Глава 1 Ландшафт

Безвестных стран разбитые заставы,

Могильники забытых городов.

Размывы, осыпи, развалины и травы

Изглоданных волною берегов.

М. Волошин

Светло-красные холмы красиво выделяются на фоне синего неба, контрастируя с жёлто-серой окружающей равниной. Эти холмы — могилы древнейших городов — разделены оврагами: они образовались там, где некогда пролегали широкие древние улицы и каналы. Теперь здесь стоки для дождевой воды. Индская долина представляет собой плоское, как ладонь, сильно расчленённое пространство, где много таких оврагов и «дурных земель» — так местные жители называют бросовые, негодные для посевов земли. Кое-где видна чахлая растительность: кусты тамариска и акации, жалкие рощицы мимоз там, где некогда буйно вздымалась растительность и зеленели густые леса. Прах измученных полей простирается на месте густо населённых в прошлом пространств земли. На месте шумной набережной с лавками и харчевнями раскинулось болото. Вдоль бывшей береговой линии тянется заиленная суша. Дюны, гонимые ветром, поглотили город и селения. Некоторые реки высохли, «пропали», как здесь говорят. Река Гхаггар утратила свою былую красоту и полноводность и пересохла, лишь кое-где сохраняя сезонный характер и наполняясь водой только в период дождей. Население покинуло берега мёртвых рек, оставив следы своего пребывания в виде руин брошенных городов и селений: они то и дело попадаются вдоль пересохших русел. Теперь здесь простирается унылый район угасающих рек, подвижных песков и мелкой пыли. Изменение гидрографии района отражается и в местных названиях: современное название местности Пенджаб — «Пять рек» сменило прежнее «Сапта синдхава» — «Семь рек». Теперь только извилистые шпалеры корнепусков указывают берега прежних рек. Из ила в разных местах близ прибрежных деревень можно извлечь остатки морских судов — здесь было море, и в портовых городах было шумно и многолюдно.

То и дело попадаются заболоченные почвы «чо» и поля с застойными водами, которые приводят сельскохозяйственные угодья в полную негодность. Основная причина их появления — вырубка лесов и чрезмерный выпас скота на склонах гор. Это повлекло за собой расширение площади стока: во время ливней стремительно сбегают сюда многочисленные горные речушки, неся массы песка, ила и глины и вызывая эрозию почвы. Весь пейзаж служит выразительной иллюстрацией того, как человек своими руками разрушает среду своего обитания, создавая то, что теперь именуется «антропогенным ландшафтом». Показывает этот пейзаж и то, что проблемы, волнующие современных «зелёных», не новы, их возраст исчисляется не только последними десятилетиями текущего столетия. Трудно удержаться от вопроса: а если бы мы хорошо знали историческое прошлое земли и учитывали опыт предшествующих цивилизаций, пришли бы мы к порогу глобального экологического кризиса?

Но вернёмся в долину Инда. Попытаемся представить себе ту же местность в том виде, какой она имела 4–5 тыс. лет назад, и сравним её с современной картиной. Сравнение продиктовано отнюдь не чувством романтической ностальгии по утраченному прошлому, а стремлением понять уроки этого прошлого и сделать выводы.

Итак, каким мог быть этот ландшафт в ту далёкую пору? Чистый воздух и звенящие струи текучих вод, изумрудная зелень лесов, полных света и жизни. Лимонно-жёлтые рассветы над горами и пронзительно-синие дали гор. Пышная травяная растительность, омытая прозрачной росой. Зелёная гамма леса кажется неисчерпаемой — столько в ней глубины, свежести и переливов света. Яркое оперенье птиц на зелёном фоне играет всеми бликами радуги. Деревья тянутся ветвями ввысь, изнемогая под тяжестью плодов и сочных листьев. Лёгкий утренний ветер проникает в крону и шелестит листвой. Вода лениво и ласково набегает на берег, и бакланы чертят над ней замысловатые узоры.

Буйная тропическая растительность, обильно населённая птицами и четвероногими обитателями, бездонная лазурь неба, синяя водная гладь — клокочущая природная стихия кажется неисчерпаемой и неистощимо щедрой.

Таким видится колорит природы, в лоне которой взрастала и вызревала хараппская культура. Разумеется, она не исчерпывалась только идиллическими картинами. Для достоверности описания их надо дополнить упоминаниями о капризах и безудержных разгулах стихий, которые также, как и ныне, сотрясали Индию. Чего стоят одни только ураганы и циклоны, внушающие страх и нападающие быстро и внезапно, оставляя на своём пути «сцены гибели и раздирающие душу катастрофы» [35, с. 60]. Они смывают до основания деревья, дома вместе с людьми, которые в тщетной надежде спастись забираются на крышу, губят скот и посевы.

Нужно вспомнить и зависимость хозяйства людей от распределения воды: если какая-нибудь река высыхает или меняет русло, население должно переселяться или оно обречено на гибель «гораздо вернее, чем в том случае, если бы страна подверглась нашествию целой армии кровожадных истребителей» [там же, с. 160]. А русла рек менялись часто и по разным причинам, например просто вследствие блуждания горных потоков, которые, спустившись с Гималаев, искали себе путь в горизонтальной поверхности равнины — тут достаточно и ствола дерева, уносимого течением, чтобы русло переместилось, а сообразно блужданиям реки и людям приходилось менять свои жилища.

Другое бедствие — частые наводнения, когда Инд низвергался, по выражению Страбона, «подобно катаракту» [44, кн. XV, с. 191.

Голод и его неизменные спутницы — болезни и эпидемии преследовали людей и в тех случаях, когда бывали засухи из-за недостатка дождей или из-за их опоздания. Сотрясали долины Инда и землетрясения, ниспровергая города, неся разруху и опустошения.

Тем не менее люди много веков селились здесь, и эти места издревле служили для них, по словам Э. Реклю, «вековым фокусом притяжения». Действительно, здесь всё притягивает глаз, природа здесь щедра и благодатна, здесь она являет человеку свою творческую мощь в полной мере и во всём блеске. При описании здешних ландшафтов приходится иметь дело с величайшими географическими достопримечательностями.

Долина Инда представляет собой на нашей планете явление исключительное. Как писал русский индолог А. Е. Снесарев, «природа, по индусским сказаниям, напрягла всё своё творчество и проявила исключительную милость, создавая благоприятную долину» [41, с. 17]. Все другие части Индии, по его мнению, не говоря уж о прочих странах Южной Азии, «по сравнению с „долиной“ будут судьбой обиженные, захолустные нищие углы» [там же. с. 17].

Однако нас будут интересовать не столько красоты ландшафта, хотя и они чрезвычайно важны, сколько связанная с ними обширная группа проблем, которая в общем виде сводится к соотношению культуры и природы.

Традиционная культурология постулирует, что культура надстраивается над естственно-природным началом и в этом качестве противостоит ему. Отношения между культурой и природой рассматриваются как враждебные и непримиримые, ибо культура понимается как сковывающая природные потенции человека и обрекающая его на вечный и фатально обостряющийся конфликт.

Подтверждают или опровергают это положение материалы, связанные с хараппской культурой? Отвечать на этот вопрос сейчас было бы и преждевременным, и неосмотрительным, ибо протоиндийская цивилизация раскрыла ещё далеко не все свои тайны, связанные с освоением ею природной среды. В недостаточной степени изучены данные естественных наук: палеоклиматологии, палеоботаники, палеозологии, палинологии и других, которые к тому же не рассмотрены в синтезе с археологическими и географическими материалами. Поэтому настоящая глава меньше всего претендует на обстоятельное рассмотрение всех аспектов коммуникации человек — природа в хараппской культуре, но лишь в общем виде намечает их контуры.

Процесс развития всякой цивилизации неизбежно оказывается приспособительным по отношению ко многим факторам среды. Из них наиболее важны космический (солнечная радиация), географический (климат, особенности рельефа, геохимическая ситуация) и биотический, определяющий пищевой режим. Все эти факторы пространственно организованы и находят своё выражение в ландшафтах — с этой точки зрения мы и будем их рассматривать, стараясь выделить прежде всего тот комплекс признаков, который определил здесь характер земной поверхности и сформировал ту физическую среду, в рамках которой сложилась протоиндийская цивилизация.

В каком же географическом пространстве, в рамках каких пространственных взаимосвязей протекала здесь жизнь? Сама природа резко и определённо очертила границы этого района, выделив его на территории субконтинента. Он представляет собой естественно выделенную область, заключённую между Гималаями, краем афганского и белуджистанского плоскогорий, морем, раджастанскими горами и безводной пустыней, область, отличающуюся от всей остальной территории субконтинента.

Территориальное ядро древнейшей цивилизации составляет индская долина. По физико-географическим характеристикам и прежде всего по характеру рельефа она неоднородна и может быть поделена на несколько частей. Северная часть, Пенджаб, распадается фактически на три района. Северный район, ограниченный с юга Соляными горами, представляет собой всхолмлённое пространство, переходящее в высоко поднятую горную полосу, изрезанную глубокими и широкими долинами. Остальная территория Пенджаба представляет собой наносную аллювиальную равнину, восточная часть которой более возвышена и получает небольшие, но надёжные дожди, западная же почти бездождная, лишь слегка приподнята над уровнем моря. Высокие летние температуры и разливы Инда, орошающие долину, дают возможность собирать здесь два урожая в год. Южную часть бассейна Инда составляет Синд (современный Пакистан) — самый сухой и жаркий район субконтинента. Растительность здесь целиком зависит от орошения, а последнее — от высоты разливов Инда. Двойная жатва, практикуемая в Пенджабе, здесь практически невозможна.

Дельта Инда — плоская равнина, почти лишённая растительности: почва здесь неплодородна, климат во время разлива нездоровый. Заболоченные районы представляют собой хорошие пастбища и имеют благоприятные условия для развития отгонного скотоводства. В некоторых отношениях дельта Инда больше похожа на Нильскую, нежели Гангскую, типично индийскую.

Система Инда в «хараппское» время состояла, по-видимому, из двух главных рек, и помимо Инда в неё входила река Гхаггар-Хакра, ныне почти полностью пересохшая. Реки бассейна Инда, зарождаясь в Гималаях, питаются главным образом за счёт таяния снегов и ледников в горах и зависят от горного температурного режима. Пять главных притоков Инда — Джелам, Ченаб, Рави, Беас и Сетледж, — считая с запада на восток, выйдя из гор, текут на юго-запад, прорезая всю территорию Пенджаба и образуя меандровые русла, что значительно увеличивает орошаемую ими площадь, а следовательно и возможности земледельцев.

Качский Ранн, полуострова Кач и Катхиявар — основные районы южной и юго-западной части протоиндийского ареала. Качский Ранн — обширная пустынная низменность, лишь слегка приподнятая над уровнем моря. Полуостров Кач — засушливая область с широкой песчаной полосой вдоль побережья и низкими скалистыми хребтами, а полуостров Катхиявар — гористый в центральной части район, к окраинам переходит в волнистую равнину. Южный район территории орошается реками, наиболее значительные из которых — Луни, Банас, Сабармати, Нармада, Тапти и Годавари. Все они имеют различные физико-географические характеристики. Эти быстро текущие реки, часто заключённые в крутые берега, образуют красивые своеобразные ландшафты. Они рассекают плато Кача и Катхиявара в разных направлениях и все, за исключением Нармады, имеют сезонный характер стока. При впадении в море они не образуют дельт и несут свои воды в небольшие бухты, создавая удобные условия для существования здесь портовых городов. Одним из типичных примеров такого порта является Лотхал, сравнительно хорошо изученный в археологическом отношении. Таким образом, рельеф местности не был однообразным, и от его характера многое зависело, прежде всего — особенности дренажных сооружений.

Из приведённого выше описания читатель уже понял, что наиболее обширны и в земледельческом отношении наиболее важны пространства, покрытые аллювиальными почвами. Эти почвы варьируют от почти сплошных наносных песков до чистой глины, но чаще они представляют собой конгломерат всяческого материала, приносимого водой: глины, песка, мелких камешков, ила, минералов. Большим достоинством такой почвы, весьма ценным для земледельца, является длительное сохранение под ней подпочвенных вод на небольших расстояниях, так что отпадает необходимость рыть особенно глубокие колодцы. Аллювиальные почвы не особенно плотны и хорошо впитывают влагу. Поверхность, образуемая ими, обычно плоско горизонтальная или слегка всхолмлённая, так что организация орошения может быть выполнена сравнительно легко и экономно.

Но главное достоинство почвы — её плодородие, которое сохраняется благодаря систематическим разливам рек. При благоприятных климатических условиях, главным образом при умеренных и равномерно распределённых дождях, почва индской долины способна давать два урожая в год: весенний (раби) и осенний (хариф). Поскольку «эта почва легко орошается и при ней всегда много воды, как наружной, так и подпочвенной, обстановка земледельческого труда в районах наносной почвы является наиболее прочной, надёжной, экономически простой о технически лёгкой. Это даёт ключ к разумению того факта, почему аллювиальная почва первая в истории приютила земледельца и на ней впервые создались государства и культуры» [41, с. 97].

Другим важным источником исключительного естественного богатства долины является вода — без неё эта область быстро превратилась бы в иссохшую от зноя и суховеев пустыню.

Об обилии больших и малых рек в этих местах читатель уже получил представление. Следует помнить, однако, что при оценке их разумнее придерживаться «азиатского» масштаба, т. е. выделять на первый план те характеристики, которые считали ценными люди, селившиеся на их берегах: прежде всего оросительные возможности (массу воды, её качество и распределение по временам года). Нельзя упускать из вида и огромное религиозное значение, которое всегда имели индийские реки: они были объектами активного культового почитания, с ними связано множество ритуалов и праздничных церемоний. С этим значением индийских рек сопряжены не только определённые черты традиционного мировоззрения, но и большие людские передвижения, возникновение торговых центров и т. п., т. е. в конечном итоге важные стороны экономической жизни.

В некоторых книгах прошлого века, посвящённых древней Индии, утвердилось представление о её сказочном плодородии, когда земледельцу для обеспечения себе безбедной жизни нужно было нагнуться лишь дважды: первый раз, чтобы уронить зерно в удобренную после разлива почву, и второй раз — чтобы собрать готовый урожай. Всё остальное время он мог предаваться созерцательной лени, а щедрая и благодатная природа заботилась обо всём сама. Но, видимо, реальность была не столь благостна. Достаточно вспомнить те бедствия, подстерегавшие людей, которые перечислены в начале главы и о которых красноречиво свидетельствуют брошенные города на высохших полях, процветавших прежде.

Но и эти бедствия не исчерпывают всех сложностей, с которыми имели дело жители Индской долины. После разливов рек немалую опасность для сельского хозяйства представляло собой засоление почв. Его усиливал и подъём подпочвенных вод, неизбежный при длительном орошении одного и того же участка, а это приводило к постепенному истощению почв и к падению урожайности. Кстати, подъём уровня грунтовых вод немало досаждает и современным археологам, лишая их возможности добраться до ранних слоёв некоторых поселений.

Благоприятные условия для ведения здесь интенсивного земледелия представлял людям и климат. Годовая картина его изменений выглядит примерно так. В марте и в апреле здесь длится весенняя пора, когда позади осталась зимняя жатва. В эту пору года воздух прохладен и чист, небо безоблачно, ветер тих и свеж. С конца апреля по июнь устанавливается сухая жара, «время пота». Всё вокруг серо и иссушенно зноем, дождей почти нет, с полей поднимаются тучи пыли и висят в воздухе, кругом непроглядная мгла. Сухая трава то и дело загорается, и вспыхивают пожары, людям нечем дышать. Изредка бывают грозы, свирепствуют пыльные бури. Сильные горячие ветры, так называемые «ло», дуют иногда по нескольку дней, и тогда на улице невозможно находиться. Случается, что пересыхают колодцы, и от недостатка питьевой воды гибнут люди и скот. Немалые страдания несёт раскалённое солнце. Земная поверхность аккумулирует тепло, и непрерывно растёт температура, поэтому над долиной Инда устанавливается область низкого давления. Циклон, несущий влажные массы воздуха из южной части Индийского океана, устремляется в эту область низкого давления и втягивается в неё, поэтому приход муссона обычно подобен эффектному взрыву. С конца июня начинаются дожди, которые мы называем «проливными». Кстати, у дравидов дожди имеют свои имена: дождь, пришедший с запада, будет называться иначе, чем пришедший с востока, сильный — иначе, чем слабый, муссонный — иначе, чем весенний, и т. д. Напоенные дождями реки разливаются и выходят из берегов, природа оживает, и всё кругом буйно зеленеет. Период юго-западного муссона — самый важный в году, он определяет судьбу урожая, года и людей. Большая часть годовой нормы осадков, примерно 4/5, выпадает в период влажного муссона, большая часть их достаётся наветренным склонам гор.

Муссонный период длится около 3-х месяцев — до сентября, и всё это время идут периодические дожди, сопровождающиеся перерывами. Дождевые налёты оказываются иногда роковыми. Муссон может задержаться или, наоборот, прийти раньше обычного, в ходе дождей может случиться большой перерыв — до нескольких недель: дожди могут прекратиться раньше времени или могут быть чрезмерно обильными — все эти отклонения от нормы несут земледельцу тяжёлые последствия, с которыми он далеко не всегда может справиться.

С уходом муссона начинается прохладный осенний период. В октябре — ноябре прохладно, безоблачно, ветры почти не дуют, идут редкие дожди, пыль не досаждает. В декабре наступают холода, вся область охвачена зимним муссоном, который движется с северо-востока. Декабрь — январь — самые прохладные месяцы. Дни стоят ясные, красивые и приятные. Это — время росы и туманов, холодное для Индии время. Иногда из верхних слоёв воздуха опускаются холодные массы, которые соединяются с местным радиационным охлаждением, снижают температуру и резко ухудшают приятную прохладную зиму, делая её трудно переносимой [41, с. 65–66; 40, с. 40–56]. Такова в самом общем виде климатическая канва в долине Инда в течение года.

Описанные здесь экологические условия близки к современным. Такими ли они были во время существования здесь хараппской цивилизации? Этот вопрос не простой, и гипотез, пытающихся его разрешить, высказано немало. По всей вероятности, климат циклически менялся, но палеоклиматологам предстоит ещё немало поработать, чтобы определить, как соотносились его циклы с фазами развития цивилизации. Почти не остаётся сомнений, что будущие палеоклиматологические изыскания внесут коррективы в предложенное выше описание, но пока их достоверность не установлена, я решила не запутывать читателя перечнем всех существующих по этому поводу предположений. То же самое можно сказать и о других характеристиках ландшафта.

Таким образом, долина Инда и прилегающие к ней районы представляли земледельцам обильную воду — речную, дождевую, колодезную, — плодородную почву и благоприятный климат. Наличие воды и её распределение в течение года, размещение почв и колебания температур определяли не только урожай, но и зоны размещения и территориальные сочетания культур. Так, в районах Мохенджо-Даро и Хараппы культивировали преимущественно пшеницу и ячмень, в Калибангане — только ячмень, в Лотхале, Рангпуре, Суркотаде — рис и просо. Разводили также хлопчатник, возделывали сезам и горчицу, обеспечивавшие население маслом, которое вместе с животными жирами дополняло рацион местных жителей. Достаточное количество пастбищ в более возвышенных частях долин и на горах создавало благоприятные условия для развития скотоводства, в частности для разведения коз и овец, которые были не только дополнительным источником питания, но и выгодным товаром для продажи. С самых древних времён обитатели долины Инда выращивали культурные растения в садах, продолжая собирать и дикорастущие растения. Как источник пищи сад весьма ценен: он даёт продукты, которые можно не готовить на огне, а есть сырыми и к тому же запасать на зиму в солёном, сушёном или мочёном виде. О садоводстве в хараппской цивилизации нам известно очень мало, но, по всей видимости, в экономике страны оно играло важную роль. Популярным фруктовым деревом здесь, как и в Месопотамии, была финиковая пальма. Она неприхотлива, хорошо растёт на засолённых почвах, даёт большие урожаи ценных питательных плодов, которые могут долго храниться. Её многочисленные побочные продукты также идут в дело: из листьев можно сплести циновки, из древесины — выточить посуду, из косточек, перетёртых в муку, — приготовить ценный корм скоту, из ствола, когда дерево перестаёт плодоносить, получается неплохой строительный материал или, на худой конец, дрова. Сок из её ягод не только заменяет сахар и мёд, но и может быть использован для приготовления уксуса и вина [47, с. 15].

Итак, долина Инда имела все условия, чтобы стать страной с продуктивным сельским хозяйством, способной не только прокормить своё собственное население, но и обменивать излишки зерна на другие, нужные ей материалы у соседних стран.

Однако привлекательность долины Инда объясняется не только благоприятным климатом и плодородием почв. Не менее важным для древних жителей были и разнообразные минеральные богатства области, нужда в которых по мере развития общества становилась всё ощутимее и которые способствовали развитию ремёсел.

Возникавшие здесь до периода цивилизации аграрные поселения, ещё не превратившиеся в город, испытывали нужду в специальных материалах, таких, например, как кремень или обсидиан, необходимых для изготовления сельскохозяйственных орудий и некоторых предметов обихода. Однако обитатели оседлых поселений были менее мобильны, чем кочевые охотники, и потому менее способны искать эти материалы. Так закономерно возникла необходимость в товарообмене, соединившем разные этнические группы определёнными, «деловыми» отношениями. Наличие или отсутствие в разных районах цивилизации тех или иных минеральных ресурсов могло влиять на систему складывающихся коммуникаций, установившихся также до возникновения цивилизации и укрепившихся в её раннюю пору. Следовательно, практическое отсутствие в Синде полезных ископаемых обусловило его связи с Белуджистаном, Макраном, Афганистаном и Ираном, откуда они ввозились. Что касается меди, олова, сланца, базальта, гранита, жадеита и других минералов, то часть из них также приходилось ввозить, и это определило развитие внешнеторговых отношений, которые регулярнее всего поддерживались с Месопотамией. Направление ввоза и вывоза не всегда удаётся точно определить. Медь, например, чрезвычайно популярная в хараппских городах, в равной мере имеется и в Месопотамии, и в долине Инда, и в Белуджистане, и в Центральной Азии, и в Омане. Поэтому здесь встаёт серьёзная археологическая проблема: какие именно месторождения эксплуатировали жители индских городов? Ответить на этот вопрос чаще всего помогает характер примеси, содержащийся в меди: лотхальская медь совсем не содержит мышьяка, в то время как медь, найденная в Мохенджо-Даро и в Хараппе содержит примеси никеля и мышьяка. В Индии есть несколько медных месторождений: в Раджастане, Бихаре, Андхре и Кумаоне. Какие их них эксплуатировались во времена Хараппы, сказать с абсолютной уверенностью, пожалуй, нельзя, хотя спектральный анализ, которому подверглись изделия из некоторых хараппских поселений, даёт основания предполагать, что использовались активнее всего раджастанские месторождения (Кхетри, Сингхана, Делвара и др.). Видимо, наиболее активно разрабатывались рудники в Кхетри: в 60 км от этого месторождения, в селении Ганешвар, стоявшем на реке Гхаггар, найдено большое количество медных изделий, причём процент содержащихся в них примесей тот же что и в медных залежах рудников Кхетри. Эти рудники богаты, но едва ли добываемой в них меди хватало, чтобы обеспечить ею все хараппские селения. Залежи меди имеются также на западной границе с Белуджистаном, Афганистаном и Ираном. Важнейшим поставщиком меди для Индии в тот период был, по всей вероятности, Оман.

Знали в «хараппское» время и олово — его использовали для получения оловянистой бронзы. Залежи олова имеются в Индии в горах Аравалли (современные штаты Раджастан и Гуджарат), но были ли они освоены в хараппский период, не вполне ясно, к тому же богатыми их никак не назовёшь. Главные поставки олова шли, вероятнее всего, через западные границы — Хорасан и Центральная Азия могли ввозить его через торговые фактории Шортугая. Стеатит, тёмно-серый сланец добывали в Раджастане, лазурит привозили из Бадахшана, бирюзу, скорее всего, из Хорасана и Ходжента, жадеит — из восточного Туркестана. Сердолик, очень популярный в хараппских городах, могли добывать здесь же, в Индии: богатые залежи его имеются на территории современных штатов Мадхья Прадеш и Раджастан. По-видимому, древние обитатели долины разрабатывали главным образом месторождения этого красивого поделочного камня на Катхиаваре, около селения Ратанпур. Золото ввозили главным образом из Южной Индии — богатые Коларские копи Карнатака известны с древнейших времён, возможно, также и из Центральной Азии, через Шортугай. Источники серебра определить сложнее. Серебро очень любили жители двух главных городов — Мохенджо-Даро и Хараппы, в других городах оно встречается редко. Примеси серебра имеются в свинцовой руде, а её немало в окрестностях Мохенджо-Даро. В серебряных изделиях, найденных в этих городах, обнаружено присутствие свинца, значит, его могли добывать из свинцовой руды. Самые вероятные источники серебра, удовлетворявшие в полной мере аппетиты жителей древних городов, — Афганистан и Иран.

Область долины Инда и его окрестностей изобиловала также глиной, необходимой для изготовления керамики и построек, древесиной для строительных работ. Здесь, в Гималаях, растут кедр деодар, не уступающий по своим качествам знаменитому ливанскому кедру, сал, сосна и другие ценные породы. Из твёрдой тропической древесины изготовлялись и некоторые орудия труда.

Процесс обмена (а позже торговля проходила по нескольким проторённым путям — морским, речным и сухопутным) усиливался, по всей вероятности, во время завоеваний. В период так называемой «зрелой Хараппы» объём торговли достиг небывалых размеров, хотя остаётся всё ещё неясным, включала ли она снабжение предметами первой необходимости или была лишь средством получения предметов роскоши. Жители индских городов не только сами торговали, но и служили посредниками в многозвенных торговых цепях, покрывавших обширные пространства освоенного человеком древнего мира. Внешние торговые контакты, особенно с Месопотамией и Центральной Азией, играли бесспорно стимулирующую роль в развитии хараппской культуры.

Надо надеяться, что читатель по приведённым описаниям достаточно ясно представляет щедрую природу и разнообразие ландшафтов северо-запада Индостана и понимает, что она не могла не привлечь человека уже в самые ранние времена. Но ни удобного рельефа, ни наличия плодородных долин, орошаемых могучими реками, ни благодатного климата, ни щедрой природы, ни стимулирующих внешних воздействий было бы недостаточно для зарождения здесь цивилизации, если бы у неё не было основы — раннеземледельческих культур, ставших фундаментами будущих поселений. Задолго до сложения цивилизации здесь возникли локально ограниченные и рассредоточенные центры, где люди научились согласовывать свои нужды с экологическими возможностями природы, приручили животных, окультурили дикие растения и создали простейшие технические приспособления, необходимые для их эффективного использования. Произошла так называемая «неолитическая революция». Окультуривание диких растений и доместикацию скота обычно приурочивают к горным долинам, где стекающая с гор вода обеспечивает необходимые условия полива, а солнечная радиация способствует мутации и появлению многообразных видов. Неолитическая революция и ускорение прогресса несли не только величайшее благо людям, о котором обычно с восторгом пишут, но и не менее великое зло, о котором чаще умалчивают. Природа, особенно биосфера, с этой поры перестала успевать за человеческими темпами, и возникло то рассогласование между социальными и естественными процессами, то противоречие между биологической и культурной революцией, которое привело — через цепь локальных катастроф — к современному экологическому кризису в глобальных масштабах.

Но до этого пройдёт ещё не одно тысячелетие, а в описываемое время природа далека от оскудения и щедро снабжает человека всем ему потребным.

Самые ранние земледельческие поселения обнаружены к западу от Инда, на границах Иранского плато. Здесь, в Мехргархе (Кветто-Пишинское нагорье) открыт так называемый «докерамический неолит», датируемый примерно VIII―VII тыс. до н. э. В конце этого периода здесь к строили глинобитные постройки, выращивали пшеницу и ячмень, домашнили крупный и мелкий рогатый скот [68, 69]. В более поздний период появились поблизости и новые поселения — Кили Гхул Мухаммед, Калат, Мундигак. Установились отношения обмена с побережьем Аравийского моря и Средней Азии, шире стала использоваться керамика, к концу периода появились медные орудия. Селения приобретали облик, именуемый археологами «неолитическим» который прочно сложился к VI–V тыс. до н. э. и имел огромные потенциальные возможности для дальнейшего развития. Шло формирование устойчивой и весьма обширной хозяйственной системы с развитым земледелием, скотоводством и ремёслами — надёжной производственной базы для последующего развития. Если ранние очаги земледельческих культур располагались в горных районах, то достижения неолитической революции сделали возможным освоение речных долин. Так, закономерно, вследствие причин, подробно рассмотренных выше, во второй половине IV — начале III тыс. до н. э. здесь возникла раннеиндийская, или раннехараппская, цивилизация как итог согласованного природно-человеческого взаимодействия. По всей долине Инда появились постоянные и долговременные земледельческие поселения. Некоторые орудия ещё по-прежнему изготавливали из камня, но часто использовалась медь, а позже и бронза. На всей территории бассейна Инда — от Балакота на юго-западе до Калибангана на северо-востоке — распространился унифицированный стиль керамики [58].

Способы выплавки и обработки металлов постепенно совершенствовались, и употребление металлов распространилось из их первоначальных центров в другие селения равнины. По-видимому, изделия из металлов часто переплавлялись и снова шли в дело, поэтому проследить развитие металлургии довольно сложно. По мере роста значения металлов и металлургии районы, близкие к рудным месторождениям, развивались всё быстрее, города разрастались и становились всё богаче, переходя ту грань, за которой начинается цивилизация и складывается раннеклассовое государство.

Поливное земледелие и отгонное скотоводство были наиболее эффективной формой ведения хозяйства в ту эпоху, в той природной среде, при том уровне производительных сил и тех производственных возможностях, которые были в хараппском обществе. Так, в конце III тыс. до н. э. долина превратилась в страну небольших (по современным масштабам) городов-государств. Природа снабжала их ресурсами, необходимыми для развития экономики бронзового века, а люди к этому времени выработали технологию их эффективного использования, дающую возможность получать прибавочный продукт.

Прежде чем мы начнём знакомиться с протоиндийскими городами, я прошу читателя задержаться и поразмыслить над теми уроками общения с природой, которые преподаны нам этой великой древней цивилизацией. В своё время об этом размышлял Р. М. Рильке: «Пускай человек общается с природой тысячелетиями — это мало что меняет, ибо общение здесь слишком одностороннее. Вновь и вновь кажется, будто природа не подозревает о том, что мы возделываем её и пугливо используем крохотную частицу её сил… Мы играем с тёмными силами, которых не исчерпать нашими наименованиями, как дети играют с огнём, и на мгновение нам сдаётся, будто энергия таилась в вещах без всякого применения, пока мы не пришли и не приспособили её к нуждам нашей быстротечной жизни. Но снова и снова на протяжении тысячелетий силы природы стряхивают свои наименования и восстают… и цивилизации опадают с плеч Земли, снова великой, обширной и одинокой с её морями, деревьями и звёздами» [36, с. 53–54].

Загрузка...