Забытая Беларусь

Какой крест был изображен на древнем гербе «Погоня»? И какое отношение он имеет к древним истокам нашего народа?

О флагах

Прочитав книгу «Тайны беларуской истории», Александр Никодимович Басов из Минска прислал свои уточнения к главе «Забытая «Погоня». Он пишет:

Прерву цитату.

Замечания специалиста верны, спорить можно только с тем, что цвета наших гусар якобы случайно совпали с флагом 1917 года. Дело в том, что у ряда украинских гусарских полков аналогично были утверждены тогда желто-голубые цвета. Поэтому два таких факта уже больше чем совпадение. Анатолий Титов в книге «Сфрагістыка і геральдыка Беларусi» (1999 г.) приводит ротный стяг Беларуского гусарского полка (две красные полосы на белом фоне) и кивер нижних чинов Гродненского Лейб-гвардии гусарского полка (красная полоса на белом фоне)[26]. Эти же изображения даны в энциклопедии «Беларусь» (1995 г.).

Конечно, говорить о древности беларуского флага нельзя. Но можно говорить о другом: о древности использования именно этих цветов. В отличие от Летувы или Эстонии, древние беларусы использовали эти цвета как минимум со времен Оршанской битвы (а это 1514 год).

Был ли проект флага 1917 года случайным? В 1993 году в Минске вышло репринтное издание книги В. У. Ластовского «Краткая история Беларуси» (Вильня, 1910). В послесловии к нему доктор исторических наук, профессор Л. Грицкевич писал:

«В книге помещены и два портрета церковных деятелей — православного киевского митрополита Иосифа Солтана (умер в 1522 г.), полоцкого православного архиепископа Мелетия Смотрицкого (1572 - 1630 гг.). Солтан был главой православной церкви в Великом княжестве Литовском с резиденциями в Вильне и Новогрудке (киевский митрополит — это титул).

Одеяние обоих иерархов православной церкви украшено бело-красно-белыми полосами. Эти цвета на церковном одеянии православных и униатских митрополитов, архиепископов и епископов означают их миссию, выражаемую в символике крови Иисуса Христа на чистой душе человека. Бело-красно-белые полосы носят и теперь иерархи православной церкви. Эти цвета есть и на портретах церковных иерархов в художественном музее в Вильнюсе. Они совпадают с историческими цветами беларуской национальной одежды, а также с цветами боевых стягов беларуско-литовского войска в XVI-XVIII веках и Беларуского гусарского полка в русской армии в конце XVIII - начале XIX века, и с государственным беларуским флагом».

Конечно, в Средние века не было государственных флагов в нынешнем понимании, но все же существовали «национальные» цвета на полковых стягах или в виде лент на копьях. Эти цвета носили, как правило, сугубо религиозный характер — впрочем, как почти все средневековые гербы. Хорошо известно, что гербу «Георгий Победоносец» соответствовали белый и красный цвета — что было отражено в расцветке флагов ряда государств (например, в бело-красном флаге Грузии — буквально ГЕОРГИИ, так правильнее называть згу страну). Как известно, гербу «Погоня» соответствовали именно белый и красный цвета, вот почему многие историки считают, что он тоже является производным от изображения святого Георгия Победоносца — конного воина, поражающего Змия.

Вот в чем, на мой взгляд, древность бело-красно-белых цветов — в изначально религиозном их смысле. Действительно юные флага такой увязки не имеют: ни в Эстонии, ни в Жамойтии, объявившей себя в 1918 году Республикой Летува (ее гербом до 1918 года было изображение медведя, вовсе не «Погоня»). А что касается флага Украины, то многие историки считают, что он появился от полков казаков, воевавших а Северной войне на стороне шведов и носивших на пиках шведские голубую и желтую ленты.

В такой ретроспективе наши цвета являются более «ценными», чем действительно случайные цвета некоторых национальных флагов, избранные в XIX или начале XX века. Они отражают огромный пласт нашей древней истории, культуры, религии.

В Средние века войско ВКЛ, когда шло на битву, отождествляло себя в первую очередь не с государством или этносом, а с верой. Именно вера должна была способствовать победе и защищать воинов от смерти. Поэтому цвета войска ВКЛ на щитах или на стягах хоругвей — это именно цвета их веры, перенятые с бело-красно-белых лент одеяний иерархов Церкви.

О гербе «Погоня»

Александр Басов далее пишет:

Мысль о том, что на щите всадника «Погони» на саркофаге Ягайло в Кракове изображен крест Евфросинии Полоцкой первым высказал, видимо, беларуский автор Игорь Литвин. В своей книге он специально сопоставил фото саркофага Ягайло и памятник, поставленный Евфросинии в Полоцке — она в руках держит шестиконечный крест с малым верхним перекрестием. (Цель И. Литвина вполне понятна: показать, что «Погоня» — наш древний православный герб, а не что-то «чуждое»). Вроде бы крест тот же самый, но, как верно объяснил читатель, крест «тот — да не тот».

В целом рассуждении Басова вполне логичны: в Кракове могли «подправить» крест на манер анжуйской династии. Подобные правки герба производились нередко — по конъюнктурным соображениям. Это можно проследить на примере гербов наших губерний и городов в составе царской России: сначала на щите крест с параллельными полосами, затем нижняя становится повернутой в сторону (как нижняя перекладина на восьмиконечном кресте РПЦ), а потом крест на щите всадника «Погони» вообще превращается (впервые в своей истории) в восьмиконечный крест РПЦ.

Поэтому кажется верной логика наших художников Я. С. Кулика и В. Я. Круковского, которые нарисовали герб Республики Беларусь в 1991 году, изобразив на нем нечто среднее между крестом святой Евфросинии и крестом с саркофага Ягайло. Ведь крест Евфросинии Полоцкой (византийский по своему происхождению) считается ОБЕРЕГОМ Беларуси, а потому именно он должен быть на гербе нашего государства[27].

Кроме того, пусть крест на щите всадника с саркофага Ягайло не является крестом Евфросинии Полоцкой. Но дело в другом: был ли такой крест на изначальной «Погоне» (нашей, а не «краковской»)?

Загадочная «Погоня»

Герб «Погоня» не принадлежит Республике Летува по многим причинам. Собственно говоря, в 1935 году премьер-министр этой страны Тубалис на заседании сойма официально заявил об ее «не литовском» (то есть не жамойтском) происхождении и сообщил, что ведется работа по созданию оригинального герба республики. Хорошо известно, что он должен изображать медведя (на языке жамойтов-летувисов — «локис»). Потому что именно медведь символизировал Жамойтию (Самогитию) и в ВКЛ, и в Речи Посполитой, и в Российской империи.

Даже само название «Погоня» никак не могло появиться в балтском языке жамойтов.

К тому же они до середины 2-го тысячелетия нашей эры оставались язычниками, так что герб с христианским крестом (который официально ввел в ВКЛ, как принято считать, князь Витень, правивший в 1293 - 1316 гг.) им был абсолютно чужд.

Впрочем, сама «Погоня» еще старше. Так, Вацлав Ластовский приводит в своей книге 1910 года изображение «печати Миндовга». Это «Погоня» в окружении рунической надписи (ныне ее расшифровывают как «печать князя Миндовга»), а на щите всадника — шестиконечный крест. Датировка — примерно 1250-е годы. Сам Миндовг — прусской король (в Великой Хронике Польской на латыни — Мендольф), который из прусской Погезании ушел в Новогородок и создал здесь Великое княжество Литовское из мигрантов с Полабья, Поморья и Порусья (Пруссии).

И вот вопрос — какой крест на щите у этого всадника? Какой ветви христианства, если это не крест Евфросинии?

Чтобы понять это, надо вернуться к главному — откуда вообще взялся шестиконечный христианский крест?

Александр Никодимович нарисовал пять его вариантов, хотя известны и многие другие. Но самые древние варианты происходят от креста с полумесяцем под перекладиной.

Крест с полумесяцем берет начало от тех времен, когда ислам и восточное христианство жили в мире и дружбе. Раскол произошел около 1180 года. Тогда на мечетях появились полумесяцы, а на православных крестах полумесяцы оставались еще долго, на некоторых храмах их можно увидеть до сих пор.

Московский историк Алексей Бычков в книге «Ледовое побоище и другие «мифы» русской истории» (Москва, 2008 г.) пишет:

«С 602 года правоверные и православные молились в одних и тех же храмах, на куполах которых сияла восьмиконечная звезда в полумесяце. Потом правоверные оставили только полумесяц, а православные, немного исказив звезду, превратив ее в крест с лучами, оставили сей крест с полумесяцем. Такой крест и поныне можно увидеть на русских церквах».

Б. А. Успенский в книге «Крест и круг: Из истории христианской символики» (Москва. 2006 г.) отмечает:

«Такого рода крест встречается в древнейший период при изображении церкви на миниатюрах и клеймах икон. Так, например, мы встречаем его на миниатюрах так называемого Служебника Антония Римлянина начала XIV века, Федоровского евангелия 1321 - 1327 гг., Симоновской псалтыри второй четверти XIV века, хроники Георгия Амартола середины XIV века, Сильвестровского сборника XIV века,Часослова 1423 года Кирилло-Белозерского монастыря, Псалтыри 1424 года Кирилло-Белозерского монастыря, сборника до 1426 года Кирилло-Белозерского монастыря, Лествицы конца XV века; на клеймах киевской иконы Николы Зарайского начала XIV века (Третьяковской галереи), Новгородской иконы Николы с житием из церкви Бориса и Глеба ХІV-ХV вв. (Новгородского музея-заповедника) и на иконе Николы Можайского из Троице-Сергиева монастыря начала XV века (Третьяковской галереи)».

Добавим, что до XIV века кресты с полумесяцем были распространены и в Литве (ныне Беларуси).

Б. А. Успенский пишет:

«Следует при этом иметь в виду, что крест с полумесяцем представляет собой одну из древнейших форм креста на русских храмах. Другой распространенной формой русского купольного креста является так называемый восьмиконечный крест, т. е. крест, максимально приближенный к изображению Распятия (с верхней перекладиной, символически представляющей таблицу с надписью над головой Христа, и косой нижней перекладиной, обозначающей подножие). Обе формы имеют канонический характер, но при этом купольный крест с полумесяцем является более старой, а восьмиконечный крест — относительно более новой формой.

Форма купольного креста явилась предметом специального постановления Стоглавого собора 1551 г. Определено было впредь ставить кресты по образцу креста на московском Успенском кафедральном соборе. Как видим, восьмиконечный крест на куполе Успенской церкви в Московском Кремле, поставленный непосредственно перед Стоглавым собором (в 1550 г.), представлял собой новое для того времени явление; при этом отмечалось, что ранее кресты ставились «по древнему закону», — вполне вероятно, что при этом могли иметься в виду кресты с полумесяцем...

Постановив впредь ставить на церквах восьмиконечные кресты, Стоглавый собор не вынес решения о замене старых крестов, поставленных «по древнему закону»; несомненно во всяком случае что кресты с полумесяцем продолжали существовать и после собора, т. е.оба интересующих нас типа купольного креста — восьмиконечный и с полумесяцем — сосуществовали друг с другом».

В Полоцком княжестве времен Евфросинии (это первая половина XII века) равно употреблялись крест со вторым перекрестием и крест с полумесяцем. Не вызывает сомнений, что второе перекрестие — бывший полумесяц, а обе формы пришли в Полоцк из Византии. Знаменитый крест самой Евфросинии полоцкий ювелир Лазарь Богша изготовил в 1161 году, еще до «развода» с исламом.

Такой же крест изображен на «пограничном камне княжества Полоцкого», который находится недалеко от Орши.

На нем дата — 1171 год и имя Рогволода (в христианстве Василия), князя Полоцкого, Слуцкого и Друцкого (он умер в 1223 году на 69-м году жизни в г. Юрьеве — ныне Тарту в Эстонии). Второй такой же камень лежал возле Дриссы (ныне Верхнедвинск в Беларуси).

Итак, вариант 1: крест на «Погоне» Миндовга мог быть перенят от Полоцкого княжества, и в таком случае это крест Евфросинии Полоцкой. Даже если это не так, то в последующую эпоху на гербах Полоцка и Витебска фигурирует все-таки крест Евфросинии.

А вот вариант 2.

Датировка «Погони» Миндовга примерно совпадает со временем его крещения в католичество и принятием титула короля (это, возможно, отражает корона в верхней части печати, однако напомним, что отец Миндовга Рингольд был королем Погезании — одной из частей Пруссии, поэтому корона может обозначать этот титул). По такой версии крест — модификация именно католического креста. Однако тут много неясного. В книге Ластовского сказано:

«Миндовг в 1252 году принял католичество и с позволения Папы короновался на короля Литовского, думая таким способом избавиться от нападений крестоносцев. Этот же самый Миндовг в 1255 году достал разрешение от Папы короновать своего сына Войшелка или Василя (двух имен) на Короля Русского, которого думал посадить в Полоцке».

И наконец, вариант 3.

По мнению ряда историков, шестиконечный крест с двумя перекладинами являлся еще и крестом ариан[28]. Арианами были викинги и варяги, славяне Полабской Руси (ободриты, русины и лютичи), славяне Поморья (лужичане), а также западные балты Пруссии — погезаны Рингольда и Миндовга, что для нас важнее всего. Вацлав Ластовский писал:

«Или христианство к нам пришло через Киев, когда принял его Владимир, или же намного раньше через Скандинавию, — это еще не разгадано, но то является точным, что в Полоцке и Турове епархии появились очень рано, а во время крещения Руси Киевской у нас знали христианские догматы, были уже монастыри».

В страны, расположенные вокруг Балтийского моря, арианство пришло еще в IV веке непосредственно из Египта. Библию и другие святые тексты здесь писали рунами.

Папы римские Лев III (795 - 816), Григорий IV (827 - 844) и Бенедикт III (855 - 858) направляли специальные послания «клирикам» (священникам) русинов Полабья, продолжавшим придерживаться арианства, с призывами обратиться и «истинную веру» — то есть в католическую.

Многое говорит о том, что древние беларусы исповедовали именно арианство, принесенное сюда из Полабья.

В третьей части своей книги — «От смерти Витовта (1430 г.) до Люблинской Унии (1569 г.)», рассказывая о Реформации на территории Беларуси, Ластовский отмечает:

«В это самое время (когда Николай Радзивилл (Черный) в короткое время основал в Беларуси 163 кальвинистских собора) мозырьский земский судья Степан Лаван распространял вместе с Будным и Матавилой социанизм и арианизм (наука арианов не признавала Христа за сына Божьего, считая его человеком). Каждая из этих новых религиозных сект — а их было несколько десятков — имела своих широких сторонников и верующих»[29].

Но арианство не было новым течением в рамках Реформации. Наоборот — это архаичная вера, возникшая еще до Вселенских церковных соборов, на которых был установлен догмат Троицы (Бог-отец — Бог-сын — Бог-дух как три ипостаси единого Бога). Почему же арианство успешно распространилось во время Реформации в Беларуси (но при этом не было известно ни в Украине, ни в Польше, ни в Чехии)? Очевидно, только потому, что оно «реанимировало» еще не забытую в народе древнюю веру, которую насильственно искореняла Киевская церковь. И вера эта пришла сюда с Полабья — вместе с самим народом.

Реконструкция событий

Наиболее вероятным мне кажется третий из приведенных выше вариантов. На печати Миндовга — руническая надпись, а святые тексты ариан прибалтийских земель писались именно рунами. По этой причине их потом в массовом порядке уничтожали и католики, и православные. Ксендзы и попы не понимали рунику и сжигали все подряд, рунами написанное. Так исчезла почти вся руническая литература полабцев, поморов, пруссов, в том числе наша.

Руническая надпись говорит об арианском характере креста с двумя перекладинами. Будь этот крест католическим — его сопровождала бы латиница, а будь он православным — кириллица.

Сама эта печать Миндовга отражает возникновение Литвы (Беларуси) — государства литвинов (беларусов), к чему не имели никакого отношения жамойты Жмуди (нынешней Летувы).

К 1200 году территорию Беларуси населяли два главных этноса (оба — балтского происхождения): кривичи в восточной части и ятвяги в западной. Этническая граница между ними проходила через территорию нынешней Минской области. Это были родственные народы. Так, согласно преданию, в долитовский период в Полоцке правила ятвяжская династия Мингайло (после смерти Мингайло его сын Гинвил-Юрий, потом его сын Гинвил-Борис).

И ятвяги, и кривичи говорили на языке, родственном языку мауров, погезан, лютичей и лужичан (этот язык был близок славянскому — то есть языку ляхов, ободритов, киевлян). В военном и культурном плане Ятва и Кривия не представляли собой ничего особенного по меркам той эпохи. Они с переменным успехом сопротивлялись попыткам Киева вернуть свое господство над этими краями.

И вдруг произошло ЧУДО! Этот край, мало кому известный и ничем себя не проявлявший (кроме отчаянного сопротивления Киеву) — вдруг стал центром огромной силы, которая — под именем Литвы (или ВКЛ) в кратчайший срок подчинил себе обширные земли от Балтики до Черного моря. «Из ничего» родилось крупнейшее государство Европы, поглотившее моментально и так называемую Киевскую Русь (вернее то, что от нее осталось).

Откуда? Как? Почему?

Ответ на эту загадку не имеет никакого отношения к коренному населению наших земель — ятвягам и кривичам, а тем более к жамойтам, которые в ту пору были отсталыми туземцами. Жамойты жили в землянках в чащах лесов или на болотах, воевали каменными топорами, оставались язычниками и не имели письменности.

Но ответ прост — Литву создали в районе Новогородка (Новогрудка) мигранты из Полабья, Поморья и Порусья — как свою новую страну, как «Землю обетованную». Это «новое переселение народов» стало следствием немецкой и польской экспансии. Полабцы сначала бежали в Поморье. Оттуда были изгнаны в Порусье (Пруссию). А уже из Пруссии они бежали к нам.

По разным приблизительным оценкам историков, за сравнительно небольшой период (несколько десятилетий) на земли вокруг Новогородка, первой столицы ВКЛ, мигрировали:

— 20 тысяч русинов с острова Русен (Рюген);

— 30 - 40 тысяч ободритов;

— 40 - 60 тысяч русинов Руси-Мазовья (Помезании; многие из них, впрочем, являлись теми же ободритами, русинами, лютичами и лужичанами, которые защищали Помезанию-Русь от немцев);

— 60 - 80 тысяч лютичей Лютвы Поморья;

— 60 - 80 тысяч лужицких сербов;

— до 100 тысяч пруссов (в основном погезан из Погезании);

— плюс другие славяне и балты.

В сумме набирается от 300 до 400 тысяч человек.

Мигрировало в основном население городов Полабья, Поморья и Порусья — поэтому оно принесло сюда развитую цивилизацию. Например, в Новогородке «невесть откуда» появилась крупнейшая в Восточной Европе алхимическая лаборатория, чего у всех соседей не было даже в намеке. Там же появились самые передовые виды производства — литье стекла, обработка стали и прочее. А в военном плане большинство мигрантов составляли воины княжеских дружин (с семьями и слугами).

Тут следует напомнить, что Пруссия — это собрание разных племен. На западе Пруссии в Помезании (второе название — Русь или Рейсен по-немецки) жили русины-славяне. Помезанией правил князь Святополк. Далее лежало «сердце Пруссии» — Погезания Рингольда и Миндовга, ее населяли западные балты, родственные кривичам, дайновам, ятвягам, мазурам, лужичанам, лютичам. Еще дальше находились земли восточных балтов Вармия, Барга, Надровия, Самбия, Скаловия и прочие. Там население было родственно жамойтам и латышам, оно особо и не сопротивлялось немецкой экспансии, так как считалось вассальным по отношению к погезанам и помезанам. Основное сопротивление немцам оказывали Помезания Святополка и союзная ему Погезания Рингольда — Миндовга. Когда два этих очага сопротивления пали — вся Пруссия стала немецкой.

До 1219 года Новогородок был городом ятвягов. С этого года он стал городом литвинскнх князей (Булевичей, Рускевичей), мигрантов из Поморской Литвы. Как уже сказано выше, они закрепили свою новую власть Договором 1219 года с князьями Галицкой Руси.

Об этом переселении известно давно. Например, о нем сообщала скандинавская «Сага о Тндреке Бернском» (ХIII век). В ней говорится, что князь Вилькин (то есть князь вильцев-лютичей) со своими воинами пошел на восток и захватил Полоцк и Смоленск. Он оставил там свое войско, а сам вернулся в «страну Вилькинланд», то есть страну вильцев-лютичей. Очевидно, это «преданье о древнем переселении части вильцев-лютичей с запада на восток»[30]. Причем указано, что вильцы-лютичи не только ушли в Новогородок, но заодно подчинили себе и землю кривичей, которой тогда правила династия ятвяжских князей.

Далее эта «Земля обетованная» стала местом миграции вообще из Полабья, Поморья и Порусья. В этой связи «Великая Хроника Польская» сообщает, что Миндовг, бежав в Новогородок, объединил мигрантов иод своим началом в 30-тысячное (что очень много для той эпохи) войско «пруссов и литвинов» (первое упоминание о Литве в хронике!) — и вторгся с ним в Польшу. Он разорил Плоцк, что на Висле к северу от Варшавы, а также отвоевал у немцев Пруссию, где истреблял тевтонов и вешал прусских коллаборационистов. Это самое первое упоминание о том знаменитом войске ВКЛ, которое создало Литву от Балтики до Черного моря (оно само, а также сыновья и внуки тех воинов).

Именно Миндовг впервые в истории наших предков преподал полякам жестокий урок. Они запомнили его навсегда, что и отражено в «Великой Хронике Польской». Ничего подобного раньше не было: ятвяги нередко воевали с мазурами и ляхами, но никогда так не опустошали их земли.

На землях новогрудчины в период до 1260 года было создано из мигрантов совершенно новое государство — Литва. Имя свое оно взяло от лютичей, первыми здесь появившихся, но в этническом плане оно объединяло и русинов Полабья, и лютичей-вильцев, и погезан, и лужичан. Отметим и подчеркнем, что лужицкая культура сегодня наиболее близка беларуской (может быть лишь потому, что она единственная сохранилась в Германии и нет возможности сравнивать с чем-то другим). Во всяком случае, польский исследователь Т. Лер-Сплавиньски признавал факт миграции носителей лужицкой культуры из области между Лабой и Одрой в западную часть Беларуси.

Вот так в Западную Беларусь прибыло население, в разы превышавшее местное ятвяжское, но этнически близкое ему. Эти мигранты принесли с собой не только неизвестное до того слово «Литва», но и свой герб «Погоня».

Как уже говорилось в предыдущей главе, прежде «Погоня» была у князя Помезании Святополка:

«Святополк — первый поморский князь, получивший титул «dux», что означало одновременно суверенную власть и независимость. Эту идею отражала символика герба Святополка: рыцарь на коне со щитом и знаменем».

Скачущий влево всадник был изображен и на печати поморского князя Богуслава I (1214 г.) и его преемника Казимира II, Барнима I Поморского (1235 г.). Этот древний полабский герб просто перекочевал к нам вместе с приходом лютвинов и вообще поморов. Плюс к тому «Богуслав I, князь Западного Поморья, титуловался princeps Liuticorum». То есть князь лютицкий (или литовский).

Полное совпадение: Богуслав I — еще и князь литовский, а «Погоня» — его герб. Вот откуда все это к нам пришло. Печать Миндовга была только вариантом все той же «Погони» в Погезании (как и у Святополка в Помезании).

Другая Беларусь

Все эти факты показывают абсурдность не только фантазий летувисов о том, что их предки жамойты создали огромное Великое княжество Литовское, но равно абсурдность таких же фантазий у некоторых беларуских историков.

Великую страну (ВКЛ) создали не только и не столько достаточно отсталые местные племена, сколько мигранты из Полабья, Поморья и Порусья. Это следует понять и принять. По поводу Жамойтии наши историки говорят, приводя массу аргументов, что ее маленький народне мог ни создать огромное ВКЛ, ни управлять им. Но то же самое относится и к нам: без мигрантов ятвяги точно также никогда не создали бы страну «от моря и до моря».

Разница между ними и жамойтами в том, что эти мигранты (создатели Литвы-ВКЛ) за века растворились именно в нашем этносе. Мало того, они оказали огромное культурное влияние не только на ятвягов, но и на кривичей. Весьма показательно тождество культур беларусов и лужичан. В частности, это одинаковые имена (такие, как Алесь, Алеся, Ян, Янка, Якуб, Янина и прочие), фамилии только на «-ич» (чего никогда не было у киевлян, ляхов, московитов) и многое прочее.

За последующие века эмигранты перемешались с ятвягами, дайновами и кривичами, результат такого смешения является ныне беларуской нацией.

Есть разные количественные оценки той миграции. Одни говорят, что население Западной Беларуси в эпоху создания ВКЛ увеличилось как минимум в 5 - 6 раз. Другие утверждают, что в 10 - 12 раз. В любом случае облик региона полностью изменился — в демографическом плане, цивилизационном, военном и политическом. «Импульс» экспансии Литвы был задан тем обстоятельством, что сюда мигрировали в основном княжеские дружины и горожане, то есть профессиональные воины, купцы и ремесленники. Прошло несколько веков — и этот импульс иссяк. Литва стала постепенно слабеть в военном отношении. Дело кончилось разделом Речи Посполитой.

Эта концепция позволяет объяснить и появление Литвы (ВКЛ), и ее огромное для той эпохи государство, а также его кризис, закат и гибель.

Уникальность беларусов

Эти представления об истоках беларуского этноса позволяют иначе взглянуть и на знаменитую беларускую толерантность, которую традиционно объясняют тем, что Беларусь находится «на перекрестке европейских дорог», или тем, что Беларусь веками была «полигоном для европейских войн». Это так, но главным фактором возникновения толерантности являлось то обстоятельство, что основу ВКЛ создала миграция к нам больших масс пришельцев. Страна мигрантов по определению должна быть толерантной — то есть терпимой к инородцам и иноверцам.

Уникальность беларусов не только в их толерантности, но и в том, что они — прямые потомки народов Полабской Руси, Поморья и Порусья (Пруссии) во всех аспектах: цивилизационно-культурном, этническом, историческом.

Советские энциклопедии всегда с пафосом говорили о героической борьбе славян и балтов Полабья, Поморья и Пруссии против немецкой экспансии. Однако никогда в них не было хотя бы намека на то, что часть этих народов мигрировала на территорию Беларуси и создали здесь Литву (ВКЛ) и саму беларускую нацию. Ведь такая теория в корне уничтожала выдумку о «триедином русском народе» в лице беларусов, украинцев и русских, необходимую для обоснования политической власти Кремля над Беларусью и для отрицания права беларусов на свое суверенное государство.

Многовековое противостояние между ВКЛ и Московией следует понимать как противостояние с государством мигрантов из Полабья, Поморья и Пруссии. Созданная ими Литва демонизировалась в советской историографии, при этом было непонятно, кто же такие могучие литвины? Ведь жамойты явно «не тянули» на столь выдающуюся историческую роль. Кроме того, концепции времен царизма и СССР игнорировали тот факт, что ВКЛ одновременно являлось наследником Полабской Руси — которую советские историки вообще «стерли в памяти», так как она запутывала «стройную теорию» о происхождении Московской Руси от Киевской Руси. Сегодня нам надо возвращать правду о наших истоках. Беларуская нация образовалась не только из кривичей, радимичей и дреговичей, как до сих пор пишут многие беларуские историки, игнорируя при этом этносы ятвягов и дайновов, не говоря уже о пруссах и других пришельцах. Если бы это было так, то никогда не было бы Великого княжества Литовского. Такие взгляды только обкрадывают нашу историю и извращают представления о нас самих.

Кто автор нашего герба?

Чтобы закончить тему с символикой, коснемся и современных символов страны.

В книге «Тайны беларуской истории» подробно рассказывалось о создании в разные годы гербов БССР, но история создания нынешнего герба Республики Беларусь (второго несоветского после Погони 1991 г.) осталась вне нашего рассмотрения, и автор герба не был указан.

Специально для этой книги данный вопрос исследовал автор многих публикаций в нашей газете Иван Яковлевич Лепешев из Гродно (ему сейчас 87 лет), доктор филологических наук, профессор, автор многих книг и учебников. Итак, вот его расследование.

«В 2007 году Минской фабрикой цветной печати издана книга известного историка, архивиста, геральдиста Анатолия Титова «Геральдика Беларусі». В ней рассмотрены пути развития геральдической традиции на землях Беларуси от древних времен до конца XX века. На авантитуле (с. 2). под изображением герба «Погоня», напечатано:

Но когда прочтешь всю книгу, выпуск которой, как отмечено на с. 4, «осуществлен по заказу и при финансовой поддержке Министерства информации Республики Беларусь», чувствуется авторская недомолвка, недоговаривание того, есть ли связь между геральдической традицией и нынешним беларуским гербом. О нем лишь сказано, что он мало чем отличается от того, который был до распада СССР гербом Белорусской Советской Социалистической Республики. Правда, в конце книги (с. 120), в выводах, все же говорится:

«Попытки создать и закрепить новые гербы в отрыве от традиций геральдики как по смыслу, так и по стилю исполнения имеют мало шансов на успех».

Однако наш новый герб, введенный после референдума 14 мая 1995 года, активно пропагандируется и внедряется в сознание даже ученикам младших классов. Так, в книге для первоклассника «Беларусь — наша Радзіма» (5-е издание, 2008) на с. 4 - 5 помещены государственные символы Республики Беларусь, а о гербе, флаге и гимне сказано, что они отображают историю страны, ее традиции. Видимо, авторы этой книги историю и традиции беларуского народа ограничивают периодом с 1917 года — со дня октябрьского большевистского переворота.

Кстати, «среди 15 бывших союзных республик СССР и 16 автономий РСФСР одна только Беларусь отказалась от своих исторических национальных символов — герба, флага, названия денег (талер), парламента (Рада)». (В. Деружинский).

В книге А. Титова на основе соответствующих источников исследуются в отдельных главах частная геральдика, корпоративная, конфессиональная, земельная и государственная символика, показывается, что «Погоня» — герб наших предков в Великом княжестве Литовском — берет начало в ХIII веке (например, есть в прорисовке печати князя Миндовга).

Даже в XIX веке, когда земли ВКЛ уже были в составе царской России, герб «Погоня», как пишет А. Титов (с. 103), «являлся, с одной стороны, символом официальной тенденции, а с другой ― неофициальной, революционно-демократической. Но во всех случаях он отождествлялся с конкретной территорией, которая охватывает земли современной Беларуси».

Непродолжительное время (1918 - 1920 гг.) «Погоня» была гербом БНР.

В советское время «прежние национальные символы были неприемлемы для направленной на мировую революцию идеологии большевиков», «активизировалось стремление к нивелировке любых местных особенностей», «атрибутика в течение семи десятков лет являлась своеобразной формой пропаганды идей социализма» (с. 112). Первый герб БССР (1919) был копией герба РСФСР.

Второй герб БССР, утвержденный в 1927 году, создавался на конкурсной основе (начиная с 1924 г.). Лучшим был признан проект художника В. Волкова. В третий герб (1938) были внесены совсем незначительные изменения, сделанные по предложению депутата Верховного Совета И. А. Захарова. Известны также и авторы «Погони» — герба Республики Беларусь в 1991 - 1995 гг. Это художники Я. С. Кулик и У. И. Круковский. Еще до утверждения «Погони» тогдашним Верховным Советом она прошла комиссию беларуских геральдистов.

А вот кто был создателем современного герба, до последнего времени, видимо, почти никто не знал. Вадим Деружинский в книге «Тайны беларуской истории» (с. 250) пишет:

«История принятии нынешнего герба, предложенного для утверждения на референдуме 1995 года, была совершенно иной: без конкурса и комиссии, да и автор герба народу неизвестен».

Но вот в 2005 году в московском издательстве «Референдум» увидела свет книга Александра Федуты «Лукашенко: политическая биография», и тайна, покрытая мраком, перестала быть тайной. Есть здесь и воспоминания Леонида Георгиевича Синицына — бывшего главы администрации президента. Он рассказывает:

«Сел и нарисовал. Хотя я и не художник. А потом уже художник оформил в красках... Устроили своеобразный конкурс. Кто-то приносил с аистом, кто-то еще нечто приносил, не помню. Но когда выставили всё, Лукашенко принял мои эскизы как основные: «Вот это — наше». Поэтому от авторства мне здесь никуда не деться».

Юрист Олег Волчек в газете «Народная воля» (2. 03. 2010) так оценивает эти действия:

«Не художник, не историк, не владеет знаниями в области геральдики, а создал национальные символы за несколько дней. Как можно подходить так к своей истории? Как можно так относиться к памяти наших предков?».

Несколько слов о Л. Г. Синицине (ведь, как прежде говорили, страна должна знать своих героев). Родился он в 1954 г. в Полоцке (отец — русский — из военных, мать — беларуска). Окончил Новополоцкий политехнический институт. Был депутатом Верховного Совета 12 созыва. Тогда же и познакомился с А. Г. Лукашенко, в 1994 г. возглавлял предвыборный штаб. Потом был руководителем президентской администрации и вице-премьером. 7 октября 1995 г. перестал быть главой администрации, а 26 июля 1996 г. публично ушел с должности вице-премьера. В 2001 году, во время предвыборной президентской кампании, пытался стать президентом, выступая с пророссийской программой. Затем оставил политику и перешел в бизнес.

Говоря о различных гербах на территории нашей страны в разные периоды ее истории, следует отметить следующее. В начале мая 2010 года многие газеты сообщили, что на пресс-конференции заместитель Геральдического совета при президенте Владимир Адамушко заявил: герб ВКЛ «Погоня» внесен в Государственный список историко-культурных ценностей Республики Беларусь. «Кроме того, этот геральдический знак нашел свое место на гербах городов Витебска, Верхнедвинска, Лепеля (Витебская область), а также Речица (Гомельская область). Таким образом, изображение этого герба закреплено исторически и официально».

Теперь уже вряд ли милиция станет задерживать и штрафовать беларусов, увидев на груди значок «Погоня». Хотя, впрочем, чем черт не шутит!..

БНР и БССР

Еше несколько слов о национальной символике.

Одно наше военное издание недобрым словом отозвалось о «всяких частных аналитических газетенках» (имея в виду «Аналитическую газету «Секретные исследования»), и его редактор поведал своим читателям:

«Оккупация Белоруссии войсками Германии, начатая в 1915 году, воспринимается ими («аналитическими газетенками» ― Ред.) как положительный в целом факт, ведь именно в период немецкой оккупации кучка самозванцев, представляющая из себя местечковую «пятую колонну», провозгласила от имени всего белорусского народа так называемую «Белорусскую народную республику». А освобождение красноармейцами от немецких захватчиков и провозглашение Советской Социалистической Республики Белоруссия (С.С.Р.Б.) — актом агрессии».

Тут все — неправда. То ли редактор военной газеты не знает истории своей страны, то ли намеренно лжет читателям, чтобы таким способом пропагандировать им свои беларусофобские концепции.

1) Не было никакого «освобождения БНР от немецких захватчиков». Ведь 9 ноября 1918 года в Германии произошла революция, и она капитулировала перед Антантой уже 11 ноября, задолго до начала агрессии РСФСР против БНР. Немцы передали Минск представителям РСФСР (без всякого «освобождения красноармейцами») 10 декабря 1918 года, однако ни тогда, ни в последующие три недели БССР не была провозглашена. Зато правительство советской Летувы местные большевики создали в Вильне уже 8 декабря, когда Красная Армия находилась еще далеко от этого города.

Объясняется это тем, что Ленин и его сподвижники хотели сделать территорию БНР частью России. Соответственно, они объявили Беларусь Западной областью РСФСР. Вильгельм Кнорин, этнический латыш, в то время секретарь Северо-Западного областного комитета РКП(б), недвусмысленно заявил:

«Мы считаем, что белорусы не являются нацией, и что те этнографические особенности, которые их отделяют от остальных русских, должны быть изжиты» («Звезда». 1918 г., 6 октября).

Вот почему большевики, получив от немцев Минск 10 декабря, тут же приступили к тотальной русификации — запретили использование беларуского языка в государственном делопроизводстве, запретили издание газет, журналов и книг на беларуском языке, закрыли беларуские школы.

Возникает риторический вопрос: можно ли называть «освобождением» приход вооруженных сил и органов госбезопасности другого государства, если пришельцы запрещают язык титульной нации, ликвидируют государственность этой нации, а территорию ее проживания включают в состав своего государства?

Красная Армия, созданная в 1918 году в России вместо царской, не освобождала Беларусь от немецкой оккупации — немцы сами ушли из ее восточной части, включая Минск. Зато она «освободила» беларусов от своей государственности, от своей территории, от своего языка и даже от самого названия Беларусь, заменив его термином Западная область (аналог царского Северо-Западного края). Во всем мире это называется оккупацией.

Может быть, редактор военной газеты не знает, чем отличается оккупация от освобождения? Прекрасно знает: ведь он в той же статье пишет о том, как поляки (на самом деле литвины-беларусы ) оккупировали Москву в 1612 году. В общем, пресловутые «двойные стандарты»...

2) РСФСР была союзницей Германии. Ведь октябрьский переворот в России большевики устроили на деньги, выделенные германским правительством и громко назвали его «революцией»! Немцы дали большевикам огромную сумму — 50 миллионов золотых марок, соответствующие документы давно найдены в архивах и опубликованы.

Напомним в этой связи еще один факт, малоизвестный широкой аудитории:

«Германские военнослужащие приняли непосредственное участие в собственно октябрьском перевороте. Отряды «вооруженных военнопленных» (!) обеспечили защиту Петрограда от казаков генерала Краснова, руководили артиллерийским обстрелом и последующим взятием московского Кремля» (А. А. Грицанов, А. Е. Тарас. Научный антикоммунизм и антифашизм. Минск, 2010, с. 106).

Захватив власть, большевистская клика во главе с Лениным и Троцким разыграла в Бресте спектакль, известный под названием «мирных переговоров», и подписала с немцами договор о мире на условиях, фактически означавших капитуляцию России. Вот что пишут об этом историки:

«Как только большевики захватили власть в столице страны и сформировали свое правительство — Совет народных комиссаров (Совнарком), на повестку дня встал вопрос о выводе России из войны. Ведь именно это они обещали немцам. Пришло время расплачиваться с теми, кто два с половиной года финансировал их и всячески помогал в антигосударственной деятельности». (А. А. Грицанов, А. П. Тарас. Научный антикоммунизм и антифашизм, с. 110).

По Брестскому миру большевики отдали немцам всю Прибалтику, Западную Беларусь и всю Украину. Демобилизовали армию и разоружили флот. Кроме того, по добавочному соглашению от 27 августа 1918 года они обязались уплатить Германии контрибуцию в размере 300 миллионов золотых рублей (это соответствовало 6 миллиардам германских марок). Контрибуцию платят страны, проигравшие войну, а Россия войну Германии не проиграла. Но большевиков это не волновало. Им надо было любой ценой удержать власть, а без помощи Германии и Австро-Венгрии в условиях продолжавшейся в Европе войны это было невозможно.

Известная русская писательница Зинаида Гиппиус (1869 - 1945) так описала ситуацию в России в 1918 году (напоминаю еще раз, что в это время мировая война продолжалась):

«Россией сейчас распоряжается ничтожная кучка людей, к которой вся остальная часть населения, в громадном большинстве, относится отрицательно и даже враждебно. Получается истинная картина чужеземного завоевания. Латышские, немецкие, австрийские, венгерские и китайские полки дорисовывают эту картину. Из латышей и монголов составлена личная охрана большевиков. Китайцы расстреливают арестованных, захваченных. (Чуть не написала «осужденных», но осужденных нет, ибо нет суда над захваченными. Их ПРОСТО ТАК расстреливают)... Чем не монгольское иго?»

Итак, немецкие и австрийские «красноармейцы» сначала «ликвидировали» временное правительство Российской Демократической Республики, а потом они же пошли освобождать БНР от уже капитулировавшей Германии, где к тому времени тоже произошла социалистическая революция. Немецкие красноармейцы в армии Троцкого освобождают БНР от социалистической Германии — не странно ли?

Впрочем, советские авторы всегда «забывали» (тотальный склероз) о том, что войска Троцкого вовсе не собирались «освобождать БНР от немецкой оккупации». Они рвались на помощь германской революции, да не смогли дойти до немецких братьев. Фраза «мы идем на соединение с нашими немецкими братьями» принадлежит создателю Красной Армии Льву Троцкому (Лейбе Бронштейну).

Про «освобождение БНР от немецкой оккупации» он никогда ничего не говорил, советские историки придумали это значительно позже.

3) Что значат слова «кучка самозванцев провозгласила от имени всего белорусского народа так называемую Белорусскую народную республику»? Напомню читателям, а заодно и редактору военной газеты, что 5 декабри 1917 года (по новому стилю — 18 декабря) в Минске открылся Всебеларуский съезд рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Он работал две недели. Его 1872 делегата представляли все социальные слои населения Беларуси, за исключением крупных собственников.

Делегаты избрали Раду (Совет) съезда в количестве более чем 60 человек. А эта Рада, в свою очередь, избрала Исполнительный комитет. Своей целью Рада и Исполком объявили создание национального беларуского государства в составе Российской Федеративной Социалистической Республики — на правах автономии. Однако большевиков категорически не устраивала многопартийная система власти, сохранение земли в собственности крестьян и многое другое, характерное именно для демократического государства. Вот что об этом сказано в «Энциклопедии истории Беларуси»:

«Сформулированная съездом концепция демократического пути к беларуской государственности не отвечала стремлениям большевиков Западного фронта (они составляли около трети депутатов съезда, но среди них не было ни одного беларуса. — Ред.) к установлению своей монополии на власть в Беларуси. Консолидация съезда означала провал взятой ими перед этим на вооружение тактики его раскола. В результате по приказу Совета народных комиссаров Западной области и фронта (обратите внимание — это область и фронт России. — Ред.) съезд был разогнан в ночь на 18 (31) декабря 1917 года вооруженными солдатами (...).

Рада съезда и сформированный сю Исполнительный комитет (...) перешли на нелегальное положение. После эвакуации из Минска в феврале 1918 года большевиков на основе этих структур были созданы верховные органы Беларуской Народной Республики»[31].

Как видим, БНР провозглашали в марте 1918 года вполне легитимные избранники народа, а не «кучка самозванцев». В этом вопросе военный редактор просто лжет! И само название — Беларуская Народная Республика — ничем не хуже, чем Польская Народная Республика или Монгольская Народная Республика. «Хуже» оно только тем, что власти «новой» России, якобы «народной» и «демократической», ни в коем случае не хотели «отпускать на волю» свою бывшую колонию.

4) Если посмотреть внимательно, то мы увидим, что БНР вовсе не было буржуазным государством. В этом пункте ошибаются не только ее противники, но и нынешние сторонники. БНР провозгласили социалисты — члены БСГ (Беларускай Сацыялістычнай Грамады). Созданное ими правительство (Народный секретариат) планировал то же самое, что и большевики: ликвидацию частной собственности на средства производства, безвозмездную передачу помещичьей земли крестьянам, создание сельхозкоммун, кооперативов и производственных артелей. В общем — тоже строительство социализма. Поэтому в политическом плане БНР мало отличалась от РСФСР и БССР.

Разница заключалась в двух вещах. Во-первых, это был бы социализм с беларуской спецификой: с «Погоней» вместо герба РСФСР, с «бел-чырвона-белым» флагом вместо красного со звездой, и с беларуской «мовой» вместо русского языка. Во-вторых, беларуский вариант социализма имел явно крестьянский облик.

Поэтому абсолютно неправильно называть БНР «творением германских оккупантов». Кайзеровские генералы не занимались экспортом социализма и в принципе не могли этим заниматься. Их целью было завершение войны на Восточном фронте.

Почему же у БНР до сих пор имеются враги в лице сторонников СССР и России? Только по одной причине: БССР являлась марионеточным псевдогосударством, а фактически так и осталась колоиней России. Понятно, что идеологи русского великодержавия, пусть даже «социалистической окраски», отрицали все беларуское.

А вот БНР тоже могла стать социалистическим государством — но социализма национального, как и КНР или МНР. Кстати, на флаге Монгольской Народной Республики тоже изображен всадник, но с копьем, а не мечом. Так что отрицание БНР и поливание грязью ее создателей — это просто отрицание всего беларуского национального. Во всяком случае, никто из принципиальных врагов беларуской «Погони» никогда не возмущался тем, что на почтовых марках Монголии имеется свой вариант «Погони». Одним можно, другим — нет...

Современная республика Летува (Lietuva) имеет примерно такое же отношение к Великому княжеству Литовскому (ВКЛ), как современная республика Македония к империи Александра Македонского, т. е.. является мизерной частью некогда огромного государства. Территории ВКЛ в середине XV века превышала 900 тыс. кв. км., тогда как у нынешней Летувы она составляет 65 тыс. кв. км. (примерно 7 % от площади ВКЛ периода его расцвета). В состав ВКЛ входили тогда не только все земли нынешней Беларуси и Летувы, но также ряд областей Латвии, России, Украины, Польши и даже Молдавии.

Жмудь и Литва

Новейшую аргументацию притязаний летувисов (бывших жамойтов) на наследие исторической Литвы недавно изложил Йонас Лауринавичюс в своей книге «Древняя Литва: цивилизация и государство (Легенды и факты в этническом аспекте)», изданной в 2009 году. Глава XVIII этой книги целиком посвящена рассмотрению тезиса о том, что, дескать, Беларусь никогда не была Литвой.

Странным представляется его заявление уже в первом абзаце, где он как постулат выдвигает мысль о том, что беларусы и жамойты якобы «одной культуры».

На самом деле предки нынешних летувисов во время создания ВКЛ (в XIII веке) были крайне отсталыми племенами (достаточно сказать, что они оставались язычниками и не имели своей письменности). Даже гончарный круг они узнали впервые от литвинов, когда вошли в состав ВКЛ. Оружие жамойтов было примитивным, наряду с железными образцами широко использовались каменные! С ними невозможно было вести «правильную войну», потому что они жили в лесах и при появлении вражеских войск отступали в самые дебри, на болота, где оказывали отчаянное сопротивление. Немцам проще было их вырезать, чем крестить.

На этом фоне выглядят ненаучной фантастикой заявления нынешних летувисских историков о том, что Жамойтия (или Жмудь) — «родина Литвы». В ХIII веке на территории Жамойтии не было не только подходящего города для столицы государства, но и вообще городов как таковых. А вот Новогородок — первая столица Литвы до 1323 года — был основан еще в 1044 году. В нем жило немало ремесленников (ювелиры, оружейники, кузнецы, ткачи, кожевники...), имелась библиотека и даже алхимическая лаборатория.

Во втором абзаце своего текста автор выдвигает еще один абсолютно неверный тезис:

«Исследователи давно выяснили, что этнический и, соответственно, геополитический раскол региона (на жамойтов и беларусов. — Ред.) начался со времен славянской экспансии в «балтский» мир около полутора тысяч лет назад».

Это заявление не соответствует историческим фактам.

Во-первых, 1500 лет назад никаких жамойтов еще не было. Они заселили территорию Жамойтии (нынешней Летувы без Виленской области) только в VІІІ-ІХ веках. По одной версии, жамойты отпочковались от предков латышей (латгалов, земгалов, селов и куршей). По другой — пришли в эти места с территории нынешней Румынии, где они ранее проживали вдоль течения реки Олта — северного притока Дуная. Соответственно, жамойты не могут быть прямой родней беларусам, произошедшим от литвинов, которые в свою очередь стали результатом смешения нескольких этносов.

Во-вторых, славянизация беларусов не могла начаться 1500 лет назад, ибо тогда никаких славян тоже не было. Они появились значительно позже, в IV-VI веках после Р. Х. По одной версии, это произошло в регионе между Вислой и Лабой (Эльбой), Балтикой и Карпатами; по другой — в регионе между Днестром, Днепром, Припятью и Черным морем. В любом случае, славяне — это результат смешения готов, балтов и ряда более мелких народов.

Славянизация кривичей началась с VIII века, славянизация ятвягов и дайновов (литвинов «летописной» Литвы) — вообще только в ХIV—XVI веках. И не вследствие «славянской экспансии», как утверждает Лауринавичюс, ссылаясь на работы ряда российских и беларуских ученых, а в связи с распространением христианства, которое несли моравы Перемышля и словены Новгорода (арианство), русины Киева (греческое православие), ляхи Кракова (католичество).

Далее Лауринавичюс заявляет:

«В конце концов разная конфессиональная и языковая принадлежность сыграла в истории роль этнообразующего фактора. Белорусы ныне — это отличный от литовцев народ».

Опять неверно. Находить основу для этнических различий между беларусами и жамойтами в различных конфессиях — значит принципиально заблуждаться. Напомню, что к 1772 году на территории ВКЛ 45 % жителей были униатами, 39 % католиками, 8 % иудеями, 6,5 % православными (включая 0,5 % староверов), 1 % протестантами (лютеране и кальвинисты) и 0,5 % мусульманами (татары). Сегодня население Западной Беларуси тоже преимущественно католическое. Уже по одной только этой причине несостоятельна ссылка на конфессии как нечто «этнообразующее» для беларусов.

А вот для жамойтов католическая религия в самом деле явилась этнообразуюшим фактором. Они так долго и упорно сопротивлялись попыткам сделать их христианами (это удаюсь только к XVI веку), что им разрешили вести службу в храмах на своем языке. Польский костёл не позволял литвинам (предкам беларусов) ничего подобного вплоть до второй половины XX века. И поскольку католики-беларусы молились по польски, постольку их считали «поляками», но не «литовцами» и не «жмудинами».

Реальным «этнообразуюшим» фактором в Российской империи выступал режим абсолютной монархии. В частности, с целью обоснования захвата ВКЛ идеологи царизма придумали концепцию о «трех ветвях древнерусского народа» — ныне разоблаченную наукой, но яростно отстаиваемую политиками России и Русской православной церковью, а также их «пятой колонной» в Беларуси и Украине. Царизм, конечно, не создавал «новых этносов», зато изменял их названия, тем самым указывая исторические псевдоориентиры для своих приверженцев в колониях.

Начало такой практике положила царица Екатерина II в конце XVIII века. В книге исторических драм «Здрапежаная зямля» беларуского писателя, кандидата исторических наук А. Л. Петрашкевича приведена литературно обработанная выдержка из указа Екатерины II (с. 251):

«Отныне Великое княжество Литовское, Русское и Жамойтское именовать Белой Русью, а население — белорусами, чтоб навеки привязать к России. За Жамойтией же и жамойтами пусть себе остаются названия Литва, литовцы...»

Было это в 1796 году, после подавления восстания Тадеуша Костюшко.

А после восстания 1863 - 64 гг., охватившего земли четырех современных государств — Польши, Летувы, Беларуси и Украины, термины «Белоруссия» и «белорусы» были официально заменены на «Северо-Западный край» и «западные русские».

Идеологи Российской империи (в первую очередь историки, такие как К. А. Гаворский, М. О. Коялович, М. Ф. Владимирский-Буданов, М. К. Любавский и им подобные) упорно внедряли лживую концепцию, согласно которой «историческая Литва» — это якобы Жмудь (Жамойтия), несмотря на тот факт, что она не входила в состав ВКЛ именно тогда, когда Великое княжество стремительно расширялось на юг и восток (т. е. в ХIV и первой половине XV века).

Понятно, что жамойты с радостью приняли столь щедрый подарок — считать самих себя Литвой, а не Жмудью и колонией Литвы. Отсюда их упорное нежелание расставаться сегодня с этим мифом. Тем более, что великорусские историки одновременно ввели в обиход басню о том, что, дескать, у беларусов никогда не было своей государственности (которую ликвидировала Россия в конце XVIII века) и что они якобы изнывали в ВКЛ под игом жамойтов!

Однако, согласно всем официальным и неофициальным документам ВКЛ, именно жамойты (жемайты, жмудины) находились в вассальной зависимости от литвинов (беларусов) и те правили ими, а не наоборот. (Непонятно, как вообще жмудины могли «угнетать» наших предков, если они сами долгое время находились под властью немцев). По Переписям Войска ВКЛ, в XVI веке шляхта на территории нынешней Летувы на 60 - 80 % состояла из литвинов с фамилиями на «-вич», которые владели местными крестьянами — жамойтами. Так что скорее надо говорить о «беларуском иге» над предками летувисов.

Кстати, знает ли сам Лауринавичюс, что его фамилия — беларуская? Точнее, литвииская. Изначально она звучала как Лаурыновіч, но после 1918 года, когда жамойты занялись массовым переименованием всех названий в своей стране, а также изменением фамилий, ей добавили восточнобалтское «-юс». Фактически «-ич» и «-юс» — одно и то же (морфемы на «-ич» западнобалтские, не славянские, они аналогичны латинской притяжательной морфеме «-is», сохранившейся у жамойтов по причине их самоизоляции от окружающих народов).

А вот у славян фамилия как указатель принадлежности к конкретному роду была заимствована от готов (славянское «-оу» от готского «-он»). Обращаю внимание, что у литвинов в Переписи войска ВКЛ 1528 года (это 98 % фамилий в Переписи) — исключительно фамилии на «-ич» (практически даже на «-вич»), нет ни одной фамилии со славянским окончанием «-ов», «-оу» или просто «-о» — с редукцией «в». То есть если судить по фамилиям, то оказывается, что ни одного славянина в XVI веке среди литвинской шляхты не было (славянские фамилии в Переписях Войска встречаются лишь у шляхты с Волыни, Подолии, Галиции).

О «славянах-беларусах»

Лауринавичюс пишет:

«Готовить почву для исторических (соответственно, и территориальных) претензий начали еще идеологи белорусского национального Возрождения конца XIX — начала XX века, а в новое время культивируют их последователи: от любителя Н. Ермоловича до определённой части профессионалов с учеными степенями. На смену стереотипам имперской науки о «русско-литовском» характере ВКЛ (с чем трудно было бы спорить, если бы под «русским» понималось «прусское», а не «славянское» либо «российское» слагаемое) пришли якобы новые, но стой же целью — доказать исконные преимущества «славянства» (в данном случае «белорусского») над «балтством», возвысить заслуги первого в создании ВКЛ и принизить — второго. Соответственно — и их права на наследие «Великого княжества»».

Здесь я отчасти соглашусь с ним. Действительно, это позор — увлечение многих беларуских историков лживым постулатом царских времен, согласно которому беларусы — якобы «восточные славяне». Ведь именно на этом мифе основывается вся «концепция» пресловутого «западнорусизма», придуманная в XIX веке (мол, беларусы ― «западная ветвь единого древнерусского народа»). Причем концепция трижды лживая, так как славянами не являются не только беларусы, но и славяноязычные потомки сарматов (украинцы). а также потомки угро-финнов и тюрок (русские). Если эту изначальную басню о «славянах-беларусах», «славянах-украинцах» и «славянах-русских» убрать из концепции «западнорусизма», то от нее ничего не останется!

Ученые установили, что беларусы антропологически и генетически неизменны как минимум 3500 лет[32]. А славяне появились только в IV-VI веках нашей эры. Поэтому даже если согласиться с мнением некоторых российских ученых, утверждающих, что праславянский этнос образовался примерно на тысячу лет раньше (т. е. в IV-VI вв. до Рождества Христова), то все равно даты не сходятся.

Профессор И. Н. Данилевский в курсе лекций «Древняя Русь глазами современников и потомков. ІХ-ХІІ вв.» (Москва, I998) попытался «разрешить» эту проблему следующим образом:

«На территории Белоруссии выявляется третий антропологический тип восточного сланянства — долихокранный широколицый. Имеются все основания полагать, что этот тип в Верхнем Поднепровье и в бассейне Западной Двины — результат ассимиляции местных балтов славянами. Формирование же долихокранмого широколицего антропологического типа в Восточной Европе восходит к весьма отдаленному периоду ― культуре боевых топоров эпохи бронзы».

Простите, но если черепа у беларусов остаются неизменными со времен «культуры боевых топоров эпохи бронзы» (это 2-е тысячелетие до н. э.), то в чем же тогда заключалась славянизация? Почему они вдруг стали «славянами»?

Неужели лишь оттого, что постепенно перешли на околославянский язык? Так ведь генетически и антропологически они абсолютно не изменились. Не изменились также традиции их материальной и духовной культуры.

Вызывает смех якобы «научный метод» Данилевского: видите ли, он изволит полагать, что черепа беларусов X века, совершенно идентичные черепам их предков, живших на 2500 лет раньше, вдруг стали черепами не простых балтов, а «славянизированных», и потому уже относятся к «восточным славянам». Это где же на черепе балта видны следы того, что его обладатель говорил на славянском койне?

Беларусы никогда славянами не были, и сегодня ими тоже не являются. Черепами не удались, менталитет — балтский, в языке — до 25 % архаичной лексики, либо западнобалтской (ошибочно именуемой «прусской»), либо заимствованной от немцев во времена попеременной борьбы и дружбы с Орденом, плюс к тому особенности фонетики, чуждые славянам (например, «дзеканье», «цеканье», «гэканье»).

Поэтому я согласен с Лауринавичюсом, когда он называет исторической карикатурой попытки ряда беларуских историков представлять историю летописной Литвы как якобы «славянского образования».

Какую книгу ни открой — везде «славянские племена кривичей, дреговичей, радимичей». А куда же делись ятвяги и дайновы — исконное население Западной и Центральной Беларуси, на базе которого возникли литвины? Их «забывают» специально, потому что «не укладываются» в басню о «славянском происхождении беларусов». Хотя те же кривичи тоже не славяне, но балты.

Под «славянами» в «Повести временных лет» (она была составлена в Киеве в 1220-е годы) понимались вовсе не представители славянского этноса, а племена, научившиеся понимать славянскую речь. Вот что пишет в этой связи российский историк А. А. Бычков в своей книге «Киевская Русь: страна, которой никогда не было?»:

«Население территории вокруг Киева в VIII-IX веках — сплошь балтское, о чем свидетельствует топонимика Правобережья Днепра. Эти балты, которых историки называют древлянами, были народом грамотным. Найден горшочек для краски с надписью: «Ускатзимис». Это — слово языка западных балтов, которое схоже с жамойтским восточнобалтским «ужкайтимас» (киноварь).

Точно так не были «славянами» северяне — «это народ ясский, говоривший в то время по-осетински, вероисповедание — мусульмане, проживали от Днепра до Дона. Северянами их прозвали славяне, сами себя они называли саварсами — черными аорсами, черными асами.

... Название племени «радимичи» происходит от иранского «пратамас» — «первые», они жили севернее остальных иранских племен. «Вятичи» — от «йетек» — «люди вождя». Вятичи были племенем, смешанным из асов и местной мордвы, проживавшей в верховьях Дона».

Как видим, кривичи и древляне — это балты, радимичи и северяне — сарматы, вятичи — смесь сарматов и финнов. Никаких «восточных славян» никогда не было!

Пока беларуские историки будут повторять сказку о том, что «литвины были славянами» или что «Литва была славянским образованием», — у жамойтов всегда будет повод аргументированно опровергать этот вымысел. И, соответственно, противопоставлять ему свою выдумку о том, что якобы Жмудь и была летописной Литвой.

Лауринавичюс старательно перечисляет претензии, которые летувисские фантазеры предъявляют историкам Беларуси:

«1) Одни белорусские историки «литву» трактуют как «белорусское» племя, другие говорят о балто-славянском характере «Литвы Первоначальной» (Lithuania Propria);

2) но те и другие её историческую роль сводят к «объединению белорусских земель»;

3) современных литовцев (по этой терминологии, «летувисов») противопоставляют «литвинам» времен ВКЛ;

4) с потомками этих последних идентифицируют прежде всего современных белорусов — опять же, «славян»;

5) название современной Литвы меняя на «Летуву» (будто бы правопреемницу «Жмуди», вошедшую в ВКЛ позднее Полоцка и других территорий современной Беларуси);

6) в качестве наследника ВКЛ трактуют Беларусь, ибо

7) «Литва Миндовга» находилась якобы где-то «между Молодечно, Новогородком и Слонимом», т. е. на территории современной Беларуси;

8) «славянские земли» (видимо, прежде всего, опять же, «современная Беларусь»? ) занимали 9/10 территории государства;

9) «белорусский» язык был «государственным»;

10) белорусская культура «доминировала» в ВКЛ, и т. п.

11) Вся эта концепция концентрированно выражается в оригинальной расшифровке титула «Великое княжество Литовское, Русское и Жамойтское»: где под Литвой разумеется современная Беларусь, под Русью — Украина, а под Жамойтией (Жмудью) — современная Литва (Летува)».

Далее он фактически спорит только с концепцией о «славянском происхождении литвинов». Ибо если эту концепцию убрать — то вырисовывается совсем иная история Литвы-Беларуси. И спорить тогда летувисам, собственно говоря, не о чем.

Средневековые литвины ВКЛ (образовавшиеся в результате смешения ятвягов и дайновов с пришельцами из Пруссии и Поморья) жили на территории Гродненской области, части Брестской и Минской областей, на Виленщине и Белосточчине. Исторически литовская часть ВКЛ — это территория Гродненской области, части Брестской и Минской областей, Виленщина и Белосточчина. Абсолютное большинство населения там — литвины.

А еще Лауринавичюс заявляет вот что:

«Дробь «9/І0 славянских территорий» в ВКЛ — прямая цитата из произведения по национальному вопросу главного российского революционера (И. В. Сталина), который, правда, потом, при определении границ республик СССР, об этих утверждениях словно бы и забыл.

... К тому же, не «земли», а их этносы определяют ход истории. По оценке других учёных (М. Любавский, J. Jakubowski, К. Pakstas), плотность населения в литовской части ВКЛ, Lithuania Propria (около 5 чел. на 1 кв. км.) даже в конце XV века куда выше, чем в «славянской» (от 2 до 3 чел. на 1 кв. км. и менее), поэтому общая его численность достигает половины всего населения государства».

Обращаю внимание читателей на то, что и в этом вопросе Лауринавичюс лжет. В прошлом литвинов (беларусов) было значительно больше, чем жамойтов (летувисов) не только в абсолютных цифрах, но и в пропорциональном соотношении. Однако в ходе крайне жестокой войны Московии против ВКЛ в 1654 - 1667 гг. численность этноса литвинов сократилась вдвое. При этом в пограничных с Московией областях потери населения составили 75 - 80 %, в Центральной Беларуси — до 40 - 50 %, лишь в Западной Беларуси — около 20 %. Зато Жамойтии война практически не коснулась.

А в 1700 - 1721 годах, в результате Северной войны, территория нынешней Беларуси потеряла треть своих жителей!

По подсчетам демографов, если бы не те две войны, то население Беларуси сегодня составляло бы не менее 25 миллионов человек!

Своей прежней величины (по состоянию на 1650 год) литвинский этнос достиг только в 1771 году — через 120 лет! А вот численность жамойтов в то время непрерывно возрастала. Территорию будущей Летувы почти сразу заняли шведские войска, полномасштабных боевых действий там не было. Именно катастрофа ВКЛ в XVII веке спасла жамойтов от полной ассимиляции литвинами.

Летувисский историк Томас Баранаускас заявил:

«Свою хрупкую идентичность белорусы ищут в прошлом Великого княжества Литовского, его присваивают, объявляя себя настоящими литовцами («литвинами»), оставляя для наших предков только роль жемайтов («жмудинов»). Белорусская «литовскость» нередко антилитовская: гордость за своеобразно понятую историю ВКЛ переплетается с презрением к нынешней Литве».

Удивительные слова! Они наглядно показывают, что летувисы (бывшие жамойты) сами презирают свою Жмудь, ибо отказались от ее традиционного названия. В ВКЛ территория нынешней Летувы именовалась «староством Жамойтским», в царской России — княжеством Самогитским (Самогития, это Жамойтия по латыни).

То, что эта область не являлась всем государством, прекрасно видно по титулу правителей: великие князья Литовские, Русские и Жамойтские. Самый знаменитый среди них — Витовт — четыре раза (в 1384, 1390, 1398 и 1404 гг.) официально, по договорам, отдавал Жамойтию Тевтонскому ордену! Это значит, что ее территория была всего лишь разменной монетой в политической борьбе того времени. Но уж никак не Отечеством. Отечеством не торгуют.

Согласно административному делению ВКЛ, страна состояла из трех основных областей: Литвы (нынешняя Западная и Центральная Беларусь, плюс Виленщина, плюс ныне польский регион Сувалки — Белосток — Дрогичин), Руси (нынешняя восточная часть Беларуси плюс северная половина Украины) и Жамойтии (нынешняя Республика Летува, но без Виленщины).

Фактически, такое же административное деление сохранилось в Российской империи после разделов Речи Посполитой. Российский император именовался князем Витебским (в отношении Витебской и Могилевской областей), князем Самогитским (в отношении нынешней Летувы без Виленщины) и Великим князем Литовским (в отношении территории Западной и Центральной Беларуси плюс Виленщина).

Гербом всех этих земель осталась «Погоня», размещенная ниже российской короны, тогда как гербом Самогитии всегда был «Медведь» (Локис), исторический герб Жмуди. (Попутно обращаю внимание на то, что в титуле царя отсутствовал фантастический термин «князь Белорусский»).

В ноябре 1918 года летувисы провозгласили на территории Жамойтии-Самогитии Республику Летува и заодно присвоили беларускую «Погоню». Но ведь они до конца XIV века оставались язычниками, откуда у них на гербе мог появиться крест? Утверждения о том, что его взяли после перехода жамойтов из язычников в католики (реально в XV веке) несостоятельны. Зачем католикам греческий шестиконечный крест? Единственной обладательницей этого символа во всем регионе была варяжская династия Изяславичей — князей Полоцка.

Так почему Самогития, оставаясь в своих прежних границах, вдруг сменила свое название на Литву, а герб Самогитии (повторяю, что это слово «Жмудь» по-латыни) «Медведь» — на «Погоню»? Видимо, исключительно потому, что жамойты хотели «примазаться» к истории ВКЛ, но теперь лицемерно обвиняют в этом беларусов!

Кстати говоря, в 1935 году премьер-министр Летувы Тубалис официально заявил в сойме (парламенте) о «нелитовском» (то есть не жамойтском) происхождении «Погони» и сказал, что начата работа по созданию оригинального герба Республики Летува, на основе исторического герба Жамойтии «Медведь». Эта работа обязательно завершилась бы официальным переходом государства на новый герб, но помешало начало Второй мировой войны и последующий захват Летувы Советским Союзом.

Пруссы и балты были разные...

А еще Лауринавичюс пишет:

«Местонахождения вотчины Миндовга... не даёт оснований говорить о якобы «славянском» этническом характере этой «земли» и не опровергает её принадлежности к прусско-литовской этногосударственной структуре ВКЛ. О чём косвенно свидетельствуют и имена как самого Миндовга, так и большинства названных Н. Ермоловичем нобилей Новогородка, ибо они — балтские, и на основе славянских языков не этимологизируются».

Балты были разные. Так, жамойты — это восточные балты. А вот ятвяги, пруссы, мазуры, дайнова, кривичи, днепровские балты, голядь — это балты западные, с другим языком.

Кстати, Пруссия вовсе не являлась «однородным восточнобалтским образованием» — вопреки заявлениям Лауринавичюса. Самую западную часть Пруссии (Порусья) — Помезанию (Помазовье) колонизировали русины-ободриты из Полабской Руси, она имела второе название «Русь» (даже немцы именовали ее «Рейсен»), у городов Помезании были славянские названия. Далее на восток находилась Погезания, где правил Рингольд, а затем его сын Миндовг.

Помезания, Погезания, Галиндия, земля Сассов, Судовия — это эападнобалтские области Пруссии, с населением, родственным ятвягам, мазурам, кривичам. А вот северо-восточные области (Вармия, Бартия, Натангия, Самбия, Скаловия и Надровия) — это земли восточнобалтских племен, родственных жемойтам и латышам.

Наконец, к запалу от Помезании (самой западной части Пруссии) находилось Поморье. Там немалую часть населения составляли западные балты лютичи, которые позже мигрировали на территорию Ятвы и создали здесь «новую Лютву», или «Литву». До 1220 года Литва находилась в Западном Поморье. Уже там ее гербом была «Погоня». В комментариях историков к «Хронике земли Прусской» Петра из Дусбурга читаем:

«Святополк — первый поморский князь, получивший титул «dux», что означало одновременно суверенную власть и независимость. Эту идею отражала символика герба Святополка: рыцарь на коне со шитом и знаменем» (Czaplewski P. Tytulatura ksiazat pomorskich do poczatku XIV w. (Zapiski TNT 1949) Tom 15,s. 59 - 61).

Но историки Летувы настолько «зациклились» на мифе о «жамойтском происхождении Литвы» и на его противопоставлении аналогичному мифу «западнорусизма» о «славянской старине Беларуси», что категорически не желают ничего слышать о появлении Литвы из Пруссии и Поморья. Конечно, им крайне трудно признать, что Миндовг и его Погезания не были этнически родственны жамойтам, но зато родственны ятвягам, к которым Миндовг и ушел со своим народом.

Игнорирование этого факта приводит к заблуждениям, вот типичное: Лауринавичюс (как и все летувисы) называет Миндовга «Mindaugas». Однако в Погезании Миндовга население было западнобалтским, поэтому имена собственные не могли там иметь восточнобалтского форманта «-as».

Кстати говоря, ни в одной летописи имя «Миндаугас» не фигурирует. Хотя если Миндовг был восточным балтом, то странным было бы тотальное переименование его всеми старинными авторами из «Миндаугаса» в какого-то «Миндовга». Разве, например, в царской России кто-то искажал фамилию художника Николая (Миколаюса) Чюрлёниса в «Чюрленова»? А в Переписях Войска ВКЛ XVI века четко записаны имена и фамилии жамойтов с сохранением их «-с» в окончаниях.

Наконец, у жамойтов никогда не было таких имен, как Альгерд, Витень, Витовт, Гердень, Гедимин, Кейстут, Миндовг, Рингольд, Ягайло и им подобных. Это языческие имена ятвягов, дайновов, мазуров, погезан, помезан. Для сравнения приведу подлинные имена жамойтов из Переписи Войска ВКЛ 1528 года:

Билюс Монконтович, Будрис Кримштойтис, Буткус Монтвидойтис, Венцкус Липнайтис, Войчус Совкговдис, Довгутис Петрашевич, Доркгис Минконтойтис, Липнюс Талевич, Микутис Монкайтис, Сактос Судмонтойтис, Станис Мортейкович, Талюшис Наркойтис, Шим Балсайтис и т. д..

Современные историки Летувы придумали в этой связи удивительную «байку» о том, что якобы старобеларуский язык (он же литвинский) был в ВКЛ «канцелярским», и потому общепринятым, а вот разговаривали жамойты якобы на своем родном, ничего общего с канцелярским не имевшим. Что ж, рассмотрим и эту выдумку.

О литовском языке

На каком языке разговаривали, писали указы, чеканили монету великие князья Литвы? Летувисы говорят, что на литовском. Это правда. Однако требуется очень важное уточнение — какой язык в данном случае считать литовским. Тот, который называют литовским сегодня в Летуве, впервые встречается только в документах XVI века. Напомню, что к концу XVI столетия ВКЛ уже вошло в состав Речи Посполитой.

Художественная литература, написанная на нынешнем литовском языке, появилась еще позже — в XIX веке, во времена Адама Мицкевича. Документов, написанных на «литовском» языке — в нынешнем понимании — просто не существует.

Например, великий князь Литовский — Ягайло, ставший в 1386 году польским королем, в указе о назначении наместником Полоцка своего брата — Скиргайло, продолжал писать «по-литовски». Для того чтобы прочитать этот документ, не нужно брать в руки словарь современного летувисского языка. Все понятно и так.

Князь Витовт, когда-то беспощадно уничтожавший язычников-жамойтов, теперь стал национальным героем республики Летува — «Витаутасом». Между тем нет в архивах ни одного документа, где было бы сказано «Я, Витаутас...», зато есть тексты, написанные на языке, понять который наш читатель способен без переводчиков. Современные специалисты называют его «старобеларуским». Для литовских князей этот язык был современным, они называли его «русским». Сохранились грамоты Витовта, написанные и на старонемецком языке.

В одной из них он сам назвал язык, на котором писал свое предыдущее послание — «русским».

В 1919-м году, обретя независимость, жамойты-летувисы потребовали от России вернуть им «старинные литовские летописи». Правительство РСФСР «пошло навстречу» и предложило критерий отбора: все документы на литовском языке будут непременно возвращены. В результате летувисы остались ни с чем, так как среди более чем 500 томов метрики ВКЛ таких текстов нет ни одного! Абсолютное большинство документов ВКЛ написано на старобеларуском, некоторая часть — на польском или латыни.

Между тем Лауринавичюс утверждает:

«Даже в уже германизированной Восточной Пруссии (Osipreussen) литовский язык с первой половины XVI и до второй половины XIX века употреблялся наряду с немецким как официальный. Именно там появилась первая литовская книга, первый полный перевод Библии на литовский, первая научная грамматика литовского языка, и, наконец, также впервые — светская литература».

В действительности речь идет о жамойтском языке. Об этом, в частности, ясно заявил Домас Каунас в русскоязычном журнале «Вильнюс» в статье «Мартинас Мажвидас и первая литовская книга» (см. стр. 134 в номере журнала за июль-октябрь 1997 г.). Жамойт по происхождению, лютеранский священник по профессии, Мажвидас специально для своего «Катехизиса» разработал алфавит на основе латинского. Издал он этот «Катехизис» в 1547 году в Кёнигсберге.

Вранье — заявление Лауринавичюса о том, будто бы литовский язык с первой половины XVI века на протяжении 300 лет употреблялся в Пруссии в качестве официального — наряду с немецким.

Напомню тем, кто этого не знает, что на территории Жамойтии, входившей с 1420 по 1795 год в состав ВКЛ, а затем в состав Российской империи, основной религией был католицизм. Лютеранин (в смысле — протестант) Мажвидас потому и перевел «Катехизис» на жамойтский язык, использовав для этого латинский алфавит, что надеялся таким способом внедрить лютеранство среди соотечественников. Но из этой затеи ничего не вышло.

Однако его эксперимент пригодился. Спустя 48 лет (в 1547 г.) другой жамойт, католический священник Николай Даукша, издал в Вильне уже католический «Катехизис», написанный по тому же принципу: буквы — латинские, слова — жамойтские. Через четыре года он же издал в Вильне книгу «Пастила католическая». В течение следующих ста лет этими греми книгами ограничивалась вся литература на жамойтском языке — якобы употреблявшемся в Пруссии (т. е. в Германии!) наряду с немецким. Первая грамматика жамойтского языка появилась на свет только в 1737 году.

В Средние же века «литовским языком» был язык литвинов (беларусов). А то, о чем пишет Лауринавичюс, — это жамойтский язык, не литовский. В Статутах ВКЛ перечислены все этносы страны — никаких «беларусов» там нет. В Переписях Войска ВКЛ у всех литвинов фамилии на «-ич», тогда как все жамойты названы именно жамойтами, а не «литовцами» (само слово «литовец» — русское слово XIX века, аналогичное словам «дагестанец», «азербайджанец»). Неужели могло быть так, что беларусы именовались литвинами, но их язык почему-то не считался литовским?

Название языка происходит от названия этноса, не наоборот. Ятвяги и дайновы к середине ХIII века утратили свои прежние этнонимы и стали называться литвинами. Сегодня их потомки и есть коренное население Западной и Центральной Беларуси, а также Виленщины и Белосточчины.

Однако летувисские историки напрочь игнорируют сам факт существования ятвягов и дайновов — предков нынешних беларусов. Вместо них в роли пресловутых «летописных литвинов» они видят исключительно жамойтов. Лауринавичюс пишет:

«То, что историческая традиция называет «жемайтским» языком литовской литературы, по мнению профессора 3. Зинкевичюса, с точки зрения лингвистической является западноаукштайтским диалектом. Однако это тем более не дает никаких оснований считать современных литовцев историческими жемайтами (или жмудинами)».

Еше бы! Он не может заставить нас называть жамойтов — литовцами, но ему этого очень хочется. Поэтому повторяет выдумку о существовании какого-то «западноаукштайтского диалекта», хотя никаких аукштайтов на свете не было. Так называли жамойтов, проживавших на территории Виленского края и потому изначально являвшихся подданными великих князей Литвы — чтобы отличить их от своих соплеменников на территории Жмуди, которых «топтали» немцы.

А уж «летописная Литва», по его мнению (и прочих летувисских сказочников) однозначно «alma mater» современной Летувы. Даже термин специальный придумали — «Lithuania Propria». Мол, наши предки жили в «истинной Литве», где-то между Вильнюсом и Каунасом, тогда как прочие (имеются в виду беларусы) пытаются к ней «примазаться».

Лауринавичюс утверждает:

«Попытка сыграть на разнице звучания терминов — литовского Lietuva («Летува») и славянского Литва («Литва»), вынуждает напомнить давно определенные лингвистами закономерности чередования звуков и родственных и чрезвычайно близких между собой балтских и славянских языках».

С точки зрения лингвистики он сам себе противоречит фразой «литовского Lietuva». Он должен был бы написать «летувисского Lietuva», но не может потому, что никакой «Летувы» история не знает, она знает только Литву.

А что касается его тезиса о балтских и славянских языках, то он «забыл», что это для западных балтов слово «Литва» — родное. В ряду самоназваний западнобалтских этносов находятся Галиндва (галинды), Дайнова (дайновы), Крива (кривичи), Литва (литвины), Мазова (мазуры), Ятва (ятвяги)... Все на «-ва». Славяне тут, как говорится, «ни с какого бока». В языке летувисов таких названий нет, а должны быть Галиндвас, Дайновас (или Дайновиас), Криевас, Мазовас (или Мазойвас), Ятвас или Ятвяс.

Вот что писал советский академик-историк Валентин Седов о переименовании рек на территории современной Летувы:

«Одним из наиболее убедительных аргументов для разграничения западнобалтских и восточнобалтских групп являются названия, содержащие в себе элементы «-аре» и «-uре». Гидронимы с «-аре» (прусское «-аре» — «река» ) характерны для западнобалтского мира, в то время как речные названия с «-uре» (летувисское «-yре» — «река», латышское — то же) широко распространены в области расселения восточных балтов.

Среди названий с компонентом «-uре» в современной Летуве имеется много гидронимов позднего происхождения. Не удивительно в связи с этим, что только в летувисском Занеманье, где пребывание ятвяжского населения в древности бесспорно, насчитывается свыше 300 (!) названий подобного типа (т. е. свыше 300 рек с названиями, содержащими «-аре», были переименованы). Не является неожиданным большое число гидронимов с элементом «-uре» и в междуречье Вилии и Немана. Ведь в этой области в течение нескольких последних столетий население говорит на летувисском языке. Этому населению и принадлежат названия с «-uре».

Ни один населенный пункт на территории современной Летувы во времена ВКЛ не имел названия в восточнобалтской транскрипции. Достаточно сравнить названия населенных пунктов в Летуве в начале XVI века, когда ее территория входила в состав ВКЛ, с названиями тех же населенных пунктов сейчас.

По этому поводу беларуский историк Максим Петров пишет:

«Во времена Великого княжества Литовского названия всех населенных пунктов в этом государстве произносили и писали по старобеларуски. Но после того, как Летува обрела независимость, ее власти позаботились об изменении топонимов (а также гидронимов) на жамойтский манер. Вот несколько примеров:

Бержаны — Бярженай; Бетигольцы — Бятигола; Биржаняны — Биржувенай; Бирштаны — Бирштонас; Велена — Вялюона; Вешвена — Вяшвенай; Вилькомиры — Укмярге; Вильня — Вильнюс; Вешвене — Вяшвенай; Высокий Двор — Аукштадварис; Дирваны — Дирвоненай; Дорсунишки — Дарсунишкис; Ейшишки ― Эйшишкес; Жижморы — Жежмаряй; Жораны — Жаренай; Кгедройти — Гёдрайчай; Кгондинга — Гандинга; Кернов — Кярнове; Ковно — Каунас; Коркляне — Каркленай; Коршово — Каршува; Крожи — Крайжай; Куркли — Куркляй; Лепуны — Лепонис; Мединкгоны — Медингенай; Медники — Мядининкай; Мемиж — Нямижис; Меречь — Мяркине; Мойшагола — Майшягала; Неменчин — Нямянчине; Оникшты — Аникшчяй; Перелоя — Перлоя; Потумши — Патумлияй; Поэре — Поэрис; Росейни — Расейняй; Сямилишки — Сямилишкес; Тельши — Тяльшяй; Товянцы — Тауенай; Тондягола — Тянджогала; Троки — Трокай; Ужвента — Ужвентис; Утена — Утяна; Ясвойни — Йосвайняй.

И так — с сотнями названий. Налицо тотальное переименование западнобалтских названий в восточнобалтские. Но летувисские авторы скрывают тот факт, что после 1918 года в их стране было осуществлено стопроцентное изменение старинных названий городов, поселков (местечек), деревень, рек и озер.

Скрывают по очень простой причине. Прежние названия убедительно доказывают, что во времена ВКЛ жамойты не были хозяевами даже в старостве Жамойтском, не говоря уже об остальной территории ВКЛ.

Между тем в Беларуси большинство старинных названий сохранилось. Исключение составляют те города, местечки, деревни, названия которых изменили советские власти по идеологическим соображениям».

Вот и Лауринавичюс прячет это, выдавая западных балтов (литвинов) то за «восточных балтов», то за «славян» — в зависимости от того, что ему более выгодно. Жонглирует, как хочет. Но такое жонглирование не имеет ничего общего с научной методологией.

Заодно обращаю внимание на то обстоятельство, что если советские историки изучали наследие ятвягов, видя в нем этнографическую основу «летописной» Литвы, то сегодня в Республике Летува эта тема является «табу». Ятвягов и дайновов Лауринавичюс в своей книге вообще не упоминает, как будто их никогда не было (лишь в одном месте говорит о ятвяжском языке, погибшем вместе с прусским). Мол ятвяги исчезли неизвестно куда и неизвестно когда, в Литве же имелись в наличии только жамойты...

О государственном языке ВКЛ

Одним из важных аргументов, по мнению историков Летувы, в пользу тезиса, что основателями ВКЛ и его правителями были представители этноса жамойтов, является утверждение, что в современной Беларуси не используются имена древних литвинов (в том числе великих князей), тогда как в Летуве — достаточно часто. Причем написание имен великих князей и других имен древних литвинов, по их же мнению, искажено славянскими (т. е. беларускими) писарями[33].

Вот что пишет еще один летувисский автор о языке делопроизводства в ВКЛ:

«На основании большинства дел, даже по одному тому, как исковерканы на старобелорусский лад летувисские фамилии, можно утверждать, что большинство децких, писарей, и других урядников суда летувисского языка не знало, и не только все делопроизводство, но и сам судебный процесс, т. е. претензии сторон, показания свидетелей и тем более допрос, велся на старобелорусском языке.

Стало быть, как и многое источники, дела данной «книги» подтверждают тот неоспоримый факт, что за 200 лет язык стал не только официальным канцелярским языком литовского государства (что не вызывает сомнения), но и в известной мере языком публичного общения. Его знали и на нем говорили в общественных местах паны, рядовая шляхта, мещане и, по-видимому, даже некоторые крестьяне»[34].

Итак, на всей территории ВКЛ, включая Жамойтию, «официальным канцелярским языком» и «в известной мере языком публичного общения» в середине XV столетия был старобеларуский. Этот факт признают сами летувисы. Но тогда возникает вопрос: почему в этом государстве использовался старобеларуский язык и что он собой представлял? Почему «большинство децкнх, писарей, и других урядников суда летувисского языка не знало»?

Разве можно сейчас устроиться на работу в любое государственное учреждение Летувы, Украины, России, Германии и других стран (кроме Беларуси), не зная государственного языка этой страны?

Конечно, нет. Почему же в ВКЛ можно было это делать, причем не отдельным лицам, а «большинству» чиновников? И почему после 200 лет существования ВКЛ «официального языка» государства не знало «большинство децких, писарей, и других урядников суда»! Кто же его тогда знал?

Если предположить, что чиновники (как поветовые, так и высшие — воеводские и великокняжеские) не знали государственного языка своей страны, то должны были существовать переводчики (толмачи) с «официального» языка (летувисского) на «канцелярский» (старобеларуский) и обратно. Почему нигде нет ни единого упоминания о таких переводчиках?

А вот имена татарских толмачей встречаются в книгах Литовской метрики достаточно часто. Они переводили с татарского языка на старобеларуский и наоборот. Почему же не было толмачей-посредников между носителями старобеларуского языка (якобы канцелярского) и жамойтского (якобы официального государственного)? Не слишком ли сложная конструкция для средневекового государства — наличие канцелярского и официального языков?

Значительно правдоподобнее другое объяснение. Словосочетание «канцелярский язык» сравнительно недавно (как и многое другое) придумали ученые Летувы.

Если везде господствовал «канцелярский язык» (даже среди поголовно безграмотных крестьян!), то куда прятался «официальный государственный»? Почему о нем нигде нет никаких упоминаний? Кто им пользовался? Ведь большинство жителей ВКЛ (90 %) было литвинами и русинами. И если даже чиновники не знали официального языка, то простой люд тем более. Несомненно, никакого другого государственного языка, кроме старобеларуского, в ВКЛ никогда не существовало!

Если же следовать логике ученых Летувы, утверждающих, что ВКЛ основали их предки — жамойты, то выходит, что весь этнос, образовавший новое государство, от крестьян до великого князя, выучил язык покоренного народа, т.е. старобеларуский. И стал использовать его даже в повседневной общественной жизни. А родной язык, надо полагать, использовал только в семейном кругу. Понятно, что это дикая чушь!

Никогда и нигде победители не отказывались от своего языка в угоду побежденным. Вы только представьте: все жамойты, от великого князя до простых крестьян, после присоединения земель нынешней Беларуси усиленно учат старобеларуский язык, а на своем собственном языке разговаривают только «на кухне». Нормальному человеку такое даже не приснится! Однако ученые Летувы усиленно пропагандируют именно эту ахинею.

Может быть, монголо-татары в ХІІІ веке, захватив Китай, перешли на китайский язык и стали писать китайскими иероглифами? Или после покорения славянских территории они заговорили на славянском языке? История утверждает обратное: это покоренные народы принимают язык победителей. Например, вся Западная Европа от Средиземного моря до Рейна и Дуная в начале первого тысячелетня после Р. Х. разговаривала на латинском языке римлян. Этот язык продолжал оказывать сильнейшее влияние на жизнь людей во многих государствах даже после того, как Римская империя давно исчезла[35].

В современной Индии основным государственным языком является английский, а не хинди, урду или бенгали. Англичане в течение нескольких веков были хозяевами этой земли. Индусы, обретя независимость в 1950 году, оставили язык бывших господ в качестве государственного. Так что факты — упрямая вещь.

Наш первый академик Ефим Карский установил, что на старобеларуском языке говорили все Ягайловичи (Ягеллоны), хотя и были королями Польскими — начиная от самого Ягайло, ставшего королем в 1386 году, до Сигизмунда Августа, севшего на престол в 1529 году. Почему не на «родном» жамойтском? Зачем надо было Ягайловичам более 140 лет передавать из поколения в поколение «чужой» («канцелярский») язык, т. е. старобеларуский? Несомненно, лишь потому, что он был для них не чужим, а родным.

Что же представлял собой старобеларуский язык?

С 1982 года беларуские ученые издают серию книг под названием «Гістарычны слоунік беларускай мовы». В 2006 году издан уже 26-й том, начинающийся па букву «П». В книгах серии собрано огромное количество слов, которыми пользовались литвины в ХIII-XVIII веках.

По сути дела, «Гістарычны слоўнік беларускай мовы» — это словарь литературного старобеларуского языка, где приведена вся его лексика, с переводом ее на современный беларуский язык, с указанием источников и времени их появления. Источниками являются жалованные грамоты, официальные договоры, литературные произведения — от художественных до перевода Библии. Составители серии условно делят памятники старобеларуского языка на три группы: юридическо-деловая, светско-художественная и религиозная литература.

По этому словарю видно, что старобеларуский язык (если не вдаваться в детали) был синтезом славянского языка, на котором говорили киевляне, волыняне, кривичи, мазовшане, и балтского языка, на котором общались в первую очередь летописные литвины (возникшие, напомню, на основе ятвягов и дайновов).

Вот примеры слов с балтскими корнями, использовавшихся в старобеларуском языке (в скобках указаны даты использованных источников):

Байдак, бойдак (1577, 1630, 1711) — bajdokas — барка, речное судно; барта, барда (1664) — топор как оружие; башта, бакшта (1568,1579) — bokъtos — оборонная башня; борг, боркг (1511, 1529,1598) — bargos — кредит; ботвинье (1588, 1607) — batvinis — свекольный лист; бурта — burtas — чары, волшебство, колдовство, суеверие; буч — butinas — приспособление для ловли рыбы

Вилк, вилча (1625) — vilkas — волк; вилчастый (1283, 1567) — волчьей масти; вилчий (1691, 1700) — волчий; вильчура (1637) — бурка из волчьих шкур, вывернутых шерстью на внешнюю сторону.

В диалектах современного беларуского языка, особенно западных, a иногда и в литературном беларуском языке, многие балтские слова старого языка используются по сей день. Вот некоторые из них:

Байбак, байбас, байбус — верзила; баланда — малокалорийная, «пустая» похлебка; балбатун — болтун; баландзіць — болтать, пустословить; балас — слабый голос, баласiць — пищать; балдавешка — длинный шест, которым загоняют рыбу в сеть; барбуліць — бурчать, ругаться; барулі — кожух, покрытый сукном; басалыга — неловкий человек, увалень; біза — (презрительно) бедный человек; біргела ― вид овода; блаукіня — лодырь, пустомеля; брандук — зерно ореха; бронкт, брункт — валек; бумбы — кисти как украшение.

По Карскому, в разговорном беларуском языке конца XIX века примерно 83 % слов имели балтские корни. Попутно отмечу, что балтские слова, используемые в старобеларуском языке, а иные и в современном, имеют славянские форманты — суффиксы и окончания. Иногда используются балтские приставки, но со славянскими корнями, суффиксами и окончаниями. А летувисы не только не используют беларуский язык в современной жизни, но еще и XVI веке отвергли даже его алфавит.

Выводы

Заканчивая свои размышления, Лауринавичюс делает вывод, что беларусы лишь «примазываются» к истории Литвы и ВКЛ, тогда как Жмудь якобы и была всегда Литвой:

«Что касается Литвы (Жмуди), то её непрерывная историческая, культурная и языковая традиция является наилучшим доказательством того, что она, по крайней мере на протяжении последнего тысячелетия, имела и имеет свое имя и потому всегда была и остаётся сама собой».

Это наглая беспардонная ложь! Жамойтия как раз никогда Литвой не была. Во всех летописях и документах ВКЛ, а также на всех древних картах она фигурирует как страна, пограничная с Литвой. По мнению же Лауринавичюса, название «Великое княжество Литовское, Русское и Жамойтское» следует расшифровывать так: «Жамойтское» — это и есть «Литовское», «Литовское» — это «Аукштайтское» (какая-то «тавтология Литвы» выходит), а «Русское» — это украинское и беларуское. Такая расшифровка абсурдна, ее политическая подоплека видна невооруженным глазом.

Во-первых, если Жамойтия это и есть «Литва», то почему она в названии ВКЛ упоминается отдельно, наравне с «русской частью»? И если Лауринавичюс считает, что Жамойтия — тоже «Литва», то почему равно не считает «Литвой» и «Русь»? Где логика?

Во-вторых, весьма некорректно разграничивать этнически идентичные Жамойтию и Аукштайтию («Литву») как якобы разные страны (большинство историков, за исключением летувисских, вообще не признают существования «Аукштайтии» и «аукштайтов»), но при этом соединять в одно княжество совершенно разные этносы литвинов (беларусов, балтов) и русинов (украинцев, сарматов).

В названии ВКЛ представлены не этносы, но административное деление. Русью управляли русские князья, являвшиеся потомками варягов, а Литвой правили князья литовские — потомки пруссов, лютичей и других пришельцев с Запада. Никаких «беларуских» князей никогда не было, потому что до начала XIX века наш народ официально именовался литвинами. Название «белоруссы» (через «О» и с двумя «с») начали вводить чиновники администрации Екатерины II после первого раздела Речи Посполитой, произошедшего в 1772 году. Оно обозначало тогда жителей Витебской и Могилевской губерний.

При этом весьма существенно то, что и Жамойтией правили литвинские князья, а не жамойтские[36]. Но жамойтское население, естественно, никогда себя литвинами не именовало. Вплоть до XX века там все именовали себя жамойтами.

Вся эта надуманная «концепция» летувисских историков опровергается, кроме всего прочего, двумя важными фактами, которые они скрывают.

1. Во всех документах ВКЛ (Статутах, Метриках, Переписях Войска и прочих) в порядке перечисления фигурируют два разных этноса: «литвины» и «жмудины». Если, по мнению Лауринавичюса или Баранаускаса «жамойты» — «другое название литовцев», тогда как «аукштайты» — «истинное название литовцев», то кто же в документах ВКЛ именуется «литвинами»? Какой-то третий восточнобалтский этнос?

Между тем достаточно взглянуть на документы ВКЛ, чтобы увидеть: все упоминаемые там «литвины» имеют фамилии на «-ич», то есть это предки нынешних беларусов, а слова «беларус» нет ни водном документе ВКЛ за всю его историю.

Да, жители Полоцка, Витебска, Могилева, Орши, Гомеля по православной вере называли себя «русинами». Тот же Скорина, издав в Праге «Библию Руску», в Падуе четко указал: по вере я — русин, но этнически — литвин из Полоцка. Утверждать, будто бы признание Скорины касалось «не этноса, а государственной принадлежности», значит заниматься подтасовкой. Ведь ни один киевлянин или жамойт не называл себя «литвином», хотя все они точно так же были подданными великих князей Литвы.

Лауринавичюс считает, что «русины ВКЛ — это и есть нынешние беларусы». Увы, общая беда летувисских авторов в том, что они плохо знакомы с документами ВКЛ, где русины однозначно трактуются как предки нынешних украинцев со своими характерными фамилиями, а не с нашими на «-ич».

Вообще говоря, перед нами Театр Абсурда: летувисы в сотнях статей и десятках книг оперируют пространными цитатами, взятыми исключительно у средневековых немецких авторов (для которых что Жмудь, что Ятва, что Литва — все едино), но никогда не обращаются к документам ВКЛ. Отчего столь удивительная однобокость и странное игнорирование главной исторической фактуры? А вот отчего.

2. Нет ни одного документа ВКЛ, написанного на языке жамойтов (выдаваемом ими сегодня за «литовский»). Даже Статуты ВКЛ как не были переведены на их язык в прошлом, так и не переведены до сих пор.

Что же это за «Литва» такая, если ее Основной Закон — Статут — никогда не переводился на язык летувисов? Забавно: при переиздании Статута в Варшаве (после создания Речи Посполитой) в нем было указано — «перевод с литовского языка». Однако под «литовским языком» тогда понимался беларуский язык.

Как можно претендовать на «этническое лидерство жамойтов в Литве», если все государственные документы ВКЛ написаны на языке наших предков?! Один только этот факт ясно указывает на то, кто являлся титульным народом в ВКЛ.

А ведь «загадка» — почему Статуты ВКЛ не переведены на язык летувисов — решается очень просто. Достаточно открыть Переписи Войска ВКЛ, где приведены списки шляхты, обязанной в случае мобилизации дать солдат из селян. По Жамойтии в Переписи Войска ВКЛ 1528 года мы видим: литвинская шляхта (с беларускими именами и с фамилиями на «-ич») составляет около 80 %, тогда как шляхта жамойтов — 20 %. В Переписи Войска ВКЛ 1567 года соотношение 60 % против 40 %.

Показательно, что половина из этих 20 - 40 % шляхты жамойтов имела свои этнические имена (типа Будрис, Веникус, Липнюс), но беларуские (литвинские) фамилии на «-ич». Этот факт отражал бурный процесс литвинизации (беларусизации) Жамойтии, прерванный войной 1654 - 1667 гг. Если бы он тогда не прервался, то ассимилированная малочисленная (по сравнению с литвинской) местная шляхта неизбежно стала бы проводником ассимиляции «своего» сельского населения. К нашему времени жамойты неизбежно растворились бы в литвинской среде без остатка.

Так вот, «разгадка» состоит в том, что обязательным условием обретения дворянства (шляхетства) для жамойтов было знание литвинского языка. Именно по этой причине Статуты и прочие государственные документы не требовали перевода на их язык.

До 1500 года литвинская шляхта составляла на территории нынешней Летувы около 95 %. Одно только это полностью опровергает все мифы летувисов о какой-то их «причастности» к «возвышению Литвы и ВКЛ». Согласно Переписям ВКЛ, в 1528 году литвинская шляхта составляла до 80 %, в 1567 году — около 60 %, и даже в XVII веке примерно половина местной шляхты было литвинского (беларуского) происхождения. И все пресловутые «нобили» (магнаты), на которых ссылается Лауринавичюс (такие, как Радзивиллы, Сапеги, Пацы, Гаштольды, Монтвиды и прочие) были литвинами, иногда даже немцами, но только не жамойтами!

Лауринавичюс обижается, что мы «считаем Жмудь Жмудью, а не Литвой». Так нас гораздо больше обижают распространяемые в Летуве сказки о том, что жмудины (жамойты) в ВКЛ якобы «владели всей Беларусью» и «беларусы им ноги мыли». Например, как нам относиться к тому, что в Летуве организуют туристические автобусные маршруты по Беларуси — «Поездки в земли нашей старой колонии», а в автобусах гиды-летувисы рассказывают своим землякам сказки, будто бы «наши рыцари-предки мечом и огнем захватывали беларуские земли»! И показывают рукой на наши замки — Гольшанский, Несвижский, Мирский: мол, «отсюда наши предки управляли беларусами».

Это кто кого захватывал? Безграмотные язычники, без стальных мечей и стальных кольчуг? Да еще так «захватили», что в 1500 году 95 % шляхты в Жамойтии составляли предки беларусов?

Именно потому «золотой век» для «историков» Летувы, о котором они дружно ностальгируют, вовсе не эпоха ВКЛ. На самом деле, это времена Российской империи и Советского Союза, когда Муравьевы-вешатели, Апухтины-идеологи, Кояловичи-историки, а также инструкторы ЦK КПСС запрещали беларусам даже мечтать об объективном взгляде на свою древнюю историю. Они отдали Литву и ВКЛ в «полную собственность» жамойтам.

С 1992 года мы впервые за два последних века получили возможность заниматься изучением истоков нашей государственности и нашего народа. Но тут же историки Летувы (вместе с великодержавными историками Москвы) объявили нас «фальсификаторами». На самом деле они яростно защищают фальшивую версию царизма, созданную в XIX веке с целью подавления национального самосознания беларусов.

Да, сегодня нам приходится преодолевать завалы лжи, которые нагородили царизм, ЦК КПСС и активисты национального движения Летувы. Но ничего, скоро мы во всем разберемся. Время пришло...

В советское время партийные идеологи и пропагандисты старательно культивировали у беларусов и украинцев комплекс «младших братьев великого русского народа». Любые события собственной истории следовало воспринимать в русле этой идеологической установки. Даже когда речь шла о выдающихся победах наших предков еще до «воссоединения» со «старшим братом», то непременно оказывалось, что и здесь это «брат» сыграл важную роль.

Взять, например, Грюнвальдскую битву 1410 года. Советские историки всегда доказывали, что победу союзного войска над «армией немецких захватчиков» обеспечили героические действия трех «русских Смоленских полков». На самом же деле две из трех хоругвей, которыми командовал «нерусский» князь Лугвен (Симеон Альгердович) — родной брат короля Владислава II (Ягайло Альгердовича), были из Орши и Мстиславля, то есть с территории нынешней Беларуси. Что касается третьей, то она состояла из воинов Смоленского воеводства ВКЛ. А в этом воеводстве даже в XIX веке, когда оно уже 200 лет являлось российской губернией, 90 % населения составляли беларусы. Так откуда взялись «русские» полки?!

Если же кто-то вспоминал о битвах предков беларусов или украинцев с восточным соседом, то их объявляли результатом происков «сепаратистов», «русофобов», «агентов Ватикана». Предписывалось от таких битв открещиваться всеми способами. Например, объяснять наивным людям, что под Оршей в 1514 году московитов разбили не беларусы, а поляки и «литовцы» (в смысле — жамойты), под Конотопом в 1659 году — не украинцы, а те же поляки вместе с крымскими татарами.

Эту великодержавную традицию в «новой» России успешно продолжают нынешние историки-шовинисты. Нам спорить с ними незачем — ввиду полной бессмысленности такого занятия. Но, к сожалению, и в суверенной Беларуси, уже 20 лет идущей по пути становления и развития национального государства, еще не перевелись люди, которые рьяно служат интересам России, а не своего Отечества. Об этом мы сейчас и поговорим.

Позиция — антибеларуская

Михаил Старикевич из Бобруйска обратился в еженедельник «7 дней» (это газета компартии Беларуси) с таким вопросом:

Редакция еженедельника ответила читателю так:

Журналисты-коммунисты имели в виду книгу Николая Амбражевича, которую мы упоминали в четвертой главе. От начала и до конца она написана в таком ключе, как будто автор строго следовал инструкциям идеологического отдела ЦК КПСС о том, как беларусам следует «правильно» понимать свою средневековую историю. Амбражевич смотрит на историю через такую призму:

«В древние времена китайцы желали своим врагам «жить в интересное время». Под этим они подразумевали время перемен, время усобиц и гражданских войн. Становление Русской державы ― наследницы Киевской Руси — шло именно в такое время.

Киевская Русь пала под ударами внешних врагов. Врагов, шедших и с востока, и с запада. Единое древнерусское государство было подорвано внутренними усобицами. К моменту падения Золотой Орды на славянских землях сформировалось два центра религиозной духовности. Каждый из них претендовал на первенство в славянском мире и на земли Киевской Руси.

Одним центром была поддерживаемая Ватиканом католическая Польша, сумевшая фактически подчинить себе Великое Княжество Литовское. Подчинить, в первую очередь, духовно — при помощи католической церкви».

В этом абзаце все неправда.

Во-первых, не было «единого древнерусского государства Киевская Русь». Это великодержавный миф, придуманный вовсе не при царизме (как думают некоторые), а в СССР. У него есть конкретные авторы, среди которых особенно выделяется академик Борис Рыбаков (1908 - 2001). За создание и разработку псевдоисторической концепции «единого древнерусского государства» Сталин дважды наградил его премиями своего имени — в 1949 и 1952 году. Несостоятельность этой выдумки мы уже показали в главе 4 — «Выдуманная Древняя Русь».

Во-вторых, под «Русской державой — наследницей Киевской Руси» автор имеет в виду Московское государство. Опять-таки, никакого наследия от Киева оно не получило. Этот факт доказан целым рядом историков. Сошлюсь для примера на книгу украинского автора Владимира Белинского «Страна Моксель», вышедшую в Киеве первым изданием в 1999 году и с тех пор неоднократно переиздававшуюся.

Московское государство появилось в 1277 году на территории так называемого Залесья (Владимиро-Суздальской земли) в качестве улуса (полуавтономной административной единицы) Золотой Орды и оставалось им до 1480 года, когда произошло знаменитое «стояние на реке Угре»[37]. Московия («Русская держава» по терминологии Амбражевича) — наследница Золотой Орды, а не Киевской Руси.

Современная российская поэтесса Инна Кобыш написала такие строчки:

Как видим, российские авторы более адекватно представляют истоки своей государственности, чем беларуский «москволюб» Николай Амбражевич.

Традиционные претензии Москвы на владение Киевом обосновываются исключительно тем, что великий хан Берке (предшественник Менгу-Тимура) примерно в 1251 году выдал Александру Невскому ярлык на княжение в Киеве. Но князь Александр в Киев так никогда и не прибыл, ибо занят был борьбой со своим братом Андреем Ярославичем за престол Владимирского великого княжества.

Да и не привлекал его Киев, еще не оправившийся после двух страшных разорений — князем Андреем Юрьевичем «Боголюбским» в 1169 году и татарами в 1240 году.

В-третьих, Киев в 1362 году был освобожден от татарскою ига Альгердом, великим князем Литвы, и стал частью ВКЛ, которое с тех пор называлось Великим княжеством Литовским и Русским[38]. Как же можно говорить, что Киев исчез? Очевидно, это делается только для того, чтобы «расчистить место» и выдвинуть Москву на роль «собирателя русских земель», уже собранных в ВКЛ.

И в этом частном вопросе Амбражевич следует великодержавной традиции московских авторов. Они с давних пор утверждают, что «литовский князь захватил Киев», а не освободил от татар. Вот захват Киева московитами в 1654 году в ходе кровавой войны против Речи Посполитой — это «освобождение», потому что с той поры он стал бесправным владением Москвы. А изгнание литвинами язычников-татар и превращение Киевского княжества в автономную часть Великого княжества Литовского — государства, где православная церковь была в XIV веке полноправной — это, конечно, «захват».

Термин «славянские земли» Амбражевич использует для того, чтобы выставить Польшу, а не нашу Литву, центром собирания «русских земель». Это неправда, так как Великое княжество Литовское стало крупнейшим государством Восточной Европы в ХІV-ХV веках абсолютно без какого-либо участия Польши. А великие князья Альгерд (Александр), правивший в 1345 - 1377 гг., Ягайло (Яков), правивший в 1377 - 1392 гг. и Витовт (Юрий), правивший в 1392 - 1430 гг., были с рождения крещены в православие, вовсе не в католичество.

Далее Амбражевич пишет:

«К началу XVI века ВКЛ представляло собою государство главным образом литовских феодалов, принявших католицизм, ставших союзниками Ватикана. При этом подавляющее большинство населения оставалось верно Православию (...). О «веротерпимости» на землях ВКЛ ярко свидетельствуют слова Ст. Ожеховского, писавшего в 1564 г. православному шляхтичу: Ты, литвин, ходишь в ярме от рождения или, как скованная узой кляча, носишь на своем хребте своего господина, а я, поляк, парю, как орел без привязи, на моей прирожденной свободе под моим королем...».

Не видно из этого письма никакой связи с «веротерпимостью на землях ВКЛ». Речь идет о шляхетских вольностях. К тому же письмо написано из Польши в Литву, а не внутри самого ВКЛ, так что оно может свидетельствовать о «веротерпимости» разве что в Польше, но никак не в ВКЛ. Цитата приведена явно не к месту и с неверным комментарием.

Удивляет еще и логика Амбражевича: чем же православие (которое он пишет с заглавной буквы) лучше католицизма (который он пишет с буквы прописной)? Это две ветви христианства — и православные, и католики верят во Христа. Непонятно, зачем надо на пустом месте сеять рознь среди христиан?!

Но главный «ляп» автора заключается в ином. По его мнению, «к началу XVI века ВКЛ представляло собою государство главным образом литовских феодалов, принявших католицизм, ставших союзниками Ватикана». Этот пассаж свидетельствует о вопиющем невежестве. На самом деле ВКЛ стало тогда страной, в которой успешно распространялся протестантизм в форме кальвинизма. Почти вся литвинская шляхта перешла в кальвинизм, вовсе не в католичество. Так, в «Энциклопедии истории Беларуси» (том 4, 1997 г., с. 36) сказано:

«В ВКЛ кальвинизм утвердился в период Реформации (...). Его главную социальную базу составляли магнаты, а также шляхта и часть горожан (...). В 1550 - 70-е гг. кальвинизм приняли Кишки, Валовичи, Дорогостайские, Ходкевичи, Соломерецкие, Тышкевичи идругие магнатские роды. В 1563 году кальвинистская шляхта была уравнена в правах с католической и православной (...). Кальвинисты ВКЛ создали отдельную Литовскую провинцию, которая делилась на 6 дистриктов: Брестский, Виленский, Жмудский, Завилейский, Новогрудский и Русский».

Как видим, «теория о заговоре Ватикана» к XVI веку не применима. Это было время, когда протестантизм по всей Европе теснил Римско-католическую церковь. Но поскольку протестантизм не вписывается в фантастическую модель автора, он его полностью исключил из беларуской истории.

И как понимать термин «литовские феодалы»? Пусть Амбражевич приведет фамилию хотя бы одного магната ВКЛ, который был бы жамойтом. Жамойтов никогда не было ни среди великих князей Литвы, ни среди канцлеров ВКЛ, а самой Жамойтией (нынешней Летувой) правила литвинская (беларуская) шляхта. Понятно, что в данном случае автор старается избавить нас от «вредной нацдемовской идеи» о том, что ВКЛ являлось беларуским национальным государством.

Этот замысел он конкретизирует в своем следующем абзаце:

«То, что северо-западные и южные земли Киевской Руси, на которых «позже возникли Беларусь и Украина», по словам белорусского историка М. Спиридонова, составляли «большую часть территории ВКЛ», а «Русь», «люди русские» — большую часть его населения, не делали это полиэтническое государство ни литовско-белорусским, ни тем более белорусским».

Хоть стой, хоть падай! Название государства — Великое княжество Литовское и Русское, но вот такие умники заявляют, что этнически оно было ни литовским, ни беларуским, ни — тем более — русским. А кто же в нем тогда жил? Поляки? Или татары? Так в те времена татары составляли добрую половину населения именно Московского княжества. А в наших землях их было всего ничего — около 10 тысяч приверженцев хана Тохтамыша, которым великий князь Витовт в 1395 году дал убежище в районе Лиды.

Наш народ тогда назывался литвинами, а территория Беларуси — Литвой. Народ не изменился, изменилось название: царские чиновники переименовали нас из «литвинов» в «белоруссов». Но для таких, как Амбражевич, это еще один повод заявить, что у нас никогда не было своего национального государства. Вообще это удивительно. Историки, публицисты, писатели во всех странах что называется «из кожи вон лезут», стараясь доказать древность своих народов и наличие у них в старину собственных государств. А некоторые наши сочинители с рвением, достойным лучшего применения, утверждают прямо противоположное. И это несмотря на то, что у нас такое государство действительно было, причем не пять или десять лет, а пять с половиной столетий!

Показательно, что Амбражевич аргументирует свою позицию уже не мифом о том, что предками беларусов правили в ВКЛ жамойтские феодалы. Нет, он другое придумал:

«Дело в том, что «люди русские» ВКЛ говорили на «русском» («московитском» или «рутенском») языке, исповедовали православную («русскую») веру и сохраняли этническое единство с русским народом «Русской державы»».

Ах, вот в чем дело. Однако в начале XVI века в Великом княжестве Московском, которое автор безосновательно именует «Русской державой», жило не более 1 миллиона славяноязычных людей, тогда как в ВКЛ — 4 миллиона. Уже по соотношению населения видно, где была в те времена настоящая «Русская держава».

Высказывание о том, что население ВКЛ (беларусы и украинцы) говорило на «московитском» языке, есть очередная демонстрация автором своего невежества. Никакого «московитского» языка не существовало в природе, жители Московии — это финны мордовской группы, с большой примесью тюрок (татар). Славянскому языку их учили попы по болгарским церковным книгам, написанным на солунском (македонском) диалекте IX-XI веков.

Язык Московии тогдашние лингвисты вовсе не считали РУССКИМ языком. Этим термином они обозначали язык русинов Киевщины и Волыни. Впрочем, все эти нюансы мы уже рассмотрели в главах «Мифы и правда о языке предков» и «Выдуманная «Древняя Русь»».

Не было также и «единой русской православной веры».

В организационном плане московская церковь с 1448 по 1589 год была отдельной, независимой. Фактически — автокефальной, хотя официально автокефалия не объявлялась. Такие авторы, как Амбражевич, не знают исторических фактов. В декабре 1448 года собор (т. е. съезд) духовенства московского государства по прямому приказу князя Василия II «Тёмного» избрал своим митрополитом Иону, епископа Рязани и Мурома — без санкции патриарха Константинопольского. Называлась эта церковь просто «православной», слово «русская» отсутствовало. Только в 1589 году (через 140 лет!) Борис Годунов, бывший тогда «управителем» царя Федора Ивановича, сторговался с греками о возвращении московской митрополии под духовное покровительство константинопольского патриархата и о новом названии — Русская Православная Церковь (РПЦ).

В плане содержания московская вера являлась в начале XV века синтезом несторианства и ислама. Во времена царизма и СССР изучение этого синтеза считалось запретной темой для исследователей. Но к настоящему времени, несмотря на яростное сопротивление деятелей современной РПЦ, все основные факты выявлены и проанализированы. Впрочем, это не наша тема.

Нам достаточно знать, что главное отличие московской веры (якобы православной) от канонической, греческого образца, заключалось в обожествлении личности великого князя, а также великого хана Золотой Орды — ведь это он выдавал ярлыки (своего рода патенты) на княжение. Ничего подобного никогда не было в православных церквах Киева, Твери и Новгорода. Не случайно Михалон Литвин в своем сочинении, написанном около 1550 года, вообще не считал московскую церковь христианской, а мосхов (московитов) — христианами.

И по той же самой причине царь Иван IV (прозванный за свою крайнюю жестокость «Грозным») приказал вырезать все духовенство Православной Церкви греческого толка в Новгороде, Твери и Полоцке. Но это произошло позже, а в 1514 году была только одна «истинно русская вера» — Киевская церковь, имевшая свои епархии в Новгороде, Пскове, Твери, Полоцке и других регионах, протянувшихся с юга на север, от Днепровских порогов до Волхова.

«Единокровные братья»?

Самое же забавное то, что Амбражевич утверждает, будто наши предки «сохраняли этническое единство с русским народом Русской державы».

Вообще говоря, всем пишущим людям необходимо учитывать соотношение общего и частного. Если Московское государство, а затем сменившая его Российская империя строились на основе принципа «этнического и религиозного единства», то в таком случае башкир, татар, калмыков и многих других надо считать «единокровными и единоверными братьями русских». Ведь башкиры, татары, черемисы, пермяки, мордва, калмыки и многие другие финно-угорские и тюркские народы попали под власть Москвы значительно раньше украинцев и беларусов. Кстати, вместе с беларусами Россия «собрала» в 1795 году еще и поляков. Неужели они тоже «единокровные и единоверные братья» русским?

Не сходится одно с другим: частный «единокровный» подход к Беларуси и Украине не соответствует общему подходу во всех других случаях.

Должно быть одно из двух. Л ибо «этническое единство» — и тогда восточная граница так называемой «Русской державы» не может проходить дальше границы «Золотого кольца» современной Центральной России[39]. Либо никакого «единокровия» нет, и тогда Русская держава всего лишь переименованная Золотая Орда. В реальности было, конечно, второе, поэтому ссылки на «этническое единство» неуместны.

Кроме того, сами этносы в Восточной Европе начали формироваться только с середины ХIII века, при этом этнос беларусов формировался в ВКЛ, вовсе не в Киевской Руси и даже не в Полоцком государстве. Такова официальная точка зрения нашей исторической науки, зафиксированная в энциклопедиях.

Как сегодня считает большинство беларуских ученых, беларусы — славянизированные балты, тогда как русские — славянизированные финны и народы Орды. У нас разные комплексы генов (гаплогруппы), разная антропология (т. е. разная расовая принадлежность), разное историческое происхождение (из разных групп племен), разные материальные культуры.

Правда, существует точка зрения, согласно которой этническое единство возникает в результате длительного совместного проживаняния. Но литвины (предки беларусов) никогда не жили вместе с предками русских в одном государстве. Ученые считают, что беларуский этнос сформировался в ХІV-ХVІ веках, тогда как частью Российской империи земли Беларуси стали только к концу XVIII века — на два или даже три столетия позже.

Вот с поляками у нас было союзное государство (Речь Посполитая обоих народов) в течение 226 лет — с 1569 до 1795 года. Поэтому если брать на вооружение концепцию о «создании общей этничности благодаря совместному проживанию этносов в одном государстве», то поляки нам гораздо в большей степени родственники, чем русские.

Что же касается реалий 1514 года, то никаких «беларусов» и «Беларуси» тогда не было — мы назывались литвинами и Литвой, а «Белой Русью» тогда себя именовала Московия. Русинами были нынешние украинцы, и никто не именовал московитов «русскими» (национальность «русские» придумал Яков Свердлов для РСФСР). Отсюда риторический вопрос: с какой стати литвины в 1514 году должны были видеть свое «этническое родство» с московитами (вовсе не русскими!). Тем более, что в московском войске большинство составляли мордва и татары, которые вообще не понимали славянского языка!

А еще Амбражевич пишет:

«На землях современной Белой Руси разница между тогдашними Польшей и Москвой состояла в том, что русское войско приходило на земли, где жили единокровные братья и единоверцы. Поэтому население страдало мало. Напротив, поляки, вторгаясь на западные и окраинные земли Руси, жгли и грабили «схизматиков». Фактически они были оккупантами и вели себя в соответствии с известной пословицей: «Коль не съем, то хоть понадкусываю»».

Ну, а это просто вранье. Польша никогда не воевала с ВКЛ, никогда на наши земли не вторгались войска Польского королевства. Зато Московия делала это за 300 лет, с 1368 по 1667 год — 12 раз!

Показательно, например, название книги А. Е. Тараса — «Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в ХІV-ХVІІ веках», которое четко отражает содержание средневековых войн в этом регионе. Два последних субъекта истории поданы как единое целое, ибо действительно таковым являлись. Они никогда не воевали между собой и воевать не могли в принципе — ведь в Польше с 1386 года правила литвинская (беларуская) династия Ягеллонов, а не поляки правили у нас.

Более того, по просьбам правящей элиты ВКЛ именно поляки много раз помогали нам отражать нападения Московии, крымских татар, восставших казаков Запорожья.

Только человек с больным воображением может себе представить картину того, как войско Короны вторгается в Литву. Ведь Король Польский был одновременно Великим князем Литовским, Русским и Жамойтским. Получается, что он должен был воевать САМ С СОБОЙ?

А как прикажете понимать фразу «поэтому население страдало мало»? За время войны московского царя Алексея Михайловича (якобы «тишайшего») в 1654 - 1667 годах против Речи Посполитой, от рук «единокровных и единоверных братьев» с Востока погибло около ПОЛОВИНЫ населения ВКЛ. Еще 300 тысяч беларусов московиты увели к себе в рабство. Неужели этого «мало»? И если это не страдания, то что вообще считать страданиями?

Амбражевич утверждает:

«К началу XVI века Великое княжество Московское (ВКМ) превратилось в мощную Православную державу. Будучи прямыми потомками и наследниками династии Рюриковичей — создателей и властителей Киевской Руси — ее государи в полном соответствии с нормами международного феодального права заявили о своих исторических правах на земли Древней Руси, оказавшиеся в составе ВКЛ».

Великое княжество Литовское и Русское являлось самостоятельным государством, и Киев был в нем наследником самого себя. Отдавать свои земли какому-то захудалому Московскому княжеству, появившемуся в Орде, он не собирался. Когда князь Владимир Святославич крестил в 988 году жителей Киева, Москвы еще не было на свете даже в виде хутора. Она появилась через 280 с лишним лет после этого эпохального события. Так что претензии Москвы на наследие Киевской Руси просто карикатурны.

Откуда вообще пошла суета вокруг Киева? Ведь почти все российские авторы, от Николая Карамзина до Льва Гумилева, используют примерно такую формулировку:

«В 1362 году после битвы на Синей Воде литовский князь Альгерд сумел захватить в состав ВКЛ русские земли Киева».

Иными словами. «Литва захватила Киев у России».

Но это просто смешно, так как никакой «России» в 1362 году не было, а был только окраинный московский улус Золотой Орды. И воевал Альгерд не с киевлянами (которые были как раз на его стороне) и не с Россией, а с Ордой. В начале сентября 1362 года на реке Синяя Вода он разгромил объединенные силы трех татарских ханов — Кичибея, Кутлубуга и Демира. Поэтому, с учетом традиционных стонов московских историков о «татаро-монгольском иге», освобождение хотя бы Киевских земель от этого ига должно выглядеть подвигом, тем более что Киеву был возвращен статус Великого княжества Русского.

Однако здесь и зарыта собака. Оказывается, что и Орде ярлык на владение Киевскими землями получил князь Александр Ярославич («Невский») — за верную службу великому хану Берке. Вот в чем состоит «преступление Литвы»: она освободила Киев от Орды, но тем самым лишила Александра, великого князя Владимирского — слугу великого хана Золотой Орды — его «законного» (по ордынскому ярлыку) владения!

Но разве кто-то в здравом уме может считать сегодня ярлыки Орды на княжение документами, определяющими принадлежность территорий? Тем более, что каждому конкретному князю в Орде выдавали отдельный личный патент (ярлык) на княжение. Сын совсем не обязательно получал владение отца. Что касается Киева, то ярлык на владение им никто из наследников Александра в Орде не получал.

Несмотря на это, все равно находятся умники, которые пытаются объяснять захватнические войны Московии некими «ущемленными феодальными правами» московских князей. Да еще «правами» того времени, когда сами они были вассалами Орды, ползали на коленях перед великими ханами с деревянным ярмом на шее!

Мало того, Киев никогда не являлся колонией Залесья (Владимиро-Суздальской земли), наоборот, Залесье было его колонией, основанной князем Юрием по прозвищу «Долгорукий» (потому с «длинными руками», что захапал земли, до которых от Киева по прямой линии примерно 950 километров). Вот Киев действительно мог претендовать на земли своей бывшей колонии «в полном соответствии с нормами международного феодального права», каковые выдумывает автор.

А как понимать фразу «земли Древней Руси, оказавшиеся в составе ВКЛ»? Что значит «оказавшиеся»? Слово «оказавшиеся» означает нечто случайное. Удивительная демагогия: неужели земли Минска случайно оказались в составе Беларуси, а земли Киева — в составе Украины?! Видимо, по мнению Амбражевича, руководствующегося никому не известными нормами «международного феодального права», так оно и есть.

И наконец, при чем здесь Рюриковичи? Династия Рюриковичей в Москве прервалась в 1598 году со смертью Федора Ивановича, сына Ивана IV, а династия Романовых (Кобылиных) стала царствовать с 1613 года и к Рюриковичам никакого отношения не имела (об этом уже шла речь в 4-й главе). Тем не менее царь Алексей Михайлович Романов заявил о своих претензиях на Украину и земли ВКЛ. Получается, что это он нарушал «нормы международного феодального права», о которых говорит Амбражевич.

Битвы на Ведроше и под Оршей — правда и вымыслы

Книга Амбражевича переполнена выдумками автора. Вот очередная:

«Геополитическим «ключом» к славяно-русским землям ВКЛ был город Смоленск. Одним из крупнейших сражений за его присоединение была битва у реки Ведроши (р. Ведрошь — приток Днепра) на Митьковом поле близ Дорогобужа, положившая начало воссоединению русских земель».

Смоленское княжество с 1136 по 1395 год (260 лет) было независимым, а с 1395 оно входило в состав ВКЛ. Сам Смоленск вплоть до 30-х годов XX века являлся этнически беларуским городом, а не каким-то «славяно-русским». Даже штаб Белорусского военного округа до 1932 года находился в Смоленске. Если употреблять термин «земли», то Смоленщина — это земля кривичей, которые не «славяне» (тем более не «русские»), а славянизированные балты.

Спрашивается, по какому праву (пусть даже «международному феодальному») московиты (мокшане, мосхи — финский этнос) стал претендовать на земли балтов-кривичей? Не было у них никакого права на это, ни «феодального», ни какого-либо иного. Просто-напросто Московия со времени правления великого князя Ивана III на протяжении четырех столетий вела непрерывные захватнические войны по всему периметру своих границ. Поэтому речь может идти исключительно о «праве сильного». Баснописец Иван Крылов дал четкую характеристику этому праву разбойников: «у сильного всегда бессильный виноват».

«Она (битва) произошла 14 июня 1500 года. Войска ВКЛ возглавлял назначенный великим князем литовским Александром Казимировичем гетман Константин Острожский. Сражение началось удачно для литовских войск. Гетману удалось разбить передовой отряд «московитов»».

Смотрите, слово «московиты» Амбражевич взял в кавычки, дескать, это и не московиты вовсе. Кто же тогда? Татары? А наши войска он называет «литовскими войсками». Где последовательность? Коль ВКЛ — Древняя Русь, то и войско у нее русское, ибо, как он сказал выше, «русские земли составляли большую часть территории ВКЛ, а «Русь», «люди русские» — большую часть его населения».

Подобная демагогия называется в науке фальсификацией. Если автор решил называть большинство населения ВКЛ «русскими», то в таком случае и войско ВКЛ он тоже должен называть русским. Иначе создается ложная картина ― будто бы войско ВКЛ состояло из жамойтов, а не литвинов — предков беларусов. В реальности же, по Переписям Войска ВКЛ, жамойтов в княжеском войске было около 3 %, а среди старших офицеров — ни одного.

«Преследуя его остатки, Острожский с главными силами переправились через реку Тросну. Там воинство ВКЛ попало в засаду, устроенную основными силами русского войска во главе с князем-воеводой Д. Щеней, которые внезапным ударом смяли неприятеля и решили исход битвы. В результате длившегося почти шесть часов боя был уничтожен цвет литовского воинства, а сам гетман К. Острожскнй взят в плен и увезен в Москву как отступник от Православия, воевавший против единокровных единоверцев».

Автор выдумал, будто бы князь Острожский принадлежал к пастве Московской церкви, этому гибриду несторианства с исламом, которая до 1589 года даже «русской» не называлась.

«Там он «весьма неискренно» присягнул в верности русскому государю. За это Острожскому дали чин воеводы и земли. Однако он сам, мечтавший стать великим князем Литовским, Русским и Жамойтским и претендовавший на роль объединителя православной Руси, как показывают дальнейшие события, не простил своих победителей и жаждал реванша».

И это тоже вранье.

Во-первых, относительно искренности. Князь Константин присягнул на верность не государству (в те времена таких присяг никто не давал), а конкретному князю Ивану ІІІ. И до тех пор, пока тот был жив, верно служил ему. На родину Константин Острожский бежал и январе 1507 года, через год и три месяца после смерти московского монарха, наступившей 27 октября 1505 года.

Во-вторых, какой такой «русский государь»? Иван III и Василий III (его сын) имели титулы московских князей ― то есть на лестнице феодальной иерархии стояли ниже великого князя Литвы Сигизмунда I, являвшегося еще и королем Польским (титул короля мог даровать только император Священной Римской империи).

В-третьих, по поводу термина «русский». В книге Сигизмунда Герберштейна «Записки о Московии» есть портреты Василия III, сделанные с натуры художником, сопровождавшим австрийского посланника. Василий везде изображен в чалме, персидском халате, восточных сапогах с загнутыми носками (чтобы при ходьбе не тревожить землю как вместилище праха предков), на боку у него изогнутая ордынская сабля. Чалма, халат и сапоги крючком — это, видимо, и есть внешние признаки «истинно русского человека».

Вообще говоря, период правления Ивана III и Василия III характерен в Московии причудливым сочетанием местного элемента (финского, христианизированного) и восточного (тюркского — мусульманского). Так, на монете периода правления Ивана III ими «Иван» написано арабскими буквами: «ИБАН». Там же имеется надпись: «Москов ахчасы будыр» (Московия — это ее монета). А на монете Василия III надпись по русски «Великага князя Василья Дм» и по-арабски — «ла илляхи ля илляху Мухаммадун расуллю лляхи», то есть «Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммад посланник Аллаха». Это тоже признаки «истинно русского государя»?

Амбражевич пишет:

«Первое окружение и шестимесячная осада города (Смоленска) русскими войсками, длившиеся с ноября 1512 по январь 1513 года, оказались неудачными для ВКМ. Второй поход на Смоленск (лето - зима 1513 г.) также не увенчался успехом. (Разве что в состав Русской державы вошло Волоцкое удельное княжество)».

Снова «передергивание»: войска Москвы — «русские», войска Смоленска — «не русские». Раньше автор пел песню о единокровных и единоверных братьях, но тут прошел мимо того факта, что жители Смоленска не горели желанием «воссоединяться» с московитами. Значит, не считали их ни единокровными, ни единоверными! Упорно защищали свою свободу от мосхов в чалмах и халатах, молившихся в своих церквах одновременно Иисусу Христу и Аллаху.

«После примерно двух лет боевых действий, ведшихся с переменным успехом. 29 июня 1514 года великий князь московский Василий III в третий раз осадил город. Жители Смоленска не стали дожидаться помощи Сигизмунда и «поддалися князю московскому з городом и замком Смоленским»».

Измученные смоляне сдались московским захватчикам! Ведь всему есть предел, и стойкости тоже. Тем более, что население города не из одних воинов состояло, было там полно женщин с детьми, а также всяких купцов, ремесленников и священнослужителей. Но в российских учебниках истории пишут, что «Василий III освободил Смоленск от литовского ига»!

«Для зашиты Смоленска от приближавшегося со стороны Минска войска короля Сигизмунда великий князь московский отправил свои войска во главе с князем М. Глинским, воеводами братьями Булгаковыми (Михаилом Голицей и Дмитрием Ивановичем) и конюшим И. А. Челядниным. Их войска должны были прикрыть Смоленск со стороны Борисова, Орши, Минска и Друцка.

Польский король и его армия двигались из Минска к Борисову. ... Всего около 36 тысяч воинов. Таким образом, войско Сигизмунда «даже условно нельзя считать белорусским». Большую его часть — не менее 56 % — составило «польское войско, над которым был гетман Ян Свирщевский» (он же был назначен главнокомандующим). Оставшиеся около 40 % приходятся на выходцев из земель нынешних Прибалтики, Беларуси, Украины».

Как же сильно хочет автор «отмазать» беларусов от этой битвы! Мол, выходцы из земель «нынешней Прибалтики» там воевали. В войске ВКЛ, как уже было сказано, таких ополченцев было не более 3 %, поэтому ставить их в начало списка — значит «вешать лапшу на уши». В реальности среди 16 тысяч всадников войска ВКЛ, которыми командовал наивысший гетман Литвы князь Константин Острожский, большинство составляли беларусы (литвины). Отрядом польской тяжелой кавалерии командовал не какой-то Свирщевский, а Януш Сверчовский, и был он не гетман, а староста Трембовельский.

Поэтому неверной является фраза «таким образом, войско Сигизмунда даже условно нельзя считать белорусским». Давайте сравним: в реальности до 70 % сил московитов составляли «татары да мордва», но Амбражевич именует их «русскими войсками». А литвинам отказывает даже в «условном» именовании «беларускими войсками». Где же объективность?

Ведь есть с чем сравнивать, например с Куликовской битвой. В ней участвовали хоругви литовских князей Андрея и Дмитрия Альгердовичей, но никто не утверждает, подобно Амбражевичу, что войско Дмитрия Ивановича «Донского» «даже условно нельзя считать белорусским», хотя в нем беларусов было гораздо меньше, чем в Оршанской битве. Нет, в России его и сегодня называют «русско-белорусским войском» (например, таково определение Льва Гумилева). А в Оршанской битве — «даже условно не беларуское». Потому что беларусы НЕ ДОЛЖНЫ ВОЕВАТЬ С МОСКВОЙ. Вот и вся «научная логика».

Теперь об исторической этике: автор не уважает подвиг наших предков, защищавших Отечество от агрессии соседа. Более того, он этого соседа еще и оправдывает: дескать, правильно сделал, что напал.

«В свою очередь численность войск Московского княжества принято определять в 80 тысяч. Многие историки считают эту цифру по меньшей мере «сильно завышенной».

Во всяком случае русское войско, оказавшееся у Орши, насчитывало намного меньше 80 тысяч ратников.

Большая часть армии Великого княжества Московского во главе с лучшим полководцем — Даниилом Щеней — стояла гарнизоном под Смоленском.

Там же находилась и вся русская артиллерия. Часть сил находилась в Дорогобуже в ставке великого князя Василия III».

Как видите, автор (Амбражевич) явно симпатизирует оккупантам, а не литвинам-беларусам. То есть он на их стороне, а не на стороне наших предков. Чем не янычар[40]?

Амбражевич пишет:

«Битва под Оршей произошла 8 сентября 1514 года. Полки Московского княжества вступили в битву под белым и светло-красным флагом с изображением Георгия Победоносца и архангелов».

Я так и не понял суть «военно-исторического аспекта» по Амбражевичу. Может быть, я слишком глуп, но все же хочу задать еще один риторический вопрос: что делали войска Москвы на территории Литвы — нынешней Беларуси? Они же не рожь убирать пришли. Вломились десятки тысяч вооруженных людей, которые грабили и жгли здешние селения, насиловали женщин и детей, обозами увозили в Московию награбленное и пленников. Кстати говоря, захватили с собой несколько десятков тысяч кандалов. Видимо, для большей надежности «воссоединения» с «единокровным и единоверным народом».

«Тогда поляки и литовцы обрушились на самого Челяднина, а «разобиженный князь Булгаков-Голица в свою очередь не пришел уже ему на помошь».

Кого автор именует словом «литовцы»? Что, у них были жамойтские фамилии? Нет, исключительно литвинские (беларуские) с окончаниями на «-ович» или «-ич». Но опять мы видим желание оградить наших предков от этой битвы. Дескать, не мы там воевали, а какие-то жмудины с поляками посмели защищать Восточную Беларусь от агрессии соседнего княжества.

«Битва складывалась крайне неудачно для русских войск не столько в силу полководческого гения К. Острожского, сколько в силу исключительно бездарного руководства битвой московскими воеводами».

Ну конечно, Острожский не имел даже способностей полководца, не говоря уже о чем-то большем. Из 70 лет жизни (1460 - 1530) он 26 лет являлся главнокомандующим войсками ВКЛ («наивысшим гетманом»), выиграл 63 сражения, потерпел поражение только в трех. Однако он плох тем, что защищал свою Литву от Москвы, а не наоборот. Потому нельзя его возводить в кумиры патриотов. Вот такая логика у всех этих амбражевичей.

Холуйство перед Россией

Амбражевич:

«Воодушевленное победой в битве, польско-литовское воинство под предводительством гетмана Острожского двинулось к Смоленску, надеясь взять город и выиграть затянувшуюся войну. К Смоленску гетман подошел с 6-тысячным войском. Возникает вопрос: куда девались остальные примерно 30 тысяч королевской армии? Остались ли они навечно на месте битвы?

... Большинство пишущих об Оршанской битве старательно стремится умолчать о потерях королевского войска, от которого осталось в живых после «блистательной победы» около 6 тыс. человек, т. е. потери составили более 85 % воинов! В том числе и поэтому не «победитель» Сигизмунд-Август, а «побежденный» Василий диктовал условия мира. Так что «великие воители» Я. Свирщевский и К. Острожский могут, в лучшем случае, претендовать на сомнительные лавры паря Пирра, примерно с такими же (в процентном отношении) потерями победившего римлян в своей предпоследней битве. (В последней Пирр, у которого практически не остаюсь воинов, был убит)».

И здесь Амбражевич лжет. Эти 6 тысяч вовсе не были «остатком» войска ВКЛ. Процитирую книгу А. Е. Тараса «Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII веках» (Москва. 2006, с. 195 - 196):

«В Смоленске сторонники литовского Великого князя устроили заговор, причем во главе его стоял православный владыка (епископ) Варсонофий. Он отправил к Сигизмунду своего племянника с письмом такого содержания: «Если пойдешь теперь к Смоленску сам или воевод пришлешь со многими людьми, то можешь без труда взять город». Князь обрадовался, отправил заговорщикам свою грамоту и богатые дары.

Однако кто-то донес на заговорщиков московскому наместнику Василию Шуйскому. Тот велел схватить Варсонофия и других заговорщиков, посадил под стражу и доложил об этом великому князю в Дорогобуж. А к Смоленску тем временем подошел князь Константин Острожский. Надеясь на помощь Варсонофия, король отправил с Острожским только шесть тысяч человек. Но Шуйский разуверил его, повесив всех заговорщиков, кроме Варсонофия, на городских стенах, на глазах у всех».

Вот почему было только 6 тысяч, к «потерям в битве» это никакого отношения не имеет.

Тут другое удивляет: Амбражевич фантазировал о «единоверцах», а восстал против московитов именно церковный лидер смолян — православный епископ Смоленский. Однако его сей факт не смущает. Он об этих событиях рассказывает так:

«Узнав о приближении королевской армии к Смоленску, Острожскому сдались Дубровно, Мстиславль и Кричев.

.....То же самое собирались сделать и знатнейшие жители Смоленска во главе с епископом Варсонофием (...). Предательский замысел верхушки был сорван простыми людьми, так как «мещане смоленские хотели остаться за Москвою». Они выдали заговорщиков наместнику русского государя — князю Василию Шуйскому. Шуйский приказал повесить всех изменников (кроме Варсонофия) на городских стенах, на виду у королевского войска. С. Соловьев пишет: «который из них получил от великого князя шубу, был повешен в этой самой шубе; который получил ковш серебряный или чару, тому привесили на шею эти подарки и таким образом повесили». Все горожане Смоленска встали на защиту города».

Я не понимаю: как это «ВСЕ горожане Смоленска встали на защиту города» — если на городских стенах захватчики-московиты повесили всю знать Смоленска за участие в заговоре? Они, повешенные, не горожане Смоленска? Все точно наоборот: перевешали всех патриотов Смоленска и этим кровавым актом утвердили власть Москвы.

Позволю себе такой комментарий. Есть люди — а есть НЕЛЮДИ. Так вот, в Великом княжестве Литовском жили люди — они никогда не вешали на городских стенах кого-то на страх кому-то. А вот «единокровные братья» с востока занимались этим постоянно. То же самое повторилось при оккупации Полоцка Иваном Грозным, когда он в 1580 году приказал на крепостных стенах повесить трупы жителей города — для устрашения армии, которая пришла вызволять Полоцк из московского рабства.

Это чисто ордынские привычки, абсолютно чуждые нашим предкам и их представлениям о человечности. И вот этих ордынских дикарей автор именует «Русской держаной». Николай Амбражевич радостно подводит итог:

«Смоленск вновь стал русским».

Хочу еще раз напомнить, что Смоленск никогда прежде не был русским, если понимать под этим термином слово «московский» (как видим, Амбражевич понимает дело именно так).

И еще из той же «оперы»: если Смоленск изначально был «русским», то почему руководство БССР требовало от руководства РСФСР возвращения его в состав Беларуси?

А вот почему. В 1868 году Центральный статистический комитет МВД царской России собрал сведения о Смоленской губернии и результаты опубликовал (см. книгу Е Е. Ширяева «Русь Белая. Русь Черная и Литва в картах», Минск, 1991). Выяснилось, что в городе Смоленске и Смоленском уезде проживало в 1868 году 82.636 беларусов и только 7.611 великороссов плюс к ним 1.077 представителей других национальностей. Таким образом, беларусы составляли 90,48 % жителей от обшей численности 91.324 человека.

Ну и какой же Смоленск «русский»? Поэтому московский князь Василий III в 1514 году не «освободил» Смоленск, а захватил! Вполне понятно, почему литвины-беларусы воевали за Смоленск[41]. Одним из эпизодов той войны явилась Оршанская битва.

Как видим, суть взглядов Амбражевича сводится к одной главной мысли — вполне в духе «западнорусизма»: у беларусов не было в прошлом и не может быть в настоящем своей государственности, независимой от восточной империи.

Моя точка зрении такова: наши предки создали в Средние века великую Державу — ВКЛ. Но зарубежные силы уже давно и настойчиво пытаются вычеркнуть из истории это наше достояние. Однако им не удалось сделать это ни при царизме, ни в СССР. И тем более не удастся в независимой суверенной Беларуси. А доморощенные добровольные янычары вроде Амбражевича постепенно все вымрут. Иной судьбы у них нет.

Вот краткий рассказ о том, как в XIX веке царизм насильно навязал беларусам свою государственную религию.

Одна открытая церковь заменяет три полка

Указом царя Николая I в 1839 году литвинам (беларусам) было запрещено молиться Богу на своем языке, подлежала сожжению церковная литература на беларуской «мове» (в том числе Библии), упразднялась униатская вера, а вместо нее насаждалось православие московского образца.

Как уже выше говорилось, Московская церковь взяла от несторианского христианства Золотой Орды обожествление власти. Это обожествление переняли от татар суздальские князья (князь Александр Ярославич «Невский» был побратимом Сартака — сына хана Батыя, христианина несторианского толка). Западная часть Руси эту ересь не признавала, вот почему Иван IV («Грозный») уничтожил всё (или почти всё) духовенство Новгорода, Твери и Полоцка[42].

С тех пор московская религия была несколько модернизирована. В 1589 году Борис Годунов, «управитель» царя Федора Ивановича, выторговал у константинопольского патриарха новое название «Русская Православная Церковь» (РПЦ), но суть ее осталась прежней. Царизм использовал РПЦ в качестве главного инструмента для духовного порабощения жителей захваченных территорий. Именно путем христианизации и сопровождавшей её русификации были ассимилированы в «великорусскую народность» финно-угорские и тюркские народы бывшей Золотой Орды.

Вопреки заявлениям идеологов РПЦ и царизма, литвины (беларусы) никогда не были «одной веры» с московитами хотя бы уже потому, что московская вера автоматически означала признание власти московских правителей. Жители ВКЛ (Беларуси), естественно, не могли быть подданными иностранного феодала. С 1596 года православные литвины (адепты восточного христианства греческого толка, а не московского) стали униатами. Московиты же еще в 1441 году (при Василии II) принципиально отвергли Флорентийскую церковную унию — именно по причине несторианской сути своего вероучения, согласно которой московский великий князь (позже переименованный в царя) считался «помазанником Божиим» (т. е. избранником самого Господа).

Еще до трех разделов Речи Посполитой (1772, 1792, 1795 гг.) Москва дважды пыталась силой навязать свою веру нашим предкам: во время 17-летней оккупации Полоцка царем Иваном IV (1563 - 1580 гг.) и во время захватнической войны царя Алексея Михайловича в 1654 - 1667 гг.

Третья такая попытка — конец XVIII и весь XIX век. Силовое навязывание нашим предкам московской веры имело следующие цели:

— борьбу с европейскими традициями литвинов (беларусов), в первую очередь с муниципальным (городским) и поветовым (уездным) самоуправлением, включавшим избираемость всех трех ветвей власти;

— привитие литвинам (беларусам) чуждого им обожествления власти монарха и формирование у них отношения к государству как к высшей ценности;

— замену истории ВКЛ и его церкви на историю Московии и РПЦ;

— ликвидацию всего литвинского (беларуского): языка, культуры, исторической памяти и, в конечном счете, ментальности;

— ассимиляцию литвинов (беларусов) в великорусскую народность.

По мысли российских чиновников, каждая новая церковь РПЦ Москвы причиняла больше ущерба национально-освободительному движению литвинов (беларусов), чем три полка русских солдат.

Религиозное насилие

Один из главных деятелей по распространению московского православия на землях Беларуси, епископ Иосиф Семашко постоянно жаловался, что литвины (беларусы) относятся к насаждению в Литве (Беларуси) православия с открытой враждебностью[43]. Он характеризовал столицу региона (Вильню) как город, «кипящий ненавистным фанатизмом против православных, лежащий вне круга православного населения».

Больше всего проблем при насаждении православия царская администрация встретила на территории Литовской православной епархии, которая тогда охватывала всю Центральную и Западную части нынешней Республики Беларусь (эти земли являлись исторической Литвой). Как признавал в частной переписке сам Семашко, здесь насчитывалось полтора миллиона католиков, поэтому 700 тысяч «воссоединенных» православных составляли менее половины от католического большинства, причем все «воссоединенные» — вчерашние униаты, которые жили «под продолжительнейшим влиянием иноверчества и иноземства». Тут соврал Семашко — вместо слов «под продолжительнейшим» следовало написать «всегда», поскольку никогда раньше коренное население Беларуси не было одной веры с жителями Московии или подданными их монарха.

Само слово «воссоединенные» ложно, так как никогда за всю историю Великого княжества Литовского униаты (ведь это они стали «воссоединенными») не присягали московским правителям. «Воссоединяться» можно только с тем, частью чего ты когда-то был. Но литвины (беларусы) никогда не были частью Московского улуса (который в Москве и сегодня называют «Святой Русью») и никогда не исповедовали ее государственную веру. В отличие от Москвы, в наших храмах не изображали на фресках рядом с Иисусом и апостолами великих ханов Золотой Орды, а потом царей Ивана «Грозного» и Бориса Годунова.

Огромное недовольство у вчерашних униатов, насильно «воссоединенных» с московской церковью, вызывало решение Святейшего Синода от 1859 года направлять в беларуские губернии из великорусских губерний священников «в виде МИССИОНЕРОВ для укрепления в православии присоединенных к восточной церкви». Само слово «миссионеры» в этом решении указывает на то, что речь идет о внедрении какой-то новой религии, ранее неизвестной коренному населению края.

Местных священников, бывших униатов, пользовавшихся уважением у единокровных верующих благодаря своей образованности и культуре, заменили тысячи бородатых финско-татарских проходимцев из российской глубинки. Никто из них не знал литвинского языка (беларуской «мовы»), к тому же они изумляли местных жителей своим бескультурьем, невежеством и пьянством.

Даже «Иуда-предатель» Иосиф Семашко (так его называли многие современники) назвал это решение высшей церковной власти России вредным и ошибочным.

Он пытался сдерживать нашествие московских попов, но с 1863 года, по инициативе губернатора-вешателя М. И. Муравьева, нашествие превратилось в потоп.

Тогда же «вешатель» переименовал Белоруссию в Северо-Западный край.

В середине второй половины XIX века оккупационная сущность навязанного беларусам московского православия не вызывала ни у кого сомнений. Паства беларуская, но почти все попы в церквах — пришлые. Довершал картину тот факт, что к середине второй половины XIX века в Беларуси не осталось ни одного архиерея из этнических беларусов, местных уроженцев.

Теоретик западнорусизма, профессор Санкт-Петербургской духовной академии Михаил Коялович (1828 - 1891), писал в 1873 году о съезде православных священников в Беларуси, что депутаты разделились на две части, обзывая друг друга «москалями-кацапами» и «поляками-униатами»[44]. Такие свары среди «воссоединенных» убедительно свидетельствовали об изначальной гнилости так называемого «воссоединения».

Одной из форм выражения верующими протеста против «воссоединения» стал массовый переход в католичество.

Например, в 1859 году в Литовской православной епархии в приходе деревни Клешели «совращено было в латинство до 300 человек», а в деревне Клястицы жители «оказали сопротивление совершению крестного хода по чину православной церкви».

Царский чиновник Помпей Батюшков, который с 1851 по 1869 год руководил Виленским учебным округом, упоминал в своих записках 100 православных прихожан местечка Порозово в Гродненской губернии, которые перешли в латинский обряд в 1858 году; там же в 1871 году выказали желание перейти в католичество уже 491 человек. Они проявили такое упорство в своем решении, что созданная царской администрацией для разбора дела специальная комиссия ничего не смогла изменить, ей пришлось признать 464 из них католиками, оставив без наказания.

Тут надо объяснить, что в царской России переход из православия в иную веру считался уголовным преступлением (!) и карался тюрьмой либо ссылкой, с конфискацией имущества. Оно и понятно: цари видели в иноверии отказ от присяги себе, то есть — бунт против самодержавия.

Историк Андрей Пятчиц писал в очерке ««Торжество» православия в Беларуси» (дайджест «Деды», выпуск 5):

«Во время встреч смоленского епископа Иосифа с жителями южных приходов Виленской губернии (ныне это северная часть Гродненской области) в 1871 году от владыки требовали — «некоторые со слезами, некоторые с неистовством» — перевода их в латинский обряд. В этом регионе нередки были случаи, когда православных священников (сами православные) не пускали в хаты, пугали ими детей, называя их «медведями» и «злою бородатою чучелой». Увидев православного священника (командированного из России), дети прятались или с криком убегали».

Детский испуг понятен — попы действительно выглядели ужасно. Большинство униатских священников брило бороду, а те, кто ее носили, то носили подстриженную, красивую. А вот у российских попов бороды были косматые («дикие»), вдобавок у многих немытые и вонючие.

Насчет бород интересен такой нюанс. Московские захватчики за время войны 1654 - 67 годов увели к себе в рабство 300 тысяч беларуских крестьян и мастеровых горожан. Так вот от этих бывших горожан-беларусов, привыкших брить лица по европейской традиции, стала и московитам передаваться мода на бритье. Но царю Алексею Михайловичу она показалась возмутительной, ибо была «перенятой от литвинов», и он издал указ, которым запретил московитам не только бриться, но и подравнивать бороды.

Забавно, что его сын Петр I издал указ противоположного содержания, которым запретил своим подданным носить бороду, даже ввел налог за право ношения бороды. Видимо, Петр посчитал обидным, что иностранцы называют россиян «бородатыми чучелами», каковыми они стали в результате указа его отца. Тем не менее попы и в XIX веке следовали указу Алексея Федоровича, а не его сына Петра, так как РПЦ враждебно воспринимала петровскую модернизацию по образцу Западной Европы.

Олин из читателей нашей газеты в 2002 году высказал в письме такую мысль:

Но на выборах мэра Санкт-Петербурга поражение одного из кандидатов местные политологи объясняли именно бородой:

«Санкт-Петербург — европейский город, и его жители не считают «своим» кандидата с сибирской бородой на лице. Пусть выдвигает свою кандидатуру в Сибири, а не у нас».

Получается, что и в Санкт-Петербурге такой типаж сегодня считают «бородатою чучелой».

Как село Куродичи стало селом Казанским

Как известно, ВКЛ отличалось веротерпимостью. В Российской империи все было наоборот. Там религия являлась важнейшим элементом ассимиляции нерусских народов и закрепления колониальной власти над ними. По оценкам демографов, из нынешнего русского этноса в 140 - 150 млн. человек не менее 100 миллионов являются нерусскими в этническом смысле, это потомки людей, ассимилированных через веру после 1650 года. Русификация происходила автоматически: когда человек принимал веру РПЦ, он получал русское имя и фамилию, а при богослужениях использовался только церковнославянский язык — «родитель» современного русского языка. В результате «новые православные» постепенно, за два — три поколения, начинали считать себя «русскими».

Российские законы XIX века объявляли прямо:

«... как рожденным в православной вере, так и обратившимся к ней из других вер, запрещается отступить от нее и принять иную веру, хотя б то и христианскую».

Слова «православная вера» здесь не соответствуют реальности, так как в православии много региональных вариантов. Например, в православии Эфиопии, которое древнее московского примерно втрое, крестятся двумя перекрещенными пальцами и делают мальчикам обрезание. Под «православной верой» в Росии XIX века понимали исключительно свой собственный образец — московский, изначально несторианский.

Переход в московскую веру власти Российской империи не только поощряли, но и ставили в качестве главной цели деятельности колониальной администрации (в том числе в Литве-Беларуси). Обратите внимание: обратное считалось государственным преступлением (!) и строго каралось — тюрьмой, ссылкой, лишением имущества.

Одной из форм религиозного насилия России над нашим пародом явились многочисленные судебные дела «о совращениях» (параграфы 36 - 39 в Своде Законов Российской империи, предусматривающие наказания за «отвлечение и отступление от веры»).

В Речи Посполитой (в законодательстве Польши и BKЛ) никогда не было подобных людоедских законов. Но российские политики, церковники и историки потому и придумали басню о «притеснениях православных со стороны католиков и униатов», что это они сами активно занимались таким «совращением». Всеми силами старались заставить униатов, католиков, лютеран, иудеев переходить в веру РПЦ.

Итак, по российским законам, за «совращение» из православия в какую-нибудь другую веру виновника следовало приговорить к суровому наказанию:

«... к лишению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных, прав и преимуществ и к ссылке на житие в Сибирь или к отдаче в правительственные арестантские отделения».

Если же кто-то осмеливался «в проповедях или сочинениях» рассуждать о свободе человека в выборе своей веры (за исключением свободы перехода в московскую веру) — это наказывалось в первый раз тюрьмой на срок от 8 до 16 месяцев, второй раз заключением в крепость на срок от 2 лет и 8 месяцев до 4 лет и лишением некоторых прав, третий раз — лишением всех прав и пожизненной ссылкой в Сибирь!

Если один из родителей был московской веры, а другой — иной, то своих детей они были обязаны воспитывать только в московской вере.

Нарушивших этот закон обоих родителей предписывалось карать тюремным заключением сроком до полутора дет, а детей у них отнимать и передавать «православным опекунам».

Священников «иностранных исповеданий» (несмотря на то что униаты и католики в губерниях Северо-Западного края не были «иностранными», иностранной была именно московская вера) за контакты с православным населением карали лишением сана и тюремным заключением на срок от одного до трех лет. И так далее.

Массовыми судебные дела «о совращениях» стали в середине XIX века. При этом самое мерзкое было то, что почти всегда вначале следовало настоящее совращение прихожан-католиков российскими чиновниками, а попытки католиков этому совращению сопротивляться — карались как «совращение».

Вот типичный пример. Обычная для того времени история о том, как происходило присоединение «совращенных» из православия римо-католиков в государственном поместье Куродичи Минской губернии.

Крестьяне этого села под Минском всегда были католиками (их предки крестились в католичество из язычества еще в ранний период истории ВКЛ). Но в октябре 1861 года село посетил начальник жандармского управления — командированный из России великоросс, который заявил местным жителям, что ксендзы их обманывают и что 100 лет назад они были московской православной веры. Селяне поверили этой брехне, и 25 октября 1864 года 270 селян католического вероисповедания перешли в московское православие в присутствии 5 официальных лиц: речицкого судебного следователя, местного пристава и трех православных священников из ближайших приходов.

Вроде бы «все хорошо», но военное начальство Мозырского и Речицкого уездов доложило в своем рапорте генерал-губернатору М.Н. Муравьеву, что крестьяне, «добровольно пожелавшие перейти в православие», поставили условие: направить своих представителей к мозырскому декану ксендзу Александру Кершанскому чтобы узнать, действительно ли их предки, согласно утверждению жандарма, 100 лет тому назад были православными.

Кершанский в своем ответе на основе документов доказал, что жители села Куродичи Минской губернии никогда не были православными — ни 100 лет назад, ни 200. То есть это выдумка российского чиновника для принуждения беларусов-католиков изменить вероисповедание. Крестьянам он посоветовал «уйти в лес», если принуждение будет продолжаться, и одновременно подал жалобу генерал-губернатору края насчет противозаконности действий военных и гражданских чиновников в деревне Куродичи. Что ж, губернатор-вешатель, генерал от инфантерии Муравьев ответил незамедлительно:

1) ксендза Кершанского наказать штрафом в 200 рублей серебром, перевести его в другой приход, учредить нал ним строгий полицейский надзор;

2) закрыть и вовсе упразднить находящийся в Куродичах римско-католический костел, обратить оный в православную приходскую церковь, употребив на устройство оной 1500 рублей серебром из дополнительного 10-процентного сбора по... губернии;

3) принадлежащие костелу земли, угодья и строения передать в ведение православного духовенства:

4) переименовать селение Куродичи в Казанское.

Вот по такой схеме Муравьев-вешатель и его подручные насаждали у нас православие. Сначала какой-нибудь жандармский офицер или другой чиновник приезжал в намеченное село — и там, собрав селян, врал им о том, что якобы «100 лет назад ваши предки были православными», причем православными именно московской веры.

Затем в работу вступали параграфы 36 - 39 из Свода Законов Российской империи: противодействие этому совращению всячески каралось, местных священников высылали или наказывали тюремным заключением.

Храмы отбирали и превращали в церкви московской веры, отбирали равно церковную землю и постройки. Часто Муравьев переименовывал и сами названия наших сел, чтобы таким способом принести сюда реалии своей Московии.

Почему он переименовал село Куродичи в Казанское? Что за «Татарстан» под Минском создавал этот вешатель? Уже один только этот факт показывает, что речь идет не о «вопросах вероисповедания», а о чистой воды КОЛОНИАЛИЗМЕ, об уничтожении беларуского национального элемента и насаждении вместо него элемента российского. Муравьев воевал не с нашей религией, он ВОЕВАЛ С НАМИ КАК НАЦИЕЙ.

Наследие XIX века

Если взглянуть объективно, то насильственная замена униатства и католичества на московскую веру не вопрос христианства как такового. Ведь и униаты, и католики, и православные — равно христиане. Это вопрос исключительно российского великодержавия и колониализма. Разве Бог не понимает беларуской «мовы», а только русскую речь? Зачем же Он тогда создал самих беларусов?

Однако Беларуская епархия РПЦ и сегодня следует традициям Муравьева-вешателя, она полностью игнорирует беларускую «мову». Муравьев, положим, хотел нас русифицировать ради того, чтобы превратить в «русских». Но чего сегодня хотят здешние попы, которые общаются с народом не на языке этого народа ? Ведь Церковь по определению должна быть хранителем национальных традиций народа. Мне кажется, что беларуские православные священники и сегодня упорно навязывают беларусам национальные традиции великороссов.

И что вообще христианского в московской вере? Что от учения Иисуса в переименовании села Куродичи в село Казанское? То есть в память о кровавом захвате царем Иваном Грозным Казани и Казанской Орды в 1552 году.

Как сопоставить Заповеди Бога «Не убей» и «Не укради» с тем фактом, что Российская империя все время своего существования вела захватнические войны, жестоко подавляла восстания народов на захваченных территориях[45], старательно превращала туземное население в «православных» и «русских», а религия Москвы служила идейным обоснованием и ментальным средством этой колонизации?!

Один российский обозреватель написал:

«Возведя во время Перестройки кровавого Николая II в святые, многие русские РПЦ вернули себе истинного Бога — они молятся не Иисусу Христу, а своему великодержавию: оно у них и есть единственный и истинный Бог».

Но какое это имеет отношение к Беларуси? Да никакого. Московская вера у нас — это наследие российского колониального режима. И ничего больше.

Получившая приоритет в Беларуси модель «вертикали власти» (то есть единовластие во всех сферах жизни государства), о которой говорилось выше, предполагает опору лишь на российские и советские исторические традиции, так как исторические беларуские традиции совсем иные.

В ВКЛ отсутствовал культ всесильного государства и монарха-самодержца (на чем стоит по сей лень Россия), а вместо этою было самоуправление городов и поветов, да еще с четким разделением независимых и избираемых трех ветвей власти: исполнительной, судебной, законодательной. Это то, что называлось в те времена Магдебургией.

В конце 1991 года развалился СССР. Бывшие союзные республики стали возвращаться от коммунистических символов и традиций к своим национальным. Поначалу пошла по этому пути и Беларусь: еще до развала СССР Верховный Совет переименовал БССР в Республику Беларусь и утвердил ее новые государственные символы (подчеркиваю: еще в СССР): герб «Погоня» и бело-красно-белый флаг. На очереди стояло придание парламенту (и всем уровням законодательной власти) национального названия «Рада», введение национального названия валюты.

Такие реформы были успешно осуществлены во всех республиках бывшего СССР, кроме Беларуси, так как ее население дальше всех оторвано от своих исторических корней. Массы, воспитанные на лживых учебниках, таких, как «Краткий курс истории ВКП(б)», «История СССР» и «История БССР», абсолютно ничего не знали о европейской истории своих предков. На этом фоне введение (точнее, ВОЗВРАЩЕНИЕ) национальной денежной единицы «талер» казалось им чем-то «искусственным», как казалась «чуждой» и сама Магдебургия.

Подобно остальным республикам бывшего СССР, наше правительство обратилось в 1992 году к Институту истории Национальной Академии наук Беларуси с вопросом: какие исторические названия номиналов национальных денежных единиц могут быть предложены суверенному беларускому государству?

Ответ был таким: эти номиналы должны повторять те, что чеканили наши монетные дворы во времена национальной независимости. В ВКЛ в Средние века и в Новое время было два монетных двора: Брестский и Гродненский. Они никогда не чеканили рублей, а только талеры, солиды и гроши.

По слухам, о которых сообщали средства массовой информации, в 1994 году правительство Вячеслава Кебича отпечатало то ли в Голландии, то ли в Дании беларуские талеры, чтобы ввести их в качестве национальной валюты. Однако после смены политического руководства в стране они оказались невостребованными. Новая власть, как известно, довольно долго провозглашала своей целью объединение с Россией и, соответственно, намеревалась перейти на денежные единицы восточной соседки.

Да и отказ беларусов на тогдашнем референдуме от своего древнего исторического наследия включал, как следствие, и отказ от национального названия своих денег. То есть произошел отказ большей части населения от всего национального в пользу социалистической фактуры — привычной и знакомой.

Люди не знали главного — истории своих предков. Поэтому им было «странным» и название «беларуский талер». Вот почему я предлагаю хотя бы контурно напомнить о том, чем была Магдебургская Литва-Беларусь, а потом мы вернемся к вопросу о «беларуском талере».

Магдебургская Литва

Истоки нашей демократии лежат в вечевом строе Полоцкого и Смоленского княжеств, Новгородской и Псковской республик. Князя избирали на правление, и горожане имели право выгнать его, если он оказывался неугодным. Так что землям нашего региона было исконно присуще народовластие и демократия.

А вот земли финского Залесья (позже названные Московией), которые 250 лет пребывали в составе Золотой Орды, развивались иным путем, вечевого строя там никогда не было. Поэтому, когда царь Иван IV «Грозный» «собирал русские земли», он целенаправленно боролся с демократией Руси, уничтожая вечевые колокола в Новгороде и Пскове, Смоленске и Полоцке, а вместе с ними права горожан. Это было наступлением ордынского менталитета Московии на Русь, что оставило в памяти народа огромный след. Отсюда сказание о граде Китеже — «ушедшей от московитов под воду Руси», которая «всплывет к Богу, когда над Русью перестанет властвовать ордынская Москва».

В нашей Литве, способной противостоять экспансии Московии и сохранить русские государственные традиции, вечевой строй закономерно эволюционировал в Магдебургское право как более совершенную европейскую систему самоуправления горожан.

Всеми сторонами жизни в городах ВКЛ управляли Магистраты, которые никогда не существовали в России. Практически все крупные населенные пункты Беларуси имели Магдебургское право — то есть самоуправление, систему прав города и горожан в противовес правам государства и феодалов.

В числе первых в средневековой Литве Магдебургское право получили Вильня (1387), Брест (1390), Гродно (1391), Слуцк (1441), Высокое (1494), Полоцк (1498), Минск (1499), Браслав (1500), Новогрудок (1511) и еще около 50 городов. Вот, например, населенные пункты Брестчины, имевшие Магдебургское право: Брест (1390), Высокое (1494), Каменец (1518), Пинск (1581), Кобрин (1589), Пружаны (1589), Ружаны (1637), Логишин (1643), Малеч (1645), Шерешево (1792), Давыд-Городок (дата утеряна).

Фактически все более-менее крупные города Беларуси имели Магдебургское право. Что же оно собой представляло?

Впервые оно возникло в Магдебурге в XIII веке, а с ХІV века распространилось в нашу страну. Источники Магдебургского права — «Саксонское зеркало» (сборник германского феодального права) и статут (устав) города Магдебург. Эти документы определяли организацию ремесленного производства, торговли, порядок избрания и деятельности городского самоуправления, цеховых объединений ремесленников и купечества.

Жители городов, получавших Магдебургское право, освобождались от феодальных повинностей, от суда и власти воевод, старост и других государственных чиновников. На основе Магдебургского права в городе создавался выборный орган самоуправления — Магистрат. С введением Магдебургского права отменялся приоритет местного права и власть государственной бюрократии. То есть в городах теряли силу полномочия представителей монарха.

Атрибутами городов, имевших Магдебургское право, являлись, кроме Магистрата, еще и ратуша, трибунал, печать, герб и прочие привилегии.

Слово «ратуша» — (польское Ratusz — от немецкого Rathaus) означает и орган городского самоуправления, и его здание.

Обычно ратуша имеет зал для собраний и церемоний на втором этаже и башню с часами. Богатство ратуши указывало на богатство и могущество города.

Избираемый горожанами Магистрат (от латинского magistratus — власть, управление) был высшей властью во всех беларуских городах и крупных местечках.

Он состоял из рады (исполнявшей функции городской власти и суда по гражданским и административным делам) и лавы (судебного органа по уголовным делам).

В раду избирали бургомистров и радцев (советников), в лаву — лавников. Заседание рады проводил один из бургомистров, в лаве руководил войт, часто ландвойт (назначенный войтом заместитель из числа горожан).

Минск обрел Магдебургское право 14 марта 1499 года по указу Великого князя Литовского и Русского Александра Казимировича (1461 - 1506). Городом управлял Магистрат во главе с войтом. Избранные в Магистрат 12 радцев (советников) назначали на годичный срок двух бурмистров (бургомистров) — тогдашнюю исполнительную власть.

Ратуша, герб, печать, городские часы и весы... — Минск обладал всеми атрибутами городов Центральной и Западной Европы. Собственно, как и большинство других городов на территории нынешней Беларуси.

Ратуша Минска

История минской ратуши и минского Магдебургского права типична для всей Беларуси. Вот что пишет по этому поводу современный беларуский историк:

«Для современных минчан понятие «Магдебургское право» — знаковое. Служит оно напоминанием о том, что до конца XVIII века Минск был вполне европейским городом. И — не только Минск. Стояли на одной доске, развивались по канонам, одинаковым с какими-нибудь швейцарскими Sankt Gallen и Schaffhausen или австрийскими Kitzbuhel и Klaugenfurt, также беларуские города Браслав и Речица, Радошковичи и Дисна, Улла и Пружаны, Кричев и Чаусы, Мстиславль и Логишин, Копыль и Клецк... Стартовые условия были когда-то у Минска одинаковые с Прагой и Женевой...»

А вот фрагмент из «Летописи города Минска» А. П. Смородского (1891 г.):

«1499-й год. Великим князем Литовским Александром Казимировичем даровано было городу Минску в четверг 6-й недели великого поста, 14 марта, так называемое Магдебургское право. Поэтому праву мещане города Минска получили личную свободу и имели независимое от воевод и старост управление, а именно: войта, который был председателем мещанского или Магдебургского суда, двух бургомистров и 12 ратманов или радцев (лавников). Один или два бургомистра с 11 ратманами составляли мещанский или городской суд, в котором разбирались дела как гражданские, так и уголовные».

Грамота Минску на Магдебургское право устанавливала привилегии: жители города освобождались от феодальных повинностей, от суда и власти воевод, старост и других государственных чиновников. Учреждались городской герб и знамя города.

В первую очередь здание ратуши предназначалось для заседании Магистрата — органа городского самоуправления. Первое здание ратуши Минска было деревянным, его построили в первой половине XVI века на территории Верхнего рынка на Соборной площади (сегодня площади Свободы). Точное местоположение неизвестно — археологи не нашли его остатков.

Каменное же здание ратуши, которое было сооружено в 1582 году взамен деревянного, стояло в сквере посреди Соборной плошали. Известно, что она была возведена в традициях Северного Возрождения. Архивные документы сообщают, что ратуша сильно пострадала в 1640 году от пожара и после этого перестроена. Вновь отстроенная минская ратуша была значительным сооружением, имела выразительный архитектурный облик. В 1656 году во время войны Московии с Речью Посполитой в одном из донесений царю московский воевода В. Яковлев отметил, что она «... добре велика, каменная».

Чех Бернгард Таннер, побывавший в Минске в 1678 году, писал:

«Главное украшение площади — ратуша, стоящая в середине, окруженная множеством лавок».

К XVIII веку эта постройка сильно обветшала, но усилиями минского войта С. Буржинского в 1744 году полностью восстановлена.

После отмены Россией Магдебургского права на всех захваченных ею землях ВКЛ и Польши, в первой половине XIX века в здании ратуши находились суд, потом гауптвахта, потом полиция, потом архив, потом музыкальная школа и даже театр. В 1851 году российские власти приняли решение о сносе ратуши, и в 1857 году Минская городская дума выделила деньги на это. Все это время бывшая резиденция городского Магистрата пустовала.

Здание ратуши было уничтожено из-за того, что «... она своим существованием напоминала жителям об обычаях минувшего времени, о Магдебургском праве», то есть о древних традициях самоуправления. На решении о сносе ратуши стоит собственноручная резолюция царя Николая I.

Заметили фразу — «напоминала жителям об обычаях минувшего времени»? Почему «минувшего»? Неужели четыре столетия жизни предков беларусов в режиме самоуправлении были чем-то беспросветно плохим?

В настоящее время здание Минской ратуши восстановлено (под руководством архитектора Сергея Багласова). Историки провели огромную работу, изучили материалы архивов Минска, Вильни, Варшавы, Санкт-Петербурга, чтобы помочь архитекторам в точности воссоздать здание ратуши. Неоценимыми оказались и сведения археологических раскопок 1970 - 1980-х годов.

Но вот вопрос: а зачем ее восстанавливали? Магистрат в ней заседать не будет, так как нет в Минске ни Магистрата, ни Магдебургского права. Нет и самоуправления народа, оно, как и при царице Екатерине II, подменено «вертикалью власти».

Видимо, если мы восстановили ратушу Минска, то должны вернуть ей и ее роль. Иначе она останется бессмысленным памятником на могиле Магдебургского права беларусов.

Кстати говоря, когда в 2009 году и в России подменили выборность губернаторов «вертикалью власти», это вызвало волну критики. С критикой, в частности, выступил президент Татарстана Ментемир Шаймиев, а глава парламента Татарстана вообще сформулировал суть, проблемы предельно ясно:

«Нас уже лишили права избирать сенаторов, сегодня лишают права избирать губернаторов, завтра — выбирать мэров, а потом — выбирать президента? Но если тупой народ не может себе выбрать даже мэра — то как он может выбирать себе президента?»

В Беларуси, напомню, вообще нет никаких выборов должностных лиц в системе исполнительной власти, кроме президентского поста. Поэтому наше руководство вполне обоснованно сказало Москве, что там переняли «нашу модель вертикали власти».

Вернемся теперь к названию беларуской национальной валюты. Раз уж мы восстановили минскую ратушу, разрушенную царизмом, то логичным шагом было бы вернуть и наши традиционные номиналы. После распада СССР все бывшие союзные республики ввели национальные названия для своих денежных единиц. В Беларуси ввели временно «беларуский рубЕль» (ударение на «е»); кстати, его все неверно именуют «беларуским рублем».

Основанием для выбора названии служило то, как назывались деньги во времена самостоятельной государственности, до захвата царской империей. Ведь все «союзные советские республики» до революции 1917 года являлись колониями России. В некоторых республиках название пришлось «изобретать», так как у них в старину не было своих монетных дворов. Например, в 1918 году Республика Летува (бывшая Жамойтия-Самогития) изобрела «лит» — видимо, под влиянием такого же изобретенного «лата» в Латвии.

В Беларуси ситуация совершенно иная. Здесь, как уже сказано, активно работали два монетных двора — Брестский и Гродненский. Но чеканили они вовсе не рубли и копейки, а талеры, солиды и гроши ВКЛ, составлявшие монетную систему нашего Отечества до российской оккупации XVIII века.

Денежные знаки бывших союзных республик

Переход на национальные названия денежных единиц — не «прихоть националистов», а объективная необходимость.

Во второй половине 90-х годов XX века власти Беларуси собирались переходить на российскую валюту, поэтому не было нужды создавать особое название для беларуской валюты: ограничились тем, что к слову «рубль» добавили «беларуский».

Но представьте себе, что аналогично и другие 13 бывших союзных республик ввели у себя такие же названия: «азербайджанский рубль», «эстонский рубль», «грузинский рубль», «молдавский рубль», «украинский рубль»... Это конечно, вносило бы огромную путаницу в систему финансовых отношений. Поэтому все республики ввели национальные названия для своих денежных знаков.

А они таковы.

АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ МАНАТ (равен 100 гяпикам).

Введен с 1 февраля 1993 года. Первоначально имел хождение наряду с советскими и российскими рублями (курс был установлен по отношению к рублю — 1 манат к 10 рублям). С 1 января 1994 года манат как национальная денежная единица Азербайджана объявлен единым платежным средством республики. Банкноты печатались в Великобритании.

АРМЯНСКИЙ ДРАМ (равен 100 луму). Введен в конце ноября 1993 года. Бумажные деньги Армении имеют ярко выраженный национальный колорит. Например, на банкноте достоинством в 1000 драм изображен создатель армянского алфавита, переводчик Библии на армянский язык Месроп Маштоц (рубеж ІV-V веков).

ГРУЗИНСКИЙ ЛАРИ (равен 100 тетри). Со 2 октября 1995 года заменил бывшие в ходу купоны. Новые деньги ― 1, 2, 5, 10, 20, 50 и 100 лари отпечатаны во Франции на той же бумаге, что и франки.

КАЗАХСКИЙ ТЕНГЕ (равен 100 тиын). Введен в обращение в 1993 г. Тенге отпечатаны в Германии. На всех денежных знаках изображены выдающиеся национальные деятели: среднеазиатский философ Аль-Фараби (870 - 950) — на самой мелкой купюре в I тенге и 200-теньговой банкноте; поэт Суинбай Аронов (1815 - 1898) — на 3 тенге; классик казахской инструментальной музыки Курмангазы Сагырбаев (1818 -1889) — на 5 тенге; первый казахский просветитель-демократ Чокан Валиханов (1831 - 1865) — на 10 тенге; писатель, поэт, родоначальник новой казахской литературы Абай Кунанбаев (1845 -1904) — на 20 тенге; хан Младшего Джуза Абулхайр — на 50 тенге, хан Среднего Джуза (тоже Абулхайр) — на 100 тенге.

КИРГИЗСКИЙ СОМ (равен 100 тийын). Введен в обращение в 1993 году. Банкноты выполнены в Великобритании на специальной хлопковой бумаге с водяными знаками и защитной металлизированной лентой.

ЛАТВИЙСКИЙ ЛАТ (равен 100 сантимов). Восстановлен в 1993 году. До этого с мая 1992 года использовался латвийский рубль параллельно с российским рублем в соотношении 1:1. Латвийские банкноты отпечатаны мюнхенской фирмой «Гизеке унд Девриент».

ЛЕТУВИССКИЙ ЛИТ (равен 100 центам). Восстановлен в 1993 году. Решение о возвращении лита и центов парламент принял еще в ноябре 1991 года. Однако вводить его долго не решались. Поначалу в обращении находились параллельно с советским рублем так называемые талоны («вагнорки») по фамилии премьер-министра республики Г. Вагнорюса. Часть новых единиц, отпечатанных американской фирмой, оказалась некачественной — водяные знаки не соответствовали международным стандартам, в банкнотах отсутствовала защитная нить. Наиболее пострадали самые ходовые номиналы — 1, 2, 5 литов, в связи с чем решили отчеканить монеты такого же достоинства. Но внешне они напоминали центы аналогичного достоинства, это приводило к путанице при расчетах. Пришлось печатать мелкие купюры.

МОЛДАВСКИЙ ЛЕЙ (равен 100 баням). Введен в 1993 году. Купюры отпечатаны во Франции.

РОССИЙСКИЙ РУБЛЬ (равен 100 копеек). В связи с инфляцией копейки перестали чеканить в 1991 году, их выпуск возобновлен в 1998 году после деноминации. «Новый» рубль введен в 1993 году, он заменил советский рубль, ходивший более 70 лет.

ТУРКМЕНСКИЙ МАНАТ (равен 100 тенге). Введен в 1993 году.

УЗБЕКСКИЙ СУМ (равен 100 тийинам). Сменил сум-купон в начале 1994 года.

УКРАИНСКАЯ ГРИВНА (равна 100 копеек). Введена в 1996 году. Сменила карбованцы, находившиеся в обращении с 1992 года. Но уже в 1992 году были отпечатаны в Канаде номиналы 1, 2, 5, 10, 50 и 100 гривен, которые находились в хранилищах Национального банка Украины. Государственной денежной единицей гривна стала с 28 июня 1996 года. Но только 25 августа того же года президент Украины Леонид Кучма подписал Указ о проведении денежной реформы. На гривнах помещены изображения выдающихся национальных деятелей, включая князей Владимира Святославича «Святого» и Ярослава Владимировича «Мудрого».

ЭСТОНСКАЯ КРОНА (равна 100 центам). Восстановлена в 1992 году. Эта суверенная республика первой среди стран бывшею СССР восстановила собственную валюту, история которой уходит в глубину веков. После отделения от России в 1918 году денежным знаком Эстонии стала марка (=100 пенни). Так называлась серебряная монета, которая чеканилась с XVI века в Северной Германии, Скандинавии, Латвии и Эстонии.

В 1928 году в результате денежной реформы марка уступила место кроне.

На новых эстонских монетах был изображен герб страны — три льва, на другой стороне — обозначение номинала.

Перед Великой Отечественной войной (1940 г.) крона ходила наряду с советскими рублями в соотношении 1 крона — 1 червонец (10 рублей). «Валютным эталоном» тогда, по свидетельствам старожилов, было знаменитое эстонское масло — одна крона приравнивалась к 2 кг масла. Нынешние банкноты Эстонии отпечатаны в Великобритании.

И, наконец, БЕЛАРУСКИЙ РУБЕЛЬ. Единственная страна в Европе, деньги которой до сих пор не имеют монетного содержания и исторического национального названия. В качестве национальной валюты суверенной республики он пришел на смену расчетным билетам Национального банка Беларуси (в простонародье «зайчики») в октябре 1996 года.

История названий валюты

Сегодня в Украине, как уже говорилось, монетная система состоит из гривны и копейки. Гривна — это действительно древняя денежная единица Киевского государства, существовавшая задолго до появления рубля, к тому же рубль в Украине никогда не чеканился.

Рубль происходит от украинской гривны. В книге Е. И. Каменцевой и Н. В. Устюгова «Русская метрология» (Москва. 1975) сказано:

«Гривна, разрубленная пополам, стала называться рублевой гривной, или рублем».

Название «гривна» употреблялось не только в Киевском княжестве, но и в Новгородской республике, и в Московском княжестве. Именно в Москве появилось название «рубль», которое в XV веке распространилось и на Новгородскую республику. В итоге в XV веке «слитки-рубли московские и новгородские легли в основу чеканки монеты».

Однако первые рублевые монеты появились в России только в 1654 году при царе Алексее Михайловиче. Здесь перечеканивали европейские серебряные талеры в «ефимки» (так на местный лад переиначили название иоахимталер). А сами эти талеры появились в Московии после присоединения Восточной Украины в 1654 году — части Речи Посполитой, где талеры имели хождение. Таким образом, первая российская монета-рубль — это талер с московской надчеканкой (клеймо «всадник на лошади») с 1655 года.

В отличие от Московии и Новгорода, в Украине и Беларуси рубли-гривны и российские рубли-монеты не чеканились, хотя иногда это название использовалось в торговых или иных отношениях с восточными соседями. Вообще говоря, московская монетная система была перенята от Золотой Орды: деньга, алтын, пул. Само слово «деньги» — тюркское. А вот копейка перенята от беларусов — одно время у нас мелкую монету называли «копой».

В первые века ВКЛ у нас были в обращении в основном западноевропейские монеты. Собственная монетная система началась с выпуска серебряного денария великого князя Витовта монетным двором в Вильне. Он с конца XV века по 1667 год выпускал денарии, солиды, полугроши, гроши, 6-грошевики, талеры, дукаты, португалы. Солиды Виленского монетного двора были аналогичны солидам Брестского монетного двора — второго центра чеканки национальной монеты.

Брестский монетный двор (открыт в 1659 г.) начеканил 240.680.150 медных солидов на огромную сумму в 2.7 млн. злотых. На монете — герб ВКЛ «Погоня».

В XIX веке у нумизматов было популярно название брестских солидов короля и великого князя Яна II Казимира (1648 - 1668) — баратинки. Дело в том, что правление Яна II Казимира совпало по времени с чудовищной агрессией Московии против ВКЛ, в ходе которой московиты ограбили нашу страну до нитки. В Москву были вывезены десятки тонн брестских солидов, которые там не стали переплавлять, а только делали надчеканку. Эти «ефимки» стали частью монетной системы Московии, а московские нумизматы позже прозвали их «баратинками».

Гродненский монетный двор выпускал монеты достоинством в 3 и 6 грошей, а также талер Тарговицкой конфедерации. Последний талер ВКЛ был отчеканен Гродненским монетным двором в 1794 году, когда этот двор закрыли войска оккупанта Суворова.

Подведем итог. Ко времени разделов Речи Посполитой в ВКЛ действовали два монетных явора: древний Брестский и сравнительно молодой Гродненский. Виленский (ныне территория Летувы) был закрыт еще в 1667 году. Поэтому Беларусь имеет полное право выпускать те номиналы, которые чеканили Брестский и Гродненский монетные дворы: это талер, солид и грош.

Для справки: кроме Беларуси, среди славянских стран талер чеканил в Средние века монетный двор Словении (там он назывался «толер»). Поэтому после распада Югославии Словения ввела у себя словенский толер; ныне Словения перешла на евро.

Сегодня принято считать, что Армия Беларуси появилась 23 февраля — в «день рождения» Красной Армии (то есть во время ее вымышленных побед в районе Пскова, а реально — во время панического бегства отрядов «революционных матросов» и так называемых «красногвардейцев» от наступавших войск немцев). В отличие от Беларуси, во всех других бывших союзных республиках рождение своих вооруженных сил связывают с обретением независимости от Москвы.

Отметим и такое забавное совпадение: именно 23 февраля 1944 года на оккупированной немцами территории нашей страны была создана Беларуская краевая оборона — военизированные формирования, призванные бороться с советскими партизанами и с Красной Армией. Учитывая это обстоятельство, приверженность беларуских властей советскому празднику выглядит двусмысленно.

В 1978 году Ю. А. Поляков писал в очерке «Революция защищается»:

«День 23 февраля 1918 г. стал днем массовой мобилизации трудящихся РСФСР для отпора войскам, наступавшим на Петроград. Теперь мы отмечаем этот лень как всенародный праздник — День Советской Армии и Военно-Морского Флота».

Следуя этой советской традиции, в 2008 году в Беларуси отметили «90-летие» беларуской армии. На официальном сайте «Государственные награды Республики Беларусь» в разделе о юбилейной медали «90 лет Вооруженных сил Республики Беларусь» сказано:

«Медаль учреждена Указом Президента Республики Беларусь № 678 от 28.12.2007 г.

... 5. Юбилейная медаль носится на левой стороне груди и при наличии других медалей размещается после юбилейной медали «90 год органам дзяржаўнай бяспекі Беларусі».

Интересно в данной связи то, что беларуские органы госбезопасности появилась раньше армии — ведь их 90-летие отмечалось в 2007 году. На том же сайте вот что сказано о юбилейной медали «90 лет органам государственной безопасности Беларуси»:

«Медаль учреждена Указом Президента Республики Беларусь № 520 от 16.10.2007 г.

В верхней части юбилейной медали по окружности слева и справа от геральдического знака расположены соответственно числа «1917» и «2007» в одну строку. В нижней части юбилейной медали полукругом изображен элемент в виде ленты с надписью «ОРГАНЫ ДЗЯРЖАЎНАЙ БЯСПЕКІ», символизирующей целостность единой системы органов государственной безопасности».

Логика вроде бы есть — отсчет идет от создания Красной Армии в РСФСР в 1918 году и от учреждения Всероссийской Чрезвычайной Комиссии в той же РСФСР в 1917 году. Но при чем здесь Беларусь? Ведь манифест, провозглашавший создание Беларуской Советской Республики, был принят только 1 января 1919 года. Каким же образом ее служба госбезопасности появилась за два года до создания республики и армия — за год до этого событии?

Еще нет беларуского государства (хотя бы в виде автономии), нет его правительства (хотя бы в изгнании), нет беларуской коммунистической партии. Кому же тогда служили «беларуская армия» и «беларуские органы госбезопасности», появившиеся на год и на два года раньше? Такого абсурда нет ни в одной стране мира!

К тому же большевики вовсе не собирались создавать БССР, так как не признавали беларусов нацией. Газета «Звезда» 6 октября 1918 года (то есть уже при якобы существовавших «органах государственной безопасности» и «вооруженных силах» Беларуси) поместила заявление секретаря Северо-Западного областного комитета РКП(б) Вильгельма Кнорина:

Поэтому хотелось бы знать, о каких «вооруженных силах Беларуси» в феврале 1918 года идет речь? Может быть, они составляли существенную часть в войсках Красной Армии РСФСР? Существовали там в виде каких-то национальных формирований? Увы, ничего подобного не было.

Если где-то и служили тогда беларусы, так в Войске Польском. Там действительно были две дивизии (1-я и 2-я Литовско-Беларуские), сформированные из одних только «тутэйшых». Но «рождение Беларуской армии» выводится не от них.

Беларуский историк Юрий Туронок писал в очерке «Нежеланная республика» (дайджест «Деды», выпуск 6, с. 226 - 227):

«В то время, когда в оккупированной немцами Беларуси развивалось государственное строительство, советские власти не высказывали никакого интереса к созданию беларуского советского государства как противовеса для БНР.

Этой оценки не меняет деятельность созданного в начале 1918 года при Петроградском Народном Комиссариате его отдела — Комиссариата по делам беларусов (Белнацкома), который был предназначен главным образом для политической агитации среди населения заднепровских земель Беларуси и беларусов-беженцев в России.

Одним из важнейших направлений в агитационной деятельности Белнацкома было стремление дискредитировать молодое беларуское государство, которое возникало на территории, неподконтрольной властям РСФСР. В этой деятельности особенно отличился Дмитрий Жилунович (Цішка Гартны), который мог шельмовать БНР, убеждать беженцев в том, что «спасение Белоруссии — в единстве с русским народом», однако, кроме своих несомненно искренних пожеланий, не мог сказать ничего о том, как вопрос о беларуской государственности решает советская власть».

В таком случае учреждение юбилейной медали «90 лет Вооруженных Сил Республики Беларусь» может относиться только к войскам БНР. Ведь большевики в 1918 году не планировали создания Беларуского государства, таковое существовало тогда только в форме Беларуской Народной Республики.

В общем, трудно понять (если это вообще возможно), почему «назначенное» властями Республики Беларусь время рождения КГБ и Вооруженных Сил странным образом опережает создание БССР. Видимо, в этом проявляется застарелый страх перед обвинениями со стороны Москвы в «сепаратизме». Ведь не стали же считать датой создания этих структур соответствующие акты, принятые в БССР.

Не будем спорить. Ну не нравится кому-то наша БНР, больше нравится БССР (хотя для официальных лиц, как видим, даже БССР — это «сепаратизм»). Но как объяснить то обстоятельство, что вооруженным силам Беларуси всего 90 лет, а их инженерным войскам уже 300 лет? Вот это действительно ЗАГАДКА.

Так 90 лет или 300?

В 2000 году вышло постановление № 22 Министерства обороны Республики Беларусь от 29 сентября — «Об учреждении памятного знака 300 лет инженерным войскам Республики Беларусь» (вместе с соответствующим Положением).

Управление информации главного управления идеологической работы Министерства обороны сообщило 19 января 2007 года:

Но, во-первых, Петр I учредил вовсе не «инженерную школу». Цитирую книгу «История инженерных войск Русской армии»:

«В 1701 году (10 января) Петр I издает указ о создании в Москве «Школы пушкарского приказа», в которой готовили офицеров артиллерии и военных инженеров. Следует отметить, что в те времена (как и ранее) инженерное дело считалось частью артиллерийской науки, и инженерные подразделения длительное время входили в штат артиллерийских частей».

Уже тут беларуские военные идеологи ошиблись: не «инженерная школа», а «Школа пушкарского приказа», то есть артиллерийская.

Во-вторых: а Беларусь какое имеет отношение к этой московской «Школе», если в 1701 году вся ее территория входила в состав Речи Посполитой под названием «Великое княжество Литовское»?

Например, Армения, как и Беларусь, тоже входила затем в состав царской России, но там никто не додумался связывать рождение своих инженерных войск с созданной царем Петром в 1701 году «Школой пушкарского приказа». Вот что сообщает пресса:

Получаются какие-то чудеса. Армянские инженерные войска в 2007 году праздновали свое 15-летие, а инженерные войска Беларуси в 2001 году — свое 300-летие. И это вопреки тому, что вооруженным силам Беларуси в 2008 исполнилось всего 90 лет — по официальным данным. А 300 лет назад Беларусь-Литва (переименована из «Литвы» в «Беларусь» царизмом) была составной частью конфедеративного государства Речь Посполитая. И к тому же имела тогда свои собственные инженерные войска.

Кстати инженерные войска — это войска или нет? Если так, то и войскам Беларуси никак не может быть менее 300 лет. Но наш читатель, военный инженер Базыль Куропатов, потому и написал нам обо всем этом, что носит противоречащие друг другу памятные знаки: один — посвященный 300-летию инженерных войск Беларуси, а второй — 90-летню вооруженных сил Беларуси. Как может такое быть, чтобы инженерные войска страны создали за два с лишним века до появления армии этой же страны?

Наконец, а как быть с вопросом: когда появилась сама Беларусь? Ясно, что ее инженерные войска не могли появиться раньше рождения государства. Выходит, что Республике Беларусь минимум тоже 300 лет (точнее, уже 310 — ибо столько исполнилось в текущем 2011 году, по официальной версии, инженерным войскам Беларуси). Однако 300 лет назад не было ни суверенного государства с таким названием, ни автономии в составе ВКЛ, либо в Московии. А в Статутах ВКЛ, по которым жили наши предки с XVI века до 1840 года, вообще не было термина «Беларусь» и «беларусы» — только «Литва» и «литвины».

Любой школьный учитель истории схватился бы за голову при виде такой «научной методологии». Но военные на то и военные, что их никогда ничто не смущает. Поднял руку к козырьку и пошел исполнять приказ.

Со стороны ситуация выглядит так. В России сочли, что российская регулярная армия (включая инженерные войска) начинается вовсе не с товарища Троцкого (Создателя Красной Армии), а с царя Петра. Что, кстати, вполне справедливо, так как Красная Армия и Русская Армия — вещи разные.

Поскольку у нас в Беларуси военные привыкли копировать у восточного соседа всё подряд (например, рождение своей армии и органов госбезопасности выводят не из актов БССР 1919 года, а актов РСФСР 1917 и 1918 годов), то поспешили и это скопировать. Дескать, инженерные войска Беларуси (а потому и регулярная армия Беларуси) созданы царем Петром Первым. Ура!

Однако в «петровские времена» (термин Управления информации главного управления идеологической работы Минобороны РБ) — абсолютно все служивые предки нынешних беларусов давали присягу Канцлеру BKЛ и королю Речи Посполитой, а вовсе не московскому царю. Как известно, служба в любой армии начинается с присяги. Раз беларусы в «петровские времена» иностранцу Петру не присягали — зачем фантазировать о какой-то «Армии Беларуси под присягой Петру»? Нет присяги — нет и службы.

Оставляю в стороне тот факт, что ни одни уроженец Беларуси не имеет никакого отношения к следующему утверждению:

«Инженерные войска ведут отсчет своей истории с момента создания Петром I регулярной армии и флота. Его указом от 21 января 1701 года была учреждена первая инженерная школа».

Ни одного уроженца Беларуси среди выпускников этой инженерной школы при Петре не было. Они появились гораздо позже — после раздела Речи Посполитой. Но в «петровские времена» таковых не было, и быть не могло.

Если же имеются в виду только ТРАДИЦИИ национальных инженерных войск, то вот такие традиции у нас как раз были, но без всякой связи с традициями, заложенными Петром, и которые ошибочно, по советской инерции, считаются теперь «нашими».

Настоящие инженерные войска Беларуси

В Министерстве иностранных дел Беларуси историю Отечества знают гораздо лучше, чем в Министерстве обороны. На официальном сайте МИДа Республики Беларусь канцлер ВКЛ Лев Сапега назван «великим сыном беларуского народа» и «создателем беларуской дипломатии».

Однако наши военные не хотят вести военную историю Беларуси от «каких-то Сапег» и поэтому не знают, что Казимир Нестор Сапега (1754 - 1798) являлся начальником Инженерного корпуса ВКЛ, созданного в 1789 году.

С января 1793 года его сменил на посту начальника Инженерного корпуса другой беларус — инженер-полковник, затем инженер-генерал Якуб Ясинский (1761 - 1794), руководитель восстания 1794 года в ВКЛ.

Военная школа Великого княжества Литовского начала формироваться позже, чем в России: только во второй половине XVIII века, когда были созданы Несвижская рыцарская школа, или корпус артиллерии и инженерии (существовал в 1745 -1755 и 1767 - 1772 гг.) и Гродненская военная школа, или кадетский корпус (существовал в 1773 - 1782 гг.).

Но это беларуская военная школа, именно там учились беларуские военные инженеры — вовсе не в военных школах Петра I (российские Инженерные школы открылись в 1712 году в Москве, в 1719 году в Петербурге).

Так на каком основании в Министерстве обороны отвергают подлинную историю беларуских инженерных войск, подменяя ее историей инженерных войск совсем другого государства?

Военные «историки»

В 2000 году Управление начальника инженерных войск Беларуси выпустило тиражом в 500 экземпляров краткий исторический очерк «Инженерным войскам 300 лет». Очерк состоит из введения, пяти глав и заключении. Автором каждой главы является другой автор.

На первой странице во введении, автор которого генерал-майор И. А. Мисурагин (бывший начальник Военной академии РБ, а в ту пору начальник наших инженерных войск), сказано:

«Впервые инженерные войска появились во Франции в XVII веке. В России, куда исторически входила и Беларусь, первые подразделения и части регулярных инженерных войск созданы в самом начале XVIII века Петром I».

Простите, но как могло быть такое, что ВКЛ, являясь составной частью конфедеративного государства Речь Посполитая (наряду с Польским королевством), одновременно «исторически входило» при Петре I в состав России, а вооруженные силы ВКЛ имели хоть какое-то отношение к инженерным войскам русской армии?

Видимо, все дело в том, что беларуские военные стремятся обосновать военный союз с Россией ссылками на «историческую преемственность». Но при этом они зачеркивают историю нашей национальной армии, существовавшей в ВКЛ до 1795 года. Да еще и подменяют ее фантазиями о том, что мы уже тогда якобы были частью российского государства, что вообще полный абсурд.

Это — типичный пример того, как подлинную историю выворачивают буквально наизнанку ради нынешних корпоративных интересов и псевдоидеологических «ценностей». А в результате люди видят в прошлом не то, что было на самом деле, а то, что они хотят видеть.

В первой главе «Зарождение военно-инженерного искусства и развитие инженерных войск» (автор — кандидат военных наук, профессор, подполковник В. В. Батута) сообщается:

«К XVI веку было завершено объединение русских земель вокруг Москвы. Но молодое государство находилось во враждебном окружении. Часть исконно русских земель, в том числе Смоленщина, Украина, Белоруссия, была под протекторатом Великого княжества Литовского».

И здесь концы с концами не сходятся.

С одной стороны, Литва-Беларусь ― часть враждебного окружения Московии. А с другой стороны она же не просто «исторически входит в состав России», оставаясь при этом суверенным национальным государством, но еще и Пётр I создаст беларуские инженерные войска!

Что касается фразы «в России, куда исторически входила и Беларусь...», то здесь мы видим откровенное желание вообще зачеркнуть всю историю нашего Отечества и подменить ее историей соседнего государства.

Беларусь «исторически» никогда не входила в состав Московии. Впервые вошла вместе с Польшей в 1795 году. Однако никто ведь не заявляет сегодня, что и Польша «исторически входила в состав России». Тогда зачем говорить такое о Беларуси?

Напомню, что наше Великое княжество Литовское существовало в качестве суверенного независимого государства более 550 лет. Конфедеративный союз ВКЛ с Польским королевством был добровольным. В этом союзе ВКЛ полностью сохраняло свой суверенитет во всех сферах государственной и общественной жизни. Московские деспоты к нашей истории не имели никакого отношения.

Петр I и Беларусь

Впрочем, через несколько лет после «создания беларуских инженерных войск» — во время Северной войны — царь Петр оказался-таки на нашей территории. Казалось бы, раз он еще до войны своим приказом учредил в Речи Посполитой какие-то «инженерные войска», то должен был с ними повидаться. Нет, история ничего подобного не знает.

Этот «друг беларусов» занимался совершенно другими делами. В 1705 году (через 4 года после якобы «учреждения» им «беларуских инженерных войск») царь Петр прибыл в Полоцк и стал творить бесчинства (сейчас предпочитают термин «беспредел»).

«Хотя православное население еще существовало в Беларуси — в Новогрудском воеводстве, в окрестностях Слуцка, и в воеводстве Брацлавском на Украине, все же было его очень немного. Москва, не будучи в состоянии уничтожить унию с помощью агитации, ждала случая отомстить её исповедникам и опекунам. Эту месть выполнил парь Петр I, вступив в границы Речи Посполитой как союзник Августа II.

В Витебске он велел уничтожить икону Св. Иосафата Кунцевича. В Полоцке, в кафедральном соборе Св. Софии, он кощунствовал над причастием, ругал и убивал монахов. Одного... он ударил по лицу и повалил на землю за то, что последний назвал убийц Св. Иосафата безбожными схизматиками, а после бил его тростью по голове, отрезал ему шпагой нос и уши, наконец, велел вынести из церкви и повесить, другому отрубил саблей голову. Тела убитых он велел сжечь и бросить в Двину. Монастырь и церкви были ограблены московскими солдатами и обращены в военные магазины».

Историк Владимир Орлов и книге «Невядомая Беларусь» писал:

«Стоит вспомнить, что сам император вместе с Александром Меньшиковым лично участвовал в убийстве пятерых униатских священников в полоцком кафедральном Софийском соборе. Царскому правительству пришлось объясняться по поводу этого инцидента с европейскими дворами, используя самые фантастические отговорки.

Но Петр с его патологической ненавистью к униатам на этом не успокоился и велел превратить полоцкую Софию (которая со времен Брестской церковной унии 1596 г. была главным храмом беларуских греко-католиков) в военный склад, где держат амуницию и лошадей, а в подземельях — пороховые запасы. Достаточно было искры, чтобы беларуская святыня взлетела на воздух, и по странной случайности эта искра вспыхнула 1 мая 1710 г. как раз накануне ухода российского войска из Полоцка. Древний храм, символ былого величия и независимости, превратился в руины».

Выходит, что подрыв Полоцкой Софии — главного христианского храма нашей страны — это и есть работа учрежденных Петром в Москве инженерных войск.

Факт остается фактом: то, что в прошлом было хорошо для имперской России — всегда оказывалось бедой для нас. В нынешней суверенной Беларуси всем её гражданам — военным и гэбистам в первую очередь — надо четко отличать интересы своего Отечества от интересов канувших в Лету царской империи и СССР.

Армия и история

Вернемся к ключевой фразе из брошюры «Инженерным воискам 300 лет»:

«В России, куда исторически входила и Беларусь...»

Разве можно представить подобное вступление в книге военных ведомств, например, США или Индии? «В Англии, куда исторически входили и США» или «В Англии, куда исторически входила Индия»...

Несмотря на тесное военное сотрудничество между США и Великобританией, вооруженные силы Америки начинают свой отсчет с момента обретения независимости США от Англии. Риторический вопрос: почему мы не реализуем такой антиколониальный подход?

Почитая своих героев освободительного движения и создателей национальных армий, никто ни в США, ни в Индии не оглядывается на мнение Лондона. И никто в Лондоне не имеет ничего против этого.

Почему только мы — одни на всем белом свете — чураемся истории своих предков, с маниакальным упорством пытаемся подменять ее историей бывшей метрополии? Видимо, потому, что за 20 лет своей независимости (не отвоеванной, а дарованной Горбачевым — это многое объясняет) мы так и не отвыкли от роли «младшего брата» и «колонии».

Отвыкание медленнее всего происходит в военной среде, где советские представления о государственности СССР и России (включая трактовку истории ВКЛ как «чего-то враждебного России») прочно вбиты обучением в военных училищах и политической пропагандой во времена СССР. В итоге возникают парадоксальные нелепости, как с «300-летием инженерных войск Беларуси».

А ведь Национальная Армия должна быть главным гарантом защиты независимости государства и оплотом национального патриотизма. На каких-то этапах своей истории все страны Европы были под пятой иностранного господства, но никто же не говорит об «историческом праве иностранного государства на нашу страну». Та же Москва при князе ВКЛ Альгерде признала в 1373 году его власть над собой. Чем не «историческое право» Беларуси на Московское государство?!

«В России, куда исторически входила и Беларусь...» С таким подходом можно говорить, что мы не только под Россией были, но за тысячу лет побывали еще и под властью Киева, Вильнюса (это сегодня в Летуве выдумали) и Варшавы. Побывали в результате некой «исторической неизбежности» — таков смысл приведенной цитаты. На самом же деле эта «историческая неизбежность» навеяна пропагандой последнего по ходу истории «старшего брата».

Мне кажется, мы просто погрязли в своем комплексе «быть для всех соседей младшим братом» и никак из него не можем выкарабкаться. Самое удивительное при этом то, что никто из наших соседей не хочет больше видеть нас своим «младшим братом», они все в шоке от нашего отрицании своей истории и навязчивого желания ползать на коленях перед кем-нибудь из соседей.

«Мы забыли себя, как забывают в гардеробе пальто после большой попойки» — это из стихотворения ближайшего побратима беларусов лужичанина Штирлица (Штирелича по-лужицки и по-беларуски), хотя он и клялся Шелленбергу, что стихов никогда не писал.

«Военная школа Беларуси»

Издательство «Беларуская Энцыклапедыя імя Петруся Броўкі» весной 2011 года выпустило книгу «Военная школа Беларуси: традиции и современность». 27 марта 2011 газета «Наша Ніва» опубликовала рецензию на нее Семена Печанко под названием «Беларуская дзяржава паўстала у выніку распаду СССР». Он пишет:

«Беларусь для авторов книги — а это руководители военных учебных заведений — остается не нацией и не государством, а территорией, частью России».

Книга начинается с раздела «Видные полководцы и государственные деятели» Кто в нем, как вы думаете? Руководитель рейдов в глубь Бранденбурга Давыд Городенский? Грюнвальдский победитель Витовт? Автор великой победы малыми силами под Оршей, православный гетман Константин Острожский? Наш первый революционер Кастусь Калиновский? Организатор партизанского движения Петр Машеров?

Нет. Там Александр Невский, Дмитрий Донской, Александр Суворов, Михаил Кутузов, Павел Нахимов, Алексей Брусилов, Георгий Жуков. Среди них нет не только ни одного беларуса, нет и уроженцев Беларуси. Более того, Донской и Суворов воевали с нашими предками. Но у авторов книги свой взгляд:

«Белорусские вооруженные силы, опираясь на более чем 300-летний опыт отечественной и российской военной школы, имеют право считать себя продолжателями богатейших традиций, обучения и подготовки офицерских кадров».

Снова эти «300 лет»! Но 300 лет назад мы не были в составе России, наоборот, воевали с ней! Напомню, если кто забыл: с 1609 по 1618 год Речь Посполитая воевала с Москвой, с 1632 по 1634 Москва воевала с ней за Смоленск, с 1654 по 1667 год шла жесточайшая война между Московией и Речью Посполитой.

Дело не только в том, что беларуские военные не знают военную историю своей Родины — Беларуси и потому подменяют ее военной историей России. Они еще и считают — по советской традиции — саму независимость Беларуси чем-то сугубо негативным («сепаратизмом»). Многие граждане Беларуси до сих пор не осознали ценности своей Государственности, а потому наши предки, воевавшие за независимость против царизма, сегодня чужды им.

Как мне кажется, после распада СССР военное командование Беларуси унаследовало прежних врагов СССР — НАТО и США. Но ведь исчезла сама СУТЬ советской стратегии. Что надо сегодня защищать? Социализм? Так его больше нет. Советский Союз? Его тоже нет. Русское великодержавие? Но мы живем в суверенной Беларуси.

А что такое суверенная Беларусь? Вот тут и начинаются вопросы. Пока мы не разберемся до конца — КТО МЫ ЕСТЬ — в нашей армии будут использовать советские и даже царские идеологические концепции, хотя они нам сегодня абсолютно ни к чему...

Так сколько лет армии Беларуси?

Но все же ― сколько лет армии Беларуси — 90 или 310?

Как мы видим, обе эти даты ― ложные. В 1918 году не было еще самой БССР, да и в дальнейшем не существовало самостоятельных «войск БССР».

Правда, командиры, политработники и солдаты войск РККА, дислоцированных на территории Восточной Беларуси (БССР) с 1924 по 1929 год изучали беларуский язык, хотя и не перешли на него. Это тоже хорошо забытый факт: в армии суверенной Беларуси не собираются переходить на беларуский язык, а вот в СССР войска Белорусского военного округа лет 5 - 6 «мову» использовали.

Но в любом случае это была РККА (переименованная в Советскую Армию в феврале 1946 года). Датой ее рождения считается 23 февраля 1918 года (пусть сама дата и не подтверждена реальными подвигами). Но если считать этот день днем рождения армии Беларуси, то выходит, что тогда же родились армии остальных 14 республик бывшего СССР: и Таджикистана, и Эстонии, и Грузии, и России. А это уже абсурд.

Вот по этой причине нельзя связывать рождение беларуской армии не только с БССР, но и с БНР — ведь точно так и армия России родилась вовсе не с февральской Революцией, а Украины — не с появлением УНР. (Ну, а Красная Армия вообще замышлялась как вооруженная сила пролетариата, ведь марксисты считали пролетариат некоей «сверхнацией», потому и ввели лозунг «пролетарии всех стран — соединяйтесь!»).

При этом ошибкой является увязка вопроса существования и возраста национальной армии с национальной государственностью. Например, Татарстан сегодня не является независимым государством и не имеет национальной армии, но это не значит, что таковой не было в прошлом. Существовала ведь Казанская Орда, имевшая свое войско. Ясно, что Татарская армия (не родившаяся 23 феврали 1918 года, когда якобы родилась беларуская армия) защищала свою Казанскую Орду еще от войск Ивана Грозного, то есть она родилась Бог весть когда, а не в XX веке.

Или другой пример: сколько лет армии Израиля? Если привязывать к этому вопросу факт государственности, то Израиль появился на карте мира только в мае 1948 года. Но о ком тогда сказано в Ветхом Завете как о «войске Израилевом»?

Существовали ли беларуские войска в армии царской России? БЕЗУСЛОВНО! Если метрополия сама выделяет особым этническим названием воинские подразделения, собранные из жителей колонии, то это и есть их национальные войска, от которых как минимум следует считать рождение национальной армии. Например, Австралия, Канада и Новая Зеландия формально до сих пор остаются доминионами Великобритании. Однако они имеют собственные армии, которые вместе с армиями Индии и Южной Африки воевали во Второй мировой войне как национальные вооруженные силы.

В нашем случае — это Белорусский и Гродненский гусарские полки (кстати говоря, в Белорусском полку служил герой Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов). Кроме национального определения («Белорусский гусарский полк»), они имели флаги с «Погоней» и бело-красно-белыми полосами, кокарду с «Погоней» на головных уборах, а сами мундиры имели бело-красно-белую национальную расцветку.

Возможно, противники «Погони» и бело-красно-белого флага способны и гусара Дениса Давыдова назвать «фашистом», но факт остается фактом: даже в царской России эти символы считались национальными, беларускими. Так что беларуская армия (пусть в виде всего двух национальных подразделений) существовала еще в 1812 году.

Традиционно в СССР было принято считать, что, дескать, в Речи Посполитой у беларусов и украинцев не было своих националыіых войск. Однако возникает вопрос: кто же тогда со стороны Украины подписывал договор с Московией в 1654 году? Если войско Запорожских казаков не являлось национальной армией Украины, то чего тогда стоит эта филькина грамота, подписанная неизвестно кем с украинской стороны?

Мало того, с такой «логикой» не существовало и польской армии, ведь она была частью вооруженных сил Речи Посполитой, а потому получается, что своей национальной армии тогда не было не только у беларусов, но и у поляков. Ведь «логика» именно такая: раз Конфедерация — «нет там национальной армии».

На самом деле при заключении Унии с Польшей в Любине в 1596 году представители ВКЛ закрепили, в качестве одного из главных пунктов, сохранение национальной армии ВКЛ. Поэтому в Речи Посполитой наши предки имели свои собственные войска.

Нетрудно увидеть, что это была именно беларуская армия, так как среди её офицерского состава не было людей с фамилиями жамойтов, а жамойтов-солдат в ней было лишь несколько процентов. В нынешних вооруженных силах Республики Беларусь куда как больше инородцев, чем в Войске ВКЛ XVII или XVIII века. Но мы нашу армию сегодня называем беларуской.

Так с какой стати отрицается беларуский характер Войска ВКЛ? Только потому, что царизм переименовал литвинов в «белоруссов»? Ну переименовал. А фамилии тс же самые остались — беларуские (лнтвинские) на «-ич» и «-ович». Явно не жамойтские.

Вопрос «когда родилась армия Беларуси?» имеет два аспекта. Первый — когда родилась сама Беларусь? Очевидно, что она родилась с появлением самого этноса беларусов, а он, согласно энциклопедиям, сформировался в XIV-XVI веках. То есть раньше этого времени не могла существовать и армия Беларуси.

Второй аспект — что вообще считать «национальной армией»? Вот наши (литвинские) полки сыграли решающую роль в Куликовской битве 1380 года, в Грюнвальдской битве 1410 года: это армия Беларуси или нет?

Нет, говорят историки, это не национальная армия. Это участие ополчения (хоругвей ВКЛ) в конкретных битвах, а не институт государства и не регулярная армия.

Впервые таковой Институт государственности появился у нас только в 1528 году — когда была осуществлена первая перепись Войска ВКЛ. Тогда по всей стране переписали всю шляхту, обязанную выставлять на войну солдат из числа своих крестьян. Значит, с научной точки зрения армия Беларуси родилась в 1528 году, при первой Переписи Войска ВКЛ. Этот год можно считать созданием основы для государственной (национальной) армии. С 1528 года наша страна не только впервые ввела учет всех военнообязанных и точно знала число мобилизуемых, но регламентировала и сами механизмы мобилизации. В принципе, это мало отличается от нынешних установок мобилизации в нашем национальном государстве XXI века.

Роль же регулярной армии тогда выполняли, как и сегодня в развитых странах, всякого рода наемные полки; сегодня в знаменитом французском Иностранном легионе тоже служат далеко не французы, и настоящая армия Франции — не Иностранный легион, а та, которая будет отмобилизована во время войны. Поэтому регулярпая армия — иная вещь, чем национальная армия. Наемники на службе князей и королей были с допотопных времен. В средние века все правители, затевая войны, вербовали наемников. Но в мирное время они не требовались, поэтому есть точка зрения, что национальная армия начинается тогда, когда страна обретает силы содержать регулярные войска и в мирное время. Эта точка зрения ошибочна, ибо в таком случае надо начинать отсчет от княжеских дружин, которые и были «первой регулярной профессиональной армией». А это относится к древним временам выделения родоплеменной знати — тысячи лет назад. И проблема не в том, что никто не знает, когда кто-то из наших пращуров впервые стал профессиональным воином. А в том, что мы тогда даже отдаленно не были этногосударствснной общностью, претендующей на национальное прилагательное к слову «армия».

В общем, создание национальной армии — на мой взгляд — связано с переписью пофамильно ответственных за мобилизацию и с точным учетом мобилизируемых.

С 1528 года наше государство ввело пофамильный список всех ответственных за мобилизацию (ими были шляхтичи, сегодня начальники комендатур и призывных пунктов), ввело учет всех призывников и резервистов.

Это качественно различает две разные эпохи. До того — сбор ополчения (хоругвей), учета которых до сбора не существовало, то есть не был известен результат мобилизации. Именно поэтому десятки хоругвей ВКЛ в Грюнвальдской битве 1410 года различались своей численностью в интервале от нескольких сот до нескольких тысяч воинов. То есть не было правил военной обязанности.

Другая эпоха началась после переписи Войска ВКЛ в 1528 году. С этого времени каждый резервист и призывник знал, что он учтен как военнообязанный, а это создавало основу для рождения нации. И если, например, в 1410 году магнат или шляхтич собирал хоругвь «в меру своего патриотизма», имел возможность спекулировать на своих отношениях с сюзереном, то теперь ВКЛ трансформировалась ― в военном плане ― в централизованное государство. Армия резервистов больше не являлась «собранием местных ополчений». Впервые эти резервисты стали в военном плане субъектами не местных феодалов, а всего государства.

Это, полагаю, и есть дата рождения национальной армии. Да и нации тоже. Таким образом, национальной армии Беларуси не 90 лет и не 310. В 2011 году ей 483 года. Беларуская армия родилась в 1528 году.

Смущает, что тогда не существовало самого понятия «Беларусь»? Ну так и «России» тогда тоже не было (было Великое княжество Московское с населением меньше Беларуси), и «украинцев» не было, только русины. Но все наши соседи соблюдают преемственность названий от средневековых до современных. Так давайте и мы следовать этому правилу. Территория Беларуси тогда называлась Литвой, но смена названия на Беларусь нашей этнической сути не меняет. В 1528 году здесь жил тот же народ, который живет и сегодня. В чем разница между нашими предками и нами? Черепа — те же, кровь — та же, фамилии — те же самые. Сами мы их правнуки. Но армия вдруг «не наша». А чья тогда? Инопланетян с беларускими фамилиями?

В середине XIX века территория расселения этноса беларусов была вдвое больше нынешней территории Республики Беларусь.

Профессор Е. Е. Ширяев собрал немало исторических документов, касающихся утраченных границ Беларуси, в своей книге «Беларусь: Русь Белая, Русь Черная и Литва в картах» (Минск, 1991). На странице 108 он приводит копию одного из таких документов (название которого я привожу в нынешнем написании):

«Статистическая таблица

Западно-Русского края по исповеданиям.

Составлена при Министерстве внутренних дел,

под заведованием и ближайшим руководством

Д. С. С. Батюшкова

Генерального Штаба подполковником Риттих.

С.-Петербург. 1864 г.»

Северо-Западный (или Западно-Русский) край включал нынешние Беларусь и Украину (последняя без Галиции, которая после раздела Речи Посполитой входила и состав Австро-Венгрии, а также без нескольких восточных областей). Вот губернии этого края: украинские — Волынская, Киевская, Подольская; беларуские — Виленская, Витебская, Гродненская, Ковенская, Минская, Могилевская.

Численность населения: в украинских губерниях — 3.997.508 православных и старообрядцев, плюс 85.950 католиков. В беларуских, соответственно — 2.456.158 и 444.175. Итого: 4.083.458 украинцев и 2.900.333 беларусов. Если округлить, то получается 4 млн. украинцев и 3 млн. беларусов.

Сегодня, как известно, пропорция другая: население Украины в 4 с лишним раза больше населения Беларуси. Вопрос: куда же подевались беларусы? А вот куда. После 1917 года все соседние страны «разжились» нашими областями и ассимилировали местных беларусов в свои этносы.

Bильня

Типичен пример с виленскими беларусами. В графе «Виленская губерния» указано беларусов — 147.504 православных и 270.785 католиков, всего 418.289 человек. Сегодня их потомки должны были составлять около 2 миллионов.

Однако уже с 1910 года, а еще больше при польских переписях населения 1921 и 1931 годов беларусов Виленшины массово записывали «поляками». Уж очень польские власти хотели доказать свои «этнические» права на обладание этой областью. Это касалось не только католиков, но и православных беларуских крестьян, которые называли себя «тутэйшими». При таком самоназвании их, по правилам переписей, автоматически относили к «польскому этносу». Показательно, что на Виленщине в случаях браков беларусов с поляками или жамойтами детей от таких браков записывали в последние два этноса, но не в беларуский.

Весьма негативно отразилась на численности беларусов жамойтская ассимиляция после того, как Сталин осенью 1939 года отдал Виленскую область Летуве взамен на размещение советских военных баз. Е. Е. Ширяев пишет:

«Понимая искусственность перехода этой территории (на ней к тому времени среди коренного населения было большинство беларусов и малое количество литовцев), литовские руководящие круги стали прилагать усилия к тому, чтобы изменить соотношение по национальностям в пользу литовцев и поляков. С этой целью после проведения репрессивных мер советскими властями против беларуской интеллигенции Вильно и другие города стали массово заселяться литовцами.

В начале 50-х годов литовские власти (по согласованию с И. Сталиным и Б. Берутом) начали насаждать польские школы и закрывать беларуские. Было открыто несколько сотен польских школ и закрыты все беларуские (Степанов А., 1989). Среди беларусов Виленского района велась активная пропаганда, направленная на их ополячивание. В результате определенная часть беларусов, подвергавшаяся обработке в течение сорока лет, стада считать себя поляками, несмотря на то, что польский язык так и не привился, но оказал влияние на разговорный язык населения этого края. Сельское население общается главным образом на беларуском языке, городское — на русском. Однако старания литовских националистов были настолько усердными, что в результате переписи населения паспортных поляков оказалось больше, чем беларусов и литовцев, вместе взятых».

Ополячивание беларусов происходило и на территории Белостокской области БССР, которую Сталин тоже отдал после войны Польше, хотя исторически и этнически это беларуская земля.

Следует заметить, что и в данных 1864 года беларуский этнос уже был расчленен на какие-то непонятные сегменты.

Во-первых, сами беларусы включены в графу «белоруссы и черноруссы».

Во-вторых, странным образом число «поляков-католиков» в Минской губернии (116.043) превысило число таковых даже западнее Минска и почти равнялось числу «поляков» в Виленской губернии. Очевидно, что речь шла о тех же беларусах-католиках, которые относили себя к «полякам» исключительно по своему католическому вероисповеданию.

А в-третьих, вот полные данные по Виленшине. Беларусов 418.289 человек, 701 малоросс, русских 21.486. из литовцев — 27.985 православных и 182.288 католиков (то есть всего 210.273 человека). Плюс поляков и мазуров — 154.386. Ни одного жамойта и латыша. Как видим, беларусы составляли в 1864 году абсолютное большинство жителей.

Но загадка — что это за этнос «литовцы», выделенный отдельно от «жмудинов», хотя именно «жмудины» (жамойты) ныне считаются «литовцами», тогда как этноса «жмудины» якобы уже нет.

В «Статистической таблице» есть графа «Литовское племя», состоящее из трех частей: «литовцы», «жмудины», «латыши». Возникают следующие вопросы.

1) Почему латыши отнесены к «Литовскому племени»? Вероятно, потому, что классификаторы серьезно восприняли басню о «римском происхождении восточных балтов» (о ней шла речь в главе «Утраченное название»).

2) Жамойты не считаются «литовцами» и учитываются, как и латыши, отдельно от «литовцев».

3) Но кто в таком случае эти загадочные «литовцы»?

Теперь посмотрим на цифры. Литовцев всего 641.676 человек (православных 48.804, католиков 585.530, протестантов 7342). Жамойтов 457.598 человек (4896 православных, 447.805 католиков, 4897 протестантов). Латышей 176.864 человека (4947 православных, 158561 католиков, 13.356 протестантов) — напомню, что территория Латвии не входила в Северо-Западный край. Русских, немцев и лиц иной этнической принадлежности мы не рассматриваем.

Где живут? «Литовцы» в Минской губернии — 9026 православных и 55.123 католиков. При этом НИ ОДНОГО жмудина. И это всё. За мизерным исключением остальные «литовцы» проживали в Виленской и Ковенской губерниях.

Но что это за 64.149 «минских литовцев»? Уж не литвины ли они? То есть те беларусы, которые продолжали считать себя литвинами и не признавали названия «беларус»? В таком случае само название «литовец» в Статистической таблице 1864 года ― только ретрансляция старого этнонима «литвин».

Эту мысль подтверждают данные о жмудинах. Их нет в Минской губернии, как и вообще НИ ОДНОГО на территории Беларуси (почему-то 4812 православных жмудинов оказались в Волынской губернии, а в Беларуси — ни одного). Весь этнос жмудинов концентрировался целиком в Ковенской губернии ― 84 православных и 447.805 католиков, плюс 4897 протестантов. Это, в общем, не удивляет, так как Ковенская губерния в царской России обозначалась как княжество Самогитское (то есть Жамойтское).

Все это позволяет сделать вывод, что и указанные в таблице 641.676 «литовцев» относились к нашему этносу — по крайней мерс та значительная часть их, которая себя именовала «литвинами». А царские чиновники, в силу своего невежества, путали беларусов-литвинов с теми жамойтами, которые на новый манер стали именовать себя в XIX веке «литовцами».

Подведем итог: в своих западных областях Беларусь потеряла в результате ассимиляции поляками и «литовцами» (жамойтами) этническое беларуское население, которое сегодня составляло бы около 4 млн. человек. А на Востоке мы потеряли вдвое больше. Россия ассимилировала около 8 миллионов беларусов. Типичный пример тому — судьба беларусов Смоленщины.

Смоленск

Центральный статистический комитет МВД царской России производил в 1859 году сбор статистических сведений по Смоленской губернии, результаты которого были изданы в 1868 году в Санкт-Петербурге.

Согласно этим данным, большинство населения Смоленской губернии составляли беларусы — 537.149 человек против 487.930 великороссов. Причем сам Смоленск и все западные уезды губернии были чисто беларускими. В городе Смоленске и Смоленском уезде жило 82.636 беларусов и только 7611 великороссов и 1077 представителей других национальностей.

Об этом факте нет ни слова ни в советских изданиях, ни в нынешних российских. Зато сайт «Википедия» сообщает, что ныне среди населения Смоленской области 93,4 % русских и только 1,55 % беларусов (плюс 5,05 % «прочих»).

Даже если без упоминаний о демографическом приросте взять просто цифры — 16.231 беларусов нынешней Смоленщины, то сразу возникает вопрос: а куда подевались те 537.149 беларусов, которые ее населяли в 1859 году?

Ответ достаточно простой. Смотрим: первая графа — «великороссияне» (487.930 человек), вторая графа — «белоруссы» (537.149 человек), третья графа — «смесь великороссиян и белоруссов» (121.407 человек).

Зачем понадобилось выделять 121.407 человек в какую-то «смесь»? А затем, что эта графа наглядно выражала указание властей царской России записывать беларусов при каждом удобном случае в «этнос великороссиян». В комментариях к статистическим данным чиновники объяснили:

«В этнографическом отношении Смоленская губерния может быть разделена на две неравные части: восточную, с населением великорусского племени и западную, заселенную белорусами. Границу их раздела можно представить полосою, идущей от границы Псковской губернии через западную часть Бельского уезда, восточные части Пореченского и Духовищенского уездов, западную Вяземского, северо-восточную и восточную Дорогобужского, юго-западную Ельницкого, так что великорусское племя занимает уезды: Гжатский, Сычевский, большую часть Бельского и почти весь Вяземский и Юхновский..

Население же граничной полосы носит на себе характер переходный от белорусского племени к великорусскому. Место смешанного населения обеих племен нельзя впрочем, говоря вообще, ограничивать только означенною граничною полосою: более или менее резкие оттенки того и другого племени проявляются на гораздо большем пространстве. Рассматривая в этнографическом отношении например Красинкий уезд, как наиболее типический для Смоленской губернии по белорусскому характеру населения, нельзя не заметить, что и в нем обнаруживаются, хотя и в незначительной степени, некоторые черты этнографической характеристики великорусского племени».

Как видим, цель обозначена четко: «Население же граничной полосы носит на себе ХАРАКТЕР ПЕРЕХОДНЫЙ ОТ БЕЛОРУССКОГО ПЛЕМЕНИ К ВЕЛИКОРУССКОМУ». То есть ассимилируется. Эта ассимиляция не только приветствуется, но и является частью планомерной политики, так как даже в Красинском уезде — «типическом по белорусскому характеру» — заранее выискиваются хотя бы незначительные «черты этнографической характеристики великорусского племени», чтобы и этих жителей затем записать из «племени белорусов» в «племя великороссиян».

Результаты такой политики налицо — в Смоленщине сегодня остаюсь 1,55 % беларусов, остальные превращены в «великорусское племя». Как видим, империя после захвата земель соседа обязательно ассимилировала его этнос.

Наука здесь абсолютно ни при чем, так как, согласно выводам ученых царской России, их «великорусское племя» славянизированных финно-угров в этническом смысле принципиально отличалось от «белорусского племени» (славянизированных балтов-кривичей) по всем признакам. Вот несколько цитат из работ российских ученых того времени о сути «великорусского племени».

Великорусское племя

Профессор Василий Ключевский, преподававший российскую историю в Московском университете и Московской Духовной Академии, писал в книге «Исторические портреты»:

«... Великорусское племя... было делом новых разнообразных влияний... притом в краю, который лежал вне старой коренной Руси и в XII веке был более инородческим, чем русским краем.. Финские племена водворялись среди лесов и болот центральной и северной России еще и то время, когда здесь не заметно никаких следов присутствия славян» (с. 41).

«В области Оки и верхней Волги в ХI-XII вв. жили три финских племени: мурома, меря и весь. Начальная киевская летопись довольно точно обозначает места жительства этих племен: она знает мурому на нижней Оке, мерю по озерам Переяславскому и Ростовскому, весь в области Белоозера. Ныне в центральной Великороссии нет уже живых остатков этих племен: но они оставили по себе память в ее географической номенклатуре. На обширном пространстве от Оки до Белого моря мы встречаем тысячи нерусских названий городов, сел, рек и урочищ. Прислушиваясь к этим названиям, легко заметить, что некогда на всем этом пространстве звучал один язык, которому принадлежали эти названия, и что он родня тем наречиям, на которых говорят туземное население нынешней Финляндии и финские инородцы среднего Поволжья, мордва, черемисы» (с. 41 - 42).

Польский историк Казимир Валишевский в своей книге «Иван Грозный», изданной в России в 1912 году, писал на странице 16:

«С этнографической точки зрения девять десятыхъ страны (Московии) имели только то русское население, которое оставила здесь прокатившаяся волна недавнего колонизационного движения. Не было необходимости в то время «скресь» русского, чтобы найти татарина и особенно финна. Основой населения везде являлось финское племя».

Столетием раньше ту же мысль высказал Николай Карамзин:

«... жили тогда...:

Меря вокруг Ростова и на озере Клещине, или Переславском; Мурома на Оке, где сия река впадает в Волгу... Чудь в Эстонии и на Восток к Ладожскому озеру; Нарова там, где Нарва; ... Весь на Белеозере; Перьм в губернии сего имени;... Печора на реке Печоре.

Некоторые из сих народов уже исчезли в новейшие времена или смешались с Россиянами...» (Н. М. Карамзин. «История государства российского», том I. с. 45.).

В. О. Ключевский отметил (страница 44 указанного сочинения):

«... Наша великорусская физиономия не совсем точно воспроизводит общеславянские черты... именно, скулистость великоросса, преобладание смуглого цвета лица и волос и особенно типический великорусский нос, покоящийся на широком основании, с большой вероятностью ставят на счет финского влияния».

Цитирование можно продолжить и дальше. Поэтому с позиций науки зачислять насильно ассимилируемых беларусов в «великорусское племя... (которое) было делом новых разнообразных влияний... притом в краю, который лежал вне старой коренной Руси» — означает издевательство над этнографией и антропологией, фальсифицирование науки в угоду целям имперской политики.

Если, как считал Ключевский, великорусское племя было более «инородческим, чем русским», то такая ассимиляция делала беларусов «более инородческими, чем русскими». Не говоря уже о том, что кривичи в результате ассимиляции теряли свои истоки.

Исчезнувшие восточные беларусы

При провозглашении и БНР, и БССР неотъемлемой частью Беларуси декларировалась Смоленская губерния. Однако эти декларации оказались смешными на фоне того факта, что власти РСФСР включили в свой состав вообще всю Беларусь восточнее Минска.

С огромным трудом руководству БССР через ряд лет (в марте 1924 и в декабре 1926 гг.) удалось убелить политическое руководство СССР вернуть Могилевскую, Гомельскую и часть Витебской области. Несколько раз они просили вернуть Смоленскую область, три уезда Витебской (Велижский, Невельский, Себежский) и три уезда Черниговской области (Мглинский, Новозыбковский, Суражский), но Москва то принимала решение вернуть, то отказывалась от такого решения.

Вопрос о беларуской Смоленщине нельзя рассматривать отдельно от факта узурпации РСФСР в 1919 году трех других беларуских областей — Могилевской, Гомельской и Витебской, где большевистские власти проводили активную антибеларускую политику, насильно превращая жителей этих областей в «этнических русских». Они закрыли там все беларуские школы и газеты, а населению вбивали мысль о том, что они якобы русские. О продолжении в РСФСР антибеларуской политики царизма по ассимиляции беларусов историки СССР и России предпочитают не вспоминать.

Не изменилась ситуация и в эпоху «хрущевской оттепели». В январе 1959 года на встрече с представителями интеллигенции в Минске первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев заявил «белорусскому племени»:

Интересно, где это он вычитал, что для построения коммунизма «белорусское племя» должно записаться в «племя великороссиян»?

Подводя итоги колониальной политики за 10 лет (с 1831 по 1841 гг.) виленский генерал-губернатор Миркович докладывал царю Николаю I:

«... твердость и решимость принимаемых мер... заложили твердую основу слиянию этого края с Россией. Десять лет постоянной системы работы двинули уже русскую народность в этих губерниях на полстолетия. Перевод дворянства в однодворцев, уничтожение многих католических соборов, закон, чтобы при свадьбах православных с иноверцами все дети оформлялись как православные, введение русского языка в судопроизводство и образовательные учреждения, ликвидация... Литовского Статута останутся навсегда значимыми памятниками теперешнего царствования».

Ну и чем все это отличается от концепции генсека Хрущева? Приведенная цитата заодно раскрывает «загадку» исчезновения восточных беларусов, которых государственные чиновники планомерно переводили в «русскую народность».

Надо попутно отметить, что российские ученые еще долго не признавали манипуляций такого рода. Е. Е. Ширяев на странице 65 приводит карту № 7 из книги К. В. Кудряшева «Русский исторический атлас» (Москва - Ленинград, Госиздат, 1928 г.). Эта карта озаглавлена «Современное деление восточных славян на языки».

Область «Белоруссы» обозначена на ней не только территориями Белосточчины и Виленшнны, но и весьма значительной частью территории РСФСР, включая Смоленск, Курск, Брянск, часть Тверской и Псковской областей.

А на концептуальной карте БНР, опубликованной в 1918 году, в составе Беларуси указана территория до Ржева и Вязьмы, в том числе Смоленск и Брянск. Эта карта была нарисована на основе карт расселения беларуского этноса, составленных подполковником А. Риттихом (1875 г.), академиком Е. Карским (1903 г.), Московской Диалектологической Комиссией (1915 г.).

В 1885 году в Варшаве вышла книга А. Ф. Риттиха «Славянский мир», в ней приведена карта проживания литовцев и беларусов. «Литовцами» названы только латыши и жмудины (территория Латвии и западной части нынешней Летувы — то есть Жмуди). Территория Беларуси на западе включает Сувалки, Августов, Белосток (как часть Гродненской губернии), на севере — Вильню, Динабург (Двинск) и Люпин, на востоке доходит до Вязьмы, на юге почти до Киева.

Поскольку и «Статистическую таблицу» 1864 года составлял тоже Риттих, то становятся понятны се цифры: 4 млн. украинцев и 3 млн. беларусов.

Раздел Беларуси

Прежнее соотношение численности украинцев и беларусов (4 : 3) в XX веке кардинально изменилось. Например, в 1970 году в СССР, согласно переписи, проживало 40,7 млн. украинцев и только 9 млн. беларусов. То есть соотношение стало 4,5 : 1.

Причина в том, что, во-первых, к Украине «прибавилась» Галиция (около 2 млн. жителей), а во-вторых, она получила восточные области, которые не входили в состав Северо-Западного края царской России и не считались этнически украинскими. Эти области ― Ворошиловградскую (Луганскую) и Сталинскую (Донецкую), а также Крым, Москва «подарила» Киеву, чтобы «смягчить» сепаратистские настроения в украинском обществе.

В отличие от Украины, Беларусь потеряла на западном направлении Белостокскую область (площадь 20,9 тыс. кв. км. население на 1 января 1941 г. — 1 млн. 368 тыс. человек), Виленский край (8 тыс. кв. км., население около 500 тыс. человек), Латгалию (Двинский, Режицкий и Люцинский уезды) и часть других территорий, отошедших к Польше, Летуве и Латвии — свыше 3 млн. жителей.

Но при этом границы БССР на востоке — в отличие от Украины — остались в пределах бывшего Северо-Западного края. В итоге Украина обрела области, где преимущественным населением украинцы не являлись, а Беларусь, наоборот, потеряла восточные области, где беларусы были исконным и самым многочисленным населением. Поэтому в 1970 году (перед началом эпохи депопуляции, когда уровень смертности сначала сравнялся с уровнем рождаемости, а потом превысил ее в 1990-е годы) общая численность украинцев должна была составлять не более 30 млн., а беларусов — около 20 млн.

Последствия «этнических экспериментов» большевизма сегодня наглядно видны. Большинство жителей восточных областей Украины и Крыма не хотят считать себя этническими украинцами и тяготеют к России. В то же время парламент и руководство Брянской области (площадь 34,9 тыс. кв. км., население 1 млн. 480 тыс. человек) несколько лет назад официально заявили о своем желании выйти из состава Российской Федерации и войти в состав Республики Беларусь. Предлогом послужило безалаберное отношение московского руководства к проблемам этой области, но суть в том, что жители Брянщины продолжают ощущать себя беларусами, тянутся к «своим». И это вопреки тому, что, по официальным данным, беларусы составляют всего-навсего 0,8 % жителей области — 11.840 человек[46].

30 декабря 1918 года в Смоленске открылась VI Северо-Западная конференция РКП(б). Она объявила себя Первым съездом КП(б) Беларуси. Съезд заявил, что Западная коммуна — область Российской Республики — объявляет себя Советской Социалистической Республикой Белоруссией (ССРБ). Границы нового государства были определены на основе этнической территории расселения беларусов. Делегаты единогласно поддержали предложения территориальной комиссии и постановили, что в состав ССРБ входят Гродненская, Минская и Могилевская губернии целиком, почти вся Витебская губерния (без отдельных частей Двинского, Режицкого и Люцинского уездов), а также пять уездов Смоленской губернии (из семи), четыре северных уезда Черниговской губернии, по одному уезду Сувалковской и Виленской губерний.

Но в границах, определенных I съездом КП(б)Б, «независимая» ССРБ существовала всего один месяц — до первых чисел февраля

1919 года. В Минск приехал из Москвы член ЦК РКП(б) Абрам Иоффе (главный «переговорщик» с немцами в Бресте в 1918 году) и сообщил о решении, принятом накануне на заседании ЦК: «исключить из нее Смоленскую, Витебскую и Могилевскую губернии, оставив только Минскую и Гродненскую».

Но вот интересный факт: руководство Смоленской губернии с радостью восприняло сообщение о своей принадлежности Беларуси. Мало тoгo, оно предложило включить в состав ССРБ еще три уезда, о которых съезд не заявлял как о беларуских. 15 января 1919 года Центральное бюро КП(б)Б поддержало ходатайство Смоленского губернского комитета партии о включении в ССРБ вместе с беларуской частью губернии этих трех уездов — Вяземского, Сычевского и Юхновского, ранее признанных территориальной комиссией «спорными». Жители этих трех уездов не «великоросское племя», как было заявлено в 1859 году, а беларусы, они и сегодня говорят в деревнях на местном диалекте беларуской «мовы». Но 23 января Смоленский губком, получив приказ из Кремля, заявил о выходе из ССРБ.

11 августа 1920 года Совнарком РСФСР официально признал независимость буржуазной Латвии. В этой связи московское руководство подарило ей три наших уезда: Двинский, Режицкий и Люцинский, где среди населения преобладали беларусы. Взамен оно получило право пользоваться латвийскими портами Либава (ныне Лиепая) и Винлава (ныне Вентспилс).

К тем беларуским землям, которые Москва отдала Латвии, прибавились и другие. В мае - июне 1921 года Латвия передала Летуве города Можейки и Паланга с окрестностями, обшей площадью 200 кв. км. Взамен Летува отдала Латвии часть территории (229 кв. км.) в окрестностях Двинска (ныне Даугавпилс), населенной преимущественно беларусами. Так беларусы, веками жившие на своей земле, внезапно оказались гражданами латвийского государства. И сегодня среди жителей латвийской Латгалии преобладают их потомки.

Руководство БССР в 1920-е годы показало себя патриотами Отечества. Ему удалось вернуть отобранные РСФСР некоторые восточные области, где активно велась кампания по превращению беларусов в «племя великороссиян». Но то руководство БССР полностью погибло к 1930-е годы в ходе сталинской кампании по истреблению так называемых «национал-коммунистов». После этой бойни новое руководство республики боялось напоминать о возвращении исконных беларуских земель.

Напомню еще один эпизод, связанный с очередной попыткой «поделить» Беларусь. В ноябре 1939 года, после того как войска Красной Армии силой вернули Западную Украину и Западную Беларусь, было произведено разграничение районов между БССР и УССР. Основой для линии административного разделения стали границы между бывшими Минской, Гродненской и Волынской губерниями. Хрущев — в то время первый секретарь ЦК КПУ — хотел присоединить к Украине освобожденное от польского господства Полесское воеводство с городами Брест, Кобрин, Лунинец, Пинск, Пружаны и Столин. 22 ноября он и Пономаренко (первый секретарь ЦК КПБ) обсуждали этот вопрос со Сталиным. Хрущев ссылался на атамана Северина Наливайко и гетмана Богдана Хмельницкого, пытавшихся в XVI-XVII веках присоединить указанные земли к территории Войска Запорожского. Слава Богу, что грузин взял сторону Пономаренко и сказал, что ссылки на казацких атаманов несерьезны.

Однако в 1954 году, уже после смерти Сталина, Хрущев снова попытался переделить территорию Беларуси. Часть ее отдать Украине (мол, «я был все-таки прав в том споре со Сталиным»), всю Гродненскую область отдать Летуве (с какой стати? ), а чтобы беларусы не слишком возмущались, отдать им Калининградскую область (восточную часть бывшей Пруссии).

Не вызывает сомнений, что если бы Хрущев настоял на своих инициативах, то первый секретарь ЦК КПБ Николай Патоличев ни в коем случае не стал бы в знак протеста выходить из партии, а послушно исполнил бы решение высшего партийного начальства о новом разделе республики. Тем более, что он был этническим русским — родился в 1908 году в селе Золино Гороховецкого уезда Владимирской губернии, учился в Москве, работал в Ярославле, Челябинске, на Украине, в Ростове-на-Дону. Но в июле 1950 года Москва назначила его руководить «белорусским отрядом коммунистов».

То, что мы получили в ответ на требование вернуть Смоленщину, это сущие крохи. В 1964 году БССР получила из состава Смоленской области 8 деревень и территорию площадью 2256 гектаров (бывшей Ослянской волости Мстиславского уезда), которые вошли в состав Мстиславского района. Это были земли колхоза «Путь к коммунизму».

А вот еще два любопытных факта. В Беларуси возведено в культ освобождение от немецкой оккупации, оно празднуется как «День Независимости», несмотря на то, что День Независимости во всех странах мира — это праздник создания своею государства. Выходит, что до июля 1944 года у нас своей государственности никогда не было — не только при немецкой оккупации, но и до войны, в СССР. Абсурд? Безусловно. Но речь не об этом.

В связи с освобождением в 1944 году все тот же Н. С. Хрущев (у него явно была мания делить Беларусь) и Г. М. Маленков задумали присоединить к России Полоцкую область, объединив ее с Калининской (ныне Тверской). Дескать, пусть Беларусь заплатит России за свое освобождение от немцев.

Но руководство БССР в этот раз смогло отстоять свои позиции. 14 августа 1944 года состоялось совещание у Сталина, где Пономаренко доказывал членам Политбюро, что Полоцк вместе с областью является беларуским. Вот что пишет об этом Н. Зенькович в книге «Чья Белоруссия. Границы. Споры. Обиды» (Москва, 2000 г.):

«У товарища Пономаренко были три аргумента, которые и победили в споре со Сталиным. Первый был тот, что Полоцк уже давно, более 20 лет, входит в состав советской Белоруссии. Второй, он весьма интересен, — Полоцк является родиной великого белорусского первопечатника Франциска Скорины.

Но самым существенным было то, что Белоруссия и так уже пострадала территориально: отдали Литве несколько районов, теперь собираются отдать Польше Белосточчину, а если отдадут и Полоцк, то белорусы этого никак не поймут и сильно обидятся. Сталин подумал и согласился».

Действительно — отдать еще и Полоцк было бы уже полным «беспределом». БССР вступила в Великую Отечественную войну в одних границах, а окончила ее урезанной со всех сторон, хотя вроде как «страна-победительница». Разве не парадокс?

К сожалению, парадоксы продолжались. Беларусь действительно стала единственной страной из числа основателей ООН и победителей нацизма, которая утратила еще одну часть своей этнической территории. 10 августа 1945 года был принят закон о Советско-Польской границе. Согласно ему, Польше досталась почти вся Белостокская область (17 районов), плюс к тому 3 района Брестской области. Вот так исконные наши города Августов, Белосток, Бельск, Гайновка, Дорогичин, Крынки, Ломжа, Супрасль и другие стали польскими. Это факт известный. Но вот малоизвестный: в 1950 году Польша дополнительно получила еще несколько беларуских деревень.

Все же неправильно было бы обвинять в этом руководство БССР. Оно как могло сопротивлялось планам Хрущева передать Украине все Полесье, планам Хрущева и Маленкова отдать РСФСР Полоцк, планам Хрущева передать Гродно Летуве. Вопрос не в политике нашего руководства, а в том удручающем факте, что коммунистическое руководство СССР постоянно хотело расчленять нашу территорию ради своих корыстных целей. Поэтому пребывание беларусов в составе СССР вполне справедливо можно назвать временем российско-советской оккупации.

Но почему в XX веке систематически возникали инициативы по разделу именно территории Беларуси? Ответ очевиден. Только народ Беларуси имел огромные проблемы с национальным самосознанием — в отличие от титульных наций других «союзных республик». Если бы кто-то посмел забрать в другую страну хоть один уезд, скажем, у жамойтов, латышей, поляков или украинцев — сразу бы восстали. А «Беларусь-партизанка» как раз никакой «партизанкой» себя не показала: приказали жить в Летуве, Латвии, Польше, Украине, РСФСР — и покорно «переданные» беларусы согласились...

Наша Атлантида и реалии дня

Никто не намерен изменять сегодня границы Европы, пусть они несправедливы. Хотя в России, например, требуют от Украины возврата Крыма, но это было сделано еще в 1954 году ― 57 лет прошло. В Единой Европе нынешние границы считаются неизменными. Но есть другой вопрос, который шире вопроса о границах: это вопрос о территории проживания нации, а она часто не совпадает с границами государств, особенно в нашем случае.

Да, есть страна Беларусь. По европейским масштабам совсем не маленькая (по площади 12-я, по населению 13-я среди 44-х стран). Но она не охватывает всего этноса беларусов, половина которого проживает за пределами нашей страны. Сравните нашу территорию с той территорией проживания беларусов, которую определяли на основе научных данных Риттих, Карский, Московская диалектологическая комиссия. Сравнение показывает, что численность этноса беларусов как минимум вдвое больше населения самой Беларуси. Поэтому беларусы должны стоять в одном ряду с крупнейшими нациями Славянского мира: русскими, украинцами, поляками, а не среди «малых славянских наций».

Но главное не это. Власти Франции тратят огромные деньги на «франкофонию» — пропаганду французского языка и французской культуры не только в своих бывших колониях, но и во всем мире. Точно так же Государственная дума России выделяет огромные деньги на программы пропаганды русского языка («русскофонию») в бывших республиках СССР и во всем мире. Однако ни о никакой «беларускофонии» парламентарии и правительство Беларуси даже не заикаются.

Почему Франция и Россия стремятся повсюду пропагандировать свой язык и культуру? Потому что это отвечает их государственным интересам: политическим, экономическим, военным. Отчего мы не можем делать то же самое в отношении «беларуской Атлантиды», оказавшейся вне границ суверенной Беларуси?

Видимо потому, что такой «утонувшей Атлантидой» стала сама Беларусь, где забыто все историко-национальное, в том числе родной язык.

Подобно французам и россиянам, нам тоже нужна концепция и программа «белафонии» — чтобы вернуть своим сородичам, ныне живущим вне Беларуси, сознание того, что они беларусы и духовно связаны именно с нашей страной и нацией. Очень часто они сами хотят этого. Но с нашей стороны они ничего не слышат в ответ. Нет у нас никакой концепции и программы «белафонии»!

Потерянные беларуские души

Продолжают себя ощущать беларусами только, пожалуй, жители бывшей Белостокской области. Поляки не смогли их ассимилировать до такой степени, как это удаюсь властям России и Летувы в аналогичных анклавах. В этих двух странах ассимилированные беларусы занимают особое место.

Взглянем на Республику Летува. Население ее западной и центральной части — жамойты, которые этнически неизменны с древних времен. Нo они составляют только половину населения республики. А другая половина — это обозначенные в «Статистической таблице» 1864 года «белоруссы» и «литовцы» (литвины), фамилии которых — производные от беларуских. В фамилиях типа Яновичюс, Якубовичюс, Станкевнчюс, Федоровичюс отчетливо видна «визитная карточка» беларуса — фамилия на «-вич» (Янович, Якубович, Станкевич, Федорович...).

А в Российской Федерации наличие беларусов (бывших кривичей) используют сейчас для обоснования мифа о «славянском происхождении великорусского племени».

Краеугольным камнем идеологии великодержавия России является выдуманная еще при Екатерине II басня о том, что «великорусское племя» — якобы некие «восточные славяне», вовсе не славянизированные племена финно-угров и тюрок. Сегодня этот миф разрушают научные данные, показывающие, что никаких «восточных славян» никогда не было. Кривичи — это западные балты, украинцы Восточной Украины — славянизированные финно-угры (как и жители исторической Московии), украинцы Западной Украины — славянизированные сарматы, то есть индоевропейцы иранской языковой группы (их язык схож с нынешним осетинским), Некогда сарматы заселили не только Западную Украину, но и Балканы, Южную Польшу и часть Чехии и Словакии.

Как оспорить этот научный факт, чтобы доказать «индоевропейскую суть великорусского племени»? И вот московские идеологи придумали новую теорию: что исторические московиты «произошли от кривичей равно как и беларусы». Доказательство — регион проживания кривичей (который доходит до границ Московской области и охватывает в западном направлении всю Западную Россию). То есть земли Пскова, Новгорода, Твери, Смоленска, Брянска и Курска, которые в старину захватила Московия.

Но утверждение, что «равно как беларуская нация произошла от кривичей, так от нее произошла и русская нация» это спекуляция. В этническом смысле кривичи только и именно беларусы (по языку, культуре, антропологии, генетике). Являлись ли кривичи не просто одним из этносов, создававших Россию, но ОСНОВОЙ русского этноса? Нет, конечно. Уже только потому, что их насильно ассимилировали в «племя великороссов», что показано выше на примере Смоленской губернии XIX века.

А теперь на этой почве нагромождают нелепицы и ангажированные исследователи. Жители Смоленска, Курска, Брянска (этнические кривичи) теперь считают себя русскими, но анализ их генофонда (так называемых гаплогрупп) показывает прямое родство с беларусами.

На этом основании некоторые российские ученые делают фантастические выводы о родстве «племени великороссов» с «племенем белороссов», хотя они исследуют только одно племя — племя кривичей, предков беларусов. Аналогично летувис с фамилией, имеющей в себе «-вич» (типа Яновичюс или Якубовичюс) тоже стал вдруг доказательством «родства летувисов с беларусами», хотя на самом деле сравнивается беларус с беларусом.

Все это действительно Беларуская Атлантида. Проблема последствий разделов этнической территории Беларуси настолько малоизвестна, что ее не учитывают даже ученые при создании карт генофонда населения Восточной Европы. Но если большевики отдали соседям более трети территории проживания беларуского этноса, это не значит, что гены «переданных» беларусов изменились на гены титульных наций этих стран...

Вот некоторые размышления об утраченной Малой Родине.

Малая Родина

Деревни — суть беларуской истории, для абсолютного большинства беларусов именно «вёска» — Малая Родина. В деревнях Огородники и Конюхи (Копыльский район) обитают огородники и конюхи. Село Залог Пятилетки (Стародорожский район) — продолжает и сегодня звать селян к трудовым свершениям во славу КПСС. В селе Красный Партизан (Копыльский район) — живут красные партизаны, а в Чапаево (Любанский район) — чапаевцы.

Но кто обитал в селе Подонки (Логойский район)? Или в селах Болваны (Городокский район) и Дурыничи (Бобруйский район)?

Видимо, непросто народу жилось в селах с названиями Хреново (Слуцкий район), Озломль (Любанский район), Лиходея (Слуцкий район), Гадень (Любанский район), Живоглодовичи (Любанский район) и Чёрная Грязь (Любанский район).

И совсем уж плохо обстояли дела в деревнях Пуково (Копыльский район), Долгий Помет (Борисовский район), Оглобля (Белыничский район), Писюта (Червенский район), Смердяча (Ивановский район) и Голодная (Ветковский район). А полный конец — в деревне Концы (Стародорожский район).

Явно не до смеху было жителям в деревнях Язвины (Копыльский район), Мозоли (Копыльский район), Замогилье (Любанский район) и Великий Гробннк (Копыльский район).

Но зато веселились от души крестьяне в селах Безделичи (Толочинский район) и Блячино (Несвижский район), Забулдычино (Полоцкий район) и Пиваши (Солигорский район), Шелуховка (Ветковский район) и Шушеровка (Любанский район).

Вместе с ними с оптимизмом смотрели в будущее обитатели сел Хорошево (Слуцкий район), Хвалёво (Солигорский район) и Живунь (Любанский район).

Во время раскулачивания большевики с подозрением поглядывали на жителей деревни Кулаки (Солигорский район). С таким же подозрением власти относились и к жителям села Хлусы (Ветковский район), ведь на русский язык слово «хлусы» переводится как «вруны, лжецы».

Мифические «курьезы»

Но если говорить серьезно, то нынешняя топонимика «Малой Родины» Беларуси — это «испорченный телефон». В работе М. Н. Петрова «Литвины и жамойты» хорошо показано, что все гидронимы и почти все древние топонимы страны имеют балтское происхождение. Например, Минск (Менск) происходит не от славянского «менять», а от реки «Menка», которая в балтском языке означает «мелкая». Пинск — от «pyna» (размокать). Лида — от «liede» (рыба, или конкретно — щука). Орша — от «arsus» (быстрая) и т. д.. Аналогично и древние названия деревень происходят из балтского языка, на котором до XVI века говорило наше население (кривичи, ятвяги, дайновы).

После разделов Речи Посполитой царица Екатерина II приказала переделать названия наших топонимов, чтобы завуалировать их балтский характер и придать им «звучание русского языка». Кстати говоря, ранее по ее приказу была проведена «ревизия» российских топонимов и гидронимов. Во время этой ревизии исчезли названия рек и сел с матерными корнями, коих в России было огромное число, а многие финно-угорские названия заменены на «понятные русскому уху».

Вот, например, город Гусь-Хрустальный Владимирской области: на гербе города изображен гусь. Однако это — чудовищная нелепость. В данном случае Гусь — не птица, а измененное финское «кууси» — ель, еловая. Река, от которой назван город, протекает по лесному мещерскому краю, где ель действительно произрастает в большом количестве, а сама Мещера — это название финно-угорского племени. Аналогично мерянский город Козельск имеет свое название не от «козла», а от языка племени меря, это тоже субстратный топоним. Название Соловки (Соловецкие острова) — нерусское, оно означает просто «острова»: саамское «suolov» — «остров». Получается «масло масляное» — «Островные острова».

Нечто аналогичное происходило и у нас — с той разницей, что здесь на «понятный русскому уху» менялся не финский субстрат, как в Центральной России, а балтский. Наши топонимы были абсолютно несопоставимы с нормами русского языка по М. В. Ломоносову, а имена и фамилии крестьян вообще не произносимы для россиянина. Поэтому им стали придавать «российское звучание», которое приносило совсем иной смысл.

Вот типичным пример (аналогичный Гусь-Хрустальному): поместье Лошица, от которого сегодня в Минске остался огромный Лошицкий парк между тремя крупнейшими микрорайонами — Серебрянкой, Чижовкой и Лощицей (название от того же поместья). Люди, не знающие субстратной основы этого названия, выводят семантику от слова «лошадь» и даже сочиняют басни о том, что, дескать, Лошицкий парк в прошлые века был центром разведения лошадей. На самом деле поместье Лошица получило название от реки Лошица, это балтский гидроним, означающий «losisa» — лосось. Когда-то здесь в изобилии водилась рыба лосось, и местное население занималось её промыслом. Сегодня в этой речке рыбы уже нет, в ней, как предупреждают городские службы, только городские стоки.

«Википедия» выделяет как «курьезное» название беларуского села Жабина. К нему я могу добавить населенные пункты Жабинка и Жабин. Однако это только для уха россиянина топоним «Жабина» звучит «курьезно». По своему невежеству российские «эксперты» и реку Жабинка объясняют как «имевшую в изобилии жаб», когда на самом деле «zabynes» на балтском языке — это река с запрудами из хвороста, сделанными бобрами. Как видим, ничего «курьезного» нет: и река, и топонимы связаны не с жабами, а с запрудами бобров.

Вся эта мнимая «курьезность» появляется из-за мифа о беларусах как о каких-то «восточных славянах» (чтобы пристроить их на место «младшего брата» великого русского народа) и вследствие незнания того, как российкие деятели меняли нашу топонимику после захвата Литвы-Беларуси. Именно с позиции «удобства для российского уха» стали считать, будто бы в селе Жовнино жили любители жевать, в селе Жадунька — жадные люди, а название села Езерище смахивает на Чудовище. На самом деле Жовнино — от балтского «zuvinas» — «рыбный» (наш гидроним — озеро Жовин). Жадунька — вовсе не от слова «жадный», а от «zadas» — «журчащий» (река Жадунька). Езерище — это вообще «ezeras» — «озеро» (озеро Езерища).

Лишь небольшая часть приведенных выше забавных (для наших современников) названий беларуских сел — это точное отражение семантики. Например, Петухов Брод (Солигорский район). Но и в таких случаях надо разбираться в их происхождении. Вот типичный пример: деревня Козловичи получила свое название не от её специфики, связанной с этим домашним животным, а от фамилии ее владельцев — панов Козловичей.

Но такие названия, как Подонки, Дурыничи, Безделичи, Блячино, Болваны и подобные им, — явно творчество российских картографов. После разделов Речи Посполитой они пытались придать нашему балтскому субстрату «понятный российскому уху вид». И настрогали здесь столько уродов (переделанных названий), что в советский период пришлось изменять имена более чем 300 селений (правда, на коммунистические — типа Большевик или Первомайск).

Откуда, например, взялись в Логойском районе какие-то ПОДОНКИ? Российские умники переводили название этого села при втором разделе Речи Посполитой в 1793 году — с польских документов и карт. Однако по-польски буква «о» с надстрочным знаком означает звук «у», поэтому правильное название села на польском языке — Подунки. В СССР название села Подонки нашли «неблагозвучным» и переименовали в село Знаменка. Хотя сегодня лингвисты посоветовали бы вернуть правильное название Подунки или по-беларуски Падунки. Но и в этом случае название восходит к какому-то балтско-беларускому слову типа «падунь». «Неблагозвучным» топоним стал только стараниями невежественных колониальных властей.

Аналогично село Голодная (Ветковский район), скорее всего, происходит от названия балтского народа Голядь (то есть изначално было название Голядна). Таковы и другие якобы «курьезные» названия наших сел. Например, Живоглодовичи (Любанский район). Здесь отчетливо проглядывается ятвяжское имя Жигволод — то есть на самом деле Жигволодовичи, а фонетически Жыгхвалодаушчы, что абсолютно непроизносимо для русских. Все такие «курьезы» на самом деле наглядно показывают невежество царских чиновников.

Беларуские пустыни

Но, увы, старые названия наших деревень — это уже нечто вымершее или вымирающее. Многие села, которые еще значатся па картах, в действительности уже не существуют. На их месте — заросшие бурьяном улицы и остовы домов, среди которых бегают одичавшие свиньи и собаки. По крайне мере, так рассказывают люди. Вот один из таких рассказов.

В 2003 году П. С. Мазурёнок переехал из Беларуси в Канаду, к своим детям и внукам. Он продолжает переписку с друзьями в Беларуси, которых попросил узнать о том, как живет его родная деревня Чарёмушники в Поставском районе Витебской области. Ответ настолько его поразил, что в январе 2007 года Мазуренок опубликовал эти письма и свои размышления в газете американских беларусов-эмигрантов «Беларус».

Письмо первое:

Письмо второе:

П С. Мазуренок далее рассказывает историю своего села:

«Вёсочка наша располагалась на правом береге красивой реки Дисенки, притока Двины. До 1939 года жили мы под Польшей. В веске было 42 хаты, в которых жило 236 жителей. Это была средняя беларуская вёсочка с добрыми, трудолюбивыми людьми, которые умели работать и веселиться. В вёске было 6 гармоник и 2 баяна, 3 граммофона. Звучала музыка и беларуские песни, которые брали за душу. Праздновали на весельях и вечеринках, на Купалье, пели на полях девушки, на крещении детей, на зажинках и дожинках. И это никогда не забудется.

Началась 2-я Мировая война. 22 жителя вески погибли: кто на фронте, кто от немцев, кто от партизан. Но война окончилась, и до 1949 года веска жила нормальной жизнью и частнособственным укладом. И хлеба было навалом на Поставском рынке. Селяне справлялись и с госпоставками, какие были немалые, но хватало себе, и еще возили на рынок. А с соседней Великолукской области России приезжали люди, чтобы купить 3 пуда зерна, ибо там голодали. Там же были колхозы. А в 1949 - 1950 годах начали организовывать колхозы и у нас. Вот тут и началось! Молодежь побежала в города Беларуси, России, Прибалтики, на заводы и шахты Сибири. Вот так, год за годом, и создалась пустыня между Василинами и Половом. Река Дисенка была густо заселена по оба берега. В книге «Память» — истории Поставского района, выпущенной в 2001 году, говорится, что сел Винограды, Малые Агальницы уже не существует. Соседние хутора Антанова не упоминаются вообще, как их и не было. А сейчас посмотрим, как исчезали люди с иных сел на Дисенке (в полосе пустыни).

Количество дворов/жителей:

Новосёлки в 1963 году ― 25/73;

в 2001 ― 5/6.

Крашнево в 1963 году ― 14/53;

в 2001 ― 5/4.

Черёмушники в 1963 году ― 37/89;

в 2001 ― 4/5.

Как видите, пять лет тому назад село ещё существовало. Но в 2003 году оно уже исчезло навсегда. Еще в 2002 году в деревне жили Диковичи Федя с Фенькой, на трех хуторах жили три бабульки: Грыньки и Михайлова. Федя умер, а все бабульки разлетелись в города к детям и внукам. То же самое происходит и в других весках...

За годы советской власти в Поставском районе исчезло 214 названий населенных пунктов: 75 хуторов и 139 сел. Но это еще не все. Хочу привести только два примера: в селе Рымки (с каменной церковью) в 1941 году было 84 двора с 317 жителями, в 1963 ― 41 двор со 153 жителями, в 2001 ― 11 дворов с 12 жителями. Село Алашковщина: в 1963 году было 30 дворов и 119 жителей, в селе была начальная школа и фельдшерско-акушерский пункт. В 2001 году — 7 дворов и 9 жителей.

Вот так сработала советско-колхозная система, превращающая цветушие села в пустыни. И разве это не Хатыни, только по-советски! А это же только в одном районе. А сколько еще таких пустынь в области?! А сколько их по всей Беларуси?! Говорит, переселяются в перспективные села. Переселятся, да не все. С нашей вески переселились только две семьи. Остальные разбежались кто куда.

А сейчас бегут и с перспективных колхозов и совхозов. Хотя, получив недавно районную газету «Пастаускі край», я был удивлен, что в газете нет ни одного слова «колхоз» и «совхоз». Неужели, думаю, распустили колхозы? Да нет! Там сейчас вместо колхозов и совхозов есть «хозяйства», только с разными индексами: СВК, СП, ААТ, АБП. Названия меняют, как цыган коней. Но становится ли от этого жизнь лучше — как селянам, так и горожанам? В цивилизованных странах есть и сёла, и хутора, где живут и работают настоящие хозяева земли — фермеры. А почему же не могли бы быть такими фермерами мои земляки, если бы им вернули своевременно урожайные земли Подисенщины, отобранные когда-то у трудолюбивых людей — настоящих хозяев?

Исчезают сёла, исчезают люди, исчезает вместе с ними беларуская мова, исчезает тот уклад жизни, который становился столетиями, самобытная культура, гибнет наша нация. Кто же остановит это?»

Уничтожение села

До 1950 года (то есть до начала коллективизации) в Западной Беларуси селяне составляли 80 % населения, сейчас — около 20 %. Перестали существовать 75 % сел и хуторов — три четверти! Удивляет, что в стране знают о 630 погибших в войну селах, а вот о тысячах исчезнувших в послевоенное время — полное молчание.

Возникает вопрос: зачем понадобилось уничтожать село, если в 1949 году частное сельское хозяйство Западной Беларуси исправно выполняло огромные госзаказы?

Раскулачивание (борьба с фермерством) и коллективизация не имели никакого экономического смысла, хотя нам и сегодня некоторые деятели продолжают вещать, что, дескать, только крупные хозяйства могут быть эффективными. Какое отношение имел вопрос эффективности крупных хозяйств к ликвидации частной собственности крестьянина на свою землю? Это совершенно разные сферы. Можно было создавать крупные хозяйства, но в то же время часть земли оставить в собственности крестьян (в том числе фермеров, которых в СССР называли «кулаками»). С экономической точки зрения — это самый лучший вариант.

Все дело в том, что советские власти руководствовались не экономическими, а политическими соображениями. Ведь крестьянин со своей собственной землей — политически независим от власти. К тому же крестьянская аграрная партия, выражающая интересы таких частных собственников и представленная в парламенте, стала бы главной политической силой в стране, где 80 % населения составляли крестьяне. Власти не могли бы управлять волей крестьян, например, указывать им, за кого следует голосовать на выборах — под угрозой лишения семян или конфискации домашней скотины за якобы невыполненный госзаказ.

Одним словом, целью советской власти была (и остается по сей день в странах СНГ) ликвидация крестьянства как класса, превращение его в совсем другой класс — наёмных сельских рабочих. Но коль у крестьянина уже нет земли в своей собственности, то его ничто больше не держит в родном селе. Он как РАБОЧИЙ (пусть сельский) теперь волен сам выбирать себе место работы, а оно всегда лучше в райцентре или городе. Сталин это понимал, поэтому отобрал у крестьян паспорта, ввел, по сути дела, советское крепостное право. Драконовскими мерами ему удавалось сдерживать развал села. Но после того как недалекий Хрущев в 1956 году вернул паспорта селянам (не вернув землю), началось чудовищное по масштабам бегство их в райцентры и города.

Взглянем, например, на темпы роста Минска. В 1811 году в Минске было 11,2 тысяч жителей, в 1860 ― 27 тысячи, в 1913 ― 106,7 тыс. (из них более половины — евреи, которым царский режим запрещал владеть пахотной землей). За 102 года население Минска увеличилось на 95,5 тысяч человек.

В январе 1941 года минчан было 270,4 тысяч человек: в январе 1950 ― 273,4 тысячи; в 1959 году — 509 тысяч, а в 1980 — уже 1 миллион 309 тысяч. Как видим, увеличение числа жителей столицы на 800 тысяч произошло всего за 20 лет, по 40 тысяч в год! Увеличение более чем в 2,5 раза — такого наша история никогда не знала!

То же самое происходило и в других городах Беларуси. Для примера возьмем областные центры.

Гродно: в 1959 году ― 73 тыс. жителей,

в 1980 ― 211 тыс. (рост в 2,9 раза).

Брест: в 1959 году ― 74 тыс. жителей,

в 1980 ― 208 тыс. (рост в 2,8 раза).

Гомель: в 1959 году ― 168 тыс. жителей,

в 1980 ― 383 тыс. (рост в 2,3 раза).

Могилёв: в 1959 году — 122 тыс.,

в 1980 ― 264 тыс. (рост в 2,2 раза).

Витебск: в 1959 ― 162 тыс.,

в 1980 ― 328 тыс. (рост в 2 раза).

Столь гигантская миграция селян в города (по историческим меркам она произошла мгновенно) — явление катастрофическое. С одной стороны, оно резко замедлило превращение беларуского этноса в нацию, которое происходит именно в городах. С другой стороны, лишило эту формирующуюся нацию своих этнических основ, хранителем которых всегда является крестьянство.

Последствия катастрофы

Главным выразителем национального сознания литвинов (беларусов) во времена Великого княжества Литовского и Речи Посполитой была шляхта. В конце XIX века к ней присоединились так называемые «разночинцы» (образованные выходцы из различных социальных групп), сформировавшие затем интеллектуальную среду, именуемую по-советски «интеллигенцией». Но в 1930-е годы эту национально-демократическую интеллигенцию объявили «враждебной» советскому обществу и почти полностью уничтожили[47].

В отличие от шляхты и интеллигенции, крестьянство всегда демонстрировало огромные проблемы в сфере национального самосознания. Например, в Западной Беларуси, когда польские власти в 1920-е и 1930-е годы проводили переписи населения, большинство крестьян в ответ на вопрос о национальности называло себя «тутэйшымі» («здешними»), и их записывали «поляками».

Так называемая «толерантность» беларусов — это на самом деле следствие разобщенности, связанной с традициями хуторской жизни. Беларусы вообще малообщительный парод, не склонны к случайным знакомствам, к объединениям в общества по интересам — и, как итог, вообще к политической активности.

По мнению большинства историков и социологов, волна массового бегства крестьян в города в 1960 - 1980 гг., полностью «размыла» урбанистическую среду, формирующую нацию. Вчерашние крестьяне принесли вместе с собой в города «менталитет холуйства по отношению к власти, привитый десятилетиями колхозного и крепостного рабства». В этом аспекте Минск 1950 года (273,4 тыс. жителей) и Минск 1980 года (1 млн. 309 тыс.) — совершенно разные города. Первый еще представлял собой сообщество горожан, а второй — это уже сообщество селян («большой колхоз» вместо города), к тому же склонных к хуторской жизни даже в городских условиях («моя квартира — мои хутор»).

Если беларусы-горожане 1950-х годов (имеется в виду образованная часть жителей) ценили свою «беларускость», то бывшие селяне не только не ощущали себя беларусами (только «здешними»), но и стремились избавиться от своих беларуских черт, так как видели в них «признаки своего деревенского происхождения, неуместные в городской жизни». В своих деревнях они говорили по-беларуски, но, переселившись в юрода, старались говорить по-русски, чтобы «не выделяться». «Эталоном для подражания» у них стали люди, приехавшие в БССР из других союзных республик — партийные работники, администраторы, инженеры, преподаватели высшей и средней школы, врачи. На таких они и равнялись. Так начался чудовищный кризис беларуской «мовы», инициаторами которого являлись сами «новые горожане».

Именно за эти 20 лет (1960 - 1980) численность семей в БССР, пользовавшихся беларуским языком в повседневной жизни, сократилось на 50 %.

Одновременно с опустением наших деревень исчезал не только живой беларуский язык, но и тысячелетний беларуский фольклор, народная музыка, песни и танцы, даже беларуские имена, которые были у нас испокон веков. Увы, нынешние «агрогородки» — это уже не села, а урбанистические образования с культурой «городского типа». Наше село выродилось...

По схемам социологии, процесс образования нации идет за счет работы двух сфер: село является хранителем этнических реалий, а город формирует политическую нацию (г. е. гражданское общество). В итоге нация — это Гражданское Общество с этническим лицом. Но Катастрофа 1960 - 80-х гг. все сломала в этом процессе: были подорваны и этнические основы, и остановлено формирование гражданского общества. Это то же самое, что выкопать из земли яблоню и закопать ее снова корнями вверх — плодоносить она не станет.

Наши главные нынешние проблемы так или иначе исходят из Катастрофы 1960 - 80-х гг. К сожалению, для наших историков такой взгляд еще непривычен, мало кто из них пытался оценить масштабы и последствия произошедшего. Как ни странно, но это тоже «белое пятно» нашей уже новейшей истории.

Хорошо ли, что за 1960 - 80-е гг. население столицы Беларуси выросло в 2,57 раза? Представьте себе, что за последние 20 лет (с 1991 года) население Минска увеличилось с 1,75 до 4,5 млн. человек. Это поистине социальный катаклизм: совершенно другой город с совсем другим населением.

Сегодня в Минске живет четверть населения страны, что нельзя считать нормальным явлением. С такими пропорциями в Варшаве должны жить 10 млн. поляков, в Киеве — 12 млн. украинцев. в Москве — 36 млн. россиян, в Пекине — 300 млн. китайцев! Даже в Японии, где при площади островов в 46 раз меньшей, чем Россия (372 тыс. кв. км. против 17.075 млн. кв. км.) разместилось почти такое же население (Япония — 135 млн., РФ — 144 млн.), — население Токио с пригородами составляет почти вдвое меньше от нашей пропорции. И это при том, что средняя плотность населения различается почти в 8 раз (в Японии — 363 человека на один квадратный километр, в Беларуси — 46 человек). Есть повод, чтобы серьезно задуматься.

У нас после 1980 года стали пустовать огромные площади плодородных земель, которые крестьяне обрабатывали веками. Еще в 1989 году преподаватель кафедры философии Минского института иностранных языков, доцент-социолог, говорил нам, студентам:

«Отработаю в Минске будни — а на выходные еду на свою дачу, которую с трудом выбил. Есть просто непреодолимая тяга работать на земле, что-то копать и растить. Все мои предки были крестьянами, как у большинства в Минске, — это Зов Предков. Иметь СВОЙ СОБСТВЕННЫЙ клочок земли — нашей кормилицы — и на ней что-то растить — вот для меня Рай, а не городская жизнь».

Увы, этот хуторской Рай потерян. Современная городская молодежь уже не испытывает тяги к своей земле, она воспитана глобальной урбанистической субкультурой. Она гораздо охотнее поедет в Нью-Йорк, Москву или Прагу, чем на восстановление мертвых селений своих предков в Беларуси. Фактически вторая волна миграции уже началась. Но теперь уезжают из беларуских городов в другие страны.

В этом ракурсе массовая миграция селян в города в 1960 - 80 гг. была лишь промежуточным звеном в поисках «лучшей доли» крестьянами, лишенными своей земли. Ведь, не имея своей земли и превратившись из крестьянина в наемного рабочего, лучше жить в райцентре, чем в деревне: лучше жить в областном городе, чем в райцентре: лучше жить в Минске, чем в областном центре. И лучше жить в богатой Западной Европе или Америке, чем в Минске. Коль человек стал «перекати-поле», то он будет катиться дальше.

Фактически то, что мой преподаватель называл «потерянным Раем», — это потеря миллионами беларусов своей Малой Родины: деревень и хуторов предков. А человек без Малой Родины — совсем другой человек. Без корней. И это самое главное...

В продолжение темы «Потерянного Рая» поговорим о том, как и чем жили беларусы-крестьяне 100 лет назад. Картину той жизни создают «сообщения с мест», которые публиковала первая беларуская газета «Наша Ніва». Очень любопытны, на мой взгляд, корреспонденции из Слонимского повета Гродненской губернии, подписанные «Старый Дед», «Старый Михась» или «Дед Михась». Как считают сегодня историки, под этим псевдонимом скрывался Михаил Андреевич Романович (родился около 1850 г.), работавший в разное время учителем народных училищ Слонимского повета.

С середины 1914 года письма от Старого Михася перестали появляться на страницах «Нашей Нівы»: началась мировая война, территорию Слонимского повета оккупировали немецкие войска. Как сложилась дальнейшая судьба деда Михася — неизвестно. Ниже — отрывки из его «сообщений с мест» в моем переводе на русский язык.

Служба в армии подрывает беларускость.

Сообщение в № 28 - 29(367), 1911 г:

«Местечко Здзитово, Гродненской губ., Слонимского пов. С давних времен в нашем местечке хлопцы поют песни, ведут хороводы на улицах. Недавно еще пели свои родные песни, теперь поют солдатские и очень грубые, аж стыдно слушать. Девчата уже едва-едва поют беларуские песни, так как и они уже начали перенимать солдатские. Язык наших здзитовцев средний между украинским и беларуским. Родные песни наши очень добрые и хорошие. В этих песнях чувствуется вся пережитая народом тяжелая доля, благая жизнь; и как запоют девчата эту родную свою песню, то слушал бы всю ночь, так как ее сложил народ и перелил в нее всю душу свою. Проклят пусть будет тот человек, который отрекается от своего родного, от своего отечества. Как мать одна у человека, так и одно у него отечество. Для нас, беларусов, наша Беларусь святая и дорогая, и мы должны, как родились, так и умереть беларусами».

Антибеларуская газета «Белорусская жизнь».

Сообщение в № 35 (445), 1911 г.

«Из Слонимского повета Гродненской губ. В нашем повете стала в последнее время по волостным правлениям и у учителей появляться газета «Белорусская жизнь», но никто ее не хотел выписывать (власти заставляли в рамках «принудительной подписки». — Прим. авт.). С первой статьи можно было понять, что она слишком сварливая, подобна на Моську, которая лаяла на Слона... Хотя она называется «Белорусская жизнь», но в ней ничего не было беларуского, и она не поддерживала беларускую национальность; чужая она для нас, беларусов, и никто из нас не жалел, что она закрылась, или, точнее, перекрестилась в «Северо-Западную Жизнь». Как видим, она любила держать нос по ветру. Правда, беларусы начинают просыпаться и не верят тому, кто слишком кричит и трясется. Известно, что пустая бочка по камням страшно грохочет».

Надо отметить, что в во времена СССР беларусов тоже заставляли выписывать издания, которые они выписывать не хотели и которые «не поддерживали беларускую национальность». Всякие «правды» (комсомольские и региональные), «известия», «блокноты агитаторов» и прочие.

О предателях беларуской мовы.

Сообщение в № 22, 1912 г.

«В одном номере «Крестьянина» за этот год я прочитал заметку одного беларуса из Могилевской губ, и диву дался. В этой заметке беларус, едва научившись читать по-русски и говорить пополам с грехом, смеется над своей родной мовой, которой научила его мать, значит, смеется над своей матерью. Писулька его была написана нелогично, видно, что ему тяжело излагать свои мысли и пытаться по ветру нос держать. Кто слышал, чтобы англичанин, поляк, еврей, русский, немец, француз, турок смеялись над своей мовой? Каждый из них умеет говорить своей родной мовой; она напоминает ему его родной край, он гордится своим отечеством. Мова людей сближает, роднит, дает человеку самопознание. Наша беларуская мова давняя: на ней писались королевские грамоты, царские указы, в судах решения. Достаточно заглянуть в старые архивы, чтобы в этом убедиться. Можно знать все языки, но у человека только одна родная мать и только одна родная мова».

Увы, и через 99 лет многие беларусы «по ветру нос держат» и смеются над родным языком. А ветер и за сто лет не изменился: дует все так же с восточного направления.

Более половины сообщений — о тотальном бегстве беларусов на заработки в Америку. Причина — нищета и безысходность жизни под властью царской России.

Все беларусы увлеклись америкой.

Из сообшения в № 8, 1912 г.

«Раньше здзитовцы далее соседнего села нигде не бывали, а как узнали про Америку, молодежь, и кто только имел силу и здоровье, покинули свой родной край, жену, детей, хозяйство, да махнули за море. Известно, без хозяина хозяйство, как говорят, плачет, а жена, работая одна, от тяжелой работы тратит здоровье, силы и в свою очередь плачет. Глядишь, молодица, которая была, как цветок, за 3 - 4 года совсем сдает: одни кожа и кости. Ждет бедная семья хозяина и не дождется; дети выглядывают батьку в окно и не дождутся. Так проходит несколько лет. Правда, Америка даст хорошие заработки, если кто попадет на хорошую работу, держит себя, не пьянствует; только тогда он может высылать гроши домой. Но бывает и так, что пьяница пропивает в Америке гроши, а жена и дети пухнут с голоду».

Отрывок из сообщения в № 41, 1912 г.

«Вернувшись из Америки, если что привезет, старается показывать себя, что он при деньгах (грашавіты) и давай пить и поить других. Глядишь, за три-четыре месяца от полтысячи не осталось ни шелега, и снова покидает семью и выезжает в Америку; жена и дети остаются голодать».

Интересно, что Дед Михась использует национальное название денег — шелег. Не рубль, не злотый, не доллар. Тогда еще жила в народе память об этой главной беларуской монете.

Отрывок из сообщения в № 42. 1912 г.

«И так уже завелось, что если кто и вернется из Америки, то долго не живет тут убегает назад. Ибо, по правде говоря, хотя в Америке огромная дороговизна и очень тяжелая работа, но живется вольно, каждый сам себе пан и ровня другим»

В некоторых районах Беларуси в период 1910 - 1913 гг. в Америку мигрировало около 20 % населения — каждый пятый!

Из сообщення в № 21, 1913 г.

«Один священник мне говорил, что с одного прихода, в котором было 8 тысяч человек, теперь осталось 6 тысяч 300 душ. Вся молодежь, даже и девчата, выезжает в заморскую страну — Америку. Теперь я расскажу, как они туда едут. В каждом местечке есть патентованные и тайные агенты, которые отправляют людей в Америку. К ним и обращается тот, кто хочет ехать. Патентованные агенты за 200 руб. соглашаются по заграничному паспорту доставить человека в Америку, а если нет грошей, то и в долг под вексель за 36 %. Приехавший в Америку, конечно, должен иметь на первое время 50 руб. и какого-нибудь знакомого или родственника, чтобы заручился и принял к себе. Но и это еще не все. На пристани доктора усиленно осматривают эмигранта, здоровый ли он и способный для работы, а то с корабля его не выпустят».

Дед Михась с возмущениием рассказывает о других трудностях на пути в Америку: о местных врачах-мздоимцах, изготовителях поддельных паспортов, о нечестных «проводниках», которые разными способами обманывают беларусов и бросают их обворованными на пристани в Нью-Йорке — и им приходится жить там бродягами или возвращаться назад несолоно хлебавши.

Автор подводит итог:

«Я думаю, что на всем свете нет такого народа терпеливого, как наш беларус, его крутили и крутят на все боки, но он остался терпеливым беларуском, несмотря на тяжкие условия, сохранил свою мову и свои обычаи пока в целости — и любит свое отечество».

Мнение депутатов о нуждах беларусов.

Сообщение в № 39, 1912 г.

«Много раз приходилось мне беседовать с селянами и одним выборщиком, который был избран из повета в губернские выборщики: чего они хотели бы от Думы, чтобы поправить свою жизнь. Мои собеседники, поскребя в затылке (видать, им трудно было ответить мне), не сразу мне вот что сказали: «Нужно для мужика позволить пасти скотину в казенных местах бесплатно, без билета собирать ягоды и грибы, и чтобы снять с водки акциз, а то очень дорогая».

— А что же нужно для тех людей, которые далеко живут от леса, не собирают грибов или ягод и не пасут скотину? — спросил я у них.

― Таго ня ведаемо, — ответили они мне.

Мне показалось, что со мной говорят не взрослые люди, а малые дети. Защемило мое сердце тяжкой болью. Не удивительно, что наши беларусы и другие думские депутаты деньги брали и ничего не сделали. Не удивительно, что они, будучи в Таврическом дворце, переходили на ту сторону, где им корыстней было и куда их разными обещаниями манили».

В чем же изменилась наша жизнь за 100 лет? В общественной медицине достигнуты огромные успехи, да и в Америку уже не бежит пятая часть населения за три года. А в остальном особых изменений нет, кое-что стало даже хуже. Да и «беларуское возрождение» за век продвинулось очень мало, хотя над нами давно не стоит ни царский жандарм, ни пилсудчик, ни палач из НКВД.

На мой взгляд, очень верные и провидческие слова сказал Дед Михась в 1912 году о наших депутатах:

«Мне показалось, что со мной говорят не взрослые люди, а малые дети. Защемило мое сердце тяжкой болью».

Потому что он увидел (защемившим сердцем почувствовал) не малых детей, а зловещих маргиналов, которые и вели народ в жуткую бездну тоталитаризма.

Дарованные общественной реформой гражданские свободы не вызывали в массах желания быть гражданином и управлять страной. Свои права массы делегировали «Железной Руке» в лице популистов-параноиков. Таким, как Ленин и Троцкий, Сталин и Мао Цзедун, Муамар Каддафи и Уго Чавес.

В других сообщениях автор показывает ужасное невежество селян, доходящее до мракобесия, и считает, что выход из замкнутого круга тяжкой жизни туземцев-тутэйшых даст только образование. Идея в общем верна, но образование образованию рознь. Большевики создали такую систему народного образования, которая готовила послушных «винтиков»: трудяг для социалистического производства и солдат для Красной (потом — Советской) армии. Такое «образование» создало несколько поколений людей комсомола и партии, осваивавших Целину вместо родного Полесья и воевавших в Афганистане, не имеющих ни малейшего отношения к Беларуси.

Вот удивительно: прошло 100 лет, но многие суждения Деда Михася звучат актуально, как будто сказаны сегодня, на злобу дня. Получается, что прожили мы много, а по своей сути наша жизнь изменилась мало...

И еще одна мысль приходит в голову: какой процветающей и богатой была бы сейчас наша страна, если бы сто лет назад ВЕСЬ наш народ был таким, как этот Дед Михась...