди, и это не должно было произвести благоприятного впечатления на процессе.

Киллино по приговору присяжных должен был провести в тюрьме тридцать пять лет. Сперанца и Флагерти были уже мертвы, а Хуана Гомеца феды ухлопали во время перестрелки перед номером 46.

Будучи уверен, что Бат Томпсон покинул город, я попросил Тима перевезти мисс Бондерли из Кай-Веста.

Мы устроились в отеле «Палм Бич», чтобы обсудить наше будущее.

Сидя на балконе, я смотрел на зеленый океан и у меня отсутствовало предчувствие опасности, нависшей надо мной. Мисс Бондерли сидела рядом.

— Ну, разумеется, — заверил я, когда она кончила говорить. — Я непременно займусь каким-нибудь делом и стану вполне респектабельным человеком, если тебе этого так хочется.

Ее глаза были полны немых вопросов. — Но я также хочу, чтобы ты был счастлив. Если ты думаешь, что никогда не сможешь привыкнуть…

— Но ведь я всегда могу попробовать, правда? И нам надо начать с того, чтобы пожениться. После этого я устроюсь…

И вопрос, таким образом, был решен. Четыре дня спустя мы уже были женаты. Хетти, Тим, Джед Девис, Клаберд и Хоскис приехали к нам на свадьбу, которая была очень веселой.

Мы решили провести свой медовый месяц в Парадиз-Палм, потому что наши друзья не хотели нас отпускать. Но, наконец, я подумал, если я решил заняться каким-нибудь делом, то следовало бы его подыскивать немедленно.

Мы уложили чемоданы, и я заказал билеты на самолет в Нью-Йорк.

В последний вечер нашего пребывания в Парадиз-Палм мы устроили прием, о котором персонал отеля вспоминает до сих пор. Хоскис привел с собой шестерых своих джименов, которые здорово пили. В начале обеда он объявил, что Клаберд принят в состав федеральной полиции, и после этого сообщения Клаберд закончил вечер под столом.

Когда приглашенные разошлись, мы поднялись в свои комнаты. Мы уже раздевались, когда вдруг зазвонил телефон.

Я сказал Клэр, так звали мисс Бондерли, что я сам подойду к телефону.

В трубке что-то потрескивало. Женский голос проговорил:

— Это Честер Кен?

— Да, — ответил я, спрашивая себя, где я мог слышать этот голос.

— Это Лоис Спенс.

— Хелло! — сказал я, недоумевая, чего она от меня хочет. Я уже совершенно забыл о ней.

— Хорошенько слушай меня, мерзавец! — произнес далекий и плохо различимый голос. — Ты выдал Хуана. Это из-за тебя он был убит. Не воображай, что для тебя все окончилось благополучно. Я всегда плачу свои долги, да и Бат тоже. Ты помнишь Бата? Вот он сейчас рядом со мной. Мы обязательно найдем тебя и твою курочку хоть под землей и сделаем свое дело!

Я повесил трубку и нахмурился, чувствуя дрожь в ногах.

— Кто это был? — закричала мне Клэр.

— Это была ошибка, — ответил я, входя в комнату.