Забавы колдунов. Часть вторая

Глава 14 Из гостей в гости

Цыганка оказалась права, и ночью их никто не потревожил. Дежурили они по очереди, старательно прислушиваясь и сознавая всю ответственность их бодрствования, но ничего тревожного не произошло. Утром они поели и продолжили путь. Они шли весь день, переночевали и вновь пошли всё по тому же лесу с полусгнившими сучьями на земле. Радость от сознания, что они избежали смерти на ведьмином обряде, постепенно уступила место сомнениям. Уж очень однообразен был лес. Всем уже стало казаться, что они кружат по одному и тому же месту.

— Иван, ты твёрдо знаешь, куда нас ведёшь? — напрямик спросил Марио.

Молодой человек, шедший впереди, оглянулся.

— Нет. Прежде меня словно кто-то вёл, а теперь я иду наугад. Мне кажется, что надо идти туда, но не уверен.

— Разве дух твоей матери не подсказывает нам дорогу? — спросила Адель у Насти.

Сознание, что в этих страшных местах у них есть невидимый помощник, поддерживало девушку.

— Нет, — покачала головой цыганка. — Я уже не чувствую с ней связи. Теперь нам надо полагаться только на себя. Веди нас, Иван, веди, бриллиантовый.

Ивану не оставалось ничего другого, как продолжать путь на свой страх и риск. Как-то так выходило, что он оказывался начальником их маленького отряда. Даже козёл, недавно к ним присоединившийся, смотрел на него, как на хозяина, и ловил каждое его слово.

К вечеру они вышли к какой-то ветхой избушке. Крыша осела, брёвна почернели, вся она словно вросла в землю.

— Осторожнее, вдруг здесь живёт ещё какая-нибудь ведьма, — предположил Марио.

— Не похоже, что здесь кто-то живёт, — возразил Иван. — Изба почти развалилась.

— Нехорошее место, — прошептала цыганка. — Здесь места вообще нехорошие, а тут что-то тёмное. Уйдём скорее.

Иван медлил.

— Может, заглянем? — предложил Марио. — У нас еды нет, а здесь, может быть, чем-нибудь разживёмся. А места здесь вообще плохие.

— Нет, пойдём дальше. Не будем привлекать к себе внимание здешних обитателей, — вмешался молчавший всё время Кузя. — Сдаётся мне, что кроме ведьм мы никого в этих краях не увидим. Не хочется вновь оказаться козлом на заклание.

— Пошли прочь отсюда, — решил Иван и хотел миновать избушку.

Когда он поравнялся с углом дома, тёмная щелястая дверь со скрипом отворилась, и на пороге показалась сгорбленная старушка.

— Никак ко мне гости пожаловали? — прошамкала она. — Давно ко мне не заходили люди.

Лицо у неё было всё покрыто морщинками, но морщинки эти делали его приветливым и добрым.

— Одна живёшь, бабушка? — спросил Иван.

— Одна, милый, совсем одна. Уж и не помню, когда сюда забралась. Тогда здесь ещё люди были, а теперь никого не осталось. Лес тёмный кругом. Заходите, гости дорогие, угощу чем смогу. Отдохнёте, переночуете, а завтра поутру и путь свой продолжите.

Старушка была приветлива со всеми, лишь на цыганку она бросила косой неприязненный взгляд.

Адель уловила этот взгляд, но осуждать хозяйку не могла. Она и сама в своей прошлой жизни относилась к цыганам с подозрением, да, наверное, когда вернётся в свой мир, тоже будет их сторониться. Бродяги, промышляющие воровством. Это Настя оказалась честным и надёжным человеком. А где гарантия, что её сородичи окажутся такими же? Наверное, старушке неприятно и тревожно впускать в свою бедную избу представителя нации, прославившейся вороватостью. Самой Адели тревогу внушала не Настя, а Марио. Как бы их весёлый друг не решил, что кое-какие вещи хозяйке не нужны. В уверения итальянца, что он уже исправился, девушке не очень-то верилось.

Старушка проводила своих гостей через тёмные сени в неожиданно большую, чистую и красиво украшенную горницу. Печь была изразцовой, посреди комнаты стоял большой, чисто выскобленный стол с узорчатыми салфетками на нём. У стен стояли комод, два больших сундука и ещё один огромный сундук с плоской крышкой, который, по-видимому, служил лежанкой. Всё это было покрыто вышитыми тканями. Белые занавески на окнах тоже были вышиты искусной рукой.

— Как здесь красиво! — воскликнула Адель.

— Так ведь живу я здесь, — откликнулась хозяйка. — Я, хоть и старая, а люблю порядок. Сама шью, сама вышиваю, сама пряду. Иной раз и не хочешь ради себя да Мурлыки хлопотать, а не могу я без дела сидеть, так руки и тянутся к работе. Сейчас угощу вас и кликну своего кота. Ты, козлик, его не забодай, он у меня тихий и спокойный.

Она принялась вытаскивать из печи одни горшки и ставить в печь другие.

— Ешьте, пейте, гости дорогие, уважьте старуху. Я и блинков вам сейчас напеку, и сметанки свежей принесу.

Путешественники и опомниться не успели, как перед ними оказались большие тарелки со всяческой снедью. Это было словно сказочное чудо. Старуха подавала на стол то одно блюдо, то другое, убирала ненужное и вновь приносила чудесно приготовленные лакомства. Было такое ощущение, что их специально ждали здесь и заранее готовились к их приходу.

— А как же ты, бабушка? — спросил Иван. — Присядь с нами, поешь.

— Не хочу, милый. Мне до того приятно, что гости ко мне пожаловали, что и сказать не могу. Всё бы, кажется, для вас выложила, да уж и выкладывать, вроде, больше нечего. Не побрезгуйте угощением.

И она продолжала суетиться у печки.

— А ты, чёрненький, поешь кашки, — обратилась она к козлу, ставя перед ним чан. — Гнать тебя на улицу на ночь глядя не стану, вдруг на тебя нападут волки, но спать ты будешь в сенях, а в комнаты я тебя не пущу.

Она подошла к двери и выглянула наружу.

— Мурлыка! Мурлыка! Иди, выпей молочка! Поешь сметанки!

— Мечта нашего Базиля, — сказал Иван.

На зов хозяйки в горницу вошёл кот с прекрасной рыжей шерстью. Он настороженно оглядел гостей и принялся истово лакать молоко. Напившись, он потёрся о ноги старушки и получил миску с мелкой рыбой, которую он и начал с урчанием поедать.

— Мурлыка… Котик… Хороший котик… — приговаривала старушка, с умилением глядя на своего питомца. — Но у него странности: едва наступают сумерки, как он уходит из дома. Уж как я ни пыталась его удержать, а он кричит и требует выпустить его на улицу. Приходится выпускать. И что ему не сидится дома?

Кот с удовольствием поел и обошёл вокруг гостей, внимательно их оглядывая. Особое внимание он уделил Кузе. Он сел напротив козла, не сводя с него любопытных глаз. Кузя потянулся к нему мордой, а Мурлыка отступил, вытянулся и потянулся к нему розовым носиком. Понюхавшись, они отступили на шаг, ещё раз оглядели друг друга, вновь соприкоснулись носами и только тогда заговорили.

— Ты кто? — спросил Мурлыка.

— Козёл. Бывший козёл на заклание.

— Это как же?

Кузя рассказал свою историю, и Мурлыка призадумался.

— Тогда я советую тебе не спать эту ночь, — таинственно проговорил рыжий кот. — Не спи и жди меня. Так и быть, я вам помогу. Бабушка поместит всех твоих друзей-людей в одной комнате. Эту комнату постоянно используют для приёма гостей. Так вот, ты просись выпустить тебя во двор. Просись у девушки, она, по-моему, самая отзывчивая на просьбы. Все типично городские девушки отзывчивы на просьбы животных их пожалеть. Скажи, что тебе очень жарко в доме и ты хочешь провести ночь во дворе. Когда настанет ночь, я научу тебя, что делать.

— Сделаю, как ты советуешь, — подумав, согласился Кузя. — Но что всё это означает?

— Сейчас сказать не могу. Ночью всё узнаешь.

Козёл аккуратно прилёг у стены, потом встал и лёг на самом проходе. Старушка, снующая по горнице, уже несколько раз споткнулась о его будто бы случайно выставленные ноги.

— Кузьма, а не мог бы ты лечь поудобнее, — не выдержал Иван.

— Я и лёг поудобнее, — объяснил Кузя.

— Поудобнее для проходящих мимо, — пояснил Иван.

— Не могу, уж очень жарко, — пожаловался козёл. — Это у вас шерсть растёт только на голове, и то без подпушка, а у меня очень даже густая и тёплая шерсть. Я здесь уже задыхаюсь. Можно мне переночевать на улице?

— И в сенях не жарко, — сказала хозяйка.

— Жарко. Вот закутайся в шубу, тогда поймёшь, — упрямо твердил Кузя. — Адель, позволь мне провести ночь во дворе.

Девушке было жаль козла, который тяжело дышал и даже высунул язык от жары.

— Я боюсь, что на тебя нападут волки, — нерешительно сказала Адель.

— Какие здесь могут быть волки? — возразил Кузя. — Что им здесь есть? Мы столько времени шли по этому лесу, а не встретили ни зайца, ни лани.

Этот довод убедил девушку. Действительно, они не встретили ни одного животного, ни одной птицы. Лес словно вымер. Она нерешительно посмотрела на Ивана.

— Ладно, переночуй во дворе. — разрешил Иван. — Но не балуй. Бабушка, разреши Кузе побыть на улице. Ручаюсь, что он не зайдёт на огород, если он здесь есть.

Старушке явно не хотелось пускать козла на улицу, но Марио уже любезно открыл дверь, и Кузя незамедлительно вышел из избушки.

Путешественникам вскоре захотелось спать, и старушка вновь засуетились, готовя им постели. Она поместила их в просторной чистенькой комнате с широкими лавками по стенам, и гости, у которых глаза слипались от усталости и сытной еды, буквально повалились на указанные им места. Настю вообще пришлось довести до лавки, настолько её оставили силы. Она и за столом сидела, словно неживая.

— Спите, спите, гости дорогие, — приговаривала старушка, и все морщинки у неё прямо-таки лучились добротой.

Убедившись, что все крепко спят, хозяйка тихо вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь и заложив её на засов. С лицом у неё стала происходить странная перемена. Многочисленные морщинки сдвинулись со своих мест и стали складываться в злобную гримасу, губы изогнулись, глаза приобрели холодной колючее выражение.

— Спите, гости дорогие, — повторила она, но теперь никто бы не узнал её грубый голос. — Вы поели, а теперь и мне надо приготовить себе обед.

Она захихикала самым гадким образом и заковыляла в дальний конец избы, где у неё находилась кухня, своим видом резко отличавшаяся от чистых нарядных комнат. Это было закопчённое помещение с низким потолком, завешенное и заставленное сальными котлами, грязными лавками, большими неопрятными связками сухих трав, шкурами и костями мелких и крупных животных, которых не принято есть. Большая чёрная от грязи печь производила странное впечатление.

— Хорошо-то как! — проговорила старуха, с удовольствием оглядывая своё хозяйство.

Она уселась на грязный табурет и принялась копаться в посуде.

Козёл, выйдя из дома, прошёлся по двору и только после этого обнаружил кота. Мурлыка сидел на столбике и думал.

— Что ты хотел мне рассказать? — спросил Кузя, встав перед столбиком и задрав голову, чтобы лучше видеть собеседника.

Кот спрыгнул на землю и отвёл козла подальше от избы.

— Я всегда ухожу из дома перед сумерками, — начал он свой рассказ. — И это вовсе не потому, что я завзятый гуляка. Мне было бы приятнее проводить ночи в уютном доме, а не под открытым небом. Всё дело в моей хозяйке: днём она другая, чем ночью. Вы видели её доброй и ласковой, а вечером она станет злобной и грубой. У неё даже лицо меняется. Я боюсь её ночную, а днём люблю, поэтому к ночи я ухожу из дома, а утром возвращаюсь обратно.

— А что грозит моим друзьям? — спросил Кузя, начиная тревожиться.

— Смерть, потому что зовут мою хозяйку Баба-Яга. Ночью она убьёт людей, а потом и тебя. Обычно я не вмешиваюсь в дела моей хозяйки, но тебя мне жаль, поэтому я помогу вам всем уйти отсюда, но при условии, что вы не причините ей вреда.

— Договорились. Скажи, что мне надо делать.

— Сначала дождёмся темноты.

Кузю клонило ко сну. Он мужественно боролся с дремотой, но она победила, и козёл крепко заснул.

— Вставай! Проснись! — начал будить его Мурлыка, когда солнце зашло.

Кузя спал, как убитый.

Кот принялся тормошить его, царапать, бить лапами, но лишь с очень большим трудом заставил его поднять отяжелевшую голову с земли.

— Просыпайся, иначе твои друзья погибнут, — внушал Мурлыка.

Когда это соображение утвердилось в помрачившемся мозгу козла, он встал на подгибающиеся ноги и сделал несколько шагов, прогоняя сон.

— Что я должен делать? — спросил он.

— Ходи здесь и не останавливайся, а то опять заснёшь, — предупредил кот и вспрыгнул на окно, закрытое ставней.

Он уцепился в выступ когтями и приник к щели. Потом он спрыгнул вниз.

— Она ушла, — сообщил кот. — Иди сюда, Кузя. Ты должен поддеть рогами ставень и отодрать его.

Козёл несколько раз примерялся просунуть рога в щель ставни, примерился и поднажал. Гнилое дело затрещало, и одна доска оторвалась от рамы.

— Ещё раз, — скомандовал кот. — И ещё раз. Поднажми.

Кузя отодрал ещё несколько досок.

— Теперь поддень здесь.

Кузя поднапрягся, и одна створка окна распахнулась.

— Теперь жди здесь и не попадайся на глаза моей хозяйке, если она выйдет из дома. Ты должен в это время спать, недаром же тебя кормили кашей.

Кот прыгнул и исчез за окном. Он приземлился на пол, огляделся и принялся будить Ивана. Это было нелегко, но Мурлыка не отступал до тех пор, пока молодой человек не проснулся.

— Что случилось? — не понял он, чувствуя, как кот бьёт его по лицу мягкими подушечками лап.

— Просыпайся, если хочешь остаться живым, — объяснил кот.

— Мурлыка? Как тебя понять?

— Так и понимай, что вас всех усыпили, чтобы ночью запечь и подать к столу. Моя хозяйка — Баба-Яга, а она любит готовить.

У Ивана всё ещё был туман в голове, и он медленно осознавал услышанное.

— Поблагодари вашего козла Кузю. Я только по дружбе к нему взялся вам помочь. Сам понимаешь, что моя бабушка не должна знать, что это именно я лишил её обеда. Ты окончательно проснулся?

Молодой человек сделал несколько энергичных движений и встряхнулся.

— Кажется, окончательно.

— Я обычно не мешаю ей заниматься своими делами ночью, а попросту ухожу. Днём она добрая и ласковая, а ночью творит зло. Не люблю её такую, вот и ухожу из дома по ночам, а утром возвращаюсь. Вам надо не дать себя погубить ночью. Она только ночью может это сделать. Если останетесь живы, то утром спокойно уйдёте. Ждите петушиного крика. Приприте чем-нибудь дверь, закройте окно и обороняйтесь. Только прошу вас об одном: не причините вреда моей хозяйке. Я пойду и уведу подальше Кузю, а ты буди остальных.

Мурлыка взлетел на подоконник и спрыгнул вниз. Иван услышал, что он что-то говорил козлу, а потом копытца протопали под окном и стихли вдали. Молодой человек принялся будить своих спутников. Это оказалось трудным делом, но он заставил всё-таки их встать. Узнав о предупреждении рыжего любимца старушки, все забеспокоились.

— Это безобразие, — взорвался Марио. — Только что нас хотели принести в жертву не поймёшь кому, а теперь в нас распознали пищу. И постоянно нас усыпляют. Самое возмутительное, что усыпляют.

— Раз усыпляют, значит, боятся, что мы окажем сопротивление, а раз боятся, то, значит, мы способны это сделать, — рассудительно ответил Иван, осмотрев дверь и прикидывая, что лучше к ней придвинуть. — Помоги мне, Марио.

Вдвоём они принялись устанавливать лавки таким образом, чтобы они не дали двери открыться.

Адель устала бояться. Она чувствовала полное отупение, а Настя, не подвергавшаяся так часто нападениям злых сил и неинтересная для колдуньи Маргариты, с ужасом и тоской озиралась по сторонам. Если бы была возможность бежать, она бы бежала прочь из этих мест, не думая об усталости и своих спутниках. Сколько она жила на свете, а никогда не испытывала ничего подобного. Только познакомившись с этими странными людьми, непонятно зачем и куда идущими, она столкнулась с настоящей опасностью. Даже дух матери явился ей, чтобы спасти от ведьмы. Нет, едва возникнет возможность расстаться с этими опасными людьми, она тут же уйдёт.

— Теперь окно, — деловито распорядился Иван. — Не так-то просто его укрепить, но попробуем.

Марио мало чем мог помочь умелому спутнику, но стоял рядом, выполняя мелкие поручения.

— А теперь вооружимся, — велел Иван.

Они с Марио перевернули всю комнату, но ничего, что могло послужить оружием, не нашли.

— Выпусти меня из комнаты, — попросил Марио. — Я принесу что-нибудь подходящее для обороны, а заодно проверю, где наша бабушка. Не бойся, я ловкий и могу ходить бесшумно. Мне приходилось обчищать дома в присутствии хозяев. Они занимались своими делами, а я шарил в комнатах, где они только что были и откуда перешли в другую комнату. Не волнуйтесь за меня, друзья. Возьму, что надо, взгляну и сейчас же вернусь.

Иван колебался, но Марио уже отодвинул одну из скамей, и молодой человек отодвинул другую. Итальянец выскользнул за дверь, а Иван стоял наготове, чтобы, впустив Марио, сейчас же установить скамьи.

Марио отсутствовал недолго, но его спутникам показалось, что прошла вечность, прежде чем их товарищ, пританцовывая, протиснулся в щель.

— Всё в порядке, — ободряюще проговорил он. — Вот оружие.

Он передал друзьям два ухвата и кочергу, посмотрел на них и захохотал.

— Марио, что случилось? — с любопытством спросила Адель.

Судя по поведению итальянца, сейчас опасности не было.

— Что-то больно ты весел, — подозрительно сказал Иван. — Не темни.

Цыганка с надеждой прислушивалась к разговору. Ей опостылел этот лес и все приключения, которые с ней случились.

— Сейчас скажу… Я пошёл… Ха-ха-ха!

И Марио так и закатился в припадке смеха. Немного успокоившись, он рассказал:

— Я пошёл осторожно, каждую секунду ожидая, что появится старуха. В горнице её не было. Там-то я и прихватил это оружие. Повернул я назад, но вдруг мне стало очень обидно. Вроде, я пошёл на опасное дело, а ничего опасного не произошло. Ну, я и отправился обследовать дом. Это только снаружи избёнка кажется маленькой и ветхой, а внутри красота и чистота. Я обнаружил комнату, где наша бабушка ночует. Так это не спальня, а собор. Молоденькой кокетке такая красота и не снилась. Я бегло её осмотрел… м-м-м… старушки не нашёл и пошёл дальше.

Адель, услышав замешательство в голосе итальянца, поняла, что он профессионально осмотрел комнату. Она задумалась, надо ли говорить о своих сомнениях вслух, посмотрела на Ивана и поняла, что и он заподозрил то же, но решил не затрагивать эту тему. И правда, защищать интересы Бабы-Яги было бы странно. Если бы не кот Мурлыка, проникшийся дружбой к козлу Кузе, они бы погибли.

— Я дошёл до какой-то двери, приоткрыл её, вошёл в маленький закуток с ещё одной дверью, чуть приоткрытой, а там…

— Что там оказалось? — не выдержала девушка.

— А там оказалась комната, вся прокопченная и грязная, заваленная покрытыми сажей котлами и прочими вещами, а среди них перед чёрной печью возились старуха со злобным лицом. Помните, какое приятное лицо было у нашей бабушки? Так я готов поклясться, что страшная старуха и наша добрая хозяйка — один и тот же человек. Уж не знаю, что она с собой сделала, но это была она. Притом она всё время бормотала, но слова её мне не понравились, потому что речь шла об обеде для неё. Кого она первого наметила зажарить, я не стал выяснять, а поспешил вернуться, но сперва запер обе двери на задвижки. Не знаю, сумеет ли она выбраться через окно, а через дверь она точно не пройдёт.

— Мурлыка сказал, что нам надо продержаться до утра, — напомнила Адель. — Утром она не будет нам страшна.

— Значит, она только ночью владеет какой-то колдовской силой, — решил Иван. — Посмотрим, что будет дальше. Спасибо, Марио, ты здорово всё сделал.

Итальянец засмеялся, очень довольный тем, что принёс пользу своим друзьям. До встречи с Иваном и Аделью он заботился лишь о себе, а сейчас ему хотелось не только спастись самому, но и помочь друзьям.

— Ты думаешь, бриллиантовый, что она не сумеет выбраться? — с надеждой спросила цыганка. — Может, нам попробовать бежать?

— Нет, — сразу сказал Иван. — Бабушка может выбраться через окно, если ставни открываются изнутри, а тогда она нас нагонит в лесу. Легче держать оборону здесь. И не забудьте, что к нами козлик. Кот увёл его в какое-то безопасное место, но мы не знаем куда и не сможем забрать его с собой, а без нас ему несдобровать.

Настя пожала плечами. Меньше всего она думала сейчас о Кузе. Однако первая часть доводов Ивана её убедила.

Путешественники сели прямо на пол и стали ждать. На всякий случай Иван сел сбоку от окна, чтобы самого его не было видно, а он увидел, если кто-нибудь захочет открыть ставни. Сначала было тихо, потом послышался всё усиливающийся стук. Очевидно, это старуха пыталась вышибить дверь и освободиться. Потом шум прекратился, некоторое время стояла тишина, а затем стук послышался снова, но уже другого рода. Наверное, старуха выламывала ставни.

— Крепкие сама для себя запоры поставила, — откомментировал Иван, настороженно прислушиваясь.

Стуки не возобновлялись, и это удивляло и тревожило людей. Потом все вздрогнули, когда где-то что-то словно взорвалось.

— Что там происходит? — задал Марио вопрос, на который, конечно же, никто не мог ответить.

Иван приник глазом к щели между ставнями и присвистнул.

— Что там? — встревожились все.

— Не знаю, что. Видел лишь, как что-то пролетело по воздуху и опустилось вон за теми кустами.

Он вновь приник к щели.

— Внимание, вот и наша хозяйка собственной персоной.

Он отскочил от окна и схватил ухват. Ставни задрожали, словно кто-то их тряс.

— Отойди, бабушка, а то у меня для тебя угощение не из приятных, — предупредил молодой человек. — Как бы мне тебя не зашибить ненароком.

Старуха даже зарычала от злости, но трясти ставни перестала и скрылась.

— Пошла выламывать двери, — пояснил Иван.

Марио со вторым ухватом встал у двери.

— Осторожнее, бабушка, а то у меня ухват в руках, — закричал он, когда Баба-Яга стала ломиться в дверь. — Как бы я по рассеянности не посадил тебя в печь вместо горшка.

Старуха продолжала ломиться в дверь. Скамьи, не дающие двери раскрыться, опасно вздрагивали, и Иван велел Адели и Насте их придерживать.

Девушку удивляло, что ни Ивана, ни Марио, похоже, не испугали попытки Бабы-Яги пробраться к гостям. Их спокойствие поневоле передавалось и ей, заставляя думать, что их укрепления достаточно прочны.

Старуха прекратила ломиться в дверь и куда-то ушла. К окну она не подходила, и это тревожило Ивана. Он не верил в то, что она прекратит попытки до них добраться. И правда, послышался скрежет, и доски пола у стены стали раздвигаться.

— Извини, бабушка, но ты сама вынуждаешь меня делать тебе больно, — сказал Иван и с размаху сунул ухват в образовавшуюся щель.

Внизу истошно завопила старуха. Сначала она просто кричала от боли, потом стала ругаться и попыталась схватить ухват и тянуть его на себя. Тут на помощь Ивану пришёл Марио и стал тыкать вниз кочергой. Баба-Яга прекратила атаковывать их снизу и затихла.

— Что теперь? — спросила Адель.

Она стояла посреди комнаты, глядя то на дверь, то на окно, то себе под ноги.

— Поживём — увидим, — пошутил Иван.

— Она там, — предупредила цыганка, указывая на потолок.

Наверху заскребли. Раздался скрежет отдираемых досок. Иван и Марио схватили ухваты и принялись тыкать ими в образовавшиеся просветы, но без ущерба для старухи. Ей легко было уклоняться от беспорядочно просовывающихся перед ней ухватов и продолжать отдирать доски. Наверху уже зияла большая дыра. Все стояли наготове, не зная, что предпримет Баба-Яга. Наступила тишина и тянулась томительно долго, действуя людям на нервы.

— Осторожнее, не прибейте меня, — послышался сверху знакомый голос, и их взорам предстал кот Мурлыка собственной персоной. — Сейчас я спущусь к вам.

Он примерился прыгнуть, и люди расступились, давая ему место. Рыжий кот устремился вниз, коснулся земли и превратился в злобную старуху, в бешенстве вращающую глазами. Она прыгнула на растерявшуюся Адель, но Иван её опередил и ухватом отбросил от девушки. Старуха вся затряслась в неистовой злобе и стала превращаться в какого-то зверя, не то волка, не то медведя. Иван и Марио приготовились драться ухватами, и даже Адель, заражённая воинственным пылом, схватила кочергу. Настя, подобрала какие-то мелкие предметы и приготовилась швырять ими в Бабу-Ягу.

Неизвестно, что произошло бы дальше, но вдруг где-то пропел петух. Адель вздрогнула от неожиданности. Этот звук словно возвращал её из мира сказки в мир жизни. Что с ней? Где она? Неужели она и её друзья сражаются со старухой, превратившейся в свирепого зверя? Да и где этот зверь? Перед ними была их хозяйка и улыбалась ласковой улыбкой.

— Вы уже проснулись, гости дорогие? — проворковала она. — Хорошо ли почивали? Почему вы стоите здесь с ухватами и кочергой? Что вы собираетесь делать? Или вы от кого-то обороняетесь?

Адель глазам не верила. Неужели это та самая Баба-Яга? Прав был Мурлыка, предупредивший, что им надо продержаться только до утра.

— Да, здесь был зверь, — нерешительно подтвердил Иван. — Видишь, потолок разобран?

Старушка заохала, всплеснув руками.

— Так, выходит, вы и не спали вовсе? — спросила она.

— Сначала заснули, но быстро выспались и встали.

Хозяйка непонимающе поглядела на него, а затем предложила пойти в горницу и позавтракать.

— Спасибо, бабушка, но нам некогда, — за всех отказался Иван. — Нам надо спешить. Ты уж извини, но мы пойдём. Спасибо тебе за гостеприимство, за хлеб за соль.

— Так я вам с собой заверну, — радушно предложила старушка. — Как устанете да присядете отдохнуть, так и поедите.

— Спасибо, бабушка, — поблагодарил Иван.

Адель боялась, что старуха, уже раз подмешавшая им в угощение сонного зелья, проделает это ещё раз и нападёт на них, спящих, но промолчала, полагая, что Иван умнее её и знает, что делает.

Пока хозяйка собирала еду в объёмистый узел, Марио осенила блестящая мысль.

— Ты нас извини, бабушка, за то, что пользуюсь твоей добротой, но не найдётся ли у тебя лишней одежды? Пускай не для нас, а хотя бы для нашей Адели, а то она не привыкла ходить в лохмотьях.

Старушка окинула девушку взглядом, на мгновение ставшим цепким и колючим.

— Ты не бойся, я тебе заплачу. Вот, видишь, монету?

Адель была поражена поступком итальянца. Подумать только, мало того, что он помнил о её нуждах, не украл ничего, когда ночью осматривал комнаты, так он ещё собирался честно купить для неё платье.

— Хорошо, продам юбку и кофту, — согласилась старуха. — Но уж не обессудьте, какие есть.

Она принесла неновые вещи, но Адель была рада уже тому, что они были без дыр. Цвет у них был старушечий, да ведь и принадлежали они не молоденькой девушке.

— Слишком мало за эту монету, — вмешалась цыганка. — Нечестный торг ведёшь.

— Ишь какая бойкая выискалась, — шикнула на неё хозяйка, обнаруживая деловую хватку. — Сможешь больше дать за эту монету, так дай.

— И дам, — проговорила Настя. — Юбку цветную дам, кофту шёлковую, две шали дам, да ещё сапожки в придачу.

— Сапожек у меня нет, да если бы и были, они бы у неё с ног свалились, — ответила старушка. — Зато могу вам предложить шапки.

— Картузы, что ли? — не понял Иван.

— На что им твои шапки? — дерзко спросила Настя.

— А это не простые шапки, а волшебные. Шапки-невидимки. Наденешь такую шапку, и никто тебя не увидит. Смотрите, сейчас покажу.

Она ушла и вернулась с десятком шапок, похожих на колпачки. Она надела один из них себе на голову и исчезла из глаз присутствующих.

— Бабушка, где ты? — обеспокоено спросил Иван, всё ещё боявшийся нападения, несмотря на заверение кота Мурлыки в том, что его хозяйка днём добрая.

— Здесь, — ответил голос старушки, но её самой видно не было.

— А можно мне попробовать? — заинтересовался Марио.

Старушка вновь появилась перед гостями, держа снятую шапку в руке.

— Попробуй и убедись, что вещь стоит своих денег.

Итальянец надел шапку и исчез. Его голос раздавался то в одном углу, то в другом, он даже толкнул Ивана для пущей наглядности, но самого его видно не было.

— Берём! — обрадовался он, снимая шапку и вновь становясь видимым.

— Берёте, и хорошо, — одобрила старушка, отнимая у него шапку. — Вот вам четыре шапки.

— Пять, — вмешался Иван. — С нами ещё Кузя. Вдруг возникнет какая опасность, так мы и ему на голову наденем шапку-невидимку.

— Не много ли? — засомневалась старушка. — Шапки-то волшебные.

— Но и монета немаленькая, — заспорила Настя.

— Ладно уж, — уступила хозяйка. — Дам вам пять шапок. Одна, две, три, четыре, пять. Вот они. Не смотрите, что они неказисты на вид. Зато польза от них большая. Примерьте-ка.

Шапки работали прекрасно. Иван надевал то свою шапку, то ту, что купил для козла, исчезая и появляясь вновь.

— Ну, бабушка, спасибо. Теперь нам никто не страшен.

— Дайте-ка, я заверну их в платок, а то растеряете дорогой, — добродушно проворчала старушка, отбирая шапки и заворачивая их в белый льняной платок. — А вот и ваш козёл. Ишь, чёрненький, какой весёлый и довольный. И мой Мурлыка с ним.

Все повернулись к двери, куда уже входили друзья.

— Мы уходим. Кузя, — предупредил Иван.

— Я готов, — ответил козёл, мотнув своей бородой.

Мурлыка стал блаженно тереться о ноги хозяйки.

— Соскучился, миленький? — растрогалась старушка. — Подожди немного, я тебе дам молочка и кое-что вкусненькое.

Мурлыка вспрыгнул на стул возле стола, накрытого чистой вышитой скатертью, уселся поудобнее, обвился хвостом и принялся терпеливо ждать, сонно моргая. На путешественников он не обращал ровно никакого внимания, будто не он будил ночью Ивана и предупреждал об опасности.

Гости распрощались с Бабой-Ягой и ушли, унося с собой узелок с едой и свёрточек с шапками-невидимками. Цыганка несла свой узел из шали со своими пожитками.

— Вот это бабка! — восхищённо проговорил Марио. — Я уж думал тогда, ночью, что нам конец пришёл, но вдруг Баба-Яга обернулась ласковой старушкой.

— И такой ласковой и доброй, что ночная злобная старуха сразу же показалась сном, — подхватила Адель. — Даже страха не осталось.

— Обаятельная старушка, — серьёзно согласился Иван.

— Удивительно, что она продала нам чудесные шапки, — высказала своё мнение Настя.

— Да, утром она сама доброта, — сказала Адель.

— Но как бы ни была она добра, — заметил Иван, — а её подарок в виде еды мы уложим прямо в узелке вот в эту ямку и завалим сушняком, потому что встретиться с ней ночной в сонном виде я не хочу и вам не советую. И сделаем мы это прямо сейчас, пока мы не проголодались настолько, что готовы будем рисковать собственной жизнью, лишь бы наесться.

— Справедливо говоришь, яхонтовый, — одобрила его предложение Настя. — Нельзя пользоваться дарами Бабы-Яги, ничего хорошего она не подарит.

— А шапки? — спросил Марио.

— Ты их купил за свою монету, — напомнила Адель, высоко оценившая поступок итальянца.

— Свою или не свою, это ещё как посмотреть, — таинственно проговорил Марио, помялся немного и решительно заговорил. — Хорошо, расскажу всё, как есть. Ночью, когда я искал оружие для защиты от нашей бабушки, я, конечно, добротой к ней не пылал и, само собой, желал ей отнюдь не счастья и здоровья. Ухваты и кочергу я прихватил сразу же, но захотелось мне проверить, не найду ли я чего-нибудь ещё. Ничего особенного я не углядел, но на дне одного из ящиков комода в уютной спаленке старушки я обнаружил ту самую монету, которой и расплатился за вещи для Адели и шапки. Я прикинул, что монета эта старушке, вроде бы, в этих лесах ни к чему, ну, и прикарманил её.

— Это нехорошо, Марио, — осудила его девушка.

— Я тоже пришёл к этому выводу, поэтому и решил вернуть монету хозяйке. А как это сделать? Не признаваться же, что я её украл, а теперь раскаиваюсь. Вот я и предложил продать за неё вещи для тебя, Адель. Я ведь помню, как ты страдала из-за своего внешнего вида, а ведь в то время твоя одежда выглядела почти новой по сравнению с тем, во что она превратилась после перехода через леса и болота. Я бы, как последний глупец, отдал монеты только за юбку и кофту, но, спасибо Насте, что она заставила бабушку расщедриться на шапки. Видно, этих шапок у неё пруд пруди, раз она так легко с ними расстаётся. А монету, выходит, я ей всё же вернул.

Он засмеялся и похлопал себя по карману. И тут же лицо его выразило недоумение. Он сунул руку в карман и вытащил монету.

— Но я же сам, своими руками отдал её старухе! — воскликнул он. — Это какие-то чудеса.

— Наверное, бабушка потихоньку сунула её тебе в карман, — предположила Адель. — Ведь днём она добрая.

Иван покачал головой.

— Странно это всё, — решил он. — Монету отдали, а она вновь у Марио. Что бабушка подсунула ему монету, я не верю.

— Я придумала, — заговорила цыганка. — Если я права, то ты очень удачно украл волшебную вещь. Купи у меня мою шаль.

— А зачем мне она? — удивился Марио.

— Раз тебе не нужна, так отдашь мне обратно. Покупай, бриллиантовый, не раздумывай, я дело говорю.

Марио почувствовал, что у него голова идёт кругом от слов и, главное, убеждающих интонаций цыганки. Он протянул ей монету и взамен получил шаль. Повертев её в руках, он пожал плечами. Только что проявленная им глупость, заставившая его купить за большую монету ненужную шаль, была сродни сумасшествию.

Настя опустила монету в кармашек юбки.

— А теперь посмотри, нет ли монеты у тебя в кармане, — велела она.

— Как она может быть у меня в кармане, если ты положила её в свой карман, — удивился Марио.

— Не спорь, изумрудный, я знаю, что говорю.

Марио сунул руку в карман и с изумлением вытащил монету.

— Неразменный рубль! — догадался Иван. — Я слышал про такие деньги, но в наших краях всё больше про неразменные пятаки говорили, потому что жизнь у нас копеечная, рубль никаким трудом не заработаешь. Он у нас за великое богатство считался.

— Вот это удача! — обрадовался Марио. — Держи свою шаль, Настя. Теперь я тебе десять самых дорогих шалей куплю.

— Подожди, Марио, не торопись. — остудил его пыл Иван. — Эта монета принесёт тебе богатство, но человека, с которым ты будешь ею расплачиваться, разорит. А возможно, это будет честнейший и достойнейший человек. Можно ли пользоваться неразменным рублём так необдуманно? Это то же самое, что воровство.

Марио тяжело вздохнул.

— Убедил, Иван, — согласился он. — Буду расплачиваться этой монетой только с жуликами и негодяями. Но ты, Настя, всё равно получишь десять роскошных шалей. Я найду торговца-негодяя, который обирает своих покупателей, и куплю эти шали у него, а расплачусь этой вот чудесной монетой. И это не будет воровством, а попросту наказанием за бесчестность и жадность.

Марио был неисправим, и ни Адель, ни Иван не стали с ним спорить. Когда настанет время, они присмотрят за ним, а сейчас вести с ним нравоучительные беседы было бесполезно.

Путешественники бодро шли по лесу. За разговорами они даже не заметили, что их ведёт за собой козёл, а сейчас удивились.

— Кузьма, ты знаешь дорогу? — спросил Иван.

— Мне Мурлыка показал, куда идти, чтобы нас не догнала Баба-Яга, — объяснил Кузя. — Он не знает, что в этих краях, но знает, что старуха туда не ходит и даже на ступе не залетает. А вон там жилище ведьмы, от которой мы ушли, там живут разбойники, с которыми Баба-Яга водит дружбу, а там — непроходимые болота, где обитает кикимора. Остаётся один путь — вон туда.

Путешественники шли вперёд, стараясь отойти как можно дальше от избушки Бабы-Яги. Есть было уже нечего, и с этим тоже приходилось считаться. Поздно вечером, совершенно измученные, они остановились на ночевку, выбрав, как всегда, местечко, где ели склонили свои ветви низко над землёй. Эти природные шалаши служили прекрасным убежищем.

— А может, в еду не было примешано никакого зелья? — усомнился Марио.

— Теперь уже поздно об этом думать, — резонно возразил Иван. — Напьёмся свежей воды вон из того ручейка и ляжем спать. Не знаю, как долго тянутся эти леса, но, в любом случае, надо поскорее отсюда выбираться. Завтра разбужу вас рано.

Он распределил дежурства, и все расположились на ночлег. Ночь прошла спокойно, и утром, позавтракав водой из ручья, путешественники вышли в путь.

Лес менялся мало. По-прежнему лиственные и хвойные деревья росли вперемежку. Лишь иногда встречались участки ельника, сосняка или березняка. Хорошо было лишь то, что совершенно исчезли заболоченные места, и лес стал заметно суше.

— Мне кажется, что мы уходим от болот. — предположил Иван.

— Знать бы ещё, куда мы идём, — вставил Марио.

— Увидим.

— Если идти всё время прямо, то куда-нибудь выйдешь, — философски сказал козёл.

— Ты уверен, что мы идём прямо? — спросила цыганка.

— Не уверен. Я говорю, ЕСЛИ идти всё время прямо.

— По крайней мере, мы удаляемся от болот, значит, не плутаем по одному и тому же месту. Я думаю, что полезно будет сделать какой-нибудь сосуд для воды, а то как бы мы не вступили в места, где трудно найти ручей.

Адель в который уже раз пожалела о фляге Пахома Капитоныча. Но умелый Иван быстро сплёл берестяное ведёрко вроде тех, которые они использовали при переходе через пески и бросили дорогой, набил мокрым мхом, чтобы кора разбухла, и путники пошли дальше.

Адель, не евшая уже больше суток, устала довольно быстро, но молчала, понимая, что её друзья тоже борются с утомлением. Уж сколько раз она оказывалась без пищи, но чувство голода каждый раз казалось новым и более неприятным. Однако все, одинаково страдая, молчали про еду, словно по уговору. Они не смели отвлекаться пением или интересной беседой, потому что их могли отыскать ведьма, Баба-Яга или кто-то другой, не менее опасный. Большей частью они шли молча, переговариваясь лишь по необходимости.

Вечером, совершенно измученные, они уже еле плелись по лесу, когда Кузя вдруг издал короткое блеяние и попятился. Марио, шедший следом, не успел остановиться, налетел на козла и очутился на земле.

— Ты чего? — воскликнул он, ошеломлённый падением.

— Здесь кто-то есть, — сообщил Кузя.

— Плохие места! Ох, плохие места! — заохала Настя. — Чувствую недоброе.

У Адели холодок пробежал по спине. В этих местах подлесок был очень густой, и за молоденькими деревцами было легко спрятаться. Сейчас на них мог выпрыгнуть какой-нибудь зверь. А вдруг за кустами стоит ведьма или Баба-Яга и ждёт своего часа?

И правда, в кустах слева кто-то зашевелился и выступил на открытое место. Это было существо ростом со взрослого мужчину, имеющее обличье среднее между человеком, обезьяной и каким-то зверем. Оно заросло сероватым мехом, на плечах был накинут плащ из какой-то грубой шерсти, а вокруг бёдер было обёрнуто рваное тряпьё. Ноги были босые, с огромными ступнями и шестью длинными пальцами, по-видимому, очень ловкими. На руках было по пять корявых пальцев с ногтями, похожими на большие изогнутые когти. Особенно ужасно казалось лицо, наполовину заросшее тёмной шерстью. Глаза прятались под косматыми бровями, и выражение их не внушало доверия.

Кажется, существо тоже не ожидало встречи, потому что стояло неподвижно, разглядывая людей с нескрываемым удивлением.

— Что вы здесь делаете? — спросил незнакомец грубоватым голосом.

— Нам надо выйти из этого леса, — объяснил Иван. — А кто ты?

— Местный леший. Хозяин этих мест. Но мне некогда с вами разговаривать.

Было походе, что леший не чувствовал к ним злости, и люди осмелели.

— Может, ты подскажешь нам, как отсюда поскорее выбраться.

— Не может, — возразил леший. — Не бывало ещё такого, чтобы леший помогал людям. Не хочется возиться, а то я бы поводил вас по лесу и завёл в болота. Но очень уж это тягомотно. Да и спешу я. Вот уж скоро полгода, как собираемся мы, четыре давних приятеля, каждую пятницу играть в карты. Мне надо поторапливаться, чтобы не опоздать. Так что идите вы своей дорогой, а я — своей. По-хорошему, по-лешенски, желаю вам получше заблудиться. Пропусти-ка, странничек.

Почему-то лешему помешал именно Марио, стоявший довольно далеко от него. Он подхватил итальянца под мышки и переставил на два шага в сторону. Марио и охнуть не успел, как леший ткнул его в грудь, похлопал по плечу и удалился быстрым шагом, так что только ветки затрещали. Издали послышался гогот, похожий на уханье особо большого филина.

— Чудеса, да и только! — протянул Иван, когда пришёл в себя. — Леший. Какой-то ленивый леший.

— Интересно, чем я ему приглянулся? — не понял Марио. — Я был от него далеко, а он… Тяжёлая у него рука. Наше счастье, что ему было некогда. Не хотел бы я померяться с ним силами.

Итальянец долго ещё пожимал плечами, а Адель чувствовала, что у неё начинают дрожать ноги. Наверное, она сама не понимала, насколько сильно испугалась. Рядом что-то тихо бормотала цыганка, закрыв шалью лицо.

— Хорошо, что всё хорошо кончилось, — сказал Иван. — А сейчас, друзья, отойдём от этого места подальше. Кто знает, вдруг леший решит вернуться и заняться нами.

— Проиграется, и захочет выместить на нас злость, — подсказал Кузя. — У нас в деревне был картёжник. Когда он выигрывал, он домой не приходил, потому что праздновал выигрыш, а когда проигрывал, то шёл прямо домой и принимался колотить домашних, чтобы успокоиться.

Путешественники возобновили путь и шли по темноты. Иван выбрал место, где протекал маленький ручеёк, и наполнил своё берестяное ведёрко. Все напились вкусной воды и улеглись спать. Ночью их никто не тревожил, и утро они встретили отдохнувшие и бодрые. Голод, терзавший их накануне, утих, и они были вполне удовлетворены завтраком, состоявшим только из воды. Иван вылил из ведёрка вчерашнюю воду и наполнил его свежей. После этого они выступили в путь и шли довольно долго, когда вдруг Марио издал болезненный рёв.

Все испугались и окружили итальянца, а тот стонал, хлопал себя по лбу, закрывал лицо руками и всячески выражал своё горе.

— Что с тобой?

— Ответь, Марио!

— Успокойся и объясни, что стряслось, бриллиантовый.

— Тебя блохи закусали?

Но Марио не отвечал и продолжал горестно выть. Наконец, он немного успокоился и простонал:

— Горе мне!

— Почему? — спросила Адель.

— Меня, ловкого вора, провели, как последнего простофилю.

— Кто провёл?

— Наш ленивый леший. И сделал-то он это как виртуозно! И что бы мне догадаться, почему он хлопал меня, как старинного приятеля!

— Да что случилось?

— Он украл у меня неразменный рубль! У меня, у вора! Никому об этом не говорите, а не то засмеют и честь моя будет растоптана, а репутация навеки погублена. Нет, каков мошенник! Жулик косолапый!

Адель не знала, сочувствовать ли ей итальянцу или смеяться под происшествием. Одно было хорошо: теперь Марио не будет обманывать людей, покупая вещь на монету, которая сразу же вновь оказывается у него в кармане.

— А не наша ли бабушка обнаружила пропажу и послала лешего вернуть монету? — предположил Иван. — Рассказывали мне, что Баба-Яга дружит с лешими.

— Хорошо, что леший оказался ленивым, — порадовалась Адель.

— Хорошо, что он спешил, — поправила её Настя. — Предупреждали меня, что это нехороший лес, но я и представить себе не могла, что встречу столько нечисти.

— Надо уходить, — напомнил Кузя. — Лес всё не кончается.

— Не представляю, куда нам идти, — признался Иван.

— А я знаю, — откликнулся чей-то весёлый голос.

— Кто ты? — спросил Иван.

— Где ты? — спросил Марио.

В ответ послышался стук. Адель присмотрелась и обнаружила небольшую птицу с красной макушкой. Она читала про таких в книгах и видела на картинках. Однажды она почти увидела её в загородном парке, куда ходила гулять с Франком. Франк ей указывал, куда смотреть, но она слышала лишь стук, а потом стук прекратился, и её жених сказал ей, что дятел улетел.

— Я слышал ваш разговор, — призналась птица. — Если хотите, я выведу вас из леса, но это далеко.

— Выведи! Выведи, пожалуйста! — закричали путешественники, которым только что казалось, что они обречены до самой смерти плутать по этому лесу.

— Тогда пойдёмте, — пригласил дятел. — Я буду перелетать с дерева на дерево и стучать, а вы идите на стук.

Птица вспорхнула и исчезла в ветвях, и вскоре до путников донёсся стук, на звук которого они сразу же поспешили. Такой проводник с непривычки утомлял людей, но потом они привыкли и уже без напряжения шли на стук, тем более что дятел приноравливался к их скорости. Так они шли весь день, сделав только два коротких привала, зато на ночлег расположились рано, потому что дятел захотел есть и спать.

— Вы тоже поскорее ложитесь, потому что завтра я разбужу вас очень рано, — предупредил дятел.

Ночь прошла спокойно, и утром путешественники продолжили путь. Дятел добросовестно постукивал по деревьям, пока вдруг не издал резкий крик.

— Что-то случилось? — прошептал Иван, останавливая свой отряд. — Стойте здесь, а я схожу на разведку.

Но Ивану не удалось сделать и шагу, как прилетел взволнованный дятел.

— Бегите быстрее! — торопил он. — Там впереди огромный трёхголовый змей.

Но было уже поздно, потому что между редкими в этой части леса деревьями показалось чудовище, какое не увидишь даже в кошмарах. Это был змей с длинным толстым телом. Ближе к началу располагались кожаные крылья, а начало было не просто головой, а тремя шеями, увенчанными змеиными головами с узкими раздвоенными языками. Адели казалось, что её меньше бы испугали звериные клыки, чем эти втягивающиеся и вновь высовывающиеся из широких пастей языки. Чудовище было в два человеческих роста и наделено непомерной силой, а они были безоружными.

Дятел истерично крикнул что-то, чего никто не разобрал и улетел, а трёхглавый змей остановился перед путешественниками, внимательно их разглядывая.

— Что ты там прячешься? — прошипела одна из голов, качнувшись в сторону козла, старавшегося встать за кустик. — Всё равно мы начнём с тебя.

— Первым на обед пойдёт девушка, — возразила другая голова. — Ты же знаешь, что у меня болит горло и мне нужна нежная пища.

— Нет! Козёл! — сварливо сказала первая голова и ущипнула соседку за шею. — Я люблю козлятину.

— Не ссорьтесь, — вмешалась третья голова. — Давайте лучше съедим вон того мужчину или парня. Как тебя зовут, парень?

— Иван, — нехотя представился молодой человек.

— Дурак? — съехидничал змей.

Адель и сама не поняла, что на неё нашло, но возмущение в ней пересилило страх.

— Почему ты его оскорбляешь? — гневно спросила она. — Кто ты такой?

— Змей, — представилась голова и зафыркала от смеха при виде наполовину разгневанной, наполовину запуганной девушки. — Змей Горыныч. А твой приятель — Иван-дурак, русский бедняк, в голове негусто, а в животе пусто.

Молодой человек пожал плечами и заслонил собой девушку. Цыганка присела на землю, стараясь стать как можно незаметнее.

— Четыре человека и козёл, — сказала вторая голова. — Может, устроить пир и съесть тебе — козла, мне — девушку, а тебе — Ивана?

— Опять переедим, и живот будет болеть, — мудро ответила третья голова. — Давайте лучше есть понемногу, но часто.

— Ты не смеешь никого тронуть! — крикнул Иван.

Рассудительная голова долго рассматривала смельчака.

— Иван, а ты ешь? — поинтересовалась она.

— Случается, — помолчав, признался молодой человек.

— Вот и у нас это случается, так что ты нас поймёшь. С тебя и начнём.

— Бегите в лес, — приказал Иван.

Он отскочил от нацелившейся на него головы на гибкой шее и схватил сухую дубинку. Змей обидно захохотал и пополз на него. Молодой человек побежал в ту часть леса, где деревья были гуще и где не было его спутников. Он рассчитывал увести змея подальше, а потом драться с ним, сколько хватит сил, пока не погибнет. Он понимал, что, имея оружием лишь эту дубинку, ему не одолеть врага, но сдаваться без боя не хотел.

Иван бежал через лес, огибая деревья, а змей ловко полз за ним. Почему-то он не спешил, и выбившийся из сил молодой человек понял, почему: лес кончился, и перед ним выросла глубокая и широкая колея, похожая на пропасть.

— Вот ты и попался, — хором сказали все три головы змея и засмеялись свистящим смехом. — А знаешь, что это за колея? Когда-то один крестьянин Никита предложил моему дальнему родственнику поделить мир. Запряг он змея в плуг и начал пахать. Землю пропахал, до моря дошёл и захотел море пахать. Мой-то родственник сдуру согласился. Никита его туда загнал да и утопил бедолагу. Вот с тех самых пор эта колея здесь и пролегла. Но родич не зазря погиб. Я теперь всю дичь подгоняю к колее и здесь её спокойно заглатываю. Не трепыхайся, Иван, уйти тебе всё равно некуда, а в неподвижном виде тебе легче будет пройти по горлу в желудок. В час добрый.

Мудрая голова ринулась вниз, пока остальные головы делились восторженными впечатлениями от её речи, и получила весьма чувствительный удар дубинкой по носу.

— Ах, ты так? — рассердился змей. — Я с тобой по-хорошему, а ты драться?

Иван почувствовал, как его что-то сильно ударило в бок, он пролетел с десяток шагов и тяжело упал на траву. Над ним нависли три змеиных головы, и одна из них стала наклоняться, чтобы схватить его и заглотать. Иван лежал, оглушённый ударом о землю и не был в силах даже откатиться в сторону. Голова была уже совсем близко, когда вдруг вскинулась вверх. Змей повернулся в другую сторону, бросив свою жертву, а Иван кое-как отполз на несколько шагов.

— Я тебя предупреждал, чтобы не появлялся в этих местах? — донёсся до Ивана басовитый мужской голос. — Теперь пеняй на себя.

— Не было между нами такого уговора! — заносчиво возразил змей Горыныч. — Это ты брату моему говорил, а не мне. Брат-то всегда был трусоват, потому и подался в дальние края, а мне ты не указ. Я тебя одним глотком проглочу.

Иван с трудом сел и увидел, что перед змеем стоит невысокий широкоплечий человек в рубашке навыпуск, залатанных штанах и лаптях. Лицо у него было доброе, но волевое и сейчас дышало решимостью наказать змея.

— Отойди подальше, странник, — обратился человек к Ивану, — а то как бы мы ненароком тебя не задавили. И вы отойдите, добрые люди. Не вздумайте мне помогать. Своей помощью вы мне только помешаете.

Иван с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, пошёл к Марио, Адели и Кузе, прибежавшим на выручку.

Незнакомец расставил руки и приготовился к бою. У него не было никакого оружия, и Адель не представляла, как он сможет драться со змеем. Она боялась, что сейчас на её глазах змей пообедает смельчаком, пришедшим им на помощь, а они, как испуганные овцы, будут смотреть на это убийство.

— Хорошо, что я его быстро нашёл, — проговорил знакомый голос сверху. — Сейчас змею не поздоровится.

— Кто же это? Кого ты привёл? — спрашивали путешественники.

— Это Никита Кожемяка, единственный человек в этих местах, который может победить змея, — ответил дятел.

Меж тем змей и человек кружили по лугу между лесом и колеёй, не предпринимая попыток нападения, но и не сводя глаз один с другого. Змей первым сделал внезапный рывок вниз одной из голов, но ошибся, потому что не договорился с остальными головами, и Никита сжал одной рукой горло змею, а другой — его гибкую шею. Чудовище взвыло от боли и принялось биться в руках богатыря, даже не пытаясь схватить его другими головами. Наверное, от боли змей потерял способность думать, а может, в руки Никиты попалась как раз самая разумная голова, чьих команд привыкли слушаться остальные головы, но он вырывался, шипя и воя от боли и страха. Ему удалось вывернуться из рук богатыря, и он отполз подальше, расправил крылья и взлетел, торопясь убраться подальше из этих гиблых мест. Одна из голов его бессильно болталась в воздухе.

— Вот и всё, — деловито сказал Никита Кожемяка. — Теперь он нам не страшен. А кто вы, добрые люди, чуть не попавшие на обед змею Горынычу? Ваше счастье, что я был неподалёку и дятел меня быстро разыскал и направил к вам на помощь.

Путешественники представились и кратко поведали о себе.

— Но с нами идёт ещё цыганка Настя, — забеспокоился Иван. — Где она? Как бы она не попала в беду.

— Я слетаю, взгляну, что там делается, — вызвался дятел, очень гордый своей ролью в спасении путешественников.

— Да, много всякой нечисти набилось на нашу землю, — вздохнул Никита, выслушав рассказ новых знакомых.

— А этот змей оскорбил Ивана, — напоминала Адель.

— Забудь об этом, — добродушно сказал молодой человек. — Мы, русские, для этой нечисти всегда и дураки, и деревенщины, и нищие. А что им ещё остаётся делать, как ругать нас, если ничем другим ответить нам они не могут? И не оскорбил он меня вовсе, потому что это их всегдашняя манера разговора.

— Да, поналезла на нашу землю всякая нечисть, — повторил Никита, — живёт нашими трудами, творит зло да нас же ещё и поносит. Ну да это до поры…

В спокойном, ясном и твёрдом лице богатыря Адель прочла нечто такое, что заставило её поверить, что до "поры", о которой он говорил, ждать недолго, и горе будет обидчикам. И глаза Ивана приняли это особое выражение. Она знала, что, будь здесь Пахом Капитоныч и Авдей, их лица отразили бы то же чувство, какое было на лицах Никиты и Ивана.

Марио поёжился, а козёл ласково потёрся мордой о сильную руку богатыря.

— Хороший ты козёл, как я погляжу, — сказал Никита совсем другим, добрым голосом и погладил чёрную шерсть. — Как же тебя зовут?

— Кузя. Я был козлом на заклание, а теперь я стал просто козлом.

Богатырь засмеялся и ещё раз погладил чёрную шёлковую шерсть.

— Как долго нет дятла, — сказал Иван. — Наверное, что-то случилось с Настей.

— Не случилось! Не случилось! — откликнулась птица, вылетая из-за деревьев. — Я её нашёл в лесу без чувств и, по её просьбе, вывел из леса. Она благодарит вас за помощь и желает удачи. Если я вам больше не нужен, я тоже полечу. Пока я вёл вас по лесу, я почти не ел, а вокруг полно вкусных личинок.

— Теперь я доведу их до жилья, — сказал Никита Кожемяка. — Лети себе с Богом.

— До свидания! Спасибо! — закричали Иван, Адель, Марио и Кузя.

Дятел упорхнул, торопясь к своим вкусным личинкам.

— Так ты вздумал сам сразиться со змеем с помощью палки? — спросил Никита. — Да, хорошо, что я подоспел вовремя, не то змей бы тебя уже переваривал.

— Ты невероятно силён, — с восхищением сказал Иван. — Наверное, сильнее тебя человека нет.

— И рад бы с тобой согласиться, но не могу идти поперёк правды. Меня единственного в этих краях боится змей, это верно, но есть богатыри гораздо сильнее меня. Об Илье Муромце слыхали? А о Добрыне Никитиче? Алёша-попович тоже посильнее меня будет. Микула Селянинович, наверное, одной рукой меня одолеет. Нет, богатырей у нас много, так что славлюсь я только здесь, в этих местах, а отойди я чуть дальше, так никто моей силе не удивится, потому что там своих героев в избытке. Но вы, я вижу, совсем устали и по вашим голодным глазам вижу, что не прочь пообедать. Так последуем же примеру нашего знакомого и поедим.

— Личинок? — спросил Марио.

Никита от души расхохотался и хлопнул его по плечу.

— Не бойся, там, за тем лесочком у меня припасена хорошая христианская еда. Ты не православный?

— Нет, католик.

— Не знаю такого, но полагаю, что и католик не откажется от нашей русской картошки с салом.

У Адели чуть слюнки не потекли от этих слов. Она помнила вкусную картошку, которой угощал прекрасный принц, а о картошке мельника, колдуна и ворчуна, она вспоминала не раз в голодные дни. С салом это будет и вовсе бесподобно. Девушка поймала себя на том, что предвкушает еду точно так же, как это делал Авдей.

— Да, картошка с салом — великая вещь, — мечтательно произнёс Иван.

— Ещё бы острый соус, — шепнул Марио на ухо Адели.

— И пиццу, — напомнила она.

— Ладно уж пиццу, бог с ней. Я бы сейчас и от чёрствой корки не отказался.

Никита привёл гостей к оставленной им у пня котомке и пригласил располагаться поудобнее, что все и сделали. Адель, наконец-то, почувствовала себя по-настоящему спокойной. Этот деревенский богатырь внушал уверенность в полной безопасности и источал искреннее и непринуждённое радушие. Он деловито разложил на пне чистый белый платок и принялся выкладывать на него варёный картофель, сало, репу, кувшин с медовым напитком, яйца, хлеб. У голодных путешественников головы закружились от вида этих лакомств.

— А я травку пощиплю, — сказал Кузя. — Правда, бабушка мне дала поесть каши, и мне она понравилась…

— Какая бабушка? — спросил Никита.

— Ну… эта… наша бабушка. Баба-Яга то есть. Днём она бабушка, а ночью Баба-Яга. Так вот она мне дала каши поесть, и это было очень вкусно. Правда, от этого я заснул, но это в прошлом.

Никита еле скрыл усмешку.

— Думаю, что лучше тебе всё-таки поесть травки, — посоветовал он. — Ешь то, к чему ты привык.

Было ясно, что ему очень понравился козёл, а козёл испытывает к нему доверительное чувство. Кузя расслабился, развеселился и время от времени подходил к богатырю, чтобы тот его погладил.

— Вы собираетесь путешествовать вместе с козлом? — спросил Никита.

— И рады бы, потому что Кузьма — хороший товарищ, но путь у нас трудный, — ответил Иван. — Лучше было бы ему прибиться к какому-нибудь дому, где ему будет хорошо.

— Наверное, у меня ему будет неплохо, — высказал предположение Никита. — Моё прозвище Кожемяка, потому что я мял кожи и был обыкновенным деревенским мужиком. Повадился к нам змей ходить и очень обижал наших людей. Просто житья от него не стало. Осерчал я, бросил своё хозяйство и решил избавить наш край от такой напасти. Змей-то распознал, что силой со мной не справиться, и пошёл на мировую. Поделили мы между собой землю, пропахав вон ту борозду, а как начали делить море, змей и утонул. Вернулся я в деревню и принялся за своё ремесло, но появился дракон. Пришлось с ним биться. Потом восьминогое чудище пожаловало. Справился и с ним. Тут уж люди отрядили меня охранять нашу землю. Вот я и обхожу её, за порядком слежу. Но одному скучно. Если вам не жаль расстаться с Кузей, я бы его себе взял. Ходили бы вдвоём, и мне не скучно, и для дела полезно, ведь теперь у нас будет уже четыре глаза для наблюдения и четыре уха для того, чтобы быть начеку.

— Слово за Кузьмой, — решил Иван и позвал козла.

— Так что я из козла на заклание превращусь в сторожевого козла? — обрадовался он. — Я согласен. Это мне подходит. Я думал путешествовать вместе с вами, но делать обходы с Никитой ещё интереснее. Я рад, что он будет моим хозяином.

Адель задумалась над рассказом богатыря. Хотелось бы ей поглядеть на него до того, как он избавил людей от бесчинств змея. Как он выглядел тогда? Неужели у него с самого начала был такой острый взгляд и такое волевое решительное лицо? Наверное, в нём преобладала доброта, которая и сейчас проглядывала в улыбке и ласковом взгляде. Вот уж правду говорят, что очень сильный человек обычно добрый.

Путешественники хорошо отдохнули под защитой нового знакомого и собрались в путь.

— Рад бы вас проводить, — сказал Никита, — но мне свой пост оставлять нельзя. Идите вон в ту сторону. Луга скоро кончатся, начнётся лес. Перейдите через него и идите по степи. По дороге вам должно встретиться несколько сёл. Первое село недалеко. Скажите там, что вы посланы мной, и вам соберут в путь всякой еды.