Забвение Миров (СИ)

Павел насторожился. Неужели эти эгоисты подготовили места только для избранных? Или они решили спасти всех, кого успеют? А может, просто не думают, что бункер когда-нибудь пригодится? Судя по тому, что рассказала Кира о реакции Старшей на зомби-Драконов, они делали, но не верили. Или это только маска? В этом отношении Орден внезапно оказался впереди, хоть изначально и не хотел возвращаться в родной мир, но к захвату этого мира и выживанию был готов. Как человек рациональный Павел прекрасно понимал решение своих, в бункере были места для людей не старше сорока пяти, детородного возраста. Возможно, если это случится, когда ему будет сорок пять, он не сможет сопровождать свою семью. И да, спасать будут в основном детей, потому что они — будущее, они смогут снова возродить род человеческий. Откуда он знал про убежище Старейшин? Кто-то из верхушки Ордена проболтался, и Павлу стало интересно, а мент однажды, мент всегда, по крайней мере, он так считал. Он тогда все связи свои поднял, но бункер нашёл. Сейчас он немного жалел, что сказал об этом Кире, но врать тоже было нехорошо. Только не он должен был ей об этом рассказать, а кто-то из родных, например, мама. Но, может, и она не знала. В сущности, Павел думал, что вряд ли при нападении те, кто рассчитывал оказаться в бункере, попадут в него. Реалии таковы, что как бы люди ни готовились к катастрофе, она всегда бывает неожиданной. А большинство о ней даже не подозревают.

— Как же скучно я жила до вчерашнего дня, — прошептала Кира, ухмыляясь.

— Ну вот видишь, нос морковкой, и вперёд, — улыбнулся Павел.

— Зато больше нет твоих и моих. Я теперь сама по себе, — констатировала Кира.

— То есть тебя исключили из общества, — забеспокоился Павел.

— Нет, только из Круга Видящих, — ответила Кира. — Но я к ним не вернусь. Не хочу снова проходить через это.

— Пожалуй, эта лучшая новость за сегодня, — одобряюще улыбнулся Павел. — Люблю тебя.

— И я тебя, — ответила Кира и наконец-то принялась пить свой уже не такой горячий шоколад.

— Оставайся у меня, — Павел поднялся с дивана. — И вообще, наверное, переезжай.

— Это ты так съехаться предлагаешь? — спросила Кира.

Павел развел руками.

— Ну прости, я не умею. Как-то не доводилось такое кому-то предлагать.

— То есть я у тебя первая? — слабо улыбнулась Кира.

— Типа того.

========== Глава 9. Свадьба. ==========

К концу недели Кира окончательно переехала к Павлу, сборы и перевозка вещей заняли больше времени, чем казалось на первый взгляд. Было принято решение, что её квартиру они будут сдавать. Как один человек за столь короткую жизнь наживает столько барахла, которое вынужден таскать за собой весь остаток жизни? Кира ворчала, изумлялась, но послушно паковала вещи. Перевезённые коробки свалили в одну из незанятых комнат, во второй свободной Павел затеял ремонт, переделывая её в гардеробную. Нанятые рабочие работали быстро и качественно, пока Павел был на работе, а Кира, отгородившись от мира, читала. Она зарывалась носом в книгу и переставала участвовать в реальности. Так она переживала исключение из Круга Видящих и ссору с матерью. Маму Кира очень любила, но её очень ранило, что та ей не поверила. Это было несправедливо. Они так и не помирились, а время шло. Даже отец не звонил. Тишина и нежелание идти на примирение давили на Киру. Несколько раз она звонила на телефон матери и отца, но те упорно не брали трубку. А ещё слова Старшей «в мусоре нашли, среди мусора тебе и место» постоянно крутились в голове и складывались в причудливые картины. Что бы это могло значить? Просто оскорбление? Неужели вся её семья «мусор»? Чем они так прогневили Старшую? А может, и сам совет Старейшин? Возможно, семья была давно в немилости у совета, а события, произошедшие с Кирой, стали последней каплей. Но Кира была ни в чём не виновата и не знала, что думать. Она построила громадную стену между собой и внешним миром, отгородившись книгами. Она буквально глотала их, прочитывая по пятьсот страниц в день. Скорей бы на работу, окунуться с головой в дела и всё забыть. Но как забыть свою жизнь?

В день святого Валентина Павел заказал столик в ресторане. Кира надела лучшее платье, купленное, как бы грустно это не было вспоминать, в Риме. А Павел серый атласный костюм и белую рубашку. Они оба нуждались в этом вечере и хотели провести его как можно лучше. Новомодный праздник, пришедший из-за границы, набирал обороты. Улицы были празднично украшены. В воздухе, наполнявшемся усталостью от зимы, внезапно подул согревающий ветерок. Терпеть последний месяц зимы стало не так тяжело, даже приятно. Наверное, для этого и придуманы праздники зимой, чтобы согреть если не тела, то сердца людей в холодные деньки.

Уютный ресторанчик в центре Москвы блистал. Потолок зала был украшен воздушными шарами в виде сердец красного и золотого цвета. Свет был приглушен, на столиках горели свечи, играла тихая романтичная музыка. Словом, всё располагало к любви и романтике.

— Наконец-то ты улыбаешься, — заметил Павел, когда подали десерт. — От всего сердца, а не слабо, как это было в последний месяц.

— Да, — улыбнулась Кира. — Спасибо тебе, я бы не пережила этого всего без тебя.

— Ну, хоть какая-то от меня польза, — засмеялся Павел. — Тут такое дело, — он поджал губы и заёрзал на стуле. — Я не знаю, как это правильно делается, только видел в кино много раз. Но разве нам нужно, чтобы было, как в кино? Мы — это мы. — Он полез во внутренний карман и достал оттуда небольшую бархатную коробочку. — Кира, — голос его звучал слишком серьёзно, — я хочу быть твоей семьёй и хочу, чтобы ты стала моей семьёй. Ты и так уже часть меня, я хочу, чтобы ты ещё и носила мою фамилию. Что скажешь? Ты станешь моей женой? — Павел поставил коробочку перед Кирой, в ней сверкало тонкое изящное кольцо с небольшим сапфиром.

Кира смотрела на него широко распахнутыми глазами, приоткрыв рот.

— Не молчи, надо что-то ответить, иначе меня сейчас разорвёт, — его пальцы дрожали, он достал кольцо из коробочки.

— Да, — коротко ответила Кира.

Павел облегчённо выдохнул и, надев кольцо на палец Киры, поцеловал её. Смотрелось странно. Сначала обручальное кольцо, а только следом кольцо с помолвки. Люди, и без того носившие одинаковые обручальные кольца, только что отметили помолвку. Довольные, счастливые и абсолютно влюблённые друг в друга, через неделю они подали заявление в ЗАГС, свадьба была запланирована на конец марта.

***

— Я в свадебном платье, — Кира стояла перед зеркалом в свадебном салоне и примеряла платье, она не верила своим глазам и смотрела на своё отражение, сердито сдвинув брови.

— Не нравится? — спросила Алёна.

— Просто слишком странно, никогда не думала, что надену свадебное платье, — ответила Кира.

— Серьёзно? Даже не мечтала?

— Мечтала, — Кира погрустнела. — В институте. Моя одноклассница, мы тогда ещё общались, собиралась замуж, и мы ходили выбирать свадебное платье для неё. Я как-то увидела очень красивое платье и подумала: «Вот бы когда-нибудь надеть такое». Но я была белой вороной, на меня не обращали внимания. Только после института у меня появились первые отношения, если это можно так назвать.

— Ты никогда не рассказывала, — вздохнула Алёна. — Правильно говорят, что со своим человеком всегда легко, а если сложно, значит, это не твой человек. Давай посмотрим другое платье, это, я вижу, тебе не нравится.

Алёна усердно выискивала лучшее платье на вешалках, но казалось, чем дольше она ищет, тем всё хуже ей попадаются.

— Слушай, — Алёну внезапно осенило. — Я, конечно, не считаю твоих денег, но всё же спрошу, ты можешь позволить себе платье от Веры Вонг?*

— Могу, — Кира слегка вскинула брови, рассматривая очередное предложенное платье.

— Тогда какого зверя лютого мы делаем здесь? — она обвела помещение рукой.

— Понятия не имею.

— В ГУМ?

— В ГУМ, — согласилась Кира.

Когда они ехали в машине, Алёна спросила.

— А твои родители приедут на свадьбу?

— Нет, — отозвалась Кира.

— Что между вами произошло?

— Это сложно, Алён, очень сложно. Я оказалась самым недостойным членом нашей семьи. Мусор, так меня назвали.

— Кто? Мать?

— Нет.

— Отец?

— Нет.

— А кто тогда?

— Ну как бы это сказать, одна старая маразматичка, — ответила Кира. Она не могла объяснить Алёне всего и выдать свою тайну.

— И?

— И за меня никто не вступился, все обиделись и поддерживают видимость того, что бабка права.

— Ничего себе!

— Ага, — согласилась Кира.

Дальше ехали молча.

В бутике было довольно много покупателей, но продавец очень быстро подошёл к девушкам, разглядывающим платья.

— Что интересует девушек? — спросил он, широко улыбаясь.

— Платье Веры Вонг, самое лучшее, — ответила Алёна.

— Вам? — спросил продавец, глядя на обручальное кольцо Алёны.

— Нет, ей, — она показала на Киру.

Продавец глянул на два кольца на одном пальце у Киры. Алёна заметила его взгляд.

— Я тебя умоляю, — шепнула она Кире. — Надень это несчастное старье на левую руку. Пожалуйста.

Кира сделала постное лицо и демонстративно сняла с пальца оба кольца. На безымянный палец левой руки она надела обручальное, а на безымянный палец правой — кольцо с помолвки.

— Так устроит? — сердито спросила она.

— Я понимаю, что ты устала, что вам с Пашей нафиг не нужен никто, кроме вас двоих, и вы давно и глубоко женаты без печати в паспорте. Но, пожалуйста, хватит. Это ваш день! Я хочу, чтобы у вас был праздник, даже если на нём будете присутствовать только вы.

— Нас будет пятеро, — поправила Кира.

— Что?

— Ты, Илья, Алиса, я и Паша — пятеро.

— Аа! Короче, — Алёна снова обратилась к продавцу. — Лучшее платье.

— Сейчас, — продавец широко улыбнулся и скрылся среди вешалок.

Буквально через пару мгновений он принёс красивое платье.

— Воздушный рукав из тюля через одно плечо, украшенный индийским орнаментом из бисера и жемчуга, лиф украшен также, на подоле двадцать слоев белоснежного тюля, — огласил он. — Примерим?

— Да, — в унисон согласились девушки, кивая и глядя на роскошное платье с юбкой в пол.

Когда Кира вышла из примерочной кабинки, Алёна ахнула.

— Да, вот это платье достойно того, чтобы стать Юсуповой, — закивала она. — Как ты думаешь, Паша имеет отношение к тому роду Юсуповых?

— Понятия не имею, да и мне всё равно, — ответила Кира

Она повертелась у зеркала. Платье действительно было прекрасным и село идеально.

— Не думала, что доживу до этого дня, — снова удивилась Кира, глядя на своё отражение.

— Заверните, мы берём, — сказала Алёна продавцу.

И Кира его купила, хотя всё происходящее ей казалось сном.

Свадьба была скромной. Двое друзей, малышка и сами молодожёны. Павел купил их личные обручальные кольца. Переодев кольца-талисманы на другую руку, молодожёны обменялись своими собственными кольцами с гравировкой. Внутренняя гравировка колец содержала их имена, написанные красивым шрифтом. Старые кольца не были против, они вообще молчали и даже не резонировали последнее время. Всё было чудесно и казалось сказкой. Павел — в строгом белом костюме, в рубашке и бабочке, Кира — в свадебном платье и с букетом белых роз. Алёнка, утирающая слёзы. Первый танец молодых супругов, звон бокалов. А потом…

Потом приехала мать Киры. Она приехала в ЗАГС и встретила молодых на выходе из зала бракосочетаний. Тонкая и строгая, в чёрном маленьком платье, практически траурном, на высоких каблуках и в тёмных очках, закрывающих пол-лица.

— Здравствуй, Кира, — сухо сказала она, вручая ей букет тюльпанов. — Поздравляю.

— Мама, — прошептала Кира. — Спасибо.

— Павел, — Павел подал руку женщине. Та критично оглядела его.

— Мария, — она подала руку и пожала его. — Мамой называть меня необязательно.

— Я догадался, — ответил Павел. — И, чтобы вы знали, Кира теперь моя жена, моя семья, и я буду защищать её любой ценой, даже от вас, если понадобится.

— В этом нет нужды, — сухо отозвалась Мария. — Я её вырастила и воспитала, это мне надо опасаться того, как она будет защищать вас.

— Вы забыли сказать — родила, — заметил Павел.

Мария зло посмотрела на него. Обмен любезностями состоялся.

— Теть Маш, давайте не будем портить этот день, — Алёна постаралась разрядить обстановку.

— Алёночка, я и не собиралась портить его, — сухо улыбнулась Мария.

— У нас заказан ресторан, — сказал Павел. — Там будут мои родители, присоединяйтесь.

— Хорошо, — согласилась Мария.

— У нас ещё фотосессия, — напомнила Кира.

— Езжайте сразу в ресторан, — сказал Павел. — С Алёной и Ильёй.

— Хорошо.

Когда Мария с Алёной и Ильёй удалились, Павел обнял Киру.

— Не расстраивайся, малыш, она приехала, это уже шаг навстречу, может, помиритесь.

— Ты-то не особо с ней любезничал, — заметила Кира.

— Прости, но она какая-то странная, а я бывший мент, мне редко нравятся люди её склада характера. Хотя нет, не так, мне вообще редко нравятся люди.

— Идём, — улыбнулась Кира.

— А вот и любимая мною улыбка, — просиял Павел.

После фотосессии Кира и Павел поехали в ресторан, где их уже дожидались. В тесном кругу началось празднование.

Родители Павла были довольно милыми людьми. Отец был совершенно седой, высокий и упитанный мужчина с серыми весёлыми глазами. Мать — тонкой и жизнерадостной старушкой со строгим пучком седых волос. Киру она называла весь вечер не иначе как дочка. Внутренним взором Кира видела, как глаза отца Павла сияют золотыми радужками, а глаза матери — нежно-голубым. У них был такой же барьер, как и у Павла, прочитать их не было возможности, только видеть внешние проявления не то их силы, не то сущности.

— Надо же, никогда не думала, что придётся сидеть с вами за одним столом, — заметила Мария. Она всё время смотрелась в зеркальце, которое без спроса взяла в клатче Киры, и демонстративно поправляла макияж. Киру это очень злило.

— Бросьте, — добродушно улыбнулся отец Павла — Сергей Геннадьевич. — Мы уже давно не враждуем.

— Всё равно, это такая редкость, — возразила Мария.

Алёна и Илья удивлённо переглянулись.

— Тут ваша правда. Отец Киры, я так понимаю, в совете? — спросил мужчина.

Мария бросила испепеляющий взгляд на Киру и неуверенно кивнула.

— Я тоже, — продолжил мужчина. — Паша не любит заниматься делами семьи, в чём-то я его понимаю. Как хорошо, что у вас нет подобных разногласий.

— Есть, — ответила Мария.

— Мама, пожалуйста, — попросила Кира, закатив глаза.

— Нет уж пусть послушают, кого они приняли в свою семью.

Это было жестоко, Кира опустила голову.

— Эта юная особа имела наглость очень нехорошо поступить, она всегда отличалась неуправляемостью. Я думала, что хорошее воспитание и любовь исправят то, что течёт у неё в венах…

— Вообще-то вы говорите о своей дочери, — заступился Павел.

Кира опустила голову ещё ниже, она была на грани, чувствуя, что скоро разрыдается.

— Ну дочь она мне только на бумаге, кто знает, что на самом деле течёт в её венах, какое дерьмо нам ещё придётся от неё вытерпеть. Хотя это теперь ваши проблемы…

— Что ты несёшь? — возмутилась Кира.

— Уходите, — коротко сказал Павел. — Сейчас же.

Он ещё добавил несколько слов на всеобщем:

— Si audes iterum venire ad nos cum falsis accusationibus, non eris bene, crede mihi, non mittent verba ad ventum!**

Но, кроме его родителей, Киры и Марии, никто ничего не понял. Алёна и Илья только ошарашенно переглядывались.

— Si putas hanc coniunctionem cum herede antiquae familiae felicissimam esse, tunc te confundere volo, nihil ad nostram familiam pertinet,*** — произнесла Мария.

— Et hoc pertinet ad familiam meam, ut auferat,**** — буквально прорычал Павел.

Язык напоминал примитивную латынь, из уст Павла он казался рёвом, убедительным и властным. О, он был точно уверен в своих словах и готов ответить за каждое. Для Алёны и Ильи он словно произносил проклятия с уверенностью, что они сработают.

Мария встала и покинула ресторан, оставив зеркальце на столе.

— Какой ужас, — сказала мать Павла — Ирина Станиславовна. — Ничего, дочка, не бери в голову. Мы, матери, иногда бываем жестокими даже с собственными детьми, и это не потому, что мы вас не любим, а просто считаем себя крайне обиженными.

Павел взял Киру за руку, веселиться настроения уже не было. День был испорчен… День их свадьбы…

Комментарий к Глава 9. Свадьба.

*Вера Эллен Вонг (кит. 王薇薇, пиньинь Wáng Wēiwēi, палл. Ван Вэйвэй; англ. Vera Ellen Wang; род. 27 июня 1949, Нью-Йорк) — американский модельер свадебных платьев, бывшая фигуристка. В 1990 году она открыла собственный салон дизайна в отеле Carlyle в Нью-Йорке, где представлены платья невесты её торговой марки. Так же она разработала костюмы для фигуристов, в том числе для Нэнси Керриган, Мишель Кван и Эвана Лайсачека. Серебряный призёр Нэнси Керриган носила уникальный костюм от Веры Вонг в 1994 году на Олимпийских играх.

**Если вы ещё раз посмеете заявиться к нам с ложными обвинениями, вам не поздоровится, поверьте мне, я слов на ветер не бросаю!

***Если вы считаете, что это очень удачный союз, с наследницей древнего рода, то хочу вас разочаровать, она не имеет отношения к нашему роду.

****Зато имеет отношение к моему роду, уходите.

========== Глава 10. Сострадание. ==========

— Мне нужна карта Марии Ивановны Брейгель, — Кира стояла у регистратуры больницы, где когда-то наблюдалась её мать. — Тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения, четвёртый участок.

Грузная медсестра в регистратуре смерила её оценивающим взглядом.

— А вы? — спросила она.

— Её дочь, я вписана как доверенное лицо, которое может иметь доступ к личной медицинской карте, — пояснила Кира.

Проверив что-то в компьютере и постучав по клавиатуре, женщина сказала:

— Паспорт.

Кира подала свой новенький паспорт и следом свидетельство о браке.

— Кира Вячеславовна, в девичестве Брейгель, верно? — переспросила женщина.

— Да, верно.

Женщина вернула Кире паспорт и свидетельство о браке и пошла на поиски карты. Через несколько минут она вернулась с толстой медицинской картой. Поставив несколько подписей, Кира вышла из поликлиники с документом в руках. Все эти сложности были вызваны тем, что по каналам Павла факт усыновления установить или опровергнуть не удалось. В архивах просто не существовало документов, доказывающих это. Свидетельство о рождении, акт записи в ЗАГСе, личная медицинская карточка. Везде было написано, что она дочь своих родителей, на что бы там ни намекала мать или Старшая. Оставался последний источник — личная медицинская карта матери, в ней должна быть запись о беременности, родах. Последний источник, последний документ, который разрушит наговоры. Кира была уверена, что найдёт в карте доказательства беременности матери. Но ведь были и другие варианты. Она могла быть беременной в это время, а ребёнок мог умереть при рождении, и её, подкидыша, просто записали как родного ребёнка. Кира не была похожа на родителей или родственников, отсутствие общей крови многое бы объясняло. Но до прошлого января она никогда не чувствовала себя чужой. Она была любимым и желанным ребёнком. Была…

День обещал быть солнечным, наконец-то наступила полновластная весна. Портить день не хотелось, но и сидеть дома тоже. И Кира, приехав домой (домой, в квартиру Павла, как странно теперь называть эту квартиру домом, на душе становилось тепло от этого), бросила медицинскую карту на барную стойку и снова вышла на улицу, доехала до Северного Речного Вокзала и очень долго там гуляла, размышляя о своём. Её телефон зазвонил, по рингтону она поняла, что это отец. Кира сжала губы, глядя на дисплей телефона. Обида всё ещё жила в её сердце, но была уже не такой сильной, чтобы игнорировать звонок отца.

— Да.

— Кира, прости меня, дочка, — прошептал он.

— Да, ладно, пап, ты не виноват, — в это мгновение она почувствовала, что простила, и её сердце наполнилось нежностью к отцу.

— Виноват, — тихо отозвался он. — К сожалению, обратно дороги нет. И с матерью вы теперь вряд ли помиритесь. Я знаю, она бывает жестокой, но жизнь у нас с ней была не самая лёгкая. Пойми нас, пожалуйста, и не держи зла. Я должен тебе это сказать: тебя окончательно исключили из общества, ты больше не сможешь к нам приезжать и контактировать нам с тобой тоже запрещено. Я решил сам позвонить и сказать. Это наш последний разговор. Прости меня.

Он отключил вызов, и Кира услышала тишину, которая теперь наполняла её, как вакуум, что образовался вокруг неё, не давал воздуху попадать в лёгкие. Она села на скамью. Слёз не было. Она выплакала все, что у неё были. У неё больше ничего нет: ни родителей, ни Круга Видящих, ни членства в совете Старейшин. Её полностью исключили, вычеркнули, выбросили. И за что? За то, чего она не делала? А если бы и сделала, это же полная глупость исключать из-за такого. Ведь так? Почему её не наказали в детстве, если она так же делала? Что изменилось на этот раз? Возраст? А если она действительно передала свой сон Старшей? А если это часть её силы — уметь проникать во сны? Если бы можно было найти воспоминания из детства. Это сложно, в Круг Видящих принимают с восемнадцати лет, всё, что видится девушкам до, сплошные слепые пятна, поскольку они не были нанизаны на нить, а срок, в котором видения считаются актуальными и их возможно нанизать, составляет всего лишь девять месяцев. Видящие не видят прошлого. Они видят только будущее, это сказочное проклятие принцессы, которая была слишком капризна. Можно было, конечно, просмотреть воспоминания о себе на нитях других, матери например, но доступа к ним у Киры больше нет. Что она могла там увидеть? Вряд ли что-то действительно важное, что может пролить свет на её рождение и способности. Какова вероятность, что часть сил Киры была подавлена в детстве, а сейчас они пробуждались? Всегда ли это было в ней? За последние месяцы Кира практически убедила себя в том, что она действительно могла это сделать неосознанно. А если это Старшая проникла в её сон? Может, за ней всё время следили? Нет, эти мысли Кира отбрасывала, потому что она не такая уж значимая Видящая, чтобы за ней следили, чтобы сама Старшая проникала в её сны. Только почему это вызвало такой резонанс? Зомби-Драконы — ересь, но Орден считает, что это не так. Возможно, они подумали, что Кира предала Старейшин и перешла на сторону оппозиции, такой вывод всё объясняет, он вполне логичен. Не увязывались только время и то, что Кира и в детстве твердила о зомби-Драконах, а тогда она не знала Павла. Можно было, конечно, списать это на то, что маленькая Видящая просто видела будущего супруга и из этих видений могла почерпнуть его убеждения о «смерти», что грозит миру. Но и это было лишь бездоказательное предположение.

Снова зазвонил телефон. Это был Павел.

— Родная, ты где?

— Гуляю, — тихо ответила Кира.

— Что с голосом?

— Папа звонил.

— Что сказал?

— Сказал, что меня окончательно исключили из общества и им с матерью запрещено со мной контактировать.

Повисла пауза. Слышно было, как Павел злится, а потом он внезапно сказал:

— Срочно отправляйся домой, собирай вещи, мы уезжаем. Бери только самое необходимое, документы, минимум одежды, чтобы поместилось в один маленький чемодан.

— Что? — удивилась Кира.

— Не задавай вопросов, потом, всё потом. Срочно домой. Позвони на работу, скажи, что заболела или что берёшь отпуск за свой счёт, — проинструктировал он. Голос его был холодный, чужой и повелительный, он никогда так с ней не разговаривал. — Просто не спрашивай, а делай, что я говорю.

— Хорошо, — Кира больше не нашлась, что ответить.

— Я выезжаю, и упаси тебя Боже не оказаться дома с собранным чемоданом, — пригрозил он.

— Ладно.

— Не ладно, а живо домой, — он не кричал, его голос был ровный и холодный, от этого Кире стало жутко и полностью отпало желание ослушаться.

Он отключил вызов. Кира ещё секунду смотрела на экран телефона, а потом резко сорвалась и помчалась домой. Павел что-то недоговаривал. Она почувствовала, как паника запускает свои щупальца под кожу, непонятно откуда взявшийся страх гонит вперёд. У выхода из пешеходной зоны она практически бежала. Павел — её защита и опора, она должна ему верить.

Павел нашёл своего зама и сообщил, что уезжает, вернётся нескоро, бизнес на нём. Возможно, он приедет через пару месяцев, а может, никогда. Он быстро сел в машину и, заведя мотор, рванул домой. Только бы она его послушала. Он знал слишком много грязи о Старейшинах и об их методах устранения неугодных членов общества. Насмотрелся, больше не собирается. Но что им сделала маленькая девчонка? Только бы она была дома. Он взял мобильник и, выбрав из списка контакт, набрал его. Когда на другом конце ответили, Павел быстро затараторил.

— Семён, здорова, брат. Беда, срочно бери всех, кто свободен и дуй ко мне. В квартиру, кроме меня и моей жены, не пускать никого.

— Что случилось?

— Хана мне и моей спокойной жизни.

— Бандиты из той банды выследили?

— Похоже, — соврал Павел.

«Ту» банду он прекрасно помнил, тоже серьёзные и мстительные ребята, своим шрамом он обязан им. Что ж, это ложь во спасение.

— Будем через пятнадцать минут, — ответил Семён.

Павел отключил вызов и набрал следующий номер.

— Привет, какие люди, — отозвался мужской голос на другом конце.

— Привет, Олег, дело есть. Надо меня и мою жену вывезти из страны, — сообщил Павел.

— Когда?

— Вчера.

— Всё так плохо?

— Хуже не бывает.

— Конечно же, нелегально?

— Да, нельзя, чтобы нас отследили, — пояснил Павел.

— Куда?

— Туда, где не ловят телефоны и про интернет ещё не слышали, — угрюмо ответил Павел.

— Кто-то из бандитов тебя достал? Я думал, ты на пенсии.

— Типа того, — ещё злее отозвался Павел.

— Понял, сделаем в лучшем виде, я перезвоню.

— Жду.

А папаша Киры не дурак. Спасибо ему, что ли, сказать при случае за то, что предупредил. А вот Кира сплоховала, она должна была сразу позвонить мужу. Она точно ничего не знает. Нужно было спросить! Идиот! Ментовская беспечность, думал, что всё держит под контролем. Павел зло ругнулся себе под нос и резко ударил ладонями по рулю. Он набрал жену.

— Ты где? — спросил он, едва она ответила.

— Дома, — угрюмо отозвалась она. По голосу он понял, что её без того испорченное настроение ушло в глубокий минус. Её голос дрожал, она была напугана, поздно было что-то менять, а может, оно и к лучшему, что она боится, будет осторожнее.

— Там должен приехать мой друг, Семён Степанов, дверь отрыть можно только ему и его бойцам, он уже должен быть рядом. Только проверь документы, прежде чем дверь открыть. Он майор спецназа. Глаза карие, волосы русые, бородатый.

— Зачем?

— Кира, запоминай, это важно. Повтори!

— Семён Степанов, глаза карие, волосы русые, бородатый, майор спецназа. Скажи мне, наконец, что происходит?

— Я не хочу тебя пугать, — ответил Павел.

— Я и так напугана до чёртиков. Подожди, в дверь звонят.

— Кира, ради Бога, прошу тебя, не подходи к двери! Для Сёмы ещё слишком рано!

— Что?

— Зайди в гардеробную, быстро!

— Паш…

Послышалось, как железную дверь в квартиру пилят болгаркой.

— Быстро в гардеробную! — закричал Павел в трубку и вдавил педаль в пол, сильнее сжимая руль. — Там сзади потайная дверь, только свет не включай. У дальней стены. Вкрути лампочку в стене, она откроется. Живо!

Он услышал, как скрепит на половину открученная лампочка в цоколе, а затем звук отъезжающей двери.

— Открыла?

— Да.

— Заходи, трубку только не клади. Дверь сама закроется.

Он услышал, как закрылась дверь. Не зря он оборудовал эту маленькую каморку размером всего метр площадью. Бежать из квартиры на пятнадцатом этаже просто больше некуда.

— И молчи, — инструктировал он. — Слушай, что там происходит…

========== Глава 11. Побег. ==========

Каморка была очень маленькой, Кира старалась не шевелиться, но никак не могла унять дрожь, она даже зажала рот ладонью, чтобы дышать как можно тише. Павел был на другом конце телефонной трубки. Она слышала, как он хлопает дверью машины, как бежит, как открываются двери лифта. В квартире уже творился бедлам: страшно гремела мебель, кто-то кричал, требовал лечь на пол. Внутренним взором она видела красные всполохи ярости. Творилось какое-то безумие. Она сползла по стене на пол и продолжала смотреть в темноту широко открытыми глазами.

— Я здесь, — крикнул Павел в трубку и отключил вызов.

Кира зажмурилась, звуки борьбы продолжались, потом послышались выстрел и громкий крик незнакомого мужчины: «Держи его!» А потом всё утихло. Через минуту дверь её укрытия медленно отъехала в сторону. Перед ней стоял Павел, с ним всё было хорошо. Он быстро подхватил её за локоть и поднял с пола, она бросилась к нему на шею и зашлась рыданиями.

— Тише-тише, — он гладил её по голове. — Всё скоро закончится.

Они прошли в гостиную, Кира вытирала слёзы.

— Так ты была в квартире, сука, — пробормотал один из мужчин, прижатых лицом к полу группой захвата.

Его все проигнорировали.

Их было четверо, все в чёрных масках, чёрной форме, крепкие, огромные. Группа захвата была из семи человек, и было видно, что они скрутили нежданных гостей с трудом.

— Юсупов, это серьёзные ребята, — сказал бородатый, видимо, Семён. — Не похожи на тех бандитов, что тогда тебя подстрелили. Кому дорогу перешёл?

Рефлекс сработал сам собой. Кира потянулась к Семёну внутренним взором и увидела битого жизнью и горячими точками холоднокровного вояку, которому можно было доверить жизнь и не одну.

— Да так, — ответил Павел. — Есть одни иностранцы. Поэтому и позвал тебя.

— Это ж надо, дверь болгаркой выпилить, — Семён покачал головой.

Зазвонил телефон Павла. Он достал его из кармана и ответил.

— Да, — коротко отвечал он, на всё, что ему говорили. — Да, устроит. Когда? Едем. Ты чемодан собрала? — спросил он у Киры.

— Да, — коротко ответила она.

Павел отключил телефон и положил его в нагрудный карман Семёна.

— Всё так плохо? — спросил тот.

Павел коротко кивнул.

— Кира, отдай свой телефон Сёме, — попросил Павел. — И бери вещи, мы уходим.

Кира послушно вручила свой телефон Семёну и пошла за чемоданом и пальто. Павел забрал у неё чемодан, после чего они покинули квартиру.

Он ни на секунду не выпускал руку Киры из своей, пока вёл по двору к машине и всё время оглядывался. Он посадил Киру в машину, поставил чемодан на заднее сидение и сел за руль. Какое-то время они ехали в тишине. А потом Кира спросила:

— Это из-за меня? Да? Они за мной приходили?

— Да, — с горечью ответил Павел.

— Я ведь ничего не сделала? За что?

— А я думаю, сделала, — ответил Павел.

— Что именно?

— Сказала правду, — ответил он. — Есть у меня ещё пара мыслей на этот счёт. Но всё потом, сейчас нам надо уехать и очень быстро.

— Куда?

— Я всё организовал, нас вывезут на военном самолёте, — ответил Павел. — Тебе лучше пока не знать куда.

Киру всё ещё мелко трясло, он протянул к ней руку и переплёл их пальцы.

— Не волнуйся, я смогу тебя защитить, — сказал Павел. Он должен сохранять спокойствие ради неё, она и так до смерти напугана. Кира должна быть уверена в нём, должна знать, что он не оставит её. — Самое верное решение, чтобы ты была членом Ордена и находилась под нашей защитой, хотя боюсь, их это не остановит. У нас есть пара часов, чтобы поговорить, очень серьёзно поговорить.

— Я не понимаю, что происходит. Зачем я им?

— Не знаю, — отозвался Павел. — Итак, что мы имеем, — голос его был холодный и рассудительный, словно это не он только что отбивал атаку. — Ты сказала, что проникать в сознание можно.

— Так они сказали.

— Это очень плохо, — протянул Павел. — Если есть такая возможность и ты можешь проникать в чьё-то сознание, то и в твоё тоже могут, а значит, они могут видеть твоими глазами, поэтому ты не будешь знать, куда мы едем. Спасибо твоему отцу, конечно, за то, что предупредил, только он не знал, что времени осталось очень мало. Да и ты была не в курсе, что такое возможно. Теперь твоя мать. Она не зря себя так вела, возможно, это тоже подсказка. Думай, Кира, думай.

— Она сказала, что я могу защищаться, — сказала Кира. — Только этому надо учиться. У меня один раз получилось, может, получится снова.

— Кира, это не разовая акция, защита должна быть постоянная, круглые сутки, во сне и наяву, — пояснил Павел. — Иначе ты не жилец, — он сглотнул, в горле пересохло, но озвучить суровую правду было необходимо.

— Да что же я такого сделала? — спросила Кира.

— Думай, Кира, думай, что ещё говорила твоя мать?

— Она мне в прошлый раз рассказала, что видела меня взрослой, такой, какая я сейчас, и что видела рядом со мной золотого Дракона.

— Так, ещё что?

— Что она тоже блокировала свои видения, что слишком оберегала их…

— Вот он ключ к защите. Может, стоит обереги найти?

— Моим оберегом всегда было кольцо, — сообщила Кира. — Но оно не особо работало.

— Вот что изменилось. Мы обменялись кольцами, есть вероятность, что они заработали, как положено, как обереги.

— Ты думаешь?

— Не уверен, но не стоит исключать этот вариант. Необходимо всё проверить сначала. Надо кого-то найти, кто поможет это сделать.

— Хорошо.

— Что ещё говорила твоя мать?

— Она, — Кира вспомнила их разговор, когда лежала в ванной, — хотела, чтобы ты скорее на мне женился.

— Ну тут не поспоришь, наверное, я единственный, кто сейчас способен тебя защитить, как бы самодовольно и пафосно это ни звучало. Дальше.

— Ещё она сказала, что, когда придёт время, я должна держаться за него изо всех сил.

— За кого?

— За Золотого Дракона. Только она ещё сказала, что я должна держаться за него со всей любовью, что у меня есть.

— Любовью?

— Да, — отозвалась Кира.

Павел задумался. Золотой Дракон, любовь, кольца, Видящие.

— Было ещё что-то?

— Нет, думаю, нет.

Повисло тяжёлое молчание. Кира пыталась понять, что происходит, но не находила разумных объяснений. В голове было пусто, ни единой мысли, ни одного воспоминания. Возможно, это всё страх и адреналин, ей нужно успокоиться и тогда сможет понять, вспомнить.

На аэродроме их встретил грузный мужчина в военной форме.

— Олег, — позвал его Павел, выходя из машины и доставая чемодан с заднего сидения.

— Всё готово, — сообщил Олег.

— Моя жена Кира, — представил Павел, когда она вышла из машины.

— Очень приятно, — сказал Олег. — Жаль только, что при таких обстоятельствах.

— Мне тоже, — ответила Кира.

Олег проводил их до огромного военного боинга и передел Павлу два паспорта синего цвета.

— Делали быстро, фото твоей жены взяли в паспортном столе, твоё — из досье. Самолёт вывезет вас в ближайшую страну, не скажу какую, там вас пересадят на корабль, в порту в камере хранения возьмёшь всё, что надо, — инструктировал Олег, вручая Павлу ключи. — Если такое дело, то мне конечной точки вашего назначения знать не положено.

— Я верю, что, если тебя прижмут, ты не расколешься, но всё же тебе, правда, лучше не знать, — согласился Павел.

Кира взглянула на Олега, действительно не расколется, ему можно верить, он надёжный и основательный и чем-то напоминает бронетранспортёр, такой крепкий у него характер.

— Удачи, брат, — Олег пожал Павлу руку.

Они поднялись на борт самолёта.

— Ну и кто мы теперь, — Павел поджал губы и открыл паспорта. — Поздравляю, миссис Маргарет Уэлч.

Кира заглянула в паспорт, посмотрела на своё фото. Кто-то в её голове сдавленно захихикал.

— А ты? — спросила Кира.

— Томас Джозеф Уэлч, ваш супруг, мэм, — кривляясь, ответил Павел.

Кто-то откровенно засмеялся. Павел и Кира переглянулись.

— Кажется, я скучал по этим голосам в голове, — констатировал он.

— Я тоже. Им, похоже, нравятся наши имена…

— Прости, — прошептал Павел, прижимая к себе жену.

— За что?

— Я должен был предупредить. Не ты первая исключена из общества. Просто я не думал, что можно исключить Видящую, ведь вы основной инструмент, у вас дар, — сбивчиво начал оправдываться Павел.

— О чём ты?

— Понимаешь, всех, кого исключили, приговорили к смерти. Это моя излишняя самоуверенность, я думал, что держу всё под контролем. Я должен был спросить тебя, знаешь ли ты о вынесении смертного приговора бывшим членам Старейшин. Должен. А теперь и так понятно, что ты не в курсе. Мне жаль, Кира, я очень виноват.

Кира несколько мгновений смотрела на мужа, а потом словно отмерла:

— Ты прав, я Видящая, я особый случай, уже невероятно само осознание того, что меня исключили из Круга Видящих. Ты не мог знать. Ты сейчас рядом со мной, не бросил меня, женился на опальной Видящей, так что, — Кира поджала губы, — я тебе очень сильно не завидую, проблем ты себе нажил просто на ровном месте.

Павел лишь усмехнулся в ответ.

Больше поговорить не удалось, потому что самолёт взлетел и стало очень шумно. Они прижимались друг к другу, словно в мире больше ничего не существовало. Им обоим для счастья нужны были только они сами, а место не имело значения. Теперь они беглецы. Что бы им ни преподнесла жизнь, они выдержат. Только за что Старейшины так с Кирой? Какую угрозу она для них представляла, раз они решили её убить без суда и следствия? Она ведь Видящая, самый ценный ресурс, которым обладали Старейшины. Павлу и Кире оставалось лишь догадываться о причинах.

Первая пересадка была в Лиссабоне. Кира узнала его, так как уже бывала здесь с родителями. Так что попытка скрыть передвижение была провалена. Да и понятно, почему Павел сказал жене имена, под которыми они теперь скрывались: на границе могли быть проблемы, и Кира должна была знать, кто она теперь.

В порту в камере хранения Павел нашёл нужную ячейку, внутри которой лежала сумка. Он забрал её и оставил там российские паспорта, чтобы в случае обыска на границе их не нашли. Он проверил сумку, в ней было немного наличности, сотовый телефон, одежда, несколько папок с документами. Павел проверил папки, но вернул их в ячейку.

— Нам они не понадобятся, — сообщил он. — Хотя, — он задумался, — можно попробовать.

— Я поняла, о чём ты, — Кира решила, что это неплохая идея, чтобы она думала как можно чаще о том, что они плывут, допустим, в Марокко, а сами едут в другое место.

— Нам предлагают милые апартаменты в Дакаре, — произнёс Павел.

— Ну, если предлагают, значит, нужно соглашаться, — ответила Кира.

— Прекрасно, — хитро улыбнулся Павел. — Дакар! Жди, мы едем!

========== Глава 12. Воспоминания. ==========

Тонкая полоска света пробивалась в окно сквозь плотно закрытые шторы. Кира спала в объятиях мужа на большой кровати отеля. За окном было жаркое тропическое лето. Им нужно было остановиться именно здесь, так как Павел назначил встречу с информатором, так он его называл, для получения сведений, которые считал важными. Встреча была назначена в обед, поэтому Кира и Павел отсыпались. Они были счастливы наконец-то почувствовать твёрдую землю под ногами. Корабль это, конечно, замечательно, но не шестнадцать суток к ряду. Павел был привычен к подобным нагрузкам, но вот Кира плохо переносила плавание.

Конечную точку назначения знал только Павел. Кира надеялась, что их не догонят и не найдут, а ещё она хотела домой… Хотела снова говорить с мамой и папой, ходить на работу в больницу… Но не могла. А ещё она хотела знать, что же случилось в её жизни, раз она стала опальной. Она не сделала ничего плохого. Если долго повторять это себе, то в конечном итоге начинаешь верить. У неё ещё была вера Павла, это помогало.

«Тёмное небо раздирали всполохи молний. Дождь хлестал с такой силой, что капли, попадая на кожу, едва ли не ранили. Ветер прижимал деревья к земле. Они гнулись и стонали в унисон буре. Она летала на спине огромного Золотого Дракона! Держалась за шипы на его шее изо всех сил, но руки всё время соскальзывали. Было мокро и очень холодно. Дракон взлетал всё выше и выше, он хотел подняться над грозой. Но даже этой огромной машине смерти было тяжело бороться со стихией. Пробравшись сквозь тучи и бурю, поднявшись над облаками, Дракон направился навстречу яркому солнцу, озираясь по сторонам. Чего он ждал? Что высматривал над толщей грозовых облаков? А потом Кира увидела! Увидела впереди огромного Дракона. Плоть его частично сгнила, обнажая белые кости. Перепончатые крылья местами имели дыры, но тем не менее он держался в воздухе. На нём сидел всадник, который держался за поводья. Всадник, как и его Дракон, был полуистлевшим трупом. Кира содрогнулась всем телом. Золотой Дракон под ней поднял голову, завис над тучей, приняв вертикальное положение, открыл свою смертоносную пасть и выдохнул пламя. Огонь поглотил противника, и он стал опадать в облака, распадаясь на пепел…»

Кира открыла глаза. Простыня, которой они с Павлом укрывались, была мокрой. Волосы слиплись. Холодный липкий пот заливал глаза. Кира поёжилась, несмотря на жару, её морозило. Она осторожно поднялась с постели и ушла в душ, чтобы смыть с себя этот липкий сон. Стоя под горячими потоками воды, пыталась согреться и отогнать от себя дурные мысли. Кажется, она только что действительно побывала под холодным дождём в центре бури, в центре битвы. Сон не отпускал, обволакивая её. Она до сих пор чувствовала каждую каплю холодной воды у себя на коже. Сквозь шум воды Кира услышала шаги. Павел шёл к ней в душ. Она подставила лицо воде, стараясь и ни о чём не думать.

— Найдётся местечко? — спросил он, заходя в душ.

Он положил ладони ей на живот и прижал к себе.

— Боже, ты вся ледяная, — удивился он и стал растирать её плечи, сильнее прижимая к себе.

Кира повернулась к нему и томно посмотрела, распахивая глаза.

— Так согрей меня, — прошептала она.

— Что происходит?

— Не сейчас, — она припала губами к его груди.

Странное чувство разлилось по её телу, каждая клеточка наполнилась электричеством и желанием. Павел подхватил её под бедра, приподнял и прижал к стене…

Не существовало ничего. По венам растекалось живое пламя. Оно обжигало изнутри, но застывало перед ледяным холодом кожи. Ладони Павла были так же горячи, как кровь Киры, они обжигали, как и всё его тело, прижатое к ней, находившееся в ней, проходя электрическими импульсами, застывая на кончиках её пальцев. Нервные окончания в животе завязались в тугой клубок, отражаясь сладкой болью. Через несколько мгновений она вскрикнула и, распахнув глаза, увидела чёрно-белый мир. Мир утратил краски и звуки, как старое немое кино. Она видела. Видела… По ванной комнате заскользили тени. Через комнату прошла Старшая Видящая, она держала в руках свёрток, свёрток плакал. Ребёнок? Старшая была моложе, намного моложе, чем теперь, но узнавалась легко. Она прошла и положила сверток на стол. Из тьмы к свёртку потянулась костлявая рука, обтянутая серой кожей, тонкие пальцы отодвинули ткань, скрывающую дитя. Рука резко отдёрнулась. Утробный булькающий голос зазвучал у неё в голове: «Пока это лишь дитя. Но она станет самой сильной среди вас. Её взору открыты будущее и прошлое. Когда-нибудь это станет опасно. Когда это случится, убейте». Картина исчезла. Растворилась дымкой. Кира перевела пустой взгляд на Павла. Среди чёрно-белых картин сам он был чёрно-белым, лишь глаза… Тонкий сияющий золотой обруч вокруг радужки сиял нежным завораживающим светом. Кира прильнула к Павлу, впиваясь поцелуем в его губы, и через мгновение оказалась наполнена до краев. Огонь хлынул из её тела, обжёг кожу, и она наконец-то согрелась. Права была мама… Ох как права.

Они вышли из душа, неспешно позавтракали и вышли на прогулку.

— Может, расскажешь, что ты видела?

— Сначала сон, — отозвалась она. — Я летала на Золотом Драконе, а потом он уничтожил другого Дракона и его всадника, при этом оба они были живыми мертвецами. Я не знаю, что это было, может быть, я слишком много думала об этом, вот и увидела. Но всё было так реально. Всё время лил ледяной дождь. Мне было жутко холодно и страшно. А потом, — Кира слегка смутилась, — в душе, я увидела Старшую. Только она была моложе, намного моложе. Словно из прошлого. А мы ведь видим только будущее. И у неё был младенец в руках. Она принесла его откуда-то. А потом эта рука. Она была странная, словно кости обтянуты кожей, а мышцы давно высохли или их просто удалили. И это существо, я уверена, что голос принадлежал ему, сказало, что этому ребёнку открыты и прошлое, и будущее и что это опасно для них. Как только станет слишком опасно, ребёнка надо убить.

— Думаешь, ты видела прошлое?

— Либо так, либо я сошла с ума, — ответила Кира.

— Есть над чем подумать. А ещё костлявая рука, живые мертвецы, Драконы…

— И ты…

— Что я?

— У тебя радужку глаз опоясывают тонкие золотые кольца, — ответила Кира. — У них такое ласковое сияние.

— И когда ты это видела? — Павел недоверчиво поднял бровь.

— Когда… — Кира шумно вдохнула и засмеялась.

Павел всё понял и тоже засмеялся.

— Идём, — сказал он, привлекая её к себе. — Пора на встречу.

Встреча была назначена в кафе в другой части города. Безопасность прежде всего. Их ожидала блёклая блондинка, такая, какими бывают люди, которые легко смешиваются с толпой. Она была настолько обычной, что Кира пребывала в замешательстве: обычно женщины украшают себя, используют косметику, чтобы выделяться, казаться привлекательными. Она же была этакой невидимкой. На таких не смотрят, не обращают внимания, а значит, не запоминают. Кира знала, она ведь когда-то сама была такой, очень-очень давно, теперь казалось, что в другой жизни. Она потянулась к девушке мысленным взором и… Её отбросило назад, словно невидимая стена, на которую натыкаешься, не видя, куда идёшь. Кира вздрогнула, как от удара. Она и забыла это липкое ощущение, которое она испытала, когда её отбросила защита Павла. Что это за защита? Может, в Ордене все так защищаются от Видящих? Она так и не спросила. А надо бы.

— Ну и вид у тебя, — фыркнул Павел вместо приветствия.

Значит, девушка выглядела так не всегда, и Кира правильно оценила её вид как конспирацию и способ смешаться с толпой. Хотя бледнокожая девушка среди загорелых мулаток определённо выделялась, поэтому это было самонадеянно.

— И тебе привет, — ядовито отозвалась девушка и смерила жену Павла оценивающим взглядом. Кира поняла, что она почувствовала, как её попытались просканировать.

— Кира, познакомься это Маша, Маша, это моя жена Кира, — представил Павел.

— Угу, — буркнула Маша. — Сядете вы уже или нет?

Павел и Кира сели. Маша вытащила из рюкзака толстую папку и протянула Павлу.

— В двух словах, что можешь сказать? — спросил Павел.

— Да хреново всё, — ответила Маша. — Во всех бандитских группировках, да и мафиях объявлена награда за её голову, — она кивнула на Киру. — Деньги немалые, до конца жизни хватит. Так что ты б подумал.

— Очень смешно, — сердито процедил Павел.

— Кто заказчик, неизвестно, — продолжила Маша. — Но мы с вами знаем, кто на этой планете в край обнаглел. Орден уже вступился, но это не спасёт. Вы можете поехать в один из бункеров, но по глазам вижу, что не поедете. Да и не жизнь это, скрываться всё время. Из многолетней слежки за Старейшинами удалось выяснить, что основной мотив, которым они прикрываются, — это конфиденциальность. Есть тщательно охраняемый объект, но из тех, кто видел, что там происходит, никто не выжил, а если и выжил, то играет за другую «команду». Всё, что мы «нарыли», находится в папке, плюс самое интересное и пикантное из жизни Старейшин. И из жизни Киры, — Маша внимательно посмотрела на неё и поджала губы. — Конечно, не я тот человек, который должен был тебе сказать, что ты приёмная.

Кира шумно вдохнула.

— Я догадывалась, но доказать не успела, мать слишком явно намекала, — ответила она. — Я даже как-то успела смириться.

— Ну тогда не будем излишне сентиментальными и вернёмся к сухим фактам, — продолжила Маша, бросив быстрый взгляд на то, как Павел сжал руку Киры. — Нам удалось узнать, что нашли тебя рядом с контейнером с мусором. А ещё есть толстое досье с подробным описанием магических ритуалов, проводимых над тобой, все они были сделаны только с одной целью — изъять твои силы, воспоминания и видения. Интересное «чтиво», надо признать. Это делали с тобой до пяти лет. Потом прекратили, хоть особо и не преуспели, а только смогли отсеять видения прошлого и отправить их просто во сны, обычные сны. Ты думаешь, что видишь сон, а на самом деле — это видение.

— Но Видящие не помнят снов, а то, чего они не помнят, на нить не попадает, — удивилась Кира.

— Видимо, ты начала помнить, — пояснила Маша. — Всё, что они с тобой сделали, обратимо. Это был лишь вопрос времени, и, наверное, оно пришло, раз они так переполошились, а им есть чего бояться. Судя по записям, ты во много крат превосходишь по силе всех Видящих вместе взятых. Но, к сожалению, описания твоих сил не прилагаются, хоть и очень хотелось, чтобы они там были. Наверное, есть и другая папка с записями.

— Не папка, — догадалась Кира. — Клубок алой пряжи.

— О как мило, — Маша опустила ложку в стаканчик с мороженым, которое активно таяло на жаре. — И ведь кроме Видящих просмотреть никто не сможет. Мило, очень мило. И как находчиво.

— Интересно, а живые мертвецы могут видеть то, что вплетено в нить?

Маша подняла бровь.

— Вполне возможно, — ответила она.

Кира обратила внимание, что она задумалась, но не удивилась.

— То есть это правда, что на наш родной мир напали живые мертвецы?

— Правда, — ответила Маша. — Только Старейшины её не придерживаются. Что по меньшей мере странно. Да и прошло слишком много времени и нет доказательств. Хотя явлению сына Господа тоже нет доказательств, как и непорочному зачатию. Это тот момент, когда нужна вера, а не знание.

— Партеногенез*, — уточнила Кира. — У человека не доказан.

— ПОКА не доказан, — хитро улыбнулась Маша. — Но мы тут не для того, чтобы вести около религиозные беседы. Наш Бог и защитник тот, кто даровал нам первого Дракона для защиты мира.

— Ага, а Драконы сыны его, — в тон Маше ответила Кира.

— Ууу какая дерзкая, но это хорошо, — Маша всё же решила удостоить вниманием мороженое, даже облизала ложку. — Но вернёмся к нашим баранам. Приказ убить тебя отдали сверху, при этом непонятно, кто именно. Неизвестно, было ли это решение общего совета или чьё-то отдельное, но приняли его практически сразу после твоего удочерения, но с отсроченным исполнением, как видишь, они отложили приговор на двадцать восемь лет. Видимо, тебя хотели использовать, но, судя по твоему характеру, у них это не получилось… или получилось. К сожалению, цели, которые они преследовали, нам неизвестны. Кто твои настоящие родители, выяснить не удалось, сказано только, что они из Верхнего Мира. Прикинь, какая оказия, Верхний Мир. Инопланетяне тебя породили что ли? Или Боги? — она захихикала в кулак, как девчонка. — Шучу, конечно, интернет-поиск выдаёт плато Путорана на северо-западе Сибири. Милое такое плато, туристы там толпами ходят, что даже немного забавно, учитывая его историю. Но я не вижу, чтобы ты была похожа на уроженку Таймырско-Ненецких округов Сибири. Если только в душе, — она досадливо вытянула губы. — Так вот, была я на этом плато. Пустышка, как все прочие предполагаемые места спячки и кладки Драконов.

— Как пустышка? — удивилась Кира.

— О, ты ей не сказал! — Маша возмущённо посмотрела на Павла.

Павел отрицательно покачал головой.

— То есть я должна быть гонцом, что принесёт дурную весть? Ну спасибо! Их казнят, между прочим. Как ты знаешь, после разделения наших предков на Старейшин и Орден Дракона места, где спали Драконы и хранилась их кладка, остались в ведомстве Старейшин. Где-то с век назад наши начали копать. Кроме месторождений драгоценных металлов там нет ничего. Ты ведь знаешь, во что превращаются кости и плоть Драконов?

Кира коротко кивнула.

— Так вот, проверив все обозначенные и необозначенные места на этой планете, мы не нашли ничего.

— А моря, океаны? — спросила Кира.

— Тоже пусто, — ответила Маша. — В этом мире, на этой планете не осталось Драконов. Ни одного.

— А бункеры? Паша говорил, что у Старейшин есть бункеры.

— Тоже самое, — ответила Маша. — Ничего. Никаких Драконов, никакой кладки. Одна большая дырка от бублика. Даже магического следа их силы нет. Есть предположения, что они не уснули, а просто покинули планету, этот мир, называй, как хочешь.

— У вас нет Видящих, как вы можете отследить магический след? Насколько я знаю, только Видящие способны держать связь с Драконами.

Маша засмеялась так громко, что люди вокруг стали на неё оборачиваться. Она смеялась так сильно, что из глаз выступили слёзы.

— Ой, насмешила, — утирая выступившие слёзы, осипшим голосом говорила Маша.

Кира посмотрела на Павла, его лицо было непроницаемым. Да, договор больше не действителен, они обещали друг другу не говорить про общества и жили так, как будто ничего не случилось. А может, он просто не доверяет ей?

— Всё? Закончила? — спросил он у Маши.

— Да, — ответила она, успокаиваясь. — Связь с Драконами. Сама-то ты до фига с ними связывалась?

— Нет, этому надо учиться очень долго, и это может только Старшая, — пояснила Кира.

— Ммм, — протянула Маша. — Ерунда всё это. Связь? Входить к ним во сны? А связываться не с кем. Мы призвали совет Старейшин к ответу. Да, цели у нас разные, они считают, что надо вернуться домой, мы считаем, что и тут неплохо. Они хотят отвоевать старый мир, а мы — защитить этот. Но не в этом дело. Суть в том, что нам предоставили документы, но пояснили, что по факту никто не знает, какие из указанных мест являются настоящим местонахождением Драконов, а также заявили, что Драконы таким образом подстраховались от обнаружения противником и при нападении Видящие смогут войти во сны Драконов, разбудить их и узнать их местоположение.

— Даже я понимаю, что это бред, — прошептала Кира.

— Нет, не бред, большинство в это верит, — возразила Маша. — К сожалению, это наши реалии, информации настолько мало, что приходится верить. На наши данные о том, что на указанных в документах местах обнаружены только месторождения драгоценных металлов, Старейшины создали вид бурной активности, даже послали экспедицию на проверку мест, но они тоже ничего не нашли. Это стало проблемой. Но Видящие всё ещё утверждают, что могут входить во сны Драконов и, соответственно, держать с ними связь. Но это всего лишь одна женщина. Она предоставила нить…

— Какого цвета? — перебила Кира.

— Что?

— Какого цвета была нить? — переспросила Кира.

— А это важно?

— Да, — ответила Кира.

— Не спеши, ты всё поймёшь, — заверила Маша. — Так вот, она предоставила нить, на которой были нанизаны воспоминания о снах и общениях с Драконами. Но так как у нас нет Видящих, Старейшины думали, что мы не сможем просмотреть эти воспоминания, — на губах заиграла зловещая улыбка. — Но теперь у нас есть Видящая.

— И ты хочешь, чтобы она просмотрела эти воспоминания? — спросил Павел.

— Ещё бы, — ответила Маша.

— И, конечно, у тебя он с собой, — выдохнул Павел.

— Обижаешь! — улыбнулась Маша. Она полезла в сумку и достала алый клубок пряжи.

Кира прижала ладони ко лбу, шумно вздохнула. Это её цвет, её клубок.

— Когда это было? В каком году? — спросила Кира.

— Восемьдесят второй, — ответила Маша.

— Значит, это мой клубок, — ответила Кира. — И не факт, что тут есть информация. Мне три года было только. Это детские видения, половина из них просто не читаемы. И это очень странно. Никто не собирает видения таких юных Видящих. В Круг принимают только с восемнадцати лет. Это просто невозможно.

— Наверное, с этим расчётом нам его и отдали, — ответила Маша. — Что даже в случае, если мы найдём способ считать видения с клубка, то ничего не поймём. Но, видимо, Видящие видят не всё, они не знали, что видения увидит их хозяйка. Ты, когда просмотришь их, сообщи, что увидела.

Кира осторожно дотронулась до клубка, но ничего не произошло, хотя чего она ждала, его нужно размотать. Она убрала клубок в сумку.

— Мне пора честь знать, — заявила Маша. — У меня дел полно.

Она подняла руку и жестом показала официантке, чтобы та принесла счёт. Потом она посмотрела на Павла, указала на него пальцем и сказала:

— Веди себя хорошо. Лады?

— Я хоть раз тебя подводил? — возмутился он.

— Тебе напомнить каждый случай? — спросила Маша. — Веди себя хорошо, не лезь на рожон. Последнее китайское предупреждение. Я больше не буду вытаскивать твою задницу из неприятностей. Мы все страшно встряли, но это не только твоя проблема. Ты теперь женатый человек и отвечаешь не только за себя. Ты меня услышал?

Павел неохотно кивнул. О чём она вообще? Неужели Павел любитель искать неприятности на свою голову. Хотя она сама сказала, что, чтобы жениться на единственной опальной Видящей, нужен талант.

Официантка пришла с терминалом для оплаты и счётом. Маша посмотрела на цифры, достала из кошелька пластиковую карту и провела по терминалу оплаты.

— А ты, — она перевела взгляд на Киру, — позвони мне, когда разберёшь видения.

Кира послушно кивнула.

Когда Маша уходила, Павел процедил сквозь зубы ей вслед: «Тиранша».

— Она вообще кто? — спросила Кира.

— Она наша глава. Мария Александровна Фрейндлих, глава Ордена Дракона, магистр первой степени, если быть точным, — ответил Павел.

Кира ошарашенно уставилась вслед Маше. Та оглянулась перед выходом на прощание, и Кира увидела, как вокруг радужек её глаз засияли белые кольца. Белые? Она правда это видит? Наяву?

Комментарий к Глава 12. Воспоминания.

*Партеногене́з (от др. — греч. παρθένος γένεσις — девственное зарождение, у растений — апоми́ксис, ἀπο- +μῖξις, несмешение) — так называемое «однополое размножение» или «девственное размножение» — одна из форм полового размножения организмов, при которой женские половые клетки (яйцеклетки) развиваются во взрослом организме без оплодотворения. Хотя партеногенетическое размножение не сопровождается слиянием мужских и женских гамет, партеногенез всё же считается половым размножением, так как организм развивается из половой клетки. Считается, что партеногенез возник в процессе эволюции раздельнополых форм.

========== Глава 13. Зеркало. ==========

Всё можно пережить, даже когда рушится твой собственный, уютный, тщательно отстроенный личный мир. Когда от тебя отворачиваются те, кого ты считал самыми близкими и родными. Те, кто тебя оберегал, помогал, кому и ты была опорой. У Киры была община, большая и дружная, а теперь все отвернулись от неё. У Киры были родители, замечательные и любящие, но и они отвернулись от неё. У неё был Павел, но и он не всё говорил. А может, и ему не стоило доверять? Почему он так много ей не рассказал? У них было так много времени, чтобы поговорить, но они этого не сделали. И теперь Кира терзалась сомнениями. За что? Почему она? Гораздо проще сочувствовать, наблюдать, поддерживать. Но когда это происходит с тобой, когда твоя привычная жизнь превращается в руины, ты рискуешь остаться погребённым под ними. Осколки былой жизни сминают тебя, твою душу, а когда боль проходит или делает вид, что проходит, внутри остаётся зияющая пустота. Первой реакцией Киры на происходящее было чтение, так было ещё в Москве. Теперь всё было совсем по-другому. Она не могла отгородиться тысячей историй, её собственная вот-вот собиралась закончиться. А ведь счастье было так близко, она ведь даже была счастлива, если подумать, она была счастлива всё время. И вот теперь всё рухнуло в один момент и раздавило её обломками. Но она должна сражаться с внешним миром, убийцами, общиной, собой. Бог не хочет, чтобы мы были счастливыми, он хочет, чтобы мы были сильными.

— Почему ты мне не сказал?

Кира сидела на полу в отеле и смотрела в стену. Конечно, она должна была взять себя в руки, не закатывать истерики, но она хотела знать.

— Я бы мог соврать тебе, — ответил Павел. — Но я не хочу. Во-первых, всё не так просто, многое мне говорить нельзя. Сама понимаешь, секретность. Теперь, когда ты стала членом Ордена, я могу тебе многое сказать. Но мне не так много известно. Во-вторых, ты моя жена, и я банально хочу тебя защитить.

— Вы все можете защищаться от взора Видящих? — снова спросила Кира.

— Да, все, кто в Ордене.

— Как вы это делаете?

— Не знаю, это врождённое. Видимо, Видящие так часто вторгались в сознание предков, что они научились защищаться и передавать это на уровне генов. Малыш, — он сел рядом с ней, обнял, — прекрати себя изводить. Не ищи подвох там, где его нет. Я никогда тебя не брошу и не предам. Я не поступлю так, как поступили они. Я всегда буду за тебя и с тобой. Я буду тебя защищать даже от самой себя, от всего, что тебе угрожает, в том числе ценой своей жизни. Я тебя и смерти не уступлю. Перестань себя накручивать и видеть во всём предательство. Да, с тобой очень плохо поступили, но это не значит, что я сделаю так же. Мне казалось, что я заслужил твоё доверие.

— Я верю тебе. Но мне сейчас безумно страшно. Вся моя жизнь, её больше нет, и, возможно, я никогда не смогу вернуться к ней. А родители? Кто я? Кто я на самом деле? Что с моими настоящими родителями? Как так вышло, что меня выбросили? Как так можно поступить с собственным ребёнком? А если не выбросили, то как я оказалась на помойке? Рано или поздно мне придётся с этим разобраться. Смогу ли я жить дальше, не зная ответов на эти вопросы? Или мне надо просто забыть обо всём, отпустить и жить дальше?

Павел прижал Киру к себе ещё сильнее. Она не плакала, слёз не осталось, была только огромная дыра в груди. Она держалась за Павла, как за спасательный круг. Она приняла решение доверять ему, быть с ним, поддерживать его, помогать, опираться на него. И это решение она приняла не сегодня, а намного раньше, в тот день, когда впервые увидела его. Отступать поздно. У неё есть только он, он один во всём мире, теперь он её семья. Он тоже отказался от своей привычной жизни ради неё, ради её безопасности. Обычно мужчины так не поступают. Им тяжело менять свою устроенную и комфортную жизнь. Они ведь могли остаться дома? Могли ведь? Или он мог спрятать её, а сам искать ответы на вопросы? Мог ведь?

— Возможно, мы никогда не сможем вернуться домой, — сообщил Павел. — Я присмотрел нам домик на берегу залива Нортона.

— Аляска? — переспросила Кира.

— Слишком холодно?

— Нет, просто странно.

— Нисколько, просто маловероятно, что там будут искать. Все типичные беглецы пытаются прятаться в более тёплых странах, чтобы быть в бегах с комфортом. Но нас с тобой интересует не комфорт, а выживание.

Кира покрутила кольцо на левой руке, провела пальцем по камню.

— Я не хочу, как они, — вздохнула она

— О чём ты?

— Я не хочу, чтобы о нас не помнили, чтобы никого после нас не осталось. Я хочу оставить след.

— У истории любви со счастливым концом нет шансов попасть в историю, — пробормотал Павел.

— Нет, я не об этом, — ответила Кира. — Вот они жили, любили друг друга, были счастливы или не очень, у них была своя история, но её некому было рассказать, некому было их помнить, и они так и умерли. Что с ними случилось? Почему кольца так далеко друг от друга оказались? Как они умерли? Почему от них не осталось ничего, кроме колец? Почему их души до сих пор в этих кольцах? Их историю рассказать некому. Никто не говорит: «Эти кольца носили наши предки, они пришли из другого мира, и мы их праправнуки».

— Ты хочешь ребёнка? — Павел поднял бровь.

— Ты мне, помнится, заявил, что когда-нибудь у нас обязательно будут дети, — Кира сильнее прижалась к нему.

— Подходящего времени не будет никогда, — сказал Павел. — Нам остаётся только принимать всё как есть и быть счастливыми даже в текущих условиях. Если это сделает тебя счастливой, то да. Но подумай над тем, что будет, если нас найдут, тебя поставят к стенке и пустят пулю в лоб. Думаю, что это крайне безответственно оставлять ребёнка одного в этом мире. Но я буду давать ребёнку любовь и заботу столько времени, сколько буду жив. Я понимаю, родная, тебе сейчас нужно за что-то держаться, во что-то верить. Так держись за меня, обещаю не подвести.

— О, Боже! — у Киры по спине побежали мурашки. — Это о тебе говорила мама, а не о Драконе. О тебе! Неужели она знала, что всё так случится?

— Думаю, да. И, скорее всего, знала обо всём ещё задолго до того, как всё началось. У меня есть подозрения, раз она Видящая, что она знала всё едва ли не с твоих самых первых дней жизни.

— Ты думаешь, она все эти гадости специально говорила? — спросила Кира. — Она ведь так на самом деле не думает?

— Думаю, да, — ответил Павел. — Невозможно притворяться, что любишь кого-то столько лет. Я думаю, что она тебя действительно любит, как и отец. Он ведь нас предупредил. Он жутко рисковал, когда звонил тебе. Надеюсь, его не поймали. Ты не смотрела нить?

— Нет. Хотя надо, нечего тянуть. Давай сейчас посмотрим.

— Посмотрим?

— Если будешь держать меня за плечи, то сможешь увидеть, — пояснила Кира.

— Я принесу, — Павел поднялся и прошёл через комнату к сумке Киры. Достал из неё клубок.

Он снова вернулся к Кире, сел за её спиной, вытянув ноги. Вручил ей клубок и взял за плечи.

— Если почувствуешь дискомфорт или боль, постарайся не сжимать сильно, лучше просто отпусти, а потом снова возьмись, — Кира села по-турецки и стала наматывать конец нити на палец. — Готов?

— Да.

Кира закрыла глаза и стала разматывать клубок, пропуская нить между большим и указательным пальцами. Сначала ничего не было. И это неудивительно, поскольку видения ребёнка слишком сумбурны, обрывисты и неумело нанизаны на нить. Старейшины знали, что даже если оппозиция этот клубок посмотрит, то вряд ли сможет в нём разобраться, к тому же не было гарантии, что там есть нужная информация. Первое, что было на нити, было не изображением, а скорее мыслью: «Когда я вырасту, мы полетим над облаками». И громкий бас ей отвечал: «Обязательно, малышка, только подрасти немного и дождись своего Дракона». Звук голоса сменился картинкой. Кира узнала себя, она была маленькой девочкой в синем платьице в горошек, звонко смеялась, мама подарила ей волшебное зеркало. Она не могла от него оторваться. Кира помнила, что даже спала с ним, клала под подушку, а утром, едва проснувшись, сразу тянулась за ним. Но когда она подросла, то стало ясно, что любое зеркало можно сделать волшебным. Кира с горечью вспомнила, как мать смотрелась в её зеркало на их с Павлом свадьбе. А может? Картинка снова сменилась, и теперь она летела на Золотом Драконе. Она казалась такой крошечной на его спине. Маленький ребёнок на спине огромного Дракона. Кира отбросила нить и резко открыла глаза.

— Что? Что не так? — спросил Павел.

— А то, что я летаю на Драконе в режиме реального времени, то есть в том возрасте, в котором вижу видения.

— Это плохо?

— Это может значит только одно, что я входящая во сны. Но ведь это не врожденный дар, этому можно только научиться и учиться нужно не один год. Это очень сложно!

— Но возможно?

— Видимо, да, — ответила Кира.

Она снова взяла нить, закрыла глаза и продолжила. И снова детский голос: «Где ты?» И громкий голос ответил: «Я ухожу». «А мне с тобой нельзя?» — спросил детский голосок. «Нет, малышка, нельзя, теперь это твой дом». Твой дом? О чём он? О чём говорит этот голос?

«Ты вернёшься за мной?»

«Нет, но если ты захочешь домой, то всегда сможешь вернуться». Кира увидела себя, как она бежит по залитому солнцем лугу, трава высокая, а она такая маленькая. Позади дорога, впереди мелькает дыра… Вертикальная фиолетовая щель, как раз размером с Киру. Она вбежала в неё и оказалась на огромном поле, вокруг горели костры, возле них располагались Драконы разных окрасов и размеров. На этом клубок закончился…

Кира открыла глаза.

— Как мило, — сказала она.

— Да, неплохая картинка, — согласился Павел.

— Только беда в том, что это не видения Видящей, а воспоминания. А воспоминания — это хоть и истина, но в них легко вплести детскую фантазию. Из видений здесь только полёт на Драконе. У половины детей в детстве были воображаемые друзья. У меня такими друзьями были Драконы, а буйная детская фантазия в красках их рисовала и оживляла.

— То есть ты хочешь сказать, что Старейшины решили выдать фантазии за реальность и сбить Орден со следа?

— Думаю, да, — ответила Кира. — Есть ещё одна догадка.

Кира встала, прошла к своей сумке и достала из неё раскладное зеркальце, то самое, которое мать вытащила из её клатча в день свадьбы и в которое так демонстративно смотрелась. Она снова села впереди Павла, открыла зеркальце, сложила пальцы, изображая рамку, и, наклонившись, медленно выдохнула на отражающую поверхность. Некоторое время ничего не происходило, а потом гладь зеркала задрожала, как водная гладь. Из зеркала шагнула маленькая копия матери Киры, больше напоминающая голограмму, чем живое изображение. Изображение заговорило:

«Я надеюсь, что не опоздала. Что ты видишь это не тогда, когда стало уже слишком поздно. Прежде всего, милая, мы с папой любим тебя, никогда не сомневайся в этом. А теперь беги, очень быстро. Времени нет».

Из глаз Киры покатились слёзы. Павел крепко обнял её.

«Нам нельзя больше видеться, это для твоего же блага. Павел защитит тебя. Я уверена. Ты ни в чём не виновата. Твои видения о зомби-Драконах были и в детстве. Мне стоило огромных трудов, чтобы выдать их за детские фантазии. Как ты уже знаешь, я не очень-то преуспела. Я не могу сказать тебе много. Но хотелось бы сказать правду. Во-первых, я очень тебя люблю, ты моя дочь даже при условии, что тебя родила не я. Мы нашли тебя младенцем. Ты была особенной, я видела это. Твоя сила гораздо больше, чем у всех Видящих вместе взятых. Большую часть твоих сил мы закрывали, скрывали и подавляли. Старейшины говорили, что это тебе во благо. Если бы я знала, к чему это приведёт… Прости, если сможешь. Мы не знаем, кто ты и откуда, кто твои родители. Мы нашли тебя в мусоре, поэтому старуха не стеснялась в выражениях. Да и я тоже. Я была вынуждена. И нет мне за это прощения. У меня есть смутные сомнения относительно тебя. Ты в детстве, подобно великим Драконам, могла открывать порталы между мирами. Маленькие такие, у тебя было своё место, мы часто находили тебя там, ты сбегала из дома, а потом оказывалась за тридцать километров от города. Это твоё главное умение, думаю, из-за этого тебя и приговорили. Они увидели, что ты начала учиться защищаться, а значит, перестанешь быть под их контролем. Не знаю, как часто, но мне известно, что Старшая входила в твоё сознание, проверяла тебя. Видимо, она вошла в твой сон той ночью и увидела то, что её напугало. Сейчас, когда ты стала старше, возможно, ты стала сильнее, твой магический потенциал вырос. Я очень надеюсь, что вы с Павлом найдёте место, в котором будете в безопасности. Нам с отцом известно, как поступают с членами общества, которые были отлучены. Но ты особый случай. Тебя не запрут, не объявят сумасшедшей, а просто убьют. Я хочу, чтобы ты жила. Живи, моя девочка, живи. И держись за Павла, он твоё спасение. Большего сказать не могу, потому что просто не знаю».

— То есть это правда. Это не фантазии, а воспоминания, — подвел итог Павел. — Ты, видимо, не просто открывала порталы, но и действительно летала на Драконе и общалась с ним. Я думаю, что это он принёс тебя к тому мусору и оставил там, зная, что тебя точно найдут, а потом навещал, чтобы удостовериться, что с тобой всё хорошо.

— Бред…, — тихо ответила Кира. — Если сложить воедино слова мамы и то, что мы увидели на нити, тогда получается ещё бредовее. Воспоминания на клубке — это важные данные в руках знающих людей. Они не могли так просто отдать клубок с едва ли не самой секретной информацией в руки Ордена. Здесь что-то не так. Либо Маша нам врёт, и клубок просто выкрали, как и досье на меня.

— Зная Машу, могу сказать, что именно так она бы и поступила. Думаешь, клубок прилагался к досье?

— Чувствую, — прошептала Кира. — А про то, что я сбегала…, — Кира задумалась. — Я помню, как ездила куда-то одна на автобусе, как мне влетало за это.

— Значит ли это, что порталы привязаны к определённому месту и их нельзя открыть, где вздумается?

— Может быть.

========== Глава 14. Страх. ==========

Когда у тебя миллион проблем, ты решаешь их по мере поступления, и каждая из них в определённый момент становится самой насущной. Шаткое подобие безопасности, лёгкий тремор при виде полицейских на паспортном контроле при пересечении границ. Фиктивные визы. Билеты в один конец. И страх обнаружения. Всё это связалось в тугой ком. Павел и Кира, словно загнанные звери, озирались по сторонам, боялись лишних взглядов и вопросов. Им теперь предстоит построить новую жизнь под другими именами и в чужой стране. Но и это не значило, что они в безопасности. Мир внезапно стал крошечным.

Дом, в котором поселились Павел и Кира, был небольшим: две комнаты на втором этаже, маленькая кухня на первом, ванная комната. На второй этаж вела довольно крутая узкая лестница, спускаться с неё было откровенно опасно, поэтому новые жильцы спускались, опираясь о стены. На Аляске было холодно. Солнце светило, но не грело. Несмотря на лето, снег не таял, люди ходили в тёплых пуховиках, и Кира с Павлом в срочном порядке закупались тёплой одеждой. Они смотрелись странно, приехав налегке, тем самым привлекая к себе ненужное внимание местных, но выбора особо не было. В целях конспирации Кира перекрасила волосы в чёрный цвет, а Павел отращивал волосы. Время шло… Молчание и тишина угнетали. Иногда Кире казалось, что она хочет, чтобы их нашли, чтобы всё закончилось. А иногда ненавидела себя за малодушие. Неспособность расслабиться, забыться, вспомнить о том, что они с Павлом молодожёны и должны наслаждаться жизнью, доводила её до исступления. Павел тоже волновался, но виду не подавал. Каждую ночь он поднимался по несколько раз и обходил дом, всегда держал при себе купленный заряженный пистолет. Страх витал в воздухе и казался осязаемым. Однажды в дверь постучали. Кира схватила нож и с дрожью заперлась в кладовке, которую Павел переделал, добавив дополнительную скрытую дверь, как у себя в гардеробной. Павел вытащил пистолет и пошёл открывать, приставив дуло пистолета к двери, готовый нажать на курок. Но это всего лишь пришёл сосед. Страх был везде. В супермаркете, на людной улице, рядом с домом. Только закрыв дверь дома, они могли хоть немного ощутить себя в безопасности.

Страх был даже во сне. Кире часто снилось, как в дом вламываются, как убивают Павла, как пускают пулю ей в лоб. Простых снов Видящие не помнят, поэтому это пугало ещё больше. Тогда она вскакивала посреди ночи и бродила по дому, как привидение, не включая свет. Иногда спотыкалась и падала на лестнице, создавая лишний шум. В то же мгновение перед ней возникал Павел с пистолетом в руках. Осознав, что в дом не вломились и это всего лишь его жена бродит по дому, он выдыхал и садился на ступеньки, закрывая трясущимися ладонями лицо. Кира всегда просила прощения, она практически плакала от ужаса. Он обещал, что однажды просто не узнает её и пристрелит, ведь лучше выстрелить в темноту, перезарядить и снова выстрелить, чем спрашивать: «Кто там?» Это была их реальность, страшная и обезоруживающая, лишающая покоя.

Иногда звонил телефон, который Павел взял из камеры хранения в Лиссабоне. Звонили Олег или Маша. Новостей было мало, очень мало. За Кирой всё ещё охотились, и охотники не собирались отступать. Маша вела тяжёлые переговоры со Старейшинами, но те не сдавались, требуя её выдачи. Глупая позиция. Можно было бы сообщить, что Кире выписали помилование, она бы вышла из укрытия и её бы убили, но Старейшины этого не делали. И это было очень странно.

С самого утра лил сильный дождь со снегом, было безумно холодно. Павел и Кира весь день не выходили из дома, согреваясь горячим чаем и проводя время в постели. К вечеру непогода совсем разбушевалась. Ветер стал ураганом, кое-где даже сорвало крыши, вырвало с корнем деревья и оборвало электрические провода, поэтому света в доме не было. Павел и Кира легли спать, прижимаясь друг к другу. Страшно сегодня не было, в такую погоду мало кто выйдет на улицу. Постоянный гул урагана, стук капель дождя по черепице и отсутствие освещения. Идеальный вечер. В такую погоду никто не ждёт нападения. Но Павел и Кира ждали и не теряли бдительности.

Он пришёл ночью. В комнате резко похолодало. Кира проснулась оттого, что внизу хлопнула входная дверь. Она резко села на постели. Павел был уже на ногах, стоял у двери в комнату и держал пистолет. Кира поднялась и на цыпочках подошла к нему. Он приложил указательный палец к губам, призывая не шуметь. Кто-то тихо поднимался по лестнице, всё время спотыкаясь о крутые ступени. Лестница замедляла движения чужака. Он был один, точно один. Павел и Кира вглядывались в темноту. Тёмная фигура в длинном плаще поднималась по лестнице, сначала показалась голова, затем плечи, потом фигуру стало видно по пояс. Павел больше не стал ждать, он наставил пистолет на фигуру и дважды выстрелил. Пули прошли сквозь голову чужака навылет. Но чужак не упал, он продолжил своё движение, и вот уже через мгновение высокая фигура в плаще стояла на пороге их комнаты.

Павел и Кира попятились. Павел закрывал собой Киру, но она видела, КТО пришёл за ней. Тощая истлевшая фигура, плащ был относительно новый. Павел снова дважды выстрелил. Пули попали в плоть и прошли навылет, оставляя дыры в теле и плаще. Тонкая истлевшая рука, больше похожая на скелет, достала из-под плаща широкий кинжал. Павел снова выстрел, перебив сухожилие на руке чужака, и теперь она болталась на остатках кожи безжизненной тряпкой, всё ещё сжимая кинжал. Павел с силой ударил чужака, но тот не упал, а лишь утробно засмеялся, перекидывая кинжал в другую руку.

Кира отступила назад, на ощупь нашла на подоконнике зажигалку и зажгла свечу. Огонь ослепил её. Павел обернулся. Кира взглянула на него невидящими глазами, и теперь она видела. Радужки его глаз не сияли золотыми кольцами, нет, они были золотыми, зрачки стали вертикальными, а позади него стоял живой мертвец, как в её видениях. Павел выхватил свечу из руки Киры и повернулся к чужаку. Что он сделал, она не увидела, но мертвеца охватила волна огня, тот не успел ничего сделать, только взвыл от боли. Пламя в мгновение ока уничтожило его, превратив в пепел, оставляя после себя нестерпимую вонь сгоревшей плоти.

Кира упала на пол, хватаясь за голову, Павел сел рядом с ней и обнял.

— Всё закончилось, — шептал он. — Всё хорошо. Мы живы.

Она потянулась пальцами к его лицу. Его глаза приобретали былой серый оттенок, зрачки становились нормальными. Всё это напоминало морской отлив, что-то свирепое и сильное отступало, уходило внутрь, оставляя огромную нежность и тревогу в его взгляде.

— Прости, — прошептал он. — Не думал, что огонь сработает.

— Это было жутко. А твои глаза…

— Что с ними?

— Я видела, как они стали золотыми и зрачки вытянулись.

— Видела?

— Да. И, судя по всему, внутренним взором. Раньше это были только кольца сияния вокруг радужек, а теперь они были полностью золотыми, а зрачки вертикальными. А ещё я не говорила тебе, но думаю, что Старейшины в сговоре с мертвецами…

— Поднимайся, — коротко прошептал он. — Нам придётся уехать.

— Я не поеду, — ответила Кира. — Я больше не могу бежать. Можешь бросить меня.

— С ума сошла! — воскликнул он. — Я не оставлю тебя, никогда и ни за что. Смерть, одна только смерть способна теперь нас разлучить. Даже не думай.

— Как хочешь, — ответила Кира. — Но бежать я больше не собираюсь.

Утром ураган прекратился. Небо стало невообразимо ясным, солнце наконец-то грело вполне по-летнему, как должно было в этих суровых широтах. Новых визитёров за ночь не было. Страх больше не висел оковами, он был выметен из дома вместе с прахом живого мертвеца. Кира и Павел больше не могли бояться и не могли бежать. Если следующей ночью к ним снова ворвутся, то они будут готовы. Неплохо было бы обзавестись огнемётом, но пока и газовые баллончики должны помочь. В конце концов, не придёт же за ними орда мертвецов?

Павел позвонил Маше и сообщил о ночном происшествии, та обещала прислать нескольких парней для защиты и охраны. Теперь не было необходимости скрывать своё местонахождение от Ордена. И больше никаких тайн. Кира решила рассказать всё свои видения Павлу. Но кто мы есть без наших тайн? И сколько их у Павла? Кира была готова мириться с этими тайнами и принимать всё как есть. Этот человек оберегал её, любил, а она любила его. И, если он ей чего-то не говорил, значит, так было нужно, она была готова с этим мириться каждый день, каждую минуту своей жизни.

Ночью никто не пришёл, и на следующую тоже, и на третью, и через неделю. Вокруг дома теперь часто сновали мужчины, присланные Машей для охраны. Они поселились рядом и наблюдали за домом, иногда заходили. Кира поила их чаем. Павел обсуждал план обороны. Маша звонила каждый день и присылала по электронной почте всё новые и новые легенды о живых мертвецах. Сомнений не оставалось, раз живые мертвецы существовали, значит, были и живые мертвецы-Драконы. Но зачем Старейшинам отрицать их существование? И действительно ли они в сговоре? Каковы их мотивы? Чего они хотят добиться? Так много вопросов и так мало ответов.

========== Глава 15. Сон. ==========

Кира сидела на кухне. На столе были разложены распечатки присланных Машей файлов. Павел ушёл на очередной обход дома и близлежащей территории. Обрывки легенд складывались в довольно печальную картину. Мертвецы, именуемые в легендах «смертью», захватывали миры иногда набегами, а иногда путём завоевания власти изнутри. Видимо, это и происходило сейчас с этим миром. Они захватили теневую власть, Старейшины скорее всего служили им. Информация была. Только откуда? Кто был тем, кто писал легенды? Кто выяснил всё это? Почему эти легенды сохранились? Случился ли раскол между Старейшинами и Орденом из-за того, что предки из Ордена почуяли неладное? А может, это была открытая конфронтация? Описания конфликта не было, разделение во всех документах называли просто раскол. Но как так вышло? Видимо, речь шла о чём-то серьёзном, раз ушли все Драконы. И почему у Старейшин остались Видящие? И почему в Ордене Дракона нет Видящих?

Павел вошёл на кухню и поцеловал жену в макушку.

— Как успехи?

Кира хмуро посмотрела на него и ответила:

— Предлагаю следующего мертвеца брать живым. Ну или живым мертвецом. Брр, — она помотала головой, жуткий каламбур вышел.

— И как ты себе это представляешь?

— Ловушка, клетка, цепи, — предлагала Кира. — Самое главное, чтобы кто-нибудь пришёл.

— Не факт, — парировал Павел. — Возможно, это был единичный набег, он не успел никому сказать, что нашёл нас.

— Нашёл один, найдут и другие, — ответила Кира. — Дело времени.

— Я, оказывается, женился на камикадзе, — Павел поднял брови.

— Ты женился на Видящей, — улыбнулась Кира. — А мы полны сюрпризов.

— Ага, веками угнетаемый народ, — отозвался Павел. — Под гнётом старых пердунов.

— Остряк, даже в рифму выдал, — улыбнулась Кира.

— И как же ты решила его допрашивать, о мудрейшая? Грозить смертью не выйдет, он и так мёртв, ну испепелим мы его, допустим, но я не думаю, что это, то чего он боится. Пытать не выйдет, опять же потому что он мёртв и вряд ли ему будет больно от пыток.

— Чисто гипотетически, если у них есть сознание, то я могу до него «дотянуться» и прочитать воспоминания.

— Чисто гипотетически? — переспросил Павел. — А на расстоянии это нельзя сделать? Видящие ведь так умеют.

— Умеют, но меня не обучали «чтению» на расстоянии, — ответила Кира.

— Как удобно, — задумчиво ответил Павел. — К тебе в сознание проникнуть могут, а ты нет. Так что, чисто гипотетически ловим мертвеца?

— Да, и желательно старого мертвеца, ну эээммм, — она почесала макушку. — А у них есть возраст? Они стареют?

— Ну, наверное, нет, они разлагаются. Только вот вопрос, они, когда совсем до костей разлагаются или когда их кости истлеют, типа умирают совсем? Или как это? — Павел задумчиво посмотрел на жену.

Кира скривилась в отвращении.

— И как ловить будем? — спросила она.

— Верёвки? — предложил Павел.

Кира в красках представила, как они будут связывать истлевшую плоть мертвеца, как она от него отваливается или как висят отваливающиеся кости на сухожилиях, когда они пытаются связать ему запястья.

— Да, — согласилась она. — Только предварительно его в ковёр завернуть надо, а то мало ли.

— Думаешь, развалится?

— Не исключено.

— Всё верно, трупы обычно в ковры и заворачивают, — мрачно пошутил Павел.

— Извини, что я такая неоригинальная, — Кира развела руками.

Павел добродушно улыбнулся, повернулся к электрическому чайнику и включил его, потянулся к шкафчику и достал из него две чайные чашки. Ночь обещала быть долгой…

К середине ночи Павел и Кира сошлись на плотных пледах и страховочных альпинистских верёвках. Наборов для охоты на мертвецов нужно было несколько, по одному в каждую комнату, потому что неизвестно, в какой может случиться следующее нападение. Ехать за покупками решили с утра, тянуть было нельзя. Главное, чтобы нападение не случилось этой ночью, хотя они всё больше склонялись к тому, что предыдущее было случайным и больше не повторится.

Ночь на удивление была тихой. Ветра не было, небо было ясным, полная луна заглядывала в окно. Кира спала, повернувшись на правый бок, держа левой рукой Павла за руку. Он спал на спине, подложив правую руку под голову. Пальцы из рук переплетались, а кольца-обереги соприкасались. Павел спал вполглаза, Кира же, напротив, позволила себе расслабиться и крепко уснула. Впервые за несколько недель пребывания здесь она видела сон.

Сначала это был лишь туман, густой, словно молоко. Где-то впереди виднелся свет, он светил словно далёкий прожектор, слабо пробиваясь сквозь туман и очерчивая фигуру. Фигура расправила огромные крылья. Дракон! Рефлекс сработал быстрее, чем Кира успела подумать: она потянулась сознанием и обнаружила добрую и мягкую энергию, знакомую до мурашек. Это был он, тот, кто приходил к ней в детстве. Она точно это знала. Прекрасный Золотой Дракон, наполненный любовью к маленькой девочке. Туман рассеивался по мере приближения Дракона. Золотая чешуя переливалась в свете и обволакивала его фантастическим сиянием.

«Свят твой род, дитя».

Мужской голос ласково зазвучал в её голове, словно голос отца, которого она много лет не видела. Кира кивнула в ответ, голоса у неё не было, как будто она разучилась говорить. Она мысленно потянулась к своему визитёру и спросила:

«Зачем ты пришёл?»

«Не зачем, а ради чего, — поправил Дракон. — Ради справедливости для наших народов. Сегодня никто не придёт за тобой, а если придут, тебе надо будет пойти за ними. Нельзя всё время бежать. Ваша главная проблема в том, что вы забыли. Забвение — всё, что ждёт нас всех. Прошло слишком много времени. Ваша история построена на лжи. Вы забыли всё, что наши предки принесли с собой из родного мира. Мой великий предок, Золотой Дракон, проживший тысячи лет в двух мирах, был человеком и умел обращаться в Дракона, он выбрал жизнь Дракона, чтобы иметь возможность защитить родной мир. Когда в наш мир вторглись, наш великий Предок пробудился от своей спячки, пробудились его дети, которые утратили возможность снова обращаться, и обратились те, в ком спала способность обращаться в Драконов. Я знаю, что тебя беспокоит: раскол и исход из вашего мира Драконов. Драконы в большинстве своём — и те, кто мог обращаться, и те, кто утратил эту способность — вернулись, чтобы отвоевать наш родной мир. Кладки, про которые ты так много слышала, не были оставлены в недрах земли. Кладка — это потомки Драконов, которые смогут обращаться, чтобы встать на защиту мира, когда это станет необходимо. И по какой-то иронии судьбы так вышло, что потомки Драконов ушли из совета Старейшин. А в Ордене Дракона, как оказалось, только их потомки и состоят. Нет, конечно, и среди тех, кто о ваших обществах и не подозревает и уж тем более весьма далёк от правды, тоже есть потомки Драконов. Но вот Старейшины у себя не оставили ни одного. И советом управляет далеко не совет, и не Старейшины даже. А всего лишь одна женщина, то есть её род. Ваша Верховная Видящая, а она служит завоевателям. Так было не всегда, но со временем стало. Вас не было в нашем мире, вы пришли с мёртвыми Драконами-завоевателями, Видящие служили им. Когда-то они поработили и мир Видящих. Мне неизвестно, отвоёван ли ваш мир, но есть надежда, что да. Ты, дитя, рождена в нашем родном мире. Ты — потомок Дракона и Видящей. В тебе есть способности к вхождению во сны, способности Видящей, но вряд ли ты когда-нибудь обратишься в Дракона. Среди Видящих есть те, кто сражаются с захватчиками и не согласны с добровольным рабством. Видящие пришли в этот мир вместе с переселенцами под видом обычных беженцев, пострадавших от завоевателей. Они втёрлись в доверие к Старейшинам и завладели властью ради своих хозяев. Со временем всё забылось, конечно же. И, как бы ни было удивительно, тайна истинной миссии Видящих осталась только в руках одного рода. Но когда придёт время сбора «дара жизни», этому миру наступит конец. И это будет очень скоро. «Дар жизни» — это то, ради чего завоеватели приходят в миры. Древняя и страшная магия, для которой нужно истребление миллиардов жизней. Так захватчики поддерживают свои тела, это не позволяет им разлагаться и помогает жить вечно. Так они собрали «дар жизни» в нашем мире. Те, кто уцелел и смог бежать, населили новый мир. В живых всегда должен кто-то оставаться, чтобы снова населить мир и была возможность собрать жизни. А Видящие предупредят их, когда наступит пора. И тогда они придут, и Драконы снова попытаются отстоять мир и жизнь. Всё по кругу. Одно большое колесо. И одна большая ложь, поэтому мы и хотим справедливости. В нашем мире есть жизнь, ты родилась в нём. Твоя мать, твоя настоящая мать — Видящая, что избавилась от рабства, что пошла за своим предназначением. Уж прости, дитя, вы поколениями служили злу. Такова правда. Вам внушили, что вы за правое дело, ведь так проще управлять. Это вполне логичное и оправданное решение. Спустя столько тысячелетий завоеватели пошли по лёгкому пути, всего-то внушили большинству, что те борются за правое дело. Правду знают единицы, но и они способны причинить большое зло. Сейчас на кону не один мир, да, собственно, никогда и не был один. Уничтожив противника, вы спасёте все миры разом».

«Это что, инструкция? Почему ты говоришь мне это только сейчас?»

Дракон моргнул, внимательно посмотрел на Киру, словно сканируя.

«Потому что собственная жизнь ничего не значит, — ответил он. — Вы с Павлом с радостью отдадите свои жизни за справедливость и будете забыты, как и прочие поколения до вас, но я хочу, чтобы вы жили и вас помнили. И теперь вам есть ради чего жить и сражаться и будет, кому помнить».

Кира почувствовала тёплое прикосновение на своём животе. Она посмотрела на него и несмело дотронулась. Этого не может быть…

Кира резко открыла глаза и села. Павел тут же проснулся и тоже сел.

— Что случилось? — спросил он.

— Спи, никто не придёт, — ответила Кира. — Нам надо выспаться, а потом я расскажу тебе всё.

Кира снова легла, укладывая Павла рядом с собой. Она легко коснулась своего живота, там, где чувствовала прикосновение. Да, всё так и есть. И как она сразу не заметила? Как могла пропустить? Тонкая серебряная нить энергии потянулась к её руке, мальчик. У них будет сын. Павел интуитивно положил на её руку свою, и теперь обе руки покоились на её животе. Она всё расскажет утром…

========== Глава 16. Никого. ==========

Утро началось с ароматного кофе, от которого Кира тактично отказалась, на что Павел лишь поднял бровь, но возражать не стал, и звонка Маше, долгого обсуждения и доведения фактов. Многое стало на свои места. Вот только оставался вопрос открытия порталов. Мать сказала, что Кира может открывать порталы между мирами, но, как бы сильно она ни старалась, у неё ничего не получалось. Приятная новость заключалась в том, что Драконы были в этом мире, просто их искали не там. Это многое объясняло: золотые глаза Павла, белые кольца вокруг глаз Маши, глаза отца и матери Павла. С чем она не могла смириться, так это с тем, что была марионеткой в чужих руках, а конкретно в руках завоевателей. Однако сейчас речь шла не только о её жизни, но и о жизнях миллиардов. Предполагала ли она, что однажды станет думать о таких вещах, о спасении целого мира. И готова ли она взвалить на себя эту ношу? А Павел? Готов ли он взять на себя такую ответственность? Он, конечно, взял на себя защиту Киры, но защита целого мира… Но разве не для этого был создан Орден Дракона? Разве не это их основная задача? Они ведь хотели остаться в этом мире и построить новую жизнь, значит, должны защищать его. Когда звонок закончился, Кира посмотрела на Павла и произнесла:

— Мне нужно кое-что тебе сказать.

— Что-то такое, что не должна была слышать Маша? Ты всё ещё не доверяешь ей?

— Нет, не в этом дело, — быстро ответила Кира. — Просто пока это информация только для тебя.

— И что же это?

Кира набрала побольше воздуха в грудь, шумно выдохнула, но не смогла произнести. Почему-то она не могла, словно было в этом что-то страшное. Её бросили все, кроме Павла. Теперь он её семья, и эта семья станет больше. Они ведь хотели этого. Так в чём же дело?

— Мне тебя пытать? — спросил Павел.

— Нет, — Кира опустила голову, как провинившийся ребёнок. — Дело в том, что, — она снова вдохнула и выдохнула, — нам теперь есть ради кого жить и ради кого сражаться, — она подняла глаза и посмотрела в глаза Павлу. — Я беременна.

Павел молча смотрел на неё, в его глазах светились тепло и нежность.

— У нас будет сын, — проговорила Кира.

Павел подошёл к ней и встал на колени, прижался ухом к животу Киры.

— Я вас никому не отдам, ни за что, жизнь положу, но вы будете жить, — произнёс он.

Кира запустила пальцы в его отросшие волосы.

— Я безумно тебя люблю, — сказала она. — И никогда не прощу, если ты нас покинешь.

Её словно окатили кипятком, жгло всё нутро. Вот чего она так боялась, боялась проходить через беременность одна, боялась остаться одна после родов. Она боялась, что Павла не будет рядом, что он погибнет раньше, чем она. Но золотой Дракон был прав, теперь у них есть причина выжить. Они нужны этому ребёнку. Кира прокляла себя за минуту малодушия. Как она могла произнести эти слова. Конечно, она всё ему простит, и всё у них будет хорошо. И никто не умрёт, кроме врага.

Раздалась трель телефона.

— Это Маша, — сообщил Павел. — Слушаю, — сказал он, принимая звонок.

Пару мгновений его лицо ничего не выражало, а потом он стал бледным, его ноги подкосились, и он обречённо сел на стул. Казалось, всё горе мира упало на его плечи. Но он продолжал слушать, а потом молча положил телефон на стол, завершая вызов.

— Что случилось? Что она сказала? — спросила Кира.

— Их больше нет, — прошептал Павел.

— Милый, что случилось? Ты меня пугаешь, — Кира подошла к нему и обхватила его лицо ладонями, заставив смотреть на себя.

Его взгляд был равнодушный и пустой.

— Их больше нет, — снова прошептал он.

— Кого? Что случилось?

Киру мелко заколотило. Страшная догадка пронзила её, полоснула холодной сталью по сердцу.

— Мои родители, — прошептал Павел. — И твои…

Кира покачнулась и едва не упала. Павел среагировал молниеносно, подхватил её под локти, помогая удержаться на ногах.

— Ч-тто? Что случилось?

— Их устранили, — сухим голосом ответил Павел.

Из глаз Киры покатились слёзы.

— У нас больше никого не осталось, — прошептала она.

Павел прижал Киру к себе и, кажется, разрыдался. Кира плакала безмолвно, слёзы градом текли из глаз. Один день вместил в себя и вселенскую радость, и безмерное горе. И именно в такие дни принимаются самые безумные решения.

Павел резко отстранился и, вытерев слёзы тыльной стороной ладони, направился к входной двери.

— Куда ты? — Кира была удивлена такому повороту и смене настроения.

Павел резко оглянулся, и его глаза… Нет, они больше не были человеческими, а только золотые радужки и вертикальные зрачки.

— Никакой пощады им не будет, — выпалил Павел. Ярость клокотала в нём, прорезаясь на коже огненными венами, прожигающими футболку.

Кира испуганно посмотрела на мужа. Этот день пришёл…

Павел вышел на улицу и что есть сил закричал, подняв лицо к небу. Кира последовала за ним, она поняла, что зверь проснулся!

Павел оглянулся на Киру и, бросив на неё последний взгляд, произнёс:

— Я вернусь.

А потом он разбежался и прыгнул, обращаясь в полёте в золотого Дракона…

Кира смотрела, как огромный зверь взмывает в небо, прижимая руки к животу и точно зная: он не вернётся.

Она вошла в дом, ещё до того как к ней постучались охранники. Времени на размышления не было. Она набрала Машу и проговорила в трубку, когда та ответила:

— Он обратился.

Кира закрыла глаза и на мгновение почувствовала, как по телу разливается огонь, как в пальцах колет электричество, а ноги подкашиваются. Видение пришло сразу, без лишних прелюдий. Огромный Дракон разил древние здания и выжигал сады. Она видела, как Старшая бежала через сад, довольно прытко для женщины её возраста. Но и её настиг всепоглощающий огонь, она лишь коротко вскрикнула и рассыпалась пеплом. Небо пронзила яркая вспышка, Дракон оглянулся. Кира проследила за его взглядом. Это! Это был портал, но никто не выходил оттуда, в нём пытались скрыться. Слепая ярость застилала глаза Дракона, и он бросился вдогонку. Несколько мужчин скрылись в портале, но Дракон не даст им уйти. Огромной золотой тучей он влетел за ними в портал, и он закрылся за ним…

========== Глава 17. Сын. ==========

Андрей Павлович Юсупов появился на свет в срок, но тем не менее смог поразить акушерок золотыми глазами и вертикальными зрачками. Акушерка, которая принимала его, решила, что слишком много работает и от усталости ей мерещатся детки с глазами рептилий. Почему она так решила? Потому что видела она этот заинтересованный взгляд всего мгновение, а после мальчишка зажмурился и зарыдал, как и положено всем новорожденным. А когда его укладывали на грудь обессиленной матери, глаза его были мутно-голубыми, как у всех новорожденных. Этими глазами он сердито смотрел на мать и, кажется, над чем-то раздумывал. В его-то пару минут от роду! Какие могут быть мысли, когда тебя только что вытолкали на свет? Кира завороженно смотрела на сына и понимала, что ребёнок у неё родился особенный. Девять месяцев надежд на возвращение Павла, девять месяцев тяжёлых видений и странностей вынашивания наполовину человека, наполовину Дракона. В этот момент Кира приняла решение, что будет наслаждаться каждым мгновением с этим маленьким сердитым ребёнком, а Павел обещал вернуться. Он жив и обязательно вернётся, она верила в это. Она практически чувствовала его присутствие сейчас, в эту секунду, словно он держал её за руку, словно обнимал сына вместе с ней.

После исчезновения Павла и взрыва газопровода в Италии Маша позволила Кире вернуться домой. «Смерть», что висела над ней дамокловым мечом, отступила. Будто ничего и не было. В одно мгновение Старейшины были стёрты с лица земли. Если Видящие и остались в этом мире, то они попрятались в норы и боялись высунуть нос. Один-единственный удар, один-единственный Дракон. Кира часто думала, что всё, что с ней случилось, было лишь сном. Но спокойный младенец на её руках был доказательством того, что прежний мир не был сказкой и рано или поздно он её снова поглотит. Только для чего всё это было? Зачем так много действий, не приводящих к логическому концу. Однако завершение как раз было: Павел одним ударом уничтожил практически всех Старейшин. Но неужели они не хотят мести? Почему за Кирой так никто и не пришёл? Или это стратегическое отступление? Единственное, что её заботило сейчас больше всего — это маленький хмурый малыш, который, когда был чем-то недоволен, превращался в несносную крылатую «фурию», благо, что огнём не дышал. И в такие моменты Кире приходилось ловить его по квартире и успокаивать. Он, как кошка, успокаивался, когда ему тёрли переносицу, благодарно урчал, выдыхал пар из ноздрей и превращался в хохочущего мальчугана. Да, ходить он не умел, зато летать очень даже мог.

Большую часть времени Кира занималась тем, чтобы научить сына контролю, и уже к трём годам она спокойно могла оставить его у Алёны и Ильи на выходные поиграть с Алисой, не опасаясь, что он обратится и перепугает супругов и их дочь. Контроль. Всегда контроль. Хочешь выпустить пар, недоволен, уйди, чтобы никто не видел твоей второй сущности. А лучше не смей уходить, а контролируй свои эмоции. Контроль.

Когда Андрею исполнилось четыре, Киру начали посещать видения собственной смерти. Однажды этот день придёт, и она оставит сына. Стратегическое отступление всё же было. Она ещё добыча. Ей виделись огонь и сияние над её головой. Андрея с ней не было в этих видениях. Кира не могла предугадать, когда это с ней случится, поэтому вела дневник, а точнее, записала всё, что знала о себе и Драконах. Прописала занятия, которые проводила с Андреем по контролю его «звериной» натуры.

Душным летним днём Кира стояла, облокотившись об угол дома Алёны и Ильи. Андрею было уже шесть. Он носился по лужайке с Алисой и псом. Дети обливались из шланга водой и весело смеялись, собака, уже изрядно постаревший бигль, лениво бегала за детьми, толкая их носом на траву. Удивительно, но пёс Андрея не боялся, а относился к нему как к нерадивому щенку и довольно часто пытался защищать, словно чуял «звериную» породу в мальчике. Кира теребила в руках свой дневник.

— Вот ты где!

Алёна подошла к подруге со спины. Взглянув на детей, она философски изрекла:

— Прям анекдот: домой пришёл кусок грязи, говорит, что мой ребёнок, попробую отмыть, по голосу вроде мой.

Она шумно выдохнула и продолжила смотреть, как мокрые грязные дети гоняются друг за другом.

— Подожди, пока засохнет, а там об угол постучи, грязь сама отвалится, — предложила Кира.

— Хочешь отнять у меня кубок первенства за звание «Мать года»? — засмеялась Алёна.

— Не смогу, меня скоро не станет, — ответила Кира и нахмурилась.

— Ты чего несёшь?

— Да так, — Кира пожала плечами. Она протянула подруге дневник. — Держи, тебе нужно будет знать, как его воспитывать.

— Мать, ты чего?

— Обещай мне, что не бросишь его.

— Кира, ты мне чего-то недоговариваешь? Ты больна? У тебя что, рак? Или что? — обеспокоенная Алёна засыпала Киру вопросами.

— Потом сама всё поймёшь. Он бывает неуправляемым, особенно когда перекидывается, мы над этим работаем. Надеюсь, ты продолжишь заниматься с ним.

— Перекидывается? — практически по слогам спросила Алёна.

— Ага. Возможно, когда меня не станет, он не сможет сдержаться. Поэтому тебе придётся, — Кира задумалась. — Я не знаю, что нужно будет сделать, вряд ли найдётся способ его успокоить. Главное, чтобы новость он узнал не в доме. Поверь мне, пожар вам ни к чему. Выведи его в поле подальше от всех и пусть придаётся горю, сколько сил хватит, — Кира взглянула на часы. — Ладно, спасибо, что присмотришь за ним в выходные, мне на смену пора выезжать, ещё заправить машину надо.

— Ты ведь понимаешь, что напугала меня? — спросила Алёна.

— Понимаю, — ответила Кира. — Тебе придётся это прочитать. Я надеюсь, что успею ответить на все твои вопросы. И да, не ругай детей, когда они придут к тебе с повинной. Они тоже заслуживают счастья, даже если это не вписывается в рамки нашего понимания.

— Окей, — согласилась Алёна.

— Мне пора, — Кира махнула рукой на прощание. — Сынок, — позвала она мальчугана.

Андрей вприпрыжку подбежал к матери.

— Мам, а ты уже всё? Поехала?

— Да, — коротко ответила Кира. Она присела на корточки перед сыном и стёрла с его щеки разводы грязи. — Обещай мне, — она серьёзно посмотрела в его глаза.

— Хорошо, мама, — сердито ответил мальчишка.

Она поцеловала сорванца в щёку, встала, вышла из двора, открыла машину и села за руль. Какое-то время она сидела так, сложив руки на руле и оперевшись на них лбом, а потом завела машину и поехала. Всякий раз она уезжала и боялась, что больше не сможет вернуться к сыну. Каждый раз. Но она ведь вернётся через сутки, закончится дежурство, она поспит и приедет за ним, как возвращалась из дежурства в дежурство.

Заправка была неподалёку, Кира остановилась напротив колонки, отстегнула ремень безопасности и полезла в бардачок за картой, краем глаза она видела, как заправщик ходит перед машиной и что-то показывает, активно жестикулируя. Кира достала кошелёк и наконец-то подняла голову. То, что она увидела, заставило её замереть. Нет, заправщик не жестикулировал, он размахивал заправочным пистолетом, из которого лился бензин, прямо на него и её машину, а в другой руке у него была горящая зажигалка. Из глаз покатились горькие слёзы. Нет! Не сегодня, только не сегодня! И Кира схватилась за ручку, открыла дверь, опустила ногу на асфальт…

«Мощный взрыв произошёл сегодня на заправке на Новорижском шоссе. Как утверждают очевидцы, взрыв случился не сразу, а сначала вспыхнул огонь, от которого пыталась сбежать Кира Юсупова, ведущий акушер-гинеколог одной из клиник Москвы, но самоубийца отрезал ей путь, после чего и последовал мощный взрыв, унёсший жизнь молодой женщины и работника заправки. Как сообщает наш корреспондент, побывавший на месте происшествия, других пострадавших нет».

Алёна стояла перед телевизором и плакала. Только что сообщили, что не стало её лучшей подруги. Дети были в комнате, они смотрели на неё и не понимали, что происходит. Андрей настороженно смотрел на экран и, кажется, начинал понимать происходящее.

— Мама, — осторожно прошептал он, когда на экране показали фото Киры. — Она что, не вернётся?

Алёна со всей силы обняла его и сквозь слёзы ответила:

— Нет, твоей мамы больше нет.

— Как это нет? — переспросил мальчик.

— Она погибла, — ответила Алёна.

— Ты врёшь, — закричал Андрей, вырвался из её рук и выбежал из дома.

Алёна бросилась вслед за ним, но мальчишка уже был на улице и бежал по дороге. Она слышала, как он плачет, как кричит, что она солгала ему, что мама жива, что это неправда. А потом…

Алёна замерла, когда Андрей обернулся невероятным сказочным животным — золотым Драконом размером с большую собаку и взмыл в небо. Она остановилась, озираясь по сторонам, но дорога была пуста. Потом посмотрела на небо и увидела, как диковинный зверь поднимается всё выше и выше.

Андрей вернулся поздно вечером, измазанный и нагой. Алёна сидела в кресле на веранде и ждала его, погрузившись в чтение дневника Киры.

— Тёть Лен, — Андрей опустил голову. — Я больше не буду.

— Конечно, будешь, — строго ответила Алёна. — Но я обещала твоей матери, что не брошу тебя. К тому же здесь написано, что ты можешь себя контролировать, — она указала на дневник. — Кто ты?

— Я Дракон, — прошептал мальчик.

— Это опасно? — спросила Алёна.

— Не для тебя.

— А для тебя?

— Нет, — мальчик покачал головой.

— Алисе показывал?

— Нет.

— Кто ещё знает?

— Никто.

— Пусть так и останется, — заключила Алёна. — А теперь идём в дом, спать пора. Только обещай мне, что на похоронах будешь вести себя хорошо. Ладно?

— Она не умерла, — упрямо пробормотал Андрей.

— Возможно, ты слишком мал и просто не хочешь признавать этого, но она не вернётся, не обнимет тебя, — из глаз Алёны снова покатились слёзы. — Может, я и не мать тебе и не знаю, как растить маленького Дракона, но обещаю, что постараюсь.

========== Глава 18. Сердце. ==========

Двадцать лет спустя.

В большой кабинет на пятерых сотрудников отдела на Петровке тридцать восемь пробивались яркие лучи утреннего летнего солнца. Пятница. Высокий голубоглазый блондин в строгом костюме сидел за рабочим столом и с наслаждением пил крепкий кофе. Это единственное время, когда на его красивом лице, всегда идеально выбритом, можно наблюдать наслаждение. Он смотрит в окно, делает глоток кофе и довольно щурится. Слегка ослабляет галстук, хрустит шеей, снимая напряжение, бросает нежный взгляд на рамку с фото на своём столе и довольно улыбается. На снимке он запечатлён с зеленоглазой красавицей, высокой и тонкой, как лоза, с аккуратными формами, с белыми длинными до пояса волосами: она шуточно пытается придушить его, забравшись ему на спину, он смеётся, обхватывая её за бедра, помогая держаться на его спине. Это его самое любимое фото. Она на нём такая естественная, а он не прячет своих эмоций. На этом фото они настоящие, счастливые, словно из другого мира или другой жизни, жизни которой у них никогда не было.

— Ты как всегда. Скажи честно, тебе доплачивают за то, что приходишь раньше всех? — в кабинет вошёл Дмитрий Елец, следователь по особо тяжким. В строгом костюме, но без галстука, его он не носил принципиально, даже несмотря на то, что в некоторых случаях этого требовал протокол. Мужчина был настолько рыжий, что по определению он либо единогласно избранный лидер лепреконов, либо ирландец.

— И тебе доброе утро, — откликнулся парень, надевая на себя маску холодности и безразличия.

— Да, и за эту постную рожу тебе тоже, похоже, доплачивают. Новый начальник сегодня заступает на должность, — мужчина бросил рабочий портфель на стол и плюхнулся на стул. — Баба.

— Не баба, а женщина, — поправил блондин.

— Андрюх, не будь занудой, — отозвался Дмитрий.

— Если тебе так не нравится работать со мной и под началом женщины, переводись, тебя никто не держит.

— Умеешь ты испортить настроение, — мужчина открыл портфель. — Что по делу?

— Ничего, — ответил Андрей.

— Знаю я твоё ничего, — усмехнулся Дмитрий. — Уже, наверное, и дело в архив сдал.

— Не совсем, — Андрей сделал глоток кофе. — Но я в процессе.

— Ты тут два года, нюх, как у гончей, характер кремень, странно, что ты по головам не идёшь с таким-то характером. Ещё пара-тройка дел, и новым полковником и нашим начальником станешь ты.

— Я слишком молод, и у меня не хватит терпения выносить ваши «гениальные» идеи, — он улыбнулся уголками губ.

— Атас, мужики, — в кабинет просунул голову ещё один их коллега Алексей. — Построение! Полковник приехал.

Мужчины рывком поднялись со своих мест и вышли в коридор, встав у дверей своего кабинета. Андрей машинально затянул галстук туже. Кто знает, чего ждать от нового начальства.