Забвение Миров (СИ)

— Я забыл спросить, как вас зовут, — внезапно вспомнил Андрей.

— Екатерина, можно просто Катя или Кэт, меня так Кирилл называет, — улыбнулась женщина.

— Отлично, Кэт. А теперь по порядку…

— Андрей Павлович, — к ним подошёл один из Драконов. — Тут такое дело…

— Вы услышали зов и приехали? — опережая вопросы, спросил Андрей.

— Что-то вроде того, — ответил мужчина. — Это странно, мы все внезапно ощутили необходимость быть рядом с вами, помочь вам…

— Да, мне нужна помощь, — подтвердил Андрей.

— Я думаю, что выражу мнение большинства, но мы…

— Готовы помогать мне, даже несмотря на то, что почти меня не знаете? — Андрей хитро улыбнулся.

— Да, — кивнул мужчина.

— Отлично, — ответил Андрей.

Его глаза сверкнули золотом, а зрачки стали вертикальными. Мужчина пристально посмотрел ему в глаза и отзеркалил его метаморфозы, его глаза почернели, совершенно утратив разницу между радужкой и зрачком…

========== Глава 25. Павел. ==========

Первое, что ощутил Павел, это то, что у него дико раскалывается голова. Мягкая высокая трава лезла в ноздри и вызывала противный зуд. Он попытался взяться руками за голову и осознал, что у него не руки. Это заставило его резко распахнуть глаза и посмотреть на свою чешуйчатую лапу с когтями, отливающую золотом в солнечном свете. Он поднял голову и понял, что стал гораздо выше. Что он такое? От страха внутри всё похолодело. Он оглядывал массивное тело, крылья, хвост. Хвост. У него есть хвост. Пробуждение никогда ещё не было таким странным. Конечно, в голове крутилась масса неприличных ругательств и вопросов, но Павел решил не произносить их вслух, к тому же не был уверен, что в таком виде ему доступна речь. Он снова поднял голову и понял, что линия горизонта начала приближаться. Через несколько мгновений он стоял голый в человеческом облике посреди поля пшеницы, достающей ему почти до груди. Он неловко поёжился, прикрыл руками пах и двинулся в сторону восхода солнца и странной фиолетовой дыры в небе.

Тысячи мыслей роились в его голове. Самая главная, за которую ему было стыдно, это то, что он оставил Киру одну. Он совершенно не помнил, как очутился посреди поля, как обернулся в Дракона, что делал, пока им был. Он Дракон. Он та самая пресловутая кладка, оставленная предками. Это не яйца, не спящие в недрах земли особи, а гены в крови людей, всё, как говорила Кира. Мало тысячу раз поверить, достаточно один раз проверить. Павел тяжело вздохнул, головная боль отступала. Он поднял голову к небу и всмотрелся в яркое солнечное гало. Это было настолько символично, что он ухмыльнулся. Зрачок солнца и тонкий сияющий обруч вокруг радужного сияния — Око Дракона. Кира видела его в глазах Павла. Кира…

Воспоминания накрыли волной. Пламя, выдыхаемое им, испепеляло людей. Павел остановился, его мелко затрясло, и он упал на колени. Он убил их. А тех, кого не убил, преследовал сквозь дыру в пространстве, а когда настиг, то тоже испепелил огненным дыханием. Вернуться ему не удалось, потому что дыра сомкнулась за ним. Где он? Как далеко от Киры? Что это за мир? Разве это мир предков, порабощённый завоевателями? Не похоже. А фиолетовая дыра в небе это портал? Только куда он ведёт? Павел поднялся на ноги, снова прикрылся и побрёл дальше.

К вечеру он вышел на опушку леса и заметил небольшой домик, не обнесённый забором. Из трубы поднимался ароматный дымок, а на пороге сидел грузный бородатый мужчина лет шестидесяти, седой, с золотой серьгой в ухе и крупным чёрным ониксом в её центре, в расшитой чёрной вышивкой рубахе, коричневых шароварах и курил трубку. Он окинул нагого Павла хмурым взглядом, и Павел обнаружил, что его голубые глаза очерчены тонкими обручами чёрного цвета.

— Первый раз? — спросил мужчина на всеобщем.

Павел только кивнул. Несложно было догадаться, о чём спрашивал мужчина. Да, Павел обратился в первый раз. И отсутствие удивления на лице у мужчины вызвало подозрение, что он не впервые принимает у себя на пороге человека в чём мать родила с видом полоумного.

— Стой тут, — мужчина зажал трубку в зубах, поднялся на ноги и вошёл в дом.

Павел ещё какое-то время стоял, ёжась и неловко озираясь вокруг, он всё ещё прикрывал пах руками и выглядел, словно любовник, пойманный мужем в спальне неверной жены. Наступающий вечер веял прохладой и холодил кожу, но Павел совершенно не мёрз, пробудившаяся кровь Дракона грела его изнутри. Это было странно. Он вроде не знал этих вещей, но и в то же время знал. Он не понимал, откуда ему это известно, но при этом и не удивлялся собственной осведомлённости. Словно эта информация спала в нём, а теперь пробудилась, и он точно знал, как жить со своей Драконьей сущностью.

Мужчина вернулся. Он бросил Павлу широкие штаны чёрного цвета на завязках и льняную рубаху, скроенную на манер рубах древних славян.

— Спасибо, — отозвался Павел, неловко ловя одежду одной рукой.

— Одевайся, — проворчал мужик. — Ужинать пойдём. Голодный, наверное. Давно бродишь?

— С утра, — ответил Павел, отворачиваясь от мужчины и натягивая штаны.

— Значит, далеко приземлился, — заключил мужик, выпуская табачный дым изо рта. — Это мои земли, — мужик окинул взглядом простирающееся перед ним поле. — Раз в месяц обязательно какой-нибудь молодой Дракон тут обращается обратно. Надоели до смерти, — пробубнил он, совсем не стараясь произнести последнюю реплику тише. — У нас своих не бросают. Золотых тем более. Звать тебя как?

Павел напряжённо сглотнул. Мужик выглядел однозначно добродушным, но быть легковерным в своей ситуации Павел не собирался.

— Томас, — ответил Павел, натягивая рубашку через голову.

— А фамилия?

— Уэлч.

Мужик покачал головой.

— Уэлч, Уэлч, — повторил он. — Что-то знакомое. А, — он воскликнул, словно что-то вспомнил. — Уэлчи рудниками золотыми владели. Только давно это было.

— Как давно? — спросил Павел.

Мужик хитро прищурился и расплылся в улыбке.

— Ну лет так четыреста — четыреста пятьдесят назад, — ответил он.

Павел недоверчиво уставился на него.

— Только померли они все ещё в начале войны, никого не осталось.

— И ты это всё знаешь… откуда? — недоверчиво спросил Павел.

— Я Эхориус Фрай, можно просто Эхо, — произнёс мужик. — Пошли в дом, накормлю, расскажешь, откуда ты такой молодой да глупый.

Эхо развернулся и пошёл в дом, Павел последовал за ним. Внутри дом был довольно просто обставлен. Одна комната, две односпальные кровати у дальней стены, в углу старинная печь с лежанкой, из горнила* шёл умопомрачительный запах еды, стол посреди комнаты и две лавки с двух сторон, застеленные тёплой материей. Посреди стола стояла крынка**, а рядом на разделочной доске лежал каравай, прикрытый белым расшитым красными узорами полотенцем. Комнату освещали подвешенные к потолку лампады. Павел сморгнул, осознавая, что подобную картину мог видеть на картинках о жизни древних славян и в учебниках по истории.

— Садись за стол, — сказал Эхо, берясь за ухват***и доставая из горнила чугунок**** с ароматной едой.

Ступая босыми ногами по деревянному полу, Павел прошёл к столу и сел на лавку. Эхо поместил горячий чугунок на столе, убрал ухват и поставил на стол две тарелки, положил пару алюминиевых ложек. Павел уставился на ложку, по логике она должна была быть деревянной.

— Другого металла нет, война всё отняла и уничтожила, — пояснил Эхо.

— Она всё ещё идёт? — спросил Павел.

— Ну как сказать: примерно раз в пару месяцев Смертаки вспоминают, что мы всё ещё сопротивляемся и не вся жизнь выкачана из нашего мира, прилетают из дыры, и мы бьёмся.

— И кто побеждает?

— Вроде как они, популяция Драконов не растёт. Последний золотой Дракон умер пару часов назад, и потомков у него не осталось, то есть осталось, но это сложно. Так что ты в нашем мире теперь единственный. Как говорится, свято место пусто не бывает.

— Это хорошо или плохо?

— Хорошо. Золотые Драконы — наши предводители, только их мы признаём своими лидерами, а без лидера мы хоть и остаёмся могучей силой, но всё же разрозненной, поэтому твоё появление своего рода надежда, — Эхо положил в тарелку Павла горячую тушёную картошку с мясом, а потом принялся наполнять свою. — Налетай. Голодный, наверное.

— Есть такое, — согласился Павел, беря ложку.

— Сам-то откуда будешь?

— Понятия не имею, — отозвался Павел. — Могу только сказать, что Драконы и люди ушли из родного мира в тот мир, где я родился плюс минус пять тысяч лет назад.

Эхо почесал бороду.

— А сюда как попал?

— Гнал предателей и убийц из нашего мира, они открыли портал, — Павел скривился от тяжёлых воспоминаний. Убийцы… А он теперь кто? Тоже убийца.

— Всех пожёг?

— Всех, — выдохнул Павел.

— Хорошо, — кивнул Эхо, принимаясь за еду. Для него это не было чем-то из ряда вон выходящим, смерть врага была настолько обыденной для Эхо, что Павел невольно поёжился.

Какое-то время ели молча. Эхо ломал хлеб руками и делился с Павлом, тот молча принимал и кивал в знак благодарности. Когда пришло время чая, Эхо налил кипятка из чугунка, который также выудил из горнила печи. Кружки были простые, жестяные, местами мятые, было видно, что отлиты они были очень давно. Вместо заварки Эхо использовал пахучие листы смородины и мяты.

— Вот что, — Эхо достал свою трубку и стал набивать её табаком, который хранил в мешочке. — Ляжешь спать на одной из кроватей. Завтра утром полетим в город.

Павел поперхнулся:

— Полетим?

— Ну да. Ты ж Дракон, крылья тебе на что?

— Я не уверен, что у меня получится обернуться, — пояснил Павел.

Эхо засмеялся.

— Тот, кто обернулся один раз, никогда не забудет, как сделать это снова.

— И зачем нам в город?

— Пойдём к Гохусу, — ответил Эхо. — Он красный и самый старый, может, поможет чем, — он достал из кармана штанов небольшую тонкую деревянную щепку, дотянулся до лампады и поджёг от неё щепку, после чего раскурил трубку. — Или у тебя есть план, как вернуться домой? Ты ведь хочешь домой?

— Хочу, — оживился Павел.

— Ну, значит, полетим…

Комментарий к Глава 25. Павел.

*Горнило — варочная поверхность внутри русской печи.

**Крынка — расширяющийся к низу удлинённый глиняный кувшин без ручки для молока

***Ухват — ручной инструмент для перемещения глиняных и чугунных горшков для еды, установки их в топку русской печи. Представляет собой металлическую рогатку, закреплённую на длинном черенке.

****Чугунок — горшок из чугуна, позднее также из алюминиевого сплава, округлой формы, для тушения и варки в русской печи. Особенностью чугуна является его форма, повторяющая форму традиционного глиняного печного горшка: зауженный к низу, расширяющийся к верхней части и снова сужающийся к горлу.

========== Глава 26. Гохус. ==========

Утро выдалось туманным. Павлу не спалось, он всю ночь прокручивал в памяти события последних суток, иногда проваливался в полудрёму, но и там он видел пламя, слышал крики. Больше всего он удивлялся тому, насколько мог быть безжалостным. Да, он оправдывал себя тем, что практически не отдавал себе отчёта в том, что делал, что потерял контроль над собственным разумом. Состояние аффекта, так это называется. А может, он не в состоянии себя контролировать, когда обращается? Но Эхо говорил так уверенно о полёте, о контроле, что Павел склонялся к состоянию аффекта. Или это просто попытка заглушить чувство вины? Контроль возможен, но Павел не знал, что принесёт ему новое обращение, поэтому боялся заранее. Он пытался взять себя в руки, в конце концов, он же бывший мент, стреляный воробей, в прямом смысле стреляный, ему многое по плечу…

Эхо слез с печи, натянул штаны и поплёлся на крыльцо курить. Павел перевернулся на бок и перестал притворяться, что спит. Ночи здесь оказались холодными, от них спасала натопленная печь и новая температура тела. Павел чувствовал, как по его телу разливается горячая лава, он мог бы пойти босым по снегу и при этом ничего себе не отморозить, даже не продрогнуть. Чувствовать себя Драконом — фактически чувствовать себя неуязвимым. Он нехотя выбрался из постели, оделся.

Эхо сидел на крыльце и курил трубку.

— А для кого вторая кровать, если ты сам спал на печи? — спросил Павел своего нечаянного спасителя.

— Для вас, дураков, — хмуро пробубнил Эхо. — Иногда по двое за день бывает. До города далеко, в ночь отправлять не самая лучшая идея, конечно, есть и те, кто требуют, чтобы их сразу же сопроводили до города. Только после первого обращения обращаться снова и остаться при мозгах могут только дети. Может, знаешь старую сказку про Дракона, который мог обращать других?

— Да, знаю, — подтвердил Павел.

— Так вот, есть у этой сказки и другая сторона. Первый Дракон, наш Прародитель, смог вернуть себе человеческий облик. А вот остальные, — он задумчиво посмотрел перед собой, — не все смогли. Те, которые обернулись дважды за первые сутки, утратили человеческий разум и не смогли вернуть человеческий облик. Когда обращаются взрослые, первое обращение сопровождается только звериными инстинктами, ты, наверное, заметил, — Эхо хмыкнул, Павел кивнул. — Потом приходят воспоминания, и только во втором обращении возможен контроль. Но не раньше, чем через сутки, это важно.

— А что с теми, кто утратил разум?

— Для этого и нужны золотые Драконы, только им подчиняются те, кто утратил разум, инстинкт, знаешь ли.

— Поэтому ты меня встретил, как родного? — сделал вывод Павел. Эхо засмеялся. — И много тех, кто утратил разум?

— Много, было когда-то. В основном все молодые да горячие, без башки, ну ты сам знаешь, как это бывает. Когда тебя признают вожаком, ты сможешь приказывать не только им, но и нам. Мы, с разумом, сможем перечить тебе, но всё же выполнять какие-то прямые приказы, а вот они станут подчиниться беспрекословно. Ты будешь чувствовать их, понимать, как и они тебя. Часть стаи и ты вожак. Хотя я очень надеюсь, что ты никогда этого не узнаешь.

— А почему вожаком не может стать кто-то другой?

— Не знаю, такими мы созданы.

— Есть у меня сомнения относительно того, что ваше сообщество меня отпустит, — Павел скривился.

— Желание золотого Дракона — закон, если он признанный вожак, а если нет, то он залётный парень из другой стаи, а стая и семья — самое важное, что у нас есть. Если ты заметил, я не пожал тебе руку, когда ты объявился у меня на пороге.

Павел кивнул.

— Рукопожатие — это ритуал принятия, — продолжил Эхо. — Это люди пожимают руку каждому встречному, а мы только тому, кого признаем вожаком, фактически так мы говорим: «Я тебе доверяю». Когда большая часть стаи принимает вожака, другие приходят сами. И те, кто лишился разума, принимают выбор стаи. И да, ты тоже становишься частью стаи, семьи, это связь двусторонняя, — Эхо тихо хмыкнул.

Павел нахмурился, с этим могут быть проблемы, но он заглядывал слишком далеко, его пока никто не признавал вожаком. Так, стоп! Откуда взялось это «пока»? Павел обеспокоенно посмотрел на Эхо, тот выбивал трубку и совершенно утратил интерес к разговору.

Наскоро позавтракав, Эхо и Павел наконец-то собрались в город. Эхо достал большую сумку, сшитую из… кожи Дракона? Это определённо чешуя Дракона, Павлу не могло показаться.

— Раздевайся и складывай одежду в сумку, — скомандовал Эхо.

Павел нехотя выполнил то, о чём просил Эхо. Он совершенно не представлял, как снова обернуться. Эхо тихо посмеивался себе под нос. Оставшись нагим, он повесил сумку на длинной ручке себе на шею, ручка была настолько длинной, что сумка лежала на земле.

— Итак, — весело проговорил Эхо. — Ключ к обращению — твои эмоции: ярость, обида, чувство несправедливости, боль потери, отчаяние.

— А что, позитивные чувства у Драконов не в моде? — хмуро спросил Павел, совершенно не разделяя энтузиазма Эхо.

— Отчего же, есть ещё желание защитить, но что-то мне подсказывает, что первых названных у тебя сейчас гораздо больше.

— Пожалуй, — согласился Павел.

— У тебя должна быть цель для обращения. Непреодолимое желание защитить, отомстить, отвоевать. Давай, ты первый, а потом я.

Павел отошёл подальше от дома и постарался сосредоточиться на собственных ощущениях. Нужно было заново пережить боль потери и эмоции, которые заставили обратиться его в первый раз. Едва его сердца коснулась тревога за Киру и их нерождённого сына, по телу разлился жар. Потом он вспомнил, что чувствовал, когда ему сообщили о смерти родителей. Семья была для него всем: мама, папа, Кира, его ребёнок. Под кожей пульсировал жар. Он должен снова обернуться, чтобы вернуться к ним, к остаткам своей семьи. Он чувствовал на уровне подсознания, что его обращение — ключ к возвращению домой. Ему нужно домой, к семье — это его цель. А если он не сможет обернуться и вернуться домой? И тут же боль разочарования пронзила сердце холодным кинжалом, и его захлестнуло отчаяние. В это мгновение он понял, что обращается, кожа на руках замерцала тёплым сиянием золотой чешуи, ногти удлинились и стали похожи на звериные когти. У него получалось. Он поднял глаза и заметил, что горизонт стал отдаляться. Павел начал увеличиваться, обрастать чешуей, отращивать хвост и крылья. Ему не было больно, это было до чёртиков странно и в то же время естественно, словно он всегда жил в этом теле, будто тело Дракона и есть его настоящее тело. Через несколько мгновений Павел уже разминал крылья и хрустел Драконьей шеей. Тело Дракона, а шея всё равно затекает. И самое приятное: он осознавал себя, он был тем же, что и до обращения, за исключением новых инстинктов, фантастического чутья, обоняния, зрения, слуха. Павел чувствовал себя частью чего-то большего, чем он был до этого, частью большой общины, повинующейся обострённому чувству верности и желанию защитить.

Эхо довольно хмыкнул и тут же обратился в чёрного Дракона. Сумка теперь висела на его шее наподобие ожерелья. По размерам Эхо уступал Павлу, был более коренастый и ниже на целую голову. Его красные змеиные глаза сияли весельем.

— Как ощущения? — спросил глубокий утробный голос.

Павел не был уверен, что ему доступна речь, но всё же попытался пошевелить пастью и языком, получилось:

— Слишком естественно.

Чёрный Дракон оттолкнулся от земли мощными задними лапами и замахал крыльями, Павел последовал его примеру. Два величественных Дракона взмыли в небо…

Небо было бескрайним, такого простора Павел не ощущал никогда. Облака отливали яркими лиловыми бликами взошедшего солнца, сизыми оттенками собирающегося дождя и белой лёгкостью пуха. Это было прекрасно. Первая мысль, которая посетила его от этого вида, была: «Видела бы это Кира». Но она это видела в своих видениях, и тогда Павел дал себе обещание, что когда вернётся домой, то непременно покатает её. Взмыв над облаками, он посмотрел на сияющее солнце, безмолвным диском висящее в небе, лучи которого играми на его чешуе. Тёмно-фиолетовая дыра была единственным уродливым пятном на фоне фантастического пейзажа, она поглощала свет, словно чёрная дыра. Павел нырнул под облака, чтобы разглядеть проплывающий под ним ландшафт. Поля сменялись лесами, леса — равнинами, овиваемыми тонкими змейками рек, редкими поселениями в пару улиц, а то и в пару домов. Дома в поселениях были возведены из тёмного камня в отличие от дома Эхо, который был построен из дерева. Поля — местами выгоревшие, местами колосящиеся спелой рожью и пшеницей.

Каменный город, обосновавшийся у подножия высоких сопок, укрытых плотными шапками снега, появился на горизонте спустя четыре часа полёта. Он стоял на вулканах, кажется, Драконы были абсолютно бесстрашными. Или это было сделано в целях безопасности? Хотя при воздушной атаке вулканы бесполезны. Крылья Павла болели с непривычки, в ушах шумело от ветра, и приближение города стало приятным вознаграждением за долгий перелёт. Скоро он почувствует твёрдую землю под лапами и сможет отдохнуть. Взмывая в небо, он и представить не мог, каким утомительным может быть полёт.

Город, укреплённый высокой каменной стеной, представлял собой тонкие змейки улиц с невысокими двух-четырёхэтажными домами, небольшими скверами и громадной площадью в центре, с высоким центральным зданием, упирающимся острыми шпилями в небо. По периметру города были установлены железные рамки с колоколами, Павел предположил, что это система оповещения. Центральное здание, больше напоминающее храм в готическом стиле, с острыми шпилями, тонким громоотводом, чёрными резными узорами на стенах, цветными витражами, было самым высоким в городе, казалось, оно даже возвышалось над стеной. Но это только казалось. Когда Павел и Эхо приземлились рядом с собором, Павел обернулся на стену, возвышающуюся позади, и увидел, что она была настолько высока, что скрывала собор, улицы и жителей. Он также разглядел часто расставленные по стене высокие иглы громоотводов. Интересно, для чего они?

Когда Павел взглянул на Эхо, то обнаружил, что тот уже одевается в обличие человека. Серьёзно задумавшись, Павел оглядел свои лапы и понял, что не спросил у Эхо, как вернуть человеческий облик. Но всё произошло проще, чем он себе представлял. Стоило унять звериные инстинкты, как он начал уменьшаться и приобретать человеческую форму. Став человеком, Павел, неловко прикрывая пах, добежал до сумки, достал свою одежду и быстро оделся.

Эхо пошёл в сторону собора, и Павел послушно потопал вслед за ним, шлёпая по каменной мостовой босыми ногами. У него всё ещё не было обуви.

Внутри собор поражал высокими куполообразными сводами, резными арками и красотой преломляющегося света, проходящего сквозь цветные витражи. Павел смог разглядеть, что витражи изображают Драконов разных цветов, размеров и сил: кто-то выдыхал огонь, кто-то — лёд, кто-то — молнии. В нишах стояли алтари, на которых были установлены подсвечники и лампады, горевшие перед портретами. Это было похоже на мемориал памяти. Павел почувствовал, что все они мертвы.

Они прошли в центральную залу и стали ждать. Эхо уселся на лавочку, установленную у дальней стены, и раскурил трубку. Центральная зала была похожа на тронный зал, поскольку здесь стоял большой трон на высоком пьедестале. Наверное, так и было. Трон, как и всё вокруг, был украшен резьбой по чёрному камню, больше напоминающему обсидиан. На потолке висела огромная люстра с сотней зажжённых свечей.

Через пару минут в комнату вошёл приземистый мужчина в синем мундире без опознавательных знаков отличия. У него были раскосые глаза, длинные подёрнутые дымкой седины чёрные волосы, красноватая кожа и плоское лицо в паутине морщин. Типичный коренной житель Северной Америки, ни дать ни взять. Мудрые чёрные глаза с тонким обручем красного цвета, обозначающего его принадлежность к роду красных Драконов.

— Свят твой род, золотой Дракон, — пробубнил мужчина.

Павел кивнул и протянул руку мужчине, чтобы поздороваться. Тот странно посмотрел на его руку и прошёл мимо, садясь рядом с Эхо.

— Зовут как? — спросил красный Дракон.

— Томас Уэлч, — отозвался Павел.

— У-э-л-ч, — по буквам проговорил он. — А что, ты даже чем-то похож на него.

Красный Дракон очень внимательно смотрел на него, словно видел насквозь, будто понимал его ложь и не поверил ни на мгновение. Павлу даже показалось, что про себя старик сделал ставку, как долго он продержится в своей лжи. Он неловко покачивался с пятки на носок и чувствовал себя растерянным глупым мальчишкой, пойманным «на горячем».

— Кольцо покажи, — скомандовал мужчина.

Павел посмотрел на свою правую руку. К сожалению, его собственное обручальное кольцо лопнуло при первом обращении, и рука ощущалась такой же нагой, каким был он буквально пару минут назад. А вот кольцо-оберег на левой руке оказалось целым, обращение никак на нём не отразилось, оно загадочно поблёскивало алмазной капелькой и даже не догадывалось, какие метаморфозы претерпевал его носитель. Только вот откуда красный Дракон знал про кольцо?

Павел подошёл ближе к мужчинам и показал кольцо.

— Прекрасно, — красный Дракон цокнул языком. — Я Гохус, в отсутствии предводителя остаюсь за старшего, также меня называют Хранителем Памяти. Откуда ты?

— Как я понял, из мира, куда переселились беженцы из вашего мира вначале войны, — произнёс Павел.

— Очень интересно, — улыбнулся Гохус. Он запустил руку в карман и тоже достал курительную трубку, только более тонкую и длинную, стал набивать её табаком из мешочка, который Эхо оставил лежать на лавке. Сам Эхо довольно щурился и внимательно слушал. — И чего ты хочешь?

— Домой, — сообщил Павел.

— Ну так лети, — спокойно ответил Гохус.

— В смысле?

— В прямом, порталы между мирами могут открывать только Видящие и золотые Драконы, а ты золотой Дракон. Так что вперёд.

— Очень смешно, — пробубнил Павел. — Я не умею.

— Как-то же ты сюда попал?

— Это не я открыл портал, — сообщил Павел.

— А кто?

— Кто-то из Видящих?

— И где они все?

— Я их…, — Павел запнулся, снова окунаясь в тяжёлые воспоминания. — Сжёг, — он не использовал слово «убил», хотя бы так смягчая чувство вины.

— Понятно, — Гохус кивнул и раскурил трубку. Теперь эти двое курили и внимательно разглядывали Павла.

— Научишь его? — спросил Эхо так, словно Павел не присутствовал при разговоре.

— На правах старшего могу и отказать, — усмехнулся Гохус. — Вот что, парень, — Гохус снова обратился к Павлу. — Книги мы тебе предоставим, чему надо — научим, но на всё это нужно время, а оно слишком скоротечно для людей, — он задумчиво цокнул языком, а Павел нахмурился, ему не понравилось выражение лица старика. — Научить тебя открывать порталы я не смогу, хоть и видел, как это делают золотые Драконы, но книги есть, поэтому сможешь прочитать, что нужно, и научиться сам. У тебя там кто-то остался?

— Да, моя жена, она ждёт ребёнка, — ответил Павел.

— Ну что ж, Том, — Гохус выглядел немного самодовольно, — ты должен научиться открывать порталы как можно скорее. У меня для тебя плохие новости, один месяц здесь равен году в твоём мире.

Павел осел на пол. Новость выбила его из колеи, все планы, что он построил по возвращении домой, рухнули, как карточный домик. Ему вроде не отказали в помощи, но и не оказали её так, как он рассчитывал. Всё было в его руках.

— Как давно ты здесь? День-два? Для тебя прошли, может быть, сутки, а для них — двенадцать дней.

— Вот чёрт! — Павел выругался, взявшись за голову.

Эхо и Гохус почти синхронно подняли брови.

Павел понятия не имел, как надолго застрял в этом мире. У него нет времени, совсем: Кира там одна, беременная и беззащитная. Кира! Точно! Она ведь Видящая.

— Моя жена, она Видящая, Видящие могут входить в сны к Драконам, — сказал он. — Я могу как-то повлиять на то, чтобы она пришла в сон именно ко мне?

Гохус и Эхо засмеялись. Павел удивлённо смотрел на двух возрастных Драконов, которые смеялись над ним до слёз. Когда они наконец-то закончили смеяться и вытерли проступившие слёзы, Гохус пояснил:

— Видящие никогда не входили в сны Драконов. В сны Видящих — да, в сны людей — да, а в сны Драконов — нет. Это мы входим в их сны, мы приходим к ним, а не они к нам. Мы сами выбираем, кому доверять, у всех Драконов ментальная защита от Видящих, это мы входим в их сознание, а не они в наше.

Павел воспрял духом, он сможет связаться с Кирой! Сразу же… как только научится…

— Вы меня научите? — спросил он.

Гохус кивнул.

— Спасибо.

========== Глава 27. Сплетение. ==========

Возле старого поместья Уэлчей теперь было большое глубокое озеро с заросшими густой травой и фруктовыми деревьями берегами. Левое крыло особняка было сожжено, правое наклонилось в сторону пепелища. Проще было спалить и отстроить заново, чем ремонтировать. Зато летний домик сохранился нетронутым. Если Павел — Уэлч, то значит это его земли, как бы смешно это ни звучало. Он постепенно осваивался в городе и обществе. Драконы упорно отказывались пожимать ему руку, Павел их понимал, принимать чужака в сообщество — это одно, а признавать чужака предводителем — другое, но вот привычка подавать руку всё равно осталась. Люди же, наоборот, либо принимали его и приветствовали как новую надежду, либо смотрели как на диковинную зверушку, конечно, он ведь прибыл с Земли.

Гохус направил нескольких Драконов в помощь Павлу, чтобы разобрать завалы поместья Уэлчей, снабдил всей необходимой литературой, в какой-то степени жизнь налаживалась. Павел поселился в летнем домике, состоящем из четырёх комнат. Одна из них представляла собой просторный рабочий кабинет, оборудованный шкафами с книгами, рабочим столом из красного дерева, диваном для отдыха, несколькими креслами. Старые бумаги пожелтели, а текст на них выцвел от света и времени. Тоже случилось с диваном и креслами, ткань выцвела, была повреждена насекомыми. Книги в шкафах слежались и покрылись плесенью от влажности, исходившей от озера. Вторая комната была оружейной, внушительная коллекция старинных мушкетов и ружей была непригодна к использованию, многовековая ржавчина заела спусковые механизмы, порох отсырел от близости воды, сабли и мечи были покрыты слоем сажи и пепла. Третья комната была просторной спальней с шифоньерами, резной ширмой и большой двуспальной кроватью с балдахином. В шифоньерах нашлись мужские рубашки и брюки, женские старомодные платья, но все они были непригодными к использованию, поскольку моль и время не пощадили их. В четвёртой комнате располагалась просторная гостиная со столиками, диванами, комодами и чайными сервизами. Кухни здесь не было. Она находилась в основном поместье в уцелевшем крыле. Первые дни Павел готовил в старом котелке на костре, после уже освоился на кухне, смог разжечь огонь в печи.

Обучение шло медленно, а если честно, практически никак. Когда Павел терял терпение, он брал в руки топор и шёл вырубать заросший фруктовый сад. Досада от собственного поражения и беспомощности разрушала его, отнимала веру в себя и возможность вернуться домой. Только слепая ярость, полёты и вырубка деревьев помогали не сдаваться.

В первый раз у Павла получилось ненадолго связаться с Кирой спустя непривычно короткие четыре недели. В месяце было пять недель и тридцать дней, в году — триста шестьдесят дней, в неделе — шесть дней, а это значит, что для неё прошло десять месяцев. В тот день он видел всё её глазами: хмурый младенец взирал на него умными серыми глазами с вертикальными зрачками. Малыш мог обращаться с рождения, Павел понял это, едва увидев его. Но его очень быстро выбросило из головы Киры, он не успел ничего сказать. Всего одно мгновение и новое знание — у него родился сын. Следующий контакт оказался более удачным, ему удалось увидеть Киру и сказать ей пару слов, она даже оглянулась на его голос в своём сне. «Я вернусь», — да, он обязательно вернётся.

Следующий контакт был прерван атакой захватчиков…

Земля содрогнулась от удара, за ним последовал звон колоколов. Павел вскочил с постели, выбежал на крыльцо, скидывая по пути с себя одежду. Осень входила в свои права, от озера поднимался туман, пожелтевшая листва опадала с деревьев. Павел разбежался и, подпрыгнув, принял другую ипостась. Город был рядом. Буквально через пять минут он оказался в его черте. Драконы уже встали на крыло, готовые к обороне парили над городом и высматривали врага. Один из чёрных Драконов выдохнул молнию, ударившую в шпиль собора. Она прорезала ночное небо и ударила в громоотвод, который отразил её от себя, направляя потоки сияющего электричества в другие громоотводы, расположенные на стене. Таким образом образовался электрический смертоносный купол, защищающий город и простых людей. Принцип работы данного щита напоминал катушку Теслы*. Дыхание чёрного Дракона или удар молнии были источниками тока, он заряжал центральный громоотвод, который раскручивался и резонировал, передавая заряд в громоотводы на стене, бывшие своего рода приемниками.

Из зияющей дыры между мирами вылетали голубые, словно промёрзшие насквозь, мёртвые Драконы, управляемые всадниками. Они извергали голубое пламя и нападали на обороняющихся. Битва началась.

Павел бросился на передовую, совершенно не думая о собственной безопасности, ведомый чистыми инстинктами. Защищать, вот, что важно для Дракона, в этом смысл жизни. Выдыхая горячее пламя и не щадя противника, Павел сражался, как… Как Дракон? Да, Дракон. Настоящий золотой Дракон, великий воин и полководец.

Колонной противника руководил крупный Дракон с всадником, облачённым в чёрный балахон с капюшоном. Павел приметил его сразу, он не был во главе нападения, парил позади, координируя действия других. Пламя, лёд и молнии мелькали вокруг. Раненые Драконы ревели от боли, и Павел ощущал краем сознания отголоски их боли и отчаяния. Поверженные мертвецы падали на землю, реже просто без движения, навсегда утратив подобие жизни, чаще — распадаясь на пепел. Павел прорвался сквозь защиту, испепелив своим дыханием нескольких Смертаков, к командиру группы. Глаза мёртвого Дракона злобно блеснули голубым ледяным сиянием. Он поднял голову, активно замахал крыльями, принимая вертикальное положение для нанесения удара. Павел выдохнул пламя, стараясь опередить противника, но тот тоже был хорош в своём деле. Голубое пламя встретилось с алым, застывая в воздухе фантастическим тёмно-фиолетовым сиянием. Новый удар сотряс землю, привлекая внимание противника, Павел ещё раз выдохнул пламя и на этот раз попал в цель. Мёртвый Дракон взвыл и камнем стал падать на землю, увлекая за собой всадника. Павел спикировал следом, посылая ещё одну волну пламени. Огонь охватил мёртвого Дракона и его всадника, поверхности земли достиг только пепел. Павел завис над землёй, а затем снова рванул ввысь, в гущу битвы. Расщелина между мирами засияла, словно призывая, и остатки группы мёртвых Драконов перешли к отступлению. Живые Драконы не побеждали, противник отступал не потому, что нёс несоизмеримые потери, а из-за потери лидера. Это была суровая и некрасивая правда — противник вернётся с новыми силами. Целью многовековой войны, которую они вели, была не скорая победа, а вымотать противника. Во всём этом был какой-то скрытый смысл, которого Павел не понимал.

После того как последний мертвец скрылся в портале, живые Драконы спустились на землю, стали помогать раненым, сняли электрический щит с города. Когда Павел спустился на землю, кто-то бросил ему длинную рубаху, которую он быстро надел на себя. Быть босым и нагим начало входить в привычку. Он отыскал Гохуса, старик сидел на земле по-турецки в такой же рубашке, что и Павел, и курил трубку.

— Что за херня? — возмутился Павел.

Гохус только вопросительно поднял бровь.

— Они не хотят нас одолеть, они хотят нас вымотать, — завопил Павел.

— Ну, да, — согласился Гохус. — Не делай вид, что тебя не предупреждали.

— Что происходит?

— Как ты справедливо заметил, херня, — равнодушно отозвался Гохус. — Это долгое и методичное истребление. Ты же заметил, что нас не так много, от силы три-четыре сотни. Новые Драконы рождаются редко, мы вымираем. Этот город был возведён после того, как мы практически проиграли, спасли людей, перебросив их на Землю, а потом вернулись, чтобы попытаться хоть как-то отвоевать наш дом. Но у нас ничего не выходит. Сначала нас было больше сотни тысяч, теперь почти не осталось. Как только они нас добьют, то перейдут в другой мир, чтобы собрать «дар жизни» там.

— Что за «дар»?

— Душа. Им нужна энергия душ, чтобы продолжать жить после смерти. Когда наши Драконы умирают на их стороне, то они оскверняют их тела, превращая в себе подобных, наделяя энергией пожранных душ. Иногда они утаскивают их тела отсюда, когда мы особенно сильно разбиты.

— То есть вы были на той стороне?

— Да, были. Там вечный лёд. Мир холода и смерти. Они уже давно не хотят победить, они считают нас поверженными, приходят сюда как короли, объезжающие свои владения. Мы сами уже давно утратили надежду на победу, но, пока мы здесь ещё бьёмся, Земля в безопасности.

— Это как?

— А так. Система миров довольно проста — это цепь: из вашего мира можно попасть в наш и обратно, из их мира в мир соседний и наш, из соседнего в другой и так по цепочке.

— А из моего можно попасть в какой-то другой мир?

— В том-то и дело, что Земля — это конец цепи.

— А другие миры с их стороны цепи?

— Мы не знаем точно, но то, что мы зовём «их миром», вряд ли их родной мир. Нам известно только, что большинство миров завоёвано, вероятно, они так же, как и мы, поддерживают видимость сопротивления.

— То есть этот мир — единственная преграда перед моим миром?

— Да.

— Я не знал, что всё настолько плохо, — выдохнул Павел.

Гохус поднялся на ноги и протянул Павлу руку для рукопожатия.

— Добро пожаловать в реальность, Том, — произнёс старик.

Павел, опешив, посмотрел в глаза Гохуса и осторожно пожал ему руку.

— Вот ведь, — пробормотал Гохус, победоносно улыбаясь. — Не Том.

— Павел, — наконец-то представился Павел.

— Что ж, добро пожаловать в стаю, Павел, веди себя разумно, теперь все равняются на тебя. Свят твой род, золотой Дракон.

После того как Гохус отпустил его руку, к нему потянулась вереница одетых и не очень Драконов, желающих пожать ему руку. Его признавали, делали частью общины, частью системы, генералом. От него многого ждали, он чувствовал это, и не только это: ему начали доверять.

Утро было заполнено дымом и запахом горелой плоти. Павел стоял у погребальных костров и смотрел, как огонь дыхания красных Драконов пожирает плоть погибших. К вечеру в соборе появятся новые алтари с портретами. По странному стечению обстоятельств живые Драконы, умерев, не обращались снова в людей, поэтому перед сожжением с них снимали кожу, чтобы использовать её для пошива одежды, сумок, обуви. Мерзко, но практично. Это тяжело. Однако мысли в голове Павла были не менее тяжёлыми. Он не мог вернуться домой. Не теперь, когда он увидел всё это. Война никогда не заканчивалась, Драконы никогда не засыпали. Те, кто утратил возможность возвращать себе человеческий облик, погибли и пополнили ряды противника. Он не мог вернуться на Землю и жить дальше, словно ничего не было и правда ему неизвестна. Он должен остаться здесь: стоять стеной перед родным миром, защищать его, своих жену и сына, быть на передовой, не отсиживаться в тылу. С этой ночи он больше не пытался связаться с Кирой…

Жизнь потекла своим чередом. Павел обустраивал дом, вырубал сад, знакомился с Драконами, познавал грани своих сил и возможностей. Они с Гохусом разработали план по обороне, начали тренировать молодых Драконов. Их было не так много, как хотелось, одно-два новых обращения в месяц, когда потери были по пять-шесть Драконов за бой. Противник не хотел полного истребления Драконов, хотя точно знал, что был ещё один непокорённый мир. Только если исключить из этой цепочки Драконов, останутся люди, которые безумно беззащитны, а ещё размножаются гораздо быстрее, с простых людей проще собрать «дар жизни». Нужны были стратегические решения.

Следующее нападение случилось, когда выпал первый снег. Белое покрывало окрасилось кроваво-красным, но живые Драконы избежали потерь. Раненые были, а мёртвых — нет. Нападение отбили довольно быстро, нанеся сокрушительный удар противнику, план обороны работал. Мёртвые тела противников испепелили, раны перевязали, снова попытались оправиться от удара.

Павел начал исследовать мир, пытаясь узнать его масштабы. Планета была большая, улетать далеко от города он не мог, потому что нападение предсказать было невозможно. В большинстве своём земли этого мира пустовали. Заброшенные и заросшие поля, покосившиеся и нежилые дома, леса, чаще сожжённые, чем густые. Город защищали, а остальное пространство — нет, и никто не мог дать гарантии, что враг не пробирался тайно из дыры в пространстве и не палил земли. Хотя, возможно, иногда сражения выходили за пределы пригорода. Популяция Драконов значительно уступала количеству людей в этом мире. Простые люди жили бок о бок с Драконами, возделывали земли, выращивали животных. Если Драконов не станет, их некому будет защитить, они не будут уничтожены полностью, а будут выращены, как скот на убой ради «дара жизни».

В начале весны — спустя семь долгих, мучительных месяцев пребывания Павла в мире предков — случилось нечто невероятное…

Павел сидел на крыльце и пытался пообедать, любуясь цветением прореженного сада и спокойствием водной глади озера. Погода была безветренной, светило ласковое весеннее солнце, стояли первые тёплые весенние деньки. Внезапно он почувствовал беспокойство Эхо. Это точно был Эхо. Павел научился различать эмоции связанных с ним Драконов и Эхо узнал без труда. Мужчина был сильно взволнован. Павел мысленно попытался успокоить старика, но вышло плохо. Эхо озадаченно метался и не знал, что делать. Почувствовав, что эмоции стали ярче, он понял, что Эхо обратился.

Через четыре часа, когда очередная книга с инструкциями по открытию миров закончилась, так и не принеся пользы, Павел обнаружил в небе чёрное пятно. Эхо летел к нему. Павел поднялся на ноги и присмотрелся. Эхо подлетал всё ближе и ближе. Павел замер, когда понял, что он несёт на своей спине всадника. И это был не просто всадник, это была Кира…

Его колени подкосились, и он упал. Кира! Но он тут же резко вскочил на ноги и бросился навстречу. Эхо приземлился у озера, Кира быстро скатилась с его спины, съехала, как по пологой горке. На ней были простая юбка-карандаш, лёгкая шёлковая блузка и балетки. Она была такой, какой он помнил её, такой, какой он её потерял, и в то же время другая. И теперь она бежала ему навстречу, тяжело дыша, спотыкаясь, не разбирая дороги. Павел подхватил её на руки, едва они приблизились друг к другу. Они так и замерли, сжимая друг друга в объятиях, стараясь, стать единым целым. Это для него прошло семь месяцев, а дня неё — семь лет. Семь долгих лет без него. Но что она делает здесь? Как она тут оказалась? Павел отпустил жену, взял её личико в свои ладони и стал покрывать его короткими поцелуями, потом снова прижал к своей груди.

— Как? Как ты здесь оказалась?

— Мне не оставили выбора, — прошептала она.

— А наш сын?

— Андрей остался у Алёны с Ильёй.

— Тебе нужно вернуться к нему, — произнёс Павел.

— Я не могу. Пыталась, но ничего не вышло, — грустно ответила Кира.

— Ничего, мы сможем вернуть тебя ему.

— А ты?

— Я не могу уйти, — ответил Павел. — Я нужен здесь.

— Но…

— Потом, всё потом, — прошептал Павел, увлекая её в нежный поцелуй после долгой разлуки.

Комментарий к Глава 27. Сплетение.

*Трансформа́тор Те́слы, или кату́шка Те́слы (англ. Tesla coil) — устройство, изобретённое Николой Теслой и носящее его имя. Является резонансным трансформатором, производящим высокое напряжение высокой частоты. Прибор был запатентован 22 сентября 1896 года как «Аппарат для производства электрических токов высокой частоты и потенциала».

========== Глава 28. Плен. ==========

Алиса лежала на больничной кровати, её руки и ноги были привязаны фиксирующими манжетами, кровать от другой части помещения отделяли белые плотные занавески. В её вены были воткнуты иголки двух капельниц, красная субстанция тихо капала из них. Девушка с трудом разлепила глаза и попыталась понять, где находится. Последнее, что она помнила, как за ней приехал коллега Андрея, чтобы отвезти домой, поскольку тот был занят, проводил дознание.

Алиса попыталась сглотнуть сухость в горле, но ничего не вышло, и она зашлась тяжёлым кашлем. Голова кружилась, очертания ширмы и потолка расплывались. Внезапно кто-то отдёрнул занавеску. Это был некто, кто назвал себя коллегой Андрея. Конечно же, это был Сергей Воронин, но Алиса могла об этом только догадываться. Он был одет в белый халат, а в руках держал стакан воды.

— Очнулась, — довольно проговорил он.

Алиса лишь простонала в ответ.

— Давай, тебе надо попить, — он приподнял её голову и помог напиться.

Когда стакан опустел, он снова уложил голову Алисы на подушку, поставил стакан на тумбочку и стал поправлять капельницы.

— Ненавижу Драконов за то, что они упрямцы твердолобые, однолюбы. Тьфу блин, сначала делаю, а потом страдаю, — ворчал он. — Если бы твой Андрюшенька не был таким упёртым бараном, тебе бы не пришлось сейчас так страдать. Хотя, возможно, оно и к лучшему, если эксперимент удастся и ты выживешь, то будешь так же уникальна, как и твой дружок, может даже, круче него.

— Он придёт за мной, — пробормотала Алиса.

Мужчина достал из кармана халата шприц и вколол его содержимое в одну из капельниц.

— На то и расчёт, девочка, на то и расчёт, — равнодушно ответил он. — А теперь спи, тебе понадобятся силы, чтобы пережить обращение, если, конечно, мой эксперимент будет удачным.

— Что вы сделали со мной? — голос стал ещё слабее, Алиса погружалась в забытье.

— Всего лишь улучшил тебя, — мужчина пожал плечами, — чтобы ты была под стать своему жениху.

Шторку снова задёрнули, но Алиса этого уже не видела, только слышала: она снова погрузилась в темноту.

Следующее пробуждение сопровождалось острой болью во всём теле. Слабо шевеля губами, она позвала любимого, но ответил ей кто-то другой.

— Тише, тише, — шептал он. — Ещё немного потерпи, скоро всё закончится.

— Он придёт за мной, — шептала она, мечась по постели, натягивая манжеты до боли, до тёмных ссадин на коже. — Он поймает тебя.

— Он мог поймать меня, у него был шанс, но это и отличает его от других людей, он упустил меня только потому, что в то время как он должен был гнаться за мной, он поставил тебя в приоритет.

— Он поймает тебя, — закричала Алиса что было сил, вырываясь и срывая крепления манжет от постели.

— Чёрт…

Мужчина зажал её, поставил укол прямо в шею, и она обмякла безвольной куклой в его руках, снова погружаясь во тьму.

Ей снился Андрей, мечущийся по парковке, раздираемый жаром сдерживаемого обращения. Он отчаянно кричал, ревел Драконьим голосом, звал… Она чувствовала его отчаяние, как своё, от этого она начала плакать во сне. Она чувствовала, как слёзы стекают по горячим щекам. Этот сон был слишком реальным.

Следующее пробуждение стало спасительным. Горячие капли пота стекали по её телу, волосы намокли, пряди прилипали к шее и лбу. Тело больше не болело, ей было слишком жарко, словно горячее пламя охватило её. Она была больше не привязана к постели. Алиса осмотрела свои запястья, на них «красовались» тёмно-фиолетовые полосы синяков от манжет, в её руки больше не были воткнуты иглы капельниц, ширма была задёрнута, а вокруг стояла оглушительная тишина. Девушка попыталась сесть. Она заметила, что была одета в больничную распашонку с вырезом и завязками на спине. Нужно было что-то делать, она не могла оставаться здесь. Алиса спустила дрожащие ноги на холодный мраморный пол. Дрожь и слабость во всём теле заставили её опереться на кровать. Она тяжело вздохнула, озноб не отступал, она стянула простыню и укуталась в неё.

Алиса шагнула за ширму, озираясь по сторонам. Никого не было. Тесная больничная палата пуста, из окна лился солнечный свет, дверь была плотно закрыта. Держась за стену, она дошла до двери и открыла её, на удивление она была не заперта. За ней находился длинный пустынный коридор, освещённый… масляными лампами? Алиса нахмурилась. Она вышла из палаты и, опираясь о стену, побрела в сторону двери, за которой, она надеялась, был выход.

Добравшись до двери, Алиса повернула круглую ручку и толкнула дверь. Это тоже была палата, только значительно больше, чем та, в которой держали её. В ней стояли две постели, задёрнутые ширмами.

— Что вернулся, козлина? — голос Маши разрезал тишину. — Вот выберусь, хана тебе.

— Это…, — Алиса прочистила горло, — Алиса.

— Алиса? — удивление послышалось в голосе Маши.

— Кто такая Алиса? — послышался мужской голос с соседней койки.

— Невеста золотого Дракона, — пояснила ему Маша.

Алиса отдёрнула ширму, из-за которой слышался голос Маши. Девушка была привязана к кровати не просто по рукам и ногам, как Алиса, а ещё несколькими ремнями вокруг тела. Алиса стала расстёгивать ремни, пальцы её дрожали и совершенно не слушались, что затрудняло задачу. Справившись с ремнями, она отстегнула манжет с руки Маши, после чего та начала сама отстёгиваться. Алиса перешла к другой ширме и, отдёрнув её, увидела молодого светловолосого мужчину, привязанного к постели. Она стала помогать ему отстёгивать ремни, а через несколько мгновений к ней присоединилась освободившаяся Маша.

— Ума не приложу, зачем ему ты, — проворчала она.

— Он сказал, что делает меня лучше, — прошептала Алиса.

— Козёл, — выругалась Маша, странно разглядывая Алису и хмурясь от собственных мыслей. — Он с нас кровь сливал литрами…

— Давно мы тут?

— Не знаю, пару дней, может, — предположила Маша.

Когда мужчина стал свободен, он встал с постели. Это была весьма удручающая картина: трое в больничных распашонках, совершенно не знающих, где они и для чего.

— Где он? — нарушила тишину Алиса. Не нужно было уточнять, о ком она спрашивала.

— Не знаю, — Маша озиралась по сторонам.

Собственно, смотреть было не на что: голые стены, держатель для капельниц, две койки, ширма, тумбочки, утки под кроватями. Наткнувшись взглядом на утку, Маша вздрогнула. Алиса проследила за её взглядом, приподняла брови и попыталась сдержать улыбку.

— Заорала сирена, и он куда-то ушёл, — присоединился к беседе мужчина.

— Я не ничего слышала, — Алиса снова нахмурилась.

— Уходим, — скомандовала Маша.

Они вышли из палаты. Маша оглядывалась по сторонам, мужчина помогал Алисе, обхватив её за талию и позволив опереться на него.

— Я Кирилл, — прошептал он.

— Алиса, — ответила девушка.

Преодолев коридор, Маша открыла дверь. Кирилл и Алиса значительно отставали. Маша шагнула в просторный старинный кабинет. Окно было раскрыто, в него врывался ветер, который сдул с рабочего стола листы с записями. Она осторожно начала собирать листы с пола, пробегая их глазами. Прочитав очередной лист, Маша застыла. Она тяжело сглотнула и оглянулась на вошедших Алису и Кирилла.

— Он сделал из тебя Дракона, — прошептала она.

— Что? — воскликнула Алиса.

Маша начала судорожно собирать листы с пола. Под рабочим столом обнаружилась сумка из странного материала, напоминающего крокодилью кожу. Она схватила её и стала заталкивать листы в сумку.

— Нам нужно уходить, — напомнил Кирилл.

— Я не могу бросить это здесь, это доказательства! — она стала сгребать в сумку оставшиеся на рабочем столе листы.

— Бежим! — поторопила её Алиса.

— Сейчас, сейчас…

По всему помещению прокатился звук оглушающей сирены. Они вздрогнули. Маша сорвалась с места, наскоро завязывая сумку и перекидывая плечевой ремень через голову. Все трое быстро покинули кабинет в поисках выхода. Алисе было тяжело идти, поэтому Кирилл просто подхватил её на руки и практически бежал вслед за Машей, которая останавливалась возле каждой двери, дёргая за ручки. Одна из дверей оказалась открытой и вела в светлую оранжерею, сплошь засаженную орхидеями и розами.

— Твою мать…

— Нормально, — проговорил Кирилл. — Стены стеклянные, разбить не проблема.

Он опустил Алису возле Маши, которая с готовностью приняла девушку в свои объятья.

— Всё будет хорошо, — пробормотала Маша.

Кирилл вернулся через мгновение со стулом в руках, с силой замахнулся и бросил его в окно. На счастье трёх беглецов, это было обычное стекло, которое со звоном разбилось. Осторожно переступая босыми ногами, Кирилл выбрался наружу. Осколки впивались в его ступни.

— Блин, — ворчал он. — Скорее, — он поманил рукой Алису.

Маша аккуратно передала Алису Кириллу, который тут же поднял девушку на руки, и выбралась из оранжереи.

— Твою мать, — Маша скривилась от боли, наступая босыми ногами на осколки стекла.

— Не ной, — проворчал Кирилл. — Обратишься, всё пройдёт.

— Больше не поддерживай никого, у тебя плохо получается, — проворчала Маша. — А вот обернуться — хорошая идея.

— Давно вы знакомы?

— Хм, — Кирилл задумался. — Не то чтобы очень, но достаточно, чтобы делать вид, что доверяем друг другу.

— Я ведь сохранила твоё существование в тайне, так что уж доверие точно должна была заслужить, — сердито буркнула в ответ Маша.

Они отходили всё дальше от дома похитителя. Гладкая дорожка вдоль ухоженного сада вела на берег не то моря, не то океана, идентифицировать было сложно, потому что они не понимали, где находились.

Кирилл опустил Алису на землю и, расправляя плечи, пошёл в сторону моря, претерпевая по дороге метаморфозы превращения в Дракона. И вот уже через пару мгновений на берегу моря расправил крылья серебряный Дракон, прекрасный и величественный. Он перевёл свой взгляд цвета ртути на Машу и коротко кивнул.

Маша скинула с себя сумку и, пятясь назад, разминая шею, тоже начала превращаться.

— Позволь инстинктам завладеть тобой, пусть зверь внутри возьмёт верх, — проговорила Маша, и уже через мгновение белый Дракон поднимался над землёй, взмахивая крыльями.

Позволить зверю внутри взять верх. А был ли этот зверь внутри Алисы? Маша подлетела ближе, цепляя задней лапой сумку, которую зажала между пальцев, словно та была мелкой монетой в ладони.

— Давай, — проговорил голос Маши. — Полезай мне на спину.

Никто не ждал от неё обращения. Она постаралась влезть на спину Маше, как можно быстрее, та помогала ей лапой, когда Алиса устроилась, два Дракона взмыли в небо.

Это в разы отличалось от полёта на спине Андрея. Маша была намного меньше, чем он, Алиса могла с лёгкостью обхватить её за шею, сцепив ладони в замок. Побег удался. Но как долго им бежать? И где они? Алиса оглянулась на берег. На одной из отвесных скал возвышался старинный маяк. Солнце отражалось от больших металлических вогнутых зеркал. Алиса выпрямилась, разглядывая маяк, на одно мгновение она ощутила тоску, потянулась мыслями к Андрею, отпуская шею Маши. Когда она теперь снова увидит своего Дракона? Маша резко взвилась вверх, набирая высоту, Алиса не успела среагировать…

Она покатилась по пологой спине Маши, завалившись на спину. У Маши не было шипов, схватиться было не за что…

Алиса пронзительно закричала, срываясь со спины белого Дракона, падая в лазурную гладь воды…

Она не могла погибнуть, когда только выбралась из заточения. Понимала ли она, что с ней происходило? И происходило ли это на самом деле? А может, это был только сон? Осознала ли она весь ужас того, что с ней случилось? Её украли, над ней экспериментировали. Что он сделал с ней? И вот теперь она падает в море. Не страшно, она умеет плавать, Драконы уже пытаются её догнать и поймать. Всё обязательно будет хорошо…

Резкий удар о воду выбил воздух из её лёгких, а вода вонзилась иглами в кожу. Она полностью погрузилась под воду. Слабость во всём теле сыграла с ней злую шутку. Измотанная и истощённая за последние несколько суток, которые она даже не помнила, Алиса стала погружаться в воду, жалкие попытки выплыть не приносили никаких результатов. А может, так всё и должно закончиться. Андрей — Дракон, она — человек, им точно не по пути. Драконы живут долго, а она умрёт. Пусть лучше всё закончится сейчас. Да, так будет лучше. Вот только Андрей вряд ли простит ей это. Он так много сделал для неё и никогда бы не сдался, никогда бы не смирился, он обязательно нашёл бы способ преодолеть неравенство. Она такая глупая. Она должна вернуться к нему. И тогда на неё обрушилась паника, чувство самосохранения наконец-то заработало. Она не может умереть здесь! Она должна вернуться к Андрею! Она ощутила, как жар разливается по телу, а на коже проступает чешуя. Она может! У него получилось!

Два Дракона, серебряный и белый, практически коснулись воды, когда на них вылетел большой бело-серебристый «тигровый» Дракон. Он был раза в два больше своих сородичей, с острыми обтянутыми серебристой чешуёй шипами, длинным хвостом с шипом на его конце, огромными сильными крыльями. Его голову венчали небольшие рога. Дракон клацнул острыми зубами и, казалось, усмехнулся. Этим Драконом была Алиса.

========== Глава 29. Камелия. ==========

— То есть ты хочешь сказать, что людей разводят, как скот, для сбора некоего «дара жизни» и Драконы являются единственными защитниками человечества?

— Примерно так, — Павел посмотрел в глаза жены и продолжил свой рассказ. — Я из всего, что прочитал, понял, цивилизация в этом мире развивалась примерно семь тысяч лет, прежде чем пришли захватчики для сбора. Эта планета гораздо больше, чем наша, но на данный момент она практически пустынна. Как рассказал мне Гохус, в других мирах, которые завоевали, происходит цикл: людей истребляют, оставляя какое-то количество для восстановления популяции, потом захватчики приходят снова, и так по кругу.

— Откуда это известно?

— Гохусу много лет, он здесь едва ли не самый древний, бывал в других мирах в качестве разведчика. Сейчас этот мир единственный рубеж между захватчиками и Землёй. И пока есть Драконы, этот мир не считается захваченным. Сейчас цель противника вымотать нас, не разбить единым ударом, а методично истребить, надо сказать, что у них получается.

— Это ужасно. Столько людей и миров страдают. Кстати, где мы?

— Тебе координаты назвать или пространство?

— Что можешь, то и назови.

— Чисто технически мы в параллельном мире. Это планета-дублёр Земли, только, может, раз в двенадцать больше. Именно из-за размеров здесь по-другому идёт время, хотя физически это не ощущается. В сутках также вроде 24 часа, но не наших привычных часов, я вряд ли смогу объяснить, лучше спроси у Гохуса. Здесь больше круглых цифр в календаре, наша планета просто быстрее. Хотя физически ты этого времени не чувствуешь. Я пытался посчитать, у меня вышло, что планета делает оборот вокруг местного солнца за двести восемьдесят восемь с копейками наших часов, но почему я их не чувствую, не понимаю, хоть убей.

— И что же это за гигант такой?

— Планета Аркс*.

— Думаю, тебе нужно встретиться с Гохусом, — Павел не мог оторвать взгляд от жены, боялся поверить в то, что она действительно сейчас сидит перед ним на одном из старых диванов и ведёт беседу. — Как ты попала сюда?

— Шагнула, — прошептала Кира. — Какой-то больной облил себя бензином на заправке и поджёг. Я помню, как попыталась сбежать, как хотела выжить и вернуться к сыну, как в последний момент подумала о том, что когда ты вернёшься, я не смогу обнять тебя. Видимо, опасность, паника и мысли о тебе перенесли меня сюда.

— И ты оказалась на поле Эхо?

— Эхориус?

— Он предпочитает Эхо, — улыбнулся Павел.

— У него странное имя. У всех здесь такие?

— Не у всех, Эхо и Гохус самые древние, по меркам этого мира им всего-то пара тысячелетий, — усмехнулся Павел.

— Так много? — взгляд Киры стал задумчивым и грустным.

— Нет-нет-нет, — запротестовал Павел. — Даже не смей думать об этом.

— Но рано или поздно придётся, — равнодушно отозвалась Кира. — Ты теперь обратился и будешь жить долго, я постарею и умру.

Павел шумно выдохнул и закатил глаза.

— Не закатывай глаза, — голос Киры звучал бесстрастно, будто она говорила с одним из своих пациентов, а не с мужем, словно к ней лично это не относилось. — Рано или поздно это станет нашей неизбежностью. Господи, это уже стало. Мне нужно вернуться к Андрею.

— У меня пока не получается открыть портал, — сообщил Павел.

— У меня получится, — заявила Кира.

— Упрямица моя, — улыбнулся Павел. — Верю, что у тебя получится. А теперь полетели, представлю тебя Гохусу.

Он стал снимать с себя одежду и засовывать её в рюкзак. Кира вопросительно смотрела на то, как муж раздевается.

— Что? — он развёл руками. — С одеждой тут напряг, всякий раз рвать её при обращении не лучшая идея.

Она только кивнула в ответ и вышла на улицу. Через минуту Павел присоединился к ней и вручил рюкзак.

— Мне сегодня не нужно тащить его на себе, — он указал на длинный несоразмерный ремень рюкзака, который был теперь просто завязан, уменьшая его длину. — Ну что, покатать тебя?

Кира расплылась в улыбке.

Павел прошёл к озеру и сменил ипостась. Прекрасный и величественный Дракон поманил Киру к себе пальцем с когтем. Она подошла к мужу и забралась к нему на шею, когда тот услужливо опустил голову.

— Здорово, — проговорила она, когда они взмыли в небо.

Когда они приземлились на центральной площади перед собором, Павел снова обернулся в человека и оделся.

— Добро пожаловать в Самри**, последний город Аркса, — объявил Павел.

— Что-то отдалённо знакомое.

— Цивилизация на Земле была построена выходцами из этого мира, понятно, что многие слова и названия встречаются в обоих мирах, просто имеют разный смысл.

Кира только поджала губы в ответ.

Они вошли в собор. Готический замок встретил их потрескиванием свечей на алтарях. Кира не спешила, подходила к каждому алтарю и разглядывала портреты. Иногда это были одиночные портреты, иногда — семейные, иногда несколько маленьких портретов стояли на одном алтаре. На одном из больших семейных портретов она увидела высокого блондина в синем мундире и маленькую хрупкую шатенку с котом на коленях. Большой детальный портрет передавал, насколько была счастлива молодая пара, а ещё… их кольца. Кира посмотрела на свою левую руку и обнаружила сходство со своим оберегом. Неужели это они?

— Это они, — едва слышно произнесла она.

— Что?

— Это их кольца, — произнесла она уже громче.

— Это точно?

— Да, я чувствую.

— Я живу в их летнем доме, мне отдали их земли. Гохус попросил меня предъявить кольцо при нашей первой встрече. Том был его всадником. Том и Маргарет Уэлч, иронично, правда, в наших фальшивых паспортах написаны их имена. Она была акушеркой, как ты, а он военным, как я. Мы слишком на них похожи. Видимо то, что кольца попали к нам, было судьбой. Гохус говорит, что Том очень хотел прожить жизнь и состариться вместе с женой, но он был ранен в бою и понимал, что не выживет, поэтому попросил обезопасить жену и перенести её на Землю, а сам собирался остаться. Но его отправили вместе с ранеными. Он умер на Земле, его тело сожгли вместе с кольцом. Но оно только закалилось в дыхании Дракона, как и её кольцо, поэтому их души остались в кольцах, не перейдя в мир мёртвых и не доставшись врагу.

— И как им помочь?

— У Гохуса нет ответа. Но душу Тома он почувствовал сразу, как только я вошёл. Этот старик странный, многого не договаривает. Но иногда мне снится, что Том и Гохус сидят в гостиной дома и ведут беседы. Иногда всё так реально, что я поднимаюсь с постели, чтобы присоединиться к ним, выхожу из комнаты, а там нет никого.

— Бедный мой, как же ты был одинок все эти годы, — Кира участливо погладила его по руке.

Павел перевёл на неё серьёзный взгляд. Она считает, что одиночество свело его с ума?

— Ладно, я запомнил, — ответил он. — Идём.

Он потянул жену к следующему алтарю. Новые лица на портретах, алтарь, залитый воском, ровное пламя свечей. Кира смотрела на портреты и чувствовала умиротворение. О них помнили, и если с ней и с Павлом что-то случится, то их портреты попадут сюда, кто-то обязательно будет приходить к мемориалу и зажигать свечи. Кира осекла себя, она ведь собиралась вернуться к сыну. Что это? Чутьё Видящей? Она умрёт здесь? Почему она воспринимает это как свершившийся факт? Она тяжело вздохнула и прошла к следующему алтарю. С двух портретов на неё смотрели женщина и мужчина. Он коренастый и темноволосый, голубоглазый, открытое доброе лицо. Она весёлая и озорная, с пшеничными волосами, россыпью веснушек на лице, глубокие голубые Видящие глаза. Она ни за что не спутает взор Видящей с другим. Эта девушка была Видящей. Кира застыла напротив их мемориала. Павел подошёл к жене и тоже замер. Он был здесь сотни раз и видел этот алтарь, но теперь, когда Кира была перед ним, понял, что так сильно смущало его. Она была похожа на них.

Она не плакала, она просто застыла каменным изваянием напротив алтаря. Разве возможно плакать о людях, которых она совсем не знала? Кто они? Что заставило их отправить своё дитя в другой мир? Отказаться от неё? У них добрые лица, они не могли просто отдать её, потому что она была им не нужна. Что случилось? Какие тайны хранят их портреты?

— Дариус и Самира, — Гохус возник словно из ниоткуда. Супруги, как зачарованные, обернулись на него, а потом снова повернулись к портретам. — Последний золотой Дракон нашего мира и Видящая, красивая история любви и смерть в бою.

— У них была дочь? — спросила Кира.

— Да, — кивнул Гохус. — Особенная малышка. К сожалению, её пришлось отправить в ваш мир. Смертаки охотились на неё. Каждый день приходили, в дом к ним пробирались. Чудом только малышку удалось уберечь. Они отправили её в ваш мир, семью для неё присмотрели хорошую. Самира так плакала, не хотела с дочкой расставаться, но здесь ей было небезопасно. Как только Смертаки поняли, что девочки больше нет в нашем мире, сразу же отстали.

— Не отстали, — прошептала Кира. — Они пришли за мной на Землю.

— Вот как, значит ты Камелия, — Гохус покачал головой.

Кира перевела на него взгляд. Он знал, он всё знал. Кто он? Почему он всё знает? Прочитать его не удалось, сознание Драконов скрыто от Видящих, но попытаться стоило. Он знает больше, чем говорит. Это ясно читается в глазах, в его мимике и жестах, а ещё… Кажется, Кира слышит отголоски чьих-то мыслей, возможно его?

— Камелия? — переспросила она.

— Да, Камелия, дочка Самиры и Дариуса Бремов, — твёрдо ответил Гохус. — Особенная девочка. Только знать бы ещё, в чём твоя особенность, — он хитро прищурился.

— Я бы тоже хотела знать это, — подтвердила Кира. — Мои новые родители назвали меня Кира, мне так привычнее.

— Как скажешь, дитя, — согласился Гохус. — И как же ты сюда попала? Хотя понятно как, только Видящие и золотые Драконы умеют открывать проходы между мирами.

— В нашем мире Видящие утратили этот навык, — сообщила Кира. — Хотя боюсь, что мне о таком навыке просто не сказали. От меня многое скрывали.

— И что ты планируешь делать дальше?

— Вернуться домой, у нас с Пашей сын остался в нашем мире.

— Как много оставленных детей, как много одиночества, — философски изрёк Гохус. — Ну, что ж, иди, может, у тебя получится.

— С этим есть какие-то проблемы?

— У Павла есть некоторые затруднения, — Гохус прищурился и посмотрел на Павла. Павел скрестил пальцы в надежде, что Гохус не расскажет, что после своего первого боя с захватчиками он перестал пытаться. — Желаю тебе успехов в этом нелёгком деле. Но пока ты здесь, мы бы хотели использовать твой дар, если ты не против.

— Конечно, я не против, — ответила Кира. — Если я могу быть чем-то полезной, то с удовольствием помогу вашей общине.

— Прекрасно, — Гохус обезоруживающе улыбнулся.

— А ты можешь быть обаятельным, когда тебе это выгодно, — заметил Павел.

— Если бы ты не был единственным золотым Драконом и тебя не признала стая, я бы тебе отвесил подзатыльник, но лидеров не бьют, как нашкодивших мальчишек, — Гохус продолжал улыбаться.

— Мы пойдём, — сообщил Павел.

— Я сообщу, если что-то увижу, — заверила Кира.

— Хорошо, девочка, хорошо…

Пройдя по рынку и купив за маленькие речные жемчужины немного продуктов, пару платьев и накидку для Киры, супруги вернулись домой.

— Гохус что-то недоговаривает, — сообщила Кира мужу, когда был готов ужин и пара сидела за столом в гостиной.

— Он хранитель памяти, — ответил Павел. — Он знает больше, чем говорит.

— Хранитель памяти, — повторила Кира и о чём-то задумалась.

— Я привык к его таинственности, — Павел только пожал плечами. — Если он чего-то не говорит, значит, на это есть причины.

— Сомнительно, — пробормотала Кира.

— Расскажи о сыне, — попросил Павел.

— О, он замечательный. Немного хмурый, словно понял об этой жизни всё заранее. Я учу его контролировать эмоции, он способный ученик, прилежный.

— Зачем?

— Он обращается.

— Я догадывался, то есть почувствовал, — сообщил Павел. — Я видел, когда ты впервые взяла его на руки.

— То есть мне не показалось?

— Нет.

— Я как-то смогла прийти к тебе во сне, но это было так быстро и сумбурно, — вспомнила Кира.

— Нет, это я приходил к тебе. К сожалению, тебя обманывали, не Видящие входят в сны Драконов, а Драконы приходят во сны Видящих.

Кира нахмурилась.

— Моим знаниям грош цена.

— Мне жаль, милая. Гохус дал мне много литературы по истории Драконов и Видящих, ты можешь это изучить, пока находишься здесь.

— Я обязательно почитаю, — согласилась Кира. — Может, что-то возьму с собой, если позволишь.

— Конечно, — кивнул Павел.

— Андрей очень похож на тебя, — Кира внимательно смотрела на мужа. — Взгляд, жесты, интонации, внешность. Я смотрю на него и вижу тебя. Когда он был совсем маленьким, он был как торнадо. Мне пришлось убрать из дома почти всё. Он не умел ползать, но уже летал, носился по комнате, как фурия. Успокаивала, как кошку — переносицу гладила. Когда он обернулся в роддоме и помчался к двери, я его еле поймала. Это сейчас мне смешно, но тогда не было. Я только родила, ходила с трудом, а тут он. Это было эпично, когда я упала прямо перед дверью с ним в руках, держа его за крылья. А ведь он не сердился даже, в нём было какое-то озорство, он умышленно хулиганил, а ему всего было пару часов от роду. Зато на выписке он был само спокойствие, Илью так разглядывал, что я испугалась, что он сейчас обернётся и за нос его укусит.

— Хотел бы я на это посмотреть, — захохотал Павел.

— Это сейчас смешно, — улыбнулась Кира. — А тогда было безумно страшно. Он ещё у меня в животе был, а уже обращался. Очень не любил УЗИ, благо я могла посмотреть его сама. Только чувствовал сканер, сразу же перекидывался и хвост свой мне между рёбер засовывал, непередаваемые ощущения. Нормальные дети пальцы засовывают, а наш хвост! Подумать только. Он, когда подрос, стал общаться с Алисой, и, видимо, эта девочка поумерила его пыл, он стал больше времени проводить в облике человека. Самое странное, что в облике Дракона он понимал меня лучше, чем будучи человеком. Потом он научился говорить, а не только кричать и извергать пламя, мы стали много заниматься. Он делает успехи, его контроль над собой становится более крепким и осознанным.

— Милая, он Дракон, у него инстинкты, с этим тяжело спорить, — парировал Павел.

— А что, лучше было бы, если бы он обернулся на людях? — Кира подняла брови.

— Нет, конечно, — сразу же ответил Павел, понимая свою оплошность. Это на Арксе можно оборачиваться без риска до смерти перепугать простых обывателей. — Ты невероятная умница. Справилась с ним сама. Прости, что меня не было рядом.

— Я привыкла, — грустно произнесла Кира, опуская глаза.

— Я кретин, — Павел поднялся со своего места, подошёл к Кире и встал перед ней на колени. — Прости меня.

— Это не твоя вина.

— Моя. Я обещал быть с тобой всегда, сделать всё для тебя, защищать, оберегать, а сам ушёл и решил не возвращаться. Пойми меня, я не могу уйти, здесь от меня больше пользы.

Драконья сущность разрывала его сердце буквально пополам. Он любил жену, хотел увидеть сына, но и также хотел остаться на Арксе, здесь он мог быть полезным, мог сражаться, стоять стеной между Землёй и мертвецами. Что было лучше? Сражаться? Или уйти на Землю и прожить жизнь с любимой и сыном? Что выбрать?

— Конечно, — Кира стёрла большим пальцем непрошенные слёзы. — Нам плохо без тебя, — прошептала она.

— Прости. Если ты хочешь, я пойду с тобой.

— Я не знаю, — пробормотала она, сквозь слёзы.

— Прости.

Утешая жену, Павел и представить не мог, чем всё обернётся впоследствии. Он так давно её не видел, так давно не чувствовал её запах, тепло её тела. Он приподнялся и поцеловал её, она ответила на его поцелуй, нехотя, но всё же ответила. Она отвыкла от него, от его прикосновений. Для него прошло семь месяцев, для неё — семь лет. Он скользил ладонями по её голеням, поднимаясь от лодыжек к коленям. Она сбросила его руки, пытаясь оттолкнуть. Он привстал на коленях и принялся сцеловывать её слёзы. Он был виноват в них, только он, больше никто, и её обида была обоснована. Если бы он тогда не вышел из себя, если бы ему удалось удержать контроль, они бы воспитывали и растили сына вместе. Да, им бы пришлось прятаться, постоянно переезжать, жить под чужими именами, но они были бы вместе.

— Прости меня… Я виноват. Накричи на меня, закати скандал, я это заслужил, только не молчи…

Но она молчала…

После ужина Кира обложилась книгами и начала изучать историю Драконов, а также возможность открытия портала между мирами. Павел еле загнал её в постель, ей необходим был отдых. Впервые за долгое время он, обнимая жену, почувствовал покой. Только рядом с ней он чувствовал себя цельным. Он не может отпустить её, снова оставить одну, но он уже сделал это. Горечь от предательства, которое он совершил, билась болью в висках. И тогда он дал себе обещание: он сделает так, как она скажет, выполнит любой каприз, лишь бы она была спокойна и счастлива.

Кира забылась беспокойным сном. Она видела сына, который, обернувшись в Дракона, скрылся в небесной выси, оставляя Алёну посреди пустынной дороги. Кира пыталась не упускать сына из вида, проследить его полёт, но он скрылся в небесах. Она всё вглядывалась в небо, но никак не могла его найти, отчаяние, что она потеряла его, завладело её сердцем и мыслями. Из глаз покатились слёзы. Она больше не увидит его. Боль потери росла, как сказочное чудовище, грозившее разорвать. Сердце матери не было готово к разлуке с сыном. Что чувствовала её мать, когда отправляла дочь на Землю? Было ей больно? В её видении небо заволокло грозовыми тучами, чёрными и зловещими, где-то вдали гремел гром и била молния. Сквозь тучи пробивалось золотое сияние… Кира присмотрелась. Огромный золотой Дракон вынырнул из туч и стал приближаться к земле. Он был настолько огромен и прекрасен, что Кира едва узнала в нём собственного сына. Она снова увидит его взрослым. От этого стало ещё больнее.

— Кира, — Павел будил плачущую жену. — Проснись.

Она резко открыла глаза. Павел принялся вытирать её слёзы, прижимая к себе.

— Я не вернусь, не вернусь, — шептала она, захлёбываясь рыданиями.

Комментарий к Глава 29. Камелия.

*Аркс (Arx) — в переводе с латыни Крепость.

**Самри — является смесью фольклорной музыки и танца родом из Саудовской Аравии. Включает в себя пение стихов под звуки барабана, часто в то время как два ряда мужчин, сидящих на коленях, раскачиваются и хлопают в такт. Своеобразное единение общины в общем порыве. В тексте использовано, как единение общества Драконов, связанных ментально и общей целью, как и единение танцоров и музыкантов Самри.

========== Глава 30. Портал. ==========

Кира стояла посреди поля, на котором оказалась, когда попала на Аркс, и водила рукой по пространству перед собой, периодически сверяясь с книгой, которую держала открытой в другой. Павел сидел по-турецки неподалёку с книгой в руках. Эхо ворчал, что они уже вытоптали всю едва взошедшую пшеницу, приходя на поле, как к себе домой. Изумрудная поросль и правда страдала от метаний Киры и частых приземлений Павла. Эхо начинал тихо ненавидеть золотого Дракона и его неуёмную женщину.

Большинство учёных древности, что написали толстые талмуды о порталах, сходились на том, что в каждый из соседних миров цепочки ведёт по два смежных портала. Значит, на Землю ведут два портала и два других — в мир захватчиков. Местонахождение одного портала на Землю известно, через него на Аркс прибыли Павел и Кира, и находился он на этом самом злополучном поле. Зато это объясняло непреодолимую тягу Драконов к этому месту. Эхо грозился переехать и подарить эти «проклятые» земли Павлу и Кире, вот только пшеница вызреет и сразу же переедет. Ещё один портал находился высоко в небесах и вёл в холодный мир завоевателей. А точно ли холодный? Павел верил Гохусу, а Кира сомневалась. Ей так часто врали. Всё, во что она верила, обратилось в прах. Неудивительно, что теперь она всё подвергала сомнению. Оставались ещё два портала: один — на Землю, а другой — в мир врага. Их местоположение было неизвестным, по крайней мере для жителей Аркса. Запасным порталом в мир мёртвых Смертаки, так их называли здесь, пользовались исправно, поскольку последний бой, который состоялся прошлой ночью, они развязали со стороны гор, что стало для Драконов неожиданностью. Снова были потери.

Открывать и закрывать порталы могут только золотые Драконы и Видящие. Тогда оставались некоторые вопросы. Например, почему портал в мир завоевателей всё время остаётся открытым? Его некому закрыть и некому открыть снова? Но Видящие были на Земле и работали на мертвецов, значит, каким-то образом с ними связывались. Возможно, они использовали вторые порталы, чтобы перебираться из мира мёртвых на Землю и обратно. Тогда Драконов, по логике, должно тянуть и ко второму порталу на Землю. И почему их не тянет к порталам в мир мертвецов? Или тянет? А этот открытый портал? Обманный манёвр? В Самри были неплохие стратеги, и эта информация была для них не нова. Но делать с ней они больше ничего не пытались, просто оборонялись, стараясь продержаться как можно дольше. А может быть, есть второй город, о котором в Самри никто не знает? С коммуникациями в городе было плохо: к тем, кто не живёт в городе, летали голуби, в самом городе ходили почтальоны, которые собирали и разносили письма для «голубятни». Драконы далеко от города не улетали, потому что были необходимы для его защиты. Хотя всё было логично, Смертаки старались измотать и истребить Драконов, поэтому они приходили в город, где их было больше всего. Надо признать, у них получалось, Драконов осталось мало, этот бой был уже проигран, и делом времени было окончательное истребление Драконов на этой планете. Когда ты приходишь в новый мир с новыми идеями и желанием бороться, ты даже не подозреваешь, как этот мир устал сопротивляться. Все твои идеи и стратегии — лишь продление агонии. Аркс уже четыреста лет в агонии, дальше продлевать некуда. Армия мёртвых — превосходящая сила. Есть только один выход — закрыть портал, запечатать его. Если бы это было возможно, наверняка кто-то бы уже смог это сделать или хотя бы попытался.

Метания Киры между помощью Арксу и возвращением к сыну можно было прочесть на её лице. Она часто заговаривала о решениях проблем этого мира, но тут же осекалась, словно говоря себе, что это не её дело и помочь она тут не сможет. Она всего лишь слабая Видящая, которую обманывали всю её сознательную жизнь. Она не знает ничего о себе и своих способностях, как она может раздавать советы древним Драконам? А ещё Гохус. Он был стариком, лет за шестьдесят, и он обращался. Никто не говорил, что Драконы бессмертны, они просто живут долго. А может, он обратился в возрасте шестидесяти лет? Гохус на эти вопросы не отвечал, Кира прочесть его не могла, ментальная защита работала на все сто, хоть у него и не было тысячелетий эволюции. Одно было точно ясно — Гохус очень старый. Как и Эхо. Чёрный Дракон Эхориус Фрай отказывался идти на контакт совсем, очень много ворчал и чаще всего не по делу. Кира тоже ворчала на двух упёртых стариков, хотя по сравнению с Гохусом Эхо выглядел моложе на пару десятков лет, хотя Драконы утверждали, что они одного возраста.

— Если ты не найдёшь портал в ближайшие два дня, Эхо больше не пустит тебя на поле, — напомнил Павел.

Кира осматривала каждый сантиметр обозначенного места диаметром примерно в километр.

— Да-да, — отмахнулась Кира.

Она прошла больше половины и за два дня точно не успеет проверить остальное. Ещё оставался вариант, что портал открывается в небе, как и портал в мир завоевателей. Но Кира не упала, она просто шагнула и очутилась на поле, твёрдо стоя ногами на земле. Только точного места она не помнила, зато земля помнила. Отпечатки лап и тел Драконов говорили о том, что здесь были многие, а потом они обращались в людей и уходили. Это было то самое место.

Кира попыталась ускориться, но у неё мало что получалось. Шаг за шагом она проверяла пространство перед собой.

— У меня есть ощущение, что сегодня мы будем спать на коврике у порога, Эхо нас больше в дом не пустит, — Павел почесал переносицу и отвлёкся от книги.

— И что ты предлагаешь? Разбить здесь лагерь? До города четыре часа лёту и четыре часа обратно, восемь часов в воздухе — не самая лучшая идея. И, кстати, почему ты не живёшь в укреплённом городе, ведь так безопаснее?

— Я Дракон, мне всё равно, где меня настигнут враги. Будь я человеком, так бы и поступил.

— Слабоумие и отвага, — Кира поджала губы.

— При Эхо это не ляпни.

— Я буду очень сильно стараться сдержаться, но не кричи слишком громко, если у меня не получится.

Павел только покачал головой.

Кира сделала ещё несколько шагов вперёд и резко остановилась. Горячая вязкая субстанция обволокла её руку. Тонкая пластичная мембрана пространства выгнулась и снова вернулась на место. Кира подпрыгнула на месте и взвизгнула.

— Нашла!

Павел резко взвился на ноги, хватая длинную толстую палку, до этого скрытую в примятой пшенице. Он подбежал к Кире и воткнул палку в землю в том месте, на которое она указывала.

Упрямая женщина, которая всеми силами идёт к своей цели. Она победила, добилась своего!

Кира снова уставилась в книгу.

— Согласно этим записям мне нужно, — Кира почесала макушку, — даже не представляю, как это сделать, — она зачитала выдержку из книги. — «Вдоль по истинному азимуту* следовать на свет маяка». Бредятина. Компас бы. И причём тут маяк? Он на той стороне должен быть или на этой? Проще написать нельзя было?

— Может, это не нужно буквально понимать? — предположил Павел.

Кира задумчиво нахмурилась, уставившись на отмеченное пространство.

— Я была между, — прошептала Кира, а громче сказала. — Если восстановить хронологию событий, то сначала я вышла из машины, испугалась за Андрея, что он останется один, пожалела о том, что не дождусь тебя.

— А твоя жизнь? Ты за себя не испугалась?

— Я думала, что умру, видела этот взрыв несколько раз в своих видениях, успела смириться, — она пожала плечами с таким равнодушием, словно собственная жизнь для неё ничего не значила. — Меня буквально разрывало между желанием остаться и мыслями о том, что я больше не увижу тебя, что мне не удалось попрощаться, как следует.

— Если предположить, что истинный север это наш сын…

— А ты объект?

— Да, — кивнул Павел. — То проход между.

— А кто тогда маяк?

— Тот чудик, что поджёг себя.

— Мне кажется, он не был чудиком. То есть, конечно, был, но я всё больше склоняюсь к тому, что это не было случайностью.

— Думаешь, его подослали?

— Уверена.

— Но ведь я всех уничтожил, я точно знаю, что они все были там.

— Никогда нельзя быть абсолютно уверенным во всём, — парировала Кира.

— Ладно, предположим. И кто бы это мог быть?

— Не знаю.

— Даже предположений нет?

— Кто-то из Старейшин, кто точно, неизвестно. Просто они не думали, что я «шагну» в другой мир.

— А может быть, тебя заставили шагнуть в другой мир, — Павел задумчиво посмотрел на жену.

— Кто? Кому это выгодно? И какой мотив?

— Разлучить нас с сыном, единственным Драконом, обращающимся с рождения.

— Без меня его растить довольно хлопотно. Зачем им такие проблемы?

— Не знаю, — выдохнул Павел.

— Так, мы отклонились, — проговорила Кира. — Азимут.

— Да, — кивнул Павел. — А что, если нам неизвестен объект?

— Тогда нужен маяк, — согласилась Кира. — Как объект. Стоп!

Кира упала на колени и, достав из кармана накидки карандаш, принялась чертить на полях книги систему координат.

— Смотри. Вот наша точка, в которой нахожусь я, это угол, ноль. Здесь у нас истинный север, назовём его Андрей, он находится в моей системе координат, в моём мире, переместиться к нему я не могу, потому что мы уже находимся в одном мире.

— Понял, тогда я — маяк, тот самый объект, к которому тебе надо переместиться, потому что мы в разных мирах, и ты можешь переместиться только ко мне.

— Тогда проход можно открыть, если хотеть одновременно остаться и с истинным севером, и с маяком.

— Сейчас мы поменялись, получается: Андрей — маяк, а я — истинный север.

— Именно, — подтвердила Кира.

— Это половина дела. А дальше что делать? Я золотой Дракон, теоретически тоже способен открывать порталы. Теоретически мой истинный север — это Самри и его защита, маяк — Андрей. Он мой сын, моя кровь и плоть, но, родная, я никогда его не видел, не держал на руках, не растил. Достаточно ли моего желания увидеть его и тоски по нему, чтобы открыть портал? Достаточно ли сильна моя эмоциональная связь с ним?

— Я буду там, — Кира серьёзно посмотрела на мужа. — Ты же не думал жить на два мира? День здесь, двенадцать — со мной и сыном? Время здесь не равно времени на Земле, ты ничего не теряешь.

— Снова будешь говорить про слабоумие и отвагу, если я отвечу? — осторожно спросил Павел.

— Буду, — подтвердила жена.

— Я не подумал. Первая битва с мертвецами произвела на меня слишком большое впечатление, и я принял решение, что здесь я полезнее, к тому же нападение может случиться, когда я там.

— Ты же говорил, что с некоторой погрешностью их появление можно предсказать?

— Можно, но не точно, к тому же никто не знает, что у них в голове. Последнее нападение было гораздо раньше и более неожиданно, чем прошлые.

— Ты просто не хочешь, — Кира поднялась на ноги и снова принялась изучать пространство перед собой.

Злость и обида на мужа клокотали в ней, как раскалённая лава. Истинный север, как же! Этот север не хотел возвращаться домой, он хотел сложить голову в войне, которая уже проиграна четыреста лет назад. Хорошо говорить о храбрости и чести, когда над головой мирное небо. Кира мысленно дала себе оплеуху за малодушие. Его цели можно было понять, он не хотел быть героем, он просто хотел защищать, быть на передовой, приносить пользу Земле здесь, на поле битвы, не отсиживаться в уютном доме, в постели жены, когда его собратья гибнут. Кира мысленно выругалась. Её истинный север хотел быть храбрым, хотел приносить пользу. А её маяк остался один. Тоска по нему разъедала изнутри. Беспокойства о том, что Алёна бросит Андрея, не было, она видела, как подруга воспитывает её сына, как близка с ним, но ему нужна родная мать. Она практически видела его, слышала его звонкий смех, чувствовала тепло его ладоней.

Тонкая материя пространства перед ней расступилась…

Зияющая тёмно-фиолетовая дыра чуть выше её роста и шириной в метр образовалась прямо перед ней. Кира замерла перед порталом, это оказалось слишком просто.

Вот сейчас она должна обернуться и попрощаться с Павлом, может, попробовать уговорить его пойти с ней. Она научит его, покажет свои чувства и мысли, расскажет, как открыть портал, что нужно чувствовать при этом. Но будет ли битва и желание защитить мир от мертвецов достаточной причиной, чтобы открыть портал? Сможет ли эта цель быть маяком? Или маяк это обязательно человек? Вероятно, есть ещё какой-то способ открыть портал.

Она обернулась на мужа.

— Идём со мной, — она протянула ему руку.

Он без колебаний принял её руку, и Кира задрожала всем телом. Он выбрал её. Она поджала губы и кивнула, направляясь в проход. Она подошла вплотную, ведя Павла за собой, сделала последний шаг и…

Ударилась о невидимую стену. Она зашипела и потёрла лоб — будет шишка.

— Что это значит?

Павел прошёл вперёд и постучал по невидимой стене, та пошла волнами и заискрилась символами на всеобщем.

— «Опечатано Королевским Золотым и последней Видящей во избежание попадания скверны», — прочитала Кира.

Павел выругался.

Комментарий к Глава 30. Портал.

*Истинный азимут — это угол между истинным меридианом (северное направление) и направлением на объект. Дирекционный угол — угол между ориентированной на север линией прямоугольной сетки и направлением на выбранную точку. И дирекционный угол, и азимут отсчитываются по часовой стрелке и принимают значения от 0° до 360°. a=A-y или А=a+y, где А — истинный азимут, а — дирекционный угол, у — сближение меридианов.

========== Глава 31. Род. ==========

— Пей, — Эхо поставил перед Кирой жестяную кружку с какой-то сомнительной вязкой ярко-алой жидкость.

— Что это? — Кира сморщилась и понюхала содержимое, пахло металлом.

Павел с интересом заглянул в кружку жены, ему-то чай подали.

— Это кровь, — возмущённо заключила Кира, опознав жидкость.

— Пей, — потребовал Эхо.

— Это кровь, я врач. Я всегда узнаю кровь, — возмущалась Кира. — Я не буду это пить, — заявила она, отодвигая кружку.

— Пей, пока предлагают, это тебе дар от Гохуса, — сообщил Эхо.

Кира снова всмотрелась в содержимое кружки и поморщилась.

— Пей и не задавай лишних вопросов, — уговаривал Эхо, его терпение было на исходе.

— Зачем?

— Говорят тебе, это дар от Гохуса, но это разовая акция, потом раз в пять лет с мужа своего будешь сцеживать, — сказал Эхо.

— Не понял, — Павел поднял бровь.

— А что тут понимать, кровь надо пить только с любимых, желательно тёплую, — попыталась пошутить Кира.

— Типа того, — прошептал Эхо. — Драконы живут долго, хочешь жить с ним долго и счастливо, тогда пей.

Кира вздрогнула и перевела взгляд на мужа, тот кивнул.

— Только учти, возможны побочные эффекты, видимо, Гохус тебе доверяет, раз принёс свою кровь, — сообщил Эхо.

— Он прилетал? — спросил Павел.

— Да, — подтвердил Эхо.

— А что за побочные эффекты, — попыталась уточнить Кира.

— Память, — проворчал Эхо.

— Получается, выпить кровь Дракона, значит, продлить молодость и залезть к нам в голову? — переспросил Павел.

Эхо кивнул.

Кира сморщилась и сделала пару глотков.

— Фу, — её всю передёрнуло.

— Не ври, не так уж это и противно, свою хлебаешь и эту выпьешь, — заявил Эхо.

Он был прав, все облизывают мелкие порезы на пальцах, зализывают раны, как животные. Кира сморщилась и разом осушила содержимое кружки. Проглотила, тут же зажала рот и перестала дышать, её тошнило, но нужно выполнить сложную задачу, удержать содержимое в желудке.

— Ну? — Павел заглянул в глаза жены, та только замахала рукой. — И когда начнутся спецэффекты?

— Что? — переспросил Эхо.

— Когда подействует?

— Когда кровь усвоится, — Эхо пожал плечами.

Кира выдохнула и стёрла остатки крови с губ.

— А если не усвоится? — сдавленным голосом спросила она.

— Ничего не будет, это всего лишь кровь, — ответил Эхо. — Так вы говорите, что портал запечатан?

— Да, — подтвердил Павел. — Кто такие Королевский Золотой и последняя Видящая?

— Дариус и Самира, — ответил Эхо.

— Ты знал, что они запечатали портал, — удивился Павел.

— А ты и не спрашивал, — пояснил Эхо. — Я что, по-твоему, просто так тут сижу, молодёжь направляю?

— Теперь спрашиваю, выкладывай.

— Месяцев семь-восемь назад, точно не помню, — Эхо достал трубку и стал набивать её табаком из мешочка, что лежал на столе. — Прилетели сюда и давай моё поле топтать, говорить, что Смертаки через портал в ваш мир шастать стали. Вот они его и заперли на выход.

— Вот что на самом деле называется «медвежья услуга», — прошептал Павел.

— А почему так нельзя сделать с порталом, через который они приходят? — возмутилась Кира.

— Мы Драконы, а не самоубийцы. Закрывать его надо на вход с той стороны, — ответил Эхо. — К тому же портал необычный, он открыт больше четырёхсот лет, и сила, что его поддерживает, не подчиняется законам нашей магии.

— То есть в теории это возможно?

Эхо коротко кивнул. Повисло тяжёлое молчание, каждый думал о своём.

— Я поняла! — воскликнула Кира. — Помнишь, к нам мертвец приходил?

Павел кивнул.

— Мы тогда ждали нового нападения на следующую ночь, — продолжила Кира. — Но никто не пришёл, потому что их следующая ночь начинается через наши двенадцать дней. А Дариус и Самира успели закрыть портал до того, как здесь наступила следующая ночь.

Эхо поднял брови, закуривая.

— И где ты нашёл её, такую умную? — спросил он у Павла.

— Не поверишь, сама пришла, — сознался Павел.

— Хотя от дочки Брэмов меньшего ожидать не стоит, — заключил Эхо.

— Это вы меня сейчас оскорбили или комплимент сделали? — спросила Кира.

Эхо только многозначительно улыбнулся.

— Что значит Королевский Золотой? — спросил Павел. — И можно ли распечатать портал?

— Распечатать можно, но с оговорками и соблюдением определённых условий. Для начала нужны Видящая и Королевский Золотой. Видящая у нас теперь есть, а вот с Королевским Золотым проблема. Королевский Золотой — это Дракон, особенный золотой Дракон. Он в разы крупнее, и его авторитет признают даже другие золотые Драконы, те, что поменьше, вроде тебя. Они в разы сильнее, быстрее, даже несмотря на свои размеры. Способны связать ментально не только обратившихся Драконов, но и тех, кто ещё не обратился. Мы называем таких «спящими», они не часть стаи, и мы не знаем, когда они обратятся. Королевский Золотой способен пробудить их, заставить обратиться по его зову, они слышат его зов, не обратившись. Король среди Драконов. Дариус был не просто Королевским Золотым, он и в человеческом обличии был королём, правил соседней страной, когда пришла война. Самиру он встретил на войне, взял в плен беглую Видящую. Она бежала от Смертаков, он её поймал, какое-то время она завоёвывала его доверие, потом они полюбили друг друга. Ну а дальше, дальше война отняла у них долгожданную дочь, которую Святой Прародитель подарил им спустя два века супружества.

— Святой Прародитель? — переспросила Кира.

— Старик, обративший мальчишку из сказки, — пояснил Павел. — Здесь верят, что он тоже был Драконом, а мальчишка его сыном.

— Ну а дальше вы знаете, они погибли в бою за пару часов до того, как Павел пришёл к нам, — закончил Эхо.

— Я так понимаю, что Королевского Золотого нам не найти, — Кира поджала губы. — А значит, у нас есть только один вариант — нужно найти второй портал.

— Успехов, — хмыкнул Эхо. — Никто не знает, где он. Он может быть в любом месте, а планета большая.

Кира уронила голову на стол, закрыв лицо ладонями.

— Ну что ты, — Эхо одобрительно усмехнулся. — Надежда есть, вам всего лишь нужен Королевский Золотой, и я знаю кандидата.

— Чего? — пробубнила Кира, поднимая голову.

— Ты — дитя Королевского Золотого и Видящей, твой муж — золотой Дракон, теоретически ваше дитя может родиться Королевским Золотым, — пояснил Эхо.

— Андрей, — догадался Павел. — Каковы шансы, что он Королевский Золотой? И как скоро откроются его таланты?

— Разумнее завести ещё одного, чем ждать, когда ваш сын овладеет своей силой, — предложил Эхо.

Кира сердито фыркнула и показала Эхо фигу, тот удивлённо вскинул брови.

— У нас тут почти развод, а ты про второго ребёнка, — Павел покачал головой.

— Желаю страстно помириться, — заявил Эхо.

Кира встала из-за стола и вышла из дома.

— Что у вас случилось? — спросил Эхо.

— Она считает, что я слабоумный кретин, — Павел отхлебнул из кружки остывший чай. — Всё сложно, я обещал никогда не оставлять её, а сам нахожусь здесь и бросил попытки вернуться к ней. А ещё хотел, чтобы она ушла одна, хотел остаться здесь. И не подумал, что можно жить на два мира.

— И правда, пахнет слабоумием, — подтвердил Эхо. — Только это в тебе Дракон в положении войны говорит. Женщине безопаснее вдали от войны, а долг мужчины — воевать за неё, чтобы обеспечить ей безопасное будущее.

— Да, только вот война давно проиграна, — ответил Павел. — У нас есть один мультик, история, — уточнил он, вряд ли Эхо знает, что такое мультфильм. — И там захватчики завоевали всю страну, кроме одной деревни, сопротивлявшейся благодаря волшебному зелью, которое увеличивало их силы в сотни раз. Наше противостояние напоминает мне эту историю, только в жизни это не так смешно.*

Эхо хмыкнул и качнул головой.

— И твоя женщина считает, что наша оборона — это слабоумие?

— Нет, она считает, что я не должен был ввязываться в заведомо проигранную войну.

— И чем закончилась эта история?

— Не знаю, она бесконечна, там много битв и приключений, но конца противостоянию нет. Смысл этой истории развлекать, а если убрать основной конфликт, тогда к ней потеряют интерес. Эта история основана на реальных событиях, и в жизни те, кто оборонялись, проиграли.

— Печально, — прошептал Эхо. — Но это реальность, в которой мы живём. Если бы у нас было больше Драконов, можно было бы попытаться. Но даже в начале войны нас было в разы меньше, мы ещё долго продержались. Наверное, твоя жена права, мы давно сдались, сражаемся по инерции.

— Я заметил.

— И всё равно был готов остаться с нами.

— Слабоумие и отвага, — пробормотал Павел. — Пойду поговорю с ней, в тысячный раз попрошу прощения.

Павел встал и вышел из дома. Кира сидела на крыльце, закутавшись в накидку, и смотрела на дыру в пространстве.

— Прости меня, — Павел сел рядом и попытался обнять жену. Она только съёжилась ещё сильнее и повела плечами, сбрасывая его руки. — Мы попробуем найти другой портал.

— Ты нужен в городе, — холодно ответила она.

— Я согласен с тобой, что мы не можем победить, что Драконы давно сдались и сопротивляются только потому, что это в нашей природе. Ну а что ты предлагаешь? Бросить всё? Перестать сопротивляться? Это тоже не выход.

— Нет, конечно, — она шумно выдохнула. — Придётся смириться с реальностью. Если ты выделишь мне Дракона, я попробую поискать второй портал. Видимо, это судьба — оказаться вдали от дома и ввязаться в эту войну. Если так, то я хочу быть полезной.

— Ты забываешь, что это твой дом, ты здесь родилась. Твой род знатный. Вот ведь, никогда не думал, что женюсь на настоящей принцессе.

— Ага, принцесса, которая вместо принца выбрала Дракона.

— А что, принцесса точно не дура, — попытался разрядить обстановку Павел.

— Блин, мы ведь никогда не ссорились.

— Всё случается впервые. Мир? — он протянул ей выставленный мизинец.

Кира сердито посмотрела на его мизинец, вздохнула и потянулась к нему своим. Когда их пальцы оказались сцеплены, Павел улыбнулся и начал цитировать детский стишок:

— Мирись, мирись, мирись и больше не дерись. Если будешь драться, я буду кусаться, а кусаться ни при чём, буду биться кирпичом, а кирпич ломается, дружба начинается.

Кира звонко засмеялась, запрокинув голову, Павел наконец-то обнял жену.

— Но я всё равно буду тебя пилить, — предупредила Кира.

— Я и не жду, что твоя обида пройдёт после пары слов.

— И ты готов это терпеть?

— Готов, — твёрдо ответил Павел.

Кира слабо улыбнулась в ответ.

Вернувшись в резиденцию Уэлчей, супруги поужинали и легли спать. Павел не давил на Киру, не требовал бурного примирения, близости и понимания. Они спали в одной постели, Кира — с одной стороны, Павел — с другой. Ему не спалось, она же забылась беспокойным сном. Он прислушивался к её дыханию, а когда понял, что она спит, перевернулся на другой бок, обнимая и прижимая к себе. Кира поёжилась, но повернулась к нему лицом, утыкаясь лбом в его грудь. Что они сделали со своими жизнями? Что он натворил? Он корил себя за то, что отступился от неё, что не подумал о жизни на два мира. Ведь это так просто. Просто… только вот портал с этой стороны запечатан. При всём желании он бы не смог попасть к ней. На поиски другого портала могут уйти годы, а по меркам Земли — десятилетия. Упущенные годы жизни с ней. Павел был благодарен той нелепой случайности или неслучайности, по которой Кира попала в этот мир. Это было мелочно, но он был рад. Только оставалась ещё одна проблема: их сын. Он остался там. Илья и Алёнка позаботятся о нём. Да, обязательно, мальчик не попадёт в детский дом, они вырастят его, как родного. Обязательно. Да, так и будет. Святой Прародитель, кого он сейчас убеждает? Ну вот, он так ассимилировался, что даже стал вместо Господа упоминать Святого Прародителя. Но это его мир, он принадлежит ему без остатка, он не может просто взять и отказаться от своей второй сущности, когда ему стала известна правда. Он видел войну своими глазами и не может бросить всё. Чёрт! Видимо, так он и должен был себя чувствовать, чтобы открыть портал. Да, скорее всего, именно так. Разрываться самому между двумя мирами, чтобы разорвать пространство.

Кира заелозила в его объятиях, скидывая с себя одеяло, конечно, с ним было жарко, он теперь как ходячая печка. Он перевернулся на спину, перекладывая голову Киры себе на грудь, погладил по голове. Он слишком сильно любил её, но поступил, как предатель.

— Если ты не перестанешь так громко думать и мешать мне спать, я тебя ударю, — пробормотала Кира, обнимая мужа.

— Ты слышишь мои мысли?

— Нет, но я буквально слышу, как скрепят шестерёнки в твоей голове, — прошептала она, утыкаясь носом в ямочку на его ключице. — Спи.

— Ты тоже.

— Я и спала, пока ты не начал громко думать, — пояснила жена.

— Я люблю тебя, ты же знаешь.

— Да, знаю. Завязывай с самобичеванием. Я тоже тебя люблю.

— И не сердишься?

— Сержусь, — ответила Кира. — Так! Всё! Надоел! Я проснулась, пошли пить чай, мне нужна тонна сладкого, чтобы хоть как-то пережить своё разочарование в отсутствии сна.

— Шоколад тут так себе, — заметил Павел.

— Зато булочки отменные, — возразила Кира, поднимаясь с постели.

— Будешь налегать на булочки, сама станешь, как булочка.

— Ты что, бессмертный? — Кира подняла бровь в притворном гневе.

— Ну что-то вроде того, — усмехнулся Павел и, следуя примеру жены, поднялся с постели. — Я схожу в дом, вскипячу воды.

— Не думал перенести кухню сюда?

— Думал, печник обещал прийти ближе к первому красному, чтобы сложить печь.

— А?

— Ну по-нашему к первому месяцу лета. Лето — «красные» месяцы, весна — «зелёные», зима — «синие», осень — «чёрные». Новый Год — «день Золотого».

— Надо же.

— Ага, только после первой войны прошло много лет и история обросла легендами, почему времена года называются цветами, а месяцы — просто по номеру. Когда пришла вторая война, Драконы снова вернулись в этот мир и объяснили, почему это так называется.

— То есть печника надо ждать к первому месяцу лета.

— Именно. Но летом проще, можно развести костёр и готовить на нём.

— Вот уж старый вояка, полевую кухню освоил?

— Есть такое.

Павел надел штаны и пошёл в полуразрушенный особняк, чтобы согреть воды. Кира же прошла в гостиную, зажгла свечи и стала накрывать на стол. Тонкая льняная ночная рубашка не спасала от холода, поэтому Кира развела камин. Она смотрела на разгорающийся огонь и думала о том, что ей придётся смириться с судьбой. Алёна и Илья позаботятся об их сыне. Обязательно. Кира описала всё, что поможет Алёне воспитать маленького Дракона. Она ведь была готова уйти из его жизни, вот только она собиралась умереть, а не попасть в другой мир. Это тяготило. Чувство вины — тот самый сказочный зверь, что грызёт без зубов. Почему она не могла просто умереть?

Вернувшись к столу, взяла нож и стала разрезать булочку, чтобы намазать её маслом. Руки дрожали, обида за собственную судьбу клокотала в ней, словно лава в жерле вулкана. Она должна совладать с собой. Павел слишком просто относится к тому, что они застряли здесь, вдали от сына. А ведь она сказала, что простила его. Чёрт!

Лезвие выскользнуло из ручки и располосовало безымянный палец левой руки, окропив алой кровью кольцо леди Уэлч. Кира сморщилась и попыталась остановить кровь, засунув палец в рот. Только утром говорили об этом. Иногда Кира ненавидела себя и свой дар, например, сейчас. Она развернулась и…

Тонкая полупрозрачная женская фигура стояла прямо перед ней и добродушно улыбалась. Кира удивлённо подняла брови.

— Свят твой род, леди Брэм, — прошептал женский голос.

Кира только промычала в ответ, палец всё ещё был во рту. «Картина маслом», — она мысленно отругала себя за свою неуклюжесть и невоспитанность.

— Свят ваш род, — пискнула она, вынимая палец изо рта.

Леди Уэлч покровительственно улыбнулась, молчаливая, высокородная леди, которая не будет запихивать порезанный палец в рот. Кире стало жутко неловко за своё поведение. Однако кровь продолжала капать с её пальца на пол. Маргарет задумчиво склонила голову, наблюдая за этой картиной. Кира тоже посмотрела на свою руку и просто пожала плечами. Сцена была до такой степени нелепой, что, кроме как пожать плечами, ей больше ничего не пришло в голову. Страшно не было, а вот неудобно, да… Чёрт! Кира схватила со стола полотенце и обмотала палец.

— Простите, леди Уэлч, — прошептала она.

Та снова лишь едва заметно кивнула головой. Она смотрела на Киру, как на диковинную зверушку, что крайне раздражало.

— Я столько раз видела вас во сне, столько раз слышала вас, а вот к личной встрече оказалась совсем не готова, — попыталась оправдаться Кира.

Но леди Уэлч даже не отреагировала на её слова.

— Похоже, призраки немногословны, — проворчала Кира.

В дом вошёл Павел с чугунком, полным кипятка.

— Вообще-то в доме был нормальный чайник с носиком, — нахмурилась леди Уэлч.

— Не понял? — Павел замер на месте.

— Это леди Уэлч, — пояснила Кира.

— Это я как раз понял, — он потёр свободной рукой глаза. — Только есть неувязка. Она что, приведение?

— Всегда считала Драконов излишне прямолинейными, — её губы даже не двигались, когда она это произносила. Это до жути пугало. — А теперь освободите моего мужа, — потребовала женщина.

— Эммм? — Кира замялась. — Да его как бы никто и не держит.

— Кровь, глупая, — она сокрушённо покачала головой и закатила глаза.

— Ну спасибо, — Кира перевела взгляд на свою окровавленную руку.

— Чай не предлагаю, вряд ли привидения его пьют, — Павел поставил чугунок на стол.

— Всё дело в моей крови, ведь так?

— Так, — подтвердила леди Уэлч. — К сожалению, ты всегда была слишком осторожна, и за столько лет не пролила ни капли своей драгоценной крови на кольца.

— А надо было?

— Конечно. Всё дело было в твоём роде. Роде великого Королевского Золотого Дариуса Брэма. Ты кровь от крови его.

— Я не Дракон, — вспыхнула Кира.

— А это и не нужно, у тебя другие задачи: помогать, освобождать, наставлять, передавать дар потомкам.

— К чему вы клоните, — вмешался Павел.

— К тому, что мы первые, но не последние, — она улыбнулась ему почти по-матерински.

Кира подошла к Павлу и, взяв его левую руку, измазала своей кровью его кольцо.

Полупрозрачная фигура мужчины в синем мундире проявилась практически сразу. Леди Уэлч, словно девчонка, бросилась к мужчине на шею, и он закружил её, поднимая к потолку за талию.

— Я теперь «Говорящая с призраками»?** Блеск, — Кира цокнула языком.

— Поздравляю, теперь мы знаем, для чего ты нужна с этой стороны границы, — Павел поднял брови и уселся за стол.

— Жесть, — выдохнула Кира, представляя своё безрадужное будущее, залитое собственной кровью.

— Свобода души оплачивается кровью, — пояснил лорд Томас Уэлч. — Самой дорогой во всех измерениях. Кровь от крови, плоть от плоти Королевского Золотого.

— Напоминаю, — произнесла Кира. — Я не Дракон.

— Ты его дочь, — возразил Томас.

— Этого мало, — парировала Кира.

— Ты ведь умная, Кира, — леди Уэлч закатила глаза. — Давай минуем стадии отрицания, гнева, торга, депрессии и перейдём сразу к принятию. Твоя кровь способна освобождать души.

— Ну спасибо, — съязвила Кира. — Всю жизнь только об этом и мечтала.

— И без сарказма, — попросила леди Уэлч. — Возможно, у тебя не такая великая миссия, как хотелось бы, но для потомков твой дар будет бесценен, они будут помнить о тебе.

— В бой я её не пущу, — как бы между прочим заметил Павел. — Так что забудьте.

Томас лукаво улыбнулся.

Павел зачерпнул большой кружкой кипяток из чугунка и разлил по чашкам.

— У нас есть нормальный чайник и заварник, — снова повторила леди Уэлч.

— Милая леди, это было четыреста лет назад, ваш фарфор, если таковой имелся, канул в лету, — сообщил Павел.

— Это был обычный медный чайник.

— Леди, перестаньте быть такой раздражительной и ступайте вместе с мужем, — Павел неопределённо помахал рукой в сторону двери. — Куда там уходят души после смерти?

— Как вам известно, — начал Томас. Хотели того Павел с Кирой или нет, но лорд Томас был намерен озвучить им всю известную ему информацию. — Мёртвые Драконы и мертвецы живут на энергии душ, которые они собирают во время «жатвы». Они используют мёртвые тела и наполняют их энергией душ. Мы не стали их жертвами, потому что избежали «жатвы» и умерли в другом мире, наши души остались привязаны к кольцам, потому там их запечатало дыхание Дракона. Ты можешь остановить это — освободить «оседланные» души, лишить врага его преимущества.

— То есть я смогу увидеть души внутри мертвецов?

— Да, — подтвердил Томас. — И сможешь их освобождать. С кем-то даже говорить, как с нами.

— И всякий раз мне нужно будет проливать свою кровь?

Томас лишь кивнул в ответ.

— Блеск, — Кира снова цокнула языком. — Альтруизмом за версту тянет. Мне синдром спасателя вместе с зубами мудрости удалили в прошлом году, так что вы не по адресу.

— И с каких пор ты у меня такая злая стала?

— С сегодня. Напоминаю, я должна сейчас спать, а ты слишком громко думал и разбудил меня.

— А, то есть, чтобы ты подобрела, тебе нужно просто поспать, — усмехнулся Павел. — И обида твоя тоже пройдёт, если ты поспишь, — он прищурился и попытался сдержать улыбку.

— Не ной.

— Может, вы уже уединитесь? — Томас насмешливо поднял бровь.

— Шиш ему, — выпалила Кира. — Он слишком накосячил, поэтому пусть сидит «голодный».

— Согласен, — коротко кивнул Павел, поджав губы. — Подлец и предатель.

Леди Уэлч тихо рассмеялась, Томас закашлял в кулак, стараясь скрыть свой смех.

— У нас тоже были проблемы, но мы были вместе и, как бы ни сердились, всегда помнили, что мы единственная опора и защита друг для друга.

— Это сеанс семейной психотерапии? — съязвил Павел.

— А они стоят друг друга, — заключил Томас. — Психотерапия это что-то ругательное?

— Конечно, — засмеялся Павел.

Кира закатила глаза. Она наконец-то взяла свою кружку и принялась пить чай.